трун пустынЯ все  поглотит.  Ќикто  не  привезет  в
возлюбленный ђим даже. останки поэта ЋвидиЯ; лишь тЯжелый  ледЯной  саркофаг
поставит над ним гарнизон крепости...
     –ентурион все же оказывает ссыльному поэту зпаЉш вниманиЯ,  потому  что
поэтическаЯ слава ЋвидиЯ Ќазон"
     когда-то опахнула крылом и его. …сть у него тайнаЯ на дежда,  что  рано
или поздно, а тебе, певцу ђима, все-таки будет даровано Ћктавианово прощение
и ты еще сложишь} свою поэму изгнаниЯ, вспомнишь и их. суровых,  одичав  ших
воинов, которые зде.сь, на отдаленнейшей окраине, лицом к лицу с  варварами,
охранЯют державную мощь ђимской империи. ‚спомни,  вспомни  о  нас  хотЯ  бы
единым звучным своим словом, поэт. потому как меч - это  всего  лишь  грубаЯ
сила. а песнЯ это бессмертие.
     €ногда из степей приближаютсЯ по снегам те. полулю - ди, скот  гонЯт  -
будут с крепостью торг вести. Ќа льдах лимана,  таких  несокрушимых,  что  и
всадник, с конем не проломит, разворачиваетсЯ буйное торжище.  •оть  и  полу
люди. хоть и бородатые, а динары считать умеют, научи лись даже бранитьсЯ на
подлинной латыни. Ѓывает, что расходЯтсЯ мирно, а  бывает  за  овечий  хвост
начинаетсЯдрака, пускаютсЯ в дело мечи и кнуты, горЯчаЯ кровь  брыз  жет  на
мрамор льдов и кто-нибудь из бородатых уже летит торчком в  прорубь,  отныне
будет кочевать где-то там, под  водой.  Ќет  у  ЋвидиЯ  к  ним  состраданиЯ.
‘покойно созерца ет, как вЯжут  цепЯми  юношу  из  степного  дикого  племени
который во времЯ торга добивалсЯ справедливости, отча=  Янно  дралсЯ  и  длЯ
ругани использовал высокую латынь.
     Ђ потом наступила  весна,  исчезли  облака  и  открылось,  небо,  такое
бездонное, такой сиЯющей голубизны  совсем  как  над  €талией!  ‚  эту  пору
водворилось временное затишье, племена не проЯвлЯли воинственности, и  Ќазон
мог безбоЯзненно углублЯтьсЯ в степи, пораженный  красотой  этой  невиданной
весны, морем красных цветов, тех, что и  через  тысЯчи  лет  ботаники  будут
называть лскифскими  тюльпанами".  Ћживала  душа.  €з  римских  невзгод,  из
кромешной тьмы отчаЯниЯ добывал он тЯжкие  зерна  мудро  сти.  из  жизненных
катастроф он вынес наконец покои.
     ‘тройные, неполоманные мачты души вынес из ужасаю щих бурь. ‘тепные эти
просторы, эта ликующаЯ веси возвращали его духу Ясность и  мощь.  —увствовал
себЯ у всесильным. Ѓезоружный, бродил по степЯм, заводил беседы с всадником,
с волопасом. € не страшны, они были ему:
     оказываетсЯ, люди эти способны на приЯзнь, на шутку и посвоему мудры...
€ вот тогда-то он и открыл длЯ себЯ, что перед ним - именно люди. Џо вечерам
они раскладывали.
     посреди степей свои костры,  угощали  римлЯнина  жареныммЯсом,  овечьим
сыром и модами, а потом пели. „а да, пели!
     Џели. как Ћрфей, как древние твои боги нет, лучше богов...
     Ќа берегах ’ибра беззаботную юность твою одаривали таким пением  только
твои в одни лишь туманы одетые любовницы-арфистки.
     ‚ давнем ваше, наше все в ':рЯдущрм ‚ древне." мире нам инил дчль...
     ‘казал после этого центуриону:
     - Ќе проливай больше их крови. ‘прЯчь меч, смирись могучий.  Ћни  умеют
петь, они тоже люди.
     € даже он, суровый, привыкший рубить головы  воин  понЯл  на  этот  раз
ЋвидиЯ, послушалсЯ его - неизвестно лишь, надолго ли.
     ‚ один из вечеров поэт уже вместе с ним направилсЯ к степному костру, и
снова - под Ясными звездами, в синих  сумерках,  где  среди  трав  в  медных
казанах на треногах  варилась  простаЯ  еда  кочевников,-  пользовались  они
степным гостеприимством. ‘тепь эта умела оборонЯть себЯ. Ќо  хотЯ  мастерски
вычеканенное оружие все времЯ посверкивало на людЯх, кровавых споров в  этот
вечер не было, дружеский смех племени не умолкал у огнЯ, и  материкочевницы,
вовсе не похожие  на  волчиц,  спокойно  кормили  грудью  своих  пузатеньких
степных ђомулов и ђемов.
     …ще не было ни сарматок, ни половчанок, не было и веселых славЯнок,  им
надлежало еще только родитьсЯ, прийти из будущего, а костер степной длЯ  них
уже полыхал и их праотец - танец огнистый - уже кружилсЯ, звенел бубенцами и
песнЯ-праматерь уже творилась, ткалась из людских дум, из  тишины  и  звезд.
‘ухим, терпким воздухом в полную грудь дышал Џублий  Ћвидий  Ќазон.  Њудрыми
.глазами, которые  столько  всего  перевидали,  наблюдал  как  юнаЯ  дева  в
монистах из золотых дукатов танцевала перед  ним,  затмеваЯ  красотою  своей
все, чем он когда-то упивалсЯ в хмельных римских ночах.
     - „анаЯ назову тебЯ,- сказал ей после танцев.-  „аю  тебе  имЯ  богини,
потому что ты - богоравнаЯ,
     - Ќегоже дочери первого чеканщика по серебру носить чье-то имЯ. “  менЯ
есть собственное.
     - Љакое?
     - Љигиткой зовут менЯ, по имени птицы, которую ты никогда не видел и не
слыхал.
     …сли бы к нему в тот  вечер  вернулась  молодость)  …сли  бы  эта  юнаЯ
танцовщица и певица могла  полюбить  его,  забытого  изгоЯ,  состарившегосЯ,
осунувшегосЯ, всеми покинутого человека!
     €  они  полюбили.  Ќичего  не  боЯсь,  проходЯ  спокойно  среди  мечей,
поЯвлЯлись ни крепостном валу возле башни, котораЯ с той поры и поныне будет
называтьсЯ - Ћвидиева.  Џриносила  ему  целебное  степное  зелье,  способное
спасать от самых тЯжких недугов и даже. от бремени лет.
     ЏерваЯ медичка  тех  времен,  степнаЯ  сестра  милосердиЯ,  подвигнутаЯ
чистым своим чувством, они горЯчо взЯлась возродить поэта длЯ  творчества  и
любви.
     - Ћна полюбила тебЯ,-  говорил  центурион,-  потому  что  ты  римлЯнин,
потому что имеешь цитадели и тЯжелый меч в руке.
     - Ќе за это,- возразила девушка.
     - ‡а что же?
     - ѓы певец,-обратились она к изгнаннику.-„уша твоЯ полни света. ‹" чему
ни. прикоснешьсЯ словом  -  всюду  поЯвлЯетсЯ  красота,  моЯ  степь  от  нее
расцветает... Ќе мудре но за это полюбить.
     - Ќо Я ведь оставил свою молодость в ‚ечном  городе,  любовницы  мои  в
ђиме состарились... Ђ ты такаЯ юнаЯ.
     € никаким богам, не дано уравнЯть наши лета. ‚от, смотри, седина,  зима
моей жизни, она, как пропасть, между нами,
     - Ќе хочу слышать об этом. Џотому что ты - Ћвидий, поэмы твои не  знают
старости. „уша твоЯ всегда юнаЯ, и Я тебЯ люблю!
     ‘лова эти звучали дивной песней в ее устах:
     ...‚ древнем vupf нам инаЯ даль.
     Џоэт чувствовал, как кровь по-молодому начинает играть в его жилах.
     ћнаЯ исцелительница, чем отблагодарю тебЯ. ‚веду вот такой, какаЯ есть.
в мою гетскую поэму, может, в последнюю поэму моей. жизни. € будешь ты в ней
вечно.
     молодаЯ,  вечно  прекраснаЯ,  как  это  небо.  как  эта   наша   весною
разбуженнаЯ, цветами полыхающаЯ  степь.  ‘танешь  песней,  всегда  весенней,
красотой будешь сверкать в сювр моего, длЯ тебЯ далекого, Языка и переживешь
нас обоих, телом тленных и беззащитных перед •аосом.  Ѓудешь'  и  будешь,  и
века не состарЯт тебЯ!
     Ќазон менЯлсЯ, на глазах, все в крепости это заметили:
     то ли чар-зелъе девушки, то ли  песни  любви  возвратили  изгнанника  к
жизни. Ћкрепло тело его, и -душа познала силу мужества, которого  и  в  юные
годы не знала. ‚от тогдато может, впервые и родилось в нем бесстрашие поэта,
вот тогда-то он и воскликнул на валу:
     - ђим! € ты, Ћктавиан Ђвгуст! ‚ прах разлетЯтсЯ твои легионы... Ђ песнЯ
ее все переживет!
     ‡а полночь все разошлись, умолкли  магнитофоны  и  транзисторы,  только
неустанные степные молотобойцыкузнечики продолжали стучать о свои  невидимые
наковальни.
     Џрислонившись к каменной стене, €нна в задумчивости слушает тишину этой
цикадной ночи, котораЯ так бережно и нежно держит на себе усеЯнный  звездами
небосвод.
     Џростор морской потемнел, луннаЯ дорожка поблекла, и сама луна, свернув
на запад, дотлевает красной купон за местечком, за пригорками, где днем были
бы видны раздольные плантации виноградников. Џрощайте,  пригорки,  прощайте,
золотистые,  тугие,  солнечным  соком  налитые  гроздьЯ!..   Ќе   раз   €нне
приходилось с  девчатами  работать  там,  на  этих  плантациЯх,  когда  всем
училищем выходили помогать совхозу в осеннюю виноградную  страду.  ќто  были
славные деньки, длЯ €нны  необычайно  поэтичные.  €  кто  же  не  исполнитсЯ
чувства  истинной  поэзии  при  виде  человека,  загорелого  и  веселого,  с
солнечной гроздью в поднЯтой руке?! €нтересно, росла  ли  здесь  винограднаЯ
лоза во времена ЋвидиЯ? € было ли какое-нибудь поселение вон там,  внизу,  у
подножиЯ крепости, где  сейчас  цветет  россыпью  огней  городок  райцентра?
ѓородок типично южный,  беленький,  усыпанный  лепестками  акаций,  днем  он
просто гласлепит, виноградные лозы вьютсЯ над самыми окнами:
     тут знают цену прохладе, удерживаемой тенью. ‡а годы учебы €нна  успела
сроднитьсЯ с чистеньким, опрЯтным своим  градом,  с  его  античной  (как  ей
кажетсЯ) белизной, золотистостью ракушечника, и сейчас,  когда  приближаетсЯ
времЯ разлуки, девушке хотелось бы стихами сказать ему,  виноградному  этому
полису, какие-то прощальные добрые слова... € хотЯ кое-что в городке нередко
огорчало девчат  -  не  хватало,  например,  воды,  водопровод  не  менЯлсЯ,
наверное, еще с античных времен (без конца его ремонтируют, и  улицы  всегда
разрыты), однако при всем том легкаЯ грусть  овладевает  €нной,  самой  даже
странно, что так переживает разлуку с городком, с училищем и с этой  угрюмой
крепостью. „евушке вдруг становитсЯ жаль эти мрачных,  совсем  неромантичных
башен, где вездесуще турист оставлЯет свои вандаловы отметины...
     ‡везды становЯтсЯ  Ярче,  простор  морЯ  теперь  уж  совсем  заполнилсЯ
темнотой. € хотЯ, кроме этого мрака, нет там  ничего,  девушка  как  бы  еще
чего-то ждет оттуда, где с вечера светилась луннаЯ дорожка. ‡везды царствуют
над миром, полуночный ветерок дохнул в лицо...
     ѓадалки да колдуньи ушли  в  прошлое,  предчувствиЯм  не  верь,  однако
бывает же так: когда €нна уже совсем собралась уходить, из морской дали,  из
непроглЯдных мраков  морских  поЯвилось  парусное  судно,  где-то  у  самого
горизонта схваченное цепкими ножницами пограничных прожекторов. Љто не спал,
мог видеть: в снопах света, под полными парусами,  возвращаЯсь  из  дальнего
плаваниЯ, устало двигалсЯ по горизонту "Ћрион".
     ‚озвращалсЯ он изрЯдно потрепанный, но девушка с  крепостной  стены  не
могла видеть  его  свежих  "произврдствепных  травм",  полученных  во  времЯ
рабочего реис.а, лишь потом бригады исцелителей-мастеров из судоремон  тного
могут взЯть на учет все его  повреждениЯ,  поставить  безошибочный  диагноз,
помочь пострадавшему. ‘делдв.чуе нужно, заврачевав раны,  они  только  после
этого выпустЯт своего любимца в новый, может быть, еще более сложный рейс.
     Ќе впервые "Ћриону" попадать в переплет но чтобы такое...
     Ѓыли в районе Њальты, когда настиг внезаЯный,  Яростных  баллов  шторм,
совсем неожиданный здесь в такую пору... Љурсанты  не  знали  передышки  уже
вторую ночь, раз за разом вылетали из  кубриков  в  шквалистую  тьму,  чтобы
встать на смену или на подмогу  изнуренным  до  крайней  степени  товарищам.
Џаруснику, казалось,, не будет спасениЯ, его  бросало  как  щепку,  на  него
непрестанно обрушивались из тьмы тысЯчетонные водЯные громады. Џо' сравнению
с ними парусник выглЯдел совсем хрупким, и новичкам чудом казалось  то,  что
эти грозные валы, надвигавшиесЯ  горы  воды  до  сих  пор  не  раздавили  их
суденышко с гордым именем "Ћрион", что оно наперекор всему держитсЯ, снова и
снова оказываЯсь на высоченных гребнЯх волн. ‚ такие ночи особенно  тревожно
ощущаешь, какие под тобой страшные глубины, какаЯ пропасть вод, толща  тьмы.
Ќе только  капитан  знает  всю  меру  опасности,  но  даже  и  неоперившийсЯ
практикант понимает, что те же самые паруса, что так весело  и  легко  несли
"Ћрион" погожим днем, сейчас могут стать длЯ него пагубными: каждый из  тех,
кого объединил  "Ћрион",  в  тревоге  прислушивалсЯ,  как  напрЯженно  гудит
вверху, трепещет и хлопает под ударами ветров натЯнутаЯ  парусина.  „а,  это
оно пришло, высшее испытание  на  мужество  и  выдержку,  это  и  есть  она,
жестокаЯ апогейнаЯ ночь, когда на заранее определенных местах,  возле  любой
мачты и снасти неотлучно  несут  вахту  курсанты,  готовые  выполнЯть  любые
команды капитана, чтобы удержать судно на избранном  курсе  и  не  дать  ему
опрокинутьсЯ.
     ‚ эту ночь џгнич получил травму. “даром волны его бросило на  палубу  и
прижало к тросам, чуть не выкинуло  за  борт,  и,  когда  к  нему  подбежали
молодые морЯки, он без их помощи даже  не  мог  встать.  ‘хватив  под  руки,
оттащили его вниз, в лазарет, но и там старику не  стало  легче.  ‘тонал,  с
каким-то даже подвывом, чего от џгнича никто еще никогда не слышал. ’о  была
недобраЯ примета. ‚ ночь  тЯжкого  испытаниЯ  покалечен,  выведен  из  строЯ
надежнейший мастер, единственный и, по сути,  незаменимый  знаток  парусного
дела, ’от, кто всех их, курсантов, обучает в рейсе, без  кого  они  были  бы
просто беспомощны. Џромокший  до  последней  нитки,  корчилсЯ  он  от  боли,
хваталсЯ за живот, отчаЯнно ругалсЯ. џгнич погибал. “мирал мастер!
     Џриступ ли аппендицита или  что-то  там  еще  приключилось,  по  только
старика скрутило так, что кое-кто из курсантов  совсем  упал  духом:  крышка
деду. ‘мерть человека всегда пугает, а сейчас это было  вовсе  ужасно,  ведь
она подкрадывалась к џгничу, который длЯ юных мореходов был и наставником  и
батькой, воплощением незыблемости и главной духовной опорой;  с  его  уходом
"Ћрион" как бы лишалсЯ души. „а еще в такой грозный  час,  в  такую  ревущую
ночь!..
     Ђ џгнич, их мудрый наставник-психолог, даже мучаЯсь, погибаЯ,  думал  о
том, что могло  происходить  сейчас  в  неокрепших  курсантских  душах,  что
сталось бы с ними, ежели бы он вдруг так вот, по-глупому, взЯл да и отдал бы
концы. Ќет, старый, ты не должен,  не  имеешь  права  покинуть  сейчас  свою
вахту, оставить хлопцев на произвол судьбы!..
     € когда судовой врач предложил немедленную  операцию,  џгнич  торопливо
прохрипел:
     - „а, да, согласен! Ѓерите уж, четвертуйте...
     џгнич, тот самый џгнич, который всю медицину считал  сплошным  обманом,
сейчас добровольно и безропотно подставлЯл себЯ под нож. Њолодой врач  велел
привЯзать больного к койке, велел привЯзать и себЯ, иначе шторм  помешал  бы
операции. Ѓыл стон, была  жуткаЯ  брань,  был  какой-то  звериный  вой.  ‚се
естество, все нутро џгнича вопило против того, что его  сейчас  выворачивают
наизнанку. ‚ другой раз он, конечно, ни за что не  согласилсЯ  бы  на  столь
бесцеремонное вмешательство в его могучее  тело.  Ќо  сейчас  с  покорностью
Ягненка  лег  под  нож  без  всЯкого  сопротивлениЯ,  ибо  так  нужно   было
товариществу. ђечь шла не только ведь о его спасении...
     - ђежьте!.. Ћй нет, не режьте!..- хрипел, изнемогаЯ,  џгнич.  ќти  едва
различимые  бормотаниЯ,  возможно,  не  были  обращены   только   к   врачу.
ЌаходившийсЯ при операции  помполит  расшифровал  эти  невнЯтные  хрипы  как
прощальные указаниЯ старика команде, как его  заклинаниЯ,  чтобы  не  резали
там, наверху, парусов, держались до последнего.
     Џод утро шквал пронесло, успокоившеесЯ море осветилось солнцем. Љапитан
облегченно вздохнул: люди живы, судно держитсЯ на воде, хотЯ и жалкий  имеет
вид после такой  трепки...  Љурсанты,  когда  врач  наконец-то  разрешил  им
навестить  џгнича,  застали  старика  изможденным,  но  в  спокойном,   даже
уверенном состоЯнии духа.
     - ’еперь еще поживу,- сказал он.
     ‘ами исхудавшие, измученные, измордованные схватками со стихией, ребЯта
все же пытались шутить, допытывались у џгнича: о какой это тете Њоте  кричал
он под ножом хирурга. ЋбиделсЯ старик. Џустое, не было никакой "тети  Њоти",
нс захотел џгнич об этом и говорить. „ругое занимало его:
     - Љак там наверху? Љак бизань? Ђ грот? Ђ фок? Ќе разнесло?
     - ’ам порЯдок, а вот  здесь...  Ћх  и  крику  же  было,-  не  унимались
хлопцы.-  „умалось  -  каюк  нашему  Ќептуну,  а  оно,   вишь,   как!..   €з
потустороннего рейса вернулсЯ. Ќу и дед! ‚от за это любим и поздравлЯем!
     € пытались уточнить:
     - ’акаЯ волЯ у вас или это со злости? —ем победиша?
     Ћткуда такаЯ феноменальнаЯ жизнестойкость организма?
     џгнич, кажетсЯ, и сам не мог этого до конца объЯснить.
     - ‘ердце, видать, оказалось живучее, двужильное.
     —ую, крышка мне, хлопцы, совсем умираю, а  вот  умеретьто  никак  и  не
могу.
     џгнич признавалсЯ в этом смущенно, с виноватой улыбкой, будто испытывал
неловкость, что такого переполоху наделал, напугал экипаж, причинив  столько
хлопот и матросам, и капитану, и этому коновалу с ножом. ‘ердце сердцем,  но
было ведь и другое! Ќо не сознаватьсЯ же ему, что, может,  только  благодарЯ
этим хлопцам и выжил, что не мог оставить их,  желторотых,  в  такую  тЯжкую
минуту.
     Ђ сердце, сердце что ж... Ћно знает, когда ему нужно быть  нсумирающим,
двужильным!
     ђейс между тем продолжалсЯ, парусник шел  прежним  курсом  и  неуклонно
двигалсЯ к родным берегам. ‚прочем, по пути пришлось еще подобрать  с  плота
рыбаков-греков, которые и после того, как были взЯты на палубу, накормлены и
переодеты в спортивные костюмы курсантов, все еще не могли  прийти  в  себЯ,
очумелые, не могли объЯснить толком, каким образом удалось им  после  гибели
судна оказатьсЯ на жалком этом плотике и  удержатьсЯ  на  нем,  пока  их  не
подобрал "Ћрион". ‚рач оказал  потерпевшим  необходимую  помощь,  и  уже  не
џгничев стон наполнЯл кубрик, но теперь сам он  прислушивалсЯ  к  тому,  как
уложенный по  соседству  молодой  курчавый  грек  в  ожидании  укола  что-то
бормочет по-своему, а по-нашему только ойкает под шприцем  -  ойканье,  оно,
видно, одинаковое у всех, как и слеза людскаЯ. ‚скоре  греков  должны  бьтлн
сдать на  берег,  Явилась  мысль  оставить  в  Џирее  и  своего  только  что
прооперированного орионца на долечивание, но  џгнич  от  такого  предложениЯ
отказалсЯ наотрез. ‘амое намерение это обидело его не на шутку.
     - …сли уж стал длЯ вас џгнич обузой,- сказал угрюмо капитану,- можете и
выбросить, да только можно же сделать это поближе к родному берегу... ‚едь у
џгнича есть там своЯ Љураевка.
     Љапитан успокоил: нет так нет, против вашей воли  никто  не  собираетсЯ
идти. € добавил с улыбкой:
     - Ђ Љураевка -то сила...
     џгнич после этого еще  некоторое  времЯ  держалсЯ  настороже,  особенно
остерегалсЯ коварства "коновала".
     „аст каких-нибудь порошков, усыпит - и проснешьсЯ уже в чужом порту...
     Ќе Џирей его испугал - испугало  одиночество.  ‚  тощ  Џирее  бывал  он
множество раз, люди как люди, хотЯ и „ругого племени.  ‘лучилось  даже  так,
что и первый его, џгнича, рейс когда-то был именно в Џирей, это тогда, когда
еще безусым комсомольцем, прибавив себе лет (потом это и в паспорт перешло),
по известному призыву комсомола пришел он на флот вместе с  тысЯчами  таких,
как и он, плечистых степных крепышей. € бывают же совпадениЯ в жизни: только
ступил на палубу - сейчас  же  в  рейс,  выполнЯть  ответственное  поручение
Љоминтерна! ‘уть задачи заключалась в том, чтобы как можно  скорее  зайти  в
Џирей  и  в  обход  портовых  властей  взЯть  ночью   па   борт   болгарских
революционеров, которых нужно было во что бы то ни стало спасти от  расправы
после поражениЯ восстаниЯ. € ходил, и рисковал, и взЯл их в ту  ночь  тайком
на борт, а теперь в этом самом Џирее тебЯ, выходит, самого с борта?!  Ћднако
обошлось. …сть все-таки у людей совесть.
     Џротив ЏиреЯ, как такового, он ничего не имеет, но и над его  Љураевкой
не смейтесь. Џотому что  у  каждого  человека  должен  быть  свой  берег,  к
которому бы он всю жизнь душой тЯнулсЯ, видел бы его и  за  тысЯчи  миль,  с
любых параллелей и меридианов. Ќедаром  же  замечено  морЯками:  судно  идет
быстрее, когда возвращаетсЯ к родным берегам. ‘амо летит!
     ЋтлеживаЯсь  в  кубрике  под  врачебным  надзором,   џгнич   постепенно
выздоравливал, покорно выполнЯл все предписаниЯ "коновала", хотЯ  заметно  и
тЯготилсЯ этим. •отелось ему знать, где они  сейчас  идут,  какой  там  день
наверху и какой ветер. Ђ еще - какой вид имеет "Ћрион" после бури, после той
адской воющей ночи, похож ли на себЯ или стал неузнаваем? €нтересовалсЯ, кто
это встречный приветствовал гудком их "Ћрион",впрочем, как же его, красавца,
не приветствовать: паруса на  морЯх  нынче  редкость,  и  на  любых  широтах
капитаны издалека узнают - учебное крылатое судно.  „атчанин  ли  там  идет,
француз или  норвежец,  а,  поравнЯвшись  с  "Ћрионом",  непременно  включит
сирену, отдаст честь - так уж издревле  повелось  у  морЯков.  Љому-кому,  а
џгничу по душе такой обычай.
     Ћднажды зашел проведать его капитан.
     - •авдуюду, ѓурьевич, как настроение? - ‘ел подле кровати, расспросил о
самочувствии, похвалил врача, отважившегосЯ  на  такую  смелую  операцию  (с
"коновалом"
     они, кажетсЯ, дружат).- Њолодец, отлично справилсЯ,-  расточал  похвалы
капитан,- хотЯ длЯ пего была перваЯ такой сложности операциЯ.
     - Ћно и видно. „о менЯ, похоже, только лЯгушек в институте резал, а тут
наконец человек попалсЯ. ‚от он и возрадовалсЯ.
     - Ќе говорите!.. “мелец.
     - Љишку, какую нужно, все не мог найти ваш умелец, все не ту тащил.
     - Ќет, Я серьезно: он действительно молодец. Џри такой качке, когда все
вверх тормашками летело, не растерЯлсЯ, мгновенно и точно поставил диагноз и
почти без наркоза...
     - „а еще тупым ножом...
     - “ них, ѓурьевич, тупых не бывает. Ќе зрЯ дали парню диплом, да еще  с
отличием.
     - Џускай и с отличием, а кишку тЯнул не  ту,-  упорно  стоЯл  на  своем
џгнич,- хорошо, что так кончилось, могло бы гораздо хуже...
     € после этого погрузилсЯ в размышлениЯ.
     ‚сЯких перевидал он на своем веку и капитанов и  врачей.  Ћ  теперешнем
своем капитане, этом самом џнченко, старик наилучшего  мнениЯ:  уважительный
человек, ценит твой опыт, заслуги и, хотЯ молод,  уже  пользуетсЯ  на  флоте
большим авторитетом, привлекает людей умом,  корректностью.  џнченко-капитан
тоже из числа бывших воспитанников  џгнича,  тоже  в  свое  времЯ  в  звании
курсанта ходил на "Ћрионе", как и все, лазал по реЯм, стоЯл подтЯнутый пород
преподавателем с секстантом в руке,  выполнЯЯ  урок,  внимательно  определЯЯ
высоту солнца. ‘колько их, молодых, прошло через "Ћрион", сколько закалЯлось
под  его  парусищами!  Ћдин  контингент   сменЯлсЯ   другим,   бывшие   твои
воспитанники, которых ты до седьмого  пота  гонЯл,  школил,  похваливал  или
стыдил, теперь сами где-то ходЯт по мировым акваториЯм в званиЯх  штурманов,
старпомов или капитанов, и только он, џгнич, остаетсЯ  на  палубе  "Ћриона",
будто прирос к ней, накрепко, навсегда. Ћн тут - как вечный.  ‚се  кроит  да
шьет из прочного, специально  обработанного,  в  льнЯном  масле  вываренного
полотна парусье. —то парусина? ‚сего лишь  материал,  который  только  после
твоих рук, после твоей выдолки станет парусьом!  ‚се  новым  людЯм,  которые
приходЯт к нему на выучку  из  мореходок,  передает  џгнич  немудреные  свои
секреты - как свЯзать тот  или  иной  узел,  зачалить  конец,  приладить  на
стальном конце "гашу", котораЯ по-ученому называетсЯ ".6гоп"... Љазалось бы,
не один ли черт: огон ил" гаша? Ђ может, и не один. „лЯ кого огон, длЯ него,
џгнича,  только  гаша,  так,  а  не  иначе,всему  флоту   свою   кураевс;кую
терминологию навЯзал. •орошо ужо и то, что нt' забивают. Ќикто из  тех,  кто
проходил на "Ћрионе"
     жесткую џгничеву науку, оказавшись даже  в  министерстве  или  встретив
однокашника где-нибудь в далеком порту, не забудет спросить: "Ќу как там наш
џгнич, вечный наш узловЯз?"
     - ’олько  что  из  порта  радиограммой  спрашивали  о  вас,  -  сообщил
капитан.- €нтересовались состоЯнием здоровьЯ...
     …ле заметно ухмыльнулсЯ старик. Џошел, думали, уже  акулам  па  поживу?
Ќет, как видите, еще живой и теплый.
     Ќикуда он не денетсЯ от вас... Ќе пришло еще времЯ вычеркивать  его  из
реестров. Џосматривает на своего капитана подобревшими,  чуть  прижмуренными
глазами. ЏриЯтно все-таки видеть человека, когда он такой молодой,  в  самом
цвету. ЊорЯк, как ты его ни поверни,- морЯк. Ќе скрывает и  от  других,  что
влюблен в свой "Ћрион". ћнаЯ его супруга (они недавно  поженились)  спросила
однажды даже с ревностью: "Љогда ты налюбуешьсЯ, наконец, своим  "Ћрионом"?"
- "„а, наверное, никогда..." - ответил он  улыбаЯсь.  Љапитанский  ответ.  ‘
едва сдерживаемой гордостью носит џнченко свое, пока что не совсем привычное
длЯ него капитанское звание. Ќе каждому  в  таком  возрасте  выпадает  честь
стать капитаном; оттого, может, и стараетсЯ, светитсЯ весь на работе,  стоит
празднично  сиЯющий,  когда  выполнЯетсЯ  его  звонкаЯ   команда:   "‘тавить
паруса!.." € уже пошли расти  эти  паруса,  разметнулись,  распростерлись  в
небе, как крыльЯ!.. ’оржественный миг - длЯ  всех  праздник,  длЯ  него  же,
капитана, это праздник вдвойне, потому что не кто иной, а именно он  поведет
навстречу и штилЯм и штормам свое легкокрылое, вечно юное судно. ‚станет  на
мостике, как всегда, спокойный, подтЯнутый, увидЯ его, любой скажет: этот на
месте, с таким хоть в кругосветный рейс.
     € на людЯх, и  когда  встречаютсЯ  с  џгничем  один  на  один,  капитан
непременно окажет уважение своему  корабольному  мастеру...  Ќе  так  давно,
когда капитан женилсЯ, џгнич приглашен был посаженым  отцом.  €  сейчас,  во
времЯ этого посещениЯ, џнченко держитсЯ просто, толкует с џгничем  о  том  о
сем, обсуждает все,  что  касаетсЯ  судна,  потому  что  из  шторма  "Ћрион"
вышел-таки с  изрЯдными  синЯками:  пожалуй,  придетсЯ  стать  на  заводской
ремонт.
     - Ђ что там в моем чулане делаетсЯ? - спрашивает џгнич о своей парусной
мастерской.- Љто без менЯ хозЯйничает?
     - „а кто же, кроме курсантов...
     - Ќу, эти нахозЯйничают! “ џгнича там каждаЯ  вещь  знает  свое  место,
запасные полотна лежат на полках, аккуратно свернутые, как  рулоны  ткани  в
магазине, на каждом свертке парусины бирочка с отчетливой  надписью,  каждую
мелочь, даже иголку, џгнич может па  ощупь  в  потемках  найти.  ‡нает,  где
каждаЯ меднаЯ беготка лежит, или люверс, где ждет  его  трудовой  наперсток,
который по-морЯцки называетсЯ "гардаман"... Њоре любит порЯдок, в мастерской
должен мастер дело вести, а не кто-нибудь... Ѓез тебЯ  там  такое  натворЯт,
что потом и за педелю лад нс наведешь!..
     ‚прочем, и сейчас џгнич больше собой недоволен. —ерт поднес  ту  волну,
так поддала под ребра, аж аппендицит не выдержал. …ще раз паука. Ќе зевай!..
„аже неловко чувствует себЯ џгнич перед капитаном: оконфузилсЯ! Ќикогда же с
ним, ветераном, такого не бывало... Ќеповоротлив стал, что ли?
     -  „умал,  износу  мне  не  будет,-  словно  бы   оправдывалсЯ   сейчас
џгнич.‹овчее, конечно, надо быть... хотЯ зубы еще все целые, не знаю, как  и
болЯт...
     - Ѓывает,- говорит капитан, почему-то отводЯ глаза в сторону,  будто  и
ему неловко.- Ќе с вами первым. ‘ каждым может случитьсЯ. Ќу, да  все  будет
о'кей! ‚от придем домой, достанем длЯ вас путевку льготную...
     - Ќа кой леший она мне? - насторожилсЯ џгнич.- Ќикогда по  курортам  не
слонЯлсЯ...
     - ќто уж, ѓурьевич, как медики скажут,- и снова глаза в сторону.
     „а что это с ним? ђаньше всегда напрЯмик  џгничу  в  глаза  смотрел,  а
сейчас...
     - Ќот-нет,- говорит џгнич,- и не думайте. …сли уж под  ножом  выдержал,
то теперь будьте спокойны.
     € капитан вроде бы успокоилсЯ, повеселевший встал, чтобы уходить.
     - Ћтменно идем,- сказал, направлЯЯсь  к  выходу.-  €  ветерок  хороший,
набрали все паруса.
     Џожелал џгничу, что все желают в таких случаЯх, и гудбай.
     џгнич осталсЯ в каком-то  неЯсном  и  тревожном  смЯтении,  в  гнетущих
догадках. Џочему о путевке заговорил?
     Ќеужто хотЯт спровадить? ‘читают, что износилсЯ вконец?
     Љонечно, года берут свое, ведь сколько  шквалов  да  ураганов  пришлось
пережить на крутом веку! Ѓудь он помоложе, выдержал бы и не такое, а тут  еж
оклемалсЯ. Њог бы и в самом  деле  концы  отдать.  Џошла  бы  радиограмма  в
Љураевку а тебЯ зашили бы в парусиновый мешок и с балластиной по доске - под
хороший размах - за борт, под волны... Ќа этот  раз  сам  себЯ  победил,  не
поддалсЯ, ведь поддатьсЯ в этом случае - все равно что отступить в бою. € он
не подвел, а вот как  будет  дальше?  Ќеужели  станет  только  Ќептуном  длЯ
насмешки или и хуже того - живым балластом? Ќет, не должны они его  обидеть,
ветеран ведь, знают все, где здоровье свое надломил! Ќе в портовых  попойках
да мордобоЯх,  в  Ћгненных  рейсах  причину  ищите,  а  нс  в  ваших  глупых
аппендицитах! Ќикогда не  выставлЯл  напоказ  своих  заслуг,  а  тут,  ежели
доведут, придет, звЯкнет всеми орденами:  это  вам  что?  “частник  Ћгненных
рейсов, а вы его раньше времени - за борт?
     ‚сю следующую ночь видел себЯ на воине,  в  полЯрном  походе.  ли  они
тогда караваном транспортов в водах ‘евера с  боевым  грузом,  полученным  в
татах по лендлизу. Ћх, тЯжкий был переход! •оть и сопровождали  их  корабли
конвоЯ,  хоть  окрашены  были  транспорты  под  цвет   айсбергов,   все-таки
фашистскаЯ авиациЯ обнаружила эти подозрительные "айсберги",  и  вот  там-то
он, џгнич, с совсем близкого расстоЯниЯ заглЯнул в  глаза  своей,  казалось,
неминучей смерти. Џри той сложившейсЯ ситуации команда имела право  покинуть
судно, покинуть длЯ того, чтобы свои же корабли конвоЯ смогли  бы  сразу  же
расстрелЯть каждый "айсберг" вместе с боевым грузом,  каким  были  забиты  и
трюмы и палубы. Ќо ведь фронты ждали этого груза, и команда последним  своим
правом не воспользовалась, не оставила своих постов. Ќе  оставила  и  тогда,
когда вражеские бомбы уже сыпались с низко воющих самолетов.  Ћдна  из  бомб
попала в отсек, где находились дымовые шашки, судно сразу  окуталось  дымом,
на палубе вспыхнул пожар, начали взрыватьсЯ бочки, наполненные какой-то  там
тЯжелой жидкостью, ртутью, что ли... џдовитаЯ  масса  разлилась  по  палубе,
џгнич понимал, чем это угрожает команде и ему самому, помнил и  о  том,  что
трюмы до отказа нагружены огнеопасным материалом и могут взлететь на  воздух
в любую минуту,сознаваЯ это, он все же не поддалсЯ панике. ‘тойко  держались
все, ну а он  что  -  хуже  других?  Џодменив  раненого  товарища,  встал  к
зенитному пулемету  и  вол  огонь  по  фашистам,  пока  их  не  удалось-таки
отогнать. ‘пасал потом судно от пожара, а еще, зажав в руках шланг,  металсЯ
по щиколотку в той разлитой из бочек  по  всей  палубе  отраве,  старательно
сбивал и смывал ее за борт... Њногие его товарищи через некоторое  времЯ  на
берегу в больнице умерли, отравившись этой проклЯтой ртутью или чем там еще,
а вот џгнич, хотЯ тоже хватанул тогда свою  дозу,  считавшуюсЯ  смертельной,
только временно оглох, ослеп, но отлежалсЯ в госпитале  в  €гарке,  выкашлЯл
свои дозы - и снова в жизнь, на свои трудные вахты.  “мел  себЯ  не  щадить,
куда нужно, шел безотказно, шел хоть на погибель! - это  же  все-таки  стоит
кому-нибудь помнить!..
     ’олько после войны  узнал,  что,  пока  ходил  со  своими  ленд-лизами,
потерЯл, в один день, в один какой-то миг, потерЯл  самое  дорогое:  жену  и
детей малых. Ќакрыло неприЯтельскими  бомбами  пароход,  который  с  семьЯми
морЯков пробивалсЯ к берегам Љавказа. Џотом, потом  уж,  спустЯ  много  лет,
рассказал ему знакомый капитан, как все это случилось. Ѓомбежка была учинена
среди бела днЯ, стервЯтники пустили на дно  уже  первой  бомбой  сухогрузное
судно с зерном, а затем набросились на транспорт эвакуированных  и  раненых,
даром что шел он под Ясно видимым знаком Љрасного Љреста. ђассказывавший все
это капитан командовал тогда соседним судном и  собственными  глазами  видел
трагедию беззащитных людей и, хотЯ пыталсЯ им помочь, ничего сделать не  мог
- сам был в это времЯ под огнем. € жена џгнича и его малыши  погибли  в  тот
день. Џредставить, как дети маленькие тонут,- ничего ужаснее, страшнее этого
нет! € даже дельфинов не оказалось поблизости, чтобы спасти: у них ведь есть
вроде бы такаЯ потребность - спасать утопающих  людей...  †ена  до  сих  пор
перед глазами как живаЯ,  каждое  слово  ее  он  слышит,  а  вот  их,  своих
ребЯтишек, џгнич помнит совсем туманно. €ногда лишь до боли  резко  мелькнут
крохотные личики, которые в ужасе, в немом  крике  вопиют  к  небу,  увидит,
будто наЯву, как, сцепившись ручонками, вместе погружаютсЯ они в глубину,  и
порой ночью в полусне сам вдруг порываетсЯ  к  ним,  чтобы  подцепить  их  и
спасти.  Ќо  руки  почему-то  захватывают,   обнимают   лишь   воду,   вечно
ускользающую, лишь ее одну.
     ‘овершенно неожиданно џгнич встал, поЯвилсЯ на палубе. ‘обственно,  был
уже вечор, но вечер, как день:
     Ясный, лунный. „орожка по морю мерцает, на юте  кто-то  трогает  струны
гитары. “видав џгнича, молодежь оживилась:
     - •лопцы, глЯньте-ка, кто это поЯвилсЯ на арепе!..
     - “ра нашему Ќептуну! “ра, ура!..
     ‚етерок чуть дышит, паруса издают звук еле слышный, тихо, ровно поющий.
     ‘ел џгнич на ворохе канатов в сторонке,  никого  не  трогал.  •лопцы  -
народ воспитанный - тоже не стали приставать,  досаждать  шутками.  Џо  душе
џгничу, когда моро вот такое Ясное, прозрачное.  Ќе  то  что  темной  ночью,
когда оно и само чернее ночи, когда каждым нервом чувствуешь, что идешь  над
безднами... сейчас и глубина не пугает. ‘идит старик, успокоенный, лобастый,
лысиной окружающим светит.  ЏоднЯл  голову,  придирчивый  взглЯд  задержалсЯ
вверху, между снастЯми, между звездами.
     Џомполит, друг капитана и вечный  его  противник  ко  шахматной  части,
проходЯ поблизости, остановилсЯ перед џгничем, пораженный:
     - ‚ы? ‘ воскрешением вас, ѓурьевич! ‚от это Я понимаю: только заштопали
человека - он уже и на коне!..
     ‚чера под ножом, сегоднЯ на ногах!.. ЏоздравлЯю вас, ѓурьевич! ‚ижу, мы
с вами еще походим по морЯм, так ведь?
     - Џоходим.
     - …сли не очень быстро да  не  по  крутой  волне,  верно?  -  сам  себе
улыбнулсЯ помполит и снова стал серьезным.- ‘корость судов увеличиваетсЯ,  а
планета, ѓурьевич, Явно уменьшаетсЯ... Њаленькой уже стала, как та ќллада.
     - —то это такое?
     - Ѓыла когда-то такаЯ, на месте теперешних греков.
     ‹оскутик, область по современным нашим масштабам, а скольких  освещала!
Љрошечной, видимо, чувствовала  себЯ  среди  неоткрытых  земель  и  океанов.
Ќеисследованные   материки   были   бесконечны,   населены   фантастическими
чудовищами, амазонками и  кентаврами,  гюлузверЯми-полулюдьми  -  такими  их
видела эллинскаЯ фантазиЯ со своего  пЯтачка...  €  пожалуй,  вот  такой  же
маленькой,  как  ќллада,  предстает  теперь  наша  планета,  если  брать  ее
сравнении со вселенной, с ее космическими просторачи - ‚зглЯд помполита  уже
был обращен вверх, выше мачт.- ‡нать бы, есть  ли,  кроме  нас,  там  другие
живые, хоть в чем-то подобные нам... Ђ вдруг  нет?  Ђ  вдруг,  ѓурьевич,  мы
одни?  Ћдни-одинешеньки?  ‚от  что  должно  было  бы  заставить  нас   стать
подружнее, меньше распри разводить да больше беречь все что тут  ни  есть  -
каждую росинку, каждую былинку беречь па миллионы лот вперед...
     - ‡олотые слова,- согласилсЯ џгнич.
     Џод конец помполит еще раз подбодрил мастера:  погулЯем  еще,  походим,
дескать, с вами по голубым дорогам планеты...
     - ‘бросить бы малость лет,- невольно вырвалось у џгнича.- Ђ то вроде  Я
тут перестарок среди вас, молодых...
     - ќто как раз то, что нам нужно: сплав мудрости и молодости.
     “тешил, спасибо и на том.
     € снова џгнич один. ‘идит, прислушиваетсЯ к чемуто - то ли  к  упругому
звону парусов вверху, то ли к себе, то ли к  звукам,  доносЯщимсЯ  откуда-то
снизу. Љого-то ищут, кого-то потерЯли...
     ‚ыскочил ошалело на палубу врач, очки сердито сверкнули:
     - ѓде же этот беглец? Џочему Я должен ловить его?
     “молкла гитара. ‘держанным голосом откликнулась курсантскаЯ вежливость:
     - ѓотовы ловить, но кого?
     - џгнича!
     - Ђ что с ним?
     - ‘бежал!
     ђаздалсЯ дружный смех курсантов.
     - Ќе далеко ушел... ‚он он на канатах сидит... ЌасупилсЯ, как  ’арас  в
ссылке!..
     ‚рач бросилсЯ к беглецу:
     - Љак не  стыдно?  ‘амовольно  оставить  лазарет!  …ще  швы  не  снЯты!
Љапитану доложу!
     Њолчит џгнич, не реагирует. Љак каменный сидит.
     Ђ тот снова про швы: разойдутсЯ, кто будет отвечать?
     € тоном приказа:
     - €звольте на место! € - немедленно!
     - ’олько без крика,- лишь теперь буркнул негромко џгнич.- Њолоды вы еще
па менЯ кричать.
     - Ђ швы...
     - „а к мЯгкому месту мне твои швы!
     Џалуба дрожала от хохота.
     - Ђ если разойдутсЯ?
     - —то жо это за швы, если могут расползтись?..
     Ќакладывай такие, чтобы нс расходились.
     ‘тычка  закончилась  вмешательством  капитана:   ЯвилсЯ   попросил   нe
упорствовать. ‡абрали џгпича, увели вниз, уложили.
     € до самого порта никто уже не видел его  на  палубе,  будто  его  там,
где-то внизу, приковали цепЯми.
     Ќосили туда ему хлопцы из камбуза еду. Ћн и раньше  много  ел.  ‚сласть
потрудившись в мастерской, он и за миской борща  нс  ленилсЯ:  съест  полную
порцию - иногда просит еще и добавки. Ђ тут ему, как  малому  дитЯти,  кашки
манной. Љак-то заказал принести борща и стручок красного перца  -  врача  от
этого аж передернуло:
     - Љакой там, к лешему, перец! „иета строжайшаЯ!..
     Ќе разрешаете перца,  то  хоть  взвара  из  сухофруктов  принесите  три
порции. € чтоб с абрикосами  да  с  черными  грушами.  Џочему-то  џгнич  был
уверен, что, как и перец, абрикосы, а еще больше сморщенные черные  груши  -
дули - дают человеку силу и долголетие.
     …му хотелось долголетиЯ.
     Ќа врача сердилсЯ постоЯнно. Ќикак не хотел  признавать  в  нем  своего
спасителЯ. „умает, коль с дипломом, так уж и бога за бороду схватил!  Ђ  сам
то и дело за щеку хватаетсЯ: "Ћх, крутит!" - зубы у  него  болЯт.  ’оже  мне
врач, собственный зуб угомонить не  может.  ‚  отношении  этого  џгнич  имел
полнейшее преимущество: ни разу в жизни от зуба  не  скулил.  €  передние  и
коренные - все свои, фабричных нет. € зрение пока что не изменЯет,  нитку  в
ушко протЯгивает без ваших очков...
     Ћднажды ночью долго  не  мог  заснуть,  лежал  с  открытыми  глазами  в
темноте, слышал через отворенный иллюминатор разговор - судачили  в  проходе
какие-то неугомонные. “знал голос врача; с ним был еще кто-то, кажетсЯ, один
из преподавателей мореходских, которые посменно тоже ходЯт  в  рейсы,  чтобы
обучать курсантов во времЯ практики.  ’ак  и  есть,  это  тот,  из  училища,
говорун с бычьей шеей, с волосатыми руками штангиста. Џривычку имеет всех на
судне поучать и сует свой нос куда и нс следует,-  однажды  џгнич  выставил,
просто выгнал его из своей мастерской, чтобы света  не  застил,  а  то  ведь
торчит как истукан, а у џгнича была как раз неотложнаЯ  с  парусами  пабота.
Џреподаватели, в общем-то, люди образованные, знающие, а что касаетсЯ этого,
то џгнич до сих  пор  не  может  толком  понЯть,  каким  наукам  обучает  он
курсантов,- ведь ни в парусном деле, ни в судовождении  ничего  не  смыслит.
ѓоворЯт, будто он философ - только этого зельЯ "Ћриону"  еще  не  хватало!..
„нем выспитсЯ, а ночью Язык чешет. ‚от стали,  бубнЯт  и  бубнЯт,  на  целую
ночь, поди, затеЯли дискуссию.
     џгнич подтЯнулсЯ на койке, прильнул ухом  к  иллюминатору  и  притаилсЯ
удивленный: речь шла как раз о его, џгнича, особе.
     - „о чего терпеливый человек, этот џгнич,- слышалсЯ  размеренный  голос
врача,- впервые встречаю такого: кремень человек.
     - Ђ может, просто притупление чувства боли? (ќто уже философ.)
     "‚от болтун, пустобрех!" - мысленно отметил про себЯ џгнич.
     - „умаю, что нет. Џросто из  тех  натур,  которые  умеют,  если  нужно,
намертво стиснуть зубы.
     - Ќе завидую ему. Љогда смотрю, как он  копаетсЯ  в  своей  мастерской,
невольно  поЯвлЯетсЯ  мысль:  вот  он,   последний...   могиканин   парусов,
человек-анахронизм. —еловек эпохи, котораЯ отошла и которой  никогда  больше
не будет.
     - Ќе поспешно ли такое заключение? ‚едь историЯ знает  немало  случаев:
то, что казалось обречено, вдруг обретает новое цветение. Њожет, еще  увидим
паруса на современных лайнерах, на супертанкерах новейших конструкции...
     - Ќе будет и танкеров.
     - Ђ что же будет?
     - Ќе знаю, что будет, а знаю, чего не будет.
     - Њудрено сказано... закручено морским узлом.
     - ‡абудем и про узлы. € нро всех этих ваших узловЯзов...
     - ЏочитаемаЯ профессиЯ, редкостнаЯ...
     - Ђ по сути - примитивнаЯ...
     "Ђ ты, болтун,- хотелось крикнуть  џгничу,-  своими  руками  завЯзал  в
жизни хоть один стоЯщий узел? - ‚ нем все бунтовало,- ’олько длинным  Языком
пустые свои вЯжешь узлы".
     - Њне кажетсЯ, вы предвзЯты в  своих  суждениЯх,  слышалсЯ  настойчивый
голос врача.- ‘читаете вот, что.
     последний... ‚о-первых, врЯд ли последний. € если даже!
     согласитьсЯ с мыслью, что парусный флот доживает свое век, то  и  тогда
нужно же отдать должное этому мастеру и трудЯге. Џосмотрите,  как  он,  этот
џгнич, предан своему делу, как влюблен в него, с каким  артистизмом  владеет
он своим редким ремеслом! ‚ нем он нашел призвание. Ћторвите его от иглы, от
парусины - и уже џгнича нет.
     - —то показала операциЯ? €зносилсЯ, поди, совсем?
     - Џредставьте, что нет. ’кани эластичные, как у юноши.
     - Ќе может такого быть.
     - Ќо ведь Я же оперировал... ѓоворю вам - как у юноши.
     - ‘транно. Ђ вы его не перепутали с кем-нибудь из  этих  подобранных  в
море греков?
     - Ќ