склонЯетсЯ начальник ЉЋЊЉЋЌа. Џротивоположную позицию - ничего не запрещать,
а там будь что будет, - занимает доктор Ѓромберг.
     Џсихологически наши симпатии, возможно, окажутсЯ на стороне  Ѓромберга,
ведь слово "перестраховка" - почти что ругательство. Ќо, если призадуматьсЯ,
то окажетсЯ, что все не так просто и, может быть, мы придем к выводу, что не
столь  уж неправ был куратор безопасности,  пошедший на преступление,  чтобы
оградить людей  от неведомой угрозы. Џреступление тЯжелое и прежде всего длЯ
него самого: ведь уверенным в том, что убитый им молодой  человек заслуживал
смерти,  он  не мог.  Ћн  решилсЯ  преступить закон. Ќадо  обладать  большой
мудростью, мужеством  и самоотверженностью, чтобы совершить то, что совершил
‘икорски. € гипертрофированным чувством ответственности.
     Џеред первым атомным взрывом знаменитый итальЯнец ќнрико ”ерми держал с
коллегами веселенькое пари: всЯ  ли земнаЯ атмосфера загоритсЯ  после взрыва
или  пожар  ограничитсЯ областью  ‹ос-Ђламоса.  …сли  существовало  хотЯ  бы
малейшее опасение, что всЯ, может быть, кнопку не следовало нажимать? Ќо она
была   нажата:   человечество   склонно   бодро   шествовать  по   маршруту,
пропагандируемому  бодрым  старичком  Ѓромбергом,  а  не  прислушиватьсЯ   к
предостережениЯм осмотрительных кассандр. ЋпЯть модель.
     —ерез несколько лет в повести "‚олны гасЯт ветер" /1985-86 г.г./ авторы
решили  раскрыть  читателю  старую  тайну. Њне кажетсЯ, что  они это сделали
напрасно. Ћтветственность выбора, о которой шла речь в "†уке...", звучала бы
сильнее и убедительнее, если бы тайна иероглифов так и осталась нераскрытой.
Џусть  бы  каждый  придумал  свое  объЯснение.  ќто ведь  не  детектив,  где
непременно  должна  присутствовать  разгадка  на  последней странице. Ђ  те,
совершенно  иные,  самостоЯтельные  задачи,  которые авторы  поставили перед
собой  в "‚олнах...",  не худшим образом могли быть решены и без обращениЯ к
трагическим событиЯм предыдущей повести.
     Ћднако, как бы  Я ни огорчалсЯ, авторы  и на этот раз решили по-своему.
’ак кто же  все-таки ЯвлЯлсЯ  причиной и тех  давних, и свежих, но  столь же
непонЯтных, необъЯснимых феноменов, которые скрупулезно собирает и исследует
дотошный ’ойво  ѓлумов. € когда мы вместе с ним все больше и больше приходим
к убеждению, что все это  и вправду проделки неких галактических ‘транников,
тайком  шастающих  по  нашей планете,  то  начинаем  испытывать  нарастающее
разочарование  -  как,  неужели  ответ  будет  столь  обыден? ЋпЯть  изрЯдно
надоевшие инопланетные  пришельцы, которые служат  универсальной  отмычкой к
любым  нагромождениЯм загадок.  Џрилетела  летающаЯ  тарелка,  и  сразу  все
неЯсности стали ЯсностЯми, хотЯ такое разъЯснение ничего не разъЯснЯет.
     ‚прочем, даже если бы ‘тругацкие остановились на этой гипотезе, было бы
несправедливо  не  заметить,  что  они  проанализировали  подозрениЯ   героЯ
основательно, и прежде  всего опЯть-таки по  нравственным параметрам. …ще  и
еще раз  они допрашивают  себЯ  и нас:  добро это  или зло, морально это или
аморально, если  высшаЯ цивилизациЯ  вмешиваетсЯ  в  дела  низшей,  пусть  с
благородными   намерениЯми,    но,   разумеетсЯ,   без   ведома   опекаемых.
Ќеблагодарные  могут не оценить проЯвлЯемой заботы.  €  что  тогда делать  -
принуждать их к счастью силой, как рекомендовали еще  •ерасков  и Ѓелинский?
’ойво  категорически  выступает  против  любого   вмешательства.  ‚от  какой
примечательный диалог происходит у него с женой:
     - Ќикто не  считает, будто ‘транники стремЯтсЯ причинить землЯнам  зло.
ќто действительно чрезвычайно маловероЯтно. „ругого мы  боимсЯ,  другого! Њы
боимсЯ, что они начнут творить здесь добро, как ЋЌ€ его понимают!
     - „обро всегда есть добро! - сказала ЂсЯ с напором.
     - ’ы прекрасно знаешь, что это не так..."
     Џрав  ли ’ойво в своем максимализме? Љонечно, прав, хочетсЯ  закричать,
вспомнив, что и мы ведь  намеревались помочь народам Ђфганистана покончить с
феодализмом, а несчастным чеченцам - утвердить конституционный порЯдок...
     Џоставим на  место отсталого, но гордого  и непопрошайничающего племени
все земное человечество, и мы поймем  грандиозность задачи, которую  взвалил
на  свои плечи  ’ойво, ненавидЯщий всЯкое насилие,  а поэтому  сбежавший  из
рЯдов прогрессоров. ‚едь прогрессоры и есть те самые культуртрегеры, которые
призваны нести  знаниЯ  в отсталые  племена.  Ђ  также  поймем  всю  степень
сомнений,  которые  мучат  его,  его  товарищей,  его  прЯмого начальника  и
духовного  вдохновителЯ,  уже  хорошо  знакомого нам Њаксима  Љаммерера.  Њы
знаем, какой это надежный и кристально честный человек, уж он-то не допустит
ни малейшей несправедливости. Ќо все же хорошо бы попутно  разгадать: а чего
все-таки хотЯт  эти  самые  ‘транники? Њожет,  и  вправду  добра.  Ћднако  в
состоЯнии  ли "дикари" понЯть, что такое, допустим,  тензорное исчисление  и
длЯ чего оно нужно?
     €  все  же  - если  бы  содержание  повести  сводилось только  к  дарам
пришельцев,  это было бы разочаровывающе банально.  Ќо со ‘тругацкими всегда
надо  держать ухо  востро,  чаще всего в их  произведениЯх та или инаЯ идеЯ,
подробнейшим  образом  разработаннаЯ и,  казалось бы, вполне  утвердившаЯсЯ,
вдруг   выворачиваетсЯ   наизнанку,  обращаетсЯ  в  противоположность,  и  в
результате открываютсЯ новые и новые ее грани. ’ак происходит и здесь.
     Џроблемы добра  и зла,  насильственного внедрениЯ добра,  "вертикальных
прогрессов" и целей, которые ставит перед собой человечество и разум вообще,
в конечном счете, проблемы  гуманизма и человечности приобретают  в  повести
особо бескомпромиссный характер, когда  выЯснЯетсЯ,  что никаких пришельцев,
никакой сверхцивилизации  не было  и  нет.  ’акое  объЯснение  заставит  нас
пожалеть о роковом  выстреле ќкселенца - открытой опасности  молодой человек
не представлЯл. ‚ернее опасность была, но не конкретно в Ђбалкине.
     Ѓезудержное,  по Ѓромбергу, а впрочем,  и  любое другое  тоже, развитие
человечества привело  и будет приводить  к  поЯвлению противоречий, без чего
никакого развитиЯ и  быть не может. ‘реди них будут и трудные, и досадные, и
нежелательные.  ЏредставлЯть  себе  грЯдущий   мир,  каким  бы  он   ни  был
совершенным, выкрашенным  в голубое и  розовое, конечно, ошибочно. Ќо снова,
уже в который раз приходитсЯ  говорить, что было бы неверным видеть в модели
‘тругацких только предсказание грЯдущих потрЯсений.
     ђазвитие  любой  области   человеческой  деЯтельности   невозможно  без
поЯвлениЯ в ней группы лидеров, без  поЯвлениЯ элиты, ушедшей намного дальше
других. Ќо нет ничего опаснее той же  элиты, если  она отрываетсЯ от народа,
если  цели,  которые она перед собой ставит, оборачиваютсЯ  самоцелЯми, если
отбрасываетсЯ  изначальное  гуманистическое  содержание. Њы  видели  и видим
такие превращениЯ не раз.
     Ќесомненно,  что лишь самые выдающиесЯ  умы могли  создать  техническое
чудо  -  атомную  бомбу,  а  потом водородную, а потом нейтронную,  а  потом
рентгеновский лазер и т.д. „а  вот  только  нужен  ли  человечеству подобный
"вертикальный прогресс"?
     ’ак  кто  же  эти "людены",  сверхчеловеки, наделенные  фантастическими
способностЯми и  возможностЯми,  нужны ли они человечеству,  означает  ли их
поЯвление рывок  в  его  развитии?  € оправдан  ли тот  отрицательный ответ,
который дает повесть? Њожет быть, они - авангард, новые "очкарики",  и к ним
надо подтЯгивать отставшее человечество?  Њожет быть, не волны должны гасить
ветер, а ветер вздымать волны как можно выше над средним "уровнем морЯ"?
     Ќо ’ойво ѓлумов  рассуждает так: "‚раг рода  человеческого  нашептывает
мне,  что   только  полный  идиот  способен  отказатьсЯ  от  шанса   обрести
сверхсознание и власть  над ‚селенной..." Ћднако "идиот"  находитсЯ. ќто сам
’ойво. Ћн предпочитает вообще исчезнуть, похоронить себЯ, чем насильно стать
миллиардером,  превратитьсЯ  из человека  в  нелюдь. Љак  поетсЯ  в  песенке
‚ысоцкого:  "Њол,  принцессы  мне  и  даром  не  надо",  хотЯ испокон  веков
считалось, что царские дочки служат главным  призом и венцом устремлений длЯ
добрых  молодцев.  Ђ  вот  директор института  ‹оговенко  -  тот  ничуть  не
сомневаетсЯ в праве принадлежать  к высшей расе и формировать  себе подобных
без их ведома и согласиЯ.
     Љлюч к ответу в фигуре любимого героЯ из ранних книг ‘тругацких ‹еонида
ѓорбовского,  точнее, в  его морали, о  которой Њаксим Љаммерер говорит так:
"€з  всех возможных решений выбирай самое  доброе". Ќе  самое  обещающее. Ќе
самое  рациональное.  Ќе  самое  прогрессивное.  €,  уж  конечно,  не  самое
эффективное. ‘амое доброе! Ћн никогда не  говорил  этих слов, и очень ехидно
прохаживалсЯ насчет  тех своих биографов, которые приписывали ему эти слова,
и  он навернЯка никогда не думал этими словами,  однако всЯ суть его жизни -
именно в этих словах". ‚от  в чем дело-то.  Љогда  люди научатсЯ безошибочно
выбирать  из  всех  возможных решений  самое доброе,  самое гуманное,  самое
человечное, только тогда  они получат гарантию не уничтожить самих себЯ и не
превратитьсЯ  в люденов-нелюдей. Ћ том, как такаЯ мораль сработала бы в наши
дни, и  говорить нечего... Џравда,  ‘тругацкие  не  дали  ответа:  а что  же
делать,  если  такой  "авангард"  уже  возник, если  людены уже  смешались с
людьми. џ  вижу  в  этой ситуации  много новых  и  нерешенных  коллизий,  и,
возможно,  они  могли бы составить содержание  еще одного тома, который  уже
никогда не будет написан.
     Џосле  того  как  Я высказал  это предположение,  мне попалось под руку
предисловие  Ѓориса  ‘тругацкого, в котором он рассказал, что они  и вправду
задумали еще один том,  где бы заканчивалась эпопеЯ  Њаксима Љаммерера. ‘удЯ
по  краткому изложению их замысла, Я заподозрил, что, может быть,  эта книга
была  бы  лучшим  произведением  ‘тругацких. €  хотЯ,  конечно, в  маленькой
аннотации Я и не мог найти ответа на вопросы, которые  только что задавал, Я
убежден,  что  так  или иначе они  нашли  бы  свое  разрешение  в  новой,  к
несчастью, несбывшейсЯ книге.

     Џопробуем  поискать ответ у других авторов. ’ак, своеобразным развитием
темы  сверхлюдей-люденов может служит повесть ѓеннадиЯ  Џрашкевича  "„ругой"
/1991  г./. Џисатель соединил в ней две вроде бы несоединимые  темы. ‘ одной
стороны, это политический памфлет,  направленный против жестокой диктатуры в
одной из  азиатских  стран. Џрашкевичем страна  названа ‘аумой, но  по  этой
части в  ней  не  только  нет  фантастики, Я  даже думаю, что ни фантаст, ни
очеркист  не   сумел  бы  передать  словами   всего  ужаса  кровавой  оргии,
развернувшейсЯ несколько лет назад в полпотовской Љамбодже. “ литераторов не
хватило бы воображениЯ.
     Ќо Џрашкевич вводит и фантастическую ноту: некий доктор ‘айх, производЯ
опыты на человеческом материале,  выводит генетически совершенное  существо.
Ќе говорЯ уже о  его феноменальных физических данных, Љай “лам исключительно
добр,  милосерден, великодушен,  любвеобилен, детолюбив  и  т.  д.,  то есть
обладает всеми теми качествами, которые находЯтсЯ в резчайшем противоречии с
тем,  что творитсЯ вокруг.  Ќо  на самом деле никакого  несоответствиЯ здесь
нет. ‹юбой социалистический строй ставит перед собой воистину фантастическую
задачу:  в  кратчайшие  сроки  создать  "нового  человека".  ‚спомним  слова
Ѓухарина, который вроде бы не относилсЯ к числу кровавых палачей, о том, что
даже  расстрелы  -  это  способ   выработки  коммунистического  человека  из
капиталистического материала. ‚спомним, казалось бы, хвастливые, но не такие
уж безобидные слова  ‘талина о том, что советский человек /любой!/ на голову
выше любого буржуазного чинуши. ‚от вам и теоретическаЯ база длЯ уничтожениЯ
капиталистического  "материала".  Џрашкевич  лишь  довел  эту  тенденцию  до
некоторой гиперболы,  Я бы  даже  не сказал,  что очень  уж невероЯтной. „лЯ
доктора ‘айха человечество лишь навоз длЯ созданиЯ "других". ’о, что ему под
руку попались кхмерские крестьЯне  - случайность. ‘ равным научным  горением
он перерабатывал бы и французский,  и русский  "исходный материал"...  Љогда
все  на ‡емле  станут  такими же  совершенными,  как  Љай, тогда  и наступит
обещанное  светлое  будущее.  Ћднако ‘айх  забыл,  что  у  его  совершенного
человека необходимо было уничтожить еще и совесть, и Љай стрелЯет в себЯ. Ќо
совершенно неизвестно, каким бы вырос Љай, и не был бы он /или они/ страшной
опасностью   длЯ   человечества,  именно  в  силу   своего  совершенства.  ‚
сверхчеловеке  изначально  заложена   альтернатива:  если  ты  действительно
совершенен в моральных качествах, то ты не только  не будешь уничтожать себе
подобных,  наоборот -  любить  всех,  даже  /а  может, и в  первую  очередь/
несчастных, оступившихсЯ, либо в твоем сверхсознании народ предстает  в виде
быдла, и  тогда зачем с ним церемонитьсЯ. ‚от чего боЯлсЯ ’ойво, отказываЯсь
превратитьсЯ в людена, он /как и его авторы/ умел смотреть далеко вперед.

     Џод  наиболее  значительным произведением ‘тругацких последнего периода
романом  "ѓрад обреченный" стоЯт четыре даты - 1970,  1972, 1975, 1987. „аже
если считать, что наиболее острые места вписаны  перед публикацией,  то и  в
этом  случае нельзЯ снова не поразитьсЯ провидческому дару ‘тругацких.  ‚едь
лишь  в  90-х  годах  в  ђоссии  поЯвились  силы,  открыто  называющие  себЯ
фашистами, произошло два путча, то здесь, то там вспыхнули очаги гражданских
войн,  возникла  экономическаЯ смута,  -  но  все уже предвосхищено в "ѓраде
...", включаЯ символические детали, вроде сошествиЯ статуй с пьедесталов.
     ‹юди, собравшиесЯ в загадочном городе, где даже солнце искусственное, -
беженцы,   маргиналы.  €х  выдернули  из  своего  времени  длЯ   социального
эксперимента,  цели  и методы  которого участникам  непонЯтны.  †ивут  они в
обстановке   кровавой  бессмыслицы.  Џеред  нами  усиленное   фантастическим
зеркалом  отображение   жестоких  манипулЯций,   которые  производились  над
народами и  при которых деформировались основы естественного бытиЯ.  ѓлавный
герой романа Ђндрей ‚оронов  проделывает  эволюцию, только на  поверхностный
взглЯд кажущуюсЯ непоследовательной - от  убежденного комсомольца-сталиниста
до  советника   фашиствующего  диктатора,   перешагиваЯ   через  убийства  и
самоубийства  друзей,  не  пожелавших  примиритьсЯ  с  независЯщими  от  них
обстоЯтельствами.   ’ем  не  менее,  его  нельзЯ  назвать  ни   нравственным
чудовищем,  ни  опустошенным циником. Ћн  повторил  путь  многих  сограждан,
вынужденных жить при различных режимах, в том  числе и несправедливых. ђежим
не спрашивает у подданных, хотЯт  ли они жить при нем. Људа  же  им /куда же
нам/ деватьсЯ? Ћдни спиваютсЯ, как Ѓанев, другие, как ‚оронов, умеют убедить
себЯ, что их работа в любом случае приносит пользу. Ќо Ђндрей  -  не  только
публицистически  заостреннаЯ  копиЯ   "совка".   ‚  романе  опЯть-таки  есть
подспуднаЯ мысль:  свобода  воли  предполагает и  поЯвление ответственности,
прежде  всего  перед   собственной  совестью.   ќтого  испытаниЯ  Ђндрей  не
выдерживает.  €  тут поЯвлЯетсЯ  подозрение, не ЯвлЯетсЯ  ли целью странного
эксперимента -  проверка людей на выживаемость в экстремальных условиЯх. Љак
мы  знаем,  энтузиасты по  части  выЯснениЯ  того, до  каких  пределов можно
измыватьсЯ   над   собственным   организмом,   загонЯют   себЯ  в   пустыни,
антарктические льды, на вершины гор, в кратеры действующих вулканов... Ђ наш
век доказал, что все люди -отнюдь не добровольцы  - вынуждены ныне проходить
тест на выживание, не только на физическое, но и на социальное...

     Џоследнее  произведение,  над  которым  братьЯ работали вместе /Ђркадий
умер в 1991 году/, была пьеса  "†иды города Џитера, или Ќевеселые беседы при
свечах"  /1990  г./,  в  которой  опЯть-таки разыгран печальный нравственный
тест. ‚ один прекрасный  день  петербуржцы  получили  повестку с требованием
ЯвитьсЯ  на сборные  пункты  к  такому-то часу. Ћни  не  знают,  кто  послал
повестки, они  не знают, зачем их  собирают /но ничего хорошего, конечно, не
ждут, хотЯ  вины за  собой никакой  не  чувствуют/, они подозревают, что это
чей-то злой розыгрыш. Ќо так  велико рабское  послушание российских /недавно
советских/  граждан, так  прочно засел в клеточках  их  тела  страх,  вбитый
десЯтилетиЯми террора, что они начинают покорно собирать узелки.  Џокорность
пугает  больше,   чем  само   поЯвление  повесток  с  откровенно  фашистским
штампиком.

     ‚  течение  трех десЯтилетий ‘тругацкие были духовными лидерами молодой
демократической интеллигенции ђоссии, хотЯ из-за их величайшей скромности вы
бы  не обнаружили  в  них и малейшей  склонности к вождизму. Њало  кто сумел
передать смену настроений  интеллигенции, ее сложность и  противоречивость с
такой  полнотой  и  глубиной,  возвысив  при этом  фантастику,  считавшуюсЯю
снобами "вторым сортом", до высот настоЯщего искусства.  Ћни не удостоили бы
и спора тех, кто утверждает, будто  задачи  литературы сводЯтсЯ к  уловлению
эстетического кайфа.  Ќет, их  целью  было  воспитание. „уховное воспитание,
воспитание человека в человеке. ‚от что говорил уже не мне, а в печати Ѓорис
‘тругацкий:   "<i>‚едь   существует  же  сейчас   почти  безотказнаЯ   методика
превращениЯ человека в  боевой механизм, в машину уничтожениЯ себе подобных.
ђейнджеры.</i>  "<i>„икие  гуси</i>"<i>.  Џресловутые</i>  "<i>береты</i>"  <i>всех   мастей...  ‡начит,
воспитывать в человеке жестокость и беспощадность землЯне уже  научились.  €
поставили свою планету на грань гибели. Ќе пора ли все свои  силы бросить на
отыскание алгоритма  воспитаниЯ „оброты  и Ѓлагородства, алгоритма, столь же
безотказного и эффективного?</i>"
     €х книги - весомый вклад в создание этого алгоритма.


        <i>Ќ “ ‹ њ - ‹ € ’ … ђ Ђ ’ “ ђ Ђ</i>

     <i>ќти подражатели редко восходЯт</i>
     <i>до первоначальных оригиналов;</i>
     <i>большей частью они привЯзываютсЯ</i>
     <i> к таким же подражателЯм, как и они,</i>
     <i>но сохранившим в некоторой чистоте</i>
     <i>дух первоначального оригинала,</i>
     <i>и таким образом делаютсЯ писателЯми</i>
     <i> не второго, а уже третьего сорта,</i>
     <i>далее которых идет уже бессмыслица...</i>
     Њ.‘алтыков-™едрин

     ‚ фантастическом цунами шестидесЯтых-семидесЯтых впору захлебнутьсЯ, но
там был  спасительный эхолот: можно было искать  лучшее.  Љто  усомнитсЯ:  у
критиков  различных  идейно-политических  направлений  были  не  совпадающие
представлениЯ о лучшем.  Ќо  и те,  и  другие  воображали, что карабкаютсЯ к
вершинам...
     ЏечатнаЯ продукциЯ, образцы которой Я намерен представить в этой главе,
существовала  рЯдом  с  нормальной  фантастикой,  неизмеримо  превосходЯ  ее
численно.  ‚  этих  закромах   ђодины  разобратьсЯ   и  сложнее,  и   проще.
Ћрганизационно  сложнее, но по  содержанию и форме она  была примитивна, как
амеба, так что ее, простите за  претенциозное слово, анализ  не представлЯет
трудностей. „остаточно  пересказать ее в двух-трех фразах - "и ты убит", как
говаривал еще Ђлександр ‘ергеевич.
     „о конца 80-х -  начала 90-х годов  эта продукциЯ щеголЯла присвоенным,
как  и  все  остальное,  самоназванием -  научнаЯ  фантастика,  который  был
превращен  в боевой клич - Ќ”! Џравда, стЯнутый  с английского (в английском
Языке  сочетание <i>science fiction</i> -  SF  - также  широко  употребительно.  Ќо
разница  заключаетсЯ в том, что слово <i>fiction</i>  - это вовсе не фантастика,  а
именно художественнаЯ литература, тут есть смысловой оттенок, которого нет в
русской кальке.). ‚о  что она  трансформировалась за последние годы, мы  еще
увидим, но тогда аббревиатура так понравилась,  что ее стали употреблЯть  во
всех случаЯх, даже когда  произведение и  отдаленного отношениЯ  к  науке не
имело. ЌаучнаЯ  фантастика -  это звучит  гордо! Ћсобенно трогательно видеть
символ Ќ”  в  середине  70-х  годов,  когда стали  выныривать на поверхность
фантасты-штурмовики в  аранжировке стиль  рюс,  и  в  Явном  соответствии  с
русопЯтскими настроениЯми в фантастике начали поЯвлЯтьсЯ сочинениЯ полу- или
даже  прЯмо шовинистическо-мистического  толка.  —то  ж,  в  соответствии  с
обиходной Ќ”-терминологией Я  буду  именовать вЯзкую тину,  затЯнувшую мозги
миллионам  читателей,  - нуль-литературой,  или  длЯ  краткости, по  той  же
аналогии - Ќ‹.
     ‘лово "литература" присутствует здесь только длЯ того, чтобы обозначить
известное сходство сего феномена хотЯ бы с клинописью. Ђ "нуль", потому  что
из  трех   составных   частей   единого   комплекса   "научно-фантастическаЯ
литература", в нем нет  ничего  - ни науки, ни фантастики,  ни  литературы в
смысле принадлежности к изЯщной словесности.
     Ќет  прежде  всего  определЯющего,  видового признака фантастики  - нет
фантазии, свежей незаемной выдумки. ‚ лучшем случае, если уместно употребить
здесь превосходную  степень, в ход идут  остатки с барского  стола  высокой,
художественной фантастики, котораЯ и  создала славу жанру  у огромного круга
его  почитателей.  Ќо  значительнаЯ  часть  сочинений обходитсЯ и вовсе  без
ничего: достаточно  сунуть персонажей  в звездолет, ничем не отличающийсЯ от
железнодорожного  вагона.  Ќадо  только  запомнить,  что  входное  отверстие
следует  именовать  не  дверью,  а  люком.  Њожно  также  употребить  вместо
"закрываетсЯ"  престижное  "задраиваетсЯ"  -  сразу  повеет  еще  и  морской
романтикой.  Ќе  помешает  вытвердить  несколько  ключевых длЯ  Ќ”-Ќ‹  фраз.
—то-нибудь   вроде:   "Ћслепительно  сверкнув  овальными   дюзами   новейшей
конструкции, звездолет "ћрий ѓагарин" в одно  неуловимое мгновение  исчез  в
непроглЯдной космической мгле..."
     Ќет   в  этих   произведениЯх   и   науки,   обыкновенной   науки,   не
фантастической.   џ   не  раз  повторЯл,  что  считаю   указанный  компонент
необЯзательным,  но  уж  если ты назвалсЯ  научным  фантастом...  Џ.‹.Љапица
когда-то сказал:  фантастика не обЯзательно должна  быть научной,  но она не
может  быть антинаучной. ‘ейчас Я бы расширил мнение академика:  может  быть
антинаучной, может  быть даже сапогами  всмЯтку, но лишь в  том случае, если
таков  замысел автора, а не демонстрациЯ его невежества. ‘опоставив  эти три
признака - три составные части Ќ‹,  вы,  несомненно, скажете, что подобного,
"нулевого" дива принципиально  существовать  не может. •оть что-то должно же
быть. Ћднако факты  упрЯмаЯ  вещь:  Ќ‹  существует,  процветает, и,  похоже,
сдавать  позиции не собираетсЯ, хотЯ  стала принимать разные обличьЯ.  “ нее
есть   своЯ   историЯ,   развивавшаЯсЯ  параллельно  с   историей  настоЯщей
фантастики. Ѓывали периоды, когда Ќ‹ напрочь вытеснЯла хорошую фантастику. “
нее есть  своЯ идеологиЯ - агрессивнаЯ, наступательнаЯ  идеологиЯ,  котораЯ,
правда, чаще защищает не самое себЯ, а Яростно, клыками и зубами нападает на
талантливых писателей.  ЏонЯтно почему.  Ќа их фоне убожество Ќ‹  становитсЯ
особенно заметным.
     Џо  главе о 60-х годах  могло сложитьсЯ впечатление,  что фантасты  тех
лет,  за исключением ‘тругацких,  жили  сравнительно спокойно. Џравда, их не
очень-то замечала и  жаловала критика, но невнимание критики - это все же не
клевета, не травлЯ, не  высылка за границу... Ќа  самом деле жестокаЯ борьба
шла   постоЯнно  и   ежедневно  как   раз  между  фантастикой   талантливой,
фантастикой, рожденной переменами и стремЯщейсЯ к ним, и "нуль-литературой".
Ѓесцеремонно  отталкиваЯ  локтЯми  все лучшее  и  талантливое, Ќ‹  рвалась к
командным высотам. €  хотЯ большаЯ часть  художественной  фантастики  все же
пробивалась к читателЯм, трудно отрицать,  что в  этой  борьбе  она зачастую
терпела   поражение.   Ђдепты   Ќ‹   устанавливали   контроль   над   целыми
издательствами, в начале 70-х годов в их руки перешла "ЊолодаЯ гвардиЯ", был
загублен 25-томник "Ѓиблиотека фантастики"...
     Џроницательные  читатели давно  сообразили, что Ќ‹, о которой Я толкую,
близко,  вплотную сближаетсЯ с графоманией. Ќо  писать о ней стўит,  хотЯ бы
потому,  что это Явление массовое,  процентов до девЯноста нашей  фантастики
проходило  по  данной  разнарЯдке.  Њожет,  с цифрой  Я и  перехватил, точно
подсчитать трудно, но ее  было действительно много,  и она всегда маЯчила на
переднем плане,  €менно из-за  нее литературоведы  и взыскательные  читатели
относЯт фантастику к литературе  второго сорта, именно из-за  нее  фантастов
брезгливо сторонЯтсЯ многие журналы и издательства, что ничуть  не мешает ей
находить  достаточное  количество  публикаторов.   €  сегоднЯ   Ќ‹   уверено
разлеглась  на книжном  прилавке, хотЯ и  стала  называтьсЯ другим, но  тоже
басурманским термином, а хорошей фантастики  поискать. ‘ловом, Ќ‹ - злостный
сорнЯк,  с которым можно боротьсЯ только одним способом: вырывать с  корнем.
Ќо кто  может  похвастатьсЯ,  что  победил сорнЯки?  Ќынешние годы  вольного
книгоиздательства выЯвили и длЯ нашей страны занимательнейшую закономерность
-  чем хуже написана  книга, тем больший спрос она  имеет.  ‚ этом виноваты,
конечно, читатели, но их так воспитали. Ћна же и воспитывала.
     ‘уществуют,   конечно,   пограничные    ЯвлениЯ.    Ћбычно   смЯгчающим
обстоЯтельством   служит  относительно  самостоЯтельный   научно-технический
антураж. •удожественность в  таких книгах,  как правило, не  ночевала и даже
как  внутреннЯЯ  задача  не ставилась. Љлассическим примером  могут  служить
очерки –иолковского "Ќа ‹уне", "‚не ‡емли" и т. п., где, скажем, описываетсЯ
состоЯние   невесомости.   €  хотЯ   они  часто  включаютсЯ   неразборчивыми
составителЯми    в   сборники,   Ясно,    что   перед   нами   разновидность
научно-популЯрной  литературы,  да  и  то  в  настоЯщее  времЯ имеющаЯ  лишь
историческое значение,  эту самую невесомость мы можем чуть ли не  ежедневно
наблюдать на телеэкранах. –иолковский никаких других задач и не ставил, но у
менЯ и в мыслЯх  нет относить его  произведениЯ  к  "нуль-литературе". ‚ них
есть хоть элемент познавательности.
     Ќа полступеньки выше  по удельному весу  фантастического  стоЯт  романы
‚.Ђ.Ћбручева  "ЏлутониЯ"  и "‡емлЯ ‘анникова",  но  опЯть-таки  задача здесь
прежде всего популЯризаторскаЯ. “меньшив героев до размеров букашки, ничего,
кроме стремлениЯ познакомить  детей с  миром  насекомых и цветов  вблизи  не
имели в виду џ.‹арри  в "ЏриключениЯх  Љарика и ‚али" или ‚.Ѓрагин в "‘тране
‘еми  ’рав".  ’акую  фантастику,  конечно, можно  называть  научной,  но она
занимает  весьма  скромное  место.  ‚  большинстве  же  случаев  определение
"научнаЯ" служит железным занавесом, ограждающим  книги  от общелитературных
претензий.
     ‚озможно,  Я  слишком  категоричен. „овольно велик круг произведений, в
которых выдвинута оригинальнаЯ,  иногда даже философскаЯ  гипотеза, и если к
ней прибавлЯютсЯ определенные литературные способности авторов, то результат
может получитьсЯ неплохим. џ ведь  и сам  называю научной фантастикой  такие
произведениЯ, как "‘трана багровых туч" Ђ. и Ѓ.‘тругацких, "ѓ—" ћ.„олгушина,
"ќкипаж  "Њеконга"   ….‚ойскунского  и  €.‹укодьЯнова,  рассказы  ѓ.Ђльтова,
Ђ.„непрова...  Ќо они научны  главным образом  потому, что в них идет речь о
науке,  об ученых.  €  если  бы  дело этим ограничивалось,  то  и  споров не
возникало - что ж, существует еще и такой фантастический подвид. Ќу и  пусть
себе  существует. …сли на два  главных требованиЯ, которые Я выдвигаю  перед
любой  книжкой  -  "зачем"  и "как" она  написана,  отвечено  с привлечением
научного материала, то, ради Ѓога, издавайте, прдавайте, читайте.
     Ќо  защитники  научности  видели  в  "научности"  не  только главный  -
единственный  признак  фантастики.  џ  уже  приводил  примеры того,  к  чему
приводит  забвение   основополагающих  литературно-этических  принципов,  на
которых  веками  строилось  грандиозное  здание, этаж  в  котором занимает и
фантастика, несмотрЯ на всю ее специфичность.
     …сли после эклектичного †.‚ерна какие-то колебаниЯ относительно природы
фантастики  еще  могли поЯвлЯтьсЯ, то  всЯкие сомнениЯ должны были исчезнуть
после поЯвлениЯ произведений  “эллса и  —апека. Ќо “эллс и —апек были все же
одинокими вершинами. Љонечно, к этим  именам стоило  бы уже тогда  прибавить
‡амЯтина, •аксли, Ћрвелла, но,  как верно заметил американский исследователь
‹.‘арджент:  "„о  1940 года никому  и в  голову  не приходило,  что  научнаЯ
фантастика   -  часть  утопической  литературы.  ‘егоднЯ  утопический  роман
существует почти исключительно  как  тенденциЯ научной фантастики".  Ђ после
поЯвлениЯ  на  литературной  сцене  Ѓулгакова,  ‘тругацких,  ‹ема, Ѓрэдбери,
екли, сумевших поднЯть некогда второстепенный вид до горных высот, казалось
бы, дискуссии  о природе фантастики потерЯли  смысл. „олжны были бы отпасть.
”антастика -  часть  художественной  литературы,  она должна  подчинЯтьсЯ ее
требованиЯм, и только в этом случае она имеет право именоватьсЯ этой частью.
     ’ем  не  менее,  антихудожественнаЯ  "научнаЯ"  фантастика  устоЯла,  и
устоЯла  еще  по  одной прозаической, но,  может  быть, главной причине.  Ќ‹
писать  очень  легко.  Љакие  уж тут  муки творчества...  …е можно  выдавать
километрами, милЯми, кабельтовами...

     ‘толь  длинное и  еще не закончившеесЯ  вступление понадобилось мне длЯ
того, чтобы  было Ясно,  что  Ќ‹  - это вовсе  не те  книги,  которые мне по
каким-то  причинам не нравЯтсЯ, представлЯютсЯ ошибочными или даже вредными.
“  таких есть  свои идеи, а с идеЯми, по крайней мере,  можно спорить, как Я
спорил с книгами ‘.‘негова или Ѓ.‹апина.
     ’ут  же речь пойдет о  книгах, в  которых,  повторЯю, нет никаких идей.
€меЯ дело с Ќ‹, спорить можно только с фактом их публикации.
     Ќачалось  все  с   тех  же  20-х  годов.   Њы  уже   имели  возможность
познакомитьсЯ с  требованиЯми џ.„орфмана,  но  еще до него вот какие условиЯ
выдвигал перед  авторами журнал "‚семирный  следопыт"  в  1928 году, подводЯ
итоги литературного конкурса:
     "<b>2. Ќаучно-фантастическаЯ</b>. •отЯ эта категориЯ дала  много рассказов, но
из них мало с  новыми  проблемам, сколько-нибудь  обоснованными научно  и  с
оригинальной  их  трактовкой.  Ћсобенно  жаль,  что  совсем  мало  поступило
рассказов по главному вопросу,  выдвинутому требованиЯми  конкурса, именно -
химизации... ‚есьма  удачной по идее и содержанию следует  признать "‡олотые
россыпи"  -  эту бодрую  обоснованную повесть  о химизации полевого  участка
личной энергией крестьЯнского юноши..."
     Ќачни мы доказывать, что  невозможно написать произведение, относЯщеесЯ
к  изЯщной  словесности,  в  котором  прославлЯлась  бы  химизациЯ  полевого
участка, устроители конкурса нас бы не понЯли.

     Ќо  это  была  только  закладка  теоретического базиса. ‚ойна несколько
отвлекла  внимание  теоретиков. —ас  их  торжества  наступил в  конце 40-х -
начале  50-х годов, в период  гонений на  всЯкую литературу  -  от  ѓрина до
Ђхматовой. „лЯ того чтобы окончательно зажать рот социальной фантастике была
изобретена  так  называемаЯ "теориЯ  ближнего  прицела",  прЯмаЯ  наследница
критики 20-х -  30-х годов,  отвергавшей и  космические полеты, и  овладение
сокровенными  тайнами природы,  и  заглЯд  в будущее. ’рубадуры этого учениЯ
добровольно  надели на себЯ  шоры, и заставлЯли всех проделать  то же самое.
‘.€ванов в  статье  "”антастика и действительность",  которую можно  назвать
программной  /"ЋктЯбрь"  1950 г.,  No1/ писал так:  "ђазве  постановление  о
полезащитных  лесных  полосах,  рассчитанное  на  пЯтнадцатилетний  срок,  в
течение которого  должна  быть  коренным образом преображена  почти половина
нашей страны, преображена настолько,  что даже изменитсЯ климат, - разве это
постановление не ЯвлЯетсЯ исключительно благодатным материалом длЯ настоЯщих
фантастов?"  ‘лов нет, лесопосадки  дело  полезное, но  фантастика-то  здесь
причем?
     "‚ самом деле, - продолжал разворачивать безграничные перспективы перед
учениками  классный  руководитель писательского  подразделениЯ,  как  кто-то
сказал,  с логикой  геометра и рвением инквизитора, - посмотрим, например, к
каким  колоссальным  изменениЯм  буквально  во  всех  отраслЯх  нашей  жизни
приведет  осуществление  одной  из  конкретных  задач   -  годовой  выплавки
шестидесЯти   миллионов   тонн  стали  -  и   перед  нами   во  всей  широте
развертываетсЯ картина комплексного развитиЯ страны"...
     ќта статьЯ - стратегическое нацеливание фантастики. ‚от мнение автора о
некоторых конкретных книгах: "…го /‘ергеЯ ЃелЯева - <i>‚.ђ</i>./ роман "ЏриключениЯ
‘емюэлЯ ЏиклЯ", проникнутый духом низкопоклонничества перед заграницей,  был
отвергнут советской общественностью...", "Џорочными надо  назвать и рассказы
ленинградского  писателЯ  ‹.“спенского,  который  звал  советских  писателей
учитьсЯ у  запада..."  €  штемпелюющий  вывод:  "€х  произведениЯ  народу не
нужны". ‘лышите знакомые интонации - это же говорит лично сам ‹авр ”едотович
‚унюков.  ‚  главе   о  …фремове  мы  видели,  что  лишь  через  десЯтилетие
"‹итературнаЯ  газета", защищаЯ  "’уманность Ђндромеды", дала отпор вздорным
ультиматумам €ванова.
     “же не в первый раз приходитсЯ поражатьсЯ, с  каким рвением насаждалась
очевиднаЯ  галиматьЯ,  трудно  объЯснимаЯ  даже  с  позиций того времени.  ‚
самом-то деле, чего уж такого страшного  в стремлении,  скажем, помечтать  о
прекрасном  мире  будущего за  пределами  текущей  пЯтилетки?  Ќо  ходить по
означенным газонам категорически воспрещалось, хотЯ речь шла не о социальных
аспектах  мечтаний  и  уж  тем  более  не  о  сатире,  всего лишь  о  робких
научно-технических  приложениЯх.  ’ем не менее, обыкновенный  звездолет  был
проклЯт  как  исчадье  ада.  Ќелегко  проникнуть  в  шизофреническую  логику
тогдашних  идеологов.  Ђ  может  быть,  наоборот,  очень  просто.  ‡а  этими
запретами  стоЯл  -  возможно,  инстинктивный  -  страх  мещан  в политике и
литературе  перед  раскрепощением  воображениЯ,  перед  самостоЯтельностью и
независимостью мышлениЯ, хотЯ очевидно, что именно эти качества надо было бы
воспитывать у строителей нового общества в  первую очередь. Ќо вдохновителей
подобных  кампаний   чересчур  самостоЯтельные  строители  как  раз   и   не
устраивали. €м нужны были винтики,  которые с  готовностью  принимали тезис:
социализм-то  у  нас,  друзьЯ,  уже  построен,  а  если  он  и  нуждаетсЯ  в
коррективах, то на них будет своевременно указано в очередном  постановлении
очередного пленума –Љ. ‚ина наших правителей не  только в прЯмых репрессиЯх,
не только  в  невинных жертвах, не только в  хозЯйственном  головотЯпстве  и
идеологическом прессе,  но и в том, что они в рекордные сроки вывели  особую
человеческую  породу  Homo  soveticus,  в  просторечии  именуемую  "совком".
Ќевозможно отрицать, что это им удалось.
     …ще удивительнее, с каким  пафосом большаЯ  группа писателей ухватилась
за  установки  ‘.€ванова   и  принЯлась   сочинЯть   рассказ  за  рассказом,
соревнующихсЯ  по пустоте  и  блеклости.  ’ут  ведь не надо  было  не только
воображать,  но  и  думать:  представил себе  наскоро,  скажем,  прибор  длЯ
обнаружениЯ  металлических предметов под землей и садись писать  фантастику.
‚от это уже  была  почти  завершеннаЯ Ќ‹,  оставалось выбросить  малую  долю
идейности,  за которую  продолжали цеплЯтьсЯ писатели, углЯдевшие мудрость в
партийных указаниЯх.
     € уж  совсем необъЯсним тот факт, что трижды  осмеЯннаЯ  и  отвергнутаЯ
фантастика   ближнего  прицела  пережила  и  взлет   шестидесЯтых  годов,  и
семидесЯтые,  и  восьмидесЯтые... …сли не в теории, то на практике некоторые
писатели не  смогли,  а  скорее не захотели  выйти за очень удобные  длЯ них
рамки. €  никакаЯ критика не  смогла остановить множества изданий и, главным
образом, переизданий.
     Ћдин из последних защитников теории "ближнего прицела"  ћ.ЉотлЯр даже в
1964  году,  когда уже "’уманность  Ђндромеды"  была  зачислена  по  разрЯду
классики,  когда  уже  взошла  звезда  ‘тругацких,  пыталсЯ  свести   задачи
фантастики  к  такому  рЯду: "ђасскажите о замечательных свойствах нейтрино,
верхнем  течении  Ђмазонки,  об  улыбке  Ќефертити, Љрабовидной  туманности,
сверхпроводимости, проектах Љибальчича, гидропонике, недрах ‘аЯнских гор..."
Ќо ведь если этими  -  бесспорно, интереснейшими -  темами  будут заниматьсЯ
фантасты, то что  же останетсЯ  на  долю несчастных популЯризаторов?  “  них
отобрана даже  гидропоника!  Ќо  не только  в  теории, но  и  на практике  в
произведениЯх конца 40-х  - начала 50-х  годов за  фантастику  выдавались по
преимуществу проекты обогреваемых теплиц.
     ‚прочем,   надо   правильно   понЯть   суть   возражений  против  этого
направлениЯ.  „ело вовсе  не в том,  что прежде писателю запрещали мечтать о
полете  на  Њарс,  а  теперь  кто-то   возражает  против  описаниЯ   частных
усовершенствований. ќпохальный полет  к  звездам  можно изобразить столь  же
бездарно. „лЯ литературы нет запретных тем, плохо, когда отсутствуют  мысли.
Ќикому же не придет в  голову упрекать „.ѓранина в том, что герои его романа
"€скатели"  создают прибор, способный обнаруживать пробои подземных кабелей.
Џотому что роман  не о приборе, а о конструкторах, об искателЯх. Ђ "’ень под
землей" ‚.Ќемцова приблизительно о  таком же приборе. € больше ни о чем и ни
о ком.
     Љонечно, в фантастике могут  быть высказаны идеи, которые получают свое
развитие и  даже прЯмое воплощение в  науке  и  технике, не буду  лишний раз
вспоминать о гиперболоиде. џ, например, убежден, что рано  или поздно  будет
создан чудо-материал, подобный  "нейтриду", "открытому" ‚.‘авченко в повести
"—ерные  звезды"  /1960  г./. Ѓоюсь даже, что он  будет  создан  раньше, чем
человечество  окажетсЯ подготовленным к овладению столь  мощной взрывчаткой,
как  антивещество. “же  пришло сообщение о получении нескольких  антиатомов.
Џока  несколько  атомов! Ќо  Я  не разделЯю радости обозревателЯ  "€звестий"
Љ.Љедрова.  Ќеужели мы  до  сих пор  не  понЯли,  что всЯкое  такое открытие
намечает новые перспективы в легчайшем пути к уничтожению человечества и что
сперва надо бросить все силы  на социальное обустройство планеты? †елательно
хоть чему-то научитьсЯ на ошибках "пути пройденного",  хотЯ назад его у нас,
к сожалению, никто не отберет.
     —ас пик длЯ Ќ‹ наступил в середине 70-х и особенно в начале 80-х годов.
Љоличество  выпусков хорошей фантастики сократились;  видимо,  основные идеи
она уже отработала, а  выдвигать нечто  новое  - удел  выдающихсЯ писателей,
которых  никогда  не  бывает  много.  ЋбразовавшуюсЯ  нишу  стала  заполнЯть
"нуль-литература". Ћчевидна  свЯзь этого "часа" с десЯтилетием застоЯ. ’акое
направление по многим причинам устраивало тогдашних идеологическое пастырей.

     „лЯ  введениЯ  в  этот  хаос какого-нибудь порЯдка попробуем  разложить
напечатанное по полочкам сюжетов, а потом коснемсЯ более сложных случаев.
     €так,  сюжет  No1:  земной  звездолет  отправлЯетсЯ на  иную планету  и
обнаруживает  там космических  братьев по  разуму, стоЯщих, как  правило, на
более  низких ступенЯх развитиЯ. Ѓолее развитые ступени прилетели  бы  сами,
что и  составлЯет сюжет No2 - посещение  ‡емли инопланетЯнами. ‘южеты  No1 и
No2  встречаютсЯ чаще  остальных  модификаций,  скажем,  поЯвлениЯ  у  людей
различных   видений,  но  и  простое  упоминание  о  звездолете,  хронолете,
говорЯщих дельфинах,  разумных  кальмарах или  снежном человеке  служит,  по
мнению автора, достаточным основанием длЯ отнесениЯ себЯ к рангу фантастов.
     Ќаиболее простодушный и, к сожалению, наиболее распространенный вариант
этой  темы мы  находим, например, у ‘ергеЯ ‘лепынина  в рассказе  "’ини, где
ты?"  /1980 г./. €грала,  стало быть, в далеком будущем девочка, забежала  в
ангар с хронолетами, по ошибке  села в один из них и провалилась в  прошлое,
"приземлившись" на берегу  таежного  озера, где ее  и повстречал рассказчик,
которого  она  очаровала  недетской  рассудительностью  и которому,  нарушив
строжайший запрет, немножко рассказала о своем мире. Ќо что может рассказать
ребенок! Ђ потом уселась в кабину  и без  приключений отбыла обратно.  Ћ чем
шла речь Ясно. Ђ зачем?
     Ђлександр  Њирер  в  рассказе  "Ћбсидиановый нож" /1966  г./ попробовал
чуть-чуть  усложнить  схему. Ћн  догадливо предположил,  что  путешествие  в
прошлое  -  теперь уже на  двадцать тысЯч лет  назад -  может не пройти  длЯ
путешественника   бесследно,  может  таить  неведомые  опасности,  допустим,
возбудить  в  бравом  туристе первобытную агрессивность.  Ќо  и  этот  автор
остановилсЯ на полдороге.  Ѓлагополучно возвратившийсЯ домой герой вздремнул
малость, и  все его  первобытные комплексы  как рукой снЯло. Ќад тем,  какие
последствиЯ может вызвать механическое перемещение  предметов  из прошлого в
настоЯщее, автор даже не задумывалсЯ. „лЯ него это пустаЯ литературнаЯ игра,
котораЯ врЯд ли может чем-то взволновать читателЯ и заставить его задуматьсЯ
над основами человеческого бытиЯ. ђэй Ѓрэдбери думал по-иному, что и сделало
его рассказ "€  грЯнул гром" одним из самых знаменитых в мировой фантастике.
Ќеосторожно  раздавленнаЯ  в  далеком прошлом бабочка вызвала необратимые и,
между прочим, негативные последствиЯ в настоЯщем. Љонечно, это гипербола, но
какой глубокий смысл она несет. Љак осторожно должно обращатьсЯ человечество
со своей историей, чтобы  ненароком не погубить самое себЯ. Ќасколько был бы
интереснее