     - Љонечно, человека можно уговорить, но что из этого выйдет?
     - Ќет, уговаривать Я ‚ас не буду - ‚ы сами должны решить.
     Ђ  у него уже  начались трениЯ с •орватом, которого он терпеть  не мог:
"...и  по  виду и по  качеству  стараЯ швабра"<sup>71</sup>.  Ђ.‚.  приходил
измученный,  совсем перестал спать, нервничал,  а  Я  все не могла  решитьсЯ
порвать  со  своей  прошлой  жизнью.  Њы сидели поодаль и  разговаривали.  џ
протЯнула руку  и  коснулась  его лица - и в то же мгновение он заснул. Ђ  Я
сидела, боЯсь пошевелитьсЯ, чтобы не разбудить его. ђука у менЯ затекла, а Я
все смотрела на дорогое и  измученное лицо  спЯщего.  € тут  Я  понЯла,  что
никогда не уеду  от него, что, кроме этого человека, нет у менЯ ничего и мое
место - с ним. Њы решили, что Я уеду в џпонию, а он приедет ко мне, а пока Я
напишу  мужу, что  к  нему  не вернусь, остаюсь с Ђлександром  ‚асильевичем.
…динственное условие было у менЯ: мой сын  должен быть со мной  - в то времЯ
он жил в Љисловодске у моей матери.
     Ђлександр  ‚асильевич  ответил: "‚  таких  случаЯх ребенок  остаетсЯ  с
матерью". € тут Я понЯла, что он  тоже порвал со своей  прошлой жизнью и ему
это нелегко - он очень любил сына.
     Ќо он  менЯ любил  три года, с первой встречи, и все  это времЯ мечтал,
что когда-нибудь мы  будем вместе. ‚скоре Я  уехала  в џпонию - продала свое
жемчужное  ожерелье на дорогу. Џотом  приехал он. ’ут пришло письмо от моего
мужа. Љлассическое письмо: Я не понимаю,  что Я делаю, он женат, он не может
жить без менЯ, Я потерЯю себЯ - вернись и т.д. и т.д.
     Ќу что ж, надо договоритьсЯ - Я поеду во ‚ладивосток, все покончу там и
вернусь.  џ  была  молода и прЯмолинейна до  ужаса.  Ђлександр ‚асильевич не
возражал,  он  мне  очень  верил. Љонечно, все это было очень глупо -  какие
объЯснениЯ могут быть, все Ясно. Ќо иначе Я не могла.
     € вот  Я в вагоне. Њое место отгорожено  от коридора  занавеской, а  за
окном мутнаЯ-мутнаЯ ночь, силуэт ”удзиЯмы, и туман ползет по равнинам  у  ее
подножиЯ. ђвущаЯ сердце боль расставаниЯ. €  вдруг, повернувшись, Я  увидела
на  стене  его  лицо,  бесконечно  печальное,  глаза  опущены,  и  настолько
реальное, что  Я протЯнула  руку,  чтобы его коснутьсЯ,  и  Ясно ощутила его
живую теплоту; потом оно стало таЯть, исчезло - на стене висело что-то. ‚се.
Ћсталось только чувство его присутствиЯ, не оставлЯющее менЯ.
     ‚от Я пишу - что же Я пишу, в сущности? ќто никакого отношениЯ не имеет
к истории тех грозных лет.  ‚се, что происходило тогда, что затрагивало нашу
жизнь, ломало ее  в корне  и  в чем Ђлександр ‚асильевич принимал  участие в
силу обстоЯтельств и  своей  убежденности,  не  втЯгивало  менЯ  в  активное
участие   в  происходЯщем.  Ќезависимо  от  того,  какое  положение  занимал
Ђлександр  ‚асильевич, длЯ  менЯ он  был человеком  смелым, самоотверженным,
правдивым до конца, любЯщим и любимым. ‡а все времЯ,  что Я знала его - пЯть
лет, - Я  не слыхала от него ни одного слова неправды, он просто не мог ни в
чем мне солгать. ‚се, что пытаютсЯ писать о нем - на основании документов, -
ни  в какой  мере не отражает  его  как  человека больших страстей, глубоких
чувств и совершенно своеобразного склада ума.
     ‚ •арбине, когда Я  жила в  гостинице,  у  менЯ  постоЯнно бывали  наши
попутчики  по  вагону, Ѓаумгартен и  ѓерарди<sup>72</sup>,  оба были немного
влюблены  в  менЯ.  Љогда  Я собралась ехать  в џпонию, Ђлександр ‚асильевич
как-то  заехал за мной,  чтобы  покататьсЯ на  автомобиле.  …дем  мы,  а  он
посмеиваетсЯ.  ‚  чем дело?  "‡наете,  у менЯ  сегоднЯ  был  Ѓаумгартен".  -
"‡ачем?" - "Ћн спросил  менЯ, буду ли Я иметь  что-нибудь  против,  если  он
поедет за ‚ами  в џпонию".  - "—то же ‚ы сказали?"  -  "џ  ответил,  что это
вполне зависит только  от Ђнны ‚асильевны". - "Ђ он?"  - "Ћн  сказал: потому
что Я не могу жить без Ђнны ‚асильевны". - "џ ответил: вполне ‚ас понимаю, Я
сам в таком же положении".
     € все это на полном серьезе.
     Ќа  другой  день  Ѓаумгартен мне  говорит:  "‡наете,  Ђнна  ‚асильевна,
Ђлександр ‚асильевич очень отзывчивый человек".
     ‚ џпонию за  мной он  не поехал, мы  остались добрыми друзьЯми. Ћн  все
понЯл.
     € вот Я приехала  во ‚ладивосток, чтобы окончательно покончить со своей
прошлой жизнью. ‡а месЯц, что Я провела в таком тесном общении с Ђлександром
‚асильевичем, Я привыкла к полной откровенности и полному пониманию, а тут Я
точно на стену натолкнулась.
     - ’ы не понимаешь, что ты делаешь, ты терЯешь себЯ, ты погибнешь и т.д.
и т.п.
     Њне было и жалко и больно - непереносимо.
     џ уехала  разбитой и измученной, поручив своим друзьЯм  Љрашенинниковым
не оставлЯть  моего мужа,  пока  он в таком состоЯнии. џ знала, что все, что
можно, они сделают.
     Ѓыл июнь  (июль?) месЯц, Ясные  дни,  тихое море.  Ђлександр ‚асильевич
встретил менЯ  на вокзале в ’окио,  увез менЯ  в "€мпериал-отель".  Ћн очень
волновалсЯ, жил он в другом отеле. “шел - до утра.
     Ђлександр  ‚асильевич приехал ко мне на  другой  день.  "“  менЯ  к ‚ам
просьба". - "?" - "Џоедемте со мной в русскую церковь".
     –ерковь  почти  пуста, служба  на  Японском Языке,  но напевы  русские,
привычные  с  детства, и  мы стоим рЯдом молча. Ќе  знаю, что он думал, но Я
припомнила великопостную молитву "‚сем сердцем". Ќаверное,  это лучшие слова
длЯ людей, свЯзывающих свои жизни.
     Љогда мы возвращались, Я сказала ему: "џ  знаю, что за все надо платить
-  и  за  то,  что  мы вместе, - но пусть это будет бедность,  болезнь,  что
угодно,  только  не утрата той  полной нашей  душевной  близости, Я  на  все
согласна".
     —то ж, платить пришлось страшной ценой,  но никогда Я не  жалела о том,
за что пришла эта расплата.
     Ђлександр ‚асильевич увез менЯ в Ќикко, в горы<sup>73</sup>.
     ќто старый город храмов, куда идут толпы паломников со всей џпонии, все
в белом, с циновками-постелЯми за плечами. ’ут Я понЯла, что значит - возьми
одр  свой и иди: одр -  это просто  циновка. ‚езде бамбуковые водопроводы на
весу,  всюду  шелест  струЯщейсЯ  воды.  Ђлександр ‚асильевич  смеЯлсЯ:  "Њы
удалились под сень струй".
     Њы остановились в Японской части гостиницы, в смежных комнатах. ‚ отеле
были и русские, но мы с ними не общались, этот месЯц  единственный. € кругом
горы, покрытые лесом, гигантские криптомерии, уходЯщие в небо, горные речки,
водопады, храмы  красного лака, аллеЯ ‘та Ѓудд по берегу реки.  € мы вдвоем.
„а, этот человек умел быть счастливым.
     ‚  самые  последние  дни его, когда  мы  гулЯли  в  тюремном  дворе, он
посмотрел на менЯ, и на миг у него стали веселые глаза, и он сказал: "Ђ что?
Ќеплохо  мы с ‚ами  жили в џпонии". €  после паузы:  "…сть о чем вспомнить".
Ѓоже мой...
     ‘егоднЯ Я  рано  вышла из дома.  “тро было  жаркое, сквозь белые облака
просвечивало солнце. Ќочью  был дождь, влажно, люди шли  с базара с охапками
белых лилий в  руках. ‚от точно такое было утро, когда Я приехала в Ќагасаки
по  дороге в ’окио. џ ехала одна и до поезда пошла  бродить по городу. € все
так  же  было:  светло  сквозь  облака просвечивало  солнце и навстречу  шел
продавец цветов  с двумЯ  корзинами  на коромысле,  полными таких  же  белых
лилий. ЌезнакомаЯ страна, неведомаЯ жизнь,  а  все,  что  было,  осталось за
порогом, нет к  нему возврата.  € впереди только встреча, и сердце  полно до
краев.
     Ќе могу отделатьсЯ от этого впечатлениЯ.

     Љиев, июль 69-го г.

     Љак трудно писать то, о чем молчишь всю жизнь, -  с кем Я могу говорить
об Ђлександре ‚асильевиче? ‚се меньше людей, знавших его, длЯ которых он был
живым человеком, а не абстракцией, лишенной каких бы то ни было человеческих
чувств. Ќо в моем ужасном одиночестве нет уже таких людей, какие любили его,
верили  ему,  испытывали обаЯние  его личности,  и  все,  что Я  пишу, сухо,
протокольно  и  ни  в  какой мере не  отражает тот  высокий душевный  строй,
свойственный ему. Ћн предъЯвлЯл к себе высокие требованиЯ и других не унижал
снисходительностью к человеческим слабостЯм. Ћн не разменивалсЯ сам, и с ним
нельзЯ было размениватьсЯ на мелочи - это ли не уважение к человеку?
     € мне он был учителем жизни, и основные его положениЯ: "ничто не даетсЯ
даром, за все надо платить - и  не уклонЯтьсЯ от уплаты"  и "если что-нибудь
страшно,  надо  идти  ему  навстречу  -  тогда  не так  страшно" - были  мне
поддержкой в трудные часы, дни, годы.
     € вот, может быть, самое страшное мое воспоминание: мы в тюремном дворе
вдвоем на прогулке - нам давали каждый день это свидание, - и он говорит:
     - џ  думаю - за что Я плачу такой страшной ценой? џ знал борьбу,  но не
знал счастьЯ победы. џ плачу  за ‚ас - Я ничего  не сделал, чтобы  заслужить
это счастье. Ќичто не даетсЯ даром.
     ќто не имеет отношениЯ к тому, что Я пишу, а вот вспоминаетсЯ. Ѓыло это
в самом  начале знакомства с Ђ.‚.  Ћн редко бывал в ѓельсингфорсе. Ќо  у его
жены Я  бывала часто - очень она  мне нравилась. Ѓыл чудесный зимний день, Я
зашла  к  ней,  застала  ее  в  постели:  "Џоедемте  кататьсЯ,  день   такой
прекрасный".  Ћна быстро  оделась, взЯли извозчичьи  санки  и поехали. ’ихо,
мороз, все деревьЯ в инее  в  Ѓрумстпарке.  € вдруг - музыка. Њы жили еще по
старому  стилю и забыли, что  сегоднЯ  католический  сочельник.  Љостел Ярко
освещен,  белые деревьЯ  как  золотые, в зимних  сумерках. Њы  вошли,  полно
народу; орган уставлен  маленькими  красными  тюльпанами  и свечами,  Ясли с
восковым младенцем. Њузыка, и все вместе  - такое очарование,  как во сне. €
мы вышли в ночь с незабываемым чувством живой поэзии.
     Ђ нет, не расскажешь.
     € в другой раз мы с ‘.”. поехали кататьсЯ по заливу, день был как будто
теплый, но все-таки Я замерзла, и ‘.”. снЯла с  себЯ великолепную чернобурую
лису, надела мне на плечи и сказала: "ќто портрет Ђлександра ‚асильевича". џ
говорю: "џ не знала, что он такой теплый и мЯгкий". Ћна посмотрела на менЯ с
пренебрежением: "Њногого ‚ы  еще не знаете,  прелестное молодое существо". €
правда,  ничего  Я не знала, никогда  не думала, чем  станет  длЯ  менЯ этот
человек. € до сих пор, когда ее давно уже нет в живых, мне все кажетсЯ, что,
если бы довелось нам встретитьсЯ, мы не были бы врагами. —то бы  то ни было,
Я рада тому, что на ее долю не выпало всего того, что пришлось пережить мне,
так все-таки лучше.
     Ќикогда Я  не говорила с Ђ.‚. о его  отношении к семье, и он только раз
сказал о том, что все  написал ‘.”. Љак-то  раз  Я зашла к  нему в кабинет и
застала  его читающим письмо  - Я знала ее почерк, мы  переписывались, когда
она уехала  в  ‘евастополь. Џотом он  мне сказал, что ‘.”. написала ему, что
хочет только создать счастливое детство сыну. Ћна была благороднаЯ женщина.
     Џосле смерти Ђ.‚.  она хотела получить его записи, попавшие  в Џражский
музей  [<i>€меетсЯ  в  виду  ђусский  заграничный  исторический  архив в  Џраге
(Џражский архив), куда поступили приобретенные  им письма  Ђ.‚.  Љолчака.  -
прим.  публ.</i>], их  ей  не выдали. €  хорошо  сделали - в  основном  это были
адресованные мне и неотправленные письма. ќти письма через 50 лет Я получила
(переписанные длЯ менЯ  из московского архива), ей  не  надо было их читать,
это  свидетельство его любви, несмотрЯ на  сдержанность тона и на то, что из
них Ясно отсутствие между нами близости.
     џ вспоминаю ее с уважением  и  душевной болью, но ни в чем  не  упрекаю
себЯ. €наче поступить Я не могла.

        x x x

     €з  Ћмска<sup>74</sup>  Я  уехала  на  день   раньше   Ђ.‚.  в  вагоне,
прицепленном  к  поезду с  золотым запасом<sup>75</sup>, с тем  чтобы  потом
переселитьсЯ в его вагон. џ уже была  тЯжело больна испанкой, котораЯ косила
людей в ‘ибири. …го поезд  нагнал наш уже после  столкновениЯ поездов, когда
было  разбито  несколько  вагонов,  были раненые и убитые. Ћн вошел  мрачнее
ночи,  сейчас же перевел менЯ к себе,  и  началось это ужасное  отступление,
безнадежное  с   самого   начала:   заторы,   чехи   отбирают  на   станциЯх
паровозы<sup>76</sup>, составы замерзают, мы  еле  передвигаемсЯ. Људа?  —то
впереди - неизвестно. „а еще в пути конфликт с генералом ЏепелЯевым, который
вот-вот перейдет в  бой<sup>77</sup>.  Џоложение  было такое, что Ђ.‚. решил
перейти  в  бронированный  паровоз и,  если надо,  бой  принЯть.  Њы  с  ним
прощались, как в последний раз. € он сказал мне: "џ не знаю, что будет через
час.  Ќо ‚ы были длЯ менЯ самым близким человеком и другом и самой  желанной
женщиной на свете".
     Ќе помню, как  все  это разрешилось на  этот  раз.  € опЯть мы ехали  в
неизвестность сквозь бесконечную, безвыходную ‘ибирь в лютые морозы.
     ‚от мы  в  поезде,  идущем  из Ћмска  в неизвестность. џ вхожу  в купе,
Ђлександр  ‚асильевич сидит у стола  и что-то пишет. ‡а окном лютый мороз  и
солнце.
     Ћн поднимает голову:
     -  џ  пишу  протест против бесчинств чехов  -  они отбирают  паровозы у
эшелонов  с ранеными,  с  эвакуированными  семьЯми,  люди  замерзают в  них.
‚озможно, что в результате мы все погибнем, но Я не могу иначе.
     џ отвечаю:
     - Џоступайте так, как ‚ы считаете нужным.
     „ень за  днем ползет  наш  эшелон  по  бесконечному сибирскому  пути  -
отступление.
     Њы  стоим  в  коридоре  у  замерзшего  окна  с  зав.  печатью  в  Ћмске
Љлафтоном<sup>78</sup>.  ‚друг Љлафтон  спрашивает  менЯ:  "Ђнна ‚асильевна,
скажите  мне, как по-‚ашему, просто по ‚ашему женскому чутью, -  чем все это
кончитсЯ?" - "—ем? Љонечно, катастрофой".
     Ћ том же  спрашивает и ЏепелЯев<sup>79</sup>: "Љак ‚ы думаете?"  - "—то
же думать - конечно, союзное командование нас предаст.  „ело проиграно, и им
очень  удобно  -  если не  с  кем  будет  считатьсЯ".  -  "„а,  пожалуй,  ‚ы
правы"<sup>80</sup>.
     €  так  целый месЯц  в предвидении и предчувствии неизбежной  гибели. ‚
одном только Я ошиблась - не думала пережить его.
     „олгие  годы  не могла  Я видеть морозные узоры на стекле без душевного
содроганиЯ, они сразу переносили менЯ к этим ужасным днЯм.
     € можно ли до конца изжить все, что было?..

     €юнь 1969 г.

     Џриблизительно  с  месЯц  тому  назад  мне  позвонил по  телефону  Њ.€.
’ихомиров<sup>81</sup>  - писатель,  который  пробовал писать роман  об Ђ.‚.
Љолчаке и, узнав, что Я еще жива, приехал ко мне длЯ разговора.
     ђоман он написал скверный, сборный - и,  собственно, о генерале ‹укаче.
ќпизодически и об Ђлександре ‚асильевиче, менЯ наградил  кнЯжескими титулами
и  отвел крайне сомнительную роль, ничего  общего со мной не имеющую, и имел
дерзость  мне  его прислать. Џерелистав, Я читать его не стала.  Ќо  тут  он
сообщил  мне,  что в архиве  сохранились  не отправленные  мне письма  Ђ.‚.,
частично   напечатанные  в   журнале  "‚опросы   истории"   No  8   за  1968
г.<sup>82</sup>, что  писатель Ђлдан-‘еменов<sup>83</sup> имел их в руках  и
может мне передать в перепечатке из журнала.
     џ просила его передать Ђлдан-‘еменову, чтобы он доставил мне их. Џисьма
1917-1918 гг. ’от привез их мне.
     € вот больше чем  через  50  лет  Я держу их  в руках. Ћни на  машинке,
обезличенные,  читанные и перечитанные чужими,  - единственнаЯ  документациЯ
его  отношениЯ  ко  мне. …динственное, что  сохранилось из всех  его  писем,
которые он мне писал с тех пор,  как уехал в ‘евастополь, - а Ђ.‚. в эти два
года писал мне часто. „аже в этом виде Я слышу в них знакомые мне интонации.
ќто очень трудно - столько лет,  столько горЯ, все войны и  бури прошли надо
мной,  и  вдруг  опЯть почувствовать себЯ  молодой, так безоглЯдно любимой и
любЯщей.  Ќа  все  готовой.  Ѓудто на всю мою  теперешнюю  жизнь  Я смотрю в
бинокль с обратной стороны и вижу свою печальную старость. ЉакаЯ была жизнь,
какие чувства!..
     —то  из того,  что полвека прошло, - никогда Я не смогу  примиритьсЯ  с
тем, что произошло потом.  Ћ ѓосподи, и это  пережить, и сердце  на куски не
разорвалось  [<i>ЌеточнаЯ цитата из стихотворениЯ ”.€.  ’ютчева "‚есь  день она
лежала в забытьи..." (1864). Џравильно: "Ћ ѓосподи!.. и это пережить... // €
сердце на клочки не разорвалось..." - прим. публ.</i>].
     € ему и  мне трудно было -  и  черной  тучей стоЯло это  ужасное времЯ,
иначе он его не называл.  Ќо это была  настоЯщаЯ жизнь,  ничем не заменимаЯ,
ничем не замененнаЯ. ђазве Я  не понимаю, что, даже если  бы мы вырвались из
‘ибири, он не пережил бы всего этого: не такой это был человек, чтобы писать
мемуары где-то в эмиграции в то времЯ, как люди, шедшие за ним, гибли за это
и поэтому.
     ЏоследнЯЯ  записка,  полученнаЯ  мною от  него  в  тюрьме, когда  армиЯ
ЉаппелЯ<sup>84</sup>,    тоже    погибшего    в   походе,    подступала    к
€ркутску<sup>85</sup>: "Љонечно, менЯ убьют, но если бы этого не случилось -
только бы нам не расставатьсЯ".
     € Я  слышала,  как его уводЯт, и видела в волчок его серую папаху среди
черных людей, которые его уводили<sup>86</sup>.
     €  все. €  луна  в  окне, и  чернаЯ  решетка  на  полу  от  луны  в эту
февральскую лютую ночь. €  мертвый сон,  сваливший  менЯ в тот час, когда он
прощалсЯ  с жизнью, когда  душа его  скорбела смертельно. ‚от так, наверное,
спали в  ѓефсиманском саду  ученики. Ђ наутро  - тюремщики, прЯтавшие глаза,
когда  переводили менЯ  в общую камеру. џ отозвала коменданта<sup>87</sup> и
спросила его:
     - ‘кажите, он расстрелЯн?
     € он не посмел сказать мне "нет":
     - …го увезли, даю ‚ам честное слово.
     Ќе знаю, зачем он это сделал,  зачем не  сразу  было суждено узнать мне
правду.  џ была ко  всему  готова, это только  лишнЯЯ жестокость,  комендант
ничего не понимал.

     Џолвека не могу принЯть,
     Ќичем нельзЯ помочь,
     € все уходишь ты опЯть
     ‚ ту роковую ночь...
     Ќо если Я еще жива,
     Ќаперекор судьбе,
     ’о только как любовь твоЯ
     € памЯть о тебе.
     30 ЯнварЯ 1970 г.


     <B>…ЉЂ’…ђ€ЌЂ ЏЂ‚‹Ћ‚ЌЂ Џ…ЉЋ‚Ђ</B>

     ‚от   как    Я    впервые    встретилась    с   …катериной    Џавловной
Џешковой<sup>88</sup>.
     1921 год. €ркутск, тюрьма, женский одиночный корпус [<i>Ћтрывки из другого
варианта воспоминаний здесь и далее даютсЯ в постраничных примечаниЯх: ‘орок
четыре года - с 1921 г., когда впервые встретилась с …катериной Џавловной, -
всЯ жизнь моЯ была свЯзана с нею. ‚олей-неволей придетсЯ говорить о себе.</i>].
     ђезко стукнуло окошко, и  Я увидела даму в  шлЯпе и вуалетке,  среднего
возраста,  чуть  подкрашенные  губы,  решительное   лицо.   Ћна  внимательно
посмотрела на нас  - мы  сидели вдвоем  - и спросила,  не  нуждаемсЯ ли мы в
хлебе.
     Ќет,  в хлебе мы не нуждались [<i>‚ремЯ было страшное. ‚торой раз Я сидела
в одиночном корпусе €ркутской тюрьмы. Ћбе мы занимались каким-то рукоделием,
надзирательницы  давали нам перевЯзывать на платки  старые  фуфайки, платили
едой, да и передачи мы получали от друзей.</i>]. € все, окно снова захлопнулось.
     ђазве Я могла представить себе,  кем будет в моей судьбе эта незнакомаЯ
дама? —то долгие  годы в  самые тЯжелые дни она придет на помощь - и столько
раз выручит из беды. € что не будет длЯ менЯ более дорогого человека.
     Ђ  потом  она  говорила моей сестре, что запомнила  менЯ в одиночке,  в
тюремном полосатом платье за каким-то шитьем.
     ‚ это времЯ она объезжала сибирские тюрьмы как уполномоченный Џольского
Љрасного Љреста по делу репатриации  польских  военнопленных<sup>89</sup>  -
только что кончилась война с Џольшей.
     -  Ќо,  -  говорила потом  …катерина  Џавловна  улыбаЯсь,  - Я  и  всех
политических заключенных обходила.
     ‚ремЯ было  суровое.  Ќезадолго до  ее посещениЯ приезжала комиссиЯ  по
пересмотру    дел    политических    заключенных    под    председательством
Џавлуновского<sup>90</sup>.  ѓражданскаЯ война кончилась. Њногие заключенные
получили сроки - максимальный был тогда 5  лет. € вдруг начались расстрелы -
по 40, 80, 120 человек за раз.
     Џо  субботам  и  понедельникам мы  не  спали.  ‘мотрели,  прижавшись  к
решеткам, как пачками выводЯт людей  - "в подвал". Љак-то  в  один из  таких
дней менЯ предупредили, что Я тоже в списках, - оказалось: ошибка.
     ‹юди,  примирившиесЯ с  приговором, понЯли, что терЯть им нечего: среди
бела  днЯ  человек десЯть бросились на  вышку  с часовым, перемахнули  через
забор  и бросились бежать. ‚сех,  конечно, перестрелЯли.  “шел  только один.
„олго под нашими окнами лежал убитый.
     € вот  осенью менЯ  вызвали  в подвал с вещами.  ‚се мы знали, что  это
значит.  ’ак  мне и сказала соседка по камере: "‚ы  не  маленькаЯ, не берите
вещей, они пригодЯтсЯ ‚ашим друзьЯм".
     ’ак  Я и ушла  с конвоиром через весь город с маленьким чемоданчиком, и
тот нес конвоир: была Я совсем больна - отказали легкие. ‚ подвале навстречу
мне  бросилась  женщина,  знакомаЯ по тюрьме:  "Ќе  беспокойтесь, ‚ас только
отправлЯют  в  Њоскву".  ‚ тот  же вечер повезли в  Ќовониколаевск,  затем в
Њоскву [<i>‚ тот же вечер посадили менЯ и еще одного арестованного с конвоирами
в общий  вагон, и  поехали.  Ђ  через  несколько  недель из Ќовониколаевской
тюрьмы  вместе  с  тремЯ  членами  эсеровского  –Љ<sup>91</sup>  повезли   в
Њоскву.</i>].
     ‚ернувшись  из ‘ибири,  …катерина  Џавловна при свидании с  „зержинским
рассказала ему  и обо  мне. Ћн  ей  сказал: "„а,  кажетсЯ,  мы много лишнего
делаем". ‚ результате менЯ вызвали в Њоскву.
     —ерез некоторое времЯ менЯ выпустили. џ тогда еще не знала, что этим  Я
обЯзана …катерине Џавловне, много  позже  она об  этом  рассказала мне  сама
[<i>‚ыпустили менЯ уже в конце апрелЯ.  ‚ тюрьме  мне рассказали о Џолитическом
Љрасном  Љресте<sup>92</sup>,   куда   Я  и   пришла.  ‚иделась   Я  там   с
‚инавером<sup>93</sup>,  так  как не  знала,  что  руку к моему освобождению
приложил не он, а …катерина Џавловна.</i>].
     Њне приходитсЯ говорить о  себе, так как  иначе непонЯтно, как мы, люди
такой разной судьбы, сошлись так близко. ђаз придЯ мне  на помощь, она уже и
потом не оставлЯла без вниманиЯ все перипетии моей судьбы - а их было много.
     ‚ 1925 г.  менЯ выслали на  три  года из Њосквы. Џо окончании срока она
сама послала мне телеграмму  об этом [<i>Љогда кончилсЯ мой срок, Я получила  в
’арусе телеграмму от  …катерины Џавловны, что Я могу вернутьсЯ в Њоскву. ќто
было  в  1928  г.</i>],  и, вернувшись,  Я пошла  в  Џолитический  Љрасный Љрест
поблагодарить ее за внимание, и тут-то мы с ней и познакомились.
     ‘емь  лет  после  этого  Я  прожила  в  Њоскве и  изредка  заходила  на
Љузнецкий,  24.  ’ак  как  Я  была  одним  из  самых  старых  клиентов этого
учреждениЯ, то ко мне привыкли и пускали к …катерине Џавловне без очереди, с
внутреннего хода.  Ќароду там всегда было  много. …катерина  Џавловна  много
слов не тратила, слишком была занЯта, и Я не задерживалась. Љаждый раз,  как
Я от нее  выходила в приемную, ожидающие спрашивали: "—то,  сегоднЯ не очень
строгаЯ?" Љогда  Я  потом рассказала …катерине Џавловне,  как ее побаивались
посетители, она очень огорчилась: "Џравда? Ђ  Я  так всегда  стеснЯлась! Њне
казалось, что все на мне такое некрасивое".
     Ћказалось, что,  такаЯ  решительнаЯ на  вид, она была очень застенчивым
человеком и  ей стоило больших усилий  разговаривать  с  людьми, которых она
жалела всем сердцем: ведь к ней приходили со всеми своими несчастьЯми.
     ’акое наше знакомство - полуофициальное, виделись мы только по месту ее
работы:  Љузнецкий,  24, - продолжалось  до  1935 г.,  когда  после убийства
Љирова  начались  повальные  аресты.  ‚ремЯ  было благоприЯтное длЯ сведениЯ
личных счетов, доносы были в ходу, обоснованные или нет - значениЯ не имело.
     џ получила пЯть лет лагерЯ и была отправлена в ‡абайкалье, на постройку
Ѓайкало-Ђмурской магистрали. Џо дороге из окна арестантского вагона [<i>Џовезли
нас  на ЃЂЊ  в  теплушке  с  уголовными  женщинами</i>.],  Я  выбросила  письмо,
адресованное …катерине Џавловне в Џолитический Љрасный Љрест. џ увидела, как
его подобрала какаЯ-то женщина и как к ней подошел солдат. Ќу, пропало!..
     Ќо везде есть люди: письмо дошло по назначению.
     Џо  дороге  кое-кого  из  нашего  этапа,  менЯ  в  том числе,  снЯли  в
санитарном пункте:  ехали мы в  товарном  вагоне  месЯц, у многих начиналась
цинга.  ’ам менЯ и оставили длЯ работы  в лазарете.  џ свЯзалась со своими и
получила  от  них телеграмму, что пЯть лет лагерЯ заменены  мне тремЯ годами
высылки:  "минус  два"  города.  ќто …катерина  Џавловна  имела  разговор  с
џгодой<sup>94</sup>, и он нашел, что, пожалуй, перехватили. [<i>‘нЯли нас после
месЯчного  этапа  в  санитарном городке Ѓ.,  где  Я  и работала  три  месЯца
санитаркой, сестрой и под конец заведовала двумЯ корпусами больницы. ’ут Я и
получила телеграмму от мужа, что  пЯть лет лагерЯ заменены мне  тремЯ годами
"минус два". Џравда,  на поверку вышло не "минус два", а "минус  пЯтнадцать"
городов. но из лагерЯ Я освободилась.</i>]
     —ерез  три  месЯца  Я вернулась  и, конечно,  сразу  же  отправилась  к
…катерине  Џавловне.  Ћна  менЯ  встретила  очень  приветливо  и  под  конец
разговора  сказала: "џ  ко всем подопечным хорошо отношусь, но у  менЯ  есть
персональные". ’олстой говорил, что  люди любЯт тех,  кому  делают добро,  и
ненавидЯт  тех,  кому  причинЯют зло,  -  думаю,  что в отношении  ко  мне у
…катерины Џавловны это имело место.
     ‚ Њоскве жить  Я не могла - начались мои скитаниЯ по маленьким городам,
не слишком далеким от Њосквы. Ќо всегда, во времЯ побывок в Њоскве, где жила
моЯ семьЯ<sup>95</sup>, Я заходила на Љузнецкий.
     Ћднажды …катерина Џавловна сказала мне: "‚ас  вызывают в ЌЉ‚„, а оттуда
приходите  ко мне обедать и все  расскажете". “ менЯ было такое впечатление,
будто Я  получила  приглашение  на Ћлимп.  Ђ она встретила менЯ в передней и
сразу  сказала: "Њы очень любим редьку, но она ужасно пахнет". Ќа менЯ напал
смех  -  вот  так  Ћлимп!  - и Я сразу  перестала ее  боЯтьсЯ. ‚от она какаЯ
простаЯ и милаЯ; как хорошо, что  можно ее просто любить! ќто не значит, что
изменилось чувство глубокого уважениЯ к ней и восхищениЯ, - просто стало мне
с ней легко.
     ‚от так и началось у менЯ близкое знакомство с …катериной Џавловной.
     ‚сегда, встречаЯсь  с ней,  Я  не переставала  изумлЯтьсЯ: как,  прожив
такую долгую, сложную жизнь, сталкиваЯсь со столькими людьми, всЯкими, - как
она  сумела  до  глубокой  старости  сохранить  абсолютную  чистоту  души  и
воображениЯ,  такую веру  в  человека  и  сердце,  полное  любви.  €  полное
отсутствие сентиментальности и ханжества. Ћна была очень терпима к людЯм - к
женщинам,  -  и,  когда  Я  ее по  ходу  разговора спросила:  "„а неужели  в
молодости ‚ы никем не увлекались, за ‚ами никто не ухаживал?" - она ответила
почти  сердито:  "Њне  некогда  было, Я все уроки давала.  ђаз товарищ  менЯ
провожал и, прощаЯсь, поцеловал мне руку - уж Я ее мыла, мыла". џ совершенно
ей поверила, но очень смеЯлась.
     џ не знала человека,  который бы так  ценил  малейшее к себе внимание и
совершенно забывал, сколько он сделал  длЯ других. Љак-то (много позже)  она
рассказывала,  что  была  на каком-то  заседании  в Њузее ѓорького и  к  ней
подходили  люди и напоминали  ей  о том, как  она им помогла, - и:  "‡наете,
оказалось, что все они очень  хорошо ко мне относЯтсЯ" -  даже  с  некоторым
удивлением.
     џ  ей говорю: "‘ чего  бы  это так, …катерина Џавловна?"  €  тут мы обе
стали смеЯтьсЯ.
     Љто не  пережил страшного  этого  времени,  тот  не поймет, чем был длЯ
многих и многих ее труд. —то значило длЯ людей, от которых шарахались друзьЯ
и знакомые, если в  семье у них был арестованный, прийти  к ней, услышать ее
голос, узнать хотЯ бы о том, где  находЯтсЯ их  близкие, что их ожидает, - а
это она узнавала.
     Ќедаром мой  муж<sup>96</sup> говорил,  что после менЯ и  моего сына он
больше всех на свете любит …катерину Џавловну.
     ‚  конце  концов и  этих возможностей у  нее не стало. “словиЯ работы в
Џолитическом  Љрасном Љресте сделались  невыносимыми. €  все-таки потом  она
говорила: "Њожет быть, все-таки надо  было  все это перетерпеть и не бросать
работу" [<i>€ это вплоть до 1938 г., когда положение стало невыносимым и ничего
уже  сделать было нельзЯ. Њного лет  спустЯ  она как-то сказала  мне: "Њожет
быть, надо было все это вынести - и все-таки не закрывать Љрест".</i>].
     Ђ  в 1938 г.,  когда  кончилсЯ срок моей высылки, в  тот  же день  менЯ
арестовали  вновь, арестован был мой сын и так и не вернулсЯ из заключениЯ -
реабилитирован посмертно. € муж мой умер во времЯ моего заключениЯ на восемь
лет.
     €  когда в  1946  г. Я  вернулась,  …катерина  Џавловна  была мне самым
дорогим человеком. Ћна  очень постарела,  хотЯ  по-прежнему была деЯтельна и
очень занЯта. џ боЯлась ее тревожить и утомлЯть, когда приходила к ней. …сли
видела,  что  она устала, поднималась: "Ќу,  Я пойду, ‚ам надо отдохнуть". Ђ
она делала вид,  что не слышит, и продолжала разговаривать.  € тут Я понЯла,
что, по  существу,  она  очень  одинока, несмотрЯ на  внучек<sup>97</sup>  и
правнуков, которых она любила нежно, но которые жили своей и совсем ей чужой
жизнью.
     †ила  Я  в  это  времЯ в ђыбинске, работаЯ  в  театре<sup>98</sup>,  и,
накопив сверхурочные часы и дни, приезжала в Њоскву. ‚ один из этих приездов
в  1959  г.  она  проводила  менЯ до  передней и сказала: "Ђнна  ‚асильевна,
подавайте на реабилитацию". Ђ  Я уже подавала и получила отказ, Я  только на
нее поглЯдела.  Ђ  она: "џ  понимаю,  что  все  это  ‚ам надоело,  но сейчас
подходЯщий момент, и, если  ‚ы  его  упустите,  так и  останетесь  до  конца
жизни"<sup>99</sup>.
     џ понЯла  ее  слова как приказ, а ее приказа Я  ослушатьсЯ не могла, не
раз Я  ей была обЯзана просто жизнью. ‚ 1960  г. Я получила реабилитацию и с
тех пор жила в Њоскве, и мы виделись чаще.
     „лЯ менЯ было радостью, что мне уже не о чем было ее просить, - и так Я
была перед ней в  неоплатном  долгу. Ђ она об  этом  точно и не помнила. Ћна
вообще не помнила, что она делала длЯ людей, ей это было так же естественно,
как дышать.
     ‘колько людей Я перевидала,  но  никогда  не  встречала  такого полного
забвениЯ своих поступков, а вот малейшее внимание к себе она помнила.
     ЏриезжаЯ в Њоскву из ђыбинска, Я звонила к  ней,  она  назначала день и
час - она всегда была занЯта и людей у нее бывало  много. Ћна интересовалась
моей жизнью, работой, всем. Ќо как-то Я рассказывала ей  не  слишком веселые
истории, и она сказала:  "“ менЯ  голова  от этого заболела". Ћна старела на
глазах... Љакой  же одинокой она была в последние годы жизни! ‘верстники  ее
умирали один за другим, родные не утешали. Ђ она все касающеесЯ их принимала
к сердцу, волновалась, огорчалась, худела на глазах, точно таЯла.
     €, приходЯ к ней,  Я рассказывала  ей уже только  что-нибудь  веселое и
забавное. Ћна любила цветы и всегда радовалась, если ей принесешь  -  всегда
немного,  -  иначе  она  сердилась:  зачем  деньги   тратить?  €  ее  стараЯ
домработница ‹ина ловила менЯ в передней и говорила: "—то ‚ас давно не было?
Ћна будто при  ‚ас повеселела". "Ћна" -  так всегда  называла она  …катерину
Џавловну.
     Џотом  …катерина  Џавловна нет-нет  да  позвонит  сама: "‚ы сегоднЯ  не
занЯты?  “  ‚ас  нет работы? ’огда  кончайте  свои  дела,  когда  кончите  -
приходите". Ќе  знаю человека, который так уважал  бы  дела другого - что бы
это ни было.
     Љак-то раз она говорит: "—то это ‚ас давно не видно?" џ отвечаю: "‚ы же
знаете, …катерина Џавловна, что ‚ы у менЯ No 1, но ведь есть еще No 2 и No 3
-  что уж  Я  поделаю?"  Ћна смеетсЯ  и  говорит:  "‚от  у менЯ столько  так
называемых друзей, а если что надо - обращаюсь к ‚ам".
     Ћна часто просила что-нибудь купить длЯ нее - какие-нибудь пустЯки.
     "…катерина Џавловна, Я бы ‚ас на ручках носила, если бы могла,  а Я ‚ам
200 грамм сыра покупаю".
     Џоследнее времЯ ей уже было очень трудно ходить, а одной совсем нельзЯ.
’огда она вызывала менЯ по телефону, чтобы Я ее провожала.
     Љак-то раз  позвонила: "‚ы свободны? ’огда заходите к „арье, это от ‚ас
близко". Ђ  как раз у менЯ был приступ  ишиаса, и Я еле ходила. —то делать -
пошла.
     Ћказалось, что …катерине Џавловне хотелось поехать домой на троллейбусе
[<i>"Ђ то из машины ничего не видно"</i>.], а одной ехать  ей трудно. ЊенЯ разбирал
смех: она ходит с трудом, Я еле хожу - а она была ужасно довольна, что видит
из  окна  Њоскву. ќто было  вроде  эскапады, все ее забавлЯло. Њы заходили в
какие-то  магазины,  получали  в  сберкассе  ее пенсию,  покупали совершенно
ненужные вещи  - еле добрели до дому, а она  была довольна:  несмотрЯ  ни на
что,  в   ней   обнаруживалась  подчас  прелестнаЯ  веселость,   способность
радоватьсЯ пустЯкам.


     <B>€‡ ђЂ‘‘ЉЂ‡Ћ‚ …ЉЂ’…ђ€Ќ› ЏЂ‚‹Ћ‚Ќ›</B>

     Љогда началась  революциЯ, то у  нас (Џолитический  Љрасный  Љрест) был
пропуск во все тюрьмы, и мы свободно там бывали.
     Њы - это Њуравьев<sup>100</sup>, ‚инавер и Я.
     € вдруг пропуск отобрали.
     Ќадо  было идти к „зержинскому. џ  сказала, что не пойду в —резвычайку.
Ќо Њуравьев заболел, один идти ‚инавер не соглашалсЯ - пришлось пойти.
     „зержинский встретил нас вопросом: "Џочему вы  помогаете нашим врагам?"
џ говорю: "Њы хотим знать, кому мы помогаем, а у нас отобрали пропуск".
     „зержинский: "Ђ мы вам пропуск не дадим".
     ….Џ.: "Ђ мы уйдем в подполье".
     „зержинский: "Ђ мы вас арестуем".
     ‘  тем и ушли. (’ут глаза …катерины Џавловны заблестели: на другой день
дали пропуск.)<sup>101</sup>
     Љогда кончилась война с Џольшей, мне предложили взЯть на себЯ работу по
репатриации военнопленных полЯков - руководство Џольским Љрасным Љрестом.
     „зержинский  вызвал менЯ к себе. џ ему говорю: "џ очень боюсь брать это
дело на себЯ. ѓоворЯт, полЯки такие коварные, им нельзЯ доверЯть".
     ’ут „зержинский, который был чистокровный полЯк, стал страшно смеЯтьсЯ:
"‚от и хорошо: вы работайте, а очень-то им не доверЯйте".
     ‚ 20-е годы мы  с ‚инавером возили передачу  в Ѓутырки. ‚  столовой  на
Љрасной Џресне мы  брали порции второго блюда и  вдвоем везли их  на  ручной
тележке.
     ќто довольно далеко и страшно утомительно. ‚езем, везем, остановимсЯ  -
и отдыхаем, прислонившись спиной друг к другу.
     Ђ собственно, зачем мы это делали сами? ‘колько людей сделали бы это за
нас - и с удовольствием.

        x x x

     Џоследний раз  у нее на квартире  Я была в день  ее отъезда в санаторий
Ѓарвиха  в начале декабрЯ  1964 г.  ‚ид  у  нее был  просто  страшный, очень
нервна, возбуждена. џ спросила ее, не надо ли ей помочь уложить вещи, - нет,
все готово, за ней приехали. Џотом она сказала: "џ позвоню ‚ам из Ѓарвихи" -
и не позвонила. —ерез несколько дней у нее случилсЯ инфаркт,  и ее с постели
увезли  в Љремлевскую больницу. Ћна хотела непременно вернутьсЯ из санаториЯ
к Ќовому году - как она любила праздники!
     џ  позвонила  ей  перед  Ќовым годом - и тут узнала о  ее болезни. ЊенЯ
точно черным платком накрыло.
     87  лет,  инфаркт,  чего  можно  ждать?  €  все-таки  -  какой  могучий
организм...
     ‚от Я начала писать о …катерине Џавловне, и менЯ потЯнуло в Ќоводевичий
на  ее  могилу.  џ  бывала  там  вместе   с  нею  -  на  могиле  ее  сына  и
матери<sup>102</sup>: ей было уже  трудно ездить одной...  а внукам некогда,
все дела, дела...
     Ћна  купила цветов в горшках,  попросила менЯ  взЯть лейку - а самой ей
стало  нехорошо,  Я  просто  не  знала,  как  ее  довести  до  участка.  „ве
лиственницы  сплетаютсЯ верхушками над могилами. “ памЯтника ее сына  лежали
три белые  астры -  ей  было приЯтно, что кто-то все-таки вспомнил. •отелось
самой высадить цветы, а было трудно.
     ’еперь  прибавилась   и  ее  могила.  Љругом  чисто  -   видно,  уборка
оплачиваетсЯ, - и  видно, что никто там не бывает, очень все казенно. ’олько
памЯтник  ее  сына  приобрел новый смысл: со своей  стелы  Њаксим смотрит на
могилу матери. "ќта рана никогда не заживает, - как-то сказала мне …катерина
Џавловна.  -  „арьЯ назвала  своего сына  Њаксимом,  она думала сделать  мне
приЯтное, а мне это ножом по сердцу".
     Њимо проходила экскурсиЯ  молодых девушек. ќкскурсовод указал на могилу
"сына  ѓорького"  -  у него  не  нашлось  ни одного  слова,  чтобы сказать о
…катерине Џавловне,  котораЯ  всю  жизнь  отдавала  людЯм  в  несчастье.  "Љ
страданиЯм чужим ты горести полна, и скорбь ничьЯ тебЯ не проходила мимо - к
себе самой лишь ты неумолима..." - разве не о ней эти строки Ђ.Љ. ’олстого?
     Ћчень мне было горько.
     ‚спомнила Я ее похороны. ѓоворились речи о той работе, которую она вела
по литературному наследию ѓорького,  - замалчиваЯ, еле касаЯсь Џолитического
Љрасного Љреста,  точно это запретнаЯ тема,  неловко  ее касатьсЯ.  € только
один   голос  произнес:  "‘пасибо,  …катерина  Џавловна,  от   многих  тысЯч
заключенных,  которым  ‚ы  утирали  слезы".  џ  обернулась - стараЯ  женщина
посмотрела на менЯ: "џ не могла этого не сказать"<sup>103</sup>.
     Ќа  гражданской  панихиде  в Њузее ѓорького Я стала у  гроба. …катерина
Џавловна  лежала в  цветах, и  лицо  ее было молодое, такой прекрасный  лоб,
тонкие брови - никогда ее больше не увижу. ‡аплакала Я - кто-то сказал: "‚ам
нехорошо? „ать капель?" Љак будто странно, что можно  заплакать, прощаЯсь  с
дорогим человеком.


     Љаких мы людей терЯем,
     Љакие уходЯт люди...
     € горше всего - что знаем:
     ’аких уж больше не будет.

     Ѓыла нам в жизни удача,
     —то мы повстречались с ними, -
     € нет их... € только плачем,
     ЏовторЯЯ светлое имЯ.

        1965


     ____________


     ЏримечаниЯ


     ”рагменты  воспоминаний   должны  были  поЯвитьсЯ  в  1984-1985  гг.  в
историческом сборнике  "ЏамЯть". ‚ыпуск готовилсЯ в то  времЯ, когда главный
редактор   "ЏамЯти"  ленинградский  историк   Ђ.Ѓ.  ђогинский  (отказавшийсЯ
эмигрировать вопреки нажиму ЉѓЃ ‘‘‘ђ) находилсЯ в  четырехлетнем заключении.
ЋставшиесЯ на свободе сотрудники "ЏамЯти" собрали  и отредактировали  шестой
выпуск,  после  чего  набор,  верстка,   считывание  текстов   и  т.д.  были
осуществлены в Џариже  ‚л. Ђллоем - постоЯнным издателем  "ЏамЯти", которому
приходилось выполнЯть там и всю черновую работу, непосредственно свЯзанную с
изданием. Ђктивные  (и,  надо сказать,  точно раcсчитанные) действиЯ  ЉѓЃ (в
‹енинграде редакторам выпуска No 6 высокий чин Ясно дал понЯть, что "органы"
все подготовили длЯ того,  чтобы прибавить  Ђ.Ѓ. ђогинскому  новый  срок, не
выпускаЯ его из зоны) привели  к  намерению  приурочить выход в свет шестого
выпуска "ЏамЯти"  буквально  к первым  днЯм  после освобождениЯ ђогинского в
августе 1985  г.  Џарижские  осложнениЯ  помешали этому, в  результате  чего
шестой выпуск вынужден был  сменить обложку. ‚место No  6 "ЏамЯти" вышли - с
сильной задержкой - No 1 и 2 "Њинувшего".
     ’ем временем воспоминаниЯ Ђ.‚. Љнипер были  опубликованы в нью-йоркском
"Ќовом журнале" (No 159, 1985).
     „о репринтных  отечественных изданий "Њинувшего" рЯд текстов  из его No
1-7 перепечатывалсЯ с нарушением авторских и издательских прав. Џо отношению
к  "”рагментам  воспоминаний" отметим пиратскую  публикацию,  осуществленную
редакцией "‹итературной ђоссии" в 1990 г.  в No  2 ее еженедельника "ђусский
рубеж"  (под  заголовком "Ђдмирал  Љолчак и его любимаЯ  женщина"). Џротест,
обращенный в  редакцию, ничего не дал; от "ђусского  рубежа" и "‹итературной
ђоссии" не последовало даже извинениЯ.

        x x x

     €з  старого,  десЯтилетней  давности  предисловиЯ  приведем  здесь  три
абзаца.
     "‘афоновские" страницы приоткрывают жизнь семьи интеллигентной (из тех,
на  которых  стоит  отечественнаЯ  культура),   проливают   свет  на  истоки
жизнестойкости автора. Љ сожалению, в наше времЯ лишь единицы, причем обычно
из  старых  дворЯнских  фамилий, озабочены  собиранием материалов  к истории
своего  рода.  ђедакциЯ  посчитала необходимым  снабдить  семейные  страницы
воспоминаний Ђнны ‚асильевны подробными примечаниЯми,  чтобы образовать Ядро
"Њатериалов к истории семьи ‘афоновых".
     ‘ердцевина текста - страницы о Љолчаке. ѓотовЯ их к печати, мы сами длЯ
себЯ открыли этого человека, с его развитым чувством чести и любви к родине,
далекого от шкурничества и корысти. ’ут важна каждаЯ деталь, размывающаЯ или
размалывающаЯ  стандартный  образ.  Ќо историЯ любви адмирала,  может  быть,
сильнее всего превращает  плакатную фигуру в  живого человека.  ‚ написанных
фрагментах ничего не сказано об омском периоде  деЯтельности Љолчака,  когда
он взЯлсЯ за неподходившую ему роль (’рафальгар бы ему, а не Ћмск; "’рагедиЯ
адмирала Љолчака"  назвал  свою книгу  ‘.Џ. Њельгунов). …стественно,  что  и
комментарии, коснувшись этой сложной темы, не могли иметь  целью ее  широкий
охват  и раскрытие. ‘ другой  стороны,  грешно  было бы  не  воспользоватьсЯ
возможностью  и не напомнить о несправедливо замалчиваемой военной и научной
деЯтельности Љолчака, в частности о его арктических исследованиЯх.
     ЏриходитсЯ ждать упреков  в пристрастности комментариев. Њогут сказать:
нельзЯ  снимать  ответственности  с  Љолчака  за  то-то  и за  то-то, нельзЯ
идеализировать его, используЯ  подбор  фактов. Ќо задача здесь была особаЯ -
дорисовать тот образ адмирала, который близок автору - героине воспоминаний.
Џсихологические  аспекты  в  таком  случае  оказываютсЯ подчас  важнее,  чем
политические. Љроме того, совсем небесплодно длЯ историка сосредоточитьсЯ на
исследовании и  обрисовке тех личных качеств и разнообразных заслуг Љолчака,
которые  выдвинули его и сдела