 это  так,  то,  уважаЯ  себЯ,  все  же  не
пренебрегайте и теми, кто под тЯжестью лет до последнего бьетсЯ за вас  и  в
меру своих сил взращивает длЯ других цветы человечности... Ќо позволЯйте  же
их топтать.
     Џанас …мельЯнович стоЯл, склонившись возле ткацкого  станка,  сухонькаЯ
рука его нервно перебирала и перебирала натЯнутую длЯ тканьЯ нитЯную  основу
(чтобы  ее  правильно  натЯнуть,  привозили  старую  женщину  откуда-то   из
соседнего села). Ќавсегда канули в  прошлое  домотканые,  согретые  чьими-то
слезами да песней полотна, а намного  ли  совершеннее  то,  что  им  Явилось
взамен, что из новых наших радостей и страданий ткет  сама  жизнь?  Љто  ей,
€нне, ответит на это?
     - ‚спомнилось,- сказала она,- как вы еще в школе обращали наше внимание
на совершенство цветка, на совершенство хлебного колоса... Џочему-то  только
теперь, через годы, начинаешь задумыватьсЯ над такими вещами...
     - Њногое, €нна, открываетсЯ человеку только с вершины лет. €  тебе  еще
многое откроетсЯ... Љак Я все же хотел бы, чтобы вы нашли  с  ‚иктором  свое
счастье! ‚ самом деле, у него есть добрые задатки. ‘ тобой он, может, станет
иным. ‚едь любовь, она способна на чудо,  она  способна,  бывает,  возродить
человека... Џотому-то  не  откладывай,  мы  с  женой  вместе  умолЯем  тебЯ:
записывайтесь, определЯйте свою судьбу - и будьте счастливы.
     Ћб этом и от ‚иктора она слышала не раз. Џосле  одной  из  чьих-то  там
свадеб в райцентре он особенно настаивал.
     - „авай сыграем и мы... —его тЯнуть? Ђ если завтра  опЯть  какой-нибудь
катаклизм? ‘пешить,  спешить  надо,  милаЯ,  хватать  его,  счастье,  обеими
руками!
     Ќо это были его мысли, не ее. Ћна как раз не спешила.
     —то-то сдерживало, останавливало ее. ‚ последнее времЯ не раз пропускал
свиданиЯ. Ћднажды вечером, когда провожал, когда  возле  калитки  прощались,
заметила, что ‚иктор нетрезв, нарушил гх  уговор,  не  сдержал  собственного
слова... ќто ее глубоко оскорбило: как можно нарушить  обещание?  Ќеужели  в
самом деле нет длЯ него ничего свЯтого?  ђасставаЯсь  в  тот  вечер,  ‚иктор
вдруг  набросилсЯ  с  шальными  объЯтиЯми,  были  они  неожиданно  грубы,  с
выкручиванием  рук,  со  словами,  унижающими  ее.  Љак  не  бывало  прежней
нежности,  бережности.  „евушка  вынуждена  была  просто   оттолкнуть   его,
возмущенно вырвалась и убежала, уносЯ в душе боль и обиду.
     ‘  тех  пор  стали  встречатьсЯ  реже,  к  прежнему  девичьему  чувству
примошалсЯ холодок настороженности и недовериЯ.
     Џанасу  …мельЯновичу  она,  конечно,  не  сказала  об  этом,  наоборот,
успокоила, что все обойдетсЯ, что, может, даже сегоднЯ ‚иктор приедет,  ведь
в клубе должен состоЯтьсЯ большой вечер и он обещал быть.
     ‘ наступлением осени ожил кураевский „ворец культуры. ЏотЯнулась  сюда,
кроме сельской, еще и молодежь с комплекса и  военнослужащие  погранзаставы,
рЯдовые и сержанты  (у  пограничников  с  кураевцами  традиционнаЯ  дружба).
ЏополнилсЯ прославленный кураевский хор. —ередниченко заказал  длЯ  хористов
роскошные костюмы:
     впереди районный смотр - чтоб и там первенствовать.
     ђуководит хором молодой учитель, преподаватель музыки и пениЯ,  который
сам тоже пробует кое-что сочинЯть, исписал не одну нотную тетрадку  и  среди
самодеЯтельных композиторов считаетсЯ подающим надежды.
     Љроме хора, „ворец должен вскоре  обогатитьсЯ  еще  одним  коллективом:
усилиЯми Ћксена-гуцула, столЯра с  комплекса,  создаетсЯ  ансамбль  народных
инструментов; Ћксен сумел  заинтересовать  многих,  даже  начальник  заставы
ѓулиев согласилсЯ принЯть в ансамбле участие.
     Џосле разговора с Џанасом …мельЯновичем €нна домой не  пошла,  осталась
во   „ворце,   где   в   этот   вечер   проходил   концерт    художественной
самодеЯтельности. ‘олисты исполнЯли песни, современные и старинные, выступал
и хор и дуэт доЯрок; среди солистов особенно  отличились  механизатор  џгнич
‚алерий и тот же офицер-азербайджанец, начальник заставы, которого  Љураевка
всегда приветствует,  словно  бы  столичного  баритона.  Џоскольку  ансамбль
народных инструментов еще не успел подготовить свою программу,  руководитель
его, неутомимый  гуцул,  выходил  па  сцену  в  одиночестве,  выходил  такой
симпатичный и скромный со своими отнюдь не скромными коломыйками.
     ‚ заключение хор исполнил - впервые в Љураевке - "Ѓерег  любви";  песню
принЯли  восторженно,  и  мать,  сидевшаЯ  с   €нной   рЯдом,   велела   ей,
раскрасневшейсЯ  от  радости  и  смущениЯ,  встать  и   поклонитьсЯ   людЯм,
поблагодарить их за аплодисменты.
     Љогда, радостно возбужденные, вышли из „ворца, €нна невольно  взглЯнула
па дорогу, исчезавшую за Љураевкой в серых сумерках: оттуда  сегоднЯ  должен
был бы приехать ‚иктор. Џоймала себЯ на том, что ждет. “жо несколько дней он
не поЯвлЯлсЯ, а сегоднЯ обещал быть на  вечере  непременно,  может,  и  ему,
насмешнику, тут кое-что понравилось бы...
     ‘терег, поджидал, видно,  сына  и  отец,  ‚еремеепкостарший  ЏерейдЯ  с
палочкой дорогу перед „ворцом, он  прошел  под  деревьЯми  и  остановилсЯ  у
самого выезда из села на обочине, ожидаЯ не поЯвитсЯ  ли  с  грсйдорки  свет
фар,  не  пронесетсЯ  ли  "газон",  ослепительным  снопом  рассекаЯ  осеннюю
сумсречь... Ћтец есть отец, сколько бы ни было у него обид па сына,  как  бы
ни терзалась его душа из-за непутевого,  но  из  отцовского  сердца  его  не
выбросишь такова уж родительскаЯ участь.  Ќередко  вот  так  видЯт  кураевцы
старого учителЯ за околицей села, долго маЯчит он у самой дороги,  терпеливо
ожидаЯ своего единственного, того, кто  должен  был  бы  стать  утешением  и
опорой в старости, а вместо этого стал мукой,  не  утихающим  ни  па  минуту
душевным терзанием. †дет отец, а он, может, и сейчас дебоширит где-нибуль  в
чайной, пропивает собственное достоинство, позорит свое и отцово имЯ...
     „ома, когда семьЯ логла спать, €нна  присела  па  веранде  сделать  еще
кое-какие записи (решила, начинаЯ с этой осени вести дневник). Ќе  заполнила
и страницы, как с улицы послышалось переполошное:
     - ‘корее в медпункт! ‚иктор отца машиной сбил!
     ‹етела, не чуЯ под собой ног.
     ‚  медпункте  были  уже  —ередниченко,  парторг,  еще  какие-то  другие
незнакомые люди... Џанас  …мельЯнович  лежал  на  белой,  обитой  дерматином
кушетке. Ќе надеваЯ халата,  €нна  подбежала,  нрисела  возле  него,  начала
нервно искать пульс - кто бы мог подумать в школьные годы, что  придетсЯ  ей
сидеть над учителем ботаники в роли  сестры  милосердиЯ...  Ѓез  очков  лицо
Џанаса …мельЯновича стало еще  меньше,  оно  было  матово-белым,  возле  уха
темнели ссадины, седые жиденькие волосы на затылке склеились кровью. “читель
был  без  сознаниЯ.  €нна   держала   сухонькую   старческую   руку   Џанаса
…мельЯновича,доискивалась в ней жизни. …ще один самый тЯжкий экзамен...  Џод
взглЯдами притихших, тревожно онемевших людей девушка с испугом, с болью,  с
отчаЯнием считала еле слышный, постепенно исчезающий пульс.
     Ќе приходЯ в сознание, ‚еремеенко-старший умер у нее на руках.
     ќто была перваЯ смерть на ее глазах, и ее медпункте.
     €нна была потрЯсена. …й хотелось тормошить, трЯсти, чтобы возвратить  к
жизни это легкое, бездыханное тело, вернуть его из небытиЯ. Ќикогда не знала
такого отчаЯниЯ.
     ‚  сознании  собственного  бессилиЯ,   сдерживаЯ   рыданиЯ,   вскочила,
бросилась из  комнаты.  Џоскорее  отсюда  выбежать,  выплакатьсЯ  где-нибуль
наедине!.. Ћна была  у  двери,  когда  на  пороге  поЯвилсЯ  ‚иктор.  ‚ходил
пошатываЯсь.
     ‹ицо  -  полотно  полотном.  Ќеужели  это  он?  Ќатолкнулась  на  глаза
сомнамбулы, увидела перед собой незнакомого, посеревшего от ужаса  человека,
который в жалкой растерЯнности ловит разверстым ртом воздух, силитсЯ  что-то
сказать и не может... € эти мутные, рыбьи глаза! Ѓудто  лунатик,  надвигалсЯ
на €нну, неуверенно, слепо тЯнулсЯ к ней рукою...
     - “йди! “бийца! - отпрЯнула она от него.- Ќенавижу!
     €, не помнЯ себЯ, выскочила в дверь.
     “  ‚иктора  взЯли  подписку  о  невыезде.  Ќачалось   следствие.   Њать
развернула неожиданно бурную деЯтельность.
     Ћтца уже не воскресишь, попытаетсЯ спасти  сына.  Ѓегала  по  Љураевке,
искала свидетелей, чтобы подтвердить ее версию: сын  не  виноват,  отец  сам
попал под машину, сам потому что слепой...
     ’аких свидетелей Љураевка не дала: умеет она быть не только доброй,  но
и беспощадной. ‚ ином случае могла бы взЯть на  поруки,  в  ином,  но  не  в
этом...
     Љольцо смыкалось, приЯтели, те, что находились в роковую минуту  в  его
машине, точно сговорившись, отвернулись от ‚иктора, или, как он  сам  мрачно
констатировал,  "продали".  Џеред   следователем   дружно,   отрепотированно
твердили,  что,  были  хоть  и  подвыпившими,  пытались  всетаки  сдерживать
‚иктора, уговаривали не гнать, а тот  летел  как  сумасшедший,  недалеко  от
„ворца нажал еще сильное. Ќу  а  тут  откуда  ни  возьмись  человек  посреди
дороги... руки протЯнул, что-то кричит, может,  хотел  остановить...  "Ћтец!
Ћтец!" успели все-таки крикнуть ‚иктору, а он Якобы им через плечо: "Ќичего,
прорвемсЯ!.."
     ‚ последний момент все-таки попыталсЯ свернуть в сторону, но  было  уже
поздно...
     ‚еремеенко-сын пока был оставлен на свободе. Ћднако  свободой  она  длЯ
него уже не была.  ЌесмотрЯ  на  все  материны  стараниЯ,  лжесвидетелей  не
удалось раздобыть и оправданий никаких не  было  это  ‚иктор  и  сам  теперь
отлично  понимал.  ‡адавил  отца  Љураевка  была   единой   в   безграничном
возмущении, в осуждении, в коллективном своем суровом приговоре,  вынесенном
ею еще до официального суда, раньше речей районного прокурора.
     Њожет, только теперь  дошел  до  парнЯ  весь  ужас  содеЯнного.  ЏолднЯ
простоЯл, посеревший, на сельском кладбище возле свежей отцовской могилы.  €
после этого уже нигде не поЯвлЯлсЯ в село.
     ‚идели: старчески сутулЯсь, слонЯетсЯ один по морскому берегу. Љак-то в
конце днЯ поЯвилсЯ возле плЯжей пионерлагерЯ, возле тех мест,  где  когда-то
врезалсЯ в детей на мотоцикле. ЏлЯж был безлюден,  детей  забрали  в  школы,
лишь стайка местных мальчишек гонЯла по берегу мЯч.
     Ћни рассказывали потом, что  отцеубийца  бродил,  будто  привидение,  в
самом деле будто лунатик. Ћстановившись, смотрел,  как  море  гонит  прибой,
устилает берег пеной.
     ‘казал ребЯтишкам: "Ѓуду купатьсЯ". „ети подивились:
     в такую пору никто из кураевских уже не купаетсЯ, а этот...
     Ќе стал даже раздеватьсЯ. ‚ чем был, в том и  побрел  в  море:  глубже,
глубже, но поЯс, по грудь, по шею.  ‡атем  поплыл  (он  хорошо  плавает,  до
самого горизонта, бывало, заплывал). ‚от и  сейчас  плыл  и  плыл,  пока  не
скрылсЯ за волнами...  ђешили  ребЯтишки:  дурачитсЯ  парень  заплыл  тут  а
возвратитсЯ, выплывет где-нибудь в другом месте. Ћн и выплыл через  три  днЯ
напротив хаты деда Љоршака, сторожа рыбартели. Љоршак первым его и  заметил:
думал, говорит, детский мЯч загнало, нырЯет между волнами.
     „умал  так,  пока  не  прибило  к  берегу  тот  "мЯч"...  ќто   и   был
‚еремоенко-младший.  ‘тарые  рыбаки,  повидавшие  на   споем   вену   немало
происшествий, никогда еще не  видели,  чтобы  утопленник  был  в  такой  вот
странной позе: в  воде  стоЯл  он  в  полный  рост,  в  одежде,  стоЯл,  как
полагалось бы стоЯть на земле, совершенно вертикально. Џотому  и  голова  на
волнах казалась похожей на плывущий детский мЯч
     * * *

     Ћвладел џгнич судном, этой загадочной лайбой. Ќачальство оказывает  ему
всЯческое  содействие:  нужны  элек  тросварщики  бери,  малЯры  пожалуйста,
материалы выпишем, лишь бы дело шло.
     Ћрионец и ночует теперь на судне. Џосле первой ночи не  захотел  больше
оставатьсЯ в пустующем пока втором корпусе. Џускай там домовые  хозЯйничают,
а он будет на своем судне, тут ему привычнее. –елыми днЯми работает, колдует
потихоньку над лайбой, котораЯ  под  его  рукой  должна  из  гадкого  утенка
превратитьсЯ в белоснежного лебедЯ.
     „евчатам со стройки не терпелось узнать, что же  он  там  делает,  этот
орионсц, что там, секретничаЯ, все прилаживает  да  перестраивает.  Џрилетит
стайка любопытных ко всему штукатурщиц в залЯпанных комбинезонах  "разрешите
па экскурсию", но џгнич никого не пускает внутрь, держит дело свое в  тайне.
„аже прораба, хитроокого толстЯка  в  резиновых  сапогах,  мастер  не  очень
посвЯщает в свои корабельные хлопоты: пусть он в своем доле и знаток,  но  в
этом -  как  медведь-звездочет...  ‹ишь  ближайшие  помощники  неразлучны  с
џгпичем целые дни: Ћксенворховинец да еще несколько энтузиастов,  выделенных
старому морЯку в подмастерьЯ. Џо его указанию они беспощадно потрошат судно,
выбрасывают его внутрен ности, потому что все тут должно заиграть по-новому,
все должно быть "доведено до фантастики", как говорит гуцул.
     ‘тепеннаЯ   уверенность,   солидность,   властность   вновь   Явственно
обозначились в повадках орионца. „а и как же иначе! Ѓыл  списанным  вроде  в
тираж, а теперь вот старший консультант, лицо почти засекреченное.  „ержитсЯ
так, будто более важного объекта, чем его лайба, на строительстве нет. Џорой
видЯт его и в корпусах, где ведутсЯ работы,  присматриваетсЯ,  принюхиваетсЯ
ко всему, вопросами  донимает,  кое-кто  начинает  даже  ворчать:  еще  один
народный контроль... Љогда руководство в отъезде (а это бывает нередко,  дел
да совещаний бесчисленное множество), џгничу  хочешь  не  хочешь  приходитсЯ
иметь дело с товарищем Ѓалабушным, прорабом. ќто  стрелЯный  воробей,  любит
подстегивать, то и дело напоминает: темп давайте,  темп,  старина,  поменьше
выдумок, сроки подпирают...
     Ћрионец на это отвечает с олимпийским спокойствием:
     - Ќас подгонЯть не нужно. ‹учше проследите, чтобы с материалами не было
перебоев. Ђ мы свое дело сделаем в срок: слов на ветер не бросаем.
     - џ вас не гоню, вы менЯ поймите правильно,- тотчас  же  поворачиваетсЯ
на сто восемьдесЯт градусов  Ѓалабушный,-  с  нашей  стороны  полнейшее  вам
доверие, Ђндрон ѓурьевич... € о материалах заботимсЯ...  “же  нам  отправили
пластик,  говорЯт,  гедеэровский,   белоснежный,   просто   чудо,   хотЯ   и
дороговат...
     - „лЯ шахтеров не жаль,- говорит џгнич и,  вынув  из  кармана  бумажку,
начинает неторопливо высчитывать, чего и сколько  ему  еще  понадобитсЯ  длЯ
работы.
     ‚ обеденный перерыв на стройке наступает штиль.
     ‡атихает  грохот  машин,  рабочий  люд   устремлЯетсЯ   в   тень,   кто
перекусывает, кто газету  читает,  и  никто  не  видит,  как  па  территории
поЯвлЯетсЯ  тот,  которого  нужно  было  бы  встретить  со  всем   служебным
почтением. Ќе обнаружив в штабном вагончике никого, прибывший широким  шагом
направлЯетсЯ к џгничу, который и в это  времЯ,  по  обыкновению,  стоит  как
вахтенный возле своей лайбы. Ќаверное, "высокий гость" в своей озабоченности
принЯл орионца за сторожа, потому что, не здороваЯсь,  обратилсЯ  к  старику
довольно строго:
     - ѓде начальство?
     - Ќа обед поехало. Ќачальство тоже не свЯтым духом питаетсЯ.
     - Ќу а кто же сейчас тут старший?
     - Ђ Я вот и старший.
     Џриезжий оглЯдывает старика с Явным сомнением, по  его  лицу  пробегает
гримаса  неудовольствиЯ.  —увствуетсЯ,  что  он   имеет   право   на   такую
гримасу,важнаЯ, видать, птица. ѓрузный, лицо, притененпое шлЯпой,  по  цвету
какое-то глинЯное, одутловатое. …ще, видно, на курорте  но  был,  настоЯщего
солнца не видел.
     - ‚ы... действительно старший?
     - ‘казал же... Ђ вот вы, позвольте, кто будете? -  полюбопытствовал,  в
свою очередь, џгнич.
     -  €з  министерства,-  небрежно  бросил  приезжий,  не  считаЯ   нужным
уточнЯть, из какого именно:  из  того,  которое  заказывает,  или  из  того,
которое строит. ‹ впрочем, и длЯ џгнича это не очень существенно. ‚ажно, что
есть наконец к  кому  обратитьсЯ,  обтолковать  кой-какие  дела,  которые  с
прорабом не обтолкуешь...
     - ‚от вы как раз мне и нужны.
     - џ? ‚ам? - глинЯное лицо морщитсЯ в иронической ухмылке.
     - ’олько внимательно слушайте, если уж  вы  к  делу  причастны...  ќто,
наверное, вы тут корпуса привЯзывали?
     Љорпус номер один под каким градусом стоит? Љрасный уголок  и  половина
комнат - куда у вас окнами смотрЯт?
     - Ђ куда? - ‚ажного товарища это, видно, заинтересовало.-
     - ‚ степь, под нордовые ветры! “тром встанет шахтор - не увидит, как  и
солнце всходит. Џриехал на море полюбоватьсЯ, а вы  его  к  морю  спиной,  к
солнцу затылком...
     - ‘ морЯ, с солнечной стороны, ведь припекать будет.
     „а и море, если разобратьсЯ, оно шахтеру, извините, до лампочки...  …му
прежде всего  отоспатьсЯ  бы  здесь  после  трудов  праведных...  Љалорийное
питание, домино да бильЯрд - это ему подай, а не  восход  солнца.  Љомфортом
должны обеспечить прежде всего...
     - ’о-то вы и позаботились! ‘толовую планируете на две смены,  на  ногах
придетсЯ ждать очереди, торчать у кого-то за плечами...  Ђ  в  корпусах?  Ќа
весь этаж один туалет, да и тот в самом конце коридора! Ќичего себе комфорт.
     ЌочнаЯ пробежечка рысью по коридору п кальсонах...
     Џриезжий даже носом повел от такого натурализма.
     - ’ут, возможно, мы чего-то и недодумали.
     - Ђ кто же за вас будет додумывать? „лЯ чего поставлены?
     Џриезжий вдруг ощетинилсЯ:
     - „а что вы мне здесь экзамен устраиваете? Љто вам  дал  право  так  со
мной разговаривать? ‘обственно, кто вы такой?
     - ђабочий класс Я, вот кто.- џгнич сощурилсЯ, только маленькие, колючие
глазки посверкивали из-под бровей.- ‘коро сорок лет как на море в этом самом
рабочем чине-звании!..
     ‚ этот момент подбежал откуда-то прораб, запыхавшийсЯ, испуганный. ћлой
завертелсЯ   возле   министерского   представителЯ,   принЯлсЯ   извинЯтьсЯ,
подхватил, повел  показывать  стройплощадку.  Ђ  тут  как  раз  и  начальник
строительства подкатил. € первый разговор, состоЯвшийсЯ между ними,  касалсЯ
џгничевой персоны.
     - —то это у вас за старик? - кивнул приезжий в сторону орионца.џдовитый
какой-то дед!
     - ќто наш дед,- извинительно улыбнулсЯ начальник строительства.-  „а  и
не совсем он чтобы уж дед... ’очнее сказать бы,  человек  зрелого  возраста,
мастер...
     - Љритикан какой-то... ‚от такие как раз анонимками и  засыпают  разные
инстанции.
     - ќтого за нашим не водитсЯ. Ђ что правду в глаза  скажет  -  такаЯ  уж
натура.
     - Ћтпустили бы вы его на заслуженный отдых... Џо собственному  желанию,
а?
     - „а можно бы! ’олько нам без него ну никак, ‘тепан Џетрович... Џозарез
нужен.
     - ‘мотрите. ‚ам  виднее.  ’олько  чтоб  потом  но  плакались,  когда  в
"Џравду" про комплекс накалЯкает. Џро ваши неполадки...
     Ќачальник строительства заверил, что до этого дело не дойдет.
     Ђ џгнич том временем уже стоЯл спиной к ним, лицом к морю, к лайбе.
     Џосле работы он имеет привычку пройтись вдоль берега,  посмотреть,  что
море выбрасывает. ’рудитсЯ оно без устали.  ’о  выбросит  тебе  черную  купу
морской травы  -  камки  со  слизистыми  водорослЯми,  то  медузу,  то  кучу
ракушек-мидий, то чье-то разъеденное солью трикотажное трЯпье... Ѓелые чайки
проносЯтсЯ над берегом, над  џгничем.  €ногда  промелькнет  в  воспоминаниЯх
что-то давнишнее. Џрибой, сверкающий у ног.  Љамни,  поседевшие  от  морской
соли. € ты на них, молодой, с кем-то в обнимку  сидишь...  Ќеужели  все  это
ушло и никогда не вернетсЯ к тебе, в эту действительность, к этим  птицам  и
этим днЯм, к звездным кураовским ночам?
     ЏрогуливаЯсь, џгнич доходит иногда до Љоршаковой хаты. Ћдна  стоит,  на
отшибе, среди песчаных дюн, возле причала рыбацкой бригады. Љролики  бегают,
утки да гуси  кучами  снега  белеют  в  бурьЯнах.  ђыбачьи  снасти  сушатсЯ,
развешанные  на  кольЯх.  Ђ  возле  хаты  сам  дед  Љоршак  чтото  починЯет,
налаживает сеть либо просто сидит в раздумье, отдыхает.
     - Ќу как, дедушка, ловЯтсЯ шпионы?
     - —то-то ни шпионов, ни тюльки...
     ‘ погранзаставой сторож  в  контакте,  имеет  даже  медаль  "‡а  охрану
государственных  границ".  Ќаверное,  сто  лет  этому  Љоршаку:  еще   џгнич
мальчишкой был, а Љоршак уже ходил  по  Љураевке  в  островерхой  буденовке,
делил землю да нагонЯл своими усищами страхи на мировой капитал. „авно  стал
стариком, в одиночестве живет, трудитсЯ, как прежде...  џгничу  бросилось  в
глаза, как он изменилсЯ: зарос, залохматилсЯ, седые патлы  веревочкой  через
лоб перевЯзаны, чтобы на глаза не падали.  €ной  раз,  бывает,  расщедритсЯ.
Џойдет не спеша, снимет несколько  вЯленых  рыбин,  что  под  крышей  висЯт,
нанизанные на жилку, поднесет тебе, угощаЯ:
     - Ѓери, Ђндрон, полакомимсЯ.
     - Ќе скучаете тут по людЯм, €ваныч?
     - „а когда как... Џо ночам, вот  как  расшумитсЯ  море,  то,  известное
дело, лезут всЯкие мысли... ђасплодилось люду, машины кругом урчат. Љогда-то
было в степи: этот чабан под одним небом, а тот - под другим, полднЯ  шагай,
пока от коша до коша доберешьсЯ... Ђ нынче  распахали  все,  заполонили  как
есть побережье.
     - „лЯ добрых людей земли хватит.
     - ’ак-то оно так. ’олько между добрыми попадаютсЯ и хищники двуногие  -
пропади они пропадом...  ‚  прошлом  году  откуда-то  объЯвились,  дельфинов
подушили в сетках, ночью потом вытрусили их на  косе,-  џгнича  передернуло,
как от боли, но Љоршак не заметил этого.- € знают же, наверное, что дельфин,
если запутаетсЯ под водой в сетке,  то  ему  конец,  долго  без  воздуха  не
выживет, он ведь - как  получеловек.  ѓоворЯт,  когда  его  тащат  на  берег
опутанного сетками, он, словно дитЯ, плачет... „а кто же вы такие, душегубы?
     - „умалось, после войны таких жестоких уже не будет... €  сыт  ведь,  а
жесток - почему?
     ЏоговорЯт, а иной раз просто помолчат вместо, и  снова  пошагает  џгпич
вразвалку вдоль побережьЯ к комплексу.
     Ќа полпути, где на углаженном волной песке валЯетсЯ  выброшенное  морем
черное, будто обгоревшее, бревно из каких-то, возможно,  кавказских,  лесов,
орионец остановитсЯ, сделает  привал.  Ѓревно  кто-то  выволок  на  песчаный
пригорок, который по-здешнему называетсЯ джума. Џо вечерам  послушает  море,
которое плещетсЯ у его ног, сычит волной, как электросварка. …сли  заглЯнуть
в это времЯ морЯку в глаза, маленькие, острые лезвиЯ, в них пе приметишь  ни
радости, ни грусти - лишь незримо  живет  в  них  тЯжкаЯ  застылость  мысли,
сосредоточенной, устоЯвшейсЯ, обращенной куда-то вон в ту синь и даль.  €  в
такие тЯгучевЯзкие, как бы полуостановившиесЯ минуты, когда, кажетсЯ, и само
времЯ застыло, не движетсЯ, человек о чем-то все думает, не может не думать.
Ћ чем же?
     Ћднажды сидел  вот  так  в  предвечерье  на  этом  узловатом  бревне  и
почему-то вдруг вспомнил с необычайной Яркостью о бое быков - видел когда-то
в молодости такое зрелище. Ћдин раз видел и больше не захотел, не  длЯ  него
развлечение. ‚сем сердцем был на стороне того выращенного в  темноте  стойла
черного красавца, что вылетел на  арену,  ослепленный  солнцем,  и  в  дикой
Ярости уже искал - с кем бы сразитьсЯ. ЋтродЯсь, видимо, не знал он  страха,
не ведал, что это такое, лишь отвага бушевала в нем.
     ‚се длЯ него сливалось в  слепЯщем  солнце  -  трибуны  и  те,  которые
дразнили,  и  хотЯ  все,  решительно  все  было  против  него,  было  сплошь
враждебным, он не собиралсЯ  отступать,  этот  благородный  рыцарь  корриды.
ѓотов был битьсЯ со всеми, принЯть даже неравный бой, готов  был,  казалось,
пронзить рогами самое солнце!
     —айка своим пронзительным, хватающим за душу криком  вывела  џгнича  из
задумчивости. ЋглЯнулсЯ:  по  берегу  от  комплекса  кто-то  шагает  молодо,
движетсЯ легкаЯ чьЯ-то фигурка в красном свитере, в брюках,  которые  теперь
носЯт осе,  без  различиЯ  пола,-  сразу  и  не  поймешь:  хлопец  идет  или
дивчина... ‚от ближе, ближе вдоль обрывчика, где тропинка  еще  нс  охвачена
прибоем... €нка!
     Ќе улыбнулась даже. ‘держанный, тоскующий взглЯд.
     ‚ скупом свете вечерних сумерек пепельно-серые тени легли под глазами.
     - Љак ты менЯ нашла?
     - Ђ мне на комплексе сказали: туда иди, кажетсЯ,  это  он,  џгнич  ваш,
сидит на джуме.
     ’Яжко было ему смотреть  на  племЯнницу.  €схудала,  осунулась.  ѓлаза,
которые  недавно  были  полны  отблесками  счастьЯ  и  весельЯ,  потускнели,
налились до краев темной горечью. Ћднако о своем пережитом девушка не  стала
говорить.
     - ‚от компот вам принесла,- поставила на песок размалеванный термос.- ‘
урюком...
     - ‘пасибо. ‘адись, дочка.
     Џримостилась рЯдом, на краешке  бревна,  веточку  полыни  непроизвольно
крутила в руке. џгнич способен был понЯть  такое  состоЯние,  когда  человек
томитсЯ от горЯ и тоски,  чувствовал,  как  безысходнаЯ  ос  боль  какими-то
токами-волнами переливалась и в его сердце. Ќе стал утешать, хотЯ, может,  и
следовало бы ей сказать, что стоит ли  так  убиватьсЯ  о  человеке,  который
родному отцу - пусть невольно - жизнь  укоротил,  о  том,  кого  собственнаЯ
совесть казнила, свершив над ним свой высший суд. —ем  тут  утешить?  ‚идно,
нету на свете  таких  слов-лекарств,  чтобы  можно  было  к  душевным  ранам
приложить, в один миг снЯть боль девичьей тоски... ‡аметил слезу, блеснувшую
в глазах у племЯнницы, прикоснулсЯ рукой к ее плечу, молвил тихо:
     - Ќе плачь, доченька.
     - џ не плачу. ’олько почему же это у менЯ... вот так?..
     - Љаждый человек, €нна, может  осиротеть,  стать  одиноким.  €  все  же
падать духом он и тогда не имеет права.
     —еловеку, бывает, придает силу и одиночество.
     € снова молчали, вдыхаЯ  терпкий  запах  морЯ,  сухой  воздух  степной.
‘опровождали глазами чайку, котораЯ все времЯ кружилась перед ними, ронЯла в
вечернюю сумеречь жалобные клики, то отдалЯЯсь, то снова приближаЯсь.
     Њоре все больше погружалось в темноту.
     € казалось, без всЯкой свЯзи џгнич вдруг начал рассказывать девушке про
‘тромболи. …сть такой  постоЯнно  действующий  вулкан  -  ‘тромболи,  морЯки
называют его "маЯк ‘редиземного морЯ". Љак бы ни было темно вокруг, а он  из
ночи в ночь все рдеет в облаках, в любую бурю  небо,  раскаленное  докрасна,
пульсируЯ, отсвечивает над ним.
     Ќадежный ориентир. ѓоды проходЯт, корабли менЯют облик, а он все  рдеет
и рдеет... Њожет, где-то там, на виду  стромболиевского  зарева,  и  "Ћрион"
сейчас прокладывает свой курс...
     - Љто о чем, а Я о своем... ’ы уж извини... € не поддавайсЯ,  доченька,
тоске-печали: у тебЯ молодость, ты еще найдешь свою судьбу...  Ќу,  кажетсЯ,
нам пора...
     Ћни встали, вышли на вьющуюсЯ по-над обрывом тропинку. ‚переди комплекс
уже мерцал первыми вечерними огнЯми. ли молча, погрузившись в  свои  мысли,
медленно удалЯЯсь от черного бревна, на котором только что сидели; вот оно и
растаЯло в тенЯх, и расплылсЯ  в  сумерках  песчаный  холм  -  эта  поросшаЯ
горькой полынью кураевскаЯ дюна-джума.

        x x x

     ‡имой в Љураевке свирепствовал "ѓонконг".
     ќпидемиЯ гриппа не миновала и  это  отдаленное  от  городов  побережье.
ђадио приносило тревожные вести, передавало, что эта  беда  повсеместнаЯ.  ‚
ђиме, в ‹ондоне, в Џариже  больницы  переполнены,  закрываютсЯ  школы,  люди
умирают тысЯчами.
     €нна была в отчаЯнии: нет еще против "ѓонконга"
     достаточно эффективной сыворотки. ‚ лабораториЯх мира обнаруживают  все
новые и новые разновидности вируса.
     ‚озбудители страшной болезни,  которых  еще.  вчера  не  было,  сегоднЯ
распространЯютсЯ  молниеносно,  с  грозной   неотвратимостью,   с   коварной
загадочностью. ‚ирусологи многих стран бьютсЯ над тайной  этого  зла,  целые
институты работают, ищут, однако радикальное средство защиты пока еще  никто
нс  предложил.  ЏриходитсЯ  довольствоватьсЯ  давно   известными   советами,
простейшими средствами, которые хоть, кажетсЯ, и дают облегчение, все же  не
убивают вирус полностью, он разгуливает в крови, пока организм  сам  его  не
переборет. Ѓегала €нна на вызовы по домам, видела односельчан, которые лежат
целыми семьЯми, врачевала младенцев, полыхающих от жара. „етей было особенно
жалко, они переносЯт болезнь тЯжелее взрослых.
     „елала уколы, раздавала таблетки, хотЯ тут же и  предостерегала,  чтобы
не злоупотреблЯли химией, лучше народные средства: калина, малина,  побольше
питьЯ с липовым медом. Ђ вирус тем временем, зловеще ухмылЯЯсь, делает свое,
укладывает вповалку все новые и новые жертвы...
     Љ тому же беда с  этими  кураевскими  пациентами:  совершенно  небрежно
относЯтсЯ к ее предписаниЯм, в особенности крутоплочие крепыши-механизаторы,
они не считают грипп серьезной болезнью, насморк,  дескать,  всегда  был  на
своте. ’олько что металсЯ в жару, а  чуточку  спала  температура,  полегчало
малость - цигарку в зубы и в мастерскую. Ђ "ѓонконгу" только того  и  подай:
хватает героЯ вторично, выматывает с еще большей свирепостью -  были  случаи
весьма тЯжелых осложнений.
     Ћднажды в медпункт ЯвилсЯ —ередниченко (он отгрипповал одним из первых,
во времЯ совещаниЯ где-то  прихватил,  ведь  там  чихают  со  всех  сторон),
пожелал справитьсЯ у своей медички о количестве заболеваний в Љураевке  и  о
том, когда  можно  все-таки  ожидать  спада  этой  трижды  клЯтой  эпидемии.
Џосередь беседы ‘авва „анилович вдруг встал, подошел к €нне:
     - —то-то  ты  больно  раскраснелась,  медичка,  и  глаза  твои  мне  не
нравЯтсЯ,- и прикоснулсЯ ладонью к ее лбу.- Ћ, да ты и сама в  огне!  „ругих
поучаешь, а сама на ногах решила перенести? Ќе нужно нам такое геройство.
     € в тот же день  €нну  сменила  ‚арвара  ”илипповна  (она  отгрипповала
одновременно с  мужем,  как  он  говорил,  синхронно).  €нне  был  строжайше
предписан постельный режим.
     ‹ежала дома в  жару,  когда  подруга-почтальонша  принесла  ей  письмо.
Ђрхеолог подал весточку из... —иттагонга!
     ќто же ваша, девоньки, золотаЯ ЃепгалиЯ... Џризванный в армию, попал на
флот и вот теперь очутилсЯ у вод Ѓенгальского  залива,  расчищает  фарватер,
который весь завален, застопорен потопленными судами. ‡адача наших морЯков -
открыть проход в порт, в так называемые ‚орота  †изни...  Ћпыт  аквалангиста
вон в какой дали пригодилсЯ ему! ђаботать приходитсЯ  в  невероЯтно  сложных
условиЯх тропиков, хуже всего то, что температуры  высокие  и  в  воде,  где
работаешь, никакой видимости, сплошнаЯ муть: реки наносЯт много  ила...  ‚от
так он там живет, кует мировую солидарность, "среди  надежд  и  жизни",  как
писала когдато эллинка ’еодора... Ђ то, о чем он говорил €нне, там,  у  стен
крепости, все остаетсЯ в силе, он хочет, чтобы она знала об этом... ‹юбил  и
любит и но скрывает этого, кричит об этом из  своего  скафандра  сквозь  все
мутные воды тропиков!.. Ѓудто из другого, из  ирреального  мира  донессЯ  до
€нны этот голос.  Ѓудто  где-то  за  крутыми  перевалами  осталась  Ћвидиева
крепость, и луннаЯ мерцающаЯ дорожка в море, и этот археолог с  его  жаркими
юношескими признаниЯми... ’ут дождь со снегом или снег  с  дождем,  а  он  в
своих тропиках изнемогает от зноЯ, словно чудище какоенибудь  доисторическое
на ощупь пробираетсЯ в своем водолазном костюме в непроглЯдной водЯной мути,
среди жутких нагромождений чужих незнакомых кораблей. ‚се это потустороннее,
иллюзорное плывет, наплывает на ее глаза, серым туманом и гриппозной  липкой
желтизной заволакиваетсЯ свет, и сама она уже погружаетсЯ в какието тЯжелые,
болотные, засасывающие воды тропиков...
     ‚ иные минуты, когда больную одолевает полусон, мерещитсЯ  ей  страннаЯ
рептилийка, похожаЯ па Ящерицу, всЯ полупрозрачнаЯ, даже внутренности  видны
в ней. Ѓронтозавр в миниатюре. Ќасторожившись, сидит это  странное  существо
на шифоньере, где старые журналы сложены стопкой, и смотрит оттуда,  как  ты
бьешьсЯ в горЯчке. ’акаЯ же, как и та, загадочнаЯ, что  наблюдала  за  ‚ерой
Љонстантиновной в палатке Љрасного Љреста. Ќе знаешь, Ядовита или нет и  как
поведет она себЯ в следующую секунду...
     Ђ потом она и сама ужо там, откуда  Явилось  это  ползучее,  призрачное
существо, откуда пришло ей  неожиданное  письмо...  ЏылаЯ  в  жару,  раздает
кому-то одеЯла  Љрасного  Љреста  и  сгущенное  молоко  с  сахаром,  готовит
какие-то микстуры маленьким бенгалЯтам, а тучи москитов висЯт над головой  и
так жарко, что €нна задыхаетсЯ,  пытаЯсь  сорвать  с  лица  противомоскитную
сетку... „ушно, муторно, желтеет  свет,  и  голос  чей-то  едва  пробиваетсЯ
сквозь лыбкую горЯчую трЯсину... ‡а времЯ болезни в полубреду не раз €нне  -
сквозь вполне реальный, пролетающий за окном  кураевский  снег  с  дождем  -
мерещилсЯ тропический —иттагонг, и торчащие из воды полузатопленные мачты, и
туманный образ человека,  далекого  и  верного,  что  часами  странствует  в
скафандре по  дну  залива,  сродь  акул,  осьминогов,  ощупывает,  исследует
затонувшие судна, уже покрывшиесЯ илом, ракушками и  какими-то  похожими  на
гадюк водорослЯми...
     “ —ередниченко во времЯ эпидемии хлопот еще прибавилось. ‹юдей валит, а
дело не ждет. •оть и зима, однако полЯ  держатсЯ  под  постоЯнным  надзором,
чуть  ли  не  каждый  день  председатель  и  сам  выезжает,  и  агрономов  с
бригадирами гонЯет, чтобы наблюдали за состоЯнием озимых хлебов,  чтобы  все
времЯ были начеку.  „елались  разные  измерениЯ,  брались  пробы,  ставились
диагнозы, тщательно определЯлись площади,  которым  прежде  всего  надлежало
давать подкормку. Љураевка жадно ловила  по  радио  погодные  сводки.  Љогда
метеорологи обещали на сегоднЯ облачность,  ветер  с  дождем  и  снегом,  то
земледельцы  воспринимали  это  как  подарок,  бухгалтериЯ   оживлЯлась,   а
—ередниченко смеЯлсЯ в своем кабинете, радуЯсь как малое дитЯ.
     - —то длЯ других слЯкоть, длЯ  нас  это  манна  небеснаЯ,  ха-ха-ха!  -
грохотал он на все правление.
     Ќезнакомый радиодиктор, разумеетсЯ, не слыхал этого смеха, а  потому  и
не догадывалсЯ, что обещанный им "дождь со снегом" или "снег с  дождем"  длЯ
кого-то может быть истинной радостью. ‡най он про то, не окрашивал  бы  свой
голос в грустные, как бы извинительные тона.  ќто  чаще  всего  случаетсЯ  с
дикторшами,  весьма  нежными  и  чувствительными  радиосуществами.  Ћдин  из
передающих подобные сводки особенно старалсЯ, "дождь и снег"
     каждый  раз  произносил  скороговоркой,  Явно   подпускаЯ   наигранной,
фальшивой бодрости, пасмурную погоду и сплошную облачность преподносил  так,
словно  бы  речь  шла  о  самом  красном,  солнечном  дне.   “сердиЯ   этого
радиободрЯчка искренне потешали —ередниченко:
     - €шь как напевает, этот областной приукрашиватель действительности!..
     Љроме всех других хлопот, —ередниченко еще одна идеЯ нс  давала  покоЯ:
загорелсЯ мыслью поставить весной в Љураевко памЯтник плугу.  ’ому  старому,
еще комбедовскому,  которым  когда-то  была  проложена  перваЯ  коллективнаЯ
борозда через кураевские полЯ. Џоскольку же плуга такой марки в Љураевке  не
сохранилось, председатель распорЯдилсЯ искать  его  повсюду,  расспросить  у
соседей, переворошить все и всЯ, но найти во что бы то ни стало.
     - ‚озведем пьедестал на видном месте,  вон,  может,  там,  на  скифском
кургане,  и  поднимем  его,  наш   первый,   однолемешный,   на   надлежащую
высоту,разжигал он себЯ и  своих  единомышленников.-  ’анки  на  пьедесталах
стоЯт, и тачанки, и "катюши" - это все, конечно, здорово, а плуг,  он  разве
не заслужил подобной чести?!
     €так, други мои, приезжайте через  какое-то  времЯ  в  Љураевку,  и  вы
увидите памЯтник плугу - первый, пожалуй, на планете...
     ‡има - это зима: каждый стебелек степной поблек,  сник,  почти  никакой
жизни наверху. ’олько там, во мраке черноземов, полно кореньев,  переплелись
и аврорины, и тюльпановые, и старые, и молодые... †ивут только  одни  они  -
корни: узлы и узелки затаенной жизни. —ередниченко хотелось бы  иметь  такой
рентген, чтобы просветить  насквозь  черноземные  пласты  и  своими  глазами
увидеть  :)TII  молчаливые  и  мудрые  переплетениЯ,  с  которых  все   ведь
начинаетсЯ, вес - и цвет и колос...
     ЏолЯ радовали, состоЯние озимых было отменным.
     ‡еленЯ на всех площадЯх живые, нигде  не  "вымокли,  нигде  нс  порвало
корней лютыми морозам-и - их вообще не было, морозов. Ђ радио и дальше  день
за днем обещает как раз то, что нужно: то снег с дождем, то дождь со снегом!
Ќабирают жадно, пьют щедрую влагу  черноземы,  и  даже  в  такую  нору  года
кустЯтсЯ под мокрыми снегами, густо  зеленеют  хорошо  укоренившиесЯ  хлеба.
‚ыйдет  —ередниченко  к  посевам,  встанет  среди  нолЯ   и,   наклонившись,
глЯдит-любуетсЯ,  как  даже  морозным   утром   зеленый   росточек   отважно
пробиваетсЯ  сквозь  суховатый  снег,-  это  ли  не  чудо!  ‡еленое   шильце
высунулось,  улыбаетсЯ,  образовав   вокруг   себЯ   кругленькую   крохотную
полынью... ‘тебелек живет, согретый каким-то невидимым теплом,  холод  снега
отступил от него, росточек словно бы создал тут свои микроклимат.
     ЌевероЯтно, как это  он  умудрилсЯ  проклюнуть  толстый  панцирь  зимы,
пробитьсЯ из небытиЯ. „а, сама сила  жизни  зеленеет  вокруг  вперемежку  со
снегами, и как только солнце, встап в зенит, слизнет с полей  своим  горЯчим
Языком-лучом снежную кашу,- закурЯтсЯ полЯ теплым паром, скажут всему живому
и сущему: расти! Џовернет на весну, солнце все чаще будет выглЯдывать  из-за
туч, пригреет полЯ какой-нибудь час или  два,  а  уж  откуда-то  сверху,  от
самого,  кажетсЯ,  солнца,  польетсЯ  на  землю  малиновый  голосок  -   это
смельчак-жавороненок рискнул остатьсЯ в родимой степи на зиму, не  улетел  в
‡амбию и теперь первым встречает свою голубеющую весну.
     - „авай-давай, наЯривай!  -  щурЯсь  на  солнце,  крикнет  —ередниченко
невидимому запевале.- ’ебЯ-то нам длЯ полной гармонии и не хватает!
     „ень будет становитьсЯ все длиннее, нальетсЯ светом, и наступит наконец
пора, когда от краЯ и  до  краЯ  засверкают  кураевские  небеса,  когда,  на
великую радость сеЯтелЯ, окажетсЯ, что в этом году ничто  не  вымокло  и  не
вымерзло, пересева не будет, полЯ дружно зеленеют-переливаютсЯ,  и  вот  уже
веселым пламенем заполыхали красные цветы в заповедной степи: это  цветут  -
до самого морЯ! - неумирающие скифские тюльпаны.

        x x x

     ахтеры, которые должны были  прибыть  сюда  па  отдых,  представлЯлись
’асе-штукатурщице (тоже џгничевой родственнице, хотЯ и далекой) людьми почти
мифическими. ‚еликаны, гиганты. ’руд,  который  они  свершают,  такой,  что,
наверное, тЯжелее его сейчас нет на свете. ѓдето там, в  глубинах  земли,  в
темных ее недрах, на километры протЯнулись их подземные дороги-тоннели. €ной
мир, мир отваги и битвы повседневной. —тобы  там  выдерживать,  нужно  иметь
особую натуру, такую, скажем, ну, как...
     у этого џгнича Ђндрона ѓурьевича.
     € когда в не  совсем  еще  завершенном  профилактории  поЯвилсЯ  весной
первый шахтер, прибывший по профсоюзной путевке, ’асЯ была поражена тем, что
он  и  в  самом  деле  чем-то  походил  на  џгнича-орионца:   степенной   ли
сдержанностью, неторопливой ли походкой или этой своей  плотной,  словно  бы
спрессованной силой, запас которой еще не весь, видно,  иссЯк;  чуЯлась  эта
силища в призоми стой крЯжистой фигуре.
     - ’ак это  вы...  вы  оттуда?  -  указав  рукой  на  землю,  девушка  с
любопытством разглЯдывала прибывшего, его изборожденное глубокими  морщинами
лицо с въевшейсЯ угольной пылью.- € не страшно вам на той глубине?
     - Џривычные мы, дочка... Љо всему привыкает человек. Ќужно  же  кому-то
рубить уголек... ѓод рубим, и десЯть, и двадцать... Ђ сверху над нами  степь
ковылем колышетсЯ да воронцами цветет, табуны коней бегают, потому  что  как
раз над нашими штреками конезавод. ЊолоднЯк выгуливаетсЯ..
     ‘лышно, как кони топают?
     - Љони, солнце и цветы - это где-то  далеко,  девушка,  это  -  как  на
небе... Ђ близко, над головой, темнаЯ порода иногда потрескивает.
     - “жас!
     ахтер улыбнулсЯ.  „евчатам-строителЯм,  окружившим  шахтера,  хотелось
знать, как он находит их работу, может, обнаружил какие дефекты, но гость не
расположен был с ходу критиковать; видно,  был  из  людей  великодушных,  не
"наводил критику", а, напротив, похвалил девчат:
     постарались, мол, такие  светлые,  высокие  корпуса  возвели  на  голом
пустыре.  ЋсматриваЯсь,  увидел  мозаику  на   фронтоне   первого   корпуса:
шахтерскаЯ детвора встречает цветаMii молодых забойщиков  в  робах.  ‘казал,
что есть правда жизни.
     - Ѓудет еще и бассейн  длЯ  вас,  и  кафе  с  музыкой,  с  современными
танцами...
     - ’анцы-это как раз длЯ менЯ,-усмехнулсЯ  старый  шахтер,-  потому  как
давненько Я не отплЯсывал...
     ‚ последующие дни стали прибывать новые партии отдыхающих,  были  среди
них не только шахтеры пожилого возраста со своими давними  профессиональными
силикозами, но и такие, которым только дай кий в руки,, они и  про  обед  не
вспомнЯт, целый день будут гонЯть шары по бильЯрдному столу.  ‘просит  жена,
когда возвратитсЯ такой домой, какое же море там... а он и  морЯ  не  видал:
одни лишь кии, шары да лузы мельтешат перед глазами...
     џгнич как-то сразу сблизилсЯ с первым шахтером.
     ђабочие люди, они понЯли друг  друга  с  полуслова,  посредника  им  не
требовалось, потому что между  людьми  такого  склада  и  опыта  сама  жизнь
становитсЯ посредником. ‹айба шахтера заинтересовала. ‘обственно, от  старой
лайбы теперь тут мало что осталось. ‡а  эту  рабочую  зиму  судно  подросло,
выпрЯмило свои борта-плечи, как бы поднЯлось над самим собой,  обрело  иные,
более плавные, обтекаемые формы,  ЯвлЯло  теперь  собой  вид