ри же! —то за ошибка?..
   Ѓорис сухо ответил:
   - џ могу объЯснить, но это к делу не относитсЯ, - ты  не  разобралсЯ  в
обстановке и первый открыл огонь, когда наткнулись на боевое охранение,  а
этого делать было нельзЯ. ‹ичных конфликтов у нас было много. €  теперь  -
основное. - Ѓорис опустил глаза, вдохнул в себЯ воздух, как  бы  набираЯсь
сил  длЯ  главного,  четко  сказал:  -  ’оварищ  капитан,  катушка  свЯзи,
найденнаЯ в кустах, не моЯ катушка...
   - ‡начит, катушка „митриева?
   - џ не утверждаю, товарищ капитан, - сдержанным тоном возразил Ѓорис. -
џ не видел. Ќо мне кажетсЯ, что „митриев мог потерЯть эту катушку... Џосле
того, что говорил здесь „митриев, у менЯ невольно сложилось мнение, что он
хочет дискредитировать менЯ перед взводом,  перед  офицерами.  Ћсобенно  в
свЯзи с тем, что „митриев опоздал  с  открытием  огнЯ  и,  наверно,  из-за
неприЯзни ко мне хочет переложить свою вину на менЯ. Џоэтому Я должен  был
объЯснить все подробно.
   - ЏонЯтно, - сказал капитан. - „митриев потерЯл катушку, попросил у вас
свЯзь - у вас нет. ’огда  он  решил  свести  с  вами  счеты.  —то  ж,  зло
задумано. Ќо каков смысл мести?
   - Ќе знаю. џ не хотел этого говорить.
   - Ђ как же свЯзисты „митриева? ‚от что непонЯтно! Ћни-то видели?
   - „митриев - влиЯтельный человек во взводе, товарищ капитан.
   - Ђ ваши свЯзисты?
   - Џолукаров может подтвердить, что у нас  было  четыре  катушки.  ‘вЯзь
несли Я и он. Ѓерезкин нес буссоль и стереотрубу.
   - —то вы скажете на это, „митриев?
   Ќо Ђлексей, не пошевельнувшись, сидел как глухой, устремив  взглЯд  под
ноги себе.
   - —то вы скажете на это, „митриев? - повторил капитан настойчивее.
   ’огда Ђлексей встал, чувствуЯ звенЯщие толчки крови в висках. Ћн еще не
мог в эту минуту до конца поверить тому, что сейчас  услышал,  поверить  в
подробно продуманную доказательность Ѓориса, в эту его нестерпимо Ядовитую
ложь, и он с трудом нашел в себе силы, чтобы ответить потерЯвшим  гибкость
голосом:
   - Ѓолее чудовищной лжи в глаза Я никогда не слышал! Њне нечего... џ  не
могу больше ничего сказать. ђазрешите мне уйти, товарищ капитан?
   Ћтодвинув  орудийный  Ящик,  заменЯвший  стул,  капитан   вышел   из-за
деревЯнного столика, раскрыл дверцу железной печи;  пламЯ  красно  озарило
его  шею,  лицо,  и,  вглЯдываЯсь  в   огонь,   проговорил   со   странным
спокойствием, которому позавидовал —ернецов:
   - Њожете идти, „митриев. ‚ы, ЃрЯнцев, останьтесь.
   “же отдергиваЯ полог, Ђлексей услышал вЯзкую тишину за спиной, и  в  ту
секунду  его  душно  сжало  ощущение  чего-то   беспощадно   разрушенного,
потерЯвшего прочность.
   Ѓорис, слегка морщась, сидел неподвижно, опустив голову, потом  на  лбу
его пролегла морщинка - тонкаЯ, как нить, и —ернецов видел  эту  морщинку,
казавшуюсЯ   ему   какой-то   чужеродной,   болезненной,   как   отражение
неестественного внутреннего напрЯжениЯ.
   ‘тало очень тихо. ’олько раскаленнаЯ железнаЯ печь с настежь  раскрытой
дверцей жарко ворчала в палатке и угольки с Яростным треском  выстреливали
в землЯной пол, рассыпались искрами. Њельниченко, стоЯ перед  печкой,  все
наблюдал за огнем, не задавал ни одного вопроса.
   € Ѓорис, не выдержав эту тишину, попросил невнЯтно:
   - ’оварищ капитан, разрешите и мне идти?
   - Џодождите, - не оборачиваЯсь, ответил Њельниченко. -  џ  вас  задержу
ненадолго.
   Ћн подошел к Ѓорису, сел на тот самый орудийный Ящик, на котором минуту
назад сидел Ђлексей.
   - ‘лушайте, Ѓорис,  то,  что  вы  говорили  сейчас,  страшно.  ‚  ваших
объЯснениЯх все очень путано, мне трудно поверить. ‚от что. -  Ћн  положил
руку ему на колено. - „аю вам слово офицера: если  вы  скажете  правду,  Я
завтра же забуду все, что произошло. ‘кажите: была  у  вас  лишнЯЯ  свЯзь,
когда „митриев просил у вас помощи, или не была? € если вы не дали ее,  то
почему? ’олько совершенно откровенно.
   - ’оварищ капитан, - медлительно, будто восстанавливаЯ  в  памЯти  все,
ответил Ѓорис. - џ объЯснил...
   - ‡начит, вы все объЯснили? - повторил Њельниченко. - ‚се?  Ќу  что  ж,
идите, ЃрЯнцев. €дите...
   Џотом за брезентовыми  стенами  палатки  затихли  шаги  ЃрЯнцева,  лишь
неспокойно шуршали падающие листьЯ по пологу.
   Љапитан Њельниченко, расстегнув  китель,  засунув  руки  в  карманы,  в
молчаливом раздумье ходил по палатке, легонько звенели в тишине  шпоры.  ‘
пылающими  скулами  —ернецов  записывал  что-то  на  листе  бумаги,  буквы
получались размазанными - на кончике пера прилип волосок. —ернецов отложил
ручку и, совсем теперь некстати сдернув с кончика  пера  волосок,  угасшим
голосом проговорил:
   - Џросто какой-то лабиринт, товарищ капитан.  Љак  командир  взвода  во
многом виноват Я...
   Њельниченко, словно вспомнив о присутствии —ернецова, остановилсЯ возле
печки, взглЯнул на него из-за плеча с незнакомым выражением.
   - …сли бы все, что случилось во взводе, произошло на фронте,  проступок
этот разбиралсЯ бы трибуналом! Ђ командир обоих, офицер,  вернулсЯ  бы  из
боЯ без погон. € это было бы справедливо.
   —ернецов не без робости сказал:
   - ’оварищ капитан, после ваших слов... џ, очевидно,  не  офицер...  или
просто бездарный офицер. Ќо вы сами, товарищ капитан, доверЯли ЃрЯнцеву  и
„митриеву и, мне казалось, любили их.
   Њельниченко бросил  березовое  поленце  в  потрескивающее  пламЯ  печи,
закрыл дверцу и стоЯл с минуту безмолвно.
   - ‚ы сказали это несерьезно. Џо-мальчишески сказали. ‹юбить  -  это  не
значит восторгатьсЯ. € прощать. Ђ без довериЯ нельзЯ жить. € это  касаетсЯ
не только армии. Ќет, все, что произошло, в одинаковой степени относитсЯ и
к вам, и ко мне. € все же всЯ суть сейчас в другом. ‚се  непросто  потому,
что дело идет об утрате самого ценного в человеке - чести и  самоуважениЯ.
Ђ если это потерЯно, потерЯно много, если не все...
   - ’оварищ капитан,  -  с  осторожностью  сказал  —ернецов,  -  какой-то
инстинкт, что ли... подсказывает мне, что „митриев говорит правду. Ђ вы...
как думаете? џ все-таки больше верю ему...
   - ‚от тоже думаю: неужели  ЃрЯнцев  мог  решитьсЯ  пойти  на  все  это?
Ќеужели мог так продуманно лгать не  моргнув  глазом?  ђевность?  ‡ависть?
‘ведение счетов? € к черту полетело прежнее? ‹адно,  не  будем  сейчас  об
этом, —ернецов. ‹ожитесь спать. џ пройдусь по постам.
   Ћн стал надевать шинель.
   Џотом капитан шел по берегу,  по  намокшим  листьЯм;  над  водой  полз,
слоЯми переваливалсЯ тЯжелый туман, влага его оседала на шинель,  касалась
лица. ЏустыннаЯ купальнЯ, как одинокаЯ баржа без огней,  плыла  в  кипЯщей
белой мгле, а в ледЯной выси над лесами стоЯла далекаЯ  холоднаЯ  луна,  и
зубчатые вершины сосен на том берегу словно дымились.
   "’уман, вот уже и осенний туман!" -  думал  Њельниченко.  Ћн  почему-то
чувствовал особенно сейчас,  в  этой  октЯбрьской  сырости  ночи,  в  этой
отъединенности от всех, что многое становилось совершенно Ясным  и  теперь
казалось неслучайным. Ќо ничто не успокаивало и не оправдывало  того,  что
уже совершилось, а, наоборот,  обострЯлось  ощущение  неудовлетворенности,
какого-то горького разочарованиЯ в простом и свЯтом, как вера.
   Ђ весь  лес  был  полон  трепетного  дрожаниЯ  огоньков,  мерцавших  из
палаток.  Џрихваченные  холодком,  листьЯ  осыпались  с  деревьев,  легкий
печальный их шорох напоминал о метельной зиме.
   ЋзЯбший часовой на берегу так преувеличенно грозно  окликнул  капитана,
что на вершине полуоблетевшей березы сонно завозилась ворона, и сбитый  ее
движением сухой лист спланировал на  погон  Њельниченко.  Ћн  снЯл  его  с
плеча. ‹ист покружилсЯ,  достиг  мутной  воды.  …го  подхватило  течением,
унесло во тьму.


        20

   Љ середине октЯбрЯ по всему чувствуетсЯ, что красное лето прошло.
   Џо утрам уже не слышен веселый шум воды, хлещущей в  асфальт;  дворники
не поливают улицы в ожидании раннего зноЯ, когда лед и вафельное мороженое
тают в киосках на солнцепеке. ’уманные рассветы свежи, сыроваты, и  первые
троллейбусы, мелькаЯ мимо озЯбших от росы  тополей,  тускло  отражаютсЯ  в
мокром асфальте, холодно  розовеют  стеклами,  встречаЯ  позднюю  зарю  на
кольце. Њостовые усыпаны сухими листьЯми; возле ворот их сметают в кучи  и
сжигают во дворах.  Џахнет  дымком.  ‚доль  трамвайных  линий  на  стволах
деревьев прибиты дощечки: "Ѓерегись юза! ‹истопад".
   € в эту пору октЯбрЯ  далеко  слышен  на  улицах  звон  трамваЯ.  ѓород
ограблен осенью, оголилсЯ и не задерживает звуков; воздух чист и студен, и
каждый звук звенит, как стеклЯнный.
   „авно на всех углах продают пахучие крупные антоновки.
   ЋктЯбрь  непостоЯнен.  ‚  день  он,  словно  фокусник,  менЯет   краски
несколько раз. “тром город  туманный,  влажный  и  белый;  днем,  когда  с
последней силой разгораетсЯ нежаркое солнце, - золотистый и Ясный, так что
улицы видны из конца в конец, точно в бинокль.
   ‚ечерами над крышами пылают накаленные  малиновые  закаты,  мешаЯсь  со
светом первых фонарей и ранним светом трамваев.  Ђ  ночью  ветреные  силы,
вестники наступающих холодов, гулЯют по выси вызвездившего неба,  воровски
шарЯт по садам, ломают и разрушают в них все.
   Џосле таких ночей, на рассвете, в унылой пустоте садов  кричат  синицы,
деревьЯ везде беспомощно редкие, поблекшие; ветер с шумом  срывает  с  них
последние листьЯ, и крыши ближних сараев густо засыпаны листвой на вершок.
Ќа клумбах цветы обломаны. ‡а ночь вьюны  увЯли,  стали  совсем  сухими  и
висЯт на нитЯх по стеклЯнным террасам, где уже не пьют чай.
   € только клены стоЯт по всему городу дерзко и гордо багрЯные,  они  еще
не уронили ни одного листочка.


   ‚ один из таких дней ‚алЯ вернулась из института и в  передней,  снимаЯ
пальто, сразу же увидела на вешалке плащ брата, подумала: "‚асЯ приехал".
   Ќо комната была пуста; пахло одеколоном.  ‚озле  дивана  стоЯл  кожаный
чемодан, на стуле лежала потертаЯ планшетка с картой под целлулоидом.
   Љот ђазнесчастный -  так  прозван  он  был  за  грустное  выпрашивающее
мЯуканье на кухне в часы, когда тетЯ  ѓлаша  готовила  обед,  -  сидел  на
подоконнике и с неохотой, вроде бы между прочим, лапой ловил осеннюю муху,
сонно жужжащую на стекле; и ‚алЯ, засмеЯвшись, погладила его.
   - ђазнесчастный, лентЯй, когда приехал братень?
   ‚ ответ кот зевнул, спрыгнул  с  подоконника  и  затем,  пудно,  хрипло
мЯукаЯ,  стал  так  теретьсЯ  о  ‚алину  ногу,  будто  подхалимством  этим
напоминал, что времЯ обеда наступило.
   ‘тукнула дверь, в передней послышались шаркающие шаги - это тетЯ  ѓлаша
вернулась после дежурства. ‚алЯ в сопровождении  ђазнесчастного  вышла  ей
навстречу.
   - ’етЯ ѓлаша, можете кричать "ура!" и в воздух чепчики бросать  -  ‚асЯ
приехал! Џлащ и чемодан дома.
   - ‚ижу, вижу, - сказала тетЯ ѓлаша, разматываЯ  платок.  -  „авеча,  на
рассвете, мимо госпиталЯ машины с ихними пушками проехали. ‘разу подумала:
вернулись из лагерей. ’Яжела военнаЯ жизнь, с машины на машину, с места на
место... “стала Я сегоднЯ...  -  ворчливо  заключила  она.  -  “стала  как
собака. Ћбед разогрела бы, руки не подымаютсЯ...
   ‚алЯ успокоила ее:
   - ‘ейчас сделаем. Њожете не объЯснЯть.
   Ћбедали на кухне; то и дело  отгонЯЯ  полотенцем  невыносимо  стонущего
возле ног кота, тетЯ ѓлаша говорила:
   - Ќет, налила ему в блюдце - не желает. Ќа стол  норовит...  —етвертого
днЯ  майора  ихнего  в  пЯтую  палату  привезли.  ќтого  важного,  знаешь?
ѓрадусникова... ’ермометрова... ”амилиЯ какаЯ-то такаЯ больничнаЯ. ‘ердце.
ЏоволновалсЯ шибко, говорЯт. “ военных все так: то, се, туда,  сюда.  Ћдни
волнениЯ. „а отстань ты, пес шелудивый!..
   Ћна подтащила кота к  блюдцу  под  столом,  однако  тот  усиленно  стал
упиратьсЯ всеми четырьмЯ лапами и, ткнувшись усатой своей  мордой  в  суп,
фыркнул и обиженно заорал на всю кухню протЯжным скандальным голосом. ‚алЯ
усмехнулась, тетЯ ѓлаша продолжала:
   - Ђ когда этот важный майор, значит, очнулсЯ, то начал: почему  подушки
не мЯгкие, одеЯла колючие, почему жарко в палате?  Ђ  вентилЯциЯ  как  раз
открыта. —уть не сцепилась с ним, не наговорила всЯкого, а самою  в  дрожь
прЯмо бросило; вроде ребенок какой...
   - Љороче говорЯ - капризный больной?
   - —то? - спросила тетЯ ѓлаша и вытерла красное лицо передником. -  Ќет,
надо уходить из госпиталЯ. ЏортитсЯ у менЯ характер.
   Џосле обеда ‚алЯ  ушла  к  себе  с  решением  позвонить  в  училище,  в
канцелЯрию  первого  дивизиона,  где  могли  ее  соединить  с  братом,   и
одновременно она с ожиданием думала: если вернулсЯ  весь  дивизион,  то  и
Ђлексей должен быть в городе и должен  позвонить  ей  сегоднЯ  же...  ’етЯ
ѓлаша зазвенела посудой на кухне, включила радио, заведЯ дома привычку  не
пропускать ни одной передачи длЯ домашних хозЯек, даже о том,  "что  такое
дождь". ‚алЯ набирала номер дивизиона, а радио гремело в двух местах -  на
кухне  и  в  комнате  брата,  -  звучала  песенка  об  отвергнутой   любви
девушки-доЯрки с потухшими задорными звездочками в глазах, о неприступном,
бравом парне-гармонисте - просто невыносимо было слушать эту назойливую  и
несносную чепуху!
   ‚ дверь поскребли, потом, надавив на нее, не без ехидства поглЯдываЯ на
‚алю, в комнату втиснулсЯ ђазнесчастный; он  стал  облизыватьсЯ  так,  что
Языком доставал до глаз; глаза же его при  этом  со  злорадным  торжеством
сиЯли: что-то выклЯнчил на кухне. ’елефон в дивизионе не отвечал, а в  это
времЯ, задрав хвост, видимо, хвастаЯсь  своей  победой,  кот  прошелсЯ  по
комнате, и ‚алЯ положила трубку, села на диван, сказала, похлопав себЯ  по
коленЯм:
   - Ђх ты обжора, господи! Ќу прыгай на  колени,  дурак  ты  мой  глупый,
усатище-тараканище! ‹ожись и мурлыкай. € будем  ждать  телефонный  звонок.
Ќам должны сегоднЯ позвонить, ты понЯл это?
   “же темнело  в  комнате,  стекла  полиловели;  мурлыкал  ђазнесчастный,
согреваЯ ‚алины ноги; тетЯ ѓлаша по-прежнему возилась на кухне;  по  радио
же теперь передавали сентиментальный дуэт из какой-то оперетты, и  сладкий
мужской голос доказывал за стеной:

   ‹юбовь такаЯ
   ѓлупость большаЯ...

   - ‚озмутительно! - сказала  ‚алЯ  и  засмеЯлась.  -  „олжно  быть,  все
работники радио перевлюблЯлись до оглупениЯ. —епуху передают! ’етЯ  ѓлаша,
- крикнула она, - включите что-нибудь другое! Ќу Њоскву, что ли!
   - Ђ разве не правитсЯ? - отозвалась тетЯ ѓлаша. - •орошо ведь поют. Џро
любовь. ‘ чувством.
   - Џро ерунду поют, - возразила ‚алЯ. - Џатокой залили совершенно.
   - Ђ ты не особенно-то критикуй...
   Ќо голос влюбленного оборвалсЯ на полуслове, тишина  затопила  комнаты:
тетЯ ѓлаша все же выключила радио.
   ‚незапно затрещал резкий  звонок.  ‚алЯ,  даже  вздрогнув,  вскочила  с
дивана, сначала подумала, что зазвонил телефон, но ошиблась - звонок был в
передней: это пришла ЊайЯ, и, оглЯдев ее с головы  до  ног,  ‚алЯ  сказала
чуточку удивленным голосом:
   - Џочему не была в институте? —то с тобой? ђаздевайсЯ, пожалуйста. € не
смотри на плащ брата такими глазами - училище в городе.
   - „а? - почему-то испуганно выговорила ЊайЯ. - Ћни приехали?..
   Ќа ней было теплое пальто, голова повЯзана  белым  пуховым  платком:  в
последнее времЯ она  часто  простуживалась  -  лицо  поблекло,  осунулось,
отчего особенно увеличились темные глаза, движениЯ стали медлительными, не
такими, как прежде; теперь она  остерегалась  сквознЯков,  на  лекциЯх  не
снимала платка, как будто зЯбко ей было, и порой, задерживаЯ отсутствующий
взглЯд на окне, подолгу смотрела куда-то с выражением непонЯтной тоскливой
болезненности.
   ЊайЯ и сейчас не снЯла платка,  присела  на  диван,  ласково  погладила
дремлющего кота, как-то грустно полуулыбнулась.
   - Ѓедный, наверно, всю ночь ловил мышей и теперь спит?
   - “гадала! Ћн мышей боитсЯ как огнЯ. “видит мышь, молнией  взлетает  на
шкаф и орет оттуда гадким голосом. Ђ потом целый день  ходит  по  комнате,
вспоминает и ворчит, потрЯсенный. ЋтъЯвленный трус.
   ЊайЯ потЯнула платок на грудь, спросила:
   - —то нового в институте?
   - Ќе  было  последней  лекции.  Џо  поводу  твоего  гриппа  ‘трельников
объЯвил, что в мире существует три жесточайших парадокса: когда заболевает
медик, когда почтальон носит себе телеграммы, когда ночной сторож  умирает
днем. Ќе знаю, насколько  это  остроумно.  Џришлось  пощупать  его  пульс,
поставить диагноз: неизлечимаЯ потребность острить.
   - Љак легко  с  тобой,  -  неожиданно  проговорила  ЊайЯ  и,  вздохнув,
откинулась на диване. - € очень уютно  у  тебЯ,  -  прибавила  она,  опЯть
поправив платок на груди.
   …е темнеющие  глаза  казались  странно  большими  на  похудевшем  лице,
незнакомый мЯгкий и вместе тревожный отблеск улавливалсЯ в них, точно  она
прислушивалась к своему негромкому голосу, к своим движениЯм, - и ‚алЯ  не
без вниманиЯ поглЯдела на нее.
   - ’ы действительно как-то изменилась. Ћдни глаза остались.
   - „а? - ЊайЯ поднЯлась, осторожной, плавной походкой подошла к зеркалу,
провела пальцами по щекам, по шее, сказала совсем  робко:  -  „а,  да,  ты
права. џ изменилась...
   - Џросто ты какаЯ-то необычнаЯ стала. ‘ тобой все в порЯдке?
   - —то? - ЊайЯ отшатнулась от зеркала, вдруг лицо  ее  некрасиво,  жалко
перекосилось, и, подойдЯ к дивану, она нашла ‚алину руку, прижала к  своей
щеке, еле слышно проговорила:
   - ’ы не ошиблась... Џонимаешь, Я давно  хотела  тебе  сказать...  и  не
могла, пойми, не могла! ‚алЯ... у менЯ будет, наверно... ребенок.
   - ќто каким образом? - ‚алЯ поднЯла брови. - ’ы вышла замуж?
   - Ќет, то есть официально - нет... Њы должны через  год...  -  покачала
головой ЊайЯ и тотчас заговорила порывистым  шепотом:  -  ‚алюшка,  милаЯ,
посоветуй. —то мне делать? ќто значит на год-два оставить институт.  Ѓорис
еще не кончил училища... „ома мне ужасно стыдно,  места  не  нахожу,  мама
одна знает... €... и очень страшно. €, понимаешь, иногда мне  хочетсЯ  так
сделать, чтобы ребенка не было... ‚алюшка, милаЯ, посоветуй,  что  же  мне
делать?
   Ћна опустилась на диван, несдерживаемые слезы навернулись, заблестели в
ее глазах, и, отвернувшись, она из рукава достала  носовой  платок,  стала
размазывать их, вытирать на щеках.
   -  ’ы  говоришь  глупости!  -  не  совсем  уверенно  сказала   ‚алЯ   и
нахмурилась. - € ничего страшного. Ћ чем ты говоришь?.. …сли бы у менЯ был
ребенок... - Ћна прикусила губу. - Ќет, Я бы не испугалась все-таки!
   ‚ кухне что-то со звоном упало возле двери, и  опЯть  стало  тихо  там.
ЊайЯ виновато улыбнулась влажными глазами, комкаЯ в руке платок:
   - ’ы говоришь так, словно сама испытала...
   - Ќет, нет, Њайка! - не дала ей договорить ‚алЯ  с  необъЯснимой  самой
себе  страстностью.  -  џ  не  испытала,  но  нельзЯ,  нельзЯ!  Ќизко   же
отказыватьсЯ от своего ребенка. …сли уж это  случилось...  ’ы  говоришь  -
страшно! Ђ помнишь, как мы по  два  эшелона  раненых  принимали  в  сутки?
‡асыпали прЯмо в перевЯзочной; казалось, вот-вот упадешь и не встанешь  от
усталости. ђазве ты забыла? Ђ как с продуктами, с дровами было тЯжело,  ты
помнишь? ‚едь теперь войны нет. Џервый год посидит твоЯ мама с малышом,  а
потом станет легче. Ђ какой малыш может быть - прелесть!  Ѓудет  улыбатьсЯ
тебе, морщить нос и чихать, потом лепетать начнет.  ЏредставлЯешь?  “жасно
хорошо!
   - "Њама  посидит",  -  повторила  ЊайЯ  с  тоской.  -  Џойми,  как  это
недобросовестно...
   - Ќеверно, неверно! - послышалсЯ  вскрикивающий  голос  тети  ѓлаши  из
кухни, и показалось - она всхлипнула  за  дверью.  -  Ќеверно,  совершенно
неверно, милаЯ, хорошаЯ!..
   €, говорЯ это, в комнату своей переваливающейсЯ  походкой  вплыла  тетЯ
ѓлаша, часто моргаЯ красными веками, и, точно не знаЯ в первую минуту, что
делать, всплеснула руками, ударила ладонЯми себЯ по бедрам.
   ЊайЯ каким-то загнанным, рыскающим взглЯдом смотрела на нее,  на  ‚алю,
потом, съежась, встала с дивана, прошептала невнЯтно:
   - ‚ы все слышали? ‚се?..
   - ‚се Я  слышала,  все,  стенка  виновата!  -  заголосила  тетЯ  ѓлаша,
приближаЯсь к Њайе, шаркаЯ  шлепанцами.  -  ѓолубчик,  милаЯ...  €шь  чего
выдумала - себЯ калечить! ђоди, хорошаЯ! € не раздумывай даже!.. Џосле всю
жизнь жалеть будешь! „а не вернешь!
   - ‹егко сказать! - ЊайЯ жалко ткнулась носом ей в грудь и заплакала,  а
тетЯ ѓлаша гладила обеими руками по вздрагивающей ее спине и говорила  при
этом по-деревенски, по-бабьи - успокаивающим, певучим речитативом:
   - Ќичего, голубчик мой милый, ничего. ‚ молодости все, что  трудно,  то
легко, а что легко, то частенько и невмоготу...
   € тоже заплакала.
   Љогда они вышли из дому  в  восьмом  часу  вечера,  город  уже  зажегсЯ
огнЯми,  листьЯ,  срываемые  ветром,  летели  в  свете  фонарей,   усыпали
мостовую, тротуары. €з далекого парка доносились звуки духового  оркестра,
и странно было, что люди танцуют осенью.
   - Ќу вот и все, - сказала ЊайЯ  на  трамвайной  остановке  и  задумчиво
взглЯнула на светЯщиесЯ окна на той  стороне  улицы.  -  ‘пасибо,  ‚алюша,
больше менЯ не провожай. џ доеду... Ђ то, что Я тебе сказала,  ты  забудь,
пожалуйста. џ сама  виновата...  €  Я  как-нибудь  сама  справлюсь.  -  €,
закутываЯсь в платок, спросила с наигранной успокоенностью: - Ђлексей  еще
тебе не звонил?
   - Ќет. Ђ Ѓорис?
   - Ћн звонил, когда Я к тебе собиралась, ‚алЯ. ‘казал, что ему не  дадут
сегоднЯ увольнительную и он не сможет прийти. Ђ Я, ‚алюта,  даже  рада.  џ
почему-то сейчас боюсь с ним встречатьсЯ. Њне надо как-то вести себЯ...
   - ’ы только не занимайсЯ самоедством, Њайка. ‚от что помни.  €  приходи
завтра.
   Ћни простились.  ”онари  тускло  горели  среди  ветвей  старых  кленов,
скользили, покачивались на  тротуаре  тени,  листьЯ  вкрадчиво  шуршали  о
заборы, и где-то в осеннем небе текли над городом  неЯсные  звуки:  не  то
шумел ветер в антеннах, не  то  из  степи  долетали  отголоски  паровозных
гудков.
   "—то случилось? - думала ‚алЯ, идЯ по улице под это гудение в  небе.  -
Џочему все-таки не позвонил Ђлексей?"
   Ћна взбежала по лестнице, открыла дверь своим  ключом,  в  передней  же
услышав голоса из-за  двери,  не  раздеваЯсь,  пробежала  в  комнату  -  и
увидела: за столом под абажуром сидел брат с белыми выгоревшими  волосами,
без кителЯ, в свежей сорочке; он ужинал вместе с тетей ѓлашей.
   - Ђ, сестренка!  -  воскликнул  ‚асилий  Ќиколаевич,  вставаЯ,  и  она,
запыхавшись, обнЯла его за бронзовую от загара шею.
   - Љак Я рада, что ты приехал! - заговорила она задохнувшимсЯ голосом. -
‡агорел! Љак грузчик! ’очно с морЯ вернулсЯ!
   - ‘олнце, лес и река. - ‚асилий Ќиколаевич подмигнул. - Ќу, раздевайсЯ.
Ћх, черт побери! ‚едь ты, по-моему, похорошела, сестра!
   Ћна села на стул, не снЯв пальто, спросила, не сдержавшись:
   - ‘лушай... скажи, пожалуйста, с „митриевым все хорошо?
   - ‚от как? -  проговорил  ‚асилий  Ќиколаевич  и  несколько  озадаченно
прикрыл двумЯ пальцами губы, вглЯдываЯсь в сестру. - ’ебЯ не  чересчур  ли
интересует „митриев? Ђ? € сразу с места в карьер? Ђ Я тебЯ  не  видел  все
лето.
   - Џожалуйста, извини, - сказала ‚алЯ. - џ просто так спросила.


        21

   „ва днЯ училище устраивалось на зимних квартирах.
   ‹етом здесь был ремонт, в классах еще пахло свежей краской, обновленные
доски отсвечивали черным глЯнцем;  коридоры  учебного  корпуса  с  недавно
выкрашенными полами, тщательно натертый паркет в батареЯх - все  выглЯдело
по-праздничному.
   ЌачиналсЯ новый  учебный  год,  шли  первые  его  дни,  и  едва  только
выкраивались свободные минуты, Ђлексей поднималсЯ  на  четвертый  этаж,  в
таинственную тишину библиотеки, и садилсЯ  под  уютной  лампой  за  столик
читальни, где разговаривали только  шепотом,  где  даже  суровые  старшины
батарей, охрипшие от постоЯнных команд, снижали строевые басы  до  нежного
шелеста. € здесь, среди безмЯтежного шороха страниц, по-новому  открывалсЯ
Ђлексею еще полностью неизведанный книжный мир,  отдаленный  тремЯ  годами
фронта.
   ‚ детстве он читал Њайн ђида, †юлЯ ‚ерна, „жека ‹ондона, потом все, что
было в библиотеке отца о гражданской войне, о двадцатых годах.
   Ќо он сам прошел через другую долгую войну, он был  теперь  не  тот,  и
многое, что так возбуждало воображение, манило его в детстве,  сейчас  уже
не волновало так сильно. Ћн жадно набросилсЯ на книги ’олстого и ‘тендалЯ,
ежедневно открываЯ глубины второй жизни, которые потрЯсли его.  —то  ж,  у
опыта нет общей школы, своих учеников времЯ учит порознь; но каждаЯ  книга
на полке казалась ему другом, протЯгивающим руку,  которую  он  раньше  не
замечал.
   ђаз ‘тепанов,  выходЯ  вместе  с  Ђлексеем  из  библиотеки,  застенчиво
сказал:
   - †аль, „митгиев, что человеческаЯ жизнь так коготка. Ќе успеешь узнать
все, что здесь. Ћбидно, пгавда?  “  каждого  есть  пгобелы  -  чего-то  не
знаешь. „жеме Љук называл эти пгобелы - унексплогед, "белые  пЯтна".  -  €
без всЯкой последовательности заговорил о другом:  -  Ђ  ты  знаешь,  твой
Ѓогис какой-то не свой ходит. ‚ы не общаетесь?  Ќеужели  между  вами  все?
Ћчень жаль...
   „а, после приезда в город из лагерЯ они ни разу не разговаривали, будто
незнакомы были, избегали друг друга - все прежнее было кончено, между ними
будто пролегла полоса черного  цвета,  разделила  их.  Ѓорис  был  мрачен,
замкнут, иногда же он принимал равнодушный вид, точно ничего не случилось,
иногда демонстративно, казалось, с брезгливым презрением отворачивалсЯ при
вынужденных встречах с Ђлексеем в училищных коридорах или на  занЯтиЯх,  и
Ђлексей чувствовал, что не может  преодолеть  в  себе  что-то  неприЯтное,
отвратительное, мешающее ему оставатьсЯ таким, каким он был всегда.
   ‚нешне все  в  батарее  было  тихо,  но  обстановка  в  дивизионе  была
накалена, еще более подогреваемаЯ распространЯвшимисЯ слухами о  том,  что
дело  ЃрЯнцева  и   „митриева   перешло   уже   все   пределы   нормальных
взаимоотношений, что это  недопустимо  в  армии  и  что  их  обоих  должны
исключить из училища по рапорту майора ѓрадусова. Ћднако, кроме нескольких
человек, никто в дивизионе толком не знал, что произошло на стрельбах.  Ќе
знал, видимо, все подробности и ‘тепанов.
   ‚чера днем в учебном корпусе, как только началсЯ перерыв после  первого
часа занЯтий и везде захлопали стеклЯнные двери, а длинные коридоры  стали
наполнЯтьсЯ  папиросным  дымом,  Ђлексей  увидел,  как  ‘тепанов,  сев  на
подоконник возле дверей курилки, рассеЯнно потираЯ  круглую  свою  голову,
говорил Џолукарову, который  слушал  его  с  ироническим  видом  человека,
уставшего продолжать спор:
   - Џослушай, †енЯ, ты очень субъективен... Ћпгеделение агмии ”летчегом -
это опгеделение бугжуазного теогетика... —то это? "ЋживлЯемое бесчисленным
множеством газличных стгастей тело, котогое искусный  человек  пгиводит  в
движение длЯ защиты отечества". ќто же ЯвнаЯ егунда, извини...
   - Ќаизусть шпаришь, ‘тепа? - перебил его Џолукаров,  жадно  затЯгиваЯсь
папиросой. - ’ак что  ж?  ’ы  считаешь  -  у  наших  людей  нет  страстей?
‘читаешь, что все люди в армии должны быть свЯтыми, херувимчиками с белыми
крыльЯми?
   Ћн замолчал и тут же выжидающе  оглЯделсЯ,  как  будто  искал  кого-то;
курсанты из других батарей входили и выходили из курилки,  не  обращаЯ  на
них вниманиЯ, потом рЯдом остановились ‡имин и ЉарапетЯнц, затем вышел  из
курилки Ѓорис в сопровождении долговЯзого  сержанта  Љарпушина  из  второй
батареи; сержант этот, быстро, небрежно причесываЯсь и дуЯ на расческу,  с
беспечным, игривым выражением рассказывал что-то Ѓорису, и Ѓорис  с  таким
же видом игривого интереса переспрашивал его:
   - ’ак и ушел? Ђ она что?..
   Џолукаров покосилсЯ в их сторону, сказал внушительно:
   - Ќет, ‘тепа, и в армии есть страсти, и они движут  людьми!  Ђ  страсть
управлЯть людьми? Ђ честолюбие? Ђ ревность к чужому успеху,  доходЯщаЯ  до
ненависти! Ќет, ‘тепа, карась-идеалист ты, беспочвенный мечтатель, весь ты
из умных книг! Ђ как, по-твоему, ЃрЯнцев - реалист или идеалист? €ли Я?
   Ќестеснительный   Џолукаров    говорил    это    отчетливо-тЯжеловесно,
артистический  баритон  его  зарокотал  в  коридоре,  привлекаЯ   вниманий
стоЯвших вблизи курсантов, и после его слов Ѓорис,  чуть  переменившись  в
лице, все же насильственно-спокойно похлопал Џолукарова по плечу.
   - „олг прежде всего, а потом удовольствиЯ, как говорЯт французы. ќтого,
†енЯ, не надо забывать. џ от рождениЯ реалист, пусть будет тебе известно.
   - „а? ђазве? - с колючей вежливостью спросил Џолукаров. - “кажи мне  на
человека,  лишенного  страстей  и  пороков.  Ќаверно,  это  будешь  ты.  Ћ
библейскаЯ овечка с нежной серебрЯной шерсткой!
   - ”илософствуешь, †енЯ, - тонко улыбнулсЯ Ѓорис. - Њного громких  слов,
сотрЯсаешь воздух, милый. —то с тобой - нездоровитсЯ?
   - Ђ отстань ты... знаешь? - вдруг чересчур обозленно  выговорил  всегда
невозмутимый краснобай Џолукаров и, прекратив спор со ‘тепановым,  зашагал
по коридору прочь, покачиваЯ неуклюжей своей медвежьей спиной.
   - ‚идел представителей нашей батареи? - смеЯсь, сказал Ѓорис  Љарпушину
и отошел вместе с ним в сторону.
   - ’ы понЯл, ‘тепанов? Ђ? - спросил  ‡имин,  провожаЯ  спину  Џолукарова
моргающими глазами. - ќто что такое - ссора?
   - ‡ачем он тут произнес речь? - с жаром  отчеканил  Љим  ЉарапетЯнц.  -
ѓоворун, понимаешь! ‚се и так Ясно. „ва сапога - пара!
   - —то Ясно? —то Ясно? ЉакаЯ пара? - воскликнул ‡имин и,  поперхнувшись,
подавилсЯ дымом, бросил недокуренную папиросу в урну, украдкой оглЯнулсЯ -
не улыбаютсЯ ли вокруг? - и еще раз со слезами заглЯнул в  урну,  мысленно
проклинаЯ себЯ за то, что начал недавно  курить  длЯ  солидности.  -  †уть
какаЯ кислаЯ попалась! ЏрЯмо невозможно!..
   - ‹егкомысленно поступаешь.  Ћдна  каплЯ  никотина  убивает  лошадь,  -
строго сказал ЉарапетЯнц, пощипываЯ черные пробивающиесЯ усики, и поглЯдел
в окно, за которым осенний ветер свистел в тополЯх,  тосковал  об  ушедшем
лете.
   -  „урацкое  значение  имеет  эта  каплЯ!  -  возмутилсЯ  ‡имин.  -  ’ы
понимаешь, что у нас происходит во взводе?
   ‡имин и ЉарапетЯнц были моложе всех в  батарее,  одногодки,  всегдашние
соседи по столу в учебных классах, но по  определенным  причинам  все-таки
"не сходились характерами": ЉарапетЯнц жестоко осуждал любовь несерьезного
‡имина к посылочкам, высмеивал эти посылочки, получаемые  им  из  дому,  и
вообще поступал и делал все  обдуманно.  Ћн  считал,  что  будущий  офицер
должен во всем отдавать себе отчет и знать, что за жизнь ожидает его, если
война не исключена.
   -  ‚се  посылочки  в  голове!  ‡ачем  задаешь  несерьезный  вопрос?   -
ЉарапетЯнц отмахнулсЯ от ‡имина, как от надоевшей мухи. - Ќе видишь разве?
‡ачем спрашиваешь, как наблюдатель? Ќесерьезно!
   - џ не наблюдатель... - обиделсЯ ‡имин.


   Љак обычно, в личное времЯ курилка битком  набилась  курсантами,  здесь
было особенно оживленно, хаотично звучали,  перемешивались  голоса;  возле
двери дневальный, охрипнув, кричал со страстной убедительностью:
   -  ’оварищи,  окурки  на  пол  не  бросать!   Ѓратцы,   уважайте   труд
дневального! ‘ами будете на моем месте!
   Ќо его никто не слушал. ‚ начале личного часа Ђлексей вошел в  курилку,
столкнувшись случайно на пороге с Џолукаровым: мельком посмотрели друг  на
друга, не сказав ни слова, и, соединенные теснотой  и  этой  случайностью,
отошли к окну, в относительно свободный уголок, там  закурили.  €  Ђлексею
показалось, что Џолукаров ожидал  какого-то  вопроса  от  него  или  хотел
сказать что-то - стоЯл рЯдом, стрЯхиваЯ пепел с  кончика  своей  папиросы,
наклонив большую лохматую голову. ЋпЯть на миг они встретились  взглЯдами,
и Џолукаров мрачно проговорил:
   - ‚от что-то папироса не тЯнетсЯ.
   - ‘ырой табак? Џопробуй мои.
   - ‘пасибо. Џострадаю со своими.
   Ђ вокруг становилось  все  теснее,  все  шумнее,  дым  синими  пластами
покачивалсЯ под потолком, и слышно было, как сержант  Љарпушин  из  второй
батареи, высокий, с коротким вздернутым носом, подстриженный "под ежик", с
двумЯ медалЯми "‡а  отвагу",  втиснувшись  от  двери  в  толпу  курсантов,
по-разбойничьи вдруг свистнул в два пальца, выкрикнул луженым горлом:
   - ќй, братцы, перваЯ, прославленнаЯ батареЯ, хоть топор  вешай!  Ћ  чем
речь? Ђ-а, Ясно - среди смертных герой  днЯ!  -  захохотал  он  с  дерзкой
веселостью, заметив  ЂлексеЯ  у  окна.  -  Ђ  может,  „митриев  и  орденок
схлопочет? Ђсь?
   - ’о есть? - спросил Ђлексей.
   - Љак "то есть", старшина? Ђ ты невинницу из себЯ не  строй!  —увствуем
твои методы. ‚ысоко вознессЯ! Џсихику словами не исправишь. ‘лова - не то.
€ми не убедишь. €ногда надо дубинкой по голове, чтоб  все  на  свои  места
стало!
   Ђлексей швырнул папиросу в урну, подошел к Љарпушину.
   - ’ы говоришь, словами человека не убедишь. Ђ сам сейчас убеждаешь менЯ
словами. ѓде же логика?
   ‘ержант Љарпушин скрестил на груди руки, крутые ноздри  короткого  носа
зло дрогнули.
   - ‹огика? Џри чем здесь  логика?  €сключить  тебЯ  из  комсомола  и  из
училища - вот и всЯ логика! ‡апомни еще - за клевету и к суду  привлекают,
Ясно?
   - —ерт тебЯ знает, что ты за артиллерист! - усмехнулсЯ  Ђлексей.  -  Ќи
разу таких не видел.
   - ’ы брось эти штучки, старшина! ’уману не  напускай!..  џ-то  как  раз
артиллерист, а не быстренький, как некоторые тут!..
   - Ќе видно, - сказал Ђлексей. - ‚ артиллерии не  стрелЯют  с  закрытыми
глазами. Џрешь напролом, как бык.
   - ’ы мне словами памороки не забивай! џ-то  уши  развешивать  не  буду!
Ќичего у тебЯ не выйдет! - угрожающе заговорил Љарпушин. - “чти: всЯ  твоЯ
карьера шита белыми нитками, хоть ты и до старшин  долез...  ‹есенка  твоЯ
как на ладони... Ясно?
   - ‘лушай, Љарпушин, - вмешалсЯ Џолукаров,  сделав  брезгливое  лицо.  -
‡акрыл бы заседание юридической коллегии с перерывом на каникулы.  Ќадоело
слушать громовые речи!
   -  Ђ  ты-то  что,  Џолукаров?   Џодкупили   тебЯ   вроде?   -   выкатил
пронзительно-светлые свои глаза Љарпушин. - €ли уж не понимаешь,  что  тут
за кулисами у вас делаетсЯ? Њожет, всЯкие подробности рассказать, как люди
жить имеют? € о ‚аленьке тоже знаем...
   - —то именно? Ђ ну-ка объЯсни. - Ђлексей  почувствовал,  как  холодеют,
будто ознобом стЯгиваютсЯ, его губы. - Љакое это имеет отношение?
   - €меет! - Љарпушин хохотнул, повертел пальцем возле  виска,  показываЯ
этим, что дело тут не без цели.
   - ‚от что, - еле сдерживаЯ  себЯ,  глухо  проговорил  Ђлексей.  -  …сли
будешь галдеть тут еще, Я тебе морду набью, хоть и на гауптвахту сЯду. ‚се
понЯл?
   - Џодожди, Ђлеша.
   ‘казав это, из  окружившей  их  обоих  толпы  курсантов  как-то  лениво
вышагнул, принЯв бесстрастное  выражение,  все  времЯ  молчавший  „роздов,
положил  руку  на  крутое,  покатое  плечо  Љарпушина  и  долго,  детально
рассматривал его всего - с головы до ног; и тотчас в курилке  задвигались,
зашумели, кто-то предложил накаленным басом:
   - ’олЯ, тресни ему по шее за демагогию! “ этого парнЯ - мыслей гора!
   - Ђ ну-ка тихо! - остановил  „роздов  и  властно  подтолкнул  Љарпушина
нажатием руки в плечо. - Џроваливай по-вежливому! €  передай  взводу,  что
перваЯ батареЯ выгнала тебЯ из курилки к чертовой бабушке!
   ’огда Љарпушин, сузив веки,  высвободил  плечо  из-под  руки  „роздова,
раздуваЯ ноздри,  попЯтилсЯ  к  двери,  затем  повернулсЯ,  со  сдержанным
бешенством начал протискиватьсЯ к выходу. „роздов проводил  его  до  самой
двери, напоследок по-домашнему посоветовал:
   -  …сли  не  успокоишьсЯ,  сходи  в  санчасть.  ’ам  есть   хорошенькаЯ
сестренка. ‚ шкафу направо у нее валерьЯнка с ландышем... Ѓудь здоров!
   - Ђ выпроводил ты его, „роздов, напрасно, - заметил ѓрачевский,  косЯсь
на ЂлексеЯ. - Џотом объективно ничего не известно, видишь ли...
   - “ тебЯ куринаЯ слепота, ѓрачевский, - ледЯным тоном ответил  „роздов.
- Ћчки носить надо.
   - ‘лепота не слепота, а ты знаешь, где правда?
   ‡имин с негодованием заЯвил ѓрачевскому:
   - …сли не из нашей батареи, значит,  можно  говорить  все,  что  хочет!
Џросто безобразие!
   Ћн повел сердитыми глазами - Ђлексей уже стоЯл в дальнем углу и  чиркал
спичкой по коробку, а спички выщелкивали  фиолетовые  искры;  от  движениЯ
руки прЯдь волос упала ему на висок. "Ћн волнуетсЯ?" - подумал ‡имин, и  в
ту минуту дневальный с  шашкой  и  противогазом  через  плечо  поЯвилсЯ  в
курилке, прокричал:
   - ‘таршину первого дивизиона к телефону!
   ‚ вестибюле, где был столик дежурного  с  телефоном,  Ђлексей,  немного
успокоившись, взЯл трубку, сказал, как обычно:
   - ‘таршина „митриев.
   - Ђлексей? - послышалсЯ голос точно из другого мира. - Ђлексей, это ты?
   - ‚алЯ?..
   - Ђлексей, Я должна с тобой серьезно поговорить...
   - ‚алЯ, Я не могу тебЯ увидеть ни сегоднЯ, ни завтра.


        22

   "‡дравствуй, дневник, старый друг, Я тебЯ совсем забыл!
   ‘ейчас ночь, все спЯт, а Я сижу в ленкомнате и записываю, как  автомат.
„аже пить хочетсЯ, а Я не могу оторватьсЯ, сходить к бачку. Ќу, спокойней,
курсант ‡имин, будьте хладнокровней и излагайте все  отчетливо!  €так,  по
порЯдку.
   ‚чера ночью Я никак не мог заснуть после этого  безобразиЯ  в  курилке,
когда чуть драки не случилось. Ђ когда не можешь уснуть, то всегда подушка
какаЯ-то горЯчаЯ, колючаЯ и ужасно  жарко  щекам.  џ  стал  переворачивать
подушку прохладной стороной вверх и  вдруг  слышу  -  вроде  шепот.  Ѓыло,
наверно, часа два ночи, все спали в батарее,  свет  горел  в  коридоре,  и
только там шаги дневального: тук-тук...
   Џриподнимаюсь и вижу: Ђлекс. „митриев лежит на  своей  койке,  а  рЯдом
сидит ’олЯ „р. ‚от что Я услышал:
   Ђлекс. ’ы говоришь, что Ѓорис заранее все рассчитал? Ќе  хотел  бы  так
думать, ’олЯ. ‡ачем ему это?
   „розд. ’ы сам понимаешь.
   Ђлекс. ‚ таком случае Я не хочу вспоминать, что было на  стрельбах.  Ќе
хочу об этом говорить. •ватит!
   „розд. Ќу, знаешь, толстовщина какаЯ-то!
   Ђлекс.  “верен,  что  тут  виноват  его  характер,  вот  и  все.  „авай
продумаем, как быть. Ќе верю, что он все сделал с целью.
   „розд. џ разбужу ‘ашку, посоветуемсЯ вместе.
   џ увидел, как „роздов стал будить замычавшего ‘ашу ѓребнина, и  тут  же
произошло совсем неожиданное. ‘ крайней  койки  вдруг  поднЯлась  какаЯ-то
белаЯ фигура, всЯ  лохматаЯ,  просто  как  привидение.  ”игура  подошла  к
Ђлексею „., и Я узнал Џолукарова.
   - ’оварищи, - сказал он. - ’оварищи, можете со  мной  делать  все,  что
угодно, но Я слышал ваш разговор, потому что имею  к  этому  отношение.  џ
видел, как Ѓорис прЯтал катушку свЯзи.  Џоэтому  Я  совершил  преступление
такое же, как и он. џ, очевидно, подлец больше, чем Ѓорис. џ виноват перед
тобой, „митриев, и не прошу прощениЯ, потому что все было слишком подло!
   - Џошли, - сказал Ђлексей и повернулсЯ к „р.
   Ћн и „р. накинули шинели и пошли, наверное, в курилку. Љогда они вышли,
мне показалось, что в глубине кубрика кто-то застонал... Њне показалось  -
это Ѓорис проснулсЯ.
   џ лежал, закрыв глаза, какие-то круги вертелись в голове. џ думал:  как
же это Я ничего не понимал?
   Ђ через несколько минут Я услышал шаги возле своей койки и увидел,  как
Ѓорис подошел к койке Џолукарова, сдернул с него одеЯло и прошипел с такой
злобой, что мне стало страшно:
   - ‘волочь ты, предатель! ќтого Я тебе никогда не прощу!.."


        23

   ќто были тЯжелые длЯ Ѓориса дни, когда решалась его судьба. …сли раньше
послевоеннаЯ жизнь представлЯлась ему начинающейсЯ после  фронта  чудесной
сказкой, то теперь, особенно по ночам, ворочаЯсь на жесткой своей постели,
он до слез, до неистребимого отчаЯниЯ  жалел,  что  совершил  непоправимую
ошибку, закончив войну не на передовой, а здесь,  в  тылу;  и  он  убеждал
себЯ, что и без училища вернулсЯ бы со званием офицера, но  мысли  эти  не
успокаивали его, лишь рождали жгучую злую боль.
   Ћт фронтового командира взвода лейтенанта ‘ельского он давно не получал
писем; последнее было из ѓермании, короткое, как  телеграмма.  Џроисходила
демобилизациЯ, увольнение  офицерского  состава  в  запас;  ‘ельского  же,
теперь старшего лейтенанта, повышали, он  ожидал  нового  назначениЯ:  его
переводили, по-видимому, куда-то в тыл, и был он доволен этим.
   €з ‹енинграда каждую неделю приходили письма от матери, в  которых  она
постоЯнно спрашивала о его здоровье, расшатанном, верно, войной, и просила
писать чаще, "хотЯ бы две строчки". ќти  письма  ‘ельского  и  эти  письма
матери чем-то раздражали его, но в то же времЯ радовали, когда он  получал
их, - это было как отдушина.
   Ћн, как и остальные, ходил ежедневно в учебный корпус, ел, спал  вместе
со всеми, чистил орудиЯ, сидел на  теоретических  занЯтиЯх  в  классе,  на
вопросы отвечал "да" или  "нет";  однако,  когда  помкомвзвода  ѓрачевский
напомнил ему,  что  через  десЯть  дней  он  должен  начать  готовитьсЯ  к
боксерским гарнизонным соревнованиЯм, он отказалсЯ, сказав, что  чувствует
себЯ нездоровым.
   Ћн  сказал  о  своем  нездоровье  и  испытал  вдруг  какое-то   горькое
наслаждение оттого, что ѓрачевский первый заговорил с ним, и  оттого,  что
просил его, и от этих собственных слов "Я нездоров". ќтим он  подчеркивал,
что не нуждаетсЯ сейчас ни в чьей помощи и не пойдет  на  унижение.  €  он
мучительно пыталсЯ внушить себе, что у него достаточно сил, чтобы пережить
все это. Ќо по ночам, не в силах заснуть, он понимал и чувствовал, что все
пошатнулось под его ногами, рушитсЯ и трещит, что еще  один  шаг  -  и  он
полетит в пропасть, в черный туман, и разобьетсЯ там, внизу, насмерть. ѓде
был выход? ѓде?..
   ’ак прошла тЯгостнаЯ неделЯ.
   ‡а несколько дней до годовщины артиллерии он опЯть  получил  письмо  от
‘ельского. ’от писал, что нак