тсЯ у стола,
шелестЯт  страничками  солдаты,  покашливают,  переговариваютсЯ шепотом и на
цыпочках выходЯт в коридор покурить.
     ‚   разгаре   чтениЯ   она   заметила,  что  шевелит  губами  и  делает
горделиво-горькое  лицо,  повторЯЯ про себЯ благородные слова †ана ‚альжана,
что,   наверное,  очень  глупо  выглЯдит  со  стороны,  поскорее  равнодушно
зевнула, лениво поднЯла глаза и встретилась взглЯдом с Љолзаковым.
     Ћн  хмуро,  коротко ей кивнул и наклонилсЯ над книгой. Ћна ответила еле
заметным  кивком  и,  немного  погодЯ искоса опЯть взглЯнув, увидела, что он
выписывает что-то в тетрадку крупными, медленными буквами.
     Џосле  Љолзаков  каждый  день приходил в библиотеку и садилсЯ всегда на
то  же  место  -  наискосок,  напротив нее, за один стол и упорно, терпеливо
ждал  удобного  момента, чтобы ей кивнуть, всегда одинаково коротко и хмуро,
без тени улыбки.
     Љончив читать и выписывать в тетрадку, он молча уходил, не прощаЯсь.
     "Ќеужели  тебе  хотелось  бы,  чтоб он с тобой заговорил?" - насмешливо
спрашивала  себЯ  ‹елЯ.  "Ќи  капельки!"  -  "’огда  чего  же  ты  злишьсЯ?"
ђаздумываЯ,  она  приходила  к  выводу, что разговаривать с ним она вовсе не
желает,  но  ей почему-то приЯтно было бы, чтоб ему хотелось, очень хотелось
с ней заговорить, но чтоб он не осмеливалсЯ! ’ак ее вполне устраивало.
     €  все-таки  он заговорил. Ћднажды, выходЯ из библиотеки, она заметила,
что Љолзаков стоит в коридоре один, старательно курит и смотрит в окно.
     Ћна  поравнЯлась с ним, неторопливо прошла мимо и вдруг услышала у себЯ
за спиной:
     - Ђ вы что?.. ‚от, к примеру, городской парк. ‚ы в него... не гулЯете?
     ќто  было  уж  до  того  нескладно,  что  даже и обидетьсЯ было нельзЯ.
‚идно,  он все выжидал момента, когда можно будет это ввернуть непринужденно
и невзначай, да упустил момент и выпалил все залпом ей в спину.
     - ‚   парк?   -   удивленно   спросила   ‹елЯ,  запнувшись  на  ходу  и
оборачиваЯсь. - џ? Ђ что мне там делать?
     „альше  у  него,  видно,  и  вовсе  ничего  не  было приготовлено, и он
неуверенно пробурчал:
     - „а вот чудаки, ходЯт же! ‚оздух там, что ли... ‚ообще гулЯнье!
     - Ќе понимаю этого удовольствиЯ. ’оптатьсЯ в толпе взад-вперед!
     Љолзаков   помолчал,  с  какой-то  угрюмой  натугой  пытаЯсь  придумать
что-нибудь поубедительней, и вдруг вполне неожиданно улыбнулсЯ, сдаваЯсь:
     - ќто  вы,  конечно,  верно.  ‡анЯтие  самое  пустое: по выли подошвами
шаркать!
     ‹елЯ рассмеЯлась:
     - ‚от так здравствуйте, а сам чуть менЯ не уговорил!
     - Људа там! - махнул рукой Љолзаков. - Џлохо Я это умею...
     - Ќичего  не  скажешь,  плоховато... Ђ ведь по правде дурацкое занЯтие!
—то, нет?
     - Љонечно, глуповатое.
     - Ђ потом, ведь туда, наверное, все парочки ходЯт?
     - Ђ мы ‚иктора с собой позовем.
     - Ќу позовем... Ќу что же? Џобудем разочек и мы дураками!
     Љ  себе  на  верхний  этаж  ‹елЯ  почему-то  бежала  по лестнице бегом,
повторЯЯ  про себЯ: "Ђ что тут такого? „ействительно, там, наверное, воздух,
зелень  и  музыка играет! Ђ чего Я, как старый сыч, в комнате сижу, слова не
с кем сказать?.."
     €  странное  дело, сколько важных, серьезных разговоров потом забылось,
сколько  голосов  навсегда  умолкло с тех пор в ее памЯти, а этот пустЯковый
разговор на ходу в коридоре - осталсЯ.
     ‚  городе было неспокойно. Џо ночам вдруг вспыхивала на улицах ружейнаЯ
стрельба,  и  где-то  за городом разливалось по небу малиновое дымное зарево
пожара.  Ђ  в театре каждый день играли "Ѓедность не порок" при полном зале.
€  в  городском  парке  по  вечерам было полно гулЯющих. ‚ темных аллеЯх под
фонарЯми  качались  черные лапчатые тени листвы каштанов, хрустел под ногами
гравий  на  дорожках,  и  где-то  за  деревьЯми  с  грубой тоской пели трубы
военного  оркестра,  патетически  всплескивали медные тарелки, бухал большой
барабан.
     ‹елЯ  стоЯла  у громадной, запущенной цветочной клумбы с каменной вазой
посредине  и  ждала  Љолзакова.  …ще  издали  она  заметила,  что его нет на
условленном   месте,  и  сразу  почувствовала  облегчение.  ’еперь  ей  даже
хотелось,  чтобы  он  не  приходил.  Ќо,  к  сожалению,  она была совершенно
уверена,  что  он придет. —тоб не стоЯть на месте, она медленно пошла вокруг
клумбы,  глЯдЯ  себе  под  ноги,  неслышно  напеваЯ  про  себЯ,  и рассеЯнно
усмехалась,  так,  чтобы  каждому дураку видно было, что она никого не ждет,
что  ей  очень  весело  и  приЯтно  вот  так,  одной,  пошаркиваЯ подошвами,
прохаживатьсЯ вокруг клумбы.
     Љак-то  неожиданно  она  обнаружила,  что  давно  уже  ходит и ходит по
кругу,  и  вдруг  понЯла,  что  он  не  придет.  ‘ удивлением ощутила в себе
какую-то  обидную  пустоту  потери  и  в тот же момент увидела Љолзакова. Ћн
торопливо,  с  озабоченным  видом  прокладывал  себе  дорогу среди гулЯющих.
”уражка  с артиллерийским кантом была хмуро, низко надвинута на лоб, немного
набок, он был в походных ремнЯх, с тЯжелой кобурой на туго затЯнутом ремне.
     Ћн быстро, чуть не бегом, догнал ее в самом конце аллеи и пошел рЯдом.
     - ’олько вырвалсЯ, - сказал он, сдерживаЯ дыхание.
     - “дачно,  Я  тоже  только-только  вырвалась.  „умаю,  на всЯкий случай
пройду вокруг клумбы, вдруг вы там давно ходите, дожидаетесь.
     Ћни замедлили шаг, вмешавшись в неторопливый поток гулЯющих.
     - Ђ где же ‚иктор? - вдруг вспомнила ‹елЯ.
     - „а вот не поспел же за ним зайти, думал - опаздываю.
     ‚идно было, что он говорил правду.
     Ћни  медленно  шли  среди  гулЯющих  в  густой  тени  деревьев, котораЯ
начинала  рассеиватьсЯ  от  света  приближающегосЯ  фонарЯ.  ‚ходили  в круг
Яркого  света и снова с каждым шагом все глубже погружались в лесную темноту
до нового фонарЯ.
     - Ќочь...  -  сказала  ‹елЯ.  -  €  вот начинаетсЯ рассвет. ‚от опЯть и
солнце... € опЯть надвигаютсЯ сумерки, ночь наступает.
     Љолзаков посмотрел на нее с туповатым изумлением и промолчал.
     - Ђ  вы к нам в театр не ходите? - спросила ‹елЯ, когда они опЯть шли в
темноте.
     - ‚се  некогда.  „а  и...  показываетсЯ  у  вас  в  пЯти действиЯх, что
бедность  это  не порок... ‘амый актуальный вопрос текущего момента. Ђ в это
самое времЯ белые генералы прЯмо напирают на город... Љак-то смешно, нет?
     - Ќу,  конечно,  это отмерло, или, может, отомрет все старое искусство.
“ нас будут настоЯщие революционные постановки, но сразу так тоже нельзЯ.
     - Ђ какие это у вас будут - новые?
     - ’еатр  должен быть народным, вернутьсЯ к истокам. Ќу, например, выйти
на  площади, создавать массовые зрелища, так, чтобы все зрители участвовали.
Ђ  актеры  будут как все, и не будут гримироватьсЯ, и одеты просто в рабочую
одежду, а не как теперь - в мантильЯх и тому подобное.
     Ћна  убеждала  его  с  горЯчностью  человека,  который  сам не очень-то
убежден, и он это чувствовал.
     - ќто  Я  плохо  разбираюсь,  -  сказал  он наконец. - ‚ нашем массовом
действии   с   белыми   нам  требуетсЯ,  главное  дело,  снарЯдов  побольше,
остальное, по-моему, обойдетсЯ как-нибудь.
     - Ђ    вдруг   белые   город   возьмут?   -   быстро   спросила   ‹елЯ,
приостанавливаЯсь.
     - —его  ж?  Ћни  бы  взЯли  даже  с  ихним  удовольствием,  да ведь мы,
пожалуй, не дадим, - усмехнулсЯ Љолзаков.
     - Ђ все-таки могут?
     - Ќе возьмут.
     - „а вы серьезно отвечайте: могут?
     - Ђ  взЯть  все  можно. ѓорЯчий утюг голой рукой тоже схватить можно. Ђ
уж  как его после держать, это другой вопрос... …сли мы дурака валЯть будем,
они вполне могут схватить... Ћтчего ж - война! Ђ они воевать умеют.
     - Ђ мы?
     - Ђ  мы  учимсЯ.  “  них  даже  целые  полки  есть сплошь офицерские. ‚
артиллерийских   дивизионах   капитаны   орудиЯми  командуют,  полковники  -
батареЯми...   Ђ   у   нас   все   в   точности   наоборот:  например,  Я  в
империалистическую  на  фронте  был  наводчиком. Ђ теперь командую батареей.
Њного совсем слабо обученной пехоты.
     - —то ж они? Џлохо стрелЯть умеют, что ли?
     - ‘трелЯют  неважно,  это  еще  ладно.  ‚о  чистом поле, как говоритсЯ,
стенка  на  стенку,  они  другой  раз пойдут ломить напролом, в штыки, очень
аккуратно!  Ђ  случитсЯ  отступление  с боем, охват флангов, внезапный налет
кавалерии...  тут  он  хочет, он стараетсЯ, а начинает путатьсЯ, метатьсЯ...
’ерЯет голову. ѓлавное, унтеров до смерти не хватает!
     - ‡начит,  все-таки  могут  город  взЯть.  Ђ  ваш  комиссар  на митинге
клЯлсЯ: "“мрем, но не отдадим".
     - Ђ-а,  вы  того  тоже  слушали?..  „а  это  разве  наш  комиссар? ’ак,
прислали  длЯ  ободрениЯ  нашего духа... ‡аладил все только одно: "“мрем" да
"умрем",  тьфу  ты черт, а солдат как раз вот этого и не любит: умирать. Ћн,
другой  раз,  две версты на пузе по грЯзи ползет, головы не поднимаЯ, только
бы живу остатьсЯ...
     Џоследний  фонарь  осталсЯ  позади,  они  подошли  к самому обрыву, где
кончалсЯ  парк  и  где  на  лавочках  сидели застывшие в обнимку пары, молча
глЯдЯ  на  реку,  поблескивавшую  в  темноте далеко у них под ногами. Њузыка
военного  оркестра  была  тут не слышна, только равномерное буханье большого
барабана тревожно отдавалось в темных полЯх за рекой.
     ‘мутно  различаЯ  друг  друга в темноте, они с Љолзаковым остановились,
со снисходительной усмешкой глЯдЯ на парочки, и повернули назад.
     Џрислонившись  к  дереву,  маленький  ростом красноармеец в нескладном,
чересчур  высоком  шлеме  обнимал  девушку  и  что-то торопливо, умолЯюще ей
нашептывал,  а  она  непримиримо  отворачивалась  от  него,  безутешно мотаЯ
головой  в всхлипываЯ, и тотчас же зажимала себе ладонью рот, прислушиваЯсь,
чтоб не пропустить какого-нибудь словечка.
     - Ќу,  вот  видите,  -  сказал  Љолзаков, когда они отошли на несколько
шагов.  -  ‚от оно какое бывает, гулЯнье. ‚ремЯ у всех в обрез. ‚от и спешат
завести  себе  второпЯх  что-нибудь  вот  этакое. —тоб было по ком потом всю
жизнь  тосковать  да  жалобные песни петь про злую мачеху-судьбу! - Љолзаков
тихонько  засмеЯлсЯ  и помолчал. - „умают, наверно: авось в пЯтницу кто хоть
платочком помахает.
     - Џочему в пЯтницу?
     - ‚оеннаЯ  тайна.  •отЯ  на  базаре  все  знают. “ходим мы в пЯтницу. ‚
загадочном направлении, к фронту.
     - Џлаточком?.. „а, Я понимаю... Ђ вам помахает кто-нибудь?
     - Њне?  -  Ћн  вдруг  опЯть  засмеЯлсЯ,  с  каким-то самодовольством. -
Њне-то помахают! ‚ обЯзательном порЯдке!
     ‹елЯ  вдруг  разом  со  стороны  увидела себЯ на дорожке сырого парка в
темноте  и  чужого  неприЯтного  человека  рЯдом.  ‡ачем она здесь? Љак сюда
попала? ‚се это очень противно, глупо. € он еще хвастаетсЯ, кажетсЯ!
     Ћна  резко ускорила шаг и еще ускорила, чуть не бежала, не слушаЯ того,
что  он  говорил  дальше.  Ћна  рада  была  бы и вовсе от него убежать и уши
заткнуть,  да  это  было  бы уж совсем позорно. Ћтдельные слова она поневоле
все-таки слышала.
     - ...хозЯйка   моЯ   квартирнаЯ...   -  с  неторопливым  удовольствием,
усмехаЯсь, продолжал Љолзаков.
     "Ђ  мне-то  какое  до  тебЯ  дело?  Ћтстал  бы от менЯ к черту, - грубо
говорила  про  себЯ  ‹елЯ,  стискиваЯ  зубы от ожесточениЯ. - •оть бы только
поскорей кончилось все - и разговор, и прогулка эта дурацкаЯ!"
     - ...Ђ   куда  это  мы  так  припустились?..  ‘перва  мы,  знаете,  все
враждовали,  а  потом  спорить  начали. Џеревоспитываем друг другу сознание,
другой  раз  до  последнего  бьемсЯ...  ’еперь  объЯвила,  что  пойдет  менЯ
провожать  даже  с цветком... ‘мех, ей-богу!.. Ќет, верно, что это мы бежать
взЯлись,  как  от  волков?  Ќу  ничего,  бежать  так  бежать...  €  как  это
удивительно,  они  с  мужем  люди  ученые,  можно сказать, старые люди, мне,
может,  десЯть  лет  читать  не  перечитать всЯкие книги, чтоб половину того
узнать,  что  они-то уже и позабыть успели, а в текущих вопросах - как дети,
другой  раз  путаютсЯ  хуже  моего  ‚аськина  - наводчика... Ћн у нас такой,
‚аськин этот... неглупый, а с чудачинкой...
     Ќавстречу,  сквозь  покачивающиесЯ  ветки  каштанов,  уже  мигал огонек
первого фонарЯ на аллее. Ћни, не сговариваЯсь, пошли медленнее.
     - Ђ-а, понЯл!.. - вдруг воскликнул Љолзаков.
     ‹елЯ так и обомлела от испуга: что он такое понЯл?
     - ‚от   уже   чуть   светать   начинает.  ‚ерно?  ‘коро  вторые  петухи
закричат...
     Ћни прошли под фонарем, и он продолжал:
     - Ђ вот уже и сумерки пошли. Ќочь наступает. ‚ерно?
     - Ѓыстро  догадались, - сказала ‹елЯ, с облегчением чувствуЯ, что опЯть
может  легко  говорить.  -  ‚от  и еще день прошел. Њы знаете сколько с вами
идем? „ва месЯца! џ сосчитала, тут больше тридцати фонарей...
     Ћни  вышли  из  парка  на  площадь,  и  ‹елЯ  вдруг неожиданно длЯ себЯ
спросила:
     - Ђ хотите, Я вам свое окно покажу?
     - Ќу конечно, - серьезно сказал Љолзаков.
     - ’огда  стойте  вот  тут  и  смотрите  на  самый  верх. ‚о-он Я оттуда
высунусь.
     Џеред тем как закрыть за собой дверь театра, ‹елЯ мельком оглЯнулась.
     Љолзаков  стоЯл, дожидаЯсь, на тротуаре. Ђртиллерийский козырек фуражки
с   какой-то   мрачной  лихостью  надвинут  на  правую  бровь.  ‚се  на  нем
выгоревшее,    старое:    гимнастерка,   галифе,   сапоги.   ‚есь   какой-то
обтрепанно-подтЯнутый...
     ‚збегаЯ  одним  духом по лестницам, она опЯть заметила, уже не в первый
раз,  что,  бросив  один  взглЯд, мельком, на человека, она продолжает потом
его   видеть   некоторое   времЯ,   может  рассматривать,  улавливать  новые
подробности.   ’еперь  она  заметила-вспомнила,  что  ниже  кармана  брюк  у
Љолзакова  шел  крепко  зашитый  шов  после какого-то разреза. Ђ еще минутой
позже вспомнила, что он прихрамывал.
     „обежав  до  своей  комнаты,  она вылезла на подоконник и высунулась из
окна как можно дальше.
     Љолзаков  стоЯл  и  серьезно, без улыбки смотрел, закинув голову, на ее
окно.  Ћна  помахала  ему обеими руками. Ћн постоЯл, точно в раздумье, кинул
руку  к  козырьку,  сделал  движение  уходить,  остановилсЯ  и  тоже помахал
рукой...
     Ќаконец   была   назначена   и   началась  перваЯ  настоЯщаЯ  репетициЯ
"Ѓаррикады  Џарижской  коммуны",  которую  ‹елЯ  ждала  с замиранием сердца,
волнением  и  трепетом.  ђолей  в  пьесе  было  почти в два раза больше, чем
актеров в труппе. Њногим приходилось играть по две, а то и три роли.
     Љастровский   вначале   играЯ   развратного  версальского  аристократа,
министра,    а    начинаЯ    с   середины   второго   действиЯ   -   старого
рабочего-коммунара, которого расстрелЯли по приказу этого самого министра.
     ќто  обстоЯтельство  очень забавлЯло Љастровского и служило неистощимой
темой  длЯ шуток. ‹елЯ играла противную длЯ нее рольку камеристки графини, а
потом любимую - мальчишку-барабанщика, героически погибающего на баррикаде.
     ђепетиции  шли  вЯло,  роли  путались,  и актерам то и дело приходилось
вымарывать  или  вписывать  в  свои  тетрадка  чужие реплики, чтоб заполнить
пустоты.
     ѓрафинЯ   -  „агмарова,  в  изнеженной  позе  облокотившись  о  пыльные
ступеньки,  изображавшие  козетку, и томно обмахиваЯсь веером, обернулась на
стук. Ќа сцену вышла ‹елЯ - камеристка и доложила:
     - Њаркиза де Њонплезир, мадам!
     - Џросите... - проворковала „агмарова, изЯщно щурЯсь.
     Ќаступила  недоуменнаЯ  пауза.  ‚ыходить  было  некому.  ђоль маркизы в
первом действии читала сама „агмарова...
     - …рундистика,  однако,  получаетсЯ...  - досадливо сморщилсЯ Џавлушин,
нетерпеливо  оглЯнулсЯ  и вдруг схватил за руку смиренную костюмершу: - Ђнна
€гнатьевна!..  ‚ыручайте!  ’ут  же  всего  три фразы у маркизы, вы прекрасно
справитесь!
     Љостюмерша  обомлела,  попЯтилась  и замахала руками, но в глубине души
была польщена.
     „агмаров  притащил шлЯпу с перьЯми, уверЯЯ, что она очень поможет войти
в  роль,  и,  ободрЯюще  похлопав  Ђнну  €гнатьевну  по плечу, подтолкнул на
сцену.  Ћна  вдруг  все  забыла,  испугалась  до  столбнЯка и самозабвениЯ и
вместо  реплики,  которую  во весь голос ей подавал суфлер: "Џозвольте к вам
войти,  дорогаЯ?"  -  после  долгого  молчаниЯ, одичавшим от страха голосом,
просипела: "‚зойтить мне можна?.."
     ‘ластолюбивый  министр - Љастровский, оторвавшись от галантных поцелуев
ручек своей фаворитки, невозмутимо ответил ей в тон:
     - —его ж там! ‚сходи уж, кума!..
     „агмарова,  согнувшись  пополам,  со стоном упала на ступеньку. ѓусынин
визгливо  заржал,  дрыгаЯ  ногами,  сама  ‹елЯ с размаху села на пол, закрыв
лицо  руками,  повизгиваЯ  от  хохота.  •охотал  даже  мрачный рабочий сцены
‹отырейников,  оскалив  желтые  зубы,  и желчный суфлер, ронЯЯ и подхватываЯ
спадающее с носа пенсне.
     Ђнна  €гнатьевна  обиделась  до слез, и ее долго пришлось успокаивать и
уговаривать  подготовитьсЯ  получше  к  следующему  разу.  ђепетициЯ кое-как
продолжалась.
     „агмаров,   как   многие  плохие  актеры,  любил  сразу  в  полный  тон
репетировать   новые,  едва  знакомые  роли.  ‚  финальной  сцене  расстрела
коммунаров  он  героически  распахнул  пиджак,  подставлЯЯ  грудь  под пули,
выкрикнул  проклЯтье  палачам  и,  мастерски  раздуваЯ  ноздри, приготовилсЯ
упасть на пол.
     ‚ыстрела,  которого  он  требовал  даже  на репетициЯх, не последовало.
„агмаров  повторил  игру ноздрЯми, рухнул на пол, издал предсмертный хрип и,
раскинув  руки,  закрыл  глаза.  ‚  этот момент запоздавший ‹отырейников дал
из-за  кулис  выстрел.  „агмаров вскочил возмущенный, отрЯхиваЯ пыль с брюк.
Ќапрасно  „агмарова, помогаЯ ему чиститьсЯ, торопливо шептала, что он сыграл
изумительно,  у  нее просто дрожь пробежала по спине, - „агмаров вырывалсЯ и
отворачивалсЯ,   раскапризничалсЯ,  как  мальчишка,  и  его  пришлось  долго
успокаивать   и   хвалить,   прежде   чем  к  нему  вернулось  его  обычное,
непоколебимое самодовольство бездарности.
     Џосле  этого  случаЯ,  хотЯ  ‹отырейников своевременно подавал в нужные
моменты   выстрелы,   никто   из  убитых  уже  не  падал.  “слышав  выстрел,
Љастровский  спокойно  спрашивал:  "ќто  кого, менЯ?.." - и, убедившись, что
убили  именно  его, а не кого другого, делал небрежный жест, точно показываЯ
на  распростертого  у  его  ног  человека:  "’ак,  значит,  Я  тут  падаю! џ
рухнул!.."
     Џоследним  погибал  на  баррикаде  мальчишка-барабанщик, ‹елЯ, но перед
смертью  она  должна  была  спеть  песенку.  Љ  ее  ужасу,  Џавлушин объЯвил
репетицию законченной и, сдерживаЯ сытый зевок, пошел со сцены.
     - Ђ как же песенка?.. - в отчаЯнии крикнула ему вслед ‹елЯ.
     - Џесенка?  -  удивилсЯ  Џавлушин.  - Ђх да, песенка... Ђ у вас слух-то
есть, €стомина?
     - …сть, - храбро сказала ‹елЯ.
     - Ђ  песенка?..  ‘обственно,  какаЯ  тут  может быть песенка! ’ут нужна
"Њарсельеза"...  Џо  слова  вы  посмотрите  там  из  сборников Џролеткульта,
какие-нибудь  стихи... ‚ общем, займитесь сами. Ђ в свободное времЯ все-таки
ѓюго почитайте...
     ‹елЯ не успела даже сказать, что уже два раза перечла "Ћтверженных"...
     "—то  же  это  такое?..  —то же это? - спрашивала она себЯ, оставшись в
своей  комнате  под  крышей  после  репетиции.  - ‚дохновение! ‹епка образа!
ђеволюционное  искусство, зовущее на борьбу!.. Ђ на деле бормотанье под нос,
шутовские  выходки,  работа  спустЯ рукава. Њожет быть, мы только обманываем
народ, что занЯты каким-то нужным делом?.."
     ‚друг  она  увидела  свою  рольку  барабанщика,  какаЯ  она маленькаЯ и
тощаЯ.   Љакой  незаметный  винтик  в  общей  громоздкой,  неуклюжей  машине
готовЯщегосЯ ненужного спектаклЯ.
     Ћна  все  вспоминала колдовскую тишину ночного театра, высокий портал и
тЯжелый  запах  -  все  приготовленное  длЯ великих дел, и вот вместо этого:
"‚сходи уж, кума!.." - и она сама, покатывающаЯсЯ со смеху...
     Ќе находЯ себе места, она спустилась опЯть в фойе.
     ‚округ  Љастровского  толпились  встревоженные  актеры, слушаЯ новости,
которые он только что принес из города.
     Ћн  сидел, поставив между ног толстую суковатую палку, обмахиваЯ потное
красное   лицо   помЯтой   панамкой,   и   с   рассчитанной  медлительностью
рассказывал:
     - ...и   переправу   оборонЯл  некий  полк  с  весьма  таким  помпезным
названием...   вроде   имени...   запамЯтовал...  что-то  такое  железное  и
революционное.  Ќу,  да наименование тут не суть важно, потому что он бросил
свои  позиции  и  разбежалсЯ,  этот  пышный  полк.  €  по этому случаю белые
находЯтсЯ уже на этой стороне реки и двигаютсЯ прЯмо на город...
     - ќто   предательство!   -  неуверенно  сказал  Џавлушин  и  озабоченно
задумалсЯ.
     - Ќ-да-с,  и  в  городе  не  то  чтобы  паника, а, наоборот, как-то все
притихло.  Љак птички перед грозой. ‘ловом, ситуациЯ чреватаЯ и наводЯщаЯ на
размышлениЯ.
     - Џтички!  •ороши  мы  будем  птички, если белые возьмут город! - кисло
заметил ѓусынин.
     - Ђ   па-азвольте   спросить,   при   чем  тут  мы?  -  с  истерической
надменностью  продекламировал  „агмаров.  -  Ќам-то чего боЯтьсЯ? €скусство,
оно!..
     - „етонька  ты  моЯ! - ласково сюсюкаЯ, обернулсЯ к нему Љастровский. -
Ќу   конечно   ж!  џвитсЯ  к  нам  вот  сюда  в  фойе  какой-нибудь  бурбон,
конногвардейский  ротмистр  со  стеком, гаркнет: "Ђ где тут фронтоваЯ труппа
ѓлавполитпросвета?..  Ђ  подать  сюда  ’Япкина-‹Япкина". Ђ ты ему, котенька,
сейчас  и  объЯснишь,  что,  дескать,  "искусство,  оно!.."  -  и  он тотчас
разрыдаетсЯ у тебЯ на груди и раскаетсЯ в своих заблуждениЯх.
     - Ђлексей  ѓеоргиевич, это невыносимо! Џрекратите! Љто-нибудь же обЯзан
нас  защитить,  увезти в безопасное место. ‚ы должны пойти к тому комиссару!
- стонала „агмарова.
     Џослышалось    спокойное    позвЯкивание   свЯзки   ключей.   ЏомахиваЯ
единственной рукой, через фойе неторопливо шел ‚иктор.
     ‚се  бросились его расспрашивать. Ћн пожал плечами, удивленно оглЯдываЯ
взволнованные лица.
     - „а  что  вы,  товарищи?  „ействительно,  белые, оказываетсЯ, получили
французские  танки.  Ќеожиданным  образом  пустили их против наших. Џо этому
случаю  сейчас  с  ‘оборной площади будут выступать рабочие отрЯды на фронт.
ќто ничего, товарищи, это бывает...


     Ќад  толпой  перед  зданием  исполкома  покачивались выгоревшие красные
знамена.  ЉрасноармейскаЯ  часть  в  походном  снарЯжении  стоЯла без строЯ,
смешавшись  со  штатскими; люди курили, переговаривались с провожающими. Љак
водитсЯ, чего-то ждали, и никто толком не знал, чего...
     ‹елЯ,  шаг  за  шагом,  пробралась к самым ступенЯм подъезда исполкома,
прислонилась  к  колонне  и  стала  наблюдать за красноармейцем, сидевшим на
ступеньке  с  надкусанным  Яблоком  в  руке.  ’есно к нему прижавшись, рЯдом
сидела  молоденькаЯ жена (это уж сразу видно было, что жена) и, не отрываЯсь
от  широкого  веселого  лица  мужа,  любовалась  им  неотрывно,  ненаглЯдно.
ЏриоткрывшиесЯ,  точно  в  полузабытьи,  ее  губы то и дело начинали жалобно
кривитьсЯ,  и  она совсем уже готова была запричитать в голос, но муж сейчас
же  властно  притЯгивал  ее  к  себе  и  насильно  совал  в рот Яблоко. Ћна,
сердЯсь,  отворачивала  лицо, но он не отставал, и в конце концов она против
воли  все-таки  откусывала  и,  сдерживаЯ  всхлипываниЯ,  жевала  и начинала
смеЯтьсЯ сквозь слезы.
     ‘тарательно  и неровно шагаЯ, на площадь вышел рабочий коммунистический
отрЯд в штатских костюмах, подпоЯсанных ремнЯми.
     ‘олдат  повернули  лицом  к  исполкому, и на балкончик о железной витой
решеткой  вышел  человек  с  винтовкой  в руке. Ќа нем, как и на других, был
ремень  с  тЯжелыми  от  патронов  подсумками и черные брюки, заправленные в
носки.  Ћн  сказал  коротко  о  положении  на фронте, о внезапно поЯвившихсЯ
французских  танках, о бежавшем попке и о том, что надо добитьсЯ перелома на
фронте.  Љончив  речь,  он  спустилсЯ  вниз,  вышел  через крыльцо и встал в
строй, рЯдовым. ќто был председатель исполкома Ђколышев.
     Џосле  него, поправлЯЯ низко повЯзанный платок, на балкон вышла высокаЯ
стараЯ  женщина  и  схватилась  за  перила. Ћна тихо сказала какое-то слово,
откашлЯлась  и,  опЯть  торопливо  поправлЯЯ  и  только все больше сбиваЯ на
сторону головной платок, протЯжно крикнула:
     - ’оварищи! —то ж это у нас делаетсЯ? Ђ, сыночки!..
     Ћна   протЯжно   кричала,   поворачиваЯсь  на  все  стороны.  ‚етер  то
подхватывал,  то  уносил в сторону ее голос, тоскливый и угрожающий, гневный
и  требовательный. ‹елЯ плохо слышала, а потом и позабыла слова, которые она
говорила,  запомнила  только  этот  будоражащий душу звук голоса, запомнила,
как  женщина  ударила  кулаком  по  железной перекладине перил, платок у нее
совсем  съехал  набок, и тогда она сорвала его с головы, и ветер подхватил и
растрепал  седые  волосы;  запомнила, что, когда она кончила, стоЯвший у нее
за  спиной  военный  махнул  рукой,  показываЯ,  что говорить не будет, хотЯ
видно  было,  что  он ждал своей очереди. Ћркестр заиграл "€нтернационал", а
потом сразу впереди запела команда "аа-агом!..".
     Љакие-то  женщины,  выбравшись  из  толпы,  подбежали  и  пошли рЯдом с
солдатским строем.
     ‚месте  с  редеющей толпой провожающих ‹елЯ пошла за уходЯщей колонной,
постепенно  отставаЯ.  Ќа  углу  она  совсем  остановилась.  Њимо потЯнулись
патронные  двуколки,  длинные  повозки  с  Ящиками,  полевые кухни и в самом
конце  крытые  защитным  брезентом  повозки Љрасного Љреста, за которыми шли
девушки с нарукавными повЯзками.
     Ћни  прошли,  улица  опустела,  а  ‹елЯ так и осталась стоЯть на углу с
опущенными  руками.  "Ћни  ушли,  - думала она, - а Я осталась. џ пропускаю,
может  быть,  самое важное, самое решающее мгновение моей жизни. Њое участие
в  борьбе, где решаетсЯ судьба революции... Ѓоже мой, как это смешно и жалко
изображать,  как тебЯ убивают на сцене, и падать, правильно подогнув ногу, и
произносить  заученные  красивые  слова  под звуки "Њарсельезы", когда в это
времЯ  люди  уходЯт  туда,  где сражаютсЯ и умирают по-настоЯщему, и все так
просто  и буднично: много пыли, выгоревшие знамена, и потные от жары лица, и
оркестр,  тот  самый,  что  играет по вечерам в городском парке. Ћни ушли, и
пыль  уже  улеглась, а Я должна возвращатьсЯ в театр и буду себе мазать щеки
и  подводить  глаза,  приклеивать  парик, а они в это времЯ, наверное, будут
идти в атаку у переправы..."
     Ћна  услыхала  быстро  нараставший  грохот тЯжелых колес по булыжнику и
дробный  цокот  копыт,  обернулась  и  поскорей отошла на тротуар, пропускаЯ
артиллерийскую упрЯжку, рысью догонЯвшую колонну.
     ‘отрЯсаЯ  мостовую, с оглушительным громом, заставлЯЯ дребезжать стекла
в  окнах,  прокатилась пушка, за ней втораЯ, и ‹елЯ увидела Љолзакова верхом
на рослой гнедой лошади.
     Ћна  ужаснулась,  что он может проехать мимо, даже не заметив ее. Ќо он
сдержал  лошадь,  пережидаЯ,  пока  прогромыхает  пушка  и  зарЯдный Ящик, и
подъехал к ней.
     - Ќу вот и пЯтница, да? - неуверенно улыбаЯсь, сказала ‹елЯ.
     ‘держиваЯ  одной  рукой лошадь, котораЯ дергала повод, пританцовываЯ на
месте  и  мотаЯ головой с белой звездочкой на лбу, он низко нагнулсЯ с седла
и  переспросил, что она сказала. “зкаЯ улица всЯ еще трЯслась и гремела так,
что слов не было слышно.
     Ћн  что-то ей тоже кричал, и она, тоже не разобрав ни слова, беспомощно
развела  руками.  ’огда  Љолзаков  нетерпеливо ткнул рукой в воздух, куда-то
показываЯ:  она  посмотрела, сначала ничего не увидела и не понЯла. ЉакаЯ-то
старушка помахала ей зонтиком и сухо кивнула.
     Љолзаков  усмехнулсЯ,  утвердительно  кивнул и отпустил повод все времЯ
рвавшегосЯ вдогонку за своими конЯ.
     "‚от  и  все,  - думала ‹елЯ, - вот и все. “лЯжетсЯ пыль - и все. Ђ мне
идти домой - они ушли, а мне тащитьсЯ обратно..."
     ‘тарушка,  махавшаЯ  ей  зонтиком,  незаметно  подошла  и  бесцеремонно
потормошила ее за рукав кофточки.
     - ‚ы  что  задумались?  ќто  мой  муж,  „енис...  ‚ы  сейчас зайдете за
книжками?  ‚ы  что, не понЯли? Ћн просил вас отнести в библиотеку книжки. Ћн
не успел вернуть. „енис, познакомьсЯ, это знакомаЯ Љолзакова, ‹елЯ.
     ‹елЯ  заметила,  что „енис был в русской рубашке, вышитой необыкновенно
кривыми,   кособокими   петушками.  Ћни  поздоровались,  и  ‹елЯ  догадалась
спросить:
     - Ђ это вы собирались его провожать с цветами?
     - Ќу,  в шутку. ‘ цветами встречают победителей. ‚от когда они вернутсЯ
- пожалуйста! €демте, Я вам отдам его книжки.
     - Ђ  вы уверены, что победЯт? - спросила ‹елЯ, на ходу присматриваЯсь к
старикам.
     - —то  они  победЯт?..  Ќу  конечно...  „енис  ведь историк, милаЯ. „лЯ
того,  кто  знает  историю, это Ясно - революциЯ в ђоссии должна победить. џ
не  уверена, что это будет длЯ нас лично так уж хорошо... право, не знаю, не
могу сказать. Ќо они победЯт, правда, „енис?
     - Ќесомненно... Ќесомненно...
     - ‚от  видите?..  Ђ  ты покормил “лю? Љонечно, позабыл. €демте, идемте.
Ћн  опЯть забыл покормить утенка. Њне приЯтно с вами поговорить, ведь он нам
рассказывал про вас.
     Ћни  поднЯлись  на  горку  и  вошли  во дворик с единственным деревом и
очень  маленькими  огородными  грЯдками.  €з  большого  деревЯнного  ушата с
водой,  до  половины  врытого в землю, вывалилась толстаЯ утка и с крЯканьем
заковылЯла по дорожке им навстречу.
     - Ќесчастное  создание, беднаЯ малютка, тебЯ забросили, тебЯ не кормЯт,
это  жестоко,  но  не будь такой назойливой, скотина, не лезь под ноги, - на
ходу  говорила  старушка,  отталкиваЯ утку острым носком сморщенной туфли. -
‚ы   знаете,   как  это  происходит?  ‘тараЯ  культура  приходит  в  упадок,
костенеет,  вырождаетсЯ,  и  тогда на смену ЯвлЯютсЯ варвары, не обижайтесь,
это  не обидно, люди с новой кровью и идеЯми, сильные, жизнеспособные. € они
побеждают,  всегда, в любом учебнике истории это написано. € тогда наступает
период  легкого  варварства,  все  зарастает  лопухами.  ЉажетсЯ, что стараЯ
культура  погибла безвозвратно, но оказываетсЯ - ничего подобного, наоборот,
культура  получает новый толчок к развитию и поднимаетсЯ на новую ступень...
’ак  и  теперь будет. ЊенЯ огорчает этот период лопухов, так не хотелось бы,
чтобы  все  зарастало.  Ќо  лопухи неизбежны, через них надо пройти, и тогда
будет  все  хорошо...  ‚от  входите  сюда, в переднюю... - € пропустила ‹елю
впереди себЯ в дверь, откуда пахнуло сырыми после мытьЯ крашеными полами.
     ‚   тесной  столовой  стоЯло  пианино,  а  над  круглым  столом  висела
керосиноваЯ  лампа  с  зеленым  абажуром.  ‚  дешевой  раме на стене ‚езувий
дымил,  как  паровоз, даже старые обои вокруг рамы, казалось, были закопчены
этим дымом.
     ‡анавески  были  спущены,  и в квартирке стоЯл безветренный, прохладный
сумрак,  приЯтный  после  уличной  жары,  пыльного  ветра и слепЯщего южного
солнца.
     - “жасно  хлопотно  держать  утку.  „енис ее выменЯл на базаре на шесть
крахмальных  воротничков  и  пепельницу  с  фигурой ЊефистофелЯ. Ќо она была
такой  маленькой  и  жалкой,  что нам пришлось ее выкармливать, а теперь она
уже  стала  своЯ,  у  нее есть имЯ - “лЯ, она к нам привЯзалась, и этому нет
конца,  она  очень  прожорлива,  а  проживет  десЯть  лет,  и  нет  никакого
выхода...  Ђ  вот в этой комнатке у нас обитал Љолзаков. ‚от и его книги, вы
знаете,  без  него  как-то тут опустело. Њне даже жаль, что Я ему делала так
много  замечаний.  ‡наете,  Я  очень  рада  за  Љолзакова,  что у него такаЯ
знакомаЯ. Ћн нам очень-очень много про вас говорил.
     - “ж  это  просто  смешно,  -  неловко  поежилась  ‹елЯ,  -  вы шутите,
наверное? Њы совсем друг друга мало знаем. —то он мог про менЯ говорить!
     - —то  именно? - ‘тарушка наклонила голову набок, точно прислушиваЯсь к
тому,  что кто-то ей шептал на ухо. - ‚ы хотите знать, что именно? •орошо...
Ћн  говорил...  ‡наете? Џожалуй, он немного говорил. - Ћна удивленно поднЯла
брови  и  пожала плечами. - Ќет, знаете? ‘корее даже мало. Ќо объЯсните мне,
почему  же  тогда  у  менЯ  создалось  такое  впечатление? ќто действительно
странно.
     ‚ернувшийсЯ  со двора „енис загремел на кухне пустым тазиком, в котором
носил корм, и, отрЯхиваЯ крошки с ладоней, заглЯнул в столовую.
     - „енис,  -  сказала старушка, - ты помнишь, мы с тобой говорили, что у
нас  по  его словам, - она показала на открытую дверь в комнату Љолзакова, -
у  нас  создалось  какое-то  приЯтное  расположение  к ‹еле. Џравда? Ђ ведь,
собственно, он, оказываетсЯ, почти ничего не говорил?
     - Ќу  как  же!  ђассказывал,  например,  как вас прицеплЯли к поезду, -
припомнил „енис, обращаЯсь к ‹еле.
     - Ќо  он  часто  упоминал  ваше  имЯ в разговоре. € кажетсЯ, всЯкий раз
как-нибудь  невпопад...  ‚полне вероЯтно, что нам запомнилось именно потому,
что это всегда было как-то невпопад!.. ‚полне возможно!
     ‹елЯ засмеЯлась со смутным чувством удовольствиЯ.
     - Ќу  спасибо, значит, Я вам запомнилась как человек, о котором брЯкают
невпопад?
     - „а.  Ќо не забудьте, что это как-то вызывало к вам расположение!.. Ќу
вот,  ко  мне ЯвилсЯ ученик... ќто из вечерней рабочей музыкальной школы при
железнодорожном  депо.  €з ночной смены ко мне ходЯт на дом... ђуки вымыл? -
ќто  относилось  к  поЯвившемусЯ  на  пороге узкоплечему долговЯзому парню в
кепке, засаленной до того, что она казалась кожаной.
     - Ђ  как  мне?  Њожно?  - спросил второй парень, заглЯдывавший вслед за
долговЯзым.
     - ЋпЯть  сидеть?  -  спросила стараЯ учительница. - ѓлупо. Ќу иди сиди,
что с тобой делать.
     - ‚  семи  водах  мыты,  всеми  чертЯми терты, - со вздохом разглЯдываЯ
свои черные руки, сказал ученик.
     - “видим!  -  “чительница  подала  ему в руки чистую белую трЯпочку. Ћн
вытер  ею,  как  полотенцем после мытьЯ, руки, развернул и показал. ’рЯпочка
была чистаЯ.
     ‘тарушка  кивнула  удовлетворенно  и  сделала  знак, чтобы он садилсЯ к
пианино.
     - „а Я и не знаю, тетЯ ЉатЯ, - сказал парень. - Љакие теперь занЯтиЯ?
     - ЋпЯть "тетЯ ЉатЯ"?
     - Ќу ладно. Љатериниванна. ‚се на фронт уходЯт. Ѓелые к городу прутсЯ.
     Ћзабоченно роЯсь в нотных тетрадЯх, старушка поучительно бормотала:
     - Ѓелые   очень   нехорошие   люди,   но  все-таки  они  не  прутсЯ,  а
приближаютсЯ,  наступают  или  подходЯт.  Њузыкант  должен  быть  культурным
человеком.  -  ‹истаЯ  тетрадку,  она машинально продолжала. - Љаждый должен
заниматьсЯ  своим  делом...  Ѓелые  пускай  "прутсЯ",  а мы будем разучивать
новую пьесу... ‚от новаЯ: "‚еселый крестьЯнин", давай внимательно!
     Џарень  сел на вертЯщийсЯ табурет, напрЯгсЯ, сперва испуганно уставилсЯ
в  ноты,  потом  нацелилсЯ  пальцами  и  вдруг  медленно заиграл с испуганно
приоткрытым ртом.
     - Ќе   барабань!   ЊЯгче,   певучей!..  ЉрестьЯнин  ведь  радуетсЯ!  Ћн
веселитсЯ! ’акой веселенький, прилежный немецкий мужичок.
     …два   успела   сложитьсЯ   мелодиЯ,  второй  парень,  пробормотав  "от
чертище!",  с  недоверчивым  восхищением  откинулсЯ  на  спинку стула, криво
усмехаЯсь,  и  с  силой  дернул  себЯ за ухо, точно длЯ того, чтобы привести
себЯ в чувство...
     ‹елЯ  шепотом  попрощалась  с  „енисом,  взЯла  две  книги, оставленные
Љолзаковым, - это были "Ћтверженные" - и вышла.


     Ќерасседланные  кавалерийские кони у чугунной решетки желтого казенного
зданиЯ  штаба  на  площади.  ирокие  ступени  подъезда, веером расходЯщиесЯ
книзу.   „ва   маленьких   льва   по   бокам.   Ќа   одном   из   них  сидит
красноармеец-часовой, у его ног станковый пулемет с продернутой лентой.
     ‚се  это  ‹еле давно хорошо знакомо - театр стоит на другой стороне той
же  площади. ’еперь она, как задумала, - не останавливаЯсь и не торопЯсь, не
глЯдЯ  на  часового,  ожидаЯ  каждую  минуту,  что ее окликнут, остановЯт, -
начала подниматьсЯ по лестнице.
     Ќикто  ее не остановил, и она оказалась в длинном коридоре с маленькими
сводчатыми  окнами,  проделанными в толстых стенах. Ћкна эти не открывались,
должно  быть,  много  лет,  и подоконники были усеЯны мертвыми мухами. Џахло
казармой и плавленым сургучом.
     ‡а  открытой  дверью  она увидела большую комнату, где, склонившись над
испачканными  чернилами  столами, писали переписчик и девушка в гимнастерке,
оттопыривающейсЯ на груди, одним пальцем тыкала в клавиши пишущей машинки.
     ђасспрашиваЯ  встречных солдат, она добралась до двери комнаты военкома
Ќевского.  „альше  ее  не  пустили.  Ќемного  погодЯ к ней подлетел какой-то
щеголеватый военный, мальчишка, и представилсЯ: "„ежурный Ќисветаев".
     ‹еле  почему-то  казалось,  что  ей  нужно  говорить только с тем самым
военкомом  Ќевским,  который  приходил  знакомитьсЯ  с их труппой. Ћна так и
сказала.  Ќисветаев  снисходительно  начал объЯснЯть, что военком занЯт, как
вдруг,  приЯтно  улыбнувшись,  сказал:  "Ђ-а,  что-то  знакомое.  €з театра?
‘ейчас попробуем!"
     Љакие-то  военные, сердито переговариваЯсь, вышли в коридор. Ќисветаев,
приоткрыв  дверь,  нырнул в кабинет и через минуту, выглЯнув оттуда, кивнул,
приглашаЯ ее входить.
     ‚оенком,  сидЯ  боком  у стола, как он сидел, вероЯтно, ко времЯ только
что кончившегосЯ совещаниЯ, что-то очень быстро писал, прикусив губу.
     Ћн  на  минутку  поднЯл  глаза  на ‹елю, кивнул и, проговорив: "Ќу, ну,
говорите, говорите, слушаю!", продолжал быстро писать.
     - “  менЯ  к  вам  просьба,  -  сказала  ‹елЯ. - Њожно менЯ куда-нибудь
устроить  на фронт?.. Ќу, не обЯзательно сразу, но вообще в Љрасную Ђрмию...
…сли можно, то пожалуйста...
     - Џожалуйста...  -  сквозь  зубы повторил комиссар, продолжаЯ писать. -
Џожалуйста... Ђ что ж театр? Ќадоело?
     - „олго рассказывать. € Я сама не гожусь длЯ этого дела.
     - Ќадоело...  -  опЯть  рассеЯнно  повторил  военком.  -  ќто хорошо...
значит,  надоело...  -  Ћн  небрежно  поставил  подпись  и  протЯнул  бумагу
Ќисветаеву.  - ‘ ординарцем, аллюр три креста, пЯть кавалеристов в охрану. ‚
случае чего - уничтожить.
     - ђазрешите мне самому? - весь загоревшись, умолЯюще сказал Ќисветаев.
     - ‘иди, - сказал Ќевский, и Ќисветаев с надутым видом ушел.
     - Ђ  почему  вдруг  надоело?  - как ни в чем не бывало обратилсЯ к ‹еле
военком,  подтЯгиваЯ к себе новый лист бумаги. - ‚ы что, против скоморошьего
действа или как?
     - „а  нет.  Џускай.  Ђ  Я  не хочу! - отчаЯнно выпалила ‹елЯ. - Ќе хочу
ничего. Ќи скоморохов, ни "Ѓедность не порок"... џ вас очень прошу.
     - “чились, работали?
     - ’ри года на швейной фабрике. Ќу не три, почти три года.
     - „а ну, на какой?
     - ”оронин и Љох. ‚ Џетрограде.
     - ‘лышал. Ђ кто у вас там новый директор?
     - „иректор  старый  осталсЯ.  Њы  не  против  были. „а теперь и фабрику
закрыли.
     - Ђ кто там у вас в фабкоме председатель?
     - „а вы что, не верите? - усмехнулась ‹елЯ. - Ќу, ЉсениЯ ЉасьЯновна.
     - Ђ часы как? •одЯт еще?
     - ‚ы про какие? “ табельной? ‘ветЯщиесЯ, с керосиновой лампочкой?
     - €менно,  с  керосиновой.  ’аких  вторых не найдешь. „о чего экономный
мужчина  был  этот  Љох.  Ќате  вам  бумагу,  пишите  заЯвление, что просите
принЯть вас вольнонаемной на работу в штаб.
     ‚оенком  опЯть начал писать. ‹елЯ, стараЯсь как можно лучше, написала и
подчеркнула слово "убедительно" в конце.
     - ѓрамотно  пишете,  -  сказал военком. - ќто оставьте, а Џономарев вам
покажет,   как   сочинЯют  канцелЯрские  поэмы  в  прозе  по  всей  форме...
Ќисветаев! Љо мне Џономарева.
     —ерез  минуту, обдергиваЯ на себе гимнастерку, втЯнув от усердиЯ живот,
ЯвилсЯ   и   замер   перед   военкомом   усатый,  с  промасленными  волосами
делопроизводитель Џономарев.
     - Љак дела у ‘аши? - спросил Ќевский.
     Џономарев злобно встопорщил усы, собираЯсь выругатьсЯ, и запнулсЯ.
     - „авай - одним словом!
     - •уже некуда.
     - ‹адно.  ‚от  товарищ  €стомина. •орошо грамотнаЯ. „авать ей машинку и
бумагу, когда спросит. ЏодучитсЯ, мы ее зачислим.
     Љогда  ‹елЯ вышла снова на солнцепек пыльной площади, она оглЯнулась на
львов  и  часового у лестницы с новым, радостным чувством. Ћна теперь уже не
совсем  чужаЯ  в  этом  доме.  Ђ на машинке она выучитсЯ так, что они только
ахнут!..
     Џоздним  вечером,  после  спектаклЯ,  на  мансарде  в  комнате баЯниста
‘емечкина  густой бас пропел: "Њилей родного бра-а-а-а-та блоха ему была!.."
‹елЯ узнала приЯтный надтреснутый голос Љастровского.
     Ќемного погодЯ ‘емечкин стукнул в дверь ‹елиной комнаты:
     - …сли  желательно репетировать песенку барабанщика - пожалуйста, готов
соответствовать!
     Љогда  ‹елЯ  нерешительно  вошла,  Љастровский встал и низко поклонилсЯ
ей,  помахав рукой, точно стрЯхиваЯ полЯми шлЯпы пыль со своих сапог. Ћбычно
он  с  ней  еле  здоровалсЯ,  и  она  сразу  понЯла, что он порЯдочно выпил.
‚ероЯтно,  у  ‹ели  было  очень недоуменное лицо, потому что он извинЯющимсЯ
тоном поспешил поЯснить:
     - Ќемножко  бургундского. Љельк-шоз пур буар! ќто ничего. Ќе покидайте,
побудьте с нами немного.
     ‘емечкин  все  повторЯл,  что,  пожалуйста,  он может соответствовать в
любой момент, и хваталсЯ за баЯн.
     - Ќе   можешь   ты   соответствовать,   -   властно   останавливал  его
Љастровский. - ЏошлЯку ѓусынину ты можешь, a ей - нет. ЏонЯл? ‘иди...
     Ћн пододвинул ‹еле стул, и она нехотЯ присела.
     - Ќе   брезгуйте  нашим  обществом,  юное  существо.  Њы,  может  быть,
погибшие,  но мы безвредные созданьЯ! џ просто человек, которого господь бог
сотворил  во  вред  самому  себе.  ’ак  любил,  бывало,  говаривать  обо мне
експир...
     - ‘пой  еще,  Я  саккомпанирую,  -  молитвенно  складываЯ  руки, просил
‘емечкин. - ѓолос-то у тебЯ, а?