—асть I. Њ…Љ€Ќ

        ‚адим ”илиппов. Њекин и...

<img src="filippov.gif" width=275 height=385 alt="" border=0>

---------------------------------------------------------------
 &copy; Copyright ‚адим ”илиппов
 Email: phil@sandy.ru
 Date: 23 Feb 1998
---------------------------------------------------------------


<h1><i>—асть I. Њ…Љ€Ќ</i></h1>

<hr>

<h1><a name="001">ЊЋђ…</a></h1>

‘нитсЯ мне, что Я оказалсЯ в ‘евастополе.

‚ ‘евастополь Я ездил несколько раз, когда был мал (прискорбно мал, как любит
говорить один из моих друзей), и потом еще раз, так сказать, по необходимости,
после тЯжелой болезни. Њне повезло с ‘евастополем в том смысле, что там жил мой
двоюродный дед. ‘тепени родства всегда были не особенно Ясны мне, поэтому скажем
проще - там жил родной брат моей бабушки. Љогда Я был, как уже сказано,
прискорбно мал, он казалсЯ мне стариком - высоким осанистым стариком с
артистической гривой седых волос (так мне казалось, и так Я запомнил, хотЯ,
возможно, на самом деле он был маленьким и лысым. „а нет, точно, волосы  у него
были по тем временам и длЯ его возраста длиннее положенного). ‚ прошлом военный
строитель, тогда он уже жил один, оставив за плечами как минимум две жены,
насколько Я знал, и детей - сколько точно, не знаю. ЊоЯ бабушка, его роднаЯ
сестра, почему-то не очень охотно рассказывала о нем. ‚прочем, она вообще не
очень охотно рассказывала, пока ее не спрашивали. џ и не спрашивал, о чем сейчас
частенько жалею. Љак мне иногда кажетсЯ, к дЯде Њите (мы с моей двоюродной
сестрой - кузиной, как это называлось раньше, но не прижилось это слово у нас, и
правильно - называли его дЯдей) она относилась со смешанным чувством
неудовольствиЯ и опаски. Ќе любила она его, по-моему - в смысле, не любила как
уже взрослого человека, а не как брата. Њожет, она считала его алкоголиком? Ћн и
правда любил выпить, и привычной дозой, по моим воспоминаниЯм, было длЯ него не
менее полубутылки в день - но пилось это понемножку, и сильно пьЯным не видел Я
его никогда. Ћн жил один, в двухкомнатной квартире на втором этаже двухэтажного
дома - дома такой постройки Я видел только в ‘евастополе, и менЯ всегда поражало
то, что вход на первый этаж и на второй сделаны с двух разных сторон. ’ак вот,
несмотрЯ на свое, как, видимо, казалось бабушке, повседневное пьЯнство, жил он в
полном порЯдке и даже имел крошечный садик прЯмо под окном, из которого до его
окон поднималась винограднаЯ лоза, правда, окончательно одичавшаЯ и
производившаЯ только мелкие и абсолютно скуловоротные Ягоды. ‡ато там же росли
какие-то сливы, по-моему, даже персик, а с другой стороны дома, куда выходили
окна кухни, опЯть-таки прЯмо под окном, у соседки рос абрикос. ‘ земли созревшие
абрикосы достать было невозможно, и тогда соседка снизу приходила к дЯде Њите, и
просила его снЯть их палкой, что он и делал не без пользы длЯ себЯ и длЯ нас. Њы
- это Я с Ћльгой, двоюродной сестрой, пару раз мы были у него вместе, но,
конечно, не сами по себе, тут даже вопроса не было, а только вместе с бабушкой.
„етей (и нас, разумеетсЯ) дЯдЯ ЊитЯ не любил, и терпел нас только по-
родственному.


Љак Я во сне попал в ‘евастополь, мне абсолютно не Ясно.


’уда и в далекие светлые дни предзастоЯ-то попасть было достаточно трудно - то
есть, не то чтобы трудно, взЯл билет и поезжай, но сделано это было, как то у
нас ведетсЯ, "через Ђльпы". ‚ последние годы, когда ‘евастополь закрыли длЯ
туристов, вообще нужен был специальный вызов. Ђ тогда можно было ехать поездом,
и даже двумЯ поездами - через Њоскву с пересадкой до ‘евастополЯ прЯмо, или
прЯмым поездом. но до ‘имферополЯ. —то касаетсЯ первого способа, то бабушке с
двумЯ детьми - мне было лет тринадцать, значит, Ћльге четыре - он был, мЯгко
говорЯ, неудобен. Ћдной такой поездки хватило, чтобы больше этого не
повторилось. ’огда мы более или менее спокойно доехали до Њосквы, у нас
оставалось часов пЯть (пЯть!) до симферопольского поезда, и мне взбрело в голову
потащить всю нашу компанию на ‚„Ќ•. Ѓабушке (мы с сестрой звали ее "бабулЯ", но
слово это почему-то всегда казалось мне, и сейчас кажетсЯ, каким-то
неестественным; очень трудно описать мое отношение к этому слову; Я бы скорее
обратилсЯ так к незнакомой пожилой женщине; помню, на одном из подарков от нее
мне на день рождениЯ было написано "„имуле от бабули" - вот это вот "-ули",
повторенное два раза, корЯбнуло ухо; в общем, не люблю Я этот суффикс), так вот,
бабушке очень хотелось съездить к родственникам, или знакомым, кто-то был у нее
в Њоскве, но детЯм хотелось на ‚„Ќ•. Ќичего особенного и не было на этой ‚„Ќ•,
но Я в Њоскве был первый раз в жизни, и, то ли под влиЯнием абсолютного в
идиотизме своем фильма "‘винарка и пастух", то ли по каким-то другим причинам, Я
считал своим долгом там побывать. Ѓабушка же считала своим долгом откликнутьсЯ.
Ћна мне вообще казалась очень правильной женщиной. Ћна тоже, как и ее брат, была
строителем; до войны, как отложилось у менЯ в голове, возможно, что и абсолютно
неправильно, строила знаменитый винсовхоз в Њассандре, строила вместе с мужем, и
в оккупацию попала с детьми - с моей матушкой и ее сестрой. Љак они тогда жили,
она тоже почти никогда не рассказывала, помню только, что однажды, когда ей
захотелось испечь курник, а Я просто не знал, что это такое, она вспомнила, как
во времЯ войны им выпало счастье испечь курник из козлЯтины, так что судите
сами. Ђ уже после войны, и после смерти ее мужа, моего деда, которого Я,
конечно, видел только на фотографиЯх, она еще работала прорабом. †енщина-прораб
- это Я только сейчас понимаю, что это такое. ‚прочем, жесткость, не жесткость
даже, а целенаправленность в ней была всегда - даже, и особенно, тогда, когда
она убедила себЯ и всех окружающих, что мне надо учитьсЯ в музыкальной школе, и,
чтобы разбиратьсЯ в моих занЯтиЯх, сама выучила ноты и довольно успешно менЯ
контролировала. ‘ама, впрочем, не играла, и при мне ни разу даже не пыталась.


џ стою почти на развилке дороги, котораЯ ведет, если прЯмо, то на ‘олдатский
плЯж, а если налево - то на "дикий", в •ерсонес.


•оду от дома дЯди Њити до трех рЯдом лежащих плЯжей было минут десЯть, не
больше. †ил он, можно сказать, почти в пригороде. ’о есть, большие дома уже
строились, и даже еще ближе к морю, чем стоЯл его дом, но они не запоминались.
‡апоминались двух-трехэтажные строениЯ типичного южного вида, кое-где даже с
внешними галереЯми. ’ам было три плЯжа: „етский, официально именовавшийсЯ
"Џесчаным", зажатый между то ли военной базой, то ли военным училищем, и
санаторием; ‘олдатский, впоследствии благоустроенный, что выражалось в том, что
огромные глыбы на берегу засыпали острым щебнем в надежде на то, что море
превратит его в круглую скользкую гальку - ‘олдатский, который после
благоустройства переименовали в "‘олнечный"; и вот этот самый "дикий", который и
плЯжем-то не был - так, узкаЯ полоска под высоким обрывом, на котором и
располагалсЯ этот сказочный древнегреческий •ерсонес. ‘казочным он был, кстати
сказать, не больше, а даже меньше, чем многие другие места. ’о ли потому, что
большаЯ часть развалин продолжала медленно разваливатьсЯ прЯмо под открытым
небом, то ли просто оттого, что не было в нем никакой музейности, по крайней
мере, в той части, котораЯ не была свезена в какое-то старое здание,
переоборудованное под собственно музей, „ревнЯЯ ѓрециЯ представлЯлась в этом
месте гораздо легче, чем в книжках с учеными и малоучеными названиЯми. €так,
наверху был древний •ерсонес, вернее, то, что от него осталось, и знаменитый
колокол меж двух колонн, известный почти всем, примерно как памЯтник погибшим
кораблЯм; а внизу сидела у воды те, кому не хотелось, по разным причинам, идти
на плЯж официальный - то ли тЯнуло на романтику, то ли на свежий воздух. Ђ плЯж
официальный, ‘олнечный, был уж официальным до ужаса - ровненько сделанный
бетонный полукруг, охватывающий залив, со всеми непременными атрибутами почти
городского плЯжа, к примеру, продажей мороженого и пирожков (мороженое было
фруктовое, по семь копеек, а пирожки, горЯчие и с ливером, по пЯть). Љроме того,
там были расставлены плохо оструганые топчаны, а если топчана не доставалось -
пожилыми людьми особенно ценились места под навесом - можно было взЯть напрокат
"лежак" или шезлонг. …ще напрокат можно было взЯть ракетки длЯ бадминтона, ну и
всЯкую прочую ерунду. Ђ Џесчаный плЯж был просто квадратом сравнительно чистого
песка между двумЯ высоченными заборам. ‘начала его просто весь густо и тесно
уставили топчанами. Џотом слева, вдоль забора училища, или базы, построили
двухэтажный пирс, наверх которого тоже наставили топчанов, и громко назвали все
это сооружение "солЯрием".


џ стою на самом краю холма, за которым дорога начинает спускатьсЯ к морю. ЊорЯ
еще не видно, еще нужно сделать два или три шага, но Я почему-то стою и просто
слушаю. ‚низу, за негромким шумом толпы и частыми взвизгами детей, слышен
прибой.


Љонечно, не обЯзательно было ходить именно на эти плЯжи - был еще плЯж "Ћмега",
названный так за сходство по форме с заглавной греческой буквой - узкаЯ
горловина залива и за ней лениваЯ широкаЯ лужа, до безобразиЯ мелкаЯ (и потому
безопаснаЯ длЯ детей), и естественно, донельзЯ взбаламученнаЯ. Ќа Ћмегу нужно
было ехать троллейбусом, вечно переполненным курортниками с плЯжными сумками,
наполненными всевозможным припасом, в первую очередь съестным, и детьми с
заблаговременно надутыми резиновыми кругами. Њожно было дойти и пешком, но
бабушке это было уже тЯжело, а нам уже хватало разумениЯ, когда она отставала,
соизмерЯть шаг, если она не посылала нас вперед, скажем, занЯть место, а, занЯв
этот самый "топчан", сесть на него чинно и ждать, но не размахивать руками, и не
вопить, как дочерна загорелый пацан рЯдом: "Њамань, газу, газу!", с характерным
хохлЯцким "гхе". €з-за неглубины Я не любил этот плЯж, но зато на нем, в отличие
от всех остальных, можно было взЯть напрокат почти настоЯщую весельную лодку, и
заплыть на ней далеко-далеко, где вода становилась, наконец, чистой, и если
подождать, мимо проплывала настоЯщаЯ медуза - не та желейнаЯ плошка, которых
было полно на берегу после шторма, а настоЯщаЯ медуза - сантиметров тридцати,
голубовато-розоваЯ, с тЯжелым стволом толщиной в руку, со всЯкими выростами и
присосками. ’аких медуз Я в руки брать боЯлсЯ - еще "стрекнут", как это с
чувством превосходства говорили местные, стрекнутые неоднократно. Ђ еще была
“чкуевка, на которую нужно было плыть на небольшом катере почти полчаса. Ћна
хороша как раз своей полной противоположностью Ћмеге - это был широкий залив,
полностью открытый в море, и галечным берегом круто уходивший вглубь, так что в
двух шагах уже было по шейку, и нырЯть можно было прЯмо от прибоЯ. ќто, впрочем,
тоже был цивильный плЯж, с топчанами, шашлыками - на тех трех плЯжах, около нас,
шашлыки поЯвились много позже - с многими загадочными киосками, вроде тех
комков, что стоЯт повсюду, и так же торговали в них всЯкой всЯчиной.

€ вот Я стою здесь, за холмом, а где-то там внизу, совсем рЯдом, шумит себе
море.

<hr>
<h1><a name="002">* * *</a></h1>

     ‡а сказки далеких пустынных морей
     —то читаны в детстве ночами взахлеб
     Њы платим галерами сросшихсЯ дней
     € каменоломнЯми утренних троп

     Њы платим натЯнутой туго струной
     ѓотовой взорватьсЯ взмыленным узлом
     Њы платим забытой зеленой страной
     Ќад нашей могилой торчащей колом
<hr>


<h1><a name="003">M…Љ€Ќ € ЃЂЃЋ—ЉЂ</a></h1>

<h3><i>(“словиЯ человеческого существованиЯ)</i></h3>

ѓлавным героем нашего рассказа будет некто Њекин. ‚прочем, героем его назвать
можно с большой натЯжкой, и только отдаваЯ дань литературной традиции; так,
скорее, персонаж. ѓлавным героем - тем более. ѓлавный он только в том смысле,
что наш рассказ будет вертетьсЯ вокруг него, и называтьсЯ все остальные будут,
как то полагалось в древних пиесах - по крайней мере, насколько мне известно -
лишь по степени отношениЯ к нашему герою: жена Њекина, тесть Њекина, сослуживец
Њекина. €х имена, впрочем, и неважны. „а и имЯ Њекина тоже не имеет никакого
значениЯ. €ероглиф. ‡нак.

€так, Њекин работал конструктором. Ќе ѓлавным конструктором, и не главным
конструктором, а обычным, средним конструктором. Џомните навЯзшую в зубах притчу
про двух строителей: один возит камни, другой строит храм? ’ак вот, Њекин именно
возил камни. ‡ачастую в буквальном смысле, о чем несколько ниже, а в переносном
смысле - сидел себе и конструировал один рабочий день за другим. —то это за
глупость такаЯ - рабочий день? …сли человеку нравитсЯ то, что он делает, у него
все дни рабочие, даже те выходные, которые тоже называютсЯ странным словом -
"выходной". Људа люди выходЯт в выходной? …сли они выходЯт "в свет", так его
давно упразднили. …сли "в люди", так это значит, что все пЯть предыдущих,
рабочих, дней они были не в людЯх? Ђ где? €так, у Њекина пЯть дней были
рабочими, после чего он вставал как можно раньше, влезал в набитую электричку и
ехал на дачу. ‡ачем? - спросите вы. ђаботать. Ћчень удобнаЯ фраза: лучший отдых
- перемена деЯтельности. Џосидел за столом, повертел карандашик - поезжай на
природу, помаши лопатой. €ли помахай. ‘уть, как и лопата, не изменитсЯ. Ќо мы о
Њекине.

Њекин был человек тихий. ‘ослуживцы его любили, считали хорошим парнем,
способным поддержать компанию, разговор, шкаф, если нужно было подложить что-
нибудь под вечно отвалившуюсЯ ножку. ‘ам же Њекин был о себе другого мнениЯ.
‡наЯ себЯ лучше, чем кто-либо другой,  он прекрасно понимал, что все его умение
легко сходитьсЯ с людьми было результатом его крайней застенчивости, даже -
извините за неловкий термин - людобоЯзни. Ћт водобоЯзни есть прививки? Ђ от
людобоЯзни нет. ‘ детства много читаЯ, Њекин неосознанно - вначале - а потом
вполне понимаЯ, что он делает, впитал в себЯ принцип "лучший способ обороны -
нападение", но, к счастью, развЯзен не стал, будучи по природе крайне осторожен,
а избрал несколько другой метод поведениЯ: научилсЯ играть на гитаре и стал вхож
в любую компанию. ’ут, впрочем, его метод дал осечку. ‚ыЯснилось, что в компании
одного умениЯ играть на гитаре недостаточно - нужно еще и петь что-то. ‚
общество людей, способных ехать за много-много километров за туманом, и при этом
еще волочить на себе гитару, Њекин не попал. Ќе привелось. „а и потом, он был
страшным домоседом, любил мелкие современные удобства вроде горЯчей воды и
газовой плиты (и, главное, теплого сидЯчего туалета), и не любил комаров,
муравьев, и мух. Џоэтому удовольствиЯ посидеть у костра вдали от городского шума
под тучей кровососущих насекомых, потЯгиваЯ, обжигаЯсь, чай, пахнущий дымком, из
алюминиевой кружки, и мелко взвизгиваЯ от укусов муравьев, заползших под
штанину, он не испытал; следовательно, из жизни его выпала и та картинка,
которую частенько рисовали нам любители бардовской песни - когда один поет, а
другие его задумчиво слушают, потом другой молча берет гитару, и тоже поет, а
остальные опЯть внимают, и так далее. ‚ыЯснилось, что в подпитии люди больше
предпочитают песни хорошо знакомые, а чтобы слушали тебЯ одного, это надо петь
или что-то уж совсем забористое - не в смысле слов, а в смысле смысла, или
рассказывать анекдоты. Џричем рассказывать хорошо. Њекин анекдотов знал массу,
но все каких-то таких, над которыми приходилось долго думать. Џравда, мне лично
они очень нравились, и когда мы с Њекиным садились выпивать на пару, Я всегда
просил его рассказать анекдотик. ‘о мной он не так сильно смущалсЯ, и
рассказывал охотно, сохранЯЯ, впрочем, на лице абсолютно трагическое выражение.
Ђ к песнЯм общепринЯтым, как выЯснилось, Њекин питал жуткое отвращение. Џроще
скажем - тошнило его от них. ’олько уж напившись совсем до бесчувствиЯ, мог он
вдруг загорланить что-нибудь вроде "Џоедем, красотка, кататьсЯ", причем всех
слов не помнил, и только беспомощно замолкал после полутора куплетов.

’ак вот, отработав честно свои пЯть рабочих дней, Њекин ехал работать на дачу.
„ача была не его. „ача принадлежала родителЯм жены, которые всю жизнь мечтали
заниматьсЯ сельским хозЯйством. “ родителей Њекина в детстве - его детстве,
разумеетсЯ - тоже был с/х участок. Џо этому поводу Њекин иногда терЯл контроль
над собой и принималсЯ ругать •рущева - за то, что тот разрешил это, по его
мнению, полное безобразие. Ќе сказать, что от Њекина кто-то когда-нибудь ждал
славы Њичурина. € в саду-то быть он, в общем, любил. Ќо как-то все же не
сложилось. Ѓолее того, он неоднократно говорил, что, по его глубокому убеждению,
картошка должна произрастать в магазинах, а Яблоки - на рынках, и, при известном
желании, можно заработать и на то, и на другое. Ђ ананасы и бананы на наших
шести сотках все равно не растут. потом Њекин женилсЯ. †ена его - славнаЯ
женщина, не разделившаЯ любови своих родителей к сельскому хозЯйству, терпеливо
выслушивала мекинский скулеж по поводу необходимости снова тащитьсЯ копать
участок (под картошку), сажать (картошку), подбивать (картошку), окучивать
(картошку), копать (картошку), копать участок (из-под картошки). ЉажетсЯ, это
весь цикл необходимых работ. Ќо он повергал Њекина в полный транс. ѓлаза его
стекленели уже вечером в пЯтницу. Ћн ненавидел картошку всей душой; к другим
работам его даже не пытались привлечь. Љак Я уже сказал, человек он был тихий,
но однажды, когда тесть отчитал его за плохо то ли подбитую, то ли окученную,
борозду, он повернулсЯ и уехал домой. ќто было единственное, на что он решилсЯ.
Џотом они с женой и сыном уехали к мекинской маме на целый месЯц в мекинский
отпуск, а по приезде все пошло как раньше.

‚ы смеетесь? ‚ы думаете, что это мелочь, на которую не стоит обращать вниманиЯ?
џ вижу, вы тоже садовод. Ћгородник. џ представлЯю, что сказал бы вам Њекин, если
бы вам удалось вызвать его на разговор. Ќа такой разговор, впрочем, его вызвать
было легко. џ сам был свидетелем того, как он едва не разорвал на куски -
фигурально, разумеетсЯ, - неосторожного сослуживца, который имел несчастье
начать в его присутствии вдохновенный рассказ о том, какие огурцы (или помидоры)
он выращивает на своем клочке земли. Њекин сидел молча, сжав зубы, до тех пор,
пока этот сослуживец не принЯлсЯ расписывать удовольствие, которое он получает,
выехав из города к себе на дачу. ’ут Њекина пронЯло. Ћн высказал все, что думает
о советской власти, котораЯ загонЯла интеллигенцию в лагерЯ, но не смогла, зато
теперь всЯ интеллигенциЯ, спЯтив окончательно, загнала самих себЯ, жен своих и
детей (тут он поднЯлсЯ до поистине мининского уровнЯ) в индивидуальные
микролагерЯ; о комарах и мухах, которых он (уровень поднЯлсЯ до Ђттилы), если б
они все неведомым образом сложились бы в первоидею летающего кровососа, прибил
бы на месте, и жизни бы своей на это не пожалел; о с/х культурах, которые имеют
наглость требовать ухода за собой от людей, молодость которых ушла на то, чтобы
избегнуть этой тЯжкой повинности, и гори они все синим пламенем. Ћн был хорош в
эту минуту - Ќерон! ‚ысказав все это, он пошел курить, и не возвращалсЯ минут
пЯтнадцать, хотЯ обычно ему хватало шести с половиной.

…динственное, что заставлЯло Њекина ездить на дачу - чувство долга. ‘ам он
называл это стремлением сохранить мир в семье. Ќо это, думаетсЯ мне, самообман,
и попытка выставить свой эгоизм как прЯмо-таки альтруистические какие-то
побуждениЯ. € все же... „ругой бы на его месте и носа бы не казал дальше вокзала
в субботу. •одили бы по гостЯм, в кино, дома бы сидели, в конце концов. Њекин
был не из таких. Ћн любил жену, сына, наверно, опосредованно любил и тещу с
тестем, и не мог не согласитьсЯ с тем, что сыну лучше провести лето в деревне,
чем в "душном" городе. ‚озможно, думал он. ‘ам он вырос как раз в город, и не
чувствовал особой тЯгости пребываниЯ в нем. ЋпЯть же, Ягоды-Яблочки... € почти
каждое утро в субботу он грузилсЯ в электричку и ехал.

€ в то утро он тоже встал в пЯть, плеснул воды в лицо, подхватил Ящик из-под
телевизора FUNAI, предусмотрительно стащенный тестем от соседнего подъезда и
превращенный в средство длЯ перевозки рассады, и вышел в прохладное весеннее
утро. џщик неудобно стукалсЯ об ногу, высоченные помидоры обескураженно
кренились, а сердце Њекина замирало при мысли о том, что именно ему скажут, если
какой-нибудь худосочный росток сломаетсЯ. Љ трамвайной остановке со всех сторон
стекались бодрые садоводы со своими коробами, и густой запах помидорной рассады
наполнЯл разреженную утреннюю атмосферу. Њекин тЯжело вздохнул, поднЯл короб
повыше, и втиснулсЯ в вагон.

„оехав до вокзала, он купил билет и пошел на платформу. ‹юди на платформе уже
стоЯли тесно, и обменивались настороженными взглЯдами, прикидываЯ, кто успеет
занЯть места пораньше, чтоб не ехать стоЯ, или даже в тамбуре. ќлектрички еще не
было, и Њекин пристроилсЯ к толпе, котораЯ вдруг загустела к краю платформы,
раздались крики "‚итЯ, ‚итЯ, да иди же сюда, что же ты там стоишь!", заплакали
дети, залаЯли собаки, замЯукали кошки, даже козлиное блеЯнье послышалось
сомнамбулически замедленному Њекину.

…му удалось войти в вагон и даже без особых потерь пристроить сбоку короб с
помидорой, как называлось это растение в мекинском городе. †ена иногда, желаЯ
подразнить Њекина, который был не по-русски разборчив в выборе слов, тоже
сбивалась на такое произношение. ’аких шуток он не понимал, и очень сердилсЯ.
…хать ему было примерно с час. Љ счастью, через полчаса, в большом садовом
массиве, становилось свободнее, и Њекин с самого начала стал озиратьсЯ в поисках
возможной кандидатуры на освобождение места. ќлектричка тронулась, Њекин
обреченно вздохнул, переступил с ноги на ногу, достал из сумки книжку Љунца -
Љунца он любил, как он сам говорил, за полное непонимание настоЯщего ужаса - и
открыл ее на заложенной странице.

"Ћна была на грани истерики и ничего не могла поделать, только глухо всхлипывала
от страха и отчаЯниЯ. Љраем глаза заметила, что комната ожила и задвигалась.
‘тена за кроватью, мокраЯ и блестЯщаЯ, набухла, вспучилась, будто мембрана,
словно на нее давила жуткаЯ тЯжесть. Ћна пульсировала, как огромный склизкий
орган в разрубленном брюхе доисторического Ящера..."

Ќарод зашевелилсЯ, и двинулсЯ к выходу. Њекину больно наступили на ногу, он
повернулсЯ, и тЯжело плюхнулсЯ на сиденье. ЋказываетсЯ, совсем рЯдом
освободилось место. ’олстый дЯдька  с неизменным огромным коробом, над которым
колыхались развесистые узорчатые листьЯ - фикусы он вез, что ли? - одарил его
недобрым взглЯдом, но ничего не сказал, а ринулсЯ к выходу, как нападающий в
регби, обнЯв свою драгоценную коробку. Њекин воровато оглЯделсЯ, притворилсЯ,
что не замечает стоЯвшей метрах в двух женщины, и снова открыл книгу.

"Ќа •олли надвигалось гигантское черное насекомое или рептилиЯ. —удовище
тЯнулось к ее лицу склизкими щупальцами, сучило мохнатыми паучьими лапами,
извивалось, рывками протискиваЯ в дверь длинное туловище, покрытое чешуйчатыми
кольцами. Ћно разевало пасть, ронЯЯ черную пену, обнажаЯ страшные клыки, желтые
и острые, как у гремучей змеи. Џустые стеклЯнные глаза обшарили комнату, и их
ледЯной взглЯд остановилсЯ на •олли. ’ысЯчи кошмаров, спрессованные в один..."

... - высаживать. ‘ этим нужно подождать. ‘ейчас землЯ еще холоднаЯ. ‚от через
недельку...

Њекин ошалело поднЯл голову. „ед напротив, видимо, лишившись предыдущего
собеседника, тем не менее продолжал разговор, обращаЯсь прЯмо к Њекину. ’о, что
тот был погружен в чтение, нисколько его не останавливало.

- ’ак что, может, ты и зрЯ везешь. ’ы под картошку-то уже вскопал?

- Љопал в прошлый раз. ™ас копать нормально, уже не так мокро, и пыли еще нет. -
Њекин в ужасе услышал, что его голос произносит эти невообразимые слова, но
остановитьсЯ сразу не смог. ‚ полном остолбенении он услышал, как они с дедом
обстоЯтельно обсудили, как нужно сажать картошку, на каком расстоЯнии, чего
сыпать и как...

Њекин отвернулсЯ к окну и глухо замычал. „ед осексЯ. - ’ы чего? - спросил он.
Њекин рванулсЯ с места, отвернувшись, чтобы тот не увидел навернувшихсЯ на глаза
слез, схватил проклЯтый короб и выбежал в тамбур. ’ам, слава Ѓогу, никого не
было. Џрыгающими пальцами Њекин достал пачку сигарет, почти намертво смЯтую при
посадке, вытащил сигарету. ‘пичка зажглась только с пЯтого раза. Њекин
прислонилсЯ лбом к холодному стеклу, затЯнулсЯ, и снова глухо замычал.

‚друг на глаза ему попалась бабочка, неведомо как и неведомо откуда залетевшаЯ в
вагон. Ѓабочка была из тех, что дети называют "красивыми", с черными пЯтнами на
рыжих крыльЯх - в отличие от белых и скучных капустниц. Ћна билась о стекло,
пытаЯсь вылететь, и, естественно, никак не могла найти выход. Њекину, конечно,
тут же вспомнилсЯ школьный курс литературы. Ќесколько секунд он мрачно смотрел
на бабочку, а потом отвернулсЯ.

- Џодохнет, - угрюмо сказал он. - € пусть.
<hr>


<h1><a name="004">Њ…Љ€Ќ € ‘…Љ’ЂЌ’›</a></h1>

Љ сектантам Њекина затащил однажды неожиданно встретившийсЯ ему однокашник.
ђасписываЯ самыми Яркими красками духовную жизнь общины, он рассказал Њекину,
насколько лучше стал его до того бесцветное и бесцельное существование. "ќто
нечто абсолютно новое," - говорил он, "ты такого и не слышал никогда раньше."
Њекин, с подозрением относившийсЯ к любым нововведениЯм, и тут не смог скрыть
своего скептицизма. "„а ты же даже не знаешь, о чем говоришь!" - кричал
однокашник. "’ы приди и послушай, а то все вы вот так - не разобравшись, а
говорите!"

Њекин признал длЯ себЯ, что долЯ правды в этом есть. ‘ другой стороны,
подспудно, где то в глубине отмененной естествеными науками души он как-то
осознавал, что именно на такой крючок и ловЯт простачков вроде него, а с третьей
кто-то шептал ему, что именно такой аргумент и предъЯвлЯют прежде всего
противники всех новых духовных учений.

‚от такой, раздираемый душевными противоречиЯми, Њекин и согласилсЯ заглЯнуть на
одну из служб новой секты - сами себЯ, они, разумеетсЯ, сектой не называли, а
называли чем-то вроде "„вижениЯ нового пути", или каким-то таким же
бессмысленным наименованием. џ отговаривал его, когда он в очередной раз
заскочил ко мне на выходных, но Њекин, смущенно пожимаЯ плечами, говорил, что
вроде как уже обещал, и что уже неудобно. Њы сошлись на том, что если Я замечу,
что с Њекиным что-то неладно, Я разверну антиугарную деЯтельность, длЯ
подстраховки, Њекин внутренне успокоилсЯ, и пошел домой.

‘лужба начиналась рано утром, чтобы на нее могли попасть все желающие, даже те,
кто сразу после работы торопилсЯ домой производить, как выражалсЯ юрист,
читавший нам лекции по советскому праву, "процессы уборочно-стирочного
характера". Ћднокашник Њекина предупредил его, что приходить надо пораньше, ибо
ритуал посвЯщениЯ начинаетсЯ еще до проповеди, то есть до прихода проповедника.
Њекин еще вЯло поинтересовалсЯ, не американцы ли снова наводЯт тень на
православную ђусь, но однокашник даже возмутилсЯ, и заЯвил, что "„вижение нового
пути" возникло, да и могло возникнуть, только на истинно русской почве. Њекину
при этом показалось, что тот выдает фразы целиком, в одно слово, как заученную
сызмальства скороговорку, или мантру - Њекин был немножко не чужд модному
увлечению, по касательной изучавшему восточную философию.

“ дверей молитвенного дома уже собралась изрЯднаЯ группа прихожан, ожидавших
прихода проповедника. ‚се молчали, втЯнув головы в плечи, и старались незаметно
друг длЯ друга придвинутьсЯ поближе к дверЯм, отвернувшись от окружающих, и
смотрЯ только под ноги, чтобы не вступить ненароком в огромную лужу как раз под
дверью. Њекин держалсЯ в середине, вперед не лез, но и себЯ отталкивать тоже с
достоинством не давал.

Ќаконец за мутнопрозрачными стеклами дверей замаЯчила фигура проповедника. Ћн
поЯвилсЯ, потом снова исчез, снова поЯвилсЯ, присел - Њекину показалось, что он
услышал тЯжелое покрЯхтывание, повернул там что-то у порога, и снова исчез.

Ќаконец узкие двери открылись, и прихожане хлынули внутрь. Њолитвенный дом
представлЯл из себЯ длинный зал с невысокими окнами. “зкий проход вел вперед, к
небольшому возвышению, а по бокам от прохода в два рЯда стоЯли кресла, намертво
привинченные к полу. Њекина, внесло в проход, и вынесло чуть ли не к самой
"кафедре", как он, по привычке навешивать на все Ярлыки, сразу обозвал имеющеесЯ
возвышение, он почувствовал, как кто-то тЯнет его за рукав, и тЯжело плюхнулсЯ в
одно из кресел.

- џ же тебе занЯл, - сказал однокашник. - џ уж думал, тебе стоЯть придетсЯ.

- ‘лушай, - прошептал Њекин, - а почему двери такие узкие?

- Ђ ты что, не понЯл? —тобы напоминать, что длЯ грешника стать праведником очень
даже трудно, а праведник даже и не вспомнит, что двери узкие. џ вот, - с
гордостью заметил однокашник, - спокойно прошел, даже и не заметил.

Њекин посмотрел на кафедру. Џроповедник был уже там. Њекин ожидал, что он
встанет и обратитсЯ с речью к прихожанам, но тот, наоборот, уселсЯ в кресло,
отгороженное от всего зала невысокой перегородкой, спиной к аудитории, и
возложил руки на странный круг с перекрестием внутри, очевидно, служивший
символом этого непонЯтного движениЯ.

Њекин еще хотел спросить однокашника насчет странной конструкции двери, которую
он не успел изучить, проносЯсь внутрь, но в этот момент дверь со скрежетом
захлопнулась, проповедник открыл рот, и из динамиков прЯмо над головой Њекина
послышалась проповедь, страшно искаженнаЯ отвратительным микрофоном, и не менее
отвратительным усилителем.

ѓолос проповедника был уныл, как показалось Њекину, ожесточен, и постоЯнно
прерывалсЯ хрипом и какой-то развеселой мелодией, неведомо как, видимо наводкой,
попадавшей в провода.

- †изнь, - вещал проповедник, - это только преддверие... хр-р-р... с ума, а Я
говорю... и как любой дар... хр-р-р... требует возмещениЯ ... разберусь без
вас... передать такое возмещение... хр-р-р... дело касаетсЯ... следует... хр-р-
р... говорЯт, что... контроль... хр-р-р... проходите, готовьтесь... хр-р-р...
сошла с ума... хр-р-р... уступать место... хр-р-р

Њекин сначала пыталсЯ расслышать проповедника через этот кошмар, но быстро
убедилсЯ в безнадежности своих попыток, откинулсЯ на спинку и оглЯделсЯ. Љ его
удивлению, никто, казалось, проповедника не слушал. Ћднокашник рЯдом, закрыв
глаза, мелко покачивалсЯ на месте, и очевидным образом крепко спал. Ќапротив,
через проход, солидный мужик, не снЯв кепки, с грохотом разворачивал листовую
газету. Џозади Њекина болтали про зачет по истории Языка две студентки, видимо,
инъЯзовки. Ћстальные или спали, или глЯдели в мутные окна, причем так
пристально, словно им показывали там очередную серию очередной мыльной оперы.

‚друг - Њекин даже вздрогнул от неожиданности - распахнулись двери, и в проход
хлынул поток новых прихожан. ђЯдом с Њекиным случилсЯ затор, когда бабка с
тележкой зацепилась о дипломат, поставленный мужиком с газетой у ног, и бабка
заквохтала, причем в выражениЯх и громкости хорошо поставленного голоса не
стеснЯлась, что Њекина, в общем, удивило. …ще больше его удивило то, что все
сидЯщие не обратили на это ни малейшего вниманиЯ, более того, спЯщие сжали глаза
еще крепче, а мужик просто приподнЯл дипломат, просунул его дальше под ноги, и
как ни в чем не бывало продолжал читать свою газетищу.

„вери снова сомкнулись со скрежетом, Њекин втЯнул голову в плечи, а проповедник,
на минуту прервавший проповедь, возобновил свое бормотание. Џрислушавшись, Њекин
понЯл, что тот просто начал с начала, и повторЯет тот же однообразный текст, и
даже мелодиЯ, постоЯнно вмешивавшаЯсЯ, кажетсЯ той же самой.

Њекин снова оглЯделсЯ. Њест на всех уже не хватало, и люди стоЯли в проходе.
‹ица стоЯвших были лишены той безмЯтежности и расслабленности, которые
рисовались на лицах сидевших, зато отличались деловитостью, крайней суровостью и
даже некоторой угрюмостью. ‚се, как один, смотрели прЯмо перед собой, плотно
сжав челюсти, и никто не замечал стоЯвшего рЯдом. Џочти никто не разговаривал, а
если даже и пыталсЯ говорить, то приглушал голос до еле слышного шепота, так
чтобы никто вокруг его не услышал. ‚ошедшие сразу передавали проповеднику какие-
то деньги, и тот, не оборачиваЯсь, складывал их в коробочку, стоЯвшую рЯдом с
ним.

‘нова открылись двери, и в зале стало еще теснее. ‹юди стоЯли уже вплотную друг
к другу, стало жарко и душно, окна запотели, и Њекину захотелось выйти. Љо всему
прочему, проповедник, видимо, дошел до кульминации своей проповеди, и принЯлсЯ
что-то Яростно выкрикивать. ‡а хрюканьем и бульканьем Њекин не понЯл всего
смысла сказанного, но до него дошло, что проповедник попрекает прихожан
скупостью и жмотовством, и угрожает каким-то неЯсным наказанием. Љак ему
показалось, никто особенно и не испугалсЯ, по крайней мере, выражение лиц не
изменилось, но двое или трое из вновь вошедших принЯлись судорожно шарить по
карманам.

Ќад Њекиным нависла тЯжелаЯ густо накрашеннаЯ дама в шубе и золоте. „аже в своем
люто диагональном положении она умудрЯлась сохранить на лице оттенок
презрительного превосходства. ‚есь вид ее говорил о том, что здесь она абсолютно
случайно, что жизнью всей ей предназначено быть совсем не здесь, и что никто не
сможет переломить ее ледЯного спокойствиЯ.

Њекину стало страшно. ‚ зале повисла истериЯ, накрытаЯ шапкой проповеднического
хрюканьЯ и маломузыкального ритма. ‚переди, у кафедры, уже давно ругались две
бабки, одной из которых другаЯ порвала колготки своей тележкой. Џрисмотревшись,
Њекин узнал в порванной свою соседку, милейшую интеллигентную женщину, с которой
встречалсЯ во дворе, когда выбивал ковры, и неоднократно имел продолжительную
беседу о новостЯх культуры.

Њекин решил, что с него довольно, и ткнул локтем однокашника. ’от не проснулсЯ.
Њекин ткнул сильнее. Ћднокашник радостно засопел, откинул голову и блаженно
закивал. ђассчитывать на него не приходилось.

Њекин встал и принЯлсЯ пробиратьсЯ к выходу. ‘делать это оказалось гораздо
труднее, чем на это решитьсЯ, более того, почти невозможно. ’олпа в проходе
свернулась и створожилась комками, и каждый из этих комков Яростно сопротивлЯлсЯ
мекинскому продвижению. Њекин сжал челюсти, придал лицу выражение крайней
суровости, и ринулсЯ вперед. Џод ноги попадались чьи-то конечности, слышалсЯ
хруст капусты и звон битого стекла, Њекин чувствовал себЯ пожилым "запорожцем",
вдруг попавшим в свеженькую импортную автомойку, ухватилсЯ за край полуоткрытой
двери, подтЯнулсЯ, и выпал наружу. „вери за его спиной со скрежетом
захлопнулись.

ђастерзанный, разорванный, взмокший напрочь Њекин оглЯделсЯ. Ћн стоЯл на юру, у
столба с покореженной желтой табличкой, прЯмо посреди толпы, котораЯ глЯдела
куда-то вдаль, за горизонт. Њекин понЯл, что не доехал до работы не то три, не
то четыре остановки, матюгнулсЯ сквозь зубы про себЯ, и остервенело полез в
подошедший набухший автобус.

<hr >

<h1><a name="005">* * *</a></h1>

     ‚еликое дело - контроль!
     ‹юблю Я блаженство контролЯ!
     џ выбрал сладчайшую роль
     € имЯ ей будет - неволЯ.

     ’ак дайте мне лица владык
     € рук августейших мерцанье
     € тысЯчегорловый крик
     € хоругвей сонных лобзанье

     џ счастлив в едином строю
     агающих вверх неуклонно
     …дино и стройно пою
     ЉарабкаЯсь тернистым склоном

     Ќемыслима здесь болтовнЯ
     Ќужны здесь весомые речи
     џ вздыбил в себе муравьЯ
     ‘ восторгом касаЯсь предтечи
<hr >


<h1>Њ…Љ€Ќ € ЃЋѓ</h1>

‚ тот вечер Њекин заЯвилсЯ ко мне без предупреждениЯ и навеселе, что не совсем
обычно и предполагает некие экстраординарные обстоЯтельства. Ћбычно Њекин, если
собираетсЯ выпить, уговариваетсЯ об этом заранее, недели за две, предупреждает
жену, друзей, закупает выпивку и закуску, в общем, готовитсЯ основательно и
подробно. Џо крайней мере, мог бы позвонить и сказать, что ЯвитсЯ через час-
чтобы Я успел убрать грЯзные носки и навести в квартире хотЯ бы относительный
порЯдок. Ќо в тот вечер Я просто, не задумываЯсь, открыл дверь на долгий
сумасшедший звонок и увидел Њекина: слегка покачиваЯсь, он уперсЯ пальцем в
кнопку звонка и, видимо, не собиралсЯ отпускать ее, пока ему не откроют.
Љоротко, рывком, кивнув, он сбросил ботинки и, как был, в куртке, потопал на
кухню. Њы с ним обыкновенно сидим на кухне: так удобнее, все под рукой, если, к
примеру, длЯ разнообразиЯ захочетсЯ чаю. џ несколько задержалсЯ в коридоре,
пристраиваЯ мекинские ботинки в угол, чтобы потом не запнутьсЯ о них, и услышал,
как Њекин выругалсЯ, пытаЯсь обогнуть стол, и погружаЯсь в узкий проем между
столом и холодильником, где только и умещалась-то маленькаЯ табуретка, и где,
полушутливо ссылаЯсь на свою мнимую агорафобию, любит сидеть Њекин, забившись к
самой стене и боком к столу.

џ тЯжело вздохнул и пошел вслед за ним. Ќе то чтобы Њекин мне чем-то помешал или
испортил вечер: делать все равно было ровным счетом нечего. Џросто Я, человек по
натуре искренне стремЯщийсЯ к педантизму, и, в отличие от многих наших
соотечественников, считающий его чертой безусловно положительной, недолюбливаю
подобные, случающиесЯ вдруг, поЯвлениЯ знакомых. ’ем более в подпитии, и уж тем
более, намеревающихсЯ осесть именно у менЯ на кухне. ќто, разумеетсЯ, если сам Я
еще трезв. ‘ другой стороны, Њекин был наименьшим злом из всех возможных. Ќаши с
ним беседы за стопочкой вдвоем доставлЯли искреннее удовольствие обоим, и
никогда не превращались в банальное "как здорово, что все мы здесь...". ќто было
нам понЯтно самим, и без всЯких Явно изреченных утверждений.

Љогда Я поЯвилсЯ в дверЯх кухни, Њекин уже сидел на своем обычном месте, и перед
ним стоЯла початаЯ бутылка водка и две наших излюбленных стопочки, ловко
выуженных из шкафчика над столом-не вставаЯ, только руку поднЯть. ‘топочки уже
были полные: садись и пей.

- ‚от, - сказал Њекин без предисловий, словно продолжаЯ однажды начатый
разговор. - ‘адись. Џоговорим.

- Џроблемы? - осведомилсЯ Я, гадаЯ, что же такое срочное могло привести Њекина
ко мне в столь достаточно поздний час.

- Љак сказать, - туманно ответил Њекин, взЯл из угла гитару, но после нескольких
аккордов, весьма неблагозвучных, плюнул и разочарованно повернулсЯ ко мне.

- ‘начала выпьем, - сказал он.

џ пожал плечами, но стопку поднЯл.

- ‡а что пьем?

- „а ни за что, - вдруг заорал Њекин, наливаЯсь кровью-это тихий-то, спокойный,
всепрощенческий какой-то Њекин!

- “ж и выпить то просто нельзЯ ни за что!

€ он опрокинул стопку в рот, зажмурилсЯ и резко выдохнул.

џ пододвинул к нему случившеесЯ на столе блюдце с одиноким соленым огурчиком.
Њекин подозрительно покосилсЯ на него, но не взЯл, а уперсЯ руками в колени и
уставилсЯ прЯмо перед собой.

- ‘лушай, - тихо сказал он. - Џочему так: выхожу Я утром из дома, а на крыльце
сидЯт трое алкашей и пьют? џ не про то, что пьют они - хрен с ними, а про то,
что смотрю Я на них, и страх берет: это же не лица, это рожи, это ж морды такие,
что перекосит всего, а потом еще в автобус влезаешь, и там носом в затылок чей-
нибудь, мощный такой затылок, свинЯчий, и кругом глазами обведешь - а там...
один хуже другого, почему так, а?

џ ничего не ответил, но сразу налил еще. Њекин сгреб стопку, и снова проглотил
налитое, не закусываЯ.

- Људа делись нормальные люди? - возгласил он, шмыгнул носом, и добавил: - если
были?

- Ђ Я? - попробовал Я возмутитьсЯ.

Њекин пристально посмотрел на менЯ. Ќа его лице не отразилось ничего, и то слава
Ѓогу. € вслух он тоже ничего не сказал. Џросто продолжал, отвернувшись от менЯ и
уставЯсь в какую-то невидимую мне точку.

- …ду вчера в автобусе. ‚лез первым, чуть с ног не сбили, но сел. ‘ижу. …ду.
‘мотрю, влезает старуха. Ќу так, не то чтобы прЯмо старуха, но в другое времЯ Я
бы ей место уступил. Ђ тут еду с работы, народу полно, над головой сумка как
дирижабли. Ќе встаю. ‘ижу. € в голову мне приходит такаЯ мысль: была бы у менЯ
совесть, встал бы и уступил ей место. Ђ раз не встаю, да еще и притворЯюсь, что
сплю, значит, нет у менЯ совести. € тут же другое лезет: не было бы у менЯ
совести, Я б и не думал, есть она у менЯ или нет. € не знал бы вообще, что такое
совесть.

- ’ы об этом поговорить хотел? - спросил Я, и полез в холодильник, потому что
огурец кончилсЯ, и надо было найти что-нибудь еще.

- Ќу... об этом тоже. ’ы лучше вот что скажи: ты в Ѓога веришь?

‚опрос застал менЯ врасплох. џ неопределенно хмыкнул.

- ‚ какого?

- ‚ любого! - зарычал Њекин. - •оть в Џосейдона!

- Ќет, в Џосейдона не верю, - твердо ответил Я. ќто Я мог утверждать с полной
ответственностью.

- € Я не верю, - потерЯнно сказал Њекин. Ќе понравилась мне его интонациЯ. „аже
когда мы с ним выпивали очень крепко, и разговор доходил до дел Ѓожеских (а
такое случалось), Њекин к этой теме относилсЯ гораздо легкомысленнее.

- „а что случилось-то? - не выдержал Я.

- Ќичего. Ќичего не случилось. € не случалось, и не случитсЯ, - деревЯнно
ответил Њекин. Ћн разлил по стопка остатки водки, и, не дожидаЯсь менЯ, сразу
выпил. ‚друг он прищурилсЯ, и хитро искоса взглЯнул на менЯ.

- •очешь анекдотец? ‚чера рассказали. ’олько он английский.

- Ќу попробуй, - ответил Я.

- ’ак вот. ‡аходит как-то „екарт в бар.

- Љто?

- „екарт. ’ы „екарта знаешь?

- Ќу...,- начал Я.

- ‚от! ‡аходит он в бар, а бармен ему: "“иски, сер?". Ђ он и говорит: "I think
not". € исчезает. Ќачисто и навсегда.

Њоего знаниЯ английского хватило на то, чтобы понЯть, что при таком повороте дел
создателю чеканно бессмертного "Cogito ergo sum" действительно ничего хорошего
ждать уже не приходитсЯ. ‚прочем, всем создателЯм чеканно бессмертных фраз
следовало бы задуматьсЯ о возможных неожиданных, и весьма бесповоротных,
последствиЯх своих выкладок.

џ вежливо улыбнулсЯ. Њекин помрачнел.

- ‚от и Я говорю