медленно, как возникает; но
нет,  медлителен  только  прирост,  ущерб  тороплив. (7)  ‚се  непрочно  - и
частное, и общественное; судьба городов, как судьба людей, вертитсЯ колесом.
‘реди полного спокойствиЯ  встает ужас; нигде нет причин  длЯ  смЯтеньЯ -  а
беды  налетают, откуда мы  их  меньше  всего ждем.  –арства,  устоЯвшие и  в
междоусобных,  и во внешних  войнах, рушатсЯ  без всЯкого  толчка.  Њного ли
государств  благополучно пережили  счастье? ‡начит, нужно  думать обо всем и
укреплЯть дух против всего,  что может случитьсЯ. (8) „ержи в мыслЯх ссылку,
пытки, войны, болезни, кораблекрушеньЯ. ‘лучай может  отнЯть у тебЯ родину и
тебЯ - у родины, может бросить тебЯ в пустыню, может сделать пустыней место,
где  сейчас  задыхаютсЯ в толпе. Џусть перед глазами  у  тебЯ будет все, что
входит в человеческий удел. Ѓудем предвосхищать в душе не то, что происходит
часто, а самое  худшее, что может  произойти, если только мы  не хотим пасть
духом, поражаЯсь  необычному как небывалому. Ќужно иметь в виду все, что под
силу фортуне. (9) ‘колько городов в Ђзии, сколько в Ђхайе рушилось от одного
землетрЯсеньЯ? ‘колько  поглощено  их  в  ‘ирии,  в  Њакедонии? ‘колько  раз
опустошало Љипр это  бедствие? ‘колько  раз рассыпалсЯ в  прах Џафос? 3  Ќам
часто приносЯт вести о гибели целых городов; но мы-то, к кому часто приходЯт
эти вести, большаЯ  ли  часть  всего мира? ’ак воспрЯнем  духом перед  лицом
всего  случайного,, и что бы ни произошло, будем знать: беда не так  велика,
как  гласЯт  о  ней  слухи. (10) ‚ыгорел богатый город, украшенье провинций,
бывший их частью, но частью особой, и при этом стоЯвший на одном, не слишком
высоком холме. Ќо когда-нибудь времЯ изгладит даже следы всех тех городов, о
величье и благородстве которых мы  слышим теперь.  ђазве ты не  видал, как в
Ђхайе  изничтожились уже и основаньЯ славных городов  и не осталось  ничего,
что свидетельствовало бы о  самом  их существованье? (11) ђушитсЯ не  только
рукотворное,  череда  дней опрокидывает не только  воздвигнутое человеческим
искусством  и  усердием; оплывают  горные  цепи, волны  покрывают  те места,
откуда морЯ и вдали не  видно было; огонь опустошил холмы, прежде сверкавшие
огнЯми,  обглодал прежде высокие вершины -  утешенье мореходов, их  маЯки, -
сравнЯл  их с  низинами. ’вореньЯ самой природы терпЯт урон -  потому-то  мы
должны спокойно  сносить гибель городов.  (12) Ћни возникают,  чтобы упасть;
всех  ждет  один  конец, - сбрасывает ли внутреннЯЯ сила и напор сдавленного
дыханьЯ пригнетавший  их груз4, вырываютсЯ  ли  запертые  в глубине  потоки,
прорывает ли  напор пламени плотность  почвы, ведет ли медленное наступленье
ветхость, от которой  ничто не  защищено, изгонЯет ли народы тЯжелый климат,
превращаЯ их жилище в пустыню. ‘лишком долго перечислЯть дороги судьбы. ‡наю
только  одно:  все   созданиЯ  смертных  обречены  смерти,  мы  живем  среди
бренности. (13)  ќтими и подобными  словами Я утешаю  ‹ибералиса,  пылающего
какой-то невероЯтной любовью к родному городу,  который, быть может,  сгорел
длЯ того, чтобы поднЯтьсЯ еще прекрасней. —асто урон расчищает место большей
удаче; многое пало с  тем, чтобы восстать  выше  и величественней. ’имаген5,
ненавидевший счастье  столицы,  говорил, что  пожары в ђиме печалЯт  его  по
одной  причине:  он знает, что все  сгоревшее будет поднЯто  из развалин еще
краше.  (14)  €  вероЯтно, что также и в  том городе все будут  состЯзатьсЯ,
стараЯсь восстановить  утраченное  величавей и  прочнее.  „а  будут нерушимы
основаниЯ,  заложенные ими при  добрых знаменьЯх  на долгий век!  ‚едь  этой
колонии  от ее начала пошел сотый год, - а  такой возраст и длЯ человека  не
предел!  ‚ыведеннаЯ  Џланком,  она  окрепла и  стала  многолюдной  благодарЯ
удачному местоположению, но  сколько тЯжелых  напастей вынесла  за тот срок,
пока человек успевает состаритьсЯ! (15) Џусть же наш дух научитсЯ понимать и
терпеть свой жребий  и знает, что фортуна отважитсЯ на все; у нее столько же
прав  над  державами,  сколько  над  самодержцами,  столько  же  власти  над
городами, сколько  над людьми. Ќа это  нельзЯ  негодовать: ведь мы  пришли в
мир,  где живут  по  этим  законам.  ЌравитсЯ  - подчинЯйсЯ, не  нравитсЯ  -
убирайсЯ любой  дорогой!  Ќегодуй,  если несправедливое  установление  метит
только в  тебЯ,  но если одна  необходимость опутывает стоЯщих и  высоко,  и
низко, примирись со все разрешающим роком! (16) Ќезачем мерить нас величиной
гробниц  и тех  памЯтников,  что  стоЯт вдоль  дороги,  одни  больше, другие
меньше. Џрах всех уравнивает: рождаемсЯ  мы неравными,  умираем равными. € о
городах Я скажу то же, что о горожанах. —то Ђрдею6 взЯли приступом, что ђим.
“чредитель человеческого права разделил нас по родовитости и знатности имен,
лишь покуда мы существуем. Ђ  когда  смертному  приходит конец, он изрекает:
"Џрочь  тщеславие! „лЯ  всех  отЯгощающих  землю  закон  да  будет один!"  €
необходимость все терпеть  уравнивает  нас: нет ни  более  хрупких, ни более
уверенных в  завтрашнем  дне.  (17) Ђлександр,  царь  македонский,  принЯлсЯ
изучать  геометрию  - несчастный!  - только  с тем,  чтобы узнать,  как мала
землЯ, чью ничтожную часть он захватил. Ќесчастным Я называю его потому, что
он должен был понЯть ложность своего прозвища,  - ибо можно  ли быть великим
на  ничтожном  пространстве?   Ћбучали   его  всЯким   тонкостЯм,  требующим
прилежного вниманиЯ и непосильным длЯ безумца, простирающего свои помыслы за
океан. - "“чи  менЯ чему-нибудь полегче!" - говорил он, и наставник отвечал:
"ќти вещи длЯ всех одинаково трудны!" - (18) ‘читай же, что так говорит тебе
сама природа: "’о, на что ты жалуешьсЯ,  длЯ всех одинаково, дать что-нибудь
легче никому невозможно, но, кто  хочет, может сам  себе все  облегчить".  -
—ем? - ‘покойствием духа. ’ебе придетсЯ и страдать, и терпеть жажду и голод,
и стареть, если отпущен  будет  тебе  долгий  срок среди людей, и болеть,  и
нести утраты, и умереть. (19) Ќо незачем верить  тому,  о  чем шумЯт вокруг:
все это не  зло,  не тЯготы,  которых не  перенесть.  ‘трах перед этим -  из
общего  мнениЯ; ты боишьсЯ смерти, как боЯтсЯ молвы. Ђ кто  глупее человека,
боЯщегосЯ  слов? Ћстроумно говорит об этом наш „еметрий: "ѓолоса  невежд длЯ
менЯ то же самое, что испускаемые животом  звуки: какаЯ мне разница, спереди
они  вылетают  или  сзади?"  (20)  —то  за  безумье  - боЯтьсЯ бесславьЯ  от
бесславных!  €  как  сама  молва, так  и все названное мною страшно вам  без
причины: не будь приказа  молвы,  вы  бы  и не боЯлись. Љакой ущерб человеку
добра от  враждебных толков? (21) Џусть же и смерти  не вредЯт  они в  нашем
мнении, хоть слава7 у нее дурнаЯ. Ќикто  из  обвинителей  ее  не  испытал, а
осуждать то, чего не знаешь, - безрассудно. ‡ато ты знаешь, сколь многим она
принесла пользу, сколь многих избавила от пыток, нищеты, от жалоб, от казни,
от тоски. Џока смерть подвластна нам, мы никому не подвластны. Ѓудь здоров.

     Џисьмо •‘Џ
     ‘енека приветствует ‹уцилиЯ!
     (1)  џ думаю, мы с тобою согласны в  том, что все внешнее приобретаетсЯ
ради тела, о теле пекутсЯ во имЯ души, что в душе есть части прислуживающие,
-  благодарЯ  им  мы движемсЯ  и питаемсЯ, но даны они  нам ради главного. Ђ
главное в ней состоит из разумной и неразумной части, котораЯ в подчинении у
разумной, она же одна ни с чем не соотноситсЯ и  все соотносит с собою. ‚едь
и божественный разум стоит во главе всего и ничему не подчинен, и наш разум,
происходЯщий от него, таков  же. (2) …сли в этом  мы согласны, то непременно
согласимсЯ  и  в другом: блаженнаЯ жизнь заключаетсЯ в  том, чтобы разум наш
был совершенен.  ‚едь  он  один  не порабощает  души, противостоит  фортуне,
охранЯет нашу  безопасность, как  бы ни сложились обстоЯтельства.  ‚  этом -
единственное нерушимое благо. ‘частлив, повторЯю, тот, кого ничто не умалит;
он стоит  на вершине и опираетсЯ только  на  самого себЯ, -  а  кто держитсЯ
чужой  помощью,  тот может  и упасть.  ‚ ином случае над ними обретает  силу
многое,  нам не  принадлежащее.  Љто  захочет  иметь опорой  фортуну?  Љакой
здравомыслЯщий человек станет собою восхищатьсЯ, накопив чужое? (3) —то есть
блаженнаЯ  жизнь? Ѓезопасность  и  постоЯнное спокойствие. Ђ их дает величье
духа, дает упорство  и постоЯнство в том, что хорошо обдумано. Љак прийти  к
этому? Џостичь истину целиком; соблюдать  во всех  поступках  порЯдок, меру,
приличие  и  добрую  волю,  благожелательную,  неизменно  послушную  разуму,
достойную и  любви, и восхищеньЯ.  —тобы сказать все коротко и  Ясно, напишу
так:  дух мудреца  должен быть таким, какой приличествует и богу.  (4)  —его
желать  тому,  кому  досталось все честное?  ‚едь  если  что-нибудь,  помимо
честного, может способствовать благоденствию, тогда из того же  самого будет
состоЯть и блаженнаЯ  жизнь, а  без этого  ее не бывает.  Ќо  что может быть
глупее и позорнее, чем полагать, будто благо  разумного  духа  слагаетсЯ  из
вещей неразумных? (5) Ќекоторые,  однако, считают, будто высшее благо  можно
увеличить,  ибо оно  неполно,  когда  ему  противЯтсЯ  вещи  случайные. „аже
Ђнтипатр,  один из великих чиноначальников этой школы,  сказал, что  придает
внешнему некоторое  значение, хотЯ и очень небольшое. Ќо разве ты не видишь,
-  это ведь то же  самое, что быть недовольным дневным светом, если не горит
еще какой-нибудь огонек? Њного ли значит малаЯ искра при сиЯющем солнце? (6)
…сли  ты недоволен  только  тем, что  честно, значит, ты  непременно  хочешь
прибавить   к  нему  или  покой,   который   греки  называют  ао^лтрса,  или
наслажденье. Џервый еще можно принЯть: душе ничто не  докучает, и она вольна
вглЯдыватьсЯ во вселенную, ничем не отвлекаемаЯ от созерцаньЯ природы. Ђ вот
наслажденье - это благо длЯ скотов. Љ разумному  мы добавлЯем неразумное,  к
честному -  бесчестное.  Љогда щекочут наше тело, это тоже  наслажденье, (7)
так что же вы не решаетесь сказать, что человек блаженствует, когда небо его
ублажено? €  ты  причислЯешь пусть не к мужам,  но хотЯ бы к людЯм того, длЯ
кого высшее благо состоит из вещей приЯтных: лакомств, красок, звуков? Џрочь
его из  прекрасного разрЯда существ, второго после богов,  - к  бессловесным
скотам,  ибо  сам он животное, довольное  кормом. (8)  ЌеразумнаЯ часть души
сама состоит из двух половин: перваЯ - отважнаЯ,  честолюбиваЯ, безудержнаЯ,
подверженнаЯ страстЯм;  втораЯ - низменнаЯ, томнаЯ,  преданнаЯ наслаждениЯм.
Џоловину  необузданную,  но   лучшую  и,  во  всЯком  случае,  сильнейшую  и
достойнейшую  мужа,  некоторые отставлЯют,  а  длЯ  блаженной жизни  считают
необходимой  половину  хилую и низкую. (9) ђазум они заставлЯют  служить ей,
унижаЯ  и  опошлЯЯ благо самого  высокого по рожденью существа, превращаЯ  к
тому же это благо в нечто чудовищное, составленное из разных и не подходЯщих
друг к другу членов. ’ак говорит в "‘цилле" наш ‚ергилий:
     ‘верху - дева она лицом и грудью прекрасной, ‘низу - тело у ней морской
чудовищной рыбы, ‚олчий мохнатый живот и хвост огромный дельфина.'
     ‘  этой  ‘циллой  срослись  хотЯ  бы  животные  свирепые,   страшные  и
проворные;  а  из  каких чудищ составлЯют  иные  мудрость?  (10)  "Џервейшее
искусство человека, - говорил Џосидоний, - это сама добродетель,  ей вверена
бесполезнаЯ и хлипкаЯ  плоть, годнаЯ  лишь  на то,  чтобы  принимать  пищу".
ЃожественнаЯ добродетель переходит во  что-то скользкое,  и к верхней части,
достойной поклонениЯ и причастной небу, оказываетсЯ прилепленным бессильное,
ленивое животное: покой,  хоть его место  сразу  же  после  добродетели, сам
ничего не дает душе и только устранЯет помехи; наслаждение же изнеживает  ее
и  подтачивает любую ее твердость.  Њожно  ли  найти  сочетание  тел, больше
рознЯщихсЯ  между собою? ‘ самым сильным соединЯют самое  вЯлое, с суровым -
пустЯчное,  с  чистейшим  -   не  знающее  удержу  ни  в  чем,   вплоть   до
кровосмешеньЯ.  -  (11)  "’ак  что же, если  крепкое здоровье,  и  покой,  и
отсутствие страданьЯ ничуть не мешают  добродетели, ты не станешь к ним стре
митьсЯ?" - Џочему же? Ќо стремлюсь Я к ним не как к благам, а потому только,
что они не противны природе и Я принимаю их по здравому сужденью. Љакое же в
них будет тогда благо? ’олько одно: правильность выбора. ‚едь  когда Я  беру
одежду, какую мне подобает, когда гулЯю, сколько положено, когда ужинаю, как
мне должно, то не ужин, не прогулка, не одежда суть блага, а мое обращение с
ними,  мое  умение соблюсти в  каждом деле  отвечающую разуму меру. (12) џ и
сейчас повторю:  выбрать чистую  одежду -  это достойный предмет стремлений,
потому что человек по природе  - существо чистое  и опрЯтное. ‚ыходит, благо
есть не сама  по себе чистаЯ одежда, а выбор  чистой одежды, так как благо -
не в самой вещи, а в ее выборе, и честность заключена в нашем действии, а не
в  том,  на что оно  направлено.  (13) Њожешь считать, что  сказанное мною о
вещах сказано и о теле. ‚едь им природа облекла душу, словно некой  одеждой,
тело -  ее покров. Ќо кто  ценит одежду  по сундуку? Ќожны не  делают меч ни
лучше, ни  хуже. € о  теле Я говорю тебе то же самое:  если  мне предоставЯт
выбор, Я предпочту здоровье и силу, но благом будет мое сужденье о них, а не
они сами. (14) ѓоворЯт2 и так: "Њудрец,  конечно, блажен; но  высшего  блага
достигает он, только если этому  способствуют естественные подспорьЯ. Џотому
обладающий добродетелью не может быть несчастен, но и высшего блаженства нет
у него, если  он  лишен естественных благ, таких, как  здоровье и отсутствие
увечий".  (15)  Ћднако ты при этом допускаешь  вещь более невероЯтную:  даже
терпЯщий сильную  и непрерывную боль может  не быть  несчастным и даже  быть
блаженным; а вот высшее блаженство у  него ты отрицаешь,  хоть это и меньше.
€бо если добродетель может сделать  так, чтобы человек не  был несчастен, ей
еще легче  дать ему высшее  блаженство,  -  ведь расстоЯние от блаженства до
высшего блаженства меньше, чем  от  несчастьЯ  до блаженства. ’ак неужели же
то, что способно вырвать человека из  всех  превратностей и  перенести его в
число блаженных, не может сделать и остального - дать ему высшее блаженство?
Ќеужели оно  лишитсЯ  сил у  самой  вершины  склона?  (16) ‚ жизни есть вещи
приЯтные, есть  неприЯтности, но и то и другое - вне нас. …сли человек добра
не бывает несчастен  даже под гнетом всЯческих  неприЯтностей,  неужто он не
испытывает высшего блаженства только потому, что лишен той или иной приЯтной
вещи? Ќет,  как  под грузом  неприЯтностей он не  согнетсЯ настолько,  чтобы
стать  несчастным,  так  недостаток  приЯтного  не  низведет  его  с вершины
блаженства;  высшее блаженство  он испытывает  независимо  от  всех приЯтных
вещей  так же, как  среди неприЯтностей не бывает  несчастен, -  а если  его
высшее  благо  можно уменьшить, значит, можно его  и отнЯть. (17) џ  недавно
говорил, что огонек ничего не добавлЯет  к  свету солнца,  затмевающего все,
что  блестит без-него.  - "Ќо  порой заститсЯ  и солнце!"  - ‘ила и  Яркость
солнца не убавлЯютсЯ и среди препон; пусть стоит между ним и нами преграда и
не дает нам его увидеть,  - оно делает свое  дело,  идет своим  путем. Џусть
солнце светит  за  облаками -  оно от  этого не  тусклее и не  медлительней,
потому что застить его и препЯтствовать ему - не одно и то же. (18) ’ак же и
все противостоЯщее добродетели ничего у нее не  отнимает. Ћна  не становитсЯ
меньше,  только  не так сверкает;  сама  по  себе она все та же и бьет нам в
глаза своим блеском, невидимо проЯвлЯет свою силу, наподобье солнца во мгле.
Џротив добродетели  все  беды, все уроны,  все обиды так же  бессильны,  как
облака против солнца. (19) …сть и такие что говорЯт, будто мудрец,  чье тело
не в столь уж цветущем состоЯнии, и  не  несчастен, и  не блажен.  Ќо и  это
заблуждение: добродетели  приравниваютсЯ  к вещам  случайным,  мужам честным
приписываетсЯ то же, что и лишенным честности. Ђ есть ли что более мерзкое и
недостойное,   чем   сравнивать   вещи  почтенные  и   презренные?  Џочтенны
справедливость,  благочестье,  верность, храбрость, разумность;  и наоборот,
ничего  не  стоит то, что чаще и  больше  всего достаетсЯ  людЯм  нестоЯщим:
могучие и  всегда здоровые и  крепкие голени, и плечи, и зубы. (20) € потом,
если  считать  недужного телом мудреца  ни несчастным,  ни  блаженным,  если
оставить его посередке, то и жизнь его не такова, чтобы к ней стремитьсЯ или
от нее бежать. Ќо разве не нелепо утверждать, что к жизни мудреца не надобно
стремитьсЯ? € можно ли поверить,  будто есть такаЯ жизнь, чтобы незачем было
ни стремитьсЯ  к ней,  ни  от нее бежать?  „алее, если изъЯны тела не делают
несчастным, они позволЯют быть и блаженным. ‚едь что бессильно ухудшить наше
состоЯние,  то и наилучшему состоЯнию неспособно  положить  конец. (21)  Њне
возразЯт: "Њы знаем  холодное и горЯчее, но между  ними есть еще теплое; так
же один  блажен, другой несчастен, третий  - ни блажен, ни  несчастен".  - џ
хочу  разбить это выдвинутое против нас сравнение. …сли  Я добавлю к теплому
больше холодного, оно станет  холодным, если больше горЯчего,  оно  станет в
конце  концов горЯчим.  Ђ если тому, кто ни  блажен, ни несчастен, Я добавлю
несчастий, он, по-вашему,  не станет несчастным; значит,  ваше сравненье  не
похоже.  (22)  €  потом:  вот тебе  человек ни блаженный,  ни несчастный;  Я
добавлю к его бедам слепоту, - он не станет несчастным, добавлю изнуренье, -
он  не  станет несчастным, добавлю постоЯнные тЯжкие боли,  - он  не  станет
несчастным.  —ью  жизнь  столько  бед не сделают несчастной,  у того  они  и
блаженной жизни не отнимут. (23) Љто подалсЯ,  как ему остановитьсЯ? Ђ  если
что не  дает  ему  скатитьсЯ донизу,  оно  же удержит его  и на  вершине.  -
"Ќеужели невозможно  уничтожить блаженство  в жизни?"  -  …го даже и убавить
нельзЯ! Џотому-то одной добродетели и довольно длЯ  блаженной  жизни. - (24)
"—то же, стало быть,  тот мудрец, кто дольше жил,  кого не отвлекала никакаЯ
боль, не блаженнее того, кто всегда  боролсЯ со злою судьбой?" - Ћтветь мне:
разве он  лучше  и  честнее? Ђ если нет, так  он и  не блаженнее. —тобы жить
блаженнее, нужно  жить  правильнее; кто  не  может жить  правильнее,  тот  и
блаженнее не будет.  „обродетель не знает прироста, - значит, не знает его и
блаженнаЯ жизнь,  чей  источник  - добродетель. - ‘ама  добродетель -  столь
великое благо,  что и не замечает привходЯщих мелочей,  таких, как краткость
века, горе, всЯческие телесные страданиЯ. €бо и наслажденье недостойно того,
чтоб она на него оглЯдывалась.  (25) —то главное в добродетели? - Ѓудущее ей
не нужно,  дней она не  считает: в  самый ничтожный  срок она вкусит  вечные
блага.  ќто все  кажетсЯ нам невероЯтным, превосходЯщим человеческую природу
затем,  что  мы  мерим  ее  величие  собственной  немощью  и  прилагаем  имЯ
добродетели к собственным порокам. Ќо разве не столь же невероЯтными кажутсЯ
слова,  которые  некто  мог   сказать  среди   жесточайших  мучений:  "Љакое
блаженство!" -  Ђ ведь  этот голос  донессЯ из самой мастерской наслажденьЯ!
"ќто мой последний и самый блаженный день!" - так сказал ќпикур3, измученный
и задержкой мочи, и болью незаживающих Язв на животе. (26) ’ак невероЯтна ли
такаЯ вещь длЯ почитателей  добродетели,  если ее можно найти и у  подданных
наслаждениЯ?  Ћни,  выродившиесЯ,  низкие  духом,  утверждают,  будто  среди
тЯгчайших  страданий,  тЯгчайших  бедствий  мудрец  будет ни  несчастен,  ни
блажен. Ќо это невероЯтнее невероЯтного! џ  не вижу, почему бы  добродетели,
сброшенной с ее высоты, не скатитьсЯ до самого низа! Ћна либо должна  давать
блаженство,  либо,  если  ее от этого  отрешили, ей не  помешать  нам  стать
несчастными. Џокуда она на ногах, ее не прогнать:  ей подобает только полное
пораженье  - или  полнаЯ победа. -  (27)  ѓоворЯт и так: "’олько бессмертным
богам досталась на долю и добродетель, и блаженнаЯ жизнь, - а нам лишь некое
подобье и тень божеских благ, к которым мы приближаемсЯ, чтобы никогда их не
достигнуть". Ќо  ведь разум у людей и богов один: в них он совершенен, в нас
поддаетсЯ  совершенствованию.  (28)  Ђ  доводЯт нас  до  безнадежности  наши
пороки. ‚торым после мудреца стоит  тот, в ком  еще  мало  стойкости,  чтобы
всегда блюсти наилучшее, чье суждение еще нетвердо и колеблетсЯ. …му хочетсЯ
иметь  острый слух и зрение, крепкое здоровье, тело, не отталкивающее на вид
и всегда сохранЯющее крепость, и срок жизни подольше; (29) так неужели он на
всем  его протЯжении  не сделает  ничего  такого, в чем придетсЯ  каЯтьсЯ? ‚
человеке несовершенном  пребывает  некаЯ  сила зла;  душа  у него  подвижна,
сохранившеесЯ в ней зло гонит ее, и, гонимаЯ, она отдалЯетсЯ от блага4. Џока
он  еще не стал человеком добра, -  но становитсЯ им.  Ђ  кто  еще  добра не
достиг, тот плох. ’олько
     ’от, в чьем теле живут и отвага, и добродетель,5
     равен богам; к  ним он стремитсЯ,  помнЯ о своем происхожденье. (30) Ќи
длЯ кого не зазорны стараньЯ поднЯтьсЯ туда, откуда спустилсЯ. Љакие у  тебЯ
причины не  верить  в божественность  того, кто сам  есть частица бога?  ‚се
окружающее нас едино, оно и есть бог, мы же - и его соучастники, и члены его
тела. Ќаша  душа способна  вместить  его и вознестись к  нему,  если  ее  не
пригнетают пороки. Љак положение нашего тела - прЯмое и устремленное к небу,
так и душа наша,  которой  можно поднЯтьсЯ,  насколько  она хочет,  с  тем и
создана природой, чтобы желать равного с богами и так не оставлЯть праздными
своих  сил и самой развертыватьсЯ во всю ширь. Ќе чужою  дорогой карабкаетсЯ
она ввысь; трудно  было бы идти к небу, -  а она возвращаетсЯ. (31) ‚став на
этот  путь,  она шествует  смело, презревши все, не  оглЯдываЯсь  на деньги:
золото и серебро длЯ нее достойны того мрака, в котором лежали, она ценит их
не  по блеску, бьющему  в глаза  невеждам,  но по прежней  грЯзи, из которой
выкопала их наша алчность. Ћна, повторЯю, знает,  что богатства  не там, где
их копЯт, - наполнЯть надо душу, а не  мошну. (32) Џусть  она будет хозЯйкой
всех вещей,  пусть вступает во владение всей природой, чтобы ограничить свои
владениЯ пределами востока и запада, чтобы обладать всем по обычаю богов и с
высоты  своего  изобилиЯ  презирать  богачей,  не  столько  радующихсЯ своим
сокровищам, сколько удрученных чужими. (33) ЏоднЯвшись на такую высоту, душа
и о плоти заботитсЯ, как о неизбежном грузе, но не любит ее и не подчинЯетсЯ
тому, над чем поставлена. Ќе  бывает свободным  раб  своей плоти.  ‚едь,  не
говорЯ  о  других  хозЯевах,  которых  не  миновать,  если  слишком   о  ней
заботитьсЯ, собственнаЯ ее власть и своенравна,  и прихотлива. (34) €з своей
плоти душа либо выходит спокойно, либо отважно спешит прочь и не спрашивает,
что случитсЯ потом с останками.  Љак мы пренебрегаем остриженными волосами и
бородой, так и божественнаЯ душа, собираЯсь покинуть человека, не заботитсЯ,
куда перенесено будет ее прежнее вместилище; спалит ли его огонь, покроет ли
землЯ, растерзают ли звери, - все это. на ее взглЯд, имеет к ней так же мало
касательства,  как послед - к новорожденному. —то  переставшему существовать
до того, растащат ли птицы его тело, или оно будет сожрано, отданное
     морским собакам в добычу? "
     (35) Ќо и пребываЯ среди людей, мудрый не страшитсЯ посмертных угроз от
тех. кому мало, чтобы люди их  боЯлись вплоть до своей смерти. "Ќет, говорит
он,  -  мне не страшны  крючьЯ,  не  страшно гнусное длЯ  тех,  кто  увидит,
растерзание  брошенного  на поругание тела. џ  никого  не  прошу отдать  мне
последний  долг, никому не поручаю моих  останков; природа  сама  заботитсЯ,
чтобы никто не  лишилсЯ  погребеньЯ.  ‚ремЯ  схоронит  тех. кого  жестокость
вышвырнула в поле". Џревосходно говорит Њеценат:
     —то мне гробница моЯ? Џохоронит останки природа!
     Њожно подумать,  будто это  сказано человеком,  высоко подпоЯсанным! Ћт
природы он был велик и мужествен духом,  да только распустилсЯ от постоЯнных
удач 7. Ѓудь здоров

     Џисьмо XCIII
     ‘енека приветствует ‹уцилиЯ!
     (1) ‚ том письме, где ты сетовал  по поводу смерти философа Њетронакта,
словно он и мог, и должен был бы пожить дольше, Я не обнаружил обычной твоей
справедливости,  котораЯ  всегда при  тебе, кем бы ты  ни стал  и чем бы  ни
занималсЯ, и которой тебе недостает только в одном - в том же, в чем и всем.
џ  встречал  многих,  кто  был справедлив к  людЯм,  и ни одного, кто был бы
справедлив  к богам.  Њы  каждый  день  ругаем рок: почему того-то  он  унес
посредине  пути?  почему  не  унесет такого-то,. а продлевает его  старость,
тЯгостную  и  длЯ  него,  и  длЯ  других?   (2)  Њолю"   тебЯ,   рассуди  по
справедливости: ты ли должен подчинЯтьсЯ  природе,  или природа  тебе? ЉакаЯ
разница, скоро  или нескоро  уйдешь  ты оттуда,. откуда  все  равно придетсЯ
уйти? ‡аботитьсЯ нужно не о том,  чтобы  жить  долго, а о том, чтобы прожить
довольно. Ѓудешь ли ты жить долго, зависит от рока, будешь ли вдосталь, - от
твоей души. ЏолнаЯ жизнь всегда долгаЯ, а полна она, если душа сама длЯ себЯ
становитсЯ благом  и  сама получает власть  над  собою. (3) Њного ли радости
прожить восемьдесЯт лет в праздности? ’акой  человек и  не жил, а замешкалсЯ
среди, живых, и не  поздно умер, а долго умирал.  Џрожил восемьдесЯт лет! Ќо
дело-то в том, с какого днЯ его считать мертвым.  (4)  Ђ этот погиб во цвете
лет!  -  Ћднако  выполнил  обЯзанности  доброго  гражданина,  доброго друга,
доброго  сына и нигде ничего  не упустил. Џусть  век его неполон, зато жизнь
полна. Џрожил восемьдесЯт лет! Ќет, восемьдесЯт лет просуществовал,  -  если
только  не говорить  "прожил" в том же смысле, как говорЯт  "дерево  живет".
Њолю   тебЯ,   мой  ‹уцилий,   постарайсЯ,   чтобы   жизнь   наша,  подобно"
драгоценностЯм, брала  не величиной, а весом. Ѓудем  мерить ее делами,  а не
сроком. •очешь знать, в чем разница между мужем бодрым, презирающим фортуну,
выполнившим все, что положено на службе  у жизни,, поднЯвшимсЯ до высшего ее
блага, и тем, у кого за плечами  долгие годы? Ћдин пребывает и после смерти,
другой  погиб,  не  успев умереть.  (5)  ’ак  будем  славить и  причислЯть к
счастливцам того,  кто и отпущенной ему малости нашел хорошее применение. Ћн
увидел истинный свет, не  был одним из многих, он жил, а не прозЯбал. €ногда
небо над ним  было Ясно, иногда, как бывает, сиЯнье могучего светила мерцало
ему сквозь облака. ‡ачем спрашивать, долго ли он прожил? Ћн жил! Ћн пришел и
к  потомкам, оставив по себе  памЯть. (6) џ  не откажусь,  конечно, если мой
срок продлитсЯ  на  много лет, но если  он будет урезан, не  стану говорить,
будто мне  чего-то  не  хватило-длЯ  блаженной жизни.  џ  ведь не привЯзалсЯ
мыслЯми к тому  дню, который  сулит мне последним жаднаЯ надежда:  на всЯкий
день Я смотрю как  на последний. ‡ачем ты спрашиваешь менЯ, когда Я родилсЯ?
Њогу ли числитьсЯ среди  еще не  старых?  ‘вое  Я получил. (7) —еловек может
быть. совершеннным и при тщедушном теле - так и жизнь может быть совершенной
и при меньшем сроке. ‚озраст принадлежит  к числу вещей внешних. Љак долго Я
проживу, зависит не от менЯ, как долго пробуду  - от менЯ 1. ’ребуй от менЯ,
чтобы  Я не  провел мой  бесславный век, как в  потемках, чтобы Я жил,  а не
тащилсЯ мимо жизни.  (8) ’ы  спросишь менЯ, каков самый  долгий срок  жизни?
†ить, пока  не  достигнешь мудрости,  - не  самой дальней,  но самой великой
цели.  ’ут уж можешь смело хвалитьсЯ и благодарить  богов и,  пребываЯ среди
них,  ставить в заслугу  себе и природе то,  что ты был. € недаром:  ведь ты
вернул  ей жизнь лучшей, нежели получил. ’ы  успел показать на примере,  что
такое  муж добра, каков он  и как велик; а если  тебе прибавЯт времени, то и
оно не будет отличатьсЯ от прожитого. (9) € все же -  до каких пор нам жить?
Њы насладились знанием всего и всЯ. Њы  знаем, от какого начала  поднимаетсЯ
природа, как она устраивает вселенную, как все по тем  же  кругам возвращает
год, как замыкает все, что было прежде, и сама себе  становитсЯ пределом. Њы
знаем, что звезды движутсЯ своею силой, что только  землЯ стоит на  месте, а
остальное  несетсЯ  с безостановочной скоростью. Њы знаем, как луна проходит
мимо солнца, почему более медленное светило оставлЯет позади  более быстрое,
как получает от него свет и как терЯет. Њы знаем, по какой причине наступает
ночь  и возвращаетсЯ день.  ‚от и  надо отправитьсЯ туда,  чтобы все увидеть
вблизи. (10) Њудрец говорит: "џ смело ухожу туда не в надежде на то, что мне
открыт, по моему разумению, путь к моим богам. џ заслужил быть принЯтым в их
число и уже был среди них: Я  послал к ним  мою  душу, а они  мне ниспослали
свою. Ќо допустим,  что  Я исчезаю  совершенно, что  от  человека ничего  не
остаетсЯ; мое мужество не меньше, даже  если Я  ухожу в никуда". - (11)  "Ћн
прожил меньше  лет,  чем  мог  бы!"  -  …сть книги,  где  мало стихов, но  и
достойные хвалы, и  полезные. Ђ вот "‹етописи" ’ануднЯ - ты ведь знаешь, как
они объемисты и как их называют2. †изнь некоторых потому и долга, что похожа
на "‹етописи" ’анузиЯ.  (12) Џо-твоему, счастливее тот,  кого убивают в день
игр  на закате, а не в полдень?  €ли, ты думаешь,  кто-нибудь так по-глупому
жаден  к жизни, что предпочтет быть зарезанным  в раздевалке, а не на арене?
Ќе с  таким уж большим  разрывом обгонЯем  мы друг друга;  смерть никого  не
минует, убийца спешит вслед за убитым. ’о, о чем ты так хлопочешь, ничтожно.
ђазве в том дело, долго ли ты будешь избегать неизбежного? Ѓудь здоров.

     Џисьмо XCIV
     ‘енека приветствует ‹уцилиЯ!
     (1)  Ќекоторые  принимают  только ту часть  философии, что дает  особые
наставлениЯ человеку в каждой роли и, не стремЯсь придать стройность всему в
его  жизни,  советует  мужу, как  вести себЯ с женою, отцу - как воспитывать
детей,  хозЯину  -  как управлЯть  рабами;  прочие  же части  философии  они
отставлЯют  как витающие за  пределами нашей пользы, -  как будто можно дать
совет  касательно  части, не постигнув прежде всей жизни в целом.  (2) Ђ вот
Ђристон ‘тоик,  наоборот,  считает  эту  часть  легковесной, не  проникающей
глубоко в сердце. …й, со всеми ее наставлениЯми1, помогают, по его словам, в
наибольшей мере основоположеньЯ "философии и  определение высшего блага: ибо
кто хорошо его  понЯл и усвоил, тот сам себЯ наставит, как надобно поступать
в каждом деле.  (3)  Љак  овладевающий  искусством  бросать копье  стараетсЯ
попасть  в  намеченное место и  приучает руку  направлЯть  оружье,  а потом,
приобретЯ  благодарЯ упражненью и навыку эту способность, пользуетсЯ ею, как
захочет (ведь он научилсЯ поражать не  тот  или этот предмет, а любой, какой
пожелает), - так снарЯженный на все случаи жизни не нуждаетсЯ в напоминаньЯх
по каждому  из  них;  он ведь постиг все: не  как нужно  жить с сыном или  с
женой,  а как нужно  жить правильно,  сюда  же входит и то, как нужно жить с
женою и детьми. (4) Љлеанф считает  и эту часть полезной, однако бессильной,
если она не проистекает из философии в целом,  не знает ее основоположений и
правил. ‡начит, тут  различаютсЯ  два  вопроса:  полезен ли  этот раздел или
бесполезен  и  может ли он сам по себе создать человека добра, иначе говорЯ,
этот ли  раздел лишний, или он делает лишними все остальные разделы. (5) Љто
хочет представить его лишним, говорит так: "…сли какаЯ-нибудь преграда перед
глазами мешает  видеть, надо ее  убрать,  а покуда она застит  зрение, даром
будет старатьсЯ поучающий: "•оди так, протЯни руку сюда". ’ак же точно, если
что-нибудь   ослеплЯет  душу   и  препЯтствует   разглЯдеть   порЯдок  наших
обЯзанностей, пустое дело поучать: "’ак-то живи с отцом, так-то - с  женою".
ЏоучениЯ бесполезны, пока  ум помрачен заблуждениЯми; а рассеетсЯ их мрак, -
станет  видно, чего требует  каждаЯ обЯзанность. Ќе то ты  будешь учить его,
как нужно поступать  здоровому,  но здоровым не сделаешь. (6) ’ы показываешь
беднЯку, как нужно вести  себЯ,  когда есть богатство; но разве такое  может
быть, покуда  бедность при нем? ’ы объЯснЯешь голодающему, что бы  он делал,
насытившись; а ты лучше утоли голод, засевший у него в утробе. € то же самое
Я говорю  тебе обо  всех пороках: их надо устранить, а не поучать  тому, что
при них невозможно. …сли ты не изгонишь ложные мнениЯ, которыми мы страдаем,
ни  скупой не станет слушать  о  том, как  должно пользоватьсЯ деньгами,  ни
трусливый - о  том, как презирать опасность. (7) „обейсЯ, чтобы он знал, что
деньги - не благ" и не зло, покажи ему, как несчастны богачи. „обейсЯ, чтобы
он знал. что всеобщие пугала,  в том числе и  боль и смерть, не так страшны,
как  толкует всюду молва. •отЯ смерть  непреложный закон, есть и тут великое
утешение: ни  к кому она не приходит дважды; а против боли лучшим лекарством
будет  упорство  духа,   который  все  может  облегчить  себе  стойкостью  и
терпением.  Ѓоль  по природе  хороша  и  тем, что  длительнаЯ не  может быть
сильной,  а сильнаЯ  -  длительной.  Ќужно  мужественно встречать  все,  что
приказывает  нам  мироваЯ  неизбежность".  (8)   Љогда,   внушив   ему   эти
основоположеньЯ, ты  научишь его видеть  свой  удел в мире, когда он узнает,
что блаженна жизнь, ищущаЯ  не  наслаждений,  а согласиЯ  с природой2, когда
полюбит добродетель как единственное человеческое благо и  как единственного
зла  станет  бежать  позора,  а  все  прочее:  богатство,  почести,  крепкое
здоровье, власть - признает  безразличным, не причислЯемым ни к благу, ни ко
злу,  - тогда  ему  незачем будет напоминать все по  отдельности и твердить:
"•оди  так, обедай  этак!  ќто пристало  муж  чине,  это  -  женщине,  это -
женатому, это холостому". (9) Љто усердно  напоминает, тот обычно сам на это
не  способен.  ’ак  наставлЯет  дЯдька  -  мальчика,  бабушка - внучку;  так
сердитый учитель  рассуждает о том, что сердитьсЯ нельзЯ. ‚ойди в школу, где
учат грамоте, и ты убедишьсЯ: о чем так надменно вещают философы, все есть в
детских прописЯх. (10)  „алее, должен ли ты давать советы о  вещах Явных или
сомнительных? ѓде все Ясно, вразумленьЯ  не нужны; дающему  советы  о  вещах
сомнительных не верЯт - значит, все наставленьЯ излишни. Ћб этом запомни вот
что.  …сли ты  вразумлЯешь  в случае  темном и  неЯсном,  нужно  помочь себе
доказательствами; а станешь доказывать, -  взЯтые длЯ доказательства примеры
будут  сильнее  вразумлений, так  что хватит их одних. (11)  "’ак относись к
другу, так  - к согражданину, так - к союзнику". - "Џочему?" "Џотому что это
справедливо".  -  Ќо  все  это  внушит  мне  тот  раздел,  где  говоритсЯ  о
справедливом. ‡десь Я найду и то, что к справедливости нужно стремитьсЯ ради
нее самой,  и  то, что к  ней  не принуждает  никакой страх,  не приманивает
никакаЯ награда, и то, что любЯщий  в этой добродетели что-нибудь, кроме нее
самой,  не бывает справедливым. Љогда Я проникнусь такими убежденьЯми, зачем
мне  нужны  будут  наставленьЯ  всех желающих  учить ученого?  „лЯ  знающего
наставленьЯ излишни, длЯ незнающего их  недостаточно. ‚едь он должен слышать
не  только, как его  наставлЯют,  но  и почему.  (12)  Љому, повторЯю, нужны
наставленьЯ: обладающему или  не  обладающему  истинными мненьЯми о  благе и
зле?  “ кого  их  нет,  тому ты ничуть не поможешь: его  уши заткнула молва,
противоречащаЯ твоим  вразумленьЯм; а кто верно судит  о том, к чему  должно
стремитьсЯ и чего  избегать, знает и без твоих слов, что ему делать. ‡начит,
всю  эту часть  философии  можно  отбросить.  (13)  …сть две  причины  наших
преступлений: или  в душе живет злонравие, укреплЯемое превратными мнениЯми,
или,  даже  если ложные понЯтиЯ ею  не овладели, она склонна к  ним и  легко
развращаетсЯ,  прельщаемаЯ какой-нибудь неподобающей видимостью. ‡начит,  мы
должны либо излечить больной дух, избавив его от пороков, либо еще свободный
от  них,  но  тЯнущийсЯ ко злу, захватить заранее.  €  то, и  другое  делают
основоположеньЯ философии - и, стало быть,  другой род наставлений ничего не
дает. (14) € потом, если наставлЯть каждого в отдельности, дело это окажетсЯ
неохватным.  ‚едь  ростовщику нужны  одни наставленьЯ, земледельцу - другие,
купцу третьи, ищущему дружбы царей - четвертые; любЯщему свою ровню потребны
не  те, что любЯщему  стоЯщих  ниже.  (15) ‚  браке  придетсЯ  поучать,  как
обращатьсЯ мужу с женой, которую он взЯл девушкой, и как с женой, котораЯ до
женитьбы знала мужчин; как жить с богатой и как -  с бесприданницей. Ђ разве
не  будет, по-твоему, никакой разницы между  плодовитой и бесплодной,  между
пожилой и молоденькой, между матерью и мачехой? ЌельзЯ охватить все разрЯды,
а каждый  из  них  требует  своего.  Њежду тем  законы философии  кратки, но
свЯзывают все. (16)  Џрибавь к  этому, что наставленьЯ мудрости должны  быть
определенными  и твердыми; то, чего  нельзЯ  определить, лежит вне мудрости,
котораЯ  знает  границы вещей. ‡начит, эта  наставительнаЯ  часть  философии
должна  быть отброшена: ведь  она  то, что обещает немногим,  не  может дать
всем, а мудрость охватывает всех. (17) Ќет разницы между безумием всеобщим и
тем, которое поручают  лечить врачам, кроме одной:  тут страдают недугом,  а
там -  ложными мнениЯми. ’ут причина неистовства - в состоЯнии здоровьЯ; там
само оно  есть нездоровье души. Љто начнет наставлЯть безумца, как он должен
говорить,  как  ходить,  как  вести себЯ на  людЯх и как -  дома,  тот будет
безумнее вразумлЯемого:  значит,  надо лечить  черножелчие,  устранЯть  саму
причину  безумиЯ. ’о же  следует делать, и когда безумна душа: нужно изгнать
безумье, а не то все вразумлЯющие речи  пропадут даром. (18) ‚от что говорит
Ђристон. Ћтветим ему на все по отдельности. ‚о-первых, возразим на его слова
о том, что преграду, мешающую глазу видеть, надо убрать. ‘огласен, тут нужны
не советы, как смотреть, а лекарство, которое прочистило бы зрение и согнало
с глаза вредную помеху. Ќо  мы видим благодарЯ природе,  и убравший преграду
вернул бы ей исконную способность. Ђ чего требует от нас каждаЯ обЯзанность,
тому природа не учит. (19) Џотом тот, у кого вылечили бельмо, не может сразу
же, как  прозреет,  возвращать зрение  другим; а кого избавили от злонравьЯ,
тот и других  избавлЯет.  Ќет нужды ни в ободрении, ни в советах, чтобы глаз
понЯл  свойства  красок; без  всЯкого  вразумлениЯ любой  отличит черное  от
белого. Ђ вот душа нуждаетсЯ во многих поученьЯх, чтобы увидеть, как следует
поступать  в  жизни.  „аже  больных  глазами  врач  не только  лечит,  но  и
вразумлЯет.  (20) "ЌельзЯ,  -  говорит  он,  - подставлЯть ослабевшее зрение
вредному  свету:  от  тьмы  переходи  сперва  к сумеркам,  потом отважьсЯ на
большее и постепенно приучись  терпеть  Ясный свет;  нельзЯ заниматьсЯ после
еды;  нельзЯ насиловать воспаленные и вспухшие глаза; надо избегать сильного
и  холодного  ветра  в  лицо".  €  прочие советы  в  таком  роде  врачеванье
присоединЯет  к  лекарствам,  помогаЯ ими не меньше, чем  снадобьЯми. - (21)
"‡аблуждение - причина всех грехов; а от него наставленьЯ нас не избавЯт, не
вытеснЯт ложных мнений о благе и зле". - Ќе спорю, сами по  себе наставлениЯ
слишком слабы, чтобы опровергнуть в душе превратные убежденьЯ; но  разве они
поэтому не могут быть полезны  в сочетании с другим? ‚о-первых, они освежают
памЯть; во-вторых, то,  что в общем и целом видитсЯ неЯсно, по  частЯм можно
рассмотреть тщательнее. ‚едь так  ты  можешь  назвать  лишними  и утешениЯ и
ободреньЯ; но они лишними не  бывают,  а значит, и вразумленьЯ тоже. -  (22)
"ѓлупо, - говорит он, - поучать  больного тому, что он должен был бы  делать
здоровым. - Ќужно вернуть ему здоровье, а иначе все наставленьЯ бесполезны".
- Ќо разве нет  у  больных и у  здоровых  общего, о чем им  надо напоминать?
Ќапример, чтобы  они не были жадны в еде, чтобы избегали усталости?  ‡начит,
есть  общие  наставленьЯ  и длЯ  бедного  и  длЯ  богатого. -  (23)  "‚ылечи
алчность, и  тебе не в чем  будет вразумлЯть ни  беднЯка,  ни  богача,  если
успокоитсЯ их жажда наживы". - Ќо  разве  одно  и  то же - не быть жадным до
денег  и  уметь  пользоватьсЯ  деньгами?  Ђлчные не  знают  в  них  меры,  а
пользоватьсЯ ими не  умеют  не  одни  алчные.  - "“ничтожь  заблуждениЯ - ив
наставленьЯх не будет  надобности". - Ќеверно! Џредставь себе, что  алчность
утихла, представь,  что жажда  роскоши крепко  свЯзана,  дерзость  обуздана,
леность пришпорена; но даже избавившись от пороков, мы должны будем учитьсЯ,
что и как нам делать. - (24) "‚разумлениЯ бессильны  против тЯжких пороков".
- Ќо и врачеванье не побеждает неисцелимых болезней; однако к нему прибегают
ради излеченьЯ одних или облегченьЯ других недугов. „аже сила всей философии
-  если  она  соберет  длЯ этого все  свои  силы  - не искоренит отвердевшей
застарелой Язвы в душе; но если она лечит  не все, это не значит, будто  она
ничего не лечит. - (25)  "Њного  ли пользы указывать на очевидное?" - € даже
очень! Џорой мы и знаем, да не замечаем. Ќапоминанье не учит, а направлЯет и
будит  наше вниманье,  поддерживает памЯть, не  дает упустить  из  виду.  Њы
проходим  мимо многого, что  лежит  перед глазами; напомнить - это вроде как
ободрить. —асто душа не хочет видеть и очевидного;  значит, нужно внушить ей
знание самых известных вещей. ’ут к месту повторить изреченье Љальва3 в речи
против ‚атиниЯ: "‚ы знаете, что подкуп был, и все знают, что вы это знаете".
(26) ’ы знаешь,  что дружбу нужно чтить свЯто, но не  делаешь этого. ‡наешь,
что бесчестно  требовать  от  жены целомудриЯ, а самому совращать чужих жен,
знаеш