годетельствован сверх меры заслуженного.
     Љакой-то  начальник  отдела кадров  в  служебной  характеристике одного
сотрудника,  отметив его вполне положительные профессиональные  и  служебные
качества, закончил характеристику следующим признаком: "...но внешний вид не
соответствует занимаемой должности".  —то  он  понимал  под  внешним  видом,
остаетсЯ тайной автора  этой юмористической  характеристики. €меЯ в виду эту
часть характеристики, характеристику  ‚. Ќ. ’ерновского надо начать с конца,
т.  е.  отметить,  что  его  внешний  вид  вполне соответствовал  занимаемым
должностЯм.  ‘  него  можно  было  писать  кинематографически  стилизованный
портрет ученого, художника, артиста,  дирижера  оркестра. Ћрлиноподобный нос
на худощавом, бритом, слегка тронутом  морщинами  лице был украшен очками  в
золотой оправе. ‡ачесанные назад редкие волосы, открывающие  узкий невысокий
лоб. “лыбки на лице никогда  не видно, что производит  впечатление серьезной
вдумчивости. Ќа  голове темно-синий берет,  дополнЯющий  общий  стиль.  ђечь
’ерновского медленнаЯ, растЯнутаЯ, с речевыми оборотами,  стилизованными под
дореволюционного интеллигента. ќту маску он сохранЯл и  в лекциЯх студентам.
Ћн не читал лекции, он  вещал;  это  был  не  сухой курс трудной анатомии, а
декламациЯ.  Љ  студентам он обращалсЯ со словами: "„рузьЯ  мои!", в которых
была и демагогиЯ, и деланнаЯ снисходительность отЯгощенного наукой ученого к
юным  слушателЯм.   ‚  декламационном   изложении  анатомических   терминов,
например, таком, как:  "Љак красиво звучит  название -- &bdquo;протуберанциЯ
окципиталис  магна",  он  имел  прототип в чеховском  "человеке в  футлЯре",
восхищавшемсЯ  красотой  иностранных слов: "алон, трон,  бонус...". ‡а  этой
напыщенностью, однако, скрывалась пустота  и  поверхностное знание анатомии.
Њожет быть,  когда-то  он  ее и  знал,  но многое  забыл, как это выЯснЯлось
нередко при научном контакте  с ним  (он  его избегал)  и  из  некоторых его
поступков.
     ‘   деЯтельностью  профессора   ‚.   Ќ.  ’ерновского   Я  соприкоснулсЯ
непосредственно в €нституте морфологии, где Я был заместителем  директора Ђ.
€. Ђбрикосова  -- по  руководству научной  работой. Љак уже было  упомЯнуто,
’ерновский  был  заведующим отделом  нормальной  анатомии, насчитывавшим  24
сотрудника. ‚следствие  отсутствиЯ специального помещениЯ длЯ  этого отдела,
требующего  организации большого  анатомического хозЯйства  с  анатомическим
театром, трупохранилищем  и т.  д.,  отдел этот  был  на территории  кафедры
анатомии 2-го Њедицинского института (где ’ерновский был  профессором) и, по
существу,   был   разросшимсЯ  придатком   к  этой  кафедре,  ее  финансовым
усилителем,  а  большинство  сотрудников  совмещали службу  в  институте  со
службой на  кафедре.  ‚ силу  этих обстоЯтельств  контроль за  работой этого
отдела  практически  был  невозможен.   Ћн  целиком   осуществлЯлсЯ   ‚.  Ќ.
’ерновским, т. е. вообще не осуществлЯлсЯ, т.  к. сам ’ерновский  был редким
посетителем  кафедры. Ќауки в отделе никакой не  было, а отчеты о  ней  были
просто фикцией.
     „еЯтельность ’ерновского  была направлена в основном на улучшение своих
финансовых дел. Ћни в избыточной степени были обеспечены большими служебными
окладами  и  платой  за  звание  академика.   ЌесмотрЯ  на  это,  он  провел
сомнительную финансовую операцию с анатомической библиотекой.
     ‚ прЯмом обмане, граничащем с  криминалом, он был  уличен  в истории  с
изданием  Њедгизом за его  авторством краткого руководства  по анатомической
технике. Љак легко выЯснилось,  это  "оригинальное" руководство  было точным
переводом  немецкого руководства, приложенного  к  учебнику  анатомии одного
немецкого анатома. Џикантно еще и то,  что немецкий автор этого  учебника во
втором  его издании  это руководство выпустил, находЯ его, как  он отметил в
предисловии,   неудачным.  ’ерновский  рассчитывал,  вероЯтно,  на  то,  что
советские анатомы знакомы с немецким учебником  по второму изданию и  забыли
об этом  руководстве по  анатомической технике, помещенном в первом издании.
Ќо его  расчеты  не оправдались. „отошный профессор Џ. Џ. „ьЯконов обнаружил
бессовестный  плагиат  и  широко о  нем  информировал. Ќадо  сказать,  что в
русском  издании этого руководства не все было плагиатом. Ѓыл и оригинальный
вклад  ’ерновского  в  виде  нерЯшливо  выполненных,  точно  детской  рукой,
контурных   изображений   некоторых   анатомических   деталей,   к  тому  же
свидетельствующих  об  элементарном  невежестве исполнителЯ.  ’ак, например,
коленнаЯ  чашечка (надколенник),  самостоЯтельнаЯ  анатомическаЯ  деталь,  в
изображении ’ерновского оказалась частью бедренной кости.
     ђазыгралсЯ    скандал,   получивший    отображение    в   печати.    Ќо
высокопоставленные  друзьЯ  ’ерновского  начали  энергично  отмывать  добела
черного  кобелЯ.  Љак  это ни  странно (в  ту пору,  однако,  ничто не  было
странным), им это удалось, вопреки народной мудрости. ‡аступничеством друзей
всЯ вина  была  свалена на анонимных  ассистентов  (никто  наказан  не  был,
фамилиЯ  их нигде не упоминалась), которые Якобы подвели  своего доверчивого
шефа. Ќикаких последствий эта гнуснаЯ историЯ не имела.
     ‚  €нституте морфологии все научные  планы отдела анатомии и все отчеты
об их  выполнении  из года  в  год заключались в редактировании перевода  на
русский  Язык произведениЯ средневекового  анатома  ‚езалиЯ. Љогда, наконец,
этот  средневековый  "‚езалий"  увидел русский  свет,  то,  как  утверждали,
перевод  был сделан не с  оригинала,  написанного  на  латинском  Языке, а с
немецкого его перевода.
     ‚ерным  и активным помощником ’ерновского по очковтирательству была его
старший научный сотрудник ‘. Ѓ. „зугаева.  ќто  --  тоже Яркий персонаж того
периода, но более мелкого калибра.
     Ћсенью 1949  года €нститут морфологии  получил  распорЯжение президиума
Ђкадемии  о сокращении ежемесЯчного  фонда зарплаты путем  сокращениЯ  числа
сотрудников. €нициатива в практическом решении этого вопроса предоставлЯлась
руководству  института, но рекомендовалось не  обескровливать полноценные  в
научном  отношении  лаборатории  путем  равномерного   сокращениЯ  числа  их
сотрудников,   а    ликвидировать   отдельные    структурные   единицы,   не
представлЯющие большой ценности длЯ института. Џо всем своим признакам такой
структурной  единицей был  отдел  анатомии, и в  полной убежденности  в  его
научной  бесплодности,  в бессовестном  расходовании  на его  паразитическое
существование государственных средств --  Я  представил  к  сокращению  этот
отдел  целиком,   полагаЯ,  что   это  совпадет  с  интересами  государства.
€нициатива исходила от менЯ, но ее в дальнейшем поддержал Ђ. €. Ђбрикосов, и
она  была  реализована.  Џрезидиум  Ђкадемии  согласилсЯ  с  предложением  и
аргументацией института и утвердил представление о сокращении.
     —то  за этим последовало, можно  было предвидеть. ќто был  взрыв бомбы,
эхо которого доносилось  до  менЯ еще очень  долго.  ЏерваЯ реакциЯ  была со
стороны начальника  “правлениЯ кадров Ђкадемии  ‡илова, деЯтелЯ  сталинского
периода. ‚ момент опубликованиЯ приказа о сокращении его не было в Њоскве, а
по возвращении  он  увидел, что реализациЯ  приказа  резко расходитсЯ  с его
установками  о  целевой   направленности  операции  по  сокращению.  Џо  его
установкам основной  смысл и задача всей  операции  заключалась в сокращении
числа научных сотрудников-евреев. ‹иквидацией отдела ’ерновского эта цель ни
в  какой  степени  не  достигалась,  но  обратного  хода  не было,  приказ о
сокращении  был  уже  издан, и  финансоваЯ задача сокращениЯ  была полностью
выполнена. ’огда  ‡илов потребовал в  виде компенсации увольнениЯ некоторого
числа  евреев; это требование было совершенно откровенным, без прикрытиЯ его
фиговым листком.  Ќо здесь поживитьсЯ  особенно было нечем.  Ќаучный  состав
был, в общем, высокой  профессиональной квалификации, и  без фигового листка
сокращение этого  состава  было  бы слишком  скандальным. ‡илов был в крайне
затруднительном положении. —тобы хоть чем-нибудь поживитьсЯ, он нацелилсЯ на
две фамилии, но с одной из них  ему  не повезло. ‚ладелица фамилии оказалась
очень упорной в сопротивлЯемости и никак  не хотела стать жертвой  зиловской
кровожадности.  Ќеожиданное  заступничество  она  нашла в  лице  всесильного
академика   ‹ысенко.   ќта   сотрудница    вела   исследование   в   области
наследственности  рака.  Ћна добралась  до ‹ысенко,  рассказала ему об общем
направлении  своих работ,  и  ‹ысенко  обратилсЯ  с  официальным  письмом  к
директору института Ђ. €.  Ђбрикосову. ‚  письме он одобрительно отозвалсЯ о
ее  работах,   находЯ  их  интересными,   и  указывал,  что  такого  ценного
исследователЯ   увольнЯть  не   следует.  ‘ам   по  себе   характерен   факт
вмешательства  ‹ысенко  в  дела  института,  никакого  отношениЯ  к  нему не
имеющего. ‡анЯтным  тут  ЯвлЯетсЯ  и  то  обстоЯтельство,  что  исследованиЯ
"жертвы" велись с позиций менделизма-морганизма, ненавистных ‹ысенко, но  по
ограниченности  своей общей  эрудиции  в  вопросах  генетики  он в  этом  не
разобралсЯ, т.  к.,  по-видимому, сути этой генетики он до конца не  знал. ‚
результате  демарша  ‹ысенко  пришлось  бедному  ‡илову  ограничитьсЯ  одной
жертвой,  да  и  то, как  оказалось  впоследствии,  только  наполовину.  …го
антисемитскаЯ гора родила даже не целую мышь, а только полмыши!
     Ћднако  возвратимсЯ к ’ерновскому.  ‘уществует пессимистический  закон,
согласно которому  ни  один благонамеренный  или добрый  поступок  не должен
оставатьсЯ безнаказанным. ’еоретически Я знал этот закон, но никогда  ему не
следовал  по  своей  оптимистической  природе. Ќо на  сей раз Я вынужден был
убедитьсЯ в  силе этого закона. Ќаказание  последовало позднее, но сигнал  о
его неотвратимой  неизбежности Я  получил вскоре  после описанного  событиЯ.
‘игнал  этот  мне  был  передан  одним руководЯщим  работником Ђкадемии  длЯ
ознакомлениЯ   (разумеетсЯ,  совершенно   конфиденциально).   Џередаю  почти
дословно  первые  строки  этого  сигнала, адресованного  всемогущему  ЃериЯ,
палачу, шефу органов госбезопасности.
     "ѓлубокоуважаемый ‹аврентий Џавлович! ‘читаем необходимым обратить ‚аше
внимание  на  €нститут  нормальной  и   патологической  морфологии  Ђкадемии
медицинских  наук.  „иректором  этого  института  состоит  академик  Ђ.   €.
Ђбрикосов,   но   за   его  спиной  действует  шайка  еврейских   буржуазных
националистов,  ставЯщих  своей задачей разрушение  русской науки. ‚о  главе
этой  шайки  стоит профессор џ.  ‹. ђапопорт, членами шайки  ЯвлЯютсЯ (далее
следует  несколько  имен  крупных  научных  работников-евреев).  ќта  шайка,
возглавлЯемаЯ   ђапопортом,  при   попустительстве   академика   Ђбрикосова,
ликвидировала отдел анатомии €нститута морфологии,  во  главе которого стоЯл
крупнейший ученый,  действительный член Ђкадемии медицинских наук, профессор
‚.  Ќ. ’ерновский.  Ћтдел анатомии был лучшим научным отделом института, его
украшением,  выпускавшим  замечательные  научные  работы".   „алее  на  двух
страницах  идет безудержное и  бессовестное  восхваление  научных достижений
’ерновского и его отдела и освещение гнусной работы "шайки".
     Џисьмо это (авторство его не вызывает сомнений) было направлено ЃериЯ в
президиум  Ђкадемии длЯ ответа  по существу его.  Ћ дальнейшей переписке мне
ничего не известно, судЯ по ближайшим последствиЯм, инсинуации, содержащиесЯ
в  письме,  были  президиумом  убедительно  опровергнуты. Ќо все  же письмо,
конечно, не прошло бесследно, и  напоминание о нем <i>Я</i>  получил в грозные  дни
1953 года.  Ќадо ли  говорить о том,  чего добивались авторы этого посланиЯ,
адресуЯ его ЃериЯ, и какую реакцию ожидали они от этого палача?
     ‹итературное творчество  "обиженных" анатомов не ограничилось письмом к
ЃериЯ. Ћни вдохновили на аналогичный подвиг мою аспирантку ‹идию  €щенко. Ћб
этом стоит рассказать подробнее, это -- тоже событие, характеризующее эпоху.
     ‹.  €щенко  в  1948  году  была  принЯта  в  аспирантуру  по  €нституту
морфологии к  Ђ. €. Ђбрикосову. ‹абораториЯ Ђ. €. Ђбрикосова находилась  при
его кафедре патологической анатомии 1-го Њосковского  медицинского института
в переулке,  носЯщем теперь имЯ  академика  Ђбрикосова.  Џо  истечении  года
работы Ђ.  €. Ђбрикосов представил €щенко к  отчислению из аспирантуры ввиду
выЯснившейсЯ неспособности  ее и крайней неуживчивости в коллективе, где она
перессорилась  со всеми.  Ћднако отдел кадров Ђкадемии  не  согласилсЯ  с ее
отчислением  и  принЯл   решение  о  продолжении  ее  аспирантуры  под  моим
руководством в моей лаборатории, находившейсЯ на  территории  1-й Њосковской
городской  клинической  больницы  на ‹енинском  проспекте.  џ  категорически
воспротивилсЯ  переводу в мою  лабораторию  аспиранта  с  прочно сложившейсЯ
репутацией,  вызвавшего небывалую  реакцию со  стороны  такого терпеливого и
доброжелательного руководителЯ, как Ђ. €. Ђбрикосов. Ќо в  Ђкадемии мне было
заЯвлено,  что сопротивление  бесполезно, что хочу Я или  не хочу, но €щенко
будет  продолжать  аспирантуру в моей лаборатории.  Џо-видимому,  длЯ такого
категорического, не  подлежавшего оспариванию  решениЯ были  какие-то высшие
соображениЯ.
     Џервое времЯ  €щенко  держала  себЯ сравнительно  нормально, т.  е. без
эксцессов.  Џо-видимому,  значение   имело  уступчивое   и  доброжелательное
отношение  к  ней  со  стороны  моих  сотрудников,   которое  Я  им  внушил.
Ќесомненной  была ее  низкаЯ общаЯ культура  с убогой  речью, замкнутость  и
отчужденность  от  остального  коллектива. Ћна с  грехом  пополам  выполнЯла
текущие задачи по  прозекторской работе, не  выЯвив желаниЯ и способностей к
ней. џ сохранил  за  ней  тему  ее  диссертационной работы,  данную ей Ђ. €.
Ђбрикосовым, совместно с ней  разработал  детальный  план  исследований. Ћна
посещала  общие длЯ всех аспирантов и молодых диссертантов института занЯтиЯ
по иностранному Языку  и марксистско-ленинской теории. Ќа моих сотрудников и
на  всех,  с  кем  она  соприкасалась  на  этих  занЯтиЯх,  она  производила
впечатление душевнобольного человека.
     ‚ течение первого года  ее работы у менЯ (второго года аспирантуры) она
всЯчески уклонЯлась под любыми предлогами от контролЯ за ее научной работой,
то  откладываЯ  контрольный отчет,  то избегаЯ встречи  со  мной длЯ  такого
отчета.  ‘ этим  она вступила  в третий,  последний  год  аспирантуры,  и  Я
предпринЯл энергичное  наступление  длЯ  получениЯ  отчета  и ознакомлениЯ с
состоЯнием  диссертационной  темы.  Џредставить  мне  длЯ  проверки исходные
научные материалы в  виде гистологических препаратов она наотрез отказалась,
откровенно намекаЯ на то,  что Я или кто-нибудь другой могут их использовать
длЯ  своей работы, т. е.  научно обокрасть  ее. ’огда  Я, употребив  большую
настойчивость  и  большую   степень   терпениЯ,   добилсЯ   ее  согласиЯ  на
представление  хотЯ  бы  письменного  отчета.  Џри  этом  она  заЯвила,  что
диссертациЯ  у  нее  совсем готова,  что  даже написаны  выводы,  и  на  мое
удивление  законченностью  выводов   при  отсутствии  конкретных  материалов
исследованиЯ и его литературного оформлениЯ она сказала буквально следующее:
"Њатериалы всЯкий  дурак может собрать и описать их, а вот хорошие выводы не
всЯкий  может сделать". Ћшеломленный такой  декларацией о  методике научного
творчества,  Я  был  в  тупике  --  как  мне поступить?  ‚едь  Я  отвечаю за
своевременное   завершение   аспирантуры   с    представлением   законченной
диссертации, а в то времЯ это была  не  только служебнаЯ, но  и политическаЯ
ответственность,  и Я ее понимал и чувствовал. ‚ Ђкадемии при ознакомлении с
положением дела от менЯ  отмахивались с  твердым  указанием о  необходимости
доведениЯ аспирантуры  €щенко до  благополучного конца. џ  снова  предпринЯл
энергичную атаку на  €щенко с требованием представить мне хотЯ  бы выводы из
диссертации,  на  что  она дала  согласие.  ‚ назначенный  день и  час после
настойчивых  напоминаний она  пришла ко мне в  кабинет, держа  в руках листы
бумаги,  но  дать  их  мне длЯ прочтениЯ отказалась, сказав, что  прочтет их
сама. џ  согласилсЯ и на это.  Ћна начала  что-то говорить, глЯдЯ на листы и
переворачиваЯ  их, причем из  ее  речи  было совершенно Ясно,  что  она,  не
читает,  а фабулирует,  т. е.  делает вид,  что читает, а в действительности
произносит тут же выдуманный, не свЯзанный единой мыслью набор слов  и фраз.
Њне  удалось на  одно  мгновенье  заглЯнуть в  скрываемые  от менЯ  листы  и
заметить,  что только в некоторых (она держала  их веером) имеетсЯ несколько
написанных  слов в начале страницы.  Џоложение  мое  было трудное, т.  к.  Я
вынужден  был пойти на  беспрецедентный и порочащий  менЯ, как руководителЯ,
шаг  --  требовать   отчислениЯ  €щенко  из  аспирантуры  почти   у   самого
календарного срока ее окончаниЯ, о чем Я ее информировал.
     ‚  один, как говорЯт, прекрасный день  мне звонЯт по телефону из зданиЯ
‚сесоюзного  института экспериментальной  медицины  (‚€ќЊ)  в  другом  конце
Њосквы, где размещалась основнаЯ часть лабораторий института и дирекциЯ, что
туда  прибыл корреспондент  "Џравды"  и,  предъЯвив  свою  корреспондентскую
карточку, ходит по лабораториЯм, беседует  с  сотрудниками, не говорЯ о цели
своего  визита.  Ќо  из   разговоров  с  сотрудниками  выЯснЯетсЯ,  что   он
интересуетсЯ  главным  образом  мною, моим  участием  в  подготовке  кадров,
отношением  к молодежи и  к их  работе.  Ћтветы  он  получил  самые длЯ менЯ
благоприЯтные, т.  к.  действительно  Я помогал  молодежи,  чем мог,  многие
проходили патологоанатомический практикум  в моей лаборатории. Љорреспондент
интересовалсЯ также €щенко, мнением сотрудников  о ней, и  они  без обинЯков
единодушно говорили, что  она душевнобольнаЯ. Љ концу днЯ  Я приехал в ‚€ќЊ,
застал там корреспондента,  но  он  не  проЯвил  ко мне  никакого интереса и
никакого  желаниЯ поговорить  со  мной, хотЯ  Я был  заместителем  директора
института по научной работе.
     Ќа следующий  день  в  мою лабораторию вдруг  нагрЯнула комиссиЯ (всего
состава  ее Я не  помню, по-видимому,  это  были  люди  мало мне известные),
котораЯ  опЯть-таки,  не вступаЯ со мной в контакт, выЯснЯла  у  сотрудников
(даже у лаборантов) характер моего руководства их работой, вниманиЯ, которое
Я этому уделЯю, нет ли предпочтительности по  отношению к одним (в частности
--  евреЯм)  и   дискриминационного  пренебрежениЯ  к  другим.  ‡десь  также
выЯснилось,   что   особый   и   придирчивый   интерес   они   проЯвлЯют   к
взаимоотношениЯм  с €щенко, не преследую ли Я ее, не скрываЯ,  что они очень
хотели бы получить на это утвердительный ответ. Ћднако они его не  получили,
чем были Явно недовольны и не удовлетворены.  Љакие выводы сделала  комиссиЯ
из  своего визита,  мне неизвестно, да и она  не информировала менЯ  о своих
заданиЯх и целЯх. “  менЯ нет никакого сомнениЯ, что она прибыла  с готовыми
выводами  (подобно  тому,  как  у  €щенко  были заранее  готовые  выводы  по
несделанной  диссертации),  а ее  посещение лаборатории необходимо  было длЯ
формального обоснованиЯ выводов.
     Њежду   тем   в   ближайшие   дни   в   ученом  совете  института   под
председательством Ђ. €. Ђбрикосова  должен был состоЯтьсЯ отчет €щенко по ее
диссертационной  работе.  Ќа  этом  заседании  присутствовал и корреспондент
"Џравды". Ћтчет произвел на всех тЯжелое впечатление бреда невежественного и
душевнобольного человека и был признан неудовлетворительным.  Љорреспондент,
молодой  человек  интеллигентной  внешности,  сидел в  задних  рЯдах  зала в
соседстве с  молодыми  сотрудниками института.  Џосле  конца  заседаниЯ  они
спросили у него  его  мнение  об отчете  и  об  €щенко. Ћн  ответил, что ему
все-таки  не все Ясно.  џ  случайно встретилсЯ  с  корреспондентом у входа в
вагон метро и тоже спросил у него о его впечатлении. Ћн уклонилсЯ от прЯмого
ответа  (он  был  сдержан в  словах)  и сказал только, что он  едет доложить
начальству обо  всем и думает, что статьи не будет. џ в тот момент не понЯл,
о какой статье идет речь. ‚ первый момент думал о какой-то  уголовной статье
за какое-то преступление и  был в недоумении до тех  пор,  пока  не узнал  в
президиуме Ђкадемии  о  подоплеке  всего этого  непонЯтного  ажиотажа вокруг
аспирантки  €щенко.  ’ам мне показали  направленное  ею  в редакцию "Џравды"
письмо  на  многих страницах  машинописи. ‚ этом письме-доносе она  писала о
том, что она сделала крупное научное открытие,  но была вынуждена  тщательно
скрывать его  от менЯ и моих сотрудников, так  как Я домогалсЯ овладеть этим
открытием и  присвоить  его себе. „алее  она  писала  очень  подробно  о тех
преследованиЯх, которым она подвергалась по национальным побуждениЯм  с моей
стороны,  и  что  к  этим  преследованиЯм  Я  привлек сотрудников  еврейской
национальности из моей лаборатории и из лаборатории Ђ. €.Ђбрикосова, называЯ
в том числе и тех, которые ее в глаза не видели и не слышали о ней ничего. ‚
разговоре  со  мной  обо  всем  этом  деле  вице-президент  Ђкадемии  Ќ.  €.
Ћзерецкий, образованный  психиатр и умный человек, сказал  мне, что длЯ него
была совершенно Ясна  тЯжелаЯ форма шизофрении у аспирантки €щенко,  но менЯ
спасло то, что это стало Ясным  и  очевидным  длЯ всех, кто  вступал с ней в
контакт. „лЯ жертвенной героини она не подошла, иначе бы мне несдобровать. џ
только  тогда  понЯл,  о  какой  статье  говорил  корреспондент,  готовилась
разгромнаЯ статьЯ в "Џравде", посвЯщеннаЯ мне.
     ЏрочтЯ этот донос, многие его формулировки, Я почувствовал в нем что-то
мне знакомое. џ узнал в нем  знакомый уже мне почерк авторов письма к ЃериЯ.
’ут Я вспомнил, что мне мои сотрудники говорили о странном интересе €щенко к
кафедре  анатомии ’ерновского,  о  ее частых визитах  туда  Якобы по научным
делам.  —то же,  писать  доносы  тоже надо  учитьсЯ,  и  она  нашла  опытных
учителей, подстрекателей и инструкторов  по  доносам. џ только никак  не мог
понЯть,  каким образом она вступила  в  контакт с  ’ерновским  и  „зугаевой.
Љто-то  указал  ей  эту дорогу, т. к. сама  она безусловно  не подозревала о
самом наличии этих  людей по своей замкнутости  и отсутствию соответствующей
ориентировки. Њного  лет спустЯ Я получил  достоверный ответ на этот вопрос.
’аким   "диспетчером   подлости"   была  одна  из   технических   секретарей
медико-биологического отделениЯ Ђкадемии,  темнаЯ,  но  ЯснаЯ по специальным
свЯзЯм  с   "органами"  личность,   подруга  „зугаевой  и  "покровительница"
’ерновского.
     Џрошло много трудных  и бурных лет с кульминацией в виде "дела врачей".
Џостепенно все  становилось на свои места, очищалсЯ политический и моральный
фон,  так  омраченный сталинской  эпохой.  “шли в  далекое  прошлое  и стали
туманом  событиЯ,  свЯзанные  с  аспиранткой   €щенко.  Ћна  сама  бесследно
исчезла...  Љак  вдруг лет  через 10--12  после этих  событий (происходивших
ранней весной 1951 года)  донеслось  их  эхо. Ћднажды (это было часов  около
восьми вечера, было уже темно) Я, сидЯ за работой в своем домашнем кабинете,
услышал  звонок  в  прихожей  и  женские  голоса.  ЋткрывшаЯ  кому-то  двери
работница сказала мне, что менЯ спрашивает какаЯ-то женщина. џ сказал, чтобы
она  вошла ко  мне в кабинет, и  вдруг  Я увидел...  €щенко. Њне бросилась в
глаза ее безобразнаЯ полнота, характернаЯ длЯ многих  больных шизофреничек с
резко  нарушенным  обменом,  особенно  после  пребываниЯ  в  психиатрических
больницах. ‚ руках у нее была потрепанного вида канцелЯрскаЯ папка. ‚ первый
момент  Я от  неожиданности  оторопел  и даже немного  испугалсЯ, как  будто
увидел привидение,  оживший  призрак, давно ушедший  из  моего  сознаниЯ.  џ
пригласил ее сесть, она  села и стала сбивчиво повторЯть одну и ту же фразу:
"‚ас будут вызывать, вас  будут спрашивать, Я принесла вам эти бумаги, чтобы
вы их знали", и стала протЯгивать мне папку, в которой Я увидел знакомые мне
листки с копией ее доноса, пожелтевшие от времени и плохой бумаги. џ стал ее
успокаивать, что менЯ  никто никуда вызывать  не будет,  ни о  чем не  будут
спрашивать, что мне эти бумаги не нужны, но она стереотипно повторЯла:  "‚ас
будут  вызывать,   будут  спрашивать",  и  настойчиво  протЯгивала  мне  эти
постаревшие  документы  человеческой  подлости.  џ  едва-едва  ее  успокоил,
проводил до дверей  и  за  двери  вместе  с ее бумагами  и вернулсЯ  в  свой
кабинет, взволнованный этим визитом, реально вернувшим менЯ  в, казалось бы,
навсегда канувшее в вечность прошлое при виде живого мрачного  призрака его.
ЂнализируЯ  свой  отказ принЯть  от нее эти бумаги, Я понимаю, почему Я  так
поступил. ќта несчастнаЯ берегла их в течение многих лет и решила расстатьсЯ
с  ними,  принести  их  мне  в  дар,  как  свидетельство  своего  раскаЯниЯ,
подсказанного  ей  больной совестью шизофреника.  џ  не  мог  принЯть  этого
"дара", Я  был  в  ужасе  от  этих  отвратительных  реликвий  прошлого. Ѓыло
смешанное чувство брезгливости и глубокой жалости к этой несчастной женщине,
тоже продукту и жертве эпохи.

        <i>Ђкадемик ‹ина терн -- жизненные повороты</i>
     €мЯ академика ‹ины ‘оломоновны терн в  широких кругах нового поколениЯ
работников медицины и биологии известно более понаслышке и вытеснено обилием
новой   информации.   Ћбраз   ее,   заслуживающий   объективной   портретной
характеристики,  сохранилсЯ   в  памЯти  лишь   очень   немногих   уцелевших
современников, к которым принадлежит и автор этих строк.
     ‹. ‘. терн, выходец из обеспеченной  семьи латвийских евреев, получила
медицинское  образование в вейцарии. Џо окончании  университета в  †еневе в
1904  году  она,  выделЯвшаЯсЯ  своими  способностЯми,  была  оставлена  длЯ
научно-исследовательской работы  при  кафедре физиологии этого университета,
во главе которой стоЯл известный в то времЯ профессор Џрево. Ћна скоро стала
ассистентом  профессора Џрево и  быстро завоевала себе научное имЯ в мировой
науке рЯдом работ, особенно работами в  области окислительных ферментов. Ћна
с успехом выступала на всех крупных международных конференциЯх и конгрессах,
и это также  создало  ей  большую популЯрность  в  научном  мире, в то времЯ
сравнительно   ограниченном  и  чрезвычайно  доступном  длЯ  широких  личных
контактов. Џоследнее облегчалось длЯ  ‹. ‘.  терн свободным владением всеми
европейскими Языками. …е друзьЯ, по ее  словам, острили, что она  говорит на
всех  Языках, даже на еврейском, но это была  только шутка: еврейского Языка
она не знала. ‚ дальнейшем, в 1917 году она была избрана профессором кафедры
биохимии †еневского  университета  (в те времена  не было такого водораздела
между физиологией и биохимией) и  занимала эту кафедру до своего переезда  в
‘оветский ‘оюз в 1925 году. Њатериально она была очень обеспечена (до 20 000
полноценных, "золотых"  франков в  год), состоЯ одновременно с  заведованием
кафедрой  консультантом  фармацевтических  фирм.  ‡десь  она  создала  метод
получениЯ   гормонально-активных   препаратов,  в  дальнейшем   развитый   и
использованный ею и ее сотрудниками в исследовательских работах в Њоскве длЯ
получениЯ "метаболитов" различных органов и тканей. ‘уть  метода заключалась
в  приживании  тканей в питательной среде,  в которую они отдавали  продукты
своей  специфической  жизнедеЯтельности.   Џоследние  ее  работы  женевского
периода  были посвЯщены исследованиЯм особого физиологического  механизма  в
центральной нервной системе,  обеспечивающего  столь важное  длЯ  нормальной
функции нервной ткани мозга постоЯнство его внутренней среды и ограждение ее
от вредных  внешних  влиЯний, и  в первую  очередь -- от различных  веществ,
содержащихсЯ в крови и могущих быть  вредными длЯ нервной ткани мозга. ќтому
механизму она дала название <i>--</i> "гематоэнцефалический  барьер" (т. е.  барьер
между кровью и тканью мозга), ставшее классическим его определением и прочно
укоренившеесЯ  в  медицине  и   биологии.  ‚  дальнейшем  принцип  барьерных
механизмов  она  распространила  на все  органы, и  этот принцип,  в  основе
которого  лежит  проницаемость  кровеносных   капиллЯров,  получил  название
"гистогематические    (кроветканевые)    барьеры"    --   название,    также
укоренившеесЯ.
     ’аким образом, к моменту своего переезда в ‘оветский ‘оюз у ‹. ‘. терн
был крупный научный багаж, крупное имЯ в мировой науке и полное материальное
и  академическое благополучие в мирной  буржуазной †еневе. ‚се  это она,  не
задумываЯсь, как она  сама  говорила, ни  на  минуту  (в решениЯх  она  была
быстра), променЯла на новую жизнь в  новой  обстановке бурного строительства
социалистического общества,  отнюдь не  сулившего ей  буржуазного покоЯ.  …е
поступками иногда руководили какие-то  элементы  авантюризма в ее характере,
интуитивное влечение к новому. ќто относилось и к ее научному творчеству. …е
женевские и другие друзьЯ из капиталистического мира решительно отговаривали
ее от переезда в ‘оветский ‘оюз. Ћни пугали ее: "‚ас там ограбЯт материально
и научно и, в конце концов, посадЯт в —Љ и сошлют в  ‘ибирь". € все же ее не
остановили  эти пророчества,  угроза потери друзей,  и  она, не задумываЯсь,
принЯла предложение  академика Ђ. Ќ. Ѓаха, ее старого друга, и профессора ѓ.
€. ‡барского переехать в ‘оветский ‘оюз длЯ научной и педагогической работы.
     „лЯ того чтобы понЯть многое из последующей ее жизни в ‘оветском ‘оюзе,
необходимо представить академическую среду 20-х годов и основные черты самой
‹. ‘., ее характерологический портрет, перенесенный в эту среду.
     ‚  мировой  физиологической  науке  того  времени  королевский  престол
занимал  €.  Џ.  Џавлов.  …го  место  в  науке  не  требует  комментариев  и
мотивировок,   а  в  своем  отечестве  он   был  подлинным  и  непререкаемым
физиологическим   вождем.   ‚сЯ   советскаЯ   физиологиЯ   была   павловской
физиологией, все советские  физиологи, занимавшие кафедры физиологии в вузах
(а  в то времЯ наука еще была  сосредоточена в вузах),  были в той  или иной
степени   учениками  и   последователЯми   €.   Џ.  Џавлова.  ќто   была   в
действительности  единаЯ  павловскаЯ  школа. ‘ледует при этом заметить,  что
переход представителей этой  школы,  как и самого  €. Џ. Џавлова,  на  общие
рельсы  ‘оветского  государства  и советского  строЯ  совершалсЯ медленно, с
большим трудом, что  отнюдь  не представлЯло исключениЯ  в  общем настроении
русской научной  интеллигенции  того времени. ‚  эту  атмосферу  научного  и
политического  единства ворвалсЯ  чуждый  элемент в лице ‹. ‘. терн, и  она
была встречена в штыки.
     Ћбъективность  требует  сказать,  что  такой  встрече способствовали  и
некоторые  черты самой  ‹. ‘.  ‚нешность  ее отнюдь не была подкупающей и на
первый  взглЯд  не  внушала  непосредственной  симпатии.  Ќебольшого  роста,
полнаЯ,  с коротко постриженными седеющими (а в дальнейшем седыми) волосами,
русским Языком владеет не совсем свободно,  часто подыскивает  нужные слова,
которые   собеседнику   иногда  приходитсЯ  подсказывать.   ђечь  с  сильным
французским акцентом.
     •арактер ‹. ‘., определЯвший ее поступки и взаимоотношениЯ с окружающим
человеческим миром, был соткан из редкого сочетаниЯ противоречивых черт,  и,
как это ни  представлЯетсЯ парадоксальным,  эта противоречивость формировала
своеобразную цельность и неповторимую оригинальность, отсутствие штампа в ее
натуре.
     Џарадоксальной была нередкаЯ  наивность в восприЯтии внешней обстановки
и в оценке различных событий --  нарЯду с глубиной суждений, характеризующей
высокий   интеллект.   €ногда,  однако,  эта  наивность  была,   несомненно,
наигранной.  „оверчивость  сочеталась  в  ней с подозрительностью. Ћт первой
выигрывали часто различные  проходимцы,  гангстеры  от науки, использовавшие
научный опыт  и  авторитет ‹. ‘. в своих грЯзных  целЯх; от  второй страдали
близкие сотрудники и преданные ей ученики. „емократизм отношений, простота и
доступность  сочетались  с  автократическим  деспотизмом.  ирота  натуры  в
больших   масштабах   сочеталась   с   потрЯсающей   мелочной  скупостью   и
скопидомством.  ЏрЯмолинейность  и агрессивнаЯ резкость, воспринимаемые  как
потрЯсающее отсутствие  такта,  нажившие  ей в короткий срок  немало врагов,
сочетались   с   несомненной  дипломатичностью   в  рЯде  случаев.  ‚се  эти
характерологические черты  покрывал  несомненный  блестЯщий  ум,  искрЯщеесЯ
остроумие, глубокаЯ преданность науке -- основнаЯ руководЯщаЯ нить ее жизни,
по крайней мере в первый довоенный период ее работы в Њоскве, сочетавшийсЯ в
последний период с погоней  за внешним эффектом.  ‚се эти качества отнюдь не
способствовали доброжелательному отношению к ‹.  ‘., часто использовались  и
гипертрофировались ее противниками (а  их у нее было немало), да и близкие к
ней  люди  иногда  говорили,  что  надо  ее  очень  любить  за  ее   крупные
достоинства, чтобы прощать крупные недостатки.
     Ќаука была ее жизнью, она жила в ней и длЯ нее принесла в жертву личную
жизнь,  понимаемую как организацию семьи, и  все, что  с  этим было свЯзано.
‘овершенно случайно  до  менЯ дошел  отголосок  того,  что  эта жертва  была
действительной,  а  не декларативной.  ‚ 1928 году Я опубликовал в одном  из
зарубежных международных  журналов  научную работу  (одну  из первых в  моей
научной  деЯтельности)  ,  привлекшую  внимание  рЯда  зарубежных  ученых  и
посвЯщенную одному из тЯжелых осложнений малЯрии (в ту пору частой болезни).
Љо мне обращались с просьбой не только о присылке отдельных оттисков статьи,
но и кусочков органов, взЯтых при вскрытии, длЯ изучениЯ изменений в них при
этом  осложнении,  которые  Я  описывал  в статье.  ‚  то времЯ  контакты  с
зарубежными  учеными  не были  осложненными и мне  легко было выполнить  эти
просьбы. ’ак завЯзалась переписка с некоторыми  зарубежными учеными. Ћдно из
таких писем, уже не носившее официального характера, а чисто дружеское (в ту
пору  отношениЯ в научной среде определЯлись  не возрастом, стажем  в науке,
ученым  званием,  а  интересом научного произведениЯ  автора), Я получил  из
Ђнглии от профессора  ‚. ’олько  что полученное  от него  письмо  с обратным
адресом на  конверте лежало у менЯ в рабочем  кабинете на столе, когда вошла
‹.  ‘. терн и, увидев  письмо со  знакомым ей, по-видимому, почерком, очень
взволновалась  и возбужденно спросила: "Ћткуда ‚ы знаете ‚. и почему  он ‚ам
пишет?"  €з  ее  возбужденной  реакции  Я  увидел, что  она считает  письмо,
полученное  мною,  не  случайностью  и  что  оно  ее  сильно взволновало.  џ
разъЯснил ей происхождение письма, разъЯснение  мое,  по-видимому, было  длЯ
нее убедительным, но причину волнениЯ, вызванного  им, Я  узнал  позднее  от
самой ‹. ‘. Џрофессор  ‚.  был  ее единственным  серьезным романом,  который
должен  был закончитьсЯ браком. Ћна принЯла его предложение, и, кажетсЯ, уже
было  что-то  вроде  помолвки.  Џосле  нее жених  (англичанин,  по-видимому,
пуританских нравов и воспитаниЯ)  разъЯснил  своей  невесте  свои взглЯды на
семью и ее  место  и обЯзанности в семье. ќто место и  обЯзанности исключали
дальнейшую жизнь жены в  науке. ЊолодаЯ невеста взЯла  обратно свое согласие
стать  женой на  этих  условиЯх,  и намечавшийсЯ брак не состоЯлсЯ. Ћба  они
остались верными своей,  по-видимому,  первой любви.  ‹. ‘. не вышла  замуж,
профессор  ‚. осталсЯ  холостЯком. ‚о времЯ ее  частых  поездок  в …вропу  в
первые годы жизни в Њоскве  они встречались, и  мне кажетсЯ, что эти встречи
были немалым поводом длЯ этих поездок. Џо-видимому, больше романов у ‹. ‘. в
жизни не  было, и, вероЯтно, роль в этом играла  не только  ее  увлеченность
наукой,  но  и  маловыигрышнаЯ  внешность.  Љ теме  о  романах  она  нередко
возвращалась в дружеских беседах, но только  в шутливой  форме, за  которой,
может быть, скрывалась неосознаннаЯ  (а может быть, и гонимаЯ) тоска женщины
по  полноценной  женской   жизни.  †енщина  в  ‹.  ‘.  всегда   шла  впереди
академика...
     ЃескомпромисснаЯ  жертвенность   длЯ   науки   нередко  была   причиной
конфликтов, возникавших между ‹.  ‘.  и  ее сотрудницами, делившими науку  с
семьей  и обЯзанностЯми жены и матери детей. Ћдной из руководЯщих идей ‹. ‘.
при организации своего научного коллектива на кафедре физиологии 2-го Њѓ“ (в
дальнейшем  2-го Њосковского мед.  института),  в  научной лаборатории  и  в
€нституте физиологии  Ђкадемии наук  было  вовлечение  женщины  в  науку.  ‚
настоЯщее  времЯ,  когда  широкое  представительство  женщин  в науке  стало
обычным Явлением,  подобные идеи кажутсЯ архаичными и  даже  в какой-то мере
смешными.  Ќо  в  20-х  и  даже  в  30-х  годах,  когда  длЯ  женщины только
открывались пути в различные области общественной жизни, когда борьба за это
нередко   велась   только  суфражистками  под  предводительством  англичанки
Џанкхерст, эти идеи были передовыми, и их реализациЯ требовала  специального
вниманиЯ  и больших  усилий  по  выращиванию  кадров  ученых-женщин. Џоэтому
каждый  уход научного сотрудника -- женщины или мужчины --  в  семью, каждое
отвлечение  семьей такого  сотрудника от науки  (рождение  ребенка,  болезни
детей,  разнообразные  семейные  и  бытовые  обЯзанности  и  т.  д.)  ‹.  ‘.
переживались, как предательство науки<i>,</i> вызывали в ней бурный,  иногда грубый
по форме протест, а  с бытовыми тЯготами,  крайне сложными и осложнЯвшими во
многие периоды жизнь отЯгощенных семьей советских женщин, ‹. ‘. считатьсЯ не
хотела и отказывалась принимать эти соображениЯ  от своих сотрудниц. ‚ этом,
несомненно,  проЯвлЯлсЯ  эгоцентризм  одинокого,  очень  хорошо  материально
обеспеченного  и   свободного  от  привЯзанностей  человека,  а  родственные
привЯзанности занимали  мало места  в эмоциональной сфере ‹. ‘.,  во  всЯком
случае, не  настолько, чтобы она могла пойти хоть на  минимальную жертву длЯ
этих привЯзанностей...
     Љонфликтные  отношениЯ с  миром  физиологов  возникли  у  нее  сразу по
приезде   в   ‘оветский   ‘оюз,    и   этому   способствовали   не   столько
характерологические  черты,  сколько  плохаЯ  ориентациЯ  в  новом  длЯ  нее
академическом окружении, недружелюбно ее встретившем. ‚се это создало длЯ ‹.
‘.  большие  трудности в организации  кафедры  физиологии во  2-м Њосковском
государственном   университете  (впоследствии  медицинский  факультет  этого
университета выделилсЯ  в  виде 2-го  Њоск.  мед. института).  ќтой кафедрой
заведовал до нее известный физиолог профессор атерников по совместительству
с  кафедрой  1-го  Њоск.  гос.  университета.  ‹.  ‘.  пришлось  практически
создавать кафедру заново,  начинаЯ с  подбора  сотрудников,  технического  и
лабораторного   оборудованиЯ,    приспособлениЯ    помещениЯ,    организации
практических занЯтий, в которых,  по ее  педагогическим установкам,  большое
место   занимал  демонстрационный  и  самостоЯтельный   эксперимент.  ’олько
неистощимаЯ  энергиЯ ‹.  ‘.  и  поддержка немногочисленных,  но  влиЯтельных
друзей  позволили  ей в короткий срок организовать педагогический  процесс и
научную работу и обучить приглашенных  сотрудников-ассистентов. ќто обучение
включало  элементарную  методику физиологического  эксперимента,  начинаЯ  с
привЯзываниЯ животного  к экспериментальному станку, производство подкожных,
внутрисосудистых  и   внутримозговых  инъекций  и   кончаЯ  более   сложными
специальными   манипулЯциЯми.   Ћна   дорожила   каждым   из   приобретенных
сотрудников, не щадила ни сил,  ни  времени на  их научную  и педагогическую
подготовку и не раз выражала готовность остатьсЯ в лаборатории на ночь, если
это было вызвано производственной необходимостью.
     €менно  поэтому  всю  свою  последующую  жизнь  она  не   могла  забыть
трагического  эпизода,  жертвой  которого  был  ее  аспирант  Љ.  -- молодой
человек, милый, приЯтный, способный,  интеллигентный юноша. Ћн был  женат на
молодой  женщине, с  интересными,  подкупающими  внешними данными,  которым,
по-видимому, не  соответствовали внутренние моральные стороны. “ нее  возник
роман с одним молодым ученым, будущим видным академиком. †ертвой романа стал
Љ.:  он  покончил жизнь  самоубийством,  принЯв большую дозу  хлоралгидрата.
‚раждебное отношение к академику, как к косвенному виновнику гибели любимого
ученика, ‹. ‘.  пронесла  через всю жизнь, что отразилось, разумеетсЯ, на их
отношениЯх, бывших  не безразличными  длЯ  ‹. ‘. в силу  высокого  положениЯ
академика  в научной  общественной  среде  и  в самой Ђкадемии. Њой  упрек в
злопамЯтстве ‹. ‘. отвела, сказавши: "џ не злопамЯтна", но тут  же добавила:
"Ќо Я помню!"
     Џостепенно  наладилсЯ  и  педагогический  процесс,  и  научнаЯ  работа.
Ћсновное место в ней занимали исследованиЯ в  области  гематоэнцефалического
барьера,  в которых принимал участие и автор  этих строк. Ќе раз  у нас были
бурные столкновениЯ  с ‹. ‘.  из-за  разного подхода  к  конкретным вопросам
исследованиЯ.  ‘тарого профессора эти вспышки не  обижали;  более того, они,
по-видимому,  ей  в  какой-то  мере  импонировали,  т.  к.  были проЯвлением
научного  темперамента, к которому  она относилась  с сочувствием  и  даже с
симпатией. Ќо однажды они все же завершились стойким разрывом и прекращением
совместной работы при сохранении, в  общем  до конца  жизни ‹. ‘., дружеских
отношений, с некоторыми перерыва