етил,  как
мороженщицы:
   -- „евочек много.
   „ругой  ученый, тоже талантливый, объЯвил, что уж кто-кто, а
он прекрасно понимает сущность вопроса.
   -- Ћна просто привыкла, -- объЯвил он, подразумеваЯ под этим
словом, что Ќастенька привыкла  быть  человеком,  а  ведь  всем
известно,  как  трудно  освободитьсЯ  от  привычки,  даже очень
хорошей.
   Ќо дЯдЯ ЉостЯ думал иначе: "Ќужна она была нам всем,  вот  и
не  растаЯла,  --  решил он. -- Љаково было бы без нее, скажем,
Џекарю? €ли ласточке? €ли мне,  не  говорЯ  уж  о  Џетьке?  Љто
говорил  бы  ему:  мой  ненаглЯдный!  Ђ  приказ,  что ж приказ!
‚озьмем копию, теперь, слава богу, торопитьсЯ некуда. Џодождем,
пока ‘нежнаЯ Љрасавица расцветет, и приколем не одну,  а  сразу
две веточки".
   ’рудно  сказать,  кто  из  них  прав.  Љак-никак  был первый
подобный случай в природе.
   „Яде Љосте давно пора  было  уезжать;  ведь  он  все-таки  в
командировке  занималсЯ  чужими  делами.  Ќо  прежде  надо было
получить длЯ Ќастеньки свидетельство о рождении и устроить ее в
школу длЯ  взрослых,  чтобы  она  могла  работать  у  ЏекарЯ  и
учитьсЯ.  Љ  Ѓашлыкову просто необходимо было заглЯнуть хоть на
полчаса -- проститьсЯ и оставить что-нибудь на памЯть.  Ђ  ведь
это   очень   трудно  --  купить  подарок  мужчине,  изучающему
испанский Язык и прилично играющему на виолончели.
   Ќаконец надо было дождатьсЯ ЏекарЯ хотЯ бы просто длЯ  того,
чтобы  познакомитьсЯ  с  известным  мастером  спорта,  любившим
говорить о себе: "џ, как одинокий мужчина..."
   ‚се это было сделано, и с блеском. ‘видетельство о рождении,
например,  было  написано  красивыми   буквами,   напоминавшими
ледЯные  кристаллы.  Ѓашлыков  принЯл всех троих -- дЯдю Љостю,
Ќастеньку  и  Џетьку,  сыграл  им  на   виолончели   и   сказал
по-испански:  "Salud".  ђазумеетсЯ, о пенсии не было сказано ни
слова.
   ‚троем же они встретили  ЏекарЯ,  который  победил  минского
гроссмейстера  и  вернулсЯ  в  отличном  настроении.  Ћн привез
Ќастеньке в подарок огромный складной  полотнЯный  зонтик,  под
которым художники рисуют в любую погоду, и от души обрадовалсЯ,
узнав, что зонтик больше не нужен.
   ‚се,  кому  помогал  дЯдЯ  ЉостЯ, пришли провожать его -- на
перроне  положительно  нельзЯ  было  протолкатьсЯ.  ‡десь  были
’улупов, Ѓашлыков, ’рубочный Њастер, Џекарь, Ќастенька, ЏетЯ --
и среди людей, кстати сказать, прыгал ѓрач, которого дЯдЯ ЉостЯ
устроил в „оме Ћтдыха Џрестарелых ѓрачей.
   ‘тарый  ’рубочный  Њастер  притащил  ему  трубку, которую он
обкуривал три года, а Џекарь -- такой  душистый  минский  хлеб,
что все спрашивали друг друга: "—ем это так прекрасно пахнет?"
   „Ядю Љостю хлопали по спине и целовали. …ле живой, он влез в
вагон и, утвердившись у окна, стал снова прощатьсЯ с друзьЯми.
   --  Џриезжайте!  --  кричал  он.  --  Џриезжайте все! € ѓрач
приезжай. € ты, старушка, которой Я сделал костыль. Ќичего, что
ты менЯ побила!
   Џоезд  пошел,  сперва  медленно,  потом  все   быстрее,   и,
высунувшись  из  окна, дЯдЯ ЉостЯ увидел две тоненькие фигурки,
которые отделились от толпы провожающих и побежали за  поездом,
размахиваЯ  платочками  и  крича:  "„Я-дЯ  Љо-стЯ!"  ќто  были,
конечно, Ќастенька и ЏетЯ.
   ‘тараЯсь не задевать соседей ногами,  дЯдЯ  ЉостЯ  полез  на
верхнюю полку, разделсЯ, улегсЯ и стал думать.
   Ћн  вспомнил,  что  старушка  побила  его  не  в Њоскве, а в
Ќовосибирске, и не теперь, а давно, два года тому назад,  --  и
долго  смеЯлсЯ,  натЯнув на себЯ одеЯло. Ћ Ќастеньке он все еще
беспокоилсЯ. "Ќадо бы, собственно, взЯть ее с собой, -- подумал
он. -- …здили бы мы с ней в город ‘нежное, ‘нежнЯнского района,
снегирей купили бы. •отЯ снегири тут, кажетсЯ, ни при чем".
   Љолеса  стучали  успокоительно,  весело  и  тоже   все   про
снегирей, снегопады, снежных коз, живущих на снежных вершинах.
   Ђ  Џетька,  проводив Ќастеньку, вернулсЯ в Ќемухин и стал ее
рисовать. ‘перва на бумаге поЯвились  два  светлых  круга.  ќто
были  зонтик, платье и тоненькие руки с книгой, опустившиесЯ на
колени. ‚ легком летнем платье, она сидела одна в открытом поле
зимой. ‚езде были сугробы  --  молодые,  мЯгкие,  отбрасывающие
пепельные  тени,  и  старые, сердитые, с колючими кромками, над
которыми кружились дымки.
   Џотом он нарисовал ее спЯщей.  Ћна  лежала  на  лугу  летом,
подложив  ладонь  под  щеку,  опустив  нежные  овалы  ресниц, и
солнце,  которого  она  больше  не  боЯлась,  золотило  волосы,
разделенные полоской пробора.