пках лежала рассада. Ќа ступеньках  казармы  сидел  белоголовый,  очень
добродушный боец. Ћн подтачивал клинок бруском, как делают это  косари,  и
комариным голосом вытЯгивал длиннейшую песню.
   ‡а ручьем, где лежал манеж, фыркали кони, слышалась отрывистаЯ команда.
   Љак всегда, казарма жила в нескольких сутках сразу: длЯ одних день  был
в  разгаре,  длЯ  других  еще  не  начиналсЯ.  ‚  спальнЯх,  на  подушках,
освещенных солнцем, чернели стриженые головы тех, кто вернулсЯ из тайги на
рассвете.
   Ќачальник подошел к окну и опустил штору. Џодбежал дневальный.
   - Ќе надо зевать, - ворчливо сказал „убах.
   Ќа цыпочках они прошли в соседнюю комнату. ‡десь за столом сидели ‚елик
и €лька. Џовар наклеивал в "Љнигу  подвигов"  газетные  заметки  о  Љорже.
€лька обводила их цветным карандашом.
   Ќа снимках Љорж был суровей и красивей, чем в жизни.
   €лька оглЯдела Џавла и строго спросила:
   - Ђ вы правда Љорж? ‚ы сильный?
   Џавел согнул руку в локте.
   - Ћго! Ђ вы на турнике солнце можете сделать? Ђ что вы умеете?  •отите,
покажу, как диск надевать?
   - Ќачалось! - сказал „убах смеЯсь.
   •мурЯ брови, €лька обошла вокруг Џавла.
   - ‡аправочки нет, - заметила  она  озабоченно.  -  Ќу,  ничего  ’олько,
пожалуйста, в нарЯде не спите.
   - •отите видеть нашу библиотеку? - спросил  „убах.  Ћн  открыл  шкаф  и
вынул огромную пачку конвертов.
   ‚се полки были заложены письмами. ‡десь  были  конверты,  склеенные  из
газет,  и  пергаментные  пакеты  со  штампами,  открытки,   брошенные   на
железнодорожном полустанке, и большие листы, испещренные сотнЯми подписей.
’елеграммы и школьные тетради, стихи и рисунки.
   Ќикита Њихайлович нерешительно развернул  один  из  листков.  ќто  было
письмо мурманского кочегара.
   "€звините за беспокойство, - писал кочегар. -  “  вас  сейчас  дозорнаЯ
служба, а Я человек, свободный от вахты, и мешаю участием. ѓоре наше общее
и гордость тоже. Џересылаю вам поэму на  смерть  товарища  Љоржа  (тетрадь
перваЯ). Ћстальное допишу  завтра,  потому  что  с  шести  мне  заступать.
’оварищ командир! Џрочтите ее, пожалуйста, как голос советского морЯка, на
общем собрании".
   - ‚се зачитать было  нельзЯ,  -  сказал  ‚елик.  -  ’ам,  где  касаетсЯ
Японцев, он как бы на прозу срываетсЯ.
   Ќикита Њихайлович молчал. Ћн растерЯнно рылсЯ в  пиджаке,  перекладываЯ
из кармана в карман то очечник, то пулеметную гильзу, подобранную утром на
сопке. “ него трЯслись руки. Ќи путешествие  к  месту  боЯ,  ни  вчерашний
выход в нарЯд вместе с товарищами сына не  взволновали  старика  так,  как
этот переполненный письмами шкаф.
   Ћн торопливо надел очки, сел за стол  и  громким  стариковским  тенором
стал читать  письма,  адресованные  заставе.  Џисали  московские  ткачихи,
парашютисты   ђостова,   барабинские   хлебопеки,   подводники,   геологи,
проводники поездов, народные артисты, ашхабадские шоферы. Џисали из  таких
дальних городов, о которых старый Љорж никогда прежде не слышал.
   ќто были письма простые и искренние, письма людей, которые  никогда  не
видели и не знали ЂндреЯ, но хотели быть похожими на него.
   "„орогие товарищи пограничники! - читал  Ќикита  Њихайлович.  -  Њы  не
можем к вам приехать  сегоднЯ,  потому  что,  во-первых,  идут  зачеты  по
географии и русскому Языку. Ђ во-вторых, Ђлексей  ќдуардович  сказал,  что
ехать сразу - это будут партизанские настроениЯ. Џросим вас  записать  нас
заранее в пулеметчики. Њы будем призыватьсЯ в 1943 году и сразу приедем на
смену товарищу Љоржу. Џока  посылаем  пионерский  салют  и  четыре  лучшие
мишени".
   - ќту штуку надо списать, - сказал Ќикита Њихайлович.
   Ќо писем было так много, что он вздохнул и стал читать дальше.
   "...–околь памЯтника предлагаю высечь  из  ‹абрадора,  а  самую  фигуру
поручить каслинским мастерам. Џусть медный боец вечно стоит на той  сопке,
где он отдал ђодине жизнь".
   "...‚ерно ли, что он  умер  от  потери  крови?  „а  неужели  же  такому
человеку нельзЯ было сделать переливание или вызвать из города самолет?"
   "...Њы, шоферы 6-й автобазы, обещаем подготовить четырех снайперов".
   Ѓережно разглаженные ладонЯми ‚елика,  лежали  телеграммы,  слетевшиесЯ
сюда со всех краев ђодины:
   "...Њедосвидетельствование   прошел.   €мею   рекомендацию   Ячейки   и
краснознаменца директора. ђазрешите выехать на заставу".
   "...’елеграфьте:  Љалуга,   Џочтовый   Ящик   -   16.   Џринимаете   ли
добровольцами девушек. €мею значок ѓ’Ћ. Ћбразование среднее".
   "...‚ыезднаЯ  труппа  будет  в  первых  числах  маЯ.  ѓотовим  "Џлатона
Љречета", "‘лаву". ‘ообщите, можно ли доставить вьюками часть реквизита".
   "...Њолнируйте: Њосква, ’рехгорнаЯ мануфактура. €меет ли  товарищ  Љорж
детей. Ѓерем ребЯт свои семьи".
   „авно вернулись с манежа бойцы. “шел, извинившись, начальник,  и  ‚елик
увел с собой Џавла. ‚ казарме уже собирались в  дорогу  ночные  дозоры,  а
Ќикита Њихайлович все еще сидел за столом  и  громко  читал  взволнованные
письма незнакомых людей.
   Ќикогда еще он не чувствовал, что мир  так  широк,  что  столько  тысЯч
людей искренне опечалены смертью  ЂндреЯ.  Ћн  вспомнил  размытую  дождЯми
дорогу к Њукдену, штаб полка, письма с тонкой черной каймой, наваленные  в
патронный Ящик,  и  кислую  бабью  физиономию  писарЯ,  проставлЯвшего  на
бланках фамилии мертвецов. Џолучила бы жена такой конверт,  если  бы  его,
Ќикиту Љоржа, разорвала шимоза?
   ...Џеред ним лежала груда писем. ѓорЯчих, отцовских. Ќе  ему  одному  -
всем был дорог озорной остроглазый Ђндрюшка... Ћн перевел взглЯд на стену,
где висел портрет ЂндреЯ Ќикитича Љоржа. •удожник нарисовал сына  неверно:
рот был слишком суров и брови  черные,  но  глаза  смотрели  по-настоЯщему
молодо, Ясно, бесстрашно.
   Ќикита Њихайлович снЯл очки и облегченно вздохнул. ‚ первый  раз  после
памЯтной телеграммы он не чувствовал боли.
   ...Ћн вышел  во  двор.  Ќа  площадке  перед  казармой  бойцы  играли  в
волейбол.  ќто  был  крепкий,  дружный   народ,   возмещавший   недостаток
тренировки волей к победе.  —ерный  мЯч,  звенЯ  от  ударов,  металсЯ  над
площадкой. ђаскрасневшиесЯ лица и короткие возгласы  показывали,  что  бой
идет не на шутку. Ќа ступеньках крыльца с судейским свистком в зубах сидел
„убах.
   ‚ одной из команд играл Џавел. Њаленький, большеротый, густо крапленный
веснушками, он  поразительно  походил  на  ЂндреЯ.  ’олько  глаза  у  него
казались светлее и строже.
   Њладший Љорж играл цепко.
   - „ержи! - крикнул Ќугис.
   ќто был  трудный,  "пушечный"  мЯч.  Ћн  шел  низко,  в  мертвую  точку
площадки.
   Џавел рванулсЯ  к  нему,  ударил  с  разлету  руками  и  растЯнулсЯ  на
площадке. ЊЯч, гудЯ, пролетел над сеткой и упал возле Ќугиса.
   „убах забыл  даже  свистнуть.  Ћн  посмотрел  на  отчаЯнного  игрока  и
зашевелил усами:
   - Ћго! “знаю Љоржа по хватке!
   Ќикита Њихайлович приосанилсЯ, гмыкнул.
   - Љакова березка, таковы и листочки, - сказал он с достоинством.
   - Љаков лесок, такова и березка, - ответил начальник.

   1937