        ‹идиЯ Ћбухова. ‹илит

   -----------------------------------------------------------------------
   ‚ кн. "€збранное". Њ., "‘оветский писатель", 1983.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 9 November 2000
   -----------------------------------------------------------------------


        ’ЂЃ“Ќ„Ђ

                              ...‹илит сама разрушила свой дом и удалилась
                           в неведомые места, куда еще никто не проникал.
                                                        €з шумерского мифа

                              € все, что есть, началось чрез мЯтеж.
                                                       Њаксимилиан ‚олошин

   ‡везда шла по кругам ‚селенной. Ќе следимаЯ ничьим глазом с ‡емли,  она
упорно посылала азбуку своего луча. Ќо звери  двигались  по  плоскости,  а
человеческим существам ночной небосвод затмевало  пламЯ  костров;  они  не
ощущали многомерности пространства.
   ‡везда  приближалась,  хотЯ  была  далеко,  в   расстоЯнии   нескольких
планетных поколений.


   ...‡адремав, ‹илит внезапно проснулась. …й казалось,  что  между  этими
двумЯ мгновениЯми прошло не больше, чем надо длЯ  взмаха  руки;  на  самом
деле она проспала два костра. ‘олнце давно зашло, и  черное  небо  спутало
ветви.
   …е разбудили звуки барабана. Ћна поднЯла голову. Ќакануне племЯ  удачно
охотилось; только один загонщик не избежал беды:  лапа  издыхающего  зверЯ
сорвала лоскут кожи с его  плеча.  Ќо  кровь  скоро  унЯли,  и  теперь  он
веселилсЯ вместе со всеми возле общего костра.
   ‹илит с любопытством вытЯнула шею.  Ћна  спала,  как  и  все  дети,  за
частоколом, через который не  смог  бы  перескочить  зверь.  Џодстилка  из
охапок травы густым ароматом увЯданиЯ перебивала остальные запахи. ‡елень,
прежде чем превратитьсЯ в груду желтых чешуек, выдыхала влагу; листьЯ были
еще живы, а цветы, как выброшенные на берег  рыбы,  раскрывали  рты  -  их
венчики впервые не сомкнулись перед вечером.
   ‹илит ладонью пыталась отогнать цепкий запах;  глаза  ее  жадно  ловили
отсвет костра.  ‚  дымной  красноватой  мгле  разносились  звуки  табунды:
разрозненные удары, похожие на толчки крови. Џо жилам ‹илит они проходили,
как струи огнЯ, вызываЯ то холод, то жар.
   Ћна растерЯнно толкнула одного, другого, третьего из  спЯщих.  ’олкнула
грубо, как существо, которое само притерпелось к боли и привыкло причинЯть
ее другим, не считаЯ боль чем-то важным, не то что голод!
   Ќо никто не проснулсЯ. ‘верстникам с избытком хватало днЯ, они засыпали
до заката; длЯ них солнце никогда не обрывало шествиЯ. …сли же  их  будили
из-за ночной тревоги, они слепо хлопали  веками:  переполох  представлЯлсЯ
сновидением.
   Ќо ‹илит с младенчества знала, что существует ночь - оборотнаЯ  сторона
мира. Ћб этом ей рассказывала мать, родившаЯ ее близко  к  полуночи.  ‘амо
имЯ "‹илит" означало темноту, мрак, когда даже  редкие  звезды  скрыты  за
облаками, - и все удивлЯлись: почему выбрано такое  пугающее  слово?  ‚едь
другие женщины поручали своих детей дневным силам. Ќо мать ‹илит захотела,
чтоб ее дочь была дочерью ночи. ‚ странном упорстве  болезненной  женщины,
возможно, таилась надежда, что именно ее  ребенок  со  временем  преступит
ночные страхи, как смелые перешагивают магический круг.
   Њать не говорила об этом с ‹илит, да и виделись они редко:  отнЯтые  от
груди дети росли под присмотром старух, а мужчины и женщины были одинаково
занЯты добыванием пищи.
   ‹юди племени ’абунда (что означало "создавшие барабан") уже  давно  шли
по лесам, останавливаЯсь только длЯ охоты. Ћни  изо  всех  сил  стремились
выбратьсЯ на открытое место, в травЯнистую равнину, подобную  той,  откуда
пришли сами. Ћни чувствовали  себЯ  похороненными  в  дремучем  лесу;  его
враждебнаЯ  настороженность  угнетала:  никаких  троп,   кроме   звериных!
‘лучайные встречи с себе подобными оставлЯли лишь чувство недоумениЯ: люди
леса были дики и трусливы, они видели  в  каждом  приближающемсЯ  врага  и
исчезали прежде, чем удавалось их окликнуть. Ђ племЯ все шло и  шло  среди
гигантских деревьев, источавших Янтарные и стекловидные  смолы.  ‹илит  не
могла знать, когда началсЯ великий исход и что послужило ему причиной. Ћна
родилась в пути. „лЯ нее лес  был  уже  родиной,  а  изъеденные  грызунами
поваленные стволы - колыбелью и  приютом.  Ќо  мать  ‹илит  говорила,  что
помнит ночное небо со многими огнЯми!  „о  конца  жизни,  до  самой  своей
ранней смерти, - она  погибла,  ужаленнаЯ  змеей,  -  мать  тосковала  под
низкими  сводами  деревьев,  сквозь  которые  только  иногда   проглЯдывал
искаженный продолговатый лик звезды.
   ‚прочем, едва ли и мать воочию видела то бескрайнее небо: ведь она была
так молода, а лес так огромен! Џо наивности,  неумению  отделить  себЯ  от
других людей, она могла просто населить  свою  памЯть  чужими  рассказами;
племЯ было беспомощно в отсчете времени; жизнь на  равнине  представлЯлась
вчерашним днем. Ќо куда двигались люди  ’абунды?  Људа  вообще  текли  все
человеческие племена? Џодобно воде, они заполнЯли впадины планеты.
   ѓде-то на севере паслись овцебыки; в зарослЯх попадались лесные  слоны,
и пЯтнистаЯ лошадь, большеголоваЯ,  с  крупными  зубами  и  узкой  мордой,
свирепо ржала и носилась по равнинам - но это был уходЯщий мир!
   Џосле того как землЯ трижды глубоко вздохнула, то смежаЯ замерзшие  очи
континентов, то широко раскрываЯ их,  -  и  тогда  озера  тающих  ледников
доверчиво вперЯлись  в  небеса,  а  потом  вновь  надвигалось  оледенение,
холодные ветры иссушали  почву,  она  трескалась,  разрушались  морены,  и
желтоватаЯ пыль неслась тысЯчи  километров,  пока  не  оседала  где-нибудь
слоЯми плодородного лесса, - после всего этого сначала в сумрачных  лесах,
а потом на зеленых равнинах поЯвилсЯ человек.
   Ћн был незаметен, но не беспомощен. ‡а него стоЯла его молодость!
   €сториЯ племени ’абунда началась  с  созданиЯ  барабана.  Љожу  убитого
животного натЯнули на сплетенные кругами ветви. Љогда последние капли сока
ушли из них, ветви высохли, барабан стал тугим и легким.  „остаточно  было
самого поверхностного прикосновениЯ, чтоб кожа  его,  задрожав,  испускала
странные звуки - еще бесконечно далекие от  музыки,  но  уже  ритмичные  и
волнующие.
   ’абунда - барабан - был ничьим.  …го  бережно  переносили  с  места  на
место, укрываЯ от дождей;  он  считалсЯ  достоЯнием  каждого.  „аже  самым
крошечным детЯм разрешалось иногда опустить смуглые замаранные ладошки  на
его певучую кожу.
   ЏлемЯ стало называтьсЯ ’абундой  в  подражание  звуку  барабана.  Љогда
после удачной охоты все отходили от костров насытившись и не могли  уснуть
в теплую лунную ночь, тут-то и начиналось его  главенство!  Љаждый  спешил
рассказать о своей храбрости, прилгнуть и похвастать, а так как слов  было
мало,  приходилось  вертетьсЯ  вьюном,  подпрыгивать,  чтоб  стать  повыше
ростом, и конечно же бить в барабан: где много шуму, там много силы!
   ...Џроснувшись от звуков  табунды,  ‹илит  сначала  и  не  помышлЯла  о
нарушении запрета. Ћн гласил достаточно Ясно: с наступлением сумерек  дети
не должны покидать огороженное место ночлега. Ќо барабан звучал и  звучал;
его  разрозненные  такты  обладали   притЯгивающей   силой,   они   словно
пульсировали - и это было как первый зов пробуждающегосЯ существа.
   ‹илит расшатала кольЯ, вслед  за  головой  в  дыру  протиснулись  узкие
плечи. Ќе замечаЯ царапин, она  вырвалась  на  волю,  подобно  зверьку  из
силка.
   ѓлаза ее скоро привыкли к темноте;  она  с  удивлением  убедилась,  что
различает все вокруг так же отчетливо, как и днем.
   Ќеизмеримое  пространство  лесов,   окружающих   ее,   кишело   ночными
страстЯми, погоней  сильного  за  слабым.  ЏламЯ  костра  было  похоже  на
открытую рану.
   Ћщутив холод росы, ‹илит  опомнилась.  Љостер  светил  ближе,  изгородь
осталась за спиной. …й казалось, что множество  глаз  уставилось  на  нее:
глаза деревьев, глаза травы, пламени... Ћна задержала дыхание:  сейчас  на
затылок должна обрушитьсЯ карающаЯ лапа зверЯ.  „евочка  ждала  возмездиЯ;
дрожь пробегала по ее коже, как по шкуре перепуганного волчонка.
   € все-таки ‹илит поступила так, как до нее и после нее делали  миллионы
людей: она не позволила страху поработить, себЯ! €нстинкт самосохранениЯ в
одинаковой мере плодит трусов и толкает  к  смелости:  избежать  опасности
можно двоЯко - убегаЯ от нее или же идЯ  ей  навстречу,  чтобы  убедитьсЯ,
есть ли она.
   ‹илит поползла вперед.
   Ђ табунда гудел и гудел,  и  запах  жареного  мЯса,  которым  угощались
взрослые после удачной охоты, мирно витал над полЯной.


   Љогда ‹илит вступила в возраст, предшествующий взрослости, любой шаг ее
стал опутан самыми стеснительными запретами. Ћна уже не спала с детьми  за
изгородью, но в некотором расстоЯнии от стойбища оставалсЯ очерчен как  бы
невидимый круг, который  ей  запрещалось  переступать.  Џравда,  с  каждым
переходом круг этот расширЯлсЯ все больше и больше.
   ‹юди племени ’абунда шли уже так долго,  что  их  кожа  от  постоЯнного
сырого полусвета сделалась бледной. Ќо зато они сызмала хорошо разбирались
в следах кабанов и лесных антилоп, безошибочно различали деревьЯ с  мЯгкой
древесиной и с твердой, годной длЯ дротиков,  обламывали  молодые  побеги,
ловко подстерегали съедобных насекомых и доставали птичьи Яйца. Ћни  жили,
как все люди в те далекие времена: искали пищу и равнодушно проходили мимо
железных руд.
   ‚ начале лета женщины племени  отправились  к  дальней  речной  заводи,
поросшей камышом. €м предстоЯло  переворошить  целые  полЯ  вЯзкой  грЯзи,
отыскиваЯ съедобные клубни и луковицы. ‚о времЯ их отлучки  об  оставшихсЯ
детЯх заботились подростки.  ‹илит,  самаЯ  старшаЯ,  с  рассвета  уходила
бродить по окрестностЯм и возвращалась к полудню. …е плетеный мешок  почти
всегда был набит мелкими плодами со светлой кожурой; их пекли на  угольЯх,
обложив кусками коры. Џриносила она и черные  волокнистые  корни,  которые
тут же жарили, и дети, хорошенько разжевав их, глотали клейкий сок. €ногда
ей везло: она  подшибала  Ящерицу  или  находила  больших  белых  гусениц.
Џриходилось довольствоватьсЯ любой пищей,  пока  не  возвратЯтсЯ  сборщицы
клубней и не напекут лепешек, а дротики мужчин не настигнут дичь.
   •отЯ дневной  лес  был  пронизан  нитЯми  солнечного  света,  ‹илит  не
углублЯлась в чащу. Ћна  знала,  что  лес,  подобно  водной  глади,  готов
безжалостно поглотить неосторожного. ‘уша была еще не подвластна человеку,
как до сих пор людЯм чужды морЯ и океаны: ведь  даже  жизнь  обыкновенного
стоЯчего пруда идет уже по собственным законам!
   ‹илит  шла,  становЯсь  на  всю  ступню,  и  все-таки  шаг  ее  казалсЯ
бесшумным, словно ноги обладали умом и  сами  выбирали  дорогу,  пока  она
озиралась по сторонам.
   Ќеожиданно перед нею упала тень человека.  Њгновение  понадобилось  ей,
чтоб скользнуть взглЯдом от длинных  голеней  и  узких  бедер  к  выпуклой
груди, мускулистой шее, на которую была посажена голова с плотно прижатыми
ушами, что придавало всему облику и нечто звериное, настороженное и  в  то
же времЯ человечески  благородное.  ‚ыцветшие  рыжевато-коричневые  прЯди,
стЯнутые лубЯным обручем, падали на лоб.
   ’ень еще касалась босых ступней ‹илит, а напрЯжение  уже  оставило  ее.
Ћна вздохнула с облегчением: ведь это был Ћдам, с которым они росли рЯдом,
и лишь последний год разъединил их - Ћдам вступил в сообщество  охотников,
а ‹илит оставалась под присмотром матерей.
   Ќесколько мгновений они в смущении стоЯли друг перед другом. ‚ травЯном
мешке ‹илит поверх собранной снеди лежало два круглых плода с  глЯнцевитой
кожурой. Ћни были незрелы, узкое кольцо мЯкоти вЯзало  Язык,  но  все-таки
годились в пищу. ‹илит  исхитрилась  сбить  их  с  самой  макушки  дерева.
‘олнечное пЯтно сквозь густые листьЯ упало на кожуру, котораЯ  засверкала,
подобно блику огнЯ.
   - „ай мне их, - сказал Ћдам. - ’вое лицо приЯтно и красиво. - ќто  была
обычнаЯ формула вежливости.  Џомедлив,  он  добавил:  -  ’ы  стала  совсем
большаЯ.
   Ћн протЯнул руку к мешку. ‹илит сердито отстранилась.  Ќеужели  он  мог
забыть, что девушкам ее возраста предписываетсЯ молчание?
   Ћдам продолжал смотреть  на  нее  с  улыбкой,  но  она  отскочила,  как
распрЯмившеесЯ деревце, и пошла прочь, на ходу стЯнув мешок ивовой веткой,
потом вскинула его себе на голову и шла дальше, уже подобнаЯ кувшину  -  с
двумЯ поднЯтыми и изогнутыми руками.
   - •эо! - недоуменно окликнул ее он. € повторил нетерпеливее: - •эо?!
   ’огда ‹илит с обидой крикнула, не оборачиваЯсь:
   - џ не прошла обрЯда взрослости, разве  ты  не  помнишь  об  этом?  Ќам
нельзЯ говорить!
   ‡а ее спиной наступило  растерЯнное  молчание.  Ћдам  и  сам-то  совсем
недавно сделалсЯ взрослым охотником; обычаи племени были длЯ него свЯты, а
теперь он нарушил одни из них! ќто привело его в замешательство. Ћднако он
продолжал брести за девушкой, понурЯ голову.
   - Њы ведь можем идти рЯдом молча, - пробормотал он, глЯдЯ в сторону.
   Ћна не разжала губ. …е взглЯд, всегда ускользающий,  диковатый,  теперь
упрЯмо устремлЯлсЯ вперед. Ћдам шел, отступЯ на полшага,  как  и  положено
мужчине, прикрывающему женщину от неожиданной опасности сзади.
   ‹ес размыкалсЯ перед ними и смыкалсЯ вновь. –епкие стебли плюща и  лиан
образовали  узорные  стены  между  стволами.  Ќа  зеленом  мху  загорались
солнечные искры. Љаждое упавшее дерево давало приют бесчисленным  племенам
насекомых;  снуЯ   по   поверхности   мертвой   коры,   они   взблескивали
металлическими  панцирЯми,  стрекотали  и  жужжали  в  ненасытном  желании
быстрее  прожить  свою  короткую  жизнь.  Ѓледные  гроздьЯ  хищных  цветов
раскрывали липкие зевы. ‚ верхнем Ярусе  зеленого  зданиЯ  перекрикивались
птицы:
   - ѓраль-кор!
   - ‚арр!
   - ‚ик-вик!
   ѓолоса были так громки, что на мгновение оба  остановились,  с  детским
любопытством задрав головы. Џтицы продолжали неистово бить  клювами.  Ћдам
прищелкнул Языком, повторЯЯ птичий звук. ‹илит искоса одобрительно глЯнула
на него.
   - ‚озьми, - сказал вдруг Ћдам, ловЯ этот взглЯд и срываЯ с плеча свЯзку
мелкой дичи. - …шь.
   - ’воЯ рука щедра и добра, - прошептала она, потупившись.
   Њолодой голод охватил обоих с такой силой, что они тотчас  остановились
и, присев на корточки, разожгли огонь. ‹илит обложила  его  пучком  сухого
мха, похожего на бледно-зеленый мех.
   „ожидаЯсь, пока костер прогорит  и  на  раскаленные  угли  можно  будет
положить ободранную тушку, Ћдам и ‹илит сидели по обе  стороны  огнЯ.  Ћни
изо всех сил оберегали остатки молчаниЯ.
   —тоб пламЯ не подпалило волос, ‹илит  подобрала  их  травЯным  шнурком,
который сплела мимоходом; как у всех людей племени,  у  нее  были  тонкие,
гибкие пальцы, способные к любому ремеслу.
   Ћт обложенного песком мЯса пошел вкусный пар.
   Ћдам сдерживал нетерпение; он не хотел поступать, как  другие  мужчины,
когда они голодны: отрезать ломоть сырого мЯса и съесть его,  едва  опалив
на огне. …му хотелось дождатьсЯ и получить свою пищу из рук ‹илит.
   ‚незапно он вспомнил, как совсем  маленькими  они  собирали  улиток  на
отмели лесного озера, и, когда разбили первую  ракушку,  горькаЯ  жидкость
обожгла небо: им попалсЯ несъедобный моллюск!
   Ћн весело прыснул, уйдЯ в воспоминание,  но  тотчас  досадливо  зацокал
Языком: ведь ‹илит могла подумать, что он потешаетсЯ над ней! €,  поЯснЯЯ,
сделал указательным пальцем движение вниз ото рта, изображаЯ  символ  Яда.
‹илит поспешно оглЯнулась,  думаЯ,  что  он  предупреждает  о  змее.  Ћдам
успокоительно затрЯс головой.
   - ѓорькаЯ ракушка, - не выдержав,  сказал  он.  -  Џомнишь?  „авно,  на
озере. Њы были как оленЯта.
   Ћни облегченно залились смехом, глЯдЯ друг на друга через  колеблющийсЯ
горЯчий воздух. Ћбщее воспоминание вернуло ‹илит доверие.
   - Њужчины  возвращаютсЯ?  Ћхота  была  удачной?  -  спросила  уже  сама
девушка, усаживаЯсь поудобней и кладЯ подбородок на согнутое колено.
   Ћдам отозвалсЯ:
   - Њужчины возвращаютсЯ, но они еще далеко. Ћхота была удачной.
   - ’вои ноги быстры и легки. - ‹илит снова  одобрительно  посмотрела  на
него.
   Џосле еды они  утолили  жажду  мутной  водой  ручьЯ.  Ѓронзовое  солнце
перешло с правой руки на левую.
   Џеред стойбищем они замедлили шаги.  €х  никто  не  должен  был  видеть
вдвоем.
   Ћдам подошел к ‹илит вплотную и легким движением провел ладонью  по  ее
лицу и плечам - так благодарЯт на праздниках удачливых танцоров. Ћн сам не
знал, за что благодарил ее.
   Љожа ‹илит была  прохладной  и  гладкой,  как  у  молодой  лЯгушки.  …е
убегающий взглЯд, вытЯнутые трубочкой губы,  бурно  дышащее  тело,  тонкие
руки, более тонкие у плеча, чем у локтей, - все вдруг надвинулось на него,
подобно дождевой туче. Љоленам передалась дрожь земли. ќто мгновение  было
похоже на вспышку зажженного небесного корнЯ - молнии: длинно  и  коротко.
Ћно спутало времЯ.
   Љогда оба очнулись, мешок с рассыпанными плодами лежал в одной стороне,
а дротики Ћдама - в другой. Ќо они долго еще не могли разомкнуть объЯтий и
лишь много времени спустЯ порознь вернулись в стойбище.


   „олгое отсутствие ‹илит и Ћдама не было никем замечено. ЏлемЯ гудело  в
необыкновенном волнении: лесному плену приходил конец!  ЏогонЯ  за  зверем
увела троих охотников так далеко, что вдруг они  увидели  между  деревьЯми
просвет.
   ‘начала никто из них не понЯл  всего  значениЯ  того,  что  открывалось
постепенно перед их глазами. Ћни только  заметили,  что  почва  становитсЯ
суше;  вместо  высокоствольных  деревьев  с  непроницаемой  кроной   стали
попадатьсЯ  обширные  полЯны,  стволы   уже   не   были   покрыты   густым
мертвенно-бледным мхом, на котором дрожали невысыхающие капли;  щебенчатаЯ
песчанаЯ землЯ хорошо впитывала излишнюю влагу.
   €дти становилось все  легче.  Љакие-то  новые  запахи  просачивались  в
воздух:  исчезла  гнилаЯ  сырость  болотистых  Ям,  покрытых   кувшинками.
„ремучий лес, в  котором  блуждало  несколько  поколений  ’абунды,  редел,
расступалсЯ...
   Ћхотники остановились, настороженные и  смущенные.  Џреследуемый  зверь
ушел; они вспомнили об этом много позже. Џеред ними уже не было  деревьев,
а лишь невысокаЯ стена кустов. ЌесмотрЯ на то что рассвет  едва  наступил,
какое-то копытное животное уже  паслось  в  их  гуще,  хрустЯ  листьЯми  и
сочными ветвЯми. Ћхотники стоЯли с подветренной стороны.
   Ќо вот один из них сделал шаг вперед. Ќевидимое  животное  с  фырканьем
метнулось в сторону. Њужчина ’абунды, тот, что сдвинулсЯ с  места  первым,
упрЯмо сведЯ брови, узкие и острые, как лезвие каменного ножа, безрассудно
устремилсЯ вперед. Њгновение - он исчез за кустами.
   „вое других не последовали за ним; не все рождаютсЯ героЯми.  ’от,  кто
ушел, был виден еще некоторое времЯ за кустами. Ћн казалсЯ  высоким,  хотЯ
был только сухощав, как и все мужчины племени. ‹ицо его обрамлЯла негустаЯ
бородка,  скрывавшаЯ  худобу  щек.  Љамень  в   форме   рыбы   с   дыркой,
просверленной током воды, надетый на толстую жилу, лежал  ниже  углублениЯ
на шее. ‘ейчас эта Ямка бешено пульсировала. Ћн уже знал, что отныне среди
племени ему будет имЯ ‚ышедший €з ‹еса. Џотому что он в самом деле  первым
достиг его пределов.
   ‘овсем инаЯ страна начиналась за кустарником.  Њестность  была  ровнаЯ,
немного волнистаЯ, вплоть  до  цепи  холмов,  терЯющихсЯ  в  дымке.  Љлубы
рассветного тумана ходили над всей долиной,  словно  она  дышала.  Џтичьим
хором звенели дальние островки рощ.
   - ‹у! ‹у! - завопил охотник остальным.
   ‚озглас радости, первое человеческое  слово,  раздалсЯ  над  счастливой
долиной. ’равы из-за редких стволов поднЯлись перед отставшими, как бьющие
струи.  ‚  невысоком  солнце  стебли  блестели   крупной   росой.   —то-то
удивительное по цвету, по запаху, по простору  -  никогда  не  виданное  -
открылось перед ними, пьЯнило и  ошеломлЯло  их.  ‚се  трое  были  молодые
охотники,  ни  они,  ни  их  отцы  не  знали  степей  -  и  теперь  стоЯли
потрЯсенные!
   ‹юди ’абунды пробыли в долине до полуднЯ,  а  когда  воздух  очистилсЯ,
увидели дальний хребет с  огромной  белоснежной  горой,  словно  плавающей
посреди небес. —то это такое, они еще не знали, как не знали и их  предки,
которые вышли из обширной низменности, ставшей впоследствии морем.
   ‘борщицы клубней, услышав благую весть, поспешно вернулись в стойбище с
пустыми руками, но никто не поставил им этого в вину.
   ЏлемЯ стало готовитьсЯ к дальнему переходу; всем хотелось,  чтоб  новое
солнце застало их уже в  пути.  Џочти  до  рассвета  горели  охранительные
костры, и дозорные времЯ от времени ударЯли в табунду, словно отгонЯЯ злые
силы, которые могли надвинутьсЯ на стойбище. ‚прочем, сознание человека не
слишком перегружалось фантазией, в людЯх ’абунды преобладали прЯмодушие  и
бесшабашность несокрушимо здоровых людей. ‡агадки мира стоЯли  перед  ними
еще в столь малом количестве, что они проходили  сквозь  них,  как  сквозь
рассветную дымку, -  она  не  застилает  зрениЯ!  ‚зглЯд  их  был  Ясен  и
направлен лишь на ближние предметы.
   Ћни не так уж скоро прикочевали к обетованной  опушке.  ‹ес  словно  не
выпускал их: каждую ночь бушевали грозы, сверкали молнии, и  то  одно,  то
другое высохшее дерево с грохотом падало на раскинутые ветви, будто убитый
охотник. ‚едь и деревьЯ, как люди, умирают от ран и болезней...
   ЏлемЯ двигалось медленно, но смельчаки все чаще охотились на равнине  и
приносили оттуда незнакомых животных. Ћни  возвращались  позже  остальных,
утомленные, кичливые. ЌеизъЯснимое блаженство примешивалось к стуку сердец
тех, кто побывал на просторе, словно их богатырские  грудные  клетки  тоже
превращались в певучие гудЯщие табунды...
   Џеред Ћдамом равнина предстала впервые под шелковистым  теплым  дождем.
Ћн долго вдыхал ее здоровый, свежий ветер, запах холмов и луговин,  одетых
травами. Ѓыло непривычно и  странно  чувствовать  себЯ  видимым  отовсюду;
невольно он еще попЯтилсЯ к деревьЯм. Ќо не сравнимый ни с чем  безбрежный
дневной свет уже захватил его, и он  стоЯл,  приоткрыв  рот,  чтоб  дышать
светом, как воздухом.
   ќти мгновениЯ облегчающей свободы проЯснили ему что-то и в  нем  самом.
‚едь с того днЯ, как он коснулсЯ ‹илит, жизнь его стала трудной и путаной.
Ћн сделалсЯ угрюм и неловок. “ходЯ с  охотниками,  то  и  дело  оступалсЯ;
сухие ветви с треском ломались под  его  ступней.  ЌаклонЯЯсь  над  лесным
ручьем, он медлил утолить жажду, потому что ему повсюду мерещились бегучие
глаза ‹илит. Џрежний крепкий сон сменилсЯ прерывистым забытьем,  и,  когда
он просыпалсЯ по нескольку раз  в  ночи,  ему  стоило  большого  труда  не
вскочить и, слепо расталкиваЯ спЯщих, не кинутьсЯ на поиски девушки.
   ЏламЯ желаний заставило его потерЯть благоразумие. •отЯ  это  случилось
не вдруг.
   Ћднажды ‹илит прошла от него в трех шагах, не заметив.  ‚зглЯд  ее  был
напрЯженным, ушедшим в себЯ. € такими же, словно  невидЯщими,  руками  она
небрежно сжимала  скорлупу  большого  ореха;  серебрЯные  капли  падали  с
доверху налитого сосуда. Ћни взблескивали на солнце  и  жужжали,  как  рой
пчел.  †ужжание,  разумеетсЯ,  наполнЯло  только  уши  Ћдама.   Ћн   стоЯл
неподвижно, пока ‹илит  проходила  мимо,  подобно  сухой  зажженной  огнем
ветви, - ему палило губы! Ќо когда она скрылась, он  со  стоном  припал  к
земле, на которую брызнуло несколько капель из ее сосуда, пытаЯсь охладить
щеки этой призрачной влагой... ‘мутно и странно было у него на душе.
   ‹ишь здесь, на равнине, он наконец понЯл, чего  хотел:  он  хотел  одну
‹илит! •отел, чтоб она заботилась о его огне и собирала ему кореньЯ,  пока
он уходил с мужчинами на охоту. ‘ладкий миг  возвращениЯ  к  ней  внезапно
встал перед ним так Ярко, словно они прожили рЯдом, в  телесном  единении,
уже долгие годы: вдвоем разжигали костер, скребли свежую шкуру и  засыпали
потом на ней, чувствуЯ боками приЯтную теплоту меха и тлеющих углей...
   •отЯ люди ’абунды не принуждались к брачным союзам, но и не были  вовсе
свободны в выборе. ‘уществовали сложные кровные свЯзи. ‚лиЯли  соображениЯ
родичей при обсуждении возраста, здоровьЯ, личных  заслуг  и  способностей
жениха и невесты. ‘реди  всех  этих  подводных  камней,  хорошо  известных
взрослым, но пока  неведомых  Ћдаму,  предстоЯло  ему  начать  путь,  чтоб
достигнуть цели: получить ‹илит из рук старейшин  и  себЯ  отдать  ей,  со
всеми теми церемониЯми, которые сопровождают брачное торжество.
   Џравда, ‹илит, прежде чем ее можно будет  сватать,  должна  пройти  еще
обрЯд взрослости, который издревле заключалсЯ в  том,  что  девушку  лишал
девичества тот любой наиболее удачливый мужчина  племени,  который  сумеет
первым проникнуть к ней через оградительный кордон женщин.
   ќто был веселый, озорной, почти спортивный обрЯд,  где  состЯзались  не
только в ловкости и хитроумии, но и  перебрасывались  остротами,  блистали
умением петь, танцевать, находчиво  награждать  друг  друга  прозвищами  и
вообще всЯчески изощрЯтьсЯ в веселье.  ЏассивнаЯ  роль  отводилась  только
одному существу: самой девушке, котораЯ,  прежде  чем  стать  полноправной
женщиной, свободной в решении общих дел племени, должна прожить  последние
часы своего детского  возраста  в  абсолютном  повиновении.  ѓолос  ее  не
раздавалсЯ в общем гаме. Ћна сидела в полутьме шалаша и  ждала  того,  кто
войдет к ней.
   ‚еселаЯ свалка, а иногда и целые побоища разыгрывались перед входом, но
к ней это доходило подобно шуму волн ко дну водоема.
   Ћна ни в чем не участвовала и никого не выбирала. „а и мужчина, впервые
познавший эту юницу, не имел на нее особых прав. „аже если ночнаЯ мистериЯ
не проходила бесследно, отцом ребенка считалсЯ последующий  супруг,  а  не
он, состЯзатель.
   Ћдам вовсе не ощущал неприЯзни к будущему  кратковременному  сопернику.
Ќо мог ли он ждать  спокойно  этого  обрЯда  теперь,  когда  они  с  ‹илит
нарушили запрет и тайно провинились перед племенем?  …го  ужасала  тЯжесть
наказаниЯ, котораЯ по обычаю должна обрушитьсЯ на ‹илит. ‘пасение только в
одном; именно он должен оказатьсЯ впереди всех и войти в  шалаш.  ’ак  же,
как впоследствии только он станет мужем ‹илит!
   ‘ равнины Ћдам вернулсЯ с добычей. •отЯ острый рог козла  пропорол  ему
мышцу, но рану присыпали золой, и теперь Ћдам, слегка  ослабев  от  потери
крови, находилсЯ тем не менее в приподнЯтом, почти опьЯненном состоЯнии  -
подвиг всегда придает человеку  ощущение  неиссЯкаемой  силы!  Ћн  впервые
вернулсЯ в стойбище не вместе с охотниками, а  в  окружении  их  и  тотчас
отправилсЯ разыскивать свою мать.  Ќе  потому,  что  был  с  ней  особенно
близок, но именно женщины хранили в племени чистоту кровных свЯзей и знали
все тонкие счеты родства.
   Њать сидела на песчаном бугорке, плетЯ из ивового лыка двойные  веревки
длЯ сетей. ќтим занимались все женщины в свободное времЯ; сетей нужно было
очень много,  они  легко  рвались:  корЯга  или  крупнаЯ  рыба  без  труда
пробивали брешь.
   “видев Ћдама, мать не прекратила своего занЯтиЯ, лишь  сжала  рот,  уже
слегка запавший, ожидаЯ, что он скажет. ‘ годами лицо ее  стало  худым,  и
брови, сходЯщиесЯ у переносицы, придавали ей мрачное, а порой исступленное
выражение.
   Ћдам положил на бугорок часть  печени,  котораЯ  полагалась  удачливому
охотнику. Њать вежливо принЯла дар. Ћна не удивилась,  что  подросший  сын
думает о женитьбе. Ќачалось перечисление подходЯщих девушек.  €мени  ‹илит
среди них мать не назвала. Ћдам подумал сперва, что это из-за ее возраста,
и  обеспокоенно  прервал:  нет,  он  не  стремитсЯ  стать  чьим-то   мужем
немедленно, готов обождать, пока подрастут... Ћн назвал несколько ровесниц
‹илит. € опЯть ее имЯ, которое обожгло ему небо и  остановило  кровь,  длЯ
матери  прошло  незамеченным.  ЋбстоЯтельно,  со   свойственной   женщинам
страстью к сватовству, она продолжала разбирать достоинства других  девиц.
Ћдам ерзал в нетерпении. € тут его постиг удар, всю необратимость которого
он полностью даже не осознал сразу:  его  брак  с  ‹илит  невозможен!  Ћни
принадлежали к общей ветви родства.
   Ћн слушал мать еще какое-то времЯ, потом  поднЯлсЯ  и  ушел,  уносЯ  на
спине, как ношу, ее пронзительный взглЯд.
   ЋтказатьсЯ от женщины,  когда  в  мечтах  он  прожил  подле  нее  целые
счастливые годы? Љогда  каждый  его  сон  кончалсЯ  мигом  их  счастливого
единениЯ - разве это  когда-нибудь  удавалось  мужчине  раньше  или  позже
Ћдама?!
   Ќесколько  дней  он  ходил  в   угрюмом   молчании.   ’акое   состоЯние
предшествует действию  или  убивает  волю  окончательно.  Џокладистый,  не
свойственный бунтам нрав Ћдама скорее заставлЯл предположить последнее,  и
так бы оно, может, и случилось в конце  концов,  если  б  не  существовало
самой ‹илит!
   ‚едь ее обуревала жадность к будущему! Ћна  тоже  стремилась  к  Ћдаму,
словно он был магнит: его прикосновение оставалось в  памЯти  жгучим,  как
жало осы. ‚есь тот страх и освобождение от страха, которые так потрЯсли ее
при нарушении запрета, заставлЯли свЯзывать именно Ћдама  с  переполнением
внутренних сил. …й казалось, что, прилепившись к нему, она обретет наконец
счастливое успокоение.
   ‹илит изменилась не только  внутренне,  но  и  внешне.  —ерные  волосы,
которые она  перестала  смазывать  глиной,  развевались  теперь  наподобие
птичьего крыла, и, когда она  проходила  мимо,  все  смотрели  на  нее  со
смутной тревогой, словно в  самом  деле  она  могла  вот-вот  поднЯтьсЯ  и
улететь.
   Љрасота ‹илит, этого подростка, притЯгивала многих. Њужчины смотрели ей
вслед, она волновала сны. ‘тарейшины уже многозначительно  переглЯдывались
за ее спиной. Ќаконец обрЯд взрослости  длЯ  ‹илит  был  назначен  ими  на
третий день после выхода из леса.


   ‹илит сидела во мраке шалаша с бьющимсЯ сердцем, пытаЯсь  разглЯдеть  в
щели, кому же сопутствует удача. Ќо женщины окружали  ее  слишком  плотным
кольцом. €ногда лишь выкрикивались имена нападающих.
   ‘реди состЯзателей особенно выделЯлсЯ ’от, Љто Џервым ‚ышел €з  ‹еса  -
он не ошибсЯ, теперь его называли именно так. Ћ, как он  изменилсЯ  с  тех
пор! ‚зглЯд его сквозил холодом, как черный камень, не  согретый  солнцем.
Ћн  был  намного  старше  и  сильнее  Ћдама;  и  упорство,  с  которым  он
устремлЯлсЯ к шалашу, заставлЯло Ћдама напрЯгать изворотливость.
   †енщины, которые сначала лишь хохотали,  отталкиваЯ  многих  искателей,
теперь невольно подчинились азарту двоих: крепкие руки били наотмашь,  все
чаще мелькали свежие ссадины, поЯвились первые капли крови...
   €з тьмы каких веков пришел этот обычай: оборонЯть женщину  от  мужчины?
‚едь  уже  и  праматерЯм  ’абунды  никто  не  угрожал  обидой;  они   были
равноправны, как это могло лишь быть при  общей  скудной  и  убогой  жизни
племени.
   „авно ни одна девушка не привлекала столько вниманиЯ, как  ‹илит.  Ѓыла
ли она красавица? ЏонЯтие красоты менЯетсЯ со временем.  Њужчины  ’абунды,
желаЯ сказать приЯтное своим женщинам,  говорили:  плечи  твои  широки,  а
грудь упитанна.
   ‘тарейшины племени с беспокойством следили  за  разгоревшейсЯ  борьбой:
ожесточившись, можно нанести серьезное повреждение. Џравда, это  ведь  был
первый праздник с тех пор, как они вышли из леса! Џеред ними лежали теперь
степи и цепь  холмов,  откуда  всегда  можно  оглЯдетьсЯ,  легко  отыскать
добычу, составить Ясное представление о  местности.  ‘тойбище  разбили  на
опушке; их овевал здоровый воздух предгорий, а рЯдом, в оставленных  лесах
- болотистые  озера  в  изобилии  снабжали  съедобными  клубнЯми;  кореньЯ
неизвестных степных трав употреблЯлись пока с осторожностью.
   Љак же было не  отпраздновать  долгожданный  исход  из  леса  вместе  с
совершеннолетием такой девушки, как ‹илит? €  старейшины,  не  вмешиваЯсь,
одобрительно кивали головами, гордЯсь  женщинами  ’абунды,  которых  можно
заполучить лишь с таким трудом.
   Џо условиЯм игры мужчины не должны наносить ответных ударов; они  могли
пробитьсЯ только тЯжестью тела.
   †енщины заметили целеустремленность ‚ышедшего €з  ‹еса  -  и  стена  их
сплотилась еще  крепче.  …го  собственнаЯ  жена  с  попеременными  криками
ревности и жалости наносила ему удары.  …й  смутно  припомнилось,  что  ее
самое он не  добивалсЯ  с  такой  ожесточенностью.  €  все-таки  она  была
возбуждена и весела, как и остальные: исполнЯлсЯ  древний  обрЯд  -  новаЯ
женщина вступала в племЯ.
   Ћдама вскоре оттеснили от центра  борьбы.  ‘оперник  неумолимо,  словно
таран, вновь и  вновь  бросалсЯ  под  удары,  разрываЯ  вереницу  защитниц
шалаша. “же и остальные невольно отступились, следЯ  за  единоборством.  “
Ћдама в изнеможении опустились руки. Ќо он стоЯл неподвижно ровно столько,
чтоб на  него  перестали  обращать  внимание  вовсе,  и  тогда  отчаЯнным,
молниеносным прыжком кинулсЯ под ноги тем, кто стоЯл сбоку, разбиваЯ  себе
грудь и лицо о выступившие на поверхности корни...
   ђаздалсЯ единодушный  вопль  растерЯнности  и  досады;  его  могли  еще
оттащить от самого отверстиЯ  шалаша,  но  старейшины  видели,  как  ‹илит
протЯнула руку, - и ударили в барабан, возвещаЯ, что обрЯд окончен.
   Ђ ведь и соперника отделЯло от ‹илит всего полшага! Ћн метнул на  Ћдама
темный холодный взглЯд, полный Ярости, но тотчас отвернулсЯ с принужденным
смехом. †ена, готоваЯ все простить,  положила  руку  на  его  кровоточащее
плечо. Ћни вместе отошли прочь.  ‚скоре  и  голоса  остальных  отдалились.
‘олнце зашло, вспыхнули праздничные костры, готовилось обильное пиршество.
„о Ћдама и ‹илит больше никому не было дела.
   Ќекоторое времЯ в шалаше слышалось только тЯжелое  прерывистое  дыхание
юноши: он видел нечто темное в углу, это была, конечно, ‹илит. Ќо  она  не
сделала движениЯ к нему.
   - ѓовори, - прошептал Ћдам, облизываЯ разбитые губы. -  Љогда  Я  слышу
твой голос издали, он пахнет, как ветвь с цветами. …сли же ты обратишь его
ко мне, он наполнитсЯ соком плодов.
   Ћн заговорил так потому, что гортань его  пересохла.  ђечь  Ћдама  была
проста и предметна, как и сама мысль.
   ‹илит понЯла и молча протЯнула выдолбленный сосуд. Ћдам надолго  припал
к нему. ѓлаза его привыкли к темноте, он уже различал смутное пЯтно лица и
черные - черней самой ночи - волосы ‹илит.  Џосле  утолениЯ  жажды  в  нем
вновь зашевелилась горестнаЯ мысль: ведь сегоднЯшнЯЯ ночь должна  остатьсЯ
единственной в их жизни! “же следующее утро разведет их с ‹илит  навсегда.
‹юбовь длЯ Ћдама значила только одно: он спешил получить  то,  что  хотел.
…го ум оставалсЯ во  многом  животным  умом,  всецело  следуЯ  инстинктам,
способность рассуждать еще только-только поЯвлЯлась  в  нем.  Ћн  протЯнул
руки к девушке, стремЯсь привлечь ее к себе. Ќо она отстранилась.
   - “ менЯ только одно сердце, - сказала она глухо. - Џусть и у  тебЯ  не
будет двух.
   Ђ это означало: не лги, не скрывай, не притворЯйсЯ.
   - ’ы знаешь? - пробормотал Ћдам упавшим голосом.
   - „а, - ответила ‹илит.
   € вдруг она зарыдала. Ќе  так,  как  хнычут  дети.  —то-то  похожее  на
Яростный крик зверЯ было в ее плаче. ЊимолетнаЯ радость  предстоЯщей  ночи
отступила от Ћдама. Ћн почувствовал, что с потерей ‹илит  лишаетсЯ  всего.
Њысли заметались с лихорадочной быстротой.
   - ‹илит! - воскликнул он, берЯ ее за руку. -  „ух  двоих  сильней,  чем
одного!
   ќто была простаЯ формула ободрениЯ: ведь он еще не знал, как поступить.
Ќо ‹илит понЯла его иначе.
   - „а, дух двоих силен, - подтвердила она, и в темноте стало видно,  как
диковато вспыхнули ее глаза. - Љогда мужчина и женщина хотЯт  друг  друга,
их нельзЯ разлучить. Њы уйдем из племени.
   ђешение осенило ‹илит внезапно. Ќо в тот же миг словно  все  затвердело
внутри нее - так она сделалась непреклонна!
   “ Ћдама же вначале захватило дух от одной этой свЯтотатственной  мысли;
разве он когда-нибудь слышал, чтоб бросали племЯ по  своей  воле?  —еловек
’абунды от рождениЯ принадлежит племени, живет и умирает по  его  законам.
Ќо рЯдом с ‹илит  он  ощутил  в  себе  исполинское  мужество:  даже  такую
страшную жертву готов он принести своей приЯзни!
   - •аг, мы уйдем, - сдавленно повторил он.
   Ћни разобрали стенку шалаша, обращенную к лесу, и выскользнули  наружу.
Џервые шаги проползли, подобно змеЯм, потом  побежали  пригнувшись,  почти
доставаЯ руками до земли. ‘вет костра заметно отдалЯлсЯ, звук праздничного
барабана становилсЯ еле слышен. ‚округ них шумел лес, не  переставаЯ,  как
прибой о каменистый берег. „еревьЯ - высохшие  или  пораженные  молнией  -
падали позади с тЯжким грохотом; их ветви,  цеплЯЯсь  за  соседние  кроны,
устрашающе трещали. ‚ непроглЯдной темноте то и дело  раздавалсЯ  звериный
вой со вскрикиванием, наполнЯЯ сердца тоской: человек не создан длЯ  ночи,
он порождение днЯ! ‘ темнотой ему надлежит укрыватьсЯ в убежище.
   €, однако, они бежали в лес, прочь от огнЯ и защиты. Њатерное, это  был
один из первых бунтов  против  того,  что  принЯто  считать  добродетелью.
„обродетелью племени ’абунда издревле было повиновение его  обычаЯм:  ведь
именно они сплотили людей, помогли им уцелеть в борьбе с природой.  ‡аконы
- длЯ всех времен механизм необходимый,  хотЯ  и  суровый.  Ќо  такими  же
необходимыми оказались впоследствии и  вспышки  неповиновениЯ  -  черновые
наброски будущих законов, более справедливых длЯ новых людей.
   Ћдам  и  ‹илит  пустились  в  ночной  лес,  полностью  отрешившись   от
благоразумиЯ; они поручили себЯ инстинкту. ђазум не заменЯет собою  всего:
когда он не может подсказать выхода, оставлЯЯ  человека  на  краю  гибели,
тут-то и воскресает инстинкт с его последней  отчаЯнной  попыткой  сделать
невозможное.
   Ћдам и ‹илит бежали без остановки, не углублЯЯсь в чащу, но и не выходЯ
на открытое место. ђассвет застал их у подножиЯ каменистой грЯды.  „еревьЯ
группами росли то на  широких  уступах,  то  по  крутым  скатам,  и  тогда
казалось, что они стоЯт вниз головой.
   Џервые  лучи  солнца  упали  на   обнаженные   скалы:   они   сделались
красно-бурого цвета. ЃелоснежнаЯ, почти четырехугольнаЯ  гора,  видимаЯ  с
равнины у стойбища, главенствовала и здесь  над  дальним  хребтом,  только
выдвигала другое свое исполинское плечо. Џод его защитой долина  маленькой
реки блаженствовала в безветренной, почти  тепличной  атмосфере.  Ќо  едва
поворот течениЯ уводил ее из-под  охранительных  стен,  почва  становилась
тощей и не производила ничего, кроме горьких трав да жидкой акации,  а  по
откосам росли сухощавые кусты красноватого оттенка.
   „аже не осмотревшись хорошенько, лишь найдЯ подобие крова, ‹илит и Ћдам
вздохнули с облегчением: поЯвилсЯ приют, спасение от хищников, укрытие  от
непогоды. Ћни были голодны, но утомление пересилило: войдЯ в пещеру, сухую
и без запаха зверЯ, они тотчас заснули, как дети, уткнувшись лицом друг  в
друга.
   ‘иний  день  пламенел  над  ними;  бесчисленные  насекомые  трещали   и
свиристели  в  травах,  грелись  на  солнце  непуганые  Ящерки,  птицы   и
травоЯдные жили своей обычной дневной жизнью, но ‹илит и  Ћдам  проснулись
перед вечером лишь затем, чтоб оградить вход в пещеру частоколом.
   Ћни напились из близкой реки, отыскав ее по влажности воздуха и  жирным
травам на берегу. ‡атем поспешно вернулись под защиту камней  -  наступали
сумерки, самое опасное времЯ: без оружиЯ и без огнЯ страшно  сделать  даже
шаг!
   Ћни были терпеливы к голоду, хотЯ прошло уже более суток с тех пор, как
они что-то  ели.  Ќо  оба  снова  молча  легли  на  охапку  свежей  травы,
застенчиво касаЯсь друг друга пальцами,  ‡а  короткое  времЯ  приключилось
столь многое, что они не знали даже, как и о чем теперь говорить? Њечты их
были бедны, но, когда они брались за руки или трогали друг друга плечами и
коленЯми, через ощущение теплой кожи словно  передавалось  и  движение  их
внутренних токов - сигнал дружелюбиЯ, подкреплЯвший скудный Язык слов.
   Љрупные звезды затеплились над частоколом. ‚се вокруг вновь наполнилось
рычанием и фырканьем и звуками погони. ђазыгрывалась  обычнаЯ  трагедийнаЯ
ночь дикого леса - времЯ страха, но не любви.  Ћдам  и  ‹илит  замерли  за
убогой оградой. ’ак они провели  несколько  бессонных  часов,  чутко  ловЯ
ближние шорохи. ‹ишь перед рассветом внутреннее чувство подсказало им, что
опасность миновала, они  немедленно  заснули,  проспав  почти  до  восхода
солнца.
   Ђ утро принесло свои заботы. Ќадо было подумать об оружии и еде. ’еперь
они очутились совсем одни, без чьей-нибудь помощи и поддержки, как  первые
люди на ‡емле!


   ‡емлЯ переживала свое младенчество. ‚се три ее лика  были  еще  гладки:
плуг не прошелсЯ по  почве,  оставлЯЯ  первые  морщины,  киль  кораблЯ  не
взбороздил безмЯтежность вод, а  винт  самолета  не  пропорол  воздух.  Ќо
радость поиска была одной  из  самых  животворЯщих  сил  в  человеке!  Ћна
создавала ощущение полноты бытиЯ. Џервый шаг вдохновлЯл на следующий.
   —еловек - бесстрашное, выносливое создание.  ‘тихиЯ  борьбы  за  жизнь,
бушевавшаЯ вокруг него,  была  его  родной  стихией.  Ѓлизость  к  простым
законам - когда убивают ради пищи, а не из ненависти - формировала его ум,
сметливый, но  не  коварный.  ‡верь  не  казалсЯ  врагом,  он  был  скорее
собратом, который может в тЯжелое времЯ спасти от голода; а  в  сытое  они
расходились, не тронув друг друга. Џервые тотемы могли поЯвитьсЯ как порыв
благодарности, а вовсе не из желаниЯ умилостивить страшные  силы  природы.
‚едь люди по-своему хорошо  знали  тогда  окружающий  их  мир.  Џо  следам
животных они находили воду; подобно птицам,