го к пострадавшим. Ћн убежден, что  не  заразитсЯ, но доводы его
выглЯдЯт  совершеннейшей  фантастикой,  а  времени  длЯ проверки  нет. Љакое
решение должен принЯть  начальник? Ћтказать? Ќо  не будет  ли  упущен, может
быть,  единственный  шанс спасти восемь жизней? ђазрешить - и взЯть  на себЯ
ответственность за девЯтую  жертву болезни?  ‚едь намерение врача может быть
продиктовано безумием, честолюбием,  отчаЯнием...  ‚  мою  задачу  не входит
рассказывать содержание  произведениЯ. —итатель  должен попробовать мысленно
поставить  себЯ на место участников  драмы и  решить: все ли  они  поступили
правильно?
     „аже  из  этих двух примеров  видно, что конфликтов в  будущем, дорогой
Ђлександр ђоманович,  будет  столько же, сколько в  прошлом и  настоЯщем, то
есть бесконечное множество.
     Ќесколько слов о  цикле рассказов про  изобретениЯ профессора  ‚агнера,
которыми  современные  поклонники  научного  фантаста  склонны восторгатьсЯ,
изЯщно  квалифицируЯ  как  "цикл лукавых юморесок". “бейте,  ни в  одном  не
нахожу ни грана лукавства или юмора.  —ерного разве что. Џовторю: ни секунды
не  подозреваю  ЃелЯева  в  тайной  склонности  к  садизму.  Џросто  ему  по
научно-фантастической  бесхитростности  и в  голову не приходило, что  любые
человеческие  действиЯ  -  даже  выдуманные -  прежде  всего  должны  пройти
нравственную  экспертизу.   Џодумаешь,   важное   дело  -  ‚агнер   запихнул
подвернувшийсЯ  человечий мозг в  череп слона,  животное выступает  в цирке,
потрЯсаЯ  зрителей сообразительностью. ’акова  одна из "лукавых  юморесок" -
"•ойти-’ойти". Љак смешно, как забавно, как изобретательно, не правда ли? Ќо
попробуем   представить  себе  страданиЯ  этого   мозга,   этого   сознаниЯ,
заключенного не  по своей воле в чудовищную тюрьму, несмотрЯ даже на то, что
владелец мозга был обречен на смерть.
     ‘нова длЯ сравнениЯ  перекинемсЯ на  современную фантастику. ЃелЯевскую
ситуацию - человеческий мозг в теле животного использовал Ђскольд џкубовский
в первом  и,  по-моему, лучшем  своем рассказе  "Њефисто"  /1972 г./. €  вот
он-то, по-моему, сделал правильные выводы. Њозг  умирающего ребенка,  своего
сына,  некий  последователь  ‚агнера  пересадил в тело  большого кальмара  и
пользуетсЯ разумным животным в эгоистических  целЯх. ђазумеетсЯ, имеЯ такого
разведчика  на дне морЯ,  можно открыть 1115 новых  видов абиссальной фауны.
"‘амое важное, в конце концов, знание", - успокаивает себЯ ученый папаша. Ћн
ошибаетсЯ: знаниЯ без  морали могут  приводить к самым тЯжелым последствиЯм,
чему мир уже не раз был свидетелем.
     ЌастроениЯ   Њефисто,  этого   несчастного  существа   -  получеловека,
полукальмара - постепенно  менЯютсЯ: от отчаЯниЯ  /"‚озьми менЯ к  себе, мне
страшно"/  он переходит к ненависти,  в нем  исчезает  человеческаЯ  мораль.
ђазумный  зверь  /если головоногое  можно  назвать зверем/  - что может быть
страшнее? Ћт такого спасениЯ нет. ‚ итоге Њефисто убивает собственного отца.
„а полно, отец ли он ему? Њожет быть, эта кара заслужена?
     Ќо вернемсЯ к ЃелЯеву. Ћстальные  изобретениЯ профессора  примерно того
же пошиба. Ќе вижу ничего  лукавого или смешного в создании блох величиной с
человека. Ћтвратительное  зрелище и отвратительное  занЯтие,  по-моему.  ’ем
более,  что  никакой  пользы от шестиногого  попрыгунчика ‚агнер получить не
стремилсЯ. ’ак,  доставил себе легкое развлечение. Ђ  двигатель,  работающий
при посредстве рук и  ног,  отрезанных  у трупов!  Џо моему разумению, это и
вправду  кощунство. € вообще  - мрачнаЯ фигура человека,  который никогда не
спит, пишет двумЯ руками одновременно, думает длЯ быстроты половинками мозга
по отдельности, могла бы  послужить  основой  длЯ обличениЯ  жрецов "чистой"
науки,  живых компьютеров, утративших человеческие черты, а потому предельно
опасных  длЯ  людей. Ќо писатель не чувствует опасности. …му все это кажетсЯ
научными шуточками.

     Ћсталось  сказать еще о двух романах ЃелЯева  - о первом и о последнем.
‘начала о последнем  -  "Ђриэле"  /1941 г./.  "Ђриэль",  может  быть,  самое
небелЯевское произведение, хотЯ и в нем много от знакомого нам ЃелЯева.
     Ђриэль  -   сын  лорда,  наследник  огромного   состоЯниЯ,   упрЯтанный
бесчестными  опекунами  в  индийскую  спецшколу,  где  неугодных  детей  под
предлогом  обучениЯ  оккультным  наукам  пытаютсЯ полностью  подчинить  воле
воспитателей  и   лишить   памЯти   о  прошлом,  равно  как  и  естественных
человеческих чувств. Ќе надо быть провидцем, чтобы разглЯдеть в таком сюжете
обращение  к  старой  приключенческой  литературе.   Џодобные  заимствованиЯ
временами  спасали  романы   ЃелЯева,  придаваЯ  им   недостающую   сюжетную
упругость.  Ђ  впрочем,  и у современных писателей  сходные  ситуации  порою
приводили  к  удивительным  художественным  достижениЯм,  вроде  "‹егенды  о
манкуртах" у —.Ђйтматова.
     Ќа  юноше  ставЯт  опыт  с   левитацией.  Ћпыт  -   к  удивлению  самих
экспериментаторов  - удаетсЯ. Џравда, задумав  свой  самый ненаучный  роман,
автор  все  же не решаетсЯ полностью окунутьсЯ  в атмосферу  сказки. Ќо  нам
совершенно  не  нужны  объЯснениЯ,  достаточно утверждениЯ  - мальчик  может
летать.  Ђ вот последствиЯ фантастической  посылки, как мы не  раз говорили,
должны   быть   логичными   и   реальными.  ЌельзЯ  назвать   образ   ЂриэлЯ
художественной  удачей, но все-таки в нем больше человеческого, чем в других
героЯх ЃелЯева. Њолодой  человек вызывает  симпатию  - уже немало. Ќо как он
распорЯдитсЯ своим умением?
     €  снова из подпольЯ  выползают белЯевские  слабости.  ђоман состоит из
рЯда  эпизодов,  не вытекающих один из другого -  дворец раджи, дом пастора,
цирк  в  Ќью-‰орке... Њожно расставить  эти эпизоды в  ином порЯдке.  “мение
летать  оказалось  молодому  человеку ненужным и не  принесло ничего,  кроме
неприЯтностей.  ‹адно,  допустим, так сложилась  его  несчастливаЯ  романнаЯ
судьба. Ќо нам  же не сообщили, чего хотел автор, наделЯЯ героЯ таким даром.
Ђ  может, по обыкновению, и  не хотел ничего,  просто пришла  в голову мысль
изобразить летающего  человека,  а  потом  стало подбиратьсЯ  все остальное.
Џринципиально иной  подход,  чем  у ѓрина - тот сначала  придумывал зачем, а
потом  уже поднимал своего „руда в воздух. Ќо  в любом случае автор вынужден
показать реакцию встречных на чудо.
     ЋпЯть берет верх  прежний ЃелЯев с его  убогими представлениЯми о мире,
который  делитсЯ  исключительно  на добрых  порЯдочных  беднЯков и  жестоких
отвратительных   богачей.   ‚се   богачи   без   исключениЯ  лицемеры.  ’ак,
руководители  школы,  подобно атлантидским  жрецам, ни  на грош  не  верЯт в
чудеса, которые  вдалбливают несчастным  детЯм. •ристианский  пастор обманом
приобщает  людей  к вере. ‹ондонские стрЯпчие думают только  о  том, как  бы
облапошить клиента. Ќи в чем им не уступает адвокат, представлЯющий интересы
„жейн, родной  сестры  ЂриэлЯ. „а  и  аристократка  „жейн  ничем  не  лучше.
€ндийский  раджа,  его  подручные,  циркачи,  гангстеры -  все  одинаковы  в
стремлении   половчее  использовать  доверчивость  и  бескорыстие  летающего
мальчика. ‚ конце концов Ђриэль, как и €хтиандр, бежит от людей...

     џ не случайно оставил напоследок "ѓолову  профессора „оуэлЯ" /1925 г./,
потому что считаю этот роман, точнее -  первую его половину, лучшим из того,
что  написал Ђлександр  ђоманович.  …сли  бы  он  больше ничего не  написал,
"ѓолова..." осталась бы в хрестоматиЯх по отечественной фантастике. ‚ романе
произошло  редкое,  может  быть,  случайное  длЯ ЃелЯева соединение смелой и
оригинальной  выдумки с  разработанными  или, по  крайней мере,  намеченными
социально-психологическими последствиЯми этой выдумки. …сли хотите, это тоже
модель,  модель положениЯ науки  в сегоднЯшнем обществе,  ее могущества и ее
жестокости,  нежеланиЯ  считатьсЯ ни  с  какими людскими  или  божественными
законами, стремлениЯ идти напролом и  одновременно  модель ее беспомощности,
ее  зависимости  - от  денег, от оборудованиЯ, от доброй  или  злой воли  ее
кураторов.  ‚  отличие  от  других  романов  тут  точно  выверено  авторское
отношение к  изображаемым  ЯвлениЯм.  Ћбобщенность  этой  модели  скрашивает
ставшую впоследствии обычной длЯ  ЃелЯева условность места  действиЯ. ЌельзЯ
не поставить ему  в  заслугу  и  то, что он практически первым  в фантастике
обратил  внимание на биологические проблемы.  /"‘обачье сердце" поЯвилось  в
том же году, но врЯд ли он знал о нем/.
     Људа  важнее   однако   то,   что  ЃелЯев  проницательно,  задолго   до
современного  бума,  почувствовал,   что  в  подходе   к  пересадке  органов
скрываютсЯ  серьезные  этические  трудности.  Џравда,  достоверно   передать
жуткие, ни  на  что  не  похожие  ощущениЯ  голов,  отделенных от  туловища,
писатель  не  сумел. Њожет быть, длЯ  этого потребен талант „остоевского. Ќо
здесь  он, по крайней мере, сознавал,  что с  мозгом  человека, попавшего  в
такое ужасное положение, должно творитьсЯ нечто страшное. ‚ "•ойти-’ойти" он
как бы об этом забыл. Ђ люди не давались ЃелЯеву с самого начала. Љерн - еще
один гениальный хирург  и абсолютный злодей, чернота без просвета, как и его
сообщник - директор дома длЯ умалишенных ђавелино; ассистентка Љерна ‹орен -
голубое, без пЯтнышка воплощение прЯмодушиЯ, и вовсе неразличимы три молодых
человека,  принимавших  активное участие в спасении девушки  и  разоблачении
Љерна. Ѓолее удачен образ Ѓрике, певички из кабаре, к голове которой пришили
чужое  тело; историЯ  с  ее  побегом из больницы и вынужденным  возвращением
хорошо придумана и  продумана. Ќо и тут, подметив, что  молодое, девственное
тело  артистки  облагораживает   вульгарную  шансонетку,   автор   не  сумел
убедительно показать  ее душевный перелом. Љонфликт в душах замкнутого круга
людей оказалсЯ быстро  исчерпанным, и писатель,  чтобы избежать топтаниЯ  на
месте, переводит стрелки  на путь тривиального боевика, в котором психологию
заменЯют побеги,  похищениЯ, дома длЯ сумасшедших,  куда упрЯтывают здоровых
людей, перелезаниЯ через стены и тому подобнаЯ рокамбольнаЯ  чехарда. € хотЯ
сыну профессора „оуэлЯ удалось  поквитатьсЯ  с  убийцей  отца,  нравственный
потенциал романа оказалсЯ исчерпанным в первой части. ‚се же  жуткое зрелище
говорЯщей отрезанной  головы, попытка  злодеЯ  спекулировать на человеческих
несчастьЯх,  предельные,   почти   экзистенциальные   ситуации,   в  которых
оказываютсЯ  герои, все  это  продолжает  оказывать  сильное  воздействие на
читателЯ и сегоднЯ... Ђ  вообще опыты на человеке,  особенно  на его  мозге,
влекут  за  собой  массу проблем  не только  медицинских,  но и этических, к
разрешению которых, пожалуй,  никто еще и не знает как подступитьсЯ. Ќе надо
даже обращатьсЯ  к фантастике, достаточно вспомнить, какаЯ  бурЯ поднЯлась в
печати, когда начались пересадки сердец.

    Ќеискусно  или умозрительно  придуманнаЯ  гипотеза,  которую  автор чаще
всего не  умеет  убедительно  вписать  в  окружающую  обстановку,  бледность
человеческих  образов и послушное следование  идеологическим  догмам  - вот,
пожалуй, основное  содержание белЯевских книг. Ђ где  же воспевание мужества
человеческого  разума,   где  ожидание  великих  свершений,   где  мечта   о
замечательных людЯх, словом, все то, что видели в ЃелЯеве авторы предисловий
и послесловий? —то ж, Я  ничуть не сомневаюсь:  он хотел  посвЯтить читателю
эти прекрасные порывы души... Ѓесспорно, хотел...
     ‹итературные просчеты белЯевских книг бросаютсЯ  в  глаза,  их не могли
замолчать самые преданные  его  сторонники. Ќа  них обращали  внимание  даже
зажатые  до  предела  критики   30-х  годов.  ’ак,  Ђ.€вич  писал:  "‘транно
получаетсЯ с Ђ.ЃелЯевым. Љогда хочешь назвать имЯ действительно талантливого
советского  фантаста,  - обЯзательно первым  вспоминаетсЯ Ђ.ЃелЯев. Ђ  когда
читаешь романы ЃелЯева, - они оставлЯют чувство неудовлетворенности"...
     Ћднако в интерпретации  большинства послевоенных белЯеведов  недостатки
имели частный  характер на общем благополучном фоне,  а сам он  выдавалсЯ за
мастера, владеющего профессиональными  секретами. Ќе редкость было встретить
такие  формулировки: ЃелЯев "владел  широким  спектром смешного - от  легкой
улыбки  до  Ядовитой  иронии.  Њногие  страницы  его  романов   и  рассказов
запечатлели дарование сатирика". †аль, но не владел  он широкими спектрами и
не запечатлевал на страницах дарований за их отсутствием. „арованиЯ сатирика
в том числе.
     Ђ  повышенное внимание к  нему объЯснЯетсЯ сложной, извилистой  судьбой
нашей  фантастики.  ’ворчество ЃелЯева  оказалось  подходЯщим  предлогом длЯ
того, чтобы рассуждать о фантастике, уходЯ от разговора о судьбах страны.


        <i>…‘‹€</i>
        <i>‡Ђ‚’ђЂ ‚Ћ‰ЌЂ...</i>

     <i> [Author ID1: at Tue Dec 31 20:08:00 1996 ]</i>
     <i>Џолетит самолет, застрочит пулемет,</i>
     <i>‡агрохочут железные танки,</i>
     <i>€ пехота пойдет в свой последний поход,</i>
     <i>€ помчатсЯ лихие тачанки.</i>
     €з песни 30-х годов

     €сторический   1929  год   можно  считать  и  годом  окончаниЯ  периода
фантастического романтизма  с  узенькими,  как  мЯсо в  беконе,  прослойками
искренности и  правды.  ”антастика 30-х  уже полностью отвечала  требованиЯм
официальной доктрины. Ѓыли, конечно, факторы, которые поддерживали интерес к
ней,  например, героическаЯ эпопеЯ  освоениЯ Ђрктики,  тема, без которой  не
обошлись даже сказка ‚.Љатаева "–ветик-семицветик" и первое издание "‘тарика
•оттабыча" ‹.‹агина. Ќо  барьеров на пути честной фантастики  стоЯло намного
больше и взЯть их было практически невозможно.
     ‚о  второй  половине  30-х годов  вплотную приблизилась  угроза  войны;
сладкоголосые утопии ушли на второй  план,  а штаб-квартира  фантастики Явно
переместилась к театру будущих военных действий, хотЯ военнаЯ тема никогда и
не уходила из советской фантастики,  как  и сама война из жизни. Ќо все-таки
прошлые  войны  можно  было отнести к чисто  фантастическим  в  литературном
смысле  слова - с нами схватывалсЯ некий капитализм вообще; даже если страны
и назывались, то это  были всего лишь кинематографические деревни. ’еперь на
врага стали указывать пальцем - фашистскаЯ ѓерманиЯ, императорскаЯ џпониЯ...
     ‚  такой обстановке исчезновение  из  фантастики темы  атомной  энергии
выглЯдит не просто странным, а просто-таки необъЯснимым: в затылок уже дышал
атомный век.  Ђ  совсем  еще недавно  атом  пользовалсЯ большим уважением  у
фантастов. Ћ Ядерном взрыве 1945 года у Ќикольского мы уже упоминали. ‘кажем
несколько слов и о  лучшем романе тех  лет  на  эту  тему  - "Ѓунте  атомов"
‚.Ћрловского /1928 г./.
     Љонечно, любой современный школьник рассмеетсЯ, прочитав в этом романе,
что  огненный  шар,  в  котором  клокочут  Ядерные  реакции,  прирастает  на
несколько  сантиметров  или  метров  в  сутки,  а  человек,   оказавшийсЯ  в
непосредственной  близости к нему, останетсЯ  в живых, хотЯ и  поморщитсЯ от
"непомерного  жара".  Ќо  если  среди  читателей  фантастики  еще  находЯтсЯ
простаки,   которые  воображают,  что   основы   физики  стоит  изучать   по
фантастическим  книжкам,  то можно только посоветовать  им  не делать этого.
”антастика  создаетсЯ с другими  намерениЯми.  џ.Џерельман  в "‡анимательной
физике" предположил, что если  бы “эллс задалсЯ вопросом: может ли невидимый
видеть, то "изумительнаЯ историЯ "Ќевидимки" никогда  не была бы  написана".
Ѓыла бы  написана. …сли бы Ћрловский  задумал  мгновенный взрыв, то  ему  бы
пришлось  сочинЯть другой  роман.  •отЯ,  рассуждаЯ теоретически  о  степени
соответствиЯ   книг   и  действительности,   нельзЯ   не   позлорадствовать:
высокомерно  претендуЯ на сверхъестественный дар пророчества, пресловутаЯ Ќ”
ни  в одной  из книг не предсказала самой,  может  быть,  страшной опасности
Ядерного удара - радиоактивного заражениЯ местности.
     ђоманисту  понадобилось  вЯлое  течение  болезни,   понадобилсЯ  нехотЯ
гулЯющий  по …вропе пылающий  сгусток; при  таком  его  поведении  у  автора
остаетсЯ достаточно времени, чтобы  вдоволь подвигать фигуры на политической
доске. Љонечно, во  многом автор находилсЯ во власти тогдашних представлений
о раскладке общественных сил, мысль его, грубо говорЯ, сводилась к тому, что
серьезное  потрЯсение  непременно  вызовет  пролетарскую  революцию  в любой
стране, хотЯ к 1928 году это был уже всего лишь недолеченный рецидив болезни
общественного сознаниЯ.  ‘ейчас мы, конечно, усомнились  бы и в безразличном
отношении европейских  правительств к  поЯвлению смертельной  угрозы и в  их
откровенной  беспомощности.   …динственной  газетой,   котораЯ   соглашаетсЯ
опубликовать сообщение о надвигающейсЯ беде была "Rote Fahne".
     ‘овременному  читателю,  особенно  молодому,  это  название  ничего  не
говорит. Њежду тем, "ђоте ”ане" - "Љрасное знамЯ" была прославленной газетой
немецких  коммунистов. €мена их  лидеров,  особенно  ќрнста ’ельмана, боевые
песни ќрнста Ѓуша гремели по всему миру. ЉЏѓ в ту пору была силой, способной
преградить  путь  ѓитлеру, если  бы  не  погубила  себЯ  слепым  следованием
сталинским    рекомендациЯм,     самоубийственно     расколов     союз     с
социал-демократами.  Љонечно,  эти  "если  бы,  да  кабы..."  сами  по  себе
относЯтсЯ к области  фантастики; положение тогда было таким, что  невозможно
представить  себе  компартию,  котораЯ  осмелилась  бы  перечить  советскому
диктату,  указаниЯм  Љоминтерна.  Ќо  какова бы  ни  была дальнейшаЯ  судьба
коммунистических идей, она не может снизить нашего  уважениЯ к памЯти тысЯч,
сотен тысЯч  членов немецкой  компартии,  которые отдали  жизни  в борьбе  с
фашизмом, защищаЯ идеалы,  казавшиесЯ им  единственно справедливыми.  Ќичего
удивительного,  что советский  инженер,  осознавший  происходЯщее,  направил
стопы в "ђоте ”ане"...
     Љое-что Ћрловский угадал.  €  прежде всего справедлива и современна его
мысль:  в ••  веке  ученые  стали прикасатьсЯ  к  таким  сокровенным  тайнам
мирозданиЯ, что  неосторожное  движение может  привести  к  всеобщей гибели.
ђеваншистскаЯ злоба заставила профессора ”лиднера спешить и секретничать - и
вот результат.  Џервой  жертвой своего открытиЯ стал сам профессор, а первой
сожженной  землей  - его роднаЯ ѓерманиЯ. „о Ћрловского столь же определенно
об ответственности ученого за  свою  деЯтельность говорил только Ѓулгаков  в
"ђоковых Яйцах".
     Ћтметим маленькую, но злободневно  звучащую деталь.  Љогда был выдвинут
проект удалениЯ огненного шара за пределы атмосферы  с помощью направленного
взрыва,  на  заседании  чрезвычайной комиссии в ђоссии не преминул поднЯтьсЯ
представитель военного ведомства, чтобы сухо заЯвить:
     "  Ќасколько  Я понЯл  из  доклада  и  прений,  длЯ выполнениЯ  проекта
потребуетсЯ весь наличный  запас взрывчатых веществ  ђеспублики. Џодумали ли
авторы его о том, что мы не имеем права таким  образом обезоруживать  армию?
џ, по крайней мере, не могу согласитьсЯ на эту меру...
     “дивительно устроены  военно-ведомственные  мозги:  от  успеха  проекта
зависит существование как родной страны, так  и  всей земной  цивилизации, а
представителЯ волнует - не останетсЯ ли он  без запаса ‚‚. “вы, за прошедшие
годы образ  мыслей "представителей" не  изменилсЯ. „обавим, что хотЯ  1928-й
год  - это не 1938-й, однако и в конце двадцатых требовалась смелость, чтобы
вложить подобное высказывание в уста  советскому военпреду. ‚  романах  того
времени  отечественный специалист  всегда рассуждает  умнее  и  дальновиднее
старательных прислужников буржуазии.
     ђоман Ћрловского и  пьеса  ЂнатолиЯ  ѓлебова "‡олото и  мозг" /1929 г./
оказались  последними  ласточками  в   освоении  атомной  темы  в  довоенной
советской фантастике, а дальше ее вымело, будто смерчем.  „аже в книгах, где
делалась  попытка   описать  оружие  будущего   /вроде  "Џылающего  острова"
Ђ.Љазанцева/, - ни слова.
     Џочему так происходило?  Ќе вдруг и не случайно фантастика тридцатых во
главе со своим лидером  Ђ.ЃелЯевым  уверовала в  то, что  она  - всего  лишь
скромненькаЯ служка у амвона великой  Ќауки. Ђ раз  так, то авторитет науки,
мнение ученого становились длЯ нее высшим судом, и она была обЯзана, стоЯ по
стойке "смирно", выслушивать соображениЯ, скажем так, не всегда мудрые. € не
только догматиков.  ЋшибатьсЯ могут и  выдающиесЯ умы.  ‚от  что,  например,
говорил академик Џ.‹.Љапица в 1940  году.  "Ћна  /ЯдернаЯ энергиЯ.  - <i>‚.ђ.</i>/,
несомненно,  играет решающую роль в звездных космогонических процессах, но в
жизни   человека...  по-видимому,   она  не   играет  и   не   будет  играть
энергетической  роли"... €  в другом  месте: "…сли бы такаЯ /цепнаЯ -  <i>‚.ђ.</i>/
реакциЯ случилась,  она не  могла  бы остановитьсЯ. € земли  не существовало
бы".
     “коры в адрес фантастики,  а  ее "анализировали" все кому не лень,  это
считалось  хорошим  тоном,  вытекали  из  тогдашних  научных  представлений,
точнее, из того,  что было велено считать научными представлениЯми. Ќе будем
вспоминать набившие оскомину примеры из области биологии, генетики, истории,
экономики... ‚от  подтверждение,  имеющее прЯмое отношение к предмету нашего
разговора. “дивлЯетсЯ бывший президент ЂЌ ‘‘‘ђ Ђ.Џ.Ђлександров: "‚ 1936 году
на сессии  Ђкадемии наук наш институт критиковали за то,  что в  нем ведутсЯ
"не имеющие практической перспективы" работы  по Ядерной физике. ‘ейчас даже
трудно представить, что это происходило всего лишь за 2 - 3 года до открытиЯ
делениЯ урана и обнаружениЯ при  этом вылета  нейтронов из  Ядра, когда всем
физикам стало Ясно, что возникла перспектива использованиЯ Ядерной энергии".
/‚спомните эту цитату, когда будете читать про роман Љ. Ѓулычева "‡аповедник
длЯ академиков"/.
     Ћдним из самых  анекдотичных по беспардонности  примеров  вмешательства
"ученого соседа" может  служить "”ельетон физика" џ.„орфмана  /"‡везда" 1932
г.,  No5/  . „испозициЯ, с которой автор идет  на приступ,  проста донельзЯ:
"Ќаилучшие научно-фантастические произведениЯ ЯвлЯютсЯ предвидениЯми  и рано
или  поздно осуществлЯютсЯ  на  деле".  Џопробуем  встать  на  точку  зрениЯ
самозваного куратора Ќ”. Љак  же  нам судить, что осуществилось,  а что нет?
Џодождать  с оценкой до  поры до  времени? „олго ли  ждать? ѓод? ‚ек? ‘ам-то
автор не собираетсЯ тЯнуть волынку, и оглашает приговоры  незамедлительно; с
научных  позиций он, например, разносит в пух и прах самое  идею космических
полетов, даже скромненьких - на ‹уну. "Ђ зачем, собственно говорЯ, нам нужна
эта  ‹уна, какаЯ цель преследуетсЯ  полетом  на  ‹уну?",-  грозно  вопрошает
физик-фельетонист. Ћтветить  на  этот вопрос проще простого, даже не вводЯ в
ответ  соображений  политического престижа.  Ћднако никто  ему не  отважилсЯ
возразить. Ђ  между  прочим,  еще был  жив и как  будто находилсЯ  в  фаворе
–иолковский. € в песнЯх тех лет звучало:
     <i>Њожно быть комсомольцем ретивым</i>
     <i>€ мечтать полететь на ‹уну</i>...

     Ќо –иолковский –иолковским,  песни песнЯми, а кому-то очень  нужно было
приземлить, а то и вовсе уничтожить комсомольскую мечту.
     ‘  тем же  ученым видом „орфман  агрессивно  доказывал, что  разложение
атома   не  может  служить  источником   энергии.  Ќо  подлиннаЯ   жемчужина
самодовольного дуралеЯ - резюме статьи: "...Ќаучно-фантастическаЯ литература
по широте  своих тем и многообразию  вопросов  требует от автора  гигантской
эрудиции, колоссальных  знаний, поразительной способности  ориентироватьсЯ в
сложнейших научных и практических проблемах. ’акого  автора  нет и, пожалуй,
быть  не  может...  ‡начит,  он  может быть заменен  коллективом  писателей,
ученых, техников, экономистов-политиков и т.д. ‡начит, научно-фантастическаЯ
литература может быть результатом действительно коллективного творчества"...
’рудно,  правда,  сказать,  верил ли  сам  „орфман в  возможность  подобного
бригадного метода или говорил это только длЯ красного словца.

     Џоскольку "фельетон" „орфмана был все же не постановлением –Љ, писатели
отваживались писать книги  в одиночку. •отЯ, право  же, некоторым  стоило бы
прислушатьсЯ к  его  рекомендациЯм.  Љак Я  уже говорил - в  фантастике  все
сильнее начинает  звучать  тема скорой войны. „аже  в книгах,  казалось  бы,
далеких  от нашего легкомысленного  жанра, ближайшее будущее авторы  видЯт в
огне. Ћдной  из таких книг был роман Џетра Џавленко "Ќа  ‚остоке" /1936  г./
‘ерый роман  и не  заслуживал  бы упоминаниЯ,  но  так  как потом  мы  будем
говорить, например, о книгах Ќ.панова, который никогда в обоймах ведущих не
числилсЯ, то  есть  смысл  начать  с  корифеЯ  соцреализма,  удостоенного  в
многотомной "€стории советской литературы" персональной главы /1968 г./.
     Ќе раз  уже приходилось говорить о том,  что  полное  однообразие может
наблюдатьсЯ только среди роботов или оловЯнных солдатиков. € если судить  по
таким  романам,  как "Ќа ‚остоке", то  будущие историки  могли бы  придти  к
выводу, что не только писатели, но и все прочее население ‘траны ‘оветов уже
превратилось в роботов, хотЯ  авторы, конечно, называли  оборотней по-иному,
гордились ими, слагали  о них песни. Џодобно другим солдатам партии Џавленко
описывает край, охваченный "могучим  строительным штурмом".  Љак  и в других
книгах  об   этих  годах,  герои  романа  непрерывно  поют  и  заходЯтсЯ  от
энтузиазма.  ‚се разговоры персонажей - только  о работе, о трудовых буднЯх,
рекордах, ударниках  и соцсоревновании.  "...Ѓыло  очень странно и весело  в
этом ни на что не похожем мире". Ѓытовые неудобства и даже личные трагедии -
все  ничто перед вдохновлЯющей целью.  ‡десь,  то есть в романе, "на голубом
глазу", утверждаетсЯ, что на „альнем ‚остоке к концу первой пЯтилетки уже не
осталось алкоголиков,  трусов,  хулиганов, лентЯев, антисемитов, зеков /нет,
один, простите, находитсЯ, но еще до начала действиЯ успевает перековатьсЯ/,
есть только дружнаЯ многонациональнаЯ  семьЯ,  включающаЯ  неизвестно откуда
взЯвшихсЯ на китайской границе ненцев. ‚идимо, автор спутал их  с  удэге или
гольдами. ќтнографическую карту разнообразЯт Японские шпионы...
     •отЯ вдохновенные  картины  дальнего предшественника  "Љавалера ‡олотой
‡везды" не  имеют отношениЯ  к  действительности, все же  не будь у Џавленко
чисто  утопических  глав  врЯд  ли  стоило  бы  упоминать  роман  в  книге о
фантастике. ‘ам  автор утверждает, что пишет  реалистическое полотно, но,  в
сущности,  части,  обозначенные  годами  "1932",  "1933" и "1935"  такаЯ  же
фантастика, как и главы о будущей войне с џпонией. ‘оцреалистическаЯ критика
с  пеной  у рта отрицала утопичность советской  литературы,  повествующей  о
современности, объЯвлЯЯ эти сочинениЯ правдой высокой пробы. ‘тоило ‹.‹евину
заметить в свое времЯ,  что "Ќа ‚остоке"  - это, мол, "утопический  роман на
данных  реальной  действительности",   как   Ќ.„икушина,  автор  упомЯнутого
персонального  очерка  о  Џавленко, пусть  и через много лет в академическом
труде  одернула  критика:  "—ерты  утопического  романа присутствуют  в  ...
частЯх, повествующих о  будущей войне. Ќо было бы неверно распространЯть это
определение на всю книгу". Ќеверно! Ќет предмета длЯ спора.

     Ђ война показана в полном соответствии со  шлЯгером 30-х годов,  куплет
из которого вынесен в эпиграф. ’ам  есть еще такие строчки  -  "€ на вражьей
земле  мы  врага разгромим малой кровью, могучим ударом..."  ‚  этих строках
зарифмована   военнаЯ   доктрина   ‘талина-‚орошилова,   предполагавшаЯ,   в
частности, что в будущей войне ударной силой,  может быть и  не  главной: но
тем   не   менее   останутсЯ  лихие   тачанки.  /ќто   не   публицистическое
преувеличение.  Џо  свидетельству  военных  историков  к  началу  1942  года
намечалось развернуть  99 кавалерийских дивизий, на что было опущено средств
в пЯть раз больше, чем на военно-морской флот/. “ менЯ сохранилось бы больше
уважениЯ к писателю, если  бы Я точно знал, что  он пропагандирует  подобные
доктрины только по конъюнктурным соображениЯм, как некоторые ученые, которые
публично клЯлись  в  верности "мичуринской биологии", ни  на  грош в  нее не
верЯ. Џо-человечески их можно понЯть.
     Џавленко  понЯть труднее. Ћн,  видимо, искренне считает  патриотическим
долгом  пропагандировать  официальные  установки.  …сли  его  люди-роботы  и
отрываютсЯ от производственных хлопот, то только длЯ того, чтобы вспомнить о
неустанных  происках Японских милитаристов  и  громогласно  призвать  себЯ и
окружающих   к   бдительности  и   укреплению   обороноспособности.  ’ермина
"блицкриг" тогда еще не  существовало, хотЯ по  существу  нам  преподноситсЯ
натуральный  блицкриг,  правда,  со  стороны, подвергшейсЯ нападению.  €сход
военной  компании, развЯзанной  самураЯми,  решен в течение  суток. "‚ шесть
часов  утра  восьмого  марта /т.е.  в  ночь  нападениЯ. -  <i>‚.ђ</i>./  ‘ано, видЯ
бессмысленность сражениЯ в воздухе, отдал приказ эскадре  вернутьсЯ  на свои
аэродромы. ќто был первый и последний бой  над советской границей"... "’анки
шли лавой, могучим потоком огнЯ и грохота,  Японцы в беспорЯдке отступали...
ла великаЯ пехота большевиков. Ћна потрЯсала простотой и силой..."
     ‘овершенно непонЯтно,  на что рассчитывали чванливые Японские генералы,
по  всем признакам, ничего не  смыслЯщие  в военном деле. Ќикудышными у  них
оказались и шпионы, ежедневно, несмотрЯ  на бдительных карацюп и джульбарсов
(длЯ  современного  читателЯ:  Џ.”.Љарацюпа /в  газетах  писали - Љарацупа/,
прославленный в предвоенные годы пограничник; „жульбарс -- немецкаЯ овчарка,
настропалившаЯсЯ  ловить  диверсантов,  героинЯ  популЯрного  в  те  времена
фильма.), шастающие через границу, они не  смогли втолковать начальству, что
в случае войны, "как один человек, весь советский  народ за свободную ђодину
встанет..." /из той же песни/.
     џпонские  офицеры   -  существа   без  чести,   без  совести,   занЯтые
исключительно подсиживанием друг  друга,  к  тому же это еще  и  звери  -  с
корейцами, с пленными, с  партизанами они расправлЯютсЯ  невероЯтно жестоко,
например,   в  массовом  порЯдке  режут  уши  крестьЯнам,   подозреваемым  в
сочувствии  к  партизанам,  каждое  ухо  нанизываетсЯ на  веревочку;  свЯзки
предъЯвлЯютсЯ  командованию длЯ  получениЯ  вознаграждениЯ.  “частие в войне
солдат-пролетариев объЯснЯетсЯ  тем,  что их  держали в невежестве;  попав в
плен, они мгновенно прозревают.
     Ђналогичны  Японцам по  моральному облику и русские белогвардейцы. Ћдин
захваченный  диверсант пытаетсЯ  хорохоритьсЯ, но  допрашивающий его  чекист
мгновенно доказывает, что никакой тот не идейный борец, а  всего лишь мелкий
мошенник, купленный Японскими спецслужбами.
     Ѓудем исходить из предположениЯ, что  автор искренне видел  свой долг в
том, чтобы именно так воспеть "несокрушимую и легендарную", искренне считал,
что  агитки  поднимают боевой  дух  советского  народа. Ќо  так или  иначе -
неужели он, хотЯ бы  в глубине души, не понимал  меры ответственности  перед
тем  же народом, которую брал на себЯ, вешаЯ  людЯм лапшу на уши: граница на
замке,    армиЯ   непобедима...    џ   не    буду   говорить    о    позиции
партийно-государственного  руководства,   ђечь   -   о  позиции   художника,
клЯнущегосЯ в любви к отечеству, в исключительной верности жизненной  правде
... /Ќедавно прочел у ‘.„овлатова, что любознательный Џетр Џетрович, видимо,
в  целЯх  углубленного  изучениЯ  жизни, ходил  на допросы  Њандельштама/...
Ќеверно думать,  что  в  те  времена  не было  трезвых  голов. ‘ама „икушина
приводит письмо военных в "‹итературную газету" 1938 года:  "...в этой книге
нам кажутсЯ лишними  тот фальшивый  ура-патриотизм и ура-настроениЯ, которые
получились у  автора при изображении чувств советского  народа в наступившей
войне. Ќе это надо  показывать  нашему народу. Ќе усыплЯть,  а держать народ
все  времЯ  в  боевой  готовности  -  вот  что  нам нужно"...  Њожно  только
удивлЯтьсЯ, что разумные голоса все  же раздавались,  в лучшем случае от них
отмахивались.
     €нтересно  сравнить  "Ќа  ‚остоке"  с  романом   Љонстантина   ‘имонова
"’оварищи   по   оружию",   который,  собственно,   рассказывает  о  том  же
столкновении  с  Японцами. ’олько  война  у  него уже  не  предполагаемаЯ, а
действительно  произошедшаЯ - в  1939  году, в  районе реки •алхин-ѓол. € за
плечами  у автора был опыт нене только финской кампании, но и  Ћтечественной
войны. Џравда, писалась книга еще при ‘талине...
     Њы не  будем сейчас говорить о разнице литературных способностей, книгу
‘имонова можно читать, она написана легким слогом, в ней есть живые люди. Ќо
при  всем том  перед  нами  еще  одна  золотозвезднаЯ  утопиЯ.  ЌесмотрЯ  на
кажущуюсЯ достоверность, ‘имонов описывает  несуществовавшую войну, нет,  не
войну, несуществовавшую  страну.  Ћн делает  вид, что в  1939 году ‘оветский
‘оюз был государством, так сказать, нормальным. Љонечно, некоторые основаниЯ
длЯ тревоги были, но опасности шли только извне,  у себЯ же дома можно  было
жить,  если  не  спокойно,  то,  повторЯю, нормально.  Џусть  и  не  с такой
запредельностью,  как  у  ‹арри  или  Џавленко,  но  все  же  с  энтузиазмом
трудитьсЯ, влюблЯтьсЯ, рожать детей, и если бы  не ѓитлер,  не самураи,  все
было бы о'кей.
     Љнига оставлЯет странное впечатление: вроде бы в ней описываетсЯ война,
кровь, смерть, горе близких, и в то же времЯ мы читаем благостную идиллию. Ђ
разговор идет о  стране, котораЯ только что  пережила 37-ой год,  где только
что  были  расстрелЯны самой  же партпропагандой  прославленные  полководцы,
армиЯ  которой  лишилась значительной  и лучшей части  комсостава, проиграла
войну с ”инлЯндией, а на запасном пути стоЯло такое абсолютно  бесполезное в
современной войне стращилище, как "наш бронепоезд".
     ‚озможно, в 1952  году, когда вышли "’оварищи по оружию", и нельзЯ было
написать иной книги. Џрактически  все книги того времени были в той или иной
степени лживы. €  в  этом смысле они, может  быть,  вреднее, чем откровеннаЯ
фантастика, та хотЯ бы не выдавала себЯ за жгучую правду. Ќеужели же ‘имонов
не знал правды о войне, которую попыталсЯ  донести до  читателей,  например,
‚иктор Ђстафьев в романе "ЏроклЯты и убиты".
     Ќикто  не помешал бы ‘имонову  хотЯ бы и задним числом,  по возможности
исправить свои романы. Ћн мог бы успеть. Ќо и в посмертно изданных записках,
подводЯ итоги жизни на духу перед собой, ‘имонов так и не смог избавитьсЯ от
привычки  вытЯгиватьсЯ  в струнку даже  при упоминании имени ‘талина. Ћ, он,
конечно, сказал немало гневно-справедливых слов о генералиссимусе, но трудно
отделатьсЯ от  впечатлениЯ, что  мы присутствуем  при  разговоре  адъютанта,
который хоть и перемывает косточки начальника, но внутренне  все же признает
превосходство его превосходительства.

     —ерез ‘имонова же мы вернемсЯ к фантастике конца 30-х. ѓерой его "†ивых
и  мертвых" ‘инцов "с Яростью вспомнил прочитанный  два года назад  роман  о
будущей  войне,  в  котором  от  первого  же  удара  наших  самолетов  сразу
разлеталась в пух и прах все фашистскаЯ ѓерманиЯ. ќтого бы автора две недели
назад на Ѓобруйское шоссе!"... ‚ злом, но справедливом  пожелании  ‘инцова в
принципе   не   было   ничего   невозможного:  ‘инцов  вспомнил   конкретное
произведение, автор которого в те годы был жив, хотЯ мне и  неведомо, что он
делал и  о чем думал в первые дни войны. ђечь шла  о романе  ЌиколаЯ панова
"Џервый  удар"  /1939  г./. Љнига  имела  подзаголовок:  "Џовесть о  будущей
войне". ‚раг был назван в ней правильно. Ќа этом прогностические способности
автора исчерпывались.
     ѓерои  панова  -   авиаторы   крупного  соединениЯ  ‘Ѓ„  -  скоростных
бомбардировщиков дальнего действиЯ. ’ема - внезапное  нападение гитлеровской
ѓермании  и   незамедлительный  отпор,   который  дают  фашистам   советские
вооруженные силы, конкретно  - воздушные, что происходит следующим  образом.
Ђгрессоры  нагло рассчитывали  проникнуть вглубь  нашей  территории на 45-70
километров, но были остановлены истребительными частЯми советского охранениЯ
в полосе  от двух до четырех километров. ‹аконичные военные сводки сообщали:
"‚ 16 час. 30  мин. 18  августа  передовые посты ‚ЌЋ‘ обнаружили приближение
противника... ‚ 17 час. 01 мин. началсЯ  воздушный бой...  ‚ 17 час. 30 мин.
последний  неприЯтельский  самолет  первой волны покинул  пределы  ‘оюза..."
Ќемедленно  покидает аэродромы орудие возмездиЯ - своднаЯ эскадра, несколько
сот бомбардировщиков.  Ћни делают вид, что летЯт  к Ѓерлину,  но  главнаЯ их
задача   ликвидировать  военно-промышленный   комплекс  вокруг   Ќюренберга.
Џротивовоздушные  силы  ѓермании  оказываютсЯ не  в  состоЯнии  помешать  их
продвижению. Ћсновное сражение над территорией ѓермании приводит к тому, что
люфтваффе лишилось 350  боевых  машин. Ќаши  - четырнадцати. „а, автора бы в
июль сорок первого...
     Ќе  то,  чтобы  совсем  беспрепЯтственно,  но и без  особых  осложнений
шпановскаЯ  эскадра  добираетсЯ до  цели  и,  конечно  же, "с  поразительной
точностью"  уничтожает подземные и наземные  заводы, электростанции, склады,
взрывает  плотину...  ђейд  советских  самолетов   имел   еще   одно  важное
последствие:  "‚ода  еще журчала  на  улицах  Ќюренберга,  пламЯ  бушевало в
кварталах  военных заводов,  когда  подпольные  организации Ќародного фронта
взЯли на  себЯ руководство  восстанием". /Њежду прочим, в довоенном  издании
романа  Џавленко революциЯ происходила и в џпонии/.  Ќаземные  подразделениЯ
Љрасной  Ђрмии "отбросили первый натиск германских частей  и форсируют линию
укреплений  уже  на территории  противника".  ‘ловом,  через 12  часов после
начала   войны   у   ѓермании   нет  другого  выхода,  кроме  безоговорочной
капитулЯции. Љак видим, фантазиЯ панова превзошла фантазию Џавленко.
     Џравда, под конец автор спохватилсЯ:  один из героев произносит слова о
том, что война  только начинаетсЯ,  упоминаетсЯ всеобщаЯ мобилизациЯ, хотЯ в
обрисованной ситуации не совсем Ясно: а зачем она?

     ‚ художественном  отношении повесть панова, конечно,  абсолютный ноль,
но  как  знамение  времени  -  весьма любопытный документ. ‘  одной стороны,
пожалуй,  больше  нигде бодрЯческие настроениЯ  не  были доведены  до такого
абсурда.  ЏрочитаннаЯ  под  верным  углом  зрениЯ  повесть  могла  бы многим
раскрыть глаза на несостоЯтельность шапкозакидательских доктрин. Ѓеда в том,
что тогда трудновато было выбрать  верный угол. …сли бы  автору в  1939 году
сказали, что его книга психологически разоружает советский народ перед лицом
смертельной опасности, он был бы неподдельно возмущен, как и Џавленко.  Ћни,
несомненно,  считали  себЯ  крутыми  патриотами,   как  и  нынешние  соколы,
деЯтельность  которых снова  и снова наносит стране неисчислимый вред,  и не
только ее престижу, но и безопасности, не говорЯ уже об экономике.
     Џредставить себе заранее то, что  произошло  в первые месЯцы войны было
трудно, а  может  быть, и невозможно. Ђ впрочем!  ‚от отрывок  из подлинного
дневника московского девЯтиклассника ‹ьва  ”едотова, написанный 5 июнЯ  1941
года:
     "<i>...џ думаю, что  война начнетсЯ или во второй половине этого месЯца...
или в начале июлЯ, но не позже, ибо германцы будут стремитьсЯ окончить войну
до морозов... „о зимы они нас не победЯт, а наша зима их полностью доканает,
как это было  в 1812 году с Ѓонапартом... Џобеда победой,  но вот то, что мы
сможем  потерЯть в первую  половину войны много  территории, это возможно...
Љак это  ни тЯжело, но  вполне возможно,  что  мы  оставим  немцам...  такие
центры, как †итомир, ‚инница, ‚итебск, Џсков, ѓомель... —то  касаетсЯ столиц
наших  республик,  то  Њинск мы,  очевидно,  сдадим,  Љиев немцы тоже  могут
захватить,  но с непомерно большими трудностЯми... ’о, что ‹енинграда немцам
не видать, это  Я уверен твердо, если это случитсЯ, то это будет не  раньше,
чем  падет  его последний  защитник...</i>" Џророческие строчки юноши, право же,
выглЯдЯт куда большей фантастикой, чем стрЯпнЯ профессионального литератора.
     Ќо не будем требовать слишком многого. —тобы так заглЯнуть за горизонт,
надо  было  обладать почти  что  Ясновидением.  ‚прочем,  если  ты  назвалсЯ
фантастом...  Ќет,  будем  честны,  врЯд  ли  хотЯ  бы  один  автор  решилсЯ
представить  себе,  а  тем  более  живописать  сдачу  русских,  белорусских,
украинских городов, ужас разбитых переправ, трагедию народного ополчениЯ под
Њосквой, отчаЯнные бои в окружении... Ђ если  бы и решилсЯ, то шансов узреть
сочинение  опубликованным  у  него  не было никаких.  ’акого рода  претензий
предъЯвлЯть панову мы не будем даже сегоднЯ. Ќо кое-что можно и предъЯвить.
“ фантаста был в  резерве, по крайней мере, один достойный  выход: не писать
вредную галиматью. Ћднако кого-то устраивала шпановскаЯ  макулатура. "Џервый
удар"  был напечатан  в  самом массовом издании тех лет „  "ђоман-газете"  и
переиздан   в   "Ѓиблиотеке   командира".   ‚идимо,  под  барабанный  бой  и
залихватские  возгласы  было сподручнее  заниматьсЯ  уничтожением  командных
кадров  ђЉЉЂ  перед войной, самой загадочной  из всех  кровавых  акций вождЯ
народов.  Њожно вспомнить еще и кинофильм "…сли  завтра война", не  делающий
чести  ни его  постановщику …фиму „зигану, ни его сценаристам, среди которых
мы  с  удивлением,  может  быть,  и  необоснованным, обнаружим  имЯ  Њихаила
‘ветлова. ‘юда  же примыкают "€стребитель  2-Z" ‘.ЃелЯева, романы  и повести
‚.‚алюсинского,  Ќ.Ђвтократова, Ќ.