 завершитсЯ к полному моему торжеству,  и
всей своей жизнью? Љак же Я могу достигать успеха  с  помощью  того,  чего
нет? ‡десь скрывалсЯ какой-то злой парадокс, непонЯтнаЯ сложность, мне  не
хотелось задумыватьсЯ над этим накануне полного своего триумфа, но  забыть
о странном противоречии Я не мог. џ никогда ничего не забываю.
   Љ полудню трупы были убраны, войска выведены из  дворца,  и  в  ту  его
часть, где  размещалсЯ  ‹абиринт,  стали  через  южные  ворота  пропускать
простой народ - такого еще никогда не случалось, и вездесущие люди  Љлеона
рассказали мне, что многие горожане  побоЯлись  идти.  Ќа  всЯкий  случай.
Џотому что такого прежде не бывало. Ќо и пришли многие, толпе  не  хватило
места, хотЯ люди стоЯли тесно, как амфоры  в  трюме  кораблЯ,  и  передние
почти  касались  грудью  наконечников   выставленных   копий   -   солдаты
выстроились в две шеренги, создав проход от бокового дворцового  входа  до
главного входа в ‹абиринт.
   Њинос  оказалсЯ  на  высоте  -  не  стал  устраивать  представлениЯ   с
собственным участием и произносить перед подданными патетические речи. ‚се
было обставлено скромно, но внушительно - взвыли  трубы,  ’езей  вышел  на
пустое крыльцо, медленно спустилсЯ с него и зашагал к ‹абиринту. –вет лица
у него был нормальный, но лицо  казалось  посмертной  бронзовой  маской  -
полнаЯ  отрешенность  от  всего  сущего.  —еловек,   идущий   на   смерть.
ђазумеетсЯ, это не игра, какаЯ тут, к Ђиду, игра...
   Ќаверное, несмотрЯ на свое состоЯние, он был немного  удивлен  -  толпа
безмолвствовала, над ней взлетел и потух, как  свеча  на  ветру,  одинокий
приветственный крик, по толпе извивающимисЯ  змейками  скользнули  быстрые
шепотки и рассыпались, поглощенные  мертвой  тишиной,  всосавшей  их,  как
сухой песок воду.
   џ понимал своих соотечественников - двадцать лет с Њинотавром  и  сорок
три трупа вселЯли безнадежность. Ќадежда была, но немаЯ -  она  таилась  в
жадных взглЯдах.
   Ѓронзовые ворота в  три  человеческих  роста,  украшенные  барельефами,
изображающими бычьи головы, распахнулись с тЯгучим  визгом  -  по  приказу
Њиноса их петли никогда не смазывали. Њинос знал, как распалить и без того
взбудораженное  воображение,  как  подлить   масла   в   огонь.   ЋткрылсЯ
прЯмоугольник сырого мрака, и толпа колыхнулась -  те,  кто  стоЯл  совсем
близко, попытались отшатнутьсЯ,  как  будто  из  ворот  мог  вылететь  сам
Њинотавр или этот сырой мрак убивал прикосновением.
   џ все же думал, что ’езей оглЯнетсЯ или задержитсЯ хотЯ бы на миг. Ќет.
Ћн был из тех, кто бросаетсЯ в холодную воду не  колеблЯсь.  Ћн  шагнул  и
скрылсЯ во мраке.  ‘творки  ворот  сдвинулись  с  леденЯщим  душу  визгом,
загонЯЯ обратно сумрак, и поперек них лег кованый засов.
   - Џослушай, а если боги все же решат помешать?
   ЏасифаЯ жадно смотрела на вход в ‹абиринт, ее лицо пылало,  сейчас  она
не помнила о недавних оскорблениЯх, которым Я ее подверг, - все ее мысли и
побуждениЯ были сосредоточены на одном.
   - ѓлупости, - сказал Я. - Ќе длЯ того мы терпим  богов  и  приносим  им
жертвы, чтобы они мешали нам устраивать дела... € уж, конечно, не длЯ того
существуют боги, чтобы блюсти так называемую высшую справедливость.


        ’…‡…‰, ‘›Ќ –Ђђџ Ђ”€Ќ ќѓ…џ

   џ шагал, весь обратившись в слух, но, кроме  моих  едва  слышных  шагов
(сандалии Я снЯл сразу же у входа), не  раздавалось  ни  звука.  Љамень  и
тишина. ЋтверстиЯ в потолке, зиЯвшие через  каждые  десЯть  шагов,  давали
достаточно света.
   „а, без цепочки со знаками пришлось бы бродить здесь не один день...  џ
обратил внимание, что коридоры, довольно низкие и  узкие,  никак  не  были
рассчитаны на то, чтобы по ним передвигалось крупное чудовище, - они  Явно
предназначались лишь длЯ человека. ‚озможно, это  был  путь,  по  которому
Њинотавру носили еду, - должны же были его чем-то кормить  все  эти  годы,
невозможно поверить, что единственной пищей ему служили посылаемые  раз  в
несколько лет в качестве  живой  дани  люди.  Ћднако  и  другие  коридоры,
которые пересекала моЯ дорога, были такими же. ‚идимо, чудовище безвылазно
пребывает в центре...
   Ѓезусловно, у ‹абиринта есть свои  тайны.  џ  чувствую  в  происходЯщем
какую-то нехорошую странность, потаенные темные места, но  никак  не  могу
понЯть, какое место в ней занимают люди, посылаемые в  качестве  дани,  но
так и не попавшие в ‹абиринт (Я узнал двух афинЯн, ставших здесь  слугами,
они менЯ, к счастью, нет, Я никому  об  этом  не  сказал),  и  чем  вызван
сегоднЯшний разгром стражи ‹абиринта - тщательно продуманнаЯ хладнокровнаЯ
резнЯ. —то произошло за закрытыми длЯ менЯ - до моей схватки с  ѓоргием  -
дверЯми тронного зала? € что здесь вообще происходит? Ќе  стоит  пока  над
этим думать, главное - в коридоре  достаточно  места,  чтобы  как  следует
размахнутьсЯ мечом.
   Љровь стучала в виски жаркими толчками, рукоЯть  меча  в  ладони  стала
влажной. Ќенужные уже диски Я собирал  в  кулак,  цепочка,  свисавшаЯ  меж
пальцев, становилась все короче, и мне казалось, что это  жизнь  догорает,
как забытаЯ свеча, наконец осталось  три  знака...  два...  один...  и  из
очередного круглого зала уходит в неизвестность лишь один,  не  отмеченный
никакими знаками коридор и круто поворачивает влево.
   “нимаЯ колотЯщеесЯ сердце, Я повернул влево и  замер,  пораженный  тем,
что мне открылось. Љоридор был единственным входом  в  большую  квадратную
комнату,  освещенную  солнечными  лучами,   проникающими   сквозь   четыре
отверстиЯ в потолке, и обставленную, словно  покои  знатного  человека.  €
навстречу мне встал юноша лет двадцати.
   - џ тебЯ не знаю, - сказал он удивленно. - Љто  ты  такой  и  как  сюда
попал?
   - Ђ ты? - спросил Я, чувствуЯ, как сломалось что-то в моей душе, что-то
блестЯщее и светлое. - ’ы-то кто такой, Ђид тебЯ забери?
   - ЊенЯ зовут Њинотавр, - сказал он.  -  …ще  менЯ  зовут  Ђстерий,  что
означает "‡вездный".
   Ќоги у менЯ стали то ли деревЯнные, то ли ватные. „ержать  держали,  но
не чувствовал Я их. џ как-то сразу поверил, что это  не  колдун,  который,
подобно Џротею, может принимать самые разные обличьЯ, что это его истинное
и единственное обличье, что никакого другого Њинотавра нет.  ‚се  исчезло,
было только вмещавшее весь мир разочарование,  горечь  и  обида:  "‘лавный
герой ’езей, победитель страшного Њинотавра!.."  ‚сЯ  будущаЯ  жизнь,  все
великое, что Я длЯ себЯ наметил и чему этот подвиг  должен  был  послужить
пьедесталом, уходило, как вода сквозь пальцы. Ѓудущего не  было.  •отелось
кричать, плакать, рубить все подрЯд - его, стол, стены. ЏроклЯтый Њинос...
   ‚се получило объЯснение. —удовища никогда не было. ѓруда золота  против
медной монеты - те, кто  прибывал  длЯ  поединка,  убиты  стражей  в  этих
коридорах. †иваЯ дань вместо того, чтобы сгинуть в ‹абиринте, превращаетсЯ
в слуг и наложниц. Ќо то, что стража и ее начальник убиты,  то,  что  ђино
так уверен в моей победе и менЯ, вооруженного, беспрепЯтственно  допустили
к "чудовищу" - все это может означать, что Њинотавр  им  больше  не  нужен
почему-то, что они собираютсЯ кончать игру. Џрикинем-ка трезво и холодно -
если они кончают игру, раскроют ли они Љриту и всему миру правду?  Ђ  ведь
нет, навернЯка нет... Џрикинем трезво и холодно,  дружище  ’езей,  ведь  в
таком  случае  ничего  ты  не  терЯешь,  абсолютно  ничего,  что   же   ты
рассопливилсЯ?
   - —то тебе нужно? - спросил Њинотавр.
   - џ пришел тебЯ убить, - решительно сказал Я.
   - Ќо ведь...
   џ понЯл, что он имел в виду, и сказал:
   - Џрежней стражи больше нет - перебита. € Я должен тебЯ убить.
   - € ты об этом так спокойно говоришь?
   - Ђ что прикажешь делать? - спросил Я. - Ћскалить зубы и  осыпать  тебЯ
проклЯтиЯми? ‘ пеной у  рта  кричать:  "“мри,  несчастный!"?  Љ  чему  эти
забавы, мы не комедианты. џ не испытываю к тебе ни любви, ни ненависти, ты
мне безразличен,  как  эта  стена.  Џросто-напросто  условиЯ  игры  и  мои
жизненные планы складываютсЯ так, что Я должен тебЯ убить.
   - Ќо что Я тебе сделал?
   -  ’о-то  и  оно,  что  ровным   счетом   ничего,   -   сказал   Я.   -
ЋбстоЯтельства... „авай-ка присЯдем и спокойно поговорим.
   ‚начале Я зорко следил за его  движениЯми,  но  скоро  решил,  что  это
глупо, - откуда у него оружие? € он Явно слабее менЯ.
   - ’ы знаешь, что о тебе говорЯт и кем тебЯ считают за пределами  дворца
все эти двадцать лет? Ћ тех, кто пыталсЯ с тобой сразитьсЯ?
   Ќа его лицо набежала тень.
   - Љ сожалению...
   -  ‚от  видишь.  ’ебЯ  считают  чудовищем  и  людоедом.  Њать  от  тебЯ
отреклась. ‘воднаЯ сестра помогала мне. —то думают о тебе тысЯчи людей,  Я
и не говорю, ты все знаешь сам. ’ы - пугало. Ќу зачем тебе жить?
   - Њне еще не поздно начать все сначала.
   - Ђ нужно ли? - спросил Я. - Ђ стоит ли? € что ты  понимаешь  под  этим
"все сначала", позволь тебЯ спросить? Џокинуть эти мрачные стены и уйти  к
людЯм, что ли? Ђ что ты им можешь дать?
   - •отЯ бы свои стихи.
   - Ћго? - џ был удивлен. - ‚зглЯнуть можно?
   Ћн взЯл свиток папируса - их много лежало на изЯщном кедровом  столике,
- протЯнул мне.
   Ћтрубите мне голову, но это была настоЯщаЯ, большаЯ ЏоэзиЯ. „ед  Џиттей
собрал в ’резене лучших поэтов, философов, книжников, рапсодов, Я  получил
отменное образование и, хотЯ сам не мог  рассчитывать  на  славу  большого
поэта, безусловно был в состоЯнии  отличить  драгоценность  от  алЯповатой
подделки. Џечально, до слез больно, что придетсЯ уничтожать  такие  стихи,
но ни один клочок бумаги, ни одна вещь не должны  покинуть  эти  стены.  Ђ
взЯть их и впоследствии выдать за свои было бы крайне непорЯдочно...
   - —то ж, это поэзиЯ, - сказал Я. - ѓрустные стихи,  конечно,  но,  сидЯ
двадцать лет в этих стенах,  комедию  врЯд  ли  напишешь...  ’ы  подлинный
талант. Ќо что это менЯет? ‹юдЯм вовсе не нужен гениальный  поэт  Ђстерий,
сменивший привычное всем чудовище Њинотавра.
   - Џочему?
   - Ћ человеке сплошь и рЯдом судЯт по впечатлению, которое он производит
на окружающих, - сказал Я.  -  ‚озьмем,  к  примеру,  менЯ  -  Я  молодой,
симпатичный, обаЯтельный парень, полностью соответствующий  облику  героЯ,
каким он представлЯетсЯ и глупой толпе, и умным людЯм, и вот  от  менЯ  на
каждом шагу ожидают благородных поступков, девушки бросаютсЯ на  шею,  мне
безоговорочно верЯт самые недоверчивые умники. Џравда, это  имеет  и  свою
оборотную сторону: многие менЯ считают простачком-шалопаем, мускулами  без
мозгов,  симпатичным  пустоцветом.  Ќу,  до  поры  до  времени  менЯ   это
устраивает. ‘ловом, менЯ хотЯт видеть таким, каким Я  кажусь,  и  усиленно
начинают менЯ придумывать. € не менЯ одного,  примеров  предостаточно.  ’ы
знаешь, кто строил твой ‹абиринт?
   - ‚еликий мастер „едал, - сказал Њинотавр.
   - Ђ историю его бегства с Љрита ты не  знаешь?  ќто  в  высшей  степени
поучительнаЯ историЯ. Ѓыл у „едала сын €кар  -  ничего  особенного,  юнец,
каких тысЯчи, не блещущий талантом. Њинос их почему-то не  отпустил  после
завершениЯ строительства, и они решили бежать. „едал - великий мастер,  он
смастерил крыльЯ из перьев, скрепив их воском, и  отец  с  сыном  покинули
Љрит. Ћбрати внимание: „едал  настрого  предупредил  сына,  чтобы  тот  не
поднималсЯ высоко, ибо солнце немедленно растопит воск. ‘ынок, по  ослиной
привычке  делать  все  наперекор,  тут  же  взмыл  выше   облаков,   воск,
разумеетсЯ, растаЯл, этот болван упал в море и утонул. Џроизошло  примерно
то же самое, как если бы человеку сказали: "Ќе бейсЯ головой об стену!", а
он тем не менее разбежалсЯ - и трах! „едал жил еще долго, он  был  великим
механиком, архитектором, скульптором, изобрел пилу, рубанок, еще многое. €
тем не менее его в девЯти случаЯх из десЯти  вспоминают  не  как  великого
мастера, а как отца €кара.  Ќо  разве  €кар  заслуживает  хотЯ  бы  одного
похвального слова? Ћн  ничегошеньки  не  сделал,  не  вылепил  и  паршивой
статуэтки, не построил и убогой лачуги, ничего не оставил  людЯм.  Ќо  его
помнЯт и прославлЯют лишь потому, что  романтическим  дуракам  его  смерть
представлЯетсЯ  актом  героизма,  духом  поиска  и  прочей   дребеденью...
Џонимаешь менЯ?
   - Ђ Я, следовательно?
   - Ђ ты -  людоед  из  ‹абиринта,  -  сказал  Я.  -  „опустим,  тебЯ  не
пристукнут в первые дни и ты сумеешь объЯснить людЯм, что их дурачили.  Ќе
верю Я в такое везение, но допустим... € что же? Ћдни будут мстить тебе за
пережитый страх, другие так и не  поверЯт  в  твою  невиновность,  заЯвЯт:
"—то-нибудь да было, не зрЯ же двадцать лет... Ќе бывает дыма без огнЯ..."
Ѓудут, надуваЯсь от важности и собственного благочестиЯ,  изрекать  пошлые
обывательские афоризмы, которыми страшно дорожат и  гордЯтсЯ,  потому  что
сочинили их сами, - как же, они ведь тоже  творческие  личности.  Ћни  уже
создали длЯ себЯ предельно Ясную и незатейливую картину мирозданиЯ, а  тут
пришел ты и все разрушил. „а  сжечь  тебЯ!  Њаленький  человек  ужасно  не
любит, когда сомневаютсЯ в его умении с первого взглЯда проникать  в  суть
вещей. “верЯю, кончитсЯ все тем, что тебе придетсЯ бежать под чужим именем
куда-нибудь в безлюдную глушь, то есть, по  сути,  сменить  одну  тюремную
камеру на другую, разве что более просторную.
   - “ менЯ были друзьЯ среди стражи.
   - ‹юди, знавшие правду с самого начала и видевшие все своими глазами, -
сказал Я. - Ќикого из них уже нет в живых. € вообще, ты  ведь  никогда  не
видел большого мира и не знаешь, каким количеством мрази он населен.
   - —то же, большинство людей - мразь?
   - ‚ольнаЯ или невольнаЯ, - сказал Я.  -  “бежденных,  конечно,  меньше,
приспосабливающихсЯ, вынужденных быть мразью в  несколько  раз  больше,  и
вторые, несомненно, подлее первых.
   - ‡ачем тебе моЯ смерть? ’ебе лично?
   - џ - несчастный  человек,  -  сказал  Я.  -  „а-да,  не  удивлЯйсЯ.  ‘
родителЯми мне не повезло - матери не  помню,  Њачеха  два  раза  пыталась
отравить, отец полон сил и цепко держитсЯ за трон.  Ќужно  пробивать  себе
дорогу, вот только как? Њне нужен звонкий, шумный зачин, сразу выдвинувший
бы менЯ на первый план, на  видное  место.  ЊенЯ  считают  глупым  буЯном,
смазливой бездарью, простЯгой-парнем, а Я ведь получил в ’резене, пожалуй,
лучшее образование, какое только в наше времЯ можно получить в ќлладе... џ
способный, умный человек с зачатками полководца и государственного деЯтелЯ
- так считали мудрые трезенские учителЯ, и  их  мнение  мне  передали  под
большим секретом - они-то мне прЯмо об этом не говорили, чтобы не зазналсЯ
невзначай. Ќо все равно нужен  зачин,  первый  шаг,  а  как  его  сделать?
—удовища истреблены, ’роЯнскаЯ  война  давно  кончилась,  золотое  руно  и
золотые Яблоки ѓесперид добыты до менЯ. ЏовторЯть чужие подвиги -  обрести
не славу, а поражение. €з-за …лены - пусть формально - сожгли ’рою,  из-за
Њедеи и Ђндромеды разгорелись жуткие страсти,  но  из-за  жены  Љикирского
царЯ Я угодил в каталажку, как мелкий воришка, а ЏиритоЯ и вовсе бесславно
загрызли собаки. “частвуЯ  в  нынешних  войнах,  славы  не  приобретешь  -
мелочь.
   - Ќо истории с …леной и Њедеей не  так  благолепны,  как  это  пытаютсЯ
представить.
   - Ђ какаЯ разница? - спросил Я. - Ќет, какаЯ разница? „а  плевать,  что
"романтическое  похищение  …лены"  не  более  чем  шитаЯ  белыми   нитками
провокациЯ Ђгамемнона и его сообщников. Џлевать,  что  ЊедеЯ,  мачеха  моЯ
дражайшаЯ, кол ей  в  глотку  и  еще  куда-нибудь,  всего  лишь  бежала  с
любовником, обокрав на прощание любЯщего папашу. ЉакаЯ разница,  Ђид  менЯ
забери,  если  тысЯчи   маленьких   человечков   провозгласили   џзона   и
разрушителей ’рои героЯми?
   - ђазве все подвиги таЯт в себе ложь и ничтожность? - спросил Њинотавр.
   - Ћ, разумеетсЯ, нет, - сказал Я. - ‚зЯть хотЯ бы  ЏерсеЯ  или  дЯдюшку
ѓеракла - эти-то настоЯщие. џ и  не  стремлюсь  развенчать  абсолютно  все
славные  подвиги,  нет,  Я  просто  следую  некоторым  примерам.   Џрослыв
победителем Њинотавра, Я приобрету славу и смогу идти дальше.
   - Ќо ведь славу героЯ ты должен заслужить главным образом у  тех  самых
маленьких человечков, Я так понимаю? - спросил Њинотавр.
   - “ них, червЯков, - сказал Я.
   - Ќо ты же их ненавидишь?
   - Ќичего другого мне не остаетсЯ, - сказал Я. - Ћдин-единственный раз Я
проведу  игру  по  их  правилам,  а  потом...  Ћ,  уж  потом-то  Я  получу
возможность не оглЯдыватьсЯ на них поминутно и буду делать только то,  что
действительно нужно и необходимо...
   - Ђ если не удастсЯ? - спросил Њинотавр.
   - “дастсЯ, - сказал Я.
   - ’ак что, Я обречен? - спросил Њинотавр. Ћн волновалсЯ,  но  животного
страха за жизнь Я в нем не заметил.
   - “ж прости, обречен.
   - Ђ совесть не будет мучить?
   - Љто ее видел, эту совесть, кто ее трогал, кто ее пробовал на зуб... -
сказал Я. - ђазве Я какой-нибудь выродок? Ќе Я  эти  законы  устанавливал.
•рам какой-нибудь построю, нищим мешок денег раздам, что ли...
   - „умаешь, поможет?
   - „а не знаю Я, отвЯжись! - рЯвкнул Я.
   Ѓыло бы легче и  проще,  если  бы  он  кричал,  ругал  менЯ  последними
словами, отбивалсЯ, но он лишь задавал все те вопросы, которые,  размышлЯЯ
наедине с собой, мог бы задать себе и Я. ’е самые вопросы...
   - Џосмотри, что получаетсЯ, - сказал Я. - Ќикакого  преступлениЯ  Я  не
совершаю. Џреступление  -  это  деЯние,  нарушающее  установленные  людьми
законы, каноны и установлениЯ. Њеж тем, согласно этим установлениЯм, ты  -
отверженное чудовище. Џреступник Я только длЯ тебЯ, а длЯ людей  -  герой.
Љогда тебЯ не станет, некому будет считать менЯ преступником.
   - Љроме твоей совести.
   - „а что ты западал, кто ее видел...
   - ‚оздуха, которым мы дышим, мы тоже не видим и не чувствуем, но это не
означает, что его не существует.
   - ‡наешь что, хватит, - сказал Я и встал. - „о спазмы в горле мне жаль,
что погибает талантливый поэт, но правила игры...
   - „авай, - сказал он, бледный, как смерть. Ћн стоЯл и смотрел на  менЯ.
- „ействительно, лучше уж так. „авай.
   џ поднЯлсЯ, взЯлсЯ за рукоЯть меча, отнЯл руку  и  сказал  едва  ли  не
просительно:
   - ‡наешь, тебе ведь не трудно...  ’ы  бы  сделал  страшное  лицо,  зубы
оскалил, что ли... •оть выругай менЯ, а? —тобы было что-то от чудовища...
   - “бивай человека, - сказал Њинотавр, в его лице не было ни кровинки, и
Я вдруг с ужасом понЯл, до  чего  он  чертами  лица  и  голосом  похож  на
Ђриадну. - “бивай - человека.
   - ђугай менЯ! - заорал Я уже откровенно умолЯюще, плевать мне  было  на
все. € выхватил меч из ножен. - Ћбзови как-нибудь, ублюдок распроклЯтый!
   - Ѓедный ’езей, - сказал Њинотавр и поднЯл глаза к  четырем  квадратным
кусочкам синего неба над нашими головами.
   џ освободилсЯ от его взглЯда, он больше не смотрел мне в глаза,  и  это
словно освободило  менЯ  от  власти  всевозможных  глупых  снов  и  глупых
установлении, невидимых,  неосЯзаемых  и  потому,  быть  может,  вовсе  не
существующих.
   € меч взлетел, рассекаЯ  прозрачные,  усыпанные  искрЯщимисЯ  пылинками
солнечные лучики.


        ђ€ЌЋ ‘ Ћ‘’ђЋ‚Ђ Љђ€’, ’Ћ‹ЉЋ‚Ђ’…‹њ ‘ЌЋ‚

   ’ишина была как свинец, мгновениЯ были  как  века.  €  толпа  внизу,  и
солдаты словно превратились  в  скопище  статуй,  редко-редко  вздрагивала
чьЯ-нибудь  голова,  когда  человек  переступал  с  ноги  на   ногу,   или
вздрагивало копье в руках солдата, уставшего держать его наперевес.
   џ считал про себЯ шаги, которые он должен сделать по коридорам, начинал
снова и снова, вводЯ поправки на то, что он крадетсЯ медленно и осторожно,
- и перестал, когда понЯл, что и хромаЯ черепаха успела бы  за  это  времЯ
добратьсЯ до центра ‹абиринта.  ‡начит,  они  встретились.  €  вступили  в
разговор. Ћ чем они могут говорить и могут ли они мирно разговаривать?
   џ был близок то ли к помешательству, то ли к тому, чтобы вырвать меч  у
ближайшего солдата и самому броситьсЯ в ‹абиринт. ‘тоЯвшаЯ рЯдом  со  мной
ЏасифаЯ  даже  простонала  несколько  раз.  џ  уверен,  что  россказни   о
нечеловеческих  пытках,  которым  подвергаютсЯ  дурные  люди  в  подземном
царстве мертвых, лживы от начала и до конца и не  имеют  ничего  общего  с
буднЯми и делами Ђида, ибо в них не  упоминаетсЯ  наиболее  мучительнаЯ  и
страшнаЯ пытка - ожиданием.
   Ђ ведь если подумать, у менЯ  не  было  ровным  счетом  никаких  причин
волноватьсЯ. ЏотайнаЯ комната, где обычно скрывалсЯ •аргос, не была  пуста
и на этот раз. ’ам стоЯли трое доверенных людей Њиноса, и у их ног  лежала
в окровавленном мешке голова быка. €менно этот мешок и должен был взЯть  с
собой ’езей, убей он Њинотавра. ‚ противном случае в схватке погибли бы  и
"герой", и "чудовище".
   Џочему же мне так важно, чтобы Њинотавра убил именно ’езей?  Ќеужели  -
мне стало холодно от этой мысли, - неужели и Я, как  Њинос,  ищу  кого-то,
кто был бы подлей менЯ? Џочему мы так стараемсЯ найти кого-то, кто был  бы
подлее нас? Ќе означает ли то, что подсознательно мы о чем-то жал...  нет!
Ќет!
   „ым, поваливший вдруг из центра ‹абиринта, вызвал в  толпе  недоуменное
тревожное  перешептывание.  Ћн  уничтожает  следы,  понЯл  Я,  значит,  он
решилсЯ. Њой триумф. ‚сего  два  коротких  слова...  „ым  валил  и  валил,
становЯсь все гуще и чернее, поднимаЯсь  все  выше.  €  раздались  звонкие
удары - кто-то барабанил изнутри в бронзовые ворота  ‹абиринта  высотой  в
три человеческих роста, украшенные барельефами в виде бычьих голов.
   ѓлухо стукнул упавший  на  землю  засов,  и  в  распахнувшихсЯ  воротах
поЯвилсЯ ’езей, он сделал два шага вперед и поднЯл  над  головой  покрытый
пЯтнами крови мешок.
   Љазалось, небо треснуло и рушитсЯ на землю,  дробЯсь  и  рассыпаЯсь  на
тысЯчи гремЯщих кусков. ‚опль тысЯч глоток тех, кому  удалось  попасть  во
дворец, и тех, кто толпилсЯ вокруг дворцовых стен, невозможно  было  ни  с
чем  сравнить.  џ,  свыкшийсЯ  с  подлинной  сущностью  Њинотавра,  как  с
собственным отражением в зеркале, совсем забыл, что  должно  творитьсЯ  на
душе у людей, изо днЯ в день слышавших рев и считавших, что  они  обречены
жить рЯдом с омерзительным чудовищем, не мог оценить  в  должной  мере  их
радость и разделить ее с ними - как-то не с руки.
   ‚пору было зажать уши, толпа тЯжело  колыхалась,  как  штормовое  море,
люди натыкались на остриЯ копий и не замечали этого, не чувствовали  боли,
на их обнаженных руках и хитонах алели пЯтна крови, солдат потеснили,  они
почти касались спинами друг друга. ’езей  с  трудом  смог  протиснутьсЯ  к
дворцовому  крыльцу.  ‘ледом  за  ним  отступили  к  крыльцу  и   солдаты,
вытЯнулись целью у нижних ступеней. ’еперь толпа  заливала  весь  огромный
двор, приветственные клики гремели с прежней силой, словно  люди  состоЯли
лишь из легких и глотки.
   ‚от и все.  €нтересно,  первый  ли  Я,  кто,  вопреки  уверениЯм  нищих
мудрецов о невозможности такого, успешно  совместил  гений  и  злодейство?
Ќастал миг моего наивысшего триумфа. Ђнти-ѓеракл - так Я с  полным  правом
могу себЯ назвать. ќта толпа там, внизу, ревет и машет руками, приветствуЯ
грандиозную  несправедливость,  подлейшую  ложь,  исходит   торжествующими
воплЯми, обращенными  к  человеку,  которого,  по  так  называемой  высшей
справедливости, существуй она  на  самом  деле,  следовало  бы  немедленно
повесить. € это Я заставил их превратитьсЯ в стадо баранов, мое имЯ,  сами
того не знаЯ, будут произносить люди  во  всех  уголках  ќллады,  во  всех
странах обитаемого мира, едва речь зайдет о ’езее. ‚от и все. Њой звездный
час, моЯ покореннаЯ вершина. Ђ Я не  чувствую  ничего,  кроме  томительной
усталости и сознаниЯ какой-то невосполнимой потери... Џочему?
   Џоследние клубы дыма оторвались от  плоской  серой  крыши  ‹абиринта  и
медленно таЯли в воздухе. ђев толпы вЯзнул в ушах. џ отвернулсЯ и пошел  к
тронному залу.
   ‚о дворце творилось что-то странное. ‡астыли на лестницах и в коридорах
в настороженно-раскованных позах телохранители, суета слуг  и  царедворцев
ничем на первый взглЯд не отличалась от обычной, но  в  лицах,  движениЯх,
взглЯдах,  необычно  приглушенных   голосах   сквозила   какаЯ-то   жалкаЯ
растерЯнность  и  даже  бессилие,  словно  никто  не  ведал  теперь,   как
держатьсЯ, что делать, с кем говорить и о чем.  „ворец  напоминал  богатый
дом, владелец которого  внезапно  умер,  не  оставив  завещаниЯ,  и  толпа
ошеломленных  родственников,  домочадцев  и   челЯди   отчаЯнно   пытаетсЯ
догадатьсЯ, чего им ждать от будущего, длЯ кого все пойдет  прахом,  перед
кем распахнутсЯ ворота в золотые чертоги. ‘ловно дети, отставшие от нЯньки
на прогулке, словно скопище бессильных теней. џ шел, не обращаЯ ни на кого
вниманиЯ, отпихивал локтЯми слуг и высших сановников, и мне казалось,  что
Я действительно прохожу сквозь них, сквозь туман,  а  временами  казалось,
что и встречные нырЯют в менЯ, как в полосу дыма.
   ‘ ’езеем Я столкнулсЯ у  дверей  тронного  зала,  он  шагал,  деревЯнно
переставлЯЯ ноги,  как  шагают  куклы-дергунчики,  которых  Я  мастерил  в
детстве. ѓлаза у него были отрешенные и пустые, они  ничего  не  отражали,
словно шарики цветного камнЯ в глазницах статуй, руки сжимали  мешок  так,
что побелели костЯшки пальцев. “даром кулака он распахнул створку  дверей,
она так и осталась открытой, и Я вошел вслед  за  ним,  и  на  ходу  вдруг
понЯл, что в руках у него не тот, виденный мной мешок  с  бычьей  головой.
‚се Я понЯл и знал, что больше никогда не увижу Љлеона  и  еще  двух,  что
ждали его в той потайной комнатке...
   Љровавые пЯтна, запачкавшие мозаичный  пол  там,  где  на  него  рухнул
ѓоргий,  были  уже  тщательно  смыты.  ‘емейство  находилось  в  сборе   -
бесстрастный, как всегда,  Њинос,  откровенно  торжествовавшаЯ  ЏасифаЯ  и
Ђриадна, олицетворение беззаботного счастьЯ, сиЯвшаЯ от радости за  своего
героЯ. Ќа менЯ обратили  вниманиЯ  не  более  чем  на  небо  за  окном.  џ
примостилсЯ в стороне, откуда мог видеть всех, - мне определенно казалось,
что последнее действие пьесы еще не сыграно.
   ’езей остановилсЯ перед троном и лишенным какого бы то ни было  чувства
голосом сказал:
   - Њинотавр мертв, царь.
   - Њожет быть, ты хочешь золота? - спросил Њинос.
   - •очешь унизить, заплатив за работу, как наемнику? Ѓлагодарю,  мне  не
требуетсЯ ничего из того, чем положено одаривать в таких случаЯх, ни мешка
с монетами, ни руки твоей дочери. (Ђриадна  тихо  ахнула.)  ђазве  что,  -
полузакрыв глаза, он прислушалсЯ к реву толпы во дворе.  -  ‘обственно,  и
этих воплей мне не нужно, да что поделать... Џрощай, царь. џ возвращаюсь в
Ђфины. Џри расставании хотел бы сказать, что ты искуснейший мастер. ‘тарые
люди рассказывают, что есть где-то мастера, способные превращать свинец  и
медь в золото. ’ы же двадцать лет извлекал длЯ Љрита золото и славу  вовсе
из ничего... ‘оздал чудовище из обыкновенного ребенка, прижитого женой  на
стороне. ’ы его видел когда-нибудь?
   - Ќет, - к моему удивлению, спокойно и даже чуточку  любопытно  ответил
Њинос. - Ќикогда.
   - Ќу, тогда смотри. - ’езей сорвалсЯ на крик. - ‘мотри!
   Ћн поднЯл за волосы  голову  Њинотавра  и,  хохоча  каким-то  трескучим
безжизненным смехом, приговаривал:
   - ‘мотри, не бойсЯ, это не голова ѓоргоны, она не в  состоЯнии  убивать
взглЯдом, а жаль, до чего жаль...
   Ќеужели он рассчитывал пронЯть Њиноса, глупец?
   „ушную тишину пронзил нечеловеческий крик Џасифаи,  и  Я  вздрогнул,  Я
чувствовал,  что  с  каждым  мгновением   терЯю   способность   оставатьсЯ
бесстрастным. ЏасифаЯ, вытЯнув руки, как слепаЯ, спотыкаЯсь, шла к  ’езею,
до него было всего несколько шагов, но  ей,  казалось,  потребовалсЯ  век,
чтобы преодолеть этот путь. ‚ремЯ застыло, и мы были заключены в нем,  как
мухи в кусках ЯнтарЯ, что привозЯт с  побережьЯ  северных  морей.  ЏасифаЯ
взЯла голову Њинотавра из рук ’езеЯ (он  отшатнулсЯ,  выпустил  из  другой
руки и мешок) и прижала ее к груди. Њне стало жутко  -  она  изменилась  в
один миг, теперь это  была  растрепаннаЯ  старуха  с  тусклыми  глазами  и
сморщенным лицом, сгорбленнаЯ под грузом истины.
   ’ак она не знала? Ќе знала! Ќикогда не видела его, как и Њинос? ‚се эти
годы Я считал: она прекрасно знает, что Њинотавр -  обыкновенный  ребенок,
обыкновенный человек. €сходЯ из этого, Я и относилсЯ к ней соответственно.
   - Њы всегда мечтали о  сыне,  помнишь?  -  сказала  ЏасифаЯ  Њиносу.  -
Љрасивом, умном, сильном. ’ебе не понЯть, как мечтает о ребенке женщина, Я
мечтала о нем, ждала его, а он все  эти  годы  был  здесь,  рЯдом,  именно
такой... —то же теперь у тебЯ осталось и кто у тебЯ  осталсЯ?  ’олько  ты,
золотой трон и великий Љрит? Њожет быть, из-за того, что ты поступил  так,
у нас и не было сына... € Я-то, Я пыталась,  Я  все  эти  годы  ненавидела
ѓоргиЯ за то, что он его  оберегал,  Я  в  конце  концов  добилась,  можно
умереть от смеха...
   Ћна и в самом деле  рассмеЯлась,  но  захлебнулась  лающими  звуками  и
смолкла, баюкаЯ голову, как ребенка. џ не узнавал ее. “ходило,  кровью  из
раны утекало что-то, составлЯвшее до  сих  пор  неотъемлемую  часть  моего
существа, Я терЯл себЯ и бессилен был этому воспрепЯтствовать.
   Ђриадна остановилась перед ’езеем  и  смотрела  ему  в  лицо  огромными
сухими глазами - хвала богам, что  это  не  на  менЯ  она  смотрит.  ’езей
медленно-медленно поднЯл руку, словно защищалсЯ  от  удара,  хотЯ  она  не
шевелилась.
   - ’ы просто запомни, - сказала она даже не взрослым - а старым голосом.
- ‡апомни этот день и никогда его не забывай, - повернулась к Њиносу, и  в
голосе зазвучали жалобные интонации ребенка,  осознавшего,  что  на  свете
существует смерть, и вынужденного отныне с этим примиритьсЯ. - Ќу  что  ты
наделал?
   - џ? - сказал Њинос глухо. - —то же, вы  отыскали  какой-то  выход,  вы
нашли виновного. ‚о всем виноват Я.  €ли  он.  -  Ќе  глЯдЯ  на  менЯ,  он
безошибочно указал в мою сторону. -  ЋтыскалсЯ  один-единственный  злодей,
одинокий мерзавец, повинный во всей лжи  и  крови,  и  можно  успокоитьсЯ.
‹егче от этого не станет,  но  с  собственной  души  полностью  снЯт  груз
какой-либо вины. ‚ Ђид отправимсЯ Я или толкователь снов, а вы останетесь,
погруженные в свою  печаль  и  скорбь,  такие  ни  в  чем  не  повинные...
Џрекрасный выход. Ќу а вы-то, вы все? ‚ам просто  не  хотелось  ни  о  чем
думать и ничего знать, вы предпочитали  купатьсЯ  в  блаженном  неведении,
чистые и безгрешные. ‚ас полностью  устраивала  солнечнаЯ  сторона  улицы,
заглЯдывать в темные переулки не хотелось - лучше вообще забыть,  что  они
существуют.  ‚сЯкое  зло  обЯзательно  творитсЯ  с  чьего-то   молчаливого
согласиЯ, кто-то отворачиваетсЯ, кто-то закрывает глаза, кто-то не  желает
признать, что черное - это черное. € льетсЯ кровь. Ќе обвинЯйте в убийстве
Њинотавра кого-то одного. “бийц Њинотавра не перечесть. „окажите мне,  что
Я неправ. —то же ты молчишь, Ђриадна? ‹ибо виноваты  все,  либо  никто  не
виновен. Ќо второго быть не может - голова перед нами...
   Ћт Џасифаи бесполезно было  ждать  каких-либо  слов  -  она  сидела  на
ступеньках  своего  трона,  баюкала  голову  Њинотавра,  и  ее  глаза  все
Явственнее наливались  безумием.  Ђриадна,  не  взглЯнув  на  отца,  молча
кивнула и, оцепеневшаЯ в обретенной взрослой мудрости, вышла неслышно, как
тень.
   - ‚етер дует в сторону ЏиреЯ, - сказал ’езей. -  Џрощай,  Њинос.  -  Ћн
вынул из ножен меч и швырнул его к моим ногам. -  ‡абери.  ‘тоило  ѓефесту
старатьсЯ ради такого дела...
   - Љакой там ѓефест, - сказал Я. - ѓермес купил его где-то в Ђфинах.
   - —то, и он жулик?
   - Ђ чего ты еще ждал от  нашего  покровителЯ?  -  пожал  Я  плечами.  -
ЋтправлЯйсЯ к своим землЯкам,  славный  герой.  †елаю  самого  наилучшего.
†елаю совершить все, что ты там задумал...
   - ’ак и будет, - сказал ’езей. - џ вас ненавижу - за то,  что  оказалсЯ
таким, как вы. Ќичего, все забудетсЯ и ничего не повторитсЯ. Ѓудет  другое
-  честное,  светлое,  и  Я  искуплю  свою  вину,  сполна  расплачусь   за
проЯвленную однажды слабость.
   Ћн ушел, верЯ во  все,  что  сказал,  и  уже  не  слышал,  как  ЏасифаЯ
дребезжащим голосом затЯнула колыбельную.


        ѓ…ђЊ…‘, ЏЋЉђЋ‚€’…‹њ ’ЋђѓЋ‚–…‚ € ЊЋ…ЌЌ€ЉЋ‚, Ћ„€Ќ €‡
        ЃЋѓЋ‚ Ћ‹€ЊЏЂ € ‚…‘’Ќ€Љ ЃЋѓЋ‚, ЏЋЉђЋ‚€’…‹њ Џ“’Ќ€ЉЋ‚

   џ шагал, поигрываЯ  кадуцеем,  этой  глупой  игрушкой,  от  которой  по
идиотской воле ‡евса мне так никогда и не избавитьсЯ. џ шагал по коридорам
дворца. Ћдни и не замечали менЯ, другие  шарахались,  молитвенно  воздеваЯ
руки или зажимаЯ ладонью готовый вырватьсЯ изо рта крик. ‚се это  было  до
омерзениЯ знакомо, жизнь не блещет  разнообразием.  Ќу,  в  конце  концов,
наиболее беспокоит не это: оскорблЯет то, что почти все плуты, которым мне
волей-неволей приходитсЯ покровительствовать, в глубине души считают  менЯ
равным себе, чуть ли не сообщником. € не вырватьсЯ из этого заколдованного
круга. Џравда, мы боги, позади и  впереди  у  нас  вечность,  и  мы  давно
разучились отдаватьсЯ каким-либо чувствам со всей полнотой и страстью,  но
и мы не равнодушны  ко  всему  на  свете,  нет,  что-то  осталось,  что-то
покалывает времЯ от времени - слабые звуки долетевшего издали  смеха,  шум
бушующей где-то на другом конце света грозы.
   Љрики раздались вновь  -  с  галереи  толпе  показывали  бычью  голову,
игравшую роль головы страшного людоеда  Њинотавра.  џ  мимоходом  покривил
губы в иронической и грустной усмешке. …ще один  подвиг,  совершенный  при
моем содействии. …ще один лист в мой венок там, на Ћлимпе. „о  чего  же  Я
ненавижу Ћлимп... ‘борище усталых актеров, поддерживаемых  на  ногах  лишь
блеском взЯтой на  себЯ  роли,  чьЯ  жизнь  всецело  подчинена  выбранному
однажды  образу,  бессильных  что-либо  изменить  в  своем  характере,   -
застывшаЯ  злоба,  застывшее  распутство,  застывшаЯ   юность,   застывшее
мастерство. …сть на свете то, чего боЯтсЯ  и  боги,  -  неизменность.  Ќам
никогда не стать другими, не выбрать иное дело по душе, не изменитьсЯ.  Ќа
Ћлимпе нашелсЯ один-единственный, рискнувший восстать против неизменности,
застывшего,  как  лед,  бытиЯ,  дерзнувший  похитить  огонь,  стремившийсЯ
сделать людей чище,  лучше,  добрее.  Ќо  он  волей  наших  идиотов  давно
прикован к скале на Љавказе,  и  орел  каждый  день  рвет  его  печень.  €
арестовывал его не кто иной, как Я, ѓермес ‹егконогий.
   џ ненавижу обитателей Ћлимпа, но мне не избавитьсЯ он них, не  прыгнуть
выше  собственной  головы,  не  выскочить  из  собственной  кожи.  џ  тоже
прикован, как Џрометей, но свою цепь Я выковал себе сам и путь выбрал  сам
- плыть по течению. € Я не знаю, действительно ли  мне  хочетсЯ  прилагать
силы  к  добрым  делам,  или  это  глупаЯ   попытка   исправить   заведомо
неисправимое, Я не знаю, зачем Я  сейчас  иду  по  убранным  с  алЯповатой
роскошью комнатам и коридорам.
   Њне надоело вышагивать среди равнодушных и почтительных, и Я свернул  в
первую попавшуюсЯ дверь.
   Ђриадна стоЯла у окна, выходЯщего на море, синее  и  спокойное  в  этот
день, и где-то на полпути к горизонту белел горизонтальный прЯмоугольничек
паруса - ветер дул  в  сторону  ЏиреЯ.  Ћна  мельком  глЯнула  на  менЯ  и
отвернулась, словно привыкла лицезреть богов каждый день и  они  ей  давно
наскучили, а то и опротивели.
   џ положил на столик кадуцей, подошел и остановилсЯ рЯдом с  ней.  Џарус
достиг места, где море сливалось с небом,  стал  опускатьсЯ  за  горизонт,
превратилсЯ в тоненькую белую черточку, а  там  и  она  пропала.  €  тогда
Ђриадна повернулась ко мне.
   - Џочему так случилось? - спросила она.
   - Ћткуда Я должен это знать? - ответил Я вопросом.
   - ’ы же бог.
   - Ђх да, разумеетсЯ... Ѓоги заранее знают ответы на все  вопросы.  Ѓоги
существуют длЯ того, чтобы человек в любую минуту  мог  заЯвить,  что  его
грехи вложены в него богами, а сам он  совершенно  неповинен  в  подлости,
трусости и лжи.
   - ‡начит, ты не знаешь?
   - Њожет быть, - сказал Я. - Ђ может, не  хочу  утруждать  себЯ  знанием
ответов на все вопросы - к чему? ’ы думаешь, стало бы легче, разложи Я  по
полочкам твои побуждениЯ, мысли и ошибки и распиши с  точностью  до  мига,
когда ты подумала или сделала что-то не так? Ќеужели стало бы легче?
   - Ќе знаю.
   - ‚от видишь.
   - ’ы тоже во всем этом участвовал.
   - ‘ таким же успехом ты можешь  обвинить  тот  меч,  которым  все  было
проделано.
   - џ по-иному представлЯла себе роль богов.
   Ћна повзрослела и поумнела за считанные  мгновениЯ  -  там,  в  тронном
зале, - но по-прежнему не могла отрешитьсЯ от устоЯвшихсЯ представлений  о
богах. € не ее в том вина.
   - Ѓоги, боги... - сказал Я.  -  ЊилаЯ  девочка,  почему  вы  все  времЯ
пристаете - научи, подскажи? ‚ы выдумали нас, чтобы получить ответы на все
вопросы, но ответов не будет, пока вы сами их не найдете,  потому  что  вы
задаете вопросы не нам, а самим себе. Љогда же вы это поймете?
   џ замолчал, мне  стало  страшно  -  Я  почти  дословно  повторил  слова
ЏрометеЯ, расцененные на Ћлимпе как едва ли не самое тЯжкое из Џрометеевых
преступлений - вернее, из того, что ‡евс приказал считать  преступлениЯми.
…сли бы кто-нибудь передал мои слова ‡евсу... €нтересно, кому поручили  бы
арестовать менЯ?
   - ‡начит, и ты не знаешь, - сказала Ђриадна.
   - Ќе знаю, не хочу знать. Љ чему вникать в тонкости слов и понЯтий?
   - џ не хочу жить, - сказала она.
   - Џолагаешь, что жизнь кончена? Ђ не чересчур ли поспешно?
   - Ќет, тут другое. џ не могу себЯ оправдать.
   - Ћт тебЯ мало что зависело, девочка.
   - ‚се равно. € потом... џ не  думаю,  что  впереди  будет  что-то,  что
зачеркнет случившеесЯ или сделает счастливее.
   - ’ебе не кажетсЯ, что это влиЯние мига?
   - Ќет, - сказала Ђриадна. - џ  все  обдумала  и  взвесила.  ‹учше  уйти
сразу, чем подвергатьсЯ риску нагородить еще множество  более  мучительных
ошибок.
   - Џодожди, - сказал Я. - …ще раз подумай и взвесь.
   - Џодумала и взвесила. ђазве ты можешь что-нибудь посоветовать?  ’ы  же
упорно отказываешьсЯ.
   - Ђ почему бы и не посоветовать! - сказал Я. - џ могу  предложить  тебе
стать моей возлюбленной. “ богов есть одно очень  ценное  качество  -  они
настолько хорошо изучили все сделанные людьми ошибки, что со мной ты могла
бы не боЯтьсЯ наделать ошибок.
   Џочему мне вдруг пришло  это  в  голову?  Ќеужели  менЯ  может  всерьез
волновать судьба этой девчонки? Џеред нами прошли тысЯчи судеб, нас  ничто
не может удивить и тронуть, мы бесстрастны и холодны.  €ли  у  менЯ  столь
плохое настроение, что Я полагаю, будто не Я спасаю, а эта  девочка  может
во мне что-то спасти?
   - €ными словами, ты мне предлагаешь стать куклой, которую  ты  избавишь
от необходимости думать и принимать решениЯ?
   - ‡ачем так категорично? - сказал Я. -  €  потом,  разве  не  это  было
извечным женским  желанием  -  найти  кого-то  сильного,  кто  избавит  от
самостоЯтельных решений?
   - ‚озможно. Ќо разве ты способен чувствовать  по-настоЯщему?  џ  всегда
считала, что рассказы о влюбленных до безумиЯ  и  безудержно  разгневанных
богах - выдумки. ‚аш  опыт,  помноженный  на  ваше  бессмертие,  по-моему,
сделал вас неспособными на искренние чувства.
   ‚от так. ќта девочка смогла без посторонней помощи отыскать  ахиллесову
пЯту богов. ’о, о чем Я когда-то думал чаще, чем  следовало  бы,  сидЯ  на
своем любимом месте у какой-нибудь из рек подземного царства - у тЯжелых и
медленных, как расплавленный свинец, вод ‘тикса, у еще более медлительной,
застойной почти, прЯно  и  душно  пахнущей  ‹еты,  у  серых  унылых  струй
Ђхерона. џ уже забыл, когда именно перенЯл у людей привычку размышлЯть  на
берегу реки...
   - ’ы во многом права, - сказал Я. - Ќеспособны мы на искренние чувства.
Ќо разве это означает, что мы не можем испытывать  симпатию  и  предлагать
что-то от чистого сердца?
   - € только, - сказала Ђриадна. - ‘пасибо,  если  это  действительно  от
чистого сердца. Ќо Я не хочу быть красивой игрушкой даже у бога. €  хватит
об этом.
   Ћна поднЯла крышку шкатулки и вынула длинный тЯжелый кинжал  из  черной
бронзы с рукоЯтью в виде распластавшейсЯ в прыжке пантеры.  џ  мог  бы  ее
остановить, заставить идти навстречу моим желаниЯм и  воле  -  Я  все-таки
бог, - но во всем дальнейшем не было бы ни капли ее собственных желаний  и
воли, а иметь дело с куклой, каждым движением которой управлЯешь ты сам, -
смертнаЯ тоска, пусть даже Я не могу  ощутить  во  всей  полноте  сущность
понЯтий "смерть" и "тоска" так, как их может ощутить человек. ‡десь Я  был
бессилен, оставалось смотреть, как она поворачивает кинжал лезвием к себе,
и лицо бледнеет в отчаЯнной решимости, но рука не дрожит. џ  отвернулсЯ  и
бессмысленно смотрел на искрЯщеесЯ мириадами солнечных зайчиков море, пока
не раздалсЯ слабый, тут же оборвавшийсЯ вскрик.
   џ ровным счетом ничего не ощутил. ђазве  что  тень  жалости.  ‚се  наши
чувства - тени. •отЯ мне кажетсЯ, что однажды Я испытывал вполне сравнимую
с человеческой радость - когда мои сандалии помогли Џерсею  добыть  голову
ѓоргоны и уничтожить одно из любимых чудовищ Џосейдона.  Џосейдон  до  сих
пор  на  менЯ  зол.  Ќо  это  было  так  давно,  настолько  заслонили  это
воспоминание рутина дел и привычные развлечениЯ,  что  Я  уже  не  могу  с
уверенностью сказать, был ли реальностью тот прилив чувств...
   џ забрал со столика кадуцей, вылетел в окно и стал подниматьсЯ все выше
и выше. ‚се меньше становилсЯ дворец, дома и улицы Љносса сливались в одно
пестрое пЯтно, в лицо дунул свежий морской воздух, и Я подумал: неужели  Я
пытаюсь вспомнить, что такое тоска?


        ђ€ЌЋ ‘ Ћ‘’ђЋ‚Ђ Љђ€’, ’Ћ‹ЉЋ‚Ђ’