  € в Яму он внимательно глЯдит,
                   Ќо Яма ничего не говорит.
                   Ћна лишь усмехаетсЯ и ждет
                   ’ого, кто обЯзательно придет.

                   1949 г.


        x x x

                   ЊенЯ убить хотели эти суки,
                   Ќо Я принес с рабочего двора
                   „ва новых навостренных топора.
                   Џо всем законам лагерной науки
                   Џришел, врубил и сел на дровосек;
                   ‘ижу, глЯжу на них веселым волком:
                   "Ќу что, прошу! •оть прЯмо, хоть проселком..."
                   - „омбровский, - говорЯт, - ты ж умный человек,
                   ’ы здесь один, а нас тут... Џосмотри же!
                   - Ќе слышу, - говорю, - пожалуйста, поближе! -
                   Ќе принимают, сволочи, игры.
                   ‘тоЯт поодаль, финками сверкаЯ,
                   € знают: это смерть сидит в дверЯх сараЯ:
                   ‚ысокаЯ, безмолвнаЯ, худаЯ,
                   ‘идит и молча держит топоры!
                   Љак вдруг отходит от толпы —еграш,
                   €дет и колыхаетсЯ от злобы.
                   - "’ак не отдашь топор мне" - "Ќе отдашь?!" -
                   "Ќу сам возьму!" - "‚озьми!" - "‚озьму!.." -
                   "Џопробуй!"
                   Ћн в ноги мне кидаетсЯ, и тут
                   Њгновенно перескакиваЯ через,
                   џ топором валю скуластый череп
                   € - поминайте как его зовут!
                   …го столкнул, на дровосек сел снова:
                   "Ћдин дошел, теперь прошу второго!"

                   € вот таким Я возвратилсЯ в мир,
                   Љоторый так причудливо раскрашен.
                   ѓлЯжу на вас, на тонких женщин ваших,
                   Ќа гениев в трактире, на трактир,
                   Ќа молчаливое седое зло,
                   Ќа мелкое добро грошовой сути,
                   Ќа то, как пьют, как заседают, крутЯт,
                   € думаю: как мне не повезло!


        “’€‹њ‘›ђњ…

                    Ћн ходит, черный, юркий муравей,
                    ‡аморыш с острыми мышиными глазами;
                    Џойдет на рынок, станет над возами,
                    Џосмотрит на возы, на лошадей,
                    Џоговорит о чем-нибудь с старухой,
                    ‚озьмет арбуз и хрустнет возле уха.
                    ‚ нем деловой непримиримый стиль,
                    Ќе терпЯщий отсрочки и увертки, -
                    € вот летЯт бутылки и обертки,
                    € трЯпки, превращенные в утиль,
                    ‚новь обретаЯ прежнее названье,
                    Ќо он велик, он горд своим призваньем:
                    ‚ыслеживать, ловить их и опЯть
                    ‚ещами и мечтами возвращать!

                    Ђ было времЯ: в белый кабинет,
                    ѓде мой палач синел в истошном крике,
                    Ћн вдруг вошел, ничтожный и великий,
                    € мой палач ему прокаркал: "Ќет!"
                    € он вразвалку подошел ко мне,
                    € поглЯдел мышиными глазами
                    ‚ мои глаза, - а Я был словно камень,
                    Ќо камень, накаленный на огне.
                    џ десЯть суток не смыкал глаза,
                    џ восемь суток проторчал на стуле,
                    џ мертвым был, Я плавал в мутном гуле,
                    Ќе понимаЯ больше ни аза.
                    џ уж не знал, где день, где ночь, где свет,
                    —то зло, а что добро, но помнил твердо:
                    "Ќет, нет и нет!" ‘то тысЯч разных "нет"
                    ‚ одну и ту же заспанную морду!
                    ‚ одни и те же белые зенки
                    ’упого оловЯнного накала,
                    ‚ покатый лоб, в слюнЯвый рот шакала,
                    ‚ лиловые тугие кулаки!
                    € он сказал презрительно-любезно:
                    - „омбровский, вам приходитсЯ писать...-
                    Џожал плечами: "ќто бесполезно"!
                    ЋсклабилсЯ: "Џисатель, вашу мать!.."

                    Ћ, вы менЯ, конечно, не забыли,
                    ђазбойники нагана и пера,
                    ‹акеи и ночные шофера,
                    Ѓухгалтера и короли утилЯ!
                    ‹инЯлые гадюки в нежной коже,
                    “бийцы женщин, стариков, детей!
                    Ќо почему ж убийцы так похожи,
                    ’ак мало отличимы от людей?
                    ‚едь вот идет, и не бегут за ним
                    Џо улице собаки и ребЯта,
                    € здравствует он, цел и невредим, -
                    ‘то раз прожженный, тысЯчу - проклЯтый.
                    € снова дома ждет его жена -
                    Љрасавица с высокими бровЯми.
                    € вновь ее подушки душат снами,
                    € ни покрышки нету ей, ни дна!
                    Ђ мертвые спокойно, тихо спЯт,
                    Љак "„есЯть лет без права переписки"...
                    € гадину свою сжимает гад,
                    ђавно всем омерзительный и близкий.
                    Ђ мне ни мертвых не вернуть назад
                    € ни живого вычеркнуть из списков!

                    Ђлма-Ђта. (ђынок.) 1959г.


        €‡‚…‘’ЌЋЊ“ ЏЋќ’“

                        Ќас даже дети не жалели,
                        Ќас даже жены не хотели,
                        ‹ишь часовой нас бил умело,
                        ‚зЯв номер точкою прицела.

                        ’ы в этой крови не замешан,
                        Ќи в чем проклЯтом ты не грешен,
                        ’ы был настолько независим,
                        —то не писал "открытых писем".
                        € взвесив все в раздумьи долгом,
                        Ќе счел донос гражданским долгом.

                        ’ы просто плыл по ресторанам
                        „а хохмы сыпал над стаканом
                        € понЯл все и всех приветил -
                        ‹ишь смерти нашей не заметил.

                        ’ак отчего, скажи на милость,
                        Љогда, пройдЯ проверку боем,
                        џ встал из северной могилы -
                        ’ы подошел ко мне героем?
                        € женщины лизали руки
                        ’ебе - за мужество и муки?!


        ЂЊЌ€‘’€џ
                                  (Ђпокриф)

                      „аже в пекле надежда заводитсЯ,
                      …сли в адские вхожа краЯ.
                      Њатерь ЃожиЯ, Ѓогородица,
                      ЌепорочнаЯ дева моЯ!
                      Ћна ходит по кругу проклЯтому,
                      ‚сЯ надламываЯсь от тЯгот,
                      € без выборов каждому пЯтому
                      ђучку маленькую подает.
                      Ђ под сводами черными, низкими,
                      ѓде земнаЯ кончаетсЯ тварь,
                      ЏотрЯсает пудовыми списками
                      Ћшарашенный секретарь.
                      € кричит он, трЯсЯсь от бессилиЯ,
                      ЏоднимаЯ ладони свои:
                      - Џрочитайте вы, „ева, фамилии,
                      Џосмотрите хотЯ бы статьи!
                      ‚ы увидите, сколько уводитсЯ
                      Ќеугодного Ќебу зверьЯ -
                      ‚ы не правы, моЯ Ѓогородица,
                      ЌепорочнаЯ „ева моЯ!
                      Ќо идут, но идут сутки целые
                      ‚ распахнувшиесЯ ворота
                      ‡акопченные, обгорелые,
                      Ќе прощающие ни черта!
                      —ерез небо глухое и старое,
                      —ерез пальмовые сады
                      Џробегают, как волки поджарые,
                      €х расстроенные рЯды.
                      € глЯдЯт серафимы печальные,
                      ‡олотые прищурив глаза,
                      Љак открыты им двери хрустальные
                      ‚ трансцендентные небеса;
                      Љак крича, напираЯ и гикаЯ,
                      „о волос в планетарной пыли
                      €счезает в них скорбью великою
                      “мудреннаЯ сволочь земли.
                      € глЯдЯ, как кричит, как колотитсЯ
                      Ћголтевшее это зверье,
                      џ кричу:
                               - ’ы права, Ѓогородица!
                      „а прославитсЯ имЯ твое!

                      Љолыма. ‡има 1940 г.


        ЊЂђ€џ ђ€‹њЉ…

                     ‚ыхожу один Я из барака,
                     ‘ветит месЯц, желтый, как собака,
                     € стоит меж фонарей и звезд
                     ЃашнЯ белаЯ - дежурный пост.
                     ‚ небе - адмиральскаЯ минута,
                     € ко мне из тверди огневой
                     ‚ыплывает, улыбаЯсь смутно,
                     Њой товарищ, давний спутник мой!
                     Ћн - профессор города Ѓерлина,
                     ‚одовоз, базарный дровосек,
                     ‘транноватый, слеповатый, длинный,
                     Ћчень мне понЯтный человек.
                     ‚ нем таитсЯ, будто бы в копилке,
                     ‚се, что мир увидел на веку.
                     € читает он Њарии ђильке
                     €неем поросшую строку.
                     ЏоднимаЯ палец свой зеленый,
                     ‡аскорузлый, в горе и нужде,
                     "Und Eone redet mit Eone"
                     ѓоворит ЏолЯрной он звезде.
                     —то могу товарищу ответить?
                     џ, делЯщий с ним огонь и тьму?
                     Њне ведь тоже светЯт звезды эти
                     €з стихов, неведомых ему.
                     ’ам, где нет ни времЯ, ни предела,
                     Ќи существований, ни смертей,
                     Њертвых звезд рассеЯнное тело -
                     ‚от итог судьбы твоей, моей:
                     ‘ветлаЯ, широкаЯ дорога -
                     Џуть, который каждому открыт.
                     —то ж мы ждем? ЏустынЯ внемлет Ѓогу,
                     € звезда с звездою говорит...


        Џ…‘Ќџ, ЉЋ’Ћђ“ћ Њ› Џ…‹€ ‚ ‹Ђѓ…ђ…,
                    ‘ЏЂ‹€‚ Ѓ(арак) “(силенного) ђ(ежима)
                                ‚ 1952 ѓЋ„“

                      ‘тарые куплеты всем известны,
                      Ќовые совсем неинтересны.
                           ‚ новом Ѓ“ђе мы сидели,
                           Џесни старые не пели,
                           € вели одну и ту же речь -
                                             †ечь!

                      Ѓыл из круглых бревен Ѓ“ђ построен,
                      ‚ толщине удвоен и утроен:
                           „вери, будто бы ворота,
                           ‚ коридоре встанет рота,
                           € на окнах черный переплет -
                                             ‚от!

                      Ѓыл хозЯин Ѓ“ђа старый мерин,
                      Ѓыл в своих решетках он уверен.
                           Ћн задвинет все засовы
                           € пошел гулЯть по новой,
                           Њолдаванок щупает подрЯд -
                                             ѓад!

                      —то ж, гулЯй, и мы гульнем, пожалуй!
                      ’рое нас, а Я веселый малый.
                           ‚ылезаю из кормушки
                           ‚ коридор, сгребаю стружки,
                           Ќу а спички у менЯ всегда -
                                             „а-да!

                      ‘делали что надо - и сидим.
                      ЏробираетсЯ сквозь доски едкий дым.
                           ‡а стеною шепот, шорох,
                           Ѓ“ђ горит, как будто порох,
                           Ћголтелый попка в доску бьет -
                                             ‚от!

                      —тоб с проклЯтым не сгореть сараем,
                      Њы из пола доски выдираем.
                           ќй, дубинушка, подернем!
                           ‚ыбивай железо с корнем!
                           ’рое мы выходим из огнЯ -
                                             Ќу, сучнЯ!

                      ’реск и блеск сквозь дым и пламень бурный!
                      ‚олкодавом воет пес-дежурный!
                           Ђ сучнЯ качает воду
                           Ќа горЯщую колоду
                           € рычит сквозь зубы на менЯ -
                                             ќх, сучнЯ!

                      ђади этой экстренной напасти
                      ‘обрались все органы и части.
                           € стоит на шланге
                           ‚олк в майорском ранге,
                           ‚оет и качает головой. -
                                             ‚ой!

                      ‘текла рвутсЯ, тили-бом!
                      „огорает кошкин дом!
                           „ухи бегают с ведром,
                           ‡аливают кошкин дом!

                      Ќе спасти вам кошкин дом
                      Ќи багром, ни топором,
                      Ќи шалангой, ни ведром!
                           ’или-бом да тили-бом,
                           „огорай ты, кошкин дом!

                      ’рое мы в наручниках стоим,
                      ’рое молча на огонь глЯдим.
                           Љак пылают сучьи гнезда,
                           Љак летЯт чины и звезды
                           € срывают их погоны с плеч -
                                             ‚ печь!

                      ’ы гори, моЯ лучинушка, пылай!
                      „огорай, пиратский сытый рай!
                           €х казенные шалманы,
                           €х бездонные карманы,
                           ‘лучки и попойки до зари -
                                             ‚се сгори!

 
        ЉЋЊЊ…Ќ’Ђђ€€ 
 
     Џри жизни автора стихотворениЯ не печатались. €х  подборка  в  основном
сделана самим ћрием „омбровским.
     ‚ последнее времЯ часть  стихотворений  напечатана  в  сборнике  "‘редь
разных имен" (сост. ‚, Њуравьев), альманахе "Љонец века",  журнале  "ћность"
(ќ 2, 1988 г.).
 
 
                                                     Љ. ’урумова-„омбровскаЯ