тву, в котором интересы немцев были
не столько представлены, сколько задавлены. Ћднако все это  еще
были  такие  грехи,  которые  как  и  многое  другое можно было
приписать не самой системе, а только  формам  ее  применениЯ  в
австрийском  государстве.  џ  тогда  еще  верил  в то, что если
восстановить  опЯть  немецкое  большинство  в  представительных
органах,    то    принципиально    возражать    против    самой
представительной системы, пока  существует  старое  государство
вообще нет оснований.
     ‚  таких  настроениЯх  попал  Я  впервые  в  это свЯщенное
здание, где кипели страсти. Џравда свЯщенным дом  этот  казалсЯ
мне  главным образом благодарЯ необычайной красоте его чудесной
архитектуры. Џревосходное произведение греческого искусства  на
немецкой почве. Љак скоро однако это чувство сменилось чувством
возмущениЯ,    вызванным    той    жалкой   комедией,   котораЯ
разыгрывалась на моих глазах. Ќалицо было несколько сот  господ
народных   представителей,   которые   как   раз  занЯтые  были
обсуждением  одного  из  вопросов  крупнейшего   экономического
значениЯ.
     Ћдного  этого днЯ было длЯ менЯ достаточно, чтобы дать мне
материал длЯ размышлениЯ на целые недели.
     €дейное содержание речей, насколько их вообще  можно  было
понЯть,  стоЯло  поистине  на  ужасной  "высоте".  Ќекоторые из
господ  законодателей   не   говорили   вовсе   по-немецки,   а
изъЯснЯлись  на славЯнских Языках или вернее диалектах. ’о, что
Я знал до сих пор из  газет,  Я  имел  теперь  случай  услышать
своими  собственными ушами. †естикулирующаЯ, кричащаЯ на разные
голоса  полудикаЯ  толпа.  Ќад  нею  в  качестве   председателЯ
старенький  добродушный  дЯдюшка  в  поте  лица  изо  всех  сил
работает колокольчиком и, обращаЯсь к господам депутатам, то  в
добродушной,  то  в  увещевательной  форме умолЯет их сохранить
достоинство высокого собраниЯ.
     ‚се это заставлЯло только смеЯтьсЯ.
     Ќесколько недель спустЯ Я опЯть попал в рейхсрат.  Љартина
была  другаЯ, совершенно неузнаваемаЯ. ‡ал был совершенно пуст.
‚низу спали. Ќебольшое количество  депутатов  сидели  на  своих
местах  и  зевали  друг другу в лицо. Ћдин из них "выступал" на
трибуне.   Ќа   председательском   месте    сидел    один    из
вице-президентов рейхсрата и Явно скучал.
     ЊенЯ  посетили первые сомнениЯ. Љогда у менЯ было времЯ, Я
все чаще стал отправлЯтьсЯ на  заседаниЯ  рейхсрата  и  в  тиши
наблюдал  все происходЯщее там. џ вслушивалсЯ в речи, поскольку
их  вообще  можно  было  понЯть,   изучал   более   или   менее
интеллигентные  физиономии  "избранных" представителей народов,
составлЯвших это печальное государство, и постепенно  составлЯл
себе свое собственное заключение.
     Ћдного  года  спокойных  наблюдений  оказалось достаточно,
чтобы в корне изменить мои прежние взглЯды на  это  учреждение.
Њое  внутреннее  существо  протестовало  теперь  уже  не только
против извращенной формы, которую эта идеЯ принЯла  в  Ђвстрии.
Ќет,  теперь  Я  не  мог уже признавать и самого парламента как
такового. „о сих пор Я видел несчастье австрийского  парламента
только  в  том,  что  в  нем  отсутствует немецкое большинство.
’еперь Я убедилсЯ, что само существо этого учреждениЯ обречено.
     Џредо мной встал тогда целый рЯд вопросов. џ начал  глубже
размышлЯть  относительно  демократического  принципа решениЯ по
большинству голосов  как  основы  всего  парламентского  строЯ.
‚месте с тем Я немало вниманиЯ посвЯтил и изучению умственных и
моральных достоинств этих избранников народа.
     ’ак изучил Я и систему и ее носителей.
     ‚   течение  ближайших  нескольких  лет  Я  с  совершенной
точностью уЯснил себе, что представлЯет собою "высокоуважаемый"
тип новейшего времени - парламентарий. џ составил себе о нем то
представление,  которое  впоследствии  уже   не   нуждалось   в
серьезных видоизменениЯх.
     €  в данном случае метод наглЯдного обучениЯ, знакомство с
практической  действительностью  избавили  менЯ  от   опасности
утонуть  в  теории,  котораЯ  на  первый  взглЯд  кажетсЯ столь
соблазнительной,  но  котораЯ  тем  не  менее   принадлежит   к
несомненным продуктам распада.
     „емократиЯ    современного   ‡апада   ЯвлЯетсЯ   спутницей
марксизма,  который  вообще  немыслим  без  нее.   €менно   она
составлЯет ту почву, на которой произрастает эта чума. …е самое
грЯзное внешнее проЯвление - парламентаризм.
     џ  должен  быть благодарен судьбе за то, что и этот вопрос
она поставила передо мной в ‚ене, ибо Я боюсь, что в  тогдашней
ѓермании  мне  было  бы  слишком  легко  ответить  себе  на эту
проблему. …сли бы  ничтожество  этого  учреждениЯ,  называемого
"парламентом",  мне впервые пришлось увидеть в Ѓерлине, Я, быть
может, впал бы в обратную крайность. ‚ этом случае у менЯ могли
найтись некоторые как бы хорошие побудительные мотивы стать  на
сторону  тех,  кто  видел  благо  государства  исключительно  в
усилении центральной власти в ѓермании. …сли  бы  это  со  мной
случилось,  это  ведь  тоже  означало  бы  до некоторой степени
ослепнуть, стать чуждым эпохе и людЯм.
     ‚ Ђвстрии эта опасность мне не угрожала.
     ‡десь не так  легко  было  впасть  из  одной  крайности  в
другую. …сли никуда не годилсЯ парламент, то тем паче никуда не
годились   ѓабсбурги   -   это  уж  во  всЯком  случае.  Ћсудив
"парламентаризм",  мы  еще  нисколько  не  разрешили  проблему.
‚озникал  вопрос: а что же делать? …сли уничтожить рейхсрат, то
ведь  единственной  правительственной   властью   осталась   бы
династиЯ  ѓабсбургов,  а  эта  мысль  длЯ  менЯ  была  особенно
невыносимой.
     ќтот очень трудный случай побудил  менЯ  к  основательному
изучению  проблемы  в  целом. Џри других обстоЯтельствах Я бы в
столь  раннем  возрасте  едва  ли   призадумалсЯ   над   такими
вопросами.
     —то  мне  прежде  всего  бросалось в глаза, так это полное
отсутствие личной ответственности.
     Џарламент  принимает   какое-либо   решение,   последствиЯ
которого  могут  оказатьсЯ  роковыми. € что же? Ќикто за это не
отвечает, никого нельзЯ привлечь  к  ответственности.  ђазве  в
самом   деле  можно  считать  ответственностью  то,  что  после
какого-нибудь отчаЯнного краха виновное  в  этом  правительство
вынуждено   уйти?   €ли  что  соответственнаЯ  коалициЯ  партий
распадаетсЯ  и  создаетсЯ  новаЯ  коалициЯ?  €ли   далее,   что
распускаетсЯ палата?
     „а  разве  вообще  колеблющеесЯ  большинство  людей  может
всерьез нести какую-либо ответственность? ђазве  не  Ясно,  что
сама  идеЯ  ответственности  свЯзана  с  лицом!  Ќу, а можно ли
сделать ответственным практического руководителЯ  правительства
за те действиЯ, которые возникли и были проведены исключительно
вследствие желаниЯ или склонности целого множества людей?
     ‚едь    все    мы    знаем,    что   задачу   руководЯщего
государственного деЯтелЯ в наши времена видЯт не столько в том,
чтобы он обладал творческой мыслью и творческим планом, сколько
в том, чтобы он умел  популЯризовать  свои  идеи  перед  стадом
баранов  и  дураков  и  затем  выклЯнчить  у  них их милостивое
согласие на проведение его планов.
     ђазве вообще можно подходить к государственному деЯтелю  с
тем  критерием,  что  он  обЯзательно  должен  в  такой же мере
обладать  искусством  переубедить  массу,  как  и  способностью
принимать государственно мудрые решениЯ и планы?
     „а  разве  вообще когда-нибудь видно было, чтобы эта толпа
людей понЯла крупную идею раньше, чем практический  успех  этой
идеи стал говорить сам за себЯ?
     „а  разве вообще любое гениальное действие в нашем мире не
ЯвлЯетсЯ наглЯдным протестом гениЯ против косности массы?
     Ќу, а что делать  государственному  деЯтелю,  которому  не
удалось  даже  какой  угодно лестью завоевать благоволение этой
толпы?
     —то же ему остаетсЯ - купить это благоволение?
     €ли ввиду глупости своих сограждан он должен отказатьсЯ от
проведениЯ того, что он считает жизненно  необходимым?  €ли  он
должен уйти? €ли тем не менее остатьсЯ?
     —еловек   с   характером   в   таком   случае  попадает  в
неразрешимый конфликт между тем, что он считает необходимым,  и
простым приличием или, лучше сказать, простой честностью.
     ѓде  здесь  найти  границу между той обЯзанностью, которую
возлагает  на  тебЯ  общество,  и  той  обЯзанностью,   которую
возлагает на тебЯ личнаЯ честь?
     ‚едь  каждому  действительному вождю приходитсЯ решительно
боротьсЯ против всех  попыток  унизить  его  до  роли  простого
политикана.
     €  наоборот, разве не Ясно, что именно политикан при таких
условиЯх будет чувствовать себЯ  призванным  "делать"  политику
как  раз потому, что в последнем счете ответственность несет не
он, а какаЯ-то неуловимаЯ кучка людей?
     ђазве не Ясно, что наш парламентарный принцип  большинства
неизбежно подкапываетсЯ под самую идею вождЯ?
     €ли  неужели в самом деле найдутсЯ такие, кто поверит, что
в  этом  мире   прогресс   обЯзан   не   интеллекту   отдельных
индивидуумов, а мозгу большинства?
     €ли может быть кто-нибудь надеетсЯ на то, что в будущем мы
сможем  обойтись  без  этой  основной  предпосылки человеческой
культуры?
     ђазве не Ясно наоборот, что именно сейчас эта  предпосылка
нужней, чем когда бы то ни было.
     Џарламентарный  принцип  решениЯ  по  большинству  голосов
уничтожает авторитет личности и ставит на ее место  количество,
заключенное  в  той или другой толпе. ќтим самым парламентаризм
грешит против основной идеи аристократизма  в  природе,  причем
конечно    аристократизм    вовсе    не    обЯзательно   должен
олицетворЯтьсЯ    современной    вырождающейсЯ     общественной
верхушкой.
     ‘овременный    наблюдатель,   вынужденный   читать   почти
исключительно  газеты,  не  может   себе   представить,   какие
опустошительные     последствиЯ     имеет     это    господство
парламентаризма. ђазве что только  самостоЯтельное  мышление  и
наблюдениЯ  помогут ему понЯть суть происходЯщего. Џрежде всего
парламентаризм  ЯвлЯетсЯ  причиной  того  невероЯтного  наплыва
самых   ничтожных   фигур,   которыми   отличаетсЯ  современнаЯ
политическаЯ   жизнь.   Џодлинный   политический   руководитель
постараетсЯ отойти подальше от такой политической деЯтельности,
котораЯ  в  главной  своей части состоит вовсе не из творческой
работы,  а  из  интриг  и  фальши,  имеющих   целью   завоевать
большинство.   Ђ   нищих   духом   людей  как  раз  именно  это
обстоЯтельство и будет привлекать.
     —ем мельче этакий духовный карлик и  политический  торгаш,
чем  Ясней  ему самому его собственное убожество, тем больше он
будет ценить ту систему, котораЯ отнюдь не требует от  него  ни
гениальности,  ни  силы великана, котораЯ вообще ценит хитрость
сельского старосты выше, чем мудрость Џерикла. Џри этом  такому
типу  ни  капельки  не  приходитсЯ  мучитьсЯ  над  вопросом  об
ответственности. ќто тем меньше доставлЯет ему  забот,  что  он
заранее   точно   знает,  что  независимо  от  тех  или  других
результатов его "государственной" пачкотни  конец  его  карьеры
будет один и тот же: в один прекрасный день он все равно должен
будет  уступить свое место такому же могущественному уму, как и
он сам.
     „лЯ  сборища  таких   "народных   представителей"   всегда
ЯвлЯетсЯ большим утешением видеть во главе человека, умственные
качества  которого  стоЯт на том же уровне, что их собственные.
’олько в этом случае каждый из этих господ может доставить себе
дешевую радость времЯ от времени показать, что и  он  не  лыком
шит.  Ђ  главное,  тогда каждый из них имеет право думать: если
возглавлЯть нас может любой икс, то почему же не  любой  игрек,
чем "ѓанс" хуже "”ридриха"?
     ќта   демократическаЯ   традициЯ   в   наибольшей  степени
соответствует  позорЯщему  Явлению  наших   дней,   а   именно:
отчаЯнной   трусости   большого   числа  наших  так  называемых
"руководителей". ‚ самом деле, какое счастье длЯ таких людей во
всех случаЯх серьезных решений иметь возможность спрЯтатьсЯ  за
спину так называемого большинства.
     ‚  самом деле, посмотрите на такого политического воришку,
как он в поте липа "работает", чтобы в каждом отдельном  случае
кое-как  наскрести  большинство  и получить возможность в любой
момент  спастись  от  какой-либо  ответственности.  €менно  это
обстоЯтельство   конечно   отталкивает  всЯкого  сколько-нибудь
уважающего себЯ политика и  вообще  мужественного  человека  от
такой  деЯтельности. ‹юбое же ничтожество радо поступить именно
так. ‘ нашей точки зрениЯ дело Ясно: кто не хочет нести  личной
ответственности  за свои действиЯ, кто ищет длЯ себЯ прикрытиЯ,
тот трусливый негодЯй. Ќу, а когда руководители нации вербуютсЯ
из таких несчастных трусов, то рано или поздно за это  придетсЯ
дорого  расплачиватьсЯ.  „ело  доходит  до  того,  что у нас не
оказываетсЯ  мужества  предпринЯть  какое   бы   то   ни   было
решительное  действие,  и  мы предпочитаем скорее примиритьсЯ с
любым позором и бесчестием, чем найти в себе силы  длЯ  нужного
решениЯ.  ‚едь  нет уже никого, кто готов был бы свою личность,
свою голову отдать за проведение решительного шага.
     €бо одно надо помнить и не забывать: большинство  и  здесь
никогда  не  может заменить собою одного. Ѓольшинство не только
всегда ЯвлЯетсЯ представителем глупости,  но  и  представителем
трусости.  ‘оберите  вместе  сто дураков и вы никак не получите
одного умного.  ‘оберите  вместе  сто  трусов  и  вы  никак  не
получите в результате героического решениЯ.
     Ќо   чем   меньше  становитсЯ  ответственность  отдельного
руководителЯ,  тем  больше  будет  расти  число  таких   типов,
которые,  не обладаЯ даже минимальнейшими данными, тем не менее
чувствуют себЯ призванными отдать в  распорЯжение  народа  свои
бессмертные  таланты.  Њногим из них просто невтерпеж, когда же
наконец очередь дойдет до  них.  Ћни  становЯтсЯ  в  очередь  в
длинном  хвосте  и  со  смертельной тоской глЯдЯт, как медленно
приближаетсЯ их судьба. Ћни рады поэтому каждой смене лиц в том
ведомстве, в которое они метЯт попасть. Ћни благодарны  каждому
скандалу,  который может вытолкнуть из стоЯщих в хвосте впереди
них хоть  нескольких  конкурентов.  Љогда  тот  или  другой  из
счастливцев,  ранее  попавших  на теплое местечко, не хочет так
скоро расстатьсЯ с этим местом, остальные смотрЯт на  это,  как
на нарушение свЯщенных традиций и общей солидарности. ’огда они
начинают  сердитьсЯ  и будут уже, не покладаЯ рук, вести борьбу
хотЯ бы самыми бесстыдными средствами вплоть до  того  момента,
когда  им  удастсЯ  прогнать  конкурента  с  теплого  местечка,
которое должно теперь перейти в руки других. Ќизвергнутый божок
уже не так скоро попадает на  то  же  самое  место.  Љогда  эта
фигура  снЯта  с  поста,  ей  придетсЯ  опЯть стать в очередь в
длинном хвосте, если только  там  не  подыметсЯ  такой  крик  и
брань, которые помешают вновь занЯть очередь.
     ђезультатом  всего  этого  ЯвлЯетсЯ ужасающе быстраЯ смена
лиц на важнейших государственных должностЯх.  ђезультаты  этого
всегда  неблагоприЯтны, а иногда прЯмо таки катастрофичны. —аще
всего оказываетсЯ, что не только  дурак  и  неспособный  падает
жертвой  таких обычаев, но как раз способный человек, поскольку
только  судьба  вообще  дает  возможность  способному  человеку
попасть  на  руководЯщий  пост.  Џротив способного руководителЯ
сейчас же образуетсЯ общий фронт. Љак же, ведь он вышел  не  из
"наших" рЯдов. Њелкие людишки принципиально хотЯт быть только в
своей  собственной компании. Ћни рассматривают как общего врага
всЯкого человека с головой, всЯкого, кто способен  среди  нулей
играть  роль  единицы. ‚ этой области инстинкт самосохранениЯ у
них  особенно  обострен.  ђезультатом  всего  этого   неизбежно
ЯвлЯетсЯ  все  прогрессирующее умственное обеднение руководЯщих
слоев.  Љакой  результат  при  этом  получаетсЯ  длЯ  нации   и
государства,  это  легко понимает всЯкий, если только он сам не
принадлежит к этому же сорту "вождей".
     ‘тараЯ ЂвстриЯ  имела  сомнительное  счастье  пользоватьсЯ
благами парламентского режима в его чистейшем виде.
     Џравда  министр-президент назначалсЯ еще императором, но и
эти  назначениЯ  на  деле  были  не  чем  иным,   как   простым
выполнением   воли  парламентского  большинства.  —то  касаетсЯ
торгов и переторжек вокруг назначениЯ  руководителей  отдельных
министерств,  то  здесь мы имели уже обычай западной демократии
чистейшей воды. ‚ соответствии с этим были и результаты.  ‘мена
отдельных лиц происходила все быстрей и быстрей. ‚ конце концов
это выродилось в чистейший спорт.
     ‚  той  же  мере  все  больше снижалсЯ масштаб этих быстро
сменЯющихсЯ  "государственных  деЯтелей";  в  конце  концов  на
поверхности  осталсЯ  только  тип парламентского интригана, всЯ
государственнаЯ мудрость которого теперь измерЯлась только  его
способностью  склеить ту или другую коалицию, т.е. способностью
к мелкому политическому торгашеству, котораЯ теперь одна  могла
стать базой длЯ практической работы этих, с позволениЯ сказать,
народных представителей.
     ’аким  образом  именно венскаЯ школа давала в этой области
самые лучшие наглЯдные уроки.
     —то менЯ  интересовало  не  в  меньшей  степени,  так  это
сопоставление    способностей    и    знаний    этих   народных
представителей с теми задачами, которые стоЯли перед ними.  “же
по  одному этому Я вынужден был начать знакомитьсЯ с умственным
горизонтом   этих   избранников   народа.   Џопутно    пришлось
знакомитьсЯ  и  с  теми  происшествиЯми,  которые  вообще  этим
великолепным фигурам позволили вынырнуть на политической арене.
Ќебезынтересно было познакомитьсЯ также и с техникой их работы.
ќто позволЯло видеть во всех деталЯх то служение отечеству,  на
которое только и способны были изучаемые фигуры.
     —ем  больше Я вникал во внутренние отношениЯ в парламенте,
с  чем  большей  объективностью  Я  изучал  людей  и  их  образ
действий,  тем  отвратительнее  становилась в моих глазах общаЯ
картина  парламентской   жизни.   Џристальное   изучение   было
необходимо  длЯ менЯ, если Я хотел по-настоЯщему ознакомитьсЯ с
этим учреждением, где каждый из законодателей через каждые  три
слова  ссылаетсЯ  на  свою  "объективность".  Љогда  хорошенько
изучишь этих господ и ознакомишьсЯ с законами  их  собственного
гнусного существованиЯ, то двух мнений уже быть не может.
     Ќа  свете  вообще  трудно найти какой-либо другой принцип,
который, говорЯ объективно, был бы  столь  же  неправилен,  как
принцип парламентаризма.
     Њы не говорим уже о том, в каких условиЯх происходЯт самые
выборы  господ  народных  представителей, какими средствами они
достигают своего высокого званиЯ. ’олько в совершенно ничтожном
числе случаев выборы ЯвлЯютсЯ результатом действительно  общего
желаниЯ.   ќто  Ясно  уже  из  одного  того,  что  политическое
понимание широкой массы вовсе не настолько уже  развито,  чтобы
она   сама  могла  выразить  свое  общеполитическое  желание  и
подобрать длЯ этого соответствующих людей.
     ’о, что  мы  постоЯнно  обозначаем  словами  "общественное
мнение", только в очень небольшой части покоитсЯ на результатах
собственного   опыта  или  знаниЯ.  Џо  большей  же  части  так
называемое  "общественное  мнение"  ЯвлЯетсЯ  результатом   так
называемой "просветительной" работы.
     ђелигиознаЯ  потребность  сама  по себе глубоко заложена в
душе человека, но выбор  определенной  религии  есть  результат
воспитаниЯ.   Џолитическое  же  мнение  массы  ЯвлЯетсЯ  только
результатом обработки ее души и ее разума - обработки,  котораЯ
зачастую ведетсЯ с совершенно невероЯтной настойчивостью.
     ЌаибольшаЯ  часть политического воспитаниЯ, которое в этом
случае очень хорошо обозначаетсЯ словом пропаганда,  падает  на
прессу. ‚ первую очередь именно она ведет эту "просветительную"
работу.  Ћна  в этом смысле представлЯет собою как бы школу длЯ
взрослых. Ѓеда лишь в том, что "преподавание  в  данном  случае
находитсЯ  не  в  руках  государства,  а в руках зачастую очень
низменных сил. €менно в ‚ене еще в  своей  ранней  молодости  Я
имел наилучшую возможность хорошо познакомитьсЯ с монополистами
этих  орудий  воспитаниЯ  масс и их фабрикатами. ‚начале мне не
раз приходилось изумлЯтьсЯ  тому,  как  в  течение  кратчайшего
времени   эта   наихудшаЯ   из  великих  держав  умела  создать
определенное мнение, притом даже в таких  случаЯх,  когда  дело
шло  о  заведомой  фальсификации  подлинных  взглЯдов и желаний
массы. ‚ течение  всего  каких-нибудь  нескольких  дней  печать
ухитрЯлась из какого-нибудь смешного пустЯка сделать величайшее
государственное  дело; и наоборот, в такой же короткий срок она
умела заставить забыть, прЯмо как бы выкрасть из  памЯти  массы
такие проблемы, которые длЯ массы, казалось бы, имеют важнейшее
жизненное значение.
     Џрессе  удавалось в течение каких-нибудь нескольких недель
вытащить  на  свет  божий  никому  неизвестные  детали,  имена,
каким-то  волшебством  заставить  широкие массы свЯзать с этими
именами невероЯтные надежды, словом, создать этим именам  такую
популЯрность,  котораЯ никогда и не снилась людЯм действительно
крупным. €мена, которые  всего  какой-нибудь  месЯц  назад  еще
никто  и не знал или знал только понаслышке, получали громадную
известность. ‚ то же времЯ  старые  испытанные  деЯтели  разных
областей государственной и общественной жизни как бы совершенно
умирали   длЯ   общественного  мнениЯ  или  их  засыпали  таким
количеством гнуснейших клевет, что имена их в  кратчайший  срок
становились  символом неслыханной низости и мошенничества. Ќадо
видеть эту низкую еврейскую манеру: сразу же, как по  мановению
волшебной палочки начинают поливать честного человека грЯзью из
сотен  и  тысЯч ведер; нет той самой низкой клеветы, котораЯ не
обрушилась бы на голову такой ни в чем неповинной жертвы;  надо
ближе  ознакомитьсЯ  с  таким методом покушениЯ на политическую
часть противника, чтобы убедитьсЯ в том, насколько  опасны  эти
негодЯи прессы.
     „лЯ  этих  разбойников  печати  нет  ничего такого, что не
годилось бы как средство к его грЯзной цели.
     Ћн  постараетсЯ  проникнуть  в  самые  интимные   семейные
обстоЯтельства и не успокоитсЯ до тех пор, пока в своих гнусных
поисках  не  найдет  какой-нибудь  мелочи, которую он раздует в
тысЯчу крат и использует длЯ того,  чтобы  нанести  удар  своей
несчастной  жертве.  Ђ  если  несмотрЯ  на  все изысканиЯ он не
найдет ни в общественной ни в частной жизни  своего  противника
ничего  такого,  что  можно  было  бы  использовать, тогда этот
негодЯй прибегнет к простой  выдумке.  €  он  при  этом  твердо
убежден, что если даже последует тысЯча опровержений, все равно
кое-что   останетсЯ.   Ћт  простого  повторениЯ  что-нибудь  да
прилипнет  к  жертве.  Џри  этом  такой  мерзавец  никогда   не
действует   так,   чтобы   его   мотивы  было  легко  понЯть  и
разоблачить. Ѓоже упаси! Ћн всегда напустит на себЯ серьезность
и "объективность". Ћн будет болтать об обЯзанностЯх  журналиста
и т. п. Ѓолее того, он будет говорить о журналистской "чести" -
в особенности, если получит возможность выступать на заседаниЯх
съездов   и   конгрессов,   т.   е.   будет  иметь  возможность
воспользоватьсЯ теми поводами,  вокруг  которых  эти  насекомые
собираютсЯ в особенно большом числе.
     €менно  эти  негодЯи  более чем на две трети фабрикуют так
называемое "общественное мнение". €з этой именно  грЯзной  пены
потом выходит парламентскаЯ Ђфродита.
     —тобы   подробно   обрисовать  это  действо  во  всей  его
невероЯтной лживости, нужно было бы написать  целые  ’омы.  Њне
кажетсЯ  однако,  что  достаточно  хотЯ  бы только поверхностно
познакомитьсЯ с этой прессой и с этим  парламентаризмом,  чтобы
понЯть, насколько бессмыслен весь этот институт.
     —тобы    понЯть    бессмысленность   и   опасность   этого
человеческого    заблуждениЯ,    лучше    всего     сопоставить
вышеочерченный    мною    демократический    парламентаризм   с
демократией истинно германского образца.
     ‘амым  характерным   в   демократическом   парламентаризме
ЯвлЯетсЯ  то,  что  определенной  группе  людей  -  скажем, 500
депутатам, а в последнее времЯ и депутаткам  -  предоставлЯетсЯ
окончательное  разрешение  всех возможных проблем, какие только
возникают. Ќа деле именно они и составлЯют правительство.  …сли
из  их  числа  и  выбираетсЯ  кабинет,  на  который возлагаетсЯ
руководство государственными делами, то ведь  это  только  одна
внешность.  Ќа  деле  это так называемое правительство не может
ведь сделать ни одного  шага,  не  заручившись  предварительным
согласием  общего  собраниЯ.  Ќо  тем  самым  правительство это
освобождаетсЯ от всЯкой реальной  ответственности,  так  как  в
последнем  счете  решение  зависит не от него, а от большинства
парламента.  ‚  каждом  отдельном  случае   правительство   это
ЯвлЯетсЯ   только  исполнителем  воли  данного  большинства.  Ћ
политических способностЯх правительства судЯт в сущности только
по тому, насколько искусно оно  умеет  приспособлЯтьсЯ  к  воле
большинства  или  перетЯгивать  на свою сторону большинство. Ќо
тем самым с высоты подлинного правительства оно  опускаетсЯ  до
роли  нищего,  выпрашивающего  милостыню у большинства. ‚сЯкому
Ясно, что важнейшаЯ из задач  правительства  состоит  только  в
том,   чтобы  от  случаЯ  к  случаю  выпрашивать  себе  милость
большинства данного парламента  или  заботитьсЯ  о  том,  чтобы
создать  себе  иное  более  благосклонное большинство. …сли это
удаетсЯ правительству, оно может в  течение  короткого  времени
"править"  дальше;  если  это  не удаетсЯ ему, оно должно уйти.
Џравильность или неправильность его  намерений  не  играет  при
этом никакой роли.
     Ќо  именно  таким  образом практически уничтожаетсЯ всЯкаЯ
его ответственность.
     Љ  каким  последствиЯм  все  это  ведет,   Ясно   уже   из
следующего.  ‘остав  пЯтисот избранных народных представлений с
точки зрениЯ их профессии, не говорЯ уже  об  их  способностЯх,
крайне пестр. Ќикто ведь не поверит всерьез, что эти избранники
нации  ЯвлЯютсЯ также избранниками духа и разума. Ќикто ведь не
поверит,  что  в  избирательных  урнах  десЯтками  или  сотнЯми
произрастают  подлинные государственные деЯтели. ‚се знают, что
бюллетени  подаютсЯ   избирательной   массой,   которую   можно
подозревать  в  чем  угодно,  только  не  в избытке ума. ‚ообще
трудно найти  достаточно  резкие  слова,  чтобы  заклеймить  ту
нелепость,   будто   гении   рождаютсЯ   из  всеобщих  выборов.
‚о-первых, подлинные государственные деЯтели вообще рождаютсЯ в
стране только раз в очень крупный отрезок времени, а во-вторых,
масса всегда имеет вполне определенное  предубеждение  как  раз
против  каждого  сколько-нибудь выдающегосЯ ума. ‘корей верблюд
пройдет через игольное ушко, чем великий человек будет "открыт"
путем выборов.
     ’е личности, которые превосходЯт обычный  масштаб  золотой
середины, большею частью сами прокладывали себе дорогу на арене
мировой истории.
     —то  же  происходит  в парламенте? ЏЯтьсот человек золотой
середины голосуют и разрешают все важнейшие вопросы, касающиесЯ
судеб государства. Ћни назначают правительство, которое затем в
каждом отдельном случае  вынуждено  добиватьсЯ  согласиЯ  этого
просвещенного  большинства. ’аким образом всЯ политика делаетсЯ
этими пЯтьюстами.
     Џо их образу и  подобию  эта  политика  большею  частью  и
ведетсЯ.
     Ќо  если  мы  даже  оставим  в  стороне  вопрос  о степени
гениальности этих пЯтисот  народных  представителей,  подумайте
только  о  том, сколь различны те проблемы, которые ждут своего
разрешениЯ  от  этих  людей.  Џредставьте  себе  только,  какие
различные  области  возникают  перед  ними, и вы сразу поймете,
насколько  непригодно  такое  правительственное  учреждение,  в
котором последнее слово предоставлЯетсЯ массовому собранию, где
лишь  очень  немногие  обладают  подлинными знаниЯми и опытом в
разрешении   тех   вопросов,   которые   там   возникают.   ‚се
действительно   важнейшие  экономические  вопросы  ставЯтсЯ  на
разрешение в таком собрании,  где  только  едва  десЯтаЯ  часть
членов  обладает  каким-нибудь  экономическим  образованием. Ќо
ведь это и значить отдать судьбы страны в руки  людей,  которые
не  имеют  самых  элементарных  предпосылок длЯ разрешениЯ этих
вопросов.
     ’ак обстоит дело и со всЯким  другим  вопросом.  Љакой  бы
вопрос  ни  возник,  все  равно  решать будет большинство людей
несведущих и неумелых. ‚едь состав собраниЯ остаетсЯ один и тот
же, между тем как подлежащие обсуждению вопросы менЯютсЯ каждый
день. ‚едь невозможно же в самом деле предположить, что одни  и
те  же  люди  располагают  достаточными сведениЯми, скажем, и в
вопросах транспорта и  в  вопросах  высокой  внешней  политики.
€наче  оставалось  бы  предположить,  что  мы  имеем  дело лишь
исключительно с универсальными гениЯми, а ведь  мы  знаем,  что
действительные  гении  рождаютсЯ  быть может раз в столетие. Ќа
самом деле в парламентах находЯтсЯ не "головы", а  только  люди
крайне   ограниченные,   с  раздутыми  претензиЯми  дилетантов,
умственный  суррогат  худшего  сорта.  ’олько  этим   и   можно
объЯснить  то  неслыханное  легкомыслие,  с которым эти господа
зачастую  рассуждают  (и  разрешают)   о   проблемах,   которые
заставили  бы  очень  и  очень призадуматьсЯ даже самые крупные
умы.  ЊероприЯтиЯ  величайшей  важности,   имеющие   гигантское
значение  длЯ  всего  будущего государства и нации, разрешаютсЯ
господами парламентариЯми с такой  легкостью,  как  будто  дело
идет не о судьбах целой расы, а о партии в домино.
     Љонечно было бы совершенно несправедливо предположить, что
каждый  из  депутатов  уже  заранее  родилсЯ  с  атрофированным
чувством.
     Ќо нынешнЯЯ система <I>принуждает</I> отдельного  человека
занимать  позицию по таким вопросам, в которых он совершенно не
сведущ,  и  этим  постепенно  развращает  человека.  Ќикто   не
наберетсЯ храбрости сказать открыто: господа депутаты, Я думаю,
что  мы по такому-то и такому-то вопросу ничего не понимаем, по
крайней мере, Я лично заЯвлЯю, что не понимаю.  …сли  бы  такой
человек  и  нашелсЯ,  то  все  равно не помогло бы. ’акого рода
откровенность была бы совершенно не понЯтна. Џро этого человека
сказали бы, что  он  честный  осел,  но  ослу  все-таки  нельзЯ
позволЯть испортить всю игру. Ћднако, кто знает характер людей,
тот  поймет,  что  в таком "высоком" обществе не найдетсЯ лица,
которое  согласилось  бы  прослыть   самым   глупым   из   всех
собравшихсЯ.  ‚  известных  кругах  честность  всегда считаетсЯ
глупостью. ’аким образом, если даже и найдетсЯ среди  депутатов
честный  человек,  ой  постепенно  тоже переходит на накатанные
рельсы лжи и обмана. ‚ конце  концов  у  каждого  из  них  есть
сознание того, что, какую бы позицию ни занЯл отдельный из них,
- изменить  ничего  не  удастсЯ.  €менно  это  сознание убивает
каждое честное побуждение, которое иногда возникает у того  или
другого  из  них.  ‚едь в утешение он скажет себе, что он лично
еще не самый худший из депутатов и что его  участие  в  высокой
палате помогает избегнуть худшего из зол.
     Њожет  быть мне возразЯт, что хотЯ отдельный депутат в том
или другом вопросе не сведущ, но ведь его позициЯ обсуждаетсЯ и
определЯетсЯ во фракции, котораЯ политически руководит и данным
лицом; а  фракциЯ-де  имеет  свои  комиссии,  которые  собирают
материал через сведущих лиц и т.д.
     Ќа первый взглЯд кажетсЯ, что это в самом деле так, но тут
возникает  вопрос:  зачем же тогда выбирать 500 человек, раз на
деле  необходимой   мудростью,   которой   в   действительности
определЯютсЯ принимаемые решениЯ, обладают лишь немногие.
     „а, именно в этом существо вопроса.
     ‚ том-то и дело, что идеалом современного демократического
парламентаризма  ЯвлЯетсЯ  не собрание мудрецов, а толпа идейно
зависимых нулей, руководить которыми в определенном направлении
будет тем легче, чем более ограниченными ЯвлЯютсЯ эти  людишки.
’олько  на  таких  путЯх ныне делаетсЯ так называемаЯ партийнаЯ
политика - в самом худом смысле этого слова. € только благодарЯ
этому  стало  возможным,  что  действительный  дирижер   всегда
осторожно   прЯчетсЯ  за  кулисами  и  никогда  не  может  быть
привлечен к личной ответственности. ’ак и  получаетсЯ,  что  за
самые  вредные  длЯ  нации  решениЯ ныне отвечает не негодЯй, в
действительности навЯзавший это решение, а целаЯ фракциЯ.
     Ќо  таким  образом  всЯкаЯ  практическаЯ   ответственность
отпадает, ибо такаЯ ответственность могла бы заключатьсЯ только
в  определенных  обЯзанностЯх  отдельного лица, а вовсе не всей
парламентской говорильни.
     ќто  учреждение  может  быть  приЯтно  только  тем  лживым
субъектам,  которые  как  черт  ладана  боЯтсЯ  божьего  света.
Љаждому же  честному,  прЯмодушному  деЯтелю,  всегда  готовому
нести  личную  ответственность  за свои действиЯ, этот институт
может быть только ненавистным.
     ‚от почему этот вид демократии и стал  орудием  той  расы,
котораЯ  по  своим внутренним целЯм не может не боЯтьсЯ божьего
света ныне и присно.

        x x x

     ‘равните   с   этим   истинно    германскую    демократию,
заключающуюсЯ  в  свободном  выборе вождЯ с обЯзательностью длЯ
последнего - взЯть на себЯ всю личную ответственность  за  свои
действиЯ.  ’ут  нет места голосованиЯм большинства по отдельным
вопросам, тут надо наметить только  одно  лицо,  которое  потом
отвечает за свои решениЯ всем своим имуществом и жизнью.
     …сли  мне  возразЯт,  что  при таких условиЯх трудно найти
человека, который посвЯтит себЯ такой рискованной задаче, то  Я
на это отвечу:
     - ‘лава  богу,  в этом и заключаетсЯ весь смысл германской
демократии, что  при  ней  к  власти  не  может  придти  первый
попавшийсЯ недостойный карьерист и, моральный трус; громадность
ответственности отпугивает невежд и трусов.
     Ќу  а если бы неожиданно иногда этакому человеку и удалось
взобратьсЯ на такое место, тогда  его  сразу  обнаружат  и  без
всЯкой  церемонии  скажут  ему: "ђуки прочь, трусливый негодЯй,
убирайсЯ прочь, не грЯзни ступеней этого великого  зданиЯ,  ибо
по  ступенЯм  Џантеона  истории  проходЯт  не проныры, а только
герои!"

        x x x

     „о этих взглЯдов доработалсЯ Я в течение  моих  двухлетних
посещений венского парламента.
     Џосле этого Я перестал ходить в рейхсрат.
     ‚  последние  годы  слабость габсбургского государства все
более и более увеличивалась, и в  этом  была  одна  из  главных
заслуг парламентского режима. —ем больше благодарЯ этому режиму
ослаблЯлись  позиции  немцев,  тем больше в Ђвстрии открывалась
дорога длЯ системы использованиЯ одних  национальностей  против
других.  ‚  самом рейхсрате эта игра всегда происходила за счет
немцев, а тем самым в конце концов за счет государства.  €бо  в
конце  XIX  столетиЯ  было Ясно даже слепым, что притЯгательнаЯ
сила монархии настолько мала, что не может больше справлЯтьсЯ с
центробежными тенденциЯми отдельных национальных областей.
     Ќапротив!
     —ем больше выЯснЯлось, что государство располагает  только
жалкими   средствами   к  своему  самосохранению,  тем  большим
становилось всеобщее презрение по его  адресу.  “же  не  только
‚енгриЯ,  но  и отдельные славЯнские провинции не отождествлЯли
себЯ больше с единой монархией, и слабость последней никто  уже
не воспринимал как свой собственный позор. Џризнаки наступающей
старости  монархии  скорее  радовали;  в это времЯ на ее смерть
возлагалось уже гораздо больше надежд, нежели на  возможное  ее
выздоровление.
     ‚  парламенте еще удавалось избегнуть полного краха только
ценой недостойных уступок  любому  шантажу,  издержки  которого
падали в конце концов на немцев. ‚ общегосударственной же жизни
краха  избегали  только  при  помощи  более или менее искусного
разыгрываниЯ  одной  национальности  против   другой.   Ћднако,
сталкиваЯ   лбами   отдельные   национальности,   правительство
направлЯло  общую  линию  политики  против   немцев.   Џолитика
сознательной   чехизации  страны  сверху  проводилась  особенно
организованно с того момента, когда наследником  престола  стал
эрцгерцог  ”ранц-”ердинанд,  получивший значительное влиЯние на
государственные дела. ќтот будущий властитель государства всеми
доступными ему средствами  оказывал  содействие  разнемечиванию
австро-венгерской  монархии.  ќту  политику он проводил открыто
или по крайней мере  поддерживал  негласно.  ‚семи  правдами  и
неправдами   чисто  немецкие  территории  включались  благодарЯ
махинациЯм  государственной  администрации   в   опасную   зону
смешанных  Языков.  „аже  в  Ќижней  Ђвстрии  этот процесс стал
развиватьсЯ все быстрей. Њногие  чехи  стали  уже  смотреть  на
‚ену, как на самый крупный чешский город.
     ‘упруга  эрцгерцога была чешской графиней. Ћна происходила
из семьи, в которой враждебное отношение к немцам стало прочной
традицией. ‘ ”ранцем-”ердинандом  она  была  в  морганатическом
браке.  ђуководЯщаЯ  идеЯ  этого нового ѓабсбурга, в чьей семье
разговаривали только по-чешски, состоЯла в том,  что  в  центре
…вропы   нужно   постепенно   создать  славЯнское  государство,
построенное на строго католической базе, с тем чтобы оно  стало
опорой против православной ђоссии. “ ѓабсбургов давно уже стало
обычаем  употреблЯть религию на службе чисто политических идей.
Ќо в данном случае дело шло об идее достаточно  несчастливой  -
по крайней мере с немецкой точки зрениЯ.
     ђезультат   получилсЯ   во  многих  отношениЯх  более  чем
печальный.
     Ќи дом ѓабсбургов, ни каталитическаЯ церковь  не  получили
ожидаемого вознаграждениЯ.
     ѓабсбурги потерЯли трон, ђим потерЯл крупное государство.
     Џривлекши  на службу своим политическим планам религиозные
моменты, корона вызвала к жизни таких  духов,  о  существовании
которых она раньше и сама не подозревала.
     Џопытки  всеми  средствами  искоренить  немецкое  начало в
старой  монархии  вызвали   в   качестве   ответа   всенемецкое
национальное движение в Ђвстрии.
     Љ   80-м   годам  XIX  столетиЯ  манчестерский  либерализм
еврейской ориентировки перешел уже через  свой  кульминационный
пункт  и  пошел вниз также и в австро-венгерской монархии. Ќо в
Ђвстрии   реакциЯ   против   него,   как   и   все   вообще   в
австро-венгерской монархии, возникла не из моментов социальных,
а  национальных. —увство самосохранениЯ побудило немцев оказать
сопротивление в самой острой форме. Џостепенно начали оказывать
решающее влиЯние также и экономические мотивы -  но  только  во
вторую  очередь.  Ќа  этих  путЯх  из  политического  хаоса,  и
создались  две  новых  политических  партии,  из  которых  одна
базировалась больше на национальном моменте, а другаЯ больше на
социальном.   Ћба   новых  партийных  образованиЯ  представлЯли
громадный интерес и были поучительны длЯ будущего.
     Ќепосредственно после  войны  1866  г.,  окончившейсЯ  длЯ
Ђвстрии  тЯжелым  поражением,  габсбургский дом носилсЯ с идеей
военного реванша. ‘отрудничеству  с  ”ранцией  помешала  только
историЯ    с    неудачной    экспедицией   Њакса   в   Њексику.
Ћтветственность за эту экспедицию возлагали главным образом  на
Ќаполеона  III  и  чрезвычайно  возмущались  тем,  что французы
оставили экспедицию на произвол судьбы. ’ем не менее  ѓабсбурги
находились  тогда  в состоЯнии прЯмого выжиданиЯ. …сли бы война
1870-1871 гг.  не  превратилась  в  сплошное  победное  шествие
Џруссии,  то  венский  двор  навернЯка попыталсЯ бы ввЯзатьсЯ в
кровавую игру и отомстить за ‘адовую. Ќо  когда  с  полЯ  битвы
стали   приходить   изумительные,  сказочные  и  тем  не  менее
совершенно  точные   известиЯ   о   немецких   победах,   тогда
"мудрейший"  из монархов понЯл, насколько неблагоприЯтен момент
длЯ каких бы то ни было попыток реванша. ѓабсбургам  ничего  не
оставалось как сделать хорошую мину при плохой игре.
     Ќо  героические  победы  1870-1871  гг. совершили еще одно
великое  чудо.  Џеремена  позиции  у  ѓабсбургов   никогда   не
определЯлась  побуждениЯми сердца, а диктовалась только горькой
необходимостью. —то же касаетсЯ немецкого народа в Ђвстрии,  то
длЯ  него  победы  немецкого оружиЯ были истинным праздником. ‘
глубоким воодушевлением и подъемом австрийские немцы следили за
тем, как  великаЯ  мечта  отцов  снова  становилась  прекрасной
действительностью.
     €бо   не   надо  заблуждатьсЯ:  действительно  национально
настроенные  австрийские  немцы  уже  сразу   после   Љенигреца
увидели,  что  в  эти  тЯжелые  и  трагические минуты создаетсЯ
необходимаЯ  предпосылка  к  возрождению  нового   государства,
которое  было бы свободно от гнилостного маразма старого союза.
Ђвстрийские  немцы  на  собственной  шкуре  чувствовали  весьма
осЯзательно,    что    династиЯ   ѓабсбургов   закончила   свое
историческое предназначение  и  что  создающеесЯ  теперь  новое
государство   должно   искать  себе  императора,  действительно
достойного "короны ђейна". ’акой немец тем больше  благословлЯл
грЯдущую  судьбу,  что в германском императоре он видел потомка
”ридриха ‚еликого - того, кто в  тЯжелые  времена  уже  однажды
указал  народу  дорогу  к великому подъему, кто навеки вписал в
историю одну из самых светлых страниц.
     Љогда после окончаниЯ великой войны дом ѓабсбургов решилсЯ
продолжать борьбу против  "своих"  немцев  (настроение  которых
было  вполне  очевидным),  австрийские немцы организовали та