ем... Он сделал паузу, точно отвлеченный какими-то другими мыслями, и неожиданно спросил: - А каково ваше личное мнение, товарищ Звягинцев? Звягинцев недоуменно поглядел на Жданова, стараясь понять точный смысл заданного вопроса. Может ли быть, думал он, что его и в самом деле интересует мнение какого-то майора после того, как все районы укрепленных полос уже намечены и обсуждены с высшим командованием! Да, кроме того, ведь и он, Жданов, сам только что сказал, что направления уже выбраны. О чем же он спрашивает? Однако Жданов пристально-выжидающе глядел на Звягинцева, и тот нерешительно сказал: - Я тоже думаю так, товарищ член Военного совета. Если строить укрепления к югу от Ленинграда, то наиболее выгодными являются те рубежи, о которых вам доложено. - Это ответ дипломата, - чуть щуря темные, выпуклые глаза, сказал Жданов, однако в спокойном голосе его, казалось, не прозвучало ни недовольства, ни осуждения. - Простите, товарищ член Военного совета, - смущенно пробормотал Звягинцев, - но я не вполне понял... - Вы сказали: "Если строить укрепления к югу от Ленинграда..." У вас есть сомнения в том, что их надо строить? - Я... Я не знаю, - сказал окончательно сбитый с толку Звягинцев, - это решает командование... Обстановка на фронтах мне недостаточно хорошо известна... наши усилия были направлены на укрепление северной границы... Жданов пристально посмотрел на Звягинцева, помолчал немного и сказал: - Вы правы. Не обижайтесь. Я задал вам этот вопрос потому, что мне хотелось бы знать настроение... - Он сделал паузу, точно не удовлетворенный этим словом и подыскивая другое, - ...психологическое состояние работника штаба. Вы ведь участвовали в войне с белофиннами, верно? - неожиданно спросил он. - Да. С самого начала. - Так... - задумчиво сказал Жданов, сделал несколько шагов вдоль стола и, вернувшись обратно к Звягинцеву, сказал: - Вы должны понять, точнее, все мы должны понять, - повторил он на этот раз с особым ударением, - что эта война особая. Не похожая ни на гражданскую, ни на Халхин-Гол, ни на финскую. Эта война... не на жизнь, а на смерть. Таких точно сформулированных слов в применении к этой идущей уже четвертые сутки войне Звягинцев еще не слышал ни от кого. И если еще несколько минут назад ему хотелось задать именно Жданову тот вопрос, который он тщетно задавал и себе и Королеву, то теперь, после негромко произнесенных Ждановым, но звучных и тяжелых, точно удары молота по наковальне, слов, Звягинцев понял, что все его вопросы излишни. Снова он услышал ровный голос Жданова: - Мы должны ожидать нападения отовсюду. С моря и с воздуха. С севера, с запада и с юга. И поэтому задача состоит в том, чтобы встретить врага во всеоружии. Откуда бы он ни появился. Жданов подошел к столу и некоторое время смотрел на карту. Потом обернулся к Звягинцеву и спросил: - Сколько же нужно времени для производства работ и сколько потребуется людей? Вы это подсчитали в инженерном управлении? Именно об этом больше всего думал Звягинцев с того момента, как узнал, что его вызывает Жданов. Он схватил блокнот с расчетами, но тут же отложил его в сторону. "Зачем? - подумал Звягинцев. - Ведь эти цифры я знаю наизусть". - Товарищ Жданов, - сказал он, впервые называя его по фамилии, - строительство укреплений силами наших инженерных войск потребует не менее трех месяцев. - А оно должно быть закончено не позже чем через две-три недели, - медленно, как бы продолжая его фразу, произнес Жданов. - Но... но это невозможно! - твердо сказал Звягинцев. - Потребуется такое огромное количество людей, которого мы не имеем! Конечно, если главнокомандование выделит нам дополнительно армию, тогда... - Это исключено, - строго, но по-прежнему не повышая голоса, прервал его Жданов. - Но поймите, - уже забывая о субординации и думая о том, что Жданов - партийный руководитель - не понимает, не представляет себе ни масштабов, ни сложности инженерных работ, воскликнул Звягинцев, - ведь потребуются десятки тысяч человек, может быть, даже сто тысяч! Откуда их взять?! Оголить северные рубежи? Кто даст нам этих людей? - Партия, - спокойно, без всякого пафоса сказал Жданов. - На строительство выйдут тысячи коммунистов Ленинградской партийной организации. Тысячи беспартийных. Все, кому дорога советская власть. Все, кто не в армии. Все, кто может держать в руках лопату. Под руководством военных товарищей, в том числе, видимо, и под вашим руководством, товарищ Звягинцев, они построят эти укрепления... Звягинцев слушал молча. В самом деле, почему он в своих расчетах исходил из одного источника - армии, воинских частей, почему он исключил все население, народ? Забыл? - Я знаю, у вас есть еще вопрос, - снова заговорил Жданов. - Вы, вероятно, хотели бы спросить: а зачем тогда я вызвал вас? О принятом обкомом решении достаточно сообщить командованию... Так? Звягинцев по-прежнему молчал, думая о своем и о том, что отвечает себе теперь как бы словами Жданова. - Нет, недостаточно, - продолжал Жданов. - Не только высшие командиры, но и все остальные, все, до красноармейца включительно, должны знать, что в этой войне армия и народ будут сражаться рядом. Вы сказали мне о масштабах работ на рубеже. А я хочу, чтобы вы прониклись мыслью о масштабах войны. В своих расчетах вы принимали во внимание лишь армию. Измените их. Примите в расчет все силы и средства народного хозяйства. Все, именно все... - Да, товарищ член Военного совета, - автоматически ответил Звягинцев, мысли которого словно вернулись в штаб, в маленькую комнатку с зарешеченным окном. Его уже захватили иные соображения, он хотел бы немедленно начать считать, сколько населения и транспорта потребуется в первый, второй, третий день, как вдруг снова услышал голос Жданова: - Но, товарищ Звягинцев, я вызвал вас не только для того, чтобы сказать сегодня то, что вы будете все равно знать завтра. Он подошел к нему почти вплотную и спросил: - Вы располагаете сведениями о количестве мин и взрывчатых веществ, имеющихся на ваших складах? Этот совсем новый вопрос застал Звягинцева, который полагал, что разговор уже закончен, врасплох. Он ответил, что взрывчатки и мин в распоряжении инженерного управления относительно немного, в особенности если принять во внимание и потребность того плана, о котором только что шла речь. - Так, - согласно кивнул Жданов. - А если нам придется еще создать базы и для партизанских отрядов в лесах и болотах между Гдовом и Лугой?.. Правда, кое-что мы уже предприняли... - добавил он как бы про себя. - Партизанские отряды? - ошеломленно повторил Звягинцев. - Почему вас удивляет слово "партизаны", если стало ясным, что воевать придется не только армии, но и народу? Скажите, вы могли бы указать на карте, где, по вашему мнению, следовало бы такие базы создать? Исходя из начертания рубежей обороны? - Голос Жданова прозвучал сухо и строго. Звягинцев склонился к карте и после недолгого размышления поставил на ней два кружка. Жданов внимательно посмотрел на них, потом взял из стаканчика красный карандаш и обвел им эти кружки. - Так. Допустим, что здесь, - сказал он как бы про себя. - Я попрошу вас - доложите об этом лично вашему начальнику. Лично, - подчеркнул он. - Передайте, пусть обратится за недостающей взрывчаткой во Взрывпром. Гражданские работы нам, пока не кончим войну, придется прекратить, - добавил он, делая жест, как бы отрубающий что-то. - Слушаю, - уже четко, по-строевому сказал Звягинцев. - Ваше указание будет немедленно передано лично начальнику инженерного управления. Мне все ясно, товарищ член Военного совета... - Нет, товарищ Звягинцев, нет, - покачал головой Жданов, - вам ясна лишь первая часть задачи. Здесь есть и вторая. Вам придется и руководить закладкой этих баз. Мы полагаем, что во время строительства укреплений это можно будет сделать с соблюдением большей скрытности. А командование нам порекомендовало майора Звягинцева как человека, на которого можно положиться. Вы, кажется, рветесь на фронт. Это верно? - Но... но, товарищ Жданов, - воскликнул Звягинцев, - я просил направить меня в действующую часть и получил отказ! - Так вот это и будет, возможно, ваш фронт, товарищ Звягинцев, - сказал Жданов и поочередно указал карандашом на красные кружки. - Возможно, очень важный фронт. Наступило молчание. - Разрешите идти? - спросил Звягинцев. - Да, конечно, - совсем по-граждански ответил Жданов. - Впрочем, одну минуту... Он подошел ближе и сказал: - А ведь я вас помню, товарищ Звягинцев, очень хорошо помню. И речь вашу запомнил тогда, в Кремле... Вот она и наступила - война. Не на жизнь, а на смерть... ...Было раннее утро, когда Звягинцев вышел из Смольного. На площади среди других машин стояла и его серо-зеленая "эмка". Шофер увидел Звягинцева издалека и, высунувшись из открытой двери, крикнул: - Сюда, товарищ майор! Гигантский город стоял тихий и суровый. На белесом небе ползали почти уже неразличимые лучи прожекторов. - ...А отбоя так еще и не давали, - снова весело заговорил водитель, - только я из машины не уходил. Этак ног не хватит при каждой тревоге в подвалы сигать! Другие шоферы попрятались, а я им говорю: так, значит, и будете с инвалидами и детьми грудными от Гитлера прятаться? А они мне - приказ! А я им: приказ, он не на трусов рассчитан!.. Он помолчал немного и, видя, что погруженный в раздумье Звягинцев никак не реагирует на его слова, сказал: - Товарищ майор! А насчет десанта не выяснили? Тут некоторые из шоферов черт знает какие байки плетут! Всю Прибалтику, говорят, уже немец захватил... А я думаю, ладно, сороки, вот мой майор вернется, он мне все как есть скажет... Ну, как товарищ майор, был наш десант под Берлином? И он на мгновение повернул к Звягинцеву свое молодое веснушчатое лицо. И тогда Звягинцев положил руку на его колено и сказал громко и зло: - Не было десанта, боец! Не было. Но будет! Это не только я тебе говорю, это мне в Смольном сказали! Будут наши в Берлине! Понял? Будут!.. А теперь в штаб.