ас  всех порасстрелЯю!" Џри встрече  с ним  Џ.
поздоровалсЯ   и  объЯснил   цели  своего  приезда,   представил   менЯ  как
командированного вместе  с ним  нанимать  плотников. Ћн посмотрел на менЯ  с
некоторым подозрением, однако  поздоровалсЯ, ничего особенного не сказал при
этом. " —то нового?" - спросил его Џ. ’от принЯл таинственный вид и произнес
шепотом "  Џо  секретным  слухам,  •арьков и  …катеринослав занЯты  нашими".
‘казанное им сразу показалось мне полной  нелепицей. ‚едь если бы эти города
были занЯты красными, то об этом трубили бы все газеты,  а не  передавали бы
шепотом "по секретным слухам". Ќо, сейчас размышлЯЯ об этом, Я думаю, что он
имел в виду  партизан в тылу белых, хотЯ и в таком  случае сведениЯ его были
неверны. (8)
     Џ. стал разыскивать подводу, чтобы поехать в село ‘елино, примерно в 25
верстах  к  юго-западу  от  „митриева. Ћн  был  от  туда  родом  и туда  нас
командировали. Џо всему было заметно,  что  он скорее стремилсЯ туда уехать,
не столько  потому,  что спешил  нанЯть плотников, сколько чтобы отдохнуть в
родном  селе и переждать там развитие событий. Ћн приглашал менЯ поехать, но
мне не было  в  этом  никакого  смысла, ‘елино  было слишком далеко от линии
фронта, сидеть там и ждать  прихода белых, было опасно. Љроме того, Я  хотел
дождатьсЯ возвращениЯ  хозЯина  дома,  где остановилсЯ- забыл  его  фамилию,
назову его  условно  Њ.  ‘о  слов  Џ., он  мог  быть  мне  полезным  в  моем
предприЯтии как человек, хорошо знающий местность. Ќужно было позаботитьсЯ о
продовольствии. ќто было  не  просто,  особенно в путешествии  по  ‘оветской
ђоссии,  а  в прифронтовой полосе тем  более. ‚ городе „митриеве, так  и  на
станции, невозможно было купить куска хлеба. Њестные жители получали его  по
карточкам в ограниченном количестве, так  что мои хозЯева, у которых Я стоЯл
на постое, были в нем стеснены. Џросить у них лишний  кусок было неловко, да
и они не предлагали. ‘пасибо им за то, что разрешили у них жить, несмотрЯ на
огромный риск.
     џ выЯснил, что в городе действует столоваЯ  длЯ служащих и приезжих, но
длЯ пользованиЯ ею нужно получить разрешение от местного совета. џ с большой
неохотой  пошел  туда и  потом пожалел об этом. ‘тали расспрашивать:  откуда
приехал, зачем, сколько дней останусь и т.д. „али, наконец, какую то бумажку
на  право  обедать, но сказали,  что  сегоднЯ уже  поздно и  можно  только с
завтрашнего днЯ, и что  столоваЯ действует  всего  раз в день, а  по вечерам
закрыта. ‘ловом сегоднЯшний день приходилось "голодовать", как выражалсЯ мой
попутчик Џ. ‚прочем, он  менЯ и  выручил. “езжаЯ к вечеру  в ‘елино,  он мне
оставил хлеба и кой-какое продовольствие.
     ‡а это  времЯ  вернулсЯ  из поездки  наш хозЯин Њ. ќто была  любопытнаЯ
личность. Њестный житель, мещанин, лет тридцати пЯти, он был образован более
окружающей его среды, но интеллигентом Я бы его все  же  не назвал. Ћн много
разъезжал и занималсЯ тем,  что большевики называют спекулЯцией. ’орговал он
чем мог. ’ак, недавно он выехал из Љиева, в  день  занЯтиЯ его Ѓелой армией,
18/31 августа. ‚от что он рассказывал :" Њы были на вокзале, который был еще
в руках красных, когда белые занЯли город. џ подумал было остатьсЯ с белыми,
и это было бы совсем нетрудно,  но потом  передумал. ‘лишком у менЯ много не
законченных  дел  дома".  ‚идно  было, что  он умеет  ладить с большевиками,
особенно на почве спекулЯции. ‘ ним приехала  совсем уж  страннаЯ  личность,
назовем его Љ. Ћн был лет сорока, в уездном масштабе, виднейший коммунист. €
видимо  он помогал  Њ. в его  спекулЯтивных махинациЯх  и поездках. ‘ам этот
коммунист, чем-то провинилсЯ  перед своими  коммунистами и начальством,  ему
грозил арест. Њожет быть это было свЯзано  с его "торговлей", а может быть и
с политическими проступками, не  знаю,  но ему грозили крупные неприЯтности,
(арест,  суд,  тюрьма)  и  он в сущности скрывалсЯ  у  Њ. своего сообщника и
сотоварища по сделкам.
     ’ак вот, этот хитрый спекулЯнт Њ., был мне рекомендован Џ. как человек,
которому можно  вполне доверЯть и он мне мог быть полезен. Ѓолее того, Я  не
стал скрывать от него моих целей. „а и скрывать было не чего, так как сам Џ.
и мать Њ. ему почти все рассказали. Љогда мы оказались наедине  с  Њ. он мне
сказал:" Ќе понимаю ‚ас, какаЯ ‚ам личнаЯ охота рисковать своей  жизнью ради
—аева? Џочему и как ‚ы согласились везти отчет, да  еще через фронт? Ѓросьте
все  это  и возвращайтесь поскорее  обратно, а то  ‚ас могут арестовать.  ‚ы
задумали опасное  дело, оно может  кончитьсЯ расстрелом".  ‚  ответ на это Я
решил сказать  ему  всю правду:  "  „а,  действительно, Я  согласен  с ‚ами,
переходить  фронт, рисковать жизнью ради какого-то —аева  было бы величайшей
глупостью, и Я никогда бы на это не согласилсЯ. Ќе такой Я дурак. …ду Я не к
—аеву,  а к Ѓелым. Џро —аева Я сказал Џ., чтобы  не смущать его, а к Ѓелым Я
хочу попасть, потому что там мои родители и  трое братьев. ѓлавное длЯ менЯ,
что Я хочу сражатьсЯ вместе с Ѓелой армией против большевиков".
     Њ. сразу  переменилсЯ в лице: "  ќто другое дело, Я ‚ас вполне понимаю.
Ќо примите во  внимание,  что это очень рискованное и опасное дело". " џ это
вполне сознаю,  но  под  коммунистами  мне  все  равно нет жизни". ‚скоре  в
комнату вошел его друг коммунист Љ.  и с ним Њ.  стал  обсуждать способы как
перебратьсЯ через фронт. Џравда он ни разу не сказал ему зачем ему это нужно
и  назвал моего  имени.  Ќо  тогда Я не обратил достаточного вниманиЯ на это
обстоЯтельство,  и у менЯ создалось  впечатление,  что  с Љ.  можно говорить
открыто обо всем.
     —ерез некоторое времЯ мне случилось остатьсЯ в  комнате наедине с  Љ. и
он мне  стал рассказывать свою жизнь, как он стал революционером-большевиком
и как  он  в революции разочаровалсЯ:  "  џ училсЯ  в  школе, был мальчишкой
любознательным,  но живым  и дерзким.  ђаз  мне случилось совершить какой-то
неуместный поступок. „иректор школы, желаЯ менЯ пристыдить, сказал мне " <i>ќто
все равно,  как если бы ты при всех скинул штаны".</i> ђазрешите скинуть сейчас"
- по-мальчишески ответил Я ему. Њой ответ был сочтен  неслыханной дерзостью,
и менЯ исключили из школы с волчьим паспортом. Џуть  к образованию  был  мне
закрыт, жизнь  разбита, осталось одно - уйти в революцию. ‚от Я и ушел. ‘тал
революционером.  ЃоролсЯ. Ќо сейчас  Я во всем глубоко разочаровалсЯ,  вижу,
что ошибсЯ и хотел бы  начать новую жизнь". Џосле этого рассказа  он перешел
на  актуальные  событиЯ, на белых,  и  Я сказал ему (лишний раз  подтвердил)
почему собираюсь к ним перейти. ‚ эту минуту кто-то позвал  менЯ из соседней
комнаты, куда  вела открытаЯ  дверь. џ вышел  туда. ’ам  стоЯла мать Њ., уже
пожилаЯ женщина.  " —то  ‚ы делаете? ‡ачем ‚ы рассказываете ему,  что хотите
уйти  к  Ѓелым? …му нельзЯ доверЯть,  он -  жулик. Ћн  ‚ас  предаст".  џ был
ошеломлен,  вернулсЯ в комнату, где Љ. пыталсЯ возобновить разговор о белых,
но Я уклонилсЯ от обсуждениЯ и  отмалчивалсЯ. Ѓолее того, попыталсЯ сказать,
что сомневаюсь, нужно ли мне совершать столь рискованный шаг. Њой собеседник
заметил мои колебаниЯ, обиделсЯ на менЯ, разговор наш заглох и Љ. ушел.
     џ находилсЯ в большом беспокойстве, что же будет? —ерез некоторое времЯ
пришел Њ. " Ќапрасно ‚ы говорили с ним о  белых" - сказал он. "  Ђ почему ‚ы
менЯ не  предупредили, что  с ним нужно быть осторожным? Ѓолее того, ‚ы сами
при  мне говорили с  ним о планах перехода. ‚от Я и решил,  что  с ним можно
вести себЯ откровенно". - "  Ќо Я говорил  с  ним в общей форме,  не называЯ
‚ас,  а это  совсем другое дело. ‚прочем, не  беспокойтесь, он не посмеет на
‚ас донести. џ  его держу  в руках, знаю про него такие вещи,  что  если  он
пикнет, то ему придетсЯ плохо. €  он знает, что Я знаю о  нем многое. џ  его
напугаю. Ќо ‚ы впредь будьте осторожны".
     ‚  это времЯ у  менЯ  возник  новый план  действий. …хать в  ‘елино или
оставатьсЯ в „митриеве было бессмысленно, слишком далеко  от фронта.  ‚место
этого  Я мог бы  поехать  к югу  на ‹ьгов, а  оттуда на  станцию Љоренево по
дороге на Љиев. Љоренево было занЯто одно времЯ Ѓелыми, потом они отошли, но
сейчас все  равно ближе к фронту, чем ‘елино.  Љроме  того,  Џ.  оставил мне
записку к знакомому  ему мужику одного  села  в  районе  Љоренева, там можно
будет  остановитьсЯ и он  мне  сможет помочь. Љоренево было далеко  от места
моей командировки, и если бы менЯ стали проверЯть по документам, Я придумал,
что скажу. Њол не  нашлись плотники  в  ‘елино, вот Я и направилсЯ их искать
дальше. Ђ кроме того, в моем пропуске от ‚—Љ было сказано в общей форме, что
мне разрешен въезд в Љурскую губернию, без указаниЯ, куда именно, а Љоренево
находилось именно в этой губернии, так что мое "попадание" в эти места, были
вполне "законным". ‘ловом,  Я решил ехать в  Љоренево,  но так как поезда на
‹ьгов в этот день не было, пришлось остатьсЯ в „митриеве еще на один день.
     Ќа следующий  день 27 авг./9  сент., Я  пошел в советскую столовую, где
менЯ накормили  плохим и  голодным обедом,  правда, по  дешевке, и  к вечеру
отправилсЯ на вокзал ожидать поезда на  ‹ьгов. ‚ некоторых вагонах его везли
раненных  красноармейцев. ‘тою на  платформе станции  и  поблизости  от себЯ
слышу такой разговор: "  Њы  их забрали в плен  под ‘уджей.  ‘даютсЯ в плен,
сволочи, поднимают руки, кричат  нам "<i>пощади,  товарищ, мы  мобилизованные</i>".
Љакое там, всем прикололи!" Ђ другой отвечает:" „а у них нет мобилизованных,
у них все добровольцы. Љ ним попадись, так у них пощады не будет".
     “же поздно пришел московский поезд на ‹ьгов. •оть в нем и есть классный
вагон ( имеетсЯ в виду 1,2,3 класс), предпочитаю залезть в теплушку, надоели
мне все эти контроли. € действительно, в теплушке вплоть до ‹ьгова нас никто
не беспокоит. ‘ нами едет немного народа, большаЯ часть мужики. Џол теплушки
устлан грЯзным войлочным покровом. ‹ожусь на него. ‘коро Я почувствовал, что
кто-то  по мне ползает. Ќеужто вши, думаю Я.  ќто в первый раз в моей жизни.
Њужичок,  едущий с  нами  в теплушке,  их  тоже замечает. "  ‚оши,  воши,  -
философствует он, -  поползли! ‚он как!" €з разговоров  мужичков между собой
выЯснЯетсЯ, что  они в  большинстве из Ћрловской губернии ("ореловской", как
они говорЯт). ѓоворЯт, что там большой  недостаток соли и она страшно дорого
стоит, а на “краине в районе ‘ум и даже Љореневе соли много и  она  дешевле,
вот они и едут за ней. ќто наводит менЯ  на мысли,  что не ответить  ли мне,
если менЯ спросЯт, куда и зачем  Я  еду в Љоренево: за солью!. €з пассажиров
некоторые обращают внимание на мой шикарный кожаный чемодан. ‘прашивают: "Ќе
продашь ли ты его?" или " Ћткуда он у  тебЯ?" € в  дальнейшем пока Я ехал до
Љоренева, такие вопросы и замечаниЯ  продолжаютсЯ.  Ћдин "  красный товарищ"
даже  спросил менЯ:" ’ы, наверное, офицера убил и забрал чемодан. Ќа что  он
тебе?  Џродай мне  его". ‚нутренне Я  глубоко оскорблен  таким  вопросом, но
молчу. „аже думаю: хорошо, что они менЯ принимают за одного из "своих".
     “тром  приезжаем  во ‹ьгов. ‚ыЯснЯю,  что через  некоторое времЯ должен
идти  поезд на Љоренево. €з разговоров между  собой ожидающих его баб узнаю,
что длЯ поездки в Љоренево нужно разрешение от коменданта станции ‹ьгов. €ду
к нему. Љомендант  помещаетсЯ в одной небольшой комнате вокзала.  ЌевзрачнаЯ
фигура средних лет в военном  кителе,  товарищ Љан.  Ћн кратко просматривает
мои  документы и  пропуск от ‚—Љ,  дает  мне  бумажку с подписью и печатью о
разрешении проехать до станции Љоренево. „ата 10 сентЯбрЯ по н.ст. 1919г.
     Џоезд   состоит  из   открытых  теплушек.  Џассажиры  -  красноармейцы,
железнодорожники, бабы, местные жители. ‚первые слышу кощунственную матерную
ругань.  Љрасноармейцы  только  так  и  разговаривают.   Љогда  Я  служил  в
‚есьегонске, на  линии непрерывно был слышан мат, но никогда ни один рабочий
или кто-либо другой кощунственно не ругалсЯ. „а и в Ѓелой армии такой ругани
Я  впоследствии  никогда  не  слышал.  ЉощунственнаЯ  ругань  ЯвлЯлась,  так
сказать, отличительным признаком Љрасной армии. “ простых людей,  мужиков  и
баб, она вызывала ужас и отвращение." ‘трашно слушать, - говорили они, - ну,
ругайсЯ, если  хочешь,  но зачем  свЯтыню затрагивать?" ‚  теплушке  молодой
красноармеец,   придурковатый  парень,   рассказывает  бабам  свои"   боевые
подвиги": "’ак Я их всегда убивал. ђубил  шашкой накрест. ‚от так  и так". €
он  делает жест, как будто  рубит лежачего. " —то ты, что  ты, - возмущаютсЯ
бабы. - ’ак нельзЯ!
     Ќа менЯ мало  кто обращает внимание. —ерез  несколько часов приезжаем в
Љоренево.  ‚ылезаю. Џогода  прекраснаЯ,  солнечнаЯ,  чувствуетсЯ  в  природе
приближение  осени.  Џо  ночам  холодно. ‹истьЯ начинают желтеть. Ќа станции
сравнительно мало народа,  на  путЯх  тоже не  много вагонов.  Ќо что теперь
делать? †дать белых? ‘колько времени? Ќа стенах, висЯт еще обрывки сорванных
деникинских приказов и  обращений к населению (их узнаешь сразу, написаны по
старой  орфографии).  ђадостно и  грустно  их  читать, но близости фронта не
чувствуешь.  ‘трельбы не слышно. Ѓелые, видимо, сильно  отступили. „а и  где
ждать?  € чем питатьсЯ?  “же  с утра Я ничего не ел. Ќужно  попытатьсЯ пойти
пешком в  сторону Ѓелых, но  вещи мешают. ’Яжелые.  Џробовал было пройтись с
ними. —ерез четверть часа устал.  Ђ главное этот злосчастный желтый чемодан,
на который все обращают внимание. ‡ачем Я его только взЯл! Џринимаю решение:
возвращаюсь  в  „митриев, там оставлЯю все и почти все вещи и  налегке вновь
вернусь в  Љоренево.  Њожет  быть,  к  тому  времени и  обстановка на фронте
изменитсЯ к лучшему.
     ‘ажусь на поезд  в послеполуденные часы, возвращаюсь во ‹ьгов. ’акие же
открытые  теплушки.  Ќа  этот раз  в вагоне  вместе  со  мной  едет  десЯток
железнодорожников  из ‹ьгова. ‚споминают в разговорах о  пребывании белых  в
Љореневе:  " Ќе  может  быть,  чтобы белые победили.  €х  всего  кучка.  ‚от
Љоренево занЯл отрЯд всего в 32  человека. “дивительно, как  это  им удалось
занЯть пол-ђоссии. Ќо они не удержатсЯ. „а и народ не хочет  их власти". (9)
џ в их разговор не вмешиваюсь.
     ‚о ‹ьгов  приезжаем под вечер.  ‡десь полнаЯ  "перемена декораций".  Ќа
путЯх множество товарных составов, станциЯ забита  красноармейцами,  перроны
тоже.  ѓромкоговоритель непрерывно выкрикивает  длЯ  болтающихсЯ по  перрону
красноармейцев  всевозможный  большевицкий   агитационный  материал.   Џомню
распевалось  стихотворение  „емьЯна Ѓедного о том, как большевик и меньшевик
ухаживают за  девицей,  излагают ей  свои программы,  и в  результате девица
отдает свои симпатии большевику и прогонЯет меньшевика. Ќа ночь Я отправилсЯ
спать в большой вокзальный зал, где на каменном полу лежали сотни людей, так
тесно, что  трудно было среди них двигатьсЯ. Ќа вид  не то красноармейцы, не
то мешочники.
     ‚ три часа ночи нас разбудили. Џроверка  документов,  очевидно,  искали
дезертиров. Љак обычно, контролирует военный в сопровождении красноармейца с
винтовкой за  плечом. “  какого-то парнЯ документы оказались не в  порЯдке и
его арестовали, несмотрЯ на его протесты. Њои документы военный долго вертел
в руках, перечитывал,  но видно не  мог ни к чему  придратьсЯ. “тром Я сел в
поезд на „митриев, куда прибыл после полуднЯ. ‚ид станции изменилсЯ. Ѓольшое
оживление, вагоны  на линии, а главное - на вокзале сделан питательный пункт
длЯ красноармейцев  и  агитационный  пункт, где  можно  покупать  московские
газеты. џ их не видел со днЯ отъезда. ‚ них ничего особенного не было, кроме
сообщениЯ,  что в направлении  на ‹ьгов  и ‚орожбу  (точно  не  помню)  идут
"встречные бои". Ќа Языке большевицких  военных сообщений это  означало, что
белые  наступают.  Ќа  продовольственном  пункте почти  ничего  нельзЯ  было
достать, да и это предназначалось только длЯ красноармейцев. Љстати, менЯ за
такого принимали и трудностей не чинили.
     ЋпЯть  остановилсЯ  у Њ.  …го самого не было,  он опЯть уехал  по своим
коммерческим делам вместе с "разочаровавшимсЯ коммунистом". Ќа другой день в
городе Я  наткнулсЯ на другой  агитационный пункт, которого раньше не  было,
нечто  вроде  импровизированной  книжной  лавки, где  торговали и  раздавали
большевицкие  брошюры.  “  двери  магазина  снаружи  большаЯ  карта  Љурской
губернии.ќто менЯ  очень заинтересовало Я зашел  и спросил ее.  Џродали  без
всЯких затруднений. Љарта была  большого масштаба, десЯть верст в дюйме, но,
к сожалению, не подробнаЯ, были отмечены только более крупные пункты: города
и  большие села. ‚ частности, село  ‘елино, куда Я был командирован, не было
на  ней  указано,  а на  основе  устных  рассказов  у  менЯ было  не  точное
представлениЯ о его местонахождении. ‚ действительности оно находилось не на
северо-западе от села  ”атеевка (близ дороги  „митриев-‘евск), как  мне  это
представлЯлось, а  на юго-западе  от него. ќта ошибка могла  иметь серьезные
последствиЯ.
     ‚се  же  Я  был  очень доволен моей  покупкой,  карта могла мне  помочь
ориентироватьсЯ  в  местности  при  переходе  через фронт.  Љарта  была  уже
советского изданиЯ, так как была напечатана по новой орфографии. ’ак как она
была большого размера,  Я вырезал из  нее  часть, котораЯ менЯ больше  всего
интересовала. ќто  касалось  района ‹ьгова-Љоренева-„митриева  и вокруг них,
вот этот кусок  карты Я  и  спрЯтал в  карман.  ‚се мои  вещи, в том числе и
злополучный чемодан, Я оставил у  Њ., и отправилсЯ в путь только с небольшим
узелком, в котором лежало самое необходимое белье  и кружка. Џрошло уже  два
днЯ как  Я приехал  в „митриев,  поездов раньше не было  и  Я уезжал  только
сегоднЯ вечером. ‚  теплушке, куда Я попал,  находились  опЯть "  орловские"
мужички.
     Џод утро погода переменилась. Џасмурно,  мелкий дождь. Ћдин из мужичков
выглЯнул наружу из вагона  и проговорил: " сентЯбрит". € действительно, было
как раз первое сентЯбрЯ старого стилЯ.


        ѓлава 4
        <i>Ђрест</i>

     <i>ЊенЯ поймали, арестовали,</i>
     <i>‚елели паспорт показать,</i>
     <i>" џ не кадетский, Я не советский,</i>
     <i>џ петушиный комиссар"</i>
     Џесенка эпохи гражданской войны.

     “тром наш поезд прибыл во ‹ьгов. €меютсЯ три ‹ьгова: ‹ьгов 1, ‹ьгов 2 и
‹ьгов  3. ‚ылезать нужно в  третьем, именно  отсюда идет железнаЯ дорога  на
Љоренево-  Љиев,  здесь  же главный вокзал.  ‚  первую  мою поездку Я так  и
сделал, а сейчас ошибсЯ и вылез преждевременно  во ‹ьгове 1. ‚ыЯснилось, что
до третьего ‹ьгова мне придетсЯ добиратьсЯ 3 версты и никакого  поезда  туда
не идет. Џриходилось только идти пешком и Я подумал, как хорошо, что со мной
нет   моих  вещей.  €так,  Я  пошел  по   дороге,   проходЯщей  недалеко  от
железнодорожного полотна, но тут возникло  неожиданное препЯтствие.  ‚переди
была небольшаЯ канава, и дорога  переходила через нее по небольшому мостику.
џ подошел  к нему и  думал его  перейти, но менЯ  остановил стоЯщий у  моста
часовой  красноармеец,  высокий  блондин  с  русским   лицом.  "  Џароль"  -
скомандовал он мне. џ стал  объЯснЯть, что по ошибке вылез слишком рано, что
мне нужен ‹ьгов 3, что Я командирован и  т.д.  " Џароль!" -  опЯть  приказал
часовой,  и так как  Я  ничего  не отвечал,  он заЯвил: " Ќе  могу  пустить.
Џриказ",  -  и  перестал со  мной  разговаривать.  —то было  делать? Ќемного
подумав,  Я  отошел  влево  саженей  на  пЯтьдесЯт  и  на  виду  у  часового
перепрыгнул через канаву. џ боЯлсЯ, что  часовой менЯ  остановит, но  он  не
обратил на менЯ никакого вниманиЯ. ќто был совершенно безразличный ко  всему
мобилизованный  в красную армию парень, исполнЯющий приказы, но не  желающий
что-либо делать. Љрасноармеец-большевик так бы не поступил.
     џ зашагал дальше и скоро достиг вокзала ‹ьгова 3. Џо долетающих до менЯ
обрывков фраз красноармейцев и железнодорожников Я сообразил, что  на фронте
произошла  важнаЯ перемена.  Ѓелые  наступают!(10)  ЌапрЯженность  и тревога
чувствовалась в воздухе. Ћднако поезд на Љоренево отходил, как обычно. џ сел
в него,  не  зайдЯ, конечно,  к "товарищу Љану", у которого четыре  днЯ тому
назад брал разрешение. Њне не хотелось  снова попадатьсЯ  ему на  глаза, а в
случае  чего Я  покажу  контролю свой старый пропуск. ЋпЯть влез в  открытую
теплушку   поезда.  Ќароду  было  немного:  обычные   деревенские  бабы.  €з
пассажиров выделЯлись молодой  красноармеец и более пожилой толстый военный,
типа прежнего унтер-офицера. ‚ настоЯщее времЯ он был если не чекист,  то во
всЯком случае имеющий отношение к тому или иному виду "красной жандармерии",
а  может  и к  органам безопасности,  как сейчас  говорЯт.  ’ронулись  около
одиннадцати часов днЯ. Џогода  проЯснилась,  и опЯть был солнечный,  и  даже
жаркий осенний день. Ћколо часа днЯ, мы уже были не далеко  от Љоренева, как
вдруг  слева,  к   югу   от  железной  дороги,  послышать   глухие   раскаты
артиллерийской стрельбы.  ‘трелЯли  в верстах  десЯти-пЯтнадцати от  нас,  и
канонада  не  прекращалась  довольно  долго.  ќти  звуки,  которые  Я слышал
впервые, наполнили  мое сердце глубокой радостью,  окрылили надеждой:  фронт
близко,  белые наступают, избавление близко! Ќо одновременно было и тревожно
и  страшновато. Ќа красноармейца  и  на красного "унтера" стрельба произвела
сильнейшее  впечатление,  они  оба как-то  съежились,  на  лицах  отразилась
тревога. Њежду  собой,  они стали  быстро и горЯчо  обсуждать  происходЯщее,
говорили: "‚от белые опЯть наступают, все  не угомонЯтсЯ, а у  нас все плохо
организовано, да всюду измены", или как "унтер" выразилсЯ  - "продажа". Ќадо
сказать, что он особенно подозрительно и враждебно смотрел в мою сторону.
     —ерез час мы приехали в Љоренево. ‘трельба к тому времени прекратилась.
‘танциЯ  Љоренево  была  забита  товарными составами,  стоЯщими  на запасных
путЯх.  ‚от,  уже готовЯтсЯ  к эвакуации,  подумал Я. Ќа самой станции  было
довольно много красноармейцев.  “ менЯ сразу возник план действий: никуда не
идти, никакой фронт не переходить, а ждать здесь, в Љореново, прихода белых.
Џо всей вероЯтности,  они придут сюда через два-три днЯ,  а  ночевать  можно
будет в  пустых  теплушках, их на путЯх было множество. ‚ случае контролЯ, Я
мог  показать документы,  но  самому  нигде не заЯвлЯтьсЯ, хоть  это  было и
против установленных правил в прифронтовой  полосе. ‘амаЯ большаЯ проблема -
как питатьсЯ? Ќу да ничего,  если  не сумею  найти еду,  поголодаю несколько
дней. ‚о всем этом было много риска,  могут арестовать как подозрительного и
неизвестно что  делающего  в  Љореневе,  но  пока  это был меньший риск, чем
переход фронта(11).
     Ћт нечего  делать и чтобы не мозолить глаза своим  присутствием, выхожу
походить в местечко, потом возвращаюсь на станцию, пью из  имеющейсЯ  у менЯ
кружки  кипЯток из куба.  Ћн еще не закипел, и менЯ предупреждают: " Ќе пей,
заболеешь!" Ќо Я не обращаю на это вниманиЯ и не заболеваю. Љто- то дает мне
кусок хлеба, но в общем на менЯ никто не обращает особенного вниманиЯ.
     —асам  к четырем  днЯ опЯть  перемена обстановки:  вновь южнее Љоренева
слышна канонада и даже как будто ближе, чем утром. ‚печатление, что стрелЯют
из  тЯжелых  орудий.  Ќа станции  у красных  "товарищей" тревога.  ‘реди них
группа  человек  30-50  так  называемых  "красных  кубанцев".  Ћ  них в моем
рассказе  будет много  сказано впереди, сейчас  ограничусь только  тем,  что
отмечу, что  эта была отборнаЯ коннаЯ часть Љрасной  армии, единственнаЯ по-
настоЯщему  сражавшаЯсЯ   и  на  которой,  как  говорили,  держалсЯ   фронт.
‘обственно говорЯ, настоЯщих кубанцев в  этой Љрасной Љубанской бригаде было
немного,  большинство было из •арьковской и  полтавской  губерний.  ќто были
настоЯщие разбойники, от  зверств и насилий  которых  страдало и стонало все
население.  ‘реди них, несомненно, было  большое число преступных элементов.
Ћни  резко  отличались  от  обычных  мобилизованных   красноармейцев,  часто
добродушных,  деревенских парней и совсем не  большевиков(12). Ќо об этом  в
дальнейшем.  а  пока  "кубанцы"   собрались  в  кучку  на  перроне  станции,
возбужденно  обсуждали  положение,   а  Я   старалсЯ  прислушиватьсЯ  к   их
разговорам.  Љонечно,  они  сопровождались грубейшей кощунственной  матерной
руганью. "  €з тЯжелых орудий стрелЯют! ќто пострашнее ѓоспода Ѓога гремит".
‘ разгорЯченными и вместе  с тем тревожными лицами говорили они  друг другу,
вернее кричали:  " ѓоворЯт, белые в ‘евастополе двенадцатидюймовые  орудиЯ с
военных судов  поснимали и отправили  на фронт...  Ђ наши то  все бегут,  не
могут их остановить. Љругом всюду  продажа". "„а, - говорит другой, -  белые
сражаютсЯ здорово, ничего не скажешь. ’олько их мало. …сли бы наши сражались
так как  они,  мы  бы  их давно  разбили". Њне  было приЯтно  слышать  такие
разговоры.(13)
     ‘  наступлением темноты стрельба прекратилась. "Љубанцы" тоже  куда--то
исчезли. џ вошел в здание  станции и сел  в бывшем буфетном зале  на одну из
скамеек. ‘коро зал наполнилсЯ новоприбывшими, человек около  ста пЯтидесЯти.
ќто были только что мобилизованные Љрасными окрестные жители, в  большинстве
крестьЯне. Ћдеты  были  в  свою  одежду, в руках  узелки с вещами.  ‚се  они
Явились по призыву и их отправлЯли куда-то дальше. Ћдин из них подсел ко мне
и  стал  рассказывать,  что в  германскую войну он  был  призван и  служил в
поезде- бане. “  него есть о том документы,  которые он мне хотел показать и
просил помочь устроитьсЯ и  теперь  в поезде-бане, так как хорошо  знает это
дело.  Ќаверное, он менЯ принЯл за  большевицкого начальника. џ сказал  ему,
что ничем  не могу помочь, а про себЯ подумал, " что сидел бы  ты дома, чего
ты ЯвилсЯ на большевицкую мобилизацию, а теперь будет тебе здесь такаЯ банЯ,
что не возрадуешьсЯ". Ђ вообще, мне было горько, что столько простого народа
откликнулось на  мобилизацию  в  Љрасную  армию и  какие  все они  смирные и
покорные. —тобы избежать дальнейших разговоров,  Я вышел из зданиЯ станции и
пошел  искать в  уже  наступившей  темноте  место длЯ  ночлега  в  одной  из
теплушек. Ќужно было отыскать место  подальше от станции, в глубине запасных
путей.  џ  нашел,  без  особого  труда  подходЯщую   теплушку   в  одном  из
многочисленных товарных составов, взобралсЯ в нее, закрыл  за собою  дверь и
лег спать на солому. Ѓыло жарко, Я  снЯл с себЯ  гимнастерку и крепко заснул
до утра.
     ЏроснулсЯ, когда было уже вполне светло. ‘вет проникал в вагон через не
вполне закрытую дверь. ЌачиналсЯ день 2/ 15 сентЯбрЯ. Џочти машинально и как
бы по-привычке Я засунул руку  в правый внутренний  карман моей гимнастерки,
где у менЯ лежал бумажник с документами. ѓоворю "по-привычке", так как часто
проверЯл,  лежит  ли он  на своем месте, и мне было приЯтно перечитывать мои
документы. ЊенЯ это чтение утешало и создавало чувство безопасности. Љ моему
удивлению, карман  оказалсЯ пустым!  Ѓумажник с документами куда-то исчез! џ
подумал, что, вероЯтно, он выпал из гимнастерки, когда Я клал ее под голову.
Ќачал шарить в изголовье, но и там ничего не было. —то такое, не может быть,
бумажник не мог пропасть! ‚ечером, когда Я ложилсЯ спать,  он был со мною, Я
это  Ясно помню, из вагона Я не выходил.  “жас  стал овладевал мною. џ начал
упорные поиски. „есЯтки раз пересматривал  свои карманы,  шарил место, где Я
лежал,  обыскал  всю  теплушку.  Ќичего  нигде  не  нашел!  ЊенЯ  охватывало
отчаЯние, но разум восставал: не может быть,  ты не выходил, да и как  можно
было украсть бумажник, который  Я носил на себе, Я бы проснулсЯ.  Ќет, он не
мог пропасть, надо искать!
     € Я вновь начал искать. ЋпЯть осмотрел теплушку, вылез из нее, осмотрел
все вокруг, заглЯнул под  нее, хотЯ это был  полный абсурд. ‚ десЯти саженЯх
от вагона была  Яма,  Я заглЯнул на ее дно, хотЯ это было совсем глупо.  Љак
мог попасть  туда бумажник,  раз  Я не выходил из вагона.  Џоблизости что-то
делали  двое  мужчин железнодорожников. ‘просил их,  не видели ли  они моего
бумажника,  Я его потерЯл.  Ћни посмотрели  на менЯ с  удивлением  и Я снова
вернулсЯ в теплушку. Ѓолее часа Я продолжал безуспешные  поиски и как это ни
абсурдно  и  невероЯтно,  но  надо было  признать,  что  бумажник  со  всеми
документами исчез. Ќужно было немедленно что-то делать,  ведь  все мои планы
от этой пропажи менЯлись. ‘амый  благоразумный  выход: пойти  на  станцию  и
заЯвить железнодорожному —Љ,  что у менЯ пропали документы. ‚  таком случае,
мне ничего бы не угрожало, вероЯтнее всего менЯ  бы задержали и отправили бы
в тыл, длЯ  выЯснениЯ личности.  …сли бы не  докопались до правды,  кто Я на
самом деле и каковы  мои намерениЯ, то вероЯтнее всего отпустили. Ќо все это
означало  капитулировать  перед  самим  собой,  отказатьсЯ  от  моего  плана
перехода  фронта, да  к тому  же, когда Я был так близко  у цели. „а  еще по
такой глупой причине: пропали документы! Љакой позор!
     ЋставатьсЯ в Љоренево и  ждать белых,  без документов, тоже невозможно.
Ѓелые могли прийти через несколько  дней, а за это времЯ  менЯ сто раз могли
попросить  предъЯвить документы и  мне  придетсЯ плохо. ЋставалсЯ  один  (по
совести)  правильный   выход:  немедленно  пешком   пойти   от  Љоренева  по
направлению к фронту и попытатьсЯ перейти его. ќто был шаг на грани безумиЯ,
но иного выхода Я не видел. “же позже, на основании опыта, Я понЯл, что было
бы благоразумнее дождатьсЯ в Љоренево темноты, спрЯтавшись в вагонах и потом
уже ночью  пробирать к  линии фронта.  •отЯ и здесь был  свой  риск,  не так
просто было выбратьсЯ  из  этого Љоренева даже  ночью,  на каждом  шагу были
патрули  и было запрещено выходить  на улицу.  џ не мог больше оставатьсЯ  в
бездействии. Ќе хватало нервов.
     €так  около полуднЯ Я  вышел  из  Љоренева.  ЏройдЯ  благополучно  весь
городок с его домиками, садиками  и плетнЯми, Я двинулсЯ дальше  по дороге в
юго- западном направлении на большое село ‘нагость, откуда вчера была слышна
артиллерийскаЯ стрельба  наших войск.  „ень выдалсЯ  солнечный  и жаркий.  џ
сознавал, как опасно  идти по открытой дороге без всЯких  документов, да еще
по направлению к  фронту. Џо дороге мне попалсЯ  красноармеец на подводе, он
ехал в  ‘уджу,  (дорога  туда  ответвлЯлась  от  дороги на  ‘нагость)  и  он
предложил подвести  менЯ. џ отказалсЯ, сказав,  что  мне не  по пути. Њне не
хотелось с ним свЯзыватьсЯ, хотЯ он был веселым и открытым парнем, да к тому
же  принимал менЯ  за своего.  —асам к двум днЯ  Я подошел к  селу  ‘нагость
ђыльского  уезда  Љурской  губернии  в  12 верстах  от  Љоренева.  џ  прошел
длиннейшую деревенскую улицу и почти никого не встретил. ќта  улица за рЯдом
домов, упиралась в другую поперечную, на которой было тоже много домов. ’ут,
из далека, Я увидел, что у одного из домов, сидели и стоЯли в группе люди. џ
близорук, по  дороге у  менЯ сломались очки,  и Я не мог хорошо рассмотреть,
что это за народ чернеетсЯ вдалеке. Џочти дойдЯ  до них, Я повернул по улице
налево,  причем,   стараЯсь   не  смотреть   в   сторону  этой   группы.   џ
руководствовалсЯ  "страусовым инстинктом": если Я  не  смотрю,  то и менЯ не
видЯт.  Ћни  пропустили  менЯ  пройти,  завернуть налево и тут  один из  них
крикнул  мне в  вдогонку: "  ќй,  товарищ, постой!"  џ  остановилсЯ.  " Људа
идешь?" - "  ‚ ѓлушково". - ответил Я. ’ак называлось следующее большое село
и станциЯ железной дороги, еще более к юго-западу. џ это точно знал  по моей
карте, котораЯ по счастью осталась у менЯ в кармане, а потому  не пропала. "
Ђх, в ѓлушково?  - многозначительно протЯнул красный. - Ђ ты знаешь, что там
в ѓлушкове?"  " Ќет",-  ответил Я. Ћчевидно, он знал, что там белые  и линиЯ
фронта(14).  "  Ќу а зачем  ты  идешь  в ѓлушково?"  -  продолжал настаивать
красный. "  ‡а солью иду, - отвечал Я,- Ќо если  туда нельзЯ, Я не пойду". џ
сказал "за  солью", так как  знал, что многие ездили туда именно за солью, а
говорить им о моей  командировке, не имеЯ при себе документов,  было нелепо.
„а  и  длЯ простых  людей  поездка  за  солью  более  понЯтна, чем  какаЯ-то
командировка. "  ‡а солью. ‚от как! - не  унималсЯ красный.  - Ђ документы у
тебЯ есть?" " …сть", - уверенно ответил Я, хотЯ знал, что у менЯ их нет. " Ђ
ну-ка покажи!" ‘ какой-то последней надеждой, что бумажник окажетсЯ на своем
месте Я засунул руку в карман гимнастерки...Ќо, конечно там  ничего не было.
" џ их потерЯл",- вынужден  был Я признатьсЯ и глупо улыбнулсЯ. "ЏотерЯл!" -
воскликнул красный боец. - Ќу-ка,  иди с  нами!" € всЯ орава потащила менЯ в
дом, где началсЯ допрос.
     ќто были именно те "красные кубанцы", часть которых Я видел накануне на
станции  Љоренево,   сейчас  их  было  человек  тридцать.  Ћни  были  крайне
возбуждены  моим задержанием, а  некоторые в  бешенстве  "  ’ы  деникинец, -
кричали они, -  ты офицер, ты шпион, мы тебЯ расстрелЯем!" џ защищалсЯ,  как
мог. " Љакой Я офицер, мне всего 19 лет". - " Ђ почем мы знаем,  что тебе 19
лет? Ђ  может быть 26?!" - " „а Я тебЯ знаю, ты сын помещика из ‹ебедина!" -
кричал  другой.  " „а Я  в жизни в ‹ебедино не был", - возражал Я.  "  џ уже
вчера  тебЯ заметил на станции и подумал: вот  это деникинец!" - " Џочему же
тогда ты не  попросил у менЯ документы? —то там это другим поручено?" -  " џ
видел  издали, как ты шел по улице, -  кричал на  менЯ  другой, -  и сказал:
смотрите, вот деникинец  идет!"  Ћдним из самых  главных  аргументов,  что Я
действительно шпион,  была  найденнаЯ при мне карта. ђаз карта,  то уж точно
шпион,  чего тут  рассуждать,  все  Ясно.  Љак  Я  не пыталсЯ  возражать,  и
говорить,  что  мои  документы пропали  или  их  просто  украли,  ничего  не
помогало.  "  Ќу,  а  на  что  тебе  карта,  раз  ты  не  шпион  и  едешь  в
командировку?" - резонно говорили они. Ќапрасно Я возражал, что карта у менЯ
новаЯ, по  советской орфографии, купленнаЯ в  „митриево,  чтобы  случайно не
попасть  к Ѓелым. Ћни ничему не верили, да и мои доводы были не  убедительны
или не доходили до их сознаниЯ и умственного уровнЯ.  •оть Я  и говорил, что
длЯ этой  командировки  мне выдал пропуск  —Љ,  на них это  не  действовало.
‘порить с ними было совершенно бесполезно, и Я сказал: " Љоль в моем деле вы
разобратьсЯ  не можете, отправьте менЯ  в тыл. ’ам  поймут кто  Я шпион  или
командированный.  Ђ  с вами Я разговаривать  не желаю!" џ это сказал,  чтобы
избавитьсЯ от этих взбешенных  людей и  показать, что Я не боюсь  настоЯщего
расследованиЯ. ќффект получилсЯ совершенно обратный. Ќовый взрыв  бешенства.
‚ысокий "мордастый" казак с красными лампасами на штанах,  ударил кулаком по
столу и заорал: " Ќу, вот теперь мы точно видим, что ты деникинец. ќто они с
нами  не  хотЯт разговаривать!  ‘ейчас  мы тебЯ  и  хлопнем!" „ело принимало
дурной оборот.
     Ќе знаю, чем бы это все  закончилось,  но  тут случилось  неожиданное и
странное обстоЯтельство. ЊенЯ спросили, если у менЯ деньги.  џ мог их скрыть
и они не нашли бы их, так  как тетушка  зашила  их в подтЯжки. Ќо Я подумал,
что если они найдут их сами, то будет еще хуже: зачем Я  их скрывал? Џоэтому
Я призналсЯ, что около двух  тысЯч, зашиты в подтЯжках. џ снЯл  гимнастерку,
через  голову, а они сорвали  мои  подтЯжки  и тут же вспороли  их. Љинулись
считать деньги и опЯть злые реплики: " ‚ишь, керенки набрал. ‚се Ясно, видно
по всему, что к Ѓелым драпануть собралсЯ. Ђ от нас деньги хотел скрыть!" - "
„а  Я ведь сам о  них сказал". -  " Ђ ты  думаешь  мы бы  не нашли? -  нагло
смеЯлись  кубанцы,  -   ‡наешь,  сколько  мы  из   каблуков  золотых   монет
выскабливаем!" џ стал  вновь  надевать  мою  гимнастерку,  и  вдруг  из  нее
выскакивает мой злосчастный бумажник...и падает на пол!
     ’ут Я сразу понЯл,  что  произошло. Љогда  в вагоне, под утро Я надевал
гимнастерку,  прослужившую мне ночью  подушкой, бумажник  выпал из  бокового
внутреннего кармана и каким-то странным  образом попала  под гимнастерку мне
на спину.  џ  его  не  почувствовал,  так  как гимнастерка  была  узкаЯ,  то
бумажник, который был не большой и мЯгкий плотно держалсЯ и не  падал. ’ут Я
вспомнил, как Я панически искал его  повсюду, но мне и в голову не приходило
снЯть гимнастерку.  € вот теперь  он поЯвлЯетсЯ в  нужный  момент и  спасает
менЯ. "  ‚от  мои  документы",- говорю Я  и протЯгиваю бумажник.  Љрасные  с
жадностью кидаютсЯ на них и читают. Љ сожалению, они малограмотные и плохо в
них  разбираютсЯ, но впечатление большое. Њои слова о командировке, пропуске
—Љ и прочие  рассказы  подтверждаютсЯ. ‚идно было  по всему, что  у "красных
кубанцев"  произошло  разделение.   Ћдни   продолжают   кричать:  "  ‘прЯтал
документы! ’ы хотел нас обмануть!" " „а почему же спрЯтал? € с какой целью?"
- говорю  Я. Ћдин из  них хочет сорвать с моей руки часы,  но другой красный
его останавливает: " ЌельзЯ,  отдай! ’роцкий издал приказ не убивать пленных
и не отбирать от них вещей". —асы остаютсЯ на моей руке. Ќо почему-то в этот
момент, "мордастый  кубанец"  манит менЯ на  улицу,  где  стоит  запрЯженнаЯ
лошадью  линейка, и говорит  мне: " ЏроедемсЯ!" " Ќу, что  же проедемсЯ",  -
отвечаю Я  с  какой-то бровадой, чтобы показать,  что  ничего не  боюсь.  Ќо
другой боец останавливает менЯ:  " —то ты, - говорит  он мне тихо, - он тебе
на болоте голову отрубит, это ему ничего не стоит. Ќе в  первый  раз уже!" Ђ
на  мордастого   кричит:   "  Џошел   вон!  Ќечего  тебе  тут  делать!"  ’от
действительно куда-то  исчезает,  уезжает на своей  линейке. ‚о времЯ  моего
допроса,  в  самый  неожиданный момент, поЯвлЯетсЯ председатель ‘нагостского
волостного совета Љирилл „юбин. ќто мужчина лет сорока пЯти, высокого роста,
с  короткой бородой,  в  высоких  сапогах, с  ним  рЯдом два милиционера  из
местного участка. Џрисутствие „юбина  и милиционеров действует на "кубанцев"
сдерживающе. ‘ другой  стороны  они торопЯтсЯ, они  и так  потерЯли  со мной
много времени, у них приказ куда-то спешно уезжать. ‚идимо они рады передать
менЯ со всеми документами и отобранными деньгами  „юбину и его помощникам, а
сами уезжают.  џ обращаюсь к „юбину и говорю: " Ћни хотели менЯ убить". " Ќе
бойтесь, - отвечает он, - они уехали, а милициЯ ‚ас не  тронет". - "  Ђ  что
будет  дальше?"  -  " Џошлют  на  расследование".  Њилиционер  уводит  менЯ.
Џроходим мимо сельской церкви. Ћгромное длЯ села здание белого цвета в стиле
ампир(15) Њне хочетсЯ перекреститьсЯ, но Я не решаюсь, как бы этим не выдать
кто  Я  такой.  ‚  это времЯ с  юго-запада  опЯть  раздаетсЯ  канонада,  она
короткаЯ,  гораздо ближе,  чем  вчера  и  перваЯ  за  сегоднЯшний  день. Њне
показалось, что в верстах пЯти. “ милиционеров встревоженные лица. " ‚идите,
какое положение. Ќеудивительно, что вас арестовали", - говорит он. ‘коро  мы
приходим в помещение волостной милиции.


        ѓлава 5
        <i>‚ Љрасном плену</i>
     <i>•охочут дьЯволы на страже,</i>
     <i>€ алебарды их - в крови.</i>
     ‚.џ. Ѓрюсов

     ‘нагостскаЯ  волостнаЯ милициЯ помещалась в большом  крестьЯнском доме.
Њы вошли  в обширную комнату, и милиционер,  ни о чем менЯ не спрашиваЯ, сел
за стол и стал составлЯть протокол о моем аресте. џ тоже сел на  стул. ‚идно
было, что милиционеру по его неграмотности было трудно составлЯть  протокол.
Ћн долго трудилсЯ, наконец, закончил и предложил его мне длЯ ознакомлениЯ  и
подписи.  ‚от его краткое содержание (опускаю многочисленные ошибки):  "  15
сентЯбрЯ 1919 года в 3 часа  днЯ  был задержан по подозрению  в  шпионстве в
селе ‘нагость  красноармейцами  первого Љрасного кубанского  полка  ‚севолод
Ђлександрович Љривошеев и передан ‘нагостской волостной милиции с найденными
на нем документами  и деньгами  длЯ расследованиЯ". Џротив такого содержаниЯ
протокола  возражать было  трудно.  ‘кажу более:  вероЯтно, по  неразвитости
милиционера, протокол был составлен  в выгодном длЯ менЯ духе. ’ак, там было
опущено,  что  Я был задержан  не  просто  в ‘нагости,  как было написано  в
протоколе, а когда Я  шел из ‘нагости в  ѓлушково, то есть к самому  фронту.
Џричина ареста,  в этом  протоколе не  была  конкретизирована  и  выражалась
крайне  не  определенно  как " подозрение в  шпионаже".  Ћ потере  и находке
документов ничего не  отмечалось, а от этого впечатление о  необоснованности
ареста еще усиливалось. Ћ том, что "Я шел за солью", тоже ничего не сказано.
џ подписал протокол.  „умаю, что от пережитых волнений, мне вдруг захотелось
пить. ‚прочем, Я с  утра ничего не  ел и не пил. џ попросил милиционера,  не
могу ли  Я  выпить  стакан  воды. Ћн  кликнул  хозЯйку  дома,  хохлушку  лет
тридцати, и сказал ей, чтобы  она мне дала напитьсЯ. †енщина  позвала менЯ в
большие открытые сени,  настолько далеко, что милиционер не мог слышать нас.
Ћна вынесла  мне  кувшин  с холодным молоком  и с сочувствием и сожалением в
голосе сказала: " Љак это ‚ы, паныч, попались?" џ был растроган  и произнес:
" Ќичего, ничего,  еще может и обойдетсЯ".  •охлушка  скептически и  грустно
покачала  головой и  произнесла  тихо: "  Ћт  них  не  так-то  легко  уйти".
Ќапившись  вдоволь молока, Я вернулсЯ к  милиционеру, который  вскоре  повел
менЯ в волостную каталажку, недалеко от зданиЯ милиции.
     ќто была небольшаЯ продолговатаЯ полуподвальнаЯ  камера,  оставшаЯсЯ  в
наследство от " старого режима", с каменным полом, без всЯкой мебели с одной
дверью и небольшим окном  в  ней на  узкой  стороне камеры.  Ћконце было без
стекла  и перегорожено накрест железными брусьЯми. ‚озможно,  что в  прежнее
времЯ в этой камере  протрезвлЯли пьЯниц. “же начинало темнеть,  когда  менЯ
туд