у прочим,
мы слышали с вами не пьесу...
     ‚се  разом  притихли, словно там, за перилами лоджии, замаЯчил в густом
ультрамариновом сумраке островок собственной судьбы.
     -  €  то  правда,  -  снова вздохнула ЊакасЯ, - только когда мы туда, к
ним-то пойдем, нас наврЯд ли так полюбЯт...
     -  Џрошу  продолжить урок, - встрепенулась ‘ирин. - ЊариЯ Џоликарповна,
ваш  перевод  следующий.  Џожалуйста,  прошу.  •рамовый комплекс, внутренние
личные покои. Џожалуйста.
     Ќа этот раз оба голоса были мужские, говорили отец и сын.
     -  "’ащи, тащи - забыл про мешки, теперь что ни ступенька, то памЯть. Ђ
то  наел  себе брюхо, в любимчиках ходючи!" - "’ебе бы такаЯ любовь, когда с
утра все лЯгнуть норовЯт. Ѓлаго еще, у старейшего ноги окостенели, высоко не
задрать..."  - "„а чтоб он тебе все по поЯс отлЯгал, дармоед, дорос по бабам
скучать, а сам..." (Ћй, дальше совсем несказуемо!) - "’ак жену бы мне, отец,
Я  бы  и  поворотливее  стал, на колокол —апеспа приладил бы. •одили бы мы с
тобой  вместе  уроки проверЯть, благостыней одарЯть..." - "‘облазнЯешьсЯ баб
по  чужим  дворам  щупать?"  (Ћх,  попереводил  бы хоть ‰ошка, мужику не так
срамно.) - "„а мне бы с моим брюхом свою, собственную..."
     - „альше непечатно и непроизносимо! - заорали хором „иоскуры.
     -  Њ-м...  а  дальше  так:  "Ђ  где Я тебе собственную возьму - рожу да
выращу?  ‚ дому не подросли, разве что... выкупил тут один хам себе хамочку.
„а не берет к себе, чешетсЯ, на Ќездешнюю обитель глЯдючи".
     - •м... - донеслось со всех диванов одновременно.
     - —его - хым-то? Ќа менЯ заглЯделсЯ, не иначе, - отпарировала ЊакасЯ. -
’ак...  "Џо  закону,  отец,  ежели  за  обе руки дней... (десЯть, значит) не
возьмет он ее себе в дом - храму отойдет?" - "Ќе распускай губы-то, не храму
-  Ѓогам.  Ѓоги и распорЯдЯтсЯ. —апеспу и то достойней - при деле он, не при
звоне". - "Ђ Я, значит, чтоб менЯ..."
     - Ќепечатно, непроизносимо! - рЯвкнули „иоскуры.
     -  ‘пасибочки,  выручили.  "џ,  значит,  мешки наверх таскаю - и не при
деле?"  -  "Ђ  как  наверх  все  перетащишь, в город пойдешь, хамов слушать.
Љостер-то   не   даром  складывать  велено,  до  дождЯ  успеть  надо.  €  не
болтуна-дармоеда,  как в прошлый раз, а помоложе, да из таскунов, а то так и
из лесоломов. ‘оображай". - "‡наю одного, мыслею рукоблудствует, но ткач". -
"Ќевелика храму поруха - мыслею нить удержать..." Ѓессмыслица какаЯ-то, а?
     -  Љак  хотите, ‘алтан Ђбдикович, а это - прЯмое указание на телекинез.
‘пособности аборигенов безграничны...
     - ЋпЯть вы, ѓамалей, за свое. Њистика, батюшка. ’елекинеза в природе не
существует, одни сказки. € не прерывайте урока.
     -  „олго  там  еще?  џ  женщина слабаЯ, беззащитнаЯ, чтоб часами целыми
эдакое переводить. € то сказать, отцы города, а собачатсЯ, как на рынке...
     - ‚ ’а-Љемте не существует свободной торговли, - наставительно замечает
ЂбоЯнцев.  -  Ђ что касаетсЯ лексики, то Язык простолюдинов, как ни странно,
богаче и поэтичнее...
     Ќизкий звук зуммера прерывает его. Ћбычный вызов сверху, и басок Ѓрюнэ:
"‘танциЯ "ђогнеда" вызывает Љолизей. Ќа свЯзи "ђогнеда". Љолизей, заснули?"
     -  џ  -  в  аппаратную,  ‘ирин-сан, мое дежурство! - Ќаташа срываетсЯ с
дивана  и,  приплЯсываЯ,  исчезает  в  ребристой  нише, словно просачиваетсЯ
сквозь стену. ЂппаратнаЯ, как и многое другое, расположена внутри ЉолизеЯ.
     ЂбоЯнцев  смотрит вслед почти что горестно - набрал себе ребЯтишек, ишь
сколько радости с урока удрать...
     ‘ирин Ђкао в который раз запускает нескончаемую рамочку.
     -  "Ќе хочешь ткача - можно подловить и змеедоЯ, - скороговоркой бубнит
ЊакасЯ, - благо в последнее времЯ они что-то с благоговением подгонЯют стада
к  Ћбиталищу  Ќездешних.  …жели  с  благоговением,  то пускай себе. Џока". -
"’огда не пойму, отец..." - "Ђ ты потужьсЯ, пока мешки таскать будешь. џ тем
временем  тому  хаму,  мазиле, новый урок дам - внешние стены размалевывать,
как  раз  супротив  Ћбиталища. Џусть глаза пЯлит, про выкуп не вспоминает. Ђ
ежели  и  впрЯмь Ѓогам отколетсЯ..." - "Љак завтра звонить буду, так и шепну
старейшему..."  - "џ те шепну, хайло змеиное, Я те подам голос поперед отца,
блево..."
     - „альше непечатное, непроизносимое!!! - за двоих возопил Ђлексаша.


        6

     ѓнев или милость? € гнев, и милость. ѓоре или благо? € горе, и благо.
     ђаньше  такого  не  было.  “ж  если приходила беда, то горько было всей
семье,  бились, как могли, терли краски под вечерним солнцем, убегали белить
стены  с первыми лучами светила утреннего - не ели, завтрак приносили сестры
уже  позднее,  и  съедать  его  приходилось  на  улице,  прижавшись к еще не
крашенному  забору  и  прикрываЯсь  сестриной  юбкой,  чтобы  посторонние не
увидели  сраму  -  ненасытства  окаЯнного.  ђук  отмочить  не  успевали,  но
выбивались,  справлЯлись  с  уроком,  и  начиналась другаЯ пора - блаженство
сытости,  ненатужной,  размеренной  работы,  и  главное - сладчайшего сна, с
шорохом   недавно  выстиранного  одеЯла  и  сладким  духом  луговых  трав  в
свеженабитом тюфЯке. ‘частье, полное и несомненное, снова поселЯлось в доме.
     ‘транное дело: раньше его желаниЯ возникали только длЯ того, чтобы быть
исполненными.  •отел  есть  -  насыщалсЯ.  •отел  спать  - садилось вечернее
солнце,  и  с  полной  темнотой приходили сказочные грезы. „аже тогда, когда
желание  превышало  меру  обычного,  он  твердо  знал,  что  справитсЯ,  что
снисходительные  Ѓоги  вложили  в его сердце несбыточное стремление лишь длЯ
того,  чтобы  дать  работу неиссЯкаемой изощренности его рук. ’ак он пожелал
себе  в  жены нежную светловолосую ‚ью - и не минул еще срок двойных уроков,
как верховный глас уже освободил его от трудов дальнейшего выкупа.
     Ќо только не нужен ему теперь дар Ќеусыпных...
     Џеревернулось  все,  покатилось, и теперь бы не есть, не спать - только
знать,  —…ѓЋ хочетсЯ, да так, что утреннее солнце горше полыни, а вечернее -
злее терновника.
     ‚едь не желает же никто и в самый жаркий из полдней надышатьсЯ студеной
водой  из арыка, не желает никто и в самый голодный вечер напитьсЯ туманом с
лугов...  ’ак почему же тогда тЯнетсЯ взор его к дивно мерцающему колоколу -
Ћбители Ќездешних Ѓогов?..
     - €небе-ел! - тихонечко, полувопросительно окликнули его.
     Ћн   затрЯс   головой,   прогонЯЯ  неотвЯзные  мысли.  ‘естренка  Ђпль,
мосластаЯ,  вытЯнувшаЯсЯ  не  по возрасту, нескладеныш в одной только нижней
юбке,  с  неприкрытыми  плечами, зЯбла перед ним с двумЯ лубЯными туесками в
руках.
     - Њного набралось?
     ‚место ответа Ђпль присела, так что угловатые коленки оказались чуть не
выше  ушей,  и  поставила  туески  на  землю.  Љаждый  был наполнен до краев
прозрачными  застывшими  наплывами пальмового сока. €небел колупнул выпуклую
корочку - сок твердел быстро, через несколько дней его будет и не разгореть,
отдавай тогда точильщикам на бусы.
     -  ‚  жесткий лист заверни да расколоти помельче, а на ночь закопай под
теплые  угольЯ.  „а  предупреди  мать,  чтобы  не  разожгла  очага, не вынув
смолку... Ђпль!
     Ћн поймал сестренку, уже успевшую перекрутитьсЯ на пЯтке не меньше трех
раз,  и  снова  усадил  ее  перед  собой  на корточки. Ћна разом притихла и,
угадываЯ подарок, задышала часто-часто, как Ящерка.
     -  ‘ейчас,  сейчас.  -  €небел  рылсЯ  в  складках передника, отыскиваЯ
потайной карман. - Ќе потерЯл, не бойсЯ...
     Џальцы  его  наткнулись  на  острый  край  черепка,  но, отвердевшие от
постоЯнного  толчениЯ  краски,  почти не почувствовали боли. ќтот черепок он
подобрал,  валЯЯсь  в  пыли  перед •рамовищем. Ѓыл он покрыт вишнево-красной
глазурью  -  таких  не  делали  ни  в  доме  Ђруна,  ни  во второй гончарне,
расположенной  на другом конце города, где дома стоЯли уже на самом подножье
паучьих  гор.  ‚идно,  был  это  горшок  или кувшинчик из тех, что приносили
долгие  таскуны  из  соседнего  города,  дважды  в год доставлЯвшие закрытые
наглухо  корзины в огромные глинобитные казематы, расположенные под “ступами
Њолений.  Ќикому  не  положено  было знать, что приносЯт и что уносЯт долгие
таскуны,  но  по той бережливости, с которой жрец, опекающий их дом, отмерЯл
ему  белый  порошок,  именуемый  "моль",  €небел  догадывалсЯ, что это - дар
соседнего   города.  "Њоль",  растворенный  в  Яичном  белке,  давал  чудную
полупрозрачную   краску,  отливавшую  радужными  переливами,  и  тратить  ее
разрешалось только тогда, когда надобно было изобразить лики ‘пЯщих Ѓогов.
     Њежду  тем  Ђпль налюбовалась подарком и, подпрыгнув, словно лЯгушонок,
повисла на шее у €небела.
     -  ’ы  мой  старшенький-беленький,  ты  мой беленький-лапонький, ты мой
лапонький-добренький,  - торопливо шептала она, немилосердно щекоча его щеку
жесткими длинными ресницами, - чтоб тебе всегда мне дарить, чтоб мне никогда
слез не лить, с домом не расставатьсЯ, паутиною не застилатьсЯ...
     -  Ѓрысь,  - сказал €небел, стрЯхиваЯ с себЯ девчушку. Ћдна рука была в
смоле, другаЯ - в толченой краске, а то в самый раз задрать бы этой пигалице
юбчонку  и  всыпать  пару  звонких,  чтобы  не  совала свой конопатый нос во
взрослые   дела.  ‘лезами,  видите  ли,  обливаютсЯ.  Џаутиной  застилаютсЯ.
€звестно - кто.
     Ђ подумали, каково ему?
     Ћн  опустилсЯ  на  колени  и  с удвоенным рвением принЯлсЯ тереть синюю
окаменелую  глину  в каменной лунке. ’Яжел первый день из десЯти, или "левый
мизинчик". ‚ других домах легок, у красильщиков - хуже нет.
     „о  десЯтого,  расчетного днЯ надо заготовить красок, чтобы каждое утро
только  разводить  ту или иную - по надобности. ‚от и собираетсЯ весь дом от
мала  до велика, трет, толчет, просеивает. Ќе управились до вечернего солнца
-  при голубом свете приходитсЯ спину гнуть, когда все в городе уже ужинают,
Языки  чешут,  по  соседЯм разгуливают. Ђ тут за весь день кроху малую в рот
кинуть  некогда,  разве  что  под  вечер  кто-нибудь  из женщин проберетсЯ в
едальню, выкопает из-под золы вчерашние тепловатые куски и разносит, начинаЯ
с  детишек,  да  еще и юбкой загородит, чтоб ненароком кто-нибудь с улицы не
увидел  такого  срама  - жевать у людей на виду. ‘таршим ничего, привыкли, а
вот тем, кто поменьше, не больно-то сладко целый день не разгибатьсЯ, да еще
и   впроголодь.  ’ак  и  хочетсЯ  разогнутьсЯ,  руки  отмочить,  но  нельзЯ:
сегоднЯшнее на завтра отложишь, завтрашнее - на послезавтра, так и пойдет, а
оглЯнутьсЯ  не успеешь - десЯтый день, жрец Ќеусыпный калиткой скрипит, идет
проверЯть  урок  заданный. Ќа сколько дело не доделано, на столько всЯ семьЯ
меньше корма получит. ’ак заведено. Љем? Љогда?
     Ћтец говорит - всегда так было. ‘пЯщие Ѓоги, мол, завели, хотЯ только и
дел  у  ‘пЯщих  Ѓогов - последними малЯрами заниматьсЯ. …сть закон длЯ всех,
вырезан  он  буквицами  неведомыми  вокруг  всего ‡акрытого „ома, по внешней
ограде.   —то   ни   сезон,  ограду  белЯт,  а  углублениЯ  красной  краской
промазывают,  словно  длЯ того, чтобы читать сподручнее было. Ђ кому читать?
Ћдни  жрецы  это  и  умеют, хамам же - не заведено. Ђ жрецы и так весь закон
наизусть помнЯт. Ќо что заведено, то неизменно.
     ђазмеренно  бьет окаменевшаЯ, не чувствующаЯ боли рука, голубое облачко
пыли попыхивает при каждом ударе и тут же оседает обратно на камень. •орошо,
просеивать  не  придетсЯ. Ђ еще лучше - мысли все времЯ здесь, внутри двора,
дальше  он просто не позволЯет им забегать. ‘тук-стук. Џых-пых. ѓотово. Ћн с
наслаждением  выпрЯмилсЯ,  ссыпал  порошок  в  оплетенный  горшочек, прикрыл
листом  и  замотал  длинной  травиной.  ЏраваЯ  неразгибающаЯсЯ  рука сильно
мешала,  но  побоЯлсЯ  сперва ее отмочить - вдруг ненароком ветер дунет, вон
ведь и голубое солнце взошло. •олодом с полей потЯнуло, змеиной сыростью. Ћн
отнес  краску  отцу,  молча  поставил  на землю, пошел за ограду, к смывному
арыку.  ‘ел  на  край, ногами уперсЯ в противоположный каменный бортик, руки
свесил между ног, чтобы кисти в воде были. †урчащаЯ, стремительно обтекающаЯ
его непослушные руки вода сначала воспринималась только на слух. ’еперь надо
сосредоточитьсЯ  на  самых  кончиках  пальцев,  представлЯЯ  себе,  как  они
становЯтсЯ  мЯгкими, теплыми, гибкими. ‚от такими. Ђга, поЯвилось осЯзание -
кольнула  щепка, вынырнувшаЯ из-под мостка. € щекочущаЯ прохлада. Ќо по мере
того,  как  отходили, оттаивали руки, неизбывнаЯ вечернЯЯ тоска наливалась в
нем,  как  тЯжелаЯ  нутрЯнаЯ  боль. ’ак и знал, так и видел он перед собой -
перескочи сейчас улицу, прижмись к полосатой ограде, что напротив, и встанет
перед  тобой, словно сон, словно воспоминание, заповедный нездешний колокол,
наполненный мерцающим сиЯньем, сбереженным от ушедшего днЯ.
     ‘колько  уже  раз, позабыв о вечерней трапезе, мчалсЯ он вниз по улице,
обгонЯЯ  стремительную  воду  арыков,  и  вырывалсЯ  в поле, где уже не было
дороги,  и,  как  всегда  неожиданно,  натыкалсЯ  на  невидимую преграду - и
замирал, не в силах постичь этого воплощенного единениЯ ближайшей близости и
недоступнейшей  недоступности.  €  тогда,  прислонЯсь  горЯчим  лбом  к этой
прозрачной,  как  дыхание,  стене,  он  проклинал и сказочное обиталище, где
бесшумно  снуют  друг над другом Ќездешние Ѓоги, и диковинных зверей, и свет
обоих солнц, чудным образом сохранЯемый в прозрачных горшках; но пуще всего,
злее всего проклинал он ту, что была всех белее, всех тоньше, всех невесомее
- словно перистое облако в час, когда встречаютсЯ лучи утреннего и вечернего
светил.
     Џроклинал  и  давал  себе  слово  никогда  больше  не приходить сюда, к
обители безучастных, молчаливых Ѓогов.
     Ќо  на  следующий  день  снова опускалсЯ лиловый вечер, и не было силы,
котораЯ удержала бы его...
     - €небе-ел!
     –епкие   ручонки  обвили  сзади  его  шею,  пальцы  длинные-предлинные,
ласковые.
     -   џ   посижу   с   тобой  рЯдышком,  старшенький-беленький,  Я  отмою
стеклушечку,  Я  снесу  ее  в  свою  хоронушечку...  •орошо  Я приговариваю,
складно?  Ђ-а! ’ебе краски тереть, а мне складно петь. ЊенЯ, может, за песни
ласковые  в  самый сытный дом откупили бы, да не судьба. Џридет теперь конец
всему,  что  в  лесу  и  в  дому, и пестрым змеЯм, и ветрам-суховеЯм, и небу
лиловому, и стеклушку моему новому...
     €небел  прикрыл глаза, убаюканный ее монотонным бормотаньем, и вдруг со
щемЯщей  отчетливостью  представил  себе,  что  рЯдом  с  ним, свесив в арык
усталые   узенькие  ступни,  сидит  девушка  в  странной  голубоватой  юбке,
спускающейсЯ  от  самой  шеи  до середины ног, стройных, как стебли водЯного
остролиста,  и  Ђпль  ластитсЯ  к  ней,  обнимаЯ  сзади  за  хрупкие  плечи,
приговаривает: "‘таршенькаЯ-беленькаЯ моЯ..."
     - Ђпль! „а ты что?..
     -  ’ы  же  сам  эту  тайну  открыл, €небел, теперь все только об этом и
говорЯт,  о живых "нечестивцах". ‚идно, судьба нам такаЯ, чтоб при нас конец
свету белому пришел.
     - „а не говорил Я ни о каком конце света, опомнись, Ђпль!
     -  ’ы-то  не  говорил,  да  всем  все  равно это ведомо. ’ы смотри, как
отмылась   черепушечка,  словно  уголек  в  очаге  блестит.  Џойдем  к  моей
хоронушке,  ты  менЯ  приподымешь, старшенький-беленький, и Я приклею огонек
этот  негасимый  высоко-превысоко,  чтоб он прЯмо надо лбом моим сиЯл, когда
менЯ понесут. Ђ то хоронушка моЯ и до половины не убрана, сираЯ.
     €небел невольно вспомнил о собственной хоронушке, притулившейсЯ в самом
углу двора. Ќесколько кусочков разноцветной глины - простейшее, что попалось
под  руку.  Њать  не раз укорЯла его за пренебрежение к обрЯду, но он только
отмалчивалсЯ. Ќе все ли равно отмаЯвшемусЯ человеку, как понесут его на Џоле
“спениЯ.  Ќичего  не  смыслит он, когда в длинной узкой корзине приносЯт его
родители  из  подземного  каземата  “ступов  Њолений,  где  полагаетсЯ  всем
рождатьсЯ  на  свет,  дабы  крики  рожениц и младенцев не нарушали свЯщенной
тишины  ночей.  Њалыша перекладывают в подвесную люльку, а корзину вкапывают
стоймЯ  в углу двора, где уже высЯтсЯ, как полуоткрытые часовенки, хоронушки
всех членов семьи.
     Љорзину обмазывают глиной, и ждет она того днЯ, когда подросший детеныш
принесет   свою  первую  дань  неистребимой  и  поощрЯемой  жрецами  страсти
собираниЯ.  ‚  законе ничего не сказано об обЯзательности этого пожизненного
увлечениЯ, просто - "так заведено".
     Ќо  "так  заведено"  -  это не меньше, чем закон, и вот кто-то собирает
лоскутки  ткани,  кто-то  -  пестрые бобы, засушенные пЯтилепестковые цветы,
стрекозиные крылышки или рыбьи чешуйки, но нет человека, который всю жизнь с
той или иной степенью прилежаниЯ не украшал бы свою хоронушку, которую после
его  смерти  выдернут из земли, наскоро подлатают и водрузЯт на погребальные
носилки, стараЯсь не обронить ни зернышка, ни чешуйки; и в этот своеобразный
глинЯный  саркофаг,  ровесник умершего, положат его хозЯина, чтобы отправить
их  вместе  в  туманные ЏолЯ “спениЯ, и снова, как и во времЯ первого своего
пути в еще новенькой ивовой плетенке, ему будет все равно...
     - €небе-ел!..
     Ђпль  уже во дворе, она выглЯдывает из-за ограды, поднЯвшись на цыпочки
и  показываЯ ему в протЯнутых руках сиЯющий вишневым бликом черепок и мокрый
комочек глины - вмазать на веки вечные свое сокровище.
     - €ди, - кивает он.
     Ћна  пробираетсЯ  вдоль  ограды  в  угол,  где столпились замершие, как
стражи, глинЯные часовенки; замираЯ от нетерпениЯ, оглЯдываетсЯ на брата. Ћн
неторопливо,  но  внимательно  проверЯет  улицу  - пусто. ‚нутри ограды тоже
никого,  все  собрались  наконец  в  закутке едальни у теплого со вчерашнего
вечера укрытого очага. Ђпль ждет, поднЯв руки. ’огда он мысленно обнимает ее
за  едва  наметившуюсЯ талию, напрЯгаетсЯ и приподнимает над землей. „евочка
закусывает  губы,  чтобы  не вскрикнуть от этого жутковатого и в то же времЯ
необыкновенно  прекрасного  ощущениЯ  - свободного парениЯ в воздухе; €небел
уже не в первый раз проделывает с ней это, но тайком от других - так ведь Ќ…
‡Ђ‚…„…ЌЋ.
     Ћна  быстро  пришлепывает  комочек  глины, втискивает черепок, и €небел
бережно  опускает ее обратно на землю. Џодросла сестренка, потЯжелела. ‚от и
рук вроде бы не прикладывал, а плечи и шею заломило.
     -  Ђпль!  -  зовет  он ее, готовую исчезнуть в вечернем доме, где уже с
тЯжелым  шуршаньем опускаютсЯ первые циновки. - ‘пи спокойно, Ђпль, тебе еще
долго-долго собирать свои стеклушки.
     - Џравда? Ќет, правда, старшенький-беленький?
     - Џравда.
     Њежду тем дневное солнце совсем уже село, и небо стремительно посинело,
наполнЯЯ   арыки   глухой   чернотой.   Ќа   улице   мало-помалу  поЯвлЯлись
неторопливые,  вполголоса переговаривающиесЯ горожане. Љто-то припасал воды,
чтобы  не  плескатьсЯ ночью, кто-то искал вечерней беседы, навевающей добрые
сны,  кто-то  просто  спасалсЯ  от ворчливой жены, а те, у которых нынче был
расчетный  день,  разносили  по  соседЯм  лишние  припасы  - в долг, чтоб не
испортились.  ЉончитсЯ  сытнаЯ  "леваЯ рука", подберетсЯ голоднаЯ "праваЯ" -
соседи, коим придет срок расчета, отдадут. ’ак заведено.
     ‘права,  у соседнего дома, начали отмыватьсЯ и даже, кажетсЯ, окликнули
его,  но €небел не повернул головы, потому что знал: стоит только разглЯдеть
краешек  пепельного  зарева, подымающийсЯ над куполами бобовых деревьев, как
ничто  уже не удержит его. Ќо сегоднЯ нужно поговорить с учителем, покончить
с  проклЯтыми  вопросами, скребущими у него где-то под ложечкой. •ватит этой
дурнотной  томительности.  ђаскис,  как  гриб-пылевик.  Ћн вскочил, так и не
позволЯЯ  себе  повернуть  голову  направо,  и  решительно зашагал в гору, к
высЯщейсЯ  в  темноте  громаде  ‡акрытого  „ома,  заслоненного  сейчас почти
целиком   гигантскими  платформами  “ступов  Њолений.  ’олько  одна  башенка
виднелась  из-за них и, побеленнаЯ светом вечернего солнца, казалось, висела
в  темно-синем  небе. €нтересно, эту башенку Ќеусыпные белЯт сами или просто
обвешивают ее со всех сторон чистыми новыми циновками?..
     €  тут  сзади,  за  спиной,  возник пронзительный крик. ‚ первый момент
€небелу  показалось,  что  это кричит роженица, которую не успели довести до
подземного  убежища  ‡акрытого  „ома.  Ќо  крик  был мужской, срывающийсЯ на
жуткий вой. ’ак мог кричать только смертельно напуганный человек, и напугать
его могло одно-единственное.
     ѓулкие  удары  босых  ног  приближались  вместе  с  этим  воем,  и люди
испуганно  шарахались,  уступаЯ  дорогу.  €небел  перепрыгнул  через  арык и
прижалсЯ  к  холодной  ограде,  и  вовремЯ:  мимо  него по холодной, залитой
беспощадным  голубоватым  светом  дороге  бежал  человек.  „вижениЯ его были
неуклюжи,  видно,  не  привык он бегать. Ђ за ним, наседаЯ, легкими длинными
прыжками  неслись  четыре скока, поодаль - еще два. ‘коки на бегу закидывали
на  преследуемого  длинные, словно бескостные, руки с закостенелыми крючьЯми
неразгибающихсЯ  пальцев,  но  тело жертвы отливало Ярким блеском подкожного
жира,  и  страшные паучьи лапы преследователей только стегали его, подгонЯЯ,
но  никак  не могли зацепитьсЯ - одежду и волосы он, похоже, успел скинуть с
себЯ  в  самый  первый  момент  погони.  Ѓесшумно дыша и раскачиваЯсь в такт
прыжкам,  скоки  пролетели  мимо, и уже где-то впереди, в темноте, смешались
темной  кучей  -  повалили-таки.  Љрики  затихли;  придушили,  значит, но не
совсем, а слегка, длЯ порЯдка и ненарушениЯ вечерней тишины.
     Ќа  улице  еще  никто  не  шевелилсЯ,  но  справа  послышались голоса -
неторопливым  прогулочным  шагом  приближались  люди  в приметных красных, а
сейчас,  в  вечерних  лучах,  -  темно-лиловых  юбках  и наплечниках. „олгие
таскуны  из  другого  города!  ’ак неужели весь этот ужас, который многим не
даст  сегоднЯ  спать  спокойно, был затеЯн только длЯ того, чтобы рассказали
они  своим  собственным жрецам, что-де у соседей полный порЯдок, рвут дурную
траву,  не щадЯ сна и тишины... Ђ ведь раньше такого не бывало и одного раза
в  год.  Ќеужто,  увидев  Ѓогов  Ќездешних,  народ  до  того  перестал чтить
собственных  ‘пЯщих,  что  чуть  минуют  две  руки  дней  -  и  готовь новое
свЯтожарище?  €ли...  или  теперь  наказуетсЯ  то,  чего  не  было в перечне
проступков, преследуемых законом?
     ‘  другой  стороны, скоки безграмотны, могут и ошибитьсЯ. •отЯ - кто же
ошибаетсЯ, чтобы себе самому работы прибавить?
     Њежду  тем  впереди  опЯть послышалась вознЯ - видно, скоки ждали, пока
руки,  которыми  они  оплели  беглеца, закостенеют, чтоб не вырвалсЯ. ’еперь
приходилось  тащить его волоком, а непривычно, не таскуны ведь. ум медленно
удалЯлсЯ.  €небел  потрЯс головой, словно воспоминание о всем виденном можно
было  вытрЯсти,  как  воду  из  ушей,  и побрел по боковому лазу на соседнюю
улицу,  спотыкаЯсь  о  корни  деревьев, неделимых на два двора, и приподымаЯ
провисшие   сигнальные   веревки,   соединЯющие   соседских   "нечестивцев".
Џерепрыгнул через чистый, наливной арык, оказалсЯ на соседней улице.
     ‡десь  было  тихо  - как всегда, тут и не знали, что творилось за двумЯ
рЯдами домов. Ђ и слыхали бы краем уха - виду не подали бы. ’ак заведено.
     Ќадо   будет   знать  -  запылает  свЯтожарище,  жрецы  с  “ступов  все
подробненько и объЯснЯт.
     €небел  вспомнил  косолапого  обнаженного толстЯка, неумело, вперевалку
удирающего  вверх  по  дороге, и вдруг совершенно отчетливо представил себе,
что напрЯгись хорошенько - и одного скока он остановил бы единой мыслью, рук
не  прилагаЯ.  €  сколько  кругом соседей прижималось поЯсницей или брюхом к
похолодевшим  низеньким  оградам  -  да  будь бы волЯ их всех, тут не только
шестерку  скоков,  тут всех Ќеусыпных по рукам и ногам спеленать бы можно, и
главное - безнаказанно: поди докажи, что мысль-то была твоЯ. ђуки - вот они,
у всех на виду, а мысль...
     Ћт  такого  предположениЯ  ему стало так жарко, что захотелось влезть в
смывной  арык и плюхнутьсЯ на четвереньки, чтобы охладитьсЯ по горлышко. ќто
ж надо! €стинно счастье, что мысль незрима. Ђ не то бы сейчас его за таковые
рассуждениЯ...  Ќо ведь в доме Ђруна об этом говорЯт, не таЯсь. Џравда, ни в
каком другом, но ведь он поэтому и идет к Ђруну.
     Ћн толкнул калитку, в которую не заходил уже давно, и сразу же очутилсЯ
на  опрЯтной  ровной  дорожке,  пестреющей  темными  и  светлыми  квадратами
разноцветной глины. ‹иства старых смоковниц глЯнцевито отливала довольством,
причудливо  и  четко  рисуЯ  свое  естественное  кружево  в  лучах вечернего
светила.  “зкий мохнатый плод, даже отдаленно не напоминающий смокву, свисал
с  ветки,  распространЯЯ  острый  запах чеснока. Њирно и благополучно было в
этом  доме, доме плотного круглоголового мужчины, которого никак не хотелось
называть стариком, хотЯ он и был тут старейшим.
     €небел  поклонилсЯ  хозЯину,  вышедшему  на  скрип  калитки, и смиренно
проговорил:
     - Ѓлагословение ‘пЯщих Ѓогов на доме сем!
     - ‘тократ.
     - Ѓыл ли сон твой покоен и многомудр? ‚еликие и щедрые Ѓоги послали мне
нынче видение сытой свиньи речной, что к благостыне не только моего дома, но
и соседей...
     - Ќе надоело брехать-то? - спросил Ђрун. - ‘ чем пришел?


        7

     - "ђогнеда", слышишь менЯ? "ђогнеда", терЯю свЯзь!
     -  —то  ты  там  паникуешь, ‘алтан? ќто база отключилась по собственной
инициативе.  ‚ыслушала  тебЯ  и вырубилась, дабы не затевать дискуссии через
пол-ѓалактики.  Ђ у тебЯ, Я смотрю, совсем нервы сдали. •очешь, освободим по
собственному желанию? „иктуй заЯвление.
     - уточки у тебЯ, Љантемир... Љакие нервы? Џри неврастении не разносит,
как на дрожжах, а Я тут в этой мышеловке прибавил уже килограмма три. Ђ то и
с  половиной.  џ  тут  либо  сиднем  сижу,  отчеты  и  дневники  кубометрами
наговариваю,  либо катаюсь, как колобок, по территории, сглаживаю, примирЯю,
регулирую,  стимулирую...  Ђ  контрольные участки между тем гробЯтсЯ один за
другим,  это моЯ белейшаЯ Љристина совершенно права. Џарниковый эффект тут у
нас  просто  чудовищный,  так  что  работы терЯют всЯкий смысл - мы получаем
урожаи  в  каких-то  извращенных условиЯх, как говоритсЯ, ни богу свечка, ни
черту кочерга. Ђх, да не про то Я говорю...
     -  Џро  то,  ‘алтан,  про то. € подтверждаешь мою точку зрениЯ: в зачет
могут   идти   только   результаты,   полученные  на  резервной  площадке  -
‚ертолетной, как вы ее называете.
     - Џочвы там другие, - безразличным голосом констатировал ЂбоЯнцев.
     -  ‡наю.  €  на  базе  знают. Ќо ваша станциЯ заработает всерьез только
тогда,  когда  будет  снЯто  заграждение  и вы, семь пар чистых, причалите к
берегу новорожденного человечества.
     - Ќе такое уж оно и новорожденное...
     -  Џоправка  принимаетсЯ.  ’ем  более  что по всем нашим автоматическим
зондирующим  комплексам  подбираетсЯ  примерно одинаковаЯ информациЯ, и она,
прЯмо скажем, катастрофическаЯ...
     -  “знаю  тебЯ, Љантемир! Љак всегда, на первом месте у тебЯ база, хоть
она  и у черта на рогах и забот со всеми дальними планетами - выше головы, а
Я,  под  боком  у  тебЯ  сидючи,  обо всем должен узнавать последним! ‚от уж
благодарю! „руг, называетсЯ!
     -  Ќу, успокойсЯ, ‘алтан, успокойсЯ! ‚идел бы тебЯ сейчас кто-нибудь из
твоих     подчиненных...     Њы     с     тобой,     между    прочим,    два
патриарха-дальнепланетчика,  и  кому,  как не нам, блюсти устав? ђазумеетсЯ,
ЃольшаЯ  ‡емлЯ  всю  информацию  должна получать первой, и тебе Я имею право
сообщать  только  то,  что  сиЯтельный  ‘овет  дозволит... ’ак вот: Я еще не
составлЯл  пакет  по  этим данным, тЯжеловато все сводить в одну таблицу без
однозначной  геологической  привЯзки,  и тем не менее все выстраиваетсЯ так,
что мы должны считать цивилизацию ’а-Љемта по меньшей мере третьей по счету.
     -  Ћледенение... Њы так и думали. Ђх ты, даль честнаЯ чернозвезднаЯ, мы
же с этим не справимсЯ! Џериод-то какой?
     -  Џредположительно  -  восемь  тысЯч лет, как раз хватает на то, чтобы
цивилизациЯ сформировалась, достигла своей кульминации - что мы и наблюдаем,
а  затем  была погребена под надвигающимисЯ снегами. Ќу, и одичание полное -
на экваторе среднегодоваЯ температура что-то около нулЯ.
     -  ’ропики. Љак думаешь, Љантемир, ЃольшаЯ ‡емлЯ не согласитсЯ на вывоз
одного  полиса  куда-нибудь  -  на  Љамшилу, скажем? Џерезимуют, разовьютсЯ,
обратнаЯ транспортировка им будет гарантирована. Ђ?
     -    ‘ам    понимаешь,    ‘алтан,    такие    прожекты    хороши    длЯ
первокурсников-освоенцев.  ’ы  и сам его всерьез не поддержишь. ‘пасать надо
всех, и не где-нибудь, а прЯмо здесь...
     -  €  если  не теперь, то когда же - так, Љантемир? Ћстановка за малым:
как  сделать,  чтобы они принЯли нашу помощь? ”ормулы-то контакта до сих пор
нет. € мы, два патриарха, тоже не можем предложить ничего нового.
     -  Ћх,  старина, кемитам-то ведь без разницы - старое мы им демонтируем
или  новое.  Џомнишь,  как  в  первые  три днЯ они возликовали? —то-то вроде
крестного  хода  устроили,  стену  твою  несокрушимую  то  медом кропили, то
головами  прошибить  старались.  Ђ  потом  -  как  отрезало! Њожет, кто-то и
поглЯдывает  украдкой  в  твою сторону, но ведь ни малейшей попытки что-либо
перенЯть,  скопировать,  как мы на то надеЯлись. —естно говорЯ, у менЯ так и
чешутсЯ руки спикировать со своей "ђогнеды" вниз, прЯмо в какой-нибудь двор,
сунуть  в  руки  кемиту  обыкновенную  лопату  или  серп и показать, что это
гораздо  удобнее, чем из собственных пальцев крючочки выращивать. …сли бы не
этот проклЯтый дар, то они давно бы у нас мастеровыми заделались! ‚едь у них
открытые месторождениЯ меди, олова... ѓреби себе прЯмо с поверхности!
     - —то, ни одной попытки изготовлениЯ нового орудиЯ?
     Љантемир на экране сокрушенно помотал головой.
     - џ бы с этого начал, батюшка ты мой.
     -  Њы  ничего  не  сделаем  без  непосредственного  контакта, - с тихим
отчаЯньем проговорил ЂбоЯнцев.
     -  Ђ ты действительно стал паникером, ‘алтан Ђбдикович! Ќе так уж давно
-  месЯцев  шесть назад - ты спокойно голосовал за шестивариантную программу
экспедиции, а ведь один из этих вариантов предусматривает вообще один только
односторонне-визуальный  контакт,  как  сейчас.  €  на неограниченное времЯ,
заметь.
     -  Ќет, Љантемир. ќто было давно. Џотому что это было на Ѓольшой ‡емле.
€  в  то  времЯ,  когда  мы  еще  не  представлЯли себе, насколько же кемиты
отличаютсЯ от землЯн. ‚се беды предстоЯщего контакта мы видели исключительно
в том, что наши руки не способны трансформироватьсЯ на глазах, превращаЯсь в
своеобразные,  но примитивные орудиЯ труда, из-за чего мы не могли запускать
в ’а-Љемт наших разведчиков. Ќо разница оказалась глубже и катастрофичнее...
     - Ѓездна пассивности...
     -  ‚от  именно.  Ѓездна.  Ђ  мы  еще  радовались,  наивно  полагаЯ, что
сдержанность  аборигенов  на первом этапе их привыканиЯ к нам только поможет
нам   быстрее   достигнуть   психодинамического   равновесиЯ  в  собственном
коллективе.  „ействительно,  мы  не  наломали  дров, не инициировали паники,
бегства,  репрессивной  волны,  и потому можем продолжать нашу тренировочную
программу  с чистой совестью и относительным душевным комфортом. € все же...
Њожешь  поверить  мне,  Љантемир,  как  патриарху:  неблагополучно и там, за
стеной,  и тут, в ее кольце. џ это нутром чую. Љемитов давит какаЯ-то тайна,
которую  мы  еще  не  ущучили,  да  и  длЯ них самих она, возможно, за семью
печатЯми. € мы... ’ы думаешь, все дело в том, что нам не терпитсЯ? ќто есть,
не  возражаю.  Ќо  есть  и еще что-то, это все равно как невидимый рюкзак за
плечами.   ‘   точки   зрениЯ   квантовой   психодинамики   это  может  быть
квалифицировано, как...
     - Ќе мечи бисер, ‘алтан, Я всего лишь инженер по свЯзи.
     - € великий скромник. Љогда свЯзь с Ѓольшой ‡емлей?
     -  “тречком. Ђ пока давай-ка выведу Я из стойла посадочную фелюгу, ты -
вертолет,   и   махнем   в   какой-нибудь   отдаленный  оазис,  побезлюднее,
естественно.  ‡меиный  шашлычок  на свежем воздухе соорудим, травку покосим,
разомнемсЯ, а?
     -   ‘пасибо,   Љантемир.  ‚озьми  ѓамалеЯ,  он,  представь,  хуже  всех
акклиматизируетсЯ.
     - Џочто бы это?
     - ‚идишь ли, идет естественное расслоение коллектива на микроструктуры.
Ћдна  группа  -  молодежь,  тут, как и ожидалось, осью турбуленции стала моЯ
белейшаЯ  Љристина.  ‡атем  -  интеллектуалы-одиночки - Ђделаида, ‘ирин... €
ѓамалей туда же.
     - Ћдиночка?!
     -  Џока  мы  планировали группу - а протЯнули мы с этим целых пЯть лет,
как  ты  помнишь,  -  ѓамалей  тем  временем  старел.  Ћн ведь был первым из
кандидатов, тогда Я и не думал, что полечу. € вот оказалось, что с молодежью
он чувствует себЯ дискомфортно, сиречь как...
     - Ѓегемот в посудной лавке. –итата. Ћткуда - не помню.
     -  ‚от-вот.  €  последнЯЯ  -  кухонно-покернаЯ  компаниЯ, это Њокасева,
Ќайджел, Њеткаф.
     -  ‚  каком смысле - покернаЯ? ‚ы что, на глазах у невинных аборигенов,
этих  детей  природы,  так сказать, морально разлагаетесь? Ћт тебЯ ли слышу,
‘алтан?
     -  Љакое уж тут разложение. Џокер, как и мнемошахматы, - это сложнейшаЯ
система взаимного психологического тестированиЯ. Ђ что касаетсЯ смысла, то в
прЯмом,  Љантемир,  в прЯмом: режутсЯ в свободные вечера. Ќа пестрые бобы. Ђ
аборигены  пусть  хоть  с  покера  начнут, лишь бы разбудить в них обезьЯний
инстинкт.
     - Љстати, о вечере, ‘алтан-батюшка: а не заболтались ли мы? —то-то менЯ
тЯнет баиньки.
     - € то, голубчик.
     -  „а,  а  сам-то  ты к какой группе относишьсЯ? €ли, по начальственной
спеси, особнЯчком?
     -  ’ы  только не распространЯйсЯ об этом на базе, - ЂбоЯнцев оглЯнулсЯ,
хотЯ  в радиоотсеке никого быть не могло, - но это удивительно захватывающее
времЯпрепровождение  -  резатьсЯ  в  покер  на  пестрые  бобы  с антропоидом
экстра-класса...  Џодам  в отставку и каждый вечер буду предаватьсЯ. Ђ пока,
увы, минутки нет...


        8

     ‚идно,  когда рождалсЯ Ђрун, над ‘пЯщими Ѓогами висело круглое вечернее
солнце,  ибо  врЯд  ли  обычный  человек  мог  бы  вместить  в  себе столько
округлостей разом, если бы не волЯ Ѓогов. Љруглую, как шар, голову накрывала
круглаЯ  шапочка  маслЯнистых  негустых волос, расчесанных от макушки во все
стороны,  как  стожок. Љруглые глаза неопределенного цвета (словно все в нем
было  несущественно,  кроме  этой  самой  округлости) глЯдели из-под круглых
бровей  без  какого-либо  выражениЯ,  но  цепко  -  уж  если  он  принималсЯ
оглЯдывать  кого-нибудь,  то  усматривал  все,  до  последней  складочки  на
переднике.  “ши  Ђруна  тоже  тЯготели  к округлости, но весьма своеобразно:
верхний  край закручивалсЯ вниз, а мочка - вверх, так что образовывали почти
замкнутое кольцо. Ќарушением этой гармонии на первый взглЯд могли показатьсЯ
крючковатый  нос  и выдающийсЯ вперед и вверх подбородок, но если посмотреть
сбоку,   то  сразу  становилось  Ясно,  что  и  они  просто-напросто  решили
образовать  замкнутое  и  чрезвычайно правильное по форме кольцо. Њежду ними
вполне  естественно  было бы ожидать узкую, насмешливую щель почти безгубого
рта,   -   ничего   подобного:  небольшой  ротик  был  всегда  полуоткрыт  в
удивленно-ироничном, но не обидном "Ћ?".
     Љонечно, был тут и круглый животик, и кривые ноги, которые вполне могли
бы  охватить  большой  глинЯный  таз, и покатые плечи, перетекающие в полные
руки,  которые  Ђрун  складывал  на  коленЯх,  образуЯ  еще  один  круг - но
завершающим  штрихом  в  его облике была манера во времЯ разговора поднимать
руку,  складываЯ  большой  и  указательный  палец  в  аккуратное  колечко, и
ритмично   помахивать   этим   колечком   перед  лицом  собеседника,  словно
намереваЯсь насадить его прЯмо на нос.
     €з  четырех  сыновей  Ђруна  на  него был похож только старший, трое же
других  не  имели с отцом ничего общего. € еще одно: в доме Ђруна никогда не
рождалось худородков.
     ќтот  скользкий жировичок с гипнотизирующим взглЯдом хищной Ящерицы был
смешон  и  страшноват  одновременно,  но  стоЯвшему сейчас перед ним €небелу
никогда не приходило в голову поглЯдеть на учителЯ насмешливо или испуганно.
Њешали  тому  инстинктивнаЯ  тЯга  к  недюжинному уму гончара и добровольнаЯ
завороженность  его  журчащими речами - тоже, без сомнениЯ, благостным даром
‘пЯщих Ѓогов. ‚от и сейчас молодой художник почтительно ждал, переминаЯсь на
обожженных  глинЯных  плитках, которые в голубоватом вечернем свете казались
попеременно  серебристо-серыми  или  бурыми. €з глубины двора тЯнуло поздним
дымком, слышались голоса.
     -  ‡ачем  пришел,  а?  - повторил Ђрун, и его "Ђ?", как обычно, звучало
скорее как "Ћ?".
     -  џ  пришел  за  твоим  словом,  учитель... - глухо проговорил €небел,
переступаЯ с темного глинЯного квадрата на светлый.
     - Ђ не поздно?
     €небел вздохнул и переступил обратно - со светлого на темный.
     -  џ  вышел  с  восходом вечернего светила, - еще тише проговорил он, -
только по улице не пройти было - скоки ловили кого-то на нижнем конце.
     Ђрун,  нисколько  не  изменЯсь в лице, вдруг побежал мелкими семенЯщими
шажками  прЯмо  на  него;  €небел  отодвинулсЯ,  и  Ђрун,  словно  ничуть не
сомневаЯсь, что он уступит дорогу, подбежал к воротцам и выглЯнул на улицу.
     Ѓыло тихо.
     ’огда хозЯин дома повернулсЯ и, по-прежнему не глЯдЯ на гостЯ, пробежал
в  темную  глубину  двора,  где сразу же затихли все голоса. —ерез небольшой
промежуток  времени  из  темноты  вынырнул  ‹илар,  младший сын; размашистым
шагом,  как  таскун-скороход,  но удивительно бесшумно, проскользнул он мимо
€небела, едва кивнув ему, и исчез за калиткой.
     „а,  раньше  его  здесь  встречали как-то не так. € более того - €небел
почему-то почувствовал, что совсем недавно о нем говорили.
     - “йти, что ли?
     -  Џодойди,  малЯр!  -  донессЯ из дальнего угла двора голос кого-то из
Ђруновых сыновей.
     €небел  послушно  двинулсЯ на звук. „вор, несмотрЯ на Яркий серебристый
свет,  был  на  редкость  темным, потому что всюду росли вековые разлапистые
деревьЯ - и вдоль всей ограды, и над домом, и вокруг едальни. € едальнЯ была
не  как  у  всех, где сплошные глинобитные стены и один-два выхода, стыдливо
прикрытые старыми циновками и трЯпками, - нет, в сытом, благоустроенном доме
Ђруна-гончара едальнЯ была сущей развалюхой, живописные проломы в которой не
раз давали повод хозЯину скорбно посетовать перед опекающим жрецом - вот-де,
пот с лица смыть некогда, не то чтобы срам от соседей скрыть...
     Џоначалу и €небел поддалсЯ на эту нехитрую уловку, но вскоре наметанный
глаз  художника  уловил  пленительную грацию арок, оставшихсЯ от полукруглых
дверных  проемов,  обвитых  плодоносным  вьюнком;  Якобы случайно порушенный
кусок  старой  стены больше не обваливалсЯ, а зубчатый его край, подмазанный
глиной   с  Яичным  белком,  блестел  предательски  нарЯдно,  словно  кромка
передника на празднично разодетом жреце. € сама едальнЯ была больше обычных:
кроме очага длЯ приготовлениЯ пищи здесь же помещалсЯ и еще один, длЯ обжига
готовой посуды. Ћна слабо курилась даже тогда, когда во всех остальных домах
были  потушены  огни, и запах дымка создавал ощущение уюта, парЯщего прЯмо в
воздухе, сладостно растворенного в каждом его глотке.
     €небел  подошел  к  группе мужчин, расположившихсЯ возле самой едальни.
•озЯин  устроилсЯ прЯмо в проломе, прислонившись пухлой спиной к торцу стены
и  подставлЯЯ розоватому жару открытой гончарной печи свою правую щеку, в то
времЯ как на левую сквозь просвет в узорной листве падал Яркий голубой свет.
Ћстальные  - дети и племЯнники Ђруна, а также два-три совершенно посторонних
человека,  судЯ  по длинным влажным волосам - рыболовы, сидели полукругом не
прЯмо  на  земле, а на соломенных жгутах, свернутых спиралью, чего тоже ни в
одном доме, кроме этого, заведено не было.
     € все ждали.
     -  ’ы  его  не  узнал?  - быстро спросил Ђрун, не сомневаЯсь, что юноша
правильно поймет его вопрос. €небел понЯл.
     - Ќет, учитель.
     €небел  знал,  что гончару нравитсЯ такое обращение, но он знал также и
то,  что  говорить  так он мог только при своих - ведь по закону учить можно
только  членов  собственной  семьи. Ђрун не сделал никакой попытки поправить
или остановить юношу - значит, эти рыболовы тоже были здесь своими.
     ’оже?
     ђаньше  он чувствовал, что духом он свой. Ќо сегоднЯ его принимали, как
чужого, и он не мог понЯть, почему.
     - € не ткач?
     -  Ќет, учитель. ’качи проворны, а этот был неуклюж. € потом, на нижнем
конце нашей улицы живут только камнерезы, таскуны и сеЯтели.
     ђыболовы,  поднЯв кверху лица, обрамленные мокрыми волосами, напрЯженно
ждали.  ЃоЯтсЯ  за своих, понЯл €небел, а спросить вслух страшно - притЯнешь
гнев ‘пЯщих Ѓогов.
     -  џ  с  соседней  улицы,  - поспешно добавил он, обращаЯсь уже прЯмо к
рыбакам, - а ваши ведь живут через три отсюда.
     -  €ногда  ловЯт  и  не на своей улице, - бесстрастно заметил, наконец,
один   из  гостей  перхающим  от  постоЯнной  простуды  голосом.  -  Ћн  был
длинноволос?
     - Ќе знаю. ‚олосы он сбросил до того, как Я его увидел.
     -  Љак  он  был  одет?  -  спросил  снова  Ђрун,  не  даваЯ посторонним
перехватить нить разговора (или допроса?).
     - Ћн был наг.
     ‘нова  воцарилось  молчание.  Њолчали долго, и €небелу начало казатьсЯ,
что  про  него  попросту забыли. Ќо вот хлопнула калитка, и ‹илар бесшумными
скользЯщими шагами пересек пространство под деревьЯми и возник сутулой тенью
прЯмо перед отцом.
     -  Ќе  наш, - доложил он лакон