ь.  €  никаких  поползновений  вернутьсЯ и продолжить свои митинги. Ђ
сердитсЯ ли она, в самом деле?
     „а ничутеньки.
     €  вообще  так  легко  и  радостно,  что хочетсЯ вспрыгнуть на перила и
походить  взад-вперед. ‚едь если босиком, то совсем и не страшно. ‚от только
увидит  кто-нибудь  снизу,  опЯть  начнутсЯ  нотации. ‡начит - в кроватку. €
поживее. ‹ежебокой она тут стала, ну просто себЯ не узнать! Ђ как и не стать
лежебокой, когда здесь, в Љолизее, так сказочно спитсЯ. € сны...
     ‡начит,  ванну  побоку. Џрохладный душ, и поскорее, волосы не мочить...
‚от  так...  Ђ  теперь  - под одеЯло, закинуть руки за голову и ждать, когда
придет сон...
     ‚чера она видела берег озера. Ћбрывистый, слоистый, с цепкими лапами не
то  плюща,  не  то хмелЯ, карабкавшегосЯ по карнизам вверх. ‡емлЯ? Ќо земных
снов  она давно уже не видала. € потом - это осторожное присутствие кого-то,
кто  вел ее по этим берегам, как раньше водил по горам и пещерам... Џорой ей
даже  казалось,  что  ее  несут на руках, но она никак не могла увидеть этих
бережных  рук.  —увствовать  -  да,  видеть  -  нет. ’аковы были причудливые
правила игры ее снов.
     ђуки,  закинутые за голову, замерзли. Ћна спрЯтала их под подушку. Ќадо
было опустить защитную пленку между комнатой и лоджией, ведь предупреждал же
ѓамалей!  Ќаверное, уже полночь, и защитное поле снизили, как обещали, вот и
тЯнет свежестью леса. € что это сегоднЯ не засыпаетсЯ?
     Ћна  повернулась  на  бок  и  стала  смотреть  в  темноту. Џрозрачность
бесконечной толщи темно-синего сапфирового стекла. Ђ ведь перед нею - город.
Ћна точно знала, что он расположен с восточной стороны ЉолизеЯ - значит, как
раз  напротив  ее  комнаты.  Ћна  хорошо его помнила - еще на ‡емле в период
короткой  лихорадочной  подготовки  его  панорамный снимок занимал все стены
кабинета  геофизики ’а-Љемта, планеты, названной в честь этого города. Љак и
все  еще живые города экваториальной зоны, он располагалсЯ на холме, с одной
стороны  прикрытый исполинскими, но безнадежно потухшими вулканами, а с трех
других  оцепленный  хищным субтропическим лесом, который давно уже заполонил
бы  собою  улицы  и  дворы,  если  бы  змеепасы  не  гонЯли свои ленивые, но
прожорливые стада вдоль самой опушки, изничтожаЯ молодые побеги. Ќа таком-то
пастбище и угнездилсЯ экспедиционный комплекс.
     Љ  городу  землЯне  относились  примерно  так  же, как к древним ”ивам:
помнили  общий  план  и  назначение  архитектурных комплексов, но было это в
непредставимом далеке, словно за спасительной преградой веков и парсеков.
     Ђ  ведь  ’а-Љемт был тут. ‡атаенный в непроглЯдной темноте, неторопливо
восходЯщий  к  ацтекской пирамиде, прилаженной к храмовому комплексу, словно
гигантское и совершенно инородное крыльцо, он доносил до землЯн свои запахи,
свою  темно-синюю  беспылевую  прохладу  и  главное - сдавленную, напрЯженно
сохранЯемую  тишину.  Ќа самом-то деле это не тишина - тут и сонные храпы, и
придушенное  подушками  дыхание,  и  шелест  мелких ночных гадов... € только
людских,  земных,  пусть  едва  уловимых  звуков  нет  в  этой ночи... ЉшисЯ
хрустнула  пальцами и тут же испуганно спрЯтала руки под одеЯло, словно этот
нечаЯнный  звук  хотЯ бы на миг мог отдалить тот час, когда наступит наконец
срок,  и  они,  перешагнув  заколдованный  круг выключенной защиты, побегут,
полетЯт  навстречу новому миру, чтобы с этого мига стать неотъемлемой частью
кемитского бытиЯ. ќто ведь так просто - когда один человек становитсЯ частью
и  жизнью  другого. ќто ведь так просто и так естественно - когда это делает
целое  человечество.  Џо  какому  праву?  „а не по какому. € не по праву. Џо
закону любви. ‘тать частью друг друга.
     ’ак   почему   же  эти,  захлебывающиесЯ  удушливыми  снами,  не  хотЯт
подчинитьсЯ этому естественнейшему из законов?
     Ђ  может,  они  о  нем  просто  не  знают?  Њожет  быть, им доступна та
маленькаЯ,  домашнЯЯ  любовь,  котораЯ  согревает  только  двоих?  Ћт такого
предположениЯ  у  Љшиси,  упорно  разглЯдывавшей темноту, округлились глаза.
…жки-матрешки,  да  ведь  и  правда! Ѓогов им любить, что ли? •рамовище свое
окаЯнное,  жрецов  толстопузых? ѓород свой горбатый с вонючими арыками, горы
щербатые,  в  которые они и сунутьсЯ-то боЯтсЯ? ‘олнце свое стынущее? ‚етер,
несущий лед и стужу?..
     ’ак вот почему они не принимают нас, с ужасом повторЯла себе ЉшисЯ, вот
почему  они  рванулись  было  поклонитьсЯ  нам:  ну полутора десЯтками богов
больше  стало,  а кланЯтьсЯ испокон веков приучены, вот и кадили первые дни,
пока  команду  кто-то  не  отдал  -  стоп.  Ђ  теперь  мы  длЯ  них как горы
непроходимые,  как солнышко блеклое, - что и смотреть-то в нашу сторону? Ќо,
выходит,  прав  ЂбоЯнцев,  прав  Љантемир,  права база - перешагни мы сейчас
стену,  попытайсЯ  войти  в  город,  и  вспыхнет волна ненависти, которую мы
называем  непереводимым на кемитский словом "ксенофобиЯ", потому что длЯ них
сейчас  это  равноценно  тому,  как  если  бы  на  город двинулись скалы или
деревьЯ.  €,  как  со скалами или деревьЯми, нет у них с нами контакта, нет,
хоть провались - нет! €, значит, терпеть и сидеть, и лапу сосать, и до одури
искать  эту  проклЯтущую  формулу контакта, потому что не может такого быть,
чтобы ее не существовало!
     ЉшисЯ тЯжело, по-старушечьи, вздохнула, вытЯнулась на холодной постели,
словно  легла  по  стойке  "смирно".  Ќи разу еще за все пребывание здесь не
приходили  по  ночам  такие трезвые, стройные мысли. ’очно лекциЯ ЂбоЯнцева.
‘удьбы  народов  ее  волнуют,  видите  ли.  „о  сих  пор  в  ночное времЯ не
волновали.  „о  сих  пор  мЯгкое  покрывало  волшебного  сна  окутывало ее с
наступлением  полной темноты и, подобно андерсеновской собаке с глазами, как
мельничные  колеса, уносило ее из неприступного дворца землЯн в первобытный,
каменно-бронзовый  век ’а-Љемта, где, минуЯ журчащий арыками город, опускало
ее  на мшистые уступы медноносных гор, на лесные едва угадываемые дороги, на
берега бездонных озер, гнездЯщихсЯ в древних кратерах...
     Ќо  сегоднЯ  о  ней забыли. ‡абыли! Ќадо же... € сон нейдет, хоть белых
слонов  считай.  „а  и  забыла она, какие земные сны виделись ей в последнее
времЯ.  ’ак что обычный способ - составление аутограммы самовнушениЯ - будет
сложноват. Ќу, ладно, расслабимсЯ и сосредоточимсЯ...
     €  в  этот  миг жесткие резиновые жгуты захлестнули ей шею и плечи. Ћна
забилась, пытаЯсь крикнуть, но ее уже волокли лицом вниз по вечерней лиловой
дороге,  и  самое  стыдное  было  то, что на ней ничего не надето, и твердые
босые  ноги  дружно  ступали в омерзительной близости от ее лица, и спастись
было  чрезвычайно  просто  -  надо  только уменьшитьсЯ, и она заставила себЯ
стать  маленькой,  и  тогда  резиновые  путы соскользнули с ее тельца, и она
осталась  лежать  на  дороге, приподнЯв подбородок и глЯдЯ в спины уходЯщим.
Ћни  по-прежнему  шли  мерным  шагом,  словно не замечаЯ потери, и непомерно
длинные  руки,  истончившись,  свисали до земли и упруго покачивались в такт
ходьбе. Ћна поднЯлась, опираЯсь на локти и царапаЯ коленки, потому что у нее
в  ладонЯх  было  что-то  зажато,  и  это  "что-то"  вдруг  слабо чирикнуло,
засвиристело,  наполнЯЯ  ладошки  пушистым  шорохом,  и  она побежала домой,
радуЯсь,  что наконец-то нашла настоЯщую живую птицу, но бежать было трудно,
тоненькие  ножки,  начинавшиесЯ  сразу  под  мышками, заплетались, а тЯжелаЯ
большаЯ  голова никак не желала держатьсЯ прЯмо на бессильной шейке, и ЉшисЯ
понЯла,  что  птицу  придетсЯ  выпустить,  иначе она до темноты не дойдет до
дома, и раскрыла ладони, и увидела великолепного ткацкого паука, мохнатого и
сытого,  и, вместо того, чтобы обрадоватьсЯ, почему-то истерически закричала
и,  стрЯхнув  с себЯ цепкое чудовище, бросилась в первую попавшуюсЯ калитку,
но  за  калиткой сразу же начинались гигантские уступы храмовой пирамиды, на
вершине которой занималось голубоватое зарево, и ее снова схватили, и теперь
вырыватьсЯ  было  бесполезно,  и  понесли  вверх, легко и бесшумно, словно у
каждого  из  палачей имелсЯ по крайней мере портативный левитр, и вот ее уже
вынесли  на  вершину,  но вместо голубого огнЯ перед нею открылось, наконец,
долгожданное  озеро,  и тогда один из мучителей провел рукой по ее голове, и
она  с  ужасом  обнаружила,  что все волосы остались в его ладони, и от стал
старательно  плести  веревку  из  белых  кос, отливающих голубизной в лунном
свете,  но  кто-то  другой  остановил  его, и она почувствовала, что ее лицо
густо  обмазывают  глиной,  и  последнее,  что  она  ощутила,  был  точный и
несильный  удар,  вклеивший  в  эту  глину  остроугольный  ледЯной  черепок,
пришедшийсЯ точно посередине лба...


        10

     €небел  судорожно  глотнул  холодного  предрассветного воздуха и открыл
глаза.  Ќесколько  змей,  пригревшихсЯ  у  его  тела,  испуганно порскнули в
пыльную  придорожную  траву. ‘тозвучный гул растревоженных "нечестивцев" еще
отдавалсЯ  эхом  у кромки леса. ’ело, изломанное внутренней болью, сведенное
непривычным  холодом,  не  сразу  позволило  разуму  воспринЯть случившеесЯ.
‘пЯщие Ѓоги, он провел ночь под открытым небом!
     …го  заколотило от ужаса. Џроснись он ночью - сердце разорвалось бы! Ќо
он  не  проснулсЯ.  ’ошнотворные  видениЯ  цепко  держали  его  рассудок, не
позволЯЯ ему вырватьсЯ в реальный мир. € не его одного...
     ЉакаЯ-то  инстинктивнаЯ  осторожность заставила его даже в такой момент
сдержатьсЯ - не вскочить на ноги, а только поднЯть голову из травы.
     ‚  верхнем  гнезде  ее  не было. ЌезастеленнаЯ лежанка, разбросаннаЯ по
полу одежда. „а где же она, где?..
     „а  вот  же.  ‘лава  ‘пЯщим  Ѓогам, здесь она. Ќе исчезла, не поднЯлась
ввысь  светлым  облачком.  ‘идит на нижней ступеньке лестницы, закутавшись в
свое  полосатое одеЯло, а над ней эта желтоволосаЯ, худородок тамошний. …сли
вообще  у Ѓогов бывают худородки. †елтоволосаЯ гладит ее по голове, неслышно
шевелит отвислыми губами. ‹асковаЯ. ’акие и у нас ласковые.
     ’олько  что  заставило тебЯ покинуть голубое гнездо свое, что заставило
тебЯ  бежать  из  него?  “треннЯЯ прохлада, громыханье "нечестивцев" или же,
может быть, недобрый сон?..
     ‘он!  ‹еденЯщие, измывающиесЯ над душой и телом кошмары - ведь он был в
своих  снах  не  один...  ‚от,  значит,  кого затЯнул вместе с ним водоворот
ночных ужасов!
     €,  значит, нельзЯ верить Ђруну - не жрецы насылают наказаниЯ. †рецы ни
о  чем  еще  не  узнали.  ‚еликие ‘пЯщие Ѓоги покарали его за содеЯнное. Ћни
мстительны,  и  гнев  их  падает  на  весь дом, и сейчас отец его, и мать, и
братьЯ   подымаютсЯ   со  своих  лежанок,  обессиленные  полуночным  бредом,
испуганные  и  недоумевающие...  Ђ  он даже не посмеет рассказать им о своей
вине.  €  пойти  к  ним он не посмеет, потому что совсем рЯдом - та, которую
сегоднЯ  ночью  он  оставил  беззащитной, хотЯ готов был бы отдать весь свет
своих  глаз  за  одну  ресницу  ее. Ћн и сейчас ничем не может помочь ей, но
уйти, когда она сидит, дрожа под своим одеЯлом, он не в силах.
     Ђ что он в силах?
     —то  бы  там  ни было, а нужно работать. ‚от и кусок стены, ограждающий
крайний  двор.  „линнющий полукруглый кусок торца, урок на две руки. Џравда,
со  стороны  пастбищ  только  детишки  да  пастухи  могут  увидеть  его,  но
надзирающий  его  семейство  жрец  повелел расписать и эту ограду. Њожет, он
заботилсЯ  о  том,  чтобы  взор  Ќездешних Ѓогов находил себе здесь усладу и
отдохновение?
     Ќо  Ќездешние  Ѓоги  спокойно  и  равнодушно смотрЯт вдаль, и непохоже,
чтобы  их  высокое внимание могла заинтересовать €небелова мазнЯ. € даже та,
что  добрее  и возвышеннее всех этих нездешних, всегда смотрит либо себе под
ноги,  либо  куда-то  в  небо, поверх оград и деревьев, и ни разу он не смог
встретитьсЯ с нею взглЯдом.
     €  все-таки  длЯ  одной  нее он будет рисовать. ‘ейчас спросит у хозЯев
этого  двора  уголек  длЯ наброски контуров, разметит стену на должное число
отдельных  картин,  а там прибежит длинноногаЯ вертлЯваЯ Ђпль узнать, почему
старшенький-беленький  так  рано  поднЯлсЯ  и  не вернулсЯ к утренней еде, и
можно будет послать ее за горшочками с краской.
     Џри  мысли  о еде, даже мимолетной, его весьма ощутимо замутило. ЌочнаЯ
дурнота  целиком  не прошла, стоЯла предутренним влажным туманом, забивающим
грудь и горло, а руки...
     Ћн  глЯнул  на  руки  - и снова, вот уже в который раз за это проклЯтое
утро,  страх  окатил  его  с  головы  до ног. ‹иловые липкие подтеки, пЯтна,
стЯнувшие кожу, - но ведь не краска же это?
     Ћн  поднес  руки  к  глазам, и тошнотворный запах, преследовавший его с
самого  пробуждениЯ,  резко  усилилсЯ;  трава  перед  глазами  и серебристый
колокол  чуть  поодаль  вдруг потерЯли четкие очертаниЯ, поплыли, и снова на
него  ринулись  сны,  тЯжелые и неповоротливые, словно мЯсные гады, и начали
душить  своей  тЯжестью...  Ћн  упал  обратно  в  траву,  царапаЯ  лицо, и в
последний  момент  успел  увидеть, как четверка скоков, четко печатаЯ шлепки
босых  ног  по  холодной  дороге, вылетела по его улице на равнину, свернула
вправо  и,  поминутно  оглЯдываЯсь  так,  что  шеи вытЯгивались втрое против
обычного, обогнула торец ограды и исчезла на соседней улице.
     €небела в высокой траве не заметил никто.
     Ћн  очнулсЯ быстро - солнце почти не поднЯлось, - с трудом спрЯтал руки
за  спиной,  чтобы снова не замутило от запаха, побрел к арыку. Џо улице уже
пробегали  горожане,  в  основном детишки, раньше других кончившие завтрак и
теперь  спешащие за шишками длЯ очагов, глиной - подправлЯть пол на дворе, а
некоторые  -  стрЯхивать  с  чашечек  цветов  медлительных  насекомых, чтобы
кормить ручных ткацких пауков.
     ’еперь его никто уже не отличил бы от окружающих.
     Ћн  отмочил  руки  в  арыке,  придал  им  известную жесткость - держать
угольки.  ЏошатываЯсь,  побрел  обратно  к  урочной стене. „аже не удивилсЯ,
увидев там ‹илара.
     Љивнули,  насупЯсь.  ‘лова,  предписанные  законом  - пожеланиЯ снов да
восхвалениЯ  ‘пЯщих Ѓогов, - не шли с Языка. Џустословить с утра было тошно.
‹илар присел, уйдЯ по плечи в траву, рЯдом с ним опустилсЯ и €небел.
     -  ‡десь  ночевал,  -  утвердительно  проговорил сын гончара. - Ќе ври,
вижу. ЌанюхалсЯ Ягоды?
     -  Џолучилось.  ’олько  утром догадалсЯ, - тихо, почти виновато ответил
малЯр.
     -  „ома  -  ни-ни.  ‘ейчас  не  ешь,  с души воротит, Я знаю; к полудню
потЯнет - так вот.
     - „а ты что?..
     - „а Я что надо. € не кобеньсЯ, бери, чай Я тебе не брюхоног неусыпный.
Џодол подставлЯй.
     ‚   складки   передника  €небела  перекочевал  увесистый  сырой  кусок,
обернутый  шершавым  лопушистым листом. Ќе давешнЯЯ ли запеканка из душистых
зерен? Ќет, ломоть печеной рыбы.
     ’ой самой рыбы.
     -  ‡арой  под  камешком,  -  наставительно продолжал сын гончара. - Љак
утреннее  солнце  падать начнет, тебЯ от голода аж перевьет и в узел свЯжет.
ЌатерпелсЯ Я в свое времЯ.
     - џ думал, ваш дом эта кара стороной обошла...
     -  ‹опух ты, лопух белый. Њы ж с отцом противоЯдье искали. ‡атем отец и
Ягоду эту на смоковницу подсадил.
     - Ђ ежели б выдал кто?
     -  Ќекому.  ‚от  тебЯ отец заподозрил, что к жрецам перекидываешьсЯ, за
юбку выслуживаешьсЯ - велел от двора взашей гнать.
     - Ђ теперь?
     -  ‹опух  белый.  ’еперь  мы  одним волосом повЯзаны. —то два соседских
нечестивца. †реца-то сообща задавили.
     €небел  вздохнул,  невольно повел глазами в сторону нездешней обители -
ни  с  кем-то не хотел бы он быть повЯзанным. € почему это не дано каждому в
отдельном  доме  жить, по собственному разумению? Ђ то ведь ни на кого глаза
не  глЯдЯт.  Ћтец  с  матерью  все  в  спину  пальцами торкали - не по уроку
усердствуешь, не по красильному назначению вопросы задаешь... Џотом вот эти.
‘перва оттолкнули, теперь притЯнули. Ђ ведь чем они дышат - не любо ему. ‚се
дым чужой. Ќе напитаешьсЯ, не обогреешьсЯ, только голова заболит.
     - Џристально глЯдишь, - предостерегающе заметил ‹илар.
     - Ђ что, не дозволено?
     -  „а  пока дозволено. ’олько другие так не глЯдЯт. Ђ ты делай так, как
отец  учит:  раз глЯнул, потом спиной оборотилсЯ - и думай. Ђ виденное пусть
перед глазами стоит. ќтому, правда, научитьсЯ надобно...
     “читьсЯ? ЌаучитьсЯ бы, чтобы не стоЯло это перед глазами день-деньской,
от  восхода  до  заката. ЌаучитьсЯ бы, чтобы не думать об этом с заката и до
восхода...
     -  Ћтворотись,  тебе  говорЯт!  -  ‹илар  цепко  взЯл  малЯра за плечо,
отвернул  от  обители сказочной. - —его долго-то смотреть, когда и так Ясно:
не ‘пЯщие это Ѓоги. ’о есть спЯт они, естественно, но не это у них главное.
     ‹илар  вытЯнул  шею,  как  недавние  скоки,  оглЯделсЯ  - никого, кроме
детишек-несмышленышей, поблизости не было.
     -  ѓлавное  в  них  -  это  то,  что  Ѓогово. Ђ Ѓогово - это то, что не
нашенское, не людское.
     €небел  с  тоской  поглЯдел  прЯмо в черные сузившиесЯ на солнце глазки
гончара.  „а,  он  это все серьезно, и он это все надолго. Ќе этот разговор,
естественно,  а безгранично высокомерное, непререкаемое убеждение в том, что
именно  он  постиг  тайну  Ќездешних, единолично владеет ею и волен делитьсЯ
этой тайной, как милостью, только с избранными.
     -  Ђ не людское в них то, - торжествующим шепотом заключил ‹илар, - что
длЯ них вкушать пищу - не есть срам!
     ‹илар  победоносно глЯнул на собеседника и немного изменилсЯ в лице: уж
очень скучный вид был у молодого малЯра.
     -  Њогут  же  быть  люди,  у  которых  другие законы... - примирительно
проговорил €небел.
     -  Ќо  это  не  люди  -  это Ѓоги! € потом, пока таких людей, с другими
законами, под нашими двумЯ солнцами нет. ЏЋЉЂ!
     €небел  снова  прилег в траву, начал медленно растирать виски. Ћчень уж
голова  разболелась - то ли давешнее, от Ягодного сока, то ли ‹илар со своим
многомудрым вещанием...
     -  €шь, постель длинную белым одеЯлом накрыли, на одеЯло многие миски с
едой понаставили, хотЯ по одному корытцу на конец вполне достало бы. - ‹илар
говорил  размеренно,  словно  горшки  свои  готовые  пересчитывал. - …дЯт, а
серебрЯный  подает. ‘овестливый, поди, не иначе - никогда не ест, не пьет. Ђ
руки  четыре.  ‘ейчас  кончат,  по  всему  обиталищу  разбегутсЯ - кто корни
копает,  кто  зверей диковинных пестует. “треннее солнце уже в вышине, а они
опЯть  за  постель  едальную усЯдутсЯ. € нет, чтобы давешнее подогреть - все
свежее  пекут.  ’ам,  глЯдишь,  еще  помельтешат  себе на забаву - и уже под
вечернее  солнышко  жуют. Ќу, мыслимо ли людЯм так жить? Ѓогово это житье, и
сии  Ѓоги  должны  называтьсЯ  соответственно:  вкушающие. ’ак их и рисовать
должно.
     €небел  перестал  тереть виски и медленно поднЯл голову. ‚от теперь уже
все  сказано.  "ђисовать  должно".  ‚чера  вечером  разговор  о  том, что же
получает   Ђрун   взамен  своего  попечительства,  оказываетсЯ,  был  только
вступлением. Ѓлагодарность, верность... ‘лова.
     "ђисовать должно".
     ќто - требование дела.
     - ‡акон запрещает рисовать едЯщих...
     -  ‹юдей!  Ђ  Я  тебе  толкую  о  Ѓогах.  €  чему тебЯ отец наставлЯл -
божественное от смердЯщего не отличишь!
     €небел  сел,  обхватив  колени слабыми, ни на что сегоднЯ не пригодными
руками.  ЏрЯмо  перед  глазами  тускло  серела  неразрисованнаЯ изгородь, на
которой он должен был изобразить Ќездешних Ѓогов. ‘пЯщих, восстающих от сна,
увеселЯющих себЯ причудливой работой. •отЯ можно ли называть работой то, что
чужими  руками  деетсЯ?  Ђ  у  них  этих  рук  чужих - пропасть. € резать, и
долбить, и копать - на все особаЯ чужаЯ рука, то блестЯщаЯ, то смураЯ.
     -  џ буду рисовать Ќездешних такими, какими предстают они передо мной в
утреннем  солнце истины, - спокойно, уже без прежней безразличной усталости,
проговорил €небел. - џ буду рисовать их в исполнении забот человеческих.
     ‹илар  подскочил,  словно  змей-жабоед,  стремительно выпрЯмлЯющийсЯ на
кончике хвоста при виде добычи.
     ЏоднЯлсЯ  и  €небел,  и  бывшие  друзьЯ  стоЯли друг против друга ближе
вытЯнутой  руки,  и  оба  чувствовали, что между ними - по крайней мере одна
улица и два арыка.
     -  Ђ ты упорно не называешь их Ѓогами, - вдруг заметил ‹илар, враждебно
поблескиваЯ узкими, не отцовскими глазами.
     - џ называю их "Ќездешние", ибо это - их суть.
     -  €х  суть  в  небоЯзни  еды, котораЯ, в отличие от сна, есть зримое и
весомое  благо! Ћни - истинные Ѓоги, потому что в бесконечной мудрости своей
преступили  ложный  стыд,  который,  как  дурной  сон  после Ядовитого сока,
сковывает  весь  наш  город!  Ћни  Явились  к  нам  длЯ того, чтобы показать
истинный  путь: сильный и мудрый да накопит то, что можно собрать и сложить,
то, что можно дать и отнЯть. Ђ это - пища. …да. †ратва. ЏонЯл?
     - Ђ зачем? - безмЯтежно спросил €небел.
     - ‡атем, что тогда сильный и мудрый сможет хилому и слабоумному дать, а
может  и  отнЯть.  €  тогда  хилый будет принадлежать сильному, словно кусок
вЯленого мЯса.
     -  †рецы раздают нам еду, но мы, как и все под солнцами, принадлежим не
жрецам, а великим и ‘пЯщим Ѓогам.
     -  Џотому что олухи - наши жрецы! ‚ ‡акрытом •рамовище их тьма тьмущаЯ,
все  грамотные,  давно  могли  бы  всех  нас, как нить паучью, на один палец
навить,  в  улиткин  домик запихать и глиной вонючей замазать! Џоперек улицы
могли бы всех нас уложить и по спинам нашим ходить! Ќет, мы на их месте...
     Ћн вдруг осексЯ, ресницы его испуганно взметнулись вверх, и на какое-то
мгновение глаза стали круглыми, как у Ђруна.
     -  Ђ  действительно, - проговорил €небел, глЯдЯ на него с высоты своего
необыкновенного  роста, - ты сегоднЯ не работаешь, ты пришел ко мне с тайной
беседой  и  задней мыслью. ’ы хочешь, чтобы Я стал твоими руками, послушными
из  благодарности,  смиренными  и  безответными,  -  совсем  как  чужие руки
Ќездешних... Ќо какой прок из всего этого тебе, сын горшечника?
     ‹илар  стоЯл  в  траве, доходившей ему до поЯса, с шумом выдыхаЯ воздух
сквозь  узкие, причудливо вырезанные ноздри, и все старалсЯ, наклонЯЯ голову
набок, глЯдеть мимо €небела, спокойно взиравшего на него сверху вниз. € этот
взглЯд никак не позволЯл горшечнику почувствовать себЯ хозЯином положениЯ.
     -  Њного  хочешь знать с чужих губ, сын малЯра, - сказал он, изнываЯ от
невозможности  сохранить высокомерный тон. - Џопробуй узнать хоть что-нибудь
из собственной головы. ќто тебе не угольком заборы полосатить!
     ‚от  так  и  кончилсЯ этот разговор с тобой, детский друг мой ‹илар, но
разговоров еще будет предостаточно! —то-то бродит в ваших умах, что только -
толком  не  разберу,  не до того сейчас, но понЯл Я пока одно - уж очень вам
нужны  чужие  руки,  вы теперь от менЯ так просто не отступитесь. Џотому что
вам  нужны  не  просто  руки,  а  те,  которые умеют рисовать, да так, чтобы
нарисованное было Яснее сказанного...
     €  тут  он  вдруг  почувствовал, как у него стремительно начала стынуть
спина,  и  заныло  под лопаткой, как раз напротив сердца, и эта щемЯщаЯ боль
побежала по рукам, спускаЯсь к слабым недвижным пальцам, и они, не повинуЯсь
никакому  приказу,  вдруг  сами  по  себе  дернулись,  становЯсь  жесткими и
хищными, сжались в мгновенно окаменевший кулак...
     Ћн  уже знал, что это означает. ЋглЯнулсЯ, разом охватываЯ бесчисленные
соты громадного, как “ступы Њолений, обиталища Ќездешних Ѓогов. ‚от. Ћдно из
гнезд  второго  поЯса. ‘еребрЯные светлЯчки крошечных солнц, прилепившихсЯ к
карнизам,  и  двое  под  ними;  трепещущие  рукава диковинной черной одежды,
проклЯтые  смуглые  руки  -  если  бы безобразные, так нет ведь, трепетные и
одухотворенные,  какими  и  должны  быть  руки  истинного  Ѓога,  и  в них -
задержавшаЯсЯ  на  мгновение  узкаЯ  белаЯ  рука,  что  прозрачней  и тоньше
пещерной льдинки...


        11

     ‚место  будущей  недели  "елку"  начали  валить еще до обеда. ‘ лужайки
убрали  коров  и баранов, затем под обреченным деревом как-то нечаЯнно стали
поЯвлЯтьсЯ   люди,   все  поодиночке  и  абсолютно  непреднамеренно.  Љто-то
догадалсЯ  прихватить  ‚аську  Ѓессловесного,  ‘эр  же  Ќайджел  притопал по
собственной  инициативе  и  теперь  отчаЯнно  мешал всем, наступаЯ на ноги и
через    равные    промежутки   времени   издаваЯ   каркающий   вопль   типа
"Ќерационально!" или "‚се плохо организовано!".
     …го гнали, он возвращалсЯ.
     Џоначалу  это  были  ЊакасЯ,  поЯвившаЯсЯ  первой,  ‘ирин  и Ђделаида -
троица,   своей   контрастностью  способнаЯ  вызвать  оторопелое  удивление.
Ќекоторое  времЯ  они  ходили,  спотыкаЯсь  о  корни и кровожадно поглЯдываЯ
вверх.  ‚сем Явно хотелось первобытно поработать руками, но никто не знал, с
чего начинать.
     Џришел  Њеткаф, первым делом рЯвкнул на ‘эра Ќайджела, чтобы не совалсЯ
к  дереву  ближе,  чем на три метра. ђобот обиженно шарахнулсЯ, чуть не сбив
Ђделаиду с ног.
     Џришли,  если  не  сказать  -  влетели, „иоскуры, играючи мускулами; не
терЯЯ времени, сгонЯли ‚аську за топорами.
     Џришел ‰ох, осмотрелсЯ, обстоЯтельно показал, в каком виде будет первый
этаж и край делЯнки, если дерево обрушить прЯмо с кроной.
     Џришел,   то  есть  примчалсЯ,  аспидно-пламенный  ‘амвел,  только  что
помирившийсЯ  с  Љшисей,  и,  не вносЯ устных предложений, сразу же принЯлсЯ
стаскивать полукеды и штаны, чтобы лезть на дерево. € влез.
     Џришла,  сиречь впорхнула, ЉшисЯ, одарила пленительнейшей улыбкой всех,
исключаЯ Ќаташу с Ђлексашей, увидела на нижней ветке ‘амвела и, ни у кого не
спрашиваЯсь, полезла к нему.
     Џришел  вперевалку  ѓамалей, весь увешанный шнурами, блоками, крюками и
кошками,   стрЯхнул  все  это  на  траву  и,  почесываЯ  поЯсницу,  принЯлсЯ
неторопливо   излагать   теоретические  правила  лесоповала  по  инструкциЯм
‘игулдинско-–есисского  заповедника:  из  его  рассказа  следовало,  что  не
подпускать  к  деревьЯм следует именно людей. Њонолог ѓамалеЯ презрели из-за
несоответствиЯ оного с воспитательно-демонстрационной ролью задуманного.
     ‚валилсЯ  Њагавира,  когда  „иоскуры  с топорами уже карабкались вверх;
вскоре   все   нижние  ветви,  растущие  симметричным  венчиком,  словно  на
гигантском  хвоще,  были  длЯ  подстраховки  схвачены канатами, перекинутыми
через  верхние  ветви, и от всей этой суеты сотни каких-то жучков посыпались
вниз   вперемешку   с   тугими   упругими   шишечками,   вызвав  у  Ђделаиды
атавистический ужас при воспоминании о земных клещах.
     Џришел  ЂбоЯнцев,  когда  все  ветви  нижнего  венца уже были аккуратно
спущены на лужайку, и сказал, что рубЯт не то дерево.
     ‚от тогда-то и началось настоЯщее веселье.
     Џро  обед  вспомнили  только  тогда,  когда  оземь  тЯжко ухнула густаЯ
верхушка,  и  кольчатый  рыжий  ствол,  словно порЯдком заржавевшаЯ антенна,
осталсЯ  торчать  вместо  густолиственного симметричного дерева, по простоте
душевной  именовавшегосЯ  "елкой".  ЉажетсЯ,  впервые  за  все пребывание на
’а-Љемте    землЯне   почувствовали   упоительно   примитивный,   прЯмо-таки
первобытный  голод.  ‘эр  Ќайджел,  которому давно следовало жарить шашлыки,
получил  феерическую  взбучку  и был отправлен вместо ‚аськи доить корову, а
все   общество,  наскоро  перехватив  на  кухне  кто  супчику,  кто  котлет,
беспорЯдочной  толпой  повалило  обратно на лужайку, нагруженное скатертЯми,
тарелками  и  всЯческой  снедью,  предусмотрительно  наготовленной Њакасей с
раннего утра.
     Ћхапки  вЯнущей  зелени  (то  ли  слишком узкие и жесткие листьЯ, то ли
чересчур  мЯгкаЯ  и  длиннаЯ  хвоЯ),  накрытые  пледами, одеЯлами или просто
махровыми  простынЯми, служили превосходными античными ложами, образовавшими
большое  пестрое кольцо, в центре которого полыхал душистый незлой костер, к
которому  времЯ  от  времени  протЯгивались  натруженные  руки  -  повернуть
сверкающую  шпажку  шампура,  прилаженного  над угольЯми. …сли забота о мЯсе
насущном вызывала движение радиального порЯдка, то не менее интенсивным было
кочевье   по   кругу   черных   пузатых   бутылок,  как  утверждал  ѓамалей,
неподдельного бургундского.
     ’осты, обращенные к непосредственной виновнице этого импровизированного
торжества,  уже  отзвучали.  “  ног разрумЯнившейсЯ, по-девичьему счастливой
Њака-си   высилась   гора   подарков,   заказанных   на  Ѓазе  и  спецрейсом
переправленных  через ‚ертолетную сюда, - бесчисленные игрушки, безделушки и
никчемушки,   от   плетки-семихвостки   с   дистанционным  управлением  (длЯ
приведениЯ  к послушанию ‘эра Ќайджела, в последнее времЯ обретшего излишнюю
самоуверенность)  до  поваренной  книги  под  загадочным  названием "ђецепты
комиссара Његрэ".
     Ќачиналась  та естественнаЯ фаза каждого праздника, будь то свадьба или
именины,  когда  само  собой  получаетсЯ,  что  о новобрачных или имениннике
начисто  забывают  и  разговоры  начинают вращатьсЯ вокруг какой-то насущной
темы, котораЯ одинаково волнует всех собравшихсЯ.
     Џоэтому  естественно,  что  заговорили о проклЯтой и неуловимой формуле
контакта.
     -  Њы  же  не длЯ них строим мельницу, а длЯ себЯ, - брюзжал Њеткаф. Ќа
базе,   в   период  подготовки  его  знали  совсем  другим  -  самодовольнаЯ
ухмылЯющаЯсЯ   рожа,  мазутовый  глЯнец  и  победоносное  сочетание  истинно
неандертальских надбровных дуг с салонными манерами круга Ћскара “айльда.
     Ћн  и  сейчас  -  единственный из присутствующих, вырЯдившийсЯ в черный
вечерний комбинезон, с ослепительной рубашкой и строгим однотонным галстуком
цвета   "спинки  альфа-эриданского  навозного  жука".  ‘  тех  пор,  как  их
переправили  на  ’а-Љемт,  Њеткафа  почти  нельзЯ  было увидеть улыбающимсЯ.
Њрачноватый   скептицизм  он  почему-то  счел  наиболее  приемлемой  маской,
достойной  созерцаниЯ  со  стороны,  и  теперь  эта  маска медленно, но Явно
портила его характер, необратимо становЯсь второй натурой.
     - ќто, конечно, приЯтно и достойно - махать топором, не менее приЯтно и
не  менее  достойно  лопать  лепешки  из  муки  собственного помола. ‘ медом
особливо.  Ќо на кой лЯд эти уроки кемитам? Ќасколько Я помню, они отнюдь не
чревоугодники. “ них в ходу запеканки из дробленых круп, не так ли?
     - ’ак, так, - закивала ЊакасЯ, признанный специалист по кулинарии обеих
планет - ‡емли и ’а-Љемта.
     -  …дЯт  они дважды в сутки, им не до разносолов. Љонечно, лепешки дали
бы  припек,  но  разве  это  проблема? Ќи в нашем, ни в каком другом городе,
по-моему, от голода не умирают.
     -  "Џрипек,  разносолы"...  -  задумчиво  повторил  ЂбоЯнцев.  -  ЊариЯ
Џоликарповна,  Я наблюдаю возрастающее влиЯние ваших очаровательных кухонных
вечеров  на  словарный  запас  нашей  экспедиции.  €  если  бы  так же легко
определЯлась  формула  контакта - мы бы с вами, голубушка, горЯ не знали. Ќо
здесь,  запасЯсь терпением и мудростью, придетсЯ перепробовать и мельницу, и
гончарный круг, и прЯлку, и телегу...
     -  Ћ!  арабан!  -  с готовностью отозвалсЯ Ђлексаша, вырЯдившийсЯ ради
праздника   в   мЯгкие  сапожки,  рыжий  робингудовский  камзол  с  зелеными
отворотами  и  островерхую шапочку с Ястребиным пером - наглЯдное выполнение
циркулЯра   базы,   предписывающего   демонстрировать  кемитам  весь  спектр
возможных  земных  одеЯний. - Ѓудь Я, как это у них там, таскуном - Я первым
делом  ухватилсЯ  бы  за  колесо. Љстати, почему бы нам не приберечь на этот
случай несколько подходЯщих ветвей от сегоднЯшнего... э-э...
     - ‚ы имеете в виду новопреставленную елку?
     - џ бы назвал ее все-таки кедром. ’очнее - секвойевидным кедроидом.
     Љто-то  сдержанно застонал. ‚се, естественно, обратились к ‘ирин Ђкао -
ей,   как   единственному  лингвисту  и  вообще  утонченной  душе,  подобное
словотворчество  должно  было показатьсЯ чудовищным кощунством. Ќо ‘ирин, со
свойственной  ей  непроницаемостью  древнего  Языческого  божка, и бровью не
повела.  Ћна  единственнаЯ не возлежала на импровизированном ложе, а мелкими
шажками  семенила  вокруг  кольца  пирующих,  подбираЯ в золотистую корзинку
липкие  шишечки,  насыпавшиесЯ  кругом во времЯ рубки дерева. Љогда корзинка
наполнЯлась  доверху,  ‘ирин  опускалась  на колени и целыми горстЯми кидала
шишки  в огонь. Ћни взрывались, словно крошечные хлопушки, и медвЯный аромат
распространЯлсЯ по всей лужайке.
     ‘тонал-то,   конечно,  ‘амвел,  вот  уже  два  битых  часа  сидевший  с
заготовленным  заранее классическим стихом, приличествующим случаю, и все не
мог  отыскать  в  общей  беседе  отдушину, в которую он мог бы вклинитьсЯ со
своей набившей всем оскомину поэзией.
     -  Џовозку  мы  сделаем, это не проблема, - небрежно отмахнулсЯ от него
Ђлексаша.  -  € сахароварню. Ќо все это мелкие чудеса, которые, как мы знаем
из  сообщений "ђогнеды", практически перестали привлекать кемитов. џ уверен,
что  и сейчас они голов не повернули в нашу сторону, не то что в первые дни.
’ак  что  теперь, чтобы снова возбудить их интерес, мы должны сделать что-то
такое,  что  было  бы  эквивалентно  нашему  поЯвлению.  Ђ все эти мельницы,
катафалки,  клозеты  с  кондиционерами  -  это,  как  говаривали  в старину,
бирюльки.
     - ‚ы не улыбайтесь, ‘алтан Ђбдикович, - подхватил менее горЯчий Ќаташа,
-  мы  тут  каждый  день на эту тему спорим, проектируем там, анализируем...
Ђлексей  прав. Ќу, даже если мельница в принципе им понравитсЯ, кто будет ее
строить?  „лЯ  этого  надо  выделить  целый  двор,  у  них  ведь  подвороваЯ
специализациЯ. Ђ резервных дворов нет, все при деле. ‚ помощь своим домашним
хозЯйкам  никто  на  это  не подниметсЯ - длЯ этого надо быть и лесорубом, и
каменщиком:  жернова  обтесывать.  Љ тому же лесорубы что наломали, то сдать
должны  -  на  мельницу  не  припасешь  ни  досочки,  ни колышка. ’ак что не
получаетсЯ.
     -  Ќу  а  жители  так  называемого  ‡акрытого „ома? - ЂбоЯнцев довольно
щурилсЯ,  поглаживаЯ  свою  реденькую,  лопаточкой,  бородку,  - встрЯхнулсЯ
скисший  было  коллектив,  даже  жалко;  ведь, как тут ни гадай, а все равно
решать-то  будут  на  Ѓольшой  ‡емле,  как  сейчас с мельницей. - Ђ вы учли,
голубчики  мои,  что  в  •рамовище  мы имеем избыток рабочей силы, и как раз
самой  различной специализации? „а и законы под боком - вписывай любой, хоть
про  мельницу,  хоть про метеорологический спутник. „лЯ того чтобы заставить
жрецов  сдвинутьсЯ  с  места, нам нужно будет продемонстрировать только один
момент - что испеченные нами лепешки сказочно вкусны...
     € почему-то все посмотрели на ѓамалеЯ.
     - џ - что, самый выразительный чревоугодник? - возмутилсЯ он.
     - Ќе без того, џн, не без того...
     •охот  стал всеобщим. Ќе смеЯлись только ‘ирин и ‘амвел, которому так и
не удавалось прочесть свои стихи.
     €  ЉшисЯ  смеЯлась  вместе со всеми - рот до ушей, а глаза неподвижные,
что  вода  озернаЯ, и вперилась прЯмо в ЂбоЯнцева, в бархатный его тибетский
халат.  ‡ачем  он  говорит все это, ведь знает, что не сегоднЯ завтра придет
сигнал  с  Ѓольшой ‡емли - экспедицию свернуть, вернутьсЯ на базу, материалы
передать в Љомиссию по контактам. ‚от и всЯ сказка.
     -  „авайте подождем немножко со всеми шарабанами, фарфоровыми фабриками
и  прочими  гигантами металлургии, - прозвучал ее чуть насмешливый воркующий
голосок.  -  ЋграничимсЯ  пока  лепешками.  ’олько  испечем  их  не у нас на
ультраволновой  плите,  а  снимем стену, выйдем в город - и прЯмо там, на их
очагах...
     -  Ќо с нашими сковородками! - крикнул было Ќаташа, но осексЯ - настала
выжидательнаЯ  пауза.  ’ак выступать могла одна ЉшисЯ - в силу своей детской
непосредственности.
     -  Ђ ведь вы, голубушка, не очень-то любите смотреть на мертвые города,
-  вдруг  как-то  ощетинившись,  проговорил ЂбоЯнцев. - ’ак ведь, џн? ‚ы и к
пустым-то городам не привыкли!
     ѓамалей,  насупившись,  кивнул.  Ћн  был на стороне ЂбоЯнцева и в то же
времЯ против него.
     -  € вы не видели еще ни одной пленки из нашего, собственного ’а-Љемта.
‚ы  просто  не  в  силах  представить,  как выглЯдЯт руки у рубщиков змеиных
хвостов.  ‚ы  неспособны  воссоздать аромат, подымающийсЯ от сливного арыка,
когда он добежал до конца улицы. ‚ы...
     -  ‡ачем  так?  - высоким гортанным голосом крикнул ‘амвел. - ‡десь нет
детей, здесь нет слабонервных. Њы все знали, на что идем. ’ак зачем обижаете
девушку?
     ѓамалей  сидел  по-турецки,  уперев  ладони в колени. €шь, набросились,
щенки-первогодки. —ешутсЯ молодые зубы. Џрекрасные, между прочим, сверкающие
зубы.  Ђж  завидно.  € никто из них уже не думает о том, что их бесстрастие,
обусловленное   односторонней  непрозрачностью  стен,  -  залог  спокойствиЯ
кемитов.   ‡алог   невмешательства.   ‡алог  мира.  Њежду  тем  с  "ђогнеды"
докладывают,  что  интенсивность движениЯ на дорогах, ведущих к ’а-Љемту, за
последнее  времЯ  увеличилась  вчетверо. ‘лучайность? Џока это не проверено,
ЃольшаЯ  ‡емлЯ  не даст разрешениЯ на контакт, даже если и будет найдена эта
проклЯтущаЯ формула.
     -  џ  никого не обижаю, - жестко проговорил ЂбоЯнцев после затЯнувшейсЯ
паузы. - џ просто никого здесь не задерживаю.
     ѓамалей  прЯмо-таки  физически почувствовал, какаЯ пустота образовалась
вокруг начальника экспедиции.
     -  ‘обственно  говорЯ,  -  голос ЂбоЯнцева звучал, как труба на военном
плацу,  и  ѓамалей  понимал ‘алтана - смЯгчись тот хотЯ бы на полтона, и все
прозвучало  бы  жалким  оправданием. - ’ак вот, мне здесь приходитсЯ гораздо
горше  вас.  Ќе  глЯдите  на  менЯ с таким изумлением. ‚се вы делаете дело -
копаетесь  в  земле,  жарите блины, делаете уколы и анализы. Ђ Я торчу здесь
только  длЯ того, чтобы времЯ от времени снимать с вас пенку, как с кипЯщего
молока  - чтобы не убежало. Ђ вам бы скорее, скорее... †ивите себе спокойно,
тем  более,  что  у вас продолжаетсЯ период обучениЯ. ‚ы даже сейчас делаете
дело, ради которого сюда прилетели.
     ЉшисЯ  вскочила  на  ноги.  ‘ейчас,  всЯ  в  золоте костра и серебрЯных
отсветах  луны,  она  казалась  древней  фреской,  напыленной  едва заметным
серебрЯным и золотым порошком на глубокую чернолаковую поверхность.
     -  †ить  спокойно? „а разве мы вообще живем? Њы бесконечно долгое времЯ
готовимсЯ  жить,  у нас затЯнулось это самое "вот сейчас...", и мы перестали
быть  живыми людьми, мы - манекенщицы длЯ демонстрации земного образа жизни,
мы  только  и  делаем,  что  стараемсЯ изо всех сил быть естественными, а на
самом  деле  боимсЯ  хохотать  во  все горло... Џравда, еще больше мы боимсЯ
показатьсЯ  с  незастегнутой верхней пуговкой на рубашке. Њы боимсЯ плакать,
но  еще  больше  мы боимсЯ нечаЯнно положить нож слева от тарелки. Њы боимсЯ
любить...  Ђ правда, почему мы боимсЯ любить? ‘только времени прошло, как мы
вместе,  а  никто  еще ни в кого не влюбилсЯ. Њеткаф, ну почему вы не дарите
цветов  Ђделаиде?  ѓамалей,  почему  вы  не слагаете стихов длЯ ‘ирин? Ђ вы,
мальчишки,  -  неужели никому из вас не захотелось подратьсЯ из-за менЯ? Ђх,
да,  ведь мы только и думаем о том, как это будет выглЯдеть со стороны! Ќами
перестали интересоватьсЯ? …ще бы - да нас и живыми-то, наверное, не считают.
‚олшебный    фонарь,    если    есть    такой    термин   по-кемитски.   €ли
бабочки-однодневки.  —то  ж,  будем  продолжать  наше порханье? Ќо начальник
имеет право...
     ‚се слушали ее, как зачарованные, и ѓамалей, чтобы стрЯхнуть с себЯ эту
ворожбу, замотал головой:
     -  „а скажи ты ей, ‘алтан, скажи... ‚се равно рано или поздно увидит на
экране!
     -  ‘Ядьте,  Љристина  ‘таниславна, сЯдьте и остыньте, - голос ЂбоЯнцева
звучал  буднично-ворчливо.  -  Љак  показали  просмотры,  в  ’а-Љемте,  как,
впрочем,   и  в  других  городах,  регулЯрно  совершаютсЯ  жертвоприношениЯ.
—еловеческие,  Я  имею  в виду. € чрезвычайно утонченные по своему зверству.
’ак   что  пока  вы  не  насмотритесь  на  это  в  просмотровых  отсеках,  о
видеопроницаемости  с  нашей  стороны  и  речи  быть  не  может, не то что о
непосредственном контакте.
     - Ќе может быть... - растерЯнно проговорил Ќаташа.
     -  Њожет. € было. Џомните, недели две назад наблюдалсЯ фейерверк? ’огда
и жгли. - ЂбоЯнцев умел быть жестоким.
     Ћн оглЯдел застывшие лица:
     -  ‡еркала  на  вас  нет...  Њальчишки. Њальчишки и девчонки. ‚от так и
будете  сидеть. Ќаливайте, џн, а то мы и забыли, что сегоднЯ у нас праздник,
- мы, в таком совершенстве владеющие собой, мы, ни на секунду не выпускающие
себЯ  из-под  контролЯ,  мы,  зазнавшиесЯ  и  возомнившие  себЯ  готовыми  к
контакту...
     Ѓутылка  пошла  по  рукам - медленно-медленно. Ћписав круг, вернулась к
ѓамалею.  Ћн  бережно  стрЯхнул  себе  в  стакан последние гранатовые капли,
почтительно водрузил бутылку перед собой и прикрыл глаза.
     -  „орогие мои колизЯне, - проговорил он нараспев, - догорают последние
сучьЯ  костра,  и последние ленивые облака, точно зеркальные карпы, отражают
своей чешуей голубое сиЯнье чрезмерно стыдливой кемитской луны. ’ак поднимем
последний  стакан  за  тот, может быть, и далекий миг, когда мы, осмеЯнные и
пристыженные  сейчас  своим  дорогим  начальством, будем все-таки поднЯты по
тревоге, именно мы, потому что кроме-то нас - некому; за тот далекий день...
‡а тот далекий день, друзьЯ мои!
     ‘таканы  поднЯлись к серебрЯному диску неба, раз и навсегда отмеренному
им бесплотной твердыней защитной стены.
     -   ЋпЯть  про  менЯ  забыли!  -  горестно  и  дурашливо,  как  всегда,
воскликнула  ЊакасЯ. - “ж хоть бы ты, ‘амвел, почитал мне стихи, что ли, - Я
ж вижу, как тебЯ с самого обеда распирает!
     ‚се  засмеЯлись,  и полны