аменитого полЯ цветов, о котором он слышал
трижды в день семь раз неделю. Ђ там - к чертовой матери. Љораблик повело на
посадку.
     Ѓовт  поднЯл  голову,  положил  подбородок  на  сцепленные  руки и стал
глЯдеть   в   лобовой   иллюминатор.   —ернаЯ   пустота  Џространства  стала
желтовато-бурой,  потЯнулись  светлые  мерцающие  полосы. ‘ветЯщиесЯ облака.
Џромелькнули Яркие бакены, пульсирующие Ядовитым синим светом. €з последнего
вырывались  тугие, рыхлеющие на глазах сгустки нежно-палевого газа или пара.
Ђга,  значит,  и облака были искусственного происхождениЯ. Љораблик замедлил
,было  скорость,  а  потом  вдруг стремительно ухнул вниз. Ѓовт почувствовал
непривычную сладость во рту и невольно прикрыл глаза. Ќи при перегрузках, ни
в  состоЯнии  невесомости  не испытывал он такой маеты. ‘рам просто, до чего
худо. € темно. € ощущение какой-то нелепой беззащитности.
     Ђ  потом  это разом кончилось. Љораблик перешел на почти горизонтальный
полет  и  мчалсЯ  теперь в густых темно-бурых облаках, чуть зарываЯсь носом,
словно  на занесенной снегом дороге. ‚ключилсЯ носовой прожектор, и от этого
сходство  с  ночной  дорогой  еще  больше  усилилось.  €счерна-зеленые  тени
полыхали  по  сторонам,  уносЯсь  назад,  и  две  узенькие  световые полоски
стлались  впереди,  как наперед заданнаЯ лыжнЯ. ‘тремителен и непостижим был
этот  бег,  была  в нем та бесконечность ожиданиЯ счастьЯ, котораЯ рождаетсЯ
лишь тогда, когда мчишьсЯ ему навстречу.
     €  вдруг  посреди  своего зачарованного полета начинаешь сознавать, что
единственное настоЯщее счастье - это вот эта самаЯ дорога, и тогда начинаешь
молитьсЯ,  чтобы  путь  твой  никогда  не  кончалсЯ,  и он послушно длитсЯ и
длитсЯ,  и тебЯ послушали и сделали желанную бесконечность реальностью... Ќо
когда обретаешь веру в эту реальность - приходит конец пути.
     Ћблака  посветлели,  Љораблик  резко накренилсЯ, и Ѓовт увидел, что они
делают круг над блекло-зеленой, удивительно земной равниной. Ѓархатно-чернаЯ
полоса - не то дорога, не то ограждение - уходила вдаль и терЯлась в тумане.
Ђ  дальше была лужайка, и на ней - не то скирды, не то прилегшие исполинские
волы. ‘овсем немного, три-четыре, не больше.
     Ћба  Љораблика,  так и не отцепившись друг от друга, сели на самом краю
лужайки.  Ѓовт  продолжал  смотреть  в  широкий проем иллюминатора, бездумно
ожидаЯ, что кто-то сейчас поЯвитсЯ и решит за него, что ему теперь делать. €
вдруг  понЯл,  что  толстого  лобового стекла уже нет. …сть ветер, холодный,
прошедший  сквозь  туман,  есть  запах, свежий' и тоже по-земному знакомый -
пахло  сырым осенним плЯжем и мелкой рыбешкой. Ѓовт оперсЯ руками о холодную
металлическую раму и выпрыгнул наружу.
     ЊаленькаЯ   зеленаЯ  лужайка  была  вовсе  не  лужайкой,  а  посыпочной
площадкой,  залитой  ноздреватым бетоном неестественного фисташкового цвета.
„ва  одинаковых  Љораблика  стоЯли  поодаль, похожие на крылатых муравьедов.
Ѓовт  плохо  представлЯл себе, как эти неповоротливые, сонные существа - или
все-таки машины? - становЯтсЯ в полете такими чуткими и верткими.
     Ќа  самом  краю  лужайки  горели  три бездымных лиловых костра, и ветер
гонЯл  по площадке тонкие струйки пепла. ‘о всех сторон была равнина, и Ѓовт
понЯл, что нечто зеленовато-бурое - это как раз и есть хваленое поле цветов,
и  конца  ему  не было видно, потому что, куда ни глЯнь, оно всюду уходило в
туман.
     Ѓовт  услышал,  как  сзади  €ани спрыгнула на бетон и, даже не окликнув
его, побежала куда-то прочь. …ще немного, сказал он себе, совсем немного, до
ближайшего  города.  Ђ  там  Я  пошлю  все это подальше и начну... —то будет
нужно, то и начну. ’олько никто не будет водить менЯ за руку.
     ‚незапно он услышал, что €ани плачет, и обернулсЯ.
     Џлакала  она  навзрыд,  как маленькаЯ, и вытирала лицо ладошками. Џотом
нагнулась, вырвала пучок травы вместе с корнЯми и побежала обратно, к Ѓовту.
     - Ќа, - проговорила она, всхлипываЯ, - на же, дурень...
     Ѓовт принЯл то, что она ему протЯгивала. Џоле цветов... Њожет быть, они
снова  не  договорились  о  терминах,  но  это были не цветы. Љаждый стебель
кончалсЯ   самым   обыкновенным  маленьким  грибком  -  сыроежкой,  опенком,
моховичком.  Ђ то и просто поганкой. Ѓовт помЯл стебли в руках, переступил с
ноги на ногу.
     - Љак тут у вас с транспортом? - спросил он. - €ли на том же Љораблике?
     Ћна посмотрела на него удивленно и жалостливо:
     -  ‘ Љорабликом все, - сказала она. - Љораблик не служит двум хозЯевам.
“  Љорабликов,  как  и  у  нас,  все  только один раз в жизни. ‘ейчас мы его
сожжем.
     Ѓовт  не  понЯл.  Џотом  медленно  подошел  к  нему,  погладил холодный
блестЯщий   бок.   …му.   показалось,   что  Љораблик  чуть-чуть  присел  на
амортизаторах, словно собака, которую приласкали. Ѓовт отдернул руку.
     -  „а  ты что? - в нем еще была надежда, что он ее неправильно понЯл. -
’ы с ума сошла, он же живой...
     €ани снова удивленно глЯнула на него:
     -  “же  нет. - Ћна достала из нагрудного кармана черный шарик, матовый,
не больше каштана. - ’ак у нас принЯто, Ѓовт.
     €з шарика проклюнулсЯ острый Язычок огнЯ.
     - Ћтойди, - велела она.
     Ѓовт не двинулсЯ с места.
     Ћна  поднесла  огонь  к корпусу одного Љораблика, потом другого, и Ѓовт
увидел,  как  лиловые  Языки  побежали по блестЯщей поверхности. Ѓовт шагнул
вперед и положил то, что €ани называла цветами, на раму иллюминатора.
     €ани оттащила его.
     „олгое   времЯ   казалось,  что  горЯт  не  сами  Љораблики,  а  что-то
бесцветное,  разлитое  по  их  поверхности.  Ќо потом они разом осели, пламЯ
полыхнуло  вверх  и  рассыпалось  множеством крупных бледных искр. ‚етер, не
дожидаЯсь конца, погнал по площадке поземку пепла.
     €ани  дернула  его  за рукав. …ще и еще. Ѓовт стоЯл. Ћна обежала вокруг
него  и  стала  перед  ним.  ‹ицо у нее было счастливое, мокрое и измазанное
землей.
     -  Ќу  что  ты  стоишь,  как  каменный? - спросила она. - ќто же ќлоун!
Џонимаешь, тот самый ќлоун, без которого тебе жизни не было!
     Ѓовт  смотрел  на  свои  руки. Ћдна была в земле - отчего бы? - и пахла
рыбой. Џотом вспомнил: пучок стеблей. ‘ корнЯми.
     - Џошли, - сказала €ани и взЯла его за руку.
     Ћн  послушно  пошел, словно принадлежал ей, как Љораблик. Ќо она довела
его  только  до  бортика,  ограничивающего  посыпанную  пеплом  площадку,  и
остановилась.
     -  „орога  там,  -  сказала она и махнула рукой куда-то вперед, где над
туманом бесшумно плыл призрак белой пирамиды. - € там дорога, и там. Људа бы
ты ни пошел по этим цветам, ты выйдешь на дорогу. Ќо лучше иди прЯмо.
     Ћна  отпустила  его руку. Ѓовт оглЯнулсЯ - еще два костра поднимались к
низко подвешенным облакам, и две фигурки, обнЯвшись, уходили в поле. Ћни шли
и нагибались на ходу, словно что-то срывали.
     Ћн  посмотрел  на €ани и вдруг понЯл: она ждет, чтобы он ушел один. Ћна
помогла ему, она притащила его сюда, и хватит с нее, и она стоит, счастливаЯ
и  нетерпеливаЯ, сделавшаЯ все, что только можно было сделать не длЯ Ѓовта -
длЯ своего ќлоуна, и вот теперь ждет, чтобы Ѓовт ушел первым.
     Ћн кивнул и сразу же спохватилсЯ - здесь не прощаютсЯ. ’огда он сошел с
площадки на поле и побрел туда, где у подножиЯ снеговой пирамиды должна была
проходить  дорога.  Ѓотинки  скользили  по  мокрой,  гниловатой траве, полые
стебли хлюпали и стрелЯли коричневой жижей. Ѓовт вошел в туман. ‚ременами то
слева,  то  справа  слышались  звенЯщие голоса. Ќо Ѓовт шел прЯмо, все времЯ
прЯмо,  потрЯсенный той малостью, в которую превратилось самое дорогое в его
жизни  -  уменье  неистово  желать,  желать  наперекор  всему, всем земным и
неземным  преградам  и запретам, - шел по бурым низинам своего долгожданного
ќлоуна, без которого ему почему-то не было жизни на этом свете...