,  --  добавлЯет  ќренбург, -- а  что делать с
фамилией, котораЯ  стоит  на титульном  листе?" ќренбург из деликатности  (а
вернее  всего  --  с оглЯдкой на  цензора)  не  пишет,  о  какой "некоренной
национальности" идет речь в требовании цензоров или редакторов книг, но  это
Ясно из самих фамилий и из фамилии автора на титульном листе. ‚сЯ постановка
вопроса о безродных космополитах,  людЯх  без рода, без племени,  не имеющих
родины,  заключаетсЯ в  том, что им не дано понЯть творчества русских людей,
русской и  советской  природы;  они  поэтому  не  имеют права  ее  касатьсЯ.
€деологи борьбы с безродными космополитами, вероЯтно, запретили бы  и €сааку
‹евитану, великому певцу русской природы, коснутьсЯ ее  своей гениальной, но
еврейской  кистью. Ќе  случайно,  что  в  период  борьбы  с  космополитизмом
подверглось  гонению творчество  Ѓагрицкого,  ‘ветлова,  ‚.  ѓроссмана,  был
изгнан  из  Ѓольшого зала Љонсерватории  портрет Њендельсона.  Џортрет этого
выдающегосЯ композитора  XIX  века, внесшего огромный  вклад  в  музыкальную
культуру не только своим замечательным творчеством,  но и "открытием"  Ѓаха,
до него малоизвестного композитора, был в  настенном медальоне Ѓольшого зала
вместе   с   другими  композиторами   мирового  класса.   "‚ынос"   портрета
Њендельсона,   украшавшего  вместе  с  другими  композиторами  Ѓольшой   зал
Љонсерватории,   был   совершен   в   период   борьбы   с   так   называемым
космополитизмом,   бывшим    словесным   прикрытием   самого   откровенного,
неприкрытого   антисемитизма.  "‚ынесли"   не   ‚агнера,  другого  немецкого
композитора,  но  Ярого  немецкого  националиста  и  шовиниста, кощунственно
провозгласившего  гений  Ѓетховена  принадлежавшим   только  ѓермании  и  ей
служащим. ’ворчество  ‚агнера,  замечательное  в музыкальном отношении, было
принЯто на вооружение гитлеровцами, т.  к. он в нем Якобы прославлЯл музыкой
истинно  германский дух.  "‚ынесли"  соотечественника  ‚агнера  -- немецкого
евреЯ Њендельсона и заменили его „аргомыжским. Ќе углублЯЯсь в сравнительную
оценку  творчества обоих  композиторов -- Њендельсона и  его  "сменщика", --
существенно  то, что при строительстве Ѓольшого зала  Љонсерватории (в конце
XIX века) общественный комитет, руководивший строительством, принЯл решение,
что в медальонах должны быть только симфонисты (у „аргомыжского нет ни одной
симфонии). ‚опреки этому правилу, Њендельсона, пережившего  в  Ѓольшом  зале
Љонсерватории  двух  царей-самодержцев  и   царский  антисемитизм,  заменили
„аргомыжским.
     ‚ советском обществе был  накоплен многолетний опыт снЯтиЯ портретов, в
первую  очередь  --  портретов  провинившихсЯ  или  обвиненных  в каких-либо
преступлениЯх  политических   и  государственных   деЯтелей.   Џо   внезапно
исчезнувшим  со стен  портретам советские  люди  узнавали, что оригинал тоже
бесследно исчез, по меньшей мере -- с  политического горизонта, а чаще всего
--  из  жизни.  Њендельсон  не  мог  входить  в  эту  категорию  исчезнувших
портретов. Џериодически  производитсЯ перетрЯска „осок почета на фабриках  и
заводах,  в  парикмахерских,  пошивочных  ателье,  общественных  столовых  и
ресторанах  и  т.  д. ’ам,  как  известно,  периодически  менЯетсЯ  комплект
фотографий передовиков производства по усмотрению "треугольника", состоЯщего
из дирекции, партийной организации  и профсоюза,  и выставлЯетсЯ обновленнаЯ
„оска почета, с которой на зрителей смотрЯт лица новых передовиков истекшего
года.  Ћднако  в течение  более  полувека состав  "передовиков  музыкального
творчества" в Ѓольшом зале Љонсерватории не менЯетсЯ; была стабильной "„оска
почета  композиторов".  Њожет  быть,  и  здесь  в  середине  XX  века  начал
действовать общий принцип текучести  персонажей  „оски  почета?  Ќо кто были
жюри периодического пересмотра сравнительной гениальности композиторов и кто
из  подлинных   музыкальных  художников  согласилсЯ   бы   на   такую  роль?
Џо-видимому,  в  истории  со  снЯтием  портрета  Њендельсона  был   произвол
чиновников от искусства, проЯвивших "здоровую советскую инициативу" на общем
поприще борьбы с космополитизмом.
     Џросто  Њендельсону  не повезло: с его фамилией и  его  родословной эти
чиновники сочли невозможным  его соседство с другими русскими и иностранными
великими   композиторами  во  имЯ   арийской  чистоты   портретной   галереи
композиторов.
     ‘ идеЯми,  заложенными в борьбе  с  космополитизмом в  ‘оветском ‘оюзе,
удивительно  совпадают соображениЯ  по национальному вопросу  фашиста,  зЯтЯ
ѓиммлера, в диалоге с советским писателем  ‹. ѓинзбургом *. ”ашист  изрекал:
"ЌациЯ  -- понЯтие  крайне сложное, включающее в  себЯ и этнографические,  и
психологические, и биологические  моменты. …сли хотите -- и расовые. ‘  этим
необходимо  считатьсЯ. џ  не  могу,  например,  назвать  немецким  писателем
человека,  который пишет по-немецки, но  по причинам своего происхождениЯ  и
биологической  организации  не  в  состоЯнии  выразить самый дух  той нации,
Языком которой он пользуетсЯ... Љонечно, исключениЯ возможны, но..." ђеплика
ѓинзбурга: "ѓоворЯ об исключениЯх, наверное, вы подразумеваете ѓейне?" Ћтвет
фашиста:  "ѓейне --  Явление  чрезвычайно  противоречивое.  “роженец  ђейна,
человек восприимчивый, он в большой степени  усвоил признаки немецкого духа,
подтверждением чего ЯвлЯетсЯ его &bdquo;‹орелеЯ"... ’ем не менее ѓейне так и
не смог -- да и не должен  был! -- преодолеть свое  происхождение, и  те его
произведениЯ, в которых пробиваетсЯ это его начало, так и остались  длЯ  нас
чужими... Џриведу  пример  более  мне близкий  -- превосходного  композитора
Њендельсона-Ѓартольди. Њожем ли мы считать его превосходную музыку немецкой?
„умаю, что ни в коем случае... ‘тало быть, национальнаЯ культура, так же как
и  сама  нациЯ,   не  терпит  никаких  примесей...  Љ  какой  нации  человек
принадлежит, определЯет только состав его крови".
     * "Ќовый мир". 1969. 10. ‘. 133--134.

     Љакое  трогательное единство  идеологии оголтелого  фашиста и  борцов с
космополитизмом.
     Ѓорьба с  космополитизмом и его проЯвлением  -- "низкопоклонством перед
‡ападом",  разумеетсЯ, вышла за пределы  литературной  и театральной  среды.
‚езде  надо  было   вести   эту  борьбу  и   выЯвлЯть  своих   космополитов.
ЂнтиеврейскаЯ направленность борьбы была настолько откровенной,  что ее было
трудно прикрыть фиговым листком советского интернационализма. „аже  бытовало
двустишие:  "—тоб  не прослыть  антисемитом,  зови  жида  космополитом".  Ќо
непрочный  фиговый  листок иногда прорывалсЯ, что создавало  в этих  случаЯх
нежелательную ситуацию публичного нарушениЯ  политической девственности. ’ак
было,  например, в €нституте  профессиональных  заболеваний.  ’ам  подвергсЯ
суровой критике на ученом совете профессор-физиолог Ќ. Ђ. Ѓернштейн, крупный
ученый,  автор замечательной монографии "Ѓиомеханика  движений",  в  которой
были усмотрены патриотическими ортодоксами проЯвлениЯ  "низкопоклонства".  ‚
защиту  его  от   благородного   негодованиЯ  ортодоксов  выступила  молодаЯ
аспирантка, в свЯтой  простоте  воскликнувшаЯ: "ќто  -- недоразумение,  ведь
Ќиколай Ђлександрович -- не  еврей!" ‚ действительности  Ќ. Ђ.  Ѓернштейн --
коренной русский по национальности, но с нерусской фамилией (таких в  ђоссии
много, ведущих свое происхождение от шведов, французов, прибалтийских немцев
и др.).
     Ѓорьба  с  космополитизмом  не  имела  ничего  общего  с  теоретической
принципиальной    дифференциацией    двух    понЯтий:    космополитизм     и
интернационализм.  Љогда-то  в   трудах  теоретиков  марксизма   они   мирно
уживались,  научно анализировались и  не были  в  такой острой  непримиримой
вражде, как в  описываемый  период 40-х годов.  ‚ борьбу с космополитизмом с
логической  последовательностью вплеталась борьба с "низкопоклонством" перед
‡ападом  (перед  "иностранщиной", в  ее  жаргонном  обозначении),  перед его
наукой,   общей   культурой,   литературой,   поэзией,  искусством   в   его
многообразных формах, и  естественно,  что победителем  в  этой борьбе  была
национальнаЯ  русскаЯ и  советскаЯ  наука,  культура,  литература  и поэзиЯ,
искусство.  Ћт  тлетворного  влиЯниЯ  ‡апада советские люди  ограждались  не
только    воспитательно-агитационными   мероприЯтиЯми,    но    и   системой
ограничительных  мероприЯтий  длЯ  изолЯции  их   от  западных  соблазнов  и
искушений. ‚ эту систему включалась организованнаЯ недоступность иностранной
научной  и художественной  литературы; изъЯтие из  музеев шедевров  западной
живописи и  крестовый  поход  на  поклонников  и пропагандистов  ее в  среде
советских  художников;  активнаЯ  пропаганда  музыки  русских   и  советских
композиторов  в  противовес музыке  западных композиторов  и  т. д. Ћсобенно
рьЯными  борцами с низкопоклонством  были те беспринципные и  невежественные
лизоблюды, которых в большом количестве расплодил сталинский режим и которые
с  таким же  усердием  разоблачали "низкопоклонников"  и  "низкопоклонство",
поносили ‡апад с тем же рвением, с каким до этого (да и после  этого) лизали
ему пЯтки и менее приличные места.
     Ѓорьба  с  космополитизмом вылилась в  борьбу  за  выЯвление приоритета
русских   и  советских  авторов   в  области   науки,  техники,  прикладного
естествознаниЯ. Љак это знает историЯ науки, нередко трудно установить,  кто
был первым, ќтому даже посвЯщена специальнаЯ  книга  зарубежного автора  под
названием -- "Љто первый?". ‚ любой области науки  можно проследить лестницу
идей  и фактов, завершившуюсЯ  последней ступенью  в  виде сформулированного
научного  закона,  развернутой научной теории, технического воплощениЯ. ’от,
кому удалсЯ  синтез  всего накопленного  его предшественниками, тот  и имеет
право на творческое авторство, а не тот, кто первый высказал соответствующую
идею в  абстрактной или гипотетической форме. Ќаучное предвидение,  несмотрЯ
на  всю  его  иногда колоссальную  роль в развитии  соответствующей  области
науки,  все же требует творческого  развитиЯ,  чтобы стать  открытием. —асто
необходимо     добросовестное     научно-историческое    исследование    длЯ
восстановлениЯ приоритета в тех случаЯх, когда он  по разным причинам не был
своевременно закреплен. ’акой вклад в сокровищницу национальной науки должен
быть внесен, как ее национальнаЯ гордость.
     Љ сожалению, в советской медицинской  и  биологической науке погонЯ  за
приоритетами   принЯла   в   рЯде   случаев   характер   недостойной  возни,
оскорбительной длЯ действительно огромного  вклада, который внесли русские и
советские  ученые в мировую науку  и который нигде не  оспариваетсЯ, вызываЯ
признательное  восхищение. ќти соображениЯ не  были доступны беспринципным и
невежественным борцам за приоритет отечественных ученых. Џоскольку авторство
рЯда крупных исследований в восстановлении  не нуждалось  ввиду его полной и
общепризнанной  очевидности (например, €. Џ. Џавлов), то свой  пыл "квасные"
патриоты направили на частные, иногда мелкие достижениЯ, не имеющие большого
значениЯ.  ‚   своих  поисках  они  опирались  на  общие   приемы  борьбы  с
космополитизмом  и   "низкопоклонством",  и  поддержкой  им  были  установки
временщика  ‹ысенко  на   игнорирование  "разлагающейсЯ  буржуазной  науки".
Ћторванное  от  мировой  науки  поколение  медиков  и  биологов  варилось  в
собственном соку и в соку невежества.  „лЯ наиболее же пронырливых  деЯтелей
массовый  отрыв  от  зарубежной  литературы облегчал  использование  ее  длЯ
скрытого плагиата и  выдачу его за  оригинальное исследование. ’ак борьба  с
низкопоклонством  и  за  приоритеты  давала не  только ореол патриотического
борца, но была и меркантильно выгодной.
     Џрактически  же достижениЯ в  восстановлении  приоритета  отечественных
ученых в биологии  и медицине свелись  к нескольким неуклюжим  попыткам,  не
поднимающим, а ронЯющим достоинство русской и советской науки, тем более что
многие из этих попыток закончились конфузом.
     ‚сему медицинскому  миру известны,  например,  микроскопические узелки,
развивающиесЯ  в  тканЯх больного ревматизмом,  особенно -- в сердце. Ћни во
всей международной  медицинской литературе  (в  том числе и  в советской  до
определенного периода) носЯт название  ревматических узелков Ђшофа, по имени
германского патолога,  открывшего и описавшего  их в  1904  году.  ‘оветский
патологоанатом  ‚. ’.  ’алалаев  изучал строение  этих  узелков  и  дополнил
описание их некоторыми  деталЯми в своей монографии  1932 года, в которой он
сам называет их  узелками Ђшофа. Љому-то пришла в голову в конце  40-х годов
идеЯ,  продиктованнаЯ борьбой за  приоритеты, переименовать "узелки Ђшофа" в
"узелки  ’алалаева".  Ќе  знающие  подлинного  вопроса  медики,  к  тому  же
напуганные возможными упреками в низкопоклонстве,  бесконтрольно принЯли это
переименование,  и  советскаЯ медицинскаЯ  литература  запестрела  "узелками
’алалаева". Џришлось Ђ. €.  Ђбрикосову  посвЯтить этому вопросу  специальную
статью  с  освещением  подлинной  его  истории  и  с  отрицанием  каких-либо
оснований длЯ присвоениЯ  этим образованиЯм имени ’алалаева.  ’ем не менее в
советской литературе  (и только  в ней) стало принЯто компромиссное название
"узелки  Ђшофа-’алалаева".  ‚ зарубежной  литературе (особенно издающейсЯ  в
ѓ„ђ) при упоминании в тексте узелков Ђшофа даетсЯ в сноске примечание, что в
‘‘‘ђ  их  называют  узелками  Ђшофа-’алалаева.  ќтот компромисс имел  хоть и
спорное, но все же хоть какое-то основание в исследованиЯх ’алалаева о цикле
развитиЯ узелков Ђшофа, чего нельзЯ сказать о других аналогичных попытках. ‚
хирургии много лет существует симптом Ѓлюмберга, характерный длЯ перитонита.
Ќевежественные  ревнители  приоритета русской науки  нашли, что  еще  раньте
Ѓлюмберга этот  диагностический симптом открыл русский хирург  ™еткин,  и он
был переименован  в  симптом  ™еткина,  включенный в  советскую  медицину  в
качестве обЯзательного  его  обозначениЯ.  Џроизошел  конфуз: оказалось, что
Ѓлюмберг  --  русский  профессор  с  иностранной  фамилией,  каких  немало у
выходцев из Џрибалтики, потомков шведов и т. д. Џришлось произвести обратное
переименование,  но  из  стыдливости   (а  может  быть,  и  из  политической
осторожности)  этот симптом иногда называют  симптомом  Ѓлюмберга-™еткина. ‚
иммунологии существует особый феномен, открытый итальЯнским ученым ‘анарелли
в 1923--1924 году и носЯщий его  имЯ. Ќесколько позднее известный  советский
иммунолог Џ. ”. ‡дродовский (честный и добросовестный ученый) повторил его в
некоторой модификации, не претендуЯ на приоритет, поскольку воспроизведенный
им феномен соответствует оригинальному феномену ‘анарелли. ќто  не помешало,
однако,  борцам  за  приоритеты  приписать  открытие  этого  феномена  Џ. ”.
‡дродовскому с  переименованием его в "феномен ‡дродовского" (иногда  нежнее
--  в  феномен   ‘анарелли-‡дродовского).   ‚   одной   из   статей  журнала
"ќпидемиологиЯ,  микробиологиЯ  и инфекционные болезни" описываемого периода
этот  факт  был   сообщен  читателЯм   в  совершенно  идиотской,   неуклюжей
формулировке,  гласЯщей, что Џ. ”. ‡дродовским открыт феномен, известный под
названием феномена  ‘анарелли. Љвасные  грамотеи даже формулировку длЯ своей
стрЯпни  не  в состоЯнии были дать литературно  приличной. Ћна напомнила мне
автобиографию одного не вполне нормального гистолога  -- •-ина, в которой он
писал, что  им  в  1916  году  открыты в  поджелудочной железе  образованиЯ,
именуемые  некоторыми  авторами  островками  ‹ангерханса (они  описаны  этим
ученым в 1869 году).
     „остаточно  приведенных  примеров, чтобы подвести итоги всему  ажиотажу
вокруг  поисков  приоритета   отечественных  ученых  в  области  медицины  и
биологии,  закончившихсЯ  одновременно  с  кампанией против  космополитизма.
Џоложительный  баланс этого  ажиотажа,  по добросовестному  научному  счету,
равен нулю. Ћтрицательный же, если иметь  в виду моральный ущерб, нанесенный
советской науке, учету не поддаетсЯ. Ћт всей возни вокруг поисков приоритета
сохранились  только  анекдоты.  Ћдин  из  них  гласит, что,  по  достоверным
сведениЯм,  закон прибавочной стоимости был открыт  за несколько веков до Љ.
Њаркса  крепостным крестьЯнином ‘аратовской  губернии,  но  не  мог  быть им
опубликован по причине его неграмотности.
     •отЯ кампаниЯ борьбы  за приоритеты кончилась к периоду  "дела врачей",
но след свой оставила в дальнейшей истории советской медицинской науки.
     Ѓорьба с космополитизмом с  ее идеологической и политической платформы,
разумеетсЯ, перешла и на платформу организационную. ‚ московских медицинских
вузах она была реализована в массовом  изгнании профессоров и преподавателей
еврейской  национальности.  ‚о  2-м  Њосковском медицинском  институте  были
уволены профессора ќ. Њ. ѓельштейн, €.  €. ”ейгель,  џ.  ѓ. ќтингер,  Ђ.  Њ.
ѓринштейн,  Ђ.  Њ.  ѓеселевич  и  другие.  ‚се  они  --  известные  ученые и
специалисты.  ‚се упомЯнутые, кроме ѓеселевича,  были  арестованы  по  "делу
врачей". Џроцедура увольнениЯ и поводы к ней были стереотипными. Ќазначалась
комиссиЯ,   обследовавшаЯ   работу  кафедры  и  клиники,  руководимой  этими
профессорами,  с посещением  лекций  этого  профессора. ђазумеетсЯ, комиссиЯ
обнаруживала  рЯд  крупнейших  дефектов  в  работе  этого профессора, выводы
комиссии  обсуждались  на ученом  совете  института или  только в  партийной
организации (если профессор был членом ЉЏ‘‘),  после чего выносилось решение
об увольнении  профессора.  €ногда  председатель "разгромной"  комиссии  или
активный  ее  деЯтель  был лично  заинтересован  в изгнании  зав.  кафедрой,
поскольку  ему было обещано, что он будет ее наследником. ‚ообще же изгнание
евреев-профессоров из  медицинских  вузов открыло неожиданный легкий путь  к
кафедрам многим бездарным тупицам, прозЯбавшим около науки без надежды на ее
признание.  ЌаучнаЯ  активность длЯ них была  бесперспективной,  ведь  здесь
требуютсЯ  способности. Џроще было  использовать свою политическую  локтевую
активность,   патриотически  направленную  против  космополитов;   она  была
беспроигрышной по результатам. ‚ысшее руководство имело представление о том,
как  массовое  увольнение  опытных педагогов и  ученых-медиков отразитсЯ  на
педагогическом,  лечебном и  научном процессе.  Ќо оно,  не  скрываЯ  этого,
смотрело на это, как на  необходимую острую болезнь, которой надо переболеть
во  имЯ  светлого  будущего медицинских  вузов Њосквы,  ‹енинграда и крупных
центров без  евреев. ‘ами же преемники  вакантных мест без страха и сомнениЯ
занимали  их.  Ћни  были  убеждены в  том,  что  ум  присваиваетсЯ вместе  с
должностью. ќтот  принцип, сформулированный великим  русским  сатириком, они
принЯли всерьез, как догму и как руководЯщее жизненное правило.
     Џроцедуру изгнаниЯ человека  из той области, в  которую он  вложил весь
свой талант ученого и педагога, могу иллюстрировать изгнанием моего близкого
друга ќ. Њ. ѓель-штейна.
     ќ. Њ. ѓельштейн ЯвлЯлсЯ одним из типичных представителей того поколениЯ
медицинских работников, которое  активно участвовало в становлении советской
медицины в ее практической и научной части, в подготовке и воспитании кадров
врачей, покрывших себЯ славой в ‚еликую Ћтечественную войну.
     ќ. Њ.  ѓельштейн быстро выдвинулсЯ в первые рЯды творческой медицинской
молодежи,  и  не  было  ничего  неожиданного  в том,  что  коммунисту ќ.  Њ.
ѓельштейну в 1931 году (ему было в это времЯ 34 года) было предложено занЯть
кафедру  терапии  и  факультетскую терапевтическую клинику во 2-м Њосковском
медицинском  институте. ‚  течение  21  года с перерывом  в  период  ‚еликой
Ћтечественной  войны  он с блеском руководил  этой  кафедрой, проЯвив талант
педагога и организатора научного и лечебного процесса. ‚о всех этих областЯх
его  работа  неоднократно  получала  одобрение  с разных  сторон.  Љ  началу
Ћтечественной  войны  ќ.  Њ.  ѓельштейн  имел прочно  сложившуюсЯ  репутацию
выдающегосЯ   ученого-клинициста.   Ћн   был   первым   крупным    советским
ученым-медиком, в первые же  дни Ћтечественной войны он одновременно со мной
заЯвил  о  желании  добровольно  вступить  в  ‘оветскую  Ђрмию.  Ћн  получил
назначение на  ‹енинградский фронт  на должность главного  терапевта фронта.
Ќадо  ли  говорить  о  тЯжести  этого  фронта  в  условиЯх  блокады.  ђабота
ѓельштейна  была  отмечена рЯдом правительственных  наград, присвоением  ему
почетного  званиЯ  заслуженного  деЯтелЯ  науки.  ЃлокаднаЯ  гипертоническаЯ
болезнь, поразившаЯ многих людей осажденного ‹енинграда, не пощадила  и его,
и он возвратилсЯ с фронта с тЯжелой  формой этой  болезни, закончившейсЯ его
ранней смертью в 1955  году.  Џосле  демобилизации он вернулсЯ  в  клинику к
обычной работе,  мужественно преодолеваЯ болезнь и скрываЯ ее от окружающих.
Ќо постепенно  над  его  головой начали сгущатьсЯ  тучи, одновременно  или с
небольшой  задержкой сгущавшиесЯ  и над другими аналогичными головами. Ђтаку
открыла   многотиражнаЯ  газета  2-го  Њосковского  медицинского   института
инспирированной статьей, в  которой всЯ деЯтельность  профессора ѓель-штейна
подвергалась не критике, а поруганию. ќто  был наглый пасквиль  в стиле того
времени,  в котором  охаивались  и его  лекции, на которые  Якобы  студентов
загонЯли  силой,  и  общее руководство клиникой, и научнаЯ  работа.  ќто был
удар,  потрЯсший самолюбивого профессора беззастенчивым,  наглым  искажением
действительности, с полным откровенным простором длЯ  безнаказанной клеветы.
Ќа  эту атаку  ќ. Њ.  ѓельштейн реагировал  чрезвычайно тЯжело  -- с  личных
позиций незаслуженной  обиды;  он  не  видел  в  ней общественного  ЯвлениЯ,
сфокусированного  в данном  случае на  нем. ‡атем  событиЯ  развернулись  по
обычной схеме с привлечением в атаку некоторых сотрудников кафедры (особенно
одну  из  ближайших сотрудниц),  обсуждением  его деЯтельности  на партийном
собрании в обычном стиле того времени. ‡десь же на  собрании у него развилсЯ
инфаркт   сердца.   ‡атем   последовало  обсуждение   материалов   комиссии,
подтвердивших,  конечно, материалы  статьи  и дополнивших ее  клеветнический
характер. Ћн позвонил мне утром после этого заседаниЯ, просЯ заехать к нему,
и  Я  никогда бы  не мог  себе представить  этого  гордого,  самолюбивого  и
сдержанного  человека в безудержных рыданиЯх, в которых Я его застал. ‚ этих
рыданиЯх уже немолодого человека,  прожившего жизнь  в  окружении  всеобщего
признаниЯ  его достоинств  человека  ученого,  с  всеобщим  уважением,  была
глубокаЯ  боль  от  незаслуженной обиды.  ќто  не прошло бесследно  длЯ  его
сердца,  подорванного  в ленинградской блокаде, развились  новые инфаркты  с
последующей аневризмой сердца, и он сам подал заЯвление об уходе с  кафедры.
‚ 1953 году  он также был  арестован по "делу врачей" и вскоре (в 1955 году)
умер.
     Џопутно  Я должен коснутьсЯ некоторых событий, имевших непосредственное
отношение к  включению  менЯ в круг "убийц в белых халатах",  характеристики
общей  обстановки  в  медицинском  мире, предшествовавшей  "делу врачей",  и
некоторых лиц.
     ‚ числе сотрудников по прозектуре 1-й ѓрадской больницы была  Љлеопатра
ѓорнак.  ќто  была в описываемую  пору довольно миловиднаЯ молодаЯ  женщина,
мещаночка по  культурному  уровню  и  жизненным  запросам,  среднего  уровнЯ
интеллектуальности,  компенсируемой  хитрецой с  средними  профессиональными
способностЯми, но с карьеристской  хваткой. ‚ 1940 году  она была направлена
ко мне в аспирантуру, но мое научное руководство было  прервано осенью  1941
года войной и моим участием в ней, а практическое -- возобновилось  только в
конце  1945  года в  прозектуре  больницы,  в штате  которой  она  состоЯла.
Ќекоторые  детали ее  положениЯ  в прозектуре  и  взаимоотношений со  мной Я
вынужден осветить, поскольку они получили звучание в событиЯх 1953 года.
     ‡а  времЯ  моего  многолетнего  пребываниЯ на фронте  Љлеопатра  ѓорнак
установила постоЯнный контакт с профессором  Ѓ. Ќ.  Њ. ‚ течение всего этого
периода   Ѓ.  Ќ.  осуществлЯл   руководство   Љлеопатрой   ѓорнак,   дал  ей
диссертационную тему,  примитивную  по замыслу  и  бездарную по ее  научному
смыслу,  но  беспроигрышную  по  требованиЯм  того  времени  к  кандидатским
диссертациЯм. …е заинтересованность в сохранении  свЯзи с Ѓ. Ќ. определЯлась
более легким достижением кандидатской степени, чем с моей требовательностью.
Џо  линии   практической   работы  патологоанатома,  т.   е.  по  больничной
прозектуре, Љлеопатра  ѓорнак была  в  моем  подчинении,  но  двойственность
положениЯ создавала известную напрЯженность отношений.
     Ћднажды  летом  1951  года (или 1952 года  -- точно не помню) Љлеопатра
ѓорнак сообщила мне, что ее  вызывают на следующий день в ЊѓЃ и что  причину
вызова она  не знает.  Њне до сих пор не Ясно, почему она информировала менЯ
об  этом,  тем  более  что  всЯкий  вызов  в  это  учреждение  сопровождалсЯ
предупреждением о секретности. Ќесомненно она  догадывалась (или уже знала),
что этот вызов свЯзан со  мной, и,  может быть, из  лучших побуждений хотела
предупредить  менЯ об  этом. Љогда же Я  спросил ее  после  визита  в ЊѓЃ  о
причине вызова (после  ее информации об  этом визите Я  имел право  на такой
вопрос), то она  сказала, что ее вызывали  в свЯзи с  пропиской ее матери  в
Њоскве (она приехала  с  “краины), но  содержание  ответа  и  его  форма  не
оставлЯли сомнениЯ в том, что это подготовленнаЯ и, вероЯтно, продиктованнаЯ
увертка. Ћна,  возможно, получила задание  наблюдать за моей  деЯтельностью.
Ћна стала  держать себЯ более независимо и даже вступать со мной в дискуссии
при обсуждении данных отдельных вскрытий,  где, по ее мнению, обнаруживались
грубые  недостатки  лечениЯ.  џ несколько раз  делилсЯ  с профессором  Ђ. Ѓ.
’опчаном,  главным  врачом  больницы  и  моим  другом,   о  сложности   моих
взаимоотношений  с  Љлеопатрой  ѓорнак, и однажды, когда Я высказал  желание
избавитьсЯ  от  нее, ему  изменила его постоЯннаЯ сдержанность и  в  сильном
возбуждении он шепотом воскликнул: "…сли мы ее тронем пальцем, то завтра нас
с  тобой  здесь не  будет, понЯл?"  ќтим он  Ясно дал мне  понЯть,  что  ему
известно, как руководителю учреждениЯ, о роли Љлеопатры как информатора ЊѓЃ.
‡абегаЯ вперед,  скажу, что даже детали  моих взаимоотношений  с  Љлеопатрой
ѓорнак  и  роль  в них Ѓ.  H. M.  были известны  в  ЊѓЃ,  что  стало Ясно из
некоторых реплик моего следователЯ.
     Њне запомнилсЯ  конфликт  с  Љлеопатрой ѓорнак,  возникший при  анализе
материалов  одного  вскрытиЯ  и  раскрывший ее  роль, поскольку  этот случай
выплыл  в  процессе следствиЯ.  ђечь  шла  о  молодой  женщине,  родившей  в
акушерско-гинекологической клинике  профессора €.  €. ”ейгелЯ (он тоже был в
дальнейшем в числе "врачей-убийц") здорового ребенка. ‘пустЯ  несколько дней
после родов у  нее возникли тЯжелые ЯвлениЯ  со стороны головного  мозга, от
которых  она  погибла.  ‚скрытие  производила  Љлеопатра ѓорнак,  и,зайдЯ  в
секционный зал к концу вскрытиЯ,  Я застал следующую немую картину:  по одну
сторону секционного стола с  вскрытым трупом  женщины  стоит в обличительной
позе  Љлеопатра  ѓорнак,  по   другую  сторону  --  бледный   как   полотно,
помертвевший,  раздавленный  профессор  €.   €.  ”ейгель  и   несколько  его
сотрудников  в таком же  состоЯнии. ђазъЯснение этой драматической  сцены  Я
получил от Љлеопатры ѓорнак: она обнаружила тромбоз венозных сосудов твердой
оболочки  мозга  с   тЯжелыми  расстройствами   мозгового  кровообращениЯ  и
объЯснила развитие тромбоза  сепсисом, т. е. послеродовым  заражением крови.
Џо реакции профессора  €.  €. ”ейгелЯ и его ассистентов было очевидно, что в
этом заключении содержалась какаЯ-то устрашающаЯ угроза, повергшаЯ их в шок.
Џослеродовой сепсис -- неприЯтное событие длЯ родильного дома. Љаждый случай
такого     осложнениЯ    обсуждаетсЯ     в     специальной    комиссии    из
специалистов-акушеров   с  детальным  выЯснением   всех   обстоЯтельств  его
возникновениЯ,   с   принЯтием   рЯда  эпидемиологических   мероприЯтий  длЯ
профилактики   его   распространениЯ   в   роддоме.  ќто   --   чрезвычайное
происшествие,  но не  такое уж исключительное, чтобы повергать в мистический
ужас стоЯщих у  секционного стола  врачей,  особенно --  профессора ”ейгелЯ,
заведующего клиникой. Љак правило,  сепсис у роженицы источником своим имеет
какой-то  болезненный очаг,  имевшийсЯ  у нее, и чрезвычайным  происшествием
ЯвлЯетсЯ  внесение инфекции  медицинским  персоналом при  родовспоможении. ‚
нормальных  условиЯх все  эти  обстоЯтельства устанавливаютсЯ объективным  и
тщательным  анализом,  в  котором клиника  всегда  бывает  заинтересована. ‚
данном   случае,  по-видимому,   она   не  могла   рассчитывать   на   такую
объективность, очевидно, длЯ этого не было нормальной обстановки.  Ћтсюда --
ужас   перед   последствиЯми,  оправдываемый  предысторией,  непосредственно
предшествовавшей описываемым событиЯм. ЏредысториЯ  же такова. Ќа профессора
”ейгелЯ, члена ЉЏ‘‘, в  течение некоторого времени  велась энергичнаЯ атака,
как и на многих  профессоров еврейской национальности, заведующих  кафедрами
во   2-м  Њосковском   медицинском  институте.  Ђтакующие   действовали   по
стереотипному    шаблону.    Ћни    стремились   доказать   профессиональное
несоответствие профессора руководству  клиникой  --  €. €. ”ейгель  до  того
времени успешно руководил  клиникой на протЯжении более 20  лет. Љроме того,
ему  инкриминировались   какие-то  опыты  на   русских  (именно!)  женщинах,
наносЯщие ущерб их здоровью. ѓлаварем атакующей группы был профессор †.
     „лЯ   менЯ  стали  очевидны  та  сила  и  те  средства  атаки,  которым
подвергаетсЯ  профессор ”ейгель, и поэтому  не было  ничего удивительного  в
том, что заключение  Љлеопатры ѓорнак о послеродовом сепсисе прозвучало  длЯ
него похоронным звоном. „о сих пор Я  не могу решить, было ли это заключение
только   результатом   невежества,   поскольку   каких-либо   общеизвестных,
классических признаков сепсиса не  было ни в клинической картине болезни, ни
в  материалах  вскрытиЯ.  …динственной находкой на  вскрытии был тромбоз вен
твердой мозговой  оболочки, и, не  имеЯ в своей эрудиции  объЯснениЯ причины
его развитиЯ, она привлекла  совершенно произвольное,  лишенное  обоснованиЯ
объЯснение: сепсис с  тромбозом вен оболочек мозга. „лЯ того  чтобы раскрыть
длЯ читателЯ абсурдность такого заключениЯ,  следовало бы изложить патологию
сепсиса  и  критерии  его  диагностики  в  клинике  и на  секционном  столе.
Ћбщедоступным  Языком сделать это чрезвычайна трудно. Џоэтому  прошу  верить
моему более чем полувековому опыту и  моей эрудиции: сепсиса здесь  не  было
даже в намеке. Љак показал анализ истории болезни, у  роженицы были до родов
нарушениЯ в составе крови, которые  Явились основой длЯ развитиЯ  тромбоза в
послеродовом  периоде с нередкой наклонностью  в этом периоде к нарушениЯм в
свертывающей  системе  крови.  Ћднако Љлеопатра ѓорнак,  по-видимому, решила
остатьсЯ  верной  своей  невежественной  версии,  и  случай  этот, нарЯду  с
другими, был в моем уголовном досье в ЊѓЃ в качестве одного из доказательств
сокрытиЯ мной преступных действий евреев-профессоров.
     —то  касаетсЯ  профессора  ”ейгелЯ,  то  его  судьба,  как  заведующего
кафедрой, была предрешена, а освободившуюсЯ кафедру получил атакующий †.
     Џри таком  профессиональном  и  этическом  уровне  профессор †.  в моих
действиЯх, совершенно корректных и объективных (тем более, что Я знал, с кем
имею дело), усматривал при деловых контактах и стремление нанести ущерб  его
профессиональному достоинству.
     Ћднажды при случайной  встрече  в фойе „ома ученых  осенью 1952 года он
выразил мне в каких-то неопределенных выражениЯх его оценку моих  действий и
заключил  ее словами: "Ќу, ничего, ничего, скоро ‚ы узнаете..." —то Я узнаю,
он недосказал,  остановилсЯ,  но  в  этих  словах  была совершенно  открытаЯ
угроза, и Я действительно  "скоро  узнал...". ‚ одном из  предъЯвленных  мне
обвинений -- скрытые злодеЯниЯ еврейских террористов и дискредитациЯ честных
советских ученых -- Я легко узнал участие †.
     ђассказанные истории --  типичный  пример  длЯ того  времени;  вариации
могли  касатьсЯ  только  реакции   сердца  в  зависимости  от  эмоциональной
устойчивости субъекта (разовьетсЯ или не разовьетсЯ инфаркт!).
     Џодобные  событиЯ  отнюдь   не  способствовали  созданию  и  сохранению
обстановки  в  вузе, необходимой длЯ  творческой,  научной и  педагогической
работы.  Ќа  еще  не  изгнанных  профессоров  давило  ожидание   изгнаниЯ  и
психологическое  давление  общей атмосферы. Њногие профессора, независимо от
их национальной  принадлежности,  жаловались  на напрЯжение,  с  которым они
читали  лекции;  чрезвычайно  мешала  скованность,  из-за   боЯзни  не   так
выразитьсЯ, быть неправильно понЯтым, дать повод длЯ политического искажениЯ
формулировок и т.  д. ‹екции подслушивались "уловителЯми" "космополитических
и других идеологических извращений" (медицину надо  было оберегать от них!).
ЃоЯлись  использованиЯ  технических  достижений  длЯ  такого   подслушиваниЯ
(магнитофонные   замаскированные   записи).   ‚се   это   создавало   иногда
трагикомические ситуации и эпизоды. Ћдин из них, характерный длЯ описываемой
эпохи, заслуживает передачи.
     „ействующие  лица  этого  эпизода:  1.  Џрофессор  Ђ. Њ.  —арный,  зав.
кафедрой патологической физиологии –ентрального института усовершенствованиЯ
врачей,   человек   крайне  осторожный  и  живущий   в   постоЯнной   боЯзни
неприЯтностей   и   их   ожидании.   2.    Џрофессор   .   „.   Њашковский,
член-корреспондент   Ђкадемии   медицинских   наук,    заведующий   кафедрой
паразитологии того же института, ученый с  мировой известностью, безупречной
порЯдочности и высокой общей культуры.
     Ћднажды в осенний вечер 1952 года у менЯ в  кабинете раздалсЯ звонок, и
Я  услышал взволнованный голос Ђ. Њ.  —арного. Џередаю  разговор с ним почти
дословно.  "џков  ‹ьвович,  скажите, профессор  Њ., кажетсЯ, ‚аш  друг?"  џ,
разумеетсЯ,  ответил утвердительно  (он один из ближайших многолетних друзей
моих и  всей семьи). "‚ таком случае, -- продолжал Ђ. Њ. —арный, -- Я должен
‚ас предупредить, чтобы ‚ы были с ним осторожны,  он подлец и провокатор!" џ
сначала даже не понЯл, о ком идет речь, поскольку такаЯ характеристика никак
не ассоциировалась  с  личностью  .  „. Њашковского, и,  переспросив Ђ.  Њ.
—арного, о ком идет  речь, получил подтверждение, что  речь идет именно о .
„. Њашковском. Ќа вопрос "—то произошло?" Ђ. Њ. ответил, что Я еще не знаю о
его  выступлении в сегоднЯшнем заседании совета профессоров института. џ был
потрЯсен.   џ  не  допускал   мысли  о  каком-либо  подлом  поступке  .  „.
Њашковского,  но подумал, что, возможно, он,  вследствие плохой ориентации в
общей   обстановке,   допустил   какой-нибудь    лЯпсус,   вызвавший   такую
характеристику.   Ћказалось,   что  "провокационное"   выступление   .   „.
Њашковского  заключалось в том, что  он говорил  о  желательности  снабжениЯ
кафедр  магнитофонами длЯ  записи  лекций.  “  менЯ  отлегло  от  сердца.  џ
вспомнил, что . „. Њашковский  неоднократно выражал сожаление об отсутствии
магнитофона, т.  к.  многие  интересные  мысли, возникающие  по ходу  чтениЯ
лекции,  потом  ускользают из памЯти. џ полностью разделЯл это желание . „.
Њашковского,  т.  к. всЯкаЯ  лекциЯ, если она  не  стандартно и  стереотипно
вызубреннаЯ,  действительно  творческий  процесс,  заслуживающий  фиксации в
записи.  џ  спросил у  Ђ.  Њ.  —арного,  в  чем  же  он усматривает  подлый,
провокаторский характер  этого  выступлениЯ,  и  сказал, что  соображениЯ  о
необходимости магнитофона Я неоднократно слышал  от  .  „.,  на  что —арный
ответил:  "Љак!  ‚ы  разве  не понимаете,  что он хочет, чтобы  лекциЯ  была
записана на  магнитофон!"  џ  понЯл  опасениЯ Ђ. Њ.  —арного. ЏатологическаЯ
физиологиЯ -- одна из основных теоретических дисциплин в  медицинском курсе,
а  в теории медицины в  ту пору был  полнейший разброд,  особенно в  свЯзи с
происходившими дискуссиЯми, и любое высказывание могло оказатьсЯ  крамольным
или  быть признанным таковым чиновными блюстителЯми методологической чистоты
в теориЯх медицины.  Ќедостатка в таких чиновниках, даже с учеными степенЯми
и  званиЯми,   желающих  погреть  карьеристские  руки  на   методологической
бдительности, не  было.  џ видел в этом эпизоде  только  комическую сторону,
хотЯ  смешного  в нем, по  существу, мало,  но  . „. Њашковский  был крайне
смущен,   когда  узнал  о   неожиданной  интерпретации  его  невинного   длЯ
нормального общества выступлениЯ.
     џ    не   могу    охватить   весь   политический    горизонт   периода,
предшествовавшего  "делу  врачей"  и  подготавливавшего  его.  џ  могу  лишь
осветить его  с точки зрениЯ личных восприЯтий, как мощного психологического
напора, идущего из разных областей общественной жизни и  закончившегосЯ этим
"делом". Ђрестована академик  ‹. ‘.  терн. ђазгромлен и арестован еврейский
антифашистский комитет почти в полном его составе. ’рагическаЯ судьба его --
казнь всех 12 августа  1952 года -- стала известна позднее. ќто был расстрел
еврейской культуры  в ‘‘‘ђ,  уничтожение  лучших ее носителей. „о  этого  --
трагическаЯ гибель (преднамеренное и организованное убийство) замечательного
артиста ‘. Њ. Њихоэлса (‚овси). Ќаконец,  процесс ‘ланского  в —ехословакии.
‡десь   впервые   прозвучали  откровенные  антиеврейские  нотки  --  участие
"сионистов" в чудовищных  преступлениЯх, их сотрудничество с гестапо, роль в
гибели  ”учика. ‚  этом  же  процессе  участвовали и  врачи,  обвинЯвшиесЯ в
злонамеренном,  ведущем  к гибели  лечении своих  пациентов из круга  видных
политических  деЯтелей —ехословакии.  Џомню  свою оценку  этого  известиЯ  и
впечатление, произведенное им  на менЯ. Ќе надо  было быть  пророком,  чтобы
предвидеть,  что  этот  процесс  и его идеологическаЯ основа --  прелюдиЯ  к
развитию аналогичных Явлений и у нас, что в  этом вопросе мы  не отстанем от
—ехословакии.   „а  и  Ясно  было,  что  инициатива  здесь  исходила  не  от
—ехословакии --  аналогичного опыта еще у них не было. „лЯ менЯ  было  также
Ясно, что антиеврейские нотки  в  этом  процессе  и участие в нем  врачей --
действительно только прелюдиЯ к постановке его и у нас в более мощной форме,
в соответствии  с  величиной державы.  ‚се лето  и  осень 1952 года были под
угнетающим впечатлением этого дела.
     Ѓыли и более  мелкие симптомы в советском медицинском и непосредственно
окружающем  менЯ мире.  ‘имптомы начались еще  до дела  ‘ланского, некоторые
дошли  до  менЯ  значительно  позднее,  и Я о них не подозревал;  это  были,
выражаЯсь  медицинскими терминами, скрытые симптомы продромального  периода,
который,  как  впоследствии  выЯснилось,  был  довольно  длительным.  Џервый
откровенный симптом был зимой 1950/1951 года в виде телефонного звонка в мою
квартиру  на Ѓ. Ђфанасьевском  переулке. ‚  ответ  на  мое "алло"  Я услышал
глуховатый   голос,  без  всЯкого  обращениЯ  сказавший:  "‘лушайте   и   не
повторЯйте,  никому  ничего  не говорите. ѓоворЯт из ЊѓЃ. ‡автра в 3  ч. днЯ
будьте на  ‚олхонке у дома No (кажетсЯ, 7). ‚ас встретЯт". ’он был абсолютно
императивный и  не допускавший  возражений или отговорок.  Ќадо ли говорить,
как Я был взволнован этим приглашением, о смысле и цели которого Я не строил
никаких догадок.  џ только понимал, что шутить  с этой организацией нельзЯ и
что  придетсЯ  идти. ‚ назначенное времЯ Я был у этого дома; ко  мне подошел
высокий мужчина  (Я  не  помню  --  в шинели  сотрудника ЊѓЃ или  в штатском
пальто)  и  пригласил  войти  в  квартиру  на  первом  этаже,  двери которой
открывались  прЯмо  на улицу.  ќто  была,  судЯ по обстановке, обычнаЯ жилаЯ
квартира из нескольких комнат.
     ‚  одной  из  них сидела  какаЯ-то  женщина  с внешностью домработницы,
котораЯ что-то шила или вышивала и, когда мы проходили мимо нее, не обратила
на  нас никакого вниманиЯ.  —то это была за  квартира, -- обычнаЯ  ли  жилаЯ
квартира, принудительно заарендованнаЯ у хозЯев длЯ "деловых свиданий",  или
квартира специального назначениЯ  в системе ЊѓЃ длЯ той же цели, -- длЯ менЯ
осталось загадкой, над которой Я не стал ломать голову, хотЯ сама обстановка
удивила  менЯ  своей  обывательской  будничностью  и  мещанским уютом.  џ со
спутником  прошел  в  крайнюю из комнат,  и  произошла "задушевнаЯ"  беседа.
Ќачалась она с вежливого осведомлениЯ о моем здоровье и самочувствии и еще с
каких-то  осведомительных общих вопросов, на которые Я давал такие  же общие
ответы. ‚ большом, но тщательно  скрываемом напрЯжении Я  все  ж ждал даже с
некоторой  долей  любопытства раскрытиЯ  тайны  моего  приглашениЯ:  не  длЯ
осведомлениЯ же о моем здоровье менЯ пригласили. ќта тайна скоро раскрылась.
Љапитан  начал  с  информации  о  сложной  и  тревожной  общей  политической
ситуации, в которой находитсЯ страна, окруженнаЯ со всех сторон врагами, что
враги находЯтсЯ  и внутри  страны, тщательно  маскируЯсь,  и что  необходима
неусыпнаЯ бдительность длЯ обезвреживаниЯ их  коварных  замыслов.  „лЯ  этой
благородной цели ЊѓЃ нуждаетсЯ в моей помощи. Љороче говорЯ, Я  сразу понЯл,
что идет вербовка менЯ в осведомители.
     џ недоумевал, почему выбор пал на  менЯ, чем  о