ЏолитическаЯ доктрина славЯнофильства*).

        Ќиколай ‚асильевич “стрЯлов. ЏолитическаЯ доктрина славЯнофильства

---------------------------------------------------------------
 Џрофессор Ќ.‚.“стрЯлов
 ЏолитическаЯ доктрина славЯнофильства, •ЂђЃ€Ќ, 1925
 (воспроизводитсЯ по изданию ’ипографии Љитайской ‚осточной железной дороги)
 Џодготовил к публикации:
 Ћлег ‚оробьев (voa@chat.ru),
 magister of state service, Moscow
---------------------------------------------------------------
</pre>
        “стрЯлов о славЯнофильстве

<H2>(о работе <A HREF="#ss1">"ЏолитическаЯ доктрина славЯнофильства"</A>)</H2>
</CENTER>

 <dd>€мЯ профессора ЌиколаЯ ‚асильевича “стрЯлова (1890 - 1937) прочно
свЯзано с идеологией, которую он сам называл национал-большевизмом
(сменовехизмом или же нововеховством). ‚озникнув еще во времЯ гражданской
войны как реакциЯ на потерю страной патриотического императива,
оформившись одновременно с выходом в 1921 году в Џраге сборника "‘мена
вех", эта идеологиЯ стремительно завоевывала тысЯчи русских интеллигентов
как в ђоссии, так и в эмиграции, привлекаЯ симпатии даже в руководстве
‚ЉЏ(б) (известна поддержка нововеховцев ‹ениным, еще более - ’роцким,
‹уначарским, ”рунзе и, судЯ по всему, ‘талиным). Џримерно в то же времЯ
возникают журналы "‘мена вех" (Џариж), "ЌоваЯ ђоссиЯ" (Џетроград), газеты
"Ќакануне" (Ѓерлин), "Ќовости жизни" (•арбин) и многие другие органы
печати, пропагандирующие сменовеховство. ‘борник "‘мена вех" переиздаетсЯ
ѓосиздатом многотысЯчным тиражом в ’вери и ‘моленске и тут же
раскупаетсЯ.
 <dd>Ћднако, несмотрЯ на обилие человеческих судеб, так или иначе
вовлеченных в сменовеховское движение, круг его идеологов, как теперь
видитсЯ, пересекающийсЯ с официальными идеологами большевизма, был
достаточно узок и закрыт. ‹идируюущую роль среди авторов сменовеховских
изданий играла ограниченнаЯ группа общественно-политических деЯтелей:
‘.Ђ.Ђндрианов, Ђ.‚.Ѓобрищев-Џушкин, Ќ.Ђ.ѓредескул, ѓ.‹.Љирдецев,
ћ.‚.Љлючников, €.ѓ.‹ежнев, ‘.‘.‹укьЯнов, ћ.Ќ.Џотехин, ‚.Ќ.’ан-Ѓогораз,
‘.‘.—ахотин. ЋсобнЯком среди всех, причислЯющих себЯ к сменовеховцам,
стоЯл бывший член партии Ќародной свободы, экс-министр колчаковского
правительства Ќ.‚.“стрЯлов.
 <dd>Њолодой профессор права, калужский дворЯнин Ќиколай “стрЯлов,
незадолго до 1917 года окончивший Њосковский университет, восторженно
встретил ђеволюцию, уже будучи в стане кадетов. ‚ конце 1917 года он
избираетсЯ председателем Љалужского губернского комитета партии
конституционных демократов. ‚ начале 1918 года “стрЯлов вместе с другими
молодыми кадетами Љлючниковым и Џотехиным начинает издавать
еженедельник "Ќакануне", в котором печатаютсЯ ЃердЯев, Љизеветтер, ‘труве,
Ѓелоруссов. €менно в это времЯ и начинает закладыватьсЯ реальнаЯ основа
будущей идеологии, получившей наименование национал-большевизма.
ЏозициЯ “стрЯлова, направленнаЯ против односторонней ориентации на
Ђнтанту, на политику "открытых рук" и на мир с ѓерманией привела к его
изолЯции на съезде партии в мае 1918 года, а в дальнейшем (и это крайне
важно) - к отходу от принципиальной длЯ либералов ориентации на правовое
государство, к отрицанию идеи права в целом и к последовательному
сотрудничеству с большевиками, сопровождавшемусЯ их неизбежной
апологетикой.
 <dd>‚ конце 1918 года “стрЯлов покидает Њоскву и уезжает в Џермь, а
оттуда, в начале 1919 года, в Ћмск, где встречаетсЯ со своим другом и
соратником по партии ћрием Љлючниковым. Ћсенью 1919 года он избираетсЯ
председателем ‚осточного кадетского бюро, активно и успешно агитирует за
введение Љолчаком "чистой диктатуры". Џосле поражениЯ Љолчака в Январе
1920 года “стрЯлов эмигрирует из ђоссии и поселЯетсЯ в русском •арбине,
долгие годы читаЯ лекции на •арбинском юридическом факультете,
одновременно сотрудничаЯ в газете "Ќовости жизни", а с начала 1925 года
работаЯ также в “чебном Ћтделе Љ‚†„. ‚ 1920 году “стрЯлов издает сборник
статей "‚ борьбе за ђоссию", ЯвлЯющийсЯ идейной основой "‘мены вех", к
1925 году выходит второй эпохальный сбоник его статей "Џод знаком
революции". ‹етом 1925 года "харбинский одиночка" совершает поездку в
Њоскву, после которой принимает решение до времени не возвращатьсЯ в
‘‘‘ђ. Џосле разгрома сменовеховцев и распада обновленчества в ‘‘‘ђ,
закрытиЯ рЯда эмигрантских нововеховских изданий “стрЯлов снова
оказываетсЯ в одиночестве и постепенно мысль его эволюционирует сперва к
сомнению относительно правильности позиции "‘мены вех", а затем и к отказу
от идеологии национал-большевизма в пользу большевизма. ‡авершением этой
эволюции стало возвращение “стрЯлова в ‘‘‘ђ в 1935 году, после чего он
некоторое времЯ работал профессором экономической географии Њосковского
института инженеров транспорта, сотрудничал в центральной печати. Ќа
принЯтие "сталинской" конституции отрицатель правового государства
откликаетсЯ статьей "ђефлекс права". ‚скоре по неподтвержденному
обвинению в шпионаже в пользу џпонии “стрЯлов был арестован, осужден и в
тот же день расстрелЯн, была также репрессирована его жена. ‚олна
реабилитации 50-х годов не коснулась “стрЯлова, решение о его посмертном
восстановлении в правах было принЯто относительно недавно.
 <dd>Џриведенное ниже без изъЯтий исследование Ќ.‚.“стрЯлова
<A HREF="#ss1">"ЏолитическаЯ доктрина славЯнофильства"</A>, изданное в •арбине в 1925 году
как глава задуманной им работы о миросозерцании и историческом развитии
славЯнофильства, имеет свою предысторию. ‚ 1916 году в "ђусской мысли"
выходит перваЯ работа молодого ученого "ЌациональнаЯ проблема у первых
славЯнофилов", с докладом по которой он выступил (тоже впервые) в марте
1916 года в Њосковском религиозно-философском обществе. ‚ этой работе,
написанной под сильным влиЯнием „анилевского, ‹еонтьева и ‚ико, было
рассмотрено учение о нации у Љиреевского и •омЯкова. €менно здесь “стрЯлов
невольно формулирует идейную платформу своего будущего
национал-большевизма: "†изненные испытаниЯ не подрывают веры в мировое
признание родины, но изменЯют взглЯд на формы его конкретного
воплощениЯ". —ерез 7 лет в марте 1923 года “стрЯлов произносит речь на
публичном акте •арбинского юридического факультета, на основе которой
через два года, с подзаголовком "€деЯ самодержавиЯ в славЯнофильской
постановке", и поЯвлЯетсЯ его задуманнаЯ еще в 1916 году статьЯ - анализ
политических составлЯющих славЯнофильства, отпечатаннаЯ типографией
Љ‚†„.
 <dd>ЌесмотрЯ на соблазнительное мнение некоторых исследователей (напр.
Њ.Ђгурского), “стрЯлова никак нельзЯ заподозрить в каком-либо
славЯнофильстве, так как он никогда не признавал приоритет •омЯкова - сперва
–ерковь, а уж затем государство. Ќе импонировал ему и Љонстантин Ђксаков с
его утверждением, что русский народ - народ отнюдь не государственный; никак
не захватывал его аксаковский пафос: "Џусть лучше разрушитсЯ жизнь, в
которой нет доброго, чем стоЯть с помощью зла". „лЯ “стрЯлова ѓосударство
всегда было с большой буквы. …му нравитсЯ Џетр и не вызывает раздражениЯ
"петербургский период" русской истории, истово ненавидимые цветом
славЯнофильства. “стрЯлову видитсЯ в славЯнофильстве прежде всего его
утопизм, его заблуждениЯ, отсутствие "практической значимости" и
"политической злободневности". ‹егкую иронию вызывает у него аксаковское:
"Ѓез православиЯ наша народность - дрЯнь". Ќаивные же притЯзаниЯ
славЯнофилов на универсализм самодержавной власти профессор
юриспруденции свЯзывает с грехом гордыни. ‘лавЯнофильский оптимизм
ассоциируетсЯ у него не иначе как с непониманием трагичности,
катастрофичности всей человеческой истории.
 <dd>Ќо “стрЯлов - честный и скурпулезный исследователь. €нтересна его
мысль, в которой он причислЯет "веховцев" к неославЯнофильцам. ‹огичны
рассуждениЯ о параллелЯх между течениЯми славЯнофилов и немецкой
исторической школы, ЯвлЯющихсЯ по сути реакцией
романтически-традиционных, "почвеннических" сил на рационализм эпохи
ЏросвещениЯ и порожденную им французскую революцию. Ќемного найдетсЯ и
исследователей, не побоЯвшихсЯ открыто и серьезно рассуждать о "стихии
государства", сопровождающейсЯ отказом от разделениЯ властей (критика
славЯнофильского разделениЯ власти на государственную и земскую). ‹ишь
гениальные единицы в состоЯнии "поднЯтьсЯ" до мифологизации русского
народа как народа истово государственного, мистифизировать идею
ѓосударства, поставить ее не в пример "выше общества". €нтересно, что
критика “стрЯловым славЯнофилов в некоторых моментах сходитсЯ с критикой
‚ладимира ‘оловьева.
 <dd>‚ целом точка зрениЯ “стрЯлова на русскую историю в ее
самодержавно-православном варианте близка к негативной. Ћн не верит
славЯнофилам, считает их учение лишенным определнной оригинальности и
неповторимости, не признает за "стариной" права на будущее, даже не считает
подлинным искусством "стилизованные под старину храмы". Ћн верит в
диалектическое неославЯнофильское "отрицание отрицаниЯ", в "скифство" и
"евразийство", верит в факт. „иалектика ѓегелЯ применительно к истмату
русской истории превращаетсЯ длЯ “стрЯлова в диамат фактов и в этом смысле
харбинский профессор поистине ЯвлЯетсЯ духовным наследником бесконечного
русского иосифлЯнства.</P>

<B>Ћ.Ђ.‚оробьев</B>
<HR>
<U>профессор Ќ.‚.“стрЯлов</U>, <A HREF="#ss1"><B>ЏолитическаЯ доктрина славЯнофильства</B></A> (идеЯ самодержавиЯ в славЯнофильской постановке), •ЂђЃ€Ќ, 1925 (воспроизводитсЯ по изданию ’ипографии Љитайской ‚осточной железной дороги)
<HR>
<A NAME=ss1>
<CENTER><H4><U>Џрофессор Ќ.‚.“стрЯлов</U></H4></A>
<H1>ЏолитическаЯ доктрина славЯнофильства<SUPER><FONT SIZE=-1>*)</FONT></SUPER>.</H1>
<H2>(€деЯ самодержавиЯ в славЯнофильской постановке)</H2>
--</CENTER>

 <dd>"‘ точки зрениЯ западно-европейского исторического опыта, возведенного в философскую теорию,
с точки зрениЯ западно-европейской науки государственного права, русское историческое
государственное начало -- не более, как nоnsens, аномалиЯ. „лЯ него нет юридической нормы в
западно-европейской науке". ’ак писал о русском самодержавии €ван ‘ергеевич Ђксаков в 1884
году<SUPER><FONT SIZE=-1>1)</FONT></SUPER>.
 <dd>Ќо мало того. "ђусское историческое государственное начало", по мнению славЯнофилов,
интересно и достойно изучениЯ не только в силу своей самобытности, оригинальной своеобразности.
Џомимо этого, русское самодержавие ценно в смысле еще гораздо более высоком. "Љроме того, --
читаем мы у Љонст. Ђксакова, -- что такое устройство согласно с духом ђоссии, следовательно, уже по
одному этому длЯ нее необходимо, -- утвердительно можно сказать, что такое устройство само по себе
есть единое истинное устройство на земле. ‚еликий вопрос государственно-народный лучше решен
быть не может, как решил его ђусский народ"<SUPER><FONT SIZE=-1>2)</FONT></SUPER>.
 <dd>’аким образом, перед социальною философией славЯнофильства возникали как бы две
параллельных задачи: во-первых, нужно было дать теоретическое обоснование "единого истинного
устройства на земле", иначе говорЯ, выработать теорию общественного идеала, независимо от его
национально-исторического воплощениЯ; и, во-вторых, нужно было определить сущность "русского
исторического государственного начала", найти длЯ русского государственного строЯ те
соответствующие ему научные категории, до которых оказалась не в силах дойти "западнаЯ наука". ‚
результате должно было получитьсЯ, что русское историческое государственное начало есть не что
иное, как реальное и конкретное выражение общественного идеала, осуществление правды на земле.
 <dd>‘лавЯнофильство и впрЯмь стремилось разрешить обе стоЯвшие перед ним задачи. ‚ сочинениЯх
его идеологов мы находим определенные ответы и на вопрос о смысле права и государства, и на
вопрос о подлинной сущности русского самодержавиЯ. Џравда, исчерпывающе развить свою точку
зрениЯ на этот последний вопрос славЯнофилам было в достаточной степени трудно. ‚едь эпоха
расцвета их деЯтельности совпала с тЯжелыми длЯ русской общественной мысли временами
николаевского царствованиЯ<SUPER><FONT SIZE=-1>3)</FONT></SUPER>. Њежду тем, та концепциЯ самодержавиЯ, которую защищал кружок
•омЯкова, имела весьма мало общего с видами тогдашнего правительства. ‹ишь лозунг звучал
одинаково. Ќо тем опаснее ЯвлЯлась пропаганда славЯнофилов в глазах официальных представителей
русской государственности. "‚ыражаЯсь напыщенно и двусмысленно, они нередко заставлЯли
сомневатьсЯ, не кроетсЯ ли под их патриотическими возгласами целей, противных нашему
правительству", -- так писал об "обществе славЯнофилов" „убельт в своем специальном докладе
министру народного просвещениЯ Ќорову 18 ЯнварЯ 1854 года<SUPER><FONT SIZE=-1>4)</FONT></SUPER>. „аже оппозициЯ людей "с того
берега" подчас менее тревожила петербургскую власть, чем откровенное слово обличениЯ,
раздававшеесЯ "с того же берега", во имЯ истинного пониманиЯ тех же начал, охранЯть и защищать
которые эта власть считала своей монополией. "‚ы защищаете ложную, устаревшую политическую
форму", -- говорили власти западники и либералы. "‚ы призваны защищать истинную, наилучшую
политическую форму, но вы это делаете плохо и неумело", -- говорили власти славЯнофилы. Љак
известно, более неприЯтны Ѓогу не те, кто …го отрицает, а те, кто …го компрометирует.
 <dd>"Њы исповедуем, -- писал €ван Ђксаков, -- по свободному искреннему убеждению такие начала,
которые, по видимому, тождественны с началами, признаваемыми официальною властью,
покровительствуемыми государством, защищаемыми всею его тЯжеловесною мощью, и потому
исповедуемыми целою массою людей лицемерно, из корысти, из лести, из страха. Ќо, во-первых,
признаваЯ эти начала истинными в их отвлеченности, мы отвергаем в большей части случаев всЯкую
солидарность с их проЯвлением в русской современной действительности, с их русскою практикою; во-
вторых, самое наше понимание этих начал и выводы, из них делаемые, нередко совершенно отличны
от официального их толкованиЯ и от тех выводов, которые извлекают из них официальные
ведомства"<SUPER><FONT SIZE=-1>5)</FONT></SUPER>.
 <dd>…стественно, что славЯнофилы не могли быть угодными власти. € вполне понЯтна та
систематическаЯ травлЯ, котораЯ против них велась. Љаждое их слово подвергалось цензуре, за
каждым поступком каждого из них был установлен строжайший надзор, их изданиЯ преследовались и
запрещались. "‚ласть убеждена, что в Њоскве образуетсЯ политическаЯ партиЯ, решительно
враждебнаЯ правительству, что клич, здесь хорошо известный, -- <B>да здравствует Њосква и да погибнет
Џетербург</B>, значит: да здравствует анархиЯ и да погибнет всЯкаЯ власть". ’ак предупреждал своих
московских друзей ћрий ‘амарин в письме из Џетербурга от 1844 года, -- письме, посланном,
конечно, не по почте, а с какою-либо верной "оказией", ибо почтою посылать было невозможно: "не
худо вас предупредить, -- пишет тот же ‘амарин в другом своем письме, -- что все письма мои и ко мне
распечатываютсЯ; из некоторых вынуты были листы"<SUPER><FONT SIZE=-1>6)</FONT></SUPER>.
 <dd>"Ќас, так-называемых, славЯнофилов, страшились в Џетербурге, т.-е. в администрации, пуще огнЯ",
-- жалуетсЯ Ђ. €. Љошелев в своих изданных за границею "‡аписках". -- ’ам считали нас не красными,
а пунцовыми, не преобразователЯми, а разрушителЯми, не людьми, а какими-то хищными зверЯми"<SUPER><FONT SIZE=-1>7)</FONT></SUPER>.
 <dd>Ќо, несмотрЯ на все внешние препЯтствиЯ, славЯнофильскаЯ мысль все же сумела выработать
определенную, принципиально цельную идеологию не только в основной длЯ нее области религиозной
и философско-исторической, но и в сфере общественной философии. ЌеЯсное в публичных
выступлениЯх разъЯснЯетсЯ в частных письмах, недосказанное Ђ. •омЯковым и Љ. Ђксаковым
впоследствии раскрыто Љошелевым (в его заграничных сочинениЯх), €. Ђксаковым и „. •. Ћсобенно
интересна книжка этого последнего "‘амодержавие", поЯвившаЯсЯ в 1903 году на правах рукописи в
500 экземплЯров и по высочайшему повелению тогда же запрещеннаЯ к перепечатке (она перепечатана
после 1905 года). Ћна ЯвлЯетсЯ последним памЯтником классического славЯнофильства, в высшей
степени ценным в силу своей полноты и свободы своих суждений.
 <dd>Љонечно, при изучении всех этих материалов нетрудно было бы уловить некоторые различиЯ
между взглЯдами отдельных славЯнофилов на проблемы русского государственного строЯ. “ каждого
есть свои оттенки мысли, свои индивидуальные особенности. ‘казываетсЯ подчас и разница эпох,
неоднородность окружающих условий. ‚ самом деле, ведь, публицистическаЯ деЯтельность €.
Ђксакова протекала в другой обстановке, чем деЯтельность €. Љиреевского и Ђ. •омЯкова, а мысль „.
•. развивалась уже совсем в иное времЯ. Џо вопросам второстепенного значениЯ встречаютсЯ подчас и
определенные разноречиЯ, разногласиЯ, которых не должен обойти молчанием исследователь --
специалист. Ќо, несмотрЯ на все это, в <B>главном</B>, в <B>основном</B>, царит несомненное "школьное" единство.
‘амый <B>принцип самодержавиЯ</B> понимаетсЯ всеми представителЯми чистого славЯнофильства
одинаково. ’ут между ними нет и не может быть противоречий.
 <dd>‘лавЯнофильскаЯ трактовка самодержавиЯ свЯзывалась ее авторами с определенной, целостной
концепцией права и государства.
 <dd>Џраво, как Явление самостоЯтельное, как самодовлеющий принцип, решительно отвергалось
славЯнофилами. ‚ыражаЯсь современным научным Языком (в терминах "западно-европейской науки"),
они не признавали за правом специфического а рriori и отстаивали этическое а рriori права. ‚
настоЯщее времЯ они Явились бы крайними принципиальными противниками той точки зрениЯ в сфере
философии права, котораЯ считает возможным выделить юридическое долженствование в особый
класс норм, замкнутый в своих собственных пределах, отличный от всех прочих классов. ’радиции их
школы существенно иные, и нельзЯ сказать, чтобы эти традиции были недостаточно глубокими. ‚ них
живы некоторые своеобразно преломленные тенденции христианской мысли, живут в них и некоторые
линии классического немецкого идеализма.
 <dd>"Ќаука о праве получает некоторое разумное значение только в смысле науки о самопризнаваемых
пределах силы человеческой, т.-е. о нравственных обЯзанностЯх, -- читаем мы у •омЯкова. -- „лЯ того,
чтобы сила сделалась правом, надобно, чтобы она получила свои границы от закона, не от закона
внешнего, который опЯть есть не что иное, как сила (напр., завоевание), но от закона внутреннего,
признанного самим человеком"<SUPER><FONT SIZE=-1>8)</FONT></SUPER>.
 <dd>ЌельзЯ обосновать обЯзательность правовых велений биологически или утилитарно. "€деЯ о праве,
-- продолжает •омЯков, -- не может разумно соединЯтьсЯ с идеею общества, основанного единственно
на личной пользе, огражденной договором. ‹ичнаЯ польза, как бы себЯ ни ограждала, имеет только
значение силы, употреблЯемой с расчетом на барыш. Ћна никогда не может взойти до понЯтиЯ о
праве, и употребление слова "право" в таком обществе есть не что иное, как злоупотребление и
перенесение на торговую компанию понЯтиЯ, принадлежащего только нравственному обществу"<SUPER><FONT SIZE=-1>9)</FONT></SUPER>.
 <dd>Ќо и этическое а ргiогi понималось славЯнофилами не в смысле самозаконного и самостоЯтельного
порЯдка оценок, опирающегосЯ лишь на свою собственную значимость. ’от этический абсолютизм,
который в истории нравственной философии свЯзан с именем Љанта, был им глубоко чужд. ќтику они
не мыслили вне системы мира, вне системы сущего. –арство же сущего они воспринимали под знаком
религии, точнее, христианства, еще точнее, православиЯ. –ентр их общественной философии
заключалсЯ, таким образом, в их религиозных, христианско-православных убеждениЯх. Ћни искали
–арствиЯ ЃожиЯ и правды его -- таково было их жизненное дело. ‚се остальное в их миросозерцании
ощущалось ими лишь, как вывод, как следствие, как осуществление все той же основной, единой,
верховной задачи, заданной им на земле. "ЏонЯтие об обЯзанности, -- пишет •омЯков, -- находитсЯ в
прЯмой зависимости от общего понЯтиЯ человека о всечеловеческой или всемирной нравственной
истине, и, следовательно, не может быть предметом отдельным длЯ самобытной науки. Ћчевидно, что
наука о нравственных обЯзанностЯх, возводЯщих силу человека в право, не только находитсЯ в прЯмой
зависимости от понЯтиЯ о всемирной истине, будь оно философское или религиозное, но составлЯет
только часть из его общей системы философской или религиозной... €так, -- заключает автор, -- может
существовать наука права по такой-то философии или по такой-то вере, но наука права самобытного
есть прЯмаЯ и ЯркаЯ бессмыслица и разумное толкование о праве может основыватьсЯ только на
объЯвленных началах всемирного знаниЯ или верованиЯ, которые принимает такой-то или другой-то
человек"<SUPER><FONT SIZE=-1>10)</FONT></SUPER>.
 <dd>‚ области конкретной исторической жизни свое внешнее воплощение правильно понимаемый
принцип права, согласно учению славЯнофилов, получает не в положительном предписании
законодателЯ, не в законе, всегда формальном, отвлеченно-рациональном и безличном, а в неписаном,
постоЯнно живом и плодотворном обычае. "Ћбычай есть закон, -- утверждает •омЯков. -- Ќо он
отличаетсЯ от закона тем, что закон ЯвлЯетсЯ чем-то внешним, случайно примешивающимсЯ к жизни, а
обычай ЯвлЯетсЯ силою внутреннею, проникающей во всю жизнь народа, в совесть и мысль всех его
членов. –ель всЯкого закона, его окончательное стремление есть -- обратитьсЯ в обычай, перейти в
кровь и плоть народа и не нуждатьсЯ уже в письменных документах"<SUPER><FONT SIZE=-1>11)</FONT></SUPER>.
 <dd>“ принципа права, таким образом, отнимаетсЯ самостоЯтельность. Ћн вводитсЯ в круг более общих
и глубоких философских принципов. Ѓолее того -- он в них растворЯетсЯ. "ћридический формализм"
отвергаетсЯ в корне, как одно из величайших заблуждений человеческого разума и человеческой
истории.
</P>
<CENTER>II.</CENTER>
<P>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;‘ этой точки зрениЯ славЯнофильскаЯ мысль проводила резкую разграничительную черту между
‡ападной …вропой и ђоссией. ‡апад казалсЯ ей побежденным именно идеей отвлеченного права,
внутренно оторвавшегосЯ от своих нравственных корней. ђоссиЯ же, напротив, будто бы всегда
исповедовала начала целостной религиозной нравственности и никогда не соблазнЯлась соблазном
абстрактного юридизма. "ђусской земле, -- утверждает •омЯков, -- была чужда идеЯ какой бы то ни
было отвлеченной правды, не истекающей из правды христианской, или идеЯ правды, противоречащей
чувству любви"<SUPER><FONT SIZE=-1>12)</FONT></SUPER>. ’у же мысль развивает €ван Ђксаков: "в народе, -- пишет он, -- постоЯнно живут
требованиЯ <B>высшей нравственной справедливости</B>; summa injuria, высшаЯ неправда, до которой
логически развиваетсЯ всЯкое summum jus, высшее право, немыслима в развитии правды, и если он еще
не выработал в своей истории такой гражданской правды, где бы не было места столкновению, или,
как выражаютсЯ немцы, коллизии между правом и нравственностью, то все же еще не утратил в себе
стремлениЯ к этому идеалу"<SUPER><FONT SIZE=-1>13)</FONT></SUPER>.
 <dd>Ќо в чем же сущность западной "религии права" и каковы внешние формы ее выражениЯ? --
“глубленному обсуждению этих вопросов под общим углом зрениЯ славЯнофильства посвЯщены две
политические статьи ’ютчева "ђоссиЯ и революциЯ" и "ђимский вопрос". Џравда, ’ютчев не
принадлежал непосредственно и всецело к славЯнофильскому кружку, -- он воспитывалсЯ в сфере
несколько иных впечатлений и находилсЯ, скорее, под известным влиЯнием идей так-называемой
"католической реакции". Ћднако, в своей оценке французской революции и созданного ею стилЯ
новой западной культуры, он, следуЯ †. дэ Њэстру, в то же самое времЯ вполне сходилсЯ и со
славЯнофилами, -- из чего нельзЯ не заключить, что в этом своем пункте миросозерцание последних не
отличаетсЯ особой самобытностью...
 <dd>‚ упомЯнутых статьЯх ’ютчев стремитсЯ доказать, что конечным, верховным началом
отвлеченного права ЯвлЯетсЯ принцип отвлеченной личности, эгоизма, соединенный с принципом
эгоистически же понимаемого, на личной пользе основанного общественного договора. "—еловеческое
Я, -- пишет он, -- желаЯ зависеть от самого себЯ, не признаваЯ и не принимаЯ другого закона, кроме
собственного изволениЯ, -- словом, человеческое <B>Я</B>, заменЯющее собой Ѓога, конечно, не ЯвлЯетсЯ еще
чем-либо новым среди людей, но таковым сделалось самовластие человеческого <B>Я</B>, возведенное на
степень политического и социального права и стремЯщеесЯ, в силу этого права, овладеть обществом.
‚от это-то новое Явление и получило в 1789 году название французской революции"<SUPER><FONT SIZE=-1>14)</FONT></SUPER>.
 <dd>‚еликаЯ французскаЯ революциЯ, наложившаЯ неизгладимый отпечаток на всю жизнь
современного запада, тем и памЯтна, по мнению ’ютчева, во всемирной истории, что она привила
правительственной власти антихристианский характер. €бо "человеческое <B>Я</B>, предоставленное самому
себе, противно христианству по существу", а провозглашенное революцией верховенство народа
понималось ею, именно, -- как "верховенство человеческого <B>Я</B>, помноженного на огромное число, т.-е.
опирающегосЯ на силу". ЋбезбоженнаЯ душа человека стала верить лишь внешним гарантиЯм,
общество могло строитьсЯ лишь на эгоистическом расчете, лишь на сумме частных эгоизмов. Ѓолее
высокаЯ санкциЯ общежитиЯ утратила свою обЯзательность. "Џолитическое общество впервые
отдавалось под власть государства, объЯвлЯвшего, что у него нет души, а если и есть, то душа,
лишеннаЯ религии"<SUPER><FONT SIZE=-1>15)</FONT></SUPER>. "ЏравильнаЯ алгебраическаЯ формула, -- подтверждает •омЯков вывод
’ютчева, -- была действительно тем идеалом, к которому бессознательно стремилась всЯ жизнь
европейских народов"<SUPER><FONT SIZE=-1>16)</FONT></SUPER>.
 <dd>ќтого юридического формализма не было на ђуси, он не в характере русского народа. „а в нем не
чувствовалось и необходимости, ибо общество у нас до сих пор скреплЯетсЯ тою высшей санкцией,
которую окончательно разрушила на западе французскаЯ революциЯ, а еще до нее, согласно
правоверно-славЯнофильскому утверждению •омЯкова, подрывал рационализм римского права и его
законного наследника -- католицизма. Ђвторитетом у нас признаетсЯ не буквальный смысл формы, а
непосредственнаЯ очевидность существенной справедливости. ђусский народ живет или, по крайней
мере, стремитсЯ жить не по правилам правового общежитиЯ, а по требованиЯм религиозно-
нравственных законов, в духе общины, мирской соборности. "‚ истории русской, -- пишет •омЯков, --
нельзЯ понЯть ни строки без Ясного уразумениЯ общины и ее внутренней жизни"<SUPER><FONT SIZE=-1>17)</FONT></SUPER>. "„аже самое слово
<B>право</B>, -- утверждает €. Љиреевский, -- было у нас неизвестно в западном его смысле, но означало
только справедливость, правду"<SUPER><FONT SIZE=-1>18)</FONT></SUPER>. Џринципу отвлеченной личности, эгоистическому началу
индивидуальной обособленности, ђоссиЯ противополагает христианскую идею общинности. "€
ѓосподь возвеличил смиренную ђусь"...
 <dd>ђазличение правды внутренней от правды внешней, закона нравственного от закона формального,
юридического -- излюбленный мотив писаний славЯнофилов, основоположный длЯ всей их
общественной философии. Ћн проводитсЯ ими в бесчисленных вариациЯх, по самым различным
поводам. Ћн свойственен им всем -- и Љиреевскому, и •омЯкову, и Ђксаковым, и Љошелеву, и
‘амариным. ‚ нем -- центр общественного пафоса славЯнофильства, через него отрицаетсЯ ‡апад,
через него восхвалЯетсЯ древнЯЯ ђусь, благодарЯ ему ненавистен "петербургский период" русской
истории.
 <dd>"‡акон нравственный, внутренний, -- так формулирует это различие Љонстантин Ђксаков, --
требует, прежде всего, чтобы <B>человек</B> был нравственный и чтобы поступок истекал, как свободное
следствие его нравственного достоинства, без чего поступок терЯет цену. ‡акон формальный или
внешний требует, чтобы <B>поступок</B> был нравственный по понЯтиЯм закона, вовсе не заботЯсь,
нравственен ли сам человек, и откуда истекает его поступок. …го цель -- устроить такой совершенный
порЯдок вещей, чтобы душа оказалась не нужна человеку, чтобы и без нее люди поступали
нравственно и были бы прекрасные люди... и общество бы благоденствовало. ‚нешнЯЯ правда требует
внешней нравственности и употреблЯет внешние средства"<SUPER><FONT SIZE=-1>19)</FONT></SUPER>.
 <dd>‡апад -- жертва внешнего закона. Ћсновы жизни там понимают, как правила и предписаниЯ. Ќачало
русского склада -- иное: "смысл общий русского человека -- свобода, свобода истиннаЯ, и отсутствие
условностей всюду"<SUPER><FONT SIZE=-1>20)</FONT></SUPER>.
 <dd>‡десь мы непосредственно подходим к учению славЯнофилов о государстве. Ќ. Ђ. ЃердЯев прав,
утверждаЯ в своей монографии о •омЯкове, что "славЯнофилы были своеобразными анархистами,
анархический мотив у них очень силен"<SUPER><FONT SIZE=-1>21)</FONT></SUPER>. Ќо все же нужно оговоритьсЯ, что этот анархизм был
именно <B>своеобразным</B>, сильно отличным от типических его образцов. Ђнархизм в буквальном,
обычном значении этого термина был чужд славЯнофильской идеологии. ‘лавЯнофилы не отрицали
государства абсолютным отрицанием, как, например, штирнерианство или толстовство, они лишь
смотрели на него, как на "необходимое зло", "неизбежную крайность", как на "постороннее средство,
а не цель, не идеал народного бытиЯ"<SUPER><FONT SIZE=-1>22)</FONT></SUPER>. Џо их мнению, христианство, указав человеку и человечеству
высшее призвание <B>вне</B> государства, ограничив государство областью внешнего, значением только
средства и формы, а не цели бытиЯ, поставив превыше его начала божественной истины, низвело
таким образом самый принцип государственный на низшее, подобающее ему место<SUPER><FONT SIZE=-1>23)</FONT></SUPER>. Џринуждение
само по себе греховно и, в сущности, недостойно человека: "нравственное дело должно и совершатьсЯ
нравственным путем, без помощи внешней принудительной силы"<SUPER><FONT SIZE=-1>24)</FONT></SUPER>. ‹ишь ради слабости и
греховности людской необходим закон внешний, необходимо государство, -- власть от мира сего; но
призвание человека остаетсЯ все то же, нравственное, внутреннее<SUPER><FONT SIZE=-1>25)</FONT></SUPER>.
 <dd>‘амаЯ природа человеческаЯ такова, что два порЯдка бытиЯ пересекаютсЯ в ней: порЯдок
безусловного совершенства, неизменный и нерушимый в постоЯнном своем торжестве, и "закон
общественного развитиЯ", ЯвлЯющийсЯ по самому существу "законом ЯвлениЯ несовершенного" и
действующий под знаком "улучшениЯ, т.-е. признаниЯ недостатка в прошедшем и неполноты в
современном".
 <dd>€ вот, конкретным выражением этого второго, несовершенного земного порЯдка и ЯвлЯетсЯ
положительный закон государства. "‚ законе положительном, -- пишет •омЯков, как бы воскрешаЯ
аристотелевские сентенции, -- государство определЯет, так-сказать, постоЯнно свою нравственную
высоту, ниже которой стоЯт многие его члены и выше которой всегда стоЯт некоторые". ѓосударство --
условнаЯ, относительнаЯ форма земного общениЯ, сама по себе чуждаЯ высшей правде.
 <dd>Ќо христианство, не отрываЯ человека окончательно от земли и земных законов, открывает ему и
действительность иного мира, совершенного, безусловного: согласно •омЯкову, "каждый христианин
есть в одно и то же времЯ гражданин обоих обществ, совершенного, небесного -- –еркви, и
несовершенного, земного -- государства". ‡аконы обоих обществ обЯзательны длЯ христианина: "в
себе он совмещает обЯзанности двух областей, неразрывно в нем соединенных, и при правильной
внутренней и духовной жизни переносит беспрестанно уроки высшей на низшую, повинуЯсь обеим"<SUPER><FONT SIZE=-1>26)</FONT></SUPER>.
 <dd>•омЯков не чувствует или почти не чувствует той проблемы, которую впоследствии с такою
жгучею остротою поставит ’олстой, -- проблемы возможной антиномичности двоЯкого рода велений,
обращенных к человеку. ‡аповеди –еркви ни в каком смысле не представлЯютсЯ ему абсолютно
несовместимыми с законами государства. Ћн словно уверен, что голос высшей правды, звучащий в
душе человека, никогда не предпишет ему того, что противоречит повелевающему голосу государства.
 <dd>Ќо, вместе с тем, оставлЯет государству место низшее и подчиненное в системе нравственных
ценностей. Џри этом, что особенно характерно, лишь за христианским государством признает он
право на существование и лишь тем из христианских государств готов отвести "высокий удел",
которые полнее, всестороннее подчинЯютсЯ закону правды высшей и, сознаваЯ ограниченность круга
своей деЯтельности, не переступают его границ. —ем совершеннее, чем внутренно лучше народ, тем
менее нуждаетсЯ он в начале государственности, ибо тем ближе он к непосредственным заповедЯм
верховного „обра.
 <dd>Љонстантин Ђксаков лишь развил до логического конца предпосылки, заключавшиесЯ в учении
•омЯкова о государстве, лишь резче и, пожалуй, несколько грубее формулировал выводы, заострил
проблему. Ќо идейнаЯ сущность взглЯдов обоих вождей школы в этой области, как и в других,
несомненно, однородна.
 <dd>Џодобно •омЯкову, Љ. ‘. Ђксаков не склонен отрицать практическую необходимость и,
следовательно, условную ценность государства. -- "Њожно ли обойтись без государства на земле при
несовершенствах человеческого рода?" -- спрашивает он. € немедленно отвечает, -- "Ќет, невозможно.
‚сЯ сила заключаетсЯ в том, как относитсЯ народ к государству -- как к средству или как к цели: что
государство длЯ народа"<SUPER><FONT SIZE=-1>27)</FONT></SUPER>.
 <dd>ђаз христианство, как откровение высшей божественной правды, непосредственное воплощение
свое находит лишь в –еркви, то Ясным становитсЯ, чем должно быть государство в глазах народа
истинно христианского; конечно -- "только защитою, а отнюдь не целью властолюбивых желаний".
Ќароду не подобает самолично входить в интересы и дела государства: "всЯкое стремление народа к
государственной власти отвлекает его от внутреннего нравственного пути и подрывает свободою
политической, внешней, -- свободу духа внутреннюю. ѓосударствование становитсЯ точно целью длЯ
народа, -- и исчезает высшаЯ цель: внутреннЯЯ правда, внутреннЯЯ свобода, духовный подвиг жизни.
Џравительством, -- заЯвлЯет Љ. Ђксаков, -- народ быть не должен. …сли народ -- государь, народ --
правительство, тогда нет народа"<SUPER><FONT SIZE=-1>28)</FONT></SUPER>.
 <dd>‡апад, верный преданиЯм римской империи, пошел по пути отвлеченной государственности.
Џостепенно отрекавшиесЯ от высших запросов духа, народы там непосредственно соприкасаютсЯ с
государственными заботами, целиком уходЯт в них. Ќа первом плане национальной жизни там ныне
стоЯт проблемы государства, политического строительства. ‡апад всецело проникнут идеЯми внешней
правды, и во имЯ их оставлЯютсЯ в стороне заветы правды внутренней. ‘лишком уж он предан делам
мира сего. €деал русского народа совершенно иной. …му чужда "гордость западной свободы". Ќе
коснулось его гибельное "огосударствление". €деал собственно-русской жизни есть идеал
социального христианства, христианского гражданского общежитиЯ<SUPER><FONT SIZE=-1>29)</FONT></SUPER>.
 <dd>"ђусский народ, -- утверждает Љ. Ђксаков, -- есть народ не государственный, т.-е. не стремЯщийсЯ к
государственной власти, не желающий длЯ себЯ политических прав, не имеющий в себе даже зародыша
народного властолюбиЯ". „ела государственные по существу ему чужды, слишком мелки они длЯ него.
Ћн хочет "оставить длЯ себЯ свою неполитическую, свою внутреннюю общественную жизнь, свои
обычаи, свой быт, жизнь мирную духа"... "Ќе желаЯ <B>править</B>, народ наш желает <B>жить</B>, разумеетсЯ, не в
одном животном смысле, а в смысле человеческом. Ќе ища свободы политической, он ищет свободы
нравственной, свободы духа, свободы общественной, -- народной жизни внутри себЯ... Ћн помнит
слова •риста: воздайте Љесарево Љесареви, а ЃожиЯ Ѓогови, и другие слова •риста: –арство Њое
несть от мира сего, и потому, предоставив государству царство от мира сего, он, как народ
христианский, избирает длЯ себЯ другой путь, -- путь к внутренней свободе и духу, и царству •ристову:
царство Ѓожие внутрь вас есть<SUPER><FONT SIZE=-1>30)</FONT></SUPER>. ѓосударство же "опираетсЯ не на страх Ѓожий, а на страх земной
кары, которым смирЯет одинаково и христиан и Язычников"<SUPER><FONT SIZE=-1>31)</FONT></SUPER>.
 <dd>—тобы "научно" обосновать свои мысли об отношении русского народа к принципу
государственности, идеологи славЯнофильства обращались к русской истории и в ней черпали
подтверждение истинности своих идей. ’ак, всматриваЯсь в древний быт славЯн, Љ. Ђксаков увидел в
первоначальной славЯнской общине столь соответствующий славЯнофильским мечтаниЯм
"нравственный хор", "союз людей, основанный на нравственном начале, управлЯемый внутренним
законом, и оттуда обычаем общественным". € лишь горькаЯ, но повелительнаЯ необходимость
защиты от внешних врагов заставила эту общину прибегнуть к организации внешнего закона<SUPER><FONT SIZE=-1>32)</FONT></SUPER>. Ќо и
после признаниЯ принудительной власти народ, по мнению исследователЯ, не утратил своих исконных
качеств, не смешал себЯ с внешнею силою государственного закона, не пошел по пути внешней
правды. Џредоставив власти властвовать, он продолжал жить по-прежнему, в духе веры и любви.
"Ћбщина частнаЯ" сменилась "общиной всецелой", и место ‚еча занЯл ‡емский ‘обор. "Ћбщинный
элемент стал таким образом на высшую ступень, принЯл высший вид, перешел в высший момент,
говорЯ Языком философским"...<SUPER><FONT SIZE=-1>33)</FONT></SUPER>.
 <dd>‚ области общественной философии славЯнофильство постоЯнно оперировало двумЯ понЯтиЯми,
представлЯвшимисЯ ему взаимно обособленными друг от друга. ќти понЯтиЯ -- "‡емлЯ" и
"ѓосударство". "Ћтношение ‡емли и ѓосударства -- по теории Љ. Ђксакова -- легло в основании
русской истории"<SUPER><FONT SIZE=-1>34)</FONT></SUPER>. ‡емлЯ, это -- "общественно человеческое начало", "неопределенное и мирное
состоЯние народа"<SUPER><FONT SIZE=-1>35)</FONT></SUPER>, "душа народа", как мы теперь, пожалуй, сказали бы. ѓосударство, это -- внешнЯЯ
власть, создание рук человеческих, сила, охранЯющаЯ ‡емлю вещественными средствами, мечом и
кровью, политикой, войнами, Явной и тайной полицией... ‚ поЯснение своей терминологии, Ђксаков
припоминает старое русское выражение: <B>государево и земское дело</B>. "Џод государевым делом
разумелось все дело <B>управлениЯ</B> государственного, и внешнего, и внутреннего, -- и по преимуществу
дело военное, как самое Яркое выражение государственной силы... Џод земским делом разумеетсЯ весь
быт народный, всЯ жизнь народа, куда относитсЯ, кроме духовной, общественной его жизни, и
материальное его благосостоЯние: земледелие, промышленность и торговлЯ"<SUPER><FONT SIZE=-1>36)</FONT></SUPER>. ’аким образом,
существо, "эссенциЯ" национального организма, его идеЯ, заключаетсЯ в земле, в земском деле.
ѓосударство же есть внешнЯЯ оболочка этого организма, внутренно ему индифферентнаЯ, призваннаЯ
лишь к обеспечению его жизни, ограждению его безопасности. Џравительство -- страж народа, но не
руководитель его. "Џервое отношение между правительством и народом есть отношение <B>взаимного
невмешательства</B>. Ќо такое отношение еще не полно; оно должно быть дополнено отношением
положительным между ѓосударством и ‡емлею. ЏоложительнаЯ обЯзанность ѓосударства
относительно народа есть защита и охранение жизни народа... -- да процветает его благосостоЯние, да
выразит он свое значение и исполнит свое нравственное призвание на земле. ЂдминистрациЯ,
судопроизводство, законодательство, -- все это, понЯтое в пределах чисто-государственных,
принадлежит неотъемлемо к области правительства"<SUPER><FONT SIZE=-1>37)</FONT></SUPER>.
</P>
<CENTER>III.</CENTER>
<P>
&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;€так, народ не должен государствовать, но власть государственнаЯ обЯзана все же своим бытием
народу. Ќарод добровольно призывает власть и облекает ее неограниченными полномочиЯми, а сам,
по выражению •омЯкова, "уходит в отставку", т.-е. возвращаетсЯ к своей внутренней духовно-
материальной жизни. ‚ истории ђоссии, по мнению славЯнофилов, два факта ЯвлЯютсЯ в этом
отношении символическими, -- призвание варЯгов в 862 году и всенародное избрание Њихаила в 1613-
м. ќти факты -- Яркое свидетельство нашего своеобразиЯ по сравнению с западным человечеством, --
"Ќа ‡ападе власть Явилась, как грубаЯ сила, одолела и утвердилась без воли и убеждениЯ покоренного
народа. ‚ ђоссии народ сознал и понЯл необходимость государственной власти на земле, и власть
Явилась, как званый гость, по воле и убеждению народа"<SUPER><FONT SIZE=-1>38)</FONT></SUPER>.
 <dd>џсно, что при таких условиЯх неограниченнаЯ власть может быть облечена только в
монархическую форму, ибо всЯкаЯ другаЯ форма в большей или меньшей степени предполагала бы
участие народа в высшем правительственном организме. "’олько при неограниченной власти
монархической, народ может отделить от себЯ государство и избавить себЯ от всЯкого участиЯ в
правительстве... предоставив себе жизнь нравственно-общественную и стремление к духовной
свободе"<SUPER><FONT SIZE=-1>39)</FONT></SUPER>. €менно таков, по мнению славЯнофильства, идеальный смысл русского самодержавиЯ,
"русского исторического государственного начала". Ќедаром говоритсЯ в древних русских грамотах,
-- "сами знаете, что такому великому государству без ѓосударЯ долгое времЯ стоЯть нельзЯ". € еще:
"без ѓосударЯ государство ничем не строитсЯ и воровскими заводами на многие части разделЯетсЯ, и
воровство многое множитсЯ"<SUPER><FONT SIZE=-1>40)</FONT></SUPER>. € вот царь, живой русский человек, человек из народа, берет на себЯ
народом на него возложенное великое бремЯ власт