арелки - и не
сразу понЯла,  почему за столом вдруг наступило молчание. Ќиколай ‚асильевич
поспешно встал,  вышел,  и  слышно было,  как неискренним голосом он  сказал
кому-то в передней:
     - Ћчень рад! Ћчень рад! ‚от приЯтно.
     ѓлафира ‘ергеевна с Љрамовым - вот кто были эти новые гости!
     - Џлетусь себе потихонечку,  по-стариковски,  -  смеЯсь, громко говорил
Љрамов,  - и слышу за собой легчайшие шаги. ЋбгонЯет интереснаЯ дама! ’олько
что  приосанилсЯ,   подтЯнул  галстук,  поправил  шлЯпу,  смотрю  -  ѓлафира
‘ергеевна!
     Ћн  повторил это,  входЯ в  столовую,  и  потом с  новыми подробностЯми
рассказал ђубакину и Њалышеву,  которые слушали его, напрЯженно улыбаЯсь. Ћн
был смущен и,  хотЯ держалсЯ самоуверенно-ловко,  все же было видно,  что он
очень  смущен.   ѓлафира  ‘ергеевна  была  еще  в   передней  -   пудрилась,
подкрашивала губы. Ќикто не смотрел на Њитю.
     џ  вынесла посуду и  постаралась подольше остатьсЯ на кухне,  тем более
что старушка была в отчаЯнии -  потерЯла соусник.  Џотом соусник нашелсЯ, но
поЯвилась новаЯ  забота -  какие-то  перьЯ,  которые надо  было  приладить к
разрезанной,  лежавшей на блюде куропатке.  џ приладила перьЯ и вернулась. ‚
столовой все уже было так,  как будто ничего не случилось. ѓлафира ‘ергеевна
сидела рЯдом с Њитей. ЌеловкаЯ минута прошла.
     ‚сегда она  была  молчалива.  ѓлЯдЯ  прЯмо  в  лицо  собеседника своими
большими,  неподвижными глазами,  она  молчала;  когда-то  это обмануло даже
ђубакина.  Ќо  в  этот вечер!  Љак будто одно лишь ее  поЯвление должно было
заставить всех  бросить свои ничтожные разговоры и  смотреть только на  нее,
заниматьсЯ только ею - так она вела себЯ в этот вечер.
     Ћна смело подшучивала над Љрамовым,  а  ЊитЯ косилсЯ на  них,  поднимаЯ
брови,  и  пил  так,  что  даже  сдержанный  Њалышев  поглЯдывал на  него  с
беспокойством.  Ћна произносила тосты и говорила,  к моему удивлению, легко,
непринужденно.
     ‚сегда  в  ее  красоте было  что-то  тЯжеловатое -  медленные движениЯ,
низкий лоб,  глаза,  мрачневшие,  когда она улыбалась.  Ќо в  этот вечер она
держалась уверенно,  свободно.  Ќежное лицо  порозовело,  зубы поблескивали.
’очно что-то  поднЯло и  понесло ее  куда глаза глЯдЯт...  Њне уже случалось
видеть ѓлафиру ‘ергеевну в такие минуты.
     €  разговаривала она  умно  или  по  меньшей  мере  умело.  ’олько  над
ђубакиным подшутила неловко,  упомЯнув,  как бы невзначай, о ‹ене Ѓыстровой.
‹ена  нравилась Џетру Ќиколаевичу,  многие догадывались об  этом,  некоторые
знали.  Ќо  знали и  то,  что  он  не  выносил даже малейшего намека на  эти
отношениЯ,  едва  наметившиесЯ и  бережно  охранЯвшиесЯ им  от  постороннего
взглЯда. Џетр Ќиколаевич покраснел и притворилсЯ, что не расслышал.
     ЊитЯ сказал,  что ему нужно позвонить по телефону,  и  ушел в  кабинет.
Ђртист начал петь, и, слушаЯ его, Я думала о Њите. Ќо вот пение кончилось, а
ЊитЯ все не  возвращалсЯ -  должно быть,  не соединЯли.  џ  тихонько вышла в
переднюю -  у  ‡аозерских все комнаты выходили в  переднюю -  и  заглЯнула в
кабинет.
     Ћн сидел в кресле, закрыв лицо руками.
     - Џолно вам, все еще уладитсЯ, ЊитЯ!
     Ћн поднЯл голову.
     - —то мне делать? —то мне делать, ’анЯ?
     - Њне-то Ясно, что вам нужно делать. •отите, скажу?
     Ћн ничего не ответил.
     ’елефон зазвонил, Я снЯла трубку.
     - Љвартира ‡аозерского?  Џростите,  пожалуйста.  ЌельзЯ ли  попросить к
телефону „митриЯ „митрича ‹ьвова?
     - Џожалуйста.
     џ передала трубку.
     - ‘лушаю вас.
     Ђртист запел арию  ЊефистофелЯ,  и  ЊитЯ  жестом попросил менЯ  закрыть
дверь.
     - „а, да. - Ћн быстро переспросил: - Љто, вы говорите?
     “  него было бледное,  нахмуренное лицо с высоко поднЯтыми недовольными
бровЯми.
     - Ќу что ж,  тем лучше,  будем ждать.  - €, простившись, ЊитЯ с досадой
бросил трубку.
     - —то случилось?
     - Ќичего особенного.  „иректор института назначил комиссию длЯ проверки
моей лаборатории.
     Ћн заведовал лабораторией в институте ѓабричевского.
     - ‚от что:  Я  уйду не  прощаЯсь.  ‚ы скажете,  что у  менЯ разболелась
голова. Љстати, она действительно разболелась. Ђндрей дома? џ позвоню ему.
     џ крепко пожала ему руку,  бесшумно закрыла входную дверь и вернулась в
столовую.


        ЌЋ—њ

     Ђндрей спал так крепко,  что не  проснулсЯ даже,  когда Я  зажгла свет,
чтобы причесатьсЯ на ночь.  Џотом пробормотал что-то,  не открываЯ глаз, и Я
сказала:  "‘пи,  спи!" Ќо это было,  разумеетсЯ,  лицемерием,  потому что на
самом доле мне хотелось немедленно рассказать ему о вечере у ‡аозерского.
     џ  не  будила его,  он проснулсЯ сам,  и  вовсе не оттого,  что у  менЯ
несколько раз упала на пол гребенка. Ћн зажмурилсЯ, глубоко вздохнул и сразу
открыл глаза, должно быть решив, что утро. џ засмеЯлась.
     - ќто,  оказываетсЯ, ты пришла? - сонным, добрым голосом сказал он. - Ђ
Я смотрю и думаю, сон это или не сон?
     - Љонечно,  сон.  ‚от сейчас тебе приснитсЯ,  что Я  снЯла туфли и села
рЯдом с тобой.
     џ сделала все, что сказала.
     - Ђ потом?
     - Ђ потом поцеловала тебЯ и пожелала доброй ночи.  Џогоди,  не засыпай.
‚от что мне нужно сказать тебе:  у Њити,  по-видимому,  что-то не ладитсЯ на
работе. Ћн тебе не звонил?
     - Ќет.
     - Џозвони ему.
     Ђндрей нахмурилсЯ.
     - ‘ейчас, пожалуй, поздно.
     - Ќе поздно. џ позвоню.
     Ќо  он  все-таки  позвонил сам,  хотЯ к  телефону могла подойти ѓлафира
‘ергеевна.
     - Ќе отвечают?
     Ћн бросил трубку.
     - Ђ что сказал ЊитЯ?
     - џ ничего не успела спросить. Ћн сразу же уехал.
     Ћкно в  комнате было открыто,  и  когда Ђндрей погасил свет,  почему-то
сильнее стала чувствоватьсЯ свежесть осенней ночи.
     - ’ы говоришь, он был расстроен?
     - „а, очень. Њне так жаль его.
     - Њне тоже.
     ’ЯжелаЯ машина с железным лЯзганьем прошла по ‹енинградскому шоссе.
     - ’ы  не представлЯешь себе,  как она сегоднЯ вела себЯ,  -  сказала Я,
чувствуЯ,  что  мое пылкое желание немедленно рассказать Ђндрею о  поведении
ѓлафиры  ‘ергеевны прошло  и  что  мне  гораздо  больше  хочетсЯ спать,  чем
говорить о  том,  что мы,  в сущности говорЯ,  давно уже знали.  -  Џришла с
Љрамовым и весь вечер командовала. € знаешь что? Ћна поумнела.
     Ђндрей засмеЯлсЯ.
     - —то же ты,  ’атьЯна? - сказал он. - ЊенЯ разбудила, а сама уже спишь.
Ќет уж, тогда давай разговаривать.
     Љто-то прошел под окном,  но у менЯ были закрыты глаза,  и Я догадалась
об этом не по шагам,  а по тени, косо скользнувшей по потолку, по стенам. Ќо
тень скользнула не наЯву, а во сне.
     - Ћх,  прости,  совсем забыл,  - сказал Ђндрей, когда Я уже засыпала. -
’ебе звонил из ђыбтреста Љлимашин.
     Љлимашин был заместителем директора ђыбтреста.
     - Џросил передать, что договорилсЯ с наркомом о твоей командировке.
     - —то такое? - џ открыла глаза. - Ћ какой командировке?
     - ‚ Ѓаку или в Ђстрахань. Ћн сказал, что тебе предоставлЯетсЯ выбор.
     - „а что он, с ума сошел?
     џ вскочила и зажгла свет.
     - —то с тобой?
     - ‚едь  он  же  обещал мне,  что  ничего не  станет делать через голову
Љрамова!  -  сказала Я с отчаЯнием.  -  Њы же договорились!  Ђ теперь Љрамов
снова подумает, что Я стараюсь устроить свои дела за его спиной.
     - Џозволь,  но Я по разговору с Љлимашиным понЯл, что ты сама поставила
вопрос о командировке.
     - Ќе поставила вопрос, а просто сказала, что в лаборатории - выходит, и
что теперь следовало бы организовать проверку в широком масштабе.  €м только
слово  скажи -  и  вот,  пожалуйста.  Џозвонили наркому.  Ђ  нарком позвонит
Љрамову,  и  опЯть окажетсЯ,  что у  менЯ от него какие-то тайны...  —ерт бы
побрал этого Љлимашина! € чего он так торопитсЯ, не понимаю. Ќе горит же его
ђыбтрест!
     - Ќаверно, горит. „а ты сама-то хочешь ехать на промысел?
     - Љонечно, хочу.
     - Ќу  и  поедешь.  -  Ћн  ласково погладил менЯ по  лицу.  Ќе  сердись.
ЋбойдетсЯ.
     Ќечего было надеЯтьсЯ снова уснуть, тем более что Ђндрей вдруг объЯвил,
что  он  страшно  голоден,  и,  глЯди,  как  он  вкусно  ест  холодное мЯсо,
оставшеесЯ от обеда, Я вспомнила, что за всеми хлопотами и заботами так и не
поужинала у ‡аозерских. Њы присели к столу и долго, с аппетитом ели мЯсо.
     ‘  прошлого  выходного,  когда  у  нас  были  гости,  осталось вино,  и
осторожно, чтобы не разбудить Ђгнию Џетровну, мы достали бутылку из шкафика,
висевшего недалеко от  ее изголовьЯ,  и  выпили из горлышка -  искать рюмки,
стоЯвшие в том же шкафике, было рискованно, да и не к чему...

     ЊитЯ  по-прежнему  занималсЯ  вирусной  теорией  происхождениЯ  рака  -
вопросом,  который был новостью в  начале тридцатых годов и  который казалсЯ
руководителЯм  Ќаркомздрава  далеким  от  клиники,   отвлеченным,   неЯсным.
Џо-прежнему он  выступал на  всех  съездах и  конференциЯх,  по-прежнему его
блестЯщие по форме,  но преждевременные обобщениЯ убедительно опровергались.
…му было трудно - это превосходно понимали и друзьЯ и враги.
     Ќа  другой день Я  поехала в  институт ѓабричевского.  ЊитЯ был занЯт -
показывал ленинградским микробиологам свою лабораторию,  и  мы  перекинулись
только несколькими словами.
     - Ћх,  не терпитсЯ кому-то менЯ проглотить! - с раздражением сказал он,
когда  Я  спросила о  составе комиссии.  -  Ќу  ладно же!  Џри  случае скажу
наркому,  что очень рад:  наконец представилсЯ случай познакомить его с моей
работой.
     - ‚ы бы отдохнули, ЊитЯ.
     - Ђ что?
     - “ вас лицо усталое.
     - ќто  потому,  что Я  ночь не  спал.  Ќичего,  ’анечка,  -  сказал он,
улыбаЯсь. - Ќе беспокойтесь обо мне. ‚се будет в порЯдке.
     Њне не хотелось уходить, и несколько минут мы молча стоЯли в коридоре.
     - Њы часто говорим о вас, ЊитЯ.
     - ‘пасибо.
     - ‡аходите к нам.
     - Ќепременно.


        ЌЂ ‚Ћ‹ѓ…

     Ќарком звонил Љрамову -  Я понЯла это,  войдЯ в его кабинет. ‚се времЯ,
пока  Я  старалась доказать,  что  ничего не  знала о  разговоре Љлимашина с
наркомом,   Љрамов  шагал  из  угла  в  угол.  Ќе  знаю,  о  чем  он  думал,
останавливаЯсь времЯ от времени,  чтобы холодно взглЯнуть на менЯ,  - должно
быть,  решал,  что  со  мной  делать -  немедленно убить  или  приговорить к
тЯгчайшему покаЯнию.
     - Џолно   оправдыватьсЯ,   ’атьЯна  Џетровна,   ничего   особенного  не
произошло,  - любезным и даже еще более любезным, чем обычно, голосом сказал
он. - ђаз уже вы взЯлись за это дело, нужно довести его до конца. Ђ что это,
Я слышал, вы икру на свои деньги покупали? - перебил он себЯ, засмеЯвшись. -
‚от это уж совсем напраснаЯ жертва.  џ полагаю,  что бюджет нашего института
не пострадал бы от приобретениЯ зернистой икры.
     - ќто не имеет значениЯ, ‚алентин ‘ергеевич.
     Њы с ‹еной Ѓыстровой действительно покупали икру на собственные деньги,
и ‹ена каждый раз ругалась,  потому что икра была дорогаЯ. Ќо не могла же Я,
в  самом  деле,  звонить  в  ђыбтрест и  от  имени  нашего  высокопочтенного
института просить двести граммов икры на бедность!
     - €так, когда же вы намерены отправитьсЯ в путь?
     - Љогда вы сочтете это необходимым.
     - Ћх,  не избалован!  -  тонко усмехнувшись,  возразил Љрамов. - „а что
толковать,  отправлЯйтесь хоть  завтра!  џ  уже  распорЯдилсЯ  выписать  вам
командировку.  € вот вам, ’атьЯна Џетровна, мой совет на дорогу: до ‘аратова
поезжайте поездом,  а  от  ‘аратова до Ђстрахани -  пароходом.  ‚ы бывали на
‚олге?
     - Ќет.
     - Ќу,  тогда  нечего  и  говорить!  ЏотерЯ времени небольшаЯ,  а  ехать
несравненно приЯтнее.  €так, - он широким движением протЯнул мне руку, - как
говорЯт морЯки: счастливого плаваниЯ и достижений!

     Џомощник капитана зашел  в  нашу  каюту,  чтобы  узнать,  удобно ли  мы
устроились, и ‹ена - накануне отъезда мне удалось убедить Љрамова послать со
мной ‹ену Ѓыстрову -  с таким жаром поблагодарила его, что он даже смутилсЯ.
—ерез несколько минут выЯснилось, что он заходил во все каюты по очереди, но
все равно это было приЯтно,  и  несколько минут мы говорили о том,  какой он
симпатичный, - загорелый, в ослепительно белом кителе и с седой бородкой.
     Љрасивые берега остались позади,  выше ‘аратова,  и  с  кем  бы  мы  ни
заговаривали на  палубе,  нам  прежде всего спешили сообщить,  что "самаЯ-то
красота" была вчера,  а теперь до самой Ђстрахани пойдет степь и степь. Ќо и
степные картины были так хороши, что мы не могли на них наглЯдетьсЯ.
     ќто  были дни,  запомнившиесЯ мне неожиданными знакомствами,  пестротой
заваленных фруктами пристаней и  базаров,  новизной жизни  большой реки,  по
которой  навстречу  нашему  теплоходу шли  бесчисленные караваны  с  хлебом.
Њаленькие пароходики,  энергично пыхтЯ,  тащили его  в  плоскодонных баржах,
большие лодки - баркасы - были нагружены им до самых бортов.
     Џроходили  неторопливо  нефтеналивные  баржи,  грузы  перебрасывались с
пароходов на поезда,  с  "воды на колеса",  там,  где к  пристанЯм подходили
железнодорожные пути.
     ќто была ‚олга,  в верховьЯх которой воздвигалась плотина,  экскаваторы
рыли землю,  десЯтки деревень и  сел были уже перенесены на  новые места,  а
другие деревни и  села готовились к  небывалому переселению.  ‘троилсЯ канал
‚олга  -  Њосква,  и  отзвук  этой  огромной  работы  слышалсЯ  повсюду:  на
пристанЯх, где принимали и отправлЯли грузы длЯ канала, в разговорах волжан,
ехавших с  нами.  €  как же  не  похоже было все,  что мы  знали,  на старую
репинскую и горьковскую ‚олгу!
     ‚прочем,  краешек ее  мы  увидели на второй день нашей поездки:  слепой
старик с гуслЯми,  точно сошедший с картины ‚аснецова, ехал на нижней палубе
- загорелый, худой. ‘лабым, но приЯтным голосом он пел о том, как

     ђебЯтушки повскакали,
     ’онкий парус раскатали,
     Ќа деревцо поднимали
     € бежали в день тринадцать часов,
     Ќе тринадцать вдоль ‚олги, а четырнадцать,
     Ќе тринадцать вдоль матушки, а четырнадцать.

     Ќасмотревшись на  берега,  однообразные,  но приЯтные нежными оттенками
красок, постоЯв на носу, где весело было дышать ветром, сразу же врывавшимсЯ
в  грудь,  так что начинало казатьсЯ,  что еще мгновение -  и  ты  взлетишь,
раздувшись,  как шар,  посидев на корме,  где было настоЯщее сонное царство,
нагретое солнцем и жарким дыханием машины, мы покупали на очередной пристани
арбуз и отправлЯлись в каюту.
     ‚  Њоскве мы с  ‹еной виделись каждый день,  почти не расставались,  но
редко удавалось поговорить не об институтских делах.  Ђ  между тем было одно
совсем не  институтское дело,  о  котором ‹ене  хотелось -  Я  это  знала  -
поговорить со  мной.  Џравда,  это  дело  было  давно  "решено и  подписано"
любителЯми сплетен,  нашедшимисЯ и в нашем институте.  Ќо оказалось, что оно
было  еще  далеко  не  решено и  представлЯло собой  предмет тЯжелых и  даже
мучительных размышлений.  Ќедаром же  при  одном  упоминании о  нем  ђубакин
свирепел,  а  ‹ена становилась необычайно смирной и даже терЯлась,  что было
вовсе на нее не похоже.
     - ‚от  ты  говоришь,  что  Ђндрей влюбилсЯ в  тебЯ,  еще когда вы  были
школьниками.  ‡начит,  он все времЯ любил тебЯ -  все эти годы,  когда вы не
переписывались и ничего не знали друг о друге?
     - Ќе знаю.  ‚озможно,  что он и  не вспомнил бы обо мне,  если бы мы не
встретились в Ђнзерском посаде.  ’огда, в ‹опахине, была юношескаЯ любовь, и
она прошла вместе с  юностью.  Њы встретились совсем другими,  и это чувство
тоже стало другим.
     ‹ена задумалась.
     - Ќет,  -  сказала она,  - нет, что-то осталось в его душе, иначе он не
полюбил бы так скоро.
     Њы помолчали.
     - Ќе помню,  где Я читала,  что,  если не можешь понЯть,  любишь ли,  -
значит, не любишь. ќто неправда. ‚едь ты же долго не могла понЯть?
     - Ќесколько лет.
     - Ђ потом оказалось, что любишь?
     - Ќе  то что оказалось.  џ  все времЯ думала о  нем,  и  это постепенно
проникало в  самую глубину моей жизни.  Ќе знаю,  как тебе объЯснить...  Ѓез
этих мыслей о нем у менЯ становилось пусто на душе. ’ы понимаешь?
     - Љонечно.  Ђ  теперь тебе не кажетсЯ странным,  что ты сомневалась так
долго?
     - Ќет... €ногда мне кажетсЯ, что Я еще и теперь сомневаюсь.
     ‚  нашей каюте койки были  расположены одна  над  другой,  Я  лежала на
верхней,  и  ‹ена  не  знала,  что  Я  вижу  ее  лицо -  бледное,  с  широко
расставленными,  взволнованными глазами.  Ћна гладко причесывалась последнее
времЯ,  и мне нравилось,  что стал виден ее большой чистый лоб с незагорелой
полоской под волосами.
     ‹ена  бросила  в  окно  папиросу и  сейчас  же  взЯла  другую.  "…ще  и
теперь"...   Љазалось,   она  хотела  спросить  менЯ,  что  это  значит,  но
передумала, должно быть, решила, что Я не отвечу. € не ошиблась.
     - € знаешь,  самое трудное,  -  задумчиво сказала ‹ена,  - то, что себЯ
как-то  перестаешь узнавать.  ‚сегда Я  была решительнаЯ,  а  тут все думаю,
думаю. € ничего не могу придумать, только мучаю его и себЯ.
     - € очень хорошо, что мучаешь.
     џ приподнЯлась на локте, чтобы ‹ена понЯла, что Я вижу ее.
     - Џочему?
     - Џотому что  это значит,  что ты  хочешь сказать ему правду.  „а,  да!
Џравду,  только правду,  как бы  это ни было трудно.  €  если ты не уверена,
колеблешьсЯ -  не  нужно боЯтьсЯ сказать ему  об  этих сомнениЯх.  Ќе  нужно
жалеть его,  -  сказала Я,  волнуЯсь,  -  потому что  неправда,  пусть самаЯ
маленькаЯ, может отравить вам лучшие годы. ‚прочем, не вам - тебе.
     Њы помолчали.
     - џ  не  сомневаюсь,   что  Џетр  Ќиколаевич  любит  тебЯ.  Ћн  человек
сдержанный. „лЯ того, чтобы глубоко узнать его, нужны, мне кажетсЯ, годы. Ћб
этой сдержанности Я тоже догадалась не сразу.  ‡ато когда догадалась, понЯла
многое: и то, что он подшучивает над всеми, а на самом деле застенчив.
     - „а, да.
     - €  то,  что он тЯготитсЯ своим одиночеством,  а не женилсЯ до сих пор
только потому, что относилсЯ к семейной жизни очень серьезно.
     - ’ы думаешь?
     - Ѓез сомнениЯ.  € даже то,  что он любит музыку и очень неплохо играет
на роЯле.
     - Ќеужели?
     - ‚от видишь, даже и ты этого не знала!
     - Ђ Я вообще знаю о Џетре Ќиколаевиче мало, - задумчиво сказала ‹ена. -
ђасскажи мне еще что-нибудь о нем.
     - —то ж еще? ‚се хорошо. € все будет хорошо, но при одном условии: если
ты его действительно любишь.
     ‹ена встала с койки и поцеловала менЯ.
     - ’ы понимаешь,  в чем дело,  -  сказала она нерешительно.  -  џ прежде
только влюблЯлась,  так что тогда все было совершенно другое. Ђ теперь... Ќе
знаю,  как это получаетсЯ,  но мне все времЯ некогда,  и Я чувствую, что это
потому,  что Я  тороплюсь поскорее увидеть его.  “  тебЯ было так с Ђндреем,
когда ты еще не знала, любишь ты его или нет?
     Ѓольшие, черные, остроконечные лодки, на которых вровень с бортами были
навалены арбузы и дыни,  качались на пЯтнистой воде. ‘уда стоЯли в два рЯда,
так  что  длЯ  того,  чтобы добратьсЯ до  пристани,  нужно было пройти через
другой  пароход;   шумнаЯ,   разноцветнаЯ  толпа  двигалась  повсюду  -   на
набережной,  на ведущей в город дороге...  € все это:  люди,  лодки, дорога,
мост через какую-то речку,  на берегу которой спокойно лежали большие черные
свиньи,  - все это было пропечено солнцем и пахло рыбой, нефтью, смолой. ќто
была Ђстрахань - великое рыбное царство!
     Џо дороге в гостиницу,  где длЯ нас был оставлен номер, мы заглЯнули на
рыбный базар.  Ћгромные темно-серые чудовища с  острыми спинами,  с острыми,
как  пики,  носами свисали с  потолка вниз головой -  осетры.  „ругие,  тоже
страшные,  лежали на прилавках,  разинув тупые морды,  - сомы. „линные белые
косы вЯзиги болтались у дверей.  Ѓольшие стеклЯнные банки-бочонки были полны
икрой  -  паюсной,  на  которую мы  посмотрели с  презрением,  и  зернистой,
котораЯ, казалось, только и ждала, чтобы мы за нее принЯлись.
     џ спросила:
     - Џочем зернистаЯ?
     Џродавец сказал ту же цену, что и в Њоскве.
     - Џочему так дорого?
     - Џервый сорт. ‚от постоит днЯ два и станет подешевле.
     - Ѓыстро портитсЯ?
     - Џереходит в другой сорт, - дипломатично ответил продавец.
     - Ђ  правда,  что  на  кило зернистой икры кладут двадцать пЯть граммов
соли?
     Ћн усмехнулсЯ.
     - ќто,  говорЯт, в старину действительно была такаЯ пропорциЯ. Ќо тогда
зернистую икру вообще не готовили в жаркое времЯ. Ђ теперь положите двадцать
пЯть граммов на кило, так вы ее с промысла до магазина доставить не успеете,
как она уже в  другой сорт перейдет.  ‚ообще-то это секрет,  как ее готовЯт.
Њастер  ее  у  нас  в  отдельном  помещении  солит,  куда  посторонним  вход
воспрещен.
     - ‚от что!
     - Ђ как же!
     - —то  же  это  за  мастер такой,  который один только знает,  как икру
солить?
     - Ќе один,  правда.  Ќо их немного.  Ђ вы думаете,  готовить икру - это
простое дело?  ќто умение очень тонкое,  которое из  рода в  род передаетсЯ.
Њастер-икрЯник! утка ли - первый человек на промыслах.
     Њы с ‹еной переглЯнулись.
     - €нтересно...
     ЉажетсЯ,  продавец был  разочарован,  когда после этого содержательного
разговора  Я   попросила  его   отвесить  полкило   воблы,   к   которой  мы
пристрастились за последние дни.


        ‡…ђЌ€‘’Ђџ €ЉђЂ

     Џо  правде говорЯ,  мы  не очень прислушивались к  тому,  что рассказал
продавец на рыбном базаре, да и трудно было поверить, что в наше времЯ могло
сохранитьсЯ  такое  странное  отношение  к  секрету  приготовлениЯ икры.  Ќо
оказалось, что дело обстоЯло именно так.
     Њы  подъехали к  икорному заводу на  катере,  который долго  шел  среди
"крепей" -  так  называютсЯ в  здешних  местах  непролазные заросли  камыша.
„иректор встретил нас на пристани,  рабочие осторожно перенесли наш багаж на
берег,  и мы отправились в контору поговорить о задачах нашей командировки и
познакомитьсЯ с главным мастером завода ’имофеем Џетровичем ‡иминым.
     ќто был маленький плотный старик,  бородатый, с умным лицом, в железных
очках ("из староверов", шепнул мне директор - и в прошлом один из владельцев
завода).   Њы  шли  в  контору  и  уже  поднимались  на  крыльцо,   так  что
расспрашивать было неудобно.
     - Џрошу познакомитьсЯ, - сказал директор.
     Њы назвали себЯ.
     - Љак же,  слышал!  Џисали из треста.  Ќаука!  утка ли!  Ѓольшое дело!
Џожалуйста!
     ‘  уверенностью старого человека,  который и  рад бы,  да  не  надеетсЯ
встретить в  жизни  что-нибудь  новое,  он  повел  нас  на  плот.  Џо  самой
неторопливости,  с которой,  поводЯ рукой,  он показывал нам свое хозЯйство,
нетрудно было  догадатьсЯ,  кто  на  икорном  заводе  считает  себЯ  главным
человеком.
     Њножество лодок  разного  размера и  вида  -  большие серпообразные,  с
высокими  носом  и  кормой;   поменьше,   с  перегородками,  между  которыми
шевелилась в  воде  живаЯ поблескивающаЯ масса рыбы;  совсем маленькие,  без
палубы,  с  косыми парусами -  одна за другой подходили к  плоту.  Ќебольшие
дощатые помещениЯ стоЯли  на  нем,  и  в  распахнутые двери  этих  помещений
рабочие прЯмо с  лодок бросали руками рыбу -  частиковую,  как  объЯснил нам
‡имин,  -  сазана,  судака, щуку. Љрасную рыбу - осетра, севрюгу - принимали
отдельно.
     ѓотовЯсь к  поездке,  Я  прочитала кое-что  о  приготовлении икры и  не
увидела ничего нового по  сравнению с  тем,  что прочитала:  рабочий сильным
ударом по голове "чекушил" -  оглушал -  рыбу и, разрезав ее вдоль по брюху,
вынимал икру. „ругой рабочий пробивал икру через "грохотку" - так называетсЯ
туго натЯнутаЯ на раму сетка из пеньковых ниток.  Џри этом отдельные икринки
проваливались в  подставленный под  грохотку  чан,  а  пленки  оставались на
сетке. Џотом икру промывали и везли длЯ консервированиЯ на завод, где ее уже
никто  больше  не  называл  икрой,   а   "продукцией"  или  "продуктом".   ‚
полукилометре от  базы-плота  на  плоском песчаном берегу стоЯл  бревенчатый
дом.  ќто и  был завод -  маленький,  но  по  тем временам один из  лучших в
астраханском хозЯйстве.
     Ќа  знакомство с  приготовлением икры мы  с  ‹еной решили,  по  первому
впечатлению,  отдать днЯ четыре -  и добрую неделю путешествовали с плота на
завод  и  обратно,  постепенно пропекаЯсь под  жарким  астраханским солнцем.
ђыбой  мы  пропахли с  головы  до  ног,  "продукции" напробовались до  такой
степени,  что больше не могли на нее смотреть -  а  приходилось!  ‘  ‡иминым
научились говорить на его икрЯном Языке -  "Ястык, тузлук, тарама, галаган",
рабочим и служащим прочли несколько лекций; об этом Я еще расскажу...
     ‚ первый день Я попросила директора отвести нам две комнаты -  одну длЯ
жильЯ,  другую  под  лабораторию.  Њы  привезли из  Њосквы  несколько Ящиков
лабораторного оборудованиЯ.  „иректор дал одну комнату хорошую на заводе,  а
другую плохую -  в бараке,  очень душную,  с низким потолком,  так что ‹ена,
плохо переносившаЯ жару,  не могла спать и мне мешала.  Ќо,  зайдЯ однажды в
лабораторию,   которую  мы  развернули  на  заводе,   и   увидев  микроскоп,
центрифугу,  термостат  и  другие,  в  общем,  весьма  обыкновенные приборы,
директор подумал  и  перевел  нас  из  барака  к  рыбачке Џрасковье €вановне
Ѓурминой.  ќто  была  невысокаЯ,  крепкаЯ женщина,  черноглазаЯ,  скуластаЯ,
говорившаЯ  на   таком   великолепном  русском  Языке,   что   мы   невольно
заслушивались,  когда,  сложив  сильные руки  на  груди,  она  заводила свои
неторопливо-плавные рассказы.  Њне запомнилсЯ один из них -  о весеннем ходе
"бешенки",  когда эта  рыба  с  оглушительным плеском косЯками идет вверх по
‚олге,  прыгаЯ  на  склонившиесЯ над  водой  деревьЯ,  застреваЯ  в  кустах,
выбрасываЯсь на берега,  где ее уже ждут с нетерпением собаки и кошки.  ‘таи
бакланов,  хлопаЯ крыльЯми,  выгонЯют ее  на мели и  глотают целиком рыбу за
рыбой. ‘уда сворачивают в сторону, уступаЯ дорогу, потому что никакой другой
промысел во времЯ хода "бешенки" невозможен.
     ‹ена спросила Џрасковью €вановну, откуда такое название - бешенка.
     - ЃешенаЯ, вот и бешенка, - неторопливо отвечала она. - Ђ по-вашему, та
же  селедка.  …ще моЯ бабка говаривала,  что от  нее будто можно взбеситьсЯ.
Љонечно,  суеверие!  „а  и  то  сказать:  как  насмотришьсЯ на  все  это  ее
безрассудство, даже иной раз плюнешь с досады!

     Њы  возвращались  из  лаборатории  около  полуночи,   и  ‹ена,  котораЯ
утверждала,  что нужно непременно отдыхать перед сном, каждый раз предлагала
одно и  то  же  развлечение:  посидеть на  крыльце и  посмотреть на небо.  €
действительно,   небо   было   такое,   что   стоило  на   него  посмотреть:
непроницаемо-черное,  с  нежными рассыпанными звездами,  горевшими Ярко  под
сводом, опустившимсЯ со всех сторон на притихшую землю...
     Џо  правде  говорЯ,  нужно  было  обладать  некоторой смелостью,  чтобы
предложить ‡имину это состЯзание,  тем более что стоЯла сильнаЯ жара - до 40
градусов -  и  еще никому в  мире не  было известно,  как относитсЯ промытаЯ
лизоцимом икра к подобной температуре. Ќо мы все-таки предложили.
     ‹ена была убеждена,  что ‡имин откажетсЯ,  и действительно, судЯ по его
осторожно-ироническому отношению к тому, чем мы занимались, естественно было
предположить,  что он не станет противопоставлЯть свой способ "науке". Ќо он
согласилсЯ - как видно, задело за живое!
     „иректор,  с  которым  отправилась  разговаривать  ‹ена,  долго  думал,
молчал,  курил...  Џотом  взЯл  лист  бумаги и  составил по  пунктам условиЯ
состЯзаниЯ.  ‘амый  лучший  сорт  осетровой зернистой икры  предоставлЯлсЯ в
неограниченном количестве спорЯщим  сторонам.  ЉаждаЯ  из  них  должна  была
приготовить по  десЯти "закатанных" банок -  на  заводе был цех,  в  котором
"закатывались",  герметически закупоривались,  банки.  Ћткрывать  их  решено
было,  начинаЯ с пЯтого днЯ, через день. ‹учший дегустатор завода определит,
какаЯ икра - наша или зиминскаЯ - "тронетсЯ" перваЯ.
     “ж не знаю,  что на этот раз ‡имин сделал со своим "продуктом",  должно
быть  нечто  особенное,  иначе  он  не  поглаживал бы  свою  бороду с  таким
смиренным видом.  ‡айдЯ в лабораторию,  он скромно поставил банки с икрой на
стол и сказал добреньким голосом:
     - Ќу-с, барышни, как дела?
     Њы ответили,  что дела ничего, и рЯдом с его банками поставили свои. Ћн
посмотрел на них и усмехнулсЯ.
     - ‘тало быть,  сколько дней,  вы  полагаете,  не тронетсЯ ваша икра?  -
спросил он.
     џ сказала храбро:
     - ќто будет видно. Ђ ваша?
     - ЊоЯ-с? - он прищурилсЯ. - ‚ такую жару? „ней пЯть-шесть, не больше.
     Ќе знаю,  с какой целью он сказал неправду. Ќо мы сразу догадались, что
икра простоит не пЯть-шесть дней, а гораздо больше.
     џ не сразу понЯла,  что в действительности представлЯл собой наш спор и
почему вокруг него в поселке началось такое волнение. ’имофей Џетрович ‡имин
- это  был  человек  старой,   купеческой  ‚олги,   ‚олги  каторжного  труда
грузчиков, нищеты, ночлежек, знаменитых крестных ходов.
     €  секрет  ‡имина  был  секретом,  в  котором  отразились традиции этой
навсегда исчезнувшей ‚олги.  Ђ мы, две молодые женщины, приехавшие из Њосквы
и заЯвившие,  что сама икра содержит вещество, которое может предохранить ее
от заражениЯ, - мы были представителЯми новой, советской культуры.
     ‚от  почему  с  таким  волнением следили за  нашим  состЯзанием рабочие
икорного завода.  ‚от  почему ЏрасковьЯ €вановна сказала нам:  "Ќа  это дело
народ смотрит".  ‚от почему очередной номер стенной газеты вышел под шапкой:
"Љто кого?"  ‚от  почему мы  поступили правильно,  подвергнув наше маленькое
открытие риску, возможному в новом деле.
     Џрошло пЯть дней,  и  в  присутствии директора и  обеих спорЯщих сторон
дегустатор - маленький старичок с морщинистым, суровым лицом - открыл первые
банки.  Џо правде говорЯ,  мне стало страшно,  когда,  найдЯ,  что "продукт"
‡имина сохранил все свои первоклассные вкусовые свойства, дегустатор взЯл из
нашей банки ложечку икры, понюхал ее и, значительно сощурЯсь, положил в рот.
“ж не знаю,  что именно он делал с ней во рту и почему,  причмокнув, пожевал
губами.  Ќаконец он проглотил икру и,  помолчав,  сказал, что "разницы между
пробами не обнаружил".
     ’очно такаЯ же сцена повторилась через два днЯ.
     Ќа этот раз дегустатор начал с  нашей банки,  и  Я  заметила,  что тень
искреннего удивлениЯ пробежала по  лицу  ‡имина,  когда,  проделав все  свои
магические движениЯ,  дегустатор объЯвил, что икра по-прежнему соответствует
всем  требованиЯм,  предъЯвлЯемым всесоюзным  стандартом к  сорту  "экстра".
Ћднако в тех же официальных выражениЯх он отдал должное икре ‡имина.
     - Ќу-с,   барышни,   а  вы,   оказываетсЯ,  молодцы,  -  сказал  ‡имин,
рассматриваЯ нашу икру через лупу,  которую он  вынул из кармана.  -  Ћднако
проиграете-с.
     џ сказала:
     - Џосмотрим.
     - Џроиграете-с,  -  твердо повторил старик.  -  ‘лабнет ваша икра.  …ще
денек - и тронетсЯ...
     Ѓез сомнениЯ, мы с ‹еной худели весь этот месЯц - от жары, от волнений,
от напрЯженной работы. Ќо мне показалось, что по-настоЯщему мы начали худеть
с  той  минуты,  как  ‡имин заЯвил,  что  наша икра "слабнет".  …два за  ним
закрылась дверь, как мы с ‹еной стали пробовать прочность отдельных икринок,
сперва пальцами, потом Языком, и не нашли, что они стали менее прочными, чем
прежде.  Ќо,  может быть,  опытнейший мастер увидел то,  на  что мы по своей
"икорной малограмотности" не обратили вниманиЯ?
     Ќаконец наступил решающий день! …два войдЯ в лабораторию, Я бросилась к
шкафу -  взглЯнуть,  не  показалсЯ ли "бомбаж" -  так называетсЯ вспучивание
банок,  когда испортившаЯсЯ икра начинает бродить.  Ќет!  Ќо и  банки ‡имина
выглЯдели совершенно так же, как прежде.
     „ва  сотрудника €нститута рыбного хозЯйства приехали накануне вместе  с
корреспондентом областной газеты. Љомсомольцы выставили у дверей лаборатории
пикет:  желающих увидеть своими глазами "кто  кого" оказалось слишком много.
”оторепортер,  ЯвившийсЯ в последнюю минуту, показал мне снимок, который был
сделан не  знаю кем и  когда,  но на котором можно было различить стеклЯнный
шкаф и в нем два рЯда банок, ничем не отличавшихсЯ друг от друга.
     ‚  присутствии всех этих уважаемых людей,  которых не  перечислила Я  и
половины,  дегустатор вскрыл банку с икрой ‡имина.  “же по тому выражению, с
которым, еще держа икру во рту, он скосил глаза на ‡имина, Я понЯла, что тот
проиграл и его "экстра" не выдержала испытаниЯ.
     - Џодалась.
     ‚се смотрели на ‡имина. Ћн криво усмехнулсЯ.
     - „евЯтый день, - разводЯ руками, сказал он. - „лЯ подобной температуры
это, господа, рекорд еще небывалый.
     Ћн растерЯлсЯ, иначе не назвал бы нас господами. Ќо он был прав: до сих
пор  максимальной  нормой  хранениЯ  считались  восемь  дней  -   и  не  при
сорокаградусной жаре, а в обычной комнатной температуре.
     ‚се  заговорили разом,  когда дегустатор произнес свое определение.  Ћн
подождал несколько минут, открыл одну из наших банок - и все замолчали.
     „олжно быть,  он  сам волновалсЯ,  потому что,  прежде чем взЯть пробу,
едва не всунул в  банку свой длинный морщинистый нос.  Џотом положил ложечку
икры в рот и замер,  закатив глаза под лоб и всей душой уйдЯ в свое дело.  €
все  замерли:  директор,  крепко упершийсЯ обеими руками о  стол,  ЏрасковьЯ
€вановна,  присутствовавшаЯ на  пробе,  сотрудники рыбного института и  даже
фоторепортер, который крутилсЯ до сих пор по комнате, наставлЯЯ на всех свою
"лейку".
     - Љачество сорта "экстра" полностью сохранилось,  -  с важностью сказал
дегустатор.
     Ћно сохранилось,  это качество,  и на десЯтый,  и на одиннадцатый, и на
двенадцатый  день.   Љогда  мы  вернулись  в  Њоскву,  специальнаЯ  комиссиЯ
ѓлавэкспорта Явилась  в  нашу  лабораторию,  и  главный дегустатор,  уже  не
сморщенный старичок,  а  прекрасно одетый,  атлетического сложениЯ  красивый
человек,  на  двадцатый день  попробовал нашу икру и  нашел,  что  "качество
сохранилось".  ‹ишь  на  тридцать  третий  день  при  комнатной  температуре
промытаЯ лизоцимом икра стала портитьсЯ, а на льду сохранЯлась полтора года.


        ‚Ћ‡‚ђЂ™…Ќ€…

     ђубакин,  встретивший нас  на  перроне,  сказал,  что  Ђндрей условилсЯ
поехать вместе с ним, но его вызвали по срочному делу. Ћн просил, чтобы Я не
беспокоилась, если ему придетсЯ поздно вернутьсЯ домой.
     - Ђ где он? —то случилось?
     - —естное  слово,   ничего  не  случилось,   -  торопливо  и,  как  мне
показалось, растерЯнно ответил ђубакин. - Ќу, как съездили? Џохудели-то как!
Љожа да кости!
     - Џетр Ќиколаевич, что случилось?
     - „а  ничего же,  Я  вам говорю!  „ома у  вас все в  порЯдке,  Я  вчера
заходил. Џавлик здоров, читает букву "Ђ" и сердитсЯ, что мама ’анЯ так долго
не едет.
     - Људа вызвали ЂндреЯ?
     - ‚от  беспокойнаЯ  душа!   -   разведЯ  руками,   сказал  ђубакин.   -
Џо-видимому,  авариЯ на строительстве метро, - шепнул он, взЯв менЯ под руку
и идЯ рЯдом в шумной,  двигавшейсЯ к зданию вокзала толпе.  -  …го еще вчера
вызвали. Ћн не ночевал дома.
     - ‚от что! ‚ы бы так и сказали!
     Љроме лабораторного оборудованиЯ,  мы  везли с  собой два  пуда  икры -
нашей,  зиминской и нейтральной. ђубакин с шофером институтской машины пошел
получать наш багаж.  ‹ена зачем-то побежала за ними и  через несколько минут
вернулась взволнованнаЯ, Я видела это с первого взглЯда.
     - ‡наешь, что он сказал? Ќашу лабораторию переводЯт в ђыбтрест.
     - —то такое?
     - Џервый  этаж   институтского  зданиЯ  отдают  ѓорздраву,   и   Љрамов
ходатайствует о передаче лаборатории в ђыбтрест.
     - Ћн с ума сошел?
     - ЉажетсЯ, готовитсЯ приказ наркома.
     - Ќу, нет! ќтого не будет!
     ‹ена с досадой махнула рукой.
     - ’ы не допустишь?
     - Ќет, не Я.
     - Ђ кто же?
     - Њы.
     - ЋбъЯсните, Џетр Ќиколаевич, что это значит? - спросила Я, когда багаж
был  осторожно погружен на  институтский пикап  и  мы  налегке отправились к
трамваю. - Ќеужели это правда, что нашу лабораторию...
     - Ђ, …лена вам уже доложила! ђазумеетсЯ, правда!
     - Ќо почему же в  ђыбтрест?  Њы занимались вопросом о  саморазогревании
торфа, - что же, если бы работа удалась, лабораторию перевели бы в ѓлавторф?
Њы выделили лизоцим из хрена - значит, в Џлодоовощ или куда там еще? —то это
за чепуха, в самом деле?
     - Ќе  кипЯтитесь,  доктор.  ‘коро  только  блины  пекут.  „ело  гораздо
сложнее,   чем  вы  думаете.   ‚ас  не  переводЯт  в  ђыбтрест,  а  передают
промышленности. ЏонЯтно?
     - Ќет.
     - Ќа последнем “ченом совете Љрамов произнес длиннейшую речь о  задачах
нашего института.  Ћн объЯвил,  что его обвинЯют в голом теоретизировании, в
отрыве от  практики.  ’ак вот,  с  целью доказать,  что все это клевета,  он
передает рыбной промышленности одну из  лучших лабораторий своего института.
Џравда,  он  скорбит.  Ћн  делает это скрепЯ сердце.  Ќо в  то времЯ,  когда
"Џравда" в  каждой передовой указывает,  что  наука должна всемерно помогать
промышленности,  он,  профессор Љрамов,  не  считает себЯ  вправе остатьсЯ в
стороне. —то с вами, ’атьЯна?
     - Ќичего особенного.
     - ‚ы побледнели.
     - Џлохо спала... Ђ вот и наш номер.

     Ђндрей не позвонил ни в семь,  ни в восемь часов, и в конце концов Я не
выдержала и поехала к нему на работу, надеЯсь, что мне удастсЯ хоть передать
ему бутерброды,  - Я не сомневалась в том, что он ничего не ел со вчерашнего
днЯ...
     „октор ЃелЯнин,  начальник ЂндреЯ,  полный,  пожилой,  с  оглушительным
голосом,  с  красным мЯсистым лицом,  остановил менЯ,  когда Я  со  всех ног
влетела в подъезд управлениЯ.
     - ’атьЯна  Џетровна,   здравствуйте!  -  так  громко,  что  Я  невольно
вздрогнула, закричал он. - џ вас напугал?
     - ‡дравствуйте, €льЯ €льич.
     - ‘упруга разыскиваете? Ћн на трассе.
     - ‡наю, что на трассе. ‚ы его увидите?
     - џ к нему еду.
     - ‚от что! ’ак возьмите менЯ с собой.
     - Ќе могу, честное слово. ‚ас не пропустЯт.
     - ‘ вами-то? Њне бы только бутерброды ему передать и сказать два слова.
‚едь Я сегоднЯ из командировки вернулась. Њы полтора месЯца не виделись.
     - Ќе могу.
     Њы вместе вышли на улицу.  ЃелЯнин тЯжело сел в машину.  Џотом, едва не
вывалившись на мостовую, открыл дверцу и сказал:
     - џ передам бутерброды.
     - Ќу,  Я вас очень прошу. “ менЯ все документы с собой. ‚ы скажете, что
Я из ѓорздрава.
     ЌесмотрЯ на свою внешность, ЃелЯнин был человек добрый и деликатный. Ћн
подумал, сделал сердитое лицо и закричал:
     - ‘адитесь!

     џ не сразу понЯла, что произошло на том участке, куда был вызван Ђндрей
и  куда одновременно с  нами подошли одна за  другой три  санитарные машины.
ђабочие,  мокрые с головы до ног, сбрасывали с грузовиков мешки с землей или
песком прЯмо в воду,  под которой не видно было ни мостовой,  ни панели.  Џо
крутой  улице  вода   стремительно  сбегала  вниз,   к   Ярко   освещенному,
переброшенному через другую широкую улицу деревЯнному мосту.  Ќикого не было
на этом мосту, только, переливаЯсь через настил, бежала, тЯжело поблескиваЯ,
вода,  и то, что заставлЯло мокрых людей бросать на мостовую мешки с песком,
происходило не  на  земле,  а  глубоко  под  землей,  в  вырытом под  мостом
котловане.  Ќе знаю, что это было и что делали метростроевцы в этой путанице
рухнувших перекрытий,  вывернутых щитов,  оборванной проволоки, под потоками
земли, струившейсЯ в котлован вместе с водой. Џотом Ђндрей объЯснил мне, что
дождь  размыл  бровку  котлована,  и  пЯтиэтажное каменное здание,  стоЯвшее
вплотную рЯдом  с  ним,  повисло  над  десЯтиметровой пропастью,  в  которой
работали люди.
     ’акой же мокрый,  как все,  в  прилипшем к телу пиджаке,  он быстро шел
куда-то по колено в воде. ‘естра с красным крестом на рукаве плаща бежала за
ним,  озабоченно спрашиваЯ о чем-то и оглЯдываЯсь в ту сторону, где санитары
поднимали с земли человека с беспомощно болтающимисЯ ногами.
     Ђндрей!
     Њесто аварии было Ярко освещено, он был в светлой полосе, Я - в темной,
и когда Я окликнула его, он остановилсЯ и стал всматриватьсЯ, не узнаваЯ.
     - ќто Я!
     Ћн бросилсЯ ко мне и чуть не упал, поскользнувшись на мокром бревне.
     - ’ы здесь, как ты попала сюда? џ не мог встретить тебЯ. ђубакин был на
вокзале?
     - „а, да. ‚се хорошо. ’ы скоро вернешьсЯ домой?
     “ него на щеке было большое пЯтно грЯзи,  Я стала оттирать его платком,
он не дал и поцеловал мою руку.
     - —аса через два.  “же справились, сейчас начнут возить грунт по мосту.
’ы звонила Њите?
     - Ќет.
     - Џозвони. €ли даже съезди. •орошо?
     - ‘ ним что-нибудь случилось?
     - Ќет. Ќо ты съезди.
     Љругом стоЯли люди, но Ђндрей все-таки сказал быстрым шепотом:
     - Ћх, как хорошо, что ты наконец приехала!
     ЃелЯнин закурил,  он  попросил папиросу и,  прежде чем  взЯть ее,  стал
искать,  обо что вытереть мокрые руки.  Њне не  хотелось уходить,  но Ђндрей
разговаривал с нетерпеливым выражением, и Я, сунув ему бутерброды, ушла.

     ЊитЯ жил недалеко от Љрымской площади,  в маленьком деревЯнном доме, на
месте которого стоит теперь огромное здание одного из московских вузов. ‚ход
был со  двора,  через запущенный сад,  в  котором на кустах постоЯнно висели
мокрые наволочки,  простыни.  Ѓузина разрослась у веранды, летом - нарЯднаЯ,
сейчас чернаЯ и  голаЯ,  придававшаЯ этой  веранде и  самому дому  грустный,
покинутый вид.  “ Њити было темно,  но в передней горела лампочка -  полоска
света  чуть  виднелась под  выходившими