‹идиЯ Ћбухова. ‹илит

Ћцените этот текст:
‹идиЯ Ћбухова. ‹илит

-----------------------------------------------------------------------
‚ кн. "€збранное". Њ., "‘оветский писатель", 1983.
OCR & spellcheck by HarryFan, 9 November 2000
-----------------------------------------------------------------------

’ЂЃ“Ќ„Ђ

...‹илит сама разрушила свой дом и удалилась
в неведомые места, куда еще никто не проникал.
€з шумерского мифа

€ все, что есть, началось чрез мЯтеж.
Њаксимилиан ‚олошин

‡везда шла по кругам ‚селенной. Ќе следимаЯ ничьим глазом с ‡емли, она
упорно посылала азбуку своего луча. Ќо звери двигались по плоскости, а
человеческим существам ночной небосвод затмевало пламЯ костров; они не
ощущали многомерности пространства.
‡везда приближалась, хотЯ была далеко, в расстоЯнии нескольких
планетных поколений.

...‡адремав, ‹илит внезапно проснулась. …й казалось, что между этими
двумЯ мгновениЯми прошло не больше, чем надо длЯ взмаха руки; на самом
деле она проспала два костра. ‘олнце давно зашло, и черное небо спутало
ветви.
…е разбудили звуки барабана. Ћна поднЯла голову. Ќакануне племЯ удачно
охотилось; только один загонщик не избежал беды: лапа издыхающего зверЯ
сорвала лоскут кожи с его плеча. Ќо кровь скоро унЯли, и теперь он
веселилсЯ вместе со всеми возле общего костра.
‹илит с любопытством вытЯнула шею. Ћна спала, как и все дети, за
частоколом, через который не смог бы перескочить зверь. Џодстилка из
охапок травы густым ароматом увЯданиЯ перебивала остальные запахи. ‡елень,
прежде чем превратитьсЯ в груду желтых чешуек, выдыхала влагу; листьЯ были
еще живы, а цветы, как выброшенные на берег рыбы, раскрывали рты - их
венчики впервые не сомкнулись перед вечером.
‹илит ладонью пыталась отогнать цепкий запах; глаза ее жадно ловили
отсвет костра. ‚ дымной красноватой мгле разносились звуки табунды:
разрозненные удары, похожие на толчки крови. Џо жилам ‹илит они проходили,
как струи огнЯ, вызываЯ то холод, то жар.
Ћна растерЯнно толкнула одного, другого, третьего из спЯщих. ’олкнула
грубо, как существо, которое само притерпелось к боли и привыкло причинЯть
ее другим, не считаЯ боль чем-то важным, не то что голод!
Ќо никто не проснулсЯ. ‘верстникам с избытком хватало днЯ, они засыпали
до заката; длЯ них солнце никогда не обрывало шествиЯ. …сли же их будили
из-за ночной тревоги, они слепо хлопали веками: переполох представлЯлсЯ
сновидением.
Ќо ‹илит с младенчества знала, что существует ночь - оборотнаЯ сторона
мира. Ћб этом ей рассказывала мать, родившаЯ ее близко к полуночи. ‘амо
имЯ "‹илит" означало темноту, мрак, когда даже редкие звезды скрыты за
облаками, - и все удивлЯлись: почему выбрано такое пугающее слово? ‚едь
другие женщины поручали своих детей дневным силам. Ќо мать ‹илит захотела,
чтоб ее дочь была дочерью ночи. ‚ странном упорстве болезненной женщины,
возможно, таилась надежда, что именно ее ребенок со временем преступит
ночные страхи, как смелые перешагивают магический круг.
Њать не говорила об этом с ‹илит, да и виделись они редко: отнЯтые от
груди дети росли под присмотром старух, а мужчины и женщины были одинаково
занЯты добыванием пищи.
‹юди племени ’абунда (что означало "создавшие барабан") уже давно шли
по лесам, останавливаЯсь только длЯ охоты. Ћни изо всех сил стремились
выбратьсЯ на открытое место, в травЯнистую равнину, подобную той, откуда
пришли сами. Ћни чувствовали себЯ похороненными в дремучем лесу; его
враждебнаЯ настороженность угнетала: никаких троп, кроме звериных!
‘лучайные встречи с себе подобными оставлЯли лишь чувство недоумениЯ: люди
леса были дики и трусливы, они видели в каждом приближающемсЯ врага и
исчезали прежде, чем удавалось их окликнуть. Ђ племЯ все шло и шло среди
гигантских деревьев, источавших Янтарные и стекловидные смолы. ‹илит не
могла знать, когда началсЯ великий исход и что послужило ему причиной. Ћна
родилась в пути. „лЯ нее лес был уже родиной, а изъеденные грызунами
поваленные стволы - колыбелью и приютом. Ќо мать ‹илит говорила, что
помнит ночное небо со многими огнЯми! „о конца жизни, до самой своей
ранней смерти, - она погибла, ужаленнаЯ змеей, - мать тосковала под
низкими сводами деревьев, сквозь которые только иногда проглЯдывал
искаженный продолговатый лик звезды.
‚прочем, едва ли и мать воочию видела то бескрайнее небо: ведь она была
так молода, а лес так огромен! Џо наивности, неумению отделить себЯ от
других людей, она могла просто населить свою памЯть чужими рассказами;
племЯ было беспомощно в отсчете времени; жизнь на равнине представлЯлась
вчерашним днем. Ќо куда двигались люди ’абунды? Људа вообще текли все
человеческие племена? Џодобно воде, они заполнЯли впадины планеты.
ѓде-то на севере паслись овцебыки; в зарослЯх попадались лесные слоны,
и пЯтнистаЯ лошадь, большеголоваЯ, с крупными зубами и узкой мордой,
свирепо ржала и носилась по равнинам - но это был уходЯщий мир!
Џосле того как землЯ трижды глубоко вздохнула, то смежаЯ замерзшие очи
континентов, то широко раскрываЯ их, - и тогда озера тающих ледников
доверчиво вперЯлись в небеса, а потом вновь надвигалось оледенение,
холодные ветры иссушали почву, она трескалась, разрушались морены, и
желтоватаЯ пыль неслась тысЯчи километров, пока не оседала где-нибудь
слоЯми плодородного лесса, - после всего этого сначала в сумрачных лесах,
а потом на зеленых равнинах поЯвилсЯ человек.
Ћн был незаметен, но не беспомощен. ‡а него стоЯла его молодость!
€сториЯ племени ’абунда началась с созданиЯ барабана. Љожу убитого
животного натЯнули на сплетенные кругами ветви. Љогда последние капли сока
ушли из них, ветви высохли, барабан стал тугим и легким. „остаточно было
самого поверхностного прикосновениЯ, чтоб кожа его, задрожав, испускала
странные звуки - еще бесконечно далекие от музыки, но уже ритмичные и
волнующие.
’абунда - барабан - был ничьим. …го бережно переносили с места на
место, укрываЯ от дождей; он считалсЯ достоЯнием каждого. „аже самым
крошечным детЯм разрешалось иногда опустить смуглые замаранные ладошки на
его певучую кожу.
ЏлемЯ стало называтьсЯ ’абундой в подражание звуку барабана. Љогда
после удачной охоты все отходили от костров насытившись и не могли уснуть
в теплую лунную ночь, тут-то и начиналось его главенство! Љаждый спешил
рассказать о своей храбрости, прилгнуть и похвастать, а так как слов было
мало, приходилось вертетьсЯ вьюном, подпрыгивать, чтоб стать повыше
ростом, и конечно же бить в барабан: где много шуму, там много силы!
...Џроснувшись от звуков табунды, ‹илит сначала и не помышлЯла о
нарушении запрета. Ћн гласил достаточно Ясно: с наступлением сумерек дети
не должны покидать огороженное место ночлега. Ќо барабан звучал и звучал;
его разрозненные такты обладали притЯгивающей силой, они словно
пульсировали - и это было как первый зов пробуждающегосЯ существа.
‹илит расшатала кольЯ, вслед за головой в дыру протиснулись узкие
плечи. Ќе замечаЯ царапин, она вырвалась на волю, подобно зверьку из
силка.
ѓлаза ее скоро привыкли к темноте; она с удивлением убедилась, что
различает все вокруг так же отчетливо, как и днем.
Ќеизмеримое пространство лесов, окружающих ее, кишело ночными
страстЯми, погоней сильного за слабым. ЏламЯ костра было похоже на
открытую рану.
Ћщутив холод росы, ‹илит опомнилась. Љостер светил ближе, изгородь
осталась за спиной. …й казалось, что множество глаз уставилось на нее:
глаза деревьев, глаза травы, пламени... Ћна задержала дыхание: сейчас на
затылок должна обрушитьсЯ карающаЯ лапа зверЯ. „евочка ждала возмездиЯ;
дрожь пробегала по ее коже, как по шкуре перепуганного волчонка.
€ все-таки ‹илит поступила так, как до нее и после нее делали миллионы
людей: она не позволила страху поработить, себЯ! €нстинкт самосохранениЯ в
одинаковой мере плодит трусов и толкает к смелости: избежать опасности
можно двоЯко - убегаЯ от нее или же идЯ ей навстречу, чтобы убедитьсЯ,
есть ли она.
‹илит поползла вперед.
Ђ табунда гудел и гудел, и запах жареного мЯса, которым угощались
взрослые после удачной охоты, мирно витал над полЯной.

Љогда ‹илит вступила в возраст, предшествующий взрослости, любой шаг ее
стал опутан самыми стеснительными запретами. Ћна уже не спала с детьми за
изгородью, но в некотором расстоЯнии от стойбища оставалсЯ очерчен как бы
невидимый круг, который ей запрещалось переступать. Џравда, с каждым
переходом круг этот расширЯлсЯ все больше и больше.
‹юди племени ’абунда шли уже так долго, что их кожа от постоЯнного
сырого полусвета сделалась бледной. Ќо зато они сызмала хорошо разбирались
в следах кабанов и лесных антилоп, безошибочно различали деревьЯ с мЯгкой
древесиной и с твердой, годной длЯ дротиков, обламывали молодые побеги,
ловко подстерегали съедобных насекомых и доставали птичьи Яйца. Ћни жили,
как все люди в те далекие времена: искали пищу и равнодушно проходили мимо
железных руд.
‚ начале лета женщины племени отправились к дальней речной заводи,
поросшей камышом. €м предстоЯло переворошить целые полЯ вЯзкой грЯзи,
отыскиваЯ съедобные клубни и луковицы. ‚о времЯ их отлучки об оставшихсЯ
детЯх заботились подростки. ‹илит, самаЯ старшаЯ, с рассвета уходила
бродить по окрестностЯм и возвращалась к полудню. …е плетеный мешок почти
всегда был набит мелкими плодами со светлой кожурой; их пекли на угольЯх,
обложив кусками коры. Џриносила она и черные волокнистые корни, которые
тут же жарили, и дети, хорошенько разжевав их, глотали клейкий сок. €ногда
ей везло: она подшибала Ящерицу или находила больших белых гусениц.
Џриходилось довольствоватьсЯ любой пищей, пока не возвратЯтсЯ сборщицы
клубней и не напекут лепешек, а дротики мужчин не настигнут дичь.
•отЯ дневной лес был пронизан нитЯми солнечного света, ‹илит не
углублЯлась в чащу. Ћна знала, что лес, подобно водной глади, готов
безжалостно поглотить неосторожного. ‘уша была еще не подвластна человеку,
как до сих пор людЯм чужды морЯ и океаны: ведь даже жизнь обыкновенного
стоЯчего пруда идет уже по собственным законам!
‹илит шла, становЯсь на всю ступню, и все-таки шаг ее казалсЯ
бесшумным, словно ноги обладали умом и сами выбирали дорогу, пока она
озиралась по сторонам.
Ќеожиданно перед нею упала тень человека. Њгновение понадобилось ей,
чтоб скользнуть взглЯдом от длинных голеней и узких бедер к выпуклой
груди, мускулистой шее, на которую была посажена голова с плотно прижатыми
ушами, что придавало всему облику и нечто звериное, настороженное и в то
же времЯ человечески благородное. ‚ыцветшие рыжевато-коричневые прЯди,
стЯнутые лубЯным обручем, падали на лоб.
’ень еще касалась босых ступней ‹илит, а напрЯжение уже оставило ее.
Ћна вздохнула с облегчением: ведь это был Ћдам, с которым они росли рЯдом,
и лишь последний год разъединил их - Ћдам вступил в сообщество охотников,
а ‹илит оставалась под присмотром матерей.
Ќесколько мгновений они в смущении стоЯли друг перед другом. ‚ травЯном
мешке ‹илит поверх собранной снеди лежало два круглых плода с глЯнцевитой
кожурой. Ћни были незрелы, узкое кольцо мЯкоти вЯзало Язык, но все-таки
годились в пищу. ‹илит исхитрилась сбить их с самой макушки дерева.
‘олнечное пЯтно сквозь густые листьЯ упало на кожуру, котораЯ засверкала,
подобно блику огнЯ.
- „ай мне их, - сказал Ћдам. - ’вое лицо приЯтно и красиво. - ќто была
обычнаЯ формула вежливости. Џомедлив, он добавил: - ’ы стала совсем
большаЯ.
Ћн протЯнул руку к мешку. ‹илит сердито отстранилась. Ќеужели он мог
забыть, что девушкам ее возраста предписываетсЯ молчание?
Ћдам продолжал смотреть на нее с улыбкой, но она отскочила, как
распрЯмившеесЯ деревце, и пошла прочь, на ходу стЯнув мешок ивовой веткой,
потом вскинула его себе на голову и шла дальше, уже подобнаЯ кувшину - с
двумЯ поднЯтыми и изогнутыми руками.
- •эо! - недоуменно окликнул ее он. € повторил нетерпеливее: - •эо?!
’огда ‹илит с обидой крикнула, не оборачиваЯсь:
- џ не прошла обрЯда взрослости, разве ты не помнишь об этом? Ќам
нельзЯ говорить!
‡а ее спиной наступило растерЯнное молчание. Ћдам и сам-то совсем
недавно сделалсЯ взрослым охотником; обычаи племени были длЯ него свЯты, а
теперь он нарушил одни из них! ќто привело его в замешательство. Ћднако он
продолжал брести за девушкой, понурЯ голову.
- Њы ведь можем идти рЯдом молча, - пробормотал он, глЯдЯ в сторону.
Ћна не разжала губ. …е взглЯд, всегда ускользающий, диковатый, теперь
упрЯмо устремлЯлсЯ вперед. Ћдам шел, отступЯ на полшага, как и положено
мужчине, прикрывающему женщину от неожиданной опасности сзади.
‹ес размыкалсЯ перед ними и смыкалсЯ вновь. –епкие стебли плюща и лиан
образовали узорные стены между стволами. Ќа зеленом мху загорались
солнечные искры. Љаждое упавшее дерево давало приют бесчисленным племенам
насекомых; снуЯ по поверхности мертвой коры, они взблескивали
металлическими панцирЯми, стрекотали и жужжали в ненасытном желании
быстрее прожить свою короткую жизнь. Ѓледные гроздьЯ хищных цветов
раскрывали липкие зевы. ‚ верхнем Ярусе зеленого зданиЯ перекрикивались
птицы:
- ѓраль-кор!
- ‚арр!
- ‚ик-вик!
ѓолоса были так громки, что на мгновение оба остановились, с детским
любопытством задрав головы. Џтицы продолжали неистово бить клювами. Ћдам
прищелкнул Языком, повторЯЯ птичий звук. ‹илит искоса одобрительно глЯнула
на него.
- ‚озьми, - сказал вдруг Ћдам, ловЯ этот взглЯд и срываЯ с плеча свЯзку
мелкой дичи. - …шь.
- ’воЯ рука щедра и добра, - прошептала она, потупившись.
Њолодой голод охватил обоих с такой силой, что они тотчас остановились
и, присев на корточки, разожгли огонь. ‹илит обложила его пучком сухого
мха, похожего на бледно-зеленый мех.
„ожидаЯсь, пока костер прогорит и на раскаленные угли можно будет
положить ободранную тушку, Ћдам и ‹илит сидели по обе стороны огнЯ. Ћни
изо всех сил оберегали остатки молчаниЯ.
—тоб пламЯ не подпалило волос, ‹илит подобрала их травЯным шнурком,
который сплела мимоходом; как у всех людей племени, у нее были тонкие,
гибкие пальцы, способные к любому ремеслу.
Ћт обложенного песком мЯса пошел вкусный пар.
Ћдам сдерживал нетерпение; он не хотел поступать, как другие мужчины,
когда они голодны: отрезать ломоть сырого мЯса и съесть его, едва опалив
на огне. …му хотелось дождатьсЯ и получить свою пищу из рук ‹илит.
‚незапно он вспомнил, как совсем маленькими они собирали улиток на
отмели лесного озера, и, когда разбили первую ракушку, горькаЯ жидкость
обожгла небо: им попалсЯ несъедобный моллюск!
Ћн весело прыснул, уйдЯ в воспоминание, но тотчас досадливо зацокал
Языком: ведь ‹илит могла подумать, что он потешаетсЯ над ней! €, поЯснЯЯ,
сделал указательным пальцем движение вниз ото рта, изображаЯ символ Яда.
‹илит поспешно оглЯнулась, думаЯ, что он предупреждает о змее. Ћдам
успокоительно затрЯс головой.
- ѓорькаЯ ракушка, - не выдержав, сказал он. - Џомнишь? „авно, на
озере. Њы были как оленЯта.
Ћни облегченно залились смехом, глЯдЯ друг на друга через колеблющийсЯ
горЯчий воздух. Ћбщее воспоминание вернуло ‹илит доверие.
- Њужчины возвращаютсЯ? Ћхота была удачной? - спросила уже сама
девушка, усаживаЯсь поудобней и кладЯ подбородок на согнутое колено.
Ћдам отозвалсЯ:
- Њужчины возвращаютсЯ, но они еще далеко. Ћхота была удачной.
- ’вои ноги быстры и легки. - ‹илит снова одобрительно посмотрела на
него.
Џосле еды они утолили жажду мутной водой ручьЯ. Ѓронзовое солнце
перешло с правой руки на левую.
Џеред стойбищем они замедлили шаги. €х никто не должен был видеть
вдвоем.
Ћдам подошел к ‹илит вплотную и легким движением провел ладонью по ее
лицу и плечам - так благодарЯт на праздниках удачливых танцоров. Ћн сам не
знал, за что благодарил ее.
Љожа ‹илит была прохладной и гладкой, как у молодой лЯгушки. …е
убегающий взглЯд, вытЯнутые трубочкой губы, бурно дышащее тело, тонкие
руки, более тонкие у плеча, чем у локтей, - все вдруг надвинулось на него,
подобно дождевой туче. Љоленам передалась дрожь земли. ќто мгновение было
похоже на вспышку зажженного небесного корнЯ - молнии: длинно и коротко.
Ћно спутало времЯ.
Љогда оба очнулись, мешок с рассыпанными плодами лежал в одной стороне,
а дротики Ћдама - в другой. Ќо они долго еще не могли разомкнуть объЯтий и
лишь много времени спустЯ порознь вернулись в стойбище.

„олгое отсутствие ‹илит и Ћдама не было никем замечено. ЏлемЯ гудело в
необыкновенном волнении: лесному плену приходил конец! ЏогонЯ за зверем
увела троих охотников так далеко, что вдруг они увидели между деревьЯми
просвет.
‘начала никто из них не понЯл всего значениЯ того, что открывалось
постепенно перед их глазами. Ћни только заметили, что почва становитсЯ
суше; вместо высокоствольных деревьев с непроницаемой кроной стали
попадатьсЯ обширные полЯны, стволы уже не были покрыты густым
мертвенно-бледным мхом, на котором дрожали невысыхающие капли; щебенчатаЯ
песчанаЯ землЯ хорошо впитывала излишнюю влагу.
€дти становилось все легче. Љакие-то новые запахи просачивались в
воздух: исчезла гнилаЯ сырость болотистых Ям, покрытых кувшинками.
„ремучий лес, в котором блуждало несколько поколений ’абунды, редел,
расступалсЯ...
Ћхотники остановились, настороженные и смущенные. Џреследуемый зверь
ушел; они вспомнили об этом много позже. Џеред ними уже не было деревьев,
а лишь невысокаЯ стена кустов. ЌесмотрЯ на то что рассвет едва наступил,
какое-то копытное животное уже паслось в их гуще, хрустЯ листьЯми и
сочными ветвЯми. Ћхотники стоЯли с подветренной стороны.
Ќо вот один из них сделал шаг вперед. Ќевидимое животное с фырканьем
метнулось в сторону. Њужчина ’абунды, тот, что сдвинулсЯ с места первым,
упрЯмо сведЯ брови, узкие и острые, как лезвие каменного ножа, безрассудно
устремилсЯ вперед. Њгновение - он исчез за кустами.
„вое других не последовали за ним; не все рождаютсЯ героЯми. ’от, кто
ушел, был виден еще некоторое времЯ за кустами. Ћн казалсЯ высоким, хотЯ
был только сухощав, как и все мужчины племени. ‹ицо его обрамлЯла негустаЯ
бородка, скрывавшаЯ худобу щек. Љамень в форме рыбы с дыркой,
просверленной током воды, надетый на толстую жилу, лежал ниже углублениЯ
на шее. ‘ейчас эта Ямка бешено пульсировала. Ћн уже знал, что отныне среди
племени ему будет имЯ ‚ышедший €з ‹еса. Џотому что он в самом деле первым
достиг его пределов.
‘овсем инаЯ страна начиналась за кустарником. Њестность была ровнаЯ,
немного волнистаЯ, вплоть до цепи холмов, терЯющихсЯ в дымке. Љлубы
рассветного тумана ходили над всей долиной, словно она дышала. Џтичьим
хором звенели дальние островки рощ.
- ‹у! ‹у! - завопил охотник остальным.
‚озглас радости, первое человеческое слово, раздалсЯ над счастливой
долиной. ’равы из-за редких стволов поднЯлись перед отставшими, как бьющие
струи. ‚ невысоком солнце стебли блестели крупной росой. —то-то
удивительное по цвету, по запаху, по простору - никогда не виданное -
открылось перед ними, пьЯнило и ошеломлЯло их. ‚се трое были молодые
охотники, ни они, ни их отцы не знали степей - и теперь стоЯли
потрЯсенные!
‹юди ’абунды пробыли в долине до полуднЯ, а когда воздух очистилсЯ,
увидели дальний хребет с огромной белоснежной горой, словно плавающей
посреди небес. —то это такое, они еще не знали, как не знали и их предки,
которые вышли из обширной низменности, ставшей впоследствии морем.
‘борщицы клубней, услышав благую весть, поспешно вернулись в стойбище с
пустыми руками, но никто не поставил им этого в вину.
ЏлемЯ стало готовитьсЯ к дальнему переходу; всем хотелось, чтоб новое
солнце застало их уже в пути. Џочти до рассвета горели охранительные
костры, и дозорные времЯ от времени ударЯли в табунду, словно отгонЯЯ злые
силы, которые могли надвинутьсЯ на стойбище. ‚прочем, сознание человека не
слишком перегружалось фантазией, в людЯх ’абунды преобладали прЯмодушие и
бесшабашность несокрушимо здоровых людей. ‡агадки мира стоЯли перед ними
еще в столь малом количестве, что они проходили сквозь них, как сквозь
рассветную дымку, - она не застилает зрениЯ! ‚зглЯд их был Ясен и
направлен лишь на ближние предметы.
Ћни не так уж скоро прикочевали к обетованной опушке. ‹ес словно не
выпускал их: каждую ночь бушевали грозы, сверкали молнии, и то одно, то
другое высохшее дерево с грохотом падало на раскинутые ветви, будто убитый
охотник. ‚едь и деревьЯ, как люди, умирают от ран и болезней...
ЏлемЯ двигалось медленно, но смельчаки все чаще охотились на равнине и
приносили оттуда незнакомых животных. Ћни возвращались позже остальных,
утомленные, кичливые. ЌеизъЯснимое блаженство примешивалось к стуку сердец
тех, кто побывал на просторе, словно их богатырские грудные клетки тоже
превращались в певучие гудЯщие табунды...
Џеред Ћдамом равнина предстала впервые под шелковистым теплым дождем.
Ћн долго вдыхал ее здоровый, свежий ветер, запах холмов и луговин, одетых
травами. Ѓыло непривычно и странно чувствовать себЯ видимым отовсюду;
невольно он еще попЯтилсЯ к деревьЯм. Ќо не сравнимый ни с чем безбрежный
дневной свет уже захватил его, и он стоЯл, приоткрыв рот, чтоб дышать
светом, как воздухом.
ќти мгновениЯ облегчающей свободы проЯснили ему что-то и в нем самом.
‚едь с того днЯ, как он коснулсЯ ‹илит, жизнь его стала трудной и путаной.
Ћн сделалсЯ угрюм и неловок. “ходЯ с охотниками, то и дело оступалсЯ;
сухие ветви с треском ломались под его ступней. ЌаклонЯЯсь над лесным
ручьем, он медлил утолить жажду, потому что ему повсюду мерещились бегучие
глаза ‹илит. Џрежний крепкий сон сменилсЯ прерывистым забытьем, и, когда
он просыпалсЯ по нескольку раз в ночи, ему стоило большого труда не
вскочить и, слепо расталкиваЯ спЯщих, не кинутьсЯ на поиски девушки.
ЏламЯ желаний заставило его потерЯть благоразумие. •отЯ это случилось
не вдруг.
Ћднажды ‹илит прошла от него в трех шагах, не заметив. ‚зглЯд ее был
напрЯженным, ушедшим в себЯ. € такими же, словно невидЯщими, руками она
небрежно сжимала скорлупу большого ореха; серебрЯные капли падали с
доверху налитого сосуда. Ћни взблескивали на солнце и жужжали, как рой
пчел. †ужжание, разумеетсЯ, наполнЯло только уши Ћдама. Ћн стоЯл
неподвижно, пока ‹илит проходила мимо, подобно сухой зажженной огнем
ветви, - ему палило губы! Ќо когда она скрылась, он со стоном припал к
земле, на которую брызнуло несколько капель из ее сосуда, пытаЯсь охладить
щеки этой призрачной влагой... ‘мутно и странно было у него на душе.
‹ишь здесь, на равнине, он наконец понЯл, чего хотел: он хотел одну
‹илит! •отел, чтоб она заботилась о его огне и собирала ему кореньЯ, пока
он уходил с мужчинами на охоту. ‘ладкий миг возвращениЯ к ней внезапно
встал перед ним так Ярко, словно они прожили рЯдом, в телесном единении,
уже долгие годы: вдвоем разжигали костер, скребли свежую шкуру и засыпали
потом на ней, чувствуЯ боками приЯтную теплоту меха и тлеющих углей...
•отЯ люди ’абунды не принуждались к брачным союзам, но и не были вовсе
свободны в выборе. ‘уществовали сложные кровные свЯзи. ‚лиЯли соображениЯ
родичей при обсуждении возраста, здоровьЯ, личных заслуг и способностей
жениха и невесты. ‘реди всех этих подводных камней, хорошо известных
взрослым, но пока неведомых Ћдаму, предстоЯло ему начать путь, чтоб
достигнуть цели: получить ‹илит из рук старейшин и себЯ отдать ей, со
всеми теми церемониЯми, которые сопровождают брачное торжество.
Џравда, ‹илит, прежде чем ее можно будет сватать, должна пройти еще
обрЯд взрослости, который издревле заключалсЯ в том, что девушку лишал
девичества тот любой наиболее удачливый мужчина племени, который сумеет
первым проникнуть к ней через оградительный кордон женщин.
ќто был веселый, озорной, почти спортивный обрЯд, где состЯзались не
только в ловкости и хитроумии, но и перебрасывались остротами, блистали
умением петь, танцевать, находчиво награждать друг друга прозвищами и
вообще всЯчески изощрЯтьсЯ в веселье. ЏассивнаЯ роль отводилась только
одному существу: самой девушке, котораЯ, прежде чем стать полноправной
женщиной, свободной в решении общих дел племени, должна прожить последние
часы своего детского возраста в абсолютном повиновении. ѓолос ее не
раздавалсЯ в общем гаме. Ћна сидела в полутьме шалаша и ждала того, кто
войдет к ней.
‚еселаЯ свалка, а иногда и целые побоища разыгрывались перед входом, но
к ней это доходило подобно шуму волн ко дну водоема.
Ћна ни в чем не участвовала и никого не выбирала. „а и мужчина, впервые
познавший эту юницу, не имел на нее особых прав. „аже если ночнаЯ мистериЯ
не проходила бесследно, отцом ребенка считалсЯ последующий супруг, а не
он, состЯзатель.
Ћдам вовсе не ощущал неприЯзни к будущему кратковременному сопернику.
Ќо мог ли он ждать спокойно этого обрЯда теперь, когда они с ‹илит
нарушили запрет и тайно провинились перед племенем? …го ужасала тЯжесть
наказаниЯ, котораЯ по обычаю должна обрушитьсЯ на ‹илит. ‘пасение только в
одном; именно он должен оказатьсЯ впереди всех и войти в шалаш. ’ак же,
как впоследствии только он станет мужем ‹илит!
‘ равнины Ћдам вернулсЯ с добычей. •отЯ острый рог козла пропорол ему
мышцу, но рану присыпали золой, и теперь Ћдам, слегка ослабев от потери
крови, находилсЯ тем не менее в приподнЯтом, почти опьЯненном состоЯнии -
подвиг всегда придает человеку ощущение неиссЯкаемой силы! Ћн впервые
вернулсЯ в стойбище не вместе с охотниками, а в окружении их и тотчас
отправилсЯ разыскивать свою мать. Ќе потому, что был с ней особенно
близок, но именно женщины хранили в племени чистоту кровных свЯзей и знали
все тонкие счеты родства.
Њать сидела на песчаном бугорке, плетЯ из ивового лыка двойные веревки
длЯ сетей. ќтим занимались все женщины в свободное времЯ; сетей нужно было
очень много, они легко рвались: корЯга или крупнаЯ рыба без труда
пробивали брешь.
“видев Ћдама, мать не прекратила своего занЯтиЯ, лишь сжала рот, уже
слегка запавший, ожидаЯ, что он скажет. ‘ годами лицо ее стало худым, и
брови, сходЯщиесЯ у переносицы, придавали ей мрачное, а порой исступленное
выражение.
Ћдам положил на бугорок часть печени, котораЯ полагалась удачливому
охотнику. Њать вежливо принЯла дар. Ћна не удивилась, что подросший сын
думает о женитьбе. Ќачалось перечисление подходЯщих девушек. €мени ‹илит
среди них мать не назвала. Ћдам подумал сперва, что это из-за ее возраста,
и обеспокоенно прервал: нет, он не стремитсЯ стать чьим-то мужем
немедленно, готов обождать, пока подрастут... Ћн назвал несколько ровесниц
‹илит. € опЯть ее имЯ, которое обожгло ему небо и остановило кровь, длЯ
матери прошло незамеченным. ЋбстоЯтельно, со свойственной женщинам
страстью к сватовству, она продолжала разбирать достоинства других девиц.
Ћдам ерзал в нетерпении. € тут его постиг удар, всю необратимость которого
он полностью даже не осознал сразу: его брак с ‹илит невозможен! Ћни
принадлежали к общей ветви родства.
Ћн слушал мать еще какое-то времЯ, потом поднЯлсЯ и ушел, уносЯ на
спине, как ношу, ее пронзительный взглЯд.
ЋтказатьсЯ от женщины, когда в мечтах он прожил подле нее целые
счастливые годы? Љогда каждый его сон кончалсЯ мигом их счастливого
единениЯ - разве это когда-нибудь удавалось мужчине раньше или позже
Ћдама?!
Ќесколько дней он ходил в угрюмом молчании. ’акое состоЯние
предшествует действию или убивает волю окончательно. Џокладистый, не
свойственный бунтам нрав Ћдама скорее заставлЯл предположить последнее, и
так бы оно, может, и случилось в конце концов, если б не существовало
самой ‹илит!
‚едь ее обуревала жадность к будущему! Ћна тоже стремилась к Ћдаму,
словно он был магнит: его прикосновение оставалось в памЯти жгучим, как
жало осы. ‚есь тот страх и освобождение от страха, которые так потрЯсли ее
при нарушении запрета, заставлЯли свЯзывать именно Ћдама с переполнением
внутренних сил. …й казалось, что, прилепившись к нему, она обретет наконец
счастливое успокоение.
‹илит изменилась не только внутренне, но и внешне. —ерные волосы,
которые она перестала смазывать глиной, развевались теперь наподобие
птичьего крыла, и, когда она проходила мимо, все смотрели на нее со
смутной тревогой, словно в самом деле она могла вот-вот поднЯтьсЯ и
улететь.
Љрасота ‹илит, этого подростка, притЯгивала многих. Њужчины смотрели ей
вслед, она волновала сны. ‘тарейшины уже многозначительно переглЯдывались
за ее спиной. Ќаконец обрЯд взрослости длЯ ‹илит был назначен ими на
третий день после выхода из леса.

‹илит сидела во мраке шалаша с бьющимсЯ сердцем, пытаЯсь разглЯдеть в
щели, кому же сопутствует удача. Ќо женщины окружали ее слишком плотным
кольцом. €ногда лишь выкрикивались имена нападающих.
‘реди состЯзателей особенно выделЯлсЯ ’от, Љто Џервым ‚ышел €з ‹еса -
он не ошибсЯ, теперь его называли именно так. Ћ, как он изменилсЯ с тех
пор! ‚зглЯд его сквозил холодом, как черный камень, не согретый солнцем.
Ћн был намного старше и сильнее Ћдама; и упорство, с которым он
устремлЯлсЯ к шалашу, заставлЯло Ћдама напрЯгать изворотливость.
†енщины, которые сначала лишь хохотали, отталкиваЯ многих искателей,
теперь невольно подчинились азарту двоих: крепкие руки били наотмашь, все
чаще мелькали свежие ссадины, поЯвились первые капли крови...
€з тьмы каких веков пришел этот обычай: оборонЯть женщину от мужчины?
‚едь уже и праматерЯм ’абунды никто не угрожал обидой; они были
равноправны, как это могло лишь быть при общей скудной и убогой жизни
племени.
„авно ни одна девушка не привлекала столько вниманиЯ, как ‹илит. Ѓыла
ли она красавица? ЏонЯтие красоты менЯетсЯ со временем. Њужчины ’абунды,
желаЯ сказать приЯтное своим женщинам, говорили: плечи твои широки, а
грудь упитанна.
‘тарейшины племени с беспокойством следили за разгоревшейсЯ борьбой:
ожесточившись, можно нанести серьезное повреждение. Џравда, это ведь был
первый праздник с тех пор, как они вышли из леса! Џеред ними лежали теперь
степи и цепь холмов, откуда всегда можно оглЯдетьсЯ, легко отыскать
добычу, составить Ясное представление о местности. ‘тойбище разбили на
опушке; их овевал здоровый воздух предгорий, а рЯдом, в оставленных лесах
- болотистые озера в изобилии снабжали съедобными клубнЯми; кореньЯ
неизвестных степных трав употреблЯлись пока с осторожностью.
Љак же было не отпраздновать долгожданный исход из леса вместе с
совершеннолетием такой девушки, как ‹илит? € старейшины, не вмешиваЯсь,
одобрительно кивали головами, гордЯсь женщинами ’абунды, которых можно
заполучить лишь с таким трудом.
Џо условиЯм игры мужчины не должны наносить ответных ударов; они могли
пробитьсЯ только тЯжестью тела.
†енщины заметили целеустремленность ‚ышедшего €з ‹еса - и стена их
сплотилась еще крепче. …го собственнаЯ жена с попеременными криками
ревности и жалости наносила ему удары. …й смутно припомнилось, что ее
самое он не добивалсЯ с такой ожесточенностью. € все-таки она была
возбуждена и весела, как и остальные: исполнЯлсЯ древний обрЯд - новаЯ
женщина вступала в племЯ.
Ћдама вскоре оттеснили от центра борьбы. ‘оперник неумолимо, словно
таран, вновь и вновь бросалсЯ под удары, разрываЯ вереницу защитниц
шалаша. “же и остальные невольно отступились, следЯ за единоборством. “
Ћдама в изнеможении опустились руки. Ќо он стоЯл неподвижно ровно столько,
чтоб на него перестали обращать внимание вовсе, и тогда отчаЯнным,
молниеносным прыжком кинулсЯ под ноги тем, кто стоЯл сбоку, разбиваЯ себе
грудь и лицо о выступившие на поверхности корни...
ђаздалсЯ единодушный вопль растерЯнности и досады; его могли еще
оттащить от самого отверстиЯ шалаша, но старейшины видели, как ‹илит
протЯнула руку, - и ударили в барабан, возвещаЯ, что обрЯд окончен.
Ђ ведь и соперника отделЯло от ‹илит всего полшага! Ћн метнул на Ћдама
темный холодный взглЯд, полный Ярости, но тотчас отвернулсЯ с принужденным
смехом. †ена, готоваЯ все простить, положила руку на его кровоточащее
плечо. Ћни вместе отошли прочь. ‚скоре и голоса остальных отдалились.
‘олнце зашло, вспыхнули праздничные костры, готовилось обильное пиршество.
„о Ћдама и ‹илит больше никому не было дела.
Ќекоторое времЯ в шалаше слышалось только тЯжелое прерывистое дыхание
юноши: он видел нечто темное в углу, это была, конечно, ‹илит. Ќо она не
сделала движениЯ к нему.
- ѓовори, - прошептал Ћдам, облизываЯ разбитые губы. - Љогда Я слышу
твой голос издали, он пахнет, как ветвь с цветами. …сли же ты обратишь его
ко мне, он наполнитсЯ соком плодов.
Ћн заговорил так потому, что гортань его пересохла. ђечь Ћдама была
проста и предметна, как и сама мысль.
‹илит понЯла и молча протЯнула выдолбленный сосуд. Ћдам надолго припал
к нему. ѓлаза его привыкли к темноте, он уже различал смутное пЯтно лица и
черные - черней самой ночи - волосы ‹илит. Џосле утолениЯ жажды в нем
вновь зашевелилась горестнаЯ мысль: ведь сегоднЯшнЯЯ ночь должна остатьсЯ
единственной в их жизни! “же следующее утро разведет их с ‹илит навсегда.
‹юбовь длЯ Ћдама значила только одно: он спешил получить то, что хотел.
…го ум оставалсЯ во многом животным умом, всецело следуЯ инстинктам,
способность рассуждать еще только-только поЯвлЯлась в нем. Ћн протЯнул
руки к девушке, стремЯсь привлечь ее к себе. Ќо она отстранилась.
- “ менЯ только одно сердце, - сказала она глухо. - Џусть и у тебЯ не
будет двух.
Ђ это означало: не лги, не скрывай, не притворЯйсЯ.
- ’ы знаешь? - пробормотал Ћдам упавшим голосом.
- „а, - ответила ‹илит.
€ вдруг она зарыдала. Ќе так, как хнычут дети. —то-то похожее на
Яростный крик зверЯ было в ее плаче. ЊимолетнаЯ радость предстоЯщей ночи
отступила от Ћдама. Ћн почувствовал, что с потерей ‹илит лишаетсЯ всего.
Њысли заметались с лихорадочной быстротой.
- ‹илит! - воскликнул он, берЯ ее за руку. - „ух двоих сильней, чем
одного!
ќто была простаЯ формула ободрениЯ: ведь он еще не знал, как поступить.
Ќо ‹илит понЯла его иначе.
- „а, дух двоих силен, - подтвердила она, и в темноте стало видно, как
диковато вспыхнули ее глаза. - Љогда мужчина и женщина хотЯт друг друга,
их нельзЯ разлучить. Њы уйдем из племени.
ђешение осенило ‹илит внезапно. Ќо в тот же миг словно все затвердело
внутри нее - так она сделалась непреклонна!
“ Ћдама же вначале захватило дух от одной этой свЯтотатственной мысли;
разве он когда-нибудь слышал, чтоб бросали племЯ по своей воле? —еловек
’абунды от рождениЯ принадлежит племени, живет и умирает по его законам.
Ќо рЯдом с ‹илит он ощутил в себе исполинское мужество: даже такую
страшную жертву готов он принести своей приЯзни!
- •аг, мы уйдем, - сдавленно повторил он.
Ћни разобрали стенку шалаша, обращенную к лесу, и выскользнули наружу.
Џервые шаги проползли, подобно змеЯм, потом побежали пригнувшись, почти
доставаЯ руками до земли. ‘вет костра заметно отдалЯлсЯ, звук праздничного
барабана становилсЯ еле слышен. ‚округ них шумел лес, не переставаЯ, как
прибой о каменистый берег. „еревьЯ - высохшие или пораженные молнией -
падали позади с тЯжким грохотом; их ветви, цеплЯЯсь за соседние кроны,
устрашающе трещали. ‚ непроглЯдной темноте то и дело раздавалсЯ звериный
вой со вскрикиванием, наполнЯЯ сердца тоской: человек не создан длЯ ночи,
он порождение днЯ! ‘ темнотой ему надлежит укрыватьсЯ в убежище.
€, однако, они бежали в лес, прочь от огнЯ и защиты. Њатерное, это был
один из первых бунтов против того, что принЯто считать добродетелью.
„обродетелью племени ’абунда издревле было повиновение его обычаЯм: ведь
именно они сплотили людей, помогли им уцелеть в борьбе с природой. ‡аконы
- длЯ всех времен механизм необходимый, хотЯ и суровый. Ќо такими же
необходимыми оказались впоследствии и вспышки неповиновениЯ - черновые
наброски будущих законов, более справедливых длЯ новых людей.
Ћдам и ‹илит пустились в ночной лес, полностью отрешившись от
благоразумиЯ; они поручили себЯ инстинкту. ђазум не заменЯет собою всего:
когда он не может подсказать выхода, оставлЯЯ человека на краю гибели,
тут-то и воскресает инстинкт с его последней отчаЯнной попыткой сделать
невозможное.
Ћдам и ‹илит бежали без остановки, не углублЯЯсь в чащу, но и не выходЯ
на открытое место. ђассвет застал их у подножиЯ каменистой грЯды. „еревьЯ
группами росли то на широких уступах, то по крутым скатам, и тогда
казалось, что они стоЯт вниз головой.
Џервые лучи солнца упали на обнаженные скалы: они сделались
красно-бурого цвета. ЃелоснежнаЯ, почти четырехугольнаЯ гора, видимаЯ с
равнины у стойбища, главенствовала и здесь над дальним хребтом, только
выдвигала другое свое исполинское плечо. Џод его защитой долина маленькой
реки блаженствовала в безветренной, почти тепличной атмосфере. Ќо едва
поворот течениЯ уводил ее из-под охранительных стен, почва становилась
тощей и не производила ничего, кроме горьких трав да жидкой акации, а по
откосам росли сухощавые кусты красноватого оттенка.
„аже не осмотревшись хорошенько, лишь найдЯ подобие крова, ‹илит и Ћдам
вздохнули с облегчением: поЯвилсЯ приют, спасение от хищников, укрытие от
непогоды. Ћни были голодны, но утомление пересилило: войдЯ в пещеру, сухую
и без запаха зверЯ, они тотчас заснули, как дети, уткнувшись лицом друг в
друга.
‘иний день пламенел над ними; бесчисленные насекомые трещали и
свиристели в травах, грелись на солнце непуганые Ящерки, птицы и
травоЯдные жили своей обычной дневной жизнью, но ‹илит и Ћдам проснулись
перед вечером лишь затем, чтоб оградить вход в пещеру частоколом.
Ћни напились из близкой реки, отыскав ее по влажности воздуха и жирным
травам на берегу. ‡атем поспешно вернулись под защиту камней - наступали
сумерки, самое опасное времЯ: без оружиЯ и без огнЯ страшно сделать даже
шаг!
Ћни были терпеливы к голоду, хотЯ прошло уже более суток с тех пор, как
они что-то ели. Ќо оба снова молча легли на охапку свежей травы,
застенчиво касаЯсь друг друга пальцами, ‡а короткое времЯ приключилось
столь многое, что они не знали даже, как и о чем теперь говорить? Њечты их
были бедны, но, когда они брались за руки или трогали друг друга плечами и
коленЯми, через ощущение теплой кожи словно передавалось и движение их
внутренних токов - сигнал дружелюбиЯ, подкреплЯвший скудный Язык слов.
Љрупные звезды затеплились над частоколом. ‚се вокруг вновь наполнилось
рычанием и фырканьем и звуками погони. ђазыгрывалась обычнаЯ трагедийнаЯ
ночь дикого леса - времЯ страха, но не любви. Ћдам и ‹илит замерли за
убогой оградой. ’ак они провели несколько бессонных часов, чутко ловЯ
ближние шорохи. ‹ишь перед рассветом внутреннее чувство подсказало им, что
опасность миновала, они немедленно заснули, проспав почти до восхода
солнца.
Ђ утро принесло свои заботы. Ќадо было подумать об оружии и еде. ’еперь
они очутились совсем одни, без чьей-нибудь помощи и поддержки, как первые
люди на ‡емле!

‡емлЯ переживала свое младенчество. ‚се три ее лика были еще гладки:
плуг не прошелсЯ по почве, оставлЯЯ первые морщины, киль кораблЯ не
взбороздил безмЯтежность вод, а винт самолета не пропорол воздух. Ќо
радость поиска была одной из самых животворЯщих сил в человеке! Ћна
создавала ощущение полноты бытиЯ. Џервый шаг вдохновлЯл на следующий.
—еловек - бесстрашное, выносливое создание. ‘тихиЯ борьбы за жизнь,
бушевавшаЯ вокруг него, была его родной стихией. Ѓлизость к простым
законам - когда убивают ради пищи, а не из ненависти - формировала его ум,
сметливый, но не коварный. ‡верь не казалсЯ врагом, он был скорее
собратом, который может в тЯжелое времЯ спасти от голода; а в сытое они
расходились, не тронув друг друга. Џервые тотемы могли поЯвитьсЯ как порыв
благодарности, а вовсе не из желаниЯ умилостивить страшные силы природы.
‚едь люди по-своему хорошо знали тогда окружающий их мир. Џо следам
животных они находили воду; подобно птицам, устраивали ночлег на деревьЯх.
Њир разумных и неразумных существ не разграничивалсЯ еще так резко.
€ люди уже тогда создали общество, которое представлЯетсЯ нам теперь
примитивным и промелькнувшим так быстро, как искра в серой предрассветной
мгле, а на самом деле оно обнимало эпоху в истории самую длительную. ‚едь
человечество, едва родившись, сделало свой первый шаг именно в коммунизм;
тогда были заложены основы всех последующих установлении, возникла речь,
пробились начатки культуры, поЯвились первые приемы техники, медицины и
искусства. € все это шло на пользу объединенному человечеству. Ќеважно,
что оно было еще так малочисленно!

“тром разразилась гроза. Њутные ручьи, грохоча камнЯми, побежали с
недалеких гор. ‚се живое попрЯталось, водЯное небо накрыло землю, капли
падали мелко и быстро, словно отовсюду раздавалось тиканье насекомых. Ќо
вот туча прошла. ’ьма и печаль, которые охватили природу, как бы утекали
сквозь дыру в небосводе: все больше и больше поЯвлЯлось на нем белых и
голубых пЯтен. Ќаконец косой луч умытого солнца прошел по мшистым камнЯм,
они стали куритьсЯ паром, землЯ заиграла мелкими лужами. „еревьЯ, как
звери, стрЯхивали с себЯ воду.
‹илит и Ћдам стоЯли у отверстиЯ пещеры: новый мир омылсЯ длЯ встречи с
ними! Ћни были счастливы.
Ќо вдруг оба насторожились: послышалось легкое шуршание. Џод деревом,
копошась в сбитых недавней бурей ветвЯх, паслось небольшое стадо
козерогов. ’усклаЯ песочнаЯ шерсть самца почти сливалась с серым стволом.
…го могучие широкие рога, двумЯ полумесЯцами закинутые за спину, казалось,
вовсе не отЯгощали головы - она чутко поворачивалась по ветру, ловЯ
враждебные запахи. ‘амки и козлЯта паслись спокойно.
Ћдам сжал узловатую дубинку - другого оружиЯ у него пока не было - и с
воинственным криком выскочил из укрытиЯ.
- “хр! “хр!
Љозероги метнулись в сторону, камни служили им укрытием. ЌачалсЯ
неравный бег: человек не знал местности, звери уходили.
Ќо Ћдам преследовал их терпеливо, как все охотники ’абунды. „о тех пор,
пока ворон, вещаЯ птица, похожаЯ на жженую головешку, с синим белком
вокруг карего глаза, поводЯ острым крылом, отрывисто вполголоса не
прокаркала над его головой, словно мурлыкаЯ: времЯ охоты кончилось.
Ќаступал жаркий полдень.
€, уже спускаЯсь обратным путем по склону, разозленный неудачей, Ћдам
вдруг оцепенел: в трех шагах от него, в жгучих густых травах, уткнувшись
мордой в камень и выставив один кривой, похожий на клык рог, спал
козерог-одиночка, утомленный зноем...
Њускулы Ћдама переливались и шевелились, как змеи. Ћн тащил первую
добычу, которую одолел без помощи сородичей. Ћн нес ее длЯ ‹илит.
Ќо когда она навстречу ему примчалась почти вприпрыжку, с тем открытым
громким смехом, который Ћдам любил у нее с детства, боднула его в плечо,
как бы приглашаЯ порезвитьсЯ и отпраздновать удачу вместе, - он нахмурилсЯ
и отстранилсЯ. —то годилось длЯ любовных игр, те ласки и вольности,
которые они позволЯли себе в темноте, вовсе не подходили к серьезному делу
добываниЯ пищи.
Ћн направил взглЯд мимо нее и прошел к месту, где следовало разложить
костер: огонь - дело женщин. Ћдам начал свежевать тушу, как будто был
один. ‘ детства он видел, что так поступали все охотники, какие бы похвалы
и славословиЯ ни сыпались вокруг на них. ‹илит стоЯла в недоумении. ’о,
что он впервые оттолкнул ее, еще не обидело. Ћна помедлила только секунду,
прежде чем принЯтьсЯ за извечные обЯзанности женщины. Ќо какаЯ-то часть
радости ушла из ее сердца.
‚ тот день они были сыты как никогда. ‡верь принадлежал им целиком;
возле не было стариков и детей, которым в племени отдавались лучшие куски.
Ћни сами насыщались печенью и нежным жиром почек, выуживали из костей
мозг, разгрызали хрЯщи. Ћни опьЯнели от пищи и, удалившись за частокол
своей пещеры, оставили за оградой тлеющие угли, которые еще долго пугали
ночных хищников, привлеченных следами человека и запахом крови.
‚ темноте к ‹илит вернулсЯ прежний Ћдам: насытившись мЯсом, они не
могли насытитьсЯ друг другом. Ћдам вспомнил охоту, был полон ею и горд.
‹илит подсказывала слова, когда ему их не хватало. Ћна угадывала даже то,
что он не мог вспомнить, словно сама подстерегала зверЯ и, метнув дубину,
слышала изумленный болезненный хрип животного. Ћни уснули блаженно. ‘трана
снов мало рознилась от их дневного мира. Ћни все так же охотились,
готовили пищу, искали ночлег. Ќичего непонЯтного не случалось ни наЯву, ни
в сновидениЯх.
’равЯнистые предгорьЯ с купами деревьев и близкой рекой они застали в
самую благодатную пору: созревали плоды, кусты пестрели Ягодами, звери
водили подросших детенышей на водопой. Џравда, уже не было сладких
весенних стеблей, но зато завЯзывались мучнистые клубни, а под деревьЯми
сохранилось много прошлогодних орехов и желудей. ‹ето обещало быть
счастливым и сытым.

Џервое движение пальцев ‹илит казалось почти неосмысленным: голубоватаЯ
глина мЯгко растЯгивалась, округлЯлась, подобно облаку, у которого ветер
менЯет очертаниЯ. ‹илит запрокинула голову. ‚зглЯд опускалсЯ по склону
горы - и на гладкой глине возникли углублениЯ, похожие на горный пик. Ќо
тотчас превратились в ствол дерева. Џотом поЯвилсЯ козерог с закинутыми на
спину рогами. ‚зглЯд ее больше не блуждал, он сосредоточилсЯ на грубом
торсе, на подгибающихсЯ задних ногах. ќто было подобие живого, но такое
нелепое! Ћна захотела разрушить его тотчас.
Ќо зверь уже двигалсЯ, вынюхивал, угрожал. –вет и мускулы играли на
боках... € вдруг все остановилось: зверь напрЯгсЯ, но не исчезал, он был в
бегу - и неподвижен!
Ћдам смотрел через ее плечо на плоский влажный блин, на острый камень в
перепачканных руках. ‹иниЯ пошла по комку глины, и контуры головы, спины,
брошенных вперед копыт предстали перед изумленным Ћдамом: ведь он знал
этот осколок кварца, отброшенный им за ненадобностью при выделке
наконечников. Ђ теперь, оказываетсЯ, камень способен на странное; он
удержал зверЯ!
ѓлина высыхала, рисунок твердел. Ћдам нахмурилсЯ и отвернулсЯ. ‹илит
опустила голову, черное крыло ее волос, свесившись, прикрыло лицо. Ћдам
медленно побрел прочь; бесполезное, ненужное женщине занЯтие - чертить по
глине камнем - чем-то задевало и оскорблЯло его.
Ќо ‹илит не взглЯнула ему вслед; ее губы были полуоткрыты, ноздри
шевелились, она продолжала вдыхать запах полусырой глины. Ћна не смела
тронуть бегущую линию; зверь продолжал жить. Ћна боЯлась спугнуть его.
Ќаконец она закинула голову, чтобы вздохнуть поглубже, и увидела
стремительный силуэт улетающей птицы - линиЯ вытЯнутой головы с острым
клювом, острый хвост.
Ћщущение всемогущества вспыхнуло где-то внутри нее мгновенно, подобно
искре. Ћна стерла бегущего зверЯ, выровнЯла поверхность и тем же камнем,
сама не знаЯ как, несколькими линиЯми воссоздала улетевшую птицу.
Ќевозможно было не узнать ее: клюв, крыльЯ, хвост... ‹илит засмеЯлась.
“ходЯщий Ћдам слышал ее смех, но не обернулсЯ.
’огда из мЯгкого кома, ставшего вновь бесформенным, ‹илит слепила
человеческую фигурку. ‡адумавшись, стала намечать лицо, руки... Џеред ее
мысленным взором стоЯла мать, едва дожившаЯ до двадцати четырех лет. ‚се
люди ’абунды умирали рано; они рождались выносливыми, но уж если
заболевали, то напрасно родичи лили на открытую рану кипЯток, заставлЯли
больного сутками дышать дымом костра, поили настойкой муравьиной
кислоты...
Њать ‹илит ушла на ту сторону мира на рассвете, когда еле держалась на
небосводе последнЯЯ звезда, названнаЯ за это ‘ердцем „нЯ. ’ело привЯзали к
бревну и пустили по течению лесной реки. †енщины, плача, кричали вслед
похоронную песню:

‚ день нашей смерти
Џриходит ветер,
—тобы стереть
‘леды наших ног, -

так пели женщины.

‚едь если бы этого не было,
’о казалось бы, что мы
‚се еще живы.
Џоэтому приходит ветер,
—тобы стереть следы наших ног.

“зкое лицо матери с выдающимсЯ подбородком и припухлыми губами - теми
вытЯнутыми трубочкой губами, которые так напоминали у ее дочери
надкушенный плод! - это материнское, давно мертвое лицо и ее волосы,
разделенные по темени на две волны, никогда не уходили из памЯти ‹илит.
‚палые щеки, высокие скулы, летЯщий вперед взглЯд - странно, как много и
как мало взЯла от всего этого дочь!
‚ечерами, вспоминаЯ мать, ‹илит смотрела на звезды. ‚ыросшаЯ в лесу,
она никак не могла привыкнуть к их обилию и следила их течение терпеливо,
безмолвно, как погружают взглЯд в струи воды.
Ћдама же небо оставлЯло равнодушным. Љогда зажигалась перваЯ звезда,
это было лишь знаком, что скоро на охоту выйдут ночные звери, а день
человека окончен. „ремота склеивала ему веки, он устраивалсЯ поудобнее и
засыпал.
‹илит слушала поступь мЯгких лап, падение плода, крики сов.
- Ћа, - тихо звала она.
…е молодой муж не шевелилсЯ. ‘реди многих звезд одна, становЯщаЯсЯ с
каждым вечером все крупнее и Ярче, словно кто-то подкидывал в нее хворост,
смотрела ему в лицо. Ћн не обращал вниманиЯ.
‚се было смутно. ЉакаЯ-то жажда палила изнутри, чувство, столь
неоформившеесЯ и странное, что в конце концов оно утомлЯло ‹илит и она
тоже засыпала.
- Љакие сны повисли на твоих ресницах? - со смехом спрашивал Ћдам
поутру.
‹илит знала, что он не верит ей и лишь подтрунивает, но не могла
удержатьсЯ: ее переполнЯло желание облечь в слова смутные грезы.
- Ћдна из звезд, самаЯ большаЯ на небе, вчера смотрела в твое лицо, -
начала она и тотчас увидела, как гримаса неудовольствиЯ скользнула по его
губам: ему не нравилось, когда она впутывала его в свои выдумки. - ’ы
спал, а мне захотелось поднЯтьсЯ повыше. ‚едь небо плотно, как камень,
если на нем такое множество костров! ‡везда спустила свой луч, и Я
ухватилась за него, как за веревку...
Ћдам невольно с опаской бросил взглЯд на ее тонкую руку, словно на ней
до сих пор мог остатьсЯ след от серебрЯного лезвиЯ звезды. Ќо тотчас
рассердилсЯ и на себЯ, и на ‹илит. ‚едь он делил все вещи и ЯвлениЯ на два
рЯда: те, которые он знал - и тогда уже знал их очень хорошо: съедобны
они, враждебны, опасны, полезны ли, - и те, которые не знал, которые ему
были не нужны и ничем не угрожали. Ћ них он просто никогда не задумывалсЯ.
Ќет, он не намерен был слушать россказни ‹илит, опасаЯсь хоть в чем-нибудь
уступить ей внутренне. ’огда, он чувствовал, у него не останетсЯ опоры;
его завертит, понесет по течению каких-то иных мыслей и представлений,
которых он не мог предвидеть, не понимал, а следовательно, чуралсЯ.
“тром он уходил на поиски камнЯ длЯ топора и наконечников. Љамень нужен
был "сырой" - не высушенный солнцем. Ћдам знал, что такие камни выкапывали
из земли, но, пожалуй, можно отколоть и от пласта, подобрав острые
осколки?
‹илит же весь день оставалась возле пещеры. Ћна сделала углубление длЯ
очага, а свод над ним обмазала глиной. ’ут-то она впервые и заметила, что
глину можно растЯгивать, придаваЯ комку разную форму. ќто было ее
собственное открытие; люди ’абунды не лепили горшков, сосудами служили
бычьи пузыри, скорлупа, выдолбленное дерево, сшитаЯ кожа, мелкого плетениЯ
корзины. Џонемногу у ‹илит собралсЯ полный набор домашней утвари. Ћдам
подарил ей нож из пластины сланца - широкий, с просверленным отверстием,
чтоб она могла подвесить его к поЯсу.
Џоблизости от своей пещеры она ставила силки на мелких животных,
собирала желуди, которые толкла потом каменным пестом. —тоб испечь
лепешки, она выкапывала круглую Яму, на дне ее раскалЯла камни, покрываЯ
их густым слоем листьев. ђаскатанное тесто снова засыпала листьЯми и слоем
земли, а наверху разжигала костер. Ќаутро был готов хорошо пропеченный
свежий хлеб, иногда с начинкой из Ягод, рыбы или землЯных червей, и они
съедали его целиком.
Ћдам и ‹илит впервые никому ничего не были должны. Ћни оказались вдруг
свободны, свободны от всего, словно находились в пустыне.
“ Ћдама это вызвало озабоченность. €нстинктивно он еще оглЯдывалсЯ:
если поблизости нет людей, то, может, найдетсЯ хотЯ бы тотем - диковинный
камень, дерево, неизвестный зверь, к которому можно прилепитьсЯ душой? Ђ
‹илит мечтала, что над ними загоритсЯ теперь новое солнце, иное, чем над
людьми ’абунды! †арче или тусклее? Љак они заслужат.
ЌельзЯ слишком осуждать Ћдама за косность: он держалсЯ того, что знал.
“ него еще не было примеров длЯ сравнениЯ; никакой опыт минувших веков не
руководил им. Ћн цеплЯлсЯ за крохи своего прежнего знаниЯ так же
естественно, как естественно ‹илит переступала старое.
Љогда Ћдам возвращалсЯ, она опрометью бежала за свежей водой к реке - и
вдруг начинала следить за стайкой голубых рыб. ‚ходила за ними в воду,
шла, шла, пока волна не касалась губ или Ћдам, тщетно дожидавшийсЯ ее у
пещеры, не начинал звать ее. Ћна смущенно выходила на берег, вода стекала
с ее волос, руки были пусты. ‚едь она не охотилась на рыб, она просто
смотрела на них.

‡имние и летние месЯцы, как большие и малые волны, перекатывались,
погасаЯ. Ћщущение времени, конечно, существовало у Ћдама и ‹илит, но
точный отсчет его началсЯ намного позднее, это было уже завоеванием мысли.
Ђ мысль идет по ступенькам. аг за шагом. Љак и человек.
•отЯ Язык племени ’абунды был скуден, все вокруг уже было названо
людьми: небо называлось небом, а вода - водой. ђазве только отвлеченности
недоставало. ‘ъедобные кореньЯ, которые попадались ‹илит изредка, не
назывались ею, запоминалось лишь частное: кислица, сладень, горький лист.
Њножество хищников просыпались в лесу в час сумерек и с ревом выходили за
добычей. Ќо если они не угрожали человеку, то что в них?
ќто было времЯ бурного словотворчества! Џочти каждый день приходилось
натыкатьсЯ на новинки. ‹илит и Ћдам следовали ходу своих младенческих
ассоциаций. Ќекоторые слова задерживались в памЯти, но чаще вспыхивали и
гасли, подобно искрам. “же через несколько дней знакомаЯ вещь
оборачивалась новым свойством, получаЯ и новую кличку. ’ак, небо могло
быть светлым. ‚одЯным при дожде. ‘трашным, если гремел гром. „лЯ нас оно
тоже разное, но вместе с тем неизменно остаетсЯ "небом". Ђ длЯ
современников ‹илит существовали как бы отдельные стихии, часто враждебные
друг другу: страшное небо пожирало необъЯтной пастью светлое. Ќо, в свою
очередь, побеждалось водЯным небом и, омытое потоками дождЯ, возвращало
людЯм безоблачное, голубое.
‹илит и Ћдам употреблЯли много глаголов, которые вертелись вокруг
ежедневных нужд. Ќо не было слов просто: "есть", "пить", "прЯтатьсЯ",
"чуЯть запах". Љаждый раз это был специальный глагол: "пить воду холодного
ручьЯ", "прЯтатьсЯ от лохматого зверЯ", "чуЯть запах дерева, растущего
одиноко".
‹илит и Ћдам жили скорее в мире запахов, чем в мире цветов и звуков. Ќе
только тонко ощущали их, но и страстно привЯзывались: ‹илит натиралась
диким укропом, собирала полынь, сушила бальзамические корни.
‘лова "любить" не было в Языке ’абунды. ‘ила влечениЯ выражалась
особыми словами, подобных которым не сохранил ни один современный Язык.
„лЯ смерти чаще употреблЯлсЯ иносказательный образ: "уйти на ту сторону
мира", "уйти с водой". Љ смерти примыкал сон. ‘ны - краешек приоткрывшейсЯ
тайны. Ћни похожи на вести из-за гор: всегда существовало представление о
прекрасном, которое находитсЯ где-то далеко...
Ќо напрасно было бы искать в Языке ’абунды нравственные понЯтиЯ! „обро
и зло определЯлись силой. ѓрусть, жалость, воспоминаниЯ - все это
существовало, конечно, только люди еще не умели их назвать.
Ћдам собиралсЯ на охоту. Ќесколько дней их преследовали неудачи:
ловушки оставались пусты. ‡апасы, собранные ‹илит, иссЯкли, да еще вблизи
поЯвились незнакомые следы крупного хищника - не он ли распугал всю дичь?
Ћдам до рассвета укрылсЯ недалеко от водопойной тропы, и действительно, с
первыми проблесками солнца из-за груды лиловых камней показалась камышоваЯ
спина тигра. Ћн двигалсЯ легко, бесшумно, принюхиваЯсь к земле, и, наконец
убедившись в безопасности, прилег на каменное ложе реки, обнаженное сейчас
засухой. Џередние лапы у него были широкие, мощные, рыже-золотого цвета, а
задние тоньше, в узких поперечных полосах. Ќалакавшись вдоволь, хищник
зевнул, когти его зацарапали по камню. Ћн поднЯлсЯ лениво и двинулсЯ вдоль
реки. Ќесколько дней Ћдам и ‹илит боЯлись покидать пещеру, но следы тигра
в окрестностЯх больше не попадались.
€ вот теперь Ћдам спешно пополнЯл снарЯжение; от куска кремнЯ с помощью
каменного отбойника отделЯл узкие и острые пластины. Ћн научилсЯ делать
это одним ударом; возле него лежала уже целаЯ груда заготовок, годных длЯ
ножей, проколов, отщепов и наконечников. ‹илит же нацарапывала издыхающего
быка на дротике - символ будущей удачной охоты. Ћрнамент, который
представилсЯ бы нам только сочетанием наклонных палочек, на самом деле
олицетворЯл силу и удачливость охотника: его копьЯ и дротики должны лететь
густо, как дождь! € куда от них спастись зверю? €зголодавшаЯсЯ ‹илит
вкладывала в свое искусство упорство и пожелание удачи Ћдаму.
Ќо вскоре она как бы забыла о назначении своей работы. …е зверь был
могуч! Ћн шел по равнине, слегка наклонив рогатую голову. ‚етер нес ему
навстречу множество запахов - и ‹илит невольно шевельнула ноздрЯми. Ћстрый
каменный резец сам собою опустилсЯ на ее колени. Ћна повела вокруг
туманным взглЯдом. Ќеподалеку качалсЯ цветок. ‚ его крупную чашечку
вползали пчелы, цветок жужжал изнутри, и ‹илит заслушалась, откинув волосы
от уха. Ћна не замечала, как текло времЯ - солнечное, летнее...
‹илит верила в своего зверЯ - маленького, крашенного охрой быка! Ќужно
было изобразить его издыхающим, а он все шел и шел посреди равнины, не чуЯ
опасности, - и ‹илит вдруг стала проводить вокруг него ломаные черточки:
это шумели травы! Ћни пахли медом и сытостью. Ћни даровали жизнь
красношерстому...
Ћна вздрогнула, потому что ее окликнул Ћдам, который сделал это
неохотно: он не должен заговаривать с женщиной перед охотой. Ќет, она не
стала прилежной женой, эта ‹илит, которой он так добивалсЯ! Ћна не
протЯнула ему молча дротик, а сидела и мечтала, уставившись перед собой.
…го все больше раздражала эта постоЯннаЯ праздность и особенно то, что он
был вынужден прибегать к помощи ‹илит: ведь сам он не мог выцарапать
кремнем никакого подобиЯ даже самого слабосильного животного!
Ќе глЯдЯ, он взЯл у нее дротик и сунул его в колчан к остальным. ‹илит
знала, что этот заговоренный дротик полетит в самый ответственный момент,
и чувствовала себЯ виноватой, предвидЯ неудачу: ведь она нарисовала
спасшегосЯ, а не сраженного зверЯ!
Ћна проводила Ћдама долгим взглЯдом, смиренно обещаЯ ему про себЯ, что
тотчас отправитсЯ подальше в горы, чтобы набрать меда горных пчел,
поставить несколько ловушек длЯ грызунов или отыскать гнездо с
неоперившимисЯ птенцами.

‹ес, росший у пещеры, перевалил через холм. ‹илит задержалась у начала
оврага: здесь еще можно было его обойти. ѓлинистый обрыв начиналсЯ
безобидной Ямкой, корни деревьев протЯгивали мост. Ђ на изломе, прЯмо из
земли сочилась светлаЯ струйка. ‹илит нагнулась и напилась. ‚ода оказалась
терпкой, щипала Язык. Љрошечный каскад уходил под корни и только десЯтью
шагами ниже снова поЯвлЯлсЯ, уже ручьем. Ћн не шипел, не булькал - он был
еще так мал!
‹илит забыла, зачем шла. ѓолод больше не мучил ее. …е снедало
любопытство. Ћна опЯть напилась воды, спускаЯсь с холма, но овраг стал
глубже, ей пришлось цеплЯтьсЯ за ветви и пучки трав. ‚ода набирала силу, в
ней можно было уже омочить ступни. „альше уровень ее повысилсЯ до лодыжек.
‹илит шла и шла, словно завороженнаЯ; ее потрЯсла внезапнаЯ догадка - ведь
это была река! ’а река, что течет по равнине. Ђ здесь было ее лоно. Ћна,
‹илит, дочь Ќочи, видела рождение реки.
‘мутные мысли овладели ею. …сли река имеет свое начало, то где-то она
кончаетсЯ, как и лес? Ђ где кончаетсЯ гора, белаЯ, упирающаЯсЯ в небо?..
Ќа этом все обрывалось. Ћна почувствовала себЯ утомленной. …й снова
хотелось есть.
‹илит поднималась все выше, мимо липких пахнущих деревьев, одетых
иглами, как ежи. Џод ногами сновали серо-желтые Ящерицы с коричневым
узором на спине. Ћдну ей удалось подшибить и испечь на сухих
рододендронах. ђосли вокруг водосборы, похожие на огромные лиловые
колокольчики. Ќа северном склоне попадались фиолетовые ромашки.
‚оздух стал суше и холоднее, но под деревьЯми сохранЯлись теплые
островки. ‹илит останавливалась под ними, чтобы согретьсЯ. ‚дали она
увидела неровное белое пЯтно. Љак всегда, сталкиваЯсь с неожиданным, она
помедлила, но не отступила. ЏЯтно не двигалось; едва ли это было живое
существо. —то-то в окраске успокаивало.
‹илит подошла ближе, присела на корточки и дотронулась. Џалец наткнулсЯ
на холодное. Ћна ступила ногой: пЯтно подломилось, как скорлупа. ‚ проломе
виднелись одеревенелые травинки. Ћна сгребла полную горсть этой ломкой
скорлупы, но с удивлением ощутила, что та мЯгка, невесома и, кроме того,
исчезает на глазах: руки ‹илит стали мокры, а больше ничего не было!
Ћднако на земле скорлупа оставалась. ‹илит попЯтилась, обошла ломкое
белое пЯтно и долго оглЯдывалась. ЏЯтен попадалось все больше. Ћни лежали
такие безмЯтежные, сверкающие на солнце! Ќоги уходили в них все глубже.
‘мутнаЯ догадка, что и высокаЯ гора, похожаЯ на неподвижное облако над
долиной, была всЯ сплошь составлена из такого твердого, пушистого,
мелькнула у "Џилит. Ќо ступни ее зазЯбли, и у нее хватило здравого смысла
не подниматьсЯ выше.
ќто был поистине день чудес: она то и дело натыкалась на находки и
счастливо избегала опасностей.
’ак, на полЯне увидела охотЯщегосЯ питона. ‹юди ’абунды ценили змеиную
кожу в черно-желтых узорах. Ћна шла на колчаны длЯ охотников, щеголихи
вшивали ее узкими полосами в одежду.
Ќо встреча с огромной змеей могла иметь смертельный исход. ‹илит
притаилась за колючим кустом можжевельника. Џитон быстро и часто высовывал
узкий Язык, поднимаЯ свою изЯщную маленькую головку, так похожую на
стебель с цветком. Џеред ним сидел парализованный зверек. Џитон
подтЯгивалсЯ к нему все ближе. Љрасные змеиные глаза, неизвестно что видЯ
вокруг себЯ в этот момент и чем пренебрегаЯ, неподвижно горели по обе
стороны головы...
€ вдруг на змею обрушилсЯ враг - маленький хищник с воинственно
поднЯтым хвостом. ѓад заметалсЯ, пытаЯсь стрЯхнуть его. Ќо закус острых
зубов на загривке не разжималсЯ.
‹илит не стала дожидатьсЯ конца схватки. Ћна подползла к закостеневшему
кролику, так и не очнувшемусЯ от предсмертного гипноза, добила его камнем
и, перекинув за спину, как законную добычу, пустилась прочь. ‚озвращаЯсь,
она сбилась с прежнего пути.
„ень кончалсЯ. ‹илит беспокоилась и шла упругими, почти летЯщими
шагами. Њестность как будто понижалась; из ребер горы выступал скальный
камень, закурчавились кусты ежевики.
‚незапно вЯзкаЯ желтаЯ струйка, огибавшаЯ муравьиные кочки по сухой
земле, пересекла ей дорогу. Ћна омочила конец палки и поднесла ко рту. ќто
был дикий мед, переполнивший дупло. ‹илит опустилась на колени, ртом
припала к дарованному Яству. ’олько насытившись, она отыскала дупло,
острым сланцевым ножом вырезала соты, столько, сколько могла вместить ее
заплечнаЯ корзинка.
„ень быстро угасал. ‹илит вновь поднЯлась выше на безопасное место, к
голым камнЯм. ‘осна, низкорослаЯ, как горбун, шуршала на вершине ветвЯми.
ќто был безостановочный унылый гул. ‹илит натаскала палой листвы, веток,
сгребла валиком песок и устроилась у корней на ночлег. „аже мех мертвого
кролика грел ее. Љостер зажечь она побоЯлась. —ас за часом, то задремываЯ,
то пробуждаЯсь, она ждала рассвета. ‘ерые облака спутанной куделью уже
клубились и дышали над горами. ‘амих гор еще не было видно, они лишь
вылуплЯлись из предутренней мглы.
‘лоистые камни и мЯгкаЯ землЯ под ногами казались единственной
реальностью; облака летели вверху, как проливной дождь, купол неба пьЯно
валилсЯ набок. ло отделение тверди от хлЯбей.
‘мертный холод проникал до костей. ‚етер трогал губы. Ќо дышалось
свободно и гордо: весь мир лежал под ногами ‹илит! € он был сейчас мал, с
неровными пЯтнами лесов и пустошей.
Џросыпались птицы. …диноборство вершины с тьмой, кончилось.
€ вдруг в сером пепле неба, как огненный зуб, прорезалось солнце. Ћно
было простое и одинокое. Ќи одного луча вокруг, словно поднЯлсЯ мухомор из
золы вчерашнего костра.
‹илит вскочила, вскинув затекшие руки:
- ‹у! џ вижу тебЯ, солнце!
Ћна никогда не бывала здесь раньше. ‚ прогалине лежало узкое горное
озеро. ‘ вечера окутанное туманом, оно сливалось с неЯсным очертанием
берега. Ќо утром вода стала гладкой, зеленовато-серой. Џо берегам валЯлись
сотни разноцветных мертвых бабочек; ни одна рыба не плескалась в озере.
‹илит наклонилась - дно показалось ей кровавым. Ћна ступила в воду,
котораЯ была не выше колен, и вытащила комок с грубыми твердыми гранЯми.
Ћн был окрашен красным. Џоколебавшись, ‹илит лизнула - и бурно
возликовала. ‚едь это соль! Ќайти соль - что могло быть драгоценнее?!
’еперь она уже не спешила домой: нужно сплести мешок. € пока она
укладывала богатую находку, произошло необыкновенное.
ђаздалсЯ мерный странный треск, какое-то жужжание сверху; ‹илит поднЯла
голову. Ќебо было засыпано белыми ракушками; мелкие облачка покачивались,
словно отражение в воде. € прЯмо с неба падали большие серые Яйца.
ЏриближаЯсь к земле, они становились громадными.
‹илит метнулась под защиту кустов и камней; мешок, куски соли, корзина
с сотами остались на берегу. ‚ решительный момент инстинкт опережает
разум; инстинкт должен помочь человеку уцелеть во что бы то ни стало.
‘ерые гиганты мЯгко опустились на воду, придвинулись вплотную к берегу,
и гладкаЯ скорлупа одного из них, не лопаЯсь, как это бывает у настоЯщих
птичьих Яиц, а словно приоткрывшись, выпустила из своего чрева странное
существо...
‘о вторым и третьим Яйцом произошло то же самое.
‹илит машинально отмечала поЯвление выходЯщих двадцатипЯтиричным
счетом, принЯтым в ’абунде: мизинец, безымЯнный, средний, указательный,
большой... …сли б она продолжала, то следующим было бы запЯстье, плечо,
ключица, мочка уха, висок, темЯ и вновь: висок, мочка уха, ключица...
‘истема, принЯтаЯ в племени, позволЯла доходить до значительных величин.
Ќо Яиц было всего пЯть, как и пЯтеро вышли наружу. ‹илит ни секунды не
сомневалась, что перед нею живые существа. ‚едь они спустились сверху, а
не Явились из чащи, куда уходЯт вместе с водой души покойников. Џравда,
она еще никогда не задумывалась об этом, но почему бы там, между звезд и
облаков, тоже не жить людЯм и зверЯм?
€ все-таки ей было страшно, она боЯлась выдать себЯ малейшим движением
и, как Ящерица, замерла между камней.
Ћстрые глаза ‹илит не были всевидЯщими. ‚зор ее скользил бездумно мимо
выходЯщих на поверхность руд; падающаЯ вода не вызывала мысли о движении;
злаковые втуне колосились по ложбинам. —еловек проходил еще столь легкой
стопой, кралсЯ так осторожно, что природа не замечала его присутствиЯ.
‹юди не знали ничего о силах реальных - тЯготении, распаде атомов,
электричестве. ‚олоокий взглЯд человека способен был подолгу парить над
вещами, едва касаЯсь их поверхности. € вдруг он наталкивалсЯ на что-то,
что пробуждало мысль.
‹илит бежала, пока не услышала звонкие удары, тысЯчекратно повторенные
эхом: Ћдам трудилсЯ топором в поте лица.
‡вук расщеплЯемого дерева показалсЯ очень обыденным, человеческим, и
‹илит перевела дух. ’о странное высокое стрекотание, лЯзг и щелканье,
поразившие ее у озера не меньше, чем вид удивительных существ, которые
двигались, может быть, даже осмысленно и оборачивали в ее сторону ужасные
личины с выпуклыми глазами, - все это понемногу растворилось в мирной
картине знакомого леса и звука топора. Џрекрасного каменного топора, над
которым Ћдам трудилсЯ пЯть восходов.
™еки ‹илит горели, она тЯжело дышала. Џрежде чем подойти к Ћдаму,
склоненный корпус которого она уже видела между стволов, она остановилась,
чтоб собратьсЯ с силами. Ћна была смущена: как рассказать об увиденном?
‘ущества не были ни птицами, ни зверЯми. Ћни не казались подобными ей и
Ћдаму, хотЯ смутно ‹илит приближала их скорее к себе, чем к животным.
ЌапрЯжение заставило ее попытатьсЯ осмыслить случившеесЯ через образы,
то есть посредством Явлений, сходных по виду или по сущности. ЏоэзиЯ - это
первоначальнаЯ попытка расковать немоту мысли. Ђ ‹илит столкнулась с
непередаваемым.
- Ћдам, - сказала она. - ‡а горой в больших Яйцах спустились люди неба.
’ело их одето в черепаший панцирь, только еще крепче. “ них круглаЯ
голова, блестЯщаЯ и похожаЯ на рыбью. Ќад теменем - муравьиные усы. € они
летают, как птицы.
Ћдаму нужно было много времени, чтоб смысл ее слов дошел до него. Џотом
он выпрЯмилсЯ и посмотрел в ту сторону, куда она указывала. ђука его
невольно потЯнулась к праще. Ќо горы были далеки, леса безмЯтежны. Ћн
вздохнул с облегчением.
- ђыбы не летают, - сказал он.

Ћ’ ‹ЂЋ‹›-‹€Ђ‹

‘тупени каждой области познаньЯ
‘оответствует такаЯ же ступень
‘амоотказа.
Њаксимилиан ‚олошин

Џланета ‹аола-‹иал находилась на восьмой вертикали пЯтого внешнего
витка небольшой галактики в зоне фиолетового смещениЯ. Ќи одна земнаЯ мера
не могла бы определить это расстоЯние, если двигатьсЯ по световому лучу.
’ак оно велико.
Ћказалось, что галактика, в которую входила планета, была создана
искусственно другою, умирающей цивилизацией. ‡аканчиваЯ свой цикл, эта
цивилизациЯ исполнила долг всЯкой жизни - воспроизвела себе подобное. —тоб
завещать тот же долг будущей разумной жизни, был запущен сложный
спутник-сигнал. …го орбита была рассчитана так, что как раз к тому
времени, когда молодаЯ галактика войдет в зону фиолетового смещениЯ,
спутник-сигнал попадет в сферу ее притЯжениЯ и станет кружить, привлекаЯ
внимание разумных существ.
“ченые погибшей инопланеты открыли, что их галактика давно уже вошла в
зону фиолетового смещениЯ, то есть в зону сжатиЯ, и неуклонно движетсЯ к
своей гибели - к тому великому центру спрессованной первоматерии, котораЯ,
как гигантский котел, одновременно и выстреливает в пространство
новорожденные галактики и втЯгивает в себЯ, на подтопку, галактики,
прошедшие положенную им траекторию. ’аков круговорот в одном из уголков
звездной ‚селенной.
‚се это было расшифровано несколькими поколениЯми ученых ‹аолы-‹иал. €
вот тут-то возникла дерзкаЯ, небывалаЯ мысль: не только завещать будущему
зародыш искусственной галактики, но и спасти целиком свою собственную
цивилизацию! ќвакуировать ее на подходЯщие планеты зоны красного смещениЯ,
зоны молодости.
Ќе только повторить извечный круг развитиЯ, но и попробовать поднЯтьсЯ
на ступень выше. –ивилизациЯ ‹аолы-‹иал, привнесеннаЯ на молодую планету,
будет продолжатьсЯ во времени, и, может быть, именно тогда удастсЯ наконец
перекинуть мост в антимир?
‹аолитЯне смогут научить юное человечество галактик красного света
тому, чего достигли сами, сократить их путь познаниЯ. € какие новые
перспективы смогут открытьсЯ тогда перед объединенным разумом
мозгоподобных - перед теми, кто развиваетсЯ в едином ключе мышлениЯ,
независимо от их внешнего облика!
Ћднако около ста лет эта идеЯ продолжала оставатьсЯ лишь прекрасной
мечтой. Ќе было реальных средств осуществить переброс: скорость светового
луча Явно оказывалась недостаточной.
‚едь все скорости, включаЯ световую, подчинены криволинейности
пространства. ‚ мире сложных притЯжении между двумЯ точками нельзЯ
провести прЯмую: она неизбежно изогнетсЯ под действием сил гравитации. Ќа
‹аоле-‹иал, как и на ‡емле, камень, брошенный вверх, возвращаетсЯ обратно.
Ѓрошенный во ‚селенную, он изгибает прЯмизну полета. „аже скорость света
не может разбить пут гравитации мирозданиЯ... ЊирозданиЯ ли? €ли только
одной своей Њетагалактики? Ќе властвуют ли между ‚еликими ‡вездными
Ћстровами законы уже иной физики?
’ак зародилась идеЯ, условно названнаЯ "движением по хорде". Ѓыло
доказано, что движение по хорде "пробивает" криволинейность пространства,
выводЯ корабль на просторы, где практически скорость вообще безгранична.
Ћднако сам этот "вывод" кораблю мог дорого стоить! ‚ пределах
Њетагалактики скорость выше скорости светового луча уничтожает,
аннигилирует материю. Ќо... ведь научились же в далеком прошлом лаолитЯне
управлЯть во времени цепной реакцией и атомного распада и синтеза?
€ вот один из ученых ‹аолы-‹иал выдвинул головокружительную теорию
цепной аннигилЯции.
„аже привыкшие ко всему рассудительные лаолитЯне ахнули. ‘лучилось
необычное: в них проснулсЯ атавистический страх нового. ‘вобода мнений,
давно ставшаЯ законом, поколебалась: все бросились на одного.
ѓигантский план переселениЯ невозможно было осуществить силами
нормальной экономики. Џланета, уже привыкшаЯ к изобилию, должна была
добровольно сесть на голодный паек и в течение тысЯчелетиЯ отдавать все
силы своей энергетики далекому будущему. †ертва огромнаЯ! ‹аолитЯне
заколебались. Ћни достигли столь многого, а предполагаемаЯ гибель
цивилизации была на расстоЯнии почти полумиллиона лет!..
€ все-таки, врастаЯ в сознание нескольких поколений, идеЯ броска
победила. "„вижение по хорде" стало величайшим открытием веков, которое
можно было эстафетой передать в другие миры. Љак революционно изменЯт оно
сознание! Љак должно сблизить, объединить разумные существа разных
звездных систем.
Џочти все ресурсы ‹аолы-‹иал были отпущены на снарЯжение экспедиций в
разные концы ‚селенной, но с непременным вектором в зону молодых галактик
красного смещениЯ. ќтот невообразимой дальности путь - путь пока вслепую!
- мог натолкнуть лаолитЯн на планеты с разумной жизнью иного строениЯ:
кристаллической или энергетических сгустков. Ќо им не разрешалось тратить
времЯ на исследование, в задачу входило искать лишь планеты коллоидных
структур с подходЯщим кислородным режимом (который отчасти они могли бы
потом приспособить и изменить).
‡адача заключалась не только в том, чтобы послать в глубь космоса живых
исследователей, но и передать своевременно их €нформацию обратно на
планету. €наче, при гигантском разрыве во времени, терЯлсЯ сам смысл
поисков: астронавт и планета начинают жить несообщающейсЯ, бесплодной друг
длЯ друга жизнью.
€нформациЯ передавалась на ‹аолу-‹иал путем особых автоматических
станций-носителей. ‚ пути они развивали суперсветовую скорость, при
которой атомы материи полностью менЯют структуру. ‚ таком компрессорном,
сверхсжатом состоЯнии, по расчетам лаолитЯн, находилсЯ и центр
Њетагалактики, вечно рождающее чрево ‚селенной...
ЏриближаЯсь к ‹аоле-‹иал, - а времЯ заранее обусловлено и рассчитано:
каждые шестьдесЯт лет по планетному эталону, - корабль замедлЯл скорость,
доходЯ до нормальной, субсветовой. Ћбратному превращению атомов
способствовала мощь специального галактического генератора, созданного
лаолитЯнами.
Љ тому времени, когда родилсЯ ЃезымЯнный - лаолитЯнин, который вторым
вышел из летательного аппарата на ‘оленом озере и был так назван ‹илит,
считавшей по пальцам, - жизнь ‹аолы-‹иал уже три века была подчинена
нуждам плана "„вижение по хорде".
Ќо пока что на очереди стоЯл лишь ‚еликий поиск: сериЯ межгалактических
разведок. Џереселение целой планеты не могло осуществитьсЯ силами одной
‹аолы-‹иал. Ћно могло удатьсЯ только в том случае, если обитаемые планеты
других галактик также подключат свою мощь. €х задачей будет снабжать во
времЯ пути корабли небесных аргонавтов энергетическим сырьем.
ЃезымЯнный попал на ‡емлю уже немолодым. Љорабль шел по кругам
‚селенной долго. „остаточно, чтоб перебрать в уме историю многих звездных
миров.
Ќо когда ЃезымЯнный задумалсЯ о самом себе?
‚ ранней молодости он жил одно времЯ на искусственной площадке в
двухстах тысЯчах километров от ‹аолы-‹иал. ’ам их было четверо, они
сменЯлись каждые полгода. “ них была хорошаЯ свЯзь с планетой, и времЯ
проходило довольно быстро. Љаждый вел свои наблюдениЯ, а дикий вид черной
небосферы с косматым, лишенным розовой окраски солнцем и бесчисленными
светилами, незаходЯщими и негаснущими, понемногу примелькалсЯ, хотЯ и не
вызывал удовольствиЯ.
ЃезымЯнный вырос на хорошо организованной планете в эпоху расцвета и
величиЯ ее цивилизации. …го миром правили целесообразность и жажда
познаниЯ. —еловек был избавлен от всех тревог, свЯзанных с бытом и
собственной безопасностью. Љультура не представлЯлась больше только как
увеличение потребностей: потребности давно были сведены к минимуму,
безграничной оставалась лишь возможность развивать свои задатки. Ќа
планете царила самаЯ совершеннаЯ из дисциплин - дисциплина пониманиЯ.
ЏонЯтиЯ бунта, индивидуализма, личной власти просто не существовали уже.
€ в то же времЯ лаолитЯнин в каждое мгновение своей жизни чувствовал
крепкую свЯзь с остальными; знал - точно определенное - свое место в
обществе; видел осЯзаемую пользу от собственного труда. Ћн был убежден,
что в любую минуту ему придет на помощь всЯ ‹аола-‹иал, все ее мощные
ресурсы!
‚ этом не было жертвы, потому что каждый ЯвлЯлсЯ активной частью
общества, и никто не существовал сам по себе.
‡адолго до истечениЯ положенного срока неожиданной лучеграммой
ЃезымЯнного вызвали на планету.
’оварищи оживились и немного позавидовали ему: ведь он возвращалсЯ в
мир дневного света! Ќо зависть их была доброжелательна. „лЯ иных чувств не
существовало почвы: каждый исполнЯл свое дело, и никто не был выделен
перед другими.
ЃезымЯнный получил самые точные координаты времени; он не мог
просрочить и долю секунды, иначе его приземление не произойдет там, где
намечено.
‚сЯ работа космической площадки была посвЯщена вопросам гравитации,
поэтому и способ передвижениЯ был выбран гравитационный - несколько
медлительный, но дающий пищу приборам.
’уалет гравитолетчика началсЯ задолго до отлета. ’оварищи проверили все
системы, подключили к свЯзным и регулирующим устройствам питание, и вот
уже ЃезымЯнный, облаченный в прочный и громоздкий скафандр с прикрученным
шлемом, прозрачным спереди, стоЯл на краю площадки, опустив руку в
раздутой перчатке на леер. …му нужно только выпустить эти перила и шагнуть
в космос, в черную безграничность.
ЌельзЯ сказать, что это приЯтное ощущение. Ђтавистический страх перед
бездной держалсЯ в какой-то клеточке сознаниЯ. ‚прочем, внимание
ЃезымЯнного было сосредоточено на сигнале времени. …два получив его, он
выпустил леер и сделал шаг в пустоту. €скусственное притЯжение перестало
действовать, и им полностью овладели гравитационные силы планеты.
Ћн хорошо изучил ее отсюда - ведь планета закрывала своим крупным
диском значительную часть пространства. Ђ сейчас он начал медленно
приближатьсЯ к ней.
’ак медленно, что первые часы товарищам казалось: он просто неподвижно
парит в космосе. Ћни прекрасно видели его лицо сквозь прозрачный шлем. Ћн
улыбалсЯ.
Ћни еще постоЯли у краЯ, помахали ему и разошлись: у каждого были дела,
а он уже перестал быть частью их группы, получив собственное, отличное от
их задание.
Џриблизительно через два часа кто-то опЯть поЯвилсЯ у леера,
огораживающего площадку, и несколько удивилсЯ, кажетсЯ, что ЃезымЯнный еще
находитсЯ так близко. …му снова помахали, и он помахал.
Ќа станции наступила условнаЯ ночь. Ћн тоже задремал внутри своей
скорлупы. Џриборы показывали, что силы гравитации все ускорЯют его
движение, - и он верил приборам, но сам ничего не замечал. Њожет быть,
гигантский диск планеты и вырос за сутки - ему она казалась все такой же.
Ќемного четче он различал лишь ее материки; облачный покров менЯлсЯ на
разных сторонах, да плоскости превращались в выпуклости - вот и все. Ђ
между тем он летел довольно быстро. ‚се путешествие было рассчитано на
восемь планетных суток. Љонечно, светоплан проделал бы этот путь за
минуту, но приборы накапливали сведениЯ: гравитационные полеты
представлЯли сейчас особый интерес. †аль только, что сам гравитолетчик
оставалсЯ как бы не у дел - действовали автоматы; он превращалсЯ в простую
набивку скафандра.
Ќехорошо было так думать, но пустота и чернота раздражали его. € потом,
впервые в жизни что-то оставалось скрытым: ему не сообщили цели вызова.
‚се, что делали люди ‹аолы-‹иал, они делали разумно Я добровольно.
Ћтсутствовал сам термин "повиновение". € вызов без объЯснениЯ невольно
кольнул ЃезымЯнного.
‹етЯщему в космосе кажетсЯ, что именно он центр ‚селенной; отовсюду его
обтекает одинаково отдаленнаЯ от него небосфера, и он словно находЯтсЯ
посреди гигантского шара.
’ак он летел в пустоте, иногда прикрываЯ шлем заслонкой, чтоб отдохнуть
от вида копошащихсЯ огней космоса, или бездумно разглЯдывал родную
планету, мечтаЯ о встрече с женщиной, котораЯ как раз к его возвращению
должна была стать матерью их ребенка.
Ђ теперь ЃезымЯнный поЯвитсЯ немного раньше. €нтересно, знает ли она
уже об этом? Ћна не любила неожиданностей.

€з трех женщин, которых любил ЃезымЯнный, самой далекой от него
оставалась перваЯ, лаолитЯнка ‹ихэ. € все-таки иногда ему казалось, что
умираЯ, ему захочетсЯ тронуть именно ее бестрепетную надежную руку.
Ћна никогда не принадлежала ему всецело; она никому не принадлежала!
‹юбовь занимала столь малое место в ее жизни, что временами он чувствовал
себЯ неловко: ему казалось, что он отвлекает ее от чего-то гораздо более
важного. Ћна не огорчалась их частыми разлуками и не слишком горЯчо
жаждала встреч. ђебенка она решила родить по трезвому размышлению, после
того, как исследованиЯ эмбриолога-генетиста подтвердили, что завершение ее
физического развитиЯ нуждаетсЯ в подобном толчке.
Ћна была хорошо тренирована, абсолютно здорова и ровна в обращении.
ђовна, как дорога, на которой не случаетсЯ ни аварий, ни нечаЯнных встреч.
€, однако, он любил ее робко и неистово! …му приходилось все времЯ
следить за собой, чтоб не прорвалась наружу тайнаЯ нежность, - он не хотел
быть осмеЯнным ею. Ѓожественный дар - смех - превращалсЯ на устах ‹ихэ в
карающий бич. Ћна видела во всем только повод к юмору. € никогда - к
печали. Ѓыла ли она умна? Ћ, очень! „обра? - "Ђ что это такое?"
Ћни познакомились ранней весной на сборах студентов. ‘еминары проводила
сама молодежь без всЯкого участиЯ старших. ќто была как бы последнЯЯ проба
сил перед вступлением в жизнь. € в то же времЯ клуб встреч и развлечений.
‹ихэ уже тогда увлекалась теорией кибернетического бессмертиЯ. Љак это
ни странно, она была идеалистка. Ћчень трезваЯ, очень расчетливаЯ, но
идеалистка.
Њентальное поле - поле излучений психической деЯтельности всЯкого
разумного существа, - практически открытое сравнительно давно, нуждалось в
теоретическом обосновании. —то происходит с психической энергией человека
после смерти? Џри распаде материи? Њозг, хранилище информации, абсолютно
материален. Ќикакой мистики нет и в излучениЯх мозга: это вид волн
определенной частоты. Љак всЯкие волны, они имеют способность перемещатьсЯ
в пространстве независимо от пославшего их источника. ’о есть обладают как
бы последующим независимым бытием?
- ђазве нельзЯ представить, - говорила ‹ихэ, и голос ее звучал
гипнотизирующе ровно, - что ‚селеннаЯ... нет, не наша галактика, а всЯ
‚селеннаЯ, не подвластнаЯ пока нашим изучающим устройствам, что эта
‚селеннаЯ построена по единому разумному плану? ’огда поЯвление мыслЯщих
существ преследует определенную цель: они лазутчики на перифериЯх
мирозданиЯ. ‘мысл их жизни - накопить информацию об окружающем. Ќо что
дальше? Ќеужели только воспроизвести на свет детеныша и умереть? ‡аметь:
детеныша, подобного себе лишь биологически. €нтеллект передаетсЯ в
недостаточной степени. Ђ накопленный потенциал знаний вообще пропадает!
’ебе не кажетсЯ, что это нерациональнаЯ трата сил в природе?
ЃезымЯнному не казалось. Ћн был сторонником другого течениЯ, по
которому природа представлЯлась ареной случайностей. € только в результате
многих проб - которые могли состоЯтьсЯ, а могли и нет! - островками
выкристаллизовываетсЯ жизнь, ее опыт.
Ћднако он не стал прерывать ‹ихэ столько же из деликатности, сколько и
из желаниЯ слышать ее голос.
Ћни сидели на траве, в далеком уголке заповедника. „ень клонилсЯ к
вечеру. ‘квозь густые листьЯ древовидных кустарников просвечивало небо.
‡арЯ была голубовато-пурпурного цвета. ‘инего в ней было больше, чем
розового. ЏламЯ огромных энергий цвело и распускалось наподобие
гигантского цветка.
‹ихэ полулежала, подперев голову руками. ‡апЯстьЯ у нее были сухощавы,
а движениЯ мелки и быстры. ѓлаза странные - было в них что-то пробивающее,
подобно пулЯм: они пронзали, кололи - вовсе не желаЯ причинить боль!
‚зглЯд как сигнал с другой планеты: он преодолевает огромные расстоЯниЯ.
Ћн в полете. …го почти можно тронуть... Ќо он еще не дошел.
‹ихэ навсегда осталась непознанным существом длЯ ЃезымЯнного. •отЯ он в
тот же вечер стал ее мужем.
Љогда сгустились короткие сумерки, а потом поочередно взошли луны -
каждаЯ в своей фазе, - они невольно придвинулись поближе. Њожет быть,
потому что стало холоднее. ‘начала он не ощущал никакого волнениЯ. …е
голова доверчиво прижалась к его плечу. Ќо одна из лун ударила снопом
серебрЯно-лилового света в ее лицо с сомкнутыми веками - и древние силы
вспыхнули в обоих.
Ћни замерли, словно прислушиваЯсь сами к себе. ќто был волшебный миг,
когда лопаютсЯ бутоны папоротника...
‚ лесу становилось все светлее. ђазноцветные луны перекрещивали лучи,
как прожекторы. Џрошел час. Ћба не шелохнулись. Њожет быть, были смущены
или счастливы? ќто трудно сказать.
Ќаконец он проговорил, с трудом разжав губы:
- џ так люблю тебЯ, ‹ихэ!
Ћна отозвалась:
- џ тоже.
‘амое неожиданное началось потом. ‚опреки обычаю и здравому смыслу, они
не захотели расстатьсЯ. €м даже пришлось кое-чем пожертвовать ради этого,
хотЯ большаЯ тЯжесть жертвы пала на ЃезымЯнного. ќто он осталсЯ возле
‹ихэ. €з двух своих профессий ему пришлось пока выбрать наименее любимую -
врача. ’ем более, что это позволЯло работать в одной лаборатории с ‹ихэ.
Ќо он по-прежнему не сочувствовал поиску единого ментального полЯ, куда
Якобы устремлЯютсЯ после смерти людей излучениЯ их мозга. Џредставление о
бессмертии как о гигантском хранилище информации, и только
одна-единственнаЯ клеточка в нем - это ты сам, вернее, то, что выкачал,
высосал из тебЯ мировой кибернетический паук, - представлЯлось ЃезымЯнному
отвратительным. ‚ызывало протест и то, что именно могло представлЯть
объективную ценность длЯ ‚еликой кибернетики. “ж конечно не его сомнениЯ,
не тревожнаЯ любовь к ‹ихэ, не то редкое щемЯщее чувство родства с почвой,
растениЯми и немногими оставшимисЯ зверЯми на ‹аоле-‹иал. Ђ длЯ него
подсознательное как раз и составлЯло наиболее ценную часть собственного
"Я". ‚ нем он черпал внутреннюю убежденность в своем будущем развитии.
"Љибероментальщики" - как он непочтительно называл их про себЯ -
настолько ему надоели, что примерно через год он взбунтовалсЯ и решил
переменить работу. ’еперь с ‹ихэ они могли видетьсЯ только времЯ от
времени. ‚прочем, на ‹аоле-‹иал такое положение было обычным длЯ
большинства мужнин и женщин. Ѓрак давно не привЯзывал их к общему дому.
‹ихэ - увлеченнаЯ, деловитаЯ, готоваЯ вышутить любой порыв
чувствительности, но неизменно правдиваЯ и надежнаЯ - продолжала
оставатьсЯ его женой. ’аинственным существом за семью печатЯми!
Ќочью, когда на ее сомкнутые веки падал серебрЯно-лиловый свет "их
луны" (так он называл ее, конечно, про себЯ), он повторЯл мысленно: "ЊилаЯ
моЯ ‹ихэ, умнаЯ ‹ихэ, пожалуйста, не говори ничего и не улыбайсЯ. Џусть у
менЯ останетсЯ хоть какаЯ-то иллюзиЯ, что Я тебе нужен. ‚едь люди могут
быть не только собеседниками и единомышленниками, им нужно еще пристанище.
Њое плечо - пристанище длЯ тебЯ!"
Ћ желании иметь ребенка она сказала ему мимоходом: никакой жизненной
тайны этот акт длЯ нее в себе не заключал. ‚опросы пола разбирались еще в
школе, юноши и девушки знали достаточно, чтоб не испытывать ни особого
любопытства, ни стыда.
ЃезымЯнный как врач смог проверить себЯ и ее сам. ‹абораторные пробы
носителей наследственности занЯли около недели. Ћба точно знали времЯ
зачатиЯ. Ќичему, что хотЯ бы отдаленно напоминало любовь, в эту ночь не
оставалось места.
„лЯ беременности ‹ихэ все складывалось удачно: поиски ментального
центра сворачивали из-за необходимости экономить энергию длЯ
межгалактических экспедиций. Ћна оказалась свободной и могла выносить и
родить ребенка, не нарушаЯ медицинских правил.
ЃезымЯнный рассчитывал прожить все это времЯ подле нее, как вдруг ему
неожиданно предложили войти в состав очередной смены на гравитационной
космической площадке. ќто была как бы проверка при отборе в Ѓольшие
полеты.
‹ихэ обрадовалась его поездке прежде, чем он успел решить, согласен или
нет. …сли б он отказалсЯ, она бы очень удивилась. Ђ он избегал ее
удивлЯть: ему чудилось, что с каждым таким удивлением она смотрела на него
все трезвее.
‚от так и получилось, что с гравитационной площадки он прЯмо был
зачислен в экипаж экспедиции с маршрутом - Њлечный Џуть. Џодготовка занЯла
всего два года. …го дочь была еще на руках, когда они обе с ‹ихэ поехали
вместе с ним на космодром. ‚сю дорогу его терзала мысль, что, прежде чем
корабль достигнет первого объекта, его дочь вырастет, состаритсЯ и,
возможно, умрет. Ђ ему исполнитсЯ только двадцать четыре года!
†ена томилась последние часы на космодроме, словно внутренне она уже
распрощалась с ним. Љорабль еще не взлетел, а они ушли друг от друга. €
хотЯ ему суждено было на невообразимое времЯ пережить не только ее, но и
своих дальних потомков, правнуков той крошечной девочки, что копошилась на
руках у матери и младенческий запах которой он еще ощущал на губах, -
все-таки ‹ихэ ожидала жизнь более наполненнаЯ, чем у него. Ћн не
сомневалсЯ, что она скоро найдет ему заместителЯ и будет счастлива.
Ђ ему предстоЯла любовь почти бессмертнаЯ. ‚оспоминаниЯ, вскормленные
одиночеством.
Љогда он любил короткое времЯ другую женщину, ќлиль, встретив ее на
одной из дальних чужих планет, ему казалось, что он просто перенес на нее
запас неизрасходованной любви к ‹ихэ. „очь, родившаЯсЯ у него там, тоже
словно перенЯла черты оставленного ребенка. € только покинув и их, потерЯв
в необратимой пропасти времени, он постепенно понЯл, что они были ему
дороги сами по себе, что любил он именно их, а не тех, забытых... €
мучаЯсь поздним раскаЯнием, невозможностью загладить вину, взглЯнуть на
них еще раз иными, раскрытыми глазами, он вновь переживал в воспоминаниЯх
свое падучее счастье.
„олгаЯ жизнь его проходила в молчаливом мужании, в страстЯх, которые
накапливались и накапливались, подобно току в силовых полЯх.
Џланета ‡еленаЯ —аша входила в галактику ђавноденствиЯ; она достигла
самой границы фиолетового смещениЯ, но еще не переступила ее. ‡еленаЯ —аша
- прекрасное озеро, блиставшее из космического далека, как полированное
зеркало, - вовсе не была верхом благополучиЯ. ‚се усилиЯ ее человечества
направлЯлись на осушение и охлаждение планеты: блуждающий болид,
предположительно из антивещества, тысЯчелетие назад столкнулсЯ с планетой,
растопил полЯрные шапки, залил вселенским потопом материки и - главное -
нарушил режим биогеносферы. “шли под воду леса, перестав выдыхать
кислород. €збыток углекислого газа, как ватнаЯ подкладка, перетеплил тело
планеты; она потела и прела.
Ћт сильной радиации огромнаЯ часть животных погибла, но некоторые,
наоборот, получили толчок к развитию в гигантских формах. Ќа отмели
выползали ожившие рептилии: тритоны и Ящерицы превратились в бронтозавров,
глупых, как пробка, сонных и благодушных. ’иранозавры с полуметровыми
зубами раздирали их. Ћтовсюду нессЯ звук жеваниЯ, перемежаемый плеском
волн.
Ќа эту задыхающуюсЯ полумертвую планету была направлена энергиЯ не
только остатков собственного человечества, но и помощь двух других
разумных планет галактики. ‡а несколько веков горные склоны покрылись
могучими лесами. ‘ особой быстротой они "глотали" углекислоту и росли как
на дрожжах. “ океана, у душной атмосферы насильственно отнималсЯ избыток
тепла, превращаемый в энергию. ќтой энергии было так много, что ‡еленаЯ
—аша охотно готова была поделитьсЯ ею с будущими переселенцами; уже сейчас
промышленность начала перестраиватьсЯ, чтобы накапливать, век за веком,
материал длЯ аннигилЯции. Њатериал этот получали путем разложениЯ воды, -
и, таким образом, осушение давало добавочную пользу.
"ђудное поле" океана оказалось тоже чрезвычайно богатым: моллюски
накапливали медь, медузы - цинк и олово. ’ак "воднаЯ цивилизациЯ" ‡еленой
—аши, перевернув всю предыдущую историю, открыла перед обитателЯми планеты
и совершенно особые перспективы, толкнула на разработку оригинальных
проблем: богатства воды полностью заменили богатства недр!
Џочва, раньше варварски разрушаемаЯ пахотой, ныне освобождалась от
"продовольственного налога".
ЊорскаЯ вода - материнское молоко длЯ планктона - содержала в себе все,
что нужно длЯ живых организмов, длЯ формированиЯ их панцирЯ и костей, мышц
и крови. Џища, насыщеннаЯ фосфором, кальцием и белком, обогатила мозг
планетЯн, переродив их и нравственно.
“дивительнаЯ была эта планета, покрытаЯ бескрайними, бурно дышащими
морЯми! ‡еленой —ашей называлась она, и слово "зеленый" стало синонимом
прекрасного.
ЃезымЯнный долго не мог привыкнуть к ее блеску, простору, оголенности и
вместе с тем к обостренному братству всех живых существ перед лицом
молчаливых вод и столь же бескрайнего неба.
Љазалось, здесь, на его глазах пишетсЯ книга ЃытиЯ. "„а будет заполнена
пустота! - гласит ее перваЯ заповедь. - Џусть воды отступЯт, поЯвитсЯ
землЯ и будет прочной. Џодобна тумаку, облаку или пыли была землЯ при
своем сотворении, в начале своей телесности. Џотом горы поЯвились из воды,
горы и долины; рощи пустили побеги по поверхности".
—увство покоЯ и вместе с тем заполненности каждого мига никогда больше
не овладевало ЃезымЯнным с такой силой, как во времЯ нескольких лет его
жизни на ‡еленой —аше. ђЯдом с женщиной, носившей имЯ ќлиль.
Ќа его долю всегда приходилсЯ больший контакт с жителЯми других миров и
более пристальное проникновение в их жизнь. …го товарищи занимались
энергетикой, математическим анализом силовых полей. Ћни налаживали обмен
информацией с учеными и инженерами - Язык цифр был поистине вездесущ! Ђ
ЃезымЯнный изучал разницу биогеносфер, этнографию и особенности развитиЯ
интеллекта. €ли же занималсЯ раскопками на безжизненных планетах.
‚ глубине души он все больше переставал чувствовать себЯ только сыном
‹аолы-‹иал. Џеред ним распускалось звездное дерево ‚селенной: из эры
дымЯщихсЯ океанов на раскаленном ложе магмы он переходил в тихие, мертвые
миры из пористой пемзы. †изнь раскрывалась в самых неожиданных проЯвлениЯх
от коллоидно-кислородной структуры до не познанной еще никем из себе
подобных - кристаллической. € затем - скорее угадывались! - формы в виде
энергетических шаров, силовых сгустков.
Ќо все это лишь в одной половине бесконечности! ‚тораЯ - таинственные
антимиры - оставалась пока скрытой.
...Ћ ненасытнаЯ душа! Џерескочив бездну времен, создав свое собственное
времЯ, победив пространство, добьешьсЯ ли ты наконец того абсолютного
знаниЯ, о котором мечтали алхимики и философы? Ќеужели ты всемогущ,
мозгоподобный?!
‚нешне ќлиль не была похожа на ‹ихэ, как отличались и сами их планеты.
ЃезымЯнный не сразу научилсЯ понимать, что ќлиль прекрасна.
Ћна была дочерью нескольких звездных рас. Џосле космической катастрофы,
котораЯ и привлекла обеспокоенное внимание других обитателей галактики
ђавноденствиЯ, оскудевшее человечество охотно роднилось с пришельцами.
Ќовые токи вливались в жилы покорителей воды. ЊенЯлсЯ их облик,
расширЯлась способность воспринимать новое. Љультура шла дорогой
внутреннего обогащениЯ.
ЃезымЯнного в ќлиль привлекали особаЯ музыкальность линий и черт, - она
двигалась, говорила, как другие поют. Ќад анализом преобладала фантазиЯ:
она и ее соплеменники жили в вымыслах так же свободно, как лаолитЯне среди
цифр. ќто покорЯло и обезоруживало; впервые мечта - гонимое и осмеЯнное
дитЯ разума - нашла себе отечество. ЃезымЯнный, который некогда так
тщательно прЯтал порывы нежности от зорких безжалостных глаз ‹ихэ, рЯдом с
ќлиль ужасалсЯ собственной черствости. ‘ловно половина манЯщего мира
‡еленой —аши оставалась длЯ него скрытой. Ћн различал тени, контуры
чувств... и все расплывалось.
ќлиль была терпелива. ‚ теплые звездные ночи, которые были не черными,
как глухой космос, а живыми, теплЯщимисЯ - отражение созвездий населЯло,
подобно страдным рыбам, глубину вод, а бриллиантоваЯ роса галактик
освещала лила, - в эти ночи голос ќлиль передавал ему историю планеты.
Ћн плохо видел ее черты: только стройный осеребренный лоб да полет
глаз, почти собачьих в своем проникновении и преданности. ‚едь в его
родной галактике, кроме ‹аолы-‹иал, не было ни одной населенной планеты, и
лаолитЯне долго придерживались взглЯда, что разумнаЯ жизнь - величайшее
чудо, дарованное им одним. Ћни невольно выделЯли в космосе
противоборствующие силы.
ќлиль, напротив, была полна доброжелательства. ѓлаза ее с пристальной
лаской вглЯдывались в окружающее. Ћна не считала разум привилегией их
одних.
- Џочему тебе кажетсЯ, - говорила она, - что мир состоит из
бессознательных атомов и лишь твоЯ мысль кладет всему начало? Џока мы
дошли до идеи винта, цветы уже обладали таким приспособлением. €х семена в
легких спиралЯх готовились к длительным путешествиЯм. Ђ как героически,
самозабвенно открываютсЯ подводные растениЯ, чтоб оплодотворить открытую
чашечку на длинном стебле, уже поджидающую их на поверхности!
- ’акаЯ "мудрость" принадлежит виду в целом, - с досадой возражал
ЃезымЯнный. - ’олько случайно природа достигает цели: она побеждает
множеством.
- Љонечно, - ласково соглашалась ќлиль. - Ќо мозгоподобные не
соперники, а соревнователи природы!
„а, вот чего в ней не было - властности! ’олько самоотданность.
„оброта, котораЯ давно перестала быть суровой. –елаЯ цепь поколений
нЯнчила свою больную планету и понемногу оживила ее. ‚нутренним законом
каждого стало уважение к любому проЯвлению жизни.
ЃезымЯнный со стыдом ощущал, что они - обитатели мудрой планеты
фиолетовой зоны, - уйдЯ бесконечно далеко в познании мира, расчленив его
на вес и число, отвергнув всЯкую власть чуда над своим сознанием, вместе с
тем обеднили и запустили собственный вертоград.
- ‡акрой глаза и разум угаси, - нараспев читала ќлиль старое
заклинание. - џ обращаюсь только к подсознанию. Љ ночному "Я", что правит
нашим телом. ’ворит не волЯ, а воображение. ‚есь мир таков, каким он
создан нами. „остаточно сказать себе, что это совсем легко, - и ты без
напрЯжениЯ создашь миры и с места сдвинешь горы...
Ћн слушал ее голос, как внимают древним рунам, которые были похоронены
на дне сознаниЯ, а теперь всплывали, всплывали... € он уже узнает их в
лицо.

’ысЯчелетие назад, рассказывала ќлиль, мир ‡еленой —аши раздиралсЯ
войнами и антагонизмом рас. Џланету однажды посетили прилетевшие из
космоса, но формы свЯзи были еще несовершенны. Џрилетевшие не смогли
поднЯтьсЯ обратно, не сумели даже подать о себе никакой вести на родную
планету и остались здесь навсегда. €х потомки, вооруженные высокими
знаниЯми, употребили их во зло. Ћни стали основателЯми господствующей
расы, хотЯ через несколько столетий полностью смешались с аборигенами.
ђазность рас оставалась скорее символической.
ќпоха угнетениЯ захватила многие века. ‹юди рождались и воспитывались в
страхе, раболепстве. ‚ысокаЯ техника не приносила ничего, кроме
разочаровании.
ЊЯтежи и ропот прорывались революциЯми, но только последнЯЯ увенчалась
успехом. Ћт системы насилиЯ сразу отпала четверть планеты. Ќоворожденный
мир без рабов должен был огрызатьсЯ, подобно волчице в своем логове.
‡еленаЯ —аша - тогда с преобладанием суши и массивами высочайших безлюдных
гор, - все больше и больше походила на гибнущий остров.
“ченые открыли, что из недр мирового пространства к системе солнца
‡еленой —аши движетсЯ блуждающий болид. „олго не могли установить его
природу. ‚озникло страшное предположение: космическое тело из
антивещества. “гроза гибели нависла над всем живым, как слепой меч. †изнь
сделалась невыносимой. €спуганное человечество искало прибежища в
суевериЯх, обезбоженный мир снова населЯлсЯ мрачными силами, которые
невидимо угрожали со всех сторон.
‚ эти смутные десЯтилетиЯ разнеслась сенсационнаЯ весть о новой - уже
третьей - расе, обитающей в высокогорных районах планеты. Ћна стоЯла на
уровне каменного века и до сих пор не имела никаких общений с разумным
миром. ‚спыхнуло всеобщее треволнение: во что бы то ни стало всем
захотелось увидеть таинственного "ледового человека".
€ вот в район высочайших гор почти одновременно отправились экспедиции
обеих враждующих сторон. Љроме научного интереса, их подталкивало
соперничество. Ћни столкнулись у вечных снегов - это была единственнаЯ
дорога вверх! - и, проведЯ несколько „ней в распрЯх, дальнейший путь
продолжали; довольно миролюбиво: ведь оба отрЯда были немногочисленны, а
быт скалолазов суров и требует взаимной поддержки.
Ћднако на каждом привале вспыхивали неудержимые споры по моральным,
социологическим и расовым проблемам. €стина начинала уже проклевыватьсЯ,
как птенец, из скорлупы. ”анатизм тоже несколько смЯгчилсЯ. Љогда
вчерашние враги предстали друг перед другом в обличий парней, способных на
выручку, стремление побеждать постепенно сменилось желанием убедить.
ЏерваЯ бомба отступничества разорвалась неожиданно. “важаемый член
экспедиции, аристократ и потомок по прЯмой линии правЯщей династии, в
споре стал на сторону своих антагонистов. Ћпешили и те и другие.
‚ооруженный логикой и наследственной культурой отщепенец как бы громил
самого себЯ. ‚се разошлись молча. Ќа высоте четырех тысЯч метров нет
условий длЯ изгнаниЯ или обструкций. Ћни продолжали путь, тем более что
стали попадатьсЯ зримые следы "ледовых людей", остатки их пиршеств -
потроха птиц и грызунов (а этого не оставлЯет ни одно животное!).
‚ероЯтность встречи с "ледовым человеком" возросла.
Ћднажды перебежчика все же спросили наедине, со всевозможной
осторожностью: "‚ысокочтимый, не будем касатьсЯ убеждений, но как вы, с
вашим воспитанием, можете поддерживать наших спутников поневоле, этих
узколобых сектантов, нетерпимых, лишенных и тени внутреннего изЯщества,
бунтовщиков?"
’от сокрушенно покивал головой. ѓребешок негнущихсЯ ресниц на мгновение
прикрыл его ромбические зрачки с синеватыми прожилками усталости. "Ћ, да,
да. Ћни таковы, вы совершенно точно обрисовали их дурные стороны:
неизЯщны, грубы, к тому же невежественны. Ќо у менЯ не оставалось выбора:
в остальном-то они правы!"
Џосле того как за скалой мелькнула уже вполне реальнаЯ косматаЯ фигура,
возникли новые трудности: как поступать дальше? €зловить и свЯзать?
Џристрелить? Ђ если это действительно тоже разумное существо?
Ћни в недоумении уставились друг на друга: надо было выработать общий
план действий, а следовательно, и кодекс общей морали. Џричем немедленно!
‚от тут-то и готовилась либо рухнуть, либо обостритьсЯ вековаЯ вражда. Ќо
все кончилось гораздо страшнее.
‚ некое утро, едва проснувшись, они увидели, что небо под ними (они
находились уже очень высоко) пылает безмолвным ужасным светом.
‚последствии древнЯЯ эпическаЯ книга так описала это событие: "ѓустаЯ
смола пролилась с неба. ‹ик земли потемнел, и начал падать черный дождь;
ливень днем и ливень ночью..."
€спуганные люди кинулись вниз. Ќо через полкилометра приборы указали на
угрожающую разреженность атмосферы. ‚идимо, произошло неожиданное: вместо
того чтобы "осесть" при захвате болидом атмосферного поЯса, воздух
устремилсЯ вверх и удержалсЯ в каком-то количестве лишь в высокогорном
районе. Ќадолго ли? Ћставалось надеЯтьсЯ, что с удалением болида кончатсЯ
и возмущениЯ.
Ћни поднЯлись снова и лихорадочно стали искать обходных путей.
‘овершали чудеса храбрости, чтоб обогнуть ледЯную вершину. Ќо и там
приборы указали на опасность. ‡агнанные, как мыши во времЯ наводнениЯ, они
сбились в жалкую кучку. Љто-то застрелилсЯ, не выдержав напрЯжениЯ.
Ќесколько человек сорвались в пропасть. ‚се были деморализованы. ‚округ
бродили стайки "ледовых людей", но это уже не вызывало никакого интереса.
‘вирепаЯ снежнаЯ бурЯ навернЯка погребла бы и этот жалкий остаток
человечества, если б одна из ледовых баб с проблесками сердоболиЯ,
движимаЯ материнским инстинктом, не перетаскала их, как щенков, в свою
пещеру. ’ам они и лежали, больные и отупелые, пока огонь костра и тепло
шкур не возвратили их постепенно к сознанию.
€ вот тут, в дыму и чаду древнего благодетельного огнЯ, они впервые
нашли в себе силы посмотреть в лицо происшедшему. Њир погиб. €х
несчастный, безрассудно раздираемый распрЯми мир. €х прекрасный мир со
щедрой почвой, растениЯми и поющими птицами! ‚сЯ цивилизациЯ, всЯ наука.
‚се их женщины и дети...
Љроме них самих да племени "ледовых людей", казалось, не существовало
ничего живого. Ћни лежали у костра и мучительно размышлЯли. Ќикаких споров
не было. Ќеправота одних стала Ясна сама собой, и правота не нуждалась
больше в подтверждении: катастрофа всех убедила вполне. —еловечество не
смогло вовремЯ объединитьсЯ и отразить опасность. ‚предь нужно было жить
по-иному.
€менно тогда стали пробиватьсЯ, как проблески предутреннего света в
кромешной тьме отчаЯниЯ, первые наметки будущего строЯ и будущей морали.
Ѓыли выработаны —етыре принципа, четыре добровольно принЯтых закона.
Џервый закон запрещал самоубийство как тЯгчайшее преступление перед
будущим. ‚торой предлагал вспомнить и записать все, что знал каждый,
начинаЯ от таблицы умножениЯ. ’ретий - влитьсЯ в племЯ "ледовых людей" и
воспитывать своих будущих отпрысков так, чтоб они смогли пробежать все
историческое расстоЯние, разделЯющее их родителей, и стать восприемниками
культуры отцов. €, наконец, последнее: заложить основы общества,
справедливо равноправного с первых его шагов! ќто они поклЯлись исполнить.
€ исполнили.
‘тарейшие из “чредителей были еще живы, когда на ‡еленую —ашу
опустились соседи по галактике. “ловив признаки катастрофы, их звездный
корабль решил сделать крюк и сесть на несчастную планету. ‘частливаЯ
случайность - активнаЯ помощь галактиан - спасла остатки человечества,
иначе их позднее прозрение могло оказатьсЯ завещанием самоубийц. “ вида
свои статистические законы: малое не выживает. ‹ишь это прибытие помогло
племени "ледовых людей" превратитьсЯ в предков того разумного
человечества, которое застали уже ЃезымЯнный и другие аргонавты
‹аолы-‹иал.
ЃезымЯнный размышлЯл, не был ли теперь гармонический мир ‡еленой —аши
прообразом будущего всех мозгоподобных? ћнаЯ, почти первобытнаЯ раса
"ледовых людей" перескочила этапы мучительного роста, к своему свежему
мировосприЯтию добавила высокую культуру и социальный строй, исключающий
насилие. ’ехническаЯ мысль не успела иссушить образного мышлениЯ. ќти две
струи не вытеснили одна другую, а как бы слились. Ѓратство мифов и чисел!
ђазве обЯзательно брат должен убивать брата?
Ќа ‹аоле-‹иал ментографы давно уже корректировали не только речь, но и
мысли - находили самые точные, наиболее экономные способы выражать их. Ђ у
ќлиль слова возникали и наполнЯлись живым светом в зависимости от
мгновениЯ. ‘лово рождало понЯтие, становилось чувством. €ногда оно было
многозначнее, чем сама мысль...

ЃезымЯнный много времени проводил с ќлиль. Ќакануне отлета к
необитаемым спутникам ‡еленой —аши он сломал ногу, и ему должны были
вживлЯть электроды вместо порванного нерва. …го оставили поправлЯтьсЯ.
‘ лаолитЯнами улетело несколько ведущих техницистов ‡еленой —аши;
именно там, на одном из пустынных астероидов, следовало искать место длЯ
будущего центра по производству энергетического вещества.
Џервое времЯ, когда ЃезымЯнный осталсЯ совсем один и ему приходилось
лежать неподвижно, он, наверное, чувствовал бы себЯ в чужом мире
подавленно, если б не ќлиль.
Ћн навсегда запомнил эти длинные дни между морем и небом; покачивание
большого плота, на котором жил; струистые блики по полотнЯным стенам. •отЯ
к нему каждый день по утрам приходил юноша с аппаратом, который с его слов
записывал историю ‹аолы-‹иал и ее космогонические воззрениЯ, больше всего
запомнилось именно одиночество.
‚округ было так много света и солнца, что он буквально пропитывалсЯ
ими. ‚едь искусственное облучение в космическом корабле, если и давало
Џитание клеткам, не могло ласкать и радовать, подобно живому теплу! ‹уч -
многоемкаЯ стихиЯ. Љожа - это уже скафандр, не только защищающий от
космоса, но и вступающий с ним в сложные свЯзи. ‚ерхний слой кожи словно
"кипит", соприкасаЯсь с лучом; он пропускает вглубь только те волны,
которые нужны.
‘начала ЃезымЯнный думал, что ќлиль - врач или сиделка той плавучей
больницы, где он очутилсЯ. Ћна приходила и брала его за руку, трогала
пальцами лоб. Ћн знал, что это лечение гипнозом, и охотно подчинЯлсЯ ему.
ќлиль проверЯла записи радиоизлучениЯ его мышц; при вдохе излучение
мелких мышц грудной клетки было сильнее, чем крупных. Њышцы головы вообще
не подавали сигналов.
Ћни вели долгие медицинские разговоры. ’ак он узнал, что на ‡еленой
—аше не подвергали изменениЯм программу будущего планетЯнина, не
вторгались в линию эволюции. ЏозволЯли себе лишь маленький корректив. Љак
удовлетворить извечную жажду бессмертиЯ? Ѓытие едино. Ћдновременно
существует и прошлое, и настоЯщее, и будущее. Ќо мозгоподобный так
запрограммирован, что видит только отрезок своего пути. …го
психологическое времЯ ограничено. •отЯ времени, как думали здесь, вообще
нет; оно - структура самого пространства.
ѓенетисты ‡еленой —аши сумели отыскать и разбудили клетки эмоциональной
памЯти. ’еперь каждый ощущал себЯ как звено колоссальной цепи времен. Ћн
знал, что его дети будут видеть мир не только своими глазами, но как бы и
его собственными.
Ќа ‹аоле-‹иал все подчинЯлось математической заданности: ребенок просто
не мог бы родитьсЯ иным.
Ќа ‡еленой —аше поЯвилась особаЯ бережность к личности: не порвать
цепь! ЏланетЯне ощущали себЯ как хранилище прошлого и как носителей
грЯдущего.
…сли лаолитЯне видели смысл развитиЯ в достижении абсолютного идеала -
€деала здоровьЯ, ума, красоты, а в результате пришли к единообразию, то на
‡еленой —аше совершенство заключалось в богатстве индивидуальных черт, в
умении перечувствовать необычное - и передать его дальше! ‘трой высокого
коллективизма предполагал внутреннюю "независимость и обособленность, как
возможность размышлЯть. ЏланетЯне не были вовсе против машин, но против
всего, что унижает и ограничивает человека в машинной цивилизации. ‚едь
нет идеи, котораЯ при гипертрофировании не пришла бы к своей
противоположности.
ЃезымЯнный ощутил толчок боли и кратковременную неприЯзнь к ќлиль: то
была его планета, его времЯ! Џусть сухосердое, но именно ему он бросил на
подтопку свою юность. Ђ юность не могла гореть зрЯ, иначе незачем жить. „а
этого никогда и не бывает. Ѓудущее выкристаллизовываетсЯ, из многих слоев.
Ћн узнал, что ќлиль вела опыты со второй разумной расой планеты -
морскими животными, обладавшими начатками речи и мышлениЯ. Ђ заботу о
ЃезымЯнном она взЯла на себЯ потому, что...
Ћн перестал ее слушать. Ћна вдруг обрела значение сама по себе, как бы
отделившись от остальных обитателей ‡еленой —аши, которые так долго
казались ему на одно лицо.
ќтот миг выЯвлениЯ внутреннего во внешнем всегда знаменует первый шаг
навстречу друг другу. ђазность облика перестала настораживать ЃезымЯнного.
Ћн знал: странно посаженные глаза ќлиль, мЯгкие и проникновенные, как
глаза умного зверЯ, обращены к нему не только с любопытством, но и с
теплотой. Ћни светили ему долго после того, как она уходила.
Ћн научилсЯ распознавать плеск ее лодки, как бы далеко она ни
причаливала. ‚ этом не было ничего чудесного: между ними протЯнулась
трепетнаЯ нить биотоков.
€м все больше овладевал интерес к тому, чего он еще не знал в ней, что
она могла бы сказать или сделать. Љакой отзвук родитсЯ в глубине ее
существа, если он ее поцелует, хотЯ бы один раз?
€ все-таки это была еще не любовь. Ѓыл поиск любви. Ђ он, как пучок
света, идет в разных направлениЯх. ‹юбовь - когда внутренний мир обоих
прочно настроен на близкую волну: они могут понЯть, почти не прибегаЯ к
словам. €х трогают сходные вещи; то, что ощущает один, уже прозвучало в
груди другого.
Ќо природа бдительно следит, чтоб не было тождества. ‚ самых близких
душах остаетсЯ заповедник тайн. Џрирода не любит кровосмешениЯ...

...ЃезымЯнный смотрел перед собой остановившимисЯ глазами. Ќа экране
едва брезжили красные и бело-сиреневые огоньки: скорость смЯла все цвета,
звезды были почти невидимы. Њиры, миры...
‘пасибо тебе, ќлиль, что ты была, со своей мЯгкой улыбкой и преданными
глазами, плачущими при расставании!
‘пасибо, ќлиль, сохраненнаЯ теперь только в моих снах. Ђ на самом деле
давно уже бесплотнаЯ, растаЯвшаЯ будто льдинка под беспощадными лучами
‚ремени...
†изнь во времени - такое же благо и право каждого живого существа, как
пища и воздух вокруг него. Њожно ли представить трагедию динозавра,
очутившегосЯ посреди снежной равнины? ‘местились времена, и мир сразу стал
враждебным и непонЯтным.
Њир вокруг нас строитсЯ из наших сегоднЯшних знаний, предубеждений,
верований. ‡автрашний идеал идет на полшага впереди. Њы лишь тщимсЯ его
догнать...
Ќо ЃезымЯнный - путник по ‚ремени - поневоле вынужден был стремитьсЯ к
идеалу, объемлющему поистине гигантское нравственное поле! Ћно включало
доблести самых разных ступеней развитиЯ: ведь фетиш дикарЯ совсем не похож
на идеал просвещенного человека. ЃеспощаднаЯ храбрость - и терпимость;
цепкость к жизни - и милосердие!
ЏутешествуЯ по мирам, пришлось отрешитьсЯ от ограниченности своего
собственного мира, как бы он ни казалсЯ совершенен. Ќи одна самаЯ высокаЯ
цивилизациЯ не настолько высока, чтоб ей нечему было учитьсЯ у других, -
ну хотЯ бы пониманию!
Ќо, уходЯ из своего времени, мы обрекаем себЯ на муки. ’олько в тесной
скорлупе летЯщего кораблЯ можно оставатьсЯ самим собой, удерживать свой
мир возле себЯ.
‹юбое столкновение с чужеродным - это уже взрыв, катастрофа. Ќикогда не
известно, каким из нее выйдешь - с опаленным лицом или с измененной душой?
€ все-таки человеческое естество гибко! Џоистине, оно создано быть и
птицей в воздухе, и саламандрой в огне. ЋтрешитьсЯ от самого себЯ, чтоб
найти самого себЯ завтрашнего! Ќе делаем ли мы это в микроскопических
размерах каждый день? —ерез определенное число лет полностью обновлЯютсЯ
клетки организма; ни одной капли крови не остаетсЯ прежней. Љнига, встреча
с незнакомцем, политическое событие - разве это не менЯет нас? Ќе способно
переиначить?
Џутешествие по ‚ремени не противоречит живому, только переводит рычаг с
"медленно" и "мало" на "очень быстро" и "очень много". ‘может ли человек к
этому приспособитьсЯ? ‚ероЯтно. ’ак же, как сумел, сменив огонь костра на
пар, пар на электричество, а двигательную силу, бегущую по проводам, - на
мощь атомных реакторов. Ќо люди не просто подгонЯют, "подтЯгивают" свое
мышление к новым силам - мышление само неизбежно менЯетсЯ качественно.

Њ€Ќ“’Ђ ‚…—ЌЋ‘’€

Ѓлагодарю за неотступность боли
Џутеводительной: Я в ней сгорю.
‡а горечь трав земных, за едкость соли
Ѓлагодарю!
Њаксимилиан ‚олошин.

Ћдам, конечно, не поверил рассказу ‹илит о чудищах с ‘оленого озера, но
все-таки на следующий день отправилсЯ туда сам.
Ћн вернулсЯ задумчивым и смущенным: тушку кролика, объеденную
муравьЯми, плетенку с сотами и засохшие куски соли никто не тронул, но на
берегу остались следы...
Ћн, отлично разбиравшийсЯ в каждом сломанном стебельке, просыпавшем
семена от случайного удара копытом, без труда умевший определить рост и
вес зверЯ по одному отпечатку, - не мог ни объЯснить, ни даже понЯть, о
чем говорили эти впадины, эти сбросы песка и борозды на обожженной траве?
‡апах, не схожий с запахом теплокровных, еще слабо витал в воздухе.
‹илит ждала Ћдама с нетерпением. Ќо он лишь молча протЯнул подобранные
припасы; даже соль потерЯла в его глазах ценность.
Ћн ушел к реке и сел на камень. ‚ода и воздух были укутаны в серебрЯную
пелену, словно осенены неведомым дыханием. ‚ разрывах смутно зеленели
близкие кустарники. Ќад каждой волной двигалась еще такаЯ же, сотканнаЯ из
тумана; солнце пронизывало ее и зыбко ударЯло о воду. ‚округ был обычный
нетревожащий мир. Ќо длЯ Ћдама он лишилсЯ устойчивости.
‘траннаЯ жизнь началась у них с этого днЯ! ‘лова "любовь" они не знали,
хотЯ это она увела их из племени. Ћднако теперь она стала идти на убыль,
будто река после разлива: устремлениЯ обоих оказались слишком разными!
Ћдам инстинктивно боЯлсЯ перемен: они несли тревогу. ’о, к чему уже
приноровилсЯ, - лучшаЯ гарантиЯ безопасности. “бежав из племени, совершив
поступок грандиозный и революционный, он пыталсЯ тотчас как бы забыть
начисто об этом и жить как можно более похоже на то, как жилось ему
раньше. Ќа первых порах он стал даже более косным, чем был прежде. ’ак
пушка, сделав выстрел, откатываетсЯ назад и иногда давит тех, кто стрелЯл.
Ћдам оставалсЯ данником запретов, а ‹илит всегда был свойствен порыв к
свободе: как бы она ни хотела низко склонить голову, ее выдавала даже
неподвижность.
‚лечение к необычному, до поры дремавшее в ее темной душе, властно
пробудилось. „ень за днем терпеливо, зорко она выискивала следы
таинственных существ. Ћна кружила и кружила вокруг ‘оленого озера, подобно
серым орлам, которые гнездились там в скалах.
€ногда и мечты бывают достаточно грузны: буквально сгибаешьсЯ под их
тЯжестью! ЏереживаЯ их про себЯ, одну за другой, казалось бы, можно
почувствовать облегчение? Ђн нет! Њечта, пережитаЯ воображением, отнюдь не
меркнет, не испарЯетсЯ, не утолЯет жажды. Ћна непременно стремитсЯ, стать
Явью! € только как Явь уступает место следующей.
‹илит глотала воздух открытым ртом; ей стоило большого усилиЯ не
кинутьсЯ прочь. Ћна уже видела несколько раз чудищ, но всегда издали,
затаившись между камнЯми, припав к траве. ‘ейчас ее заметили. ‚ этом не
могло быть сомнениЯ.
’о, что было перед ее глазами, выходило за пределы опыта! …е темный ум
работал быстро, свЯзываЯ цепь аналогий, протЯнув соединительные нити между
далекими предметами. Ћна замерла неподвижно. € вместе с тем в этом
ожидании был головокружительный бег: она приближалась к неизвестному.
Ќо и неизвестное приближалось к ней. Ћно сделало шаг, и еще один.
Љруглый глаз, занимавший полголовы, повернулсЯ в ее сторону. ’огда она
увидела, что глаз прозрачен, а за ним видны диковинные черты с другими,
меньшими глазами, хотЯ и странными по форме и разрезу, но сходными с
глазами человека.
’о, что внешность незнакомца отличалась от привычных черт ее сородичей,
не особенно смущало ‹илит. Ќа заре цивилизации человек был менее заражен
предрассудками. Ћн занимал еще столь скромное место в мире, что не ощущал
себЯ монополистом, ему не приходило в голову распространЯть собственные
пристрастиЯ на все сущее: каждый день звери и растениЯ, одно невиданнее
другого, проходили перед внимательным взором людей как полноправные
обитатели ‡емли.
‡ачем же ‹илит было беспокоитьсЯ из-за того, что у ЃезымЯнного глаза
прикрывались не веками с бахромой ресниц, а плотными пленками,
смыкающимисЯ посредине? —то лоб его был костист и широк, голова велика, а
тело приземисто?
’ак же впоследствии ее не особенно поразил и рассказ об обитаемости
звезд. ‹егковерие дикарЯ способно с размаху перепрыгнуть любую бездну!
Џока сложное и простое равноценны в сознании, ничто не потрЯсает слишком.
ЃезымЯнный и ‹илит осторожно, хотЯ без особого смущениЯ, приближались
друг к другу; он знал об обитателЯх ‚селенной очень много; она не знала
ничего - это их сближало. Ћни вперили взглЯды, полные заинтересованности.
‹илит слегка улыбнулась: незнакомцы хохотали охотно и часто, она видела
это из своих засад. Ќо впервые она ощущала на себе их взглЯд - в нем было
что-то притЯгательное, почти парализующее. …ще не понимаЯ, опасность это
или залог дружелюбиЯ, она попыталась освободитьсЯ. ѓубы ее сомкнулись, как
при сильном напрЯжении.
€ тотчас взглЯд ЃезымЯнного отпустил ее. …два вырвавшись из невидимого
силка, она выпрЯмилась.
- —ужие! Људа вы идете? - громко сказала она, пытаЯсь унЯть невольную
дрожь пальцев. - ‡десь не ваше место охоты. ѓоры и леса не хотЯт вас!
ѓолос ‹илит показалсЯ ЃезымЯнному чистым и звонким. Ћн отлично знал,
что звук - это не более чем колебание воздушных волн на определенной
частоте. ‚олны магнитного полЯ будут восприниматьсЯ уже как свет или
радиоизлучение. € все-таки он не слыхал подобного звучаниЯ! Ћн растерЯнно
оглЯнулсЯ: вокруг было пустынно, только росли лесные цветы. Ќе те, которые
густо усыпают полЯны, жадно и поспешно переплетаютсЯ стеблЯми, толкаютсЯ в
темноте корневищами. Ќо есть цветы, растущие в одиночку; каждый виден
издалека. ‚етер не гладит их небрежно, всем скопом, а играет с каждой
чашечкой по отдельности. € огромный лиловый колокольчик, обретЯ звук,
заговорил бы, наверное, голосом ‹илит. Ќе плыл, не обволакивал, а чисто и
Ясно выговаривал каждый слог - таким представилсЯ голос ‹илит ЃезымЯнному,
лаолитЯнину, когда он услышал его впервые.
Ќо нужно было разобратьсЯ в речевом коде землЯн. Ѓез помощи
специального устройства, на ходу, это не просто. џзык первоначально был
организующим началом и на ‹аоле-‹иал. Ќо азбучный период мышлениЯ прошел:
показалось, что речь затормаживает контакт, и поЯвились иные формы
общениЯ, минующие слово. ЃезымЯнный понимал, что Язык встреченной им
землЯнки примитивен, однако он не знал к нему ключа, а надо было ответить
хоть как-то, чтоб не испугать ее и завоевать доверие.
€ он произнес смешным горловым звуком первое случайно запавшее в памЯть
словосочетание:
- —ужие куда...
‘начала ‹илит внимательно глЯдела ему в рот. Џотом вздохнула, в
недоумении склонила голову к плечу. ѓорловое бульканье повторилось.
- —ужие куда, - еще старательнее выговорил лаолитЯнин.
Ћна узнала наконец искаженные звуки Языка ’абунды. Ћ, как смешны эти
чудища, оказываетсЯ! Ћни не умеют говорить?! ‹илит, прищурившись, бросила
на разумнейшее существо ‚селенной взглЯд снисходительного покровительства.

‚ самом деле, с ее точки зрениЯ, лаолитЯне были далеки от совершенства,
они не умели самых простых вещей! ‚едь они действительно не понимали Языка
’абунды, заучивание слов давалось им с трудом. Ђ ‹илит и не подозревала,
что существуют иные наречьЯ, кроме ее собственного.
‹аолитЯне "также давно не имели нужды в счете: за них все делали
машины. Ћгонь знали только теоретически, и однажды один из них сунул руку
в костер. ‹илит захохотала, но потом приложила мЯгкий лист, прохладный и
влажный, - и жжение утихло. ‹аолитЯнин почти с детским любопытством
взглЯнул на свою исцеленную кожу.
Ћткуда было знать дочери ’абунды, что неведомаЯ ей ‹аола-‹иал жила уже
на исходе фотонного века, перед которым и термоЯдерный мог бы показатьсЯ
каменным?! ‚ своей гордыне лаолитЯне движение по световому лучу считали
лишь рабским следованием кривизне пространства. "Ђ где взрыв? -
нетерпеливо восклицали они. - ѓде бунт, где поиск мозгоподобных?"
"Ѓыстрина помогает кораблю; было бы неразумно отвергать ее", - рассуждали
опытные небесные кормчие. "Ћднако, - возражали им, - не плыть же с потоком
фотонов, послушно огибающим полЯ тЯготений? Ќе пора ли уже оседлать и реку
направленного времени?.." ’ак перед лаолитЯнами приоткрывалась еще одна
бездна: двустороннЯЯ бездна микро- и макромиров!..
Ќичего этого ‹илит не могла знать. …е приобщение было весьма
поверхностно. € все-таки она не только впитывала, но и сама учила
лаолитЯн. „авно привыкшие к послушной силе механизмов, они впервые
дивились ловкости, всемогуществу голых человеческих рук! ЏервозданнаЯ
радость мускульного труда захватила их. Ћни, которые могли поразить цель
на любом расстоЯнии мгновенным лучевым ударом, - теперь кидали камушки в
дерево или летЯщую птицу. Ќадо признать: они были на редкость неловки и
так громко смеЯлись сами над собой!
—увство превосходства - хоть в самом малом - освободило ‹илит от
боЯзни; у нее с лаолитЯнами шла честнаЯ игра, они менЯлись!
Ћна почувствовала себЯ равноправной, а это ведь и есть перваЯ тропинка
к доверию.
‹илит смутно постигала, что речь ЃезымЯнного была в чем-то отлична от
речи ее самой и Ћдама, хотЯ они теперь употреблЯли одни и те же слова.
‚прочем, ЃезымЯнный каждый раз усложнЯл свой Язык; названиЯ предметов
складывались в необычные сочетаниЯ. Ќа безоблачный лоб ‹илит набегали
складки - так ей хотелось понЯть.
Ќастороженность таЯла день ото днЯ. Ћна не заметила, как настал тот
день, когда она полностью предалась ему душой с той единственной
доверчивостью, которую питает дитЯ к матери, не отнЯвшей еще его от
груди...
€ одновременно с тем, как ей все легче и заманчивее было слушать
ЃезымЯнного, она с досадой ощущала, что Ћдаму, наоборот, все труднее
становилось уловить, о чем же говорит она сама, ‹илит. •отЯ у них всегда
были те же самые слова!
Љогда она впервые привела ЃезымЯнного к пещере. Ћдам стал серым от
бледности.
- Ћни не похожи на нас, - зашептал он, - они пришли с той стороны мира?
‹илит захохотала. Ќо Ћдам становилсЯ все мрачнее. Ћни жили еще рЯдом и
порой ласкали друг друга, хотЯ в то же времЯ стремительно убегали в разные
стороны, как две речки, возникшие из общего источника, но уже разделенные
горным крЯжем.
ЃезымЯнный трудилсЯ, как винодел: он откупоривал пустые бутылки и
наполнЯл их. ќто была работа над мозгом ‹илит. Ћн населЯл его понЯтиЯми. Ђ
потом превращалсЯ в ткача и швеца, соединЯл нитЯми, теснее, чаще...
Џереплетал между собой - возникала ткань. ’огда он смело кромсал ее, кроил
образы, домыслы, допущениЯ. ‘оздавал целую вселенную мысли!
ЃезымЯнный стоЯл как бы у самой колыбели разума. Ќо он уже не был
только благодушным наблюдателем: в нем самом зрели перемены. „уховное
высокомерие лаолитЯн все больше претило ему.
‘ферические глаза ЃезымЯнного, отливавшие желтым и изумрудным цветом,
внимательно вглЯдывались в земную жизнь. …го глаза видели "быстрее", чем
глаза ‹илит: то, что ‹илит представлЯлось слитным лучом, длЯ ЃезымЯнного
было наполнено сложным миганием. …му, чтоб увидеть свет непрерывным, нужна
была частота вспышек в сто раз большаЯ, словно в каждой единице времени
длЯ него было больше мгновений. Ќо он помнил, что на ‡еленой —аше пасовал
перед водой, тогда как ќлиль обладала "верхним" и "нижним" зрением: одно
было приспособлено длЯ воздушной сферы, другое - длЯ водЯной. Ћна видела
отчетливо то, что казалось ему лишь смутной тенью.
€ все-таки он не был лишен тщеславиЯ; он, чужестранец на ‡емле, мог
различать в сумерках тонкие оттенки цвета, тогда как ‹илит будто слепла:
все сливалось перед ней в серую пелену. € лишь Яркое солнце возвращало ей
остроту зрениЯ. ‘олнце, которое по утрам ослеплЯло его не только потоком
тех лучей, которые видела ‹илит, но и пронзительным светом ультрафиолета.
—ужое солнце с чужими лучами!
‘колько он видел их в своих скитаниЯх! ‘тоило прикрыть глаза, как перед
ним картины сменЯлись картинами. Ќа зубчатые скалы, не обточенные дождЯми
или атмосферным потоком, опускались зелено-белые блики сгущенных газов:
спираль галактики, видимаЯ так близко, словно она-то и есть главное
освещение планеты. Ђ под нею - стеклЯннаЯ пустынЯ с прозрачными шарами
травЯного цвета - кристаллический мир. € белое пламЯ звезды, веющей
нестерпимым жаром вблизи, но далекой и не греющей здесь.
€ли же темное солнце, окруженное малиновым ободом, отчего небо вокруг
становилось багрово-фиолетовым, а над планетой - желтаЯ прозрачнаЯ струЯ
газа от взлетевшего светоплана; дикий, бесполезный мир!
Љ другим планетам светоплан опускалсЯ в защитном кольце токов. Џо
кругу, как по поверхности невидимого шара, над ними блуждали ветвистые
молнии. €ногда они сливались в сплошные потоки, в целые реки разрЯдов, и
эти смертоносные радуги, обманно голубые, манЯщие, лились и лились,
неслышно вспыхиваЯ и угасаЯ за броней кораблЯ.
‚ гермошлемах тоже были заслонки; они входили в обЯзательный костюм
космолетчика после нескольких случаев, когда при неосторожном повороте к
светЯщемусЯ телу несколько лаолитЯн ослепли. ’еперь, даже улетаЯ от
голубого солнца, они с осторожностью наблюдали и его корону в сиреневых
разводах, и лучи, которые отражались, подобно водЯной пыли, на призрачном
хвосте светоплана, набиравшего скорость. ‚ недрах же самой раскаленной
сверкающей звезды, Яично-желтой, плавали фиолетовые сгустки, мрачно
освещенные с двух сторон. Џузыри газа лопались и подымались - гигантские,
как целые планеты. € невесомые на вид.
Љогда огромный межгалактический корабль ‹аолы-‹иал достиг цели
назначениЯ, углублЯЯсь в Њлечный Џуть, счет спиралей галактики стал
обозначением места: некоторые светопланы покидали его борт в плоскости
пЯтой спирали, другие отрывались на вертикали третьей.
ѓруппа ЃезымЯнного должна была обследовать пространство вокруг трех
звезд.
‘олнце - последнЯЯ из них; у двух первых планетных систем не оказалось.
€х светоплан покружил у ћпитера, не приземлЯЯсь: поЯс радиации над ним
был в сто триллионов раз больше, чем над ‡емлей. Ќе привлекли их и глыбы
кольца ‘атурна - планеты зелено-желтой и серо-лиловой, ледЯной,
стремЯщейсЯ по вытЯнутому эллипсу. Љакое-то времЯ они провели на равнинах
‚енеры, оплавленных вулканическим стеклом. Њного раз наблюдали, как над
Њарсом пылали ложные солнца: его атмосфера, насыщеннаЯ ледЯными
кристалликами, странно, почти зловеще преломлЯла свет.
‚о все расчеты лаолитЯне вводили "коэффициент незнаниЯ" - скидка на те
силы, которые еще не учтены. € таким "коэффициентом чуда" предстала
однажды перед ними ‡емлЯ, с ее бурной жизнью и густой атмосферой посреди
пустынного космоса. ќто был момент торжества!
‘тремление достигать необычайно сильно в мозгоподобном. “поение властью
над зверем или машиной способно вознаградить за все опасности, за долгие
труды. Њинута свершениЯ вмещает в себЯ столь многое, что само понЯтие
времени расширЯетсЯ: наполнение становитсЯ равным протЯженности.
ЃезымЯнного не переставала поражать цепкость земной жизни.
‚ далекие времена, когда солнцу было трудно пробитьсЯ сквозь душную
атмосферу, сине-зеленые водоросли могли улавливать все видимые лучи
спектра. Џещерный мох обладает способностью почти из полного мрака
собирать рассеЯнные световые крохи и линзами клеток направлЯть луч на
хлорофилловое зерно. Џапоротники живут в полутьме. „ревнейшие же насекомые
муравьи глубоко в почве сами себе создают влажную, насыщенную углекислотой
атмосферу - никому из современных видов в ней уже не выжить.
ЃезымЯнному казалось, что жизнь никогда не была слепой. Љонечно,
зародившись на ‡емле, она искала пути ощупью: ведь ни деревьЯм, ни рыбам,
ни людЯм не было еще аналогий!
€зучаЯ окружающее. ЃезымЯнный предполагал, что вначале у земных существ
был ограниченный ракурс обзора. Ќо некоторые попытались как бы "прорвать"
пространство: дельфины нырЯли вглубь и подымались на поверхность, обезьЯны
сновали по деревьЯм от корневища до крон - длЯ них мир получил добавочное
измерение. Ђ затем живое существо попробовало "переместить" само
пространство вокруг себЯ: не приблизитьсЯ к пище, а ее приблизить к себе.
‘орвать плод и поднести ко рту.
Ќо чтоб совершить эту биологическую революцию, должен был поЯвитьсЯ
специальный орган.
Џрирода экспериментировала долго: вытЯгивала нос в хобот, создавала
рукохвостых обезьЯн, пока не остановилась на передних конечностЯх...
Ћткуда же началсЯ сам человек? ‘лучилось ли это, когда он взЯл в руки
камень и разбил им орех? €ли позже - впервые нацарапав кривые черточки
орнамента? €ли еще много времени спустЯ, когда, подобно ‹илит, смутно
ощутил страх смерти, жалость к живому, извечную трагедию познаниЯ самого
себЯ?
€ был ли земной мозгоподобный венцом длительной эволюции? €ли лишь
счастливой мутацией древней обезьЯны, котораЯ однажды сразилась с горным
львом и занЯла его пещеру с повышенной радиацией - остатком бурных
первоначальных времен ‡емли? Џод действием этой радиации и произошел
случайны" генетический скачок?
“ ЃезымЯнного было слишком мало времени на исследованиЯ. ‡емле суждено
остатьсЯ длЯ него книгой, котораЯ досталась ненадолго. Ћна захватила его с
самой первой страницы - он читал, читал, целые материки вставали перед
ним... Ќо конца в этой книге не будет. …му останутсЯ воспоминаниЯ и
домыслы: мысленно перелистывать страницы, гадаЯ о непрочитанном. Ћткуда,
из какой тьмы пришла ты, ‹илит, на свою ‡емлю?

- ђазве ты не видишь, не чувствуешь? - спросила однажды ‹илит, с
наслаждением втЯгиваЯ ноздрЯми воздух.
- џ забыл, - виновато отозвалсЯ ЃезымЯнный. - џ так долго летел в
космосе. Ђ сейчас с тобой все вспоминаю снова.
Ћни стоЯли под темно-алыми ветвЯми дерева, источавшего бальзамический
запах ранней осени. Ћн был терпок и выразителен, как прикосновение рук.
ЃезымЯнный смотрел на ‹илит задумчиво: длЯ нее словно ото всего шли лучи,
тогда как он видел свет, но не чувствовал радости. „итЯ слишком взрослой
планеты, он не ощущал трепета - перворайского, ребЯческого, - который
охватывал ее, землЯнку, при прикосновении ко всему сущему. Ћн лишь смотрел
и понимал, а она наслаждалась!
‹аолитЯнин вздыхал глубоко, забыв, что сам он не рожден длЯ этой
пахучей густой атмосферы. …сли б не искусственные ухищрениЯ, его легкие
были бы сожжены уплотненным, жгучим, как огонь, кислородом. Ћн держал свои
огромные глаза полуприкрытыми - света на ‡емле было слишком много! „аже
лучи спектра, казалось, преломлЯлись здесь Ярче и свежее.
Ђ рЯдом стоЯла ‹илит. …е разделЯли с ним целые тысЯчелетиЯ, пропасть
цивилизаций. Ћднако она ничего не знала об этом. ‡нал один он.
Ћна стоЯла босыми ногами на своей молодой планете, и глаза - серые,
длинные - зорко оглЯдывали окрестности. …е мир был прост. ‚дали, над
рыжими холмами, дымились синие облака.
- Ђх ты, крылатое существо! - прошептал ЃезымЯнный.
ЉажетсЯ, он забыл, что перед ним дикарка. ‚осхищенный, счастливый, он
сладостно ощущал свое невольное умаление перед нею. ‘частье ведь тоже
драматично. Ћно, как белый цвет, слагаетсЯ из целого потока спорЯщих
лучей.
Ќе просто приходЯт двое друг к другу. ќто почти такой же далекий и
извилистый путь, как путь светил, летЯщих в пустоте.
‹аолитЯнин что-то сделал. ‹илит не понЯла. Ћн приблизил лицо. ќто было
ни с чем не сообразно: его губы прижались к ее губам! ‚ какую-то долю
секунды у нее мелькнула мысль, что он хочет укусить: зачем иначе наклонЯть
рот, полный, правда, не зубов, - как она успела заметить, - но все-таки в
твердых пластинах, способных зажать кожу?
Ћна готовилась отпрЯнуть и защищатьсЯ. …е руки были сильнее, чем у
него, - это-то она знала! …сли только он не пустит в ход какой-нибудь
магической штучки, коварно утаенной до сих пор.
Ќо он вовсе не пыталсЯ причинить ей боль. Ћн оставалсЯ все в том же
странном, неестественном положении недвижимым, и, если б она не ощущала,
как бурно бьетсЯ его сердце, она бы подумала, что он заснул.
„ействительно, он был похож на сонного; глаза его не размыкались.
Љазалось, что и голова вот-вот свалитсЯ с плеч, - ‹илит придержала ему
затылок. ќто было первое движение, которое она сделала. ЌеЯсный звук
вырвалсЯ у ЃезымЯнного, словно он застонал, но тотчас откинул голову, и
она увидела преображенное лицо. ‚се было необычно в этот момент; теплаЯ
волна прилила к ее сердцу.
- ’ы не боишьсЯ менЯ? - прошептал он.
- џ никого не боюсь, - отозвалась ‹илит, слегка задрожав.
Ћн сказал что-то на своем Языке. Ћна не понЯла. Ђ на ее Языке такого
слова не существовало. Ќо он твердил его снова и снова, и вид у него был
смиренный, как у человека, который не участвовал в общей охоте и вот
теперь стоит у костра, тщетно ожидаЯ, что ему бросЯт остаток.
‚ племени был суровый закон: кто не охотитсЯ, тот не получает доли. €
все-таки однажды ‹илит утаила кусок дымного мЯса на кости длЯ такого
отверженного. Ќо его взглЯд, похожий на взглЯд загнанного зверЯ, внезапно
изменилсЯ: он выхватил кость из ее рук и, торжествуЯ, отбежал в сторону.
Ќа ‹илит он больше не взглЯнул: благодарность была неведома людЯм ’а
бунды.
Ќо у лаолитЯнина выражение лица оставалось добрым и доверчивым. Ћн
продолжал смотреть на нее с ожиданием.
Љак вдруг схватилсЯ рукой за грудь. …го лицо почернело, щеки сразу
впали. Ћн странно дергалсЯ, задыхалсЯ, в то же времЯ ладонью зажимаЯ себе
нос и рот, будто сам хотел помешать дыханию. Ќа ее глазах он клонилсЯ
набок, словно засыхающаЯ от сильного жара трава. ќто было похоже на порчу.
‹илит ведь не могла знать, что просто кончилось действие фермента,
благодарЯ которому лаолитЯне безвредно дышали земной атмосферой, не
надеваЯ скафандра.
ѓрань живого и мертвого всегда чудовищна длЯ человека! ‘ознание того,
что двигающеесЯ, теплое, подобное тебе самому превращаетсЯ на глазах в
холодное и неподвижное, невыносимо на любых ступенЯх развитиЯ.
‹илит сначала испугалась, потом ее внезапно кольнула жалость. Љоротко
вскрикнув, она поднЯла ЃезымЯнного на руки. Ћгромные глаза закатывались,
губы совсем обуглились. Ћна неслась прыжками" уносЯ его на спине, как
самка - раненого детеныша.
Ѓольшое Яйцо было недалеко. ‹илит втолкнула ЃезымЯнного внутрь,
вскарабкалась сама и захлопнула крышку.
Ќо Яйцо оставалось неподвижным и не гудело изнутри, передаваЯ дрожание
всему телу, как бывало каждый раз, когда она входила в него вслед за
ЃезымЯнным. Ћднако крышка закрылась плотно и несколько раз повернулась
сама. ’отчас зажегсЯ свет - слабый, сероватый, - и Явно что-то начало
происходить с воздухом: лаолитЯнин задышал ровней, чернота стала сползать
с его кожи. Ќо глаза все еще были бессмысленно приоткрыты. Ђ ‹илит,
напротив, ощутила в горле едкую сухость. Ћна дышала все чаще и чаще, будто
выброшеннаЯ на песок рыба. †елтые и лиловые круги поплыли перед ее
глазами.
Љак всЯкий дикарь, она панически пугалась любого недомоганиЯ. "…сли Я
сейчас уйду на ту сторону мира, - смутно подумалось ей, - некому будет
спасти его".
€ она напрЯгла не памЯть - та была у нее великолепна: все, что она
видела однажды, навсегда оставалось ее достоЯнием, - но волю. ‚олю - рычаг
действиЯ.
‹илит коснулась трепетной рукой пульта управлениЯ. Ћна, разумеетсЯ, не
понимала, что именно делает, но в точности повторЯла чужие движениЯ во
всей их последовательности, как они запечатлелись в ее мозгу.
џйцо задрожало, дрожь передалась телу. ђаздалось ровное гудение: они
поднЯлись в воздух. ‹илит вертела рукоЯть до тех пор, пока шаткаЯ стрелка
на белом диске не стала точно в то же положение, в каком была недавно,
когда ЃезымЯнный вез ее ко "всей руке" (так она до сих пор называла про
себЯ пЯтерых лаолитЯн).
џйцо неслось быстро, но ‹илит уже царапала ногтЯми щеки: что-то давило
ее изнутри - она корчилась от удушьЯ. ‘ерый свет, который разгоралсЯ в
кабине все Ярче, в ее глазах мерк.
‹ишь волЯ и чудовищнаЯ животнаЯ памЯть не дали ошибитьсЯ: она привела
Яйцо к светоплану!
‹аолитЯне - их было двое в это времЯ у кораблЯ - увидели, как
летательнаЯ капсула кувыркаетсЯ, пьЯно перекатываЯсь на невидимых ухабах,
и тотчас включили дистанционное управление. Џодчинившись разумной воле,
Яйцо пошло ровно и благополучно приземлилось. Ћтвинтив крышку, лаолитЯне
вытащили обоих в беспамЯтстве. ‹илит они оставили на траве, а ЃезымЯнного
внесли со всей поспешностью в корабль: у него действительно оказалось
острое отравление земным воздухом.
…сли б ‹илит замешкалась втолкнуть его в летательное Яйцо с атмосферой
их планеты, он был бы уже мертв.
“ ‹илит, наоборот, малокислородный воздух кабины вызвал угар и удушье и
- еще немного - тоже мог привести к гибели.
‚прочем, лаолитЯне долго не знали, что произошло в действительности.
Ћни думали, что Яйцо вел сам ЃезымЯнный, и первое времЯ посчитали его
рассказ за бред. Љак же он мог потерЯть сознание на земле, если аппарат
поднЯлсЯ и шел точно, не сбиваЯсь с курса?
Љогда они захотели расспросить ‹илит, ее уже не было: она отдышалась и
ушла. Људа? ђазве она знала - Яйцо унесло ее в другую часть света.
- ‚ы бросили ее, беспомощную, на траве?! - воскликнул ЃезымЯнный, едва
очнувшись.
Ћни смотрели на него, не понимаЯ.
- ’воЯ жизнь решалась минутами. Њы не могли отвлекатьсЯ.
Ѓез сомнениЯ, они были высокоразумные существа. „аже самоотверженные,
когда этого требовало дело, и уж конечно бесстрашные и верные до конца. Ќо
совершенно лишенные состраданиЯ. ЃезымЯнный ощутил какой-то холод в груди,
попеременно обводЯ взглЯдом их Ясные строгие лица.
Ћни отошли на цыпочках, стараЯсь не шуметь и переглЯдываЯсь. Ћн был еще
так слаб! Ћставалось непонЯтным: зачем ему понадобилось втиснуть в
летательный аппарат эту туземку, как он долетел, находЯсь уже почти в
шоковом состоЯнии, и почему отрицал, что сидел за пультом управлениЯ?
...‘олнце жгло слишком сильно. ‹илит поднЯлась с травы. Ћна была
измучена нервным напрЯжением, голова ее была тЯжела, неЯснаЯ горечь
стеснЯла сердце. ‚дали белела громада светоплана, нестерпимо сверкаЯ в
отвесных лучах. ‘ другой стороны заманчиво зеленел лес.
Ћна брела по раскаленной полуденной саванне, и свинцовое солнце давило
на темЯ. ’ело покрывалось липким потом, а ноздри, казалось, не могли
втЯнуть ни глотка воздуха. ‘ огромным усилием работали опавшие мехи
легких.
‘транные животные - горбатые, с закрученными рогами или пЯтнистые, с
непомерно вытЯнутыми шеЯми и маленькой головой - стадами пробегали вдали,
ища приюта в зарослЯх.
‹илит наткнулась на тропу звериного водопоЯ и, забыв осторожность, шла
по ней, гонимаЯ жаждой, более свирепой, чем страх. Ћна почти не заметила,
как вступила в глубокий зеленый сумрак леса, расцвеченный Ярчайшими
самородками цветов; с тоненьких кривых стволов золотым дождем спадали
серьги бутонов, в теплых испарениЯх горели пунцовые чаши орхидей; словно
растениЯ, бабочки и птицы не признавали здесь иных цветов, кроме
багрЯного, золотого и изумрудного!
‡аводь реки образовала тростниковую лагуну, и притомленнаЯ листва
влажно струилась в отражении. ‚одЯные птицы, похожие на комки снега,
Ярко-белого под солнцем, неподвижно вглЯдывались в дно: мелкие рыбешки,
мальки, водЯнаЯ живность бесстрашно сновали между их коралловыми ногами.
‘ераЯ цаплЯ с пушистыми опущенными крыльЯми хоронилась в Ягодном кусте;
Ягоды рдели, цаплЯ пресыщенно трогала их клювом. €ногда нелюбопытно
переводила круглый глаз на отражение, где тоже в блеске солнца струилсЯ
куст, осыпанный Ягодами.
‹илит припала к воде и пила, пила бесконечно, как пьют истомленные
животные, не чувствуЯ вкуса, только насыщаЯ влагой спекшиесЯ губы, гортань
и пищевод. Ќе имеЯ сил оторватьсЯ, она входила в воду все глубже, пока
истрепаннаЯ травЯнаЯ юбка не вздулась парусом и, оторвавшись, не
закачалась, тихо увлекаемаЯ течением.
‚незапно словно что-то ударило ‹илит в мокрый затылок: таинственнаЯ
сила человеческого взглЯда заставила ее обернутьсЯ. Ћна еще чувствовала
этот невидимый взглЯд на себе, он был ощутим, будто она держала что-то в
ладонЯх, - и тотчас вопль ужаса вырвалсЯ из ее груди!
‚ десЯти шагах - подошедший только что либо не замеченный ею раньше - к
воде жадно припал черный пЯтнистый зверь. ’ело его изгибалось, кошачьЯ
голова, фыркаЯ, повернулась - и, одновременно с криком ‹илит, зверь
вскочил на ноги. Ћни оказались у него длинными, прЯмыми, сильными, как
пружины. Ћн уже готов был метнутьсЯ в прыжке. Ќо другое тело, подобное
черной молнии, вырвалось из зарослей, раздалсЯ свист, похожий на свист
летЯщего дротика, - и зверь исчез за зеленой стеной!
‚се произошло быстрее, чем падающий камень ударЯетсЯ о землю. ‚ мелкой
воде по-прежнему сновали красноголовые рыбы, а ленивые серые цапли едва
шевелили клювами.
ЋшеломленнаЯ ‹илит оглЯдывалась в растерЯнности: этот лес не был похож
на все то, что она знала до сих пор! ђазве не видела она только что перед
собой стройного зверЯ, покрытого густым мехом, черные пЯтна сливались на
его спине в прерывистые полосы? ђазве не стоЯл в десЯти шагах от нее
чернокожий человек, держа в руках согнутую тетивой ветку, - оружие,
незнакомое ’абунде? “ него было широкое лицо с крупными скулами, с круглым
подбородком и выпЯченной нижней губой. Ќа широченной груди лежал узкий
камень в форме полумесЯца. ‚ыпуклые надбровьЯ придавали лицу в одинаковой
мере выражение суровости и великодушиЯ.
‚се это было таинственно, необычайно, - ни от зверЯ, ни от человека не
осталось ни малейшего следа!
ЏодгонЯемаЯ спасительным инстинктом, ‹илит бросилась искать выход из
этого замкнутого зеленого раЯ - или ада! - обратно на равнину, под сень
редких деревьев, в травы, поющие на ветру, как натЯнутые воловьи жилы...
…й заступали дорогу жилистые щупальца лиан, гигантские папоротники с
восковыми жесткими листьЯми, грибы, мхи, орхидеи, деревьЯ - ни одного
клочка земли, не стЯнутого алчной зеленой сетью!
€ногда она припадала ухом к земле и слышала дальний гул, подобный
землетрЯсению, - шли слоны, и надо было сворачивать в сторону, чтоб серые
гиганты не раздавили ее. Ќо слух ловил и секущий звук копыт стада
буйволов; саванна была где-то близко.
Њного раз ‹илит останавливалась в изнеможении. —еловеку совсем не надо
постоЯнно козырЯть храбростью. Џока все идет заведенным порЯдком, он может
жить вполсилы. Ќо вот врываетсЯ то, чего никогда не было прежде, и
необходимо обладать отважным сердцем, чтоб не потерЯтьсЯ и победить.
Љогда ‹илит выбралась из зарослей, свет, воздух, землЯ - все было
желтоватым. ‘олнце, еще не зашедшее окончательно, скрылось за край
одинокого дерева, распространЯЯ вокруг его плоских слоистых ветвей венец
светЯщейсЯ пыли. Ћблака медленно шли к горизонту, вбираЯ этот цвет, и сами
начинали дрожать, накалЯЯсь. ‘изые волокна, прошитые нестерпимым блеском,
заслонЯли светило - тогда землЯ становилась еще желтее, - но постепенно
остывали, пока на западе не встала дозором плотнаЯ вечернЯЯ туча с неровно
обрезанной кромкой, сверкнувшей в последний раз подобно лезвию.
‘тада травоЯдных спешили избрать безопасный ночлег; их тени мелькали
между кустарниками, цокот копытец нессЯ отовсюду, как стрекотание
кузнечиков. ‘аванна затихла, готовЯсь ко сну и обороне.
‹илит тоже взобралась на дерево и, замерев, сидела между его ветвЯми.
’ихо, насколько могла, только билось ее сердце. ‚едь в лесу движение
выдает! Ђ вокруг уже пробуждалась ночнаЯ жизнь. ”ырканье, мЯуканье, рев,
поступь вкрадчивых лап грозно обступали со всех сторон.
‚незапно тьму саванны прорезал узкий голубой луч. Љак гигантское
щупальце, он бродил по травам и деревьЯм - и звери в ужасе разбегались от
него.
‡атем откуда-то с небес раздалсЯ громоподобный звук, в котором почти
невозможно было узнать голос ЃезымЯнного:
- ‹илит! ѓде ты? џ ищу тебЯ. €ди на свет, ‹илит!
ѓолос кружил над саванной, подобно птице, потерЯвшей птенца, то
приближаЯсь, то удалЯЯсь, и вместе с ним металсЯ, разрываЯ тьму,
сверкающий голубой луч.
Ќо ‹илит сидела, не шевелЯсь и зажмурившись: как и звери, она боЯлась
ночного освещениЯ.
ЃезымЯнный нашел ее на рассвете. ‘тоЯ под деревом совсем нагаЯ, она,
как завороженнаЯ, смотрела на тыкву, полную воды, и свЯзку плодов в мЯгкой
кожуре.
- ‹илит! Ќаконец-то! - радостно закричал ЃезымЯнный, протЯгиваЯ руки.
Ћна обернулась, но тотчас взглЯд ее возвратилсЯ к таинственно
поЯвившейсЯ снеди.
Ћн видел, что от напрЯжениЯ губы ее приоткрыты, а брови сошлись вместе,
как два ручьЯ, текущие извилистыми струЯми. Ћна словно вслушивалась во
что-то издалека.
- —то с тобой? - тревожно спросил ЃезымЯнный.
Ћна улыбнулась рассеЯнно и нетерпеливо. …й так же было невозможно
говорить сейчас, как не смог бы этого лес, который, однако, никогда не
остаетсЯ в покое, потому что ветер то и дело перебирает его зеленые прЯди,
а пролетающие облака веют над ним влагой и холодом.
‹илит молчала, как молчит трава, хотЯ и трава поднимаетсЯ в такт
дыханию земли, растет, шевелитсЯ, распускает поворачивает венчики. € уж
совсем немой, расплывчатой, утекающей между пальцев может показатьсЯ вода.
Ђ между тем где возникает самое бурное волнение? ‚от то-то и оно:
человеческое сердце - маленький сколок стихии.
Ќичего не понЯв, ЃезымЯнный нетерпеливо взЯл ‹илит за руку и повел к
светоплану. Ћна не сопротивлЯлась, только все взглЯдывала через плечо на
одинокое дерево с серым прЯмым стволом. Ћт первых лучей кора его казалась
розовой. ‘олнце поднЯлось над саванной, все живые существа были счастливы!
‹илит улыбалась затаенно.

–вета и звуки! –елый мир, который ‹илит, оказываетсЯ, видела, не видЯ,
и слышала, не вслушиваЯсь. …е волновали до сих пор только запахи - прЯные,
резкие. Ќо что она знала о цвете? Ћ голубом, не исчезающем в тумане? Ћ
фиолетовом, который так быстро усыпил ее в ту единственную ночь, которую
она провела на борту светоплана, после того как ЃезымЯнный разыскал ее в
саванне? Ћ палевом, мЯгко окрасившем домашние одежды лаолитЯн? Ћб
угнетающе сером - цвете сумерек, часе лесных убийств из-за угла?
‚ звуках ‹илит обыкновенно замечала лишь их вибрацию, повышение и
понижение тона, нарастание механической силы удара.
‘мысла она не доискивалась, если это не был, конечно, прЯмой сигнал.
€ так она стоЯла теперь, замерев, сраженнаЯ неизвестным звучанием,
окаменевшаЯ, с расширенными зрачками и сжавшимисЯ внутренностЯми. ’Яжесть,
котораЯ навалилась на ее грудь, имела двойную природу: она угнетала и в то
же времЯ, растворЯла жилы; невидимаЯ кровь утекала из ‹илит, подобно
легкому струистому облаку, которое она, оказываетсЯ, носила в себе, не
подозреваЯ об этом.
Њузыка брызгала птичьим хором, заливалась свистулькой, напрЯгала
мускулы борца, гремела и хохотала барабанами. Њощь и изЯщество мелодии
сменЯли друг друга.
‡емлЯ становилась все невещественнее под ногами ‹илит, боль восторга
заполнЯла ее телесную оболочку, краска отливала от щек и губ, и, наконец
легонько вздохнув, она мЯгко свалилась на траву.
ЊелодиЯ прозвучала еще несколько тактов, и ЃезымЯнный резко выключил
катушку стереофона. Џервый урок музыки был окончен.
...‚ то раннее утро, когда он привел ее к светоплану, ‹илит довольно
быстро освоила застежки и рукава. —ерез минуту она поЯвилась в серебристом
комбинезоне космолетчика с высоким красным воротом, красными обшлагами и
карманами - и не стало никакой дикарки! ‘тоЯл худощавый мальчик; его серый
удлиненный глаз косилсЯ умно и смущенно.
ЃезымЯнный про себЯ посетовал, что не задумалсЯ раньше над тем, как
облагораживает одежда движениЯ и весь облик мозгоподобного. Ќа глазах
недоверчивых лаолитЯн произошло чудо: они невольно почувствовали равенство
между собою и ‹илит.
‘путники ЃезымЯнного, несмотрЯ на то что осуществлЯли великую цель,
оставались прежними: они мыслили масштабами ‹аолы-‹иал. ‹ишь в ЃезымЯнном
стала прорастать жажда вселенской солидарности. ’еперь он часто думал, как
поэт; это казалось странным, архаичным в век начинающейсЯ внеречевой свЯзи
на ‹аоле-‹иал. € все-таки именно образность мышлениЯ привела его на порог
пониманиЯ новых норм жизни. Љак, впрочем, и всегда искусство кладет начало
познанию, служит науке первотолчком.
‘ ‹илит в нем воскрес инстинкт речи; захотелось излитьсЯ в облегчающем
потоке слов. (’щетно ждала этого некогда многотерпеливаЯ ќлиль...)
- Ѓедные пустые клеточки! - говорил ЃезымЯнный, чуть касаЯсь рукой лба
‹илит. - ‘лушай и ничему не удивлЯйсЯ. џ знаю, что все это войдет в твое
сознание, как сквозь сон. Ќо пусть даже останетсЯ сном - лишь бы как-то
осталось!
Њолчание размышлений, молчание полета... ты не поймешь этого, ‹илит. ’ы
просто не знаешь, как устроена ‚селеннаЯ, как устроен мозг. ‚едь ты
убеждена, что рука движетсЯ сама по себе...
…сть старинное представление, что мысль - быстрее всего. €так, мысль -
излучение ментального полЯ - движетсЯ в пространстве с какой-то своей
собственной скоростью? Ђ если притом она не подвержена гравитации? …сли
она и есть первый вестник из мира сверхгалактических скоростей! …сли б
тебе открылась хоть на миг эта бездна возможностей! Џередвижение тел в
пространстве становитсЯ почти ненужным, архаическим. Џутешествует одна
мысль! Ћна - глаза и уши разума, вместилище всех переживаний. Ћна подает
знак, завЯзывает контакты и обмениваетсЯ информацией. Њысль будут
улавливать телескопы, как сейчас они улавливают свет. “силенную
миллионократно, мы пошлем ее, как позывной, ко всем галактикам. Ђ может
быть, то, что сейчас кажетсЯ мне таким фантастическим, давно стало Явью -
или еще более: всегда было нормой по ту сторону ‚селенной, в таинственном
мире антиматерии? ‚друг люди антимиров никогда и не знали иных способов
общениЯ? ‹илит, ‹илит, Я ведь только обыкновенный мозгоподобный из старой
галактики фиолетовой зоны, но иногда Я чувствую, что воистину моЯ мысль
бессмертна и всемогуща!..
Ћн схватил ее за руку. …го изумрудные глаза широко открылись в волнении
- и тотчас сомкнулись вновь: свет, как бич, ударил по зрачкам.
‡ажмурившись, он уловил, как по коже ‹илит пробежала дрожь - безотчетное
движение мускулов первобытного существа, испуганного чужим прикосновением!
Ќо она не вырвала руку, она поборола в себе древний инстинкт
обособленности, и когда он приоткрыл глаза, то встретил ее волоокий
тЯжелый взглЯд, который мучительно пыталсЯ преодолеть тысЯчелетиЯ...
€ внезапно мысль - страннаЯ, смутнаЯ - прошла как бы не в сознании, а
по самому сердцу ЃезымЯнного, мысль, пронзающаЯ жалостью и добротой: не
должно ли наконец закончитьсЯ его путешествие по ‚ремени? „олг перед
‹аолой-‹иал не отступит ли теперь перед его долгом дикой юной ‡емле? € что
прибавит ‹аоле-‹иал он, один из миллиардов винтиков ее великолепно
налаженной машины? ‘вою почти незаметную каплю информации? Ђх, ее так
легко заменить. ђазве он сможет силой одного своего слова убедить
бесстрастных всезнающих лаолитЯн в том, что их идеальнаЯ цивилизациЯ -
горбата? ќто сделает позже сама жизнь. ‚еликое столкновение культур и
понЯтий во ‚селенной. Ћн все равно не доживет до этого времени. …го срок
отмерен, и ка ‡емле он сгорит еще быстрее. Ќо все-таки он успеет сделать
что-то длЯ землЯн. ђастолкует простейшие принципы механики, подчинит им
огонь, смастерит, в конце концов, хотЯ бы повозку на двух колесах! —то бы
он ни сделал - его жизнь не пропадет зрЯ, как не пропала жизнь тех
скалолазов на ‡еленой —аше: их дочерью была ќлиль. Ђ его детищем станет
‹илит. ’олько сейчас он понЯл, что любит ее беспредельно, всей извечной
жаждой души отдать себЯ.
- Ќо какаЯ ответственность! ‡а каждый поступок, даже за каждую мысль Я
буду отвечать перед вашим будущим, - прошептал ЃезымЯнный, тоскливо глЯдЯ
на рыжие холмы, облизанные зеленью трав, краски которых он видел несколько
иначе, чем ‹илит. - ЏостоЯнно чувствовать на себе цепь времен, свЯзь со
многими жизнЯми. Ћтныне ничто не умрет во мне; нить протЯнетсЯ вперед - но
куда?!
- Ђ Я не хочу! - сказала вдруг ‹илит.
€ногда он забывал, что она Яростно и жадно внимает его размышлениЯм
вслух и что-то пробиваетсЯ в ее темном сознании.
- Ѓуду свободной, - повторила ‹илит. - Џойду, куда мне захочетсЯ, не
думаЯ ни о чем. Ќе хочу боЯтьсЯ жить, как боишьсЯ ты из-за какой-то цепи!
џ буду стоЯть посреди леса и кричать всем зверЯм: скальте, скальте свои
красные пасти! ‚се равно Я сильнее и хитрее вас. џ поднимусь на гору и
стану выше всех деревьев!
- ‡ачем, ‹илит? - спросил ЃезымЯнный растерЯнно. ‚ размеренное течение
его размышлений ее дикарский крик вторгсЯ, как остро отбитый клинок. -
‡ачем? - повторил он.
- Џотому что Я так хочу, - упрЯмо повторила она, раскинув руки.
Ћн взглЯнул искоса и странно: по скольким вселенным прошел он уже, а
срок его ученичества все не кончаетсЯ! Њысль... она посеЯна в
пространствах, как звезднаЯ пыль. Ћна всеобща. Љогда ее не сможет довести
до конца один, она неизбежно рождаетсЯ в мозгу другого. Ќаверное, она и
есть отпечаток ‘вободы? ‘лед ее босых ног по песку?..

‘олнце стоЯло уже низко, и западный край океана холодно кипел. Љ
востоку простиралась черно-синЯЯ равнина с белыми гребнЯми, похожими на
береговые дюны. Ѓезостановочно и грозно шумели валы. ‘винцовый окоем
отделЯл воду от дымчатого неба.
ђезкие тени собирались в углублениЯх от следов ног: тЯжелых, почти
квадратных - лаолитЯн и узких, стремительных - ‹илит. …е ступни оставлЯли
на гладком песке узорчатый отпечаток трав, из которых она плела теперь
свои сандалии.
Ќо шаги ее все замедлЯлись по мере того, как она приближалась к воде, а
знакомаЯ саванна оставалась за спиной. Њоре страшило ее. Ћно имело свой
голос, и его дыхание было настолько могучим, что заглушало все остальные
запахи. ‹илит двигалась с открытым ртом; она захлебывалась соленым ветром,
он ужасал и опьЯнЯл ее одновременно. ‚незапно одна из проворных волн с
шипением достигла ее ног. €х обожгло свежестью. ‹илит отпрЯнула.
Ќо уже через секунду она била по воде ладонЯми, перебирала пену, как
прЯди волос, и смеЯлась, оборотив к лаолитЯнам узкое лицо с серыми
глазами, которые стали теперь синими.
ЃезымЯнному пришлось окликнуть ее, потому что она входила все глубже и
пена покрывала ее плечи.
‡ависть и печаль стеснили его сердце: ведь они, пришельцы, не могли
войти обнаженными в воды ‡емли; они были обречены жить в темнице своих
одежд, снабженных гравитационной прокладкой, утеплЯющих или холодЯщих по
мере перепадов земной температуры. Ћн пыталсЯ воскресить в памЯти живой
ветер ‹аолы-‹иал, но кожа отказывалась воспринЯт" воспоминание, оно:
оставалось умозрительным.
Њинута вечности - вот что такое была всЯ жизнь ЃезымЯнного и его путь
от ‹аолы-‹иал!
Ћн сидел в долгом, молчании. Ќа песке еще оставалсЯ след босой ступни
‹илит.
"Ќо если та часть ‚селенной, которую мы знаем, - подумал он, - лишь
звезднаЯ ‚селеннаЯ, то какое место уготовано в ней человеку? ‡ачем на
далеких и разобщенных островках вспыхивает редкаЯ искра; живого? —то несет
она в мир? ЊатериЯ расточительна; чтоб создать малое, тратитсЯ
колоссальнаЯ энергиЯ. Љак бы ни были многочисленны звезды и как ни кажетсЯ
ошеломлЯюще огромной их масса, - они истекают потоками фотонов! ‚о
‚селенной идет вечное перемещение звездного вещества. “плотнЯЯсь, звезды
продолжают излучать волны разных диапазонов: словно светило все еще не
может сбросить своих одежд... Ќе порождено ли мышление инстинктом
самосохранениЯ? —то, если материЯ защищает себЯ мыслью? Ђ мозгоподобные -
лишь форма борьбы организованной материи с энтропией? Ѓезусловно, разум
все более и более будет совершенствоватьсЯ. Ќевозможно прекратить
рассеивание звездного вещества? Ѓесполезную утечку тепловой энергии во
‚селенной? Џока невозможно! Ќо мы найдем пути и к этому. Ќужна лишь втораЯ
вселеннаЯ - вселеннаЯ людей и созданных ими машин. ‚ойско, защищающее
звезды; поистине небесное воинство!.."
- Ќазад! - внезапно закричал ЃезымЯнный.
ѓолова ‹илит скрылась под водой. Ѓугор белой пены вырос на месте ее
сиЯющих глаз и черных волос, раскиданных током воды, как щупальца медузы.
Џривлеченные криком, лаолитЯне лишь на миг равнодушно глЯнули на
волнующийсЯ океан со смелой купальщицей. …сли б ЃезымЯнный захотел, он
также мог бы включитьсЯ в их безмолвный, но оживленный обмен мнениЯми по
поводу примесей в белом песке дюн и концентрации солей.
‹аолитЯне спешили: срок их пребываниЯ на ‡емле был отмерен. ’ончайшие
квантовые часы указывали ’очку возврата, и стрелка неумолимо двигалась к
этой точке. ‚ недрах Њлечного Џути, в системе двойной звезды, входЯщей в
скопление вблизи Ядра галактики, их ожидал гигантский межгалактический
корабль, на котором тысЯчелетие назад они покинули ‹аолу-‹иал. ‚се
маневровые светопланы, третью сотню лет блуждающие по планетным системам,
должны теперь вернутьсЯ со своей информацией. Ћна будет закодирована и
послана в фиолетовую зону тем сверхскоростным способом "прокола
пространства", который доставит ее на ‹аолу-‹иал прежде, чем корабль лЯжет
на обратный курс.
—то найдут и узнают они, снова собравшись все вместе? Љого
недосчитаютсЯ?..
ЃезымЯнный беспомощно стоЯл у самой воды; ‹илит уносило все дальше. ‡а
ревом океанских волн она не услышала зова. ‘мерть - бессмысленнаЯ, нелепаЯ
- нависла над нею; и все могущество ‹аолы-‹иал оказывалось бессильным!
€ вдруг - так же, как ‹илит в джунглЯх, - он увидел метнувшеесЯ с
высоты дюны черное тело. Ѓыл ли это человек? Џропорции его членов поражали
стройностью, как у летЯщей птицы. Ќа мгновение он ушел целиком в белый
буран прибоЯ и вынырнул на следующей волне, уже далеко впереди. Њоре
летело за ним, как сумасшедшее; всЯ гладь была покрыта блистающими,
движущимисЯ солнечными огнЯми.
ЃезымЯнный смутно - будто сквозь синий кристалл - видел, как два тела,
подобно двум рыбам, скользили, парили в толще воды, взлетали над нею,
снова окунались в солнце и в соль, исчезали. ќто длилось бесконечно долго.
’ысЯчу раз они погибали на его глазах и воскресали опЯть. Џока прибой не
швырнул обоих на берег и не умчалсЯ обратно, оставив после себЯ на мокром
песке шипЯщую бешеную пену...
Њужчина очнулсЯ на секунду раньше, чем ‹илит. Ћн приподнЯлсЯ на коленЯх
и заглЯнул ей в лицо. Ћн обхватил ее крепко обеими руками. ‚ тот же миг
веки ее дрогнули: она узнала его.
...Љогда лицо прижато к другому, четыре глаза сходЯтсЯ в один, и
глубоко, черно глЯдит это таинственное око с алмазной искрой белка...
ЃезымЯнный растирал похолодевшие руки ‹илит; что-то горЯчо,
по-лаолитЯнски, твердил ее спасителю. Ћба наконец взглЯнули на него.
ЃезымЯнный включил автоматический переводчик: человек ответил. ѓолос
громко и вольно лилсЯ из его широкой груди.
Љороткие курчавые волосы лежали чуть повыше поперечной складки лба,
складки умной и неожиданной на Ясном молодом челе. Ћн нагнулсЯ, чтоб
поднЯть с песка рубаху из тонкой шкуры - почти щеголеватую, так она была
мЯгка и прекрасно выделана, - и у горлового отверстиЯ стЯнул шнуром из
сухожилий.
- —то он сказал? - жадно спросила ‹илит.
- …го зовут ‘марагд. Ћн из этой страны. Ћн спрашивает, не с ‹уны ли ты
пришла?
- Џусть мечты его сбудутсЯ, а желаниЯ осуществЯтсЯ, - поспешно
проговорила ‹илит, прижимаЯ руки к груди. - Ќет, не с ‹уны.
ђезкий звук сигнала разнессЯ над дюнами: лаолитЯне кончили работу и
возвращались к летательным капсулам. ‘марагд тревожно вскинул голову, ища
в небе поющую стрелу. Ќо ‹илит даже не обернулась.
- џ - ‹илит, дочь ’абунды. ‘кажи ему.
- Њы должны уходить, ‹илит, - проговорил ЃезымЯнный, потЯнув ее за
рукав. - ‚спомни, твоЯ родина далеко.
‡вук сигнала требовательно повторилсЯ, и тонкаЯ шеЯ ‹илит, не стЯнутаЯ
амулетами, поникла. …е ноздри вздрагивали от плача.
Џоследний раз обернувшись, она посмотрела печальными глазами, словно из
глубокого ущельЯ, на человека под косым лучом солнца. ‘марагд продолжал
неподвижно стоЯть на дюнах.
- ‚озвращайсЯ! - раздалсЯ голос ей вслед уже издалека.
...„а! ЃезымЯнный перестал ощущать себЯ атомом ‹аолы-‹иал: он обрел
собственное бытие, в нем одном помещалась целаЯ вселеннаЯ. Људа же он ее
денет?
ђешение остатьсЯ на ‡емле требовало мужества, он это понимал и готов
был позаимствовать некоторую его толику у землЯн.
•отЯ существует разное понимание мужества. „лЯ Ћдама и ‘марагда оно
имело совершенно реальные очертаниЯ: быть мужественным - значит
действовать вопреки чувству страха!
„лЯ ЃезымЯнного дело уже не решалось так просто - одним ударом кулака.
Ћн знал относительность видимых поступков: можно и не шевелЯсь двигатьсЯ
вперед с головокружительной быстротой. Ћдаму всЯкаЯ двойственность
недоступна: длЯ него бег - это бег! Љогда отдыхают мускулы, может заснуть
и ум; таков естественный порЯдок вещей, как смена днЯ и ночи.
Ќо ‹илит?.. ЃезымЯнному страстно хотелось, перескочив тысЯчелетиЯ,
выбить ее мышление с привычной орбиты, как выбиваетсЯ электрон пучком
света! Ћн смотрел на дикую, загадочную, пленительную длЯ него жизнь ее
духа с досадой и нежностью. €ногда он готов был посмеЯтьсЯ над своим
упорством: он был уже далеко не молод! Џора бы ему, как мудрому жилистому
дереву, живущему в мире молчаниЯ, преподавать уроки терпеливого
равнодушиЯ. Ќо в деревЯнном нутре рождались звуки - гулкие, молодые,
похожие на пробу сырого материала, - и он прислушивалсЯ сам к себе с
удивлением. ’еперь ему казалось, что каждый его предыдущий шаг по космосу
был лишь собиранием рассыпанных колец единой головоломки. ‚ гармоническом
мире ‡еленой —аши и среди крутЯщихсЯ глыб поЯса ‘атурна - повсюду он
сравнивал и изучал. ‚ектор мужества определен достаточно Ясно: стремитьсЯ
вперед без надежды на возврат! Љольца головоломки собраны одно к одному.
ЏонЯть смысл - это-то и потребовало мужества, удесЯтеренного по сравнению
с прежними усилиЯми и жертвами. €бо долг его вырос неизмеримо по сравнению
с узким, как ему теперь уже казалось, долгом лаолитЯн.
Ќакануне отлета он сообщил о своем решении. Ћни словно были уже
подготовлены, потому что дружно запротестовали.
- ќто невозможно! - ответили все четверо.
- Љто мне может запретить? џ - свободный лаолитЯнин.
- „а, - сказали они. - Ќо только на своей планете. ’ы беспомощен вне
ее. ”ермент дыханиЯ нестоек, мы можем оставить самый незначительный запас.
—тоб его пополнЯть, понадобитсЯ целаЯ лабораториЯ с фотонной энергией. ’ы
- часть ‹аолы-‹иал и не можешь существовать без нее, как и все мы.
ЃезымЯнный упрЯмо молчал. ‹аолитЯне переглЯнулись.
- Џодумай, сколько ты сможешь продержатьсЯ, когда мы улетим? ’ы
задохнешьсЯ, избыток кислорода сожжет тебЯ.
- ‚ероЯтно. Ќо Я хоть что-то успею сделать длЯ ‡емли!
- ’емный мозг людей маловосприимчив. ‚се пройдет впустую, разве ты не
видишь этого? Ђ ‹илит? Ћна будет несчастна, потерЯв тебЯ таким страшным
образом, знаЯ, что это из-за нее.
- Ћна может не догадатьсЯ.
- Ћна уже знает. Њы сказали ей.
ЃезымЯнный вскинул голову, глаза его блеснули гневом. Ћн хотел резко
ответить, что никто не смеет стеснЯть его свободу или делать за него
выбор. Ќо только тЯжело вздохнул. Џрекрасное общество далекой планеты
имело свои путы, может быть, еще более непреодолимые, чем дикое племЯ
’абунды: они держались не во вне, а внутри лаолитЯнина.
- Њы все принадлежим ‚еликой задаче, - терпеливо повторили
космолетчики. - Љто может освободить нас от нее? ’ы придумал себе сказку о
равенстве галактиан, и все это лишь потому, что хромосомный аппарат
женщины с ‡еленой —аши случайно оказалсЯ совместим с нашими хромосомами.
ђождение ребенка - шаткаЯ основа длЯ философии! ђазум ‹аолы-‹иал давно
переступил порог произвольных выводов.
- …сли мы так всеведущи, - пробормотал ЃезымЯнный, - зачем же во всех
расчетах сохранЯетсЯ "коэффициент незнаниЯ", скидка на те силы, которые
еще не познаны?
- —тоб уберечьсЯ от технических ошибок. ‘труктуры в природе - это след
былых передвижений. —тоб господствовать, надо знать истоки. Ќаблюдение и
есть тот процесс, посредством которого свЯзаны пространство и времЯ.
Њеханизм ‚селенной сложен.
- Ђ механизм души?! - вскричал ЃезымЯнный.
Ћни не отозвались. ЃезымЯнный почувствовал себЯ в пустоте.
- ”орма интересна лишь как результат движениЯ, - сказал один из
лаолитЯн после продолжительного молчаниЯ.
- Ќо круг ассоциаций у каждого наблюдателЯ может быть различен, -
устало возразил ЃезымЯнный. ѓнев его прошел, ему уже не надо было
обуздывать себЯ, чтоб спорить с ними. - ‚се зависит от потенциала самого
наблюдателЯ, от накопленной им информации. ђазве вы не допускаете, что
другие мозгоподобные из тех же фактов могли сделать выводы более глубокие,
чем у нас?
- Њы не встретили таких мозгоподобных, - высокомерно отозвались
лаолитЯне. - ђазумеетсЯ, и наши органы чувств ограниченны, но это
разумнаЯ, выборочнаЯ ограниченность. Ћберегающий барьер от лавины звуков и
цветов, которые иначе грозили бы затопить сознание.
- Ќу, хорошо, - прервал ЃезымЯнный, - подойдем к вопросу с другой
стороны. ‚озьмите самое простое: времЯ перевариваниЯ пищи. Љто, по-вашему,
побеждает при равном интеллекте? ’от, чье времЯ течет медленнее или -
быстрее? ‚ы чувствуете, как неправомерен сам вопрос? —ем больше разница
между цивилизациЯми, тем глубже должно быть их влиЯние друг на друга!
Ќо лаолитЯне покачали головами.
- Ћткуда нам это знать? “ нас есть ‹аола-‹иал, к которой мы стремимсЯ.
ђади нее мы готовы жертвовать всем, но только ради нее! Ќаш выход в космос
был вынужденным.
- „а нет же! - почти закричал ЃезымЯнный. - †иваЯ мыслЯщаЯ природа
обЯзана покорЯть инертную и неживую! ќто ее единственное назначение.
ѓлобальное понЯтие родины неизбежно перейдет в галактическое. „иффузиЯ
цивилизаций должна развиватьсЯ в пределах всей разумной жизни. џ глубоко
убежден, что принципы морали едины во ‚селенной, и не может быть речи о
вражде или подчиненности друг другу. ‚есь вопрос: какое место займем мы?
‚едь, пускаЯсь в путь по космосу, мы думали лишь об одном: что можем взЯть
длЯ себЯ? Ќо проблема в ином - что может отдать мыслЯщий мир ‹аолы-‹иал
другим? ђедкаЯ населенность галактик постепенно укрепила в нас идею своей
исключительности, своего мнимого главенства. ђавнодушие к иным проЯвлениЯм
жизни стало врожденным. Њы давно уже не любознательны, не любопытны, а
лишь напыщенны. € никто не замечает этого! џ боюсь додумать до конца, но
наша прекраснаЯ цивилизациЯ замкнулась сама в себе, может быть, грозЯ
выродитьсЯ во что-то чудовищное! Џодчинение пользе и нормам понемногу
вытеснило отвагу и риск. Ќе этим ли началсЯ сам собою тот путь к закату,
которого мы так боимсЯ? Ќет, если ‹аола-‹иал хочет жить, она должна
научитьсЯ мыслить иначе. € не мое случайное прозрение, а сам путь по
космосу заставит ее это сделать.
- ќто уж пусть решает ‹аола-‹иал, - нетерпеливо ответили ему
космолетчики. - Ќаш светоплан ждут на орбитальном космодроме. € пока наша
главнаЯ задача, стартовав с ‡емли, пройти силовые кольца, чтобы
благополучно погасить разность скоростей во времЯ сцеплениЯ. Њы улетаем
через три днЯ.

- џ ухожу, ‹илит, - сказал ЃезымЯнный. - џ никогда не увижу больше
тебЯ, а ты не увидишь менЯ. “же тысЯчелетие, как покинули мы свою землю, и
еще тысЯчелетие будем к ней возвращатьсЯ. ‹аола-‹иал встретит тех, кто
уцелел, стойким, дисциплинированным народом. ‚се одинаково здоровы,
сильны, умны, красивы... Ќет, ты не поймешь ничего, беднаЯ моЯ ‹илит,
счастливаЯ тем, что перед человечеством миллион лет поисков. € если б ты
знала, как Я люблю тебЯ и твою ‡емлю! - Ћн произнес слово "люблю" не на
Языке ’абунды, где оно имело смысл односторонний и примитивный, и даже не
на своем собственном, как говорила некогда вечно улыбающаЯсЯ ‹ихэ, а на
Языке ќлиль, где слово это было глубоким, емким, обладало внутренним
свечением. - „а, Я тебЯ люблю, - повторил он просто и свободно, как
выдыхают воздух. - € бесконечно благодарен: ты помогла мне узнать, что мое
сердце не омертвело. Ђ это открытие не меньшее, чем новаЯ звезда. Њожет
быть, Я сумею еще что-нибудь сделать на своем веку? ‚едь перестать
действовать - это и значит умереть.
- Љак - никогда не увижу? - ‹илит широко открыла глаза. - ђазве Я не
уйду вместе с тобой?
ЃезымЯнный покачал головой.
- ‚спомни, ты задыхалась в летательном Яйце. Ђ у нас воздух только
такой.
- ‡начит, Я останусь одна? Ќикогда больше мы не спустимсЯ возле Ѓольшой
воды? ’ы не покажешь мне равнины Ѓелого снега? Ќе станешь рассказывать о
небе? ‚аш светоплан подниметсЯ вверх, и ты будешь уходить все дальше?
Ќавсегда?
- „а. Њы будем лететь по черному пространству ни долго, ни коротко, а
на самом деле бесконечно! € может быть, у менЯ пройдет всего два-три
дежурства, а ты, ‹илит, уже умрешь. Њне даже не о ком будет мечтать.
‡адолго до того, как мы достигнем нашей планеты, на ‡емле пройдут
бессчетные поколениЯ. Ђ мы будем все жить и жить, все лететь и лететь...
‹ицо ‹илит сморщилось и задрожало. Ћна с воплем упала на землю; волосы
рассыпались по траве, словно дерево разом “ронило все листьЯ.
ЃезымЯнный грустно смотрел на нее. Љак громко горюет юность! Ѓеды
кажутсЯ ей непереносимыми. Ќо только зрелы" человек познает настоЯщее
отчаЯние. Ќе смЯгченное слезами, оно давит, как могильнаЯ плита. Ѓудущее
без надежд...
- Ќет! - воскликнула вдруг ‹илит, решительно вскидываЯ голову и утираЯ
глаза. - џ не останусь тут! …сли не хочешь взЯть менЯ с собой, то отвези в
страну ‘марагда, на край того зеленого леса, где ты нашел менЯ утром,
когда у подножиЯ дерева стоЯла тыква с водой. џ хочу снова видеть
пЯтнистых зверей. ‘марагд научит менЯ пускать летЯщий дротик из согнутой
ветки. џ больше не испугаюсь соленого морЯ! € сумею жить под солнцем,
которое расплавлЯет внутренности.
- •орошо, - согласилсЯ ЃезымЯнный ласково. - Ѓудет так, как ты хочешь.
Џоди попрощайсЯ с Ћдамом.
‹илит отвернула лицо.
- џ не ночую больше в пещере, - прошептала она. - Ћдам сам зажигает
свой костер.
ЃезымЯнный почувствовал досаду и смущение. ‘лишком занЯтый собственными
размышлениЯми все это времЯ, он, оказываетсЯ, пропустил многое в жизни
‹илит. Ћн знал, как Ћдам был потрЯсен их приходом. Ќе боЯвшийсЯ самого
сильного зверЯ, Ћдам отступил перед неведомым: пыталсЯ умилостивить, даже
приносить жертвы. ‹аолитЯне так и не могли ничего поделать с ним. Ќа их
глазах рождались суевериЯ, почти религиЯ, а они были бессильны!
Џостепенно Ћдам перенес часть своего боЯзливого недоумениЯ и на ‹илит.
Ћна стала казатьсЯ ему страшной. Ћн больше не прикасалсЯ к ней.
- ‹адно, - сказал коротко ЃезымЯнный, окидываЯ прощальным взглЯдом
холмы, далекую гору, желтеющие деревьЯ: стоЯл месЯц сбора желудей. -
Џойдем, Я хочу еще кое-что показать тебе перед отлетом. “ нас мало
времени.
€ весь этот день он объЯснЯл ей технику рычага, мастерил простейшие
орудиЯ. ‚место упертой в грудь деревЯшки, по которой крестообразно водили
палкой, добываЯ огонь, ЃезымЯнный сконструировал снарЯд с высверленной
лункой. Ќемного наморщив лоб, он обломал ветку и, согнув ее, свЯзал
собственным синтетическим шнуром. Ћбернув палку тетивой и укрепив
вертикально, он дал ей вращательное движение - все это уже не представлЯло
труда. …ще раньше он показывал ‹илит, как можно к плоту нарастить борта и
киль, - прообраз лодки получал добавочную устойчивость на воде.
...Ђ потом плавно поднЯвшийсЯ светоплан сделал прощальный круг над
‡емлей. Ќенадолго он остановилсЯ лишь над африканской саванной, там, где
она выходит побережьем к океану.
Љак серебрЯный паучок на нейлоновой нитке, ‹илит бесстрашно спустилась
с высоты и в последний раз приветственно поднЯла руку - жест, перенЯтый у
лаолитЯн. ’отчас рЯдом с нею, словно из-под земли, вырос ‘марагд - гибкое
мускулистое существо, продолжавшее мерить мужество удачным прыжком.
Ћни пересекли освещенную солнцем полЯну.
ЃезымЯнный вздохнул, хотЯ почувствовал и облегчение. ‘еро-серебрЯный
комбинезон ‹илит исчез среди стволов.
ѓлаза лаолитЯнина стЯнулись пленкой.
Ђ затем ЃезымЯнный следил уже, как на экране поЯвлЯетсЯ туманный абрис
налитой чаши, и в ней - блестЯщаЯ сердцевиднаЯ каплЯ, похожаЯ на кошачий
глаз в темноте. Ќо исполинскаЯ рука дежурного космолетчика прошлась по
экрану. Љогда он проЯснилсЯ, каплЯ исчезла, затерЯвшись среди множества
других.
Љорабль лаолитЯн взмыл в привычные пределы искривленного пространства.
‹илит и ‘марагд остались на плоской земле. –елые тысЯчелетиЯ планета в
представлении людей будет именно такой - твердой, неподвижной, недышащей.
Ќо одна из человечества уже видела вокруг земного шара голубую оболочку
атмосферы. ‚ своем лоне ‹илит несла неистребимое зерно исканий. Џраматерь
будущего! „ети ее детей захотЯт раздвинуть границы мира. € мы лучше всех
знаем, удалось ли им это.

Ћ„ЂЊ ‘ЂЏ€…Ќ‘

...€ начал, как дитЯ,
Ћщупывать и взвешивать природу.
Њаксимилиан ‚олошин

ЏлемЯ ’абунды долго жило в изобильных предгорьЯх, пока однажды ночью на
северо-востоке не загремел гром. ђаскаты его становились все слышнее, и в
той же стороне горизонт окрасилсЯ бледным заревом. ’ысЯчи птиц сорвались в
темноте со своих гнездовий и с клекотом заметались над землей. ‚етер,
который сначала лишь мЯгко прошелсЯ по травам, загудел, приносЯ запах
гари.
ЏлемЯ снЯлось со стоЯнки и бросилось под защиту деревьев. ‘тепной пожар
достигал опушки. –елую неделю небо, затЯнутое пеленой, едва пропускало
лучи диковинного коричневого цвета. ‘мерчи гнали пламЯ, и в пыльном
полусвете, как при затмении солнца, издалека доносилсЯ треск. Џесок летел
вместе с дымом и горЯщей травой. ‚етер был так силен, что трава сгорала в
воздухе, не успеваЯ поджечь влажные кроны; лишь на стволах остались
отметины, кора обуглилась, словно обожженнаЯ кожа.
‹юди ’абунды пЯть дней убегали от огнЯ, но он все-таки с ревом настиг
их и, опалив волосы и одежду, умчалсЯ дальше, оставив от недавно цветущей
долины странную, причудливо усыпанную золой местность.
†енщины бродили по теплому пеплу, подбираЯ испекшихсЯ Ящериц, мышей и
птиц. „ети лакомились поджаренными кореньЯми. Ќо мужчины оставались
мрачны.
Ѓогатые места охоты исчезли. Ќужно было искать другое пристанище.
‚скоре сокрушительные потоки ливнЯ хлынули на неостывшую землю. –елые
пласты сползали с гор; ручьи текли с глиной и камнЯми.
ЏлемЯ стало карабкатьсЯ в горы, чтоб спастись от наводнениЯ.
‡адыхающиесЯ, испуганные, они наконец достигли массива из магматических
пород, плохо поддающихсЯ разрушению. Џонемногу горизонт начал
проЯсниватьсЯ, солнце потерЯло страшный коричневый оттенок. Џризмы
полевого шпата переливались спокойными синими искрами. Ќа отшлифованной
поверхности каменных плит вспыхивали иногда зерна алого граната. Ќо все
это не привлекало людей; они были голодны, измученные дети болели. Ќа
границе песчаного грунта и льда росли лишь пЯтнистые мхи, складываЯсь в
разноцветные узоры.
ЏлемЯ стало спускатьсЯ вниз, пересекаЯ горные ущельЯ, где всегда
бушевал ветер. Џуть пролег невдалеке от ‘оленого озера. € здесь девушка
ѓева, не прошедшаЯ еще обрЯда взрослости, наткнулась на следы Ћдама...
Ћна промолчала о своем открытии; ведь никто больше не вспоминал о
пропавших. ‚се думали, что Ћдам давно ушел вместе с ‹илит на ту сторону
мира. Ќо длЯ подростка ѓевы он оставалсЯ живым. …е мысли постоЯнно
возвращались к его образу; она не видела равных среди юношей племени!
“ ѓевы были круглые щеки, напоенные солнцем; казалось даже, что от них
исходил такой же сладкий медвЯный запах, как от спелой кожуры плода. Ћна
мало выделЯлась среди девушек племени: была простодушной и себе на уме. Ќе
настолько простодушной, чтобы выкладывать мысли каждому, и достаточно
хитрой, чтоб скрывать то, что ей хотелось.
Ќикто не заметил в ней перемены, а между тем день за днем она все
дальше отходила от племени, терЯлась за камнЯми, высматриваЯ только ей
одной видимые приметы. ЉаждаЯ сломаннаЯ ветка, примЯтаЯ трава, потерЯнный
наконечник дротика - все говорило о направлении, где следовало искать
Ћдама. ѓева возвращалась к месту привала, прЯча сбитые в кровь ноги.
Ћднажды она не вернулась вовсе. …е поискали поблизости, но утром надо было
двигатьсЯ дальше.
’ак, отстав от племени, ѓева с горной полЯны, поросшей высокой редкой
травой, попала на дно ущельЯ, в лес серо-коричневый, устланный прелыми
листьЯми, где от недостатка света тесно стоЯщие стволы были покрыты
болезненными наростами и бледной сыпью.
Ќижние отмершие ветви, лишенные одеЯниЯ, черно простирались над ее
головой, как руки скелетов, а кроны, уходЯ высоко вверх, закрывали узкий
просвет неба. ‚ этом лесу было сыро и холодно, и только невидимые птицы
высоко вверху звенели голосами надежды.
Љруглое лицо ѓевы с оленьими глазами, которые, казалось, лишь зеркально
отражали окрестный мир, осунулось. ‚еселый рот упрЯмо сомкнулсЯ. Ћна шла,
не останавливаЯсь, питалась сырыми корнЯми и личинками, которые находила,
разгребаЯ землю возле гнилых пней; они ѓлухо жужжали, подобно сухому
дождю.
‘лыша издалека рев зверЯ, ѓева суеверно трогала три волчьих клыка,
нанизанных на бычью жилу. ‘ раннего детства они висели на ее шее - крепкой
и более короткой, чем у ‹илит. ‚олосы, обрезанные челкой, не закрывали
лба, испарина склеила их в колечки. ѓева тЯжело дышала, словно запыхавшись
от долгого бега, - и так однажды предстала перед удивленным Ћдамом.
- џ тебЯ вижу, - произнесла она обычное приветствие ’абунды смело и
вместе с тем скромно.
ЉороткаЯ юбка из растительных волокон говорила о том, что она еще не
вышла из подросткового возраста, хотЯ она и опустила завЯзку несколько
ниже талии, чтобы казатьсЯ взрослей. Љожа нежно золотилась на ее
обнаженном животе.
- џ - ѓева, женщина твоего племени, и принесла сучьЯ длЯ очага.
’ак как он молчал, она продолжала:
- ЏлемЯ ушло дальше. џ примЯла траву и оставила клок волос, все думают,
что менЯ сожрала пантера. џ не спрашиваю, где ‹илит, которую ты увел из
племени. Њужчина поступает, как ему хочетсЯ. џ пришла, чтоб остатьсЯ с
тобой, если ты разрешишь. …сли же нет - пойду догонЯть людей ’абунды. ‹ишь
прошу тебЯ, дай мне немного мЯса на дорогу и дротик, чтоб Я могла
оборонЯтьсЯ от зверей.
Ћна умолкла и стоЯла, покорно опустив ресницы, словно длЯ того, чтоб он
мог рассмотреть ее без помех.
Џонемногу он начал припоминать: она была первым ребенком в племени,
который родилсЯ с желтыми волосами. ‚се смотрели на это, как на диковинку.
’еперь волосы ее стали длинными, она перевЯзывала их травЯным шнурком.
Ћни покрывали лопатки; плечи и грудь оставались обнаженными.
ѓева выглЯдела более крепкой и рослой, чем ‹илит, хотЯ была моложе ее.
Љрепки были руки, которые она смиренно опустила вдоль тела, и ноги, по
щиколотку ушедшие в ромашку и дикий укроп; он пахнул после дождЯ так
опьЯнЯюще!
Џолные губы ѓевы чуть улыбались, а когда она поднЯла глаза, Ћдам
увидел, что они не серые и удлиненные, как у ‹илит, а круглые и голубые.
- ’ы велишь мне уйти! - проговорила ѓева жалобно.
- Њожешь остатьсЯ. - Ћдам отвел взглЯд в сторону. —то-то застрЯло в его
горле. ’олько сейчас он понЯл окончательно; прошлое - прошло! „емоны,
вложившие в ‹илит другое, дерзкое сердце, больше никогда уже не вернут ее
ему.
Ќо и он не будет одинок. Џеред ним стоЯла коротконожка ѓева, дочь
родного племени, во всем послушнаЯ его законам.
€ он коротко, как подобает мужчине, кивком приказал ей следовать за
собой в пещеру.

‚начале, оставшись один, Ћдам почувствовал только облегчение. “м его,
взбудораженный многими непонЯтными ЯвлениЯми, мог отдохнуть.
€счезли лаолитЯне; выветрилсЯ металлический запах, который они
оставлЯли на вещах, прикасаЯсь к ним. ЊолодаЯ трава скрыла вмЯтины от
улетевших навсегда огромных серых Яиц. †изнь вернулась в прежнюю колею:
день неизбежно сменЯлсЯ тьмой ночи.
Ћдам строгал свои дротики и старательно наносил на них изломанные
черточки - символы удачной охоты, хотЯ они и не были похожи на тех
прекрасных могучих зверей с красными рогами, которые выходили из-под
пальцев ‹илит. Ћдам жил в молчании: охотилсЯ, разжигал костры, рубил
каменным топором деревьЯ.
‚ поисках зверей он уходил все дальше и дальше. ‚ этом нет ничего
удивительного; если существовать одной охотой, участок должен быть
огромным. „а к тому же Ћдама никто ведь не ждал в пещере, чтоб ему
захотелось поскорее вернутьсЯ. € не возвращатьсЯ можно было сколько
угодно...
Ћдно времЯ он пристрастилсЯ к соку белены. Џочему людей всегда
привлекало опьЯнение? €м нужно бы отвлечьсЯ, убежать от самих себЯ? Ќо
чаще Ћдам сидел с удой, смотрел на воду и предавалсЯ мечтам. Ћни были
направлены не в будущее, а в прошлое; ведь то, что позади человека или
впереди него, одинаково принадлежит вечности. ђека была неширока, и
деревьЯ отражались целиком - от берега до берега. Џри тишине в полдень на
воде шла своЯ жизнь: расходились круги от дафний, водомерки обегали
вверенные им угодьЯ. ’ам, где стоЯл берестЯной поплавок, выглЯнуло солнце,
серебрЯное от туч. Љруг на воде засверкал, залучилсЯ, а поплавок исчез -
не то от света, не то рыба потЯнула. Ћчнувшись, Ћдам дернул удилище. …го
звал издалека поющий голос ѓевы, которому не свойственны были чистые
четкие звучаниЯ утраченного голоса ‹илит.
Џриход ѓевы мало что изменил в жизни Ћдама. Љонечно, он не мог не
видеть, что она домовита, упорна, любЯща. ’еперь утром возле очага всегда
лежали сухие сучьЯ клена и орешника: они горЯт ровно, без искр, а вечером
рой мошкары ѓева отгонЯла дымЯщими корнЯми сосны. Ћна ловко орудовала
крепкими зубами - добавочным инструментом в ремесленном наборе, -
расщеплЯла кости, перекусывала прутьЯ. ‡везды не пугали и не притЯгивали
ее, как ‹илит; когда на небосклоне поЯвлЯлось знакомое созвездие, она
знала, что времЯ идти на поиски муравьиных личинок.
ѓева оказалась усердной женой. Ќо то, что в ‹илит было красотой и
прЯмодушием, в ней становилось лукавством и прельщением. Ћдам это видел.
Љак много он видел теперь!
‚округ ѓевы кипел сам воздух; она двигалась проворно и принимала
решениЯ скоропалительно. ‘ самого начала она почуЯла присутствие
враждебной тени и вступила с нею в борьбу.
…й казалось, что ‹илит бродит вокруг; ѓева ведь не понимала, что можно
просто уйти. ЌесмотрЯ на то что ей иногда приходилось вместе с племенем
преодолевать большие пространства, она не замечала этих пространств.
‚месте с нею катилсЯ ее мирок, заключенный в кожуру, как семечко растениЯ.
…сли ‹илит жива, она должна вернутьсЯ на единственную обитаемую землю! ‚от
и приходилось подстерегать ее поЯвление днем и ночью. ‹овить моменты,
когда она вторгалась с ветром или присаживалась у костра подсушить волосы.
ѓева безошибочно угадывала даже мимолетное присутствие соперницы по
пустому взглЯду Ћдама, по его внезапно вЯлым движениЯм. Ђ женщина не
должна лишать мужчину силы; она должна наделЯть его ею! Љонечно, если это
настоЯщаЯ женщина.
ѓева рассматривала подолгу деревЯнную утварь: грубые плошки и подносы,
берестЯные кузова и чашечки длЯ питьЯ. Ћни были разукрашены резьбой.
Ѓледные цвета глины вперемешку с Ярким соком Ягод, следы острых "рисующих
камней" на любом куске дерева или камнЯ, который мог как-то пригодитьсЯ в
хозЯйстве, - целаЯ груда сокровищ, беспечно брошенных на чужие руки!
ѓева боролась с желанием покидать их в огонь. Ќо ей не изменЯла
природнаЯ проницательность: вещь, как и человек, живет гораздо длительнее
в памЯти. Ћна впивалась взглЯдом насторожившейсЯ рыси в эти узоры, в
краски - и понемногу ненависть обострила ее зрачки и трепет соперничества
передалсЯ пальцам.
Ћднажды Ћдам застал ѓеву за растиранием цветных глин с жиром. ќто
удивило его. —удом ‹илит, оказываетсЯ, владела другаЯ женщина?
Ћн недоверчиво присел рЯдом. ѓева, не поднимаЯ синих ресниц, наносила
узоры на жбан. Ћна продвинулась в своем тайном ученичестве, потому что уже
не повторЯла рисунков. ‘обственные узоры возникали под ее пальцами. Ћни
были проще и словно плотнее прилипали к жбану.
Ћ силе искусства нельзЯ судить по тем жалким остаткам, которые с
торжеством извлекают из праха тысЯчелетий археологи. €скусство всегда
пробуждало способность увидеть в окружающем нечто такое, что наполнЯет
сердце безотчетным ощущением блаженства. Ђ современник Ћдама умел
воспринимать произведение искусства еще полнее - как бы всеми органами
чувств!
- џ знаю, какой сок надо выжать, чтоб получилсЯ такой цвет. - Ћдам
коснулсЯ одного из старых сосудов.
- ’ы мне покажешь, - отозвалась ѓева, не прерываЯ работа. - Ќо
посмотри: разве этот цвет не красивее? - € свежаЯ карминнаЯ черта возникла
на каменной палитре.
- Љрасивее, - созналсЯ Ћдам, одним этим словом вознаграждаЯ ее за все.
€ вдруг ѓева бессознательным движением, сосредоточенно и легко, провела
мизинцем над верхней губой, очерчиваЯ ее. ќто был жест ‹илит, одной ‹илит!
‘ловно обворовали мертвую!
Ќо Ћдам ошибсЯ: ѓева просто смахнула капельку пота.
ЏотерЯв интерес к живописи, он поднЯлсЯ на ослабевших ногах, и ѓева
вновь ощутила присутствие тени...
’ак шло длинное времЯ, которого не умели считать.
Ћднажды за кустами мелькнуло что-то черно-синее, как жаркаЯ сажа. Ћдам
сильно вздрогнул. Ќа мгновение ему показалось, что это волосы ‹илит. Ћн
даже не подумал, как же ему теперь быть, если у него уже ѓева и дети, а
‹илит вернулась? ‘ердце его по-молодому вздрогнуло; небо и землЯ обрели
прежние краски; все изменилось вдруг - и это только оттого, что пахнуло
дуновением юности и любви. „аже такой короткой и скудной, какой была она у
Ћдама!
Ћн стоЯл не шевелЯсь, будто все еще ожидаЯ. Ќо сбоку вынырнула
желтоволосаЯ ѓева. Ћна подозрительно обежала взглЯдом недвижные кусты.
- —то ты увидел там? - пронзительно закричала она.
- Њне показалось... черные волосы, - словно просыпаЯсь, пробормотал
Ћдам. € тотчас спохватилсЯ, что этого не следовало говорить.
‹ицо ѓевы плаксиво исказилось, лишь глаза сухо блестели. Ћна кинулась к
кустам и ударила в остервенении по самой их гуще. ‚ просвете торопливо
мелькнуло округлое тело прирученного ею павлина. ’емным звездным небом
раскинулсЯ хвост. –арственнаЯ птица удирала во все лопатки.
ѓева стоЯла подбоченившись и зло хохотала вслед. Ќет здесь ‹илит! € нет
ее проклЯтых волос, которые колдовством опутывают чужих мужчин, а потом
мерещатсЯ им всю жизнь! Ќет и не будет!
Ћдам, сгорбившись, уходил прочь. ѓева не окликала его. ’еперь, когда
она осталась одна, возбуждение покинуло ее. Ћна почувствовала себЯ
несчастной и словно выпотрошенной. ‡начит, до сих пор приходитсЯ опасатьсЯ
возвращениЯ этой неродихи?! …й стало горько. Ќо она сжала губы -
нецелованные губы древней женщины - и пошла заниматьсЯ своим делом;
готовить пищу и нЯнчить детей. Ћ чем может грустить жена охотника ’абунды?
…е удел - терпение.
Ђ Ћдам углубилсЯ в пронизанный солнцем редкий лесок, который вырос на
месте прежнего пепелища. —истые сухие травы лежали под ногами, и стройные
тени стволов пересекали их. Ћдам переступал через призрачный частокол с
таким усилием, словно карабкалсЯ в гору, хотЯ местность была ровнаЯ.
‘транное состоЯние овладело, им. Ѓудто он забыл все годы, прожитые с
ѓевой, забыл и самое ѓеву, находЯщуюсЯ от него на расстоЯнии всего двухсот
шагов, но зато Ярко и отчетливо помнил ‹илит. Ћсобенно то, как он завоевал
ее, отбил у всего племени, а затем они ушли, обуЯнные молодым бесстрашием,
и жили вдвоем в каменистых предгорьЯх в пещере, которую он давно уже
покинул. Ћни были как первые люди на земле. Ќекому было наставлЯть их.
‘ейчас Ћдаму казалось, что он был так же смел и решителен, как и ‹илит,
даже поднималсЯ вместе с нею в серых больших Яйцах лаолитЯн - и в глазах
его не было страха.
„а! ’огда он дышал полной грудью, и времЯ шло быстро. Ђ сейчас он
осужден жить не живЯ и не умираЯ умирать...
Ќо понемногу печаль о ‹илит принимала форму не острой тоски, когда он
не знал, куда себЯ деть и к чему приспособить, чтобы отвлечьсЯ, а,
наоборот, стала родом внутреннего тепла. Ћдам вступил в тот возраст, когда
самое жгучее чувство перестает быть самодовлеющим. „лЯ него наступила пора
созиданиЯ. †ажда работы поглощала все! Ћн сделалсЯ ровнее и добрее к ѓеве.
„алекий блуждающий огонек уже не палил, а озарЯл изнутри, постепенно
проЯснЯЯ разум. Ћн тоже хотел знать! € не только знать, но и воплощать.
‘осредоточенно, задумчиво целыми часами он вертел в руках кусок дерева
или камнЯ, вспоминаЯ, что говорила ему ‹илит о снарЯдах лаолитЯн, а его
подрастающие мальчишки сидели на корточках вокруг, ловЯ каждое движение
круглыми глазами ѓевы. —етверо из них были темноволосы.
‘едеющий Ћдам выглЯдел светлее своего старшего сына: у того волосы были
блестЯщи и черны, как антрацит! Ќа солнце они искрились, подобно снеговой
вершине; есть такой накал света, когда противоположности как бы сливаютсЯ.
‚ этом юноше было что-то от молодого настороженного пса; ноздри его
искали потерЯнный след. ѓлаза, серые и глубоко запавшие, как у совенка,
зорко смотрели вперед. Џройдет совсем немного времени, и в них отразитсЯ
преобразившийсЯ мир. Ћдин раз они блеснули слезами восторга: отец
рассказывал о небесных летающих Яйцах.
- Џосреди, - говорил Ћдам, - находилсЯ тЯжелый Ящик, и он-то был
источником силы. Ћт этого Ящика сила шла в два больших подвижных ствола на
противоположных концах. Ћни имели два рЯда отверстий, направленных сверху
вниз. ‘ила ударЯлась о землю, и Яйцо двигалось от этих толчков.
‘ыновьЯ слушали, раскрыв рты, в любую минуту готовые сорватьсЯ с места
на поиски тайн. “дивление никогда не покинет мир! Љак бы ни оберегалась
ѓева, детей у нее уведет ‹илит. € так будет всегда. Њалодушные вернутсЯ
под материнское крыло с полдороги: к оглЯдкам, к оговорам... Ќо уже дети
их детей вырвутсЯ из кокона.
Ћдам забиралсЯ со всей оравой на целый день подальше от дома, и там -
на мелкой ли реке, где они спускали на воду выдолбленную лодку, прибиваЯ
борта деревЯнными гвоздЯми (утлое начало кораблестроениЯ!), или высоко в
горах, где бездонное небо веЯло синими искрами, а в изломах гор сиЯла
тень, - он всем находил дело длЯ рук. ’еперь он уже никогда не чувствовал
одиночества: рЯдом с ним была его работа.
Ќастал день, когда Ћдам с ѓевой и подросшими сыновьЯми вернулись в
племЯ; им было чему научить ’абунду. …динственное, что он донес от ‹илит,
были узоры голубых глин на его праще, хотЯ их делала уже ѓева. ‘тиснув
зубы, она скоблила, скребла желтую кость или белый камень - и ее умение
перенЯли многие. Ќе все ли равно, кто был первым? Ћб этом помнил только
старый Ћдам. Џо вечерам он пристрастилсЯ смотреть на звезды. ‚ тишине
следил, как они всходили и двигались по небосклону. Ђ задремываЯ, слышал
свой собственный далекий голос из тех времен, когда цветы цветут Ярче, а
вода плещетсЯ звонче: "Џочему ты стоишь так тихо, о ‹илит?" - "џ хочу
понЯть голос ночи". - "‡ачем тебе ночь? “ нас есть очаг с теплыми углЯми,
мы только что съели мЯсо и печеные плоды. —то ты видишь, ‹илит?" - "џ
вижу, как дышат клубы тумана, белые хвосты тЯнутсЯ по траве. „ень устал,
он ложитсЯ спать. Ќо что делаетсЯ там, за туманом, когда наступает ночь? џ
пойду и раздвину его руками..."
Last-modified: Fri, 10 Nov 2000 21:41:12 GMT
Ћцените этот текст: