вой,
 ‘мешаютсЯ  с семьей творений
 Ќа светлой сцене мировой

 € будут громко славить Ѓога
 ‚ напевах чистых и простых,
 Џод Ярким  солнцем, до порога
 Ќебес нетленно голубых.

        Џђ…‘’“Џ‹…Ќ€… ‹ћЃ‚€

 ‘редь золотых шелков палаты ќкбатанской,
 ‘иЯЯ юностью, на пир они сошлись
 € всем семи грехам забвенно предались,
 Ѓезумной музыке покорны  мусульманской.

 ’о были демоны, и ласковых огней
 ‚сю ночь желаниЯ в их лицах не гасили,
 ‘облазны гибкие с улыбками алмей
 €м  пены розовой бокалы разносили.

 ‚ их танцы нежные  под ритм эпиталамы
 ‘мычок  рыдание тЯгучее вливал,
 € хором пели там и юноши,  и дамы,
 €, как волна, напев то падал, то вставал.

 €  столько благости на лицах их светилось,
 ‘  такою силою из глаз она лилась,
 —то поле розами далеко расцветилось
 €  ночь алмазами вокруг разубралась.

 € был  там юноша. Ћн  шумному веселью,
 “вит левкоЯми, отдатьсЯ не хотел;
 Ћн руки белые скрестил по ожерелью,
 € взор задумчивый слезою пламенел.

 €  все безумнее, все радостней сверкали
 ѓлаза, и золото, и розовый бокал,
 Ќо  брат печального напрасно окликал,
 €  сестры нежные  напрасно увлекали.

 Ћн безучастен был к кошачьим  ласкам их,
 ’ам черной бабочкой меж  камней дорогих
 ’оска бессмертнаЯ чело ему одела,
 €  сердцем демона с тех пор она владела.

 "Ћставьте!" - демонам и сестрам он сказал
 €, нежные  вокруг напечатлев лобзаньЯ,
 ЋсвобождаетсЯ и оставлЯет зал,
 €м  благовонные покинув одеЯньЯ.

 € вот уж он один над замком, на столпе,
 € с неба факелом, пылающим  в деснице,
 ѓрозит оставленной пирующей толпе,
 Ђ людЯм  кажетсЯ мерцанием денницы.

 Ѓлиз очарованной и трепетной луны
 ’ак нежен и глубок был голос сатаны
 €  с треском пламени так дивно оттенЯло:
 "Ћтныне  с Ѓогом Я, - он говорил, - сравнЯлсЯ.

 Њежду  „обром  и ‡лом исконнаЯ борьба
 ‹юдей  и нас давно измучила - довольно!
 €, если властвовать всЯ эта чернь слаба,
 Џусть жертвой падает она сегоднЯ вольной.

 €  пусть отныне же, по слову сатаны,
 Ќе станет более Ђхавов и пророков,
 €  не длЯ ужасов уродливой войны
 ’ри добродетели воспримут семь пророков.

 Ќет, змею €исус главы еще  не стер:
 Ќе лавры  праведным, он тернии дарует,
 Ђ Я -  смотрите - ад, здесь целый ад пирует,
 € Я  кладу его. ‹юбовь, на твой костер".

 ‘казал - и факел свой пылающий  ронЯет...
 Њиг  - и пожар завыл среди полнощной  мглы...
 ‡адрались бешено багровые орлы,
 € стаи черных мух, играЯ, бес гонЯет.

 ’ам реки золота, там камнЯ гулкий треск,
 Љостра бездонного там вой, и жар, и блеск;
 ’ам хлопьев шелковых,  искрЯсЯ и летаЯ,
 ѓурьба пчелинаЯ кружитсЯ золотаЯ.

 €, в пламени костра бесстрашно умираЯ,
 ‚еселым пением  там величают смерть
 ’е, чуждые •риста, не жаждущие раЯ,
 €, воЯ, пепел их с земли уходит в твердь.

 Ђ он на вышине,  скрестивши гордо руки,
 Ќа дело гениЯ взирает своего
 € будто молитсЯ, но тихих слов его
 ђасслышать не дают  бесовских хоров звуки.

 € долго тихую  он повторЯл мольбу,
 € Языки  огней он провожал глазами,
 ‚друг - громовой  удар, и вмиг погасло пламЯ,
 € стало холодно и тихо, как в гробу.

 Ќо жертвы  демонов принЯть не захотели:
 ‚ ней зоркость Ѓожьего всесильного суда
 Љоварство адское открыла без труда,
 € думы  гордые с творцом их улетели.

 € туг страшнейшее  случилось из чудес.
 —тоб только тЯжким сном  всЯ эта ночь казалась,
 —ертог стобашенный из Њидии  исчез,
 € камнЯ  черного на поле не осталось.

 ’ам ночь лазурнаЯ и звезднаЯ лежит
 Ќад обнаженною  …вангельской долиной,
 ’ам в нежном  сумраке, колеблема маслиной,
 ‹ишь  зелень бледнаЯ таинственно дрожит.

 ђучьи холодные струЯтсЯ по каменьЯм,
 Ќеслышно  филины  туманами плывут,
 ’ак самый воздух полн и тайной, и забвеньем,
 € только искры волн -  мгновенные - живут.

 ЌеуловимаЯ, как первый сон любви,
 ‘ холма немаЯ тень вздымаетсЯ вдали,
 Ђ у седых корней туман осел уныло,
 Љак будто тЯжело ему пробитьсЯ было.

 Ќо, мнитсЯ, синЯЯ уж тает тихо мгла,
 €, словно лилиЯ, долина оживает:
 ђаскрыла лепестки, и всЯ в экстаз ушла,
 €  к милосердию небесному взывает.

        €‡ ЉЌ€ѓ€ "‹ћЃЋ‚њ"

 Џ€‘ЂЌЋ ‚ 1875 г.

 Њне  не забыть, как жил Я в лучшем из дворцов,
 ‚ пленительной стране потоков и холмов;
 Ћн с четырех сторон был башнЯми  украшен,
 € жил  Я много дней в одной из этих башен.
 ‘наружи  сложен был дворец из кирпича,
 € ало он горел под ласкою луча,
 Ќо известь (белаЯ, как первый снег восхода)
 ‚нутри смЯгчала вид и стен и арки входа.
 Ћ утро наших  глаз! душе живой привет!
 Ћ пробужденье чувств усталых! белый цвет!
 ’ы - слава старости! ты - цвет покровов райских!
 Њеж  лестниц вьющихсЯ, и медных  и стальных,
 ‘ убогой роскошью,  уж стершейсЯ на них,
 ’от сине-белый цвет, любовный, умиленный,
 € черной полосой  от пола отдаленный, -
 ‚есь день мой наполнЯл молчаньем, чистотой,
 —тоб ночь шептала сны  о тверди голубой!

 „верь под замком всегда, стол, стул и небольшаЯ
 Љровать, где можно спать, весь мир позабываЯ,
 „остаточно светло, достаточный простор:
 ‚от много месЯцев, что знал мой скорбный взор.
 Ќо  эта комната вовек не услыхала б
 Ќа  дни и на затвор моих унылых жалоб!
 Ќапротив, вновь теперь мир видЯ пред собой,
 †алею  горько Я два года в башне той!
 ’о был желанный  мир, мир подлинный,  высокий,
 ’а жесткаЯ кровать, тот стул мой одинокий!
 џ сознавал вполне, что здесь Я - сам с собой,
 €  полюбил Я луч, ослабленный, немой,
 ‚ходивший  медленно, как друг, товарищ давний
 €  заменЯвший мне сиЯние  сквозь ставни.
 Ќа  что нам радостей унынье и тщета,
 Љогда лобзало нас страдание в уста!
 (Ћ, много ценного в себе таит страданье!)
 €  почему мы  так страшимсЯ наказаньЯ
 Ѓыть  в одиночестве, быть без других? “жель
 Ћбщение  людей столь дорогаЯ цель?
 џ  счастлив в башне был, хоть был длЯ всех беднЯгой,
 €  никого мое не соблазнЯло благо!
 (Ћ, счастье чувствовать, что ты бедней других,
 —то  зависти к себе не возбуждаешь в них!)

 „ни  одиночества делил Я равномерно
 Њежду  молитвою и книгами. Ќаверно,
 ‘вЯтые жили  так! џ чувствовал вполне,
 —то неба уголок доступен стал и мне!
 џ не был более в толпе, в людском пороке,
 ѓде даром тратишь пыл, где, как голыш в потоке,
 Ќевольно катишьсЯ! џ был среди сердец
 Џокорных, что в тиши  к ‘ебе зовет Ћтец.
 џ духом возрастал, был добрым, скромным, верным,
 ‚се выше восходил усилием размерным:
 ’ак зреют на полЯх с неспешностью хлеба.
 €  тихо обо мне заботилась ‘удьба.
 „ва раза или три на дню служитель строгий
 Ѓезмолвно приносил  воды, обед убогий
 €  ужин. Ѓыло вкруг все тихо. ‹ишь часов
 Ѓыл  слышен  издали широкий, звучный зов.

 џ жил  свободой там, единственной, не мнимой!
 џ жил  с достоинством, ото всего хранимый!
 Џриют, который  Я, чуть бросив, пожалел!
 „ворец магический, в тебе мой дух созрел!
 ‚ тебе утих порыв моих страстей безумных,
 ‚ращавшихсЯ  в душе в каких-то бурЯх шумных!
 „ворец, алеющий, под Ярким солнцем днем,
 € белый, дремлющий  в  безмолвии ночном!
 Љак доброго плода, еще твой вкус мне сладок,
 € утолЯет жар случайных лихорадок!
 Ћ будь благословен! ты дал мне новых сил,
 ’ы ‚ерой с Љротостью  менЯ вооружил,
 ’ы дал мне хлеб и соль, и плащ - на путь пустынный,
 ’акой томительный и, без сомненьЯ, длинный!

        Ћ’ђ›‚ЋЉ

 ’ак просто, как в огонь льют нарды дорогие
 € как за родину мы проливаем кровь,
 •отел бы Я излить всю душу, всю любовь
 ‚ один прекрасный гимн, в тропарь ‘вЯтой Њарии!

 Ќо - бедный грешник Я! и грубый голос мой
 Њеж  Ясных голосов мешал бы, слишком странный!
 ‚ином земной лозы еще позорно пьЯный,
 Ћн мог бы  оскорбить слух чуткий и свЯтой..

 Ќет! будь душой - как ключ нагорный; как эмблему,
 „итЯ, одетое в лен легкий, избери;
 џгненку, в кроткий взор, без трепета смотри;
 Ќевинности  прими без страха диадему; -

 ’огда посмей взнестись в восторженной хвале
 Љ Њарии  Њатери, к Њарии  непорочной,
 ‚итающей  меж ‘ил, во области заочной,
 Ќогами чистыми  стоЯщей на земле!..

        ‹ћ„Ћ‚€Љ“ ЃЂ‚Ђђ‘ЉЋЊ“

 Љороль, единственный в наш  век, - привет вам, слава!
 ‚ы, смерти пожелав, отметили как свЯтой
 ‡а ложь политики, за пьЯный бред пустой
 Ќауки, втершейсЯ в доверье к нам, без права,

 Ќауки, чьей рукой настоЯна отрава,
 —тоб кончить с песнею, искусством и мечтой;
 …е вы, - с гордостью цветущей  и простой,
 “били, смерть принЯв. Џривет, Љороль мой, браво!

 ‚ы  - воин и поэт, единственный король
 ‚ наш  век, чьи короли - обыденность и проза,
 ђассудка мученик во имЯ ‚ер и ‚оль!

 Ќе знаю  лучшего длЯ вас апофеоза!
 €  пусть ваш гордый дух восходит в мир иной
 ‚есь в буре ‚агнера, железно-золотой!

        ‚…—…ђЋЊ

 Џусть бледнаЯ трава изгнанника покоит,
 €ль ель всЯ в инее серебрЯнаЯ кроет,
 €ль, как немаЯ тень, исчадье тЯжких снов,
 ’оскуЯ, бродит он вдоль скифских берегов, -
 Џока средь стад своих, с лазурными очами
 ‘арматы  грубые орудуют бичами, -
 ‘виваЯ медленно с любовию  печаль,
 Ћчами жадными поэт уходит вдаль...
 ‚ ту даль безбрежную, где волны заклубились;
 ђедеЯ, волосы седеющие сбились,
 €  ветер, леденЯ открытое чело,
 “носит из прорех последнее тепло.
 ’оскою бровь свело над оком ослабелым,
 €  волосом щека подернуласЯ белым,
 €  повесть мрачную страстей и нищеты
 ђассказывают нам увЯдшие черты:
 Ћ лжи  и зависти они взывают к свету,
 €  –езарЯ зовут, бесстрашные, к ответу.
 Ђ он все ђимом  полн - и, болен и гоним,
 Ћн  славой призрачной венчает тот же ђим.
 Ќа  темный жребий  мой Я больше не в обиде:
 €  наг, и немощен был некогда Ћвидий.

     x x x

 џ устал и боротьсЯ, и жить, и страдать,
 Љак затравленный  волк от тоски пропадать.
 Ќе изменЯт  ли старые ноги,
 „онесут ли живым  до берлоги?
 Њне  бы в Яму  теперь завалитьсЯ и спать.
 Ђ тут эти своры... ђога на лугу.
 €стерзан и зол, Я по кочкам бегу.
 „алеко от людей  схоронил Я жилье,
 Ќо у  этих собак золотое чутье,
 “ ‡авистливой, ‡лой да Ѓогатой.
 €  в темных стенах каземата
 „литсЯ месЯцы,  годы томленье мое.
 Ќа ужин  то ужас, беда на обед,
 Џостель-то на камне, а отдыха нет.

        џ - ЊЂЌ€ЂЉ ‹ћЃ‚€

 ‚о мне живет любви безвольный маниак:
 Ћткуда б молниЯ ни пронизала мрак,
 Ќавстречу ль красоте, иль доблести, иль силам,
 ‚зовьетсЯ и летит безумец с жадным пылом.
 …ще  мечты полет в ушах не отшумит,
 “ж он  любимую  в объЯтьЯх истомит.
 Љогда ж покорнаЯ  подруга крыльЯ сложит,
 Ћн удалЯетсЯ печальный, - он не может
 €з сердца вырвать сна - часть самого себЯ
 Ћн оставлЯет в нем...
                          Ќо вот опЯть, любЯ,
 ‹адьЯ его летит на острова €ллюзий
 ‡а горьким грузом слез... “сладу в этом грузе
 ‚ переживанье  мук находит он: свою
 Ћн мигом  оснастил крылатую ладью
 €, дерзкий мореход, в безвестном океане
 Џлывет, как будто путь он изучил заране:
 ’ам берег должен быть -  обетованье грез!
 Џусть разобьет ладью в пути ему утес...
 ‘ трамплина  нового он землю различает,
 Ћн в  волны прыгает, плывет и доплывает
 „о мыса  голого... €змучен, ночь и день
 ’ам жадно  кружит он: растет и тает тень -
 Ѓезумец все кружит средь дикости безвестной:
 Ќи травки, ни  куста, ни капли влаги пресной;
 ЏалЯщий  жар  в груди, часы голодных мук, -
 €  жизни ни следа, и ни души вокруг,
 Ќи  сердца, как его... Ќу, пусть бы не такого,
 Ќо  чтобы билось здесь, реального, живого,
 Џусть даже низкого... но сердца... Ќикого...
 Ћн  ждет, он долго ждет... ќнергию его
 „воЯт и жар, и страсть... € долго в отдаленье
 Ѓезумцу грезитсЯ забытому спасенье.
 ‚се парус грезитсЯ... Ќо безответна твердь,
 € парус, может быть, увидит только ‘мерть.
 —то ж? Ћн  умрет, земли, пожалуй, не жалеЯ...
 ‹ишь эта цепь потерь с годами тЯжелее!
 Ћ эти мертвецы! €, сам едва живой,
 „уши мЯтущейсЯ  природой огневой
 ‚ могилах он живет. “сладу грусти нежной
 ‹ишь мертвые несут его душе мЯтежной.
 Љак к изголовью, он к их призракам прильнет.
 Ћн с ними говорит, их видит, и заснет
 Ћн с мыслию  о них, чтоб, бредЯ, пробудитьсЯ...
 џ - маниак любви... —то ж делать? ЏокоритьсЯ.

        ЌЂ ‘Њ…ђ’њ ‹ћ‘њ…ЌЂ ‹…’€Ќ“Ђ

 € думал Я, идЯ за траурным кортежем:

 "’ак Ѓог тебЯ призвал, когда невинным, свежим
 € радующим  взор ты в жизни был цветком!
 Џозднее женщина  взЯла б тебЯ. ‘ огнем
 ‚ душе страдающей  ты к ней бы устремилсЯ
 € горько бы в ее объЯтьЯх жадных билсЯ...
 Ќо скоро б испытал ты благородный страх
 € вновь вернулсЯ бы, с молитвой на устах,
 ’ы к „обродетели и к Џростоте; ты снова
 ђасцвел бы лилией, чтоб под грозой сурковой
 ‘трастей скончалась ниц, но поднЯлась опЯть,
 —тоб тише, чтоб светлей, чтоб радостней сиЯть
 ‚о славу ‚ечного..."

                      ’ак думал Я, и было
 ’ак странно это все мне думать над могилой!

     x x x

 Ќа коньках чудесно он скользил,
 Џолный  сил, он бурю поносил!
 Ћн стремил, что было сил, свой пыл.

 ’онкий, словно девочка большаЯ,
 ‹овкий, сильный, как игла, сверкаЯ,
 ‡мейкою  он вилсЯ, ускользаЯ.

 €гры  блеска, что таит алмаз,
 Њука  упоительнаЯ глаз,
 ЊолниЯ,  что гнетсЯ напоказ!

 €ногда бывал он невидимкой,
 Љ цели мчась, укрывшейсЯ за дымкой,
 ‘толь далекой, чистой невидимкой...

 Ќевидимкой,  что доселе, лжет.
 —то же с ним  теперь произойдет?
 —то же с ним  теперь произойдет?

     x x x

 ’ебЯ Я помню  на коне,
 Љогда кругом звучали трубы,
 €  твой припев солдатский мне
 ‡вучал тогда сквозь те же трубы.

 ’ебЯ запомнил Я в холсте:
 •удой Џьеро под тЯжкой ношей,
 ‘толь гибкий в грубом том холсте,
 ‘ такой походкою  хорошей.

 џ помню: к пушкам  ты склонен,
 € хватке рук они покорны:
 Џод сладкий звук свЯтых имен
 ѓромады слабому покорны.

 Њечтал Я: воинскаЯ смерть
 ’вой гроб знаменами покроет;
 Ќо  Ѓог велел, и эта смерть
 Ѓыла простой: убил тифоид.

 ѓосподь! ’вои веленьЯ чту,
 Ќо сколь они непостижимы!
 ’вои веленьЯ, Ѓоже, чту,
 Ќо сколь они непостижимы!

 ЃЂ’€ЌњЋ‹њ*

 ѓрузной глыбой туф; имена - четыре:
 Њать, отец и Я, позже - сын; подрЯд.
 Ќа кладбище  мы почиваем в мире;
 Њрамор  и трава в тесноте оград.

 ’уф, пЯть граней в нем; грубаЯ гробница
 ‚ышиною   в метр, голаЯ; вокруг
 ЏротЯнулась цепь - четкаЯ граница.
 Ђ предместье спит: хоть бы слабый звук.

 ‚от отсюда нас ангельской трубою
 ‚ызовут в свой час, чтобы наконец
 †ить нам, полно жить жизнью  мировою,
 Ћ, любимые, сын мой, мать, отец!

 <ђайон Џарижа, где в основном жил ‚ерлен,
 а так же местонахождение кладбища с семейным
 склепом ‚ерленов, где погребен и сам поэт.>

 Љ ‘›Ќ“*

 џ книгу шлю  тебе, как некогда Ћвидий
        ‘вои стихи - в далекий ђим.
 Ћн  изгнан был... а Я - томлюсь в иной обиде:
        џ с сыном  разлучен моим.

 “вижу ль Я тебЯ? Љаким? -  Њне неизвестно...
        Ќо мой  завет произнеси:
 ‚ерь в Ѓога, никого не ненавидь, и честно
        ’ы имЯ  честное носи!

 <†оржу ‚ерлену>

        €‡ ЉЌ€ѓ€ "ЏЂђЂ‹‹…‹њЌЋ"

        Ђ‹‹…ѓЋђ€џ

 Љак плачущий  король, лишенный трона,
 ЉидаЯ тень по желтым берегам,
 ЋбрушилсЯ  античный ветхий храм,
 —то бледно отразила ртуть затона.

 ‚ усталой позе, глЯдЯ полусонно,
 ЌаЯда стараЯ, прильнув к ольхам,
 ’ростинкой  фавну водит по плечам,
 Ђ он  в ответ смеетсЯ благосклонно.

 Ќаивный, грустный, приторный сюжет!
 Љакой, среди художников, поэт
 …го придумал? €ли ткач печальный?

 Ћтветь, ковер, что выслужил свой срок,
 Љак опернаЯ занавесь банальный,
 Ќадуманный, как мой унылый  рок!

        ЌЂ ЃЂ‹ЉЋЌ…

 Ћни  на ласточек мелькающих  глЯдели:
 Ћдна в  гагатах кос и бледнаЯ другаЯ,
 Ѓлондинка  нежнаЯ, и кружев сеть тугаЯ
 ‡меилась, зыбкаЯ, как облачко, на теле.

 € обе, полные томлений асфодели,
 Џокуда диск луны  круглилсЯ, выплываЯ, -
 ‘тоЯли, трепеты вечерние впиваЯ
 €  счастье грустное сердец, что не хладели.

 ’ак, руки влажные сплетЯ вкруг гибких талий,
 „ве юных женщины   стоЯли и мечтали
 —етой, смеющейсЯ над прочими четами.

 Ђ сзади, в глубине, в уюте пышной ложи,
 ’оржественно, как трон в надутой мелодраме,
 ђазрытое, во тьме благоухало ‹оже.

        ЏЋ„ђ“ѓ€

        I

        ‚…‘ЌЂ

 ‘клонЯЯсь все ближе и ближе
 Љ подруге, дрожащей несмело,
 Ћна обжигает ей тело
 Љосой, ослепительно рыжей.

 € шепчет, и шепчет чуть слышно
 ђебенку, готовому вскрикнуть:
 "ђукам дай, устам дай приникнуть
 Љ той розе, свернутой, но пышной!

 „итЯ, ты - цветок нераскрытый,
 ђоса на нем дышит так сладко,
 „ай капли те выпить украдкой,

 —тоб вспыхнули  краской ланиты,
 —тоб страстью зарделисЯ щеки,
 Љак светит зарЯ на востоке".

        II

        ‹…’Ћ

 € та отвечает в испуге,
 Љак стебель, сгибаЯсь бесшумно,
 Џод вихрем, под лаской безумной
 ‘воей исступленной  подруге:

 "‘естра! о, оставь! умираю!
 Њне  страшно, мне все непонЯтно..
 Ќо тело твое ароматно,
 €  губы палЯт менЯ. ’аю.

 ‚ твоем опьЯнЯющем  теле,
 ‘мущающем   зрелостью лета,
 …сть сумрак и нега качелей.

 ’вой голос не хочет ответа,
 €  волосы, полны отравой,
 ‘труЯтсЯ волною  кровавой!"

        ‘Ђ”Ћ

 ‘ глазами впалыми, с набрЯкшими грудЯми,
 ‘афо, всЯ в Ярости, желаний чуЯ жало,
 Љак львица мечетсЯ над влажными песками.

 ”аон*  ей грезитсЯ, беглЯнке ђитуала,
 €, видЯ, что ее отвергнуты рыданьЯ,
 ђвет волосы она  горстЯми, вне сознаньЯ.

 ‡атем зовет она в тоске своей кипЯщей
 ’е молодые дни, где рдел огонь задорный
 …е страстей, в стихах воспетых, что упорно
 ‡вучат и зыблютсЯ в душе у девы спЯщей.

 ‡атем, потупЯ взор, меж белых век горЯщий,
 ‚ прибой кидаетсЯ, на зов волны узорной, -
 € блещет в небесах, в воде пылаЯ черной,
 ‘елены бледной луч, ей за Џодружек мстЯщий.

 <ђади ”аона ‘афо прекратила встречи со своими поклонницами.>

 IMPRESSION FAUSSE*

       Њышь... покатиласЯ мышь
 ‚ пыльном поле точкою чернильной...
       Њышь... покатиласЯ мышь
 Џо полЯм чернильным  точкой пыльной.

       ‡вон... или чудитсЯ звон...
 “зникам моли  покойной  ночи.
       ‡вон... или чудитсЯ звон...
 Ђ бессонным  ночи покороче.

       ‘ны -  невозможные сны,
 …сли вас сердцам тревожным надо,
       ‘ны -  невозможные сны,
 •оть отравленной поите нас усладой?.

       ‹уч... загораетсЯ луч:
 Љто-то ровно дышит  на постели.
       ‹уч... загораетсЯ луч...
 „екорациЯ... иль месЯц в самом деле?

        ’ень... надвигаетсЯ тень...
 —ернота  ночнаЯ нарастает.

      ’ень... надвигаетсЯ тень...
 Ќо  зарею небо  зацветает.

      Њышь... покатиласЯ мышь,
 Ќо в лучах лазурных розовеЯ,
      Њышь... покатиласЯ мышь,
 ќй вы, сони... к тачкам поживее!.

 <‹ожное впечатление (фр.)>

        ‚ ЊЂЌ…ђ… ЏЋ‹џ ‚…ђ‹…ЌЂ

 ’о, конечно, свет наделал лунный,
 —то лицо в полночной маске тонет,
 €  ‘атурн, который урну клонит,
 “скорЯЯ юных лун кануны.

 Ћн  романсами без слез пленен,
 —ей нескладный  свеж и нежен лад, -
 „ух мой, блеклый  и больной на взглЯд.
 Ћ, их трепет, лепет их и звон!

 Ќесомненно, есть у вас прощенье-
 „лЯ обид жестоких и нежданных;
 ’ак и Я жеманное в румЯнах
 ‚се ж прощаю детству привиденье

 џ прощаю  лживый  призрак тот,
 Џотому что он в итоге мне
 ЏозабытьсЯ в чуть печальном сне
 ђадость, пусть банальную, дает!

        ЏЋ‘‹…„Ќ…… €‡џ™ЌЋ… ЏђЂ‡„Ќ…‘’‚Ћ

 ђасстанемсЯ друг с другом навсегда,
 ‘иньоры  и прелестнейшие дамы.
 „олой -  слезливые эпиталамы
 €  страсти сдерживавшаЯ узда!

 Ќи вздохов, ни чувствительности ложной!
 Ќам  страшно сознавать себЯ сродни
 Ѓаранам, на которых в оны дни
 ЌапЯлил ленты  стихоплет ничтожный.

 †еманЯсь и касаЯсь лишь слегка
 “тех любви, мы были смешноваты.
 Ђмур суровый требует расплаты -
 €  кто осудит юного божка?

 ђасстанемсЯ же и, забыв о том,
 —то блеЯли недавно по-бараньи,
 ЋбъЯвим  ревом о своем желанье
 Ћтплыть  скорей в ѓоморру и ‘одом.

 ‚от и конец  наважденью: Я - дома!
 Љто-то мне  на ухо шепчет... Ќет,
 ќто не Явь, а все та же дрема!
 Љ счастию,  ночь на исходе... ђассвет...

        ‘Ђ’“ђЌ€—…‘ЉЂџ ЏЋќЊЂ

 Џраво, и дьЯвол тут мог бы смутитьсЯ
 џ опьЯнел в этот солнечный день.
 —то было хуже: сама ли певица
 €ли тупаЯ ее дребедень?

 Џод керосиновой лампой пьЯнино...
 „ым, изо всех наползавший углов..,
 Џечень больнаЯ была ли причиной,
 Ќо Я не слышал  собственных слов,

 ‚се расплывалось в каком-то угаре,
 †елчь клокотала во мне, как фонтан.
 Ћ, эти арии в репертуаре
 •ари, укрытой за слоем румЯн!

 Џосле мороженого Я скоро
 ‚ышел  на воздух в открытый сад,
 ѓде с менЯ не сводили взора
 ’ри мальчугана с глазами трибад.

 ќти бездельники за парапетом
 ‘танции  стали еще наглей.
 џ заорал на них, но при этом
 Џепла наелсЯ сигары своей.

        ЌЂ ‘’Ђ’“ћ ѓЂЌ€Њ…„Ђ

 Љак, здесь, где Я живу в усладе,
 ‡абыв тревоги прошлых лет,
 ’ы вновь, и спереди и сзади,
 Џрелестный  мальчик, ѓанимед!

 Ћрел, как будто бы влюбленный,
 ’ебЯ схватил среди цветов
 €  взносит, мощно окрыленный,
 Љ  веселой трапезе богов.

 ’уда, за этих гор вершины,
 ‡а этот сумрачный ђевар,
 Ќа нас бросаЯ взор орлиный,
 Ђ на тебЯ - взор, полный чар.

 Ћ, мальчик мой, останьсЯ с нами!
 џ так, тебЯ увидЯ, рад!
 Ќас поцелуй, утешь словами,
 ‚едь ты - ведь ты наш младший  брат!

        Џњ…ђЋ

 Ќе Џьеро, в траве зеленой,
 Ќе Џьеро, в полЯ влюбленный,
 Ќо Џьеро, Џьеро, Џьеро!
 Ћн -  мальчишка, парень смелый,
 Ѓез скорлупки плод незрелый,
 ‚от Џьеро, Џьеро, Џьеро!

 ђостом он  не выше  метра,
 ‚ голове - гулЯнье ветра,
 Ќо  в глазах сверкает сталь!
 Љак на месте  искра эта
 “ проказника  поэта,
 —то не знает про печаль!

 ѓубы - алые, как рана,
 ѓде разврат уселсЯ рано,
 ‡убы - белые зубцы;
 € лица овал античный,
 Ѓледный, тонкий и привычный
 ‘озерцать, смеЯсь, концы...

 ’ело хило, но не тонко;
 ѓолос - как у девы звонкий;
 ’ело мальчика, а смех
 ѓоловной, как нож тревожит!
 ‘ущество, что сразу может
 ЋпьЯнить желаньЯ всех!

 Њилый  брат, товарищ старый!
 Ѓудь чертенком, делай чары
 € в  Џариже, и в мечтах,
 € в  стране, нам неизвестной!
 Ќизкий, гордый, злобный, честный,
 Ѓудь душою в наших  снах!

 ‚ырастай - на диво миру,
 ѓрусть богатую кубируй,
 “троЯй веселость ты!
 €скаженьЯ  и прикраса,
 ‘имвол  верный и гримаса
 Ќашей  новой простоты!

        ЉЂЏђ€‡

 Ќеуловимый  маг в иллюзии тумана,
 ‘реди тобою созданных фигур,
 џ не могу узнать тебЯ, авгур,
 Ќо Я люблю  тебЯ, правдивый друг обмана!
 Ѓогач комедии и нищий  из романа,
 ’о денди чопорный, то юный балагур,
      ’ы даже прозу бедную одежды
 Ћт фрака старого до "колеров надежды"
 Ќебрежным  гением умеешь  оживить:
 ‡десь пуговицы нет, зато свободна нить,
 Ђ там на рукаве в гармонии счастливой
 ‘меетсЯ след чернил и плачет след подливы,
 ‡а Ярким натЯнул ты матовый сапог,
 Ђ твой изЯщный  бант развЯзан так красиво,
 —то, глЯдЯ на тебЯ, сказать бы Я не мог,
 Ќеуловимый  маг, и ложный, но не лживый,
 ѓулЯть ли вышел ты на розовой заре
 €ль  вешатьсЯ идешь на черном фонаре.
      ‡агадкою ты сердце мне тревожишь,
         Љак вынутый  блестЯщий нож,
 Ќо  если вещий бред поэтов только ложь,
      ’ы, не умеЯ лгать, не лгать не можешь.
 “вив безумием свободное чело,
 ’верди ж им, что луна детей озЯбших греет,
 —то  от нее сердцам покинутым тепло,
 Џередавай им ложь про черное крыло,
       —то хлороформом  смерти нежно  веет,
 Џокуда в сердце зуб больной не онемеет...
 Џой  муки их, поэт. Ќо гордо о своей
 Њолчи, -  в ответ, увы! ќльвира засмеетсЯ.
 Џусть сердце ранено, пусть кровью обольетсЯ
 ЌезримаЯ мишень  завистливых друзей -
       ’ы  сердца, что любовью к людЯм бьетсЯ,
 €м  не показывай и терпеливо жди:
       Џусть  смерть одна прочтет его в груди, -
 €  белым ангелом в лазурь оно взовьетсЯ.

        €‡ ЉЌ€ѓ€ "‘—Ђ‘’њ…"

     x x x

 Ћ будь из бронзы! будь из мрамора! но все же
 €з плоти будь! - –ени  свой гордый дух дороже
 ‚ борьбе с случайностью вседневных перемен,
 —ем  волос бороды, чем кровь бессонных вен;
 Ќо все ж живи!  - живи длЯ  мук и искупленьЯ!
 ЏокаЯвшись, опЯть бросайсЯ в исступленье
 ‘трастей, и свой стакан испей, испей до дна!
 †иви  в прискорбный  век, когда твоЯ страна,
 Љогда всЯ ”ранциЯ  отвергла помощь веры
 (‡а родину свою считай иные сферы,
 ѓде ждет тебЯ Ћтец божественный -  ѓосподь!)...
 Ќо все ж из плоти  будь! ‹юби земную плоть,
 Љоторой  и •ристос себЯ облек когда-то!
 ‚ ней все таинственно, освЯщено и свЯто,
 ‘ тех пор, как некогда “читель, скорбь таЯ:
 "џдите, - произнес, - сие есть плоть ЊоЯ!"

 ’а тайна велика. €з плоти покаЯнной
 ‘оздай оружие победы  неустанной
 Ќад гордостью, что нам, чрез ту же плоть, порой
 ‚нушает  сатана. ’ы гордости иной
 €щи:  божественной, единственной на свете.
 ‚се цели прочие -  лишь дьЯвольские сети!
 Ћ  да! из бронзы будь! на грудь надень доспех,
 —тоб храбро отражать нас стерегущий грех:
 ‘миреньЯ, Љротости, ‘тыда, ЊолчаньЯ, ЃденьЯ.
 € будь из мрамора! под шлемом “бежденьЯ,
 ѓлЯдЯ уверенно на блещущую высь, -
 ‘ благоговением на паперти склонись!

     x x x

 ’ого, что Я писал, назад Я не беру,
 ‚се это думал Я, и было правдой это,
 €  сохраню Я все до днЯ, когда умру,
 Ѓылым,  нетронутым, в волненьЯх новых света,

 ‚ упорной  Ярости и в гордости немой!
 €, как выходит сталь из сплава руд и шлака,
 џ выйду  наконец из горестного мрака,
 џ выйду, закален и горем и борьбой!

 џ выйду -  длЯ любви, вполне простой и нежной,
 ‚ которой бы душа  таилась безмЯтежно...
 Џрочь все "парижское", и грЯзь его и гнет!

 „а здравствует наш вкус французский! вкус ѓаскони,
 ампани,  Ђртуа, Ђргонны  и Ѓургони,
 €  сердце, - черт возьми! - что сердцу весть дает!

     x x x

 ‘нежных  хлопьев вереницы
 ЊчатсЯ, вьютсЯ под луной,
 ‡акрываЯ пеленой
 Љрыши  сумрачной столицы
 ‚ час служеньЯ всенощной.

 ‹ондон медленно дымитсЯ.
 Џеред каждою  плитой
 “жин  варитсЯ простой.
 €  семьЯ за стол садитсЯ
 ‚ час служеньЯ, в час ночной.

 ’ам, в Џариже, смех блудницы,
 ‚ина пролиты рекой.
 € смешалсЯ стон глухой
 ‘ пеньем уличной певицы,
 ‚ час пирушки, в час ночной.

 †дет сиЯниЯ денницы
 “мирающий  больной.
 Ќет надежды ни одной
 ‚ стенах сумрачной больницы...
 Ђ вокруг лишь мрак ночной.

 ‚от несетсЯ, вот струитсЯ
 ‘ветлый  благовест волной,
 Џрочь от тЯготы земной
 Ћн зовет нас всех - молитьсЯ
 ‚ час служеньЯ всенощной!

     x x x

 - •олодно  как в стужу мне!
 Ѓольно, больно, как в огне!

 Ќоют  кости, стонет тело,
 ‘ердце, сердце онемело!

 Ѓрошен  Я среди снегов,
 Љак добыча длЯ волков!

 †гут лицо, и грудь, и руки
 ’оржествующие  муки!

 ‘лава где? где жизнь моЯ?
 Ќе в чистилище ли Я?

 €ли  в бездне преисподней,
 ѓде затмилсЯ лик ѓосподний?

 "Њожет, горек жребий твой,
 Ќо его хотел „ругой,

 Ќекто Џравый, Ќекто ‘ильный...
 —то пред ним твой дух бессильный?

 ’ы упал в пучину зол,
 Ќо тебЯ сюда привел

 ’от, —ьЯ волЯ - благо людЯм..
 Њы  ли с нею спорить будем?

 “нижениЯ твои -
 ‡нак Ѓожественной любви!

 …сли, в скорби неизменной,
 ’ы чуждаешьсЯ  вселенной,

 ќто - с неба на тебЯ
 ‘мотрит чей-то взор, любЯ.

 Љто твои враги ночные?
 ќто -  ангелы свЯтые;

 €х угрозы и их гнев -
 ’о любви небесный  сев!

 Џолюби  свои распЯтьЯ;
 ќто - отчие объЯтьЯ!

 џзвы тела поцелуй,
 Ќиц  пади и возликуй!

 Џусть ты  в муках изнемог, -
 ‚ них тебе предстанет -  Ѓог!"

        ‚…—…ђЌџ

           —уть замолкнул колокол
           Џосредине Gloria.

 ‚ обычный  час вечерни
 Ќесут ‘вЯтое Њиро
 ‘ торжественным  кортежем
 Џресвитеров, левитов.
        Њоросит, и мокрый  снег -
        ‡асыпает все и всех.

 Ћтдернута завеса:
 ‘вечей нет у престола,
 ђешетка в черном  крепе,
 Ћрган свЯтой безмолвен.
        €  тумана пелена
        ‚  небесах еще бледна.

 ‡ажглись повсюду свечи;
 ЉропЯт свЯтой водою,
 €  сладостные звуки
 “носЯтсЯ к амвону.
        Џолон  света, из-за туч
 ‡асиЯл приветный луч.

 Gloria. ‚новь колокол
 ‘лышен. ЂллилуйЯ.


     x x x

 ђавнину мне рисуют грезы
 € посреди большой  собор.
 ђека, приток какой-то Њезы,
 ‘тремитсЯ к морю, на простор.

 € чуешь дали Ћкеана,
 ‚дыхаЯ водорослей йод,
 € крест, блестЯщий из тумана,
 Њеж  башен высоко  встает.

 Љолокола на  колокольне
 Џоют  - напевы  серебра,
 €  все скорее, все безвольней
 ЉрутЯтсЯ с ветром флюгера.

 Џроцессии, светло и мерно,
 €дут - из юношей  и дев,
 †ивые  четки, шелк и перлы!
 ‡вучит молитвенный напев.

 €  это все - не сон, не бденье,
 Ќе рай и  не земнаЯ твердь:
 ‚се то - мое  мировоззренье,
 ЊоЯ,  в обличье милом, смерть!

        €‡ ЉЌ€ѓ€ "Џ…‘Ќ€ Љ Ќ…‰"

     x x x

 ’ы не совсем верна, быть может.
 Ќо Я  - не очень Я ревнив.
 Ќам  это жить вдвоем поможет:
 ‘частлива ты - и Я счастлив!

 ‹юби  и славь любовь, кто может!

 ’ебе известны и знакомы,
 Ќа радость опытных людей,
 ’акие хитрые приемы,
 —то не придумаешь милей!

 „ари их прихоти моей!

 џ знаю: шутЯт зло иные...
 ’ебе уж не шестнадцать лет...
 Ќо эти плечи наливные
 € твой  наполненный корсет...

 Ћ! Ћ! “ девушек их нет!

 "ќге! - смеютсЯ злые люди -
 „авно у вас остыла кровь!"
 Ќо лишь  твои увижу груди,
 € мой  черед смеЯтьсЯ вновь.

 ‹юби, кто жив, и славь любовь!

     x x x

 ‚от осень наступила
 €  строго запретила
 Џривычки  лета длить.
 •олодные  недели
 ‡агонЯт нас в постели,
 ‹аскатьсЯ и любить.

 Ђ летом -  что за скука!
 Ћдна и та же мука:
 "Ђх, душно мне, - заснем!"
 Ќе жизнь, а сна вериги.
 Њы  скучны, точно книги.
 ‚от осень, отдохнем.

 Љак угли в печке рдеют,
 “ста у нас алеют,
 ‡има ведет любовь,
 €  запылаем сами
 Њы  пламенней, чем пламЯ,
 €  пламенней, чем кровь.

     x x x

       џ не имею
 Љопейки медной за душой,
       Ќо Я владею,
 ЊоЯ проказница, тобой...
       ‘ игрой и с плЯской
 ’воришь ты радостный обрЯд.
       Љакою лаской
 ’вои слова всегда горЯт!

       ‚нимаю  ль речи
 ’воей живой, ловлю ль твой взглЯд,
       Ќагие ль плечи
 ’вои поцелую, - Я богат.
       Ќа отдых нежный
 ‘клонилсЯ Я - и вмиг весь пыл
       Ќа белоснежной
 ’воей груди восстановил.

       Љонечно, мало,
 “вы! любим тобою Я:
       ’ы изменЯла
 Њне часто, милаЯ моЯ.
       Ќо что за дело
 Њне до измен твоих, когда
       ’ы завладела
 Њоей душою навсегда!

     x x x

 Ќе надо ни добра, ни злости,
 Њне  дорог цвет слоновой кости
 Ќа коже ало-золотой.
 €ди  себе путем разврата,
 Ќо как лелеют ароматы
 Ћт этой плоти, Ѓоже мой!

 Ѓезумство плоти без предела,
 ЊенЯ  лелеет это тело,
 ‘вЯщеннейшаЯ  плоть твоЯ!
 ‡ажженный  страстностью твоею,
 Ћт этой плоти пламенею,
 €, черт возьми, она - моЯ!

 „о наших душ  нам что за дело!
 Ќад ними мы  смеемсЯ смело, -
 ЊоЯ  душа, твоЯ душа!
 Ќа что нам райскаЯ награда!
 ‡десь, на земле, любить нам надо,
 €  здесь нам радость хороша.

 Ќо здесь нам надо торопитьсЯ
 Ќедолгим счастьем насладитьсЯ,
 ‘амозабвениЯ вкусить.
 ‹юби  же, злаЯ баловница,

 Љак льютсЯ воды, свищет птица, -
 ‚от так и мы должны любить.

     x x x

 Џропал бы Я бессонной ночью,
 Љогда б не ты со мной воочью
 ‚сем телом молодым была!
 € не привыкшие  к лобзаньЯм,
 Љ притворно хитрым восклицаньЯм
 ’вои уста - источник зла!

 “ста, которые так лживы,
 Ќо так приветливо болтливы
 €  о любви твердЯт порой
 Њне  с откровенностью великой!
 “ста, что словно землЯника
 ‚  полЯх созревшаЯ весной!

 € не пентакль твоих желаний,
 Ќе чудеса очарований,
 Њногообразных  и простых,
 „вух глаз твоих, двух глаз колдуньи,
 ’о чаровницы, то вещуньи...
 Ѓог мой! пропал бы Я без них!


     x x x

 џ не люблю  тебЯ одетой, -
 ‹ицо прикрывши вуалетой,
 ‡атмишь ты небеса очей.
 Љак ненавистны мне турнюры,
 Џародии, карикатуры
 ‘толь пышной красоты твоей!

 ѓлЯдеть на платье мне досадно -
 Ћно  скрывает беспощадно
 ‚се, что уводит сердце в плен: -
 € дивной  шеи обаЯнье,
 € милых  плеч очарованье,
 € волхование колен.

 Ђ ну их, дам, одетых модно!
 ‘пеши  прекрасную свободно,
 ‘орочка милаЯ, обнЯть,
 Џокров алтарной мессы нежной
 € знамЯ  битвы, где, прилежный,
 Ќе уставал Я побеждать.

        €‡ ЉЌ€ѓ€ "€Ќ’€ЊЌ›… ‹€’“ђѓ€€"

        ASPERGES ME

 €ссопа ломкий стебль, сжимаемый ’ворцом,
 Њне  даровавшим жизнь, и милость, и прощенье,
 џ, если мой порыв чист пред …го лицом,
 „ругому указать могу пути спасеньЯ!

 €, как Язычник мог при крайности крестить,
 ’ак, недостойный, Я, когда, молЯсь смиренно,
 ‘тремитсЯ кто-нибудь томленьЯ облегчить,
 Њогу ему открыть глаза на мир нетленный!

 Џо милосердию,  избранному ’обой,
 Ћ, сжальсЯ, ѓосподи, над тьмой моих страданий
 €  сердце, взросшее меж тЯжких испытаний,
 Љ  ’ебе влекомое, как рану, успокой!

 „ай волю мне  - идти вперед, дорогой длинной,
 €сполнить свой обет - и, обращаЯ в храм
 ‚сю жизнь, Я воспою гимн ’роице …диной,
 ѓимн Ѓогу, в небесах, недостижимых нам!

 Ћтцу ‘оздателю, —ьи помыслы глубоки,
 •ристу ‘пасителю, Љто миру - судиЯ,
 ‘вЯтому „уху, Љем глаголили пророки,
 џ, в ком кипит всЯ кровь, ничтожный грешник, Я

 ‘жимаемый  ’ворцом, Я, ломкий стебль иссопа!

        ЏЋ‘‹… ‚…—…ђЌ€

 Џокинув Џариж, приходишь в Notre-Dame,
 ’ам шумы улицы  слились в аккорд чуть слышный,
 € солнце Яркое в тени немеет там,

 ЏройдЯ цветных окон узор чудесно пышный.
 ‘покойной тишиной исполнен этот дом:
 ‚ нем Явно властвует единый царь - ‚севышний.

 ‚ечерни отошли; над черным алтарем
 ‹ишь  шесть мерцает свеч; но веет ароматом,
 ѓде с фимиамом слит воск, капавший дождем.

 ‚от прочтены  часы; во мраке синеватом,
 Љак добраЯ гроза, звучит суровый хор:
 €  своды древние ответствуют кантатам.

 € полон  пением весь сумрачный собор,
 ѓде день, ослабленный ‘вЯтыми, ЉоролЯми,
 Љолеблет в высоте свой теневой узор.

 € все здесь говорит о мире, о, словами
 ‘вЯтыми  прогнанных, ночных страстЯх; с колонн
 Ќадежда тЯнетсЯ незримыми руками.

 Ћ  неземной восторг! сиЯет светом он,
 ‘осредоточенным  в луче единой Џравды!
 „а, бесконечно прав экстаз твой, ‘имеон!

 ’ак предадим же дух мы в руки Ѓога Џравды!

        €‡ ЉЌ€ѓ€ "Џ‹Ћ’њ"

        ЏђЋ‹Ћѓ

 ‹юбовь, любовь неутомима!
 Љак дьЯвол, - Яростью томима,
 Њила, -  как вздохи херувима!

 ‹юбовники  неутомимы;
 Љак дьЯволы, неумолимы,
 Ќастойчивы, как херувимы!

 ‚округ неопытных сердец,
 ЃродЯ, как волк вокруг овец,
 Ћни  их ловЯт наконец.

 ‹юбовник  - он всегда хитрец!
 Ќахохлившись, как голубь, лжец
 “меет положить конец!

 Ђ все любви метаморфозы!
 “ста - гранат, ланиты - розы,
 ‘мех  грустный, сладостные слезы!

 €  все, о чем немеет греза!
 –ель и  причина, стих и проза!
 ‘тоит пион, раскрыта роза!

        Џ…‘Ќџ Љ Ќ…‰

 Њне  говорЯт, что ты - блондинка
 €  что блондинка - неверна,
 €  добавлЯют: "Љак былинка..."
 Ќо  мне такаЯ речь смешна!
 ’вой глаз - Яснее, чем росинка,
 „о  губ твоих - душа жадна!

 Њне  говорЯт, что ты брюнетка,
 —то взор брюнетки  - как костер,
 €  что в огне его нередко
 ‘горает сердце... —то за вздор!
 ’ы целовать умеешь  метко,
 €  по душе мне твой задор.

 Њне  говорЯт: "Ќе будь с шатенкой:
 Ћна  бледна, скучна чуть-чуть..."
 ‘меюсь  над дружеской оценкой!
 „ай  запах кос твоих вдохнуть,
 ЊоЯ  царица, - и коленкой
 ‘тань, торжествуЯ, мне на грудь!

        €‡ ЉЌ€ѓ€ "ЏЋЌЋ…Ќ€џ"

        ‘ЂЊЋЋЏђЂ‚„ЂЌ€…

 џ странной личностью слыву среди людей:
 „лЯ некоторых Я - отъЯвленный злодей,
 „ругие говорЯт, что Я - кретин убогий,
 Ђ кое-кто менЯ возводит в полубоги
 €ли в  апостолы. ‡а что такое мне!
 Ћ ѓосподи, за что? Џриличен Я вполне,
 •отЯ мне выдержки  подчас недоставало.

 Џознал Я радости, но и страдал немало.
 ЌесчастьЯ, всЯкий раз вы длЯ менЯ горьки,
 •отел Я мирно жить, порывам  вопреки,
 ђазумно жить хотел, не преступать приличий,
 Љак учат мудрые и как  велит обычай
 Ћтцов и пращуров. Љороче, Я скорбел,

 ‘традаЯ от своих от недостойных дел,
 џ кровью  исходил, униженный, похожий
 Ќа жалкого  раба. ‚сегда по воле Ѓожьей
 ђаскаивалсЯ Я, и душу совесть жгла.
 ‡а все недавние и давние дела,
 ‡а прихоти свои Я расплатилсЯ разом.

 Ћтныне  Я живу с оглЯдкою на разум,
 Љоторый  Я обрел с приходом зрелых лет
 Љак плод  всех радостей, всех горестей, всех бед.

 ‚от почему слыву безумцем в мире этом,
 •оть Я совсем иной, иной по всем приметам.
 Ќелеп Я? Њожет  быть. ‡а это кто винит?
 „а, мне не нужен грим, не нужен реквизит,
 Њой  жест, исполненный весельЯ и печали,
 ‚сегда был искренним, хотЯ вы замечали,
 —то он медлителен и холоден подчас.

 ’аков, приЯтели, мой образ без прикрас,
 ’аков природный  нрав. ‚ы думаете, глыба?
 Ќичуть. ‚полне простой, не весь, конечно, ибо
 Ѓывает путным. ‚ам  кажетсЯ, он прЯм?
 Ћ нет. џ человек и не сродни зверЯм,
 Ѓесхитростным, прЯмым  медведЯм дикой пущи.
 џ сердцем не хитрю, лукав Язык мой лгущий.
 џ лгал, конечно, лгал... но часто лгать не мог.

 …сть у менЯ грехи, не спорю, видит Ѓог!
 Џороки  тоже есть, о горькаЯ досада!
 „рузьЯ, но на войне как на войне, и надо
 Њне  многое простить, и надо горЯчо
 ‹юбить. џ жду любви. •очу сказать еще:

 ЊенЯ  благословил ѓосподь наш ‚седержитель,
 џ снова заслужил блаженную  обитель,
 ‚ слезах раскаЯньЯ Я искупил свой грех,
 џ много лучше  стал. џ, право, лучше тех,
 Љто слабости мои столь строго судит ныне.

 Ћ ѓосподи, спаси безумца от гордыни!

        ћЌЋ…‘Љ€… € ЏЋ‘Њ…ђ’ЌЋ €‡„ЂЌЌ›… ‘’€•Ћ’‚Ћђ…Ќ€џ

        ЏЋ•ЋђЋЌ›

 Ќе знаю ничего забавней похорон!
 Њогильщик с песенкой, лопаты блеск лучистый,
 Љюре спешащего белейшие батисты,
 ‚ выси - колоколов проворный перезвон;

 Њальчишки-певчего девичий выклик чистый,
 € - лишь качнетсЯ гроб, над Ямой наклонен,
 € мЯгко спуститсЯ, - шум осыпи пушистой:
 Џеринка мертвецу, чтоб сладко грелсЯ он.

 …й-Ѓогу, это все казалось мне прелестным!
 Ђ факельщиков строй, зажатых фраком тесным,
 ‘ носами, красными от щедрых чаевых!

 Ђ речи -  краткие, но с дрожью слез учтивых!
 Ђ эта гордаЯ в сиЯнье лбов крутых
           ’олпа наследников  счастливых!

        Ќ…‹…ЏЋ‘’€

 Њадам, позвольте, чтоб, склонЯсь пред вами,
 Њой  бедный дух свое открыл вам пламЯ.

 ‚ы мной  любимы  более, чем Ѓог,
 € кто огонь тот погасить бы смог?

 ‚аш  взор глубок и полон странной тени;
 Ћн длЯ менЯ источник упоений.

 ‚аш  каждый след целую на песке;
 Њое  вы сердце держите в руке.

 ‚от горлица, одна в гнезде, рыдает,
 €  скорбь моЯ ей стоном отвечает.

 ‡арЯ в цветы вливает жизнь и свет.
 ‚ы  Явитесь, - и вмиг печалей нет.

 Џройдете вы, -  и вновь цветы завЯли;
 ‚дали от вас опЯть встают печали.

 ‚новь  Явитесь, - в лесах и по лугам
 ‚се зацветет, пестреЯ, здесь и там.

 Љогда б вы согласились, дорогаЯ, -
 Љогда бы ты ушла  со мной, пылаЯ,

 Џод  сень ветвей, обнЯвшись!.. Ћ, ѓосподь!
 Љакие ласки! Љак безумна плоть!

 Ќо нет! ‚сегда вы были непреклонной,
 € пламень страсти жжет менЯ, бессонный,

 џ иссушен; мой  стон восходит в твердь:
 ‚едь Я вас так люблю, о, мадам ‘мерть!

        ЋЉ’џЃђњ‘Љ€‰ ‚…—…ђ

 ‚от осень и закат! Ћ, миг, длЯ сердца сладкий!
            Ќа тлении повсюду кровь!
 Џожар  в зените! ‘мерть в природе! ‚оды вновь
 ѓниют, и люди - в лихорадке!

 „ни  эти и часы - твоЯ пора, поэт,
            ‘ душой,  где нет очарований,
 ‘ душой,  истерзанной когтЯми всех желаний;
            Ћ, зеркало! о, пир и свет!

 Џусть восторгаютсЯ безумцы и педанты,
            ‚ зарю  влюблЯЯсь и в весну,
 ‚ двух дев, чьи розовы и мордочки, и банты.

 џ ж, осень остраЯ, люблю тебЯ одну,
            ‚се девичьи сменив приманки
 Ќа странные зрачки жестокой куртизанки.

        Џ‹Ђ—њ!

        Ња туе est morte.
        Plourez, mes yeux*.
        ‘таринный поэт XVI века,
        чье имЯ Я позабыл.

 пилей  безумных кружева
 ‚здымает город острокрыший;
 ‚еселый гул летит все выше;
 “веренно гудЯт слова.
 - Љ  чему веселость мне такаЯ,
          Џыль  площаднаЯ?

 ‚ полЯх покой и  мир царЯт,
 ‚ деревьЯх щебет голосистый,
 ђавнину белит полдень чистый,
 € золотит ее закат.
 - Њне - эта  прелесть и свобода
           —ужды, природа!

 Ќемыми  знаками валов
 € стоном вековой печали
 ‚сех нас манЯт морские дали -

 Њечтателей и морЯков.
 - Ќо  что мне, что в твоем просторе,
             ѓулкое море?

 - Ђх, волны шумные  морей,
 ђавнины в блеске бесконечном,
 € города в кипенье вечном,
 ‘озданье ада, не людей, -
 ‚ам не поднЯть моей подружки
             ‘ ее подушки!

 <ЊоЯ милаЯ умерла.
  Џлачьте, мои глаза (старофр.).>

        ѓЋђЋ„‘ЉЋ‰ Џ…‰‡Ђ†

 ‚ Џариже  пленником, по тысЯче причин,
 ‚се лето Я сижу; Я разгонЯю сплин
 ’ем, что вблизи менЯ и что не стоит денег.
 ‚от улица моЯ, чердак мой (сто ступенек),
 € уличный  спектакль, бесхитростно-простой,
 ђазыгрываемый  окрестной беднотой
 ‚ ее приЯтельском общенье повседневном, -
 ‚ беззлобном равенстве под гнетом дней плачевных.

 ‚от скверы здесь и там под ветром сентЯбрЯ;
 ‹иства оборвана и мечетсЯ, парЯ,
 ‚ безумной суете, налево и направо,
 Љак стаЯ плоских птиц, зеленых, с цвелью ржавой,
 ЉрутЯсь над группами рабочих под хмельком,
 —то спорЯт весело, взбодренные винцом,
 €  вспыхивают вдруг, понЯв неверно слово...

 џ, трубкою дымЯ, стихи слагаю снова;
 ‘редь благодушиЯ сам благодушен Я;
 —уть ночь, Я спать ложусь и, так как суть моЯ
 ‚ том, чтоб мечтать, - во сне Я о стихах мечтаю,
 Џрекрасных, не таких, что наЯву кропаю, -
 Ћ чистых, блещущих, как горный  ключ, стихах,

 ‚ысоких, вдумчивых, без пустозвонства, - ах!
 —тоб в них прославил мир менЯ, совсем иного...
 Ќо, пробудись, из них не помню Я ни слова!

        ЌЂ ‘Њ…ђ’њ ‚€‹њ… „… ‹€‹њ-Ђ„ЂЌЂ

 € ты от нас ушел, как солнце сходит в море
 ‡а тЯжкой завесой пурпуровых огней,
 “став одно сиЯть в торжественном уборе
 € над немой  землей и над тоской теней.

 „а, ты от нас ушел, спокойный, примиренный.
 ’ы  знал, что в небесах найдешь отчизну вновь:
 „лЯ сердца чистого там праздник просветленный,
 ’ам пламенной любви  отсутствует ‹юбовь!

 Њы  медлим, о тебе хранЯ воспоминанье
 ‡десь, на земле, в мечтах, немеющих давно.
 Љак сладостный елей длЯ наших душ оно!

 ‚илье де ‹иль-Ђдан! Њы  жаждем  днЯ свиданьЯ!
 Љогда бессмертный свет зальет земную тьму,
 Њы воспоем хвалу величью твоему!

        ЏЋ‘‹…„Ќџџ ЌЂ„…†„Ђ

 Ћна деревцом терпеливым
 ђастет у забытых могил,
 Џодобно кладбищенским  ивам,
 Љоторых никто не садил.

 €  птица, как верность поруке,
 Ќе молкнет  в тени деревца.
 €  разве не наши сердца -
 ’е ветви и певчие звуки?

 ’ы памЯть, Я - холод разлуки,
 Љоторой не будет конца...
 Ћ жить бы! Ќо г