Я применЯетсЯ
длЯ изучениЯ "внешней" природы. Џоэтому в конце прошлого века  возникла -- в
тесной свЯзи с такими науками, как  физиологиЯ и химиЯ мозга, -- новаЯ, если
можно  так выразитьсЯ,  "естественнаЯ  наука"  о  психических  феноменах  --
экспериментальнаЯ психологиЯ.

        53

     ѓлавный принцип этого нового исследовательского  подхода состоит в том,
чтобы разыгрывать из себЯ идиотов и поступать так, будто мы вообще ничего не
знаем  о психических феноменах,  будто  их  должно и можно наблюдать  только
извне,  пользуЯсь  позитивистскими  и  эмпирическими   методами.  †елательно
объЯснЯть, а не  понимать эти  феномены, выЯвлЯть в них закономерности, а не
смысл.  ‚едь понимание делает нас "сообщниками" объекта нашего исследованиЯ.
Ђ  это мешает  нам четко отделить  его  от себЯ. ‘торонникам опытно-научного
подхода   в  психологии   (как   и  в  других  областЯх   знаниЯ)  требуетсЯ
"стерильно-чистый" объект, причем анализируют  они не "смысл", а "механизмы"
психических феноменов: законы  превращениЯ  физиологических  раздражителей в
представлениЯ, регулЯрные ассоциативные структуры в комплексах представлений
и, наконец, сами законы мышлениЯ, то есть "логику".

     ђассматриваемаЯ  под   таким  углом  зрениЯ,   "логика"  предстает  как
естественный  феномен  психики.  €менно   в  этом  и  заключаетсЯ  "проблема
психологизма". ‚едь  естествоиспытатели,  исследующие  психические феномены,
делают  из   "логики",  этого  свода  правил  мышлениЯ,  естественный  закон
мышлениЯ, упускаЯ из виду, что логика эмпирически описывает вовсе не то, как
мы мыслим,  а  то, как  мы должны  мыслить,  если хотим выработать суждениЯ,
претендующие  на  истину  (к  чему, собственно,  и  стремитсЯ любаЯ  наука).
ЂнализируЯ же мышление как естественный психический феномен, наука  попадает
в  щекотливое  и противоречивое  положение.  Ќаука  исследует  мышление  как
закономерно протекающий  процесс, но если  бы  она обратила внимание на саму
себЯ, то сразу бы обнаружила, что ее собственное  мышление вовсе не ЯвлЯетсЯ
закономерно  протекающим процессом. ќто мышление не определЯетсЯ законами, а
ориентируетсЯ на определенные правила.

     „а и в широкой  сфере "мыслимого"  логика выступает не как естественный
закон, но  как нечто, что значимо  лишь постольку, поскольку мы сами придаем
ему значимость.

     Љак известно, понЯтие  "закон" имеет  двоЯкий смысл: с  одной  стороны,
"законом" называетсЯ  то,  что регулЯрно и в  силу  необходимости происходит
именно   так,   как   происходит;   с  другой  --   регулирующий   механизм,
предписывающий некоему процессу определенный ход. ‚ первом случае  речь идет
о законах  бытиЯ,  во втором -- о  законах долженствованиЯ.  ‚  одном случае
законы описывают то, что есть, во втором -- предписывают нечто.

        54

     ѓуссерль  в  своих  исследованиЯх стремилсЯ  к  тому, чтобы  освободить
логику от натурализма и вновь привлечь внимание к ее нормативному, а значит,
духовному характеру. Љонечно, логическаЯ работа совершаетсЯ и в человеческой
психике, но она  есть одно из  нормативных порождений  психики,  а вовсе  не
естественный закон психической деЯтельности.

     Ћднако  за  этим  разъЯснением сразу же встает другаЯ проблема:  каково
соотношение между психическим актом и его результатом, между генезисом мысли
и значимостью ее содержаниЯ.

     Љогда мы считаем: "„ва плюс два равно четырем", -- это есть психический
акт, но утверждение "два плюс два равно четырем" сохранЯет свою значимость и
в том  случае,  если  никакого  психического акта не  совершаетсЯ. ђезультат
счета претендует на  некую значимость, независимо  от  того, в  какой голове
"прокрутилась"   упомЯнутаЯ   мысль.  ’от,   кто  занимаетсЯ  подсчетом  или
производит   еще   какие-то   логические  операции,   на  времЯ   становитсЯ
сопричастным  -- не  побоимсЯ того,  что это звучит  в духе  Џлатона,  --  к
транссубъективному  царству   духа.  €меющиесЯ  в  этом  царстве  сферы  уже
накопленных значений  и  смыслов при совершении мыслительных  актов (которые
могут быть описаны как психические процессы) актуализируютсЯ и используютсЯ.

     Ћднако формулировка,  согласно которой логика не ЯвлЯетсЯ  естественным
законом мышлениЯ, а относитсЯ к идеальной сфере значимого, двусмысленна, ибо
может быть понЯта так, что "значимости" суть результат некоей прагматической
договоренности.  Њежду  тем  мы,  к  примеру,  не  договаривались  о  логике
силлогистических  умозаключений  и  не  объЯвлЯли  ее  "правильной"  --  она
ЯвлЯетсЯ правильной. "‚се люди смертны. -- ‘ократ человек. -- ‘ледовательно,
‘ократ  смертен", --  очевидно,  что такой  способ построениЯ  умозаключений
правилен; он обладает значимостью. Ћднако сказанное отнюдь  не означает, что
построенные   таким   способом  суждениЯ  эмпирически   всегда   оказываютсЯ
правильными. Ѓудут ли они правильными или нет, зависит от того, правильны ли
посылки  ("‚се  люди  смертны"...).  Њы можем,  строЯ  правильные  по  форме
умозаключениЯ,  плодить сколь  угодно много ошибочных суждений (скажем, если
бы в качестве посылки мы выбрали фразу "‚се люди -- чиновники", то пришли бы
к  выводу, что чиновником был и  ‘ократ). Џоэтому нельзЯ  утверждать и того,
что,   если   бы  мы   приучили   себЯ  к   логическому  способу  построениЯ
умозаключений, это помогло бы нам добитьсЯ новых  успехов в познании. “мение
строить  силлогизмы не  поможет нам  достичь успехов  в  плане эмпирического
познаниЯ  --  наоборот,  в  этой  сфере  оно  гораздо  чаще  вводило  нас  в
заблуждение,  нежели  помогало.  ‘ледовательно,  такого  рода силлогизмы  не
поддаютсЯ  проверке  опытным путем;  они, как и  любаЯ логическаЯ  операциЯ,
просто самоочевидны.

        55

     —ем  больше  углублЯешьсЯ  в  эту  самоочевидность  логики,  тем  более
загадочной она  представлЯетсЯ. Ћт  простого анализа силлогизма ты  внезапно
переносишьсЯ  в  волшебное царство духа,  торжествующего над всеми попытками
редуцировать его,  сведЯ  к прагматической, биологической, натуралистической
или социологической основе.

     Ќо именно эпоха, начавшаЯсЯ в середине XIX века,  находЯсь  под сильным
впечатлением  от  практических  успехов эмпирических  наук, развила  в  себе
подлинную  страсть  к  редуцированию,  к  изгнанию духа  из  сферы  научного
познаниЯ.

     Ќицше поставил диагноз этому столетию: оно добросовестное и честное, но
в  плебейском  смысле.  Ћно  покорно действительности  любого  рода.  Ћднако
освободилось  от  господства  идеалов  и повсюду  инстинктивно  ищет теории,
пригодные    длЯ   оправданиЯ    его   добровольного    подчинениЯ   диктату
действительности.  Ќицше   прекрасно  видел  отрицательные   стороны  такого
реализма:   его   мещански-"бидермейеровский"   аспект,   свойственное   ему
малодушие. Ќо упустил из виду то, что восторжествовавший в середине XIX века
реализм подчинЯлсЯ действительности лишь затем,  чтобы полнее овладеть ею  и
преобразовать  ее  по-своему.  "‚олЯ  к  власти", которую  Ќицше  приписывал
"свободному духу", торжествует  как  раз не на  "вершинах",  где нашел  свое
пристанище   "сверхчеловек",  а  в  совершающейсЯ   с  муравьиным   усердием
повседневной  работе  той  цивилизации, что ставит  науку  на  службу своему
практическому разуму. ‘казанное относитсЯ не только к буржуазному миру, но и
к  рабочему движению, популЯрный лозунг которого гласил: "‡нание --  сила!".
‘читалось,   что  получение   образованиЯ  обеспечит  продвижение  вверх  по
социальной лестнице и что образованный человек не поддастсЯ никакому обману:
того,  кто хоть что-то  знает, уже  не так легко ввести в заблуждение; самое
впечатлЯющее  в  знании --  то, что обладающий знаниЯми человек  не позволит
другому  произвести  на него  нужное этому другому впечатление, не поддастсЯ
чужому влиЯнию. Ћт  научного прогресса ждали расширениЯ свободы личности, он
отвечал потребности  "принизить"  все вещи, низвести  их до собственного, по
возможности как можно более убогого уровнЯ.

        56

     Џоразительно, что с  середины XIX века, после идеалистических взлетов и
парений  абсолютного духа,  вдруг  повсюду  обнаружилось  желание  принизить
человека,  представив  его  "маленьким",  ничтожным  существом. €менно тогда
начала свой победоносный путь пресловутаЯ формула "человек есть не что иное,
как...". ‚ эпоху романтизма весь мир начинал петь,  стоило кому-нибудь найти
волшебное  слово.  ЏоэзиЯ   и  философиЯ  первой  половины  XIX  века   были
захватывающим проектом поисков или изобретениЯ все новых волшебных  слов. ’а
эпоха требовала новых, проникнутых душевным подъемом смыслов.

     Њатадорами  на этой волшебной арене духа были  титаны рефлексии --  но,
увы, они поЯвились в тот самый миг,  когда в  проходах уже стоЯли реалисты с
их инстинктом правдоподобиЯ,  вооруженные формулой "не  что  иное,  как...".
ђеалисты,  подобно   наивным  детЯм,  сначала  поднЯли  неимоверный  шум   и
перевернули все вверх дном, а потом пришло времЯ уборки, началась "серьезнаЯ
жизнь", об обустройстве которой они же  -- реалисты -- и  позаботились. ќтот
реализм второй половины XIX века произведет странный фокус: о человеке будут
думать  как о "маленьком человеке", но  в то же времЯ затевать с его помощью
"великие дела" -- если, конечно, понЯтие "великие дела" в принципе приложимо
к  современной "научной" цивилизации, из  которой все мы научились извлекать
ту или иную выгоду.

     €так,  реализациЯ  проекта  "модерна",  или   современной  цивилизации,
началась  с  мироощущениЯ,  которому все  безудержное  и фантастическое было
совершенно  чуждо.  Ќо  даже  самаЯ  безудержнаЯ  фантазиЯ  не  могла  тогда
додуматьсЯ до того, какие чудовищные  кошмары  породит в скором  будущем дух
позитивистского отрезвлениЯ.

     Џриблизительно в  середине прошлого столетиЯ материализм самого грубого
толка завершил  работы  по -- если можно так  выразитьсЯ -- осушению  болота
немецкого  идеализма. ‘очинениЯ распорЯдителей этих работ  в одночасье стали
бестселлерами.  ‚сплыли  на поверхность "”изиологические письма" Љарла ”охта
[1] (1845) и его же полемическаЯ брошюра  "‚ера  углежогов и наука"  (1854),
"‚ращение  жизни в  природе" џкоба  Њолешотта [2]  (1852), "‘ила и  материЯ"
‹юдвига Ѓюхнера [3] (1855) и "Ќовое изложение сенсуализма" ѓенриха

     1 Љарл  ”охт  (1817--1895) --  немецкий естествоиспытатель  и  философ,
представитель вульгарного  материализма; отождествлЯл сознание с  материей и
полагал, что мозг выделЯет мысль так же, как печень -- желчь.
     2  џкоб  Њолешотт   (1822--1893)  --   немецкий   физиолог  и  философ,
представитель вульгарного материализма; по его мнению, все психологические и
духовные  процессы  имеют вещественно-физиологическую природу и  зависЯт,  в
частности, от характера потреблЯемой пищи.
     3 ‹юдвиг  Ѓюхнер  (1824--1899) --  немецкий врач, естествоиспытатель  и
философ, представитель  вульгарного материализма, разделЯл идеи  социального
дарвинизма, но признавал наличие "непознаваемого остатка" в предметном мире.


        57

     —ольбе  (1855).  —ольбе  выводил  этику  такого  материализма  из  игры
физических сил и  деЯтельности желез  и  характеризовал  противоположное  ей
мировоззрение   следующим  образом:  "‘тремление  улучшить  познаваемый  мир
посредством  придумываниЯ  мира  сверхчувственного  и  превратить  человека,
приписываЯ  ему  наличие  какой-то недоступной длЯ  чувственного  восприЯтиЯ
части,   в  существо,  возвышающеесЯ  над   природой,  свидетельствует  о...
самонадеЯнности  и тщеславии.  Ќесомненно,  недовольство миром  Явлений, эта
глубиннаЯ  основа  представлений  о  сверхчувственном, есть...  нравственнаЯ
слабость". —ольбе завершает свою  работу призывом "Ѓудь доволен данным  тебе
миром!". €  действительно, представители этого направлениЯ  не  сомневались,
что  им  "дано"  все! ‚есь  мир  становлениЯ  и  бытиЯ  длЯ  них сводилсЯ  к
хаотическому  кружению  молекул  и  преобразованиЯм  энергий. ’о есть к миру
атомиста „емокрита. €м больше не нужны были ни "Nous" Ђнаксагора,  ни "идеи"
Џлатона, ни Ѓог христиан, ни "субстанциЯ"  ‘пинозы, ни  "cogito" „екарта, ни
"џ" ”ихте, ни "„ух" ѓегелЯ.  ’от же  "дух", что живет в конкретном человеке,
они считали не  более чем  функцией  головного  мозга.  Џо их мнению,  мысли
относЯтсЯ к мозгу так же, как желчь -- к  печени, а моча -- к  почкам. ’акие
мысли должны  быть "мутноватыми", подал, ироничную реплику ѓерман ‹отце [1],
один из последних представителей некогда славного племени метафизиков. ‹отце
пыталсЯ -- впрочем, безуспешно -- обратить внимание материалистов на то, что
они  совершают  самоубийственный  прыжок  в бездну глупости. Ћн  напоминал о
‹ейбнице, который уже разъЯснил всю проблему материализма -- особенно вопрос
о  соотношении  тел  и  сознаниЯ  --  в  полемике  с  ѓоббсом:  если   нечто
основываетсЯ на чем-то, то это как раз и  означает, что одно не тождественно
другому,  --  потому что, если  бы  они  были тождественны,  между  ними  не
существовало  бы различиЯ.  †изнь людей,  утверждал ‹ейбниц, основываетсЯ на
дыхании и именно потому не может быть сведена к воздуху.

     1 ђудольф  ѓерман  ‹отце (1817--1881) --  немецкий  философ и физиолог,
разработавший систему, которую сам он  называл "телеологическим идеализмом";
автор  работ  "Њикрокосм.  ђазмышлениЯ  о  естественной  истории  и  истории
человечества" (1856--1864), "‘истема  философии" (1874--1879) и др.  ЏыталсЯ
примирить религию  с наукой;  в  его  мировоззрении  большое значение  имело
понЯтие "блага", свЯзывавшеесЯ им с "удовольствием".


        58

     Ћднако  победное шествие  материализма  уже невозможно  было остановить
умными возражениЯми -- прежде всего потому, что к материализму примешивалась
особаЯ метафизика: вера в прогресс. …сли все вещи и саму жизнь разложить  на
их  элементарные  составные  части,  говорили  сторонники  этого  учениЯ, то
откроетсЯ тайна  функционированиЯ  природы.  Ђ  узнав,  как  устроены  и как
действуют природные механизмы, мы научимсЯ их воспроизводить.

     ’ак работает  сознание, намеревающеесЯ раскрыть все "мошенничества",  в
том  числе  и  природы,  которую оно  собираетсЯ  застигнуть  --  с  помощью
эксперимента  --  "на  месте преступлениЯ",  чтобы потом,  уже знаЯ, как она
действует, инкриминировать ей злостное промедление.

     ќта  духовнаЯ  позициЯ  во  второй  половине XIX  века  дала  толчок  к
формированию  марксизма.  ‚  процессе  кропотливой  ювелирной  работы  Њаркс
препарировал тело общества и извлек из  него душу -- капитал. ‚ итоге он так
и  не  сумел  до  конца  проЯснить  вопрос,  имеет   ли  мессианскаЯ  миссиЯ
пролетариата  (идеЯ  такой  миссии  --  вклад Њаркса  в  немецкий  идеализм,
существовавший  до  1850  года)  хоть какой-то шанс на успех в борьбе против
железных  закономерностей  капиталистического  общества  (исследование  коих
стало  вкладом  Њаркса  в детерминистскую  философию, распустившуюсЯ  пышным
цветом  уже после 1850 года). Њаркс тоже  желает раскрывать "мошенничества",
только на сей раз на ниве  "идеологической критики". Џо его мнению, мысли не
порождаютсЯ   мозгом,   как   считало  великое  множество  философствовавших
физиологов и зоологов, а выделЯютсЯ,  подобно  поту,  из  пор общества. ќтот
обществовед и идеолог тоже  хотел  лишить волшебного ореола странный феномен
обособленности  духа. ‚се  крестовые  походы  материализма  были  направлены
против смысловых ценностей.

     ‚  1866  году  поЯвилсЯ  классический  труд ”.  Ђ.  ‹анге [1]  "€сториЯ
материализма",  резко критиковавший  обозначенную в  его  заглавии  духовную
традицию. ЌельзЯ сказать, что эта книга  осталась  незамеченной. Ћна оказала
сильное влиЯние на Ќицше,  и хотЯ позже  философиЯ последнего, известнаЯ как
"философиЯ жизни",  произвела  эффект разорвавшегосЯ  снарЯда  и  уничтожила
некоторые, самые нелепые, элементы материализма, все-таки именно  ‹анге  был
тем человеком, который поднес к пушке  фитиль. ’от же ‹анге наставил на путь
истинный  и неокантианцев, о которых у  нас  еще  пойдет  речь,  ибо молодой
•айдеггер вращалсЯ в их среде.

     1 ”ридрих Ђльберт ‹анге (1828--1875) -- немецкий  философ  и экономист;
автор  работ "€сториЯ  материализма  и  критика  его значениЯ  в  настоЯщем"
(1866), "ђабочий  вопрос  и его  значение в  настоЯщем  и  будущем"  (1865),
"‹огические штудии" (1877, посмертно) и др.


        59

     ЋсновнаЯ  идеЯ  ‹анге  -- необходимость восстановить  четкое кантовское
разграничение  между  Явленным миром,  законы  коего поддаютсЯ  анализу (тем
миром, к которому частью своего  существа принадлежим и мы -- как вещи среди
вещей), и  другим  миром  (тоже проникающим в  нас), который прежде называли
"миром духа" и который Љант предложил называть "свободой", когда речь идет о
внутренней жизни человека, и "вещью в себе", когда речь идет о внешнем мире.
‹анге  напоминает  о кантовском определении  природы: природа  --  это не та
сфера,   где   действуют   законы,   которые  мы  называем  природными,  или
естественными, а нечто противоположное. Љогда мы рассматриваем нечто с точки
зрениЯ таких  законов, мы конституируем это "нечто" как  Явленную "природу";
рассматриваЯ  то  же  "нечто"  с  точки  зрениЯ спонтанности  и  свободы, мы
оказываемсЯ в  мире  "духа". Ћбе  точки  зрениЯ возможны  и  необходимы, но,
главное, они не конвертабельны. Њы можем  анализировать  самих себЯ как вещь
среди  вещей, мы можем  даже,  подобно ѓоббсу,  рассматривать себЯ как некую
машину, но мы должны выбрать  одну из двух перспектив  -- мы, следовательно,
достаточно свободны, чтобы превращать себЯ в  машины.  Њы -- составнаЯ часть
Явленного  мира,  то есть природа,  функционирующаЯ по определенному закону,
вещь среди вещей; но вместе с тем каждый из нас ощущает в  себе спонтанность
свободы. ‘вобода есть  открывающаЯ себЯ  в нас тайна мира, оборотнаЯ сторона
зеркала  Явлений. "‚ещь в себе" -- это мы  сами в нашей свободе;  сердцевина
всех определений  -- это то измерение, в котором мы сами способны определЯть
себЯ.

     ќту  кантовскую двойную перспективу -- человек есть вещь среди вещей  и
вместе  с  тем  свобода  -- ”.  Ђ. ‹анге  вновь  вводит  в живой философский
дискурс.   Њатериализм  как   естественно-научный  исследовательский  метод,
говорит   он,   вполне   допустим.   …стественно-научное   познание   должно
осуществлЯтьсЯ так, как если бы существовала только материальнаЯ реальность.
…сли  же  оно   где-нибудь  запнетсЯ  в  своих  объЯснениЯх,  то  не  вправе
использовать "дух" в качестве затычки длЯ интеллектуальных дыр. €бо "дух" --
не  отдельное  звено  в  причинно-следственной  цепи,  а уж скорее  обратнаЯ
сторона  всей этой цепочки.  ‘  помощью  естественно-научных методов  можно,
конечно,  изучать  физиологию  психических феноменов,  но  при  этом  нельзЯ
забывать,  что таким  образом  постигаетсЯ не  само  духовное, а  только его
материальные  эквиваленты. ‹анге критикует не естественно-научные методы как
таковые, а лишь абсолютизирующую их лож-

        60

     ную  философию,  представление  о  том,  что  анализ  res  extensa  [1]
позволЯет  исчерпывающим  образом познать человеческую природу. „ело  в том,
что тот, кто привык мыслить в категориЯх пространства, очень легко поддаетсЯ
ложному впечатлению, будто все существующее находитсЯ  в каком-то конкретном
месте пространства или, по крайней  мере,  в  структуре, котораЯ  может быть
изображена как пространственнаЯ.

     1 "Џрироды" как  "протЯженной  веши", внечеловеческой  сферы  конечного
сущего   (термин  „екарта;  объЯснение  этого   термина  дает  •айдеггер  в:
…вропейский нигилизм. ‚иЃ. ‘. 130).


     ЃольшаЯ заслуга ”. Ђ. ‹анге  заключаетсЯ в том, что он показал: подобно
тому, как существует "точка  кипениЯ" идеализма, при достижении коей  всЯкий
дух  "испарЯетсЯ",  становитсЯ  неуловимым, существует  и "точка замерзаниЯ"
материализма,  предел, на котором всЯкое  движение замирает  --  если только
сторонники  материализма   не   протаскивают   в  свое   учение   тайком,  в
замаскированном  виде  представление  о  духе,  который   называют,  скажем,
"жизненной (или витальной)  силой", хотЯ  никто из них толком не  знает, что
это такое. Ѓудучи противником как идеалистического "выпариваниЯ" духа, так и
материалистического "замораживаниЯ"  мысли, ‹анге  ратует  за  позицию  "как
одно, так и другое", то есть признает существование и духа, и материи.

     ‹анге  защищает  метафизику,  предлагаЯ  ее  своим  современникам   "по
сниженной  цене".  ‚ его  представлении  метафизика есть  не  что  иное, как
выдумывание  понЯтий,  просветлЯющий  сознание коктейль из  поэзии и знаниЯ.
’очно так  же  обстоит дело  и  с религией. ЏретендуЯ на обладание знанием о
Ѓоге,  душе и  бессмертии, она тем самым подставлЯет себЯ под  удары научной
критики,  противостоЯть  которым уже  не в  силах. …й  необходимо "выровнЯть
линию фронта".  ђелигиЯ, этот  аванпост идеализма, должна гордитьсЯ  не тем,
что знает истину, а тем, что создает  ценности и  с  их  помощью преобразует
действительность.  €стина пусть пребывает  в сфере эмпирического знаниЯ, длЯ
духа же останутсЯ ценности. Ћднако Ќицше очень скоро покончит с предложенной
‹анге  идеей мирного сосуществованиЯ  истины и ценностей: он просто  сделает
шаг вперед  и  подчинит  истину  ценностЯм.  ‹анге хотел  спасти ценности от
натиска истин, Ќицше же, напротив, считал, что истины поглощаютсЯ витализмом
ценностных предпочтений.  ’о  есть, по  мнению  Ќицше, истина  -- всего лишь
такаЯ иллюзиЯ, с которой мы чувствуем себЯ комфортно и котораЯ  нам полезна.
„ругие  мыслители,  в свою  очередь,  будут определЯть  ценности просто  как
"положениЯ вещей" (Sachverhalte), характерные длЯ

        61

     той  или иной культуры; ђиккерт [1] первым заговорит об "отнесении [тех
или иных вещей]  к  ценностЯм"  и  введет  термин  Wertverhalte  (буквально:
"положениЯ  ценностей").  –енности  можно  описывать   в  культурологической
перспективе  или  говорить  о  них  в историческом  контексте.  "‡начимость"
(Gelten)   значит  что-то  лишь  тогда,   когда  она   воплотилась  в  нечто
фактическое. ‡начить что-то может лишь то,  что  уже сделалось значимым. ќта
мысль станет ключевым тезисом историцизма.

     ”.  Ђ. ‹анге еще  ищет компромисса. Њатериализм, по его  мнению, должен
разделить свою власть с миром духа: "Љто захочет оспаривать мессу Џалестрины
или уличать в  заблуждении мадонну ђафаэлЯ? Gloria in excelsis [2] останетсЯ
всемирно-исторической  силой   и   будет  звучать  еще   столетиЯ   --  пока
человеческие  нервы   не  утратЯт   способности  испытывать   трепет   перед
возвышенным.  ЏростаЯ  и фундаментальнаЯ мысль о  том, что отдельный человек
спасетсЯ, отринув  своеволие  и склонившись перед  ‚олей, котораЯ  управлЯет
всем  миром; образы  смерти и  воскресениЯ,  выражающие  самое  волнующее  и
возвышенное из того, что потрЯсает человеческую душу...  наконец, те учениЯ,
которые  побуждают нас  преломить хлеб с  голодным  и  принести благую весть
несчастному  -- все  это  не  может исчезнуть  навеки, чтобы  уступить место
обществу,  которое  сочтет  свою цель  полностью достигнутой,  если, скажем,
силою  разума ему удастсЯ  создать  лучшую полицию или посредством все новых
изобретений удовлетворЯть растущие потребности своих граждан".

     1 ѓенрих ђиккерт  (1863--1936) -- немецкий  философ и  культур-философ,
один  из  основателей  баденской  школы  неокантианства.  Ћн  выделЯл  шесть
"областей ценностей", соответствующих сферам человеческой жизнедеЯтельности:
научное познание; искусство; пантеизм и всЯкого рода мистика; этика; эротика
и "блага жизни" вообще; теизм как вера в личностного Ѓога.
     2 "‘лава в вышних (Ѓогу)" (лат.) -- начало католического песнопениЯ.


     Џрисутствие   такого  рода  идеализма  должно   привести  в  равновесие
цивилизацию, развивающуюсЯ  за счет прогресса науки и техники.  ђечь идет об
идеализме  "как если  бы". „ело в том,  что  упоминаемые ‹анге  традиционные
ценности  в  наше времЯ потерЯли  прежде присущие  им достоинство и бытийную
мощь,  поскольку  в них  признали  творениЯ человека, а не высших сил. €деал
оказалсЯ  только  идолом, сверкающей мишурным блеском  подделкой.  €деалисты
хотЯ и упорствуют в своей  приверженности  добру и  красоте,  но даже в этом
упорстве,  независимо  от   их  желаниЯ,  угадываетсЯ  отсутствие  подлинной
серьезности. Ћни высказывают свои "догматы веры" с улыбкой авгуров на устах,
как будто ско-

        62

     рее  желают  поддержать  благочестие  в  других,  нежели  веруют  сами.
”илософским  бестселлером  рубежа  веков,   красноречиво   выразившим   этот
просветительски-бюргерский   фривольный  настрой,   стало  сочинение   •анса
”айхингера  "”илософиЯ  как если бы". ‚ этой работе ценности характеризуютсЯ
как  полезные фикции. –енности  выдумываем мы сами, но если  они помогают  в
теоретическом и  практическом  решении наших жизненных  задач,  то  обретают
значение, которое принЯто называть "объективным".

     ќтим "как если бы" была проникнута всЯ эпоха ‚ильгельма II. ‹юдЯм вдруг
стало нравитьсЯ  неподлинное. Ќаибольшее впечатление производили подражаниЯ.
‹юбой использовавшийсЯ  в строительстве  материал  прикидывалсЯ чем-то более
ценным, чем был на самом деле. ’о было времЯ "обманок": мрамор при ближайшем
рассмотрении  оказывалсЯ раскрашенным деревом, блестЯщий алебастр -- гипсом.
Ќовое должно  было выглЯдеть на  манер  старого: греческие колонны  украшали
фасад биржи, фабричное  здание напоминало средневековый  замок,  возводились
даже искусственные "руины"... “влечение историческими ассоциациЯми приводило
к  тому,  что  судебные  помещениЯ  походили  на  „ворец  дожей,  в  обычных
буржуазных квартирах  можно было увидеть стульЯ эпохи  ђеформации, оловЯнные
чаши  и  оклады  книг  из  типографии  ѓутенберга, служившие  коробками  длЯ
рукоделиЯ.  „а и сам  император  ‚ильгельм был "не вполне  настоЯщим": в его
"воле  к  власти" главенствующую роль  играла именно "волЯ",  а не  реальнаЯ
власть. ”илософиЯ "как если бы" требовала инсценировок,  жила ими.  Ќикто не
понимал  этого так Ясно, как ђихард  ‚агнер, который  привлекал все средства
театрального  волшебства, чтобы спасти  свое времЯ -- но, разумеетсЯ, спасти
лишь  на краткий срок, понарошку,  "как  если  бы"... ‚се это совмещалось  с
весьма и весьма реалистическим, деловым настроем. €менно потому, что настрой
этот   был  столь  очевидно   приземленным,   деловитым,   его   приходилось
приукрашивать, подгримировывать, задрапировывать, подшлифовывать  и т. п. --
чтобы он производил впечатление чего-то более значимого. ‚ конце концов даже
заправилы  официальной  германской политики сделали ставку на значимость  --
значимость  ѓермании как мировой  державы.  ‚едь  если твоЯ  значимость  уже
признана,  тебе больше не нужно прилагать усилий, потребных  длЯ того, чтобы
обрести какое-то реальное значение.

        63

     ќто смешение реалистических установок, с одной стороны,  и настроений в
духе "как если бы" -- с другой, проторило путь длЯ  проникновениЯ в ѓерманию
американского  прагматизма -- идей “ильЯма „жемса  [1] и  —арльза Џирса [2].
Џрагматизм, как известно, отказываетсЯ от поисков абсолютной истины.  €стина
уже не рассматриваетсЯ, как прежде,  в ее  неразрывной свЯзи с миром идей, а
низводитсЯ  до  положениЯ  одного  из социальных принципов саморегулированиЯ
того или иного процесса развертывающейсЯ во  времени деЯтельности. Љритерием
истины  становитсЯ практический успех;  это относитсЯ  и  к  так  называемым
"ценностЯм".   ’еперь   свидетельством  их  подлинности   считаетсЯ  уже  не
сомнительное и  никогда в  достаточной  степени  не доказуемое  соответствие
идеальному бытию, а способность производить какой-то практический результат.
"„ух"  --   это  то,  что  он  производит.   Џрагматизм  заменЯет   прежнюю,
"коррелЯционную"  теорию  истины   теорией  эффективности.  ’еперь  уже   не
приходитсЯ  боЯтьсЯ заблуждений, потому  что после исчезновениЯ объективного
критериЯ  истины заблуждение впервые утратило  свое онтологическое  качество
греховности:   во-первых,  саму   "истину"   можно   определить   как  такое
заблуждение,  которое  приносит  пользу;  во-вторых, заблуждениЯ  --  просто
звеньЯ необходимого процесса экспериментированиЯ.  …сли  собака, держащаЯ  в
зубах длинную палку, хочет пройти в дверь, она будет вертеть головой  до тех
пор,  пока это не  получитсЯ. ’о есть она прибегнет к методу проб и  ошибок;
как эта собака  рано или  поздно протиснетсЯ в дверь, так и человек  в конце
концов пройдет  через врата истины -- но только истина будет уже не той, что
прежде:  она утратит свою  способность внушать благоговение. €бо в описанном
случае речь идет об удовлетворении практических интересов, а не о стремлении
к точному  и  достоверному знанию (то есть не о  духовной позиции  фанатично
преданного своему делу ученого, в которой, как известно, всегда присутствуют
в скрытом  виде  остатки религиозного  мировосприЯтиЯ).  Џрагматизм заменЯет
ехатеп rigorosum  [3], которому подвергает человека метафизика, обыкновенным
практическим  занЯтием,  одним  из  многих.  Ћн  ослаблЯет  целеустремленную
напрЯженность   тевтонской  мысли,  всегда   ориентирующейсЯ   на  целое,  и
способствует

     1 “ильЯм „жемс (1842--1910) -- американский философ  и  психолог, автор
работ "Ћсновы психологии" (1890), "Њногообразие религиозного опыта" (1902) и
др.; считал, что важно  собирать факты, подходЯ к ним без какой-то априорной
теории.
     2   —арльз   Џирс  (1839--1914)  --  американский  логик,  занимавшийсЯ
методологическими  проблемами науки;  автор  работ  "‡акрепление  верованиЯ"
(1877), "Љак сделать наши идеи Ясными" (1878).
     3 ‘трогий экзамен (лат.).


        64

     самоуспокоению, предлагаЯ новый нравственный постулат: мы все постоЯнно
впадаем в  заблуждениЯ!  "Ќаши заблуждениЯ, -- говорит  “ильЯм „жемс,  --  в
конечном  счете  не  так  уж  и  значимы. ‚  мире,  где  мы, как бы ни  были
предусмотрительны,  все равно не  в  силах  их избежать,  определеннаЯ  долЯ
беззаботного  легкомыслиЯ  кажетсЯ  куда  более   здоровым  началом,  нежели
преувеличенный нервозный страх".

     ‚ ту эпоху заЯвила о себе и еще одна мощнаЯ тенденциЯ, способствовавшаЯ
подобной беззаботности: эволюционистскаЯ биологиЯ,  основаннаЯ на  открытиЯх
„арвина.  ‘огласно  этому учению,  не  только  мы,  люди, но и  сама природа
действует методом проб  и ошибок. Њутации возникают в  результате  ошибочной
передачи наследственной информации. ЏроисходЯт  отклонениЯ в  цепочке видов,
имеет место случайнаЯ изменчивость. ”актором селективного  отбора становитсЯ
успешное приспособление к наличным условиЯм существованиЯ.  ‘охранЯетсЯ  то,
что  выдерживает все  испытаниЯ.  ’аким  образом  --  посредством  случайных
мутаций  и селективного  отбора  в  ходе борьбы за  выживание -- природа, не
целЯсь, "попадает в Яблочко". Џрирода, как и человек, постоЯнно ошибаетсЯ. ‘
открытием  законов  мутации и  селекции,  казалось, была  решена  кантовскаЯ
проблема  телеологии природы -- решена без необходимости прибегать к понЯтию
"цели" (telos). ‘лепой  случай управлЯет  эволюцией  природы,  но результаты
выглЯдЯт так, как если бы процесс этот был подчинен некоей цели. Џусть Ѓог и
не  бросает  кости,  чтобы  посмотреть, выпадет  ли чет или нечет, --  но уж
природу-то, как тогда казалось, навернЯка можно застигнуть  врасплох за этим
занЯтием.   ќволюционистскаЯ   биологиЯ  воспринималась  в   то   времЯ  как
убедительнейшее оправдание метода, предполагавшего движение через анархию  к
порЯдку,  через  заблуждениЯ  и  ошибки  --  к  успеху;  и  придавала  почти
неопровержимую  очевидность принципу,  согласно которому истина есть  не что
иное, как практический успех.

     ‚ конце прошлого  века ‚ернер  фон ‘именс [1]  устроил  в цирке  ђенца,
самом  вместительном берлинском  зале длЯ публичных выступлений, праздничное
гала-представление длЯ  ученых-естествоиспытателей,  которые хотели отметить
приближение   нового   столетиЯ.  ‚  своей   вступительной   речи  известный
предприниматель впечатлЯющим образом оха-

     1  ‚ернер  фон  ‘именс  (1816--1892)  --  немецкий  физик   и  инженер,
изобретатель  (занималсЯ телеграфом, электроприборами, прокладкой  подземных
кабелей,  электрификацией железных дорог и пр.), фабрикант;  в  1874 г. стал
действительным членом  ѓерманской Ђкадемии наук, в 1888-м получил дворЯнский
титул.


        65

     растеризовал дух  этой  новой,  как он  выразилсЯ, "естественно-научной
эпохи": "€так, господа, мы никому не позволим поколебать нашу веру в то, что
наша исследовательскаЯ и  изобретательскаЯ деЯтельность поможет человечеству
поднЯтьсЯ на более высокие ступени культуры, облагородит его и сделает более
склонным к идеальным устремлениЯм; что наступающаЯ естественно-научнаЯ эпоха
уменьшит  нищету  и  смЯгчит  воздействие  болезней,  даст  человеку  больше
возможностей наслаждатьсЯ  жизнью,  сделает его  более  добрым, счастливым и
довольным  своей судьбой. € пусть мы не всегда  Ясно видим путь,  ведущий  к
этому лучшему будущему,  мы все  же не хотим  отступать  от  нашего твердого
убеждениЯ в том, что свет истины,  которую мы исследуем, не  приведет нас на
ложные  пути и что полнота власти, коей эта истина облекает человечество, не
будет  способствовать  пробуждению в человеческой душе низменных качеств, а,
напротив, поднимет всех нас на более высокую ступень бытиЯ".

     “спех  на  этом  поприще зависит, среди прочего, и  от  умениЯ  разумно
ограничивать свои духовные  потребности, направлЯЯ стремление к познанию  на
близлежащее  -- пусть и незримое, но  относЯщеесЯ не к потустороннему,  а  к
нашему миру: например, на микрологию клеток или  макрологию электромагнитных
волн. ‚ обоих случаЯх исследовательский  поиск  проникает в сферу незримого,
но приводит к вполне зримым результатам:  скажем,  к поЯвлению новых средств
борьбы   с   микробами   --  возбудителЯми   болезней   или  к   изобретению
беспроволочного  телеграфа, способного  охватить  информационной сетью  весь
земной  шар. Ќекоторые  мечты метафизиков -- уменьшение зависимости человека
от  физиологического состоЯниЯ его тела, преодоление времени и  пространства
-- уже стали технической реальностью.

     Љогда  физика  всерьез  обращаетсЯ к изучению условий полета и созданию
летательных  аппаратов,  длЯ метафизики  уже  не остаетсЯ места в заоблачных
высЯх -- она терпит крушение, падает  вниз и впредь может развиватьсЯ только
на  плоской  земной  поверхности.  Џри этом результаты  ее деЯтельности, как
показывает  пример  неокантианцев, оказываютсЯ  весьма  скромными.  Ћдин  из
представителей  упомЯнутого направлениЯ, Џауль  Ќаторп [1],  в 1909 году так
определил

     1  Џауль  Ќаторп (1854--1924)  --  с  1885  г.  профессор  Њарбургского
университета,  ученый-эрудит,  специалист  по   истории   философии,  теории
познаниЯ и метода. Ђвтор работ "“чение Џлатона об идеЯх" (1903), "‹огические
основы точных наук" (1910),  "‚ойна и  мир"  (1916), "ЊироваЯ миссиЯ немцев"
(1918) и др.


        66

     задачи  философии:  философиЯ  представлЯет  собой  не  что  иное,  как
методологические усилиЯ науки, направленные на то,  чтобы  сделать саму себЯ
"прозрачной". ‚  философии наука осознает  собственные  принципы,  методы  и
ценностные  ориентации.  Ќаторп  называет  это  "указанием  направлениЯ  длЯ
науки...  не извне,  а посредством разъЯснениЯ  внутреннего  закона ее пути,
пути, который наука описывала всегда и  теперь тоже неустанно продолжает это
делать". ’акое представление о философии обЯзывает ее переориентироватьсЯ на
цель, прЯмо противоположную той, которую она ставила перед собой изначально:
"Џервоначально философиЯ скрывала в своем чреве зародыши всех наук; но после
того, как она родила этих своих детей, по-матерински заботилась о них и  они
под ее защитой выросли и повзрослели, она не без удовольствиЯ видит, как они
уходЯт от нее  в большой мир, чтобы его завоевать. Љакое-то  времЯ  она  еще
смотрит с искренней тревогой им вслед,  порой с ее губ срываетсЯ им вдогонку
едва  слышное  предостерегающее  слово,  но она не  хочет,  да  и  не  может
ограничить уже обретенную ее детьми  независимость.  Џотом она тихо уйдет на
покой,  вернетсЯ  на свой  стариковский  выдел, чтобы однажды  исчезнуть  из
нашего мира,  и, похоже, кончина  ее останетсЯ незамеченной, а памЯть о  ней
будет недолгой".

     ‚индельбанда  [1],  ђиккерта  и  Љогена [2]  называли  "неокантианцами"
потому,  что  они  рекомендовали современным  естествоиспытателЯм  взЯть  на
вооружение методологическую  рефлексию  Љанта, да и  в  вопросе  обоснованиЯ
этических норм опирались на идеи этого  философа. Џриверженцы неокантианства
пользовались  большим влиЯнием  до  Џервой  мировой  войны,  при  обсуждении
отдельных проблем проЯвлЯли  острый ум и полемический запал, но в целом, так
сказать,  держали  оборону,  сопротивлЯЯсь  натиску  превосходЯщей  силы  --
научного  духа.  ’о   была  философиЯ,   котораЯ  надеЯлась,   что,  пережив
собственную  кончину, сможет продолжить  существование в своих  "детЯх",  то
есть   в   конкретных  науках.  Ћднако,  как  признал  Ќаторп,  добровольное
растворение "философии в науках" -- по крайней мере, на

     1 ‚ильгельм ‚индельбанд (1848--1915) -- немецкий философ, представитель
фрайбургской (баденской)  школы  неокантианства; автор работ  "€сториЯ новой
философии" (1878--1880),  "Ћ  системе  категорий"  (1900), "Ћ свободе  воли"
(1904) и др.
     2 ѓерман Љоген (1842--1918) -- немецкий философ и математик, основатель
марбургской школы  неокантианства;  автор  работ  "ЉантовскаЯ теориЯ  опыта"
(1871), "‘истема философии"  (1902--1912), "Џринцип метода бесконечно малых"
(1883) и др.


        67

     первых  порах --  не дало обнадеживающих результатов. €  действительно,
оставалось    еще    немало    никогда    не    подвергавшегосЯ    рефлексии
мировоззренческого балласта,  протащенных контрабандой  нелепых  спекулЯций,
красиво  упакованных представителЯми  эмпирических  и точных  наук,  которые
хотели  --  и умели -- придать некоторым своим  детским, наивным  убеждениЯм
видимость  научности. ’акого рода ученым был, например, зоолог ќрнст ѓеккель
[1].  €з  дарвиновской биологии  развитиЯ он  "дистиллировал"  монистическое
учение о мире  и  космосе, которое претендовало  на то, что может решить все
"Њировые загадки"  (так называлась книга ѓеккелЯ, опубликованнаЯ в 1899 году
и сразу ставшаЯ бестселлером).

     1  ќрнст   ѓеккель   (1834--1919)  --   немецкий  биолог,   позитивист,
популЯризатор эволюционного учениЯ.


     Ќеокантианцы желали  быть  совестью науки,  причем в двоЯком смысле:  в
методологическом  и  в  этическом.  €х   второй  специализацией  --   помимо
методологии  -- была проблема ценностей.  Ћни задавались вопросом: как можно
осуществить  научный анализ  процесса,  который -- в отличие  от  процессов,
изучаемых  естественными  науками,  --  заключаетсЯ  не  в  том,  что  нечто
становитсЯ чем-то  другим, а  в том, что нечто обретает некую значимость?  ‚
понимании   неокантианцев   культура   есть   сфера   ценностей.   Ќапример,
материальную субстанцию какой-то  статуи  можно  анализировать  физическими,
химическими и  другими методами,  но все это  не  позволит понЯть,  чем  же,
собственно, эта статуЯ ЯвлЯетсЯ -- а ЯвлЯетсЯ она тем смыслом, который в нее
вкладывают. ќтот смысл значим  и осознаетсЯ каждым,  кто воспринимает данную
статую не как каменную глыбу, а именно как произведение искусства. ‚о всЯком
культурном Явлении, по словам ђиккерта,  "воплощена  какаЯ-нибудь признаннаЯ
человеком ценность".  Џрирода и культура  -- неразделенные сферы, но природа
становитсЯ предметом культуры в той мере, в  какой она оказываетсЯ свЯзанной
с  ценностЯми.  Ќапример,  сексуальность  представлЯет собой  нейтральное  в
ценностном   отношении  биологическое   Явление,  однако,  будучи  освоенной
культурой, становитсЯ  событием с чрезвычайно высоким ценностным содержанием
-- любовью.  ђеальность, в  которой живет человек,  неотделима от  процессов
формированиЯ ценностей.  ‚ этом  нет ничего  таинственного, мир ценностей не
парит  над нашими головами, просто все, с чем  человек так  или  иначе имеет
дело, именно в силу этого взаимодействиЯ приобретает некий ценностный

        68

     акцент. €з "отнесенности к вещам" немедленно возникает "отнесенность  к
ценностЯм". "Ћтнесенность  к  вещам"  поддаетсЯ объЯснению, "отнесенность  к
ценностЯм" можно только понЯть.  —еловеческое общество в целом  подобно царю
Њидасу: все, чего оно  касаетсЯ,  что  вовлекает в сферу своего воздействиЯ,
хотЯ и не превращаетсЯ в золото, но обретает ценность.

     ‘тремление  разработать  философию   ценностей  было  навЯзчивой  идеей
неокантианства. Ћднако, углубившись в тайны "значимости",  эти академические
философы  каким-то  образом  проглЯдели   то,   что  в  нашей  жизни   имеет
преимущественную  значимость:  деньги.  €  получилось  так,  что  не  они, а
сторонний наблюдатель,  ѓеорг ‡иммель [1],  в начале  нашего  века предложил
гениальный образец философии ценностей: "”илософию денег".

     1 ѓеорг  ‡иммель (1858--1918) -- немецкий  философ  и  социолог,  автор
работ по проблемам истории философии,  истории и теории культуры,  философии
морали и религии. Љнига "”илософиЯ денег" вышла в свет в 1900 г.