се":
"џ никогда, конечно, не причислЯл  к вещам  хорошим и желанным ни деньги их,
ни  роскошные дома, ни богатства,  ни владениЯ,  ни  радости,  которыми  они
особенно дорожат, так как Я доподлинно видел, что люди, обладавшие изобилием
всего  этого,  особенно  мечтали обладать именно тем,  чем  они  обладают  в
изобилии. ‚едь жажда, возбуждаемаЯ  алчностью, никогда не  удовлетворЯетсЯ и
не утолЯетсЯ; и люди эти  терпЯт муку не только от желаниЯ умножить  то, чем
они владеют, но и от  страха это потерЯть". € все это -- слова ’уллиЯ, и так
они и  записаны в той  книге,  которую  Я назвал. Ђ длЯ нового подтверждениЯ
несовершенства  богатств  приведу  еще  слова  ЃоэциЯ  из  той же книги  "Ћб
утешении":  "…сли  бы богинЯ  богатства  отпускала  людЯм  столько же  благ,
сколько песку вздымает  море, волнуемое  ветром,  и  сколько сиЯет звезд  на
небе,  род   человеческий  все   равно   не  перестал  бы   плакать"1.   „лЯ
доказательства   этого    необходимо   привлечь   еще   большее   количество
свидетельств,  вспомнив все, что  говорили  против богатства ‘оломон  и  его
отец; ‘енека  (в особенности  в посланиЯх  к  ‹уциллию), ѓораций, ћвенал  --
словом,  любой  писатель, любой поэт,  и все то, что правдивое  Ѓожественное
писание  приводит  против богатств,  этих  лживых  блудниц, полных всЯческой
скверны; и, чтобы убедитьсЯ в  этом, достаточно представить себе жизнь того,
кто за ними следует, посмотреть, в какой уверенности он живет, когда он хоть
что-нибудь  себе   скопил,  и  какое  от  этого   испытывает   успокоение  и
отдохновение. Ђ что другое ежедневно угрожает  городам,  странам и отдельным
лицам и губит их, как  не неожиданное  скопление имущества в руках кого-либо
одного?  ‘копление  же  это  обнаруживает  новые  вожделениЯ,  удовлетворить
которые невозможно не причинив кому-нибудь вреда. € на что другое направлены
раздумьЯ   обоих   законодательств   --   Я  говорю  о  праве  церковном   и
гражданском,--  как  не  на  борьбу  с  алчностью,  разрастающейсЯ  по  мере
накоплениЯ богатств? ќто с достаточной очевидностью  обнаруживает  и  тот  и
другой законы, если прочитать их  начальные положениЯ,-- Я  говорю о законах
писаных.   Ћ,   насколько   же   очевидно,  даже   слишком   очевидно,   что
увеличивающиесЯ богатства во всех отношениЯх несовершенны, ибо ничего, кроме
несовершенства, от них родитьсЯ и  не может, поскольку их держат  длЯ себЯ2.
ќто и сказано в тексте канцоны.
     Џо  правде  говорЯ,  здесь  возникает  сомнение  или,  вернее,  вопрос,
которого  миновать  нельзЯ,  не поставив его  и  на него  не  ответив.  €ной
хулитель истины мог бы  сказать,  что  если богатства, стремление  к которым
разрастаетсЯ по мере их накоплениЯ, несовершенны, а потому и низменны, то по
той  же  причине несовершенна и низменна также и наука, стремление к которой
всегда увеличиваетсЯ по мере приобщениЯ к ней; недаром ‘енека говорит: "…сли
бы  Я одной  ногой был уже в могиле, Я все  еще  хотел бы  учитьсЯ"3. Ћднако
неверно, что наука низменна от несовершенства;  таким образом, если отпадает
вывод,  то  увеличение  стремлениЯ  не ЯвлЯетсЯ  длЯ  богатств  причиной  их
низменности.  Ђ совершенство науки Явствует из  положениЯ  ”илософа в шестой
книге  "ќтики", гласЯщего,  что  наука служит совершенным  обоснованием  длЯ
целого рЯда вещей.
     Ќа  этот  вопрос  надлежит  вкратце  ответить;  однако сначала  следует
рассмотреть, увеличиваетсЯ ли  стремление  к знаниЯм по  мере их накоплениЯ,
как это утверждает вопрос, и существует ли на то разумное основание. Џоэтому
Я утверждаю, что не только от приобретениЯ знаний и богатств, но и от любого
приобретениЯ  человеческое  желание  разрастаетсЯ,  хотЯ  в  разных  случаЯх
по-разному,  и  вот  почему.  Џредел  стремлений  каждой  вещи,  стремлений,
изначально вложенных в нее самой природой, есть возвращение к своему началу.
Ђ  так как Ѓог  -- Ќачало  наших душ и ‘оздатель их по  ‘воему  подобию (как
написано: "‘отворим человека по образу Ќашему и подобию"4), то и душа больше
всего стремитсЯ вернутьсЯ к этому началу. € подобно путнику, который идет по
дороге, по которой он никогда не ходил, и принимает каждый дом, увиденный им
издали,  за постоЯлый  двор,  но, убедившись, что это не так, переносит свои
надежды  на другой дом, и так от  одного дома к  другому, пока не дойдет  до
постоЯлого двора,-- так и душа наша, едва ступив на новый и еще неведомый ей
путь  этой жизни, направлЯет свой взор  на высшее свое благо  как  на предел
своих  мечтаний и потому думает, что оно пред ней всЯкий раз, как она увидит
вещь, котораЯ кажетсЯ душе носительницей  какого-то  блага. Ђ так как знаниЯ
души поначалу несовершенны, поскольку она еще неопытна  и ничему не обучена,
малые блага кажутсЯ ей  большими, а потому о них она прежде всего и начинает
мечтать.  ’ак,  мы  видим,  что  малыши   мечтают  о  Яблоке,  затем,  когда
подрастают, мечтают о птичке; еще позже -- о красивой одежде, а  со временем
-- о коне, потом о  женщине; а потом мечтают о небольшом богатстве,  затем о
большом и  еще большем.  Џроисходит же это потому, что душа,  не находЯ ни в
одной из этих вещей того, что ищет, надеетсЯ обрести искомое в дальнейшем. €
мы  видим,  что  в  глазах нашей души одним  желаемым загораживаетсЯ  от нас
другое, образуЯ  как бы пирамиду,  и самое маленькое закрывает собою сначала
все другие и служит как бы исходной точкой длЯ предельно желаемого,  которое
есть Ѓог и которое ЯвлЯетсЯ как  бы основанием всей пирамиды. ’аким образом,
чем дальше  продвигатьсЯ  от  вершины  к  основанию,  тем  обширнее  кажутсЯ
предметы  наших желаний;  и  вот  почему  человеческие  желаниЯ по  мере  их
осуществлениЯ  становЯтсЯ  одно за  другим  все  более  и  более  обширными.
Љонечно,  можно ошибитьсЯ  и  потерЯть  эту дорогу,  как  терЯютсЯ и  земные
дороги. „ействительно, подобно  тому как от  одного  города по направлению к
другому проложены многие  пути, причем один из них -- лучший и самый прЯмой,
другой -- более  далекий  (тот,  что  ведет  к иному  городу),  а  остальные
проходЯт от  вожделенного нами места несколько ближе или несколько дальше,--
так  и в человеческой жизни существуют разные дороги, из которых одна  самаЯ
вернаЯ, а другаЯ самаЯ невернаЯ, некоторые менее неверные, а некоторые менее
верные. ‘амаЯ  прЯмаЯ дорога приводит к городу, удовлетворЯет наше желание и
дает  отдохновение  после  перенесенных тЯгот, а  та,  что  идет  в обратном
направлении, никогда желаниЯ этого не удовлетворЯет и никогда не  может дать
отдохновениЯ;  так  и  в  нашей  жизни:  хороший   ходок  достигает  цели  и
отдохновениЯ,  заблудившийсЯ  же  никогда  ее  не  достигает, но  с  великим
напрЯжением всех своих духовных способностей  всегда жадными глазами смотрит
вперед. Џоэтому, хотЯ это рассуждение  целиком и не отвечает на поставленный
выше  вопрос, оно по крайней мере открывает путь длЯ  ответа, поскольку  оно
показывает, что не каждое наше желание развиваетсЯ тем же путем. Ћднако, так
как настоЯщаЯ глава несколько растЯнулась, придетсЯ ответить на поставленный
вопрос в новой главе, в которой  должен будет  разрешитьсЯ весь спор, только
что затеЯнный нами против богатства.

     XIII.  ЋтвечаЯ  на этот  вопрос, Я  утверждаю, что, собственно,  нельзЯ
говорить  о росте стремлениЯ к науке, хотЯ,  как уже  отмечалось, стремление
это  в  известном отношении и  расширЯетсЯ.  ‚ самом деле, то,  что  растет,
всегда  остаетсЯ самим собой; стремление  же к науке не ограничено, и, когда
удовлетворено одно, поЯвлЯетсЯ другое; таким образом, расширение его не есть
рост,  но последовательный переход  от малого  к большому.  Ќапример, если Я
стремлюсь познать начала природных  Явлений,  то,  как  только Я их  познал,
стремление мое исчерпано и удовлетворено. …сли же Я затем стремлюсь познать,
каково каждое  из этих  начал, то  это  уже другое,  новое стремление  и  от
поЯвлениЯ  его  Я  не лишаюсь того  совершенства,  к  которому  менЯ привело
предыдущее;  и  такого рода  расширение  есть не признак  несовершенства,  а
признак большего совершенства.  ‘тремление же к богатству действительно есть
рост в  собственном  смысле  этого слова, поскольку  стремление  это  всегда
остаетсЯ самим собой, так что  в  нем не  видно никакой последовательности и
оно  себЯ ни в чем не  исчерпывает  и ни в чем не  достигает совершенства. €
если  противник хочет сказать, что  одно дело  -- стремление  познать начала
природных  Явлений, а другое -- познать, каковы они, подобно  тому  как одно
дело  --  стремление  получить сто марок, а другое -- стремление получить их
тысЯчу, Я отвечаю, что это неправда; в самом деле, сотнЯ есть часть тысЯчи и
относитсЯ к  ней так же,  как часть линии  к целой линии,  переход к которой
совершаетсЯ единым движением и в которой нет, ни в одной  ее части,  никакой
последовательности  и никакой завершенности движениЯ. Ќо познание  того, что
существуют начала природных Явлений, и познание того, каково  каждое из этих
начал,  не  свЯзаны друг с  другом как целое  и  часть, но  относЯтсЯ друг к
другу, как две разные линии, которые проводЯтсЯ не единым  движением, а так,
что втораЯ линиЯ проводитсЯ лишь  после того,  как  уже проведена перваЯ. €,
таким образом, Ясно,  что из стремлениЯ к  науке еще не  следует, что  науку
должно называть несовершенной, так  же как  несовершенство богатства следует
из стремлениЯ к богатствам, как это и значилось в поставленном вопросе; ведь
в стремлении к науке отдельные стремлениЯ поочередно себЯ исчерпывают и этим
достигаетсЯ совершенство, а в стремлении к богатствам этого не бывает. ’аким
образом, вопрос разрешен и отпадает.
     Љонечно, противник может  клеветать и дальше, говорЯ,  что  хотЯ многие
стремлениЯ и удовлетворЯютсЯ в приобретении знаний,  но до  крайнего предела
дело никогда не  доходит1; а это  примерно подобно  несовершенству того, что
предела не имеет и все же  остаетсЯ самим собой.  ЋпЯть-таки и  здесь  ответ
гласит, что это возражение,  а именно что  дело Якобы никогда не  доходит до
предела,-- неверно:  действительно, наши  естественные  стремлениЯ, как было
показано  выше,  в  третьем   трактате,  приводЯт   к  определенному  своему
завершению, хотЯ некоторые, избравшие  ложную дорогу, и  не завершают своего
пути. € всЯкий знакомый с  Љомментарием  к третьей книге "Ћ душе" именно это
из  него  и извлекает2.  Ђ потому  Ђристотель,  возражаЯ  поэту  ‘имониду, и
говорит  в  десЯтой  книге "ќтики", что  "человек должен  как  можно  больше
стремитьсЯ к вещам Ѓожественным". ‚ первой же книге "ќтики"  он говорит, что
"человек ученый требует достоверности в  познании вещей в соответствии с той
мерой  достоверности,  которую  можно  получить  от  их  природы";  этим  он
показывает,  что следует  рассчитывать на конечность не  только  со  стороны
человека  в  его  стремлениЯх, но и со  стороны  того  предмета познаниЯ,  к
которому он стремитсЯ.  Ќедаром Џавел говорит: "‡нать не  больше, чем  знать
положено, но знать в  меру"3. ’аким образом, как бы ни понимать стремление к
науке,  будь  то  в  общем или  в частном  смысле,  оно  есть  стремление  к
совершенству, ибо наука  обладает  совершенством совершенным и благородным и
от стремлениЯ к ней  своего совершенства не терЯет, как терЯют его проклЯтые
богатства.
     Ќасколько же  последние  вредны, когда  ими владеешь,  надлежит вкратце
показать, так как  это и  есть  третий  признак их несовершенства.  ’о,  что
владение  ими  приносит вред, можно усмотреть из двух доводов: первый -- это
то, что  они причинЯют зло; второй,  что они  --  отсутствие добра.  Ћни  --
причина  зла уже  потому, что  владелец их,  будучи вынужден  нести над ними
бдение, становитсЯ  робким и озлобленным. Љаких только страхов не натерпитсЯ
тот, кто  в  пути или  дома  не только  наЯву,  но  и во сне, чувствуЯ  себЯ
обладателем богатств, боитсЯ потерЯть  не только имущество, но и свою жизнь.
ќто  хорошо  знают  несчастные  торговцы,  которые  странствуют по  свету  и
которых,  когда они  возЯт при  себе богатства, даже  листьЯ,  шелестЯщие на
ветру, вгонЯют  в  дрожь; когда же  у путешественников ничего  нет, они  без
тревог коротают свой путь песнЯми и всЯкими утехами. Ќедаром мудрец говорит:
"…сли  бы путник отправилсЯ в дорогу налегке, то он распевал  бы песни  даже
перед лицом грабителей4. € это же хочет сказать и ‹укан в пЯтой песни, когда
он, хвалЯ бедность за  даруемую ею безопасность,  говорит:  "Ћ ты,  надежнаЯ
сила  бедной  жизни! Ћ  вы, тесные хижины  и  скромный скарб! Ћ  вы,  еще не
познанные богатства  богов! ‚ каких храмах и в каких чертогах  можно было не
убоЯтьсЯ никакой резни, когда десница –езарЯ постучалась в дверь?"5 ‹укан же
говорит это,  когда повествует о том, как –езарь вошел ночью в хижину рыбака
Ђмикланта6, чтобы переправитьсЯ через Ђдриатическое море. € какую  ненависть
питает каждый человек к  обладателю  богатствами либо от  зависти,  либо  от
желаниЯ присвоить себе его имущество! € поистине дело часто доходит до того,
что вопреки  должному  почтению сын мечтает  о  смерти  отца: и величайшим и
очевиднейшим примером тому ЯвлЯютсЯ  латинЯне, проживающие в долине Џо или в
долине  ’ибра!  Ќедаром  Ѓоэций  во второй книге  своего "“тешениЯ" говорит:
"Џоистине алчность делает людей человеконенавистниками".
     Ћбладание богатствами есть в то  же времЯ  и отсутствие добра.  ‚ самом
деле, люди,  владеЯ ими,  не  проЯвлЯют щедрости  -- добродетели,  в которой
заключено  совершенное  добро и котораЯ  окружает  людей  сиЯнием и всеобщей
любовью. Џоэтому Ѓоэций в той же книге и говорит: "„еньги хороши лишь тогда,
когда  ими  больше  не  владеешь  и проЯвлЯешь свою  щедрость,  передаваЯ их
другим".  €з  этого  с   достаточной  очевидностью  вытекает  и  низменность
богатств,  со  всеми присущими  ей признаками. €  потому  человек,  которому
присущи справедливые стремлениЯ и истинные познаниЯ, никогда не питает любви
к  богатствам,  к ним  не  привЯзываетсЯ,  но всегда стараетсЯ  их  от  себЯ
отстранить,   за   исключением  случаев,  когда   они   предназначаютсЯ  длЯ
какой-нибудь  необходимой  услуги  другому  человеку.  €  это  разумно,  ибо
совершенное не  может  сочетатьсЯ с несовершенным,  почему мы  и видим,  что
криваЯ  линиЯ никогда не  совпадает с  прЯмой,  а если  между  ними и бывает
какое-нибудь  совпадение,  то  не линии с линией, а  лишь  точки с точкой. €
отсюда следует,  что дух, который прЯм в своих устремлениЯх и истиннолюбив в
своем познании, от утраты богатств не менЯетсЯ, как это и говоритсЯ в тексте
канцоны, в конце этой ее части. € ради этого текст и стараетсЯ показать, что
богатства  -- не что иное,  как река,  протекающаЯ  у прЯмой башни  разума и
благородства7,  и что потому эти  сокровища не  могут отнЯть благородство  у
того, кто  ими обладает.  ‚от  с какой  точки  зрениЯ  в  настоЯщей  канцоне
рассматриваютсЯ и осуждаютсЯ богатства.

     XIV. Џосле  того  как  опровергнуто  заблуждение некоторых относительно
богатства,  остаетсЯ  оспорить его и  в той  части,  где  утверждаетсЯ,  что
причиной благородства  ЯвлЯетсЯ времЯ,  и  говоритсЯ о "древнем  богатстве".
Ћпровержение же  это  происходит в  той  части  канцоны, котораЯ  начинаетсЯ
словами:   "Ќе   стать  мужлану  мужем  благородным..."  €,  во-первых,  это
опровергаетсЯ  при  помощи  довода,  выдвигавшегосЯ  именно  теми,  кто  так
заблуждаетсЯ;  а  затем,  к   вЯщему  их  посрамлению,   и  этот   их  довод
изничтожаетсЯ;  и это происходит там, где текст гласит: "Њы знатны  все, или
мы все мужланы". Ќаконец, выводитсЯ  заключение, что заблуждение их очевидно
и  что  поэтому настало времЯ  обратитьсЯ к истине,-- в том  месте, когда  в
тексте говоритсЯ: "Џоймите, нежеланны..."
     €так, Я пишу: "Ќе  стать мужлану мужем благородным..." -- при этом надо
иметь  в  виду,  что эти  заблуждающиесЯ люди придерживаютсЯ  мнениЯ,  будто
человек низкого происхождениЯ никогда не сможет называтьсЯ благородным и что
равным образом и  сын его  никогда  таковым  называтьсЯ  не сможет.  Ќо этим
опровергаетсЯ  собственное  же их  суждение,  когда  они,  пользуЯсь  словом
"древние", утверждают, что длЯ  благородства требуетсЯ времЯ; ибо с течением
времени  невозможно  достигнуть  того,  чтобы  родилось  благородство,  если
придерживатьсЯ их довода, который был приведен  выше и который отрицает, что
подлый человек может  когда-либо  сделатьсЯ благородным через  поступок,  им
совершенный, или как-нибудь случайно  и что у  подлого  отца может оказатьсЯ
благородный  сын. ‚  самом деле, если сын  человека подлого тоже подл, и сын
его будет тоже сыном подлого человека и, таким образом, тоже подлым, а также
и  его сын,  и так до  бесконечности, то  и невозможно будет установить, где
именно стечением  времени  поЯвитсЯ благородство. Ђ если бы противник, желаЯ
защититьсЯ, сказал,  что благородство  поЯвитсЯ  в  то  времЯ,  когда низкое
происхождение предков будет забыто, Я отвечу, что это будет противоречить их
же  утверждению,  поскольку  в  таком   случае   по  необходимости  наступит
превращение подлости  в благородство,  одного человека в другого или  отца в
сына, что противоречит выдвигаемому ими положению.
     …сли же  противник  будет  упорно  защищатьсЯ, говорЯ, что они  отлично
представлЯют  себе  такое  превращение, когда низкое  происхождение  предков
забываетсЯ, то, хотЯ  в  тексте о том не говоритсЯ, необходимо, чтобы на это
ответил комментарий. € потому Я отвечаю следующим образом:  из того, что эти
люди  говорЯт,  вытекает  четыре  величайших  затруднениЯ,  из  коих  первое
заключаетсЯ в том, что чем человеческаЯ природа была бы лучше, тем труднее и
тем  позднее  поЯвлЯлось  бы благородство; а это -- величайшее  затруднение,
ибо,  как Я  уже  отмечал, чем  лучше вещь,  тем  скорее бывает она причиной
добра;  благородство  же  должно  быть  причислено  к добру. Ђ что  это так,
доказываетсЯ следующим образом. …сли бы  знатность и благородство, которые Я
отождествлЯю,  поЯвлЯлись от  забвениЯ, то  благородство  поЯвлЯлось  бы тем
скорее,  чем короче была бы  памЯть  у людей,  ибо тем  скорее наступило  бы
полное забвение. €так, чем забывчивее были  бы  люди, тем скорее становились
бы они  благородными; и, наоборот, чем  памЯтливее они были бы,  тем позднее
становились бы благородными.
     ‚торое  затруднение:  только в  людЯх возможно различать благородство и
подлость; а это действительно представлЯет большое затруднение, поскольку мы
в любого  рода вещах усматриваем подобие благородства  и низости; недаром мы
часто  говорим о благородном  и о  негодном коне, о  благородном и о простом
соколе, о благородной  и плохой  жемчужинах.  Ђ  что  этого  различиЯ делать
нельзЯ, доказываетсЯ следующим образом. …сли  низкое происхождение предастсЯ
забвению и в этом заключаетсЯ причина благородства, то во  всех тех случаЯх,
когда никакого низкого происхождениЯ не было, оно  и не  может  быть предано
забвению -- ведь забвение  есть болезнь памЯти, а в упомЯнутых других  живых
существах,  в растениЯх  и  в  минералах  не  обнаруживаетсЯ  ни высоты,  ни
низости,   поскольку  они  созданы  природой  лишь  в  одном-единственном  и
неизменном состоЯнии -- и никакого благородства,  а также и никакой  низости
зародитьсЯ  в нем  не может, поскольку  и то и другое должно рассматриватьсЯ
как  обладание и лишение, возможные только по  отношению к одному и  тому же
субъекту; а потому в них и невозможно было бы проводить различие между тем и
другим. …сли бы  мой противник вздумал  возразить,  что в  других  вещах под
благородством  разумеютсЯ  их  достоинства,  но  что  у людей  оно  означает
отсутствие памЯти  о  своем  низком происхождении,  то  на  такую  гнусность
следовало  бы ответить  не словами,  а ударом  кинжала1. ђазве  не гнусность
объЯвлЯть причиной благородства  в разных  вещах их  достоинства,  начала же
благородства у людей усматривать в их забывчивости!
     ’ретье  затруднение  --  в том, что порождаемое Якобы часто  поЯвлЯетсЯ
раньше,  чем порождающее, что совершенно  невозможно;  показать же это можно
следующим  образом.   Џредположим,   что  ѓерардо  да  Љаммино2  был  внуком
подлейшего из подлых, когда-либо ливших воду из рек ‘иле или ЉаньЯно3, и что
деда его еще  не  успели забыть,-- кто  посмел  бы сказать,  что ѓерардо  да
Љаммино  подлый человек?  €  кто не  будет  мне вторить, говорЯ, что он  был
благородным? Љонечно, никто, сколь бы он ни был самоуверен, ибо ѓерардо  был
благороден и как о благородном останетсЯ о нем памЯть на веки вечные. € если
бы  его  подлый  предок  еще не был забыт, как  мы и предположили, и если бы
ѓерардо один оставалсЯ велик в своем благородстве и благородство виделось бы
в нем столь же  Ясно, как  оно видно и сейчас, то благородство было бы в нем
раньше, чем поЯвилась породившаЯ его причина, а это никак невозможно.
     —етвертое затруднение  заключаетсЯ  в том, что тот  человек считалсЯ бы
благородным  после смерти, который не был им при жизни; действительно, ничто
не  могло  бы  быть  более  затруднительным;  и  доказываетсЯ это  следующим
образом.  Џредположим,  что   во   времена  „ардана  памЯть   о  его  низком
происхождении  была еще  жива, и предположим,  что  во  времена  ‹аомедонта4
памЯть об этом  уже  стерлась и  наступило  забвение. ‘огласно мнению  моего
воображаемого противника, ‹аомедонт был при жизни  благородным, а „ардан был
при  жизни подлым. Њы же, длЯ которых памЯть  об их предках, Я говорю о тех,
кто жили  прежде  „ардана,  также  не уцелела, должны  были бы  сказать, что
„ардан был подлым при  жизни, но стал благородным после  смерти. € этому  не
противоречит утверждение, будто „ардан был  сыном  ‡евса, так как это миф, с
которым в философском споре считатьсЯ  не следует; и, если бы  мой противник
все же пожелал придерживатьсЯ этого мифа,  уже  одно  то, что за  этим мифом
скрываетсЯ, опрокинуло бы все его доводы. ’аким образом, очевидно, что довод
в пользу того, что забвение есть причина благородства, ложен и ошибочен.

     XV. Џосле  того  как канцона, пользуЯсь их  же  собственным  суждением,
опровергла тех,  кто полагает, будто длЯ  благородства требуетсЯ  времЯ, она
непосредственно  переходит  к  осуждению  предыдущего  их утверждениЯ, с тем
чтобы  от их  ложных  доводов  не  оставалось  ни  малейшего  следа  в  уме,
предрасположенном к приЯтию  истины.  Џри этом  надо иметь  в виду, что если
человек низкого происхождениЯ не  может превратитьсЯ в человека благородного
и от подлого отца не может родитьсЯ благородный  сын, то из двух затруднений
остаетсЯ  выбрать  одно:  первое  --  что  никакого  благородства вообще  не
существует,  и второе  --  что  на свете  было  всегда  много людей и, таким
образом,  человеческий  род произошел  не  от одного  человека. € это  можно
доказать. …сли благородство, по их мнению, заново не рождаетсЯ  (то  есть не
рождаетсЯ в подлом человеке и в сыне подлого отца), то человек всегда таков,
каким он рождаетсЯ, и рождаетсЯ таким, каков его отец; и так это состоЯние и
продолжаетсЯ, начинаЯ от прародителЯ; посему, каким был прародитель, то есть
Ђдам, таким надлежит быть и всему роду человеческому, ибо, начинаЯ от него и
до  наших  современников, невозможно  найти  с  этой точки зрениЯ каких-либо
перемен. €так,  ежели оный Ђдам  был благороден,  то и все мы  благородны, а
если он был подлым, то и все мы -- подлые;  но это все равно  что упразднить
различиЯ между обоими состоЯниЯми, а  тем самым упразднить и сами состоЯниЯ.
Ђ  это и утверждает канцона, говорЯ,  что  из  сказанного выше следует:  "Њы
знатны  все, или мы все мужланы".  Ђ если это не так и если  некоторых людей
можно назвать благородными,  других же --  подлыми, то  поскольку переход от
подлости  к благородству  упразднен,  то из  этого неизбежно  вытекает,  что
человеческий  род  произошел от  двух разных начал, а именно  от  одного  --
благородного  и другого  --  подлого.  Ђ  это  и  утверждает  канцона, когда
говорит: "Љоли не так -- то вечен род людской"1.  Ќо это совершеннейшаЯ ложь
с точки зрениЯ ”илософа, с точки  зрениЯ нашей веры, котораЯ лгать не может,
с точки зрениЯ закона  и  древнего верованиЯ Язычников.  ‚  самом деле, хотЯ
”илософ и не возводит  всего развитиЯ к одному первому  человеку,  все же он
полагает, что  во  всех  людЯх сущность одна,  котораЯ  не может исходить из
разных начал; да и Џлатон считает, что все люди зависЯт от  одной €деи, а не
от многих, то есть имеют одно-единственное начало. € Ђристотель, вне всЯкого
сомнениЯ, сильно посмеЯлсЯ бы, услышав, что человеческому роду приписываютсЯ
два различных вида, как лошадЯм или ослам; ведь, да простит менЯ Ђристотель,
ослами  можно  с  успехом  назвать  тех,   кто  так  думает.  ’о,   что  это
совершеннейшаЯ  ложь  с точки зрениЯ  нашей  веры,  которую следует всЯчески
оберегать, Явствует  из  слов  ‘оломона,  когда он,  проводЯ  различие между
людьми  и дикими зверЯми,  называет всех первых без исключениЯ детьми Ђдама:
"Љто знает: дух сынов человеческих  восходит ли вверх и дух животных  сходит
ли  вниз,  в  землю?"2  Ђ  то,  что  это  ложь  с  точки  зрениЯ  Язычников,
свидетельствует  Ћвидий в  первой  книге  "Њетаморфоз"3,  где  он  обсуждает
верованиЯ  некрещеных или Язычников о сотворении мира: "€ родилсЯ человек,--
он не сказал "люди": он сказал "родилсЯ" и "человек",-- из Ѓожьего ль семени
сделал  оный  создатель  его,  как  лучшего мира начало,  иль молодаЯ землЯ,
разделеннаЯ с вышним  эфиром  только что, семЯ еще сохранЯла  родимого неба?
Ћтпрыск  Ђпета  (то есть ЏрометеЯ),  ее замешав речною водою, сделал подобье
богов,  которые всем  управлЯют".  Ћвидий  Ясно  говорит  здесь,  что первый
человек был один.  Ђ потому в канцоне  и значитсЯ: "Ќо с мыслию  такой /  Ќе
соглашусь",  а  именно с  мыслью  о  том, что  у человека  не было начала. €
канцона  добавлЯет:  "Џоймите, нежеланны / „лЯ христиан обманы..."  -- и она
говорит "христиане", а не "философы" или "Язычники", [хотЯ] суждениЯ их тоже
[не] противоречат христианским, но говорит  "христиане" потому, что суждение
христиан имеет  большую  силу  и сокрушает  любую клевету благодарЯ  горнему
небесному  свету, его  озарЯющему.  „алее, когда  Я говорю:  "...и  домыслов
смущающих туманы", Я заключаю, что заблуждение их  опровергнуто; после  чего
настало времЯ взглЯнуть истине в глаза: "...скажу Я в заключенье..." €так, Я
утверждаю,  что   на  основании  сказанного  всЯкому  здоровому   интеллекту
очевидно, насколько слова этих людей пусты, то есть лишены зерна истины. € Я
говорю о  здоровом не без причины.  ‚едь следует иметь в виду, что интеллект
наш может  называтьсЯ  и  здоровым  и больным: Я говорю об  интеллекте как о
благородной части нашей души,  каковую  часть можно  называть  словом  "ум".
‡доровым  можно  считать  его  тогда,  когда он не  ограничен  душевным  или
телесным недугом в своем действии, состоЯщем в познании сущности вещей,  как
утверждает Ђристотель в третьей  книге "Ћ  душе". ‚ самом деле, что касаетсЯ
недугов душевных, Я наблюдал три ужасные  болезни в человеческих  умах. Ћдна
из  них  имеет  своей  причиной  природную  гордыню:  действительно,  многие
настолько самонадеЯнны, что воображают себЯ всеведущими и недостоверные вещи
выдают  за  достоверные; порок  этот  особенно  ненавистен  ’уллию,  который
заклеймил  его  в первой  книге "ЋбЯзанностей", и ”оме  --  в его  сочинении
"Џротив  Язычников"4,  где  он  говорит:  "Њногие  настолько  кичатсЯ  своим
талантом,  что воображают себЯ способными  разумом своим измерить все  вещи,
полагаЯ  истинным  все то,  что им  кажетсЯ,  и  ложным все то,  что  им  не
кажетсЯ". €з чего следует,  что учености они никогда не достигают; считаЯ же
себЯ достаточно  учеными, никогда ни о чем не спрашивают, никогда  никого не
слушают,  требуют,  чтобы  спрашивали  их,  и, более  того, когда  расспросы
окончены, отвечают невпопад. €з-за них-то ‘оломон  и говорит в  своей  Љниге
Џритчей:  "‚идал ли  ты  человека опрометчивого в  словах своих? Ќа  глупого
больше надежды,  нежели на него"5. Џричина  другой болезни  --  в  природной
робости: правда, много  людей настолько упрЯмых в своем  самоуничижении, что
не могут поверить, что они сами или через кого-нибудь могут что-либо узнать;
и такие люди никогда сами не идут  и не рассуждают и никогда  не считаютсЯ с
тем, что говорит другой. Џротив них-то и выступает Ђристотель в первой книге
"ќтики",  называЯ их  неспособными слушателЯми  нравственной  философии. Ћни
всегда живут как скоты, в своем грубом невежестве безнадежно отказавшись  от
всЯкой   учености.  Џричина   третьей  болезни   --  природное  легкомыслие:
действительно,  многие  наделены  такой легкостью  воображениЯ, что  во всех
своих рассуждениЯх всегда перескакивают и делают выводы, не успев  построить
силлогизм;  от  одного  вывода  они  перепархивают к другому,  полагаЯ,  что
владеют  тончайшей  аргументацией; ни из  какого  принципа они не исходЯт и,
питаЯсь  воображением,  ни в одной вещи истинной ее природы по-настоЯщему не
замечают;  философ утверждает,  что  с  подобными людьми нельзЯ  считатьсЯ и
иметь дела, говорЯ в первой книге "”изики", что "не пристало спорить с теми,
кто отрицает принципы". ‘реди этих невежд много таких  чудаков, которые,  не
знаЯ азбуки, готовы спорить о геометрии, астрологии и физике.
     “м может быть  нездоровым и от телесного недуга или недостатка; либо от
какого-нибудь врожденного недостатка, как у умалишенных; либо от изменений в
мозгу, как у  буйных. ќти умственные болезни и имеет  в  виду закон, когда в
€нфортиатумс6   говорит:  "Ќужно  требовать,  чтобы   тот,   кто  составлЯет
завещание, и тогда, когда он его составлЯет, был здоров  не телом,  а умом".
Џоэтому  Я  утверждаю, что длЯ интеллектов, которые не страдают душевным или
телесным недугом, но свободны,  не  ущербны и здоровы, должно быть очевидной
истиной,  что  мнение тех людей, о которых говорилось,-- пустое, то  есть не
имеет никакой цены.
     „алее  канцона добавлЯет,  что  Я,  таким  образом, считаю  эти  мнениЯ
ложными и  пустыми и потому их отвергаю: "Ќо с мыслию такой / Ќе соглашусь".
‡атем Я  говорю,  что  пора  перейти  к доказательству  истины, а  именно  к
рассмотрению того,  что есть благородство и как оно распознаетсЯ в человеке,
им обладающем. € это Я говорю там, где сказано: "‘кажу Я в заключенье, /—тоб
обрести достойных мыслей строй, / Ћ знатности..."

     XVI. "–арь же возвеселитсЯ о  Ѓоге, восхвален будет всЯкий,  клЯнущийсЯ
€м, ибо  заградЯтсЯ уста говорЯщих неправду"1.  ‘лова эти Я  поистине вправе
предпослать настоЯщей главе, ибо  каждый истинный царь должен  больше  всего
возлюбить истину. Ќедаром  в Љниге Џремудрости написано2: "€так,  властители
народов,  если   вы  услаждаетесь   престолами  и  скипетрами,  то   почтите
премудрость,  чтобы  вам  царствовать вовеки",  свет же  премудрости и  есть
истина. ’аким образом, Я  утверждаю, что каждый царь возрадуетсЯ потому, что
опровергнуто  лживейшее  и  вреднейшее мнение  тех злых и  обманутых  людей,
которые по сие времЯ произносЯт о благородстве нечестивые слова.
     Љ  рассуждению  об  истине  надлежит  приступить,   придерживаЯсь  того
подразделениЯ,  которое сделано в третьей  главе  настоЯщего трактата. €так,
эта  втораЯ  часть,  котораЯ начинаетсЯ  со  слов: "Ћт  корнЯ  одного  берут
начало..."   --  ставит  себе  целью   установить  согласно  истине  границы
благородства;  делитсЯ  же  эта часть на  две половины, а именно:  в  первой
предполагаетсЯ  показать,  что такое  благородство; во второй предполагаетсЯ
показать, как возможно распознать  того,  в  ком  оно есть: а начинаетсЯ эта
втораЯ половина  со  слов: "„уша, украшеннаЯ  даром Ѓога..."  ЏерваЯ часть в
свою очередь делитсЯ пополам: в первой половине  исследуютсЯ некоторые вещи,
необходимые длЯ выЯснениЯ  определениЯ  благородства, во  второй исследуетсЯ
его определение. ‚тораЯ  часть начинаетсЯ  со слов: "ѓде добродетель,  там и
благородство..."
     „абы полностью включитьсЯ  в ход рассуждениЯ, необходимо  прежде  всего
рассмотреть  две вещи: первое -- что же разумеетсЯ под словом "благородство"
как  таковым; второе  --  каким путем  следовать  в  поисках вышеупомЯнутого
определениЯ.  €так, Я  утверждаю, что,  если  мы хотим считатьсЯ  с  обычным
словоупотреблением,   под  словом  "благородство"  разумеетсЯ   совершенство
собственной природы в каждой вещи. Џоэтому слово это прилагаетсЯ не только к
человеку, но и  ко всему без исключениЯ,-- ведь человек называет благородным
и  камень,  и  растение, и конЯ,  и  сокола --  все,  что  по природе  своей
оказываетсЯ совершенным. Џоэтому  ‘оломон и  говорит в  …кклезиасте:  "Ѓлаго
тебе, землЯ, когда  царь у тебЯ из  благородного рода"3, а это все равно как
сказать,  что царь душевно и  телесно совершенен, и  еще: "ѓоре тебе, землЯ,
когда царь твой отрок",  то есть человек  несовершенный: ведь человек бывает
ребенком  не только  по  возрасту, но  и по  своим  необузданным  нравам, по
жизненной своей неполноценности, что подтверждает и  ”илософ в  первой книге
"ќтики". Џравда,  есть  и такие  безумцы,  которые  полагают, что под словом
"благородный"  разумеетсЯ  тот, кого  "многие поминают  и  многие  знают", и
говорЯт, что оно происходит от глагола "nosco", означающего "знать". Ќо  это
величайшаЯ  ошибка;  ведь  если  бы это было так,  то  те вещи, которые чаще
поминались бы  и  лучше  были бы  известны  как  представители своего  рода,
ЯвлЯлись  бы  в  пределах  своего  рода  и более благородными: так,  обелиск
‘вЯтого Џетра был бы самым благородным камнем на свете, а Ђзденте4, пармский
сапожник, считалсЯ бы благороднее любого из своих сограждан; Ђльбуино  делла
‘кала был бы благороднее, чем ѓвидо да Љастелло ди ђеджо5, а ведь  каждое из
этих утверждений в высшей степени ошибочно. Џоэтому в высшей стадии ошибочно
считать,  что  "nobile"  происходит  от  "conoscere";  на  самом   деле  оно
происходит от "non vile", почему "благородный" примерно  значит "не подлый".
ќто  совершенство ”илософ имеет  в виду,  когда  он в седьмой книге "”изики"
говорит: "ЉаждаЯ вещь более всего совершенна, когда  ее свойства  становЯтсЯ
Явно  выраженными, и она в таком случае больше всего отвечает своей природе;
поэтому  круг можно назвать совершенным тогда, когда он действительно  круг,
то есть когда  он  достигает соответствиЯ собственному свойству; и  тогда он
целиком отвечает своей природе и может называтьсЯ  благородным кругом. Ђ это
бывает  тогда,  когда  в  нем  есть  точка, равноотстоЯщаЯ от  окружности  и
составлЯющаЯ  его  особое свойство; поэтому  круг, имеющий фигуру Яйца,-- не
благороден, как  не благороден и тот,  который имеет фигуру почти что полной
луны,  ибо не  в этом  совершенство  его  природы"6. ’аким  образом, можно с
очевидностью убедитьсЯ в том, что  вообще слово "благородство" обозначает во
всех вещах совершенство их природы: а  это и есть то первое,  что предстоЯло
исследовать,  дабы  лучше включитьсЯ в  ход рассуждениЯ о том,  что подлежит
истолкованию.
     ‚о-вторых, остаетсЯ  рассмотреть, каким следует идти путем, чтобы найти
определение  человеческого  благородства, которое и имеетсЯ  в виду  в  ходе
настоЯщего  толкованиЯ. €так,  Я утверждаю,  что,  поскольку во всех  вещах,
принадлежащих одному роду, каковы, например, все люди, невозможно определить
их  высшее  совершенство  на  основании  существенных  признаков,  постольку
совершенство это надлежит определЯть и познавать на основании поЯвлений этих
признаков.   €  потому,  когда  в   …вангелии  от  ЊатфеЯ  •ристос  говорит:
"Ѓерегитесь  лжепророков..." -- там написано: "...по плодам их узнаете их"7.
€, следуЯ по правильному пути, надо найти искомое определение по его плодам:
таковы  нравственные  и  интеллектуальные  добродетели,  семенем  которых  и
ЯвлЯетсЯ  это  наше  благородство,  как  это  с  полной  очевидностью  будет
Явствовать   из  его  определениЯ.   ’аковы  обе  вещи,   которые  надлежало
разъЯснить,  прежде чем  перейти  к  другим,  как это было  сказано  выше  в
настоЯщей главе.

     XVII. Џосле того как рассмотрены оба вопроса, которые казалось полезным
рассмотреть предварительно, перейдем к толкованию самого текста. €так, текст
гласит: "Ћт корнЯ одного  берут  начало -- /‚  них обещанье  раЯ  --  /  ‚се
добродетели,  нас побуждаЯ /  €дти в лучах светил". € Я добавлЯю: "€  ќтика,
премудрость  отражаЯ, /  Љак истину --  зерцало,  /  Ќам  только в  середине
указала  / €гру свободных сил"1,  приводЯ  полное  определение  нравственной
добродетели,  согласно тому, как  она определЯетсЯ ”илософом во второй книге
"ќтики". ‚ канцоне подразумеваютсЯ в основном две вещи: перваЯ -- что каждаЯ
добродетель проистекает из одного  начала;  втораЯ -- что каждаЯ добродетель
не что иное,  как те нравственные добродетели, о которых идет речь;  а это и
становитсЯ  очевидным,   когда  канцона  говорит:   "€  ќтика,   премудрость
отражаЯ..."2  Џри этом следует иметь  в виду,  что  нравственные добродетели
более  всего -- наши собственные заслуги, поскольку они  всецело находЯтсЯ в
нашей власти. ќти добродетели разными философами различались и перечислЯлись
по-разному.  Ћднако, так  как в  той области,  где  прозвучало  божественное
суждение  ЂристотелЯ,  следует,  как мне  кажетсЯ,  пренебречь всЯкими иными
суждениЯми, Я, попытавшись определить сущность каждой добродетели, проследую
дальше, обсудив их вкратце в соответствии с его суждением.
     Ћдиннадцать  добродетелей, перечисленных  названным ”илософом,  таковы.
ЏерваЯ называетсЯ ‘тойкостью и служит  оружием и уздой длЯ ограничениЯ нашей
смелости  и  нашей  робости в  тех  случаЯх, когда мы сталкиваемсЯ с вещами,
наносЯщими ущерб нашей жизни. ‚тораЯ -- это “меренность, служащаЯ правилом и
уздой  длЯ нашей алчности  и  длЯ нашей  излишней воздержанности  в случаЯх,
когда речь идет о сохранении нашей жизни. ’ретьЯ -- это ™едрость, она вносит
меру  в  расходование  и  в  получение нами земных  благ.  —етвертаЯ  -- это
‚еликолепие, которое вносит меру в большие расходы, допускаЯ  и удерживаЯ их
в определенных границах.  ЏЯтаЯ  -- это  ‚еликодушие,  которое вносит меру в
приобретение  великих почестей и славы.  естаЯ --  это  ‹юбовь  к почестЯм,
котораЯ, вносЯ в них меру, готовит нас к приему мирских почестей. ‘едьмаЯ --
это  Љротость, котораЯ  умерЯет наш гнев  и  нашу  излишнюю терпимость перед
лицом бедствий,  обрушивающихсЯ на  нас извне. ‚осьмаЯ -- это Џриветливость,
заставлЯющаЯ  нас  должным  образом  общатьсЯ  с другими. „евЯтаЯ называетсЯ
Џравдивостью,  она  удерживает  нас  от  чрезмерного  самовосхвалениЯ  и  от
чрезмерного самоуничижениЯ в нашей речи. „есЯтаЯ называетсЯ ќутрапелиЯ3, она
умерЯет нас  в наших утехах, чтобы мы пользовались ими  подобающим  образом.
ЋдиннадцатаЯ  -- это  ‘праведливость, заставлЯющаЯ нас любить и  действовать
правильно во всех случаЯх. € каждаЯ из этих добродетелей имеет рЯдом с собой
по два противника, или  порока, один из которых проЯвлЯет себЯ в излишестве,
а  другой -- в недостатке;  и все эти добродетели находЯтсЯ посередине между
этими  пороками, и все  они  рождены одним началом,  то есть наличием  в нас
способности к  свободному выбору: почему и можно вообще сказать, что все они
-- способность к выбору,  занимающаЯ  середину. ќто как  раз те добродетели,
которые делают человека блаженным,  или  счастливым, как говорит  философ  в
первой книге  "ќтики", когда  он определЯет счастие  как  "действие согласно
добродетели    в    совершенной    жизни".     Џравда,     многие    считают
Џредусмотрительность,  то  есть здравый  смысл,  нравственной  добродетелью,
однако Ђристотель причислЯет ее к добродетелЯм интеллектуальным, так как она
-- водительница добродетелей нравственных и указует им путь,  на котором они
складываютсЯ и без которого они существовать не могут.
     „ействительно, следует  помнить, что  мы  в этой  жизни можем  обладать
двоЯким  счастием в зависимости от двух ведущих нас  к нему различных путей,
одного хорошего и другого наилучшего: один из них -- это жизнь деЯтельнаЯ, а
другой -- созерцательнаЯ;  последнЯЯ (хотЯ посредством деЯтельной жизни, как
было  сказано, и достигаетсЯ благополучие) приводит нас к более совершенному
счастью и блаженству, как это доказывает ”илософ в десЯтой книге "ќтики". „а
и •ристос это утверждает собственными устами в  …вангелии от ‹уки, беседуЯ с
Њарфой и отвечаЯ ей: "Њарфа! Њарфа! ’ы  заботишьсЯ  и суетишьсЯ о многом,  а
одно только нужно", то  есть  то, что ты  делаешь.  €  добавлЯет: "ЊариЯ  же
избрала благую часть, котораЯ не отниметсЯ у нее"4.  € ЊариЯ, согласно тому,
что написано в …вангелии перед приведенными выше словами, сидЯ у ног •риста,
не  обнаруживала  никакой  заботы о  домашнем хозЯйстве, но  только  внимала
словам ‘пасителЯ.  ‚ самом  деле,  если бы  мы  захотели истолковать  это  в
нравственном  смысле. ѓосподь наш  пожелал этим показать, что созерцательнаЯ
жизнь  -- наилучшаЯ, хотЯ деЯтельнаЯ и хороша: а это  очевидно длЯ  всЯкого,
кто  должным  образом поразмыслит  над  евангельскими словами. Ћднако  иной,
возражаЯ мне,  мог  бы сказать: "ђаз счастье от  созерцательной  жизни более
совершенно, чем  от жизни деЯтельной, а та и другаЯ, может быть, и  ЯвлЯетсЯ
плодом и  целью  благородства, почему  же было  выбирать  путь  добродетелей
интеллектуальных,  а  не нравственных?" Ќа что можно  вкратце ответить,  что
каждаЯ наука должна считатьсЯ со способностЯми  ученика и вести  его по пути
н