ивен, предан,  храбр  и
сохранил все эти качества  при  обстоЯтельствах,  которые  сделали  другие
народы поверхностными, наглыми, вероломными и трусливыми.
   џ не стану разыгрывать, подобно ‹е-‚айану, превозносившему  добродетели
готтентотов в ущерб европейской цивилизации, апологета мужицкой идиллии  и
мещанской  узости;  Я  отлично  чувствую,  что  в  свЯзи  с  изменившимисЯ
временами мы рождаемсЯ со склонностью к блестЯщим, изысканным предметам, к
своего рода аристократизму существованиЯ, выходЯщему  за  пределы  средних
возможностей, и от которого мы уже не  можем  отделатьсЯ  без  ущерба  длЯ
своего естества; тем не менее  Я  должен  рассказать  следующее  из  своей
биографии. ‚ то времЯ как Я руководил молодым  шведским  графом,  еще  сам
весьма нуждаЯсь в руководстве, Я сделалсЯ  под  влиЯнием  тех  остроумных,
элегантных, блестЯщих и шикарных личностей, с которыми  Я  сталкивалсЯ  по
тогдашней моей должности, таким же остроумным, половинчатым, критизирующим
и ироничным, как многие; гениальный в своих требованиЯх к жизни, но  не  в
своей деЯтельности, Я был недоволен всем происходЯщим и всегда стремилсЯ в
голубую даль; словом, уступаЯ худшей  части  моего  существа,  Я  сделалсЯ
одним из "новых", страдал мировой скорбью, мечтал о  новой  Ѓиблии,  новом
христианстве, новом  государстве,  новой  семье  и  о  том,  чтобы  самому
переменитьсЯ с головы до пЯт. Љоротко говорЯ, Я был на пути к сумасшедшему
дому или к самому невыносимому филистерству, ибо это два конечных  пункта,
куда большей частью приходЯт современные —айльд ѓарольды. € только  здесь,
среди удивительных, но  достойных  уважениЯ  оригиналов  этого  маленького
города и среди окружных хуторЯн, Я вернулсЯ к самому себе,  обрел  твердую
почву под ногами, почувствовал, как с менЯ  сходит  пена  эпохи,  и  нашел
мужество основать уютный домашний очаг.  €бо  в  народе  еще  живы  основы
человеческого общежитиЯ; там отчетливо выступает отношение  между  полами,
там болтовнЯ не имеет веса, а только ремесло или профессиЯ; там за работой
регулЯрно следует отдых, и удовольствие еще  не  изгнано  из  развлечений.
Џрисмотритесь к ликованию в городе и в деревне на  воскресных  танцах,  на
свадьбах, на состЯзаниЯх стрелков и  судите  сами,  так  ли  скоро  вымрет
веселье, как это думают современные юноши печального образа. € в городе, и
в деревне есть тунеЯдцы, плохие браки и злые бабы, но их  называют  своими
именами,  не  прибегаЯ  к  изысканным  парафразам.   Ќаконец,   совершенно
неизвестна народу эта помесь скуки и восторженности - как удачно выразилсЯ
один мой приЯтель,  -  котораЯ  порождает  в  утонченном  обществе  всЯкие
извращениЯ и из которой тот же приЯтель выводил катастрофу одной красивой,
достойной сожалениЯ молодой дамы; все ее несчастье заключалось в том,  что
она вышла замуж за посредственного поэта, но великого эгоиста (*58).  ‚есь
этот потенцированный и дистиллированный жанр, этот гермафродитизм  духа  и
характера, порожденный досугом длительного мира, навсегда  останетсЯ  чужд
основному Ядру нашего народа.
   ќти прЯмые и  нормальные  отношениЯ  Явились  длЯ  менЯ  ортопедической
лечебницей, в которой выправились мои слегка искривленные члены. Џравда, в
тишине и отрешенности от бушующих течений нашей эпохи надлежит следить  за
собой, так как нас подстерегает опасность омужичитьсЯ.  Њежду  тем  Я  еще
свЯзан скрытыми, но прочными нитЯми со вселенной, с той  только  разницей,
что теперь эти нити цеплЯютсЯ за предметы, на которые  указывают  мне  мои
духовные потребности, в то времЯ  как  раньше  Я  придумывал  себе  немало
духовных потребностей, как это делают многие из наших современников.
   Џосле этой речи охотник шел некоторое времЯ молча и опустив голову.
   - —то с вами? - спросил пастор, немного повременив.
   - Ђх, - ответил тот, -  вы  дали  правильную  характеристику  немецкого
народа, но мне грустно, что  верхушка  не  соответствует  основанию.  ќтот
способный народ мог бы создать  гораздо  больше,  мог  бы  расширить  свою
деЯтельность, если бы высшие слои отличались такими же качествами. “жасно,
что Я сам должен сказать: да, это не так.
   - Љ сожалению, говорЯ коротко и Ясно, наши высшие сословиЯ  отстали  от
народа, - ответил пастор. - Љто станет спорить, что имеетсЯ  много  весьма
почтенных исключений из этого правила. Ќо  они  только  его  подтверждают.
Ѓлагородное сословие, как таковое, не окунулось в волны движениЯ,  которое
началось с  ‹ессинга  и  повлекло  за  собой  безмерное  расширение  всего
германского  мышлениЯ,  науки  и  литературы.  ‚место  того   чтобы   быть
прирожденными покровителЯми всего выдающегосЯ и талантливого, многие среди
знати смотрЯт на талант как на своего естественного врага или как на нечто
тЯгостное и неудобное, и, во всЯком случае, лишнее. …сть целые местности в
нашем отечестве, где дворЯнство все еще считает  чтение  книг  недостойным
своего ранга, и вместо этого проводит дни буйно и бессодержательно, как во
времена бюргеровской баллады о парфорсной  охоте.  ‘амое  удивительное  во
всем  этом  то,  что   после   всех   серьезных   уроков,   которые   дала
привилегированным мироваЯ война, они  не  убедились,  что  пустому  блеску
навсегда пришел конец и что первое сословие неизбежно должно  основательно
взЯтьсЯ за себЯ и за свое  преобразование.  ЏонЯть  это  было  его  первой
обЯзанностью; длЯ него было вопросом жизни и смерти  тесно  сплотитьсЯ  со
свЯтыней немецкой мысли и немецкого быта, оказать защиту всЯкой  исходЯщей
из правдивого источника  духовной  жизни,  дабы  ее  чудодейственные  воды
омолодили его одрЯхлевшие члены. Ћно не понЯло  ни  своего  положениЯ,  ни
самого вопроса; оно  прибегло  длЯ  оздоровлениЯ  ко  всевозможным  мелким
домашним средствам и благодарЯ им пришло в полную негодность. Ќикогда и ни
в какие времена ни одно сословие  не  существовало  иначе,  как  благодарЯ
идее. ’акже и первое сословие создали и укрепили идеи, сначала храбрость в
бою и вассальнаЯ верность, затем идеЯ сословной чести. ‚ настоЯщее  времЯ,
благодарЯ спасению отечества, в котором участвовали все  сословиЯ,  высшаЯ
честь стала всеобщим достоЯнием; поэтому первенствующие сословиЯ, если они
опЯть хотЯт  получить  преобладающее  значение,  должны  принЯть  на  себЯ
протекторат над духовной жизнью.
   - ‚ одной высокопоставленной  и  знатной  семье,  -  сказал  вполголоса
охотник, - с  которой  Я  встретилсЯ  недавно  во  времЯ  странствий,  мне
пришлось,  попросту  сказать,  познакомить   двадцатилетних   барышень   с
"€фигенией". Ћни не имели о ней никакого понЯтиЯ, так как родители считали
ѓете писателем, совращающим молодежь.
   - Ђ кто знает, не ЯвлЯетсЯ ли глава этой  семьи,  -  сказал  пастор,  -
одной из тех персон, которым поручают  или  поручат  руководить  культурой
страны. Ќепредубежденный наблюдатель порою наталкиваетсЯ в этой области на
самые ужасные нелепости. Џри этом вы  должны  учитывать,  что  французский
маркиз или герцог, которому приписали бы такое варварство по  отношению  к
какому-нибудь  национальному  классику,  потерЯл  бы  на  всю  жизнь  свою
репутацию в парижском обществе.
   - Џример ”ранции сам собой наводит  на  вопрос,  -  сказал  охотник.  -
Џочему там так  естественно  произошло  то,  что  у  нас  никак  не  может
осуществитьсЯ: постоЯнный контакт знати с великими людьми и  духом  нации,
уважение к духовной славе нации и бесспорный взглЯд на литературу  как  на
достоЯние нации?
   - ”ранцузскаЯ нациЯ, ее дух и литература насквозь проникнуты  тем,  что
называетсЯ esprit, остроумие, - ответил пастор. - Ћстроумие -  это  флюид,
которым природа при благоприЯтных условиЯх может наделить целые  страны  и
народы. ‚о ”ранции таким образом перекинут естественный мост от  народного
духа и литературы к духу высших сословий; последние в  своих  интересах  и
без всЯкого усилиЯ воспринимают только то, что им родственно.
   “ нас нет такого esprit.  Ќаша  литература  -  это  продукт  умозрениЯ,
свободной фантазии, разума, мистического элемента в  человеке.  ‚оспринЯть
эту исходЯщую из глубин работу духа может только дух, закаленный  работой.
Џри  поверхностном  отношении  нельзЯ  постичь   немецкого   национального
характера. „ворЯне же, как известно,  не  любЯт  работать  и  предпочитают
пожинать то, чего не посеЯли. Џоэтому естественно, что высшее  сословие  -
если даже отрешитьсЯ от  огульного  обвинениЯ  его  в  варварстве  -  мало
свЯзано с немецким духом; длЯ более тесной свЯзи ему пришлось  бы  сделать
чрезмерное усилие.
   - ЌельзЯ, однако, отрицать, - сказал охотник, - что, не будучи затронут
пагубным дыханьем высшего общества, немецкий дух  именно  потому  сохранил
много ценных качеств, например свежесть, упрЯмую,  суровую  девственность,
неудержимое стремление вширь и вдаль. €бо всЯкие порывы  творческой  души,
которые постоЯнно должны опасатьсЯ столкновениЯ с  требованиЯми  общества,
неизбежно механизируютсЯ. Ќаша наука, наша философиЯ, наша литература суть
дочери Ѓога и Џрироды, и своего родословного древа они никому не уступЯт.
   ’ут  разговор  был  прерван  страшным  криком   или,   вернее,   ревом,
раздавшимсЯ с повозки. Џодбежав, они увидели причетника в испуганной позе:
руки раскинуты, как перекладины верстового столба, лицо в  бурых  и  белых
пЯтнах, рот раскрыт, как у ‹аокоона. ‚округ него стоЯли женщины  и  колон,
остановивший  повозку.  Џричетница  колотила  мужа   в   спину,   служанка
наполовину расстегнула ему сюртук, из которого угрожающе  торчала  пуховаЯ
подушечка. Џастор осведомилсЯ о причине этого ЯвлениЯ и узнал от  служанки
- так как пациент все еще не был в состоЯнии  говорить,  -  что  причетник
сошел с повозки, чтобы пройтись, как он сказал, длЯ приЯтного пищеварениЯ;
тут мимо него прЯмо  через  дорогу  пробежала  большаЯ  чернаЯ  собака,  и
причетник поднЯл такой крик и рев, что лошадь чуть было не понесла.
   ‚ эту минуту причетница, видЯ, что удары не помогают, воскликнула:
   - Ќу, если судорога не проходит, то поможет это, - и она изо  всех  сил
закатила мужу пощечину.
   ’отчас же челюсти испуганного причетника сомкнулись, как дверцы  ворот,
он отер слезы с глаз и сказал жене:
   - Ѓлагодарю тебЯ, ѓертруда, за эту оплеуху, которою ты избавила менЯ от
тЯжких страданий.
   €, обратившись к пастору, продолжал:
   - „а, господин пастор,  страшный,  бешеный  пес.  •вост  между  ногами,
красные и при этом слезЯщиесЯ глаза, морда в  пене,  синий  Язык  высунут,
шатающаЯсЯ походка - словом, все признаки бешенства.
   - ђади создателЯ, куда же он вас укусил? - бледнеЯ, воскликнул пастор.
   - Ќикуда, господин пастор, - торжественно ответил причетник, -  никуда,
благодарение всемогущему. Ќо сколь легко  он  мог  бы  менЯ  укусить.  Љак
другие прогонЯют страшного волка  игрой  на  скрипице,  так  и  Я  отогнал
чудовище звуком голоса,  данного  мне  богом,  в  тот  момент,  когда  оно
собралось  броситьсЯ  на  менЯ.  Ћно  оторопело,  кинулось  в  сторону   и
перескочило через изгородь. Ќо от нечеловеческого  напрЯжениЯ,  сделанного
мною ради того спасительного крика, судорога развела мне челюсти,  которые
моЯ добраЯ супруга вправила мне, как вы видели, при помощи  благодетельной
оплеухи. „а, этот объезд будет мне памЯтен.
   Џастор и охотник с трудом удержались от  смеха.  ‘лужанка  же  сказала,
что, по ее мнению, собака не была бешеной, а, вероЯтно, потерЯла  хозЯина,
в каких случаЯх эти твари  всегда  ведут  себЯ  несуразно.  „ействительно,
несколько поодаль все увидели собаку, котораЯ спокойно, вилЯЯ хвостом, шла
по полевой тропинке  за  человеком,  несшим  какую-то  поклажу.  Џричетник
нисколько от этого не смутилсЯ, но сказал совершенно серьезно:
   - Ђ сколь легко собака могла быть бешеной.
   Џастор приказал трогатьсЯ  и  рассталсЯ  на  этом  месте  с  охотником,
заЯвив, что беседа их все равно нарушена и что колон может обидетьсЯ, если
он будет избегать его общества во времЯ всего обратного пути. Ќа  прощание
молодой шваб должен был обещать пастору, что он погостит несколько дней  у
него в городе. ‡атем они разошлись по разным направлениЯм.


        Ћ„€ЌЌЂ„–Ђ’Ђџ ѓ‹Ђ‚Ђ
   <b>‘транный цветок и красиваЯ девушка. “ченое общество</b>

   ‘олнце еще высоко стоЯло на небе,  и  охотнику  не  хотелось  так  рано
возвращатьсЯ в Ћбергоф. Ћн взобралсЯ на одну  из  самых  высоких  землЯных
изгородей, оглЯделсЯ кругом и решил, что он успеет еще побродить по  крЯжу
холмов, курчавые верхушки которых виднелись неподалеку, и все же  засветло
вернутьсЯ восвоЯси. ‚стреча с пастором и их разговор оживили в нем  разные
воспоминаниЯ прежних дней; он испытывал беспокойство, и под влиЯнием этого
настроениЯ его тЯнуло на незнакомые тропинки, к горам и деревьЯм,  к  виду
которых он еще не успел привыкнуть. „а, глубоко, глубоко  окунуть  горЯчую
душу  в  прохладу  лесного  мрака,  в  сырой   туман   мшистых   скал,   в
одухотворенную пену прыгающего ручьЯ - вот  чего  ему  хотелось!  Ћб  этом
мечтал он среди палЯщего жара ржаных полей.
   Ћт встречи с пастором стало и радостно, и грустно; их первое знакомство
было отмечено той безбоЯзненной гимнастикой ума, в которой любит упражнЯть
молодежь свои бьющие через край силы.  ’от,  хотЯ  и  был  старше  и,  как
сказано, сопровождал знатного молодого шваба,  все  же  охотно  вступал  в
споры и оппонировал студентам, и не один полуночный час охотник  провел  с
ним в жаркой борьбе и препирательствах.
   - „а! - воскликнул он, направлЯЯсь к холмам. - ’ы, мое отечество, вечно
будешь благословенным очагом, местом рождениЯ свЯщенного  огнЯ.  ‚езде  на
каждом твоем клочке приносЯтсЯ жертвы Ќевидимому, и немец  -  это  Ђвраам,
воздвигающий алтарь своему ѓосподину повсюду, где он проспал хотЯ бы  одну
ночь.
   Ћн  вспомнил  речи  своего  знакомого  и  ситуацию,   в   которой   они
произносились.
   - ’олько у нас может случитьсЯ,  чтобы  бедный  пастор,  плетущийсЯ  за
своей телегой с курами, вдохновлЯлсЯ бессмертной идеей нации, - сказал он.
- ‘мешно и величественно! ‘мешно, потому что величественное проглЯдывает у
нас даже сквозь бедное и жалкое и победоносно ломает формы ничтожного.  Ћ,
как ты богато, мое отечество!
   Ќога его вступила на свежую, сырую зелень лужайки, окаймленной кустами,
под которыми струилсЯ прозрачный ручей. ќта богатаЯ, здороваЯ,  юнаЯ  душа
еще нуждалась в символических поступках, чтобы дать выход натиску  чувств.
Ќеподалеку виднелись небольшие  утесы,  между  которыми  пробегала  узкаЯ,
скользкаЯ тропинка. Ћн направилсЯ туда,  пролез  между  камнЯми,  отвернул
рукав и расцарапал кожу на руке; кровь каплЯми стала стекать в воду, в  то
времЯ как он без слов произносил тихий, благочестивый обет. Ћн сунул  руку
в воду; поток приЯтным холодком  остудил  горЯчую  кровь.  ’ак,  полусидЯ,
полустоЯ на коленЯх в этом сыром, темном, скалистом  углу,  смотрел  он  в
сторону на открытое пространство, и тут взглЯд его был зачарован роскошной
картиной. Ќа  траве  виднелись  старые  высохшие  пни,  торчавшие  черными
пЯтнами среди окружавшей их свежей зелени.  Ћдин  из  них  был  совершенно
полый; внутри его сгнившаЯ древесина превратилась в коричневую землю, и из
этого пнЯ, как  из  кратера,  выглЯдывал  роскошнейший  цветок.  €з  венка
мЯгких, круглых листьев вырастал стройный  стебель,  увенчанный  чашечками
несказанно красивого красного цвета. ‚ глубине  чашечек  виднелась  нежнаЯ
волнистаЯ белизна, откуда к краЯм сбегали тонкие зеленые жилки.  Ћчевидно,
это был нездешний, чужой цветок, семЯ которого бог весть  какими  судьбами
занесло на  уготованную  разлагающими  силами  природы  почву  и  которому
благоприЯтное солнце дало возможность взрасти и расцвесть.
   Ћхотник наслаждалсЯ очаровательным зрелищем, как бы вознаграждавшим его
за данный им обет принадлежать родине душой и телом и до самой  смерти  не
признавать никаких богов, кроме отечественных. ЋпьЯненный магией  природы,
он отклонилсЯ назад и закрыл глаза, отдаваЯсь сладостной грезе.  Љогда  он
их снова открыл, всЯ сцена переменилась.
   ЏрелестнаЯ девушка в скромном платьице с соломенной шлЯпой, свисавшей с
руки, стоЯла на коленЯх перед цветком; она обнимала стебель пальчиками так
нежно, точно шею возлюбленного, и глаза ее, устремленные в глубь  чашечки,
отражали светлую и неожиданную радость. ‚ероЯтно, она тихо  подошла,  пока
охотник запрокинул голову. …го она не видела: скалы скрывали его, а сам он
опасалсЯ сделать какое-либо движение, чтобы не вспугнуть видениЯ. Ќо когда
она, спустЯ несколько мгновений, поднЯла голову, вдыхаЯ воздух, взглЯд  ее
скользнул в сторону на воду и она заметила тень человека. Ћн  увидел,  как
она побледнела и выпустила стебель из рук, продолжаЯ, впрочем, по-прежнему
стоЯть на коленЯх. ’огда он  приподнЯлсЯ  на  полтуловища  из-за  скал,  и
четыре юных,  невинных  глаза  скрестили  пламенные  лучи.  Ќо  только  на
мгновение, потому что девушка тотчас же встала с пылающим лицом, набросила
шлЯпу на голову и в три прыжка исчезла за кустами.
   Ћн тоже вышел из-за скалы  и  протЯнул  окровавленную  руку  в  сторону
кустов. —то это было? Ќе ожил ли дух цветка? Ћн снова взглЯнул на него, но
цветок уже не казалсЯ ему таким красивым, как за  несколько  мгновений  до
этого.
   - Ђмариллис, - сказал он холодно, - теперь Я его  узнал;  у  менЯ  есть
такие в оранжерее.
   Ќе побежать ли ему за  девушкой?  Ћн  хотел  это  сделать,  но  скрытаЯ
робость сковала ему ноги. Ћн схватилсЯ за лоб; он знал, что  это  не  было
сном.
   - Љ тому же во всем происшествии  нет  ничего  такого  необыкновенного,
чтобы его нужно было принимать за сон, - воскликнул он наконец с некоторым
напрЯжением. - •орошенькаЯ  девушка  идет  по  дороге  и  залюбовалась  на
красивый цветок - вот и все.
   Ћн блуждал  по  незнакомым  местам,  по  горам  и  долинам,  пока  ноги
соглашались носить его. Ќаконец, пора было подумать о возвращении. Џоздно,
в темноте и только с помощью случайно подвернувшегосЯ прохожего, достиг он
Ћбергофа.
   ‚о дворе мычали коровы, ‘таршина сидел в сенЯх  за  столом  с  дочерью,
работниками и служанками и собиралсЯ приступить к поучительной беседе.  Ќо
охотник был не в состоЯнии  принЯть  в  этом  участие;  все  казалось  ему
изменившимсЯ, грубым и неуклюжим. Ћн быстро направилсЯ в свою комнату,  не
уверенный в том, сможет ли  он  выдержать  здесь  еще  бог  знает  сколько
времени. Џисьмо от друга ќрнста из варцвальда, которое он нашел  наверху,
только усилило его досаду.
   ќто настроение испортило ему часть ночи и не прошло даже  на  следующее
утро, так что  он  был  очень  доволен,  когда  пастор  прислал  маленькую
колЯску, чтобы отвезти его в город.
   Ѓашни, высокие стены и  бастионы  уже  издали  показывали,  что  город,
некогда могущественный член ѓанзейского союза,  знал  великие,  доблестные
времена. …ще был налицо глубокий ров,  теперь,  правда,  используемый  под
огороды и насаждениЯ.
   Њиновав   темные   готические   ворота,   колЯска   молодого   охотника
продвигалась  с  некоторым  трудом  по  выбоинам   каменной   мостовой   и
остановилась наконец перед приветливым домиком, на пороге которого его уже
поджидал пастор.
   Ћн вошел в веселое, уютное жилище, оживлЯемое бодрой, красивой хозЯйкой
и двумЯ бойкими мальчуганами, которых она подарила своему супругу.
   Џосле завтрака они совершили прогулку по городу.  “лицы  были  довольно
безлюдны. Њежду старинными арками,  башенками,  кригштейнами  и  остатками
статуй встречались болотца, группы  деревьев  и  лужайки.  ‚округ  старого
зданиЯ с четырьмЯ изЯщными обелисками по углам и гирлЯндой трав и  роз  из
песчаника бежал шаловливый ручеек; плющ  и  дикий  виноград  приютились  в
трещинах стен. ‚езде вокруг - глубочайшаЯ тишина.
   - ’очно видишь воочию, как дух истории  прЯдет  и  ткет  свою  нить,  -
сказал охотник в одном из таких мест.
   - „а, - ответил пастор, - здесь как-то сам собой окунаешьсЯ в  старину,
и реминисценции начинают овладевать твоей душой. ќто усугублЯетсЯ еще тем,
что половина населениЯ состоит из человеческих руин.
   - Љак так? - спросил охотник.
   - €з-за дешевизны жизни, из-за тишины и, может быть,  из-за  того,  что
физиономиЯ города напоминает человеческую старость, сюда стекаютсЯ пожилые
люди, когда оставлЯют службу или дела,  чтобы  провести  остаток  дней  за
этими  выветрившимисЯ  стенами,  -  сказал  пастор.  -  ‡десь  целаЯ  куча
престарелых чиновников  и  военных,  проедающих  свою  пенсию,  и  пожилых
рантье, передавших свои конторы в более  молодые  руки.  …сли  среди  этих
ушедших на покой есть много скучных олухов, то встречаютсЯ также  и  такие
люди, которые побывали в разных переделках,  накопили  целую  сокровищницу
опыта и от которых  можно  услышать  далеко  не  общеизвестные  вещи.  ’ак
каменные  развалины  повествуют   историю,   а   человеческие   развалины,
ковылЯющие между ними, сообщают мемуары. ‚от, вы  сейчас  познакомитесь  с
таким осколком прошлого, с одним старым капитаном; только, прошу  вас,  не
спорьте с ним: он не выносит никаких противоречий.
   Џастор позвонил у дверей  довольно  хорошего  дома,  стоЯвшего  в  тени
каштанов; слуга с военной выправкой  открыл  дверь  и  проводил  гостей  в
комнату, сверкавшую чистотой. ‡атем он отправилсЯ звать своего  господина,
который, как он сообщил, кормил кур.  Џастор  окинул  взглЯдом  комнату  и
быстро сказал охотнику:
   - Љапитан настроен сегоднЯ на  французский  лад,  поэтому,  ради  бога,
никаких патриотических выступлений, что бы он ни говорил.
   Ћхотник тоже осмотрелсЯ в комнате. ‚се дышало воспоминаниЯми о временах
империи. Ќа секретере  стоЯла  фигура  Ќаполеона  в  знакомом  мундире  со
скрещенными руками; кроме того, он фигурировал в многочисленных  бюстах  и
на медалЯх. Џо стенам висели Њюрат на лошади в своем театральном  костюме,
…вгений, Ќей и ђапп (*59). Ѓыл тут и  генерал,  навещающий  прокаженных  в
џффе, и первый консул, и император, прощающийсЯ с  гвардией  в  ”онтенбло.
Љроме того, висело еще много других картин в том же духе. ‚ одном из углов
охотник увидел книжную полку с произведениЯми  ‘егюра,  ѓурго,  ”ена,  ‹ас
Љаза (*60) и других, принадлежавших к той же плеЯде.
   ‚се же охотник не вполне понЯл предупреждение своего провожатого и  уже
собралсЯ просить некоторых разъЯснений, когда капитан вошел в комнату. ќто
был пожилой господин в синем сюртуке с красным бантом в петлице. …го худое
лицо было изборождено бесчисленными морщинами и  несколькими  рубцами.  Ћн
вежливо, но сухо поздоровалсЯ со своими  гостЯми,  пригласил  их  сесть  и
попросил сказать ему фамилию охотника, что пастор и сделал, прежде чем  ее
носитель успел ему в этом помешать.
   - џ встречал, - сказал, подумав, капитан, - одного вашего  однофамильца
среди вюртембергцев в  ђоссии.  ‘удьба  сводила  нас  несколько  раз;  под
‘моленском мы оба попали в плен, но затем вскоре выкарабкались.
   - ’о был мой дЯдЯ, - ответил охотник.
   ќто открытие тотчас же сблизило его  с  капитаном,  все  лицо  которого
оживилось. Ћн пожал руку племЯннику своего старого товарища  и  разразилсЯ
потоком военных воспоминаний, вплоть до  ‹ейпцигской  битвы.  Ќо  тут  они
оборвались, как бы остановились перед шлагбаумом, через который  не  могли
перескочить. Џод конец своего рассказа капитан заЯвил:
   - ‘ великой личностью дело обстоит  особо,  и  человечество  непременно
выкопает ее образ из-под обломков, как бы ни была велика куча,  наваленнаЯ
на нее несчастьем. —то дали победителЯм в смысле посмертной славы все  эти
победы, дважды приведшие их в Џариж? Ќичего. Ћни остались фактами, которые
мир  холодно  выслушивает  и  передает  дальше,  но  император,  император
остаетсЯ единственным героем этих дней. Ћн мучил людей, и все-таки они его
боготворили; да, да, немножко мучений полезнее длЯ человеческого рода, чем
слишком вЯлое благоденствие.  €стинно,  истинно  говорю  вам:  у  чугунных
монументов  под  шатровыми  крышами  будут  стоЯть  на  часах  инвалиды  и
раскрывать решетки перед путешествующими англичанами (*61),  но  только  у
подножьЯ  ‚андомской  колонны  будут  лежать  каждое  пЯтое   маЯ   свежие
иммортели.
   Џастор поднЯлсЯ; капитан спросил, встретитсЯ ли он еще со  своим  новым
знакомцем; на это пастор ответил, что его молодой друг хотел  сделать  ему
удовольствие и присутствовать на заседании ученого общества.
   - Њы сильно рассчитываем на вас, дорогой капитан, длЯ этого  заседаниЯ,
- сказал он.
   - џ познакомлю вас с отрывком из бумаг моего покойного  друга,  который
покажет вам, какие  желторотые  птенцы  утверждают,  что  побили  великого
императора, - ответил тот иронически.
   - „а ведь это отчаЯнный бонапартист, - заметил охотник  пастору,  когда
они вышли в переднюю.
   - Љак в какой день, - ответил тот. - €оганн, не можете ли  вы  показать
нам прусскую комнату, - обратилсЯ он к провожавшему их слуге.
   ’от оглЯнулсЯ кругом и после некоторого молчаниЯ сказал:
   - Ѓарин  сейчас,  наверно,  уйдут;  извольте  тихонько  войти  сюда,  Я
постерегу.
   Џастор направилсЯ через переднюю вместе с  гостем  на  другую  половину
дома и отворил  дверь  в  комнату,  перед  окном  которой  дикий  виноград
создавал  зеленоватое  освещение  и  откуда  открывалсЯ  приЯтный  вид  на
цветущие клумбы.  Џервое,  что  бросилось  охотнику  в  глаза  -  так  как
находилось  против  самой  двери,  -  было  собрание  трофеев  на  высоком
постаменте, состоЯвшее из пушек, оружиЯ, знамен  и  военных  доспехов.  Ќа
постаменте сверкали золотыми цифрами года 1813, 1814, 1815, а на стене над
трофеЯми выделЯлись на белом фоне в обрамлении из золотых  звезд  названиЯ
освободительных боев. ‘тены этой комнаты  были  украшены  бюстами  союзных
властителей и их полководцев. ’ут можно было видеть прощание добровольцев,
Ѓлюхера и ѓнейзенау в дождевых плащах, едущих верхом  через  полЯну  после
битвы при Љацбахе, вступление в Џариж, планы ‹ейпцига  и  Ѓель-Ђлианса.  €
чтобы симметрически  дополнить  контраст  с  французской  комнатой,  здесь
имелось маленькое  собрание  военных  книг,  но  написанных  немцами  и  в
немецком духе.
   - Ќу-с, скажите, что все это значит? - спросил  охотник,  с  удивлением
разглЯдываЯ окружавшие его предметы. - —то ваш капитан, амфибиЯ, что ли?
   - ‚ этом роде,  -  ответил  пастор.  -  Ќо  Я  слышу:  хлопнула  дверь;
по-видимому, он ушел из дому, и Я могу спокойно объЯснить  вам  контрасты,
которые вас поражают.
   Ћн усадил гостЯ на кушетку и после непродолжительной паузы продолжал:
   - Ќаш  капитан  -  это  прЯмаЯ,  крутаЯ  и  цельнаЯ  личность.  Џоэтому
воспоминаниЯ его разложились на две математические фигуры.  Ћн  с  большим
отличием служил у французов; вы видели, что под наполеоновскими орлами  он
удостоилсЯ  красного  банта.  Џосле  ‹ейпцигской  битвы  его  корпус   был
расформирован; как немец, он был возвращен самому себе и  судьбам  родины.
Њежду тем пушки продолжали грохотать, и весь мир  воевал  против  ”ранции;
было бы странно, если бы этот старый рубака  осталсЯ  дома,  а  потому  он
поступил на прусскую службу и воевал в числе многих тысЯч  других  на  той
стороне, которую еще несколько месЯцев перед тем старалсЯ  уничтожить.  Ћн
отличилсЯ  и  под  этими  знаменами;  говорЯт,  он  дралсЯ   как   лев   в
кровопролитных  нидерландских  сражениЯх.  Љ  кресту   почетного   легиона
прибавилсЯ железный крест, столь враждебный первому.
   Џосле заключениЯ мира он не долго  оставалсЯ  в  армии;  труды  и  раны
сломили его. Ћн удалилсЯ сюда с  пенсией,  котораЯ  дает  ему  возможность
прилично существовать. ‚ то времЯ как все вокруг него сумели справитьсЯ со
своими  чувствами  в  этой  отвоеванной  обратно  западной  части   нашего
отечества,  амальгамировали  или,  по  крайней  мере,  спаЯли  симпатии  к
разрушенной €мперии и немецкий национализм, нашему  бедному  неподатливому
капитану это как-то не удалось. ‘ саблей в руках он, не задумываЯсь, рубил
и за, и против; но досуг и  размышлениЯ  мирного  времени  вызвали  в  нем
раздвоение и смЯтение, которые  едва  не  свели  его  с  ума.  Ћн  не  мог
освоитьсЯ с тем, что в течение одного года  был  и  храбрым  французом,  и
храбрым пруссаком, что до  октЯбрЯ  он  хотел  покарать  "la  perfidie  du
cabinet  de  Berlin",  а  после  октЯбрЯ  помогал  спасать  отечество.   ‘
удивлением разглЯдывал он оба ордена, этих враждующих львов, которые,  как
ЯгнЯта, мирно покоились на его груди. Ћн  стал  говорить  и  делать  вещи,
заставившие его знакомых опасатьсЯ за него.
   џ узнал об этом от других, так как менЯ в то времЯ еще здесь  не  было.
‚озможно, что это состоЯние было вызвано  ранением  в  голову  и  русскими
льдами,  но  Я  уверен,  что  причина  лежала  в   духовной   области,   в
прЯмолинейности его благородного характера.  Ќаконец  лихорадка  сжалилась
над ним и освободила тело и душу. ‘ейчас же после выздоровлениЯ он устроил
себе тот удивительный образ жизни, особенности которого вас так  поразили;
Я застал его уже в этой стадии.
   Ђ именно: он установил в своих воспоминаниЯх военный порЯдок и разделил
их, так сказать, на два  корпуса,  действующих  самостоЯтельно.  ’о  он  -
француз и утопает  в  великолепии  наполеоновской  эры,  то  он  на  времЯ
становитсЯ коренным пруссаком и  апологетом  великой  эпохи  национального
движениЯ.  ќти  фазы  наступают  у  него  попеременно,  в  зависимости  от
преобладаниЯ впечатлений первого или второго порЯдка, и длЯтсЯ до тех пор,
покуда очередное впечатление не выветритсЯ. ЏонЯтно, что он  носит  всегда
только один орден, либо прусский, либо французский. ‚ соответствии с этими
состоЯниЯми он устроил два отдельных помещениЯ, и при  каждом  из  них  по
спальне. Ћн живет среди маршалов, когда он француз, а возле трофеев в свои
прусские  дни.  Ќе  правда  ли,  в  нашей  местности  имеютсЯ   порЯдочные
оригиналы?
   - „ействительно, - ответил охотник, -  у  вас  чувствуешь  себЯ,  точно
попал в мир ’ристрама енди (*62).  ‚прочем,  как  ни  странны  чудачества
славного капитана, но Я должен сказать, что  они  не  кажутсЯ  мне  такими
глупыми. Њногие немцы, долгое времЯ не знавшие, кто они собственно  такие,
немцы или французы, сохранили бы таким путем свою индивидуальность в более
чистом  и  непосредственном  виде.  Ќо  какую   шутку   сыграло   с   ними
подсознательное  чувство!  „лЯ  отечественной  комнаты  он  выбрал   лучше
расположенное помещение с  приЯтным  видом  на  зелень,  в  то  времЯ  как
французскаЯ комната выходит на голую, пустынную улицу.
   - ‚ одном  отношении,  -  сказал  пастор,  -  капитан  достоин  всЯкого
уважениЯ, а именно в том, что, хотЯ фантазиЯ его прикована по целым днЯм и
неделЯм к иноземным воспоминаниЯм, в нем никогда  не  зарождаетсЯ  желание
вернуть это времЯ всеобщего бедствиЯ. „лЯ нашего  ученого  общества  он  в
высшей степени полезен, так как у него имеетсЯ  настоЯщаЯ  сокровищница  в
виде рукописи мемуаров одного умершего друга-офицера,  с  которым  он  был
свЯзан искренней приЯзнью.
   €з этих мемуаров узнаешь будни войны, то, чего  не  содержат  настоЯщие
исторические книги, а также описаниЯ битв и военные сообщениЯ, и  так  как
эти безыскусственные заметки  написаны  человеком  с  Яркими  чувствами  и
безошибочной наблюдательностью,  то  у  менЯ  в  отдельных  местах  бывало
ощущение, что передо  мной  развертываетсЯ  новаЯ  €лиада  и  ЋдиссеЯ.  Џо
крайней мере, несмотрЯ на пассивную субординацию  и  механизацию  войны  в
наше  времЯ,  индивидуумы  действуют  там  наподобие  гомеровских  героев.
Ћтрывки из этих воспоминаний капитан иногда читает в нашем обществе.
   Ћхотник спросил пастора про ученое общество, о существовании которого в
этом городе он  не  подозревал;  тот,  продолжаЯ  водить  его  по  улицам,
рассказал ему с улыбкой про его своеобразную организацию и устав, а  также
о  наиболее  деЯтельных  членах,  среди  которых  был  один   поэт,   один
коллекционер и один профессиональный путешественник. Ћн сообщил  ему,  что
послал за ним колЯску еще с утра, длЯ того чтобы он мог присутствовать  на
заседании, назначенном на вечер, где он, быть  может,  проведет  несколько
занимательных часов.
   ‡а этим разговором они дошли до просторной лужайки, котораЯ  находилась
еще по сю сторону городских стен. Ќа ней  возвышалась  церковь,  такаЯ  же
зеленаЯ, как и лужайка. Ћхотник не мог  оторвать  от  нее  глаз.  ‘  одной
стороны, самый цвет песчаника был весьма своеобразен, а с другой - природа
начудила над пористым и податливым материалом и при помощи дождЯ и сырости
придала  колоннам,  богатой  резьбе,  краЯм  и  углам   совершенно   новые
конфигурации,  так  что,  по  крайней  мере  в  отдельных  местах,  здание
выглЯдело, точно оно создано ею самой, а не человеческими руками.
   - Љакие странные символы  порой  создаютсЯ  вокруг  нас!  -  воскликнул
охотник. - ‚от стоит церковь, где, во всЯком случае, хотЯ бы в орнаментике
нельзЯ отличить, что хотел архитектор, а что добавили времЯ  и  погода.  Ђ
вот вчера мне подле лесного цветка Явилась прекраснаЯ девушка.
   Џастор расспросил его, и охотник рассказал ему со сверкающими глазами и
волнением в голосе про свое лесное приключение.
   - ‘удЯ по вашему описанию, вы  встретили  белокурую  ‹избет,  -  сказал
пастор. - ќто милое дитЯ бродит теперь по округе, чтобы достать денег  длЯ
своего старого приемного отца, у которого не все дома; она была и  у  менЯ
несколько дней тому назад, но не хотела остатьсЯ. …сли это была ‹избет, то
природа вам действительно показала символ, так как эта девушка расцвела из
плесени и трухи, как ваш чудесный цветок из старого  пнЯ.  Ђнгел-хранитель
оберегает ее. ќто милейшаЯ из ‡олушек,  и  Я  от  души  желаю  ей  принца,
который бы влюбилсЯ в ее крохотный башмачок.
   Ќа   обратном   пути   им   предстоЯло   посетить    коллекционера    и
путешественника, но ни того, ни другого не оказалось дома. ‡ато у пасторши
собралось несколько приЯтельниц, как бы случайно, но на самом  деле  чтобы
посмотреть на молодого красивого  гостЯ.  …го  живой,  сердечный  характер
быстро создал наивную близость между ним и всеми женщинами, среди  которых
не было ни одной некрасивой; ему даже не повредило  то,  что  они  изредка
посмеивались над его шипЯщим произношением.
   ‡а столом он похвасталсЯ своей скрытностью. Љогда все  встали,  хозЯйка
быстро отвела его в сторону и шепнула ему:
   - Ќе говорите им обеим, - она указала на двух приЯтельниц, оставшихсЯ к
обеду, - про сегоднЯшний вечер: им готовитсЯ сюрприз.
   - ‚ы имеете в виду ученое заседание?
   - „а, - лукаво ответила пасторша, - и умолчите по крайней мере о  месте
собраниЯ, если вы все-таки проболтаетесь; да, кстати, где оно будет?
   Ћн, ничего не подозреваЯ, назвал ей место, которое  случайно  узнал  от
пастора.
   - „а, да, верно! - воскликнула она и поспешила к  своим  приЯтельницам,
после чего все три, смеЯсь и перешептываЯсь, покинули комнату.


        „‚…ЌЂ„–Ђ’Ђџ ѓ‹Ђ‚Ђ
   <b>Џисьмо и ответ</b>

   <b>Ћкружной начальник ќрнст охотнику</b>

   "…сли ты называешь менЯ Њентором, то во мне сидит Ђфина Џаллада, и если
Я, несмотрЯ на свою  божественность,  все  еще  чувствую  привЯзанность  к
непослушному ’елемаху, то в этом повинен рок, перед которым  склонЯютсЯ  и
боги и люди.
   ‘кажи мне: кто ты такой? ѓде у тебЯ, о гибридное  существо,  начинаетсЯ
разум и где  прекращаетсЯ  безумие?  ‘обираешьсЯ  ли  ты  навеки  остатьсЯ
ребенком? Ќеужели ты все времЯ будешь только цвести,  никогда  не  приносЯ
плодов? џ думал, что все надоедает, в особенности глупые проказы, и что ты
уже преодолел в этой области интерес новизны.
   ‚о всЯком случае, Я согласен с тем,  что  человеку  приходитсЯ  кое-что
терпеть от темных инстинктов, и, в частности, возможно, что  романтическаЯ
и преувеличеннаЯ нежность твоих родителей, коим ты обЯзан жизнью,  привила
тебе этот зуд постоЯнного перескакиваниЯ от приключениЯ к приключению.  Ќо
если ты думаешь, что эти  инстинктивные  порывы  заключают  в  себе  нечто
великое или что из них может выйти хоть что-нибудь хорошее и разумное,  то
ты жестоко ошибаешьсЯ; Я наблюдал, что поступки настоЯщих людей начинаютсЯ
тогда, когда эта пора туманного произвола уже осталась  позади.  ’ы  забыл
конец  твоей  истории  о  людвигсбургском  искателе  гранат.  Џосле  своей
счастливой находки он приучилсЯ пить и однажды вечером, бродЯ, или, точнее
сказать, шатаЯсь по окрестностЯм, свалилсЯ в Ќеккар, откуда  на  следующее
утро вытащили его труп. ‚ы, рыцари  темных  сторон  природы,  выхватываете
всегда из фактов то, что льет воду  на  вашу  мельницу  и  чем  вы  можете
по-капуцински подтвердить ваши притчи.
   ’вои блужданиЯ отнЯли у тебЯ много прекрасных часов и  не  одну  тысЯчу
гульденов; с твоей проклЯтой стрельбой ты когда-нибудь  попадешь  в  беду.
—то касаетсЯ твоего благоговениЯ перед женщинами, то это длЯ менЯ новость;
Я раньше не замечал в тебе ничего особенного в этом отношении. џ  чуть  не
заболел от твоего письма, так как нет ничего опаснее, чем когда человек  в
твоем возрасте и положении выкидывает штуки, которые с трудом прощают даже
бродЯчему студенту. ‹юди не верЯт в безумства, они ищут и находЯт в  таких
эуленшпигилиадах основаниЯ и намерениЯ. Ћ последствиЯх  твоей  проделки  Я
расскажу тебе коротко и просто. ‡десь вспомнили  однажды  сделанный  тобой
намек на то, что ты обручен за границей; твою поездку  ставЯт  в  свЯзь  с
этой болтовней и говорЯт, что ты просто  воспользовалсЯ  предлогом,  чтобы
удрать, и вернешьсЯ неожиданно со старой студенческой  зазнобой.  ”рейлейн
ЉлелиЯ страшно скомпрометирована твоим рыцарством и совершенно  безутешна.
ќто рассказал мне Џфлейдерер, который был  здесь  проездом  из  тутгарта.
Љроме того, всЯ историЯ в приукрашенном виде была напечатана в  "Њеркурии"
(*63), а что знает "Њеркурий", то, как известно, знает всЯ вабиЯ.
   џ решилсЯ в  один  миг.  ’воей  покойной  матери  Я  обещал,  что  буду
заботитьсЯ о тебе  при  всех  эксцессах,  на  которые  толкает  тебЯ  твой
безудержный темперамент, - и, как настоЯщий деловой человек, Я сдержу свое
слово. ‹етние каникулы стоЯт у дверей, моцион после  вечного  писаниЯ  мне
тоже необходим, раздражение при виде тебЯ еще усилит циркулЯцию  крови,  -
словом, через неделю  Я  запираю  свое  управление,  спускаюсь  по  ђейну,
сворачиваю к твоей тацитовской ѓермании, где ты проводишь столь  блаженные
дни среди бобов, свиней и мужиков, хватаю тебЯ, где б Я тебЯ ни поймал,  и
посмотрим, уеду ли Я один.
   Џребываю, впрочем, твоим неизменным другом.
   ќрнст".

   <b>Ћхотник окружному начальнику ќрнсту</b>

   "Џосылаю тебе эти строки навстречу в тутгарт, где они будут  хранитьсЯ
длЯ тебЯ у ‚ильгельма, ибо, как истинно  верующий,  ты,  наверно,  сначала
совершишь молитву в нашей  национальной  Љаабе,  прежде  чем  пуститьсЯ  в
полную опасностей лживую чужбину.
   ’олько сейчас мне стало легко. ’ы отчитал менЯ, и теперь все в порЯдке.
’ы бежишь за мной! ќто  приводит  менЯ  в  восторг!  ќто  доказывает,  что
безумство заразительно  и  что  оно  сильнее  рассудительности.  Љогда  ты
приедешь, Я  последую  за  тобой,  как  покорнаЯ  овечка,  если  только  в
промежутке не найдетсЯ этот римбс, или Џеппель, на что мало надежды.  Љак
бы мне только раздобыть моего старого €охема. Љто знает, где блуждает этот
несчастный. џ справлЯлсЯ о нем через разные правительственные  листки,  но
все напрасно.
   џ уже несколько дней пребываю в этом старинном городе у одного хорошего
знакомого, с которым случайно встретилсЯ. ЊенЯ  окружает  семейный  уют  и
приЯтное общество. € здесь тоже Я нашел странных чудаков, которые  тем  не
менее остаютсЯ хорошими, достойными, образованными людьми, так  что  можно
одновременно и посмеиватьсЯ над ними, и относитьсЯ к ним  самым  серьезным
образом. ЉакаЯ бездна образованиЯ, учености и своеобразиЯ рассеЯна  у  нас
повсюду. …сли эта поездка не принесет в дальнейшем никакой пользы, то  она
уже тем будет длЯ менЯ ценна, что укрепила во мне это убеждение.
   Ќо гвоздем наших развлечений был позавчерашний  вечер,  когда  заседало
(не вздумай смеЯтьсЯ) местное ученое общество. ‡десь создалась академиЯ, в
которой  читаютсЯ  самые  разнообразные  доклады.  ‘огласно  статуту,  эти
доклады ни в коем  случае  не  подлежат  опубликованию.  Љаждый,  кто  длЯ
поддержки своего мнениЯ сошлетсЯ на листок или  газету,  платит  штраф,  и
женщины  исключены  из  собраний.  ‚  этом  обществе  Я  провел  настоЯщий
платоновский вечер, и хотЯ мы говорили и не так красноречиво,  как  греки,
все же было проЯвлено столько остроумиЯ и веселости  и  высказано  столько
мнений и наблюдений, что ты бы удивилсЯ. Џо утрам  Я  записываю  длЯ  тебЯ
историю этого  вечера  под  заглавием:  "Џир".  „ело  принЯло  неожиданное
направление, так как Я по  наивности  выдал  дамам  место  сборища,  а  те
подстроили фантастический и юмористический финал.
   Ђх, дорогой мой, у менЯ сейчас так сладко на  душе,  мне  кажетсЯ,  что
поэзиЯ жизни мне так близка, как будто  Я  смогу  схватить  ее  руками  за
каждым кустом, высосать из каждой цветочной чашечки. ‡десь, там -  повсюду
выглЯдывает эльфа и смотрит на  менЯ  влюбленными  глазами.  ђазве  всЯкаЯ
жизнь  непременно  должна  давать,  наподобие  запутанных   алгебраических
уравнений, только приблизительную аналогию решениЯ и разве  нет  скромных,
ровных существований, которые из желаниЯ и  осуществлениЯ  выводЯт  чистый
итог?  Ђ  каково  твое  мнение  об   этих   витиеватых   словах,   которые
непроизвольно выскочили из-под моего пера?
   џ в такой же степени поэт, как ты  шва