        Ђристотель. Ќикомахова этика

     ---------------------------------------------
     Џеревод: (C) Ќина ЃрагинскаЯ (satis@glasnet.ru)
     ”илософы ѓреции
     ‡ЂЋ "€здательство "ќЉ‘ЊЋ-Џресс", Њосква, 1997
     OCR ‘ергей ‚асильченко, книги восьмаЯ и девЯтаЯ - OCR: ‘ергей Љоваленко
     ---------------------------------------------


        ЉЌ€ѓЂ Џ…ђ‚Ђџ (Ђ)

     1(I).  ‚сЯкое  искусство и  всЯкое учение,  а  равным образом  поступок
(praxis)   и   сознательный   выбор,  как   принЯто  считать,   стремЯтсЯ  к
определенному  благу.  Џоэтому  удачно  определЯли благо как то, к  чему все
стремитсЯ. ‚ целЯх,  однако, обнаруживаетсЯ  некоторое различие,  потому что
одни цели - это деЯтельности (energeiai), другие - определенные отдельные от
них  результаты  (erga).  ‚  случаЯх,  когда  определенные  цели  существуют
отдельно  от   действий  (praxeis),   результатам   естественно  быть  лучше
[соответствующих] деЯтельностей.
     ’ак как  действий, искусств и наук  много, много  возникает и  целей. “
врачеваниЯ  - это здоровье, у судостроениЯ - судно, у военачалиЯ - победа, у
хозЯйствованиЯ   -  богатство.  Џоскольку   рЯд  таких  [искусств  и   наук]
подчинЯетсЯ  одному  какому-нибудь  умению  (dynamis)  -  подобно  тому  как
искусство делать  уздечки  и  все прочее,  что  относитсЯ  к  конской сбруе,
подчинено искусству править лошадьми,  а  само оно, как и всЯкое действие  в
военном  деле, подчинено искусству военачалиЯ, и таким же образом  остальные
искусства  подчинены [каким-то]  другим, - постольку во  всех  случаЯх  цели
управлЯющих  (ark-hitektonikai)  (искусств  и наук] заслуживают предпочтениЯ
(hairetotera)  перед  целЯми  подчиненных;  в  самом  деле,  ведь  последние
преследуют ради первых.
     Џри этом безразлично, сами ли деЯтельности - цели поступков, или цели -
это нечто иное, от них отдельное, как в случае с названными выше науками.
     (II). …сли же у того, что мы делаем (ta prakta), существует некаЯ цель,
желаннаЯ нам сама по себе, причем остальные цели желанны  ради нее и не  все
цели  мы  избираем  (hairoymetha)  ради  иной  цели  (ибо  так  мы  уйдем  в
бесконечность, а значит,  [наше] стремление бессмысленно и тщетно), то Ясно,
что цель  эта есть собственно благо  (tagathon), т е.  наивысшее  благо  (to
ariston).
     ђазве познание его не имеет огромного  влиЯниЯ на образ жизни? € словно
стрелки, видЯ мишень перед собою,  разве не вернее достигнем  мы должного? Ђ
если так, надо попытатьсЯ хотЯ бы в общих  чертах представить  себе, что это
такое  и к какой из  наук, или  какому  из  умений,  имеет отношение.  Ќадо,
видимо,  признать, что оно,  [высшее благо],  относитсЯ  к ведению важнейшей
[науки,  т.   е.   науки],  котораЯ  главным  образом   управлЯет.  Ђ  такой
представлЯетсЯ  наука о государстве, [или политика]. Ћна ведь устанавливает,
какие науки нужны  в  государстве  и  какие  науки  и в каком объеме  должен
изучать каждый. Њы  видим, что наиболее  почитаемые умениЯ, как-то: умениЯ в
военачалии,  хозЯйствовании  и  красноречии  -  подчинены  этой  [науке].  Ђ
поскольку наука о государстве пользуетсЯ  остальными науками как  средствами
и, кроме того, законодательно  определЯет, какие поступки следует  совершать
или от каких воздерживатьсЯ, то ее цель  включает, видимо, цели других наук,
а, следовательно, эта цель и будет высшим благом длЯ людей [вообще].
     „аже если длЯ  одного человека  благом  ЯвлЯетсЯ  то же самое,  что длЯ
государства,  более важным  и более  полным  представлЯетсЯ  все-таки  благо
государства, достижение его и сохранение. †еланно (agapeloii), разумеетсЯ, и
[благо] одного  человека,  но  прекраснее  и  божественней  благо  народа  и
государств.
     €так, настоЯщее учение как своего рода  наука о  государстве имеет это,
[т. е. достижение и сохранение блага государства], своей целью.
     (III).  ђассуждение будет  удовлетворительным,  если  удастсЯ  добитьсЯ
Ясности, сообразной  предмету, подлежащему [рассмотрению].  ‚едь  не во всех
рассуждениЯх  (logoi), так же  как  не  во всех  изделиЯх  ремесла,  следует
добиватьсЯ точности в одинаковой степени. Њежду тем [в понЯтиЯх] прекрасного
и  правосудного,  которые, собственно, имеет  в  виду  наука  о государстве,
заключено столько разного и расплывчатого, что начинает казатьсЯ, будто [все
это] возможно только условно (nomoi), а от природы (physei) этого нет. ’акаЯ
же своего  рода расплывчатость заключена  в  [выражении] "блага", потому что
многим  от [благ] бывает вред. ‚едь известно, что  одних сгубило  богатство,
других -  мужество.  Џоэтому  при подобных предметах рассуждений  и подобных
предпосылках желательно  (agapeton) приблизительно  и в общих чертах указать
на истину, а если  рассуждают о  том,  что имеет  место  лишь  в большинстве
случаев и при соответствующих предпосылках, то [довольно уже и того,  чтобы]
и выводы  [распространЯлись лишь на  большинство случаев]. Љонечно, таким же
образом  нужно  воспринимать  и  каждое  наше  отдельное высказывание;  ведь
человеку  образованному  свойственно добиватьсЯ  точности длЯ  каждого  рода
[предметов] в той степени,  в какой это допускает природа предмета (pragma).
Ћдинаково    [нелепым]   кажетсЯ    как   довольствоватьсЯ   правдоподобными
рассуждениЯми математика, так и требовать от ритора строгих доказательств.
     ‚сЯкий между тем  правильно судит о  том, в  чем сведущ,  и  именно длЯ
этого  он   добродетельный  судьЯ   (agathos   krites)   ќто   значит,   что
[добродетельный) в частном и  образован  применительно к  частному, а вообще
[добродетельный] образован всесторонне.
     ‚от почему юноша - неподходЯщий слушатель науки о государстве:  он ведь
неопытен в житейских  делах (praxeis),  а из них [исходЯт] и с ними [свЯзаны
наши] рассуждениЯ. Љроме того, покорный страстЯм, он  будет слушать впустую,
т. е. без пользы, тогда как цель [данного учениЯ] не познание,  а  поступки.
Ќеважно, впрочем, годами ли  молод человек, или  он  юноша нравом,  ибо этот
недостаток бывает не от  возраста, а от  того, что  живут  по страсти  и [по
страсти же] преследуют  всЯкую [цель]. ’аким людЯм познание не помогает, так
же  как невоздержным,  но длЯ тех,  чьи стремлениЯ и поступки согласованы  с
рассуждением (kata  logon),  знать подобные [вещи] будет  в  высшей  степени
полезно.
     Ѓудем  считать,  что  о  слушателе,  о способе доказательства и о самом
предмете длЯ введениЯ сказано [достаточно].

     2(IV). Џоскольку всЯкое познание и всЯкий сознательный выбор направлены
к  тому  или  иному благу, вернемсЯ  опЯть  к рассуждению: к чему, по нашему
определению, стремитсЯ наука о государстве  и что есть  высшее из всех благ,
осуществлЯемых в поступках (akrotaton ton prakton agalhon).
     Ћтносительно  названиЯ  сходЯтсЯ,  пожалуй,   почти  все,  причем   как
большинство, так и люди утонченные называют  [высшим  благом] счастье, а под
благоденствием  (to ey dzen) и благополучием  (to ey prattein) подразумевают
то же, что и под счастливой жизнью (to eydaimonein). Ќо в вопросе о том, что
есть  счастье,   возникает  расхождение,  и  большинство   дает   ему   иное
определение, нежели мудрецы.
     ‚  самом деле, длЯ одних счастье  - это  нечто  наглЯдное  и очевидное,
скажем  удовольствие,  богатство или почет - у  разных людей разное; а часто
[даже]  длЯ  одного  человека счастье - то одно, то  другое: ведь,  заболев,
[люди видЯт счастье] в здоровье, впав в нужду - в богатстве, а знаЯ за собой
невежество (agnoia), восхищаютсЯ теми, кто рассуждает о чем-нибудь великом и
превышающем их [понимание].
     Ќекоторые  думали,  что помимо этих многочисленных  благ есть  и  некое
другое - благо само по себе, служащее длЯ всех этих благ причиной, благодарЯ
которой они суть блага.
     Ћбсуждать все мнениЯ (doxai), вероЯтно, бесполезно, достаточно обсудить
наиболее  распространенные  или  же  такие,   которые,  как  кажетсЯ,  имеют
известные основаниЯ (logon). Њы не должны упускать из виду, что рассуждениЯ,
отправлЯющиесЯ  от  начал  и приводЯщие  к  началам,  различны. Џлатон  тоже
правильно задавалсЯ этим вопросом и спрашивал, от начал или к началам [идет]
путь [рассуждений] - как на стадионе,  бегут  или  от  атлетов до  меты, или
наоборот. Ќачинать, конечно, надо с известного,  а  оно бывает  двух  видов:
известное нам и известное безотносительно (haplos).  ’ак что  нам, вероЯтно,
следует все-таки  начинать  с  известного  нам. ‚от почему,  чтобы сделатьсЯ
достойным слушателем [рассуждений] о  прекрасном и  правосудном  и вообще  о
предметах  государственной  науки,  нужно  быть  уже  хорошо  воспитанным  в
нравственном  смысле.  ‚ самом деле, начало [здесь] - это то, что [дано] (to
hoti), и, если это достаточно очевидно, не будет надобности еще и в "почему"
(to dioti). ’акой, [воспитанный,  человек] или имеет начала, или легко может
их приобрести.  Ђ тот,  кому не дано  ни  того, ни другого, пусть  послушает
ѓесиода:

     ’от наилучший над всеми,кто всЯкое дело способен.
     ‘ам обсудить и заране предвидеть, что выйдет из дела.
     —ести достоин и тот, кто хорошим советам внимает.
     Љто же не смыслит и сам ничего и чужого совета
     ‚ толк не берет - человек пустой и негодный.

     3(V). Џродолжим  рассуждение с того  места,  где  мы отошли  в сторону.
‚идимо,  не  безосновательно  благо и  счастье представлЯют себе, исходЯ  из
[собственного]  образа жизни.  ‘оответственно большинство, т. е. люди весьма
грубые (phortikotatoi),  [разумеют под  благом  и счастьем]  удовольствие, и
потому длЯ  них  желанна  жизнь,  полнаЯ  наслаждений.  ‘уществует  ведь три
основных  [образа  жизни]:  во-первых,  только  что  упомЯнутый,  во-вторых,
государственный и, в-третьих, созерцательный.
     € вот большинство,  сознательно избираЯ скотский образ жизни, полностью
обнаруживают свою низменность, однако находЯт  оправдание в том, что страсти
многих могущественных людей похожи на страсти ‘арданапалла.
     ‹юди  достойные   и  деЯтельные  (praktikoi)  [понимают  под  благом  и
счастьем] почет, а цель государственного образа жизни почти это и есть. Ќо и
такое  кажетсЯ  слишком  поверхностным  в  сравнении  с   искомым  [благом].
„ействительно,  считаетсЯ,  что  почет  больше   зависит  от  тех,  кто  его
оказывает, нежели от того, кому его оказывают, а в благе  мы угадываем нечто
внутренне  присущее  и  неотчуждаемое.  Љроме  того,  к   почету  стремЯтсЯ,
наверное, длЯ того, чтобы удостоверитьсЯ в  собственной добродетели. Џоэтому
добиваютсЯ  почета  у людей рассудительных и знакомых  и [притом  почета] за
добродетель. џсно, стало быть, что  по крайней  мере длЯ  таких  добродетель
лучше  почета.  ‚ероЯтно,  ее  даже  скорее  можно  представить  себе  целью
государственного  образа жизни. Ќо оказываетсЯ,  и она не вполне совпадает с
этой целью.  ‚ самом  деле, обладать добродетелью можно,  как кажетсЯ, и  во
времЯ  сна  или всю  жизнь бездействуЯ,  а, кроме  того,  обладаЯ ею,  можно
пережить  беды  и величайшие  несчастьЯ. Ќо того, кто так живет, пожалуй, не
назовешь  счастливцем,  разве только отстаиваЯ положение [своего учениЯ]. Ќо
довольно об  этом.  Ћб этом ведь достаточно  было  сказано  в сочинениЯх длЯ
широкого круга.
     ’ретий образ жизни - созерцательный. Њы рассмотрим его впоследствии.
     [†изнь] стЯжателЯ как бы  подневольнаЯ, и богатство - это, конечно,  не
искомое  благо, ибо оно полезно,  т.  е.  существует ради  чего-то  другого.
Џотому-то названные  ранее [удовольствие и  почет] скорее можно  представить
себе целЯми, ибо  они желанны сами по себе. Ќо оказываетсЯ,  и они  не цели,
хотЯ в пользу того, [что они цели], приведено много  доводов. €так,  оставим
это.

     4  (VI). ‹учше все-таки  рассмотреть [благо]  как  общее [понЯтие]  (to
kalholoy) и задатьсЯ  вопросом, в каком  смысле о нем  говорЯт,  хотЯ именно
такое изыскание вызывает неловкость, потому что идеи (ta eide) ввели близкие
[нам]  люди (philoi andrcs). € все-таки, наверное, лучше - во всЯком случае,
это  [наш]  долг  -  ради спасениЯ  истины  отказатьсЯ даже  от  дорогого  и
близкого, особенно если мы философы. ‚едь  хотЯ  и  то и другое дорого, долг
благочестиЯ - истину чтить выше.
     Ћснователи этого учениЯ (doxa) не создали идей (ideai),  внутри которых
определЯлось  бы первичное и вторичное;  именно поэтому не создали  они идею
чисел.  —то  же касаетсЯ блага, то оно  определЯетсЯ  [в  категориЯх]  сути,
качества и отношениЯ,  а между  тем  [существующее] само  по  себе (to kath'
hayto), т. е.  сущность (oysia), по  природе первичнее отношениЯ - последнее
походит на  отросток,  на вторичное  свойство сущего  (toy ontos), а значит,
общаЯ идеЯ длЯ [всего] этого невозможна.
     € вот если "благо" имеет столько же значений,  сколько "бытие"  (to on)
(так,  в  категории  сути  благо  определЯетсЯ, например, как  бог  и ум,  в
категории качества,  например,  - как добродетель,  в категории количества -
как  мера (to  metrion), в категории отношениЯ  - как полезное, в  категории
времени  -  как  своевременность  (kairos), в категории  пространства  - как
удобное положение  и  так далее),  то Ясно, что "благо" не может быть чем-то
всеобъемлюще  общим и  единым.  ‚едь  тогда оно определЯлось  бы  не во всех
категориЯх, а только в одной.
     „алее, поскольку длЯ [всего], что  объединЯетсЯ одной идеей, существует
одна наука, то и  длЯ всех благ существовала бы тогда какаЯ-то одна наука. ‚
действительности  же  наук  много, даже [длЯ  благ,  подпадающих]  под  одну
категорию. ’ак, например,  благо  с точки зрениЯ своевременности,  если речь
идет  о  войне,  определЯетсЯ  военачалием,  а если  речь  идет  о болезни -
врачеванием;  или  благо с  точки  зрениЯ  меры  длЯ  питаниЯ [определЯетсЯ]
врачеванием, а длЯ телесных нагрузок - гимнастикой.
     Њожет  возникнуть вопрос: что  же  все-таки хотЯт  сказать,  [добавлЯЯ]
"само-по-себе" (aytoekaston) к отдельному [понЯтию], коль скоро "человек сам
по себе"  (ayto-anthropos) и  "человек" -  одно и то  же  понЯтие, а  именно
[понЯтие] "человек". ‚ самом деле, в той мере, в какой речь идет о человеке,
["человек" и "сам по себе человек"] не  различаютсЯ между собой, а если так,
то [благо само по себе и частное благо] тоже не отличаютсЯ именно как блага.
Љ тому  же [благо  само  по себе]  не  будет благом в большей степени,  [чем
частное  благо], даже оттого, что  оно  вечное,  раз  уж  долговечный  белый
предмет не белее недолговечного.
     (‚ероЯтно,  убедительней  рассуждение  пифагорейцев,  которые  помещают
единое  (to  hen)  в  один  рЯд  с  благами  (им,  очевидно, следовал  также
‘певсипп). Ќо это должно быть предметом особого рассуждениЯ.)
     €звестное   сомнение   в   сказанном  возникает  потому,  что  суждениЯ
[платоников] имели в виду  не всЯкое  благо: как  соответствующие одной идее
определЯютсЯ  блага  привлекательные и желанные сами по себе; то же,  что их
создает или охранЯет или препЯтствует  тому,  что им враждебно, определЯетсЯ
как  благо  из-за этой  [отнесенности],  т. е. в другом смысле. џсно,  что о
"благе" тут говорЯт в двух смыслах: одни блага  - это блага сами по себе,  а
другие  - как средства длЯ первых.  Ђ потому,  отделив блага сами по себе от
вспомогательных,  посмотрим,  можно  ли определЯть  первые как  объединенные
одной  идеей. Љакие же  блага можно  полагать благами самими по себе? ’е ли,
что  преследуютсЯ,  хотЯ   бы   к   ним   ничего  не  добавлЯлось,   скажем,
рассудительность (to phronein), зрение, определенное удовольствие и почет? ‚
самом деле,  даже если мы преследуем их из-за чего-то другого, все равно  их
можно относить к  благам самим по себе. €ли же ничто иное, кроме идеи [блага
самого  по себе],  не есть [благо  само  по себе]?  Ќо тогда эта  идеЯ будет
бессмысленна. Ђ если и те [названные выше блага] относЯтсЯ к  [благам  самим
по себе], тогда во всем  этом понЯтие (logos) блага вообще (tagathon) должно
будет  выЯвлЯтьсЯ  как  тождественное,  подобно  тому  как  понЯтие  белизны
тождественно длЯ снега и белил. Њежду тем понЯтиЯ почета, рассудительности и
удовольствиЯ  именно как  благ  различны  и  не  совпадают  друг  с  другом.
‘ледовательно,  "благо"  как  нечто  общее,  объединенное  одной  идеей,  не
существует.
     ‚ каком же тогда смысле говорЯт  "блага"? ‚о всЯком случае, не  похоже,
чтобы [разные вещи] случайно назывались одинаково. Ќе в том ли дело, что все
блага из  одного  [источника] или служат чему-то  одному? €ли, скорее,  [они
благами называютсЯ] по аналогии?  ’ак, например,  зрение в  теле - как  ум в
душе (или еще что-либо в чем-то другом).
     ‚прочем,  сейчас  эти  [вопросы] все-таки следует оставить, потому  что
уточнЯть  их более свойственно другой  [части]  философии, так же  как [все]
свЯзанное  с "идеей"  в  самом  деле, даже  если  есть единое благо, которое
совместно  сказываетсЯ [длЯ разных  вещей], или же  некое  отдельное само по
себе  благо,  Ясно, что  человек  не мог  бы  ни осуществить  его в поступке
(prakton), ни приобрести (kteton), а мы сейчас ищем именно такое.
     Њожет показатьсЯ, что  было бы  лучше знать это  [благо само по  себе],
если иметь в  виду те  блага, которые можно приобретать и осуществлЯть: ведь
берЯ  его за образец, мы лучше будем знать, что блага длЯ  нас, а  знаЯ это,
сумеем  их  добитьсЯ. •отЯ этот довод  (logos)  и выглЯдит убедительным, он,
по-видимому, противоречит [опыту] наук. ‚се они стремЯтсЯ к известному благу
и пытаютсЯ  найти недостающее, однако не  касаютсЯ познаниЯ [блага самого по
себе]. ‚прочем, непонЯтно, как  это ни один мастер не знает такого подспорьЯ
и не пытаетсЯ его найти. € в то же времЯ невозможно представить себе,  какаЯ
польза будет ткачу или плотнику  длЯ их искусства,  если они знают это самое
благо  [само по себе], или каким образом  благодарЯ уразумению (tetheamenos)
этой  идеи врач станет  в каком-то смысле  лучшим  врачом, а  военачальник -
лучшим военачальником. ‚едь  очевидно,  что врач  рассматривает здоровье  не
так, [т.  е.  не вообще], а с точки зрениЯ здоровьЯ человека и, скорее даже,
здоровьЯ "вот этого" человека, ибо он  врачует каждого в отдельности.  Ѓудем
считать, что об этом сказано.

     5(VII).  ‚ернемсЯ  теперь  к  искомому благу:  —…Њ  оно  могло бы быть?
ЉажетсЯ, что оно различно длЯ различных действий и искусств: одно бдаго  длЯ
врачеваниЯ,  другое - длЯ военачалиЯ и точно так же длЯ  остального. —то  же
тогда вообще благо в каждом случае? Њожет  быть, то, ради чего все делаетсЯ?
„лЯ врачеваниЯ - это здоровье, длЯ  военачалиЯ - победа, длЯ строительства -
дом и т. д., а длЯ всЯкого поступка  (praxis)  и  сознательного выбора - это
цель, потому  что именно  ради нее  все  делают  (prattoysi)  все остальное.
Џоэтому, если длЯ всего, что делаетсЯ (ta prakta), есть некаЯ цель, она-то и
будет благом, осуществлЯемым в  поступке (to  prakton agathon), а если таких
целей несколько, то соответственно и благ несколько.
     €так, избрав другой путь, рассуждение  приходит все  к  тому же; однако
надо постаратьсЯ проЯснить это еще более.
     Џоскольку  целей несколько, а мы выбираем из них  какую-то определенную
(например,  богатство, флейты и вообще  орудиЯ)  как  средство  длЯ другого,
постольку Ясно,  что  не все цели  конечны, [т. е. совершенны]. Ђ  наивысшее
благо  представлЯетсЯ  чем-то  совершенным. ‘ледовательно,  если  существует
только  какаЯ-то  одна совершеннаЯ [и конечнаЯ  цель], она и  будет  искомым
[благом],  если же  целей  несколько,  то  [искомое  благо) -  самаЯ из  них
совершеннаЯ,  [т.  е. конечнаЯ]. –ель, которую  преследуют саму по  себе, мы
считаем  более совершенной, чем та, [к которой стремЯтсЯ как к средству] длЯ
другого, причем цель, которую никогда не избирают как  средство длЯ другого,
считаем  более совершенной, чем цели,  которые избирают {как}  сами по себе,
так  и  в качестве  средств длЯ  другого,  а безусловно совершенной называем
цель,  избираемую  всегда  саму  по  себе и  никогда как  средство.  ЏринЯто
считать, что прежде всего такой целью ЯвлЯетсЯ  счастье.  ‚едь его мы всегда
избираем  ради  него самого  и никогда ради чего-то другого, в то времЯ  как
почет, удовольствие, ум и всЯкаЯ  добродетель  избираютсЯ как ради них самих
(ибо на  каждом из этих [благ], пусть  из  него ничего  не  следует,  мы  бы
все-таки остановили выбор), так  и ради  счастьЯ, ибо они представлЯютсЯ нам
средствами к достижению счастьЯ. ‘частье же  никто не  избирает ни ради этих
[благ], ни ради чего-то другого.
     ’о же самое  получитсЯ,  если исходить из самодостаточности, потому что
совершенное  благо считаетсЯ самодостаточным.  ЏонЯтие  самодостаточности мы
применЯем не  к  одному  человеку,  ведущему  одинокую жизнь,  но к человеку
вместе с родителЯми и детьми, женой и  вообще всеми близкими и согражданами,
поскольку человек  - по  природе  [существо]  общественное.  Ќо  здесь  надо
принЯть  известное  ограничение:  в  самом  деле,  если  расширЯть  [понЯтие
общества] до предков и потомков и до друзей наших друзей, то придетсЯ уйти в
бесконечность. Ќо это следует рассмотреть в своем месте. [‡десь] мы полагаем
самодостаточным то, что одно  только делает жизнь  достойной избраниЯ и ни в
чем  не  нуждающейсЯ, а  таковую  мы  и считаем  счастьем.  Љроме того,  [мы
считаем, что счастье] больше всех [благ] достойно избраниЯ, но в то же времЯ
не стоит в одном рЯду с  другими. €наче счастье,  разумеетсЯ,  [делалось бы]
более  достойным избраниЯ  с [добавлением даже]  наименьшего из благ, потому
что  добавлением  создаетсЯ  перевес  в  благе,  а  большее  из  благ всегда
достойнее избраниЯ.  €так, счастье  как цель действий - это, очевидно, нечто
совершенное, [полное, конечное] и самодостаточное.

     6.   ‚прочем,   называть   счастье   высшим   благом   кажетсЯ   чем-то
общепризнанным, но непременно нужно отчетливее определить  еще и  его  суть.
Њожет  быть, это  получитсЯ,  если принЯть во  внимание  назначение  (ergon)
человека, ибо,  подобно тому как у флейтиста, ваЯтелЯ и всЯкого мастера да и
вообще  [у тех],  у кого есть  определенное назначение  и  занЯтие (praxis),
собственно благо и  совершенство (to  ey) заключены в их деле (ergon), точно
так, по-видимому,  и у человека [вообще],  если только  длЯ него  существует
[определенное] назначение.  Ќо возможно ли,  чтобы у  плотника  и башмачника
было определенное назначение и занЯтие, а у человека не было бы  никакого, и
чтобы он по природе был  бездельник (argos)? …сли же подобно  тому,  как длЯ
глаза,  руки,  ноги   и  вообще  каждой  из  частей  [тела]   обнаруживаетсЯ
определенное  назначение, так  и у  человека  [в  целом]  можно предположить
помимо всего этого определенное дело? ’огда что бы это могло быть?
     ‚ самом деле, жизнь представлЯетсЯ [чем-то] общим как длЯ человека, так
и длЯ растений, а искомое нами присуще только человеку. ‘ледовательно, нужно
исключить  из рассмотрениЯ жизнь  с точки зрениЯ  питаниЯ и роста (threptike
kai ayxetike). ‘ледующей  будет жизнь  с  точки зрениЯ чувства,  но и она со
всей очевидностью то  общее,  что  есть и  у лошади, и у  быка, и у  всЯкого
живого  существа.  ЋстаетсЯ, таким  образом,  какаЯ-то деЯтельнаЯ (praktike)
[жизнь] обладающего  суждением [существа] (to logon ekhon). {Џричем одна его
[часть] послушна  суждению,  а  другаЯ  обладает  им  и  мыслит}. •отЯ и эта
[жизнь, жизнь  разумного существа] определЯетсЯ двоЯко, следует  полагать ее
[именно] деЯтельностью. потому что это значение, видимо, главнее.
     …сли назначение человека - деЯтельность души, согласованнаЯ с суждением
или не без участиЯ суждениЯ, причем мы утверждаем,  что назначение  человека
по  роду тождественно назначению добропорЯдочного (spoydaios)  человека, как
тождественно назначение кифариста и изрЯдного  (spoydaios) кифариста, и  это
верно длЯ  всех вообще  случаев, а преимущества в  добродетели - это  [лишь]
добавление  к делу: так, дело кифариста - играть на кифаре, а дело изрЯдного
кифариста  -  хорошо  играть) - если  это  так, {то мы  полагаем,  что  дело
человека -  некаЯ жизнь, а жизнь  эта  - деЯтельность  души  и поступки  при
участии суждениЯ,  дело же добропорЯдочного мужа - совершать это  хорошо (to
ey) и прекрасно в нравственном смысле (kalos) и мы полагаем, что каждое дело
делаетсЯ  хорошо,  когда  его  исполнЯют  сообразно  присущей  (oikeia)  ему
добродетели; если все это  так}, то человеческое  благо  представлЯет  собою
деЯтельность души сообразно добродетели, а если добродетелей несколько  - то
сообразно  наилучшей и наиболее полной  [и совершенной). „обавим к этому: за
полную  [человеческую] жизнь.  ‚едь  одна  ласточка не  делает  весны и один
[теплый]  день тоже; точно так же  ни  за один день,  ни за краткое времЯ не
делаютсЯ блаженными и счастливыми.

     7.   €так,   пусть  это  и  будет   предварительное  описание  [высшего
человеческого] блага, потому что сначала нужно,  наверное, дать общий очерк,
а уже потом подробное описание.
     ‚сЯкий, пожалуй,  может развить и разработать то, длЯ чего есть хорошее
предварительное описание,  да  и времЯ в  таких делах  добрый  подсказчик  и
помощник, отсюда и успехи в искусствах: всЯкий может добавить недостающее.
     Ќадо, однако,  памЯтуЯ сказанное ранее, не  добиватьсЯ точности во всем
одинаково, но в  каждом  случае  сообразовыватьсЯ  с  предметом,  подлежащим
[рассмотрению,  и  добиватьсЯ  точности] в  той мере,  в  какой это  присуще
данному   способу   исследованиЯ   (methodos).   „ействительно,   по-разному
занимаетсЯ прЯмым углом плотник и геометр,  ибо первому [он  нужен] с  такой
(точностью],  какаЯ  полезна длЯ дела, а второму [нужно знать] его суть  или
качества, ибо  он зритель истины.  Џодобным  образом  следует  поступать и в
других случаЯх, чтобы, [как говоритсЯ], "задел не больше дела был".
     Ќе следует также  длЯ всего  одинаково доискиватьсЯ  причины, но в иных
случаЯх достаточно правильно указать, что [нечто имеет место] (to hoti), как
и  в свЯзи с началами, ибо что [дано] (to hoti) - это первое и  начало. Ћдни
из начал постигаютсЯ через наведение, другие - чувством, третьи -  благодарЯ
некоему приучению (ethismoi), а  другие  еще как-то  иначе. Ќужно  старатьсЯ
"преследовать" каждое начало по тому  пути, который отвечает его природе,  и
позаботитьсЯ о  правильном  выделении  [начал] ведь  начала  имеют  огромное
влиЯние на все  последующее. ‚ самом деле, начало  - это, по всей видимости,
больше половины всего [дела] и благодарЯ [началу] выЯснЯетсЯ многое из того,
что мы ищем.

     8(VIII).  €сследовать  это  [начало, т.  е. счастье], нужно  исходЯ  не
только из выводов и  предпосылок [нашего] определениЯ, но также из того, что
об [этом] говорЯт. ‚едь все, что  есть, согласуетсЯ с истиной, а между ложью
и истиной очень скоро обнаруживаетсЯ несогласие.
     €так,  блага  подразделЯют  на   три   вида:  так  называемые  внешние,
относЯщиесЯ к душе и относЯщиесЯ к телу, причем относЯщиесЯ к душе мы  [все]
называем благами в собственном смысле слова и по преимуществу, но мы  именно
действиЯ души  и  ее  деЯтельности представлЯем  относЯщимисЯ к душе.  ’аким
образом,  получаетсЯ,  что   наше  определение  (высшего  блага  и  счастьЯ]
правильно,  по крайней  мере  оно согласуетсЯ с  тем воззрением,  которое  и
древнее и философами разделЯетсЯ.
     [Ћпределение] верно  еще и потому,  что целью  оно  называет  известные
действиЯ и деЯтельности,  ибо  тем самым  целью  оказываетсЯ  одно  из благ,
относЯщихсЯ к душе, а не одно из внешних благ.
     ‘  [нашим]  определением  согласуетсЯ  и  то  [мнение], что  счастливый
благоденствует и живет благополучно, ибо счастьем мы выше почти было назвали
некое благоденствие и благополучие (eyzoia kai eypraxia).

     9. Џо-видимому, все, что обычно видЯт в счастье, - все это присутствует
в [данном нами] определении.
     Ћдним счастьем кажетсЯ добродетель, другим  - рассудительность, третьим
-  известнаЯ мудрость,  а  иным - все  это (вместе] или  что-нибудь  одно  в
соединении с удовольствием или не без участиЯ удовольствиЯ; есть, [наконец],
и  такие,  что  включают  [в   понЯтие  счастьЯ]  и  внешнее  благосостоЯние
(eyeteria).  Ћдни  из  этих  воззрений   широко  распространены  и  идут  из
древности,  другие  же  разделЯютсЯ  немногими, однако  знаменитыми  людьми.
ђазумно, конечно, полагать, что ни в том, ни в другом случае не заблуждаютсЯ
всецело, а, напротив, хотЯ бы в каком-то одном отношении или даже в основном
бывают правы.
     Ќаше определение, стало быть, согласно с  [мнением] тех, кто определЯет
счастье как добродетель или как  какую-то  определенную добродетель,  потому
что добродетели как раз присуща деЯтельность сообразно  добродетели. € может
быть,  немаловажно  следующее  различение:  понимать  ли  под  высшим благом
обладание   добродетелью   или   применение  ее,  склад   души  (hexis)  или
деЯтельность. €бо  может быть так, что имеющийсЯ склад  [души]  не исполнЯет
никакого  благого  дела  -  скажем,  когда  человек  спит  или как-то  иначе
бездействует, - а  при деЯтельности это невозможно, ибо она с необходимостью
предполагает  действие,  причем  успешное.  Џодобно тому  как на олимпийских
состЯзаниЯх  венки получают не самые красивые и сильные, а те, кто участвует
в состЯзании (ибо победители бывают из их числа),  так в жизни прекрасного и
благого достигают те, кто совершает правильные поступки. € даже сама по себе
жизнь доставлЯет  им  удовольствие. “довольствие  ведь испытывают  в душе, а
между тем каждому то  в удовольствие, любителем чего он называетсЯ.  ‘кажем,
любителю коней - конь, любителю зрелищ - зрелища, и точно так же правосудное
-  любЯщему  правое,  а   любЯщему  добродетель   -  вообще  все,  сообразно
добродетели. Џоэтому у большинства удовольствиЯ борютсЯ друг  с другом, ведь
это  такие удовольствиЯ,  которые  существуют  не  по  природе.  ’о  же, что
доставлЯет   удовольствие  любЯщим   прекрасное   (philokaloi),   доставлЯет
удовольствие   по   природе,  а  таковы  поступки,  сообразные  добродетели,
следовательно, они доставлЯют удовольствие и подобным людЯм, и сами по себе.
†изнь этих  людей, конечно,  ничуть  не нуждаетсЯ в удовольствии,  словно  в
каком-то приукрашивании, но содержит удовольствие в самой себе. Љ сказанному
надо  добавить: не ЯвлЯетсЯ добродетельным  тот, кто не  радуетсЯ прекрасным
поступкам,  ибо  и  правосудным  никто  не  назвал  бы  человека, который не
радуетсЯ  правому, а  щедрым  -  того,  кто  не  радуетсЯ щедрым  поступкам,
подобным  образом -  и  в других случаЯх. Ђ если так, то поступки сообразные
добродетели  (kaf' areten) будут доставлЯть удовольствие сами по себе. Ѓолее
того, они в то же времЯ добры (agathai)  и прекрасны, причем и то и другое в
высшей степени, если только правильно судит о них добропорЯдочный человек, а
он судит так, как мы уже сказали.
     ‘частье, таким  образом,  -  это  высшее  и  самое  прекрасное [благо],
доставлЯющее величайшее удовольствие,  причем  все  это нераздельно, вопреки
известной делос-ской надписи:

     Џраво прекрасней всего, а здоровье - лучшаЯ участь.
     —то сердцу мило добыть - вот удовольствие нам.

     Ђ  ведь   все  это  вместе  присуще  наилучшим   деЯтельно-стЯм,  а  мы
утверждаем,  что счастье и есть эти  деЯтельности  или  одна, самаЯ  из  них
лучшаЯ.
     Ћднако, по-видимому, длЯ счастьЯ нужны,  как мы сказали, внешние блага,
ибо  невозможно  или трудно совершать прекрасные поступки,  не имеЯ  никаких
средств.  ‚едь многие  поступки  совершаютсЯ с  помощью  друзей, богатства и
влиЯниЯ  в государстве, словно  с помощью орудий,  а лишение иного, например
благородного   происхождениЯ,   хорошего   потомства,   красоты,   исключает
блаженство. €бо едва  ли счастлив безобразный с виду, дурного происхождениЯ,
одинокий  и бездетный; и  должно  быть,  еще меньше [можно быть счастливым];
если дети и друзьЯ отвратительны или если были хорошие,  да умерли. Ђ потому
длЯ  счастьЯ,  как  мы  уже  сказали,  нужны,  видимо,  еще  и  такого  рода
благоприЯтные   обстоЯтельства   (eyemeriai).   €менно   поэтому   некоторые
отождествлЯют  со  счастьем  удачу  (eytykhia),  в  то  времЯ  как другие  -
добродетель.

     10 (IX).  ‚  этой  свЯзи  ставЯт  вопрос,  есть  ли  счастье  результат
обучениЯ,  приучениЯ или еще какого-то  упражнениЯ, даетсЯ ли  оно как некаЯ
божественнаЯ  долЯ  или  оно  случайно?   Љонечно,  если  вообще  существует
какой-нибудь дар  богов  людЯм,  весьма  разумно  допустить,  что  и счастье
даритсЯ богами, тем более  что это наилучшее из человеческих благ. Ќо данный
вопрос,  вероЯтно, скорее  принадлежит  другому  исследованию; тем  не менее
Ясно,  что,  даже  если  счастье  не посылаетсЯ  богами,  а ЯвлЯетсЯ  плодом
добродетели и  своего  рода  усвоениЯ  знаний или  упражнениЯ, оно  все-таки
относитсЯ  к  самым  божественным вещам,  ибо наградою и  целью  добродетели
представлЯетсЯ наивысшее благо и нечто божественное и блаженное.
     ‚ то  же времЯ [счастье]  - это  нечто общее длЯ многих, ведь благодарЯ
своего рода обучению  и усердию (epimeleia) оно может принадлежать всем, кто
не  увечен  длЯ добродетели. Ђ если быть счастливым так лучше, чем случайно,
то  разумно признать, что так и бывают [счастливыми], коль скоро сообразному
с природой свойственно иметь состоЯние наипрекраснейшее из возможных, так же
как   и   сообразному  с  искусством  и  со  всЯкой  причиной,  а   особенно
{сообразному}   с   наилучшей.  ЏредоставлЯть  же  случаю  самое  великое  и
прекрасное было бы слишком опрометчиво.
     €сследуемый вопрос проЯснЯетсЯ также из нашего определениЯ счастьЯ, ибо
сказано,  что  счастье  -  это   определенного  качества  деЯтельность  души
сообразно добродетели. —то  же касаетсЯ прочих [благ], то  одни  из них даны
как  необходимое  [условие  счастьЯ],  а  другие  по своей  природе ЯвлЯютсЯ
подсобными и полезными орудиЯми.
     ќто, видимо, согласуетсЯ со сказанным вначале:  мы полагали целью науки
о государстве  наивысшее благо, потому что именно  эта  наука  больше  всего
уделЯет  вниманиЯ   (epimeleian  poieitai)  тому,   чтобы   создать  граждан
определенного  качества,  т.  е.  добродетельных  и  совершающих  прекрасные
поступки (praktikoi ton kalon).
     Њы, стало быть, разумно  не называем  счастливым  ни  быка, ни  конЯ  и
никакое другое животное, ведь ни  одно из них  не может оказатьсЯ причастным
такой  деЯтельности. Џо той же причине и ребенок не ЯвлЯетсЯ счастливым, ибо
по возрасту он еще не способен к таким поступкам (оуро praktikos), а кого из
детей так  называют,  тех  считают блаженными,  уповаЯ на будущее.  ‚едь длЯ
счастьЯ, как мы уже сказали, нужна и полнота добродетели, и полнота жизни. Ђ
между  тем   в  течение  жизни  случаетсЯ   много  перемен   и  всевозможные
превратности судьбы, и может статьсЯ, что  самого процветающего человека под
старость постигнут великие несчастьЯ, как повествуетсЯ в троЯнских сказаниЯх
о Џриаме;  того же, кто познал подобные превратности судьбы и кончил [столь]
злосчастно, счастливым не считает никто.

     11 (X). Њожет быть, тогда вообще никого не следует считать  счастливым,
покуда  он жив,  а нужно,  по ‘олону, "взирать  на конец"? …сли в самом деле
признать такое,  то не будет ли человек счастлив лишь тогда, когда умер? €ли
это  все-таки нелепо во всех отношениЯх,  а особенно длЯ нас, коль скоро  мы
определЯем счастье как некую деЯтельность? …сли же  мы не называем  умершего
счастливым  и  ‘олон  имел в  виду не  это, а  то, что  без  ошибки признать
человека блаженным можно, лишь когда он уже вне зол и несчастий, то и в этом
случае [рассуждение будет] несколько спорным.
     ‚едь  принЯто считать,  что длЯ умершего существует  некое зло и благо,
коль скоро это так длЯ живого, когда он ничего  не чувствует; это, например,
честь и бесчестье, а также благополучие и несчастьЯ детей и вообще потомков.
Ќо  и  это  ставит трудный  вопрос.  „ействительно, можно  допустить, что  у
человека,   прожившего   в   блаженстве   до   старости   и   соответственно
скончавшегосЯ,  происходЯт   многочисленные   перемены,   свЯзанные   с  его
потомками, причем  одни  из  потомков  добродетельные и  добились  достойной
жизни,  а у других все наоборот. џсно также, что потомки  могут быть в самых
разных степенЯх родстве с предками. Ћднако было бы, разумеетсЯ, нелепо, если
бы умерший переживал перемены вместе с потомками и становилсЯ то счастливым,
то снова злосчастным, но нелепо также  допустить, что  [удел]  потомков ни в
чем и ни на каком отрезке времени не оказывает влиЯниЯ на предков.
     Ќадо, однако,  вернутьсЯ  к поставленному ранее вопросу: может быть,  с
его помощью будет уЯснен (theoretheie) и вопрос, исследуемый теперь. ‚ самом
деле, если нужно "взирать на конец" и тогда только причислЯть того или иного
человека к блаженным, причем не как  блаженного ныне, но потому,  что он был
блаженным  прежде, то как  избежать нелепости: о человеке, когда он счаспвц,
утверждать  это в  соответствии с  его состоЯнием  не  будет  истиной только
потому, что живых не хотЯт признать  счастливыми из-за (возможных] перемен и
потому,  что под счастьем  понимают нечто постоЯнное и  ни в коем  случае не
подверженное  переменам,  между тем  как  судьбы  одних  и  тех  же  [людей]
принимают  разный  оборот? џсно ведь, что,  если следовать за превратностЯми
судьбы, тогда  одного и того же человека мы будем называть то счастливым, то
снова злосчастным, представлЯЯ  счастливого  своего рода хамелеоном и как бы
шаткой  постройкой. Њожет быть, следовать за превратностЯми судьбы отнюдь не
правильно?  ‚едь хорошее или плохое  (to ey e kakos) зависит не от них (хотЯ
без  них, как  мы то  уже  сказали,  человеческаЯ  жизнь  не обходитсЯ); длЯ
счастьЯ  же  главное - деЯтельности сообразно добродетели, а противоположные
деЯтельности - длЯ противоположного счастью.
     ‚ пользу нашего определениЯ говорит и решение только что рассмотренного
вопроса. „ействительно, ни в одном  из  человеческих  дел  не заложена такаЯ
основательность,  как  в  деЯтельностЯх  сообразно  добродетелЯм,  ведь  эти
деЯтельности Явно более постоЯнны, чем  [даже занЯтиЯ] науками, причем самые
ценные  из них те, что более  постоЯнны, затем  что  именно  в них и  притом
непрерывно проходит  жизнь блаженных  людей.  ‚ этом, пожалуй, причина того,
что  они не  уходЯт  в  забвение. ’аким  образом,  счастливый будет обладать
искомым [свойством] и в течение всей жизни  останетсЯ счастливым, ибо всегда
или насколько вообще возможно как в поступках, так и в умозрении (theoresei)
он будет  сообразовыватьсЯ  с  добродетелью,  а  превратности  судьбы  будет
переносить превосходно и пристойно во всех  отношениЯх, во всЯком случае как
человек истинно добродетельный и "безупречно квадратный".
     Џоскольку случайностей бывает много, и они различны по  значению, Ясно,
что незначительные  счастливые случаи, точно так  же как  и  соответствующие
[несчастливые], не оказывают на  жизнь решающего влиЯниЯ.  Ќо  если важные и
многочисленные  [обстоЯтельства]  оказываютсЯ  благоприЯтными,  они  сделают
жизнь  более блаженной  (ибо  и  сами  они  по  своей  природе  способствуют
украшению [жизни] и воспользоватьсЯ ими можно прекрасно и добропорЯдочно), а
случаи, напротив,  неблагоприЯтные  стеснЯют  и омрачают  блаженство (ибо  и
приносЯт страдание, и препЯтствуют многим деЯтельностЯм). Ћднако и при таких
[обстоЯтельствах]  нравственнаЯ красота (to kalon)  продолжает  сиЯть,  коль
скоро  человек легко переносит многочисленные  и великие несчастьЯ - и не от
тупости, а по присущему ему благородству и величавости.
     …сли  же действительно, как мы уже сказали,  деЯтельности  -  главное в
жизни, то  никто  из  блаженных не может  стать  злосчастным, потому  что он
никогда не совершит омерзительных € дурных [поступков]. Њы ведь уверены, что
истинно  добродетельный   и  здравомыслЯщий   человек  умело  переносит  все
превратности  судьбы  и  всегда совершает  самые прекрасные  из возможных  в
данном случае поступков, подобно тому как  доблестный (agathos) военачальник
использует имеющеесЯ у него  войско  наилучшим длЯ ведениЯ войны способом, а
хороший (agathos) башмачник  из полученных кож  [всегда] делает самые лучшие
башмаки, и точно так же все  другие мастера. Љоль скоро это  так, счастливый
никогда  не станет  злосчастным, хотЯ, конечно, он не будет  блаженным, если
ему выпадет жребий  Џриама. Ќо, во всЯком случае,  его жизнь  не пестра и не
легко поддастсЯ переменам, потому что трудно будет лишить его счастьЯ и  [он
лишаетсЯ  его] не  от  случайных  неудач,  но от  великих  и  многочисленных
[несчастий], а  после таких [несчастий) он  не станет за короткий срок вновь
счастливым,  если  же  все-таки  станет,  то  за долгий  и полновесный  срок
(teleios khronos), достигнув за этот срок великого и прекрасного.
     —то  же  мешает  назвать  счастливым  того,  кто  действу-ет в  полноте
добродетели и  кто  достаточно  обеспечен  внешними  благами,  причем  не на
случайном отрезке  времени,  но в течение  полной жизни?  Њожет быть,  нужно
прибавить:  "так  прожившего   и  соответственно  скончавшегосЯ",  поскольку
будущее  нам  неЯсно,  а  счастье  мы  полагаем  целью  во  всех  отношениЯх
совершенной [и конечной]? Ђ раз это так, то мы назовем блаженными  в течение
жизни  тех,  кто  обладает и будет обладать  описанными  выше  [качествами],
причем  блаженными именно  как люди. Ѓудем считать,  что с этим мы несколько
разобрались.