енность официантов и на все ресторанные ритуалы.
     Џоздно  он вернулсЯ в гостиницу, растерЯнный и плохо понимаЯ, что с ним
происходит.  Ђ  утром он опЯть, перебираЯ в уме последнюю встречу с Ќаташей,
лежал  и любовалсЯ на телефон, ожидаЯ, когда он зазвонит. Ћна звонила каждый
день  по  нескольку  раз.  ‘транное  дело,  встречаЯсь, оставаЯсь с глазу на
глаз,  они  чувствовали  себЯ свЯзанно, вспоминали не самое важное, а больше
разные  мелочи,  одна  за другой всплывавшие в разговорах, начинавшихсЯ с "а
помнишь?".
     €  только  в  телефонном  разговоре  менЯлось  все:  Ќаташа становилась
такой,  какой  была  раньше.  ’очно  прежнЯЯ  Ќаташа  два  десЯтка лет назад
снимала  трубку  телефона  и  набирала  номер  их  общей  юности, и Џлатонов
поднимал  трубку  телефона  тех  времен. € им легко становилось говорить обо
всем, о чем они молчали при встречах.
     Ќаташа  требовала,  чтоб  он  все  подробно  рассказывал о тете ‹юсе, о
Љазимире  ‚ойцеховне,  описал  свою комнату и как выглЯдЯт теперь деревьЯ на
Ќабережном бульваре, и Џлатонов послушно рассказывал. Ћднажды он сказал:
     - Ђ  знаешь,  кто менЯ на станцию вез? ’ы помнишь „усю Љалошину? Њуж ее
сестренки,  Њайки,  при  тебе  ее  еще  и на свете не было, а теперь Њайка -
‹ешина жена.
     - “жасно,  ужасно!  -  упавшим  голосом сказала Ќаташа. - ‚едь это было
позавчера.  Ђ  оказываетсЯ,  двадцать  лет.  “жасно! ‚ремЯ совсем взбесилось
последние  годы,  несетсЯ,  несетсЯ.  „усЯ...  как  будто Я ее видела на той
неделе!
     - Ђ ты знаешь, что про вас потом написали во фронтовой газете?
     - Џравда?..  Ќет,  Я  не  знала.  „а откуда бы? —то писали? Љак погибла
„усЯ?
     - џ  могу  тебе  прислать  заметку,  трогательно так написано. ‹исток у
„усиной матери хранитсЯ, она мне давала прочесть.
     - Ќет,  не  надо.  Ќикто  этого  не  знает...  ’ы вот знаешь - и с менЯ
довольно.  …ще  не  хватало, чтоб Я всем начала рассказывать о своем великом
подвиге.  Џравда, страшно было, но такаЯ это малость по сравнению с тем, что
происходило  каждый  час...  €  не  говори  никому,  знаешь, в самые поганые
минуты  жизни,  когда  сам  себе противен делаешьсЯ, менЯ спасает мысль, что
есть  хоть вот это одно, чего никто не знает, а Я про себЯ знаю. Њожет быть,
это  был самый лучший момент моей жизни? €ногда мне кажетсЯ, что это не Я, а
ты или кто-то другой сделал, ведь Я тогда была с тобой.
     ђазговор шел по телефону, и они оба были безудержно смелы.
     - ’ы  знай,  -  медленно говорила в трубку Ќаташа, - если бы Я увидела,
когда  мы  встретились,  что ты менЯ разлюбил, во мне умерло бы что-то самое
лучшее.  Џоловина менЯ самой умерла бы, умерло бы все прошлое, и Я в нем. ’а
Ќаташа,  о которой мы говорим, перестала бы существовать, и Я осталась бы на
голом острове, обдуваемаЯ всеми ветрами, одна...
     - ЉакаЯ ты милаЯ по телефону, - сказал Џлатонов. - ’акаЯ милаЯ!..
     - ‡наешь,  как  Я  тебЯ  тогда  искала?  Ќет, Я тебе никогда об этом не
писала.  Љ  чему?  ђассылала  повсюду  письма, нашла госпиталь, добралась до
него.  џ  видела твою койку, но ты уже уехал. € потом Я нашла твою часть, но
ты,  такой  удачник,  уже  был  опЯть  ранен, и следы потерЯлись, ты пропал,
сгинул,  след  твой  зарос  травой  надолго,  а  Я  думала,  навсегда,  даже
похоронной  мне  бы не прислали, Я ведь даже не вдова! € долго спустЯ, когда
все  перегорело,  кончилось,  утихло, Я так и ахнула, когда вдруг оказалось,
что  ты  прошел огни и воды и пол-…вропы, тихонько прихрамываЯ, приплелсЯ на
наш  Ќабережный  бульвар,  подошел  к  доске, стер, что там было написано на
последнем  уроке  пЯть лет тому назад, взЯл мел, сказал: "„ети, тише, будьте
внимательны" - и начал писать на доске первый урок. ’ак было?
     - Ћчень похоже, пожалуй, очень!..
     - Ћх,  как  еще похоже! - с ожесточением крикнула Ќаташа в трубку. - ’ы
отказалсЯ  от  Њосквы,  от всего, о чем мечтал, ты мог так многого добитьсЯ!
’ы  понимаешь,  что люди, в пЯть раз менее способные, чем ты, и в десЯть раз
худшие, на каждом шагу тебЯ обгонЯли! - в голосе ее звучали злые слезы.
     - Ќу-ну,  -  успокаиваЯ, примирительно сказал Џлатонов. - ’ы описываешь
что-то  вроде  скачек  или  марафонского бега! Ќикто менЯ не обгонЯл и ни за
кем Я не гонЯлсЯ, честное слово.
     - ЉолЯ,  но  ведь  все-таки  несправедливо, что так неудачно у тебЯ все
вышло, все, все!
     - Ќу,  конечно,  кое-что  могло  бы  сложитьсЯ  поудачнее.  Ќо ведь это
каждый так, наверное, думает.
     - Њолчи  ты,  проклЯтый человек! - нетерпеливо крикнула Ќаташа. - Њолчи
лучше!  Ќелепо устроен человек, бездарно и нелепо! - Ћна говорила все тише и
невнЯтнее,  борЯсь со слезами. - Ќесправедливо и бессмысленно, что почему-то
оказываетсЯ,   что   можно   любить  по-настоЯщему  больше  всего  на  свете
какого-нибудь  больного,  ребеночка  или нескладного идиота... неудачника! џ
тебе потом позвоню... - и она в слезах бросила трубку.
     ‚ечером  она  позвонила  снова,  и они отправились слушать оперу, очень
скучную,  на  которую  трудно  было достать билеты, и только потому туда все
старались  попасть.  ’елефонного  разговора  как  не бывало. € только поздно
вечером, почти ночью, опЯть ожил телефон, Ќаташа спросила:
     - ’ы  жив?..  Ћбо  мне  помнишь? „умал сейчас обо мне? Ќу, тогда мне на
все остальное наплевать, все хорошо. ‘пи, спокойной ночи.
     Џлатонов  после  разговора  долго,  почти  до рассвета, не спал, лежа в
постели  с  открытыми  глазами,  глЯдЯ  в потолок, по которому бежали полосы
света  с  незасыпающей столичной улицы, прислушиваЯсь к городскому шуму, так
не  похожему  на  привычную утреннюю петушиную перекличку, проезды одинокого
автобуса, пароходные гудки, собачий лай и поскрипывание ведер под окном.
     “тром   телефон  зазвонил  неожиданно  рано,  и  Џлатонов,  только  что
вылезший  из ванны и размышлЯвший о том, как все-таки приЯтно иметь у себЯ в
квартире  такую  штуку  с  горЯчей  водой  все  времЯ  под  рукой, кинулсЯ к
телефону, чуть не упав на скользком полу, и мокрыми руками схватил трубку.
     - ‡наешь,   ничего  не  получилось,  -  с  досадой  сказала  Ќаташа.  -
ЌавЯзались эти путевки на мою голову, и отказыватьсЯ уже неудобно.
     - ’ебе дали путевку? ‡ачем же отказыватьсЯ? ќто хорошо.
     - „а  будь  это  обыкновеннаЯ, Я бы в два счета плюнула на нее, а это в
Љарловы  ‚ары,  неудобно  отказыватьсЯ,  скажут, зачем вы заказывали. “жасно
неудачно. ’ы тут, а мне приходитсЯ уезжать.
     - Ќу что же делать. Њне тоже пора.
     - ’ак   неудачно   вышло...  ‘егоднЯ  к  шести  ты  ЯвлЯешьсЯ  ко  мне.
ѓрандиозное  торжество.  ’ы  же  приглашен специально длЯ этого торжества со
всеми  прочими  почетными  гостЯми. Ќу, это по случаю присуждениЯ мне ученой
степени. “ тебЯ рубашка чистаЯ есть с собой?
     Џлатонов  посмотрел  на  свою  нейлоновую  рубашку, гордость тети ‹юси,
купленную  на  его  деньги  и  подаренную  ему  к  дню рождениЯ. ‚чера он ее
выстирал в умывальнике, теперь она лежала, высыхаЯ на полотенце.
     - Ћна у менЯ всегда чистаЯ.
     - Џонимаю,  -  сказала  Ќаташа.  -  ’ы приезжай пораньше, Я тебе пришью
пуговку.
     €  действительно,  когда  он  приехал,  она сразу заставила его пойти в
ванную.  Џритворив  дверь,  он стащил через голову и отдал ей рубашку, а сам
присел,  сгорбившись,  на край ванны и стал ждать. ’еплаЯ ваннаЯ комната всЯ
сиЯла  голубым  кафелем, хромированными кранами и трубами, под ногами лежало
и  мЯгко  пружинило что-то нежно-розовое, стеклЯннаЯ полочка была заставлена
множеством  разноцветных  флаконов,  и  в  великолепном зеркале на этом фоне
отражалсЯ  Џлатонов  без  рубахи,  сидевший  на  краю  молочно-белой ванны с
мохнатым полотенцем на худых плечах.
     Ќаташа  что-то долго возилась с пришиванием, и Џлатонов, не дождавшись,
робко  высунулсЯ  и вышел из ванной, кутаЯсь в полотенце, заглЯнул в комнату
и  увидел,  что  Ќаташа  сидит у окна и, закусив губу и глубоко задумавшись,
смотрит  на  рубашку, расстеленную у нее на коленЯх. Ћна медленно обернулась
к Џлатонову.
     - ’ы   помнишь   бабушку?  ’ы-то  помнишь.  ‚от  она  бы  сегоднЯ  одна
радовалась, не понимаЯ, что, в сущности, радоватьсЯ совершенно нечему.
     - Ќе  понимаю все-таки! Љак это нечему? ‘транно как-то! ’ы ведь честно,
по праву...
     - „а,  Я  не  украла и не по блату получила, вот вы с бабушкой вдвоем и
радовались  бы,  -  она усмехнулась, глЯдЯ на то, как он ежитсЯ, высовываЯсь
из-за двери, прикрываЯсь полотенцем, и бросила ему рубашку.
     ‚стрЯхнувшись, она невесело засмеЯлась и окликнула его.
     Џлатонов уже нырнул в ванную и теперь снова высунул голову.
     - ЉолЯ,  ты  должен  это  знать!  -  Ћна  опЯть засмеЯлась и произнесла
торжественно:  -  ’ы  единственный в мире человек! …динственный в моей жизни
человек,   которому   Я   мыла  ноги...  Џуговицу  мне,  кажетсЯ,  случалось
пришивать, но это было давно, и Я даже не помню кому. € зрЯ пришивала.
     Ћна  ушла  переодеватьсЯ,  а Џлатонов осталсЯ один, гостей еще не было,
только  какаЯ-то  очень  важнаЯ  тетка  с  большой  брошью  на груди звенела
посудой,  накрываЯ на стол, и, чтоб ей не мешать, он ушел в кабинет и сел на
Ярко-синее, покачивающеесЯ креслице.
     Џервым  из  гостей  ЯвилсЯ  €ннокентий ‚икентьевич, с которым Џлатонова
уже  познакомили  на  ледЯном  представлении. Ћн поздоровалсЯ с Џлатоновым и
рухнул  в  кресло,  разбросав  руки  и ноги, изображаЯ полное изнеможение. ‚
доме  он  был вроде своего человека, вероЯтно, потому, что по какой-то линии
был  не  то  помощником  Ќаташиного  мужа, не то секретарем. Џожалуй, скорей
всего секретарем.
     ЏовалЯвшись   в   изнеможении,  лениво  оглЯдываЯ  комнату,  он  достал
фарфоровую  фигурку,  повертел  ее,  разглЯдываЯ  со всех сторон, и небрежно
поставил  ее  не на то место, где она стоЯла. Џотом он прошелсЯ по кабинету,
взЯл  со стола тонкую пачку исписанных листов, небрежно просмотрел и хмыкнул
и так же небрежно отложил, точно сказал: "Ђх, это? ‡наю, надоело!"
     Џлатонов  смотрел  на  его  упитанное,  чрезмерно  сытое  лицо,  на его
большой  с двумЯ извилинами, какой-то холеный нос нежного цвета лососины, на
узенькие  модные отвороты его просторного костюма, стараЯсь побороть чувство
неприЯзни.
     €ннокентий  ‚икентьевич продолжал обход комнаты, все что попало хватаЯ,
разглЯдываЯ  и тут же безразлично откладываЯ, и наконец наткнулсЯ на коробку
с  шахматами,  отпихнул ее тоже, задумалсЯ и уставилсЯ на Џлатонова, так что
тот  подумал, что он сейчас захочет и его взЯть в руки, повертеть и отложить
в   сторону.   Ќо   он  не  притронулсЯ,  он  просто  соображал,  как  можно
использовать Џлатонова, и, видимо, придумал: предложил сыграть в шахматы.
     —тоб  только  с ним не разговаривать, Џлатонов согласилсЯ, стал играть,
не  думаЯ  и без всЯкого интереса. …му казалось, что серьезно играть с таким
лососиным  носом человек никак не может, и жестоко ошибсЯ - €ннокентий играл
очень  хитро,  с  множеством  мелких  подвохов  и  ловушек, и Џлатонов глупо
попалсЯ  в  одну  из  них  и  почти  даром отдал фигуру. Џосле этого он стал
играть  в  полную  силу,  почти выровнЯл положение, но слишком уж много было
упущено вначале.
     ‘держиваЯ досаду, он равнодушно сказал:
     - Ќет, ничего уже не получитсЯ. Џроиграл!
     - Љто  проиграл?  -  спросила  Ќаташа,  входЯ в комнату и здороваЯсь. -
Љонечно, бедный Џлатонов проиграл?
     Џлатонову  теперь  страшно  хотелось  сыграть  как следует, но было уже
поздно,  в  передней звенели звонки, новые гости громко здоровались, шумели,
проходили  в комнаты и, похохатываЯ, потирали руки при виде накрытого стола,
на  котором  уже  не  оставалось свободного места, все было украшено молодой
зеленью,  и  среди  дымчатых, отливающих радугой бокалов, графинов и пузатых
бутылок,  ваз и блюд с закусками и множества разных тарелочек горками лежали
длинные  огурцы, от которых пахло весенней свежестью. Џлатонов вспомнил, что
ему  поручили  купить  семена  хорошего сорта длЯ огуречной рассады, которую
начнут высаживать на грЯдки еще недели через две.
     Џоследним,  позже  всех гостей, примчалсЯ с какого-то совещаниЯ Ќаташин
муж,  все  сели  за  стол  и  тотчас,  с шумом отодвигаЯ стульЯ, встали, как
только  €ннокентий  поднЯл  тост в честь Ќаташи. Ќаташа выглЯдела стройнее и
красивее,  чем  когда  была  девочкой.  ‹итой  серебрЯный медальон на цепи с
головой  Ќефертити  был  единственным украшением на ее гладком, обтЯгивающем
черном  платье.  Ћна держалась удивительно просто и хорошо, с удовольствием,
хотЯ  и  весело  -  с  еле уловимой умной насмешливостью, принимаЯ чрезмерно
пышные поздравлениЯ.
     Џотом,   когда  глаза  у  всех  заблестели,  за  столом  поднЯлсЯ  шум,
знаменитый  скрипач  приставал  к  своему  соседу-ученому с вопросами насчет
антивещества,  а  тот  отшучивалсЯ  и,  смеЯсь,  тЯнулсЯ к другой кучке, где
рассказывали анекдот.
     ‘идевшаЯ  рЯдом  с Џлатоновым дама в вечернем платье, - он ее принЯл за
бывшую  опереточную  артистку,  а она оказалась руководительницей физической
лаборатории, - крикнула через стол:
     - Ќаташа, да познакомьте вы нас с соседом!
     Ќаташа, раскрасневшаЯсЯ, весело вскочила с бокалом в руке:
     - ’оварищи,  тут  все  знакомы,  кажетсЯ?  Ђ  это  вот:  мой  Џлатонов!
„иректор  моей  школы!  ‚  родном  моем городе! - Ћна поклонилась и, смеЯсь,
села.
     ‡а  столом стоЯл уже общий неровный шум разговоров, смеха, звона посуды
и  окликов через стол. Џлатонов сидел, чувствуЯ тут себЯ точно на отлете, но
и  это  ему  было все равно, и думал, что вот так в суете проходит последний
вечер  с  Ќаташей,  и не сразу расслышал, что ему задают уже во второй или в
третий раз один и тот же вопрос.
     €ннокентий,  у  которого  его  лососиный нос утратил нежный цвет и стал
малиновым,  деликатно  постукивал  пальцем ему по плечу, обращаЯ внимание на
спрашивавшего.
     Џлатонов  полуобернулсЯ и увидел помЯтое, скучное, мЯгкое лицо человека
с  большими  желтыми  зубами.  ѓоворил  он удивительно: даже в общем шуме не
считал  нужным  повысить  голос, так был уверен, что все обЯзаны расслышать,
что  он  скажет.  Џлатонов  только  глЯнул, и ему уже захотелось возражать и
спорить,  едва  расслышав  слова:  "...вот  вы  живете  на  периферии, и вы,
конечно, думаете..."
     - ‚от  Я  живу на периферии и ничего подобного не думаю, - сказал четко
и  с  удовольствием  открытого  столкновениЯ  в  споре Џлатонов. - ‚ообще на
периферии  люди  думают  совершенно  разное,  как  и  в столицах. „еление на
категории  по  месту  жительства  опоздало  лет  на  тридцать, по-моему. ќто
только  в кинофильмах почему-то любЯт показывать, как нравственный перелом в
человеке  разрешаетсЯ  тем,  что  он садитсЯ в вагон и уезжает из столицы...
ЏредполагаетсЯ,  очевидно,  что  он,  пройдЯ через чистилище поезда дальнего
следованиЯ, высадитсЯ на станции назначениЯ новым человеком...
     - ...а  Я  преклонЯюсь  перед людьми... - перекрикиваЯ усилившийсЯ шум,
говорила  заведующаЯ лабораторией, но перед кем она преклонЯлась, уже нельзЯ
было расслышать.
     ‚  дверЯх  столовой  возникли новые гости, вероЯтно очень значительные,
потому  что  Ќаташа так и вспыхнула от удовольствиЯ и даже воскликнула: "Ќу,
вот  уж  кого  не  ждали!.." - и, подбежав, трижды поцеловалась о женщиной в
вечернем  платье, откладываЯ в сторону какие-то коробки в шелковистой бумаге
и охапку гибких, завернутых в целлофан цветов с длинными стеблЯми.
     ‘нова  поднЯлась  волна  тостов, Ќаташа, сиЯЯ, вставала, благодарила, и
все стало похоже на настоЯщий праздник.
     Џлатонов   вежливо   улыбалсЯ,   кивал,   когда   все   поздравлЯли,  и
задумывалсЯ,  покручиваЯ  двумЯ  пальцами за тоненькую ножку дымчатый бокал,
переливавший  радугой. Ќо как только улеглась волна поздравлений, €ннокентий
снова вежливо попросил Џлатонова повернутьсЯ, шепнув:
     - Ђмос Ќазарович... к вам...
     "€  чего  ему  от менЯ надо?" - подумал Џлатонов, глЯдЯ на того с мЯгко
шевелившимисЯ  щеками  и  желтыми  зубами, все продолжавшего медленно и тихо
говорить, точно он был в комнате председатель.
     - „а,  Я  очень хочу услышать, что об этом думает наш директор школы! -
поддержала  заведующаЯ  лабораторией,  дружелюбно, но требовательно глЯдЯ на
Џлатонова.
     …два поймав кончик разговора, Џлатонов переспросил:
     - Ђ что вы называете таким разговором "по душам"?
     - ќто   каждый   понимает,   -   сказал  Ђмос  Ќазарович.  -  ‚  случае
необходимости  Я  вызываю  к  себе  и  говорю  с  ним по душам, вот о чем мы
говорили.
     - €  получаетсЯ? - спросил Џлатонов, чувствуЯ опЯть оживление открытого
столкновениЯ.
     - ЏолучаетсЯ.  Ђ  если  нет  -  то  уж  не  моЯ вина. џ сделал что мог.
Љонечно,  есть  такие,  которые  не поддаютсЯ. Ќу, с такими у нас и разговор
другой. ’еперь вам понЯтно?
     - Ќет,  -  сказал  Џлатонов и заметил, что лососиный нос быстро на него
посмотрел  с интересом. - ‚ы вызываете подведомственного вам человека, чтобы
заглЯнуть в его душу, разбередить ее, что ли?
     - ’очно. ‚от понимаете же, значит!
     - …ще  нет.  Ђ  свою  душу  вы  ему  тоже раскрываете? ‘вои сокровенные
мечты,  ошибки  и надежды? Ђх, нет? ’огда это уже не "по душам", а только по
чужой душе разговор.
     - „а  Я-то  тут  при чем? „ело не в названии. џ вызываю человека, и Я с
ним...
     Ќаташин  муж,  продолжаЯ  улыбатьсЯ и слушать свою соседку, внимательно
покосилсЯ на Џлатонова и продолжал разговор.
     - Џравильно,  -  уже  не  останавливалсЯ  Џлатонов,  -  предполагаетсЯ,
значит,  что  он  должен  раскрывать  свою  душу, а вы нет. Ђ вам никогда не
приходило  в  голову,  что  в ту минуту, когда вы стараетесь заглЯнуть ему в
душу,  он сидит против вас и занЯт той же самой работой: стараетсЯ заглЯнуть
в  вашу?  Ќапример,  стараетсЯ  понЯть,  что там у вас? ‘тоит ли вам верить,
раскрыватьсЯ перед вами?
     - ’ак,  - с удовлетворением констатировал Ќаташин муж и опЯть улыбнулсЯ
в сторону своей собеседницы.
     - Ќу и пускай! Њне-то скрывать нечего!
     - ‚ы  не допускаете, что у него работа может пойти даже успешнее, чем у
вас?  —то  он  обнаружит  в  вас  равнодушие  к  его  судьбе, пренебрежение,
необоснованную  уверенность  в  своем превосходстве, что он почувствует, что
вам  на  его  душу-то  в  общем  и  наплевать,  а  нужен вам только исправно
повинующийсЯ работник?
     - Ђ   кто  же  мне  еще  нужен?  -  вдруг  обрадованно  засмеЯлсЯ  Ђмос
Ќазарович,  катаЯ во рту маринованную вишню. - ”рейд с его комплексами? Ќет,
голубчик, мы делом занЯты, извините!
     - ‡ачем  же  употреблЯть  такие термины: душа! „аже в самом условном их
смысле!   …сли   говорить  вообще  о  воспитании  людей,  то  всЯ  ошибка  в
удивительной  уверенности,  что есть у одних людей замки, а у других - ключи
к  этим  замкам.  €  поскольку  по  должности  эти ключи им вручены, их дело
только  ходить  да  щелкать:  открывать  своими  ключами эти замки. Ђ это не
соответствует действительности: вы щелкаете, а замки-то не открываютсЯ.
     - ’ак-с,  печальное  признание  в  устах  директора и воспитателЯ нашей
молодежи.  ‡начит,  вы  видите кругом одни загадки? ’аинственные психические
лабиринты, куда не влезешь? Ђ влезешь - не вылезешь? Ќепознаваемое, что ли?
     - ‚от  как  сразу,  -  сказал  Џлатонов, поворачиваЯ бокал на скользкой
скатерти.  -  ‹ибо  все  как  на ладони, либо "непознаваемое"? Ђ может быть,
просто  такие  сложные  системы,  которые  не  поддаютсЯ  ключу  от висЯчего
амбарного замка?
     Ђмос  Ќазарович еще покатал во рту вишню, медленно разжевал, показываЯ,
до  чего несокрушим в своей позиции, вынул двумЯ пальцами косточку и отложил
на край тарелки. € только после этого снисходительно резюмировал:
     - ‘  вашими третьеклассниками вам, конечно, можно себе позволить всЯкое
такое,  а  тем,  кто вкалывает, так сказать, на переднем крае, - не до того.
’ресни,  а  дай  результат!  ‘  нас  спрашивают!  -  €  он  ради еще большей
непринужденности  потЯнулсЯ,  зачерпнул  ложечкой,  высыпал  на  тарелку еще
несколько  маринованных  вишен  и, осторожно выбрав себе одну, отправил ее в
рот и стал там перекатывать, не торопЯсь съесть.
     - Ђ  мы  там,  на  периферии,  - вызывающе скромно протЯнул Џлатонов, -
находимсЯ  в  полной  уверенности, что уж кто-кто, а мы-то на самом переднем
крае. ‚от ведь как!
     - ЏреклонЯюсь!  -  сказала заведующаЯ лабораторией и стукнула маленькой
рукой с кольцом по столу.
     - Ќу,  космических  кораблей  вы  там, наверное, не делаете? - невнЯтно
из-за  вишни заметил Ђмос Ќазарович, которому разговор, видимо, уже перестал
доставлЯть материал длЯ веских рассуждений вслух и потому надоел.
     - Ќет,  не  делаем,  -  сухо  проговорил  Џлатонов, - мы только готовим
личный  состав длЯ их команд! € кадры длЯ пЯти тысЯч заводов, где их делают,
и  готовим  тех,  кто их будет кормить, и так далее. € мы в нашем непомерном
самомнении  воображаем даже, что судьба мира зависит именно от того, полетЯт
ли  на  этих  кораблЯх  умственные  недоросли, фельдфебели, полуавтоматы или
умные, добрые и свободные люди.
     - Ќу, это лирика, - сказал Ђмос Ќазарович.
     - Ѓезусловно! - подтвердил Џлатонов. - Ћна-то у нас и ценитсЯ.
     ‹ососиный  €ннокентий  вдруг  глЯнул  на  Џлатонова  неожиданно умным и
приветливым  глазом,  усмехнулсЯ  и  тотчас  утопил  нос вместе с усмешкой в
широком  бокале, чтоб не обидеть Ђмоса Ќазаровича, все катавшего и катавшего
вишню с видом превосходства.
     - Ќу  что?  Џлатонов  тут  все  изрекает  прописные  истины? - спросила
Ќаташа.  Ћна  обошла вокруг стола, разговариваЯ со всеми гостЯми по очереди,
и теперь добралась и до Ђмоса Ќазаровича.
     - ‹ирика...   ‹ирика...   -   с  деланным  добродушием  пробурчал  Ђмос
Ќазарович.
     Њногие  гости  уже  вставали  со своих мест, переходили в гостиную, где
уже  заиграл  магнитофон  и поЯвились запотевшие графины и тарелки с жареным
миндалем и узкие бокалы с разноцветными соломинками.
     Џлатонов  почувствовал,  что  его схватили за руку, и узнал Ќаташу. Ћна
вытЯнула его в коридор, протащила до самой кухни.
     ‚  кухне  было  прохладно,  тихо  - тут ничего не готовили, все было из
ресторана,  и  обе  плиты, электрическаЯ и газоваЯ, сверкали чистые, точно в
магазине.  ‚низу,  за  окном,  очень  далеко  были  видны  бесчисленные огни
ночного города, и в темном небе стоЯло необъЯтное розовое зарево.
     - Њне  завтра  уезжать,  Џлатонов,  -  сказала  Ќаташа,  отворЯЯ дверцу
холодильника.  -  •очешь  чего-нибудь выпить? Ќет? ‚се равно выпей! ‚от, на,
это  шампанское...  -  Ћна налила ему и себе и села на низенькую скамеечку у
раскрытой   дверцы  холодильника,  освещеннаЯ  его  молочным  светом.  -  Ќе
воображай, что Я пьЯнаЯ. Ќо не воображай, что Я уж вовсе трезваЯ.
     - Ќадо бы холодильник закрыть, - сказал Џлатонов.
     - Ќаоборот,  пускай  будет  открыт.  …сли  бы научились людей держать в
холодильниках, какие они неиспорченные могли бы оставатьсЯ всю жизнь!
     ѓлаза у нее блестели, как в лихорадке, и щеки горели.
     - ‚от,  прошел, проходит мой великий день. ЊоЯ вершина. ’еперь Я уже ни
шагу  не  сделаю  вверх. ’еперь мне только нужно покрепче держатьсЯ, чтоб не
спихнули куда-нибудь пониже, вот что!
     - —то  ты  только  говоришь?  Ќаташа? - тревожно спросил Џлатонов. - ’ы
правда выпила лишнее!
     - Ѓрось,  что ты понимаешь в этом, Џлатонов!.. ‚се просто: в том кругу,
где  Я  живу,  все  что-нибудь собой представлЯют. ’ут просто неудобно, если
хочешь  -  неприлично не иметь какой-нибудь ученой степени! € Я должна была.
€  Я  ее  добилась!  џ способнаЯ. Ќо Я и не глупаЯ. џ знаю, что длЯ менЯ это
вершина.  ‚от и все. Ѓольше ничего со мной не будет. ЏродолжениЯ не будет, и
черт с ним.
     - “   тебЯ   такое  настроение,  ты  нехорошо  что-то  говоришь,  -  со
страданием сказал Џлатонов.
     - Ђ  ты  не  страдай  за  менЯ, ЉолЯ, все в общем хорошо. —ерт с ним со
всем.  ‚от  ведь  ты  приехал,  а  Я  о  чем говорю? Џлатонов, ты ужасно мне
нравишьсЯ!  Њне  нравитсЯ  даже твой костюм. ’вой кошмарный костюм! ‚ нем ты
похож  на  положительного  героЯ  в  пьесе. € до чего у тебЯ сухие губы, ты,
наверное, ни разу и не целовалсЯ с тех пор?
     - Ќу,  уж  так  и  ни  разу!  -  обидчиво  конфузЯсь, хмыкнул Џлатонов,
отворачиваЯсь и разглаживаЯ подразумеваемые гусарские усы.
     - Њолчи!  Ђ  то  Я приеду и убью ее из ровности!.. € не смей думать: "Ђ
ты сама!" - Я совсем другое дело...
     “  нее  был  вид  какой-то  отчаЯнный,  вызывающий,  и  глаза  блестели
нездоровым  блеском,  точно в лихорадке, но она казалась ему очень красивой,
и  только  когда  он  вдруг  заметил,  что подбородок у нее не такой тугой Я
твердый,  как  прежде,  и  какой-то  налет  усталости  пробиваетсЯ сквозь ее
отчаЯнную  бодрость,  -  сердце  у  него  самым настоЯщим образом сжалось от
скрытой жалости.
     Ћна  замолчала и, сидЯ на скамеечке, тщательно расправила платье у себЯ
выше колен, обтЯнутых кружевными черными чулками.
     - “  тебЯ  были вечно исцарапанные коленки, - сказал Џлатонов, стараЯсь
говорить  весело,  чтоб  в  голосе  не пробилась все возраставшаЯ неизвестно
почему неудержимаЯ жалость к ней.
     - „а,  у  менЯ  не было чулок. ‚о всЯком случае, настоЯщих чулок. € мы,
девчонки,  ходили  из гордости до морозов с голыми ногами... ЉолЯ, хочешь, Я
все брошу и уеду с тобой?
     - ’ы любишь своего мужа, Ќаташа?
     - —то?.. „а, он менЯ очень любит.
     - џ тебЯ спрашиваю, Ќаташа.
     - Ђ  Я  отвечаю:  ты  что,  не  слышишь? Ћн очень менЯ любит. ’ы хочешь
спросить,  как  все это получилось. Ќаверное, это? Џожалуйста, не спрашивай.
Ћн  добрый,  он  все понимает. Џочти во всем. Џочти все. Ћн крупный человек.
‚роде  слона. ‘лоны могут быть добрыми. Ђ моськи - нет, моськам надо лаЯть и
суетитьсЯ  и не зевать... ЉолЯ, возьми менЯ отсюда. џ снюсь сама себе, будто
Я снова на Ќабережном бульваре... ’ы все спрашиваешь, как все получилось...
     - џ ничего не спрашиваю, ты успокойсЯ, Ќаташа, не надо...
     Ћна топнула ногой и крикнула:
     - Ќет,  ты  спрашиваешь,  что  Я,  не  слышу,  что ли?.. ‹адно. Љогда Я
узнала,  что  ты  опЯть  учителем  в  нашем  городишке, ты представлЯлсЯ мне
стоЯщим  в  самом хвосте какой-то длинной, почти не подвигающейсЯ очереди. €
столько  народу  впереди  тебЯ!  € стольких других впереди тебЯ, которые уже
полными  руками  хватают  все:  славу,  награды,  успех!  џ  ужаснулась этой
очереди.  џ  подумала:  это  длЯ  неудачников.  ‚ жизни есть первый класс, и
второй,  и  третий, и те, кто едут в первом, уговаривают тех, кто в третьем,
что  там  тоже  очень  хорошо!..  Ќет,  Я  хотела  в первый! џ не осталась в
хвосте, ты сам видишь. џ ведь не в хвосте?
     - ’ы молодец, - сказал Џлатонов грустно.
     - ‚  общем,  Я  действительно  молодец.  џ  получила  все,  о чем могла
мечтать!  Ќу,  чего  еще?  Ќаверное,  это  было  от  страха.  џ  так боЯлась
недополучить,  не  увидеть,  не испытать всего, что можно в жизни... - ѓолос
ее  вдруг задрожал, сорвалсЯ, и она тихо сказала: - ЉолЯ, милый мой ЉолЯ, ты
понимаешь,  что  больше ничего уже не будет. Њы прожили нашу жизнь. ‘амую ее
главную  часть.  Ќу,  будут  только  повторениЯ,  этот  окаЯнный шорох сухих
листьев!..
     - Љак   шорох?   Љаких   листьев,   ты   о   чем,   детка?   ’ы  совсем
заговариваешьсЯ...  Ќу,  потише,  потише,  -  он осторожно погладил ее руку,
лежавшую на столе.
     - уршат,  проклЯтые...  ‡наешь,  Я встречала многих людей, в некоторые
мне  нравились,  иногда Я даже влюблЯлась, ты не обижайсЯ, ЉолЯ, жизнь такаЯ
длиннаЯ  штука.  €  вдруг  у  менЯ  начиналась  тоска  по тебе, и Я начинала
вспоминать  все  наши полудетские шуточные словечки и прозвища, выдуманные и
невыдуманные  истории,  от  которых мы с тобой помирали со смеху или чуть не
плакали,   вспоминала   -   и  Я  от  тоски  по  тебе,  как  дура,  начинала
рассказывать,  и  менЯ  слушали  с вежливым терпением или нетерпеливо... как
кто...  €  им  всем  было  это  так  неинтересно,  так ненужно, они скучали,
дожидаЯсь,  когда  можно будет наконец начать целоватьсЯ... Ћ, Я бросила это
все рассказывать. „авным-давно!
     €   вот,   сидЯ  в  этой  чужой-пречужой  кухне,  где  ему  и  быть-то,
собственно,  не  следовало  бы,  Џлатонов  вдруг  почувствовал, что ему жжет
глаза,  что вот сейчас он прощаетсЯ, уже совсем прощаетсЯ с Ќаташей, и слезы
навернулись ему на глаза от жалости к ней, а может быть, и к самому себе.
     - Ћ,  беднаЯ  ты  моЯ  девочка,  -  он  нежно гладил и целовал ее руку,
лежащую  на  столе,  сам  удивлЯЯсь тому, какие странные слова он говорит. -
ЃеднаЯ девочка...
     - ЊенЯ обманули... —то они мне подсунули? Њешок сухих листьев...
     - Љак  в сказке? - торопливо, крепко вытираЯ глаза, говорил Џлатонов. -
Љак  человек выиграл целый мешок золотых монет, а принес домой, а там угли и
сухие листьЯ? „а?
     Ќаташа кивнула безмолвно. ѓорло ее было перехвачено слезами.
     - Ќеужели  это  уж  так?..  “ж  так  плохо  дело?..  - спрашивал он, не
успокаиваЯ, не утешаЯ.
     Ќаташа  решительно встала, громко, прерывисто несколько раз глотнула из
стакана,  встрЯхнула  головой, жалко улыбнулась, почти успокоившись, и вдруг
громко и некрасиво, по-детски заревела, ткнувшись лбом ему в грудь.
     - ЉолЯ, Я мечтаю... џ так мечтаю, ЉолЯ!.. џ с тобой уеду.
     Џлатонов  поглаживал  ей  голову, легко касаЯсь пальцами шеи, и смотрел
уже  в  окно  на  разливанное  море  огней  и темное, подсвеченное громадным
заревом небо и, вздыхаЯ, приговаривал:
     - Џройдет... Џройдет... “спокойсЯ... ќто у тебЯ пройдет.
     Ќемного  погодЯ  Џлатонов  услышал  сдержанный  тЯжелый вздох у себЯ за
спиной. Њуж Ќаташи стоЯл посреди кухни с расстроенным видом и вздыхал.
     - Ќу,  вот...  Ќу,  вот...  -  сокрушенно проговорил он. - —то ж это ты
так-то уж очень, а, Ќаташа?
     Ќаташа  медленно  поднЯла  заплаканное,  но  уже  утихшее  после  слез,
покрасневшее лицо и проговорила:
     - џ   решила  отдать  мои  платьЯ  и  мебель  в  детский  дом.  “еду  с
Џлатоновым. Ѓуду делить с ним его суровые будни.
     - Ћтлично, - серьезно киваЯ, сказал муж. - ђаздадим и поедем!
     Ќаташа  оттолкнула  его  руку,  отвернулась  и пошла к умывальнику. Њуж
подошел  сбоку  и  слегка  отвернул кран и добродушно-ласково похлопал ее по
плечу.
     Ќаташа  набрала  воды  в сложенную лодочкой ладонь, прижала к глазам и,
не поднимаЯ головы, сказала:
     - Џоедем!  Љто  тебЯ  звал? ’ы-то тут при чем? ‚от Я правда брошу все и
тебЯ брошу и уеду с Џлатоновым! Ќачну какую-нибудь совсем новую жизнь.
     Њуж подал ей уголок полотенца, приговариваЯ:
     - Ќу и бросим. € уедем. € начнем, все будет по-твоему!..
     Ќаташа, сердито морщась, засмеЯлась, еще сквозь слезы.
     - ‘лон он и есть слон. кура слонЯчьЯ!..
     ‘поткнувшись  на пороге, ввалилсЯ €ннокентий, чуть не расплескав бокалы
с  шампанским,  которые  держал  в  обеих руках, и минуту стоЯл не шевелЯсь,
дожидаЯсь, пока жидкость перестанет качатьсЯ.
     - ’ам  одна  дама  опЯть  желает  перед  вами преклонЯтьсЯ, - сказал он
Џлатонову. - Џойдемте?
     € Џлатонов пошел за ним, не оглЯдываЯсь.
     - Ќу,  прошло?  -  заботливо  сказал муж Ќаташе. - ‚от тут еще капельку
вытри,  под  глазом...  ѓде  же  у  тебЯ глазки-то были, когда ты за другого
замуж вышла?
     - „ура,  - сказала Ќаташа, вытираЯ кончиком платка глаза. - Ђ ты в него
влюбилсЯ... Ђ €ннокентиЯ презираешь!
     - Џочему  презираю?  Ќисколько. €ннокентий полезный, ну, как... шнурок.
Ђ  твой Џлатонов - провод. Џод током. ’ого можно в ботинки продевать, пакеты
им  завЯзывать.  Ђ  от  этого  лампочки  будут  гореть. Ђ не так схватишьсЯ,
передернет!  Ќу,  пойдем  к  гостЯм,  они  же все-таки стараютсЯ нам сделать
приЯтное, тебе самой хотелось!
     Ќа  другое  утро малолюднаЯ платформа была Ярко освещена солнцем, когда
был  подан  сверкающий  чистотой поезд, готовый к отправке за границу. Ќикто
не  торопилсЯ,  и проводники, щурЯсь на солнце, улыбались, здороваЯсь, когда
им   подавали  билеты  отъезжающие,  а  в  вагоне-ресторане,  сиЯвшем  чисто
протертыми  стеклами, девушка в белой курточке любовно расставлЯла маленькие
пучочки анютиных глазок по вазочкам на столиках.
     Љогда   дверь   в   вагон  открывалась,  оттуда  пахло  тоже  чистотой,
прибранностью,  умеренным  теплом  и запахом того, что, наверное, называетсЯ
комфортом.
     Џлатонов  стоЯл  и  вот еще раз - теперь уже безусловно последний раз в
жизни  -  смотрел  на  Ќаташу,  стоЯщую  у  готового  отойти поезда, и опЯть
чувствовал,  что  ее  уже  почти  нет, она уже почти уехала. € он застенчиво
улыбалсЯ,  стараЯсь  запомнить  как  можно  больше  всего и никому не быть в
тЯгость после вчерашней сцены у холодильника.
     Ќаташин   муж   постоЯл  около  них  и,  забравшись  в  вагон,  занЯлсЯ
раскладыванием  каких-то пакетов. ‚ремЯ от времени он кивал им и улыбалсЯ из
окна.
     - Ћх,  чего  бы  Я  не  дала,  чтоб ты поехал с нами вместе! - говорила
Ќаташа,  нервно расправлЯЯ перчатку на пальцах. - ќто так несправедливо, что
Я  еду, а ты остаешьсЯ, ведь ты, наверное, нездоров... - Ћна вдруг сжала ему
руку,  пристально  всмотрелась  и  испуганно  спросила:  -  ЉолЯ,  скажи мне
правду, ты болен? ’ы очень болен?
     Џлатонов улыбнулсЯ, отводЯ глаза, и сказал:
     - „а Я уж привык, знаешь ли.
     - ‘ейчас  мы  поехали  бы  и,  как  только  поезд  отошел,  пошли  бы в
ресторан,  сели  к окошечку и стали смотреть... ’ы помнишь, ведь мы когда-то
мечтали  смотреть  в окошко поезда весь день и всю ночь, когда поедем... Ћй,
ведь мы собирались в ѓрецию?
     - €  в  ѓрецию.  Ќам это было просто!.. ‘мотри, люди уже садЯтсЯ, тебе,
наверное, пора.
     - Ђ мы сели бы и пили кофе... - не слушаЯ, продолжала Ќаташа.
     - Ћно бы и ‚асЯ?
     - „а, оно бы и ‚асЯ, как сказала бы беднаЯ бабушка... Ќу, ЉолЯ!..
     Џроводник мЯгко и дружелюбно вполголоса заметил, что пора.
     —ерез  минуту  они  вдвоем с мужем стоЯли за спиной проводника и махали
Џлатонову,  а  поезд  медленно,  со  скоростью  пешехода,  полз, неотвратимо
ускорЯЯ  ход,  и  очень  скоро  уже не на что стало глЯдеть, последний вагон
затерЯлсЯ  среди  путей и других вагонов, и Џлатонов медленно пошел обратно,
все  еще  не расставаЯсь с Ќаташей, Ясно представлЯЯ себе, как она перестала
махать  перчаткой,  отвернулась,  прошла  по  залитому ослепительно мигающим
солнцем  коридорчику,  постоЯла  в  дверЯх,  села  на мЯгкий, покачивающийсЯ
диван и вздохнула: "Ќу, вот и все!"
     ‚  гостиничном  номере  все было по-прежнему, изменилсЯ только телефон.
’еперь  никто  не мог позвонить. ђазве что дежурный администратор. Ћн больше
и  не смотрел на телефон, точно это была рамка, откуда вынули портрет Ќаташи
и теперь вставили фотографию дежурного администратора.
     Ћн  попробовал  посидеть  на  диване,  но  от  этого  так  быстро стала
разрастатьсЯ  тоска,  что он, не дождавшись своего времени, сдал номер и как
можно медленнее пошел на вокзал к отходу своего поезда...
     Ќа  следующий  день  под  вечер он слез с московского поезда на Ѓольшой
станции, пересел на местный и уже в сумерках добралсЯ до своего города.
     Ќа  старом  вокзальчике  обшарпанные  двери  без  порогов  на  пружинах
свободно  мотались  взад-вперед,  каждый  раз  постукиваЯ.  ‚ маленьком зале
ожиданиЯ  в  углу  стоЯла  все  та  же  круглаЯ  чернаЯ  печь, возле которой
когда-то  спала, положив голову Ќаташе на колени, бабушка. Џлатонов вышел на
площадь.  ’ут  было  холоднее  и  гораздо  сырее,  чем  в Њоскве. Ќа автобус
садитьсЯ  опЯть  не  хотелось,  и  он  пошел  пешком через площадь, отгонЯЯ,
расталкиваЯ  воспоминаниЯ,  которые так и толпились вокруг него; просто идти
мешали,  и  он  старалсЯ  сейчас  ни  о  чем  не  думать  и только добратьсЯ
потихоньку до дому.
     Ќа   Ќабережном   бульваре  опЯть  пахло  землЯной  сыростью,  и  внизу
плескалась  вода, облизываЯ берег, и угадывалсЯ за легким туманом тот берег,
весь  в  зарослЯх  черемухи,  сирени и шиповника. ‘ердце почему-то щемило от
нелепого  чувства  жалости к Ќаташе, от которого он никак не мог избавитьсЯ,
сколько ни прогонЯл.
     Ђ  ноги  начинали  тревожно тЯжелеть, и он уже слышал, точно отдаленные
раскаты  грома  перед  грозой,  приближение  приступа. Ќе мог подождать хоть
часок!  „а  и  на том спасибо, что хоть в Њоскве не набросилсЯ - это было бы
похуже.
     Ћн  остановилсЯ  у  освещенной  таблички  автобусной  остановки  и стал
ждать.  Ђвтобус  подошел  и  встал  и  открыл  дверцу, и тут вдруг Џлатонову
показалось,  что  у него не хватит сил поднЯтьсЯ по ступенькам. Ћн напрЯгсЯ,
вошел  и  сел и сразу почувствовал облегчение, когда из открытого окошка его
стало обдувать ветром.
     „ва  старых  корЯвых  дерева  со знакомыми изгибами стволов, еще голые,
стоЯли  по-прежнему у входа в кино, как двадцать лет назад. „еревьЯ медленно
менЯютсЯ.  €  рекламные  плакаты,  так  же плохо, как всегда, нарисованные в
красках  местным  художником,  -  тоже  похожи были на прежние. ’олько лица,
нарЯды, ноги и автомобили другие.
     Ќаверное,  загадочные,  жгучие  красавицы,  которые  пьЯнили миллионные
толпы  зрителей  в  то  годы,  теперь  ходЯт,  опираЯсь  на  палочки,  прЯча
морщинистые,  увЯдшие  лица от любопытных. Ђ сегоднЯшние роковые красавицы с
трагическими  глазами  и знаменитыми улыбками и знаменитыми ногами в те годы
еще  лежали,  выпЯтив голые пузенки, и весело поквакивали, хватаЯсь за мамин
палец, в своих постельках!
     Џлатонов,   тихо   улыбаЯсь,   сидел   у  окошка  автобуса,  и  деревьЯ
Ќабережного  бульвара  мчались, убегаЯ назад. …му даже досадно было, что так
скоро подошла его остановка.
     Ћн  сошел  и,  когда  автобус  уехал,  увидел знакомые очертаниЯ своего
дома.  „овольно нелепые очертаниЯ, если говорить правду, старого деревЯнного
дома  с  разными  пристройками.  ’олько  его  знаменитое  окно,  под которым
помещалась  его  постель,  действительно  довольно  удачно  глЯдело прЯмо на
реку, точно повиснув над крутым скатом.
     Ћкно  было темное, но в доме шла жизнь, светились другие окна, мелькали
тени; наверное, тетЯ ‹юсЯ с Љазимирой готовились садитьсЯ ужинать.
     —уть  в  стороне  от  тротуара  была  голаЯ площадка, на которой стоЯла
будка   с  прилавком,  называемаЯ  "палаткой",  где  торговали  днем  всЯкой
всЯчиной,  чаще всего как-то невпопад: пивом - зимой, а летом - размЯкшей от
жары  колбасой.  “  палатки  всегда  громоздилась  целаЯ  гора Ящиков из-под
овощных  консервов.  ’еперь  в Ящиках что-то хрустнуло, и оттуда послышалось
хриплое  рычание.  Џлатонов  подошел  поближе,  нагнулсЯ и в одном из Ящиков
разглЯдел  мальчика,  который,  стоЯ  на четвереньках, опЯть хищно зарычал и
оскалил   зубы.   Њальчик  был  очень  маленький,  и  Џлатонов,  нагнувшись,
участливо спросил:
     - ќто что? ‹ев?
     Њальчик подумал и кивнул:
     - Ђга. ’игр.
     - —то же ты тут сидишь, домой не идешь? Џоздно.
     - Ѓабушка не пришла, - сказал мальчик, вылезаЯ из Ящиков.
     - Људа же она ушла так поздно?
     - ЊоЯ бабушка водитель. Ќа автобусе ездит. Ђ Я жить приехал...
     - ’о-то Я тебЯ не знаю. ‡начит, ты приехал? Ђ звать как?
     - ЊитЯ...  Њамка  чего-то все болеет-болеет, Я пока у бабушки поживу...
Ђ ты не уходи, - требовательно попросил мальчик.
     Џлатонов  уже припомнил, в каком доме живет женщина - водитель автобуса
и что у нее с дочкой беда, и весело сказал:
     - Џошли  ко  мне, посидим пока вместе... - Њальчик торопливо проговорил
"ага"  и  уцепилсЯ  ему  за  руку. - Ђ ты зачем же тут в Ящиках по-тигриному
рычишь, людей пугаешь?
     - Ќе  в  Ящиках,  а  тут  пещера, - говорил ЊитЯ, торопливо поспеваЯ за
Џлатоновым  и  с каждым шагом успокаиваЯсь и приходЯ в хорошее настроение. -
Ђ  то  знаешь,  как  страшно,  один  мальчишка  во-он  оттуда,  из-за забора
волчиными глазами смотрел...
     Џлатонов  постучал  в  дверь, и ЊитЯ, повернувшись спиной, тоже стукнул
раза  два  каблуком.  Њиша  залилсЯ  лаем  за дверью, послышались торопливые
шаги,  и  за  мгновение  до  того,  как  дверь  отворилась,  ЊитЯ разразилсЯ
ужасающим, пронзительным, визгливым хохотом.
     - —то это такое? - изумилась Љазимира, открываЯ дверь.
     - Љло-ван   хохочет!   -   объЯснил   ЊитЯ   и  тихонько  засмеЯлсЯ  от
удовольствиЯ.
     - Џриехали?..  Ђ кого это вы привели? - волнуЯсь, спрашивала тетЯ ‹юсЯ,
заглЯдываЯ  в  сени  из  комнаты,  где  виден  был  стол,  накрытый парадной
скатертью.
     - „а  вот тигр какой-то, ничего, он посидит с нами, пока его бабушка не
вернетсЯ.
     ЊитЯ  пододвинул  себе  стул  и сел, ничего не трогаЯ, только деликатно
уставЯсь и не отрываЯ глаз от колбасы.
     Љогда  уже  все сидели за столом и пили чай, Џлатонов на жадные вопросы
потихоньку  начал  рассказывать  о поездке, еще сам не знаЯ, что ответить на
вопрос, хорошо ли он съездил.
     Ѓольше  всего  спрашивала  Љазимира  ‚ойцеховна, она знала Ќаташу, даже
преподавала  когда-то ей гимнастику и теперь беспощадно гордилась этим своим
преимуществом перед бедной тетей ‹юсей.
     ЊитЯ  доел  свою порцию колбасы и, задумчиво глЯдЯ в потолок, ни к кому
не обращаЯсь, проговорил с угрозой в голосе:
     - Ѓабка беситсЯ!
     Љазимира предложила проводить его до дому, но ЊитЯ сказал:
     - Ќет, Я с этой теткой не пойду. Џойдем ты со мной.
     Ћни  с  Џлатоновым  прошлись  до Ящиков в сопровождении Њиши. Ѓабки все
еще  не  было,  и  они  вернулись  опЯть за стол, и ЊитЯ сказал, что в таком
случае он может съесть еще колбасы.
     - Ќо  вы