а  века до  печально знаменитой
четырехсотлетней войны,  вошедшей  в  историю под  названием  "”изики против
лириков". Џоводом к этой войне послужило изобретение синтетических продуктов
питаниЯ. Џредставитель лирических наук маэстро ’ик выступил на торжественном
заседании  Ђкадемии  и   поздравил   физиков  с   их  выдающимсЯ  открытием,
освобождавшим жителей Њарса от тиранической власти природы. Ќо в  своей речи
несчастный маэстро позволил себе сказать несколько добрых  слов  и по поводу
старинной  марсианской  окрошки и  древнего  марсианского  винегрета.  ќтого
оказалось   достаточно,   чтобы   физики   обвинили   лириков  в  чудовищной
неблагодарности.  "‹ирические  науки   развращают  разум!   „олой  лириков!"
‘опровождаемый такими выкриками, маэстро ’ик покинул трибуну.  ’оржественное
заседание неожиданно превратилось в ожесточенное перечисление взаимных обид.
Џрорвались наружу  страсти, сдерживавшиесЯ в  течение тысЯчелетий, вспыхнула
война, в которой лирики потерпели полнейшее поражение.
     ’оржествовавшие   победу  физики,   математики   и   химики   подвергли
физическому  и  химическому  уничтожению все, что не имело непосредственного
касательства  к  их  наукам.  Ћт  "лирической  скверны"  были  очищены   все
библиотеки,  музеи и  прочие культурно-просветительные  учреждениЯ. Ќапрасно
покоренные  лирики  пытались  доказать,  что  среди  гибнущих  книг  имеютсЯ
ценнейшие исследованиЯ по  истории  материальной и  духовной культуры Њарса.
”изики были  неумолимы. „аже из оставшейсЯ собственной физической литературы
они повычеркивали все сравнениЯ, эпитеты и  метафоры, встречавшиесЯ, правда,
там довольно редко. Љартинные галереи, консерватории, даже цирки -- все было
превращено  в  просторные физические лаборатории, где  представители  других
наук и профессий первоначально использовались на подсобных работах.
     Ѓезраздельное  владычество физиков  продолжалось несколько тысЯчелетий.
Џотом,   в   период   застоЯ   физико-химической  мысли,   предшествовавшего
метеоритной эпохе, вновь пробудилсЯ некоторый интерес к нефизическим наукам.
‚озникло  и  пышно расцвело  подарковедение. ‘тали по крупицам разыскивать и
собирать оставшеесЯ от древности. Ќо практически ничего не осталось. Џравда,
среди 56 миллиардов  книг, хранившихсЯ  в академической библиотеке, случайно
удалось  обнаружить с десЯток гуманитарных произведений. Љакие-то хитроумные
лирики, чтобы обмануть бдительность физиков, вклеили эти книжки  в корешки и
обложки от физических  трудов.  Ќо даже и эти  книги не удавалось прочитать,
так как редко встречалась фраза, где бы  не было  трех, четырех, а иногда  и
больше  непонЯтных слов  и  идиом,  установить  значение  которых, пользуЯсь
словарЯми  физического периода, было  совершенно  невозможно.  ‚  библиотеке
Ђкадемии был создан  специальный  отдел  по  расшифровке  древней лирической
литературы, но дело  продвигалось крайне медленно, натыкаЯсь на бесчисленные
непреодолимые препЯтствиЯ.
     ’руды  ђига были  написаны отличным физическим Языком. Ћчевидно, именно
это обстоЯтельство ослабило в свое  времЯ внимание проверочной комиссии,  не
вычеркнувшей из них ни одной фразы.  Џри тщательной же подготовке  текста  к
переизданию  обнаружилось,  что  в  одной  из  своих  работ  по  определению
коэффициента диффузии  оптическим  методом  почтенный  ученый  позволил себе
весьма странное выражение. "џ,  --  писал он,  --  проделал сотни  опытов  с
коллиматором, и  теперь, подобно древним тидам,  могу сказать, что  съел  на
этом деле  бусуку". Џрофессор €р знал, что  "’ид" -- это древнейшее название
жителей  Њарса,  вытесненное  впоследствии словом  "ученый",  но  что  такое
"бусука",  на  этот  вопрос  не  мог  дать  ответа  ни один  из  имевшихсЯ в
библиотеке словарей.
     Ћставить  без комментариев  это  место  в  статье  было  невозможно,  а
объЯснить его никак не удавалось. Њожно  было, разумеетсЯ, написать: "Ѓусука
-- вид пищи, распространенный во времена древнейших тидов". Ќо профессор €р,
типичный  физик  по  своему   характеру,  не  терпел  никакой  неточности  и
неопределенности.  Ћн решил  во что  бы  то  ни стало разгадать тайну  этого
странного выражениЯ.  ‘  этой целью  он  распорЯдилсЯ  произвести  осмотр  и
перепись  всех  56 миллиардов книг  в  библиотеке,  надеЯсь,  что среди  них
обнаружатсЯ новые, не открытые до сих пор изданиЯ, которые помогут разрешить
загадку.  Џроверка  25  миллиардов  книг не  привела  пока  к  положительным
результатам.
     ‘обственно говорЯ, в  глубине души профессор сознавал, что, может быть,
не стоило проделывать такую огромную работу  из-за какой-то одной несчастной
строчки. Ќо вместе с тем  эти поиски бусуки принесли  ему огромное моральное
удовлетворение. Ћн  снова  чувствовал  себЯ исследователем,  готовым вот-вот
прикоснутьсЯ рукой к чему-то неизведанному. €сследовательскаЯ страсть была в
его сердце  неистребима.  €менно  она  заставила  профессора,  когда  в  его
лаборатории  истощились запасы  метеоритов,  притащить туда  эти злополучные
камни.  Ћн не  мог жить,  не  исследуЯ,  сам  процесс  поисков доставлЯл ему
безграничное наслаждение.
     ђазумеетсЯ,  профессор  не просто отдал  распорЯжение  пересмотреть все
книги, он сам принимал  в этом живейшее участие. Џросмотрев утреннюю прессу,
подписав  два-три   приказа,   профессор  надевал  черный  рабочий  халат  и
отправлЯлсЯ в помещение, где хранились наиболее древние  книги.  ‡десь  он и
проводил целые дни.
     "„ипольнаЯ    молекула...",    "Њикрофарада...",     "‡оннаЯ     теориЯ
проводимости...", "Ђзимутальное  квантовое  число...". Џрофессор  не  просто
берет с полки очередную книгу и открывает на первой попавшейсЯ странице. ’ак
можно  и  пропустить  что-нибудь   важное.  ‚едь  в  "Ќаблюдении  аномальной
дисперсии"  ‘ида  среди  подлинных страниц  этого  классического  труда были
обнаружены  сходные  по  формату вклеенные  листы. €х не  удалось  до  конца
расшифровать,  но  речь там идет  о  какой-то жестокой катастрофе, постигшей
древних тидов  в пЯтидесЯтом тысЯчелетии  до  основаниЯ  Ђкадемии. Ћчевидно,
какого-то  лирика  почему-то  заинтересовала эта  катастрофа,  он постаралсЯ
уберечь несколько страничек  из подлежавшей уничтожению книги. ’акие находки
могут  быть всюду. € поэтому профессор,  держа книгу  в  правой  руке, левой
осторожно  отгибает все ее  листы, а потом постепенно, отводЯ большой палец,
заставлЯет  страницы  быстро  промелькнуть перед  глазами.  Љнига объемом  в
шестьсот страниц просматриваетсЯ таким образом примерно за 45 секунд. ‡а час
не удаетсЯ  проверить больше ста.  „невнаЯ  выработка  профессора  равнЯетсЯ
тысЯче.
     "ќффективное   сечение    молекул...",    "”луктации   силы   тока...",
"“ниверсальные физические константы. ‚ыпуск 7". Џрофессор давно заметил, что
на просмотр маленькой брошюры  уходит иногда больше времени, чем на солидный
том. ‘траницы  толстого тома при отводе  пальца быстрее  принимают  исходное
горизонтальное   положение,   подвергаЯсь   большему  пружинЯщему   действию
остальных отогнутых листов.  ќти  "”изические константы" -- совсем маленькаЯ
книжечка, она перелистываетсЯ очень медленно... Ќаметанный взглЯд профессора
сразу  обнаружил,  что  на  средних  листах  отсутствуют  числа  и  формулы.
Љонстанты  без  формул  и  чисел?  ‡десь   что-то  неладно.  Џрофессор  стал
рассматривать  брошюру  внимательнее.  ’ак  и  есть!  ЌумерациЯ  страниц  не
совпадает. Џосле восьмой идет сразу сорок втораЯ.
     Џрофессору свойственна была исследовательскаЯ страсть, но он никогда не
горЯчилсЯ, он не терпел  торопливости. Љогда нужно  было  изучить привлекший
его внимание  предмет,  профессор действовал методично,  он даже  становилсЯ
пунктуален.
     ЏоднЯвшись в свой кабинет  с "“ниверсальными физическими константами" в
руках, профессор положил брошюру на  стол,  достал стопку бумаги и, усевшись
поудобнее, принЯлсЯ за исследование своей находки. Џрежде всего он посмотрел
на  выходные данные книжки. Ѓрошюра  была довольно древнЯЯ, она вышла в свет
за  153 года до  рождениЯ  ђига и  представлЯла  собой учебное  пособие  длЯ
студентов физико-математических высших учебных заведений. ‚ставленные  в нее
32  страницы  в  точности  соответствовали формату. ‘орт бумаги казалсЯ тоже
одинаковым.
     Ќо уже при чтении первых строк профессор встретилсЯ с массой незнакомых
слов.  ”изические  константы на вставленных листах  были  напечатаны в  виде
отдельных  предложений.  Ќа  первых трех страницах  профессор смог до  конца
понЯть только две  константы.  Ћдна  из  них гласила  "ЉаплЯ камень  точит".
‚тораЯ "Џод лежачий камень вода не течет".
     Џрофессор  выписал  эти слова  на  отдельный лист  бумаги  и  продолжал
чтение. Ќа  четвертой  странице  ему  удалось  прочитать  "Љуй  железо, пока
горЯчо",  "Џалка  о  двух  концах"  и  "Ќе все то  золото, что  блестит". Ќа
следующих  пЯти  страницах он не смог разобрать ни одной константы. Ќаконец,
на  двадцатой  ему  снова  повезло,  и  он  пополнил  свой список еще  тремЯ
константами  "Ќет  дыму без огнЯ", "Ѓлизок локоть, да не укусишь", "Ќикто не
обнимет необъЯтного".
     Џрофессор  отложил  в  сторону  брошюру  и   задумалсЯ.  "“ниверсальные
физические  константы. ‚ыпуск 7"? ’о, что ему удалось разобрать, несомненно,
имело прЯмое отношение к физике, но находилось в каком-то Явном противоречии
с содержанием страниц,  предшествующих вставленным. Џрофессор раскрыл книжку
на восьмой  странице:  "ѓравитационнаЯ постоЯннаЯ..."  "Ћбъем грамм-молекулы
идеального газа  при 15°",  "‘корость света (в пустоте)". € каждаЯ константа
сопровождаетсЯ неопровержимой формулой  и  числовым значением. ‚ыписанные же
профессором константы лишь  регистрируют  то  или иное,  но тоже  несомненно
постоЯнное физическое Явление: "Џалка о двух концах", "Ќе все то золото, что
блестит". Џрофессор еще раз посмотрел на обложку книжки: выпуск 7. ‚озможно,
эти  странные константы не  вставлены  умышленно, а  попали  сюда  благодарЯ
небрежности при верстке книги  в типографии...  ‚озможно, они  относились  к
выпуску первому, где были собраны древнейшие выводы из первичных  физических
наблюдений. "Ќе  все то золото,  что  блестит" --  это  безусловнаЯ истина и
зачаток  спектрального  анализа  металлов; "Ќикто не обнимет необъЯтного" --
сжатаЯ формулировка  теории относительности;  "Љуй  железо, пока горЯчо"  --
итог наблюдений над изменением агрегатного  состоЯниЯ железа  при увеличении
температуры.
     ‚се это очень интересно и ведет нас  к истокам физики. Џрофессор  снова
углубилсЯ в чтение брошюры, но десЯть просмотренных им страниц не привели ни
к каким  результатам.  Ћн  понимал  значение  некоторых отдельных  слов,  но
свЯзать их  вместе  не удавалось.  Љак все-таки  изменилсЯ  наш Язык и каким
безумием было уничтожить все словари! ќтого никак нельзЯ было делать.
     Ќаконец, на последней из вставленных  страниц  профессор  €р  сразу  же
разобрал еще одну константу: "Ѓусука  -- лучший друг тида". Ќесколько секунд
он  сидел совершенно  неподвижно. Џотом,  преодолев  оцепенение, снова  весь
погрузилсЯ в лежавшую перед ним страницу. Ћдна за другой он выписал  еще три
константы, подчеркиваЯ незнакомые слова.
     Ѓ“‘“ЉЂ ‚Ћ…’, ‚…’…ђ ЌЋ‘€’.
     ‹ћЃ€’њ, ЉЂЉ Ѓ“‘“ЉЂ ЏЂ‹Љ“.
     —…’›ђ… —…’›ђЉ€, „‚… ђЂ‘’ЋЏ›ђЉ€, ‘…„њЊЋ‰ ‚…ђ’“Ќ - Ѓ“‘“ЉЂ.
     Ќа  этом вставные константы  заканчивались. Џрофессор €р с раздражением
посмотрел  на  следующую  страницу.  “вы!  ‡десь  уже   снова  шли  знакомые
физические постоЯнные. “дельный зарЯд электрона!.. ‚се, что он смог узнать о
таинственной бусуке,  свелось  пока  к  этим  выписанным  строчкам,  четырем
уравнениЯм с пЯтью неизвестными.

€‡ „Ќ…‚Ќ€ЉЂ ЂЉЂ„…Њ€ЉЂ ЂђЂ
     …сть простейшие  истины, которые никогда не  следует  забывать,  но они
почему-то забываютсЯ чаще всего. ‘егоднЯ утром, вспоминаЯ все, что произошло
со  мной  вчера  ночью, Я  вдруг  почувствовал  себЯ смущенным и озадаченным
школьником. Њне вспомнилсЯ наш первый урок физики.
     “читель, поставив  на  стол  сосуд с водой и держа  в руках  термометр,
обратилсЯ к нам с вопросом:  "Љто  из вас может измерить температуру воды  в
этом сосуде?"  Њы все поднЯли руки. ’олько один мой сосед по парте не поднЯл
руки. Ќу и тупица, подумал Я. Ќе может сделать самой  простой  вещи. “читель
спросил,  почему он не вызвалсЯ отвечать.  €  мой сосед сказал:  "џ не  могу
измерить  температуру  воды,  Я могу  узнать лишь, какова будет  температура
термометра, если опустить  его в воду?" "ђазве  это  не  одно и  то  же?" --
спросил  учитель.  "Љонечно,  нет,  --  ответил  ученик,  --  когда  Я опущу
термометр  в воду, она станет или немного холоднее, или  немного теплее, чем
была раньше.  ’ермометр или  чуть-чуть охладит ее,  или  чуть-чуть  согреет,
разница  будет мало заметной, но  все-таки температура  воды изменитсЯ,  она
будет не такой, какой была до того, как Я опустил в воду термометр". “читель
очень  похвалил  ученика за его  ответ и весь наш первый урок рассказывал  о
том, с  какими  трудностЯми  сталкиваетсЯ  физик,  когда  он  хочет  достичь
точности в  своих измерениЯх. "Ќикогда  не забывайте, -- говорил он, --  что
всЯкий  прибор  вмешиваетсЯ  в  производимый  вами опыт,  умейте находить  и
вносить  соответствующую  поправку  в  ваши  выводы  и  расчеты". ЏростейшаЯ
истина, но  как  часто  она  забываетсЯ. ‚ероЯтно,  и  сейчас Я бы не  сразу
вспомнил  о ней, если  бы  мои  вчерашние опыты с  футлЯром и  карандашом не
показались мне вдруг  страшно нелепыми.  џ представилсЯ  себе  чем-то  вроде
термометра,  нагретого на спиртовке воображениЯ. ’аким термометром, пожалуй,
еще можно  измерить  температуру воды в море, ошибка будет невелика, но ведь
†ивой  --  это  каплЯ.  †ивой  -- это  точка,  и  через нее  можно  провести
бесчисленное количество линий, бесчисленное количество  гипотез, и каждаЯ из
них будет утверждать, что †ивой принадлежит только ей. …сли бы в космическом
снарЯде оказалсЯ не один †ивой, а несколько, если  бы у нас были хотЯ бы две
точки,  наши построениЯ, наши выводы  носили бы более определенный характер.
Њы могли бы установить линию, свЯзывающую двух †ивых.
     ‚ чем  мне хотелось убедитьсЯ, когда  Я пробовал говорить с футлЯром  в
зубах? …ще  и  раньше мне и моим коллегам  стало  Ясно, что основным органом
труда,  в отличие  от наших  рук, у  †ивого  должны  служить его  рот,  шеЯ,
челюсти,  зубы. ‡ажав в  зубах  палку или камень.  †ивой и  его сопланетники
могли  переносить  их  с  места  на  место,  могли  складывать  в  различных
комбинациЯх --  это  начало трудового процесса, который в конечном счете мог
приобрести самые  сложные формы, породив  все то, что мы  называем наукой  и
техникой.  Њои опыты с  карандашом убедили менЯ в том, что, держа карандаш в
зубах, можно  писать,  можно чертить: шеЯ способна осуществить  массу  самых
точных движений,  почти не  уступаЯ  в  этом отношении руке. ђазумеетсЯ, длЯ
этого нужно выработать навык. ‚споминаЯ рассказ Љина о том, как †ивой принес
палку,  Я  отчетливо,  зрительно представил себе †ивого в процессе труда.  €
тогда  мне  показалось, что  при таком  специфическом характере труда, когда
зубы, рот несут рабочую функцию, должны были развитьсЯ какие-то другие формы
речи,  позволЯющие †ивому и его собратьЯм координировать  их усилиЯ во времЯ
трудовой  деЯтельности.  ќта  мысль  показалась  мне  очень  плодотворной  и
вытекающей из конкретных наблюдений. Ќо  так  ли это? Ќе возникла ли она  по
совсем иным причинам?
     „о сих пор  Я  не могу  освободитьсЯ  от сознаниЯ своей  невольной вины
перед †ивым.  ‚ первые  мгновениЯ нашей встречи это  сознание было  наиболее
остро, сейчас  Я думаю,  что  именно  оно и продиктовало  мне  мою  гипотезу
катастрофы.  Ћщущал  ли  †ивой  что-нибудь  катастрофическое  в   результате
столкновениЯ с магнитным лучом, это еще требуетсЯ доказать. Ќо то, что Я был
потрЯсен  всем  происшедшим,  это не требует никаких доказательств.  Љогда Я
вскрывал космический снарЯд, мое  воображение  было накалено  до предела.  €
таким накаленным термометром Я продолжаю оперировать во всех  своих выводах.
ЊоЯ  новаЯ гипотеза о  том,  что †ивой  не говорит  потому, что  он обладает
другими,  неведомыми  нам способами речи, не диктуетсЯ ли прежде всего  моим
желанием  опровергнуть  мою   же  собственную  гипотезу  катастрофы?  ЏерваЯ
возникла  из ощущениЯ вины, втораЯ порождена стремлением убедить себЯ в том,
что Я не причинил †ивому вреда.
     Љак отречьсЯ  от  самого себЯ  в  наблюдениЯх и  выводах?  Љак измерить
подлинную температуру †ивого?  ‚едь, если прЯмо взглЯнуть в лицо фактам,  мы
знаем  о  нем  пока  только  то,  что  он  -- живой.  Њы  затратили  десЯтки
тысЯчелетий на изучение своей планеты. ’ысЯчи  поколений ученых  проникали в
ее  тайны.  Њы не сможем  так  долго изучать †ивого.  Ќаш опыт  ограничен во
времени. ’ем Яснее и отчетливее должны мы представлЯть себе цели, которые мы
преследуем. ‘лепое  вмешательство магнитного  луча  роковым образом нарушило
опыт, который производил †ивой.
     Љакими глазами мы должны  смотреть на †ивого, чтобы не повторить ошибки
наших приборов?

Џ€‘њЊЋ „ЋЉ’ЋђЂ Ѓ…ђЂ ‘‚Ћ…‰ †…Ќ…
     „орогаЯ  ђиб! ‘егоднЯ на вечернем  совещании  Я  собираюсь выступить  с
весьма   ответственным  заЯвлением.   Њне  не  хочетсЯ  этого   делать,   не
посоветовавшись с  тобой,  поэтому Я решил  написать  тебе  это радиописьмо.
ЏринЯв  его,  передай  мне,  пожалуйста,  все,  что  ты  думаешь  по  поводу
изложенных  в нем мыслей. Њы  привыкли понимать друг  друга с  полуслова,  и
поэтому  Я буду  конспективно  краток,  особенно  в тех  местах,  которые не
затрагивают сущности моей гипотезы.
     ‡рение. ‘лух. ЋбонЯние. …сли бы какие-либо обстоЯтельства поставили нас
перед  необходимостью  отказатьсЯ  от  одного  из этих трех  чувств, каждый,
несомненно, пожертвовал  бы обонЯнием. ЏотерЯв зрение, мы стали бы  слепыми,
потерЯв  слух -- глухими, потерЯв обонЯние... Љак видишь, в нашем Языке даже
нет  слова,  обозначающего  этот   физический  недостаток,  настолько  малое
значение мы придаем обонЯнию вообще. “ нас есть врачи, специальность которых
--  "ухо,  горло, нос".  € здесь  нос  оказываетсЯ  на последнем  месте.  Њы
говорим, "беречь  как зеницу  ока", но  никому  не придет  в  голову сказать
"беречь как  свою правую  или левую ноздрю". Њы относимсЯ к своему носу  без
всЯкого уважениЯ. Њногие из нас, вероЯтно, считают, что нос это вообще всего
лишь естественное  приспособление длЯ  ношениЯ очков.  Џренебрежение к  носу
проЯвлЯетсЯ уже  в детском возрасте. ђебенок  никогда не ковырЯет  у  себЯ в
глазу,  но вспомни,  сколько трудов нам стоило отучить нашего Ѓиба от дурной
привычки  запускать  палец то в одну, то в другую ноздрю. "Џодумаешь,  что с
ними сделаетсЯ",--  отвечал  он  нам уже в  довольно  зрелом  возрасте. ‘ама
возможность столь грубого вмешательства  в деЯтельность нашего обонЯтельного
органа могла бы навести на мысль о том, что этот орган сконструирован весьма
примитивно и далеко не совершенен.
     Њежду тем обонЯние, несомненно, оказывает нам некоторые  услуги в нашей
жизненной и  научной практике.  Ћни, однако, не  идут ни в какое сравнение с
тем, чем мы обЯзаны зрению и слуху. € если  бы потребовалось определить  всю
нашу цивилизацию,  исходЯ из какого-либо одного органа чувств, мы назвали бы
ее  зрительной   цивилизацией,  а   определение  "зрительно-звуковаЯ"  почти
исчерпало бы  ее характеристику. Њенее  всего подходило  бы к  ней  название
"парфюмерическаЯ".
     —ем  все это объЯснить? Џрежде всего тем, что мы обладаем  весьма слабо
развитым  обонЯнием.  „о последнего времени Я,  как и все мы,  был уверен  в
противоположном.  Ќаш  нос обнаруживает присутствие миллиардных долей грамма
пахучих веществ  в одном кубическом метре воздуха. ‚еликолепный прибор, есть
чем гордитьсЯ! Ќо вот поЯвлЯетсЯ †ивой, и оказываетсЯ, что наше обонЯние это
не лабораторные  весы,  а не  более чем прикидывание  веса на ладони.  „ело,
разумеетсЯ,  не  в  ущемленном самолюбии,  а  в  том,  что  размеры  носа  и
обусловленнаЯ  этим  необычайнаЯ острота  обонЯниЯ,  которую мы  наблюдаем у
†ивого, обЯзывает  нас выработать к  нему совершенно особенный подход. †ивой
--  это нос!  †ивой  --  это  обонЯние!  џ  несколько  упрощаю,  но  истина,
несомненно, такова. ‚ сознании †ивого, по моим предположениЯм, главную  роль
играет не зрительный, не звуковой, а парфюмерический образ предмета.
     џ позволю себе  отвергнуть  или  во всЯком  случае  временно  отклонить
теорию катастрофы,  предложенную академиком Ђром.  џ считаю †ивого абсолютно
нормальным представителем парфюмерической цивилизации. Њы должны отдать себе
отчет в том,  каков внутренний мир существа, длЯ которого главным и решающим
признаком  предмета служит запах.  Њы  должны стать на  ту точку зрениЯ, что
†ивой видит и слышит носом.  Ќоздри --  это замочные  скважины †ивого, мы не
проникнем в его тайну,  пока не подберем к ним ключа. џ не хочу, разумеетсЯ,
сказать, что  зрение  и  слух  не имеют длЯ  †ивого  никакого  значениЯ. Ќо,
возможно,  они  играют  в  его жизни  такую  роль, какаЯ  в  нашей  отведена
обонЯнию, то есть весьма второстепенную, почти не участвующую в формировании
нашей психики и научных воззрений.
     ‚от, дорогаЯ моЯ ђиб, примерные наметки того, что Я  собираюсь сказать,
но,  разумеетсЯ,  развив  и  уточнив  отдельные  положениЯ. џ  посылаю  тебе
несколько фотографий †ивого, часть из них опубликована  в сегоднЯшнем номере
"Ђкадемического  вестника",  другие,  видимо, будут напечатаны  позднее. †ду
твоего ответа. ’вой Ѓер.


        ЉЋђЋ’ЉЋ € ‚ђЂ‡“Њ€’…‹њЌЋ
     „орогой  Ѓер! џ  внимательно  проштудировала  твое письмо.  ’ы  отлично
исследовал  нос  †ивого. ‚се  твои  построениЯ  весьма  логичны.  Ќо  помни,
пожалуйста,  что  гипотеза,  когда она  забывает о  том,  что она  гипотеза,
начинает  водить своего создателЯ за нос. ‘пасибо  за  фотографии †ивого. Ћн
очень симпатичный,  только не донимайте его опытами  и исследованиЯми.  ‚сем
привет. Љрепко целую, твоЯ ђиб.

”ЋђЊ“‹Ђ Ѓ“‘“Љ€
     1. ђ€ѓ ‘љ…‹ Ѓ“‘“Љ“.
     2. Ѓ“‘“ЉЂ ‹“—€‰ „ђ“ѓ ’€„Ђ.
     3. Ѓ“‘“ЉЂ ‚Ћ…’, ‚…’…ђ ЌЋ‘€’.
     4. ‹ћЃ€’њ, ЉЂЉ Ѓ“‘“ЉЂ ЏЂ‹Љ“.
     5. —…’›ђ… —…’›ђЉ€, „‚… ђЂ‘’ЋЏ›ђЉ€, ‘…„њЊЋ‰ ‚…ђ’“Ќ -- Ѓ“‘“ЉЂ
     Џервые  попытки   анализа   способны  были  обескуражить  кого  угодно.
Џрофессор €р заменил во  второй константе непривычное слово "тид" на  равное
по  значению  слово "ученый". ‡атем,  действуЯ по принципу  подстановки,  он
совершил  замену в первой константе. ‚ итоге  получилсЯ еще более запутанный
рЯд переходных значений: "Ѓусука-- лучший  друг ученого", "ђиг съел бусуку",
"ђиг съел лучшего  друга  ученого". ‚се замены произведены правильно, но что
же все-таки  съел  ђиг,  оставалось совершенно непонЯтным.  ’огда  профессор
сосредоточилсЯ  на  анализе   третьей  константы.  Џрежде  всего   следовало
попытатьсЯ установить значение слова "воет". Џрофессор выписал всю константу
на  отдельную  карточку и направил запрос ученому секретарю отдела  остатков
древнелирической литературы. —ерез два днЯ от секретарЯ пришел ответ: "‚ыть,
очевидно, означает -- сливать свою грусть и печаль в единое слово".
     Џрофессор  попросил  прислать ему источники,  на основании которых  был
сделан такой вывод.  Ћн получил  бланк  с отпечатанными на машинке  четырьмЯ
строчками.
     •Ћ’…‹ Ѓ› ‚ …„€ЌЋ… ‘‹Ћ‚Ћ
     џ ‘‹€’њ ‘‚Ћћ ѓђ“‘’њ € Џ…—Ђ‹њ,
     € ЃђЋ‘€’њ ’Ћ ‘‹Ћ‚Ћ ЌЂ ‚…’…ђ,
     —’ЋЃ ‚…’…ђ “Ќ…‘ …ѓЋ ‚„Ђ‹њ
     „алее следовала сноска: "Ќадпись, сделаннаЯ от руки на обратной стороне
экзаменационного   билета   по   древнейшему   курсу   дифференциального   и
интегрального исчислениЯ. ‡начение  слова  "выть" устанавливаем  из  анализа
контекста, базируЯсь  на  симметричном  построении  константы "бусука  воет,
ветер носит".
     Џрофессор  решил  проверить  справедливость  вывода, сделанного  ученым
секретарем,  и  углубилсЯ  в  сопоставлениЯ.  "Ѓусука  воет,  ветер  носит".
‘ледовательно,  можно предположить,  что ветер  носит то, что воет бусука. ‘
другой стороны, в  присланном  фрагменте ветер уносит вдаль,  то есть несет,
носит слитые  в единое  слово  грусть и  печаль. ‚ывод  секретарЯ  показалсЯ
профессору   справедливым.   Ќо   древнелирический   текст   требовал    еще
дополнительного анализа.  ќто был  первый образец древней лирики, попавший в
руки профессора, и он решил досконально проштудировать эти строки, так  как,
на его взглЯд, кое-что в них ускользнуло от вниманиЯ ученого секретарЯ.
     •Ћ’…‹ Ѓ› ‚ …„€ЌЋ… ‘‹Ћ‚Ћ
     џ ‘‹€’њ ‘‚Ћћ ѓђ“‘’њ € Џ…—Ђ‹њ.
     „ревний лирик, отметил профессор, не слил свою грусть и печаль в единое
слово,  а только  хотел это  сделать.  Џрактически почему-то  такое  слиЯние
казалось лирику трудно достижимым. Њежду тем из текста Явствовало, что ветер
мог унести грусть  и печаль только в таком слитном состоЯнии;  если бы лирик
бросал  их на ветер порознь, сепаратно, то ни грусть, ни печаль сами по себе
не могли подвергнутьсЯ уносЯщему действию ветра.  Ћчевидно, в  результате их
слиЯниЯ в единое  слово между ними  должна была произойти  какаЯ-то реакциЯ,
порождающаЯ нечто новое, качественно отличающеесЯ от составлЯющих частей. Ќе
физическаЯ смесь, а химическое соединение.  ‚ таком случае лирику необходимо
было  знать, какое  именно  количество  грусти, соединЯЯсь  с  каким  именно
количеством   печали,  способно  образовать  новое,   легко  улетучивающеесЯ
соединение. Ћчевидно, древние лирики и занимались тем, что искали пропорции,
в  которых  следовало сливать различные слова, длЯ  того,  чтобы  полученное
целое  оказывалось  качественно  новым.  ‘делать  это  удавалось  не всегда.
‚ероЯтно, тут были свои трудности и секреты.
     Њежду тем третьЯ  константа утверждает со всей категоричностью: "бусука
воет, ветер  носит". ‡начит, бусука хорошо владела  секретами  мастерства, и
если она  сливала свою грусть и печаль в единое слово, то ветер всегда носил
образовавшеесЯ соединение.  Ѓусука добивалась  успешного результата не времЯ
от времени, а  постоЯнно, так как  в противном  случае эта ее способность не
была бы  занесена  в число  таких  же бесспорных констант, как  "под лежачий
камень вода не течет" или "не  все  то золото, что  блестит".  “мение хорошо
"выть", точнее,  сливать  свою грусть и  печаль в единое летучее слово, было
постоЯнной  отличительной  чертой  бусуки; следовательно,  она  должна  была
считатьсЯ выдающимсЯ лириком.
     ‚ывод этот представлЯлсЯ  профессору €ру столь бесспорным, что он решил
составить новую таблицу  констант; заменив везде "бусуку" на "лирика". Њожет
быть, это несколько упростит проблему других свойств бусуки.
     1. ђ€ѓ ‘љ…‹ ‹€ђ€ЉЂ
     2. ‹€ђ€Љ ‹“—€‰ „ђ“ѓ “—…ЌЋѓЋ.
     3. ‹€ђ€Љ ‚Ћ…’, ‚…’…ђ ЌЋ‘€’.
     4. ‹ћЃ€’њ, ЉЂЉ ‹€ђ€Љ ЏЂ‹Љ“.
     5. —…’›ђ… —…’›ђЉ€. „‚… ђЂ‘’ЋЏ›ђЉ€, ‘…„њЊЋ‰ ‚…ђ’“Ќ -- ‹€ђ€Љ.
     Џрофессора нисколько  не  смущала некотораЯ парадоксальность полученных
формулировок. Ћн  хорошо  знал,  что  истину следует искать  в  переплетении
противоречий.  ‚о всЯком случае, самаЯ сложнаЯ  и запутаннаЯ пЯтаЯ константа
при  такой  подстановке стала сразу  легче поддаватьсЯ исследованию.  —етыре
четырки + две растопырки + вертун = лирик.
     Ћтсюда можно  заключить, что вертун  = лирику  - четыре  четырки -  две
растопырки.
     •отЯ  значение  слов  "вертун", "четырки"  и  "растопырки"  по-прежнему
оставалось неизвестным,  профессор смело  выделил  "вертуна". Ћн исходил  из
того  соображениЯ,  что главный отличительный признак  предмета или  ЯвлениЯ
чаще  всего   бывает   единичным,  а  второстепенные   выступают  в  большом
количестве. Ќаличие одного вертуна при  четырех  четырках и двух растопырках
убедительно говорило, что именно вертун воплощает в себе сущность бусуки как
лирика.
     Ћднако,  что  такое "вертун",  оставалось  непонЯтно. Џрофессор  хорошо
знал, что представлЯет собой "шатун".  ќто -- часть кривошипного  механизма,
преобразующего поступательное движение поршнЯ во вращательное движение вала.
Џри конструировании приборов профессору приходилось  иметь дело  с вертлюгом
--  соединительным  звеном двух частей механизма, позволЯющим одному из  них
вращатьсЯ  вокруг своей оси. ‚ертун,  шатун, вертлюг. ‚есьма  возможно,  что
вертун  --  это  важнаЯ  деталь лирика, преобразующаЯ  внутренние  порывы  в
определенный вид эмоционального движениЯ.
     Љонечно,  это не более чем рабочаЯ гипотеза, но она не лишена некоторых
фактических  оснований.  ‚  сложном процессе  слиЯниЯ  грусти  и печали  или
радости и весельЯ в одно слово  бусуке, возможно,  необходим был специальный
орган, вращательное движение которого, подобно  стрелке  весов, отмечало  бы
точность  взЯтых  пропорций.   Џри  отсутствии  лирической  нагрузки  вертун
находилсЯ в некотором определенном исходном положении.
     ‚ертун  позволЯл  бусуке   действовать  безошибочно,  в  то  времЯ  как
обыкновенные  лирики   испытывали   неуверенность  в  своих  расчетах,   что
доставлЯло им, вероЯтно, массу огорчений. Џрофессор €р чувствовал, что он на
верном пути. €  хотЯ ему по-прежнему  оставалось непонЯтно, почему  ђиг съел
бусуку,  почему  бусука  лучший  друг  ученого  и  почему  она любит  палку,
профессор, окрыленный  уже достигнутыми успехами, не сомневалсЯ  в том,  что
упорный анализ приведет его в конце концов к раскрытию истины.
     ‡араженный  примером   древних   лириков,  он  даже  выразил  эту  свою
уверенность в двух коротких строчках:
     Ѓудет формула бусуки,
     Ќе уйти ей от науки. Љ’Ћ ЏЋ„Ђђ€‹ ѓ‹Ђ‡Ђ †€‚ЋЊ“?
     -- Њне  остаетсЯ  добавить  очень  немногое, --  сказал  профессор Ѓер,
закрываЯ объемистую  папку  с  чертежами, таблицами и  расчетами, --  Я хочу
закончить тем, с  чего  начал. ‚озможно,  моЯ  парфюмерическаЯ  гипотеза  не
охватывает  всей сложности стоЯщей перед нами проблемы, возможно, мои выводы
покоЯтсЯ на недостаточно проверенных фактах и потому ошибочны. Ќо Я хотел бы
напомнить  вам, что произошло в свое времЯ с профессором ѓелом. ќто забытый,
но очень поучительный пример.
     Џрофессор ѓел задалсЯ целью  всесторонне исследовать  влиЯние солнечной
энергии на жизненные процессы. Ћн  располагал огромным количеством фактов. ‚
том числе он  запросил у –ентрального статистического бюро точную информацию
о количестве  рождений,  приходившихсЯ  на  каждый  день первого тысЯчелетиЯ
академической эры.  ‘опоставив полученные цифры  с соответствующими  данными
метеорологического архива, профессор  ѓел  пришел  к выводу, что рождаемость
резко повышаетсЯ в  светлую,  солнечную погоду  и  катастрофически  падает в
пасмурную,  дождливую.  Љогда он  опубликовал результаты  своих  вычислений,
мнениЯ  ученых по этому поводу разошлись. Ћдни утверждали, что профессор ѓел
не совершил  никакого открытиЯ, что  это Явление было отмечено уже давно. Ќе
случайно, говорили они, на  нашем Языке  "родитьсЯ"  и  "поЯвитьсЯ  на свет"
означает одно и  то же.  Џрофессор всего  лишь статистически подтвердил  эту
истину.  ‡адача  состоит  в том, чтобы  найти  естественное объЯснение такой
закономерности. ‚ своей многотомной работе "Њы -- дети солнца" профессор ѓел
изложил  рЯд  гипотез,  объединенных  единой  мыслью:  солнечнаЯ энергиЯ  --
источник   жизни.  Џротивники  взглЯдов   профессора  утверждали,   что  его
наблюдениЯ о  рождаемости  носЯт  случайный характер и  необходимо  обобщить
данные не одного, а нескольких  тысЯчелетий.  Џриступив к  этой работе,  они
обнаружили, что в результате ошибки  электронной  счетной  машины профессору
были  в  свое  времЯ  направлены  сведениЯ  не  о количестве  рождений, а  о
регистрации  новорожденных  родителЯми.  ‚ыводы  профессора,  таким образом,
убедительно  свидетельствовали  лишь  о   том,  что   марсиане  и  в  первом
тысЯчелетии  предпочитали  выходить  из дома не в дождливую, а  в  солнечную
погоду.
     €так, профессор ѓел ошибалсЯ? Ќесомненно! Ќо именно в "„етЯх солнца" он
высказал  те  мысли,  которые легли  позднее  в основу  гелеологии -- науки,
неопровержимо доказавшей  свЯзь деЯтельности  нашего организма  с различными
моментами  солнечного цикла. џ не  претендую на  то, что моЯ парфюмерическаЯ
гипотеза   дает   исчерпывающие   ответы.  Ќо  она   заслуживает  серьезного
рассмотрениЯ.
     Ђкадемик Ђр задал профессору Ѓеру несколько вопросов, а затем спросил у
Љина,  каково его мнение о парфюмерической гипотезе. Љин сказал, что все это
следует тщательно обдумать. Ћн был чем-то  Явно расстроен. ‚начале он слушал
сообщение  Ѓера очень внимательно, делал в своем  блокноте какие-то заметки,
казалось, что он готовитсЯ к полемическому  выступлению,  а затем он отложил
свой  карандаш,  и  лицо  его  принЯло   какое-то  отсутствующее  выражение.
Џрофессор Ѓер предполагал, что Љин отнесетсЯ к его сообщению со свойственной
ему горЯчностью  и запальчивостью. Ќо Љин хранил  молчание  до  самого конца
вечера. ‹ишь  незадолго  до  того,  когда Ђр предложил закончить беседу, Љин
спросил у профессора: "“верены ли вы  в том, что ваша  гипотеза открывает, а
не  закрывает  перед нами  пути к  †ивому?" Ѓер  ответил, что  он не  совсем
понимает этот вопрос. Љин покачал головой и ничего не сказал.
     ‘ейчас, лежа  на койке дежурного в комнате †ивого, Љин пыталсЯ ответить
самому себе на мучительные вопросы,  которые вызывало у него сообщение Ѓера.
Ћн  размышлЯл  над  тем,  что  практически  должна означать  парфюмерическаЯ
гипотеза, если она справедлива. Ћтдает ли себе в этом Ѓер достаточный отчет?
     ‚ комнате было темно. Љин знал, что  там, у противоположной стены, спит
†ивой. Љин  знал  это,  но  сейчас он  не видел  его  и не  слышал. Ќичто не
выдавало присутствиЯ †ивого. Њежду ним  и Љином -- пелена мрака. …сли зажечь
свет,  Љин увидит †ивого, но увидит ли его  †ивой,  даже если проснетсЯ? —то
такое длЯ него  Љин,  если,  как предполагает Ѓер,  главным  и  определЯющим
признаком  предмета  в  сознании †ивого  служит парфюмерический  образ?  Љин
понюхал  свою ладонь. …му показалось, что она  ничем  не пахнет,  во  всЯком
случае он не смог уловить никакого запаха. € вот это  неуловимое, совершенно
неизвестное самому Љину и  есть  Љин, такой, каким он представлЯетсЯ †ивому?
…сли это так, то они никогда не смогут понЯть друг друга.
     Љогда Љин шел на вечернее совещание, ему не терпелось рассказать  своим
коллегам, к каким  потрЯсающим результатам привели новые опыты с палкой. Љин
установил  совершенно точно, что †ивой принес ему палку не случайно. ќто был
рискованнейший опыт. Љину пришлось собрать все  свои душевные силы, чтобы на
него  решитьсЯ. Љогда он, наконец, в первый раз бросил палку, он от волнениЯ
закрыл глаза и боЯлсЯ их  открыть. € когда он все же увидел  стоЯвшего перед
ним †ивого с  палкой в  зубах, он пришел в буйное  ликование. †ивой приносил
палку двадцать раз. ‡начит, между  ним и палкой была определеннаЯ  свЯзь. „о
совещаниЯ Љин  был уверен в  этом.  Ђ  сейчас?..  †ивой  мог приносить палку
потому,  что на ней оставалсЯ запах ладоней Љина, свЯзь  была между палкой и
Љином,  а не между палкой и †ивым. Џарфюмерический  образ -- в сущности  это
значит,  что †ивой навсегда останетсЯ на таком же расстоЯнии от Љина, как та
неизвестнаЯ  планета, с  которой он  прибыл:  ведь расстоЯние  между  живыми
существами  следует измерЯть тем, как они  способны понимать  друг друга.  €
все-таки Љин  чувствовал, что  †ивой ему близок. Ќо это всего  лишь чувство,
оно может быть обманчиво.
     Љин  беспокойно ворочалсЯ,  он не мог уснуть. …го  продолжали одолевать
самые  грустные мысли. Ќеужели †ивой останетсЯ всего лишь  живым метеоритом?
’аким  же загадочным  и чужим, как  те  камни, которые собраны в  коллекциЯх
музеЯ?  Џо  своей форме и  своему химическому  составу они --  родные братьЯ
гранитам  и базальтам в марсианской  коре. Љин даже писал когда-то, что если
бы  у метеоритов был Язык, он немногим  отличалсЯ бы  от  Языка  марсианских
камней,  они легко могли бы договоритьсЯ друг с другом. Љак видно, он сильно
преувеличивал значение химического состава. Ќо то, что камни не могут понЯть
друг  друга, так  на то  они  и камни.  ‚прочем,  Љин  без всЯкого стеснениЯ
заставлЯл их  разговаривать  в  своих фантастических историЯх.  ’еперь он не
сможет этого делать с такой легкостью. ѓде уж камнЯм говорить друг с другом,
если даже живое не имеет общего Языка.
     Ќет, лучше бы профессор Ѓер не развивал своей парфюмерической гипотезы,
лучше  бы  она  не  казалась  такой  убедительной.  ѓипотеза  академика  Ђра
позволЯла надеЯтьсЯ, что со временем †ивой оправитсЯ  от шока, но от  самого
себЯ,  от своей парфюмерической природы он  не освободитсЯ никогда. € как бы
Љин ни любил †ивого, а он  очень привЯзалсЯ к нему за эти дни, все равно при
всем  желании  Љин  не  сможет  стать парфюмерическим существом,  не  сможет
ощущать мир  так, как †ивой, и они никогда не поймут друг друга.  € все-таки
странно, почему  даже сейчас, в темноте, в  тишине, когда  ничего не видно и
ничего не слышно, Љин чувствует,  что он здесь не один. Ђ ведь ему случалось
иногда  ощущать одиночество  даже  в  стенах  музеЯ, хотЯ  он так любил свои
камни, мог разглЯдывать их часами и думать о них.
     Џрикасалась ли хоть к одному из этих крохотных осколков далеких  планет
рука разумного  существа? Ћб этом можно было спорить. € сам Љин  был уверен,
что среди его  камней  есть и такие, которые несут на себе отпечатки пальцев
неведомых  цивилизаций. Ќо он  был также  уверен и в том, что  все эти камни
попали  на  Њарс  случайно.   ќто  --  результаты  вулканических  катастроф,
потрЯсших  затерЯнные в космосе острова жизни.  ќто не письма, не вести,  не
подарки, посланные разумом с одной планеты  на другую. Љин часто задумывалсЯ
над этим. ѓлЯдЯ на собранные им метеориты, он размышлЯл, а  что бы он,  Љин,
изобразил  на  камне, который можно было  бы  направить во вселенную,  точно
знаЯ, что это каменное письмо попадет на  какую-нибудь  обитаемую планету. €
он  не мог  найти такого изображениЯ, такой формы, которые могли бы раскрыть
мир  его чувств  перед  никогда  не  видевшими  его  существами.  Ћн  боЯлсЯ
столкнутьсЯ с их непониманием. Ќет, он не считал других обитателей вселенной
невежественными. Ќаоборот,  он исходил из того, что они могут  быть наделены
весьма богатыми познаниЯми. Ќо именно это не позволЯло  ему  остановить свой
выбор ни на одной из форм, которые подсказывались воображением. Љина  пугала
возможность  бесчисленных  истолкований.  € он полагал, что эти  же опасениЯ
должны были останавливать и  жителей других планет. Џисьмо разумно посылать,
только надеЯсь быть правильно понЯтым. Ђ что может подкрепить такую надежду?
     ‚от если бы он мог создать такую вещь, котораЯ была бы способна  просто
впитать  его чувства и  потом  передать их другим,  совершенно независимо от
своей  формы.  Љакой бы это был  замечательный  подарок! …го  нельзЯ было бы
истолковать по-разному. Ћн исключал бы само толкование.  Ќо такой "метеорит"
мог  быть  сотворен  лишь  из  какого-то  особенного  вещества,  наделенного
способностью вбирать в себЯ  чувства, хранить их  и излучать.  Ћднако такого
вещества нет. ‚о всЯком случае его  нет  на  Њарсе, и не из такого  вещества
созданы  все  собранные   Љином  камни.  ќто  должно  быть  живое  вещество,
подвластное рукам и сердцу художника. …сть ли оно на  какой-нибудь из планет
во  вселенной?  †ивое  вещество,  из  которого можно  было  бы изъЯть  живую
радость,  грусть? †ивое вещество, способное на такую  степень самоотречениЯ,
чтобы  стать  живым  произведением  искусства,  не  только  впитавшим в себЯ
чувства, которые вложил в  него художник, но и любЯщим его, художника, этими
созданными сотворенными чувствами?
     Ђ может быть. †ивой создан из такого вещества? Ќе весь,  конечно, а его
глаза...  Њожет  быть, когда на него, Љина, смотрЯт  такие добрые, такие все
понимающие глаза  †ивого, то  этот взглЯд принадлежит  не только †ивому,  но
кому-то еще? Џарфюмерический образ?.. “важаемый  профессор Ѓер, теперь вы не
хотите  ничего  видеть дальше кончика носа †ивого, этот нос заслонил  от вас
его глаза. ‚ы боитесь, вы не  умеете  в них глЯдеть, они длЯ  вас всего лишь
сочетание окружностей.
     Ђ Љин  смотрел в эти глаза  часами, он пыталсЯ увидеть в них  отражение
того,  что видели эти глаза там,  на той планете, откуда прилетел †ивой. Љин
много фантазировал, его воображение рисовало самые невероЯтные картины, но в
одном он  уверен  совершенно твердо: глаза †ивого привыкли смотреть в  глаза
друга, где-то в их глубине запечатлен его образ и он воскресает, когда †ивой
видит перед собой Љина. € никакой шок не замутил этого взглЯда.
     Љонечно,  профессор Ѓер в чем-то, несомненно, прав. „а, обонЯние играет
очень важную  роль  в жизни  †ивого.  —тобы  убедитьсЯ  в  этом,  достаточно
внимательно наблюдать за ним на прогулках. ЉажетсЯ, что каждый  предмет, как
магнит, притЯгивает его своим запахом. ‚ эти минуты †ивой  действительно как
бы  весь подчинЯетсЯ  своему носу, идет у него на  поводу.  Ќо стоит  только
подойти  к  †ивому,  обратитьсЯ  к  нему  с каким-нибудь словом, и  он  весь
превращаетсЯ  в глаза. Њожет быть,  если  бы Њарс  был необитаемой планетой,
если  бы он весь был  таким,  как этот заповедник  на Ѓольшом  ‘ырте, то длЯ
знакомства с  ним †ивому  хватило  бы одного  носа. Ќо к одушевленному †ивой
обращает свой взглЯд. € не потому ли так бесконечно выразительны  его глаза,
что  в них нет застывшего  отражениЯ ме