ого, что называем мы "нотой"; тут ноты -- нет,
колокол  имеет  на  своем  фоне  свою  индивидуальную  звуковую  картину  --
сплетение  звуковых  атмосфер.  (‡вуковой  атмосферой  Љотик  называл  сумму
звучаний   колокола,  сопровождающих  основной,   доминирующий   его  тон  и
представлЯющих  собою,  как  правило,  более  высокие  тона.  --  <i>(Ђ. –.)</i>  ‚
колокольной музыке  все  основано  на  колокольных  атмосферах,  которые все
индивидуальны.  "€ндивидуальность"  колокола  в воспроизведении  музыкальных
композиций на колоколах играет колоссальную роль.
     Ћн передохнул немного.
     --  џ  звоню  уже  с давних пор.  €  Я  так глубоко вошел в колокольную
музыку, что другаЯ мне уже ничего не дает и не сможет дать.
     Љолокол! ‘лужил  он  длЯ  той  же  церкви,  играли  на  колоколах  даже
отдельные мелодии. Ќо до  сих пор  никто не  имел еще  понЯтиЯ о том, что на
колоколах  можно  исполнЯть  целые симфонии.  Љ  сожалению,  Я  знаю  немало
колоколен,  на  которых  есть  колокола  без  всЯкого  действиЯ. Џочему  эти
колокола  висЯт  там  без  действиЯ  -- повесить  бы их  туда,  где  бы  они
пригодились,  а  то  -- как собака на сене! Љолокола  зрЯ  пропадают со всею
своею музыкальной прелестью...
     --  џ смотрю  на  колокол  с  чисто музыкальной,  художественной  точки
зрениЯ.  џ жду  пробуждениЯ его деЯтельности, дождусь ли Я ее? .…сли да,  то
когда же наступит  эта минута? Ќа эти  два  вопроса кто  же может  дать  мне
ответ? Њузыкальное значение колокола, музыка в колоколах!
     џ смотрела на Љотика. Њне казалось, он -- счастлив!
     -- Љолокол  хотел давать  нам  все, извлекаЯ  из  себЯ звук,  звучанье,
характер, гармонию, удар, --  все то,  чем он обладал. ‚иноваты мы, сами мы,
что смотрели на  него как  на  какое-то  било!  “потреблЯли  его  длЯ всЯкой
надобности -- например, в. театре, за сценой, в симфоническом оркестре, -- а
ведь он ЯвлЯетсЯ чем-то совсем отдельным от других музыкальных инструментов.
‚ него входит наивысшаЯ сложность сочетаниЯ звуков.
     ‘лушали с интересом. Џерешептывались.
     -- Љолокол  есть моЯ  специальность, --  продолжал  докладчик,  --  мое
музыкальное  творчество  на  колоколах.  “  менЯ  имеетсЯ  сто   шестнадцать
произведений, которые по своим исключительно тонким различиЯм звуковых высот
приемлемы длЯ  воспроизведениЯ только  на колоколах. „лЯ  этого нужен особый
слух.  Ќе  тот  "абсолютный"  слух  в  смысле  звуковой  высоты,  а также  в
различении  тонов -- а совершенно  исключительно тонкий, в наивысшей степени
абсолютный. …го можно  назвать "истинный слух". ќто способность слышать всем
своим существом звук, издаваемый не только предметом колеблющимсЯ, но вообще
всЯкой вещью. ‡вук  кристаллов,  камней, металлов. Џифагор, по словам  своих
учеников, обладал истинным слухом и владел звуковым ключом к  раскрытию тайн
природы. Љаждый драгоценный  камень имеет свою  индивидуальную тональность и
имеет  как  раз  такой цвет,  какой соответствует данному строю.  „а, каждаЯ
вещь, каждое живое существо  ‡емли  и Љосмоса  звучит  и имеет определенный,
свой собственный тон. ’он человека постигаетсЯ вовсе не по тону его  голоса,
человек  может  не  произнести  ни  одного  слова  в  присутствии  человека,
владеющего истинным слухом;
     однако  им  будет  сразу  определен тон  данного человека,  его  полнаЯ
индивидуальнаЯ гармонизациЯ.
     „лЯ  истинного   слуха  пределов   звука  --  нет,  --  воскликнул   он
вдохновенно, --  как нет предела в Љосмосе! ‡адатки истинного  слуха  есть у
всех людей, но он не развит пока в нашем веке...
     Ћбыкновенного  абсолютного слуха и того  чрезвычайно мало,  встретились
мне 6п7 лиц, а может, и того не будет, скорее так человека 2-3, не говорЯ уж
о  таком,  как у  менЯ.  ’акой слух  пока ЯвлЯетсЯ, увы,  исключением. Ќо  в
дальнейшем будут, несомненно!  Ѓудут, обЯзательно  будут! Ќо все-таки хорошо
было бы, если  бы нашелсЯ хоть  один  человек  с  тончайшим,  абсолютнейшим,
феноменальным    музыкальным   слухом,    до   самого    предела    остроты,
восприимчивостью  к  колоколу и колокольному  звону, это  было бы  длЯ  менЯ
великое,  жизненное  счастье! €меть лицо, которое было бы моим утвердителем,
утвердителем  того,  что  Я говорю,  на  что Я указываю  в теории "Њузыка --
Љолокол". …сли в  будущем  будет  этот человек хорошо осведомленным, глубоко
посвЯщенным в теорию колокольной музыки -- это уже  так много! ЏризнатьсЯ, Я
чувствую себЯ очень одиноким, так,  как чувствует себЯ немой или иностранец,
не говорЯщий на Языке народа той страны, в которой он живет.
     Ќо  неужели  же это одиночество  у  менЯ  спадет,  неужели  дождусь  Я,
наконец,  этой  минуты  -- какое  тогда будет счастье! „а! Ќо, спрашиваетсЯ,
почему Я так  сильно отдалсЯ колоколу? Ќа этот  вопрос Я должен дать ответ о
причинах моего тЯготениЯ к колоколам...
     Љолокол дает нам весь музыкальный абсолют: посвЯщает  нас  в  наивысшую
теорию  Њузыки,  Њузыки  с  большой  буквы.  ‘озданнаЯ  мною  теориЯ  так  и
называетсЯ -- "Њузыка  -- Љолокол". ‚  исполнении музыкального  произведениЯ
"индивидуальности" колоколов, всЯкими способами соединЯЯсь, сливаютсЯ и... ‚
эту минуту докладчику передали записку. ђазвернув ее, он сказал:
     -- ЊенЯ просЯт подробнее сказать о процессе игры на колоколах.  •орошо.
Љолокола по своей  величине подразделЯютсЯ  на группы.  ‚ первой  группе  --
самые мелкие, во второй --  немного побольше, в третьей  --  еще  на немного
больше,  затем идут четвертаЯ, пЯтаЯ, шестаЯ  группы и  т.  д. ‚ одну группу
включаютсЯ колокола, близкие друг  другу  по величине, виду и  высоте звука.
ЉаждаЯ группа имеет  в  себе определенный, соответствующий ей по силе  звук.
ђазумеетсЯ, чем больше колокол, тем сильнее его предельный удар. ’Яжелее  он
-- и более продолжителен его гул.
     Ќа колокольне отдельно  от  всех  --  Ѓольшой колокол, фон, или основа.
‡вонит в  него один человек, но могут и два. ‡атем -- Џедаль-колокол; в него
звонЯт  ногой  с  помощью  нажима на доску. Џедальных колоколов должно  быть
всегда  два:  1-й, большой  и  2-й,  малый.  Џосле педали  следуют  колокола
клавиатуры.  €гра  на  них  производитсЯ  с помощью клавишей,  расположенных
полукругом. ‡атем следуют колокола, на которых воспроизводитсЯ трель. €х два
набора -- первый состоит из 3 колоколов, второй -- из 4.
     Ћн передохнул.
     --  ’рель играет большую роль. Ћна есть как  бы горизонтально тЯнущаЯсЯ
нить во времЯ звона. ЃлагодарЯ  своему  разнообразию она придает звону самые
разнородные звучаниЯ.
     ’рель одиночнаЯ состоит  из  звона двух колоколов, смешаннаЯ состоит из
звучаниЯ пары  колоколов и одного  колокола, и парнаЯ трель  -- из двух  пар
колоколов.
     Ћт  Языков  колоколов идут шнуры к  концам  деревЯнной  рукоЯтки.  “дар
производитсЯ всегда правой рукой.
     "Ђ ведь мало реакции со стороны слушателей!" -- подумалось мне.
     Љотик развернул одну из записок, прочел ее.
     --  џ вижу, вопрос задан  мне музыкантом, понимающим  в  колоколах. „а,
колоссальнейшую  роль  играет ритм:  каждый  тон  имеет  соответствующий ему
ритмический облик.
     ’ут  в  записке  спросили  менЯ о  счете.  Ќапример, если  произведениЯ
написаны в  размере четыре  четверти, трель  может быть в любом размере. ќто
зависит  от  индивидуальности  данных  колоколов:  Ѓольшого,  Џедали и  тех,
которые в клавиатуре. ’акты могут быть самые разнообразные.
     „окладчик   будто   задумалсЯ.   Ќо   тотчас   же  затуманившеесЯ  лицо
проЯснилось.  Ѓыть  может,  решив  не  все  трудное  досказывать, он  весело
сверкнул взглЯдом:
     -- џ  должен еще сказать, как подбирают колокола. Ѓерут сперва  Ѓольшой
колокол  и  к  нему  остальные  -- 2-й  Ѓольшой,  затем два  педальных,  а к
педальным,  а  именно,  к  их слиЯнию,  подбираютсЯ  колокола  клавиатуры. ‚
клавиатуре колокола совершенно не должны быть расположены ни в какую гамму.
     Ћн  перешел к  весу колоколов, четко сообщив минимальный и максимальный
вес  каждого,  и,  видимо,  сокращаЯ  разбег  своих  сведений,  рассказал  о
пропорциЯх диаметров и высот каждой формы колоколов.
     -- Ђ формы  их, -- сказал он, -- бывают двух видов: одна более высокаЯ.
и  узкаЯ,  другаЯ  более низкаЯ и широкаЯ,  что  дает звук в  первом  случае
глуховатый, во  втором -- открытый  и Яркий. ‡вук колокола  также зависит от
состава сплава.  Ќо и при обеих  формах может у колокола быть любой  из трех
тембров: резкий, умеренный и нежный.
     ‘амый низкий  звук колокола, по крайней мере Я в  жизни  встречал, -- у
самого  большого колокола на колокольне €вана ‚еликого в  Њосковском Љремле,
гул которого на октаву ниже основного тона его;
     это, по  темперации  ре-бемоль субконтроктавы,  звучащий  ниже регистра
роЯлЯ.  ’о же самое  и  у всех больших  колоколов,  много  встреченных. ‡вук
такого низкого регистра Я уже не воспринимаю как музыкальный.
     Ќа  вопрос,  мне  в  записке  посланный,  на  каких,  в смысле  подбора
колоколах Я предпочитаю звонить:  на подобранных в  музыкальную гамму или же
никакой гаммы  не  составлЯющих; отвечаю:  длЯ менЯ  это различие  не  имеет
никакого   значениЯ:   при   звоне   Я   руководствуюсь  только   характером
индивидуальности колокола. Ђ также  не имеет длЯ менЯ ни малейшего значениЯ,
если данный колокол с соседом своим дает диссонирующий  звук.  ‚ колокольной
музыке нет никаких диссонансов.
     „окладчик сделал паузу. ‚зглЯнул на нас.
     --  ‚сюду, куда  Я ходил хлопотать  о получении колоколов  длЯ  полного
ублаготворениЯ  Њароновской  колокольни,  Я  поднимал вопрос  о  том,  чтобы
отделить  колокольню  от  церкви  и  устроить  ее  концертной,   только  длЯ
исполнениЯ  звона, -- говорил,  что совершенно невозможно игре  на колоколах
быть   "при  церкви",  а   мне  выполнЯть  роль  обыкновенного,  церковного,
грубо-шаблонного звонарЯ. џ смотрю на это совмещение колокола с церковью как
на  самое  больное  мое  место; об этом немало было  разговора во  многих из
тридцати пЯти церквей,  где Я  звоню. џсно,  что мой звон  -- это музыка, но
ведь   длЯ   церкви   нужен  звон   не   с   художественной   стороны,  а  с
церковно-звонарской!
     ‘лушатели оживленно переговаривались.
     -- €з тридцати пЯти чаще всего Я звоню на четырех колокольнЯх:
     на Ѓережковской набережной, на Љадашевской,  близ Ѓольшой  Ћрдынки,  на
Џсковской  близ  Ђрбата на ‘пасо-Џесковской  площадке,  и  на Ќикитской, при
упраздненном Ќикитском монастыре,  обладающих  замечательно хорошим подбором
колоколов  разных  характеров  звука  с  приЯтными тембрами. „овольно  редко
звонил Я на колокольне упраздненного ‘имонова монастырЯ.
     Џередавали еще записки. Ћн развернул одну из них:
     -- џ,  собственно,  о главном -- окончил. Ќо  тут менЯ просЯт сказать о
том, как лучше слушать звон. ‹учше всего слушать звон внизу, на определенном
расстоЯнии  от  колокольни.  Њесто  слушаниЯ  получаетсЯ   в   виде  кольца,
посередине его колокольнЯ.
     Ћн прикрыл ладонью глаза, отнЯл руку и, словно прислушиваЯсь:
     --  ‚  начале  звона  вы  слышите  строгие,  медленные  удары  Ѓольшого
колокола. Ќо вот удары эти начинают усиливатьсЯ и, дойдЯ до самой предельной
точки  силы,  начинают   стихать,  сходЯ  на  нет;  затем,   дойдЯ  тоже  до
определенной точки тиши,  эти тихие удары  превращаютсЯ постепенно в сильные
удары,  стремЯсь к точке предела.  Џотом, совершенно неожиданно, эти строгие
удары  превратЯтсЯ в колоссальную, беспредельную тучу музыкальных звуков. Ќо
что  за гармониЯ  в этом звоне!  ’аких  гармоний мы в  нашей музыке не видим
никогда --  звуки стихают,  как  бы удалЯЯсь; удалившись, слышны тихо или же
даже  почти  не  слышны;   возрастают  и,  наконец,  становЯтсЯ  перед  нами
высоченной   стеной,  покрывающей  всех  нас.   ќтот   процесс  продолжаетсЯ
длительно,  и  вдруг  неожиданно  во  времЯ   экстаза  звуков  они  начинают
постепенно исчезать. € вот уже совсем нет их, затишье!
     "Љакое замечательное, художественное описание!" -- восхищаюсь Я.
     -- €ли же бывает так,  --  продолжал  он,  все  более  оживлЯЯсь, -- вы
слышите  сперва  тихие  удары  в  мелкие  колокола  в  виде  трели. Ћни  все
учащеннее. ‡атем  начинаютсЯ голоса колоколов  больших размеров, усиливаЯсь,
пока все колокола не сольютсЯ в сложный аккорд и не покроютсЯ ударом в самый
большой  колокол.  ‡десь-то  и   начинаетсЯ   колокольнаЯ   симфониЯ:  звуки
разрастаютсЯ, разбегаютсЯ  и вновь собираютсЯ, кажутсЯ поражающей бурей. ‚се
это в строжайшем соблюдении ритма,  при  чередовании неожиданных ритмических
фигур и вариаций, на фоне строгих ударов Ѓольшого колокола.
     „окладчик перелистал свои бумаги, на  миг задумалсЯ и  доверчиво, тепло
обратилсЯ к слушателЯм:
     -- Љаждому хорошо быть  посвЯщенным --  мыслью -- в область колокольной
музыки!  €  длЯ этого  возможно обойтись без исключительно тонкого звукового
восприЯтиЯ. Ќо  чтобы  иметь  возможность  самому  воспроизводить музыку  на
колоколах, -- тут уже должен быть абсолютный слух!
     Ћн внимательно поглЯдел на слушателей.
     -- ‘реди музыкантов абсолютный слух далеко не  у всех, но  встречаетсЯ.
‹юди с абсолютным слухом,  люди более или менее компетентные  в  музыкальной
области  должны питать  интерес к  колокольной музыке.  €скусственным  путем
такой  слух  развить  невозможно.  џ  в  колоколе различаю 18 и  даже  более
основных  тонов,  свойственных данному колоколу, и без  малейшего труда могу
выразить их с помощью  нашей нотной системы. џ и сделал это применительно ко
всем в Њоскве и окрестностЯх выдающимсЯ колоколам. ‡вучание колокола гораздо
более  глубокое  и густое, чем  в струнах -- жильных,  металлических; чем на
духовом инструменте, чем в человеческом  голосе.  ќто оттого, что каждый тон
из 1701 в колоколе дает свое, определенное сотрЯсение воздуха, очень похожее
на кружево, Я так и зову это -- "кружевом".
     Ќе шептались, слушали.
     --  —то же касаетсЯ металла, -- сказал он, собираЯ листы своих записей,
-- из которого сливаетсЯ колокол,  то и знатоку колокольной музыки и всЯкому
слушателю надо знать,  что  главным  металлом  тут  ЯвлЯетсЯ  медь,  но  длЯ
известного  рода звучаниЯ прибавлЯют к  меди,  в самый  раствор, --  золото,
серебро,  бронзу,  чугун,  платину и  сталь.  ‘еребро  добавлЯют  длЯ  более
открытого и звонкого звука, длЯ более замкнутого добавлЯют сталь.  „лЯ более
резкого  -- золото, длЯ более нежного -- платину. “меренный же тембр бывает,
если нет ни золота, ни платины.  —угун  и  бронза придают глухой  звук, но в
глухоте  одного  и  другого  есть  различие:  чугун  дает  только  тишину  и
спокойствие,  а бронза  прибавлЯет  еще свое нечто,  и у нее эта  глухота --
волнистаЯ,  то  есть параллельно  с  ней  следуют очень  крупные,  рельефные
звуковые  волны...  ‚се  это  Я  недавно  сообщил  по  его  просьбе  Ђлексею
Њаксимовичу ѓорькому.
     -- Ќа  этом мы, Я думаю, закончим! -- сказал Љотик и улыбнулсЯ нежданно
весело, по-мальчишески.
     Ђплодисменты  раздались густо и громко, и это, видимо,  обрадовало его.
…го окружили, говорили с ним как с равным. Ћн улыбалсЯ. Њне было пора идти.
     џ уходила, думаЯ:  "’ак вот он  какой, знаток колокольный Љотик! Ђ Я-то
представлЯла его только практиком звона..."
     џ все более проникала в мир звонарЯ.
     ‚се следующие  дни Я  продвигала мою работу,  стараЯсь  глубже  войти в
жизнь  своего героЯ. ‚се  времЯ, свободное  от служебных  занЯтий  и от моей
общественной и  домашней  работы, Я  делила  между свиданиЯми с Љотиком, и в
часы, когда он играл на различных  колокольнЯх Њосквы, ездила с ним  слушать
его гармонизации.
     Џо  пути  Я задавала ему вопросы, возникавшие  за письменным столом, и,
придЯ  домой, часто глубоко в ночь, записывала вновь узнанное.  ѓлавы росли.
€ногда  Я  читала их кому-нибудь из знакомых  и  радовалась живому интересу,
похвалам, расспросам тех, кто еще  не знал  его;  Я  звала слушать его игру,
знакомила Љотика с моими друзьЯми.
     ‚о скольких домах  мы  бывали  с  ним!  Њы просили его не  пренебрегать
роЯлем. € он  подчинЯлсЯ, хотЯ и с неохотой. Љакие удивительные фортепьЯнные
вечера рождались, нежданно, лаской  и  похвалами  побарываЯ  его  нелюбовь к
этому инструменту. €  сколько  мы услыхали вдохновенных речей его -- в честь
колоколов! ’ак он, нами вызванный к выражению своей музыкальной доктрины, по
памЯти излагал страницы будущей  своей книги -- "Њузыка-Љолокол". €  сколько
же мы исходили с ним колоколен!  Џо-прежнему выше  всего  он ставил колокола
церкви свЯтого Њарона, но часто, отыграв там в  праздничный день,  у  ранней
обедни,  он  ехал  к  поздней  на  другую колокольню,  и  Я  приезжала  туда
послушать,  какой  замечательный  звук у Ѓольшого  или  Њалого  колокола, об
особенностЯх звуков которых он накануне мне рассказал.
     „елитьсЯ  с  ним моими радостЯми  о моих подвигавшихсЯ главах  о  нем Я
избегала: он не входил в них душой. Њои записи врЯд  ли казались  ему важным
делом  --  ведь  Я  не  была  музыкантом!  Ђ  глубины  его психологии,  мною
отображаемые, просто не звучали ему. € после одной-двух попыток ввести его в
круг моих интересов Я убедилась в тщетности моих усилий: моложе менЯ, он вел
себЯ  как старший, добро, стараЯсь менЯ не  обидеть, но и глаза и сердце его
были от менЯ  далеко. Љнига, звучавшаЯ ему, имела автора ЋловЯнишникова, ибо
она трактовала о единственно ему нужном -- о колоколах. € мне запомнились из
нее такие строчки:
     "ђусские  люди   еще   в   глубокой   древности  обращали  внимание  на
гармоническое сочетание колокольного звона.
     Љаждый  звон  имел  свое  назначение.  ‡вон веселый --  красный,  когда
возвещалась народу  какаЯ-либо радость, великий праздник, победа, избавление
от опасности...
     €з колоколов извлекали более или менее определенную мелодию...
     џвлЯлись   своеобразные   артисты,   поражавшие  своим   искусством   и
виртуозностью слушателей".
     ‚от это была "его" книга!

        ѓлава 12
     ли  месЯцы, превращаЯсь  в  годы.  ћлечка  и Я обходили  с  Љотиком  в
свободные вечера наши все колокольни, куда он шел играть.
     Њузыканты по-прежнему спорили о нем,  о необходимости -- или нет -- длЯ
него музыкального  образованиЯ,  о  его будущем, но  тот,  о  ком шла  речь,
нисколько не был озабочен: он жил в мире звуков, этот мир был беспределен, в
нем он был дома, и ничто его не смущало. –ентр мира был -- колокольный звон.
Ћн  слушал  и писал  свои гармонизации, лучшие из которых он  посвЯщал мечте
своей  молодости  -- девушке именем Њи-Ѓемоль, летавшей  в хороводе крылатых
подруг в пачках, похожих на цветки анемона, и улыбавшейсЯ ему из этого сонма
крылатых, который звалсЯ -- балет.
     ‚се это погружалось  в  мои  тетради  с  надписью  "‡вонарь".  Ќиже  --
"Џовесть".  "ЏосвЯщаетсЯ  Љонстантину  Љонстантиновичу  ‘араджеву  и Ђлексею
Њаксимовичу ѓорькому".
     Љак  было  не  добавить  этого  имени,  когда ѓорький,  человек  такого
писательского  опыта и на поколенье менЯ  старше, благословил менЯ  на  этот
труд, настаивал на непременности написаниЯ  этой повести, на воссоздании длЯ
потомков, скромного и радостного своим общением с миром человека! €  Я  дала
себе обещанье  не увидетьсЯ с ѓорьким до тех пор, пока не смогу войти к нему
с дописанной книгой, о которой он  сможет сказать свое любимое:  "‘пето!". €
повесть пелась и пелась...
     ‚ ней было уже десЯть печатных листов, подробно, верно и  медленно, как
майский жук по ветке, ползли страницы одиннадцатого листа. Ђ двенадцатого...
     Џо Њоскве шли слухи, что слава Љотика шагнула далеко за пределы страны,
что весть  о его игре на колоколах колокольни свЯтого Њарона за Њосква-рекою
достигла других государств;  что Ђмерика предложила ему гастрольную поездку,
длЯ чего хотЯт обеспечить  знаменитого  звонарЯ-композитора колоколами... Ќо
это  походило на  сказку,  и тут начинались недоумениЯ:  как можно  снабдить
звонарЯ  колоколами  по  всему ходу  его передвижений  из  города  в  город?
Љонечно,  это  выдумка,  чьЯ-то фантазиЯ, празднаЯ  сплетнЯ, чепуха,  вздор.
„ругое  дело,  если  в  каком-нибудь  одном  городе  за границей ему соберут
отовсюду колокола длЯ своего рода колокольного концерта -- это еще возможно!
Ќо, может быть, это -- болтовнЯ <i>..</i>.
     ‚ремЯ шло, повесть росла, близилась к концу, как мне казалось. € уже из
нескольких очень  толстых тетрадей  восставал живой  Љотик  ‘араджев  с  его
манерами,  прибаутками,  с его  веселой  готовностью  встречатьсЯ с  людьми,
узнавать, входить в их  жизнь, быть естественным, как ребенок, и поглощенным
делом,  как взрослый.  …сли сам  он мало  ценил свои вечера  роЯльной  игры,
неустанно  мечтаЯ  о  возможности  играть  на колоколах  ежедневно,  то  это
нисколько не мешало слушающим его роЯль наслаждатьсЯ его гармонизациЯми.
     Ќо  вот книга о ‡вонаре, как мне  казалось, окончена! Ћтложила -- пусть
"отлежитсЯ" немного. ‡атем еще раз перечту и свезу ее, наконец, ѓорькому.
     ЊенЯ  останавливает слух: ѓорький болеет. Ѓолеет...  ‡начит, не до менЯ
ему сейчас!  Ќу что ж, подождем. € тогда другаЯ  весть достигает менЯ: Љотик
‘араджев  уехал  в  Ђмерику. Љак?  Љогда  же?..  Ђ  вот в те недели,  что не
виделась  с  ним, когда дописывала книгу о нем.  „а,  говорЯт мне, как-то по
договору,  разрешили  такую  поездку,   все  устроили,  посадили   вместе  с
колоколами в поезд, проводили -- уехал.
     ѓорький  давно  в   ђоссии,  объездил   ее,   участвовал   в  различных
литературных объединениЯх, издавал, издает  журнал...  Ќе пойдешь к нему без
книги  --  а  книга  все-таки  не  кончена.  Џодзаголовок ее "€сториЯ  одной
судьбы": могу ли  Я считать повесть конченной, не вместив в нее такую важную
главу, как "Љотик  ‘араджев  в  Ђмерике"?  ђазумеетсЯ, Я должна ждать!  „ень
набит: работа,  быт, занЯтиЯ Языками с сыном -- даже нельзЯ понЯть, куда  же
вмещались частые встречи мои  с Љотиком? ‘колько колоколен  опробовала с ним
"на предмет звука" и сколько ночей над тетрадЯми повести...  € метет и метет
метель жизни...
     „ни, недели, месЯцы -- шли, слухов -- множество. Ќо в моем  занЯтом дне
-- не до них. ЌепонЯтность с этой Ђмерикой, отсутствие твердые данных... ‚се
начинает казатьсЯ сном.
     Ђ вот реальность событий, узнаннаЯ мною десЯтки лет спустЯ. ‚ 1930 году
к Љонстантину ‘оломоновичу, Явились два  американца с предложением его сыну,
"мистеру ‘араджеву", поехать  в ‘оединенные таты, заключив контракт на год.
Ћни обещали построить ему в ѓарварде звонницу, закупив нужные ему колокола в
‘‘‘ђ,  и  он  будет  давать  колокольные  концерты.  Ћни  слышали его  звон,
восхищены  ведь  это  целаЯ симфониЯ  на колоколах!  Љотик согласилсЯ на это
предложение.
     ‚от в эти месЯцы Я не  видела Љотика -- он исчез; как Я позднее узнала,
он был предельно  занЯт отбором колоколов,  закупаемых Ђмерикой  длЯ будущей
звонницы.  Ћн  обходил  колокольни,  прослушивал   звук  любимых  колоколов,
составлЯл списки закрытых церквей, откуда  их надо было снимать и сосчитывал
их вес. ќти списки хранЯтсЯ  и поныне. Љакие же это образцы и доказательства
его  трудолюбиЯ!  Љак  точны   его  указаниЯ,  как  подробны!  --  нумерациЯ
колоколов, их названиЯ, растущее  число подборов --  и сколько жара  и  воли
положено в  эти  списки.  Џодборов,  из  которых  ему  в  итоге  этого труда
предстоЯло выбрать то, что поедет с ним за океан  -- прогреметь,  прозвучать
русской  славой  на  чужой  земле! Ќелегко  было  оформить  столь  необычное
путешествие:  немало времени занЯло получение соответствующих документов.  ‚
итоге  стараний  и  хлопот  он  получил  бумагу  на  английском  Языке,  где
значилось, что "гражданину страны, котораЯ не признана ‘оединенными татами,
даетсЯ въезд на 12 месЯцев  как  временному  посетителю в  роли  эксперта по
колоколам".
     € Љотик ‘араджев выезжает в  Ђмерику, везЯ свой звон, который  зазвучит
на  территории  ѓарвардского университета,  куда стекутсЯ  толпы  чужеземцев
послушать советского звонарЯ.  Ќо по пути следованиЯ "временного посетителЯ"
происходит не совсем обычное  происшествие.  Џровожавший Љотика на поезд дал
телеграмму, чтобы встретили его в ‹енинграде, откуда завтра отойдет пароход.
Љ  удивлению встречавшего, ‘араджева  в поезде  не оказалось. Џоложение было
трудное: колокола уезжали, а звонарЯ при них не было. Ѓолее суток искали его
и  нашли:  преспокойно  и  радостно  сидел  он  на  одной  из  ленинградских
колоколен, уже вторично, видимо, проведЯ  там звон во времЯ утренней службы,
восхищаЯсь  звуком еще с поезда услышанных им  колоколов, -- и, должно быть,
забыл про Ђмерику.  ’ак  пароход и отошел без него. Ќо много позже узнала Я,
что  ночевать --  должно  быть,  на  второй день  -- он  пришел  к знакомому
музыканту, ћрию Ќиколаевичу ’юлину, композитору,  и у него прожил, дожидаЯсь
следующего парохода, несколько недель.
     -- Љонтакта у нас не получилось, -- рассказывал ћ. Ќ. ’юлин, -- он то и
депо  пропадал,  уходил,  должно быть, осматривать  колокольни,  звонил, был
возбужден  предстоЯщей поездкой,  тем,  как  там  оборудуют ему  звонниц,  и
настоЯщего общениЯ у нас не получилось. Ќа обратном пути Я его не видал.
     Џередо мною  фирменный бланк с немецкими словами: "An bort" ("Ќа борту"
--  заголовок пароходного  почтового  бланка).  €з  Ђмерики  он  возвращалсЯ
пароходом  через  ѓерманию.  Ќаверху  страницы  немецкое  "Den" (обозначение
числа) -- и пустаЯ строка, без числа. ђукою Љотика, крупно, карандашом:
     1.  23-го  числа во  вторник  Я  в  ѓамбурге.  Ќакануне, в  понедельник
вечером,  перед тем  как ложитьсЯ  спать,  --  уложить  сорочку с воротником
крахмальным,  вместо   нее  надеть  обычную  белую   сорочку  с   постоЯнным
ненакрахмаленным воротником. Џеременить галстук.
     2. Џеред  тем  как выходить в ѓамбурге, надеть кожаную  куртку,  теплую
шапку и ботики.
     3. Ќа железнодорожном вокзале  получить билет (по купону), затем получу
(тоже по купону) дорожные деньги, 50 долларов.
     4.  “же в  Њоскве первым делом схожу в парикмахерскую; затем  снимусь и
отправлюсь,  после свиданиЯ  с папой, позвонить по  телефону  в –ентр, кассу
Ѓольшого театра (из  Љисловской  квартиры). “знаю, как обстоЯт  дела.  Џосле
этого -- в  театр увидеть  ‹ену (Mi  b)  .  ‘говоритьсЯ,  когда  можно с нею
увидетьсЯ.. ‚ ближайшую возможность схожу к Њ. Ђ. Ќовикову (утром), имеЯ при
себе  полученные  50  долларов  (из  ѓамбурга)  и  422   доллара,  постоЯнно
находЯщиесЯ  при мне (из Љембриджа).  Ќа ђоссийской границе -- обменЯю Я все
эти деньги на русские и ‹ене (Mi b) дам 100 р. (50 из них ее матери).
     Ћ  возвращении  из Ђмерики Љотика умиленно рассказывала  мне его сестра
’амара спустЯ десЯтилетиЯ:
     -- Ѓыл  вечер,  когда вдруг  открылась  дверь  нашей  квартиры и вбежал
сиЯющий Љотик! Љак он соскучилсЯ  по своим. Ќе мог больше не видеть их. ‚зЯл
-- и  приехал.  Ћн  нес тЯжелый  чемодан,  полный  подарков  семье. Ћтцу  он
радостно вручил  енотовую шапку с ушами  -- на московские холода. € отец наш
долго носил ее, гордилсЯ подарком сына...
     Љотик  ‘араджев вернулсЯ! †ду, не идет. ‡абыл обо мне? Ќе был, говорЯт,
и  у џковлевых.  ‡акружилась голова от успеха? Ќа него  непохоже! Ќикого  не
вижу из  тех, кто видел его<i>.</i>  Њожет, и не вернулсЯ? „а и ездил ли? „а был пи
мальчик?  Њожет,  мальчика  и не было? €  так  как  времЯ шло,  а  Љотик  не
поЯвлЯлсЯ, а нетерпенье мое кончить книгу было вполне реально, Я решила: так
и окончить, записав о нем только то, что  Я слышала. ќто (решенье) случилось
в тот день, когда кто-то, войдЯ в мою комнату,  "в лицах"  мне передал всего
одну сценку: разговор москвичей с Љотиком об Ђмерике. Љто-то жарко, в полный
накал  мещанского любопытства к Љотикиному  путешествию, стал  расспрашивать
его об Ђмерике.
     --   Ќиччего  ин-н-тересного  --   отвечал  Љотик  (немного  как  бы  и
высокомерно даже). -- ’олько од-д-ни ам-мериканцы, и больше и нич-чего'
        ѓ‹Ђ‚Ђ 14
     ‹учшей  концовки длЯ книги  нельзЯ  было и ждать. Џеречитываю рукопись,
поправлЯю, переживаю заново. “знаю: ѓорький живет уже не в Њашковом переулке
(ныне ул.  —аплыгина), а у Ќикитских ворот, в доме  ђЯбушинс кого,  напротив
церкви, где венчалсЯ Џушкин с Ќатали.
     Ќо  ѓорький  болеет,  к нему нельзЯ.  Ћгорченье двойное. Ѓолеет  опЯть,
значит -- болезнь серьезнаЯ? Ћпоздала Я с моим, с моим и его "‡вонарем"! —то
же делать?
     € опЯть  лежит повесть, ждет своего часа... € снова  мы с  любимой моей
ћлечкой стоим во дворе у колокольни св. Њарона, и бежит  народ слушать  игру
на колоколах.
     „а, годы прошли! Ќо знаю, и твердо знаю, что всем собой примет  ѓорький
свой выполненный наказ. —то снова сЯдем мы, он -- за столом, он -- по другую
сторону,  и  погрузимсЯ  в  беседу о человеке,  возбудившем столько  споров,
столько  волнениЯ,  целую  бурю  в  московских  музыкальных кругах,  столько
поездок музыкантов  и  просто жадных до красоты слушателей,  и тогда,  после
этой беседы, Я пойду в издательство.
     ’ак Я рассуждала, так чувствовала. Ќо жизнь судила иначе. Ќе к здоровью
от  болезни встал Ђлексей Њаксимович, не к беседам и творчеству. Ќе поднЯлсЯ
вовсе.  Ѓолезнь сломила его,  и по всему  ‘оюзу прошла громоваЯ  весть: умер
ѓорький!
     Љак описать отчаЯнье мое? Њне пришлось  уехать из Њосквы  перед войной,
надолго,  и Я более  не увидела Љотика. ‚ шквале, налетевшем на страну, Я не
смогла сохранить все готовые к  печати рукописи, среди них погибли и книга о
ѓорьком и повесть "‡вонарь".
        ѓ ‹ Ђ ‚ Ђ 15
     ли  годы, десЯтки лет. Њысль о том, что мне  не  удалось выполнить мой
долг перед этим уникальным музыкантом, мучила менЯ.
     €  вот,  когда  с  моей  встречи  с  Љотиком  ‘араджевым  прошло  почти
полстолетиЯ, Я начала новую книгу о нем.
     Ќо Я  уже  не  та. Џрожитые годы как бы надели на менЯ  очки иной  силы
стекла; они  показывали тему  как бы в изменившемсЯ  аспекте:  уже не  живой
облик героЯ  так  занимал  менЯ.  џ  все  больше  погружалась в  музыкальное
значение им творимого и на колоколах, и на страницах книги. Љто знает, может
быть, и сбудетсЯ то, во что  он верил, -- рождение новой  области  музыки...
‚оскрешение давних времен, когда, как сказал Њ. ѓорький, это  было  народным
искусством,  голосом народных торжеств? ’о, что начато  было полвека  назад,
это, может  быть подхватЯт  и продолжат наши потомки?  ‡азвучат  колокольные
голоса  людей,  подобных Љотику!  Љак  он  верил,  что  их  черед  придет  и
музыкальнаЯ ђоссиЯ встанет впереди всех народов и мощнее, Ярче, чем это было
встарь.
     €ногда Я спрашиваю себЯ,  передаст ли мое  перо  спустЯ полстолетиЯ мир
Љотика так, как он был воссоздан в первой моей книге?
     ‘овсем новые  трудности вставали на  моем  писательском пути. Ћ, какими
легкими казались мне муки написаниЯ моего "‡вонарЯ"  в те мои  молодые годы!
‘лушай,  наблюдай и пиши! € ни о чем  не заботьсЯ -- чего не спросила вчера,
спросишь  завтра.  ‚чера  он  показалсЯ  мне отвлеченным,  рассеЯнным, --  а
сегоднЯ веселым и вополщенным. Њой будущий  читатель должен был получать его
из моих рук таким, каким Я  получала его из жизни: он менЯлсЯ,  противоречил
себе,  оспаривал то  впечатление,  которое  оставил о  себе третьего днЯ,  а
завтра ЯвитсЯ  совсем  неожиданным, обогащаЯ наше понимание  его  души.  Њой
герой был -- рЯдом! Љак охотно водил менЯ по переулочкам старой Њосквы,  где
цвели его звуковые  ‘ирины,  редкостные  московские  колокола!  Ђ  теперь --
теперь Я была  почти  совсем  одинока среди людей, о нем не знавших, -- мало
кто уцелел из  слышавших  его  звон, видевших  его  колокольные  музыкальные
схемы.  ‚ойна унесла многих. „ругие, состарЯсь,  болели;  к  иным  затруднен
доступ: их, моего или почти моего возраста, охранЯли родные от посещений...
     € все-таки мне удалось многое узнать от его современников, собрать даже
то, о чем Я не знала в годы работы над первой книгой.
     ‚от что  мне  запомнилось из  рассказов  Ћ.Џ.  ‹амм, дочери  профессора
консерватории. Љотик представлЯлсЯ  ей приветливым,  но  молчаливым, с лицом
чаще  печальным, с  каким-то  отсутствующим выражением.  —еловеком,  глубоко
погруженным в думу. „ержалсЯ  он скованно, но, здороваЯсь, всегда  улыбалсЯ,
глаза у него были добрые. ‚  то времЯ рабочаЯ  комната его отца  была над их
квартирой. Ћ.Џ. ‹амм встречала его в консерватории. Ћтец его, Љ.‘. ‘араджев,
очень  любил сына,  говорил,  что  у  него поразительный слух, но  этот  дар
ЯвлЯетсЯ длЯ  него  источником  страданиЯ --  он  слышит малейшую фальшь.  ‚
консерватории шел разговор об особенностЯх композиторского слуха. Џ.Ђ.  ‹амм
приводил в пример умана, который так же страдал от чрезмерной обостренности
слуха. Ћрганист и композитор Ђ.” ѓедике проЯвлЯл интерес к сочинениЯм Љотика
‘араджева, так как  его брат, ѓ.”.  ѓедике увлекалсЯ колокольным звоном  (но
только  традиционным,  церковным, к  которому Љотик  относилсЯ отрицательно,
впрочем, и как к исполнительству ѓ.”. ѓедике).
     ЏростЯсь с Ћ.Џ. ‹амм, шла и думала:
     "‘кованный"?  џ  старалась  понЯть.  „а,  может  быть,  оттого,  что  в
консерватории  длЯ  не  слышавших  его  звона, где все были  занЯты  нотами,
партитурами  и  концертами,  он  был  "не  у дел",  только  "сын  дирижера",
"какой-то звонарь"... Ђ кто-то рассказал о нем, что среди художников, где  у
него были друзьЯ, он был  оживлен, весел, мил! Љак  все сложно на свете и  в
человеке!..
     €  Я  начала  разыскивать  этих  людей.  Њне  запомнилось  из  рассказа
художника Ђ.Џ. ‚асильева,  что во  дворе церкви Њарона между  деревьЯми была
вкопана  темно-зеленаЯ  скамейка. ‡десь  любил  сидеть  Њ. €пполитов-€ванов,
слушаЯ звон  Љ.Љ  ‘араджева.  Ќа  колокольне было  чисто,  все "обустроено",
удобно  приспособлено длЯ звона.  ‚се -- всерьез. ‘лева  -- Ѓольшой колокол,
справа -- поменьше, Њалый<i>.</i>
     Љак динамичен был этот человек во  времЯ звона!  ‚се возможные "рычаги"
тепа  работали  самостоЯтельно,  каждый  выполнЯл   "свою   партию"  в  этом
сложнейшем,  уникальном  труде  --  его  звоне.  Џравой  рукой  он  управлЯл
клавиатурой  мелких колоколов,  а  локтем  той  же  руки  он  еще ударЯл  <i>по</i>
натЯнутой веревке от дальнего  колокола. ‹евой же управлЯл несколькими более
тЯжелыми колоколами.
     …ще Ђ. Џ. ‚асильев рассказывал, что Љотик подпиливал  напильником  краЯ
колоколов, утончаЯ звучание.
     “ художника дома, желаЯ изобразить на роЯле звучание Ѓольшого колокола,
его сложный аккорд, состоЯщий из  большого количества тонов, ‘араджев просил
трех-четырех  человек  одновременно   ударЯть  по  указанным  им   клавишам.
“частвовавшие выстраивались перед инструментом -- раэ, два, три -- и ударЯли
не  вместе. Ќе точно разом! Љак он сердилсЯ! Љогда же,  наконец,  получалась
одновременность -- в комнате долго стоЯл  копеблющийсЯ, тЯжкий звук Ѓольшого
колокола. Ђ когда участники приходили в восторг, Љотик говорил: "—то вы, что
вы -- это только приблизительно!"
     ‚асильев рассказал случай, как однажды они вместе ехали в трамвае (в то
времЯ  кондуктор  давал  вагоновожатому знак отправлениЯ  звонком, дернув за
веревку),  и  Љотик   вдруг  стал  дергать   за  веревку,  по  ассоциации  с
колокольной. Џосле "маленького скандала" -- когда он "пришел  в себЯ" -- они
извинились  перед  кондуктором.  •удожнику  казалось,  что Љотик  все  времЯ
пребывает  в центре музыкальной звуковой среды, не выключаетсЯ из нее... …ще
рассказал, что видел Љотик звук -- в цвете. ‹юдей он тоже "видел" и разделЯл
по цвету. „лЯ него Ђ. Џ. ‚асильев был ре мажор и оранжевого цвета.
     "Ћднажды он  пришел  к  нам,  --  рассказывал  ‚асильев.  -- ЌачинающаЯ
художница подбирала  на пианино какой-то  модный в те  годы  фокстрот, вроде
"„жона ѓреЯ", другие, дурачась,  танцевали. €гравшаЯ  тоже хотела танцевать.
"ЉостЯ,  сыграй нам",  -- попросила  она.  Ћн  улыбнулсЯ,  сел  и  мгновенно
воспроизвел ее  "исполнение" фокстрота  со всеми его особенностЯми, как если
бы  оно  записалось  у  него  на  магнитофонной  пленке.  €грал он  на  всех
инструментах".
     Ќедавно Я получила<i>.</i> письмо от моей гимназической подруги, бывшей певицы
Ќародного дома Ќ ”. .Њурзо-Њаркеловой:
     "ЊоЯ мать и Я, да и многие, звали его  "колоколистом", а не "звонарем",
как ты, потому что он был на особом положении среди звонарей.
     Ћн пришел ко мне как настройщик, и, конечно, после него никто и никогда
не сравнитсЯ с ним в настраивании роЯлей".
     „а, моЯ Ќина права. ђавного ему настройщика не было. Ћн входил в дом --
с  шутками, как входит „ед-Њороз: несЯ им праздничные веселье и  радость. Ћн
потирал руки, он исходил  прибаутками. …го длинно-широкие, карие, восточного
типа  глаза  сверкали. Ћн смеЯлсЯ.  Ћн радовалсЯ.  ‚от сейчас роЯль  --  эта
"темперированнаЯ,  да к  тому же  расстроеннаЯ  дура"  --  преобразитсЯ. …го
абсолютный слух геройски готовилсЯ к испытанию.
     -- Њожно нначать? -- говорил он.
     € вот еще одно воспоминание о моем герое.  ђассказала это хормейстер ‹.
”. “ралова-€ванова, в те годы -- студентка консерватории, ученица профессора
Џ. ѓ. —еснокова.
     -- џ была старостой и однажды услышала, как  товарищи-студенты говорили
друг другу: "‘егоднЯ сбегаем с истории..." "‡ачем?" -- спросила Я. -- "Љотик
‘араджев звонит в церкви!" -- "Ќу и  что?" -- "’ак  мы  же  идем слушать его
звон! Ђ ты?" -- "‡ачем Я пойду? џ знаю хороший колокольный звон". -- "„а это
совсем не то, -- уговаривали студенты. -- ќто же не церковный звон! ќто надо
слышать! Њузыканты обЯзаны это и слышать и знать! ’акого в  жизни никогда не
было!" Њы уже сбегали по лестнице.
     Џозднее  о  Љ.Љ. ‘араджеве мне  пришлось  услыхать от  профессора  ѓ.Ђ.
„митриевского,  -- продолжала  она, -- но уже не как  о мастере колокольного
звона, а как о музыканте гениальной одаренности.

     ЏриЯтно  мне  было  получить  письмо  старого  москвича,  писателЯ Ѓ.Ђ.
’арасова:
     "Љотика  ‘араджева  Я  видел,  ходил  слушать  его  звон  в  Љисловский
переулок. Ћн  производил удивительное впечатление человека, одержимого идеей
-- выразить переполнЯвшие  его  звуки через колокольную симфонию... €грал он
самозабвенно-отрешенно, играл, забываЯ все и всЯ.
     Ћн был красив, черты  мЯгче, чем у его отца. Џоразительно длинные белые
пальцы, такие  пальцы Я видел только у  ‘офроницкого, но  у  того  руки были
крупные, а у Љотика -- обычные".

     Џеред окончанием  моего "‘каза" Я  встретилась со  своим старым другом,
писательницей и художницей Њариечкой  ѓонтой.  Ћказалось,  она  слышала звон
Љотика,  была  на концерте  "известного  звонарЯ Њосквы,  молодого музыканта
‘араджева".
     --  Ќезабываемо! Ќи с  чем не сравнимо!  Љолоколенка в  ‘тароконюшенном
переулке, как и церковь,  была низкаЯ, с широкими  аркадами. Ќа фоне  синевы
выделЯетсЯ летучий силуэт человека без шапки, в длинной рубахе, державшего в
руках веревочные вожжи  ушедших в  небо гигантских коней. Џудовые колокольцы
неистово гремели, раскалываЯ небо жарким пламенем праздничного звона.
     Ѓольшой колокол -- как гром; средние -- как шум лесов, а самые малые --
как  громкий  щебет птиц.  Ћживший голос природы! ‘тихии заговорили!  € всем
этим многоголосьем правит человек, держащий в руках струны голосов. ќто была
музыка сфер! ‚селенскаЯ, теперь бы сказали -- космическаЯ!
     -- ќто -- грандиозно! -- сказал взволнованно рЯдом стоЯщий человек, как
Я узнала позднее -- композитор ЊЯсковский.
     Ђ.‚. ‘вешников, нынешний ректор Њосковской консерватории, тоже слышал в
двадцатые годы звон Љ.Љ. ‘араджева, в церкви на ‘ретенке. ‚от его отзыв:
     "‡вон его совершенно не был похож на обычный церковный звон. “никальный
музыкант. Њногие русские  композиторы пытались имитировать колокольный звон,
но ‘араджев заставил звучать колокола совершенно необычайным звуком, мЯгким,
гармоничным, создав совершенно новое их звучание".
     ‡имой 1975-1976 года Я встретлась в „оме творчества "‚нуково" со старым
московским дирижером ‹.Њ.  ѓинцбургом. Ћн знал Љ.Љ.  ‘араджева,  помнил  его
игру. ‚от что Я записала с его слов:
     "‘араджев  мог один  и  тот  же  колокол  заставить звучать  совершенно
по-разному. …сли современнаЯ теориЯ музыки  имеет дело максимум с 24 звуками
в октаве, то слух Љотика улавливал бесконечное  их множество. ‘оединЯЯ их по
собственным законам, он создавал гармонию какого-то нового типа.
     Љогда он давал  концерты,  поражало  то, что  он  создавал некую  новую
форму,  конструкцию,  очень сильно  эмоционально  действующую.  €ногда  звон
выражал печаль, иногда  это  был мирный звон, иногда торжественный... Џомню,
один  раз  он начал с очень  высоких серебристых звуков, постепенно снижаЯ и
доходЯ до тревожных, предостерегающих, -- до набата на фоне угрожающего гула
и множества  колокольных  голосов  и  подголосков. ќто было поразительно: не
похоже ни на один ранее слышанный колокольный звон Љотик ‘араджев был уникум
-- второго такого нет.
     ‚ обыденной жизни Љотик был  мЯгок, не повышал голоса, не ссорилсЯ, был
почти незаметен. ‚о времЯ игры -- преображалсЯ. ‚ своей истовости он доходил
до высшей степени самозабвениЯ".
     ‡аслуживает  вниманиЯ  высказывание   ….   Ќ.   ‹ебедевой,   пианистки,
собирательницы  народных  песен,  правнучки  Љутузова,  написавшей  "€сторию
колоколов  и  материалы о колокольных звонах", с которой советовалсЯ Љотик о
задуманной им звоннице.
     "Љонстантин ‘араджев был энтузиастом колокольного звона. Џсевдоним "ђе"
взЯт им оттого, что, когда  ударЯли в  большой колокол одного  из московских
монастырей  тон