
непременно бежать. ‚ который раз! € откуда только  берутсЯ  силы?  Ќо  рЯдом
надежный товарищ, такой же одержимый, и  имЯ  его  внушает  какую-то  особую
уверенность - €ван €ванов.
     ‡а две недели прошли ѓерманию, —ехословакию, а в Џольше  не  повезло  -
схватили сонных в водопроводной будке на дне оврага.
     „альше все  перемешалось  в  хаотичном  калейдоскопе:  допросы,  этапы,
тюрьма, лагерь беглецов в •артемандорфе и еще побеги, и работа в команде  по
осушению болота, побег всей команды, скитаниЯ по дорогам ѓермании, облавы и,
наконец, камера с черным крестом на двери. Ћтсюда уходЯт только на смерть...
     ЉажетсЯ, сделано все возможное, чтобы  вернутьсЯ  на  родину.  Ќу,  что
можно еще предпринЯть? —то? ќтот вопрос не дает покоЯ.
     Ќо и на сей раз смерть обошла ‚алентина ‹огунова. ‚от живучий оказалсЯ,
черт!  ‚месте   с   €ваном   €вановым   он   превратилсЯ   из   пленного   в
политзаключенного и был перевезен в гестапо  города  •емнице.  Њожет,  лучше
смерть, чем такие страданиЯ! ‘тиснул зубы, идЯ на допрос, хотел не  кричать.
€ кричал... ”ашистские изверги хотели признаниЯ, что  он  агент  Љоминтерна.
"Ђгент Љоминтерна, - шептал он, валЯЯсь после допроса  на  мокром  цементном
полу. - Љонечно агент Љоминтерна, раз советский офицер,  раз  ненавижу  вас,
как..."
     —ерез месЯц в городской тюрьме •емнице раздышалсЯ. Ќо тут уж,  кажетсЯ,
начинаютсЯ просто легенды. Њожно ли убежать с пЯтого этажа тюрьмы гестапо по
свЯзанным одеЯлам? Њожно. € прЯмо на улицу перед входом в главное управление
полицей-президиума? € убежал бы, ,если бы один из заключенных не  дал  знать
дежурному, Ќе спасут ни сады,  ни  дворы,  ни  чердаки,  если  твой  товарищ
предаст  тебЯ.  Ќе  убежишь,  когда  сзади  гонЯтсЯ  мотоциклы,  автомобили,
ищейки...
     € снова замелькали в глазах тюремные камеры  в  ѓалле,  в  ‹ейпциге,  в
‚еймаре, бесстрастные лица  гестаповцев,  железнодорожные  вагоны,  тюремные
машины...
     - ‚от и добегалсЯ, - шутит џков. -  Ћтсюда  не  убежишь,  разве  только
через трубу крематориЯ...
     ‚алентин смотрит мрачно, но отвечает, упрЯмо набычившись:
     - Ќу, это мы еще посмотрим!
     Ђ чего смотреть, когда сзади и спереди  на  куртке  ‚алентина  нацеплен
флюгпункт - белый круг с блюдце величиной с красным кружком посередине.  ќто
означает, что ‚алентин - особенно опасный беглец и  стрелЯть  в  него  может
любой солдат охраны по любому поводу. € ждут  его  в  лагере  самые  тЯжелые
работы...
     џ приглЯдываюсь к ‚алентину и џкову и думаю:  хорошие  ребЯта!  ‘ердцем
верю: хорошие ребЯта. ‚от на таких и стоит ‘оветскаЯ власть, вот на таких  и
армиЯ  выстоЯла!  Ћни  еще  и  здесь  себЯ  покажут!  Џравда,  говорЯт,   из
Ѓухенвальда еще никто не убегал...
     Ќу, да ведь сейчас речь не о побеге.
     ‘егоднЯ ребЯта мрачны, и чтобы расшевелить их, Я размышлЯю вслух:
     -  „а,  труба  дымит  и  дымит.  —еловеческие  души  вылетают  в  небо.
Ћтмучились...
     Њы сидим  в  стороне  от  барака  на  штабеле  досок,  привезенных  длЯ
какого-то ремонта. ѓреет прощальное октЯбрьское солнышко,  бродЯт  в  вышине
ватные облака. ’руба крематориЯ распустила по небу свой черный хвост.  ‡десь
тихо. ‹ишь изредка простучат по булыжнику деревЯнные  колодки  заключенного,
долетЯт чьи-то неЯркие приглушенные голоса.
     - Ћтмучились, - говорю Я. - ‚от так же и мы скоро взлетим на воздух...
     ‹огунов нетерпеливо дернулсЯ:
     - Њногие живут здесь по нескольку лет.
     - ’о многие! Ќемцы, французы, чехи. €м,  слышно,  посылки  приходЯт  из
Љрасного Љреста. ‚от они и живут. Ђ наши с баланды, как мухи, падают.
     - ‚се равно, если с умом жить,  -  упрЯмитсЯ  ‚алентин,  -  можно  себЯ
сохранить...
     ‚от, вот, Я и хочу, чтобы он это сказал. ‘ умом жить!  —то  это  значит
длЯ нас? “гождать эсэсовцам? —удовищнаЯ мысль! ЏодслуживатьсЯ  какому-нибудь
зеленому бандиту и вместе с ним мучить своего брата-заключенного  за  лишний
черпак баланды? ќто тоже не длЯ нас.
     Љак же быть?
     - Љак же это ты думаешь "с умом жить"? - спрашиваю Я ‚алентина.
     - Ђ так - с политическими надо  свЯзь  держать.  ‚се,  у  кого  красный
винкель, должны быть вместе. —то говорил ѓанс? Џолитические  друг  за  друга
стоЯт против зеленых и против эсэсовцев...
     џ думал, конечно, так же, но кроме ѓанса, который редко заходил  к  нам
на блок, у менЯ ни с кем не  было  свЯзи.  Љроме  того,  мне  казалось,  что
излишнЯЯ поспешность может просто погубить нас. Ќадо знать,  на  кого  можно
положитьсЯ, кому можно доверитьсЯ.
     - Ѓудем думать, ребЯта, как нам быть, - говорю Я. - Ќаша перваЯ  задача
изучить жизнь Ѓухенвальда, Ђ она, эта жизнь, сложна, сами видите, и мы в ней
еще всего не понимаем. Ђ потом в карантине одна жизнь,  а  вот  перевезут  в
большой лагерь, погонЯт на работы, может, все будет по-другому.
     - €ван €ванович, но  нам  обЯзательно  надо  держатьсЯ  вместе  втроем,
обеспокоенно вставлЯет џков. - Ќадо попасть в один блок и  на  одну  работу.
ѓде трое, там и еще свои найдутсЯ. Џомните тот случай  в  ѓалльской  тюрьме?
‚се тогда поднЯлись...
     Џри этих словах Я не мог не улыбнутьсЯ: еще  бы  мне  не  помнить  этот
случай!
     ќто было в пересыльной каторжной тюрьме города  ѓалле.  ЊенЯ,  џкова  и
кого-то еще втолкнули в большую общую камеру. Ћколо двери  сидели  и  стоЯли
более двадцати заключенных. ’ут находились  люди  в  добротных,  но  помЯтых
костюмах и шлЯпах и оборванцы, вроде нас. Љамера почему-то была перегорожена
скамейками.  Џричем  в  первой  ее  половине,  у  дверей,  оставалось  такое
маленькое пространство, что даже сидеть на полу всем сразу было  невозможно.
„ругаЯ,  большаЯ  часть  камеры,  была  почти  пуста.  ‚  ней  ней  свободно
разгуливали, дымЯ сигаретами и громко разговариваЯ, человек пЯтнадцать:  все
- сильные, крепкие, и все - в красных штанах.
     "‚от так дело, -думал Я, -и в тюрьме есть какое-то разделение".
     ђЯдом тихонько разговаривали русский и полЯк, ђусский старалсЯ говорить
по-польски, а полЯк - по-русски, и оба помогали себе жестами  и  мимикой.  џ
понЯл, они возмущаютсЯ порЯдками в тюрьме, и подлил масла в огонь:
     - Ђ что это, братцы, здесь так  тесно,  а  там  красноштанные  свободно
разгуливают?
     ЏолЯк так и встрепенулсЯ:
     - Ћ русский, о том не говори. ќто - немецкие бандиты.  Ћни  есть  reich
deutsche - государственные немцы. “ них права и в тюрьме. ‘ ними говорить  и
спорить нельзЯ - убьют. €м все можно...
     Џокачал Я головой, посидел в молчании, а потом опЯть говорю:
     - „авайте-ка, товарищи, потесним их. ‘камейки  отбросим  и  займем  всю
комнату.
     ‘мотрю, некоторые придвинулись  ко  мне.  €  џков  здесь  же.  Ќачались
переговоры на разных Языках: на русском, чешском, польском, сербском. Љо мне
протиснулсЯ могучего сложениЯ чех.
     - ’ы верно сказал. Џойдем на драку. ’ы начинай, а мы будем с тобой.
     џ поднЯлсЯ с пола, почувствовал, что за моей спиной встали  обозленные,
готовые на все люди: Љрикнул:
     - “брать! - и пнул ногой одну из скамеек.
     —то было потом - не  все  помню.  ЏоднЯлсЯ  крик,  в  воздух  поднЯлись
здоровенные кулаки,  полетели  скамейки,  замелькали  разъЯренные  лица.  Ћт
ударов по голове и "под ложечку" Я первым пал в этой кулачной  битве  и  был
завален "павшими".
     ’рудно сказать, кому досталось в драке больше, но скамьи  были  убраны,
камера не перегораживалась. Џобедителей потом избивали тюремные надзиратели,
но мы посматривали друг на друга торжествующе...
     ’огда Я первый раз принимал участие в драке с бандитами  и  с  тех  пор
знал, что произвол уголовников можно ограничить, если поднЯтьсЯ  против  них
решительно и дружно. Ќадо сказать, что менЯ как  зачинщика  никто  тогда  не
выдал...
     Њы с џковом, смеЯсь, вспоминали подробности. ‚алентин тоже  смеЯлсЯ,  а
потом сказал очень серьезно и строго:
     - “чтите, €ван €ванович, с вами Я на все пойду. Ќа любое дело!..
     Ђ џков добавил:
     - џ тоже, €ван €ванович, как тогда в ѓалле...


        ѓлава 3. €щи человека!

     - ‡айди ко мне, €ван, нужно поговорить, - сказал по-русски блоковый.
     Љогда зашел к нему в закуток за одеЯлом, он сообщил:
     - ‡автра ваша партиЯ будет переведена в Ѓольшой лагерь. ’ам погонЯт  на
работу. Ћт охранников милостей не ждите. Њогут и убить, будто при попытке  к
бегству. Ђ такие  наказаниЯ,  как  порка  на  "козле"  или  подвешивание  за
свЯзанные руки или ноги - это дело обычное. ’ы этого режима не выдержишь. Њы
говорили с ѓансом и решили: ты в Ѓольшой  лагерь  не  пойдешь,  будешь  жить
здесь, будто еще не прошел карантина.
     ќто длЯ менЯ неожиданно. Ќа блоке уже несколько дней только и  говорили
о переводе в Ѓольшой лагерь. џков, ‚алентин и Я уговорились, что сделаем все
возможное, чтобы быть вместе. џ призадумалсЯ: как же поступить?
     - Ђ что будет с тобой, если охрана обнаружит, что Я у тебЯ пребываю?  -
осторожно спрашиваю старосту.
     Ѓлоковый махнул рукой:
     - Ѓудем надеЯтьсЯ, что этого не случитсЯ. ‡десь у менЯ везде свои люди,
они не выдадут. ‚ случае чего предупредЯт...
     - Ќо ведь блокфюрер может просто заприметить менЯ и дознатьсЯ, и  тогда
тебе капут.
     ЊенЯ удивил его беспечный тон:
     - Ѓлокфюрер бывает у нас не чаще, чем два раза в сутки, да и то в барак
не входит - боитсЯ заразы... Ђ кроме того, здесь все рискуют,  без  этого  и
днЯ не проживешь.
     џ начинаю все больше и больше понимать  неписаные  законы  Ѓухенвальда.
Ќаверное, сам на его месте так же бы поступил, но  его  предложение  принЯть
никак не могу.
     - ‘пасибо за заботу, - говорю, - Я пойду со всеми в Ѓольшой лагерь.  Ќе
хочу держать тебЯ под угрозой, а главное - со мной товарищи. Њы должны  быть
вместе. „а и там, в Ѓольшом лагере, наверное, найду знакомых или  обзаведусь
новыми. Џойми, не могу остатьсЯ...
     Ѓлоковый долго, удивленно смотрел на менЯ, потом раздумчиво проговорил:
     - џ, наверное, понимаю тебЯ, €ван. ЌельзЯ думать только  о  собственной
шкуре. €ди в Ѓольшой лагерь. Ќесколько человек Я могу направить в 41-й блок,
там старостой ‚альтер, хороший человек, коммунист. ’ы будешь у него...
     Њне нужно благодарить его за такую заботу и покровительство, а Я  стою,
переминаюсь. Љак попросить за џкова и ‚алентина, чтобы их тоже  направили  в
41-й блок. ‘тароста словно догадалсЯ, чего Я хочу, говорит:
     - Ѓольше ничего, €ван, не могу сделать. Љ ‚альтеру пойдут самые слабые.
     “тром лагершутц - полицейский  из  заключенных  -  привел  менЯ  и  еще
нескольких полосатиков к двухэтажному кирпичному зданию.  ќто  и  есть  41-й
блок. ‘мотрю, у входа стоит молодой парень  с  красным  винкелем,  очевидно,
дневальный, штубендист. ѓоворит  по-русски.  Ќа  вид  плотный,  сильный,  но
никаких пинков и зуботычин. ‚едет в барак, объЯснЯет:
     - ‡десь умывальник, в рабочее времЯ запираетсЯ.  ’ут  уборнаЯ,  открыта
круглые сутки. ’ут спать будете, - показал места на  трехъЯрусных  нарах.  -
„нем в  спальню  входить  нельзЯ.  -  Ћткрывает  дверь  в  большую  комнату,
заставленную столами и скамейками. ‘адитесь и ждите конца рабочего днЯ.
     ‘идим, посматриваем по сторонам. ‘ краю стола примостилсЯ человек. ‹ицо
сухое, подвижное, глаза  колючие,  так  и  просверливают  каждого.  ‡амечаю,
останавливаютсЯ на мне.
     ‘нова подходит штубендист (Я уже знаю, что зовут его ‹енька,  а  точнее
Ђлексей Љрохин), наклонЯетсЯ ко мне, кивает головой на человека в углу:
     - ќто - наш блоковый, ‚альтер ќберхардт. Ћн  просит  передать  вам  эти
деньги.
     ‹енька подает мне свернутые в комочек немецкие марки.
     - —то ты? - говорю. - ‡ачем мне деньги?
     - ’ут есть ларек, кантина. ‚ нем можно купить суп, а иногда табак.
     џ упорствую:
     - Ќе возьму. ‚ерни „еньги! —то за подачка.
     ‹енька уговаривает:
     - ‚альтера нельзЯ обижать!
     …ще несколько дней назад каждый немец был мой враг.  Ќо  в  Ѓухенвальде
есть и другие немцы ѓанс, блоковый из карантина и  этот  ‚альтер...  ‚от  он
наблюдает  за  нами,  укоризненно  качает  головой,  что-то  говорит  ‹еньке
негромко и показывает рукой на выход. ‹енька выходит, но минут через  десЯть
возвращаетсЯ с миской горчичного супа. Ќу, от супа отказатьсЯ Я не могу! Њне
неудобно есть одному, но Я не знаю, как разделить миску  супа  на  несколько
человек. ‹ожка дерет мне рот. ‚альтер смотрит на менЯ из-под крутого лба,  и
глаза его теплеют. •лебаю суп, а сам думаю: "џ попал в руки каких-то  тайных
доброжелателей. Њожет быть, и жив до сих пор только потому, что они  опекают
менЯ. Ќо почему мне достались их милости? Џотому что Я коммунист?  Ќо  среди
нас немало коммунистов. Њожет, потому,  что  Я  не  скрываю  ни  званиЯ,  ни
принадлежности к партии  большевиков?  Њожет  потому,  что  Я  здесь  старше
многих? Ќо чем Я могу быть  им  полезен?  —то  могу  длЯ  них  сделать?  Љак
отблагодарю? џ же совсем  больной,  обессиленный  старик...  Ќу,  может,  не
совсем старик, но почти доходЯга. ќто слово  Я  уже  знаю.  „оходЯга  -  это
который "доходит", еще день, неделю, месЯц и капут.
     ‘прашиваю ‹еньку, почему ‚альтер так заботитсЯ обо мне. ‹енька нагнулсЯ
к самому моему уху шепчет:
     - Џриходил ѓанс, предупредил, что прибудет подполковник Љрасной  Ђрмии,
большевистский агитатор. ќто -  хороший  пропуск.  Ѓудьте  уверены,  товарищ
подполковник, они сделают все, чтобы вас сохранить.
     џ смотрю на ‚альтера, благодарно киваю ему  головой.  Ћн  понимает  мой
взглЯд, мЯгко, как-то застенчиво улыбаетсЯ...
     ‹енька успел посвЯтить менЯ в некоторые подробности жизни ‚альтера. …му
тридцать восемь лет, это он только выглЯдит старым, потому что с  1934  года
мотаетсЯ по тюрьмам и лагерЯм.  ‚  Ѓухенвальде  старожил,  прибыл  вместе  с
первыми партиЯми немецких коммунистов, и номер у него только  четырехзначный
- 1636. ‘троил лагерь, был кочегаром. Џод его присмотром работали  старые  и
больные евреи, и он укрывал их от  эсэсовцев.  “  него  много  друзей  среди
советских военнопленных. Ћни благодарны ему за помощь:
     - ‚альтер - человек что надо! - закончил ‹енька. -  ‚аше  счастье,  что
попали к нему.
     џ киваю согласно: конечно счастье.
     Ђ на утро начинаетсЯ каторга.
     Ѓарак поднЯлсЯ до рассвета. Џока стоим в очередь к умывальнику,  ‹енька
хозЯйничает за столом, режет аккуратненько буханки хлеба на ровные порции  -
и раскладывает их по столам. ђЯдом с кусочками хлеба уже  стоЯт  алюминиевые
миски с темной жидкостью. ќто-эрзац-кофе. Ћн разлит  справедливо,  в  каждой
миске один черпак и немного  гущи.  ѓуща  -  это  размолотые  зерна  ЯчменЯ,
значит, тоже пища. Љонечно, длЯ наших отощавших желудков  этот  завтрак  что
дождинка длЯ морЯ...
     ‘игнал на построение.
     Ќа аппельплаце многие десЯтки тысЯч полосатых голов. Џолосатых,  потому
что наши шапки - митцены - тоже полосатые.  ѓде  среди  этих  тысЯч  џков  и
‚алентин, не знаю. ‘тоим по блокам. ‚ рЯдах по десЯть человек - так  удобнее
считать. Ђ сзади нас трупы. ќто те, кто умер или  убит  за  ночь.  Ћни  тоже
проходЯт проверку. “чет строгий!
     Ћтсюда каждое утро лагерь расходитсЯ по работам.
     Џосле поверки начинаетсЯ распределение по  рабочим  командам.  Љ  нашей
колонне подошел человек с зеленым винкелем на груди и с  белой  повЯзкой  на
рукаве. Ќа повЯзке черное слово "капо" - это значит распорЯдитель работ.
     - ‚ пистолетный цех "ѓустлов-верке"  нужен  один  рабочий.  Џойдешь?  -
ткнул он в мою сторону палкой.
     Џойти на военный завод?! „елать пистолеты длЯ фашистов?!
     - Ќет! Ќет! - Я даже руки поднЯл, намереваЯсь защищатьсЯ, если он будет
настаивать.
     - Џочему? - спросил капо.
     - џ стар и слаб, не выдержу.
     Љапо усмехнулсЯ:
     - Ќу, смотри, в штайнбрух угодишь.
     —то такое штайнбрух, Я не знаю. Ќо только не на военный завод. ќто  мне
кажетсЯ предательством.
     ’олько потом Я узнаю, как ошибочно было мое представление о  работе  на
военном заводе Ѓухенвальда...
     џ в команде,  котораЯ  в  километре  от  лагерЯ,  недалеко  от  городка
эсэсовской охраны,  роет  канализационную  траншею.  Ћна  так  глубока,  что
человек не может выбрасывать землю со дна на поверхность.  Џоэтому  выстроен
промежуточный  настил  из  досок.  Ћдин  подает  землю  на  настил,   другой
выбрасывает с досок на поверхность. џ работаю на  дне.  ‘юда  натекла  вода.
Ћбувь - долбленые из дерева колодки -  мокнет.  Ќоги  зЯбнут.  ‚ЯзкаЯ  глина
липнет к лопате. —тобы сбросить ее, нужно  постучать  лопатой  о  настил.  ‘
черенка лопаты в рукав стекает грЯзнаЯ вода. ‘ настила тоже капает за ворот,
на голову.  Ћткуда-то  сверху  летЯт  комьЯ  земли  и  слышитсЯ  хохот.  ќто
"развлекаютсЯ" эсэсовцы - наша охрана.
     ‚ паре со  мной  работает  высокий  и  страшно  тощий  заключенный.  Ћн
американский журналист,  схваченный  немцами  в  Ќорвегии  по  подозрению  в
шпионаже. ‡овут его „жон. Ћн здесь уже давно. Ќу и несуразный же этот  „жон!
ѓлина срываетсЯ с его лопаты, тЯжелые ошметки валЯтсЯ на  менЯ,  если  Я  не
успеваю отскочить. „жон смотрит виновато,  что-то  лопочет  по-своему,  а  Я
ничего не понимаю. €зучал когда-то английский, но давно и только по книгам.
     “знав, что Я русский, „жон оживилсЯ и все повторЯл:
     - Russian! Russian! Good! Good!
     €  тут  же  стал   учить   некоторым   хитростЯм   заключенных.   Љогда
эсэсовцы-надсмотрщики отходили, он  давал  мне  знак:  away.  ‡начит,  можно
несколько  минут  постоЯть,  опершись  на  лопату.  Љогда   он   приглушенно
выкрикивал "go", надо было хвататьсЯ за лопату и старательно делать вид, что
ты работаешь, не даваЯ себе передышки.  „жону  наверху  было  хорошо  видно,
когда охранники приближались, когда уходили к другому концу длинной траншеи.
…го предупреждениЯ передавались вниз на разных Языках, и  сразу  же  десЯтки
заключенных замедлЯли свои движениЯ. ’ак  выкраивались  минуты  длЯ  отдыха.
"Go" - дохнет „жон, и ты  налегай  на  лопату,  не  то  тЯжелаЯ  палка  капо
пригвоздит тебЯ к земле, даже если ты на дне траншеи.
     ‚ траншее по щиколотку в грЯзи протЯнулсЯ один день, другой, третий...
     ‘еренький дождливый вечер. ‡ЯбнетсЯ, голова  кружитсЯ  от  усталости  и
голода. Ђ поверка затЯнулась до бесконечности. “же несколько  раз  к  нашему
строю подходил блокфюрер  в  сопровождении  ‚альтера  ќберхардта,  считал  и
пересчитывал. Ќоги подгибаютсЯ, но стараешьсЯ стоЯть твердо, смотреть  прЯмо
в затылок переднему.  ‘трой  должен  быть  безукоризненным,  а  гребешки  по
середине головы должны составлЯть одну прЯмую. ѓоре тебе,  если  отклонишьсЯ
хоть на сантиметр. Ѓлокфюрер выхватит  из  рЯдов  и  будет  бить  по  голове
палкой. Ќа этих днЯх за неточность поплатилсЯ  один  парень:  блокфюрер  так
стукнул его по лицу, что выбил глаз.
     - Eia, zWei, dreil.. -тыча палкой, блокфюрер в третий раз считает  рЯды
и отмечает на дощечке количество.
     ‚идно, оно сходитсЯ с данными, которые подает  ему  ‚альтер.  Ѓлокфюрер
отходит к воротам, чтобы отдать рапорт. есть тысЯч вот  таких  откормленных
молодчиков охранЯют нас, пересчитывают два раза в сутки, водЯт на работу и с
работы.
     ...’ретий час мы стоим на аппельплаце и  мокнем  под  дождем,  а  общий
счет, видимо, все не сходитсЯ.  Љого-то  потерЯли.  Њожет,  забыли  отметить
умершего, может, забыли вписать прибывшего. •отЯ это почти  невероЯтно,  как
невероЯтно предположить, что кто-то убежал...
     Ќаконец, в громкоговорителе, установленном на башне центральных  ворот,
прохрипела команда разойтись.  ‹агерный  оркестр  -  прекрасный  оркестр  из
лучших музыкантов …вропы, гордость Ѓухенвальда - заиграл бравурный  марш,  и
длинные вереницы узников потекли с аппельплаца к блокам.  •очетсЯ  скорей  в
тепло, к своей миске брюквенной баланды, а ноги  не  идут.  Ќо  как  мне  ни
трудно, а вот этому полосатику еще хуже. •ромает,  нога  обмотана  трЯпками.
‚идно, что каждый шаг приносит ему страданье. Ќа спине его белеет в сумерках
флюгпункт. ‡начит, штрафник. —то-то  знакомое  -  в  развороте  ли  плеч,  в
посадке ли головы-привлекает  мое  внимание.  ЌагонЯю,  заглЯдываю  в  лицо.
‚алентин? Ќет, не он, вместо лица торчат только острые скулы.
     - €ван €ванович, вы?
     - ‚се-таки ты, ‚алентин? . - џ.
     - —то с тобой?
     Ќа худой шее его дернулсЯ кадык, проталкиваЯ тЯжелый ком.
     - тейнбрух!
     тейнбрух? ‚се говорЯт, что это - самое страшное место в Ѓухенвальде.
     - ѓде ты живешь?
     - Ќа 41-м. ”лигель Ђ.
     - Ќа 41-м? Љак же мы не встретились?
     - Ќас с џковом перевели через несколько дней. џ  не  знал,  что  вы  на
41-м.
     - Ђ где џков?
     - Ћн на 44-м.
     - Ѓоже мой, здесь можно жить рЯдом и потерЯть друг друга!
     Ћтогревшись  в  бараке,  поудобнее  устроив  больную   ногу,   ‚алентин
рассказывает мне:
     - теййбрух - это за казармами эсэсовцев. ѓлубокаЯ известковаЯ Яма  под
скалой.  -’ам  paбoтают  штрафники.  Љамень  надо  отколоть,  погрузить   на
вагонетки, вывезти наверх и там вывалить. “ менЯ хорошаЯ  работа-Я  нагружаю
вагонетки. Ђ вот "поющим лошадЯм" совсем плохо.
     - Џоющим лошадЯм?
     - ‚ы не слышали о поющих лошадЯх? ќто те, которые вывозЯт  камень.  Ћни
перекидывают через плечи тЯжелые цепи и тЯнут вверх по рельсам  вагонетки  с
камнЯми. € при этом поют. €м нельзЯ не петь - забьют насмерть, эсэсовцы, как
собаки, следЯт за каждым нашим шагом, ни на минуту не разогнешь спину.
     - —то у тебЯ с ногой? - спрашиваю Я.
     - ќто пройдет. џ помог одному чеху. Њолодчики из ‘‘ веселились на  горе
и бросили в Яму бутылку. Ћна угодила в  голову  одному  чеху.  Ќу,  осколки,
тфовь... Ђ Я перевЯзал. Ќа менЯ налетел форарбайтер, бригадир из зеленых,  и
вышиб из рук большой камень. ‚от камнем мне и придавило ногу...
     - Љак же ты теперь будешь работать?
     - Ќе знаю. Њожет, за ночь полегче станет. ‚ы-то как, €ван €ванович?
     —то мне рассказывать? ’еперь Я понимаю - моЯ работа не  самаЯ  тЯжелаЯ.
Њожно потерпеть. Љопай потихоньку...
     Љ нам подошел ‹енька Љрохин  и,  осторожно  оглЯдываЯсь,  достал  из-за
пазухи сверток, подал ‚алентину:
     - —ехи велели передать.
     ‚алентин смотрел на ‹еньку удивленно.
     - Ќу, что смотришь? ђаз дали, значит есть за что. Ѓери и  пользуйсЯ.  Ђ
завтра утром велели тебе в лазарет наведатьсЯ. Њожет, освобождение получишь.
‚от так-то! - ‹енька заговорщически улыбнулсЯ. ЏриЯтель? - кивнув в  сторону
‚алентина, спросил менЯ.
     - ЏриЯтель. Џриехали вместе.
     - Ќу, ничего, живите...
     € отошел.
     Њинуту мы  сидели  молча.  Џотом  ‚алентин  развернул  сверток.  ‚  нем
оказались сигареты, носки, теплый свитер, кусок настоЯщего  копченого  сала.
„лЯ Ѓухенвальда - это царский подарок...
     ‚алентин повеселел:
     - Ќичего, €ван €ванович, не пропадем, как  видно.  џ  уже  здесь  нашел
кое-кого из •артсмандорфа. ЋтчаЯнные ребЯта...
     •артсмандорф, как рассказывал ‚алентин,  -  это  лагерь  длЯ  беглецов,
пойманных на дорогах ѓермании. ‘юда свозили  их  длЯ  выЯснениЯ  личности  и
наказаниЯ, отсюда развозили по разным лагерЯм и  штрафным  командам.  Ћттуда
они снова  разбегались  и  снова  встречались  в  •артсмандорфе.  €ногда  по
нескольку раз. Љонечно, на таких парней можно положитьсЯ...
     - Ќу, что ж, ‚алентин, - говорю, - пока живы, будем жить...  ’еперь  не
потерЯемсЯ. Ђ ты познакомь менЯ со своими ребЯтами. ‹адно?
     Ќо на следующий день ‚алентин снова пропал с моих глаз -  и  надолго  -
его положили в лазарет...
     ...Њы работаем вместе с „жоном уже недели две. Џостепенно приноровились
друг  к  „ругу,  наши  движениЯ  стали  слаженнее  и  расчетливее.  Њы   уже
обмениваемсЯ простыми фразами и, помогаЯ мимикой и руками, неплохо  понимаем
„руг „руга. —ем Я понравилсЯ „жону  -  понЯть  не  могу,  но  наши  взаимные
симпатии могут быть началом дружбы.  џ  замечаю,  что  он  вообще  жметсЯ  к
русским, словно ища поддержки. Ќо чем мы можем ему помочь? ‘амые голодные  и
обездоленные в лагере - это русские.
     Џо вечерам возвращаемсЯ в лагерь, едва переставлЯЯ ноги. ‚се,  конечно,
устают. Ќо Я, кажетсЯ, где-то у последней черты. „жон подбадривает менЯ.
     - Comrade Russion, do not fall, крепись. If you fall they'll kill you!
     џ понимаю, он предупреждает:  "только  не  падай,  крепись,  иначе  они
пристрелЯт тебЯ".
     € Я двигаю свои тЯжелые,  отекшие  ноги  и  выстаиваю  поверку.  Ќо  уж
помытьсЯ, вычистить одежду не могу. Љто-то подхватывает под  руки,  помогает
дойти до умывальника, моет грЯзные колодки.
     ...‘егоднЯ у менЯ страшный день. „аже не думал. что будет  так  тЯжело.
„жон  не  вышел  на  работу.  „о  перерыва  Я  работал  с  каким-то   другим
заключенным, а потом узнал, что этой ночью „жон умер.
     Ќе помню, как закончилсЯ  рабочий  день,  не  помню,  как  доплелсЯ  до
лагерЯ, как простоЯл поверку. …ще до отбоЯ лег на свои нары  и  не  вставал.
Љто-то подходил, смотрел на менЯ долго, но видЯ, что мне  плохо,  оставил  в
покое.
     ‹ежу... ‘лез нет... ’олько давит тоска. € что, казалось  бы,  длЯ  менЯ
этот „жон? џ даже фамилии его не знаю. „жон  и  „жон.  Ќе  знаю,  откуда  он
родом, что с ним произошло. Ќичего не знаю. ‚ижу только его глаза в глубоких
впадинах,  светло-карие,  добрые,  мЯгкие,  удивленные,  какие-то  по-детски
беззащитные. Ћни подбадривали менЯ своим мЯгким  светом  и  просили  у  менЯ
поддержки. "Љак же так, - думаю, жил человек среди  многих  тысЯч  подобных,
работал, ел, а теперь от него осталось только имЯ,  да  и  то  в  моей  лишь
памЯти. „жон... Њой тезка, тоже €ван. ‘егоднЯ его  номер  уже  вычеркнут  из
картотеки, и останки, вероЯтно, уже сгорели в печи крематориЯ  и  рассеЯлись
над горой ќттерсберг. € даже Я почти ничего  не  смогу  рассказать  об  этом
человеке, и никогда его американские друзьЯ или родные ничего  не  узнают  о
нем. Ѓыл „жон -  славный,  милый  человек,  (так,  наверное,  думают  о  нем
друзьЯ), уехал во времЯ войны в Ќорвегию, говорЯт, был арестован  и  пропал.
‘гинул человек! Ђ сколько таких безвестных, приходЯщих с огромными партиЯми,
погибает!"
     Ђх, как мне сегоднЯ плохо! Ћдиноко! ’оскливо! •очетрЯ кричать от  тоски
и Ярости... џ терЯю самообладание. Ќачинаю думать о том, о чем запрещаю себе
думать: о жене, о сыновьЯх. ‡наю, лучше гнать от себЯ эти мысли, потому  что
от них терЯешь последние силы. Ќо сегоднЯ не могу их прогнать.
     ‚ера и мальчишки остались в Џушкине под ‹енинградом.
     Љак нам было хорошо там всем вместе! Њы радовались, что окончилась наша
кочеваЯ  жизнь.  џ  -  преподаватель  на  артиллерийских  курсах  командного
состава, старший сын кончает десЯтилетку, младший - тоже подрастает, и  ‚ере
теперь легче, “ нас хорошаЯ,  удобнаЯ  квартира...  ќто  после  бесчисленных
комнат, которые  мы  снимали  в  разных  концах  страны,  после  бесконечных
переездов с места на место с детьми, чемоданами, узлами,  посудой  и  прочим
домашним скарбом.
     ‚се оборвалось...
     ‘ообщение о нападении гитлеровской армии Я получил где-то  в  дороге  -
был в служебной командировке. € сразу домой.  Ќа  вокзале  встретил  старший
сын:
     - Џапа, тебЯ ожидают в штабе. …сть телеграмма, сегоднЯ же  выезжать  на
фронт.
     Ђ часа через два Я уже прощалсЯ со своими...
     ѓде они теперь? Ќеужели остались в Џушкине и теперь живут под  немцами?
ќтого не может быть! “ них было времЯ, чтобы уехать. Ћни могли уехать ко мне
на родину в Љостромскую область. ’ам мать с невесткой-вдовицей. Ћни приютЯт,
конечно. Ђ может быть, они уехали в €ркутск? ‚едь ‚ера из €ркутска.  €  мать
ее тоже жива.
     € вдруг при воспоминании об €ркутске, о ‚ериной матери мне  показалось,
словно солнечный зайчик мелькнул где-то в полумраке унылых нар.
     Ћй, как давно это было! „вадцать лет назад! Њы были такие  молодые!  џ,
тогда уже командир батальона, служу в —ите и приезжаю в €ркутск,  где  живет
моЯ девушка. € эта моЯ девушка - росточком  невеликаЯ,  тоненькаЯ,  взглЯдом
ласковаЯ, но решительнаЯ. „оговорились мы  поженитьсЯ,  и  мать  не  против,
только настаивает: венчайтесь. ‚енчайтесь! ќто что же, Я,  командир  Љрасной
Ђрмии, буду перед попом стоЯть, свечу держать? ѓоворю: "‚енчатьсЯ не  пойду,
а ‚еру заберу". “шли из дома и прЯмехонько в загс. ‚ернулись только вечером.
Њать опЯть заладила: в церковь!  Њы  ни  в  какую.  Њать  не  разрешает  мне
остатьсЯ у них. Ќичего не поделаешь, придетсЯ идти в гостиницу. € тут удача:
налетела гроза. ‘ильнаЯ,  ЯростнаЯ.  "‹адно  уж,  -  говорит  теща,  -  куда
пойдешь?" € ‚ере: "Џостели на полу". џ полежал-полежал,  глЯдЯ  на  грозовые
сполохи за окном, а потом зову: "‚ера! иди сюда!" Њать заохала, запричитала,
но ушла из комнаты. Ђ наутро мирно, как ни в чем не  бывало,  проводила  нас
обоих в —иту...
     € вот уже двадцать лет минуло, ‚ера всегда была со мной: и в —ите, и  в
‘ретенске, и опЯть в —ите, и в Ћрле, и наконец в Џушкине-словом, везде, куда
Я попадал по своим служебным назначениЯм. € все мои интересы, заботы, печали
и радости были ее интересами,  заботами,  печалЯми,  радостЯми.  Њы  нечасто
говорили с ней о любви, нам как-то и в голову не приходило, что на  десЯтом,
пЯтнадцатом году супружества нужно еще говорить о чувствах, мы  просто  были
необходимы друг другу...
     џ произнес "в голову не приходило"  и  вдруг  подумал:  "Ђ  может,  это
только мне в голову не приходило? Ђ ‚ере очень хотелось слышать эти слова, и
она ждала десЯть, пЯтнадцать лет. ‘ухарь! ‘тарый солдатский сапог! Ќеужели у
тебЯ не было в душе этих слов? ‚едь сейчас они есть!  ‚идно,  пока  тебЯ  не
стукнуло несчастье, ты считал, что нежность постыдна?  Ђ  теперь  понЯл,  да
поздно!"
     —то же все-таки она думает обо мне? —то ей сообщили? Џропал без  вести?
‡ахвачен в плен? ’олько бы не последнее! Џусть  думает,  что  погиб,  только
ничего не знает о плене. …сли мы еще увидимсЯ, Я сам расскажу обо всем.  Ћна
поймет, она знает, что Я никогда ни перед кем не склонЯл голову.  ’ерпел  за
это, но осталсЯ верен себе.
     Ћна, наверное, не забыла,  как  в  1937  году  Я  неожиданно  слетел  с
должности  начальника  штаба  артиллерии  дивизии.  ЊенЯ  тогда  вызвали  из
Њонголии в Њоскву и спросили: - почему на собраниЯх и митингах не упоминаешь
имЯ ‘талина? џ ответил, что говорю красноармейцам о задачах  службы,  об  их
долге, а о товарище ‘талине много пишут и говорЯт люди знающие. —то  Я  могу
нового сказать? Ќу вот, и поехал Я в Ћрел на должность  помощника  командира
полка. ‚ера тогда ни в чем не упрекнула менЯ...
     ’ак вот Я и не хочу, чтобы ‚ера и дети от других узнали, что Я в плену.
Њало ли что приплетут к этому! џ сам должен все рассказать.
     Џолно, €ван: "сам рассказать". …два ли ты уже сумеешь это сделать.  …ще
день, два, ну максимум три, и вслед  за  „жоном  отправишьсЯ  в  крематорий.
…сли, конечно, не произойдет какого-нибудь  чуда  в  твоей  жизни!  …сли  не
придут тебе на помощь.
     Ќадо искать людей! ‹юдей, с которыми бухенвальдскаЯ  каторга  не  будет
такой безнадежной.
     ’олько где они? Љак их найти?


        ѓлава 4. “ ѓенриха ‡удерланда

     Ќаступила зима.
     Ѓухенвальд часто накрывалсЯ  густым  туманом,  и  тогда  зловонный  дым
крематориЯ растекалсЯ по лагерю, ежесекундно напоминаЯ, что ожидает  каждого
из нас.
     Ђ Я все еще держусь! „авно бы мне взвитьсЯ дымом в небо ’юрингии,  если
бы не чех €ван, помощник штубендиста ‹еньки. Ћн совсем молод  и  ему  каждую
неделю родные присылают большую круглую буханку хлеба. Ћн делит ее  на  семь
дней, а свой лагерный паек отдает слабым. ЊенЯ  при  этом  €ван  никогда  не
забывает - хотЯ у менЯ с ним большие идейные расхождениЯ, и мы часто спорим.
€ван-студент, училсЯ в Џраге на инженера. Ћн считает, что если после войны у
власти в —ехословакии снова встанут  левые  социал-демократы,  то  инженерам
туго придетсЯ, они не  смогут  заработать,  сколько  хотЯт.  Њне  чужда  эта
страсть к наживе, никогда Я этим не болел и никогда не имел много  денег.  Ђ
еще мы много толкуем о математике, спорим о теории вероЯтности. „а  мало  ли
еще о чем! џ - старый артиллерист, он - почти инженер, много общего у нас  и
в знаниЯх, и в склонностЯх.
     Ћднако несмотрЯ на поддержку €вана, мне становитсЯ  все  хуже  и  хуже,
тЯжелаЯ работа вконец доматывает менЯ.
     € тогда менЯ вызывает к себе ‚альтер  ќберхардт.  Џереводчиком  у  него
‹енька, хотЯ ‚альтер и сам немного говорит по-русски. .
     - ’ебе, €ван, на работу больше ходить нельзЯ.  …ще  день-два  и  капут.
‡автра утром после поверки возвращайсЯ на блок. Џойдем с  тобой  к  ѓенриху.
Њожет, он что придумает?
     - Љто такой ѓенрих?
     -  “знаешь...  ‚  общем  один  политический.  ђаботает  в   ревире,   в
процедурном кабинете.
     ‚  просторной   комнате   лагерной   больницы,   уставленной   длинными
скамейками, никого нет.  ‚альтер  делает  мне  знак,  чтобы  Я  подождал,  и
скрываетсЯ за дверью в соседнее помещение. Џрисаживаюсь на скамью. †ду.
     ‚ комнату входит молодой парень. “ него на куртке  красный  винкель.  џ
смотрю на него с полным доверием. Ђ он вдруг, окинув менЯ взглЯдом, заорал:
     - ‚сЯкаЯ дрЯнь ходит тут в неположенное времЯ! Ђ Я убирать должен, да?
     Ќа менЯ посыпалсЯ град отборных ругательств. ќто бы еще ничего! ќтого Я
довольно наслышалсЯ по лагерЯм! Ќо парень-уборщик подходит ко мне, берет  за
воротник и, распахиваЯ наружную дверь,  пинком  вышвыривает  на  улицу.  ќто
настолько неожиданно, что Я не успеваю не только что-либо объЯснить, но даже
ухватитьсЯ за косЯк или скамейку.
     —ьи-то руки подхватывают менЯ  на  лету,  и  Я  оказываюсь  в  объЯтиЯх
поднимающегосЯ на крылечко человека.  Ћн  высок,  строен  и  красив.  ‚место
винкелЯ у него на куртке знаки  SU  (‘оветский  ‘оюз).  ’акие  знаки  носили
военнопленные, которые  тоже  жили  в  Ѓухенвальде  и  работали  на  военных
заводах. - Љто вас так? - участливо спросил он, ставЯ менЯ на ноги.  џ  стою
перед ним, глотаю воздух, а выговорить ничего не могу: как  ватой,  заложило
горло и душит... —еловек со знаком SU ждет. ‘обираюсь с силами:
     - џ этого парнЯ не знаю. ‡десь впервые. ЊенЯ привел  блоковый  и  велел
подождать... Ќу и ну,  здорово  фашисты  поработали  над  воспитанием  этого
молодчика!
     - ‚ы военнопленный? Ћфицер?
     - „а.
     - Ѓудем знакомы. ‘тарший лейтенант ‘оветской Ђрмии. ‡овут Ќиколаем.
     - Џодполковник ‘мирнов.
     Ќовый знакомый внимательно смотрит на менЯ:
     - ‚от как! Џойдемте. ‘ейчас расправимсЯ с этим †оркой.
     “ †орки смущенный вид. Ћн не ожидал, что поЯвитсЯ свидетель.  Џо  всему
видно, что ЌиколаЯ он хорошо знает, и сейчас  отступает  к  стенке  под  его
тЯжелым взглЯдом.
     - ‘лыхал, что за тобой такие штучки водЯтсЯ, да, признатьсЯ, не  верил.
Ќу, теперь получай! - с этими словами  Ќиколай  влеплЯет  †орке  здоровенную
пощечину. ’от даже не сопротивлЯетсЯ.
     Ќаверное, Ќиколай  еще  бы  угостил  †орку,  но  в  этот  момент  вошли
‚альтеров человек  в  очках  -  ѓенрих  ‡удерланд.  “знав  от  ЌиколаЯ,  что
произошло минуту назад, они качают головами. Ђ парень стоит, опустив голову.
     - ‡аходи ко мне, €ван, - ѓенрих показал на  дверь,  из  которой  они  с
‚альтером только что вышли.‘ †оркой мы еще поговорим. “ нас  такие  дела  не
поощрЯютсЯ. …сли бьешь товарища-сам фашист. Ђ  теперь  о  тебе.  Њои  друзьЯ
просЯт помочь  тебе.  —то  смогу-сделаю.  ‚от  пока  шонунг-освобождение  от
работы, - он протЯнул мне квадратный кусочек картона.
     - ЏЯть дней можешь не ходить на работу, но в  рабочее  времЯ  в  лагере
лучше не показыватьсЯ. ќсэсовцы никогда шонунг не спрашивают, но если увидЯт
не занЯтого работой  человека,  могут  избить.  Љаждое  утро  после  поверки
приходи сюда. „ам работу по твоим силам. Љстати,  познакомишьсЯ  с  хорошими
людьми. ’еперь пока посиди...
     ѓенрих говорил по-русски с акцентом, но правильно. € весь  он  большой,
головастый. Ќа его лице были очки с неимоверно толстыми стеклами, временами,
разговариваЯ, он снимал их,  и  тогда  словно  маска  спадала  с  лица.  …го
близорукие глаза смотрели на человека внимательно и добро.  Ћчень  добро!  €
сразу располагали к себе. ѓенрих - австрийский еврей, но в лагере сходит  за
немца.  —еловек  высокообразованный,  многознающий,  владеющий  почти  всеми
европейскими Языками. Џо профессии он - журналист. ЏринЯт в Љоммунистическую
партию здесь, в Ѓухенвальде.  Џолагерной  должности  ѓенрих  -  санитар,  но
фактически заведует всеми процедурами кожного отделениЯ. ‚се это Я  узнал  в
первый же день.
     ‚ комнате за длинным столом собираетсЯ рабочаЯ команда ѓенриха, человек
шесть. ‘мотрю, среди них ‚алентин ‹огунов. ‚от удача!
     - Љак ты, ‚алентин, - спрашиваю. - „ышишь?
     - ’еперь раздышалсЯ, - отвечает, - и  вы  раздышитесь,  €ван  €ванович.
‡десь такие люди, такие люди... ‚от увидите!
     ‚ижу, он уже вполне освоилсЯ здесь. ѓенрих ему  что-то  наказывает,  он
уходит,  приходит...  ЏоЯвлЯетсЯ  несколько  больших   корзин,   наполненных
клубками стиранных бинтов. Ќаша. работа заключаетсЯ в том,  чтоб  эти  бинты
расправлЯть и свертывать в аккуратные трубочки.
     ђуки делают, а голова свободна, Язык тоже, но  в  комнате  тишина,  все
молчат. Џонемногу присматриваюсь. ‚се русские.  ‚се  истощены  до  последней
степени. €зучающе посматриваем друг на друга. ‘катываем бинты, молчим...
     Њне, например, говорить совсем не хочетсЯ даже с  ‚алентином.  "Џрием",
который устроил †орка, совсем расстроил менЯ. „о сих пор не прошла  обида  и
недоумение. ќтого Я уж совсем не понимаю! Љак мог русский парень наорать  на
менЯ и так грубо вытолкать! ‚едь Я ему по возрасту в отцы гожусь? Љонечно, в
такой обстановке озвереть можно. ќсэсовцы стараютсЯ натравливать нас друг на
друга. Њетоды их расправы тоже могут развратить кое-кого. Ќо все-таки,  если
человек уважает себЯ, если он воспитан в уважении к другим, он  возненавидит
эту грубость, постараетсЯ быть дальше от  эсэсовских  методов.  ‚едь  это  -
методы врага! Ќашего общего врага! Љак же мог это позволить †орка? —то же он
- совсем мерзавец?
     ‚ремЯ от времени заходит ѓенрих. Ћн подтЯнут, аккуратен, в  отутюженном
полосатом костюме, весело поблескивает очками. ‡айдет  и  начнет  что-нибудь
рассказывать по-русски. Ћн  смотрит  на  наши  застывшие  онемевшие  лица  с
беспокойством, пытаетсЯ вовлечь в общую беседу.
     - Ђ знаете, что здесь было раньше? ‡десь, на горе ќттерсберг?
     Ќесколько пар глаз смотрЯт на него. Њолчание.
     - Ќу так Я вам расскажу..
     € начинает рассказывать:
     - Ћ, ‚еймар известен всему миру. ‡десь жили и творили  художник  Љранах
‘тарший, композиторы €оганн  ‘ебастьЯн  Ѓах  и  ”еренц  ‹ист,  поэты  €оганн
‚ольфганг ѓете и ”ридрих иллер. ‘юда,  под  старые  буки  на  склонах  горы
ќттерсберг, приезжало длЯ отдыха веймарское  общество.  ‡десь  любил  бывать
ѓете. Ќеподалеку отсюда, в замке ќттерсберг, ”ридрих  иллер  закончил  свою
драму "ЊариЯ ‘тюарт". ‘юда поднималсЯ ѓете на склоне своих  лет,  чтобы  еще
раз полюбоватьсЯ великолепием мира, вспомнить молодое счастливое времЯ...
     Ђ в 1937 году здесь началось сооружение  концентрационного  лагерЯ  длЯ
политических противников фашизма. ќто было выгодно веймарским дельцам. ‡авод
строительных материалов поставлЯл сюда свою продукцию,  одна  фирма  взЯлась
наладить автобусное сообщение, владельцы земельных наделов  выгодно  продали
лес, а собственник  каменоломни  уступил  свой  участок.  ‚се  устроилось  к
взаимной выгоде. ‹агерь назвали "ќттерсберг". Ќо тут возмутилась  культурнаЯ
община ‚еймара, потому что ќттерсберг  свЯзан  с  именем  ѓете.  Ќу  что  ж,
ѓиммлер решил: в этом можно уступить, и лагерю дали название "Ѓухенвальд". ‚
июле 37-го сюда  привезли  первую  группу  заключенных  из  других  лагерей,
человек 300. Ћни должны были валить и  корчевать  деревьЯ,  строить  казармы
эсэсовцам, а себе - бараки  и  одиночные  карцеры.  Џо  инструкции  ѓиммлера
каждый строптивый, как и сейчас, попадал в карцер на хлеб и воду или получал
25 палок.
     Њного здесь костей поломано. ‚се строили голыми руками, техники никакой
- лом, лопата, кирка, носилки. ‚се камни, которыми вымощены  плац  и  улицы,
перенесены по-одному. Љаждый заключенный после работы нес с собой  в  лагерь
камень.  Ђ  если  его  камень  казалсЯ  эсэсовцу  недостаточно  велик,   ему
доставалась еще и палка. ‘рубленные деревьЯ переносили на  своих  плечах  по
двадцать-сорок человек. Љамни из каменоломни поднимали на вагонетках так же,
как и сейчас. Ѓревна, цемент, землю, кирпич возили  на  таких  же  повозках,
какие и сейчас разъезжают по лагерю.
     ЏерваЯ зима была страшной, морозы доходили  до  -22ь.  Ќикакой  верхней
одежды не было, шарфы, наушники запрещались. Љто ослушаетсЯ -  недосчитаетсЯ
зубов. ‚  лазарет  лучше  не  обращайсЯ.  ’ам  хозЯйничал  эсэсовский  палач
‚айсенборн.  ‘тарые  заключенные  помнЯт  такой  случай.  ЋгромнаЯ   очередь
двигалась на осмотр к ‚айсенборну. "Ђ у тебЯ что?" - рЯвкнул  он  на  одного
заключенного, стоЯвшего в расшнурованных ботинках. "Ќога распухла, ходить не
могу". "џ тебе покажу "ходить не могу", жулик!"заорал ‚айсенборн и  приказал
ему сесть на водосточную трубу одного барака. ‡аключенный так и замерз сидЯ.
     ѓенрих оглЯдывает своих работников, видно,  желаЯ  убедитьсЯ,  что  его
рассказ произвел какое-то впечатление. Ќикто не поднЯл  головы.  Њеханически
снуют руки: к корзинке с бинтами, к столу и снова  к  корзинке.  Њеханически
движутсЯ пальцы: виток, еще виток, еще...
     Ђ ѓенрих продолжает дальше. Ћн упорно хочет вывести нас из оцепенениЯ.
     -  ‘лушайте  дальше.  ‚ам