и взобралсЯ  на эстакаду,  котораЯ
приходилась  как  раз  на  уровне  кузова.  ђиф Я  оставил  в  кабине,  пока
побаиваЯсь отпускать ее без присмотра.
     Њне предстоЯло  долгое занЯтие. ’еперь  как  взломщик Я  был экипирован
куда  лучше  и  в  два  счета  своротил  оба здоровенных  замка  на железных
раздвижных  воротах.  ‚   складе  было  еще  прохладнее,  чем  на  улице.  џ
перетаскивал Ящики и коробки. ЊЯсных  консервов отнес четырнадцать Ящиков --
сколько было. ‘ыры, твердые колбасы, очень хорошие рыбные консервы в  масле,
деликатесные консервы из  мЯса  дичи, фруктовые соки и пасты,  -- здесь было
такое, что Я диву давалсЯ, и все вспоминал и вспоминал неказистый фасад этой
базы-развалюшки с крепкими, впрочем, дверьми и какой-то (Я видел) совершенно
фантастической системой сигнализации. ‚ соседнем помещении нашел на редкость
отменные копченые окорока и забрал их все.
     џ устал.  Ќыла рука. Џоследним, хмыкнув, погрузил  Ящик масла. Ќе люблю
масло, но пусть будет.  —аса два -- Я еще не  отвык мерить  времЯ  часами --
понадобилось мне, чтобы  заполнить кузов  на  одну треть. џ  был нетороплив,
часто  присаживалсЯ  и просто  смотрел  вокруг.  Џобегал  с  ђиф  по  двору.
Џереносил пЯток Ящиков -- и опЯть сидел. ’ишь в мире была неописуемаЯ.
     ...выключаете свет  и начинаете рассматривать  темноту; через некоторое
времЯ,  когда глаза привыкают, видно, что темнота  неоднородна; в  ней можно
высмотреть  отдельные сгущениЯ и разрЯжениЯ, переходЯщие друг в  друга формы
и, что совсем невероЯтно,  крохотные вспышки света, будто  порожденные самою
тьмой... да нет, просто сетчатка реагирует даже на отдельные кванты...
     €ногда Я  тихонько смеЯлсЯ, особенно когда представлЯл себЯ со стороны.
‘олнце грело мне кожу, а воздух был холоден, прозрачен и чист, чист.
     ‡акончив с погрузкой,  Я зашел  в контору этой базы. ’ак, любопытствуЯ.
Џосмотрел плакаты по  стенам,  открыл и закрыл  Ящики с  бумагами. Ќа бланке
накладной надпись в рамочке:  "‡а  перепростой вагонов ответственность несет
виновнаЯ сторона". ђассмеЯлсЯ.
     Њы немного  покружили по  городу,  останавливаЯсь то  здесь, то там. Ќе
всегда по делу.  Ќапример,  Я долго-долго  стоЯл у парапета моста над рекой,
наблюдаЯ ее  замедленное движение от истока к той,  другой реке, а той --  к
другой, а той -- к морю, и смотрел на набережную и дома над ней. Ќа лужайках
возле “ниверситета ђиф с упоением гонЯла за воробьЯми, а Я собрал  на клумбе
букет  георгинов,  самых поздних, умирающе-Ярких. €х  Я поставил  в  вазу на
столе, когда мы вернулись.  ‘пал без  снов  и проснулсЯ очень рано. ќто было
внове -- мои ранние пробуждениЯ. ‚сю жизнь не знал большей неприЯтности, чем
нужда подниматьсЯ по утрам.
     Џотом, будто  специально длЯ одного  менЯ --•  да  так, черт  возьми, и
было!  -- осень  затормозила  бег, замерев в золотой вершине своей дуги пред
падением в неизбежную игольчатую зиму. џ  смотрел  в эти прекрасные  дни,  и
чувства мои приходили  во  все большее равновесие. Ќа  улицах и  проспектах,
никем не убираемые, лежали  листьЯ,  они почти  закрыли весь асфальт. ‘тоЯли
памЯтники --  как-то особенно  сиротливо без людей у  подножий,  но  зато  с
налетом истинной вечности, -- памЯтники, которым суждено забвение в  ‹ете, а
не в последующей суете  новых кумиров. “тренние  ветерки перегонЯли листву с
места  на  место, пошевеливали надорванными афишами  и  затихали.  Џо  ночам
светили глаза кошек, звезды и луна, и звезд было огромное количество.
     ЌевероЯтнаЯ  вещь  -- Я  слышал  журавлей над  городом. ќто было  очень
ранним утром,  Я только  вышел, от  земли поднималась  мгла, и в этот момент
небо  заскрипело-заскрежетало над моей головой, џ ничего не  понЯл,  но крик
повторилсЯ,  и  теперь  Я  различил в нем  тоску. €ли прощание. €ли обещание
вернутьсЯ. ‡адрал голову -- и на мгновение разорвало пелену, -- и увидел их.
‘трашно высоко, на  пределе зрениЯ,  плыла  ровнаЯ галочка,  и  этот крик  в
третий  раз донессЯ до менЯ, прежде чем пелена сомкнулась.  Њожет быть,  мне
почудилось, не знаю. Ќо Я видел это, и видел, что у них там уже было солнце.
     Џовторюсь, говорЯ, что болезнь  менЯ многому научила. ‚озможно,  просто
напугала, это, в сущности, почти  одно и то же. ‚о всЯком  случае, вторым по
значимости в своем мысленном реестре Я указал медикаменты и  запассЯ ими как
мог.  ‚  основном  это  были  средства  первой помощи и скудный  ассортимент
известных  мне антибиотиков. ’ретьими шли книги. Ќе романы -- что мне теперь
романы!  --  но  длЯ  начала  нужна  была  хотЯ  бы   небольшаЯ  техническаЯ
библиотечка. ќто пока все хорошо, а случись что серьезное  с тою же машиной?
€ли  со  мною самим,  или  с  ђиф?  ‡начит,  еще  справочники  медицинские и
ветеринарные.
     Љстати, с ђиф мы,  кажетсЯ, ужились  неплохо.  Ћна слушалась менЯ,  а Я
старалсЯ  не  докучать ей. Љогда впервые  на  улице нам  встретилась  ватага
разношерстных  псов с рыжим  большущим  вожаком,  у  менЯ упало  сердце, и Я
поспешно  расстегнул  хомутик на  кобуре (к  тому времени Я  вновь  раздобыл
патронов). ђиф  была  без  поводка,  Я  отпустил  ее  на  широких  бульварах
какого-то нового микрорайона. Ќо стычки не произошло. ‘обаки повели себЯ как
и подобает стае: основнаЯ масса остановилась, а двое  начали заходить сбоку.
џ уж  собралсЯ  пальнуть разок-другой в  воздух, а не поможет, то  и в землю
перед мордами,  но ђиф  оказалась на  высоте. Ћна замерла,  шерсть на хребте
поднЯлась, хвост утолстилсЯ и вытЯнулсЯ. ѓоловой к вожаку, она покосилась на
обходЯщих ее псов  и зарычала, тихо, но с такой  непередаваемой угрозой, что
менЯ  самого передернуло, а совершавшие  маневр собаки смешались и не знали,
что им делать.  ‘ полминуты  все это  представлЯло собой  немую сцену, затем
вожак коротко гавкнул, и стаЯ, развернувшись,  потрусила прочь. Ћни оставили
ђиф. Ћна была с человеком, и они не затеЯли драку и не позвали ее с собой. џ
отпустил шершавую рукоЯтку и вытер холодный лоб.
     Ђ ђиф чувствовала себЯ как ни в чем не  бывало. „аже слишком  как ни  в
чем не бывало. Њигом улеглась ее вздыбленнаЯ шерсть,  ђиф вернулась ко мне и
обежала вокруг.  Ђ  когда  она, глЯнув  на менЯ, дернула бровЯми и  вывалила
огромный, как трЯпка, Язык,  Я уже не сомневалсЯ, что все ее угрожающие позы
--  сплошной обман. Ћна  вообще  была  довольно  добродушным  существом.  „о
определенного предела,  разумеетсЯ, -- Я невольно погладил бинт на тогда еще
не снЯтых швах.
     €  было  одно, в чем  мы  оба  проЯвили  совершенное единодушие: мы  не
углублЯли  свои походы  сверх  необходимого минимума.  Ќа  ђиф, мне кажетсЯ,
сильнейшее впечатление  произвел случай, когда,  вздумав было переселитьсЯ в
центр, Я вскрыл квартиру в большом красивом доме на одном из тех проспектов,
что, становЯсь магистралЯми, свЯзывают  города. ђиф сунулась первой и тотчас
вылетела, спрЯтав хвост под брюхом: на пороге, уткнувшись в щель под дверью,
лежала  мертваЯ собака.  Њне  тоже стало  не  по себе.  Љто знает... Ќо  все
сложилось  как сложилось, и сожалениЯ об утраченных возможностЯх --  врЯд ли
лучшее, что Я могу придумать длЯ себЯ теперь.
     ‚  город  из  своего  района  Я  выбиралсЯ  кружным   путем,  чтобы  не
приближатьсЯ к мЯсокомбинату,  да и выбиралсЯ-то редко. Ќе заезжал и в район
зоопарка.  ‚се необходимое --  за малым исключением -- Я  мог  находить,  не
отдалЯЯсь от дома, и Я не отдалЯлсЯ. Њне хотелось как можно скорее покончить
с городом,  Я чувствовал себЯ последней оставшейсЯ в живых клеткой трупа, по
необходимости все еще свЯзанной с ним, и не скажу, чтобы это мне нравилось.
     Ђ зима подгонЯла  менЯ. ђедкое утро обходилось без молочной пленки льда
на подсыхающих от мороза лужицах,  чувствовалось, что со днЯ на день следует
ожидать перемены  погоды, дождей, которые закончатсЯ  снегом.  џ  торопилсЯ.
ЋставатьсЯ в городе на зиму никак невозможно, рассудил себе Я.
     ќнергиЯ и  тепло.  „ать их мне  мог отныне только  живой огонь (если не
считать бензиновых генераторов, в  которых  Я ничего не понимал да и в глаза
ни разу ни  видел). Њне нужен был  дом. ‚ буквальном смысле. €збушка, зимнЯЯ
дача,  коттедж  с автономной обогревательной системой или  что-нибудь в этом
роде.  џ  остановилсЯ на  зимней даче. Џросто  потому, что знал одну  такую.
Љонечно, можно было бы уехать за летом к югу,  но мне не хотелось делать это
так сразу и второпЯх.  —то  ни говори, а зима понадобитсЯ  мне  хотЯ  бы длЯ
того, чтобы собратьсЯ с мыслЯми. € Я готовилсЯ зимовать.
     <b>5</b>
     ...кирпич,  крутЯсь,  соприкасаетсЯ  с  девственностью  витрины,  поток
стекла похож  на обрушивающийсЯ в океан ледник; шубы из норки, шубы из ламы,
;шубы из волка, шубы,  шубы, манто, муфты, накидки,  шапки -- рыжие, черные,
серые, желтые;  да,  конечно,  переоценка  ценностей,  у  вещей осталсЯ один
смысл, изначальный --  целесообразность, как просто, не правда ли, ђиф; тебе
захватить  что-нибудь? --  как же силен должен быть  запах живого, если  она
рычит на волчий мех, прошедший все круги скорнЯжного ада... или  вот это  --
батарейки,   которые  Я  таскаю  пачками  из  следующего  магазина,  скопища
зарЯженных ионов, -- пройдет  год  или два  или три  года, и кислота  проест
тоненький алюминиевый  лепесток  и  превратит твердую сейчас  смолу в черное
месиво, и  искорки потухнут на радость мировой энтропии или вольютсЯ в океан
мировой   энергии,  --  так   ли,  иначе  ли,  но   перестанут  существовать
индивидуальностЯми,  ведь  и каплЯ в океане  не каплЯ, и искра  в  костре не
искра...
     Љвартира все больше становилась похожей на склад, причем склад довольно
нерЯшливый, а Я убеждалсЯ, что всего за раз мне никак не вывезти. ’о и  дело
Я начинал сетовать,  но, подлавливаЯ себЯ на этом, всегда смеЯлсЯ, как и над
мыслью,  стоило  ли, едва вырвавшись  из  одного Ярма,  тут же городить себе
следующее. Ќо нет-нет, говорил  Я себе, теперь все не так, теперь все честно
-- Я мастерю палицу, чтобы  добыть мЯсо и выстлать пещеру шкурами. „елаю это
как умею  и  средствами,  имеющимисЯ  в наличии, но  -- это и только это.  €
торопЯт  менЯ  холода,  как они  торопили моего  предка пЯтьдесЯт  тысЯч лет
назад.
     Њожет быть, прогресс -- это благо.  Џочти навернЯка прогресс  благо, но
не длЯ  менЯ, не длЯ таких, как Я. Ћн длЯ нас -- лишь лабиринт во тьме, и мы
не  видим даже части  лабиринта. Њы зачастую не видим  даже поворачивающей в
очередном колене стены, а лишь затылок идущего  перед нами, и нам все равно,
куда и к какой правде идти, глЯдЯ друг другу в затылок.
     џ больше так не мог.
     € настал день прощаниЯ. ‚чера Я  произвел окончательную инвентаризацию,
прикинул, как Я все это буду перевозить, и написал себе бумажку, запасы чего
мне, наверное, придетсЯ пополнЯть. ‡атем загрузил первую  партию. ‚ город  Я
думал  наведатьсЯ  не раньше  второй  половины  зимы,  когда день  пойдет на
прибавку.  ќто   было   хорошо   --  думать  такими   категориЯми.   Ќе   "в
Январе--феврале", а "день на прибавку".
     ‘ловно дождавшись наконец, небеса разразились ливнем. Ћн началсЯ ночью.
џ был разбужен его шумной силой,  ударами капель но карнизу, в стекло. ‚етер
трепал в темноте деревьЯ, и слышен был их скрип за окном. Џод шубами, -- дом
порЯдком выстыл, и постель моЯ представлЯла собой ворох  шуб и шкур, -- было
тепло,  в  ногах  возилась ђиф.  ‚  моем сне среди многих-многих людей  было
много-много женщин, прелестных и страстных, и теперь Я  забывал  их одну  за
другой,  по  ступенькам   поднимаЯсь  в  этот   мир.  €ли,   .черт   возьми,
спускаЯсь?...  ЏротЯнул руку, нашарил на столике рЯдом бутылку и стакан. Ћни
стоЯли тут вот уже несколько ночей подрЯд.

     “тром дождь не перестал, а лишь сделалсЯ мельче и противнее, и Я поехал
прощатьсЯ  с мокрым городом. џ взЯл фургон -- еще тот, хлебный, и объехал на
нем все свои памЯтные места, и  те, что были давними, и те, что поЯвились за
последнее времЯ.  ‚от  здесь ђиф погналась за  кошкой,  а Я что-то делал, не
видел  и  потом долго искал, кричал и даже стрелЯл. ’ут менЯ сдуру занесло в
узенький проулок, а в нем столкнулись автобусы, и пришлось выруливать задним
ходом, и Я вдоволь понатыкалсЯ в стены и низкие окна домиков.
     џ проник  в районы, почти  или вовсе не тронутые  моими  набегами.  Ћни
располагались очень далеко.  „аже  архитектура  здесь  несколько  инаЯ.  ђиф
сегоднЯ   была   оставлена  дома.   —ерез  перекресток   виднелсЯ   храм   с
новоотреставрированными  главами и  звонницей.  —етыре  колокола висели  над
крышами, и  взобратьсЯ к  ним было нелегко, но Я вскоре все-таки  стоЯл там,
сжимаЯ мокрые чугунные  перила, ограждающие  квадрат каменной площадки. ’учи
шли  над  городом,   сеЯ   водЯную  пыль,   и  крыши,   бурые   и  серые,  и
ультрасовременные тела  стеклЯнных башен одинаково  терЯлись в ней. џ качнул
длинную  каплю Языка самого большого  колокола, подивившись  легкости  хода.
‚ам!..  Џрощай,  город.  Ѓам-мм!..  џ никогда  не покидал  его больше чем на
месЯц,  летний отпускной  месЯц.  Ѓам-мм!.. <b>Ђ  дождь будет  падать на пустой
город,  размывать мостовые, сочитьсЯ  сквозь  крыши, сквозь  гнилые крыши</b>...
Ѓамм-ммм!.. Ќет, конечно, не так скоро, но будет, будет... Ѓ-бам-ммм!! <b>Џотом
смоет  все, растворит город  в первобытной земле, но не остановитсЯ, а будет
падать,  падать...</b> ‡имой Я  поглЯжу, как это -- улицы с неубранным снегом до
окон. Ѓ-бам-ммм!!! ...с неубранным нетронутым снегом... Ѓ-бам-мммм!!!
     ‚низу  Я  еще и  еще трЯс головой и  вертел в ушах пальцами. …сли можно
слышать, как через  мутное стекло, то Я слышал именно  так.  Џотому,  должно
быть,  и принЯл  какой-то  посторонний  шум за  часть своего  возвращениЯ  в
звуковой мир. Ќо шум усилилсЯ, и Я уже различал, что это в соседнем переулке
подъехала машина. •лопнули  дверцы. ЌевнЯтно перекликнулись  голоса. џ  весь
застыл.  "Џринеси  ведро",  -- Я отчетливо  услышал хриплый  мужской  голос.
‡агремело железо. ’огда  Я наконец дернулсЯ,  поскользнулсЯ и, выровнЯвшись,
опрометью кинулсЯ туда...
     ...‚ечером  Я не напилсЯ,  и это был самый мужественный поступок в моей
жизни.  Њне  требовалось  Ясное  сознание,  чтобы  забыть,  как, завернув, Я
вылетел за угол в тупичок, где едва разъехались бы  две легковушки.  Џоперек
тупичка лежали груда каких-то Ящиков, бочки с краской, вдоль стены  -- леса.
Ѓез  сомнениЯ, все это не страгивалось  с места  уже давно. Ќичего больше не
было здесь. ‹юдей не было, машины не было. Ќичего.

     ‚ыезжали   на   рассвете.  ‚черашний   дождь  продолжалсЯ,  неизменный,
терпеливый, и у менЯ поЯвилось ощущение, что  все -- один долгий день и  так
будет  всегда. ђиф,  привыкшаЯ к  кабине,  восседала, зажав  между передними
лапами Ящик с консервами, и делала вид, что  охранЯет  его. Ќа самом деле ее
гораздо больше занимал  качающийсЯ дворник перед носом, она не одобрЯла его,
фыркала и взрыкивала.
     Њашину Я  набил сверх всЯкой меры и теперь с ужасом представлЯл, как мы
садимсЯ  где-нибудь по самые оси. ‚прочем, такого быть вроде  не должно -- Я
хорошо помнил место, куда мы направлЯлись.
     Њокрое шоссе было чисто и голо, и Я недоумевал, почему  не  встречаетсЯ
аварий,  покуда не сообразил,  что машины здесь  попросту слетали  с полосы.
Џотом Я увидел подтверждениЯ этому и видел их еще не раз. ‘битые столбики на
поворотах,  рассыпанные леденцы  стекол и  в  кюветах, либо в  кустах,  либо
забившиесЯ   в  толпу   ельника   беспомощные  круги  колес  и  грЯзь  днищ,
искореженное, нередко  вычерненное  огнем  железо  с полопавшимсЯ  лаком  --
механические трупы, разлагающиесЯ много дольше трупов из плоти, ко  все-таки
разлагающиесЯ.  Ќа крупной  магистрали нескольких километров  не  проходило,
чтобы не стоЯли при ней домики, дачные поселки, был даже  один или два малых
города. џ часто бил по шайбе гудка -- из-за животных. Ћни, всю жизнь, верно,
проведЯ рЯдом с шоссе,  за дни безмолвиЯ соскучились по автомобильным звукам
и  выходили  к  нему  и  на  него.  ‘ерый  день вокруг  делилсЯ на множество
оттенков, и Я наблюдал их, одновременно и радуЯсь, и беспокоЯсь. ќто чувство
-- радости и беспокойства -- жило во мне  с  утра. €з мокрых облетевших осин
высунулась безрогаЯ башка лосихи, Я пролетел мимо,  а ома, должно  быть, все
глЯдела вслед ‹ес отбежал в сторону Языком  кустарника, на огромной луговине
рассыпались  домики  следующего  поселка.  Ћни  были  новые,  желтые,  цвета
некрашеного дерева, копии один другого.  џ ехал в дальние страны, Я -- более
не боЯщийсЯ не сдержать слово, не выполнить обещанного, не успеть к сроку, Я
-- с легким сердцем не движимый ничем, кроме древнейшей из забот -- заботы о
пропитании и ночлеге, Я -- отдавший дань даже самому себе, своему смЯтению и
страху, -- Я ехал в дальние страны.
     ЏереваливаЯсь, грузовик вполз на обширный, за росший дикой травой двор.
„ача  --  двухэтажный дом  с горбатой  крышей  --  мокла  и хлопала открытой
форточкой в плетеном  застеклении  веранды. џ принЯл решение  считать хлопки
приветствием и спрыгнул в  мокрую траву  с  набившимисЯ палыми листьЯми. ‚се
казалось тем же здесь -- по крайней мере, насколько Я мог судить. џ приезжал
сюда  трижды,  будучи  едва  знакомым  с  хозЯевами,  менЯ всегда  брали  за
компанию. џ знал только, что хозЯева на зиму уезжают, хотЯ дом -- Я убедилсЯ
еще  в  первый  раз --  был вполне  пригоден длЯ  наших  зим.  Ћчень он  мне
понравилсЯ  тогда:  Я  подумал,  что хорошо  бы  иметь такой вот дом, только
где-нибудь в глуши, чтобы жить там безвылазно, и вздохнул.
     ’еперь Я надеЯлсЯ, что дачники успели выехать еще в  начале осени: они,
кажетсЯ,  были  люди  со странными привычками  и  предпочитали  проводить  в
городской квартире лучшее  времЯ  года;  Я, впрочем,  не  знаю их  квартиры.
‚полне возможно также, что их распорЯдок диктовалсЯ службой.
     ‚се оказалось как Я и предполагал, и мне не пришлось видеть и разбирать
осколки  мгновенно  прервавшегосЯ чужого  быта.  Ќа  мебели чехлы,  занавеси
подвЯзаны, дом окуклилсЯ до весны. Ќа кухне на столе, нарушаЯ общую картину,
стоЯли  два бокала, тарелки  с засохшей снедью. џ подумал мимоходом, что те.
кто ел  и  пил здесь, оставили и  форточку открытой. Ќаверху  в спальне была
плохо  застелена широкаЯ  софа, под  краем  сползшего  покрывала  свернулись
прозрачные женские чулки. џ подержал их в  руке, холодные, невесомые. Џотом,
скомкав, зашвырнул в угол. Ќет, с этим покончено. Џокончено с этим, слышишь?
     ЋбойдЯ все, Я  занЯлсЯ печкой.  ЋтапливалсЯ  дом замечательно:  большой
изразцовой печью, расположенной точно в  центре  и выходЯщей боками  во  все
комнаты,  безо всЯких там котлов, радиаторов, труб  и прочих  уЯзвимых мест.
„еревЯшки  в  округе  были сырые от  дождЯ, поэтому Я  приволок из машины  и
расколотил  два  Ящика и затопил  пока ими, а выпавшие банки оставил веселой
грудой на полу. ђазгрузил остальное. ђиф улепетнула осматривать участок, и Я
трудилсЯ  один.  Ѓольшинство припасов  Я поместил в сарайчик-пристройку, там
же, кстати,  нашлись  и сухие дрова,  и  уголь -- довольно много. Љ вечеру у
менЯ  все  лежало по  местам,  и  Я мог отдохнуть перед маленьким камином  в
задней комнате. Џоследним делом Я соорудил  в камине очаг, в котелке  сейчас
булькал суп, и Я предвкушал его, горЯчий, впервые за столько дней. € впервые
за несколько  дней Я мог отдохнуть, и  мне было тепло, и Я спрашивал себЯ: а
что дальше?
     <b>6</b>
     ...дальше были новый овраг  с новым ручьем, светлевшим  внизу  в лесном
мусоре -- гнилых  стволах,  гнилой  листве;  и кусты бересклета с умирающими
оранжево-лиловыми глазами на ниточках, с зеленью тонких ломаных стволиков; и
одеревенелые стебли, растущие прЯмо из воды; и зеленаЯ вата водЯного моха; и
рЯска на болотцах уже упала  на дно,  а коричневаЯ жидкаЯ стужа затЯгиваетсЯ
корочкой --  где у бережков на ней торчит осока; на болотца,  на их торфЯные
западни  Я  не  приду зимой, а  там, на склонах оврагов,  мы с  ђиф  вдоволь
навалЯемсЯ  в  снегу,  когда  он  лЯжет сине-светлой  гладью,  с неглубокими
зализами у  стволов... и он лег,  искрЯщийсЯ, сыпучий, и даже когда долго не
выпадало  нового, в стакане  с натаЯнной  влагой не роились привычные черные
точечки;  морозы принЯлись дружно,  в одночасье, сильные, но не злые; шар --
ноги-руки-лапы-хвост -- скатывалсЯ, бороздЯ синий закатный  склон, прЯмо  из
задней  калитки,  выходЯщей в овраг (как только не сделали внизу помойку, но
вот не сделали же, и  теперь не будет на  планете помоек),  а через ночь или
несколько ночей целебный снегопад покрывал раны...
     „ействительно, читал Я мало. Ѓродил с ђиф по окрестностЯм -- в болотных
сапогах, а когда выпал снег -- на коротких самодельных лыжах. „омики поселка
превратились  в  сугробы  с  торчащими  немногими   трубами,  заборы   будто
укоротились  вдвое.  Љогда  после  первого  затЯжного  бурана  Я  отправилсЯ
разведать  дорогу в город и, в виде эксперимента, сошел с лыж, то провалилсЯ
почти  до поЯс в снеговую равнину, где раньше была трасса. ќто  было обидно,
хотЯ, конечно, Я мог бы и сам сообразить, что в город зимой не проедешь. „а,
обидно.  Ќе  увидеть  мне  заснеженных  площадей  с  выпертыми  сталагмитами
пьедесталов.
     Њой  грузовик, укрытый брезентом, сделалсЯ снежной горой посреди двора.
Љ счастью,  в несколько дней  переезда Я  руководствовалсЯ мудрым правилом о
каше и масле. ‘арайчик теперь был забит всевозможными продуктами: окороками,
колбасами,  несколькими коробками Яиц -- Я отыскал их чудом, непротухшие, --
и с наступлением холодов приходилось вырубать  сметану  из бидона тесаком. ‚
доме одну комнату Я превратил в кладовую,  переведЯ  мебель на топливо, а по
стенам  соорудив стеллажи, где сквозь прозрачность  банок анемично улыбалось
силой втиснутое туда лето.  Ћдна сторона торчала горлышками бутылок. ‡апасов
мне  должно было хватить  с избытком. ђиф  тоже  пока  не  возражала  против
консервированного  мЯса. “ менЯ была пара охотничьих ружей, одно  с третьим,
нарезным  стволом, был карабин,  но  Я не охотилсЯ и лелеЯл  надежду, что по
крайней мере в эту зиму мне не придетсЯ этою делать.
     ‚  том же  сарайчике-пристройке  отыскалсЯ Ящик  с  инструментом (очень
неплохим,  кстати), и сперва в  целЯх развлечениЯ, а  после войдЯ во вкус, Я
взЯлсЯ  за внутреннее благоустройство. Њатериалы добывал варварски  -- громЯ
по  мере надобности ближайшую дачу, протоптал к ней тропку. ’акими тропками,
постепенно углублЯющимисЯ, Я  разукрасил  территорию окрест, вточь как  мышь
роет  свои  ходы под  снегом.  Џосчитав лестницу на второй  этаж громоздкой,
сделал   другую,  оригинальной   конструкции,   винтовую,  запомнившуюсЯ  из
какого-то журнала. ‘тол показалсЯ неудобным -- три днЯ подрЯд мастерил иной,
изЯщный и универсальный.  ‘делал внутренние двери раздвижными,  над кроватью
устроил балдахин, а  потом снЯл его. Њне очень  нравилось  обходить дом. ќто
был  мой  дом.  €з некоей унаследованной недвижимости  Я сам, своими  руками
создал жилище. ‚ той, прежней,  жизни, Я ни за  что  не смог бы сделать себе
такой  дом,  наполнить его тем, что есть в нем сейчас, --  не просто тем или
иным  набором  предметов  первой  необходимости  и  даже роскоши, а видимой,
овеществленной уверенностью. “веренностью,  что  будущее --  будет и Я творю
его собственными руками, оно  выползает пахучей стружкой, накрепко сбиваетсЯ
гвоздЯми с широкими шлЯпками -- вот так и вот так, и только так!...
     ‘ каждым днем мне хотелось заниматьсЯ этой ерундой все меньше и меньше.

     џ остановилсЯ передохнуть у самого  заборчика. ‚ытер  лоб.  Ќасколько Я
мог припомнить, заборчик доставал мне до плеча -- осенью  Я  имею в виду. Ћн
был из металлической сетки с крупными ЯчеЯми и ржавый. ’ело  водЯного танка,
вознесенное фермами метров на двадцать над землей, было самой высокой точкой
в округе. Ћно уже сливалось с быстро темнеющим небом.
     џ перешагнул через заборчик, побрел к вышке и стал подниматьсЯ, воткнув
лыжи  рЯдом с первой ступенькой. ‹есенка была  решетчатаЯ,  и  Я видел  снег
прЯмо  под   собой.  Ѓалки  и  креплениЯ  обступили  менЯ,  и  Я   отчего-то
почувствовал себЯ уютнее. Ќа  верхней  узенькой площадке вцепилсЯ в дрожащий
прут  ограждениЯ, привалилсЯ спиной  к круглой туше  танка  и стал смотреть.
Ћтсюда видны  были  неровные  размытые  пЯтна  перелесков  и  низкаЯ бахрома
гонимых по небу туч. џ влез еще выше,  туда, где  ограждений  не было, и  ни
один огонек  не открылсЯ мне. ѓигантский бак отчетливо раскачивалсЯ, хотЯ --
Я  знал  --  был  еще  не пуст:  водопровод  перестал  действовать  только с
холодами. ‚есной лопнувшие трубы потихоньку вернут, что забрали из земли.
     ‚  мире  были лишь две  вещи -- тьма и мгла. "’ьма и мгла", -- сказал Я
вслух.
     -- ’ьма и мгла-аа!..
     Ќо голос мой потерЯлсЯ в ветре.
     џ спустилсЯ  обратно на площадку, а потом  опустилсЯ вообще и  вернулсЯ
домой. ‘овершенно незачем было туда лазить, подумал Я. ‘овершенно.

     --  Ќу и что, ђиф? ’ебЯ спрашиваю: ну и что? џ побегу кого-то искать? џ
буду вывешивать  флаги и зажигать костры? „удки вам. џ  рад, слышите вы, рад
быть один!  Ќаконец-то! --  вот  все,  что Я могу сказать. ’ы, ђиф,  видела,
может быть,  кого-нибудь еще? ‚ы, может быть, видели? €  сколько? ‘отнЯ? ’ри
сотни? ’ысЯча? Ђ может быть, двое -- со мной? Ђ? ЉакаЯ-нибудь …ва  длЯ менЯ,
ха-ха...  Ќет, ђиф, Я никого не собираюсь искать. џ  не буду искать их. џ не
спрашиваю даже  --  откуда  взЯлось  то  утро.  ЉакаЯ  произошла  всесветнаЯ
дьЯвольщина.  ’ы, может быть,  знаешь, а? Ќе кусайсЯ, глупаЯ собака,  Я тебе
того-то раза не простил... ђиф! ђиф! милаЯ моЯ,  вот ты менЯ любишь, правда?
’ы последнее  существо,  которое  менЯ  любит... да  и почти первое. ‚от  --
понЯла? -- вот кто если и осталсЯ -- нелюбимые. Ќас никого не любили, и были
мы никому не нужны... € вот однажды кому-то это все надоело... а впрочем, не
знаю. € знать не желаю, понимаешь ты?.. —то это? .—то? ‚от это вот, слышишь?
Ђ? Ђ,  ветер. ‚етер, ђиф, и на равнине ни одного огонечка,  ты мне поверь, Я
уж видел... Ќу не пью Я, не скули, не пью больше...
     Џо  ночам  над лунным снегом  тЯнулсЯ чистый, заунывной тоски  вой. ђиф
вздыбливала  шерсть  под  моей  рукой  и  отрывисто  произносила:  "Ѓух!"  Ђ
временами  древний страх  поднималсЯ  в  ней  и пересиливал  воспитанную  на
собачьей площадке  храбрость,  и  тогда  она тоненько плакала, и не находила
себе места, и лизала мне лицо.
     ‚ одну из дальних вылазок Я наткнулсЯ на почти целого задранного лосЯ и
от  великого ума  вырубил  лЯжку и приволок  ее домой.  ‚осемь  дней длилась
осада. Ќикогда ранее не  покушавшиесЯ ни на  припасы  мои, ни на самую жизнь
волки, похожие на  худых  голенастых собак, теперь разгуливали под окнами, а
по  ночам  собирались в круг. ђазок Я  попробовал сунутьсЯ  наружу, и тотчас
здоровенный  зверюга  прыгнул на менЯ с крыши сараЯ;  он  промахнулсЯ совсем
чуть-чуть. ђиф выматывала мне душу своим лаем. Ќа седьмые сутки Я вздохнул и
вложил в ствол  тЯжеленький патрон с жаканом.  Њне  очень не хотелось  этого
делать,  но холостые выстрелы их  не пугали. €х не пугала даже  дробь 4,5. џ
еще раз посмотрел на колодец через дорогу и выстрелил в вожака.
     ‡вери  просидели  над  его  телом до  вечера,  провыли  ночь, а  наутро
маленькаЯ злаЯ волчица --  быть может, подруга вожака -- увела их, и цепочку
их следов  замело  поземкой. џ радовалсЯ, конечно,  такому исходу дела, хотЯ
это мало согласовывалось с моими представлениЯми о волчьих нравах. Ќа всЯкий
случай   просидел   взаперти  еще   полднЯ,   но   стаЯ,  по-видимому,  ушла
окончательно, и Я осмелел.
     Њеж  тем  зима понемногу  прекращалась.  ‚етер  сделалсЯ  сырым,  почти
неизменно дул  с  юга. “длинились  дни и укоротились  ночи.  Џо  утрам стали
галдеть птицы. Џланета  скатывалась по  орбите, котораЯ, как мне приходилось
слышать, имеет форму вытЯнутого эллипса. Љогда от бескрайней  снежной страны
остались грЯзно-белые ноздреватые острова, Я стащил с машины волглый брезент
и, раскрыв засаленную книгу на слове "‚ведение", полез в кабину.
     ‡а  двадцать   или  около  того  последующих  дней   в  мире  произошли
значительные изменениЯ. Џочва окончательно впитала в себЯ зиму, проклюнулась
новаЯ  ЯркаЯ травка, а почки на деревьЯх приготовились выпустить те миллионы
тонн  листвы, которые наравне  с  притЯжением  небесных тел влиЯют на высоту
океанских   приливов.   „омики   поселка,   просыхаЯ,  колебали  над   собой
перспективу. ђиф снова сидела рЯдом со мной, теперь -- на удобном помосте, в
меру мЯгком, в меру неровном, и, как  казалось, с благодарностью поглЯдывала
на  менЯ. ‚прочем, ее взглЯды можно было расценить  и  как недоумение: зачем
вновь  куда-то  ехать,  если  здесь  так  хорошо,  если все Ямки и  канавы в
окрестностЯх  так тщательно изучены, если гонЯть за зайцами,  теперь,  когда
нет  снега,  это  так увлекательно, а полевки,  которых видимо-невидимо, так
вкусны. Ќа взглЯды ђиф Я мог бы ответить, что, конечно, тут хорошо; конечно,
небо  везде одно и  похожее, а до непохожего ехать -- ее полжизни;  конечно,
приЯтно играть  в свой  собственный дом, и  приЯтно, когда сбываютсЯ  мечты,
пусть даже невеликие,  и  приЯтно, когда  ты  вдруг наследник  всего и можно
брать что хочешь и сколько  хочешь, и приЯтно и, конечно, хорошо, когда есть
теплый ночлег и вкуснаЯ еда... Ќо, мог бы ответить Я ђиф, но..,
     -- Ќо мы  едем в  дальние страны, -- сказал Я в  свое оправдание.  -- €
теперь Я в общем представлЯю себе, как заставить эту железку везти нас, если
она вдруг заупрЯмитсЯ. Ќемаловажно, как по-твоему?
     Ћсновную часть груза составлЯли бензин и запасные части  к грузовику. џ
также пополнил и разнообразил свой арсенал и взЯл много боеприпасов -- ни за
чем, просто подвернулсЯ случай. Љое-какое снарЯжение, еда,  -- что  нам  еще
было надо?
     …ще  на  переломе зимы  Я решил,  что хватит  с  менЯ  суровых северных
красот, а надо перебиратьсЯ где теплее. џ хотел достигнуть ближайшего южного
побережьЯ материка, а там -- либо вправо, либо  влево  -- Џиренеи или путь в
Ђфрику. џ попыталсЯ представить себе, как  это будет.  ‹ет  на пЯть, на семь
такой программы хватит,  а дальше  Я  не  загадывал,  дальше нужно было  еще
выжить. Ќа трансокеанское путешествие Я врЯд ли решусь, до  конца дней так и
буду  прикован  к  своей половине треснувшей  Џандеи,  Ќо  уж это-то менЯ не
приводило в отчаЯние.
     ...великолепнаЯ автострада,  прорезающаЯ полконтинента,  и километровые
плЯжи, уставленные геометрическими громадами человечьих сот; величественные,
маленькие,  будто  карманные,  развалины; затопленный  город  со  стенами  и
мостами ажурного камнЯ, тронутого плесенью;  город городов и другой город --
город-мечта,  который,  по легенде, раз увидев, носишь в  сердце  всю жизнь;
соблазны -- о, какие соблазны той части мира; и землЯ выжженных плоскогорий,
и белых домиков, и арен, из которых трудолюбивый дождь вымыл уже всЯкий след
обильно лившейсЯ некогда крови...
     ђиф спала,  уткнувшись мордой в хвост.  џ въехал в небольшой городок  и
решил выйти  на  разведку. ќто потом  Я  перестал их считать, насытившись их
одинаковой   новизной   и   примелькавшимисЯ  отличиЯми   друг   от   друга,
останавливалсЯ только  длЯ пополнениЯ запасов.  Ќо этот был первый. ђубеж на
моем, как мне тогда виделось, бесконечном пути.
     <b>7</b>
     ‘тена была желтой, с обвалившимсЯ пластом штукатурки. ’рещины иссекли и
асфальт, и в них,  в весенней влаге, занЯлсЯ  изумрудный мох. ќто был  центр
городка -- площадь с модерновым  казенным зданием, стандартным  кинотеатром,
киосками   (один   скособочилсЯ,   в   ночь   тихого  апокалипсиса   задетый
автомобильчиком,   что  ржавеет   сейчас,   обнимаЯ   соседствующий  столб),
стандартными названиЯми расходЯщихсЯ улиц,  набором магазинов и памЯтниками.
Џоследние -- в виде стандартных же стел и бетоно-абстракций.
     џ  немного пострелЯл в воздух,  вызвав к  жизни стаи ворон из-за крыш и
слабенькое эхо  с провинциально-спитым голосом. ђиф  привыкла уже  и  только
дернула ушами. …е заинтересовал какой-то след, и Я пошел за нею, потому что,
в  общем,  никуда  специально не направлЯлсЯ,  а  хотел  размЯть  тело после
двухсот  километров  за  рулем.  Њы шли  по  трамвайным  путЯм. ђельсы,  еще
блестЯщие,  обметала  паутина ржавчины,  изредка  дугами  свисали провода. ‚
скверах  по  сторонам встречались  деревьЯ  с переломанными  обильной  зимой
сучьЯми. Ћдна ветла,  росшаЯ в вырезанном квадрате на краю тротуара, уложила
половину  расщепленного ствола поперек мостовой,  и  эта половина  наравне с
уцелевшей  частью  дала  первые острые  листики. џ  видел  осевшие машины  и
выбитые стекла в домах, видел высыхающие  под солнцем мелкие болота с черной
слизью -- это закупоренные осенними листьЯми стоки не выполнЯли более своего
назначениЯ; видел  и другое,  напоминавшее, что прошла все-таки целаЯ  зима.
Џроцесс  разложениЯ началсЯ, и какие-то  органы и  клетки отомрут первыми, а
какие-то будут держатьсЯ дольше, очень долго, поддерживаЯ сами в себе жизнь,
питаЯсь сами собою...
     ...беззвучно  тикать светЯщиесЯ часы подземных  хранилищ -- как сейчас;
сверхъемкие  аккумулЯторы отдавать по  грану свою  энергию  --  как  сейчас;
механическаЯ жизнь, разумный бег электронов и порций света, то, что пережило
человека, на останки чего или на следы останков чего через тысЯчу или тысЯчу
тысЯч оборотов планеты вокруг слабой желтой  звезды взглЯнут чужие глаза,  и
чужие умы  сделают свои  умозаключениЯ...  Я, оставшаЯсЯ крупинка, могу лишь
дожить  наблюдателем, Я видел созидание  и увижу  распад, обе стороны сущего
открываютсЯ мне, могу ли Я быть недовольным своей участью?..
     џ  вернулсЯ  к  казенному  зданию.  …го  толстенные   стеклЯнные  двери
определенно претили мне, и Я с удовольствием разнес их очередью. ‚нутри  все
было  как подобает,  чисто,  голо,  только покрыто ровным  слоем  тончайшего
праха.  ’елефоны  в  кабинетах  -- от самого большого до  самого  маленького
кабинета -- больше не будут соединЯть  и направлЯть жизнь этого городка. ‚се
закончилось, и ничто в нынешнем мире не выглЯдит  более нелепо, чем железный
Ящик, оберегающий лепесток окаменелой резины на  деревЯшке -- реликт  высшей
власти над мертвым и живым.
     Ќачинались  сумерки, Я озЯб,  выйдЯ на площадь. “ менЯ имелась отличнаЯ
палатка, прочие походные принадлежности, но возитьсЯ с ними не хотелось, и Я
поехал искать ночлег в какой-нибудь местной гостинице...
     (’огда  это было  случайной мыслью, поскольку входить  в  бывшие  жилые
квартиры Я просто давно зарексЯ,  а впоследствии это  сделалось привычкой, и
если Я пользовалсЯ крышей над  головой, то всегда это был какой-то ночлежный
дом,  и при жизни своей предназначенный длЯ  таких, как Я, -- постоЯльцев на
несколько  ночей.  ‚прочем,  это  случалось  редко:  стены  подобных  зданий
отсыревали почему-то первыми, между липкими простынЯми Я находил комки бурой
плесени и многоножек.)
     ...что  оказалось безнадежным делом  в этом городишке. ‡ато Я обзавелсЯ
дорожной картой в географическом магазине "Ђтлас" -- таковой тут был. ‚се же
мне пришлось  разбивать лагерь,  что Я  сделал --  в  пику  негостеприимному
городу  -- на  обширной главной клумбе, неравномерно поросшей свежими дикими
растениЯми.
     џ  варил себе суп  из концентратов, среди  десЯтка голубых елей поодаль
шнырЯли белки, облюбовавшие себе  этот кусочек леса. ‡а зиму  они разучились
боЯтьсЯ человека, а возможно, с самого  начала были, так  сказать, городским
достоЯнием.  Њамаши показывали  их  пухлоногим  младенцам  с  бессмысленными
глазами, старики кормили дынными  се течками,  а вечернЯЯ молодежь швырЯла в
них  пустыми бутылками. џ попробовал  подойти и оставить подношение. Ћт менЯ
попрЯтались, затем подношение сгрызли,  но за следующим не пришли, из чего Я
заключил, что  это все-таки не городские белки.  “ ђиф  с белками  были свои
отношениЯ,  она  живо  разогнала там всех, не  слишком,  впрочем, увлекаЯсь.
‚ечер  мЯгко перешел  в  ночь, у костра  казалось темнее, чем  в стороне.  џ
завалилсЯ,  раскрыв  полог  палатки.   Љомаров  пока  не   народилось,  и  Я
блаженствовал.  Њне было приЯтно  думать  про  завтрашнюю  дорогу, и с  этой
мыслью -- что мне приЯтно думать -- Я заснул.
     Њой сон.
     Њне говорЯт: "‚станьте", -- и Я встаю.
     “ менЯ спрашивают имЯ, и Я называюсь.
     "Љак вы представлЯете себе все, что случилось с вами? “ вас есть мнение
на этот счет? ‚ы не предполагаете, что на вас пал выбор?" Љакой выбор?
     "‚ыбор".
     џ... нет, ничего такого Я не думаю.
     "‘транно".
     Ќичего странного. •отЯ может быть..
     "—ем же вы живете?"
     ‚етрами,  облаками,  запахом чистой  воды  и чистой  земли, невероЯтным
счастьем, что все это не будет уничтожено...
     "‘ чего вы взЯли, что все это должно быть уничтожено?"
     ...Я всегда мечтал жить  именно  так, но  мешали  обстоЯтельства.  ѓ-м,
собственно, всЯ моЯ жизнь. ЏрежнЯЯ жизнь.  †изнь мешала  мне жить. џ  путано
говорю?
     "„лЯ чего, длЯ кого теперь все это осталось, кто оценит?"
     Љто это? Љто со мной говорит, чего вы хотите?
     Њолчание. џ  тоже замолкаю. ‘тоЯть  мне надоедает, и Я  присаживаюсь на
скамеечку.
     "ЌельзЯ прЯтатьсЯ  за выдуманную  буколику.  Џтички-ромашки существуют,
пока не разладитсЯ без присмотра какой-нибудь контактик в боевых комплексах,
которые вы себе так  хорошо навоображали. ’олько  их гораздо больше, чем  вы
можете  представить, и даже  теперь (кстати,  тем более  теперь) их  хватит,
чтобы  превратить  милый  вашему  сердцу  пейзаж  в  облако  активной  пыли.
’оненький контактнк, золотаЯ проволочка..."
     —то вам надо, кто вы?
     "—удо уже то, что взрывы заводов, где процессы пошли стихийно, -- чудо,
что они не заставили сработать спутниковую систему слежениЯ..."
     Љакие заводы, где?
     "Ќеважно. „алеко отсюда. Џоймите, нельзЯ..."
     Љто это? —то вам надо? џ не буду отвечать, пока мне не скажут!
     "Ќу, все Ясно. “прЯмец. “вести",
     ...и Я иду по длинной песчаной косе, а волны невиданно ровные и долгие,
волны в милю длиной,  и Я догадываюсь, что этот  накат  -- океан... и -- как
повторение  волн  -- полоски рваных белых  тучек  в  близкой ультрамариновой
вышине. џ знаю этот сон. ќто -- вечный сон моего детства, неисполнимаЯ мечта
об островах. ‚от теперь, думаю Я, можно  умереть. ‘ию секунду  или через сто
лет, все равно, џ уже видел самое прекрасное, что есть на свете.
     ...лопаетсЯ   скорлупа  обшивки  --   и  корабль  навечно  вмерзает   в
раскаленный песок, а по всей  длине из черной щели сыплютсЯ на берег розовые
тела  женщин. Ћни встают, встрЯхиваютсЯ, как  собаки,  и груди их прыгают, а
потом они бегут ко мне, а  Я выхожу  на  опушку джунглей,  жаркий, жаждущий,
могучий.,.

     ...-- Ћх,  --  сказал Я ђиф, отведЯ от лица ее мокрый нос,  которым она
менЯ будила, -- так можно сойти с ума.
     --  ‘обственно,  --  сказал Я  ђиф, опрастываЯ себе  на  голову  термос
ледЯного чаЯ, -- решение есть, и не одно, на  выбор, но что-то все-таки менЯ
останавливает.
     -- •отЯ, -- сказал Я ђиф, скатываЯ спальник, -- кого мне, прЯмо скажем,
стеснЯтьсЯ?
     -- €ли, -- сказал Я ђиф, -- еще не подперло по-настоЯщему.

     Љончилось   времЯ   подснежников,  первой   мать-и-мачехи,   безымЯнных
синеньких цветочков и тех, желтеньких, что в детстве Я называл "ключиками" и
объедалсЯ ими,  сладкими.  Ќачалось  времЯ  белых  садов  и  первой  очереди
одуванчиков.  ‚се чаще они  пЯтнали  обочину  и  проступали желтой  сыпью по
лугам. џ наезжал на весну.  Ќесколько дней  было Ясно.  џ старалсЯ держатьсЯ
сельской   местности,   сторонЯсь   более   или   менее   крупных   городов.
ЋстанавливалсЯ  в  садах, много  лежал под  цветущими ветками.  џ  вообще не
спешил. ‚ поселках дорогу кое-где перелетали куры. ‘овершенно не представлЯю
себе,  как  они сумели продержатьсЯ всю эту  долгую зиму, но вот выжили же и
вдобавок приобрели привычку  летать.  Ќаверное,  им приходилось спасатьсЯ от
одичавших кошек  и  собак  и  хищников  из  леса, решил  Я,  вот и произошел
естественный отбор.
     “став от консервов, Я таки взЯлсЯ за ружье. ‘трелЯть полудомашнюю птицу
не поднималась  рука, но на водоемах,  что  попадались во пути, кишела дичь.
„лЯ ђиф настали блаженные дни. ‘вою  признательность  она выразила  тем, что
враз обучилась охотничьему ремеслу, и  однажды Я поймал ее с поличным, когда
она делала классическую -- по моим понЯтиЯм -- стойку на гусей. џ сказал:
     -- ђиф, ђиф, как  же  это?  ‘тыдно,  ђиф. Ћтныне терЯю  всЯкую  веру  в
чистоту ваших кровей. „а, мадам, терЯю. -- Ћна не обратила вниманиЯ.
     „ни  проходили в  спокойной дороге.  џ, несмотрЯ на  более  чем  частые
кривули, уже  далеко  продвинулсЯ  на  юг.  ‘тали  попадатьсЯ  пирамидальные
тополи; степи  и  редкие рощи  сменили лес с пропиленной  в нем  трассой, на
дороге стало  чище.  Њне почти  не приходилось  останавливатьсЯ, не  то  что
раньше, когда то и дело Я убирал с полотна слишком крупный сук или расчленЯл
перегородивший ствол. Љак-то острее Я начал воспринимать  безлюдье вокруг, а
сегоднЯ, едва отъехав от места ночлега, увидел упавший самолет.
     Ћн лежал довольно  далеко  от шоссе, на одном из двух невысоких холмов.
Ћдинаковые зализанные выпуклости  их  за расстоЯнием виднелись ровными,  и Я
сперва не понЯл,  что за конструкции  мелькнули  на  фоне неба.  ‡атормозил,
вернулсЯ.  ‚ бинокль четко различалось  хвостовое  оперение лайнера. —то это
гражданскаЯ