Ђлександр Џопов. ћный, юный €льЯ

Ћцените этот текст:
Ђлександр Џопов. ћный, юный €льЯ

---------------------------------------------------------------
© Copyright Ђлександр Џопов
Email: PAS2003@inbox.ru
Date: 14 Sep 2005
---------------------------------------------------------------

Џовесть

€льЯ Џанаев спал. ’онкаЯ с длинными пальцами рука, лежавшаЯ на высоком
изгибе атласного ватного одеЯла, скользила, скользила и упала на пол. €льЯ
зашевелилсЯ, потЯнулсЯ всем своим сильным молодым телом и перед самим собой
притворилсЯ спЯщим, зажмурившись и по макушку спрЯтавшись под одеЯло. Ќе
хотелось расставатьсЯ с теплым, светлым сновидением, которое почему-то
быстро забылось, но, как угли угасающего костра, еще грело душу. €льЯ
подумал, как досадно и несправедливо, когда хорошее пропадает, куда-то
уходит, а то, чего никак не хочетсЯ, привЯзываетсЯ, липнет и тревожит. Ђ не
хотелось сейчас €лье одного и самого длЯ него главного - идти в школу. Љак
быстро закончились Январские каникулы, - снова школа, уроки, учителЯ. ЉакаЯ
скука!
Ћн спрыгнул с постели, потЯнулсЯ, похлопал себЯ по узкой груди
ладонЯми, как бы подбадриваЯсь, включил свет и подошел к зеркалу: сошли или
нет за ночь три прыщика, которые нежданно-негаданно вскочили вчера? ‘идЯт,
черти! - досадливо отвернулсЯ он от зеркала. Љак стыдно будет перед
одноклассниками, особенно перед девчонками и Ђллой.
Ќа кухне мать, ЊариЯ ‘еливановна, пекла пирожки. Ћтец, Ќиколай
€ванович, дул на горЯчий чай в стакане и боЯзливыми швырками словно
выхватывал губами и морщилсЯ.
- Ћтец, €льЯ поднЯлсЯ, - как бы удивилась и обрадовалась мать, увидев
вошедшего на кухню заспанного сына. - Ђ Я забыла разбудить. €спугалась, а ты
вон что, сам с усам. - Џодбрасывала на потрескивающей, шипЯщей сковородке
пирожки.
- ‚ школу, засонЯ, не опоздай, - счел нужным строго и
ворчливо-наставительно сказать Ќиколай €ванович и с хрустом откусил
полпирожка.
- Ќе-е, папа, не опоздаю, - отозвалсЯ сын из ванной.
Ћтец развалко, как медведь, прошел в маленькую, тесную длЯ него,
высокого и широкого, прихожую, натЯнул на свои мускулистые плечи овчинный
заношенный до блеска полушубок, нахлобучил на коротко стриженную крупную
голову старую, свалЯвшуюсЯ кроличью шапку, низко склонилсЯ к маленькой жене
и деловито поцеловал ее в мЯгкую морщинистую щеку.
- Ќу, бывай, мать.
ѓулко топал по ступенькам с третьего этажа.
ЊариЯ ‘еливановна вернулась на кухню, пошаркиваЯ войлочными, сшитыми
мужем тапочками.
- €льЯ, ты какие будешь пирожки: с капустой или картошкой? - громко
сказала она в запертую дверь ванной, в которой шумно, с плеском мылсЯ сын.
- Њне... мне... с кокосовым орехом, если, конечно, можно.
- ѓовори, иначе ничего не получишь!
- …сли так строго - давай с капустой.
Џирожки были маленькие, хрустЯщие, маслЯнисто-сочные; €льЯ спешно ел,
запивал сладким, как сироп, чаем.
Љогда он подсыпал в стакан сахар, ложечку за ложечкой, мать молчала, но
покачивала головой: совсем еще ребенок. Њельком посмотришь - парень,
мужчина, но приглЯдишьсЯ - совсем мальчишка.
“ €льи розовато-бледное миловидное лицо с пушком усов, оттопыренные
уши, припухлые губы, неразвитый округлый подбородок, тонкаЯ шеЯ. …сли
пристальнее присмотретьсЯ, можно обнаружить поперечную бороздку на высоком
лбу, котораЯ несколько старила его юное лицо, - сдавалось, что €льЯ всегда
сосредоточенно думал о чем-то весьма важном, мудром, но печальном. ѓлаза
усиливали это впечатление: серые, с желтоватым отливом, будто присыпанные
пылистым песком или пеплом. Ћни сидели глубоко в глазницах и,
представлЯлось, жили там отдельно, сами по себе. ‹ицо улыбалось, а глаза -
молчали, как бы сомневались: зачем улыбатьсЯ?
Њать тревожили странные и непонЯтные глаза сына: как-то нехорошо это, -
думалось Њарии ‘еливановне. ‘ейчас она, стоЯ у газовой плиты и переворачиваЯ
скворчащие на сковородке пирожки, тайком наблюдала за сыном. Ћн по-детски
беззаботно напевал какую-то модную мелодию и шаловливо ногой задевал хвост
кота Њитрофана, дремотно и независимо развалившегосЯ на коврике под столом.
„а нет, такой, как все. Џростой и понЯтный, - отпустило в сердце матери.
‘ын поел и щеголевато прищелкнул пальцами:
- Њерси, мама.
ЏосмотрелсЯ в зеркало - досадливо нахмурилсЯ, надел куртку и вышел на
лестничную площадку.
- Ђ шапку, шапку! - побежала за ним мать.
- Ќедалеко, мам, до школы! Џока! - махнул он рукой, но ЊариЯ
‘еливановна все же бросила ему, сбежавшему на второй этаж, шапку.
‘лава Ѓогу, всех накормила, всех отправила, все ладненько! € Њарии
‘еливановне казалось, что нет на свете длЯ нее важнее дела, чем всех своих
накормить, а потом тайком просить у Ѓога, чтобы все у них скроилось в жизни
благополучно. Ћна шаркающе прошла в комнату сына и застелила его кровать,
расставила по полкам разбросанные на столе книги, кисти и тюбики с краской.
Њать и сын увлекались живописью. €льЯ уже познал некоторые
художнические азы, неплохо владел карандашом и углем, серьезно осваивал
масло и акварель, изучал манеры и приемы больших мастеров. Ћн занималсЯ в
кружке живописцев при „оме культуры, и взрослые осторожно поговаривали, что
Џанаев, пожалуй, небесталанный малый; он иной раз мечтал о художническом
пути на всю жизни, но еще Ясно и твердо не определилсЯ. Ђ ЊариЯ ‘еливановна,
когда-то, еще в ранней молодости, пошла по узкой, без резких поворотов,
подъемов или, напротив, спусков тропе того искусства, которое ученые мужи с
высоты своей гордости и надменности снисходительно - все равно же надо к
чему-то причислить - назвали примитивизмом. ЊариЯ ‘еливановна была
полуграмотной, недавно вышла на пенсию, специальных книг не читала, но слыла
прекрасной мастерицей по писанию на картоне маслом и по лепке глинЯных
фигурок. Љак-то легко и весело выпархивал из ее сердца образ, и соседки,
любуЯсь ее картинками или лепниной, прицокивали и покачивали головой:
"“мница, ЊариЯ!.."
’олько семейные да соседи и видели работы Њарии ‘еливановны. Ќи о каких
выставках не думывала она; складывала картонки в чулане на даче. Џылились
они, слипались, запаутинивались, и ЊариЯ ‘еливановна о них забывала. €ногда
вспоминала и украдкой - супруг не позволЯл, потому что ценил и уважал труд
жены, - десЯток-другой выбрасывала в канаву за огородом. Љто-нибудь из
дачников подбирал уцелевшие от дождЯ и солнца картинки, дивилсЯ пестрому,
красноглазому петуху или плывущим по лазурному озеру лебедЯм, - брал
наивную, но красивую картинку себе. ЊариЯ ‘еливановна не могла понЯть, зачем
пишет или лепит. €ногда сердилась на себЯ: "Ќа что глупостЯми заниматьсЯ!"
Ћднако наплывал образ, что-то просвечивалось в душе, и не доставало сил не
взЯть кисть.
Ћна убралась в комнате сына и присела с картонкой у окна. ‘тала писать
желтыми и золотистыми красками. Џривиделось ей что-то светлое и Яркое, но не
разобрала - то ли солнце, то ли лицо. „олго писала, а потом охнула:
- Ђ ведь на €лью похоже! ‚от так так!
Ќеспроста, понЯла, ее сын получилсЯ таким солнечным - хотела ему
счастьЯ. Ќо как пойдет его жизнь, убережетсЯ ли от бед и напастей?
Ђ сын выбежал на улицу - в его лицо бросилсЯ крепкий морозный воздух.
€ркутск был еще темным, ночным, но из окон Ярко сыпалсЯ свет. €льЯ бодро
пошел по скрипучему синеватому снегу, зачем-то подпрыгнул к низко склоненной
тополиной ветке - повалилсЯ на землю и шапку легкий, недавно вьюживший снег.
€льЯ посмотрел, как падали снежинки, и подумал, что надо запомнить
трепетавшую светотень. ‡авернул за угол пЯтиэтажки и увидел Яркую белую
звезду. ЋстановилсЯ и пожалел, что не может рисовать или писать немедленно.
Џошел другой дорогой, той, котораЯ дольше вела к школе. ЋборачивалсЯ на
звезду. Ћн не совсем Ясно понимал, чего ему сейчас хочетсЯ. Њожет быть, вот
так долго брести, поскрипываЯ снегом? Њожет, всей грудью вдыхать морозный
воздух ЯнварЯ?.. ‘вернул в лесопарк. Ѓольшие, заснеженные ветви высоких
сосен согнулись к земле. €льЯ увидел вдали пронизанный желтыми лучами туман
- незамерзающаЯ в городе Ђнгара парила. Љлубы двигались, слипались и
распадались. €льЯ вообразил, что все в его огромной стране или даже во всем
мире спит - города, деревни, люди, даже Њосква еще не очнулась, а всЯ
засыпана снегом, только кое-где из-под слежавшихсЯ, мерзлых сугробов
проблескивают рубиновые звезды ЉремлЯ...
Њороз ущипнул ухо, - €льЯ вздрогнул, услышал слабо доносившийсЯ шум
улицы, потер варежкой мочку и онемевший от холода нос. ‚спомнил, что надо
идти в школу, и досадливо сморщилсЯ.

€льЯ открыл дверь с тугой пружиной; створка громко, с нервным
дребезжанием захлопнулась за ним. Џочувствовал себЯ скверно. Ќужно было
незаметно проскользнуть в коридор, не попастьсЯ на глаза завучу или
директору. Ќедавно началсЯ третий урок, в коридорах пустынно - в толпе не
скроешьсЯ. €льЯ наткнулсЯ взглЯдом на недавно поЯвившиесЯ в фойе большие
густо-синие буквы возмездиЯ: "€з маленького бездельника вырастает большой
бездельник". €льЯ заробел и на цыпочках пробежал до мужского туалета.
Ћпасливо прикрыл за собой разломанную дверь и неожиданно услышал хохот.
‚здрогнул, чуть присел, будто бы его прихлопнули по макушке, но понЯл, что
смеетсЯ сверстник, такой же прогульщик, как он. ђассердилсЯ на себЯ, громко
кашлЯнул, показываЯ, что ничего не боитсЯ.
- ’рухнул, €люха, что директриса засечет? - усмехнулсЯ высокий, усатый
одноклассник ‹ипатов, протЯгиваЯ длЯ пожатиЯ худую, с наколкой руку.
- …ще чего, ‹еха! - с притворным беззаботным видом запрыгнул €льЯ на
подоконник, на котором сидел, закинув ноги кверху, ‹ипатов
- Ќа, закури.
- Ќе хочетсЯ, - угрюмо ответил €льЯ.
- …ще не начал курить? - хитро смотрел на него ‹ипатов. Џрикурил,
затЯнулсЯ дымом. - Ђ Я уже второй год.
- Љурю, курю.
"Љакое гадкое утро, - подумал €льЯ, вздохнув. - ЏрогулЯл уроки, прЯчусь
в туалете, лгу да еще угодничаю перед этим пижоном..."
- ’ы почему на уроки не пошел? - ‹ипатов щегольски выдохнул дым на
€лью.
- Ќу их! - все говорил неправду и сердилсЯ на себЯ €льЯ.
- Ђ Я вчера дербалызнул водочки - башка трещит, €люха. ЉакаЯ тут учеба!
‹ипатов увлеченно стал рассказывать, как он "хлестал водЯру" не
закусываЯ, как потом храбро общалсЯ с "бабами". €льЯ
неестественно-внимательно слушал, прикусываЯ нижнюю губу.
Ќеожиданно их мирную беседу прервали - с грохотом распахнулась дверь, и
парни увидели всполох грозы - саму ‚алентину €вановну, директора. ќто была
женщина в годах, но всегда бодраЯ, с грозным, стремительным взглЯдом
властного, умного человека, не женщины, не мужчины, а именно просто
какого-то человека в общем, больше, правда, похожего на женщину. ЏолноватаЯ,
рыхлаЯ, как снеговик, слепленный из молодого сырого снега, но при этом такаЯ
быстраЯ, что за ней бывало трудно угнатьсЯ...
‚алентина €вановна буквально ворвалась в мужской туалет, звонко стуча
каблуками по черепичному полу, и Џанаеву показалось, что куски плитки
вот-вот начнут разлетатьсЯ из-под ее ног.
Ћн испугалсЯ, однако увидел, что ‹ипатов, опытный, закалившийсЯ в таких
историЯх, дерзко усмехаетсЯ, и тоже улыбнулсЯ, но вкось, беспомощно.
‚алентина €вановна рЯвкнула:
- Ѓездельники!
Ћна была так возмущена, так поражена, что не могла подыскать какие-то
еще слова, чтобы выразить свой великий праведный гнев.
- Ќесчастные бездельники!
‚алентина €вановна стоЯла перед парнЯми, которые были выше ее, но
казалось, что она выше, мощнее и сильнее, чем они.
- Ћмерзительные бездельники! Џрогуливаете уроки? „а где такое видано!
‹адно, ‹ипатов от бога захребетник, а ты, Џанаев, отличник, старательный
мальчик, как ты затесалсЯ в эту компашку?
- џ... э-э-э... понимаете... - сжимал на груди тонкие бледные пальцы
€льЯ, но его не слушали:
- Љак ты, Џанаев, дерзнул на такую мерзость: курить, прогуливать
уроки?..
- џ... понимаете ли...
- ЌемедлЯ на урок, тунеЯдцы! …ще раз - и вышибу из школы!
€льЯ, кажетсЯ, бежал к кабинету математики, по крайней мере, шел весьма
быстро, ускорЯЯсь. ‚нутри у него что-то трЯслось, будто оторвалось.
Ќина ‘еменовна, учитель математики, неохотно впустила прогульщиков,
долго продержала у дверей, потом подвигала бровЯми и с неудовольствием
махнула головой на столы. ‹ипатов, проходЯ за спиной низкой учительницы,
поставил ей рожки - посыпалсЯ тонкий смех учениц.
- ‹ипатов, опЯть резвишьсЯ, маленькое дитЯтко? - наигранно-грозно
спросила Ќина ‘еменовна.
- џ? —то вы!
- ‘мотри мне! - помахала она указкой возле самого лица шутника; но
ученики, знали, что Ќина ‘еменовна добрый, веселый человек, а строга только
потому, что так заведено в школе. - Ќу-с, даю вам десЯть минут на решение
задачи. Љто не справитсЯ к концу урока - сразу поставлю двойку. ‚перед!
- € с песней? - спросил ‹ипатов.
- ’ы у менЯ, ‹ешенька, скоро запоешь, - ответила учительница,
Язвительно-приЯтно улыбаЯсь. - Ќа выпускном экзамене и запоешь, и зарыдаешь,
голубчик.
€льЯ принЯлсЯ решать задачу, но она ему не давалась.
- Љосинус чему равен? - услышал он над собой голос тихо ходившей по
кабинету и заглЯдывавшей в тетради Ќины ‘еменовны. "€ почему они все такие
недобрые, не хотЯт быть самими собой!" - рассердилсЯ, но промолчал €льЯ. -
Џосмотри, Џанаев, в таблицу - глупости ведь насочинЯл.
- „а-да, Я понЯл. €справлю, - хрипло отозвалсЯ €льЯ.
Ћн почувствовал себЯ гадко, мерзко, что боитсЯ, по-детски, униженно
страшитсЯ надвигающейсЯ двойки. ‘мотрел в таблицу и абсолютно ничего не
понимал: что за цифры, что за косинусы? ђазве главное в жизни цифры и
косинусы, его страхи и Ќина ‘еменовна с ‚алентиной Ќиколаевной?.. € он
задумалсЯ, но как-то расплывчато и бесформенно, вроде бы даже совсем ни о
чем.
‡адача буксовала, не продвигалась, будто упрЯмствуЯ. €льЯ томилсЯ.
ЌечаЯнно взглЯнул вправо и увидел Ђллу „олгих, она сидела на соседнем рЯду.
Ћн взЯлсЯ набрасывать в тетрадке по математике ее тонкую белую шею, завитки
ее волос... ‡абыл об уроке, о Ќине ‘еменовне, о своих страхах, и только
искусство, и только девушка стали волновать его.
Љрасота Ђллы „олгих не была такой, какаЯ сразу задерживает мужской
взглЯд. …е краса была как бы скрытаЯ, не длЯ каждого ведаемаЯ. „евушка
обладала роскошной толстой косой, совсем не модной в современном мире. “ нее
был высокий выпуклый лоб, большие грустно-коровьи глаза. ’ихаЯ, неприметнаЯ,
без лишних движений и слов девушка... €льЯ совсем забросил задачу и рисовал
Ђллу. Ћн сбоку отчетливо видел ее полупрофиль: розовое ухо, прозрачную
каштановую сеточку волос, белоснежный воротник кофты, косточку позвонка и
тонкую гусиную шею. …му стало хорошо только потому, что рЯдом с ним
находилась Ђлла, столь разительно отличавшаЯсЯ от ‚алентины €вановны или
Ќины ‘еменовны и от девушек-одноклассниц, которые, полагал он, только и
думают, как бы понравитьсЯ ребЯтам, пококетничать с ними.
Ђлла старательно решала задачу, терла пальцем лоб, поднимала голову к
потолку и прижмуривалась на доску, на которой были написаны условиЯ. Ќо
неожиданно она повернулась к Џанаеву и открыто, улыбчиво взглЯнула в его
глаза. Ћна совершила это так решительно и быстро, словно весь урок только и
думала о том, чтобы посмотреть на своего друга, а не решать задачи. €льЯ
растерЯлсЯ, торопливо перелистнул тетрадку и притворилсЯ, что пишет. Ћна
иронично повела губами и записала последние цифры.
- ‚се! - громко возвестила Ќина ‘еменовна. - „овольно, голубки! Љто не
успел - ставлю двоечку. ‘ журналом прохожу по рЯдам. Ћткрывайте дневники.
‚ Џанаеве вздрогнуло и похолодело. Ќо он покорно открыл дневник. Ќина
‘еменовна прошла по всему классу, натренированно, острым взором проверила
каждого ученика и оценила. €лье поставила двойку, однако он не так жгуче
огорчилсЯ, как ему совсем недавно представлЯлось.
Џротрещал звонок. “ченики повскакивали с мест, не слушаЯ Ќину
‘еменовну, бесполезно говорившую о домашнем задании.
Ђлла встала, но несколько неловко - у нее упала под стол ручка. „евушка
низко склонилась. €льЯ внезапно увидел ее ноги, обнажившиесЯ из-под
короткого школьного платьЯ. …му почему-то стало трудно дышать, воздух,
обычный комнатный воздух, будто бы опалил горло.
Ђлла поднЯла ручку, о чем-то весело пощебетала с соседкой по рЯду.
‚зглЯнула на Џанаева. "—то же ты сидишь? - робко-наступательно спросила она
своими необыкновенными глазами, поправлЯЯ на груди косу. - ђазве не видишь,
какаЯ у менЯ большаЯ сумку, - кто мне поможет?" ‚ сумке лежал лыжный костюм,
потому что первыми двумЯ уроками была физкультура.
€льЯ, как сонный или оглоушенный, медленно поднЯлсЯ, его ноги слабила
страннаЯ истома, а в голове непривычно и пугающе кружилось. ЌаправилсЯ к
Ђлле, котораЯ, досадливо покусываЯ губу, шла к выходу, оставив длЯ него
сумку. ‹ипатов подмигнул Џанаеву:
- €люха, видел? ‡наю, знаю, что видел! Љлевые, Я тебе скажу, у нее
лЯжки!..
€льЯ часто и глупо моргал и не знал, что и как ответить ‹ипатову. ‡лой
на себЯ, вышел из кабинета. Љоридоры бурлили, но €льЯ шел и ничего Ясно не
видел. Ћн любил Ђллу радостно и чисто; теперь же в его груди энергично и
напористо захватывало себе побольше места новое, неожиданное чувство,
наперекор его воле и желанию.
‘о склоненной головой €льЯ вошел в кабинет биологии. Ђлла, ожидаЯ
друга, нетерпеливо оглЯдывалась на дверь.

ђаздалсЯ звонок, и Џанаев был рад, что не успел поговорить с Ђллой. …му
со страхом казалось - она непременно догадаетсЯ о том, что его беспокоит и
мучает.
‚ошла учительница биологии Њарина €ннокентьевна, сухощаваЯ, низенькаЯ
девушка, недавно окончившаЯ институт.
- ‡дравствуйте, ребЯта.
Ќо учителю никто не ответил, кроме двух-трех учеников и Џанаева,
который в приветствии молча склонил голову. “ченики шумели и резвились.
- Џрошу садитьсЯ.
Ќо почти все уже сидели. ‘лабый голос Њарины €ннокентьевны безжалостно
придавливал гомон. Ћна краснела, конфузливо постукивала указкой по трибунке,
но ученики, знавшие, что по биологии не надо сдавать выпускной экзамен, не
видели и не слышали ее.
Ќа стол Џанаева упала записка: "€льЯ, почему ты такой бледный? —то с
тобой? Ђлла". "‚се отлично!" - на том же клочке бумаги ответил он и
неожиданно увидел, как Њарина €ннокентьевна в наклоне приподнЯлась на
цыпочках, подвешиваЯ на крючок таблицу. „ыхание €льи, показалось ему,
приостановилось. Ћн видел не то, что было изображено на таблице, а
рельефно-четко обозначившийсЯ рисунок на бедрах учительницы...
"џ захотел Њарину €ннокентьевну? Љакой же Я гнусный нравственный
урод!.."
“чительница, в плотном, туго запахнутом на чахлой, узкой груди платье
цвета пожухлой листвы, жалась перед таблицей и оскорбленно молчала; низкаЯ,
как карлица, жалкаЯ, с косицей, - не солиднаЯ, не пугает собою учеников,
которые привыкли, чтобы на них наступали всей мощью учительской власти. Ђ
они перебрасывались записками, шептались и о ней вроде как забыли.
€льЯ посмотрел на Ђллу и, потрЯсенный, закрыл глаза: никогда ему не
нравившаЯсЯ Њарина €ннокентьевна и красавица Ђлла вдруг оказались длЯ него
равными, равноценными, - равными, равноценными существами, просто
существами, как животные. ‘уществами, которые могут равно насладить его,
которых он может равно ласкать, которым, видимо, сможет произносить равные
по чувствам и значению слова. Љакое жестокое открытие, и оно, как
беспощадный судьЯ, словно бы доказывает ему: вот ты какой ничтожный. ‚от ты
какой эгоист, предатель и сластолюбец!
“чительница наклонилась к журналу, и Џанаев снова увидел выпуклые
очертаниЯ на ее платье. Ћн чего-то испугалсЯ, склонил голову к столу, потом
весь вскинулсЯ, как от удара, посмотрел на Ђллу и в тетради по биологии
крупно, жирно написал, будто вырезал по твердому материалу: Я ничтожество.
€льЯ и Ђлла вместе пошли домой; они жили по соседству через подъезд.
џнварский мороз обжигал их щеки, слежавшийсЯ, утоптанный снег радостно и
звонко всхрустывал под острыми каблучками Ђллы и что-то лениво и сонно пел
под широкой подошвой полусапог €льи. ‚ синем глубоком небе у горизонта
блестели облака, к высотным домам ‘инюшиной горы прилегло красновато-дымное
солнце.
Ћни не сразу направились домой, а прогулЯлись по €ркутску. Ќо их сейчас
мало интересовал город со своими людными улицами и плащадЯми, старинными
деревЯнными домами в затейливой резьбе, густо дымившими автомобилЯми, -
ничего и никого им не надо было, ничего и никого они Ясно не видели и
никуда, в сущности, не шли. €лье нужна была Ђлла, Ђлле нужен был €льЯ. € шли
они только туда, куда их вели молодые, не устающие ноги. Ћни ничего
особенного не хотели, но лишь известную всем любЯщим малость - мелодику
голоса любимого, его поступь, поворот его головы, выражение милого лица.
€льЯ тайком смотрел на ноги Ђллы, - она шла изЯщно и красиво, быть
может, как балерина на сцене, и ему хотелось запечатлеть в рисунке мгновение
ее прекрасной поступи.
Ћни разговаривали обо всем, легко перекидывались с темы на тему, и были
друг длЯ друга чрезвычайно интересны. €х отношениЯ были, несомненно,
целомудренны; но есть ли рай на земле, и если все же есть - как долго он
может выдержать напора реальной жизни?
Љогда солнце неожиданно упало за крыши домов и синеватые тени замерли
посреди дороги, лишь только тогда молодые люди вспомнили, что надо готовить
уроки; к тому же Ђлла через полчаса должна быть на занЯтиЯх в музыкальной
школе.
“ подъезда Ђллы они посмотрели друг другу в глаза. €льЯ смутилсЯ и
наклонил голову.
…му было радостно, что чувствовал Ђллу по-прежнему, без того тЯжелого,
унизительного плотского бреда, в котором он прожил недавние урочные часы.
Ћн, как мальчик подпрыгиваЯ, быстро вбежал по ступенЯм в свою квартиру.
Њать вышла из кухни навстречу румЯнаЯ.
- •оккей должен быть, - сказал €льЯ и включил телевизор.
- Џозже твой хоккей.
- ‚се равно что-нибудь покажут.
- Џоешь, сынок, а потом смотри телевизор. ‘тупай на кухню.
- Ќеси, мама, сюда. —то там у тебЯ вкусного?
- "Ќеси"! Ћтец увидит, что в зале ешь, заругаетсЯ. ‘ам знаешь - строгий
он у нас.
- Ќичего. Ќеси.
€льЯ хлебал щи, откусывал утренние пирожки, а мать сидела напротив и
любовалась сыном. Џотом, волнуЯсь, вынула из-за шкафа картонку:
- Џосмотри-ка, сын, сегоднЯ намалевала, - с затаенным художническим
самолюбием сказала она, ожидаЯ оценку.
€льЯ увидел себЯ на портрете Ярко-желтым, золотистым.
- Џохож, похож, - снисходительно заметил сын, не очень-то высоко
ставивший художественное дарование матери. - Ђ почему, мама, Я получилсЯ
желтым?
- ’ак солнышко ты мое, - улыбнулась мать и спрЯтала портрет за шкаф.
- Ђ-а, - покачал головой €льЯ.
Џришел отец. Њать встретила его в прихожей.
- —то, отец, отработал? - спросила она очевидное, помогаЯ мужу стЯнуть
с широких плеч полушубок.
- Ђга, мать, - со вздохом ответил Ќиколай €ванович, покашливаЯ, -
оттрубил.
- —то мастер ваш, не ругаетсЯ, как вчера?
- …ще чего. џ ему поругаюсь.
Ќиколай €ванович, наконец, разоблачилсЯ, разулсЯ, надел свои самошитые,
на толстой подошве тапочки и с перевалкой уставшего громоздкого человека
вошел в зал. “видел сына, ужинавшего перед телевизором, - сердито подвигал
седыми клочковатыми бровЯми:
- ’ы почему в зале ешь? Љухни мало?
- Ѓудет тебе, отец. - ЊариЯ ‘еливановна легонько подтолкнула мужа к
ванной. - ђуки сполосни да - за стол живо: щи стынут.
- ’ы, папа, случайно не в ѓермании родилсЯ? - усмехнулсЯ сын, проходЯ с
чашкой в кухню.
- —то-что? - приподнЯл отец плечи.
- Ќе кипЯтись! - †ена хотЯ и ласково, но настойчиво подталкивала мужа.
- Ђ что он - "в ѓермании"! - глухо бубухал голос ЌиколаЯ €вановича из
ванной.
- €шь - распетушилсЯ, - посмеивалась ЊариЯ ‘еливановна. - Џарень растет
- ему хочетсЯ все по-своему устроить. Ќо ты же знаешь - он у нас славный...
€льЯ слушал несердитую перебранку и думал о родителЯх. ‚зыскательный,
но отчего-то никого не пугающий своей строгостью отец, любЯщий во всем
порЯдок, покой и основательность, но почему-то часто это у него как-то
курьезно получаетсЯ; то мать над Ќиколаем €вановичем посмеетсЯ, то сын, но
серьезно он никогда не обижалсЯ на своих домашних. Ђ какаЯ замечательнаЯ у
€льи мать! ‚сех вкусно накормит, утихомирит, обогреет, встретит, проводит...
Ћднако еще нынешней осенью €льЯ отчетливо уловил в себе непривычное чувство
сопротивлениЯ ходу семейной и школьной жизни, хотЯ Ясно не мог понЯть, что
же именно его не устраивает. Џокинуть бы дом, бросить школу, а потом -
примкнуть ли к разбойничьей шайке, к цыганскому ли табору или ринутьсЯ в
кругосветное путешествие, - куда угодно попасть, лишь бы почувствовать
что-нибудь необычное, встрЯхивающее, может быть, даже опасное. …му начинало
казатьсЯ, что этой тихой, мирной семейной жизни продолжатьсЯ целую вечность.
€ нуднаЯ, скучнаЯ школа никогда не уйдет из его жизни. …му другой раз
хотелось, чтобы этот дом, эти порЯдки вдруг рассыпались бы, рухнули, а ветер
понес бы перепуганных жильцов, - но куда, зачем?
€льЯ ушел в свою комнату. Љак не хотелось бы ему вырватьсЯ из семьи, но
свой уголок он любил. “ окна возле левой стены стоЯл низкий детский мольберт
с натЯнутым на раму холстом, на табуретке лежала радужнаЯ палитра, в стакан
с водой были окунуты кисти. “ левой стены - письменный стол, на котором
лежали две-три стопки рисунков, акварелей и небольших маслЯных этюдов. Ќад
аккуратно застеленной кроватью простодушно зеленел небольшой ковер с
репродукцией картины €вана ишкина "“тро в сосновом лесу". Ћдна из стен
снизу доверху была обклеена журнальными репродукциЯми картин прославленных
художников, чаще встречались работы русских мастеров. €льЯ порой замирал
перед этой стеной и полушутЯ, полусерьезно произносил: "џ пропитываюсь
великим русским искусством".
…му сейчас захотелось увидеть свою любимую картину, котораЯ всегда
трогала его, поднимала мысли, - "Ќад вечным покоем" обожаемого им ‹евитана,
увидеть одинокую старинную часовню, покосившиесЯ кресты погоста, дрожащие
ветви осин и вечное, могучее небо с головастой грозовой тучей и серым
облаком, камнем стоЯвшим на пути грозы. Ћблако, представлЯлось €лье, - страж
покоЯ, покоЯ большой равнинной реки, ее младенца островка, бескрайних степей
и сумрачного холма. ЏотЯнулсЯ к репродукции взглЯдом, но глаза наткнулись на
другую картину - "Ѓокал лимонада" ѓерарда ’ерборха. Њолодой человек,
голландец семнадцатого века, протЯнул бокал лимонада девушке и коснулсЯ
рукой ее мизинца. ‡а их спинами тенью стоЯла пожилаЯ женщина. Ќо ключевое
содержалось в глазах молодых людей: юноша пытливо всматривалсЯ в девушку,
котораЯ, казалось, готова была откликнутьсЯ на все, что он ни шепнул бы ей
на ухо. €лье казалось, что, не будь в комнате пожилой женщины, молодые люди
непременно позволили бы себе большее - обнЯлись бы, поцеловались бы,
наверное.
€лье захватывающе представилось, что на картине изображен он, что
пожилой женщины нет, а девушка оказалась рЯдом и - он страстно, жадно целует
ее. Ћна, кроткаЯ, не сопротивлЯетсЯ, а он, пьЯнеЯ, целует жарче...
€льЯ очнулсЯ, увидел мутными глазами, что за окном и в комнате уже
сумеречно, темно. ЏокачиваЯсь, подошел к кровати, опустилсЯ на колени и
уткнулсЯ лицом в подушку. "Љакие гадости Я вытворЯю, - шептал он, сжимаЯ
кулаки. - Џочему, почему Я ухожу от чистой любви к Ђлле? џ хочу любить
просто, непорочно, радостно, но... но... Я ничего не понимаю. —то со мной
творитсЯ? џ слаб и уже не могу сопротивлЯтьсЯ тому, что скручивает менЯ, как
веревками. „а, мне приЯтно, когда это накатываетсЯ на менЯ, но потом -
горько и мерзко!.."
Ћн лег на кровать и не заметил, как забылсЯ сном. Њать тихо вошла в
комнату, укрыла его одеЯлом, перекрестила, вздохнув. Ќа цыпочках вышла.

Џодоспел март, но в город не пришло тепло. ‘ заснеженных таежных холмов
сбегал холодный ветер, и прохожие, плотнее укутываЯсь, ходили по улицам
быстро, кто как мог прЯтались от сквознЯка. ™ипало лицо, мерзли руки, немели
пальцы ног - одежда не всегда спасает в ‘ибири. Ќо так Ярко и свежо сиЯло в
чистом небе солнце, так радостно и празднично блестела незамерзающаЯ Ђнгара,
так обреченно серел ноздреватый, осевший снег, что люди, поеживаЯсь,
удовлетворенно думали, что дождались-таки весну.
’епло со днЯ на день должно было хлынуть на зЯбкий город.
€льЯ Џанаев тоже ждал оттепелей. …му хотелось с приходом благостных
дней изменитьсЯ: чтобы оставило его - растаЯло, как лед, быть может, -
пугающее и мучающее чувство телесного желаниЯ. Ћн надеЯлсЯ и верил, что его
чувство к Ђлле станет прежним - чистым и ровным. Ћн похудел, под глазами
легли темные полоски, а на губах часто поЯвлЯлись трещинки. Ќо его нежное
юное лицо все равно оставалось красивым, а водЯнисто-глубокие, как мазок
акварели, глаза притЯгивали людей. Ђлла смотрела на своего друга и отчего-то
волновалась, накручиваЯ на ладонь хвостик своей косы.
‚ марте Ђлле исполнилось семнадцать, и она пригласила на праздничный
ужин одноклассников. ‘обралось человек пЯтнадцать. ‘офьЯ Ђндреевна, мать
Ђллы, моложаваЯ в годах красавица с какой-то благородной,
утонченно-грациозной осанкой и всегда приветливой улыбкой на умном лице,
испекла большой кремовый торт, украсила его пышными, искусными розами из
овощей и фруктов. Ђ Њихаил …вгеньевич, отец Ђллы, отставной пожилой
генерал-майор с привлекательными подкрашенными усами - он был старше жены
лет на двадцать, - купил дорогого итальЯнского вина с золотистыми
наклейками. Љогда молодежь собралась к назначенному часу, ‘офьЯ Ђндреевна и
Њихаил …вгеньевич вошли в зал.
- Ќу-с, уважаемаЯ холостежь, - улыбаЯсь, сказал Њихаил …вгеньевич, -
чтобы не смущать вас, мы с ‘офьей Ђндреевной ретируемсЯ. Џразднуйте,
веселитесь, только рюмки не бейте, - еще приЯтнее улыбнулсЯ он, словно бы
потому, чтобы никто не подумал, что ему жалко рюмок. - „а и друг дружку,
выпивши, не побейте.
- —то же вы уходите? - с неестественной досадой сказал кто-то из
гостей, но так тихо, что услышать было трудно. - Ћстаньтесь, пожалуйста...
- Ќет-нет-нет! - махала белыми маленькими руками ‘офьЯ Ђндреевна,
приЯтно, как и муж, улыбаЯсь. - Ћтдыхайте, празднуйте, а мы только мешать
будем. Њы, старики, завтра соберемсЯ своим кругом. ‘частливо оставатьсЯ!
Љазалось, ей доставило огромное удовольствие изумить гостей фразой "мы,
старики", котораЯ относилась и к ней, внешне такой далекой от старости. Ћна,
можно было подумать, проверЯла гостей и хотела угадать в глазах:
действительно ли ее относЯт к пожилым? Ћна знала, что слова "мы, старики"
приЯтны Њихаилу …вгеньевичу: мило и невинно приближала себЯ к мужу,
скрадывала его немолодые лета.
‹асково улыбаЯсь всем, кто провожал их, родители наконец
"ретировались". Џарни удовлетворенно потерли ладони и украдкой подмигнули
друг другу, предвкушаЯ развеселую, без занудства со стороны взрослых
вечеринку.
- —то же вы, мальчишки, не откупориваете вино? - Ђлла улыбалась так же
ласково и приЯтно, как ее отец и мать. …е каштановые волосы, в школе всегда
заплетенные в тугую толстую, как говорили, деревенскую косу, были распущены
и спадали на плечи и грудь; ресницы, чуть подрисованные черной тушью,
виделись изЯщной миниатюрной рамкой длЯ ее блестевших счастьем и стыдом
глаз.
€льЯ встретилсЯ взглЯдом с Ђллой и зарделсЯ.
‚ыпили и закусили. Џропустили еще по три-четыре рюмки. ‘тали
разговаривать неестественно-громко, и то, что недавно скрывали, как бы
сжимали в себе, теперь легко открывали, ослаблЯли стЯжки. Ќе матерились -
стали прорыватьсЯ маты, не курили - дымок завилсЯ над головами, парни не
смотрели дерзко и двусмысленно на девушек - теперь засверкали и замаслились
глаза.
Ђлексей ‹ипатов курил на кухне и сыпал похабные, циничные анекдоты.
Џарни хохотали, краснели, матерились и курили, курили, щеголЯЯ друг перед
другом своей развЯзностью. ‡ахмелевший €льЯ тоже частенько поЯвлЯлсЯ на
кухне, не курил и не материлсЯ, но ненасытно ловил каждое слово. Ќедавно,
когда все чинно сидели за праздничным столом и восхищенно смотрели на
очаровательную именинницу, сердце €льи светилось любовью и нежностью к Ђлле.
Ќо теперь, слушаЯ ‹ипатова и парней о том, как хорошо физическое обладание
женщиной и что она жаждет этого, Џанаев с отчаЯнием чувствовал -
улетучиваетсЯ дымкой из его сердца чистый, Ясный свет...
Ќатанцевавшись, нахохотавшись, молодежь стала расходитьсЯ по домам.
‚оспаленный Џанаев видел, как в темной кухне ‹ипатов, еще двое парней и одна
девушка шептались; она придушенно смеЯлась и повизгивала.
€льЯ и Ђлла остались одни.
- ‘колько в ребЯтах гадости, - тихо обронила Ђлла.
- Ќ... да-а, - хрупко, неуверенно отозвалсЯ €льЯ.
Ђлла смотрела в темное беспросветное окно:
- ‚есь вечер у менЯ в голове звучал опен. ‘колько в музыке чистоты.
€льЯ близко подошел к Ђлле. Ћни еще никогда не стоЯли так близко лицом
к лицу. „евушка улыбалась, то поднимала на друга блестЯщие глаза, то
опускала их.
- Ђлла, - вымолвил он после долгого отчаЯнного молчаниЯ.
- Ђ? - откликнулась она и очень серьезно взглЯнула на €лью.
- Џ-понимаешь, - терЯл он голос, - понимаешь... Я... тебЯ люблю.
Ћна молчала, но улыбалась чуть поджатыми, побледневшими губами.
€льЯ обнЯл ее, точнее, как-то неловко, в спешке кинул свои длинные руки
подростка на ее плечи, прижал к себе, и неудачно ткнулсЯ губами в
приоткрытые то ли длЯ поцелуЯ, то ли длЯ вскрика губы.
…го рука опустилась ниже, ниже, - и это оказалось таким неожиданным длЯ
него самого открытием, что он содрогнулсЯ, будто испугалсЯ.
- Ќет-нет, - прошептала Ђлла.
Ћднако, его дрожащие, но неудержимые пальцы настойчиво продвигались.
Ђлла шепнула в самое ухо €льи, так что у него защекотало:
- ‚се это так скверно. Ќе надо. џ прошу.
- „а, да, да, - зачастил €льЯ и отпрЯнул к стене.
Ћба они были смущены, сконфужены и не знали, что друг другу сказать.
Ђлла не осуждала €лью, но, неопытнаЯ и наивно-чистаЯ, она еще не умела
слить в одно €лью физического и €лью, воображенного ею.
€льЯ прекрасно знал, какаЯ его подруга, и потому втройне ему было гадко
и совестно за то, что сейчас произошло. Ќо в то же времЯ его разрывало
понимание, что он не мог, не по его силам было поступить иначе: хотелось уже
большего от Ђллы, чем детского, подросткового братства. Ћн хотел физического
блаженства, за которым ему мерещилось какое-то высшее, настоЯщее счастье с
Ђллой.
- “беремсЯ, €льЯ, со стола? - кротко, как виноватаЯ, сказала она.
- Ђга, - кивнул он, прикусываЯ нижнюю губу.
‚скоре пришли красные и свежие от мороза Њихаил …вгеньевич и ‘офьЯ
Ђндреевна, веселые, смеющиесЯ. €льЯ и Ђлла особенно обрадовались их
поЯвлению: хотелось потерЯть, развеЯть мысли и чувства, которые взорвали их
привычную, во многом еще детскую жизнь.

€лье трудно, мучительно писалось. …му порой казалось, что в его сердце
засыхает какаЯ-то живописнаЯ, художническаЯ жилка, котораЯ, как ему
представлЯлось, пульсирует и выталкивает энергию творчества, фантазии,
вымысла. Ћн рассматривал репродукции картин Џоленова или ђепина, ‹евитана
или Џикассо, небрежно брал листы со своей, как она выражалсЯ, "мазней", и
ему становилось отчаЯнно, беспросветно тЯжело. "Ќе то, не то, не то!.." -
шептал он и отбрасывал листы.
‚ марте €льЯ неохотно посещал уроки, а в апреле часто их пропускал. ‚
нем долго напластовывалось раздражение к школе, и это его раздражение - как
лед, который после каких-то оттепелей и заморзков обрастает новыми твердыми
слоЯми. Ќо вот пришло тепло надолго - и лед заиграл ручьЯми жизни. ‚
нынешнюю весну в душе €льи оттаивало, обмЯкало, и ему минутами становилось
невыносимо видеть все школьное - пыльные, гудЯщие, кричащие на переменах
коридоры, казавшиесЯ неуютными кабинеты, притворЯвшихсЯ строгими учителей, и
он моментами просто ненавидел их. …му было неприЯтно видеть директора
‚алентину €вановну, котораЯ, вычеканиваЯ каблуками, шествовала по коридорам.
Ћн смертельно заскучал в кругу одноклассников; те только и говорили о модной
одежде, выпитой водке, просмотренных фильмах, компьютерных играх... "‡ачем
они все такие фальшивые? - думал он об учителЯх, одноклассниках и даже о
своих родителЯх. - € почему Я так мерзко, неразумно живу?.."
Љлассный руководитель Ќадежда Џетровна, копотливаЯ, преклонного
возраста женщина, раза два наведывалась к родителЯм Џанаева и жаловалась:
- Џропускает уроки, нахватал двоек, а ведь на носу выпускные экзамены.
Ѓеда! ‘пасайте парнЯ!
ђодители переживали за сына. Ћн был их младшеньким, третьим ребенком;
другие их дети - уже взрослые, самостоЯтельные люди. ‚ детстве €льЯ часто
болел, и родительское измученное сердце любило его, такого горемычного, не
всегда понЯтного, крепче и нежнее.
Ќиколай €ванович молчал и сердито выслушивал классного руководителЯ,
глухо, как в трубу, покашливал в большой коричневый кулак и смЯтым голосом
стыда, не поднимаЯ глаз на собеседницу, говорил:
- ‚се будет нормально, Ќадежда Џетровна. €справитсЯ. Ћбещаю.
- „а-да, Ќадежда Џетровна, - следом вплеталась пунцоваЯ, будто бы после
бани, ЊариЯ ‘еливановна, - все будет ладненько. Њы строго поговорим с сыном.
Ћн же хороший, вы знаете.
- Ќе потерЯть бы нам парнЯ, - в дверЯх вторила Ќадежда Џетровна и, по
неизменной привычке, останавливалась, приподнималась на носочки, потом
значительно восклицала: - Ћх, не потерЯть бы!
ђодители пугались такого емкого слова - ЊариЯ ‘еливановна всхлипывала,
а Ќиколай €ванович сумрачно морщилсЯ и покашливал в кулак.
Џоговорили с €льей строго один раз, другой; думали, что на все уроки
будет ходить, прекратит позорить своих престарелых, уважаемых родителей. Ќо
Ќадежда Џетровна опЯть пришла, потому что €льЯ два раза пропустил математику
и совсем забросил физкультуру.
- “важаемые родители, - пугающе-официально обратилась она и,
показалось, несколько надулась, приподнЯвшись на носочках, - если срочно не
возьметесь за воспитание, Я буду вынуждена предложить педсовету решить
судьбу вашего сына.
Ќиколай €ванович низко склонил голову и сурово промолчал.
- Ќадежда Џетровна, не надо бы так строго, - вкрадчиво сказала ЊариЯ
‘еливановна. - Њы зададим ему перцу - вприпрыжку побежит на уроки.
- Џитаю надежды...
Ќиколай €ванович вошел, широко распахнув дверь, в комнату €льи,
накрутил на ладонь толстый ремень:
- ’ы, лоботрЯс, до каких пор будешь нас позорить, а?!
€льЯ, согнувшись, сидел за мольбертом, выводил задрожавшей рукой мазок
и молчал.
- Ђ-а?! - отчаЯнно-тонко, как от резкой боли, вскрикнул отец и вытЯнул
сына вдоль спины. - Ђ-а-а-а?!
€льЯ молчал, даже не вздрогнул от хлесткого удара, не видел страшных
глаз отца.
Ћба молчали.
Ќиколай €ванович, запнувшись о порожек, вышел из комнаты, отодвинул с
дороги Њарию ‘еливановну, прижавшую к своей груди руки, и шумно прошел на
кухню, едва поднимаЯ ноги.
Њать бочком протиснулась к €лье:
- ’ы, сынок, ходил бы на уроки. Ћбразованному-то легче в жизни. —то от
менЯ, недоучившейсЯ, взЯть? Ќечего. Ђ ты училсЯ бы...
- ‹адно! - резко прервал €льЯ.
- ’ы на отца не сердись: он - добрый...
- ‡наю.
- Ќа менЯ-то не обижалсЯ бы...
- Ќет!
ЋгорченнаЯ мать вздохнула и тихонько вышла.
€льЯ сидел в полутемной комнате, задавленной серо-лиловыми - будто
грЯзными - тенЯми. ЌаваливалсЯ вечер, сумерки набирались сил и вытеснЯли из
комнаты свет днЯ. €льЯ направил мрачный упрЯмый взглЯд на чернеющее полотно
начатой картины, не шевелилсЯ, сжимал дыхание. Ќеожиданно жалобно, скулЯще
заплакал, но очень тихо, чтобы не услышали. ‘лезы обжигали щеки и губы.
ѓоре, придавившее его, казалось, не поднЯть, не стрЯхнуть и не опрокинуть.
ќто горе происходило не потому, что его отругали и выпороли, а потому, что
нынешней весной он как-то обвально повзрослел и в нем открылсЯ новый,
пугавший его взглЯд на жизнь.
’о, что раньше €льЯ воспринимал и принимал серьезно, без возражений,
теперь представлЯлось то ничтожным, то неважным, то до обозлениЯ пустым. Ћн
усомнилсЯ в своей семье, котораЯ недавно представлЯлась самой правильной,
разумно устроенной. "‡ачем живут мои мать и отец? ђади нас, детей? ‘пасибо
им, но как скучно так жить. Њама всю жизнь прострЯпала пирожки и простирала
наше белье, а могла бы развитьсЯ как художница. Ћтец прокрутил гайки на
заводе, - ужасно! Ћни довольны, что имеют квартиру, кое-какую мебель,
"Њосквич", что могут сытно и вдоволь поесть, а мне этого уже мало. Ња-ло!
Њне хочетсЯ чего-нибудь... чего-нибудь..." Ќо он не умел пока назвать, чего
же именно.
‡а мольберт €льЯ не сел - сухо и пустынно было в сердце... Љогда
проходил через зал, случайно увидел за шкафом угол картонки - картинку
матери. ’айком вынул, глЯнул и подумал, что вот оно настоЯщее искусство. ќто
оказалась последнЯЯ работа Њарии ‘еливановны, которую, видимо, можно было
назвать "‡имний лес". Љругом стоЯли березы, присыпанные большими снежинками;
деревьЯ - белые, узорчатые, нарЯдные, - и представилось €лье, что девушки в
сарафанах водили на лесной опушке хороводы.
Ћн про себЯ нередко посмеивалсЯ над матерью, считал ее художество
несерьезным, а сейчас увидел и понЯл: "Ђ не она ли настоЯщий художник из нас
двоих? ‡а свою долгую жизнь она не растерЯла светлое и чистое в своем
сердце, мне же всего семнадцать, но, может быть, моЯ душа уже высохла и
покоробилась?" - так странно подумалось ему.
Ћн вернулсЯ в свою комнату и бритвой разрезал на мольберте холст.
“тром отец сгорбленно сидел на кухне и хмуро завтракал. Љогда туда
вошел недавно проснувшийсЯ €льЯ, ни отец, ни сын не насмелились посмотреть
друг другу в глаза. €льЯ умышленно долго мылсЯ в ванной, чтобы отец,
напившись чаю, ушел на работу. Ќиколай €ванович прекрасно понимал душевные
терзаниЯ сына, - не засиделсЯ за столом.
€льЯ ультимативно сказал себе, что все, начинает учитьсЯ обеими
лопатками, и больше никогда, никогда не огорчит родителей.
Ћн не опоздал на первый урок, добросовестно отсидел на втором, третьем
и четвертом, а на пЯтом почувствовал себЯ скверно, - это был урок истории
нелюбимой им Ќадежды Џетровны. Ћна готовила ребЯт по экзаменационным билетам
- диктовала под строжайшую запись по своей пожелтевшей от долголетиЯ,
обветшавшей общей тетради. €ногда прерывалась, задумывалась, водила по
потолку взглЯдом и изрекала своим медленным, скучным, но все равно солидным
голосом истины:
- ‘ей факт, уважаемые, следует основательно запомнить, прЯмо зарубить
себе на носу. ‘ей факт настолько важный, что, если вы его не будете знать,
то непременно заработаете на экзамене двойку. €так, продолжаем писать!
“сатый, отчаЯнно скучающий ‹ипатов украдкой шепнул Џанаеву на ухо:
- €так, продолжаем писать.
Ћба засмеЯлись. Ќадежда Џетровна повела бровью:
- —то-то шумно. €так, записываем: преследованиЯ усилились, и партиЯ
вынуждена была уйти в подполье...
- ‚ какое? - неожиданно спросил ‹ипатов, усмехаЯсь своим большим ртом
насмешника и смельчака.
- Љак в "какое"? - обдумываЯ вопрос, помолчала потерЯвшаЯсЯ
учительница. - ‚ глубокое, можете написать.
- Ђ насколько, примерно, метров? - дурашливо-важно сощурилсЯ Ђлексей.
Ћдноклассники стали смеЯтьсЯ и шептатьсЯ. Ќадежда Џетровна нервно
прошлась по кабинету, равнодушно-строго сказала:
- Ќигилисты, несчастные нигилисты. —то из вас получитсЯ?
Љое-как успокоилась, присела за стол и ровно, настойчиво принЯлась
диктовать из тетради, котораЯ, приметили ученики, на корешке уже
рассыпалась.
€льЯ мучилсЯ, записываЯ. ‘начала строчил все подрЯд, потом записывал
какую-нибудь любопытную мысль. Ќо, когда Ќадежда Џетровна после звонка
огласила, что вместо классного часа нужно поработать по билетам, положил
ручку в карман и склонил голову к столешнице. ‹ипатов ни строчки не написал,
а пЯлилсЯ в окно или шепталсЯ с соседЯми по рЯду. ‚ конце шестого урока он
вырвал из тетради клочок бумаги, быстро написал и подсунул Џанаеву.
€льЯ прочитал: "•очешь бабу?" Ћн мгновенно перестал слышать Ќадежду
Џетровну, его душа лихорадочно запульсировала. Њахнул головой ‹ипатову.
- џ схлестнулсЯ с одной разведенкой, а у нее подружка - во шмара!
•очешь, сведу? ЏорезвишьсЯ. ‚ижу - хочешь, аж в зубах ломит! „а? -
дьЯвольски подмигнул Ђлексей. - Ќа вино деньжонок наскребешь?
“ €льи после урока заплетались ноги. …му не верилось, что вскоре может
произойти то, о чем он тайно и стыдливо мечтал. Ћн шел по коридору за
Ђлексеем, натыкалсЯ, как слепой, на учеников и учителей. Њельком увидел
чье-то очень знакомое лицо, сразу не признал, но неожиданно понЯл - Ђлла.
Ћна, одетаЯ в кроличью шубку, стоЯла возле раздевалки и, несомненно, ждала
€лью, коленкой нервно подкидываЯ сумку. “дивленно посмотрела на своего
припозднившегосЯ друга, а он притворилсЯ, что не увидел ее, за спинами
пролизнул мимо, подхватил куртку и побежал за Ђлексеем.
Љупили вина. „верь в квартиру открыла молодаЯ, показавшаЯсЯ €лье
некрасивой женщина, которую звали ѓалиной. Ћн на мгновение встретилсЯ
взглЯдом с ее тусклыми черными глазами, поразившими его какой-то глубокой
печальной прелестью.
€лью удивил и отчасти обидел прием: ѓалина коротко-равнодушно взглЯнула
на гостей, путаЯсь в широком халате, молча прошла в зал.
- Ќе дрейфь, - шепнул Ђлексей €лье. - ‚ина тЯпнет - развеселитсЯ.
Џривет, ‘ветик! - обнЯл он вышедшую из зала молодую рыжеватую женщину. -
‚от, привел длЯ ѓалки женишка, а она не обрадовалась.
- †енишок не из детского ли сада? - усмехнулась невзрачнаЯ ‘ветлана и
тонкой струйкой выпустила изо рта табачный дым.
€льЯ покраснел и с сердитым вызовом посмотрел в напудренное лицо
насмешницы.
‘ели за стол, выпили. €льЯ не мог поднЯть взглЯда на ѓалину, котораЯ
казалась ему солидной, серьезной женщиной. "Ќе учительница ли?", - не шутЯ
подумалось ему. Ђлексей громко включил музыку и в танце утЯнул смеющуюсЯ
простоватую ‘ветлану в ванную, напоследок подбадривающе подмигнув €лье.
ѓалина и €льЯ еще раз выпили, говорить им было совершенно не о чем. Ћна
пригласила его потанцевать, и он неуклюже топталсЯ на одном месте,
беспомощно улыбаЯсь. Ћна, раскрасневшись от выпитого, заглЯнула в его глаза:
- ’ы, молоденький да молочненький, хочешь менЯ, говори живо, а иначе
передумаю?
- „... да, - шепнул он. ‚ его груди трЯслось, а руки подрагивали,
касаЯсь тугой и тонкой талии ѓалины.
- Џойдем. - Ћна решительно и властно повела его за руку, как
маленького, во вторую комнату. - —то с тобой, €люша? ђазве так можно
волноватьсЯ?
- џ не того... не волнуюсь, - просипел жалкий €льЯ.
- Њне хочетсЯ побыть с тобой рЯдом, таким чистым, - тихо сказала
ѓалина, присаживаЯсь на край широкой кровати и значительно заглЯдываЯ в
повлажневшие глаза €льи. - …сли ты ничего не хочешь - просто посидим, ага?
- џ... хочу, - вымолвил €льЯ и от великого детского чувства стыда не
смог ответно посмотреть в глаза женщины.
- ‹адненько. - € она скинула с себЯ халат.
€льЯ боЯлсЯ даже шевельнутьсЯ и не знал, что нужно предпринЯть. ‘тоЯл,
будто наказанный, с опущенной головой, мЯл свои длинные тонкие пальцы.
ѓалина за рубашку притЯнула его к себе. Ћн благодарно встречал ее новый
длЯ себЯ ласковый, улыбчивый взглЯд все таких же, однако, грустных,
отЯгченных глаз. Ћн не понимал этой женщины.
Ћна легла на кровать и протЯнула ему руки. Ћн со страхом подумал, что
совсем ничего не умеет, что она, верно, будет смеЯтьсЯ над ним - мальчишкой,
сосунком. € его младенческое волнение взметнулось волной и залило рассудок.
Ћн неуклюже, локтем подкатилсЯ к ѓалине, неприЯтно-влажно коснулсЯ ее губ.
Џотом они тихо лежали с закрытыми глазами. ’ак, быть может, пролежали
бы долго, но услышали голоса из зала и громкую музыку, и обоим стало
мучительно плохо. ѓалина рывком набросила на €лью и себЯ одеЯло, и в темноте
этого маленького домика жарко и с жадностью целовала своего юного любовника.
€ счастливому, но физически уставшему €лье, уже расслабленно-томно
ласкавшему женщину, подумалось, что если кто-то ему скажет, мол, не это
важно в жизни, что важнее болтовнЯ, обман, фальшь, ничтожные интересики быта
и всЯ-всЯ прочаЯ чепуха, семейнаЯ или всей страны, то он такому человеку
дерзко улыбнетсЯ в глаза и... что там! наверное, промолчит: разве можно
словами объЯснить и выразить то, что он испытал только что? Ќо его смешило и
забавлЯло, что, оказываетсЯ, можно о столь серьезном размышлЯть рЯдом с
женщиной, отдающейсЯ ему.

Ђпрель и май €льЯ так скверно и безобразно училсЯ, что педагоги,
приходившие к его поникшим родителЯм, вызывавшие их в школу, звонившие им,
однозначно заЯвлЯли, что он, видимо, не сдаст выпускные экзамены. ЊариЯ
‘еливановна плакала, а Ќиколай €ванович уже не знал, что предпринЯть. €лью
гневно и взыскательно разбирали на классном собрании, и он, повинный с
головы до ног, выслушал всех с опущенными глазами и на сердитый вопрос,
думает ли он исправлЯтьсЯ, - не ответил. ‚ызывали €лью на педагогический
совет, и там он глубокомысленно безмолвствовал. Љто-то из педагогов на его
упрЯмое молчание и странные поступки последних месЯцев сказал, что парень
погиб, другие - дескать, повредилсЯ умом, третьи предложили выгнать из
школы. „иректор ‚алентина €вановна крикнула в сторону Џанаева:
- ‚сех вас, мерзавцев и тунеЯдцев, посадить бы на голодный паек и за
колючую проволоку загнать бы! - € своим грозным мужским взглЯдом долго в
густой тишине педсовета смотрела с трибуны на Џанаева. ’ихо, но страшно
выкрикнула: - ‚он!
Ѓледный Џанаев ненавистно взглЯнул на нее и дерзко-медленно вышел. "—то
они знают о жизни? - подумал он о педагогах по дороге к ѓалине. -
Ћграниченные, жалкие людишки!.."
€льЯ забросил писать картины маслом и акварелью, потому что такаЯ
работа требовала серьезного напрЯжениЯ мысли и сердца. …го душа перестала
развиватьсЯ; только временами набегало художническое томление, и он делал
скорые, неЯсные наброски карандашом или углем. —еловек, привыкший глазом,
умом и сердцем к простым, понЯтным штрихам, краскам и сюжетам, скорее всего
не смог бы разобратьсЯ в весенних набросках €льи. Ќо можно было увидеть в
неопределенных линиЯх абстрактных картинок €льи то, что ворвалось в его
жизнь: он и через рисунок, линию открывал и утверждал длЯ себЯ истинную, в
его представлении, жизнь. ђисунки были фантастическим сплетением тел,
растений и облаков, - €льЯ и сам толком не мог объЯснить, что они означают.
Љак обнаженное человеческое тело может быть свЯзано с небом, облаками или
ветвЯми сосен и кустарников? Ќо абсолютно Ясно €льЯ понимал одно: все, что
поднЯло и понесло его, это - ветер чего-то нового, радостного, долгожданного
в его жизни, и потому торжествующими и даже ликующими оказывались все его
художественные работы весны.
Ћн словно бы поднЯл бунт: не слушалсЯ родителей и учителей, уроки
посещал только по тем предметам, по которым сдавалсЯ экзамен. Џоказавшись
дома на глаза матери - убегал к ѓалине.
€льЯ и ѓалина теперь встречались только вдвоем. Ћни ласково смотрели
друг другу в глаза, зазывно улыбались, как бы спешно говорили пустое и
незначащее, а потом - ложились.
Ћднако с каждым новым днем женщина все чаще не торопилась в постель, а
хотела подольше смотреть в серовато-мЯгкие с блеском глаза юного €льи и
беседовать с ним.
- Њне бы такого мужа, как ты, - однажды сказала ему ѓалина, - и Я была
бы самой счастливой на свете.
€льЯ обнЯл ее, но она отошла от него.
- Њне, миленький, горько жить, - тихонько пропела она срывающимсЯ
голоском и - заплакала.
€льЯ, уже привыкший обращатьсЯ с ѓалиной запросто, с одной целью, не
знал, как поступить. …му стало жалко ее. € захотелось обойтись с ней так,
чтобы она почувствовала себЯ счастливой. Ќо он был слишком молод, неопытен и
не мог предпринЯть что-то твердое, бесповоротное, такое, что перевернуло бы
жизнь ѓалины. Ћн увидел, что она до крайности одинока, что ее подружка
‘ветлана поверхностный, легкомысленный человек, и, несомненно, глубокие,
сердечные отношениЯ этих двух женщин друг с другом не свЯзывают.
- ’ы счастливаЯ? - спросил он.
Ћна пожала плечами. €льЯ заглЯнул в ее черные загоревшиесЯ глаза, и ему
показалось, что они обожгли его.
- Њне уже тридцать один годочек, а счастье мое все не сложилось, -
закурила она. - ѓрустно, обидно. Џорой реву. „ва раза хотела выйти замуж, но
чувствовала, нет настоЯщей, крепкой любви, и дело как-то само собой
распадалось. Њне одного от всего сердца хотелось и хочетсЯ - повстречать
стоЯщего мужика, умного, доброго, с такими же невинными и Ясными
глазоньками, как у тебЯ, и стать с ним счастливой, жить-поживать длЯ него и
наших детишек. - ѓалина по-особенному, заостренно-пытливо посмотрела на
€лью, который смутилсЯ и направил свой ломкий взглЯд в пол. - Ќет! - на
какие-то свои мысли отозвалась женщина. - ’ы - еще мальчик в коротких
штанишках.
- Ћй ли?! - обиженно-горделиво усмехнулсЯ €льЯ и крепко обнЯл ѓалину за
талию. ‘казал с неестественной длЯ него хрипотцой и грубоватостью: - Ќашла
пацана!..
- ‹адно-ладно уж - мужчина, а то кто же? Њужик! - по-старушечьи
сморщилась в улыбке ѓалина и снова закурила, бросив в пепельницу
недокуренной первую сигарету. ѓлубоко вдохнула крепкий горьковатый дым и с
усилием выдохнула, зажмуриваЯсь от удовольствиЯ и нарочно обдаваЯ €лью
густой струей. Ћн смешно заморгал и громко чихнул. Ћна тЯжело засмеЯлась, но
оборвалась и задумалась.
€льЯ приметил, что ее жилистаЯ шеЯ в морщинах, бледно-матоваЯ, какаЯ-то
незащищенно-жалкаЯ, и ему захотелось приласкать и утешить свою несчастливую,
какую-то невыносимо горемычную подругу.
- Ћ чем, ѓалЯ, ты думаешь?
Ћна внимательно посмотрела в его глаза.
- џ думаю о ребенке.
- Ћ ребенке? Ћ каком ребенке?
- Ћ прекрасном. Њаленьком. ђодном. џ так хочу счастьЯ...
‚ €лье росло желание. Ћн потЯнулсЯ к ѓалине, но она остановила его и
легонько-грубовато попыталась оттолкнуть:
- —его ты! џ хочу с тобой просто поговорить. Ќеужели тебе неинтересно
знать мою душу? ‡начит, только это тебе надо от менЯ?.. - сопротивлЯлась
ѓалина.
Ќо он был настойчив.
- Ќеужели, €люша, ты такой же, как все? - тихо, на подвздохе спросила
женщина, покорЯЯсь настырным рукам.
€льЯ слышал ее слова, но его душа была закрыта. Ћн не понимал, что стал
нужен ѓалине со всем тем, что есть в нем - душой, сердцем, мыслЯми, телом,
но не по раздельности.
€ в эти же минуты он не помнил и не осознавал, что его ждала и любила
еще одна женщина, - Ђлла „олгих.

Ѓыл вечер, еще не темно, но уже и не светло. Ќежаркое майское солнце
лежало на крыше соседнего дома, и девушка смотрела на этот красный мЯч и
по-детски раздумывала: скатитсЯ или не скатитсЯ? Ђлле было приЯтно и удобно
думать именно по-детски, откровенно-наивно. Ћна улыбнулась, но вспомнила об
€лье, отвернулась от солнца, поморщилась.
‘олнце Ярко вспыхнуло и, действительно, мЯчиком скатилось за крыши. Љак
все просто в детстве, даже великое, большое светило может быть просто
веселым, забавным мЯчом. € невозможно теперь обмануть себЯ... ѓоворЯт,
встречаетсЯ с другой женщиной?.. Љак он мог!.. € Ђлла больно всхлипнула всей
грудью. „а, детство ушло, а то, что налетело, как вихрь, в ее жизнь, - такое
огорчительное и гадкое.
Ћна отклонилась от окна, быстро прошлась по комнате и, казалось, искала
такое дело, которое увело бы ее от горестных мыслей. Ћстановилась перед
роЯлем:
- Љак же Я сразу не подошла к тебе? - погладила она инструмент по
черному блестЯщему боку. - ’ы - мой друг, ты никогда не изменЯл мне. ‘колько
радостных часов Я провела с тобой!
Њелькнуло в памЯти детство, отрочество, и редкий день обходилсЯ без
роЯлЯ, без музыки и вдохновениЯ.
Ђлла коснулась двумЯ пальцами клавиш - вздрогнули негромкие, одинокие
звуки. €грала хаотично, что-то искала в звуках. Њелодии всплескивали,
замолкали, звучали другие, но обрывались, не развившись и не набрав силы.
Ђлла волновалась, наморщивалась, иногда неловко, даже грубо ударЯла по
клавишам, но те звуки, которые она хотела сыграть, не рождались. Ќаконец,
она остановилась, сосредоточилась и стала играть медленно. Ќо вновь звуки
вырывались совсем не отвечающие ее сердечному настрою. Ћна оборвала мелодию,
захлопнула крышку и в отчаЯнии зажала ладонЯми глаза. ‡ачем же так хлопать -
разве роЯль виноват? Ћна понЯла: в душе наступила смута, вот и не получаютсЯ
ее звуки. Ћна встала и громко сказала:
- Љак Я ненавижу его! - Џокачала головой: - Љак Я люблю его, - кто
может менЯ понЯть!
"џ что-то должна предпринЯть, чтобы он навсегда осталсЯ моим. —то, что
его тЯнет к той женщине, какие между ними могут быть интересы? Ћна, говорЯт,
стараЯ да к тому же некрасиваЯ. - Ќеожиданно в ее голове вспыхнуло, она
замерла, ощущаЯ в теле то ли холод, то ли жар: - ‚от что Я должна ему дать!
Љак же Я раньше об этом не подумала? ‚от чем она притЯнула его, а Я,
напротив, оттолкнула", - вспомнила она случай на дне своего рождениЯ.
- ’еперь Я знаю, как мне следует поступить, - четко, чуть не по слогам
произнесла Ђлла, и ей сделалось легко.
Ћна словно бы решила трудную, долго не дававшуюсЯ задачу. …е душа
захмелела. ‚се в ее любви к €лье почудилось ей простым и понЯтным:
получит-таки он от нее то, чего хотел, и - катись после все пропадом!
Ћна снова открыла роЯль и радостно-опьЯненно непослушными пальцами
пробежала по клавишам, остановилась, собираЯ внимание, и стала уверенно
играть первую часть "‹унной сонаты". …й представилось, что так
одухотворенно, точно и правильно она еще ни разу не исполнЯла сонату.
‡аглЯнула в дверь ‘офьЯ Ђндреевна:
- Ђлла, ты не дотЯгиваешь "до". Ќе мучай "соль". —то с тобой: сидишь в
сумерках, за Ѓетховена придумываешь сонаты?
‘офьЯ Ђндреевна работала в филармонии, и с ее мнением считались большие
музыкальные мастаки. Ђлла знала с младенчества, что мать не выносила и
малейшего всплеска фальши в музыке.
„очь расстроилась, но довольно сухо ответила матери:
- Ќичего Я не придумываю. ‚ечно вы что-нибудь сочините, - капризно
повела она плечом, под "вы" неосознанно подразумеваЯ и отца.
- —то ты, ‘офушка? Ђлла отлично сыграла сонату, - вмешалсЯ Њихаил
…вгеньевич, в роскошном, цветастом халате входЯ, весь надушенный и до синевы
выбритый, в комнату дочери. - џ даже телевизор выключил, чтобы послушать.
‘офьЯ Ђндреевна иронично улыбнулась мужу своим красивым, умащенным
бальзамом лицом и, похоже было, хотела сказать ему: "Џой, пой, соловушка, а
точку в твоей песне все равно поставлю Я".
Ђлла, скрываЯ ладонью улыбку, наблюдала за родителЯми, но тЯжело ей
думалось, что прекрасные они, а сердца своей дочери уже не понимают.
- џ сбегаю к €лье. Ќа минутку. •орошо?
- “же поздно! - испуганно сказала ‘офьЯ Ђндреевна и сразу забыла
насмехатьсЯ над мужем.
- —то же такого? ‚едь всего-то, мама-папа, в соседний подъезд
перебежать.
•отЯ обратилась Ђлла так же и к отцу, но все и всегда в семье решала
исключительно мать. Њихаил …вгеньевич лишь покорно смотрел на свою красавицу
жену и говорил то, что ожидала она.
- ќ-э, н-да, - замЯлсЯ он, - уже позднехонько. ‘идела бы дома.
- —то-то €льЯ перестал к нам наведыватьсЯ. Ќе болеет ли? - спросила
мать.
- „а, да, что-то Я давненько его не видел, не заболел ли хлопец? -
полюбопытствовал и Њихаил …вгеньевич.
- ’очно, - обрадовалась Ђлла невольной подсказке, - он заболел. Ќадо
проведать. џ полетела!
- Ќе задерживайсЯ. Ќа часок! Ќе более! - крикнула убежавшей в прихожую
Ђлле обеспокоеннаЯ мать.
- џ через часок выйду встречать тебЯ в подъезде, - добавил и Њихаил
…вгеньевич, поглЯдываЯ на жену: оценила ли она его стремление? ‘офьЯ
Ђндреевна знала, что длЯ ответа нужно ласково, ободрЯюще улыбнутьсЯ мужу, и
она улыбнулась.
„ома Ђлла не застала €лью. ЊариЯ ‘еливановна зазвала девушку на кухню -
отведать свежих булочек, посекретничать с ней.
- —то-то ты, Ђллочка, какаЯ-то худенькаЯ, бледнющаЯ стала, как и мой
€льЯ, - внимательно и нежно всматривалась в ее глаза ЊариЯ ‘еливановна. -
—то с вами творитсЯ?
- Ќе знаю, - пожала плечами Ђлла и робко спросила: - ѓде же €льЯ может
быть так долго?
- •олера его знает, - вздохнув, ответила ЊариЯ ‘еливановна и
пододвинула своей любимице булочки. - ‚конец избегалсЯ мальчишка, ничего не
можем с ним поделать.
- џ найду, что с ним сделать! - грозно пробасил из зала Ќиколай
€ванович, читавший на диване газету. - ђемень возьму да - вдоль спины, вдоль
спины пакостника.
Ђ ЊариЯ ‘еливановна шептала на ухо Ђлле:
- Ќе слушай ты его, старого: больше хорохоритсЯ, а чуть дело - рука не
подымитсЯ. ‹юбит он €лью, любит больше всего на свете.
- Љак же он может, - шептала и Ђлла, - как может всех, всех огорчать?
‚се так его любЯт, а он... он... - Ћна склонила голову на горЯчую руку Њарии
‘еливановны.
Ќиколай €ванович вошел в кухню с ремнем, насупил похожие на стрекозиные
крылышки брови:
- ‚от увидишь: буду шалопаЯ пороть!
- ‘Ядь ты! Џорщик выискалсЯ! - прикрикнула ЊариЯ ‘еливановна, умевшаЯ в
решительную минуту разговаривать с мужем.
Ќиколай €ванович, может быть, еще что-нибудь сказал бы, но скрежетнул
замок входной двери, и все увидели уставшего, бледного €лью, вЯло снимавшего
с плеч ветровку.
- ’ы что, вагон с сахаром разгружал? - спросил отец, прЯча, однако,
ремень в карман. - ѓде был так долго?
- “ товарища... билеты готовили, - ответил €льЯ и вздрогнул, увидев
Ђллу.
Њать на всЯкий случай встала между отцом и сыном:
- Џосмотри, €льЯ, какаЯ у нас гостьЯ.
Ћтец что-то невнЯтно буркнул и удалилсЯ в спальню. Ђлла сидела не
шевелЯсь, опустив голову. €льЯ долго находилсЯ в прихожей, притворЯЯсь,
будто не развЯзываетсЯ шнурок на ботинке.
- ‘корее! - поторопила мать, - чай остывает. ‘ Ђллой поужинаешь. „а
живее ты!
€льЯ вошел на кухню, но на Ђллу не взглЯнул.
- Љушайте, - сказала участливаЯ ЊариЯ ‘еливановна, - а Я пойду по
хозЯйству похлопочу.
€льЯ и Ђлла молчали. Ќе завЯзывалась у них та легкаЯ, перепрыгивающаЯ
от одной темы к другой беседа, котораЯ начиналась, стоило им встретитьсЯ.
€льЯ не знал, о чем разговаривать; лгать или говорить что-то фальшивое,
наигранное он не мог. Ђлла знала, что намеревалась сказать, но волновалась и
все не отваживалась произнести первую, видимо, поворотную в ее жизни фразу.
Ћни сидели рЯдом, напротив, но не видели друг друга в лицо, глаза в глаза.
Њолчание и это странное невидение друг друга становилось уже
неприличным и невозможным - €льЯ посмотрел на свою подругу. Ћн увидел, что
она напрЯженно сидела с сутуло ужатыми плечами и зачем-то скребла ногтем по
столешнице. ‘очувствие притронулось к его сердцу.
Ђлла тоже поднЯла глаза и увидела - чего в школе в толпе и суете не
замечала - посуровевшие, худые скулы, сильный взглЯд, ставшие гуще усики. €
она понЯла, что €льЯ уже не тот мальчик, которого она знала до этой
злополучной, переломной весны, а - парень, мужчина, который нравитсЯ -
несомненно нравитсЯ! - женщинам. € мысль о женщинах, о разлучнице заставила
Ђллу вздрогнуть.
- ’ы мерзнешь? - спросил €льЯ хрипловатым от молчаниЯ голосом.
- Ќ-нет, - вымолвила она отвердевавшими губами.
- Џодлить чаю? - произнес он так же едва слышно.
- Џодлей, - почему-то шепнула и покраснела Ђлла.
Ћни помолчали, и каждый притворЯлсЯ, что чрезвычайно увлечен булочкой и
чаем.
- —то ты пишешь или рисуешь? - спросила Ђлла.
- ’ак... ерунда...
- ‚се же? Џокажи.
- Џойдем.
Џрошли в комнату €льи, и он небрежно показал последние рисунки. Ђлла
увидела обнаженные тела, причудливо изогнутые, феерические, непонЯтные длЯ
нее, но своей чуткой душой пробуждающейсЯ женщины понЯла - он рисует ту
женщину и все то, что у него было с ней. Ђлле стало так обидно и горько, что
закололо в глазах, но слезы не потекли: казалось, покалывали не слезы, а
иголки.
- €нтересно, - резко-порывисто отодвинула она от себЯ рисунки. - Ђ что
ты еще нарисовал? - неожиданно длЯ себЯ зло, даже скорее Ядовито,
осведомилась она, по-особенному, как-то шипЯще произнесЯ "еще" и смело,
дерзко посмотрев в глаза €льи.
- ’ак, ничего, - равнодушно ответил он; или тоже притворилсЯ.
Ђлла видела, что €льЯ теперь не творил, а - "пошличал", как она
подумала. "ѓде доброта его картин, где милые мордашки, где наивные,
прекрасные радуги, где чистота и искренность?" Ћна прикусила ноготь. Џотом
раздельно-четко произнесла каждое слово:
- „авай вместе готовитьсЯ к экзаменам? - Ћтвета не ждала. - “ менЯ
завтра родителей не будет дома... весь вечер... Џриходи.
€льЯ сразу понЯл, зачем Ђлла приглашала его. Ћн понЯл, понЯл, на какую
жертву ради него отважилась она. Ќо мощное животное чувство, разогретое в
нем этой весной, задавило то детское чувство боЯзни и переживаниЯ за
близкого, родного человека, каким с далекого раннего детства была длЯ него
Ђлла, сломило и отодвинуло нежное юношеское чувство, которое взблеснуло в
нем на секунду, две или три, и он холодно сказал:
- †ди. Ѓуду в шесть.
Ћн пришел к Ђлле на следующий день ровно в шесть. Ћна не
сопротивлЯлась, а, как свЯзаннаЯ по ногам овца, обреченно ждала ножа.
Џотом она сказала вышедшему из ванной €лье:
- Њне плохо. Џожалей менЯ.
Ћн посмотрел в ее пьЯно-сумасшедшие, какие-то почужевшие глаза, прилег
рЯдом, но молчал и морщилсЯ - досадливо и опустошенно-тЯжело.
- ’ы теперь только мой, да?
- „а, - отозвалсЯ он, но не сразу.
Ћднако от нее он пошел не домой, а к ѓалине.

x x x

€льЯ обнимал ѓалину, целовал, но она, загадочно улыбаЯсь, деликатно
уклонЯлась и ласково просила:
- Џогоди, мой мальчик, погоди, мой юный, юный €люша...
Ћднако €льЯ, в предвкушении, не хотел слушать и слушатьсЯ ее, а
настойчиво целовал и обнимал. ™еки ѓалины розово и свежо налились, черные
глаза блестели, - она и вправду была хороша и приманчива.
- ѓалЯ, ты сегоднЯ какаЯ-то необычнаЯ. —то с тобой? - спросил
разгоревшийсЯ €льЯ, отступив от нее, неуклонно отвергавшей ласки.
- ‘кажи, миленький, только не ври: Я тебе хотЯ бы крошечка нравлюсь?
Ћн сидел на диване, а она склонилась перед ним на корточки, прислонила
щеку к его колену, как преданнаЯ собака, снизу смотрела в его глаза и ждала
ответа.
- ’ы же знаешь... - встал и отошел от нее €льЯ. - ’ы такаЯ страннаЯ
сегоднЯ.
Ћна уткнула голову в одеЯло. ‘ минуту посидела без слов, затаеннаЯ и
одинокаЯ. Џотом улыбчиво пропела:
- џ жду ребенка.
€лье показалось, что ѓалина светитсЯ.
- ђебенка? - надтреснувшим голосом переспросил он и - его парализовал
ужас: от кого ребенок? от него?!
Ћн боЯзливо-искоса взглЯнул на ѓалину, и, кто знает, если посмотрел бы
прЯмо, глаза в глаза, то открыл бы что-то более длЯ себЯ жуткое и разЯщее.
- Њилочек, ты никак испужалсЯ? - неестественно засмеЯлась ѓалина. -
„урачок!
"‚се, все кончено! - €льЯ опустилсЯ на диван и сонно оплыл на нем. -
ђебенок... ребенок... как все глупо... —ужаЯ женщина... Я ведь ее совсем не
знаю... и какой-то ребенок... Ѓоже!.. џ хочу писать картины и рисовать... ‡а
что?.."
Ћн не совладал с собой и заплакал, как маленький.
- Љакие же мы ревы, - плакала вместе с ним ѓалина и, как мать, гладила
его по голове и целовала в горЯчий лоб.
- ђебенок не от менЯ! - вскрикнул €льЯ и схватил женщину за руку. - Ќу,
скажи, что не от менЯ!
- Ћт тебЯ, от тебЯ, €люша, - строго сказала женщина, вытираЯ платком
глаза - и свои, и его. - ’олько ты был со мной. џ, как только увидела тебЯ,
так и сказала себе: вот ты и дождалась, голубка, своего часа, за твои муки
вознаградит тебЯ он, этот чистый мальчик. џ хотела забеременеть только от
тебЯ - и вот, миленький мой €льЯ, все прекрасно. џ счастлива, спасибо тебе.
€ прости менЯ, подлую, коварную бабу. џ тоже имею право на счастье.
- ’ы - хитраЯ, эгоистичнаЯ женщина, - беспомощно-обозленно всхлипывал
€льЯ.
Ћна крепко обнЯла его:
- Џрости, прости! Ќо Я так хочу счастьЯ, простого человеческого
счастьЯ! „умала, пропаду. Ђ глЯнула первый раз на тебЯ и понЯла - еще не все
длЯ менЯ потерЯно, еще теплитсЯ в сердце какой-то крохотный росточек. ‡нал
бы ты, как Я хочу счастьЯ! - Ћна отошла от него и сжала пальцы в замке. - ’ы
думаешь, €льЯ, Я буду тебЯ тревожить этим ребенком? Ќет, родной, нет!
“спокойсЯ. …сли не хочешь сожительствовать - иди на все четыре стороны. џ
заживу вольготно одна, с ребенком. ‡нал бы ты, €люша, как долго Я тебЯ
ждала.
- ЊенЯ?
- ’ебЯ - такого.
- „а что же, наконец-то, ты нашла во мне?! - Ћн резко-порывисто встал,
нечаЯнно наскочил на ѓалину и уже вполне осознанно пододвинул ее, будто ему
нужен был проход. ‘тал ходить по комнате. Ћна присела на диван. - —то, что,
черт возьми, ты вбила в свою голову? Љакой Я идеал, Я - мерзавец! - Ћн
угрюмо помолчал, прикусив губу. ‘клонилсЯ над ѓалиной: - ’ы покалечишь мне
жизнь, если родишь, понимаешь?! Џо-ка-ле-чишь! - отчаЯнно-безумно крикнул
он. - џ люблю девушку, понимаешь, люб-лю? ’ы мне не нужна. Ќе нуж-на!
‚идишь, какой Я негодЯй, и ты от менЯ, такого ничтожества, решила родить?
Љого? Ќичтожество?
- Њолчи! Њолчи! Ќе убивай во мне веру хотЯ бы в тебЯ. - Ћна упала лицом
на подушку и тЯжело, как-то по-звериному хрипло зарыдала и заохала. €лье
показалось, что она рычала.
€льЯ замедленно, будто его прижимали сверху, а он не хотел, присел
рЯдом с ней и уронил голову на свои колени. € билось в его воспаленной
голове: "џ нравственный урод. Ќе художник, не школьник, не парень, не сын
своих родителей, а просто урод. “род перед этой несчастной женщиной, не
знающей, за что ухватитьсЯ в жизни, в тысЯчу раз урод перед своей прекрасной
Ђллой, перед матерью и отцом, перед всем светом. •очу, как скот,
наслаждатьсЯ и ничем за это не заплатить..."
- Џрости, ѓалЯ, - твердо посмотрел он в ее глубокие черные глаза. - џ к
тебе больше никогда не приду. Џрости... Я, конечно, низкий человек... если
вообще человек...
- €льЯ! - Ћна схватила его руки и склонилась, чтобы их поцеловать. Ќо
€льЯ дернулсЯ всем корпусом, отошел. - ’ы правильно поступаешь, что бросаешь
менЯ, такого непутевого, злосчастного человека. Ќо, родненький, Я об одном
хочу тебЯ попросить, мне больше, €льЯ, ничего от тебЯ не надо: забегай хотЯ
бы раз в год ко мне, а? Ќет, к нам.
Ћна ладонЯми €льи охватила свое лицо. Ћн притЯнул ее к себе:
- Њне всегда, ѓалЯ, казалось, что Я человек, что благородный, добрый, а
смотри-ка, что вышло - всем принес столько горЯ и, как страус, хочу запихать
голову в песок. Џрости. џ ухожу.
ѓалина молча проводила €лью до двери; он быстро побежал по лестнице
вниз, и она лишь несколько секунд послушала гулкое, железобетонное эхо его
шагов.

Љогда €льЯ пошел к ѓалине, Ђлла, раздавленнаЯ, с сумасшедшинкой в
глазах, кое-как оделась и - побежала, побежала, как собачка, за ним,
неспособнаЯ сопротивлЯтьсЯ стихии чувств. Ћна не взглЯнула, по обыкновению,
в зеркало, не причесалась и не понЯла, что не в платье, а в домашнем
коротком халате и в тапочках. ‚стречные сторонились ее, косо смотрели вслед
- она, несомненно, походила на безумную. Ђлла тоже не одобрила бы, если
увидела бы такую странную девушку на улице, но сейчас она, похоже, уже не
могла здраво думать. Ћдна мысль, как высокое ограждение, заслонЯла собой
все: "Ћн пошел не к ней, не к ней!.."
€льЯ заскочил в автобус, в заднюю дверь. Ђлла же юркнула в переднюю и
сжалась за спинами пассажиров. €льЯ выскочил из притормозившего на пустой
остановке автобуса. Ђлла замешкалась и не успела.
- Ћй-ой-ой! - отчаЯнно вскрикнула она и кинулась к звонко, со скрежетом
захлопнувшейсЯ двери.
‚се испугались крика девушки, шофер резко нажал на тормоза, и пассажиры
сместились друг на друга. ‘творки распахнулись - Ђлла выпорхнула и побежала
за €льей. "Љ ней идет!" - отчаЯнно и в то же времЯ радостно-обозленно
подумала она, когда €льЯ нетерпеливыми, широкими прыжками забежал в подъезд
дома.
Ђлла вскрикнула и, обмерев, упала в Яму с мутной водой. ђванулась,
потерЯла тапочки, забежала в подъезд, услышала докатившеесЯ сверху: "Џривет,
ѓалЯ!", безутешно и гневно заплакала. ќто не были слезы девочки, неожиданно
упавшей и больно ударившейсЯ; это были горькие, скорбные слезы женщины,
которую жестоко обманули, отвергли и унизили. ‡а что? Љак могли с ней столь
гадко обойтись? ѓрЯзнаЯ, мокраЯ, растрепаннаЯ, захлебывалась она слезами и
задыхалась обыкновенным воздухом.
- џ умру, - шепнула она и присела на корточках в угол под лестницей. -
џ не могу жить.
Џочувствовала, будто в этом темном углу посветлело. ‹уч солнца
просочилсЯ в какую-то щелку? Ћсмотрелась, но не обнаружила ни одного
источника света. € понЯла, что разъЯснило и просветлело в ее душе. Ќо
почему? Ќеужели потому, что подумала о смерти? Ђ почему бы и нет! ‘мерть -
не только смерть, но и радость, она одним росчерком решает все - уничтожает
страданиЯ, наказывает обидчика и, быть может, призывно распахивает двери в
новую жизнь - счастливую и вечную. Ђлла склонила голову к коленЯм и вскоре
забылась; ей чудилась торжественнаЯ, с полнозвучными литаврами и хором
музыка.
Љогда очнулась, в душе было пусто, легко и как-то прозрачно, будто уже
не жила.
Џочувствовала, что ей совершенно ничего не надо, и почему-то нисколечки
тот не нужен, из-за которого недавно горела и погибала душа. "‡аберусь-ка Я
на последний этаж и - полечу, полечу! - весело и жутко подумала девушка. -
Љак бабочка. Џонесет менЯ ветер туда, где всегда тепло, солнце и много
музыки".
Ђлла, спотыкаЯсь, побрела наверх...
Ћна не понЯла, что перед ней стихли чьи-то шаги, и кто-то прижалсЯ к
стене; быть может, она уже не понимала, что люди могут чему-то удивлЯтьсЯ,
их может что-то задерживать, и способна была лишь только нести свою
выгоревшую душу и думать о том, что она бабочка или птица, выпорхнувшаЯ из
окна на волю.
- Ђлла! - услышала она сдавленный шепот.
Џобежала, и на четвертом этаже бросилась к окну без стекла. Џеребросила
ногу наружу, но чьЯ-то рука крепко взЯла ее за плечи. ‚скрикнула от боли,
увидела над собой €лью и прижалась к нему.
- ’ы менЯ не отпускай, не отпускай! ‹адно?
€льЯ слышал, как стучали ее зубы.
"Ћна мне показала то, что должен и обЯзан совершить Я, - подумал €льЯ,
стискиваЯ девушку в объЯтиЯх. - “везу ее домой, а потом..."
Ќо он испугалсЯ своих мыслей.
- Њне больно, - сказала Ђлла.
- Џрости, - не сразу разжал он одеревеневшие руки. - Џоедем домой. ѓде
твои тапочки?
€льЯ остановил такси, высыпал перед шофером все, что у него имелось из
денег. Њужчина критично-насмешливо съежилсЯ, но указал глазами на добротные
часы на тонкой руке €льЯ.
‚ подъезде родного дома €льЯ сказал Ђлле:
- џ не буду просить у тебЯ прощениЯ: то, что Я сотворил, не прощаетсЯ.
‹учше, Ђлла, давай вспомним, как нам славно жилось, когда мы были
маленькими. Џомнишь, ты запрыгивала на багажник моего велосипеда, и Я катал
тебЯ с ветерком. —уть подбавлю скоростенку - ты кричишь и пищишь, а Я рад,
быстрее кручу педалЯми.
- џ не боЯлась - просто притворЯлась и кокетничала.
- Љлевое у нас было детство, да?
Ћни задумались. Ђлла вспомнила, как однажды, в детсадовскую пору, €льЯ
подарил ей на день рождениЯ большой голубой шар, который сразу ее очаровал.
Ћднако Ђлла тут же нечаЯнно выпустила его из рук, и он, прощально махнув
бантом, полетел, крутЯсь и раскачиваЯсь с бока на бок. Ћна закричала:
- ‹ови, €льЯ, хватай! —то же ты стоишь?! Ћй-ой-ой!
€льЯ прыгал, старалсЯ из всех сил, но шар, накачанный водородом, резво
и весело уносилсЯ в небо, и поднЯлсЯ выше тополей и домов. Ђлла от
величайшей досады заплакала, но и засмеЯлась: как €льЯ смешно, забавно
подпрыгивал за шаром! ђазве мог поймать его? Ђ все равно пыталсЯ, - ради
нее, Ђллы.
€лье вспомнилось, как однажды - он и Ђлла ходили или в первый, или во
второй класс - с ними приключилась и смешнаЯ, и вместе с тем грустнаЯ
историЯ. Џосле занЯтий теплым сентЯбрьским деньком они возвращались домой,
но в школьном дворе хулиганистый подросток поманил €лью пальцем:
- ’рЯхни карманами. - “ €льи не оказалось денег. - Џолучи звездочку! -
€ сильно ударил его ладонью в лоб.
€льЯ упал в ворох осенних листьев, хотел было заплакать, но вдруг
кто-то закричал. “видел Ђллу, отчаЯнно вцепившуюсЯ зубами в руку
подростка...
‚спомнил €льЯ, улыбнулсЯ и сказал:
- Ђ помнишь, Ђлла?..
Ќо слово в слово одномоментно произнесла и Ђлла:
- Ђ помнишь, €льЯ?..
Ћба засмеЯлись, и казалось, что рухнуло и исчезло то тЯжелое и грубое,
что держало их друг от друга в какой-то нравственной клетке, мучило и
томило. €м вообразилось невероЯтное и чудесное - они неожиданно снова
очутились в детстве, в котором привыкли жить, но которое недавно потерЯли.
Ќо с треском распахнулась дверь в квартире „олгих, и на лестницу,
больно споткнувшись о порожек, выбежала ‘офьЯ Ђндреевна.
- џ же говорю папе, что твой, Ђлла, голос, а он еще что-то перечит мне!
‚ыглЯнул Њихаил …вгеньевич:
- Ѓатюшки, что с тобой, Ђллочка?! Ѓез обуви, в халате, в грЯзи!
- „а тише ты: что, соседей не знаешь? - шикнула на отставного генерала
жена. - “же, наверное, во все уши слушают.
Њихаил …вгеньевич покорно сомкнул губы и низко пригнул голову,
показываЯ свою великую вину перед супругой. ‘офьЯ Ђндреевна, может быть,
впервые в жизни неприбраннаЯ, непричесаннаЯ, с красными влажными глазами,
тревожно осмотрелась, стрельнула взглЯдом вверх-вниз - никого нет, никто не
видит и, надо надеЯтьсЯ, не слышит.
- Ђлла, домой! € вы, молодой человек, зайдите, - вежливо, но с сухим
хрустЯщим шелестением в голосе пригласила она €лью, впервые к нему
обратившись так, как к совершенно чужому. - „а, да, вы, Џанаев! —то
озираетесь? Џроворнее!
Ќо сразу ‘офьЯ Ђндреевна не стала разговаривать с €льей, а за руку
решительно-резко завела Ђллу в ее комнату. €льЯ с Њихаилом …вгеньевичем,
притулившись на диване в зале, слышали, вздрагиваЯ, то всхлипы, то нервное,
порывистое распахивание, хлопанье двери, то вскрики, спадавшие до шепота.
Њихаил …вгеньевич тЯжело дышал, молчал, изредка умным, многоопытным глазом
косилсЯ на скрючившегосЯ €лью, который, сдавалось, хотел, чтобы его не было
заметно.
Ќо генерал молчал через силу, потому что боЯлсЯ - может сорватьсЯ и
жестоко обидеть €лью, которого искренне любил, помнил маленьким приветливым
мальчиком. Њихаилу …вгеньевичу было, несомненно, горько. Ћн впервые
почувствовал себЯ старым и уставшим. Љому в этом мире верить? - быть может,
думал он.
Ќе поднимаЯ глаз, спросил у €льи:
- ‘кажи, сынок, ты... такое... с Ђллой?
€льЯ пригнулсЯ ниже. ѓенерал шумно выдохнул.
ЏоЯвилась всклокоченнаЯ, заплаканнаЯ ‘офьЯ Ђндреевна:
- ‡айдите сюда, молодой человек.
€льЯ рванулсЯ, запнулсЯ о край жесткого, толстого ковра и стремительно,
но в неуклюжем полуизгибе подлетел к ‘офье Ђндреевне. Ћна брезгливо
наморщила губы, слегка, но грубо оттолкнула €лью, уткнувшегосЯ головой в ее
бок, с грохотом распахнула дверь в комнату Ђллы и властно перстом указала
"молодому человеку", где ему следует встать. Џлотно прикрыла дверь, оставив
Њихаила …вгеньевича одного.
€льЯ боЯзливо поднЯл глаза на Ђллу, желтую, некрасивую, разлохмаченную.
Џеред ним, поджавшуюсЯ на стуле, сидела другаЯ Ђлла, несчастнаЯ, больнаЯ,
без того веселого, радостного блеска в коровьих глазах, с которым она всегда
встречала его. €з Ђллы, представлЯлось, выдавили жестокой рукой все соки,
обескровили ее, и она показалась ему таким же незнакомым, малоинтересным
человеком, каких много встречаешь на улице в толпе.
€льЯ насмелилсЯ взглЯнуть и на ‘офью Ђндреевну, котораЯ тоже
представилась ему малознакомой, хотЯ с младенчества он знал и любил ее как
родного, близкого человека.
‘офьЯ Ђндреевна, красиваЯ, гордаЯ женщина, привыкшаЯ к покойному
довольству в жизни, которое надежно оберегалось высоким положением ее
делового, пробивного супруга, - однако, час назад ей показалось, что над и
под ней все сотрЯслось, и она очутилась на развалинах. Ќедавно, наедине с
Ђллой, она произносила какие-то ужасные слова, рвалась в зал, чтобы
нахлестать €лью этой ужасной, не спрЯтанной вовремЯ простынею, а дочь не
пускала мать. ‘офьЯ Ђндреевна размахивала руками, металась, но Ђлла внЯтно и
твердо сказала:
- €льЯ невиноват. ’ронете его - навечно потерЯете менЯ.
€ ‘офьЯ Ђндреевна замерла и по бледному, незнакомо-старому лицу дочери
понЯла, что дело может повернутьсЯ пагубнее. Ћна распахнула дверь и длЯ
какого-то категорического разговора потребовала €лью, - и вот он перед ней,
но что и как сказать - она не знала. …е губы втЯнулись и сжались так, что
кожа побелела. Њожно было подумать, что ‘офьЯ Ђндреевна несет в себе
мучительную физическую боль, что терпеть уже невмоготу, и вот-вот она
закричит, забьетсЯ, потерЯет сознание. Ћна думала, что бросит в €лью
жестокими, уничтожающими словами, поцарапает его - теперь казавшеесЯ ей
мерзким - лицо, но - просто заплакала, глухо, с выплесками рыданий и стонов.
- “йдите! - обратилась она €лье. Џодошла к Ђлле и обнЯла ее, скорее,
страстно сжала, сдавила ладонЯми ее горЯчую сырую голову.
€льЯ, покачиваЯсь, вышел. “видел низко склоненную голову Њихаила
…вгеньевича. Љазалось, пригнулсЯ в его сторону, казалось, хотел подойти к
нему и что-то сказать, но ноги сами собой направились к двери, и он,
нащупываЯ негнущимисЯ пальцами стену, выбралсЯ, точно выполз, из квартиры.
€льЯ кое-как, словно немощный старик, вышел на улицу, придерживаЯсь за
перила. Џобрел в свой подъезд, домой, хотЯ ему, в сущности, было все равно,
куда идти. …го никуда не тЯнуло, ни к кому не влекло. Ћн почувствовал, что
внутри у него почему-то стало пусто: будто сердце и душу вырезали, вырвали,
и его покачивало, как невесомого.
‚се, что стрЯслось с €льей в последние часы, было в его жизни ураганом,
не оставившим своим смертельным дыханием камнЯ на камне. € как человек после
стихийного бедствиЯ, €льЯ не знал, что делать, как жить, куда кинутьсЯ, у
кого вымаливать защиту и помощь или же кого самому оберегать, кого
поддерживать. …му нужно было времЯ, которое сильнее и могущественнее любого
человека и даже всего человечества; времЯ может лечить, утешать,
останавливать все, что можно остановить, созидать или разрушать. ‚ремЯ -
всесильно, оно - бог.
Љогда €льЯ открыл дверь своей квартиры, услышал грубые, властные голоса
и вспомнил, как утром в школе Ќадежда Џетровна, вытЯгиваЯ в трубочку свои
узенькие губы, сказала ему, что вечером возможен рейд директора школы по
квартирам нерадивых учеников. €льЯ распознал голос ‚алентины €вановны, но
страх не вздрогнул в его душе. Ѓезучастно вошел в зал и опустилсЯ на стул.
‚се изумленно посмотрели на €лью.
Ћн как-то равнодушно увидел слезы в глазах матери, красного,
наступательно насупленного отца, гневно взметнувшую брови ‚алентину
€вановну, сонноватую Ќадежду Џетровну, а еще сухощавую, почему-то
зардевшуюсЯ Њарину €ннокентьевну и двух-трех одноклассников-активистов,
которые с солидарным умыслом не смотрели на €лью. Ћн случайно взглЯнул
направо, и его сердце нежно обволокло - увидел большую, в солидной рамке
репродукцию картины ‹евитана "Ќад вечным покоем", которую родители на днЯх
купили в комиссионке, "чтобы, - как поЯснила мужу ЊариЯ ‘еливановна, - она
помогла €люшке выкарабкатьсЯ".
‚алентина €вановна как будто опомнилась и продолжила свою речь:
- ‚от, вот оно - молодое поколение, наша смена и опора! - указала она
пальцем на €лью и предупреждающе посмотрела в сторону шушукавшихсЯ
активистов. - ђазвинтилась молодежь! ‚ бараний рог ее скрутить? - Џеревела
дыхание: - Ќет! —его доброго, по швам затрещит. ‚ лагерЯ сгонЯть и
перевоспитывать через пот? Ќет! Ќе та у нынешних закалка, как у нас. „обром
влиЯть? Ќет, нет, нет! „аже и не заикайтесь мне об этом. Ќикакого добра наши
деточки не понимают. ’ак что же делать? Њожет, вы, любезнейший €льЯ
Ќиколаевич, подскажете нам, недотепам? - усмехнулась ‚алентина €вановна.
Ќо €льЯ, было похоже, не слушал директора. Ћн пристально смотрел на
картину и глубоко, печально задумалсЯ - так задумалсЯ и отстранилсЯ ото всех
и всего, что не замечал, как собравшиесЯ удивленно и даже испуганно
посмотрели на него, ожидаЯ ответа.
Љартина поразила и увлекла его внезапно открывшимсЯ новым,
захватывающим значением: как они все не видЯт и не понимают, что прекраснее
и разумнее ничего не может быть, чем жизнь в этом вечном покое? ’ам -
вечность и покой, и нет этой пошлой, гадкой возни. ’ам не надо краснеть и
лгать, там нет добра и зла. Ѓежать туда! ‡десь плохо, неуютно. Љак ‚алентина
€вановна этого не понимает, и часто, бестолково краснеющаЯ Њарина
€ннокентьевна?.. ’ак беги же!
€льЯ встал и, слепо наткнувшись на дверной косЯк, выскочил из квартиры.
Ћн бродил по городу и думал.
Ќочью вернулсЯ домой. Ќе спавшие родители бросились к нему. Ќиколай
€ванович, неверующий, тайком перекрестилсЯ и подумал: "‘пасибо, Ѓоженька:
живой мой мерзавец". Ђ вслух рЯвкнул:
- ’ы где же шлЯлсЯ? Њы с матерью столько времени пробегали и проездили
по €ркутску, во всех моргах и больницах побывали. —то же ты, гаденыш,
измываешьсЯ над нами? - Ќамотал на свою загорелую большую руку сыромЯтный,
лоснЯщийсЯ от долгого ношениЯ ремень.
€льЯ намертво взЯл другой конец ремнЯ и страшно выговорил:
- ’олько попробуй ударить.
ЊариЯ ‘еливановна плакала, но не забывала, что нужно крепко-накрепко
стоЯть между мужем и сыном. €льЯ широким шагом прошел в свою комнату прЯмо в
обуви, чего раньше никогда не позволЯлось в доме ЌиколаЯ €вановича. Ќо он не
произнес ни звука, а мешковато приосел на стул. ЊариЯ ‘еливановна приютилась
рЯдом и тихонько сказала, как будто только лишь мысли ее говорили:
- Ѓыть беде, чую сердцем, отец.
- Њолчи, мать, - склонил он лысеющую, встрепанную голову низко-низко.
€льЯ, распластавшись, лежал на кровати и с оторопью вспоминал прошедший
день. ‚ сумерках тусклого раннего утра вошла к нему мать, и сын притворилсЯ
спЯщим. Ћна постоЯла над ним, перекрестила и вышла.
ѓород заглЯдывал в окно теплой, уютной комнаты €льи светЯщимисЯ
глазами, и ему мнилось, что весь мир зорко присматриваетсЯ к нему, чего-то
ожидаЯ. Ћн вспоминал сумрачное левитановское небо над старой часовней,
думал, отчего же так долго и сильно живет в нем эта картина, не уходит, не
пропадает, как другие, а ширитсЯ, наливаетсЯ плотью и духом какого-то нового
и пока еще мало понЯтного длЯ €льи чувства. ђаньше, когда он разглЯдывал
знаменитые полотна, ему хотелось так же заразительно и всепонЯтно, как
делали великие, большие художники, писать и рисовать. ’еперь в нем жила
только "Ќад вечным покоем", но не писать и рисовать его тЯнуло, а - жить
так, дышать воздухом вечного покоЯ, быть может, поселитьсЯ возле старой
часовни и стать лучше, чище.
€льЯ порывисто поднЯлсЯ. Ѓыстро, нервно прошелсЯ по комнате, взЯл
карандаш, плотный лист белой бумаги, на секунду замер - стал рисовать. Ћн
час или больше пунктирно, лихорадочно метал по листу карандаш, отскакивал в
сторону и огненными глазами, представлЯлось, пыталсЯ прожечь рисунок. Џотом
подбежал к нему, смЯл, разорвал в клочьЯ и закрыл ладонЯми лицо. Ќо через
мгновение схватил с полки стопку последних, майских, рисунков и акварелей,
быстро, резко-грубо перемахнул лист за листом и брезгливо оттолкнул -
пошлость, пошлость! Ќеужели он погиб как художник? ‚се мелко, надуманно. —то
с ним стрЯслось? Џочему так быстро улетучились из него талант, доброта и
любовь? Љак ему жить дальше? Ђ может, действительно - незачем?
Ћн украдкой вынул из-за шкафа работы матери, долго их разглЯдывал и
почувствовал, что они освежали его. Љак же он мог раньше смеЯтьсЯ над ее
живописью?
Ѓудто проткнутый, сдуваемый шар, €льЯ медленно и неохотно опустилсЯ
головой на подушку. Ќа него накатилось равнодушие, придавило последние
угольки метавшихсЯ мыслей, и они, устав за день, вечер и ночь от ударов,
взрывов и резких поворотов, непокорливо, но все же уснули.
“тром мать сказала €лье:
- ‘ын, слышишь, мы с отцом ночь глаз не сомкнули, а все думали: не в
охоту тебе учение, а чего же придумать? € так, сынок, крутили, и этак, и
ругнулись грешным делом маленько, а решили вот что: иди-ка ты, €льЯ, к отцу
на завод. Ѓудешь плакаты писать или послесарничаешь до армии, а? —то теперь
убиватьсЯ нам всем, коли тебе учеба в голову не лезет? € без нее проживешь.
џ не ахти какаЯ грамотнаЯ, но ничего, жива-здорова. „а и отец не силен в
грамоте. ’ак Я, отец, говорю?
- ’ак, мать, так, - хрипло отозвалсЯ Ќиколай €ванович, похрустываЯ
завтраком. - “ менЯ что, восемь классов да ремесленное, а ничего, помаленьку
трудимсЯ. —его, сын, молчишь?
€льЯ механически прикасалсЯ губами к стакану, но не Ясно было, пьет ли
он чай. ‚ымолвил непонЯтное "да", но под испуганными взорами родителей сам
чего-то испугалсЯ, и его губы повело улыбкой вкось. €м кажетсЯ, что стоит
малевать плакаты - и заживетсЯ их сыну хорошо. Ќо куда ему свою душу
втиснуть или спрЯтать?
- —его же ты молчишь? - опасливо дотронулась до его плеча ЊариЯ
‘еливановна. - Џойдешь к отцу на завод?
€льЯ взглЯнул на мать и отца, и неожиданно ему подумалось, что как же
он мог очутитьсЯ рЯдом с этими простыми, незатейливо принимающими жизнь
людьми, да к тому же они его мать и отец? Љак чист, светел и прост их
жизненный путь и как грЯзна, темна и даже изогнута каким-то чудовищным
вывертом дорога его жизни, котораЯ еще толком и не началась.
Њрачным ушел на работу Ќиколай €ванович. €льЯ, чтобы не оставатьсЯ с
матерью один на один, почти сразу выскользнул следом. Ќо в школу не пошел, а
бездумно помЯлсЯ возле дороги, зачем-то наблюдаЯ за автомобилЯми, которые
сигналили, взвизгивали, разгонЯлись; присматривалсЯ к людЯм, которые шли,
бежали, стоЯли, размахивали руками, - и все это показалось ему таким скучным
и ненужным, что невыносимо было видеть. Ћн пошел, в сущности, никуда, прЯмо,
прЯмо по улице. ‚скоре набрел на ангарский мост и зачем-то приостановилсЯ
посредине, облокотившись на черные сажные перила.
‡а его спиной мчались автомобили и трамваи в ту и другую стороны. Ћн
задумчиво смотрел на Ђнгару; ему припомнилось, как однажды, еще совсем
маленьким, в летний солнечный день он сплавлЯлсЯ в лодке по Ђнгаре. Ћтец
сидел широко и скрипел уключинами весел. Ќос лодки весело распластывал
плотную воду. Ћкруга лучилась. €льЯ жмурилсЯ. € потому ли, что его детскаЯ
душа не совладала с собственным восхищением, - что бы там ни было, но €льЯ
вдруг выпрыгнул, выпорхнул из лодки и легонько скользнул в ледЯную быструю
воду. ‚ода охватила его мощной перевЯзью, закрутила и потЯнула ко дну.
Њожет, он должен был утонуть. Ќиколай €ванович в одежде нырнул за сыном. „о
берега они добирались без лодки. Ћтец отмахивал одной рукой, а другой сжимал
маленькое тело смелого, отчаЯнного нырЯльщика.
…ще €лье припомнилось, как он рыбачил с мальчишками на Ђнгаре в ночном.
Ѓывало, заваливались человек по десЯть в нору-землЯнку, долго толкались и
шептались. Њогли кому-нибудь за шиворот набросать сосновых шишек, -
поднималсЯ визг и крик. Ђ €льЯ любил посидеть вечером один на берегу; иной
раз далеко-далеко уходил от землЯнки, присаживалсЯ в сырой траве на укосе
сопки, чтобы совсем никто не мешал, и просто сидел, опершись подбородком на
ладонь. Ћкрест - тихо-тихо. ‚ысоко поднимал голову, всматривалсЯ в звезды, и
ему казалось, что какаЯ-то неведомаЯ сила начинает поднимать его. ѓде-то
рЯдом в бездонной котловине ночи захрапит и заржет лошадь, собака на селе
скулЯще и бестолково залает, но тут же, наверное, сладко потЯнетсЯ, зевнет и
завалитсЯ в будку или на землю. ѓлаза мало-мало обвыкались и различали, что
внизу узко, но длинно обретаетсЯ еще одно небо, такое же блестЯщее,
разукрашенное неизвестным творцом, но дрожащее на волнах и рЯби каждой
звездочкой. ‘лушал пробивавшийсЯ сквозь пласты тишины шорох воды,
скользившей по глинистому боку сопки. ЏогодЯ - забьетсЯ зарево на
посветлевшем, но туманном востоке. ‘тановилось знобко. “бегал в землЯнку.
’оварищи спали. Ѓыло тепло, темно и влажно. ‡атискивалсЯ между горЯчих спин,
сквозь паутину ресниц видел тусклое мерцание углей в открытом очаге и
сладко, незаметно засыпал, весь полный сил, ожиданий и веры...
‘ моста видать далеко - прибрежные, ступенЯми сходЯщие к воде
многоэтажные дома микрорайона, лысоватые, сглаженные человеком холмы,
маленькие островки с кудрЯвыми кустарниками и травой, льющиесЯ серебром
мелководные протоки и отмели и любимый горожанами бульвар ѓагарина,
оберегаемый от шума и маеты города с одной стороны железобетонными
плитнЯками по берегу, а с другой - тенЯми высоких сосен, елей и кленов.
‘лучалось, останавливалсЯ €льЯ посреди моста - за спиной шуршал транспорт,
как и сейчас, а он склонЯлсЯ к перилам и смотрел на Ђнгару, просто так
смотрел, даже не из художнического интереса. ђека всегда с моста прекрасна.
‡имой утопает в мехах волглого тумана, какаЯ-то скрытнаЯ, притихшаЯ и
одинокаЯ. —уть вздрогнет тЯжелый, густой блик на темной неподъемной волне, и
снова всЯ жизнь реки проваливаетсЯ в глубину, на дно. ‚есной, по первым
припекам, обЯзательно можно увидеть покачивающиесЯ на быстрине лодки с
рыбаками. ‚ студеном молодом воздухе мечутсЯ и вскрикивают другие рыболовы -
вечно ненасытные, полные движениЯ и азарта чайки, шумно хлопаЯ широкого
разлета крыльЯми. ЊЯгко и задорно греет маленькое солнце, и по берегу, по
узкой полосе между водой и плитнЯком, прохаживаетсЯ иркутский обыватель и
гость, заглЯдываетсЯ, жмурЯсь, на сверкающую реку, любуетсЯ голубой,
дымчатой далью города и холмов. €льЯ остро и нежно чувствовал жизнь весной.
‹етом - благодать: зной, пыль, пот, а по Ђнгаре бегут и вьютсЯ свежие,
легкие вихри. ‘ама река - зеленоватаЯ и ЯркаЯ до рези в глазах. Ќо осенЯми
€льЯ чаще задерживалсЯ на мосту, особенно в Ясные дни с чистым, проутюженным
ветрами небом. ’ак далеко, бывало, все видно, что, сдавалось, стоит еще
немного напрЯчь зрение и можно разглЯдеть Ѓайкал, горы и сопки, а в
распадках, темных и сырых, пенно и мутно закипающие реки, отовсюду мчащиесЯ
к тихой Ђнгаре...
€лье стало легко. Ћн подумал, что этот живописный вид с моста чем-то
похож на левитановское "Ќад вечным покоем" и так же зарЯжает силой. €лье
захотелось писать - Ђнгару, небо, остров, рыбаков, чаек, и так же просто,
Ясно, но и сильно выражать свои чувства, как ‹евитан. Џисать просто и жить
просто - как это прекрасно.
…му захотелось увидеть всех, кому он принес столько горЯ и переживаний.
‚ нем снова набирал силы художник, но это уже была не та художническаЯ сила,
котораЯ склонЯла к простому рисованию или письму маслом и акварелью, а та
художническаЯ сила, котораЯ звала к работе любви. "‹юби тех, - словно
говорила она, - кто рЯдом с тобой, кто живет длЯ тебЯ и длЯ кого ты должен
жить".
€льЯ торопливо пошел с моста. …му многое нужно в жизни сделать. Ћн,
конечно, за последние месЯцы возмужал, теперь нужно стать мужчиной -
человеком. Ђ художником станет ли - это уже как судьба велит; быть может,
главным его творением станет его собственнаЯ жизнь.
Ќужно спешить.

Last-modified: Wed, 14 Sep 2005 05:04:40 GMT
Ћцените этот текст:

Ђлександр Џопов. ћный, юный €льЯ

1

2

3

4

5

6

7

x x x

8

24