пали бичи, затрещали оси, поднЯлась неимовернаЯ  ругань.
•ата опустела, и тогда ЉатЯ понЯла, почему до сих  пор  Ќе  могла  увидеть
того, кто так  повелительно  кричал  бабьим  голосом.  ќто  был  маленький
человек. Ћн сидел у стола, спиной к Љате, положив локти на карту.
   ЏрЯмые, каштанового цвета длинные волосы падали ему  на  узкие,  как  у
подростка,  плечи.  —ерный  суконный   пиджак   был   перекрещен   ремнЯми
снарЯжениЯ, за  кожаным  поЯсом  -  два  револьвера  и  шашка,  ноги  -  в
щегольских сапогах со шпорами - скрещены под  стулом.  ЏокачиваЯ  головой,
отчего жирные волосы его  ползли  по  плечам,  он  торопливо  писал,  перо
брызгало и рвало бумагу.
   Ћсторожно со двора вошел давешний мужик, уступивший Љате постель.
   ‹ицо у него было розовое, умильное.  ‚  волосах  -  сено.  Џридурковато
моргаЯ, он сел на лавку, напротив пишущего человека, подсунул под себЯ обе
руки и зачесал босой ногой ногу.
   - ‚се в заботах, все в заботах, Ќестор €ванович, а  Я  чаЯл  -  обедать
останешьсЯ. ‚чера телку резали, будто бы Я так и знал, что ты заедешь...
   - Ќекогда... Ќе мешай...
   - Ђга... (Њужик помолчал, перестал  мигать.  ѓлаза  его  стали  умными,
тЯжелыми. Ќекоторое времЯ он следил за рукой пишущего.)  ‡начит,  как  же,
Ќестор €ванович, бой принимать не собираетесь у нас в селе?
   - Љак придетсЯ...
   - Ќу да, само собой, дело военное...  Ђ  Я  к  тому,  если  бой  будете
принимать, - надо бы насчет скотины... Ќа хутора, что ли, ее угнать?
   „линноволосый человек бросил перо и запустил маленькую руку  в  волосы,
перечитываЯ написанное. “  мужика  зачесалось  в  бороде,  зачесалось  под
мышками. ЏоскребсЯ. € будто сейчас только вспомнил:
   - Ќестор €ванович, а как же нам с мануфактурой? ‘укно ты пожертвовал, -
доброе сукно. €нтендантское, в глаза кидаетсЯ... ‚едь шесть возов.
   - Њало вам? Ќе сыты? Њало?
   - Ќу, что ты, - какой мало... € за это не знаем, как благодарить... ‘ам
знаешь - сорок бойцов от села к тебе послали...  ‘ынишка  мой  пошел.  "џ,
говорит, батько, должен кровь пролить за крестьЯнское дело..." Њало  будет
- мы пойдем, старики возьмутсЯ... ’ы только воюй,  поддержим...  Ђ  вот  с
мануфактурой в  случае  чего,  -  ну,  не  дай  боже,  нагрЯнут  германцы,
стражники... сам  знаешь,  какаЯ  у  них  расправа,  -  вот  как  же  нам:
сомневатьсЯ или не сомневатьсЯ насчет боЯ?
   ‘пина у длинноволосого вытЯнулась. Ћн выдернул руку из волос, схватилсЯ
за край стола. ‘лышно было  -  задышал.  ѓолова  его  закидывалась.  Њужик
осторожно стал отъезжать от него по лавке, выпростал из-под  себЯ  руки  и
бочком-бочком вышел из хаты.
   ‘тул закачалсЯ, длинноволосый отшвырнул его ногой. ЉатЯ  с  содроганием
увидела наконец  лицо  этого  маленького  человека  в  черном  полувоенном
костюме. Ћн казалсЯ переодетым  монашком.  €з-под  сильных  надбровий,  из
впадин глЯдели на  Љатю  карие,  бешеные,  пристальные  глаза.  ‹ицо  было
рЯбоватое, с желтизной, чисто выбритое - бабье, и что-то  в  нем  казалось
недозрелым и свирепым, как у подростка. ‚се, кроме глаз, старых и умных.
   …ще сильнее содрогнулась бы ЉатЯ, знай, что перед ней стоит сам  батько
Њахно. Ћн рассматривал сидевшую на  кровати  молодую  женщину,  в  пыльных
башмаках, в помЯтом, еще  изЯщном  шелковом  платье,  в  темном  платочке,
повЯзанном по-крестьЯнски, и, видимо, не мог угадать - что  это  за  птица
залетела в избу. „линную верхнюю губу его перекосило  усмешкой,  открывшей
редко посаженные зубы. ‘просил коротко, резко:
   - —ьЯ?
   ЉатЯ не понЯла, затрЯсла головой. “смешка сползла с  его  лица,  и  оно
стало таким, что у Љати затрЯслись губы.
   - ’ы  кто?  Џроститутка?  …сли  сифилис  -  расстрелЯю.  Ќу?  Џо-русски
говорить умеешь? Ѓольна? ‡дорова?
   - џ пленнаЯ, - едва слышно проговорила ЉатЯ.
   - —то умеешь? Њаникюр знаешь? €нструменты дадим...
   - •орошо, - еще тише ответила она.
   - Ќо разврата не заводить в армии... ЏонЯла? ЋставайсЯ. ‚ернусь вечером
после боЯ, - почистишь мне ногти.
   Њного россказней ходило в  народе  про  батьку  Њахно.  ѓоворили,  что,
будучи на каторге в Ђкатуйской тюрьме,  он  много  раз  пыталсЯ  бежать  и
убежал, но был накрыт в дровЯном сарае и топором билсЯ  с  солдатами.  …му
переломали прикладами все кости, посадили на цепь; и три года он сидел  на
цепи, молчал, как хорек, только день и ночь стаскивал и не мог  стащить  с
себЯ железные наручники. ’ам,  на  каторге,  он  подружилсЯ  с  анархистом
Ђршиновым-Њариным и стал его учеником.
   ђодом Ќестор Њахно был из …катеринославщины, из  села  ѓулЯй-Џоле,  сын
столЯра. Ѓить его начали с малых лет, когда он служил в мелочной лавке,  и
тогда же прозвали хорьком за злость и карие глаза. Љогда  после  порки  он
ошпарил кипЯтком старшего приказчика, -  мальчишку  выгнали.  Ћн  подобрал
себе шайку, - лазили на бахчи, в сады,  хулиганили,  жили  вольно,  покуда
отец не отдал его в типографское дело. ’ам будто бы  его  увидел  анархист
‚олин, ставший через восемнадцать лет начальником штаба и  ученой  головой
всего дела у Њахно. Њальчик будто бы так понравилсЯ ‚олину, что  тот  стал
учить его грамоте и анархизму, отдал в школу, и Њахно  сделалсЯ  учителем.
Ќо это неверно. Њахно учителем никогда не был, и вернее  полагать,  что  и
‚олина он узнал лишь  впоследствии,  а  с  анархизмом  познакомилсЯ  через
Ђршинова, на каторге.
   ‘ 1903 года Њахно опЯть начинает пошаливать в ѓулЯй-Џоле, но уже не  на
бахчах и огородах, а по  барским  поместьЯм,  по  амбарам  лавочников:  то
уведет коней, то очистит  погреб,  то  напишет  записку  лавочнику,  чтобы
положил деньги под камень. ‘ полицией у него в то времЯ велась страннаЯ  и
пьЯнаЯ дружба.
   Њахно стали серьезно побаиватьсЯ, но мужики  его  не  выдавали,  потому
что, чем ближе подходило времЯ к  революции  1905  года,  тем  решительнее
Њахно  досаждал  помещикам.  €  когда  наконец  запылали  усадьбы,   когда
крестьЯнство выехало распахивать барскую землю, - Њахно кинулсЯ  в  города
на большую работу. ‚ начале 1906 года он напал с молодцами в ЃердЯнске  на
казначейство, застрелил трех чиновников,  захватил  кассу,  но  был  выдан
товарищем и попал в Ђкатуй на каторгу...
   —ерез двенадцать лет, освобожденный ”евральской  революцией,  он  снова
поЯвилсЯ в ѓулЯй-Џоле, где крестьЯне, не слушаЯ двусмысленных распорЯжений
‚ременного  правительства,  выгнали  помещиков  и  поделили  землю.  Њахно
помЯнул о старых заслугах и был выбран товарищем председателЯ в  волостное
земство. Ћн сразу взЯл крутую линию на "вольный  крестьЯнский  строй",  на
заседании местной управы объЯвил земцев буржуЯми и кадетами; разгорЯчась в
споре, застрелил тут же, на заседании, члена управы  и  сам-назначил  себЯ
председателем и районным комиссаром.
   ‚ременное правительство ничего с  ним  поделать  не  могло.  —ерез  год
пришли немцы. Њахно пришлось бежать. Ќекоторое времЯ он колесил по ђоссии,
покуда, летом восемнадцатого года, не попал в Њоскву, кишевшую в то  времЯ
анархистами. ‡десь  были  и  старый  Ђршинов,  меланхолически  созерцающий
событиЯ революции, которыми, по непонЯтной  ему  игре  судьбы,  руководили
большевики, и никогда в жизни не чесавший бороды и волос, могучий теоретик
и столп анархии - "матери порЯдка"  -  ‚олин,  и  нетерпеливый  честолюбец
Ѓарон, и Ђртен, и ’епер, и  џков  Ђлый,  и  Љраснокутский,  и  ѓлагзон,  и
–инципер, и —ернЯк, и много других великих людей, которые никак  не  могли
вцепитьсЯ в революцию, сидели в Њоскве без денег, с единственной повесткой
ежедневных заседаний: "Џостановка организации и финансовые  дела"...  Ћдни
из них впоследствии стали вождЯми махновской анархии, другие - участниками
взрыва Њосковского комитета большевиков в ‹еонтьевском переулке.
   Ќесомненно, что приезд Њахно  произвел  впечатление  на  тосковавших  в
московских  кофейнЯх  анархистов.  Њахно  был  человек  дела,   и   притом
решительный. Ѓыло надумано - ехать Ќестору €вановичу в Љиев и перестрелЯть
гетмана ‘коропадского и его генералов.
   ‚двоем с подручным анархистом Њахно  перешел  в  Ѓеленихине  украинскую
границу, обманув бдительность сидевшего там на путЯх  страшного  комиссара
‘аенко. ЏереоделсЯ офицером, но в Љиев ехать раздумал: в  нос  ему  ударил
вольный ветер степей, и не по вкусу показалась конспиративнаЯ  работа.  Ћн
махнул прЯмо в ѓулЯй-Џоле.
   ‚ родном селе он собрал пЯтерку надежных ребЯт. ‘  топорами,  ножами  и
обрезами засел в овраге близ экономии помещика ђезникова, ночью  пробралсЯ
в дом и вырезал без особого шума помещика с тремЯ братьЯми,  служившими  в
державной варте.  „ом  поджег.  Ќа  этом  деле  он  добыл  семь  винтовок,
револьвер, лошадей, седла и несколько полицейских мундиров.
   Ќа терЯЯ теперь времени, хорошо вооруженный и на конЯх, он врываетсЯ со
своей пЯтеркой на хутора, зажигает  их  с  четырех  концов.  Ћн  пополнЯет
отрЯд. ‘ бешеной страстью кидаетсЯ  из  одного  конца  уезда  в  другой  и
очищает его от помещиков. Ќаконец он решаетсЯ на одни дело, которое широко
прославило его.
   Ѓыло это на троицу. ‘тепной магнат, помещик Њиргородский, выдавал, дочь
за гетманского полковника. Љо дню свадьбы прибыли кое-кто из  соседей,  не
испугавшихсЯ в такое лихое времЯ промчатьсЯ по  степному  шлЯху.  Џриехали
гости и из губернии и из Љиева.
   “садьба Њиргородских крепко охранЯлась стражниками. Ќа чердаке барского
дома был поставлен пулемет, да  и  сам  жених  прибыл  с  однополчанами  -
рослыми  молодцами  в  широких  синих  шароварах  с  мотней,  котораЯ,  по
старинному обычаю, должна мести по земле, в  свитках  из  алого  сукна,  в
смушковых, шапках с золотой кистью без малого не до поЯса. “  всех  висели
сбоку кривые сабли,  бившие  на  ходу  по  козловым  сапогам  с  загнутыми
носками.
   Ќевеста не так давно приехала из  Ђнглии,  где  кончала  образование  в
закрытом пансионе, и уже неплохо  говорила  по-украински,  носила  вышитые
рукава, бусы, ленты и красные сапожки. Џану  отцу  прислали  из  Љиева  по
особому заказу бархатный жупан,  отороченный  мехом,  точь-в-точь  как  на
известном   портрете   гетмана    Њазепы.    ‘вадьбу    хотели    справить
по-стародавнему, и хотЯ столетние меды трудно  было  достать  на  пылающей
“краине, но длЯ широкого пира всего наготовили вдоволь.
   Џосле обедни невесту  повели  через  парк  в  новую  каменную  церковь.
Џодружки, что шли с невестой и пели песни,  были  чудо  хороши,  а  она  -
совсем как из казацкой думки. "ќге, - сказали дружки жениха, поджидавшие у
ограды, - эге, видно, вернулись на “краину добрые времена..." Џосле  венца
молодых  осыпали  на  паперти  овсом.  Џан  отец,  в  мазепинском  жупане,
благословил их древней иконой из ЊежигорьЯ. ‚ыпили шампанского,  крикнули:
"•ай живе", - разбили бокалы, молодые на автомобиле  уехали  на  поезд,  а
гости остались пировать.
   ‘ошла ночь на широкий двор усадьбы, где слуги  и  стражники  выделывали
ногами замысловатые кренделЯ. ‚се окна в доме весело сиЯли. Џривезенный из
Ђлександровска еврейский оркестр пилил и дудел что было силы. “же пан отец
отхватил чертовского гопака и  пил  содовую.  “же  девицы  и  дамы  искали
прохлады в раскрытых окнах, а  жениховы  дружки  -  все  куренные  батьки,
хорунжий и подполковники - вернулись к столам с закуской и, гремЯ саблЯми,
грозились идти бить проклЯтых москалей, дойти до самой Њосквы.
   ‚ это времЯ среди пирующих поЯвилсЯ маленького роста офицер  в  мундире
гетманской варты. Ќичего в том не было странного, что на усадьбу  в  такой
день  завернула  полициЯ.  ‚ошел  он  скромно,  молча  поклонилсЯ,   молча
покосилсЯ на музыкантов. ‹ишь кое-кто заметил что мундир ему был как будто
велик, да одна дама с тревогой  вдруг  сказала  другой:  "Љто  это?  Љакой
страшный!.." •отЯ неизвестный офицер и старалсЯ держать глаза  опущенными,
но, помимо воли, они у него горели, как у  дьЯвола...  Ќо  мало  ли  какаЯ
ерунда может причудитьсЯ спьЯна...
   Њузыканты после мазурок  и  вальсов  заиграли  танго.  „ва-три  красных
жупана, еще  твердо  стоЯвшие  на  ногах,  подхватили  дам.  Љто-то  велел
потушить  верхний  свет.  ‚  полуосвещении,   под   расслабленные   звуки,
долетавшие,  казалось,  из  глубины  навек   отжитых   лет,   пары   пошли
изламыватьсЯ, изнемогать, изображаЯ сладострастие смерти.
   € тогда раздались выстрелы. ’олпа гостей окаменела. Њузыка  оборвалась.
Њахно, одетый в форму вартового офицера, стоЯл позади закусочного стола  у
полуоткрытой двери и стрелЯл  из  двух  револьверов  по  красным  жупанам.
ђослый багровый подполковник, друг жениха, раскинув руки, тЯжело повалилсЯ
на стол и опрокинул его. Џронзительно закричали женщины. „ругой вытаскивал
саблю и, так и не вытащив, ткнулсЯ лицом в ковер...  …ще  трое  с  саблЯми
кинулись на Њахно, - двое сейчас же упали, третий выскочил в  окно  и  там
закричал, как заЯц. ‚ противоположных дверЯх поЯвились  двое,  свирепых  и
чубастых, тоже в мундирах варты, и открыли  стрельбу  по  гостЯм.  †енщины
метались. Џадали. Џан отец не мог поднЯтьсЯ с кресла,  и  Њахно,  подойдЯ,
вогнал ему пулю в рот. ђаздавалась стрельба и на  дворе  и  в  парке,  где
бегали выскочившие в окна гости. Ќемногим удалось спрЯтатьсЯ в  кустах,  в
осоке на пруду. Џеребиты были  двороваЯ  челЯдь  и  стражники.  Њахновские
молодцы запрЯгли телеги и до рассвета грузили их добром и оружием.  ‘олнце
встало над пылающей усадьбой.
   Ќа ѓулЯй-Џоле этот смелый налет произвел сильное  впечатление.  Љ  тому
времени  крестьЯне  совсем  уже  приуныли  под   немцами,   под   сажеными
помещиками, под скорой на расправу державной вартой. Ќе  доверЯЯ  мужикам,
помещики отказывались сдавать землю в аренду и требовали не только  урожаЯ
нынешнего лета, но и возращениЯ зерном убытков прошлого  года.  Ћставалось
выть по-волчьи. џвилсЯ Њахно и объЯвил террор. Џо деревнЯм и селам полетел
слух, что нашелсЯ батько.
   Њужики  спохватились.  ‡апылали  усадьбы.  ‡апылали  в  степЯх   скирды
пшеницы. Џартизанские отрЯды дерзко нападали на пароходы и баржи с хлебом,
вывозимым в ѓерманию. ‚олнениЯ  перекидывались  на  правый  берег  „непра.
Ђвстрийским и германским войскам  отдан  был  приказ  пресечь  беспорЯдки.
‘отни карательных отрЯдов рассыпались по стране. € тогда Њахно  первый,  с
небольшим,  хорошо  вооруженным  отрЯдом,  стал  нападать  на  австрийские
войска.
   ‚ то времЯ армиЯ батьки Њахно была  еще  не  велика.  ЏостоЯнное  -  не
разбегавшеесЯ - Ядро ее состоЯло из двух-трех сотен отчаЯнных голов. ‡десь
были и черноморские матросы, и фронтовики, кому по разным  обстоЯтельствам
нельзЯ было показатьсЯ на родной  деревне,  и  мелкие  батьки,  со  своими
отрЯдами влившиесЯ к Њахно, и люди без  роду  и  племени,  воевавшие  ради
удали и веселой жизни.
   ’огда  же  к  армии  начали  прибиватьсЯ  и   анархисты-одиночки,   так
называемые "боевики", прослышавшие про новую гайдаматчину, вольно гулЯвшую
на конЯх. ЏриходЯ пешком в махновский стан, рваные и голодные, с бомбой  в
одном кармане и с томом Љропоткина в другом, анархисты говорили батьке:
   - ‘лышали мы, будто ты гениальнаЯ личность. ѓм! Џосмотрим.
   - Џосмотрите, - отвечал батько.
   - —то ж, - говорили они, - если ты действительно таков,  попадешь  ведь
на страницы мировой истории. —ерт тебЯ знает, а вдруг тебе  суждено  стать
вторым Љропоткиным.
   - ‚озможно, - отвечал батько.
   Ђнархисты стали ездить за  батькой  в  обозе,  пить  с  батькой  спирт,
говорить ему удивительные слова, до которых он был страшный охотник, - про
историю и про славу.  €  понемногу  кое-кто  из  них  начал  проходить  на
ответственные и командные места. € уже  за  каждым  потащилась  тачанка  с
добычей, взЯтой в боЯх: Ящик коньЯку, бочонок с золотом, мешок с  одеждой.
’акими одиночками были - —алдон, ‘коропионов, ћголобов, —ереднЯк, ќнгарец,
”ранцуз и много других. Ќа  длительных  стоЯнках  они  раздобывали  целыми
публичными домами веселых девиц и устраивали афинские ночи, уверЯЯ батьку,
что такой подход к половому вопросу  раскрепощает  быт,  что  же  касаетсЯ
сифилиса - то это мелочь и вздор, когда осуществлЯетсЯ абсолютнаЯ свобода.
Њахно  называл  своих  анархистов  ползучими  гадами,  не  раз  грозил  их
перестрелЯть, но все же терпел как людей книжных и хорошо понимающих,  что
такое мироваЯ слава.
   “  армии   не   было   постоЯнной   ставки.   Ќомере   надобности   она
перебрасывалась из конца в конец  губернии  на  конЯх  и  тачанках.  Љогда
задумывалсЯ налет или предстоЯл бой, Њахно слал гонцов по деревнЯм и сам в
людном месте говорил зажигательную речь, после чего его подручные кидали с
тачанок в толпу штуки сукна и ситца. ‚ один день Ядро его армии  обрастало
мужиками-партизанами.  ЉончалсЯ  бой,  и   добровольцы   так   же   быстро
разбредались по селам, прЯтали оружие и, - будто они  не  они,  -  стоЯ  у
ворот, лениво почесывались, когда мимо громыхала германскаЯ  артиллериЯ  в
поисках врага. Ђвстрийцы и  германские  отрЯды,  преследуЯ  Њахно,  всегда
ударЯли в пустоту, и всегда  в  тылу  у  них  оказывалсЯ  этот  вездесущий
дьЯвол. Џартизаны, как древние кочевники, не принимали  решительного  боЯ,
рассыпались с воем, свистом и пальбой на конЯх и  тачанках  и,  собравшись
снова там, где их не ждали, нападали невзначай.


   ‘ело опустело. “ехал вслед армии и Њахно на тройке, в тележке, покрытой
ковром. Ѓыл уже полдень. ’олстаЯ заплаканнаЯ девка,  в  высоко  подогнутой
юбке, мела хату полынным веником. •озЯин сидел  у  открытого  окошечка  и,
поглЯдываЯ на холмы, куда ушли пешие и конные и где сейчас мирно вертелись
две мельницы, тЯжело вздыхал: видимо, его не успокоила давешнЯЯ  беседа  с
Њахно.
   ЉатЯ ходила к колодцу, помылась, привела себЯ в порЯдок. •озЯин  позвал
ее завтракать, -  она  скушала  две  галушки,  выпила  молока.  €  теперь,
окончательно не знаЯ, что делать, чего ждать, -  сидела  у  другого  окна.
Ѓыло знойно. Ќа улице много кур бродило по свежему навозу. ‚  палисадниках
никли золотые шлЯпки подсолнухов, наливалась вишнЯ.  Џлавали  Ястреба  над
селом. •озЯин крЯхтел, вздыхал.
   - ’ы юбку еще на голову задери, бесстыдница, -  сказал  он  заплаканной
девке. - ќка штука - залапали. Ќе тебЯ первую.
   „евка всхлипнула, бросила веник и опустила юбку на толстые белые  икры.
•озЯин некоторое времЯ смотрел на веник.
   - Љто именно? ’ы скажи, не бойсЯ, Ђлександра...
   - „а Я ж его, проклЯтого, и не знаю, как звать... Ќе наш... ‚ очках...
   - ‚идишь ты, - быстро сказал хозЯин, точно обрадовалсЯ.  -  ‚  очках...
ќто кто-нибудь из них - анархист. - Ћн повернулсЯ  к  Љате.  -  ЏлемЯнница
Ђлександра... Џослал ее  на  гумно  за  соломой...  Ђ  гумно  знаете  где?
‚ернулась поутру всЯ ободраннаЯ. ’ьфу!..
   - Ћн пьЯный. ђевольвером грозил. —то же  Я  могла?  -  Ђлександра  тихо
завыла. •озЯин топнул на нее босой ногой:
   - “ходи отсюда. ’ут сам не знаешь, как жив останешьсЯ.
   „евка выбежала. Ћн опЯть принЯлсЯ крЯхтеть, поглЯдываЯ на холмы.
   - Ќу, что ты сделаешь? ђады  мы,  что  ли,  этих  разбойников  кормить?
‘кажем, нарЯд - лошадей под  тачанки.  €  ведь  они  скачут,  дьЯволы,  по
восемьдесЯт верст... ‹ошадь не машина, с ней надо любовно... “ нас  теперь
весь скот калеченый... ќх, война!..
   ‡адребезжал пузырь в лампе, висевшей над столом, тихо зазвенели оконные
стекла. ѓорЯчий воздух будто  вздохнул.  Џо  земле  прокатилсЯ  отдаленный
гром. •озЯин живо высунулсЯ в окно до половины туловища и долго глЯдел  на
холмы, где  около  мельниц  маЯчил  одинокий  верховой.  ‡атем,  отчетливо
прикладываЯ персты, перекрестилсЯ в угол на картинку.
   -  ѓерманскаЯ  артиллериЯ,  по  нашим  кроют,  -  сказал  он,  и  опЯть
зачесалось у него под линЯлой рубашкой. - ќх, времечко! - Ћн поднЯл веник,
бросил его в угол и пошел на двор, поджимаЯ пальцы на босых  ногах.  ‘нова
прокатилсЯ далекий грохот над селом. ЉатЯ не могла больше сидеть в избе  и
вышла на знойный, пахнувший навозом солнцепек.
   Џо улице в это времЯ  шли  встревоженной  кучкой  вчерашние  пассажиры.
‚переди шагал, глЯдЯ поверх пенсне,  учитель  физики  Ћбручев;  он  был  в
резиновом плаще и калошах и казалсЯ предводителем, - в него верили.
   - ЏрисоединЯйтесь к нам! - крикнул он Љате. Ћна подошла.  “  пассажиров
был помЯтый вид, лица похудевшие; у двух пожилых женщин - потеки от  слез.
Џереодетого спекулЯнта не было видно.
   - Ћдин из нашей партии бесследно исчез - очевидно, расстрелЯн, - сказал
Ћбручев бодрым голосом. - Ќас всех ожидает его участь, господа, если мы не
найдем в себе достаточного прилива энергии... Њы немедленно должны  решить
вопрос: ждать ли исхода сражениЯ или воспользоватьсЯ тем, что  нас  никто,
видимо, не охранЯет, и постаратьсЯ  пешком  дойти  до  железной  дороги...
Ћратора ограничиваю одной минутой.
   ’огда заговорили все сразу. Ћдни указывали на то, что  если  разбойники
нагонЯт их в открытой степи, то, безусловно, всех уничтожат. „ругие -  что
в побеге есть все-таки долЯ спасениЯ. ’ретьи, уверенные в  победе  немцев,
настаивали - ждать конца сражениЯ. Љогда опЯть загрохотало за холмами, все
примолкли и, мучительно морщась, глЯдели туда, где ничего не  было  видно,
только лениво вертелись крыльЯ мельниц. Ћбручев произнес  четкую  речь,  в
которой сгруппировал все противоречиЯ. Ћбе дамы смотрели ему  в  рот,  как
проповеднику. Ќичего не решив, пассажиры продолжали  стоЯть  среди  кур  и
воробьев на пустынной улице, где  ни  одна  душа  не  задумаетсЯ  пожалеть
своего же, русского... Љакое там!.. ‚он  простоволосаЯ  баба  выглЯнула  в
окошко,  зевнула,  отвернулась.  ‚ышел  из-за  угла  хаты  сердитый  мужик
распоЯской, поглЯдел мимо, поднЯл кусок глины,  изо  всей  силы  бросил  в
чужого кабана. € так же равнодушно плавающие над селом коршуны поглЯдывали
на ограбленных, никому здесь не нужных горожан.
   ‡а холмом  поднЯлось  облачко  пыли.  Ћт  мельниц  поскакал  и  скрылсЯ
верховой. Љое-кто из пассажиров  предложил  вернутьсЯ  назад  в  волостное
управление, где все провели эту ночь. Ћбе дамы ушли первыми.  Љогда  из-за
холмов поЯвились мчавшие во весь дух тройки, - ушли и остальные. Ќа  улице
остались ЉатЯ и учитель физики, мужественно скрестивший руки под плащом.
   ’роек было всего четыре или пЯть. Ћни  обогнули  озеро  и  поЯвились  в
селе. ‚езли раненых. ЏереднЯЯ остановилась у окон хаты.  Џравивший  конЯми
рослый партизан в расстегнутом кожухе крикнул:
   - Ќадежда, твоего привезли.
   €з хаты выбежала баба, срываЯ с себЯ фартук, заголосила низким голосом,
припала к тачанке. ‘ нее слез до зелени бледный парень, обхватил  бабу  за
шею, уронив голову, сгибаЯсь поплелсЯ в хату. ’ройка подъехала  к  другому
двору, откуда выскочили три пестро разодетые девки.
   - Ѓерите, лебеди, своего - легко раненный, - весело крикнул им возница.
Џосле этого  он  повернул  тройку  шагом,  посматриваЯ,  куда  бы  завезти
последнего раненого. ‚ тачанке сидел с зажмуренными глазами Њишка ‘оломин,
голова его была обвЯзана окровавленными лохмотьЯми рубашки, зубы стиснуты.
‚друг возница остановил коней:
   - ’пру... Ѓатюшки, никак, вы! …катерина „митриевна?..
   ќтого ЉатЯ никак уж здесь не ждала. ‡адохнулась от волнениЯ, побежала к
тачанке. ‚ ней стоЯл, - широко раздвинув ноги, уперев одну руку в  бок,  в
другой  держа  ременные  вожжи,  -  Ђлексей  Љрасильников.  Ќа  щеках  его
кудрЯвилась борода, светлые глаза глЯдели  весело.  Ќа  поЯсе  -  гранаты,
пулеметнаЯ лента поверх кожуха, за плечами кавалерийскаЯ винтовка.
   - …катерина „митриевна... Љак же вы к  нам  попали?  ‚ы  в  чьей  хате?
ќнтой? “  Њитрофана?  -  мой  троюродный  брат,  тоже  Љрасильников.  ‚от,
глЯдите: Њишку жалко, - полголовы шрапнелью разворотило...
   ЉатЯ шла рЯдом с тачанкой. Ђлексей был весь еще горЯчий,  пьЯный  после
боЯ. Ѓлестел глазами, зубами, улыбкой:
   - ѓерманцев вчистую искрошили... ‚от дурни... ’ри раза напарывались  на
наши пулеметы. ‹ежат, голубчики, по всему полю... Ѓатьке  теперь  есть  во
что армию одеть... ’пр-рру... Њитрофан!  ‚ылезай  из  берлоги...  Џринимай
раненого героЯ... Ђ вы вот что, …катерина „митриевна,  от  этого  дома  не
отбивайтесь. “ нас здесь нехорошо...
   Ќа  колокольне  ударил  малиновый  звон.  ‡ахлопали  калитки  по  селу,
раскрылись ставни, на улицу побежали  женщины,  вышли  осторожные  мужики,
взЯлось непонЯтно откуда великое множество народа;  с  песнЯми  и  говором
пошли на шлЯх - встречать победоносную махновскую армию.
   Ђлексей  Љрасильников  вместе  с  Љатей  отнес  полумертвого  Њишку  на
Њитрофанов двор, положил  его  в  холодке,  в  летней  клети,  на  кровать
Ђлександры.  ЉатЯ  занЯлась  перевЯзкой,  с  трудом  отодрала   от   волос
заскорузлое от крови трЯпье. Њишка только  хрустел  зубами.  Љогда  начали
промывать страшную рану с правой  стороны  черепа,  Ђлександра,  державшаЯ
таз, ахнула и зашаталась. Ђлексей, схватив таз, отпихнул ее.
   - ’орчит, видите, сбоку востренька косточка, - сказал он Љате. - ‘ашка,
принеси сахарные щипцы...
   - Ћй, нету, сломались.
   ЉатЯ ногтЯми схватила осколок косточки,  торчавший  в  ране.  ЏотЯнула.
Њишка зарычал. ќто был,  несомненно,  осколок.  Ќогти  ее  скользили,  она
перехватила глубже. ‚ытащила.
   Ђлексей шумно вздохнул, засмеЯлсЯ:
   - ‚от как воюем - по-мужицки!
   —истым полотном забинтовали Њишкину голову. ‚есь мокрый,  дрожа  мелкой
дрожью, он лег под тулуп и открыл глаза. Ђлексей нагнулсЯ к нему.
   - Ќу, как, жив будешь?
   - ‚чера ей хвастал, вот и нахвастал, - помертвело улыбаЯсь,  проговорил
Њишка. Ћн смотрел на Љатю. Ћна вытирала руки и тоже подошла и  наклонилась
к нему. Ћн пошевелил губами:
   - Ђлеша, побереги ее.
   - ‡наю, знаю.
   - џ дурное над ней задумал... ‚ город ее надо отправить.
   Ћн опЯть уставилсЯ на Љатю почти исступленным  взором.  Ћн  преодолевал
боль и жар лихорадки, как пустЯк,  ерунду,  досаду.  Џрикосновение  смерти
разметало в нем все вихри страстей и противоречий. Ћн почувствовал  в  эту
минуту, что не пьЯница он и злодей, а взметнувшаЯсЯ,  как  птица  в  бурю,
российскаЯ душа и что длЯ геройских дел он пригоден не хуже другого, -  по
плечу ему и высокие дела...
   Ђлексей сказал тихо:
   - ’еперь пускай спит. Ќичего, - парень горЯчий, отлежитсЯ.
   ЉатЯ вышла  с  Ђлексеем  во  двор.  Џродолжалось  все  то  же  странное
состоЯние сна наЯву под необъЯтным небом в этой горЯчей степи,  где  пахло
древним дымом кизЯка, где снова  после  вековой  стоЯнки  рыскал  на  коне
человек, широко скалЯ зубы вольному  ветру,  где  страсти  утолЯлись,  как
жажда, полной чашей.
   …й не было страшно. ‘вое горе свернулось  комочком,  никому,  да  и  ей
самой, здесь не нужное. Џозови ее сейчас на  жертву,  на  подвиг,  она  бы
пошла с тою же легкостью, не думаЯ. ‘кажи ей: надо умереть, - ну что же, -
только вздохнула бы, поднЯв к небу Ясные глаза.
   - ‚адим Џетрович убит, - сказала она. - џ в Њоскву не  вернусь,  там  у
менЯ -  никого...  Ќичего  нет...  —то  с  сестрой  -  не  знаю...  „умала
куда-нибудь детьсЯ - в …катеринославе, может быть...
   ђасставив ноги, Ђлексей глЯдел в землю. Џокачал головой:
   - ‡рЯ пропал ‚адим Џетрович, хороший был человек...
   - „а, да, - сказала ЉатЯ, и слезы наполнили ее глаза. -  Ћн  был  очень
хорошим человеком.
   - Ќе послушались вы менЯ тогда. Љонечно, мы - за свое, и вы - за  свое.
’ут обижатьсЯ не на что. Ќо  куда  же  воевать  против  народа!  ђазве  мы
сдадимсЯ!.. ‚идели сегоднЯ мужиков? Ђ справедливый был человек...
   ЉатЯ сказала, глЯдЯ на свесившуюсЯ из-за плетнЯ тЯжелую ветвь черешни:
   - Ђлексей €ванович, посоветуйте мне, что делать? †ить ведь  нужно...  -
‘казала и испугалась, - слова улетели в пустоту. Ђлексей ответил не сразу:
   - —то делать? Ќу, вопрос самый господский. ќто как же так? ЋбразованнаЯ
женщина, умеете на разных иностранных Языках, красавица, и  спрашиваете  у
мужика - что делать?
   ‹ицо  у  него  стало  презрительным.  Ћн  тихо  побрЯкивал   гранатами,
висевшими у поЯса. ЉатЯ поджалась. Ћн сказал:
   - ‚ городе дела длЯ вас найдутсЯ. Њожно  в  кабак  -  петь,  танцевать,
можно - кокоткой, можно и в канцелЯрию - на машинке. Ќе пропадете.
   ЉатЯ опустила голову, - чувствовала, что он смотрит на нее, и от  этого
взглЯда не могла поднЯть головы. €, как и тогда  с  Њишкой,  она  внезапно
понЯла, почему взглЯд ЂлексеЯ так зло уперсЯ ей в темЯ.  Ќе  такое  теперь
было времЯ, чтобы прощать, миловать. Ќе свой, - значило - враг.  ‘просила,
как ей жить. ‘просила у бойца, еще горЯчего от скачки, от свиста пуль,  от
хмелЯ победы... Љак жить? € Љате диким показалсЯ этот вопрос. ‘просить - с
каким другом, за какую волю лететь по степи в тачанке? - вот тут бы добром
сверкнули его глаза...
   ЉатЯ понЯла и пустилась на хитрость, как маленький зверек. ‡а эти сутки
в первый раз попыталась защищатьсЯ:
   - Џлохо вы менЯ понЯли, Ђлексей €ванович. Ќе моЯ вина, что менЯ гонЯет,
как сухой лист по земле. —то мне любить?  —ем  мне  дорожить?  Ќе  научили
менЯ, так и не спрашивайте.  Ќаучите  сначала.  (Ћн  перестал  постукивать
гранатами, значит - насторожилсЯ, прислушалсЯ.) ‚адим Џетрович против моей
воли ушел в белую армию. џ не хотела этого. € он мне бросил упрек,  что  у
менЯ нет ненависти... џ все вижу, все понимаю, Ђлексей €ванович, но Я -  в
сторонке... ќто ужасно. ‚ этом всЯ моЯ мука... ‚от почему Я вас  спросила,
что мне делать, как жить...
   Ћна  помолчала  и  потом  открыто,  Ясно  взглЯнула  в  глаза   Ђлексею
€вановичу. Ћн моргнул. ‹ицо  стало  простоватым,  растерЯнным,  точно  его
здорово провели. ђука полезла в затылок, заскребла.
   - ќто - драма, это вы правильно, - сказал он, морща  нос.  -  “  нас  -
просто. Ѓрат убил у менЯ во дворе германца, хату подожгли и - ушли.  Људа?
Љ атаману, Ђ вы, интеллигенциЯ... „ействительно...
   Љатина хитрость удалась. Ђлексей €ванович, видимо, намеревалсЯ  тут  же
разрешить проклЯтый вопрос: за какую правду боротьсЯ таким,  как  ЉатЯ,  -
безземельным и безлошадным.
   ќто было бесплодное занЯтие у плетнЯ под черешней, на  которую  глЯдела
ЉатЯ. …й захотелось сорвать две, висевшие сережкой, черные Ягоды,  но  она
продолжала тихо стоЯть перед Љрасильниковым, только в больших  глазах  ее,
озаренных небом, мелькали искорки юмора.
   - …сли мы, мужики, вас, городских, кормим, - значит, вам  нужно  стоЯть
за нас,  -  сказал  Ђлексей  €ванович,  усиливаЯ  впечатление  решительным
жестом.  -  Њы,  крестьЯнство,  против  немцев,   против   белых,   против
коммунистов, но за сельские вольные ‘оветы. ЏонЯтно?
   Ћна кивнула. Ћн продолжал говорить. ’огда она поднЯлась  на  цыпочки  и
левой рукой, так как на правой было  разорвано  под  мышкой,  сорвала  две
Ягоды: одну положила в рот, другую стала крутить за хвостик.
   - Ѓыть бы мне деревенской  -  все  бы  стало  Ясно,  -  сказала  она  и
выплюнула косточку. - ‘колько раз слышала: родина, ђоссиЯ,  народ,  а  что
это такое, - вот вижу в первый раз. - Ћна съела  вторую  Ягоду,  оглЯдываЯ
ЂлексеЯ €вановича, его золотистую на свету бородку,  раскинутый  на  груди
кожух, крепкие ноги, страшное вооружение.
   - Ќарод, народ, - проговорил  он,  все  больше  смущаЯсь,  -  невидаль,
конечно, небольшаЯ... Ќо своего не отдадим. - Ћн крепко схватилсЯ за  кол,
торчавший из плетнЯ, пробовал - прочен ли. - †естоко будем воевать хоть со
всем светом... ‚ам, …катерина „митриевна, не менЯ -  наших  бы  анархистов
послушать, они мастера говорить... ’олько уж... (Ѓрови  его  шевельнулись,
глаза пытливо скользнули по Љате.)  Ѓеда  с  ними  -  ерники  неудержимые,
алкоголики... Џожалуй, что вас не стоит им и показывать...
   - ЏустЯки, - сказала ЉатЯ.
   - ’о есть как пустЯки?
   - ’ак, Я не маленькаЯ, с этим ко мне не сунешьсЯ.
   - ќто вы хорошо говорите...
   “ Љати дрогнул подбородок,  улыбаЯсь,  потЯнулась  опЯть  к  черешневой
ветке. —увствовала, как все тело пронизывает, ласкает  солнечный  зной.  €
это был сон наЯву.
   - ‚се-таки, - сказала она, - что же Я могла бы у  вас  делать,  как  вы
думаете, Ђлексей €ванович?
   - Џо просветительной части... “ батьки заводитсЯ политотдел... ѓоворЯт,
газету свою хочет завести.
   - Ќу, а вы?
   - џ-то?.. (Ћн опЯть взЯлсЯ за кол, трЯхнул плетень.)  џ  простой  боец,
возничий на пулеметной  тачанке,  мое  место  -  в  бою...  ‚ы,  …катерина
„митриевна, сначала пообсмотритесь, сразу,  конечно,  не  решайте.  џ  вас
сведу с невесткой, братаниной женой Њатреной. Њы  вас,  что  ли,  в  семью
примем...
   - Ђ батько Њахно приказал мне прийти вечером ногти ему чистить.
   - —то?! - Ђлексей сразу схватилсЯ обеими руками за  поЯс  под  кожаном,
даже нос у него заострилсЯ. - Ќогти?.. Ђ вы что ему ответили?
   - Ћтветила, что Я - пленнаЯ, - спокойно сказала ЉатЯ.
   - ‹адно. Џошлет за вами - идите. Ќо только Я там буду...
   ‘ крыльца в эту минуту, треплЯ фартуком, сбежала толстаЯ Ђлександра.
   - …дут, едут! - закричала она, кидаЯсь отворЯть ворота.  €здалека  были
слышны крики "ура", отдельные выстрелы, топот коней. ‚озвращалсЯ батько  с
армией. ЉатЯ и Ђлексей вышли на улицу. ’уча пыли поднималась  над  шлЯхом.
Ќа буграх, мимо мельниц, мчались всадники, тройки.
   ѓоловнаЯ часть армии входила в село. Љругом крутились мальчишки, бежали
девки. Њокрые, вспененные лошади  раздували  боками.  Њахновцы  стоЯли  на
телегах, в пыли, в поту, с заломленными шапками.
   ‚ тачанке с развевающимисЯ краЯми персидского  ковра  ехал  Њахно.  Ћн,
подбоченЯсь и держа у бедра  баранью  шапку,  сидел  на  снарЯдном  Ящике.
Ѓледное лицо его застыло в напрЯжении, запекшиесЯ губы были сжаты.
   ‡а ним во второй телеге  ехали  шесть  человек,  городского  вида  -  в
пиджаках, в  мЯгких  шлЯпах,  в  соломенных  фуражечках,  все  с  длинными
волосами, с бородками, в очках: анархисты из штаба и политотдела.


        8

   ЏЯть месЯцев „аша ’елегина прожила одна  в  опустевших  комнатах.  €ван
€льич, уезжаЯ на фронт, оставил ей тысЯчу рублей, но  этих  денег  хватило
ненадолго. Џо счастью, в квартиру ниже этажом, откуда еще в Январе бежал с
семьей важный петербургский сановник, вселилсЯ  бойкий  иностранец  Њатте,
скупавший картины, мебель и всЯкую всЯчину.
   „аша продала ему  двуспальную  постель,  несколько  гравюр,  фарфоровые
безделушки. Ћна равнодушно расставалась с вещами, хранившими в  себе,  как
старый запах, отболевшие воспоминаниЯ. ‘ прошлым все, все было покончено.
   Ќа деньги, вырученные от продажи,  она  прожила  весну  и  лето.  ѓород
пустел. ‚ часе езды от  Џетербурга,  за  ‘естрой-рекой,  начиналсЯ  фронт.
Џравительство переехало в Њоскву. „ворцы глЯделись в Ќеву  расстрелЯнными,
пустынными окнами. “лицы не освещались. Њилиционерам не было большой охоты
охранЯть покой все равно уже обреченных буржуев. Џо вечерам поЯвлЯлись  на
улицах страшные люди, каких раньше никто и не видывал. Ћни  заглЯдывали  в
окна, бродили по темным лестницам, пробуЯ ручки дверей. Ќе дай  бог,  если
кто не уберегсЯ, не  заложилсЯ  на  десЯть  крючков  и  цепочек.  ‘лышалсЯ
подозрительный шорох, и в квартиру проникали неизвестные. "ђуки вверх!"  -
бросались на обитателей, вЯзали электрическими проводами и затем не  спеша
выносили узлы с добром.
   ‚ городе была холера. Љогда поспели Ягоды, стало совсем  страшно:  люди
падали  в  корчах  на  улицах  и  на  рынках.  Џовсюду  шептались.   †дали
неслыханной  беды.  ѓоворили,   что   красноармейцы   сажают   на   картуз
пЯтиконечную звезду кверху ногами, - и это  есть  антихристова  печать,  и
будто в запертой часовне на мосту лейтенанта мидта стал поЯвлЯтьсЯ "белый
муж", - и это к тому, что  беды  ждать  надо  от  великих  вод.  ‘  мостов
указывали на погасшие заводские трубы, - в багровом  закате  они  торчали,
как "чертовы пальцы".
   ”абрики закрывались. ђабочие уходили в продовольственные отрЯды, иные -
по деревнЯм. Ќа улицах между булыжниками зазеленела травка.
   „аша выходила из дому не каждый день и то только по утрам -  на  рынок,
где бессовестные чухонки заламывали за пуд картошки  две  пары  брюк.  ‚се
чаще на рынках поЯвлЯлись красногвардейцы и стрельбой в  воздух  разгонЯли
пережитки буржуазного строЯ - чухонок с картошкой и дамочек со  штанами  и
занавесками. ‘ каждым днем труднее становилось добывать  провизию.  €ногда
выручал тот же Њатте, вымениваЯ старинные вещицы на консервы и сахар.
   „аша старалась меньше есть, чтобы меньше было  хлопот.  ‚ставала  рано.
—то-нибудь  шила,  если  бывали  нитки,  или  брала   книжку,   помеченную
тринадцатым, четырнадцатым годом, читала -  только  чтобы  не  думать;  но
больше всего думала, сидЯ у окна: вернее, мысли ее блуждали вокруг  темной
точки. Ќедавнее душевное потрЯсение, отчаЯние, тоска - все словно  сжалось
теперь в этот посторонний  комочек  в  мозгу:  остаток  болезни.  Ћна  так
похудела, что стала похожа на шестнадцатилетнюю девочку.  „а  и  всю  себЯ
чувствовала снова по-девичьи, но уже без девичьей игры.
   Џроходило лето. Љончались белые ночи, и мрачнее разливались  закаты  за
Љронштадтом. ‚ открытое окно с пЯтого этажа далеко было  видно:  пустеющие
улицы,  куда  опускалсЯ  ночной  сумрак,  темные  окна  домов.   Ћгни   не
зажигались. ђедко слышались шаги прохожего.
   „аша думала: что же будет дальше? Љогда кончитсЯ это оцепенение?  ‘коро
осень, дожди, снова завоет студеный  ветер  над  крышей.  Ќет  дров.  уба
продана. Њожет быть, вернетсЯ  €ван  €льич...  Ќо  будет  снова  -  тоска,
краснеющие угольки в лампочках, ненужнаЯ жизнь.
   Ќайти силы, стрЯхнуть, оцепенение, уйти из этого дома, где  она  заживо
похоронена, уехать из этого умирающего города!.. ’огда должно же случитьсЯ
что-то новое в жизни. Џервый раз за этот год „аша подумала о "новом".  Ћна
поймала себЯ на этой мысли, взволновалась, изумилась, будто  снова  сквозь
завесу безнадежного уныниЯ почудились отблески сиЯющего простора  -  того,
что пригрезилсЯ ей однажды на волжском пароходе.
   ’огда настали дни грусти об €ване €льиче:  она  жалела  его  по-новому,
по-сестриному, с жалостью вспоминала его терпеливые заботы,  его  в  конце
концов никому не мешающее добродушие.
   „аша отыскала в книжном шкафу  три  белых  томика  стихов  Ѓессонова  -
совсем истлевшее воспоминание. Џрочла их перед вечером,  в  тишине,  когда
мимо окна летали ласточки, как черные стрелки. ‚ стихах она нашла слова  о
своей грусти, об одиночестве, о темном ветре, который  будет  посвистывать
над ее могилой... „аша помечтала, поплакала. Ќаутро достала из сундука, из
нафталина, платье, сшитое к свадьбе, и  начала  его  переделывать.  Љак  и
вчера,  летали  ласточки,  светило  бледное  солнце.   ‚   тишине   далеко
раздавались  редкие  удары,  иногда  -  треск,  тЯжело  что-то  падало  на
мостовую: должно быть, в переулке ломали деревЯнный дом.
   „аша не торопЯсь шила. Ќаперсток все соскальзывал у нее  с  похудевшего
пальца, один раз чуть не упал за окно. ‚спомнилось, как с этим  наперстком
она сидела на сундуке в прихожей у сестры, ела мармелад с хлебом. ќто было
в четырнадцатом году. ЉатЯ поссорилась с мужем и уезжала в Џариж.  Ќа  ней
была маленькаЯ шапочка с трогательно-независимым перышком.  “же  в  дверЯх
она обернулась, увидела „ашу на сундуке, спохватилась.  "„анюша,  едем  со
мной..." „аша не поехала. Ђ теперь... Џеренестись в  Џариж...  „аша  знала
его по Љатиным письмам: голубой, шелковый, пахнущий, как коробочка  из-под
духов... Ћна шила и вздыхала от волнениЯ. “ехать!.. ѓоворЯт, поездов  нет,
за границу не выпускают... ЏробратьсЯ бы пешком,  идти  с  котомкой  через
леса, горы, полЯ, синие реки,  из  страны  в  страну,  в  дивный,  изЯщный
город...
   “ нее закапали слезы.  Љакие  глупости,  ах,  какие  глупости!  Џовсюду
война. Ќемцы стрелЯют в  Џариж  из  огромной  пушки.  ђазмечталась!  ђазве
справедливо - не давать  человеку  жить  спокойно  и  радостно...  "—то  Я
сделала им?.." Ќаперсток закатилсЯ под кресло,  солнце  расплылось  сквозь
слезы, с пустынным свистом носились ласточки: этим-то хоть бы что, -  были
бы мухи и комары... "Ђ Я уйду все-таки, уйду!" - плакала „аша...
   ‡атем в прихожей послышалось несколько редких и  настойчивых  ударов  в
дверь. „аша  положила  иголку  и  ножницы  на  подоконник,  вытерла  глаза
скомканным шитьем, бросила его в кресло и пошла спросить - кто стучит...
   - ‡десь живет „арьЯ „митриевна ’елегина?..
   „аша вместо ответа нагнулась к замочной скважине. ‘  той  стороны  тоже
нагнулись, и в скважину осторожный голос проговорил:
   - …й письмо из ђостова...
   „аша сейчас же открыла дверь. ‚ошел неизвестный  в  измЯтой  солдатской
шинели, в драном картузишке. „аша струсила, отступила, протЯнув  руки.  Ћн
поспешно сказал:
   - ђади бога, ради бога... „арьЯ „митриевна, вы менЯ не узнаете?..
   - Ќет, нет...
   - Љуличек, Ќиканор ћрьевич... помощник присЯжного поверенного.  Џомните
‘естрорецк?
   „аша опустила руки, вглЯдываЯсь в остроносое, давно  не  бритое,  худое
лицо. Њорщинки у  глаз,  внимательных  и  быстрых,  говорили  о  привычной
осторожности, неправильный рот - о  решительности  и  жестокости.  Ћн  был
похож на зверька, высматривающего опасность.
   - Ќеужели забыли, „арьЯ „митриевна... Ѓыл тогда  помощником  у  ЌиколаЯ
€вановича ‘моковникова, покойного мужа вашей сестры... Ѓыл в вас  влюблен,
вы менЯ тогда еще здорово отшили...  ‚споминаете?  -  Ћн  вдруг  улыбнулсЯ
как-то по-позабытому, по-"довоенному", простодушно, и „аша все  вспомнила:
плоский песчаный берег, солнечную мглу над теплым и ленивым заливом,  себЯ
- "недотрогу", девичий бант на платье, влюбленного Љуличка,  которого  она
от всей своей высокомерной девственности презирала... ‡апах высоких сосен,
день и ночь важно шумЯщих на песчаных дюнах...
   - ‚ы очень изменились,