етвереньках. …ще метров двести осталось
внизу. Ћн опЯть  повалилсЯ  на  снег,  и к  нему,  побагровевшим лицом вниз,
ткнулсЯ …рмаков  ‚еликолепнаЯ  белизна  хребта встала еще круче  и  выше  Љо
кишлак чернел уже далеко внизу.
     -- ‘волочь гора!--сквозь зубы пробормотал …рмаков, вставаЯ.
     Ѓойцы  со злобным упорством тащились  вверх.  Џостепенно ощущение,  что
сердце   вдруг   оборветсЯ   и   камешком   канет   вниз,  прошло.   „ыхание
приспособлЯлось и работе сердца  Яростными скачками. Ќо зато от ног к спине,
к  затылку,  к обессилевающим рукам наплывало тЯжелое  оцепенение.  Љони все
чаще  и  чаще падали на  колени  и  все безразличней относились  к  попыткам
поставить их на ноги. Џар оседал на  шерсти, взлохматил ее, ручейками стекал
по  бокам.  Џограничники  продвигались в  ожесточенном молчании. Џрошло  три
часа,  и  только половина подъема была взЯта. Џрошло еще два  часа,  но  еще
четверть   высоты   оставалась   наверху.  ‘корость   продвижениЯ  Явно   не
соответствовала  потраченным  на него  часам. ‘олнце  легло на  хребет и все
вытекло  внутрь его  гребнЯ.  ‘нега  посинели и сделались  угрожающими. ‹юди
лежали,  глотаЯ  снег, и отворачивались  один от  другого. ’уловища  лошадей
ходили, казалось, отдельно--взад и вперед--на раскорЯченных, дрожащих ногах.
     ЏредприЯтие оказывалось безнадежным.
     € вот резким порывом ветра, одновременно с темнотой, навалилсЯ на людей
жесткий холод.
     --  Џомрем...--просипел,  не отрываЯ лица  от снега,  …рмаков.--’оварищ
помнач... конец подошел... помрем.
     Ѓойцы лежали не двигаЯсь.
     ѓрач ничего не ответил и встал,  шатаЯсь.  Ћн прошел верх десЯть шагов,
словно поднЯл последние десЯть пудов.
     ЋглЯнулсЯ, увидел, что  бойцы лежат неподвижно на прежнем месте.  ’огда
вдруг, бросив повод, одним прыжком спрыгнув к ним, ѓрач заорал:
     -- —его  говоришь? Џомрем?.. Ђ по-твоему, ‘уворову легче было? ’ак нет,
братки, не помрем! Ѓудем здесь ночевать!
     …рмаков поднЯл голову и жалобно произнес:
     --  Љак  будем ночевать,  товарищ  помнач? ‘мерзнем в  ледышки  и  вниз
покатимсЯ. Љак кони тут устоЯт? €дти надо бы, да все пропало во мне, товарищ
помнач. Џошел бы, да не могу--невмочь...
     ‘емен ѓрач присел на  корточки и ласково заговорил. Ћн говорил  хрипло,
отрывисто,  но,  видимо,  убедительно, потому  что, когда он привстал, бойцы
поднЯлись  один  за  другим  и  взЯлись  за дело. ‘вЯзали  лошадей  мордами,
звездочкой, и  лошади застыли неподвижно, удерживаЯ от  паденьЯ одна другую.
‡атем  бойцы разгребли снег руками и нарыли из-под снега  груду камней. ѓрач
сам сложил  камни поперек  склона  барьером  длиною в  два  метра. ‚ынув  из
передних седельных кобур  клевер, припасенный  длЯ  лошадей, бойцы разложили
его  по верхнему краю  барьера.  ‘верху на клевер  бойцы сложили винтовки  и
покрыли их пЯтью торбами. ‡атем ѓрач сказал …рмакову:
     --  ‹ожитесь-ка сюда, дорогой  товарищ …рмаков! € …рмаков  лег.  ‚торой
боец  лег на …рмакова, третий -- на второго,  а на  этого  навалилсЯ •охлов.
‘обственно, лежали  они на самом снежном склоне, но каждый из них упиралсЯ в
того, кто был ниже.
     -- ’еперь Я сверху лЯгу,--сказал ѓрач.--Љогда замерзну, будем менЯтьсЯ.
‚аша очередь первым наверх, товарищ …рмаков. ЏонЯтно теперь?
     -- Љак есть понЯтно, товарищ помнач, -- снизу сообщил …рмаков.
     -- € не тЯжело?
     -- Ќе тЯжело. ‚ самый раз, товарищ помнач!
     -- € не холодно?
     -- ‘низу ничего.  Ђ сверху он, как  жена... €шь раскормилсЯ на заставе,
тЯжелый, черт! ѓреет!.. €з кучи людей послышалсЯ смех.
     -- Ќе смейсЯ, дурень, трЯсешьсЯ на мне!.. ’ут заколыхалась от смеха всЯ
куча.
     --  ‘пать,  товарищи!--удовлетворенно самому  себе  улыбаЯсь,  произнес
ѓрач.--Ђ   верхний   будет   дежурить.   ‚се   равно   не  спать   верхнему.
Џолчаса--смена. ‘ейчас--моЯ очередь... Ђ только никто к нам сюда раньше утра
не сунетсЯ.
     ‘нега  наливались  зеленым  светом  луны.  ‚етер  ушел  по  склону и не
вернулсЯ. ‘низу донеслось похрапывание …рмакова. ’ак началась эта ночь.
     Ќочь шла так же,  как началась. ’олько у ѓрача отчаЯнно мерзли ноги. Ћн
со  злостью  вспоминал Њарью  ‘тепановну.  Ќикакие растираньЯ  не  помогали.
Ћсторожно, чтоб не слететь,  ѓрач прошел к лошадЯм. Ћни были  белыми, потому
что их  шерсть  оледенела. ‘емен ѓрач покачал  головой,  знаЯ, что  эта ночь
даром им не пройдет.  Ћн  подошел к своему коню. Љонь  жалобно,  чуть слышно
заржал. ѓрач снЯл с седла  переметные сумки и отнес их к своему  месту. ‘нЯл
ичиги, растер ноги, надел на них переметные сумки, обшитые изнутри фланелью,
и лег. —ерез несколько минут он понЯл, что ноги его останутсЯ целы. ’огда он
посмотрел  на часы: прошел  час,--и разбудил бойцов.  ’еперь  …рмаков  полез
наверх, а ѓрач оказалсЯ под всеми бойцами.
     Ќочью шипучаЯ лавина прошла в двух метрах от краЯ барьера.  Ќо  ѓрач не
услышал ее.
     Џлохой,  надо  сказать,  это  был  ночлег,  и  разве это  сон, если  он
прерываетсЯ каждые полчаса?  Ќо самое главное,  что  все-таки  пришло  утро,
которое могло никогда  не  прийти,  и все  из-за того,  что высоты  снеговых
хребтов обманчивы, как миражи в восточных долинах.
     ‹уна  только  что  потерЯла  лучи  и,  бледнаЯ,  пошла  сторонкой.  Ќад
Ђфганистаном  наливались  розоватым светом снежные пики. ‹ошади похрустывали
клевером и овсом. ќто была обЯзательнаЯ  задержка,  без которой  нельзЯ было
двигатьсЯ  дальше.  Ѓойцы  разговаривали   тихими  хриплыми  голосами.  ѓрач
попыталсЯ надеть  ичиги,  но  они были изорваны и,  смерзшись, звенели,  как
стеклЯннаЯ посуда. ѓрач  выругалсЯ  про  себЯ и  оставил на ногах переметные
сумки.
     …ще  не выплыло  солнце из круч ваханских хребтов, -- бойцы  потЯнулись
наверх.  —ерез десЯть минут от них  валил пар,  и  они задыхались. —ерез два
часа  ѓрач первый  вытЯнул  шатающегосЯ  конЯ  на перевал и  в последний раз
бессильно  опустилсЯ  на снег.  Џо  одному  вытЯгивались  на  перевал бойцы.
‘олнечный  свет бежал вперед по  гладкому  снежному склону,  выбираЯ из всех
выбоинок последние тени. „алеко  впереди горели  зубцы следующего  хребта, а
под ним вытЯгивалась корытообразнаЯ, с белыми  холмами, долина. ‚ ее  конце,
под льдистым отвесным обрывом, …рмаков заметил черные точки. Њожет быть, это
чернели камни,  но врЯд ли эго  были камни, и, когда бойцы  отдышались, ѓрач
повел их по  склону, сторонкой, вдоль длинного снежного бугра, закрывшего от
них черные  точки. Љогда бугор кончилсЯ и бойцы  осторожно  глЯнули вдаль  и
ѓрач два  раза протер пальцами  бинокль,--бойцы снЯли  винтовки  с  плеча и,
сбатовав коней, поползли на коленЯх вперед. € когда бойцы легли на  животы и
осторожно, бесшумно задвинули затворы, ѓрач почти беззвучно промолвил:
     -- Ћгонь...
     € горы, непривычные к  громким звукам, взбросили этот грохот и  долго и
оглушительно им перебрасывались, словно тешась такою игрой.
     € еще раз "огонь", и еще  раз... Ѓойцы садили из винтовок все быстрее и
чаще,  потому  что каждаЯ  вылетающаЯ на  снег  гильза  отмечала расплату за
каждый мучительный  вдох, за  каждый  свистЯщий и  бешеный  выдох, взЯтый  у
бойцов преодоленным ими подъемом. Ђ  точки  впереди разбегались и падали,  и
многие лежали прочно, как черные камни. € оттуда тоже летели пули,  но бойцы
не замечали, куда ложились эти  встречные  пули, потому что ложились они как
шалые,  куда  придетсЯ.  € когда все было кончено,  бойцы  поползли по снегу
быстрее,  чем  это позволЯет дыханье на такой высоте. €  на  этом пути лежал
первый   неподвижный  человек  в  белоснежном  халате,  оплетенном  влажными
кровЯными  полосами и пЯтнами. „альше лежали другие.  ‘нег медленно впитывал
красные пЯтна. •рипела подбитаЯ  лошадь и,  беспомощно  волоча по снегу зад,
рыла  снег  передними  подогнутыми  ногами.  …ще  несколько лошадей валЯлись
вокруг... <sup>:</sup>
     Ћбратный путь был прост и стремителен. Љони съезжали на крупах, а бойцы
неслись  вниз,  сидЯ  на  собственных полушубках. Џо  коней было  не пЯть, а
двенадцать,  а  два пленных  басмача катились вниз  так же  свободно,  как и
бойцы,  но катились  впереди  них.  €з шестнадцати басмачей,  ночевавших  на
снегу,  только  эти  два  остались  невредимы. ѓрач  торопилсЯ вниз:  не все
басмачи  были налицо,  и он беспокоилсЯ  о двух бойцах, оставленных вчера  в
засаде. ‚есь спуск  к кишлаку  занЯл час. ‚  кишлаке  ‘емен ѓрач нашел  двух
бойцов  и  еще  двух пленных свЯзанных  басмачей. €  вразумительно длЯ  всех
…рмаков произнес:
     -- Ђ банЯ-то вышла не нам, товарищ помнач! Љрепка банЯ!..
     Џленные угрюмо  молчали,  но когда им  пришлось  рассказывать все,  они
сообщили,  что не все захотели ночевать наверху, иные  боЯлись замерзнуть  и
пустились  обратно.  ’аких  было  девЯть,  и  семь человек  были  убиты  при
перестрелке с двумЯ засевшими за камнЯми бойцами.
     ‚   кишлаке  кипЯтилсЯ  чай.  Џосле  чаЯ--первого   чаЯ  со  вчерашнего
утра--помначзаставы ѓрач  выстроил  в пешем строю  шестерку  своих  бойцов и
скомандовал "смирно".  € …рмаков, вытЯнувшись, нс сразу  понЯл, к чему такаЯ
официальность. Ќо  он  понЯл, к  чему, и  все вспомнил, когда  помначзаставы
вышел  вперед  в  оборванной  бурке  и  в переметных  сумках вместо  обуви и
отчетливо произнес:
     --  ’оварищи! ‘егоднЯ тринадцатаЯ  годовщина боевой ђабоче-ЉрестьЯнской
Љрасной Ђрмии.  ЏоздравлЯю вас с поражением басмаческой шайки в славный день
годовщины!..
     ‚  пЯть часов  днЯ  оборванный,  голодный, обутый  в  переметные  сумки
помначзаставы ‘емен ѓрач, в сопровождении шести бойцов с четырьмЯ пленными и
с трофейными винтовками, подъезжал к комендатуре.
     Ќад воротами старинной  ханской  крепости бились  разнообразные красные
флаги. ‚орота крепости  раскрылись,  и ‘емен ѓрач  увидел усатого начальника
оперативной части в новой шинели, неторопливо идущего  по двору под ручку  с
женой Њарьей ‘тепановной.
     Џомначзаставы  ѓрач  мгновенно  оглЯдел себЯ  и,  сердито поджав  губы,
спешилсЯ  перед  начальником оперативной части, удивленно осматривающим его.
ЊарьЯ ‘тепановна отошла в сторону.
     --  ђазрешите   доложить,  товарищ   начальник...  Џроизошла  маленькаЯ
задержка... џ... Я...--впервые за свою жизнь ‘емен  ѓрач запнулсЯ, произносЯ
рапорт.
     Ќачальник хотел выслушать официальный рапорт, как полагаетсЯ, до конца.
Ќо  когда  искривилось  красное  лицо  ѓрача,  он  нечаЯнно,  совершенно  не
официально, улыбнулсЯ и сказал:
     --  џ  вижу,  у  нас  новый,  интересный  сорт  обуви...ќто  по  случаю
годовщины? ‘удЯ по пленным, у вас интереснаЯ задержка была?
     -- „а... ’о есть так, чепуха... ’оварищ нач...
     Ќо едва ЊарьЯ ‘тепановна,  старательно зажимавшаЯ рот рукой, неожиданно
залилась  смехом,  круглое,  доброе, умное  лицо ее супруга побагровело.  Ћн
гневно взглЯнул на жену и сказал:
     -- “йди!.. ’ут люди  подвиги совершают,  а ты...  -- €,  дружески  взЯв
‘емена ѓрача под руку, повел его в помещение комендатуры.
     Љогда  бойцы  вымылись в бане  и,  получив двойной обед, мгновенно  его
уничтожили,  когда были произнесены  все речи и  собрание  кончилось,--‘емен
ѓрач,  в  новых грубых Яловых сапогах и в чужой неуклюжей  шинели, вслед  за
бойцами  пошел в клуб  смотреть "‘ивку". ђЯдом  с ѓрачом топотала каблучками
ЊарьЯ ‘тепановна, которой в первый раз очень  хотелось оказать ему внимание.
Ќо  ‘емен ѓрач  впервые  не  пожелал  идти  с  нею  без  ее  мужа.  ‚еселый,
добродушный начальник оперативной части шел в клуб  с  ними  вместе, и ‘емен
ѓрач  поглЯдывал на него с такой  сердечностью, с какой никогда не глЯдел на
его супругу...
     ‘тараЯ  "‘ивка", исполнЯвшаЯ в комендатуре  должность  главных  актеров
всех не доставленных сюда вовремЯ  кинофильмов,  ходила по экрану  с тЯжелой
важностью  танка.  Ќо,  не выдержав этой  важности, она  вдруг запрыгала так
весело и смешно, как это умеет делать сам —арли —аплин.
     ‚  этот  вечер  люди  в  Њоскве и  во всех  городах  ‘оюза  смотрели  в
великолепных кинотеатрах фильмы,  посвЯщенные  гражданской  войне и  обороне
советских границ.
     <i>1933-1953</i>

        Џ…ђ…ЏђЂ‚Ђ

     ‘троительство Ѓольшого автомобильного тракта заканчивалось.  Џричудливо
извиваЯсь,  бесконечной лентой, он  опоЯсывал высочайшие  горы, взбиралсЯ на
снежные перевалы, тЯнулсЯ  по  пустынным  каменистым  долинам, перекидывалсЯ
через  узкие  ущельЯ  и  пенные  реки.  Ћн  обрывалсЯ   где-то  между  двумЯ
гигантскими осыпЯми,  не одолев последней  сотни километров, остававшейсЯ до
конечного пункта. ’ам, словно головка исполинской змеи, пестрел целый  город
зеленых и белых палаток, прилепившихсЯ к склону осыпи. Ќа протЯжении  второй
сотни километров  от конечного  пункта  тракт, прерываемый  скалами, еще  не
сбитыми динамитом, был подобен пунктирной линии. Ћколо таких скал ютились по
две, по три палатки  подрывников--это  были взрывные участки. €,  хотЯ между
каждым  из них уже пролегали десЯтки километров дороги, сквозного проезда не
существовало.
     Ђ на самой середине Ѓольшого  тракта,  там,  где  еще три месЯца  назад
находилсЯ головной участок, теперь опЯть было безлюдно и дико.
     ‚прочем,  два глинобитных домика,  крытый брезентом сарай да  несколько
палаток  все-таки  здесь  остались. ‚  домиках  жили десЯть  водителей,  под
брезентом стоЯли  пЯть полуторок,  в палатках громоздились грузы, привозимые
трехтонными  машинами с севера. „альше трехтонки ходить не могли,  и  потому
это  место теперь  называлось  перевалочной базой. Љроме  десЯтка водителей,
здесь  жили еще только два  человека: заведующий  базой--благодушный толстЯк
Џономарев и  молодой  синеглазый радист Љолька,  вечно  потрескивавший своей
морзЯнкой и не дававший водителЯм покоЯ ни днем ни ночью...
     ‚ холодный, но  сверкающий солнечным  светом  сентЯбрьский  день к базе
подъехал всадник на лохматой киргизской  лошади. —ерный монгольский колпак с
угловатыми вырезами в полЯх, памирский белый суконный халат, из-под которого
алели бархатные галифе, русские  сапоги, стараЯ трехлинейка и зеленый рюкзак
за  спиной  ничуть  не  умалЯли   своей  попуганной  пестротой   достоинства
мужественного обветренного лица всадника.
     -- ќй,  Љурбанов,--сурово крикнул он,--скорее, скорее давай машины, все
пЯть!
     ‘тарший,  заведующий  гаражом,  водитель  Љурбанов  лениво  и  неуклюже
выбралсЯ из маленьких дверей глинобитного домика.
     --  Ђ, заготовитель! ‡дорово!  Људа  машины? ‡ачем?.. €з  домиков и  из
сараЯ выбирались все обитатели базы.
     --  „а  понимаешь,--помахиваЯ  нагайкой,  заговорил  всадник,--с  самой
границы Я.  ’акой случай: стадо диких Яков перебежало на нашу сторону--голов
шестьдесЯт!  Њы  их  арканами  пытались  поймать,  не   даютсЯ:  дикие.  Ќу,
пострелЯли мы  их штук  двадцать, остальные  ушли. ‘вежее  мЯсо! ‡а  полгода
первый случай такой!
     Ќовость действительно  была важнаЯ:  на  головном  участке свежего мЯса
давно уже нет. ‘трастные  охотники  сами, водители возбужденно  заговорили с
заготовителем.
     …хать предстоЯло в сторону от  дороги но моренным буграм, по солончакам
каменистых долин. ђейс--опасный и трудный -- не меньше чем на трое суток.
     Џервой вызвалась ехать сухощаваЯ молчаливаЯ девушка в замасленной синей
спецовке.  …е черные  косы, закрученные вокруг головы, были  туго забиты под
кепку, и потому кепка  стоЯла торчком, подобнаЯ глубокому округлому колпаку.
Ќадломленный козырек затенЯл  и  большие  черные  внимательные глаза,  и все
худощавое загорелое лицо девушки.
     Љурбанов, небрежно выслушав девушку, коротко заЯвил:
     -- Ќет, Ќафнз, не поедешь.
     -- Џочему?--возмутилась девушка.
     -- Њужчины поедут, ты здесь останешьсЯ!
     ‚ысокий спокойный водитель ‚апЯ ‘трельников вступилсЯ за девушку:
     --  Ѓрось,  Љурбанов!  •оть  она у  менЯ помощником ездит, а дело знает
лучше менЯ, на подсмене не растерЯетсЯ!
     Љурбанов,  насупившись и уставив на ‘трельникова упрЯмые воловьи глаза,
повысил голос:
     --  ‘казал   --  не   поедет?  ‘лучитсЯ  что,  какаЯ  от  нее   помощь?
„евушка--руки слабые!
     „альнейший  спор  ни к  чему не  привел.  ЌеисправнаЯ машина  Љурбанова
осталась  в  гараже,  а  сам   Љурбанов  уселсЯ  на  место  Ќафиз  в  машину
‘трельникова. € на прощание небрежно кивнул обозленной девушке:
     -- ‘пи теперь! ‚се равно тебе делать нечего...  Ђ мою машину не трогай:
тут и первый класс с ремонтом не справитсЯ!
     € четыре  грузовика умчались, вытЯнувшись гуськом по долине. “ехавший с
ними  заготовитель  оставил  свою  лошадь  на  попечение  заведующего  базой
Џономарева.
     ...“тро следующего  днЯ застало Ќафиз в  сарае. ‚се в тех же спецовке и
кепке,  сердито  сжав  губы, орудуЯ  отвертками, гаечными  ключами,  девушка
собирала двигатель оставшейсЯ в гараже машины. Ќафиз была в  жестокой  обиде
на своих товарищей, но больше всего на этого самодура--Љурбанова, который не
пропускает ни одного случаЯ, чтобы ущемить ее самолюбие. ‚ самом деле, разве
это не величайшее свинство, что  член партии ставит на каждом шагу палки под
ноги ей, таджикской комсомолке?
     "’ы--третий класс,--говорит он ей,--а у нас даже  шоферы второго класса
ездЯт помощниками!"
     Љонечно, условиЯ работы здесь исключительно трудные; конечно, возразить
ему нечего: водителЯм третьего класса самостоЯтельно водить  машины здесь не
разрешено.  Ќо это не значит, что, вместо  помощи ей  в приобретении  опыта,
Љурбанов должен под любым предлогом отстранЯть ее от поездок!  € тут дело не
только  в  ответственности,  которой  боитсЯ он.  ’ут  дело  похуже:  в  нем
сохранилось  еще презрительное отношение к женщине, деспотическое стремление
проЯвлЯть над ней свою власть!..
     "‚от  и вчера,--скотина он: "руки слабые"!.. Џросто  самому прокатитьсЯ
хотелось. ‘ел в мою машину, уехал, а свою разваленную оставил... ‚от  покажу
ему,-- со злобой думает девушка, налаживаЯ его машину, -- как с ремонтом  не
справитсЯ и первый класс! Џриедет, -- не скажет, что мне кто-нибудь помогал.
Џеред всеми смеЯтьсЯ буду над ним!"
     ѓоловка блока цилиндров уже  приболчена. Љольца  оказались  в  порЯдке,
масла еще не гонЯт. Њожно было и не снимать головку блока,  все дело-то, как
выЯснила Ќафиз,--в карбюраторе.
     "„урак  он,  этот Љурбанов, -- расковырЯл жиклер! €з-за  такого пустЯка
машину в гараже держит! ‡апасного, конечно, нет,  вот  и кричит, что сложный
ремонт!.. ‘вой ему запасной поставила, черт с ним, лишь бы не знал, куда ему
глаза деть!  ’еперь только  отрегулирую  клапана, зажиганье налажу, и готова
будет машина!.."
     Ќафиз в  злобном  вдохновении  возитсЯ с частЯми  двигателЯ. …й  жарко,
капельки  пота  выбегают из-под  кепки, струЯтсЯ  по ее измазанному  автолом
лицу. ѓде-то за пределами сараЯ опЯть пощелкивает морзЯнка. "Ќаверно, Љолька
за  семьсот  километров  в  любви  объЯснЯетсЯ!"--прислушавшись  к морзЯнке,
размышлЯет Ќафиз;  как и всем здесь,  ей известны любовные сомнениЯ Љольки в
благосклонности  той Љлавочки, котораЯ служит радисткой на центральной рации
строительства.
     Ќо вот морзЯнка умолкла, Љолька вместе с Џономаревым входит в сарай.
     -- Ќафиз! ’ы что делаешь тут? ђемонтируешь?
     -- Ђга!--не оборачиваЯсь, отвечает Ќафиз.
     --  Љурбанову  хочешь  нос  утереть?--добродушно  усмехаетсЯ Џономарев,
положив тЯжелую руку на плечо Ќафиз.
     Ќафиз выпрЯмлЯетсЯ, строго глЯдит на него:
     -- Ђ рука твоЯ здесь при чем?
     -- Џогоди,  не в руке дело! --  серьезно  отвечает Џономарев, принимаЯ,
однако, руку.--Љак  машина?  ѓодитсЯ?  Џонимаешь,  Љолька  принЯл  сейчас...
ђассказывай сам, что принЯл!
     Љоренастый  синеглазый  радист  глЯдит  на девушку  прЯмым,  испытующим
взглЯдом.
     --  Ќа  взрывном  участке  номер  семьдесЯт   девЯть,  первом,  значит,
отсюда,--обвал...
     -- “било кого-нибудь?
     -- Ќе убило. Џодрывнику ѓульмамадову ногу сломало, а ’ерентьич--прораба
знаешь?--спрыгнул на снег, с ним вместе в реку скатилсЯ. ‚ылез-то целый, но,
кажетсЯ,  воспаление легких  схватил... ”ельдшер с восьмидесЯтого уже верхом
выехал, а медикаменты, целый  Ящик, понимаешь,--у нас. Љурбанов неделю назад
взЯл его на свою машину, а сейчас глЯдим -- Ящик этот за палаткой лежит.
     ђассуждениЯ о том, может ли Ќафиз, не дожидаЯсь возвращениЯ  водителей,
выехать   в   самостоЯтельный   рейс,   были   недолгими.   Џономарев   брал
ответственность на себЯ, но Љолька решил запросить управление.
     Ќачальник  строительства, узнав, что  погода хорошаЯ и что уехавшие  за
мЯсом машины вернутсЯ не раньше  чем через два днЯ,  разрешил Ќафиз выехать.
—ас спустЯ  машина  была к рейсу  готова. ђадостнаЯ,  заранее  торжествующаЯ
Ќафиз, накинув на плечи ватник, вывела грузовик из сараЯ. Љолька и Џономарев
взвалили  на  платформу  Ящик  с  медикаментами,  несколько длинных  бревен,
закрепив их крест-накрест на кузове,  три  круга веревок, топор и  несколько
кайл.  Ѓревна,  веревки  и  инструмент нужны  были  участку длЯ  закреплениЯ
оползнЯ.
     Џуть  предстоЯл большой. Ќафиз прихватила с собой  запасные канистры  с
горючим и маслом.
     --  ‘частливо!--промолвила Ќафиз,  нажав  на педаль  стартера.--Љолька,
уйди с дороги!
     -- Џостой, постой, а с фарами что у тебЯ, понимаешь?
     --  ‹адно  там--с  фарами.  „о  темноты  успею  вполне!  --  насмешливо
отозвалась Ќафиз, даваЯ ход.
     Љолька отскочил от машины.
     -- Ќехорошо  это,  понимаешь!  --  крикнул он,  припустившись  рЯдом  с
машиной.
     --  Џонимаешь,  понимаешь,--передразнила  его Ќафиз.--‚се  понимаю,  но
только нет у нас лампочки ни одной!
     ќтих слов Љолька,  оставшийсЯ сзади, уже  не услышал.  Ќафиз,  прибавив
газа, вывела машину  на тракт и помчалась к лиловеющему  на юге перевальному
гребню, которым замыкалась широкаЯ и ровнаЯ каменнаЯ долина нагорьЯ.
     ‘олнце стоЯло в зените, дорога по долине была прЯмой и гладкой, и, хотЯ
впереди высились  два перевала, весь путь  до  участка  требовал  не  больше
восьми часов. Ќафиз не  беспокоилась  ни о чем: перевалы разделаны хорошо, а
четырехкилометроваЯ высота долины над уровнем морЯ могла бы сказатьсЯ на ком
угодно, но только  не на таджичке, рожденной в здешних горах. ‘  первых дней
своей  жизни привыкла  Ќафиз  и к  разреженному воздуху, и к  резким  сменам
температуры, и к одиночеству в безмерных горных пространствах.
     Џервые  минуты  пути   Ќафиз   внимательно   прислушивалась   к  рокоту
двигателЯ,--он был  монотонным и ровным. Ћкончательно умиротвореннаЯ,  Ќафнз
стала поглЯдывать на дали широкой долины.
     Ћбтесанные   ледниками,   проползавшими   здесь   в   самую   последнюю
геологическую эпоху, горы справа и  слева были округлыми,  отдельными, будто
плавающими в каменном океане долины. ѓлубокие ущельЯ начинались  дальше.  ‡а
вторым  перевалом  тракт  скатывалсЯ  в  одно   из  таких  ущелий  вместе  с
пропилившей его рекой.
     ‘колько раз  уже Ќафиз проделала этот  путь! ЉажетсЯ, каждый камень был
ей знаком! Ќо никогда до сих пор  она не сидела  в  кабине одна:  неизменным
соседом слева ли, справа ли бывал ‚анЯ ‘трельников, всегда охотно уступавший
руль, чтоб дать  ей  побольше  практики...  ‚прочем, однажды Ќафиз  проехала
здесь  в одиночестве. ’рудно даже представить себе,  как  давно это  было  и
каким бесконечным в тот  раз  показалсЯ ей этот путь! ’огда, впервые покинув
родное ущелье, она  качалась  на верблюде,  направлЯЯсь  в  Ћш  и  дальше, в
‹енинабад,--к неведомым северным городам,  чтобы начать новую жизнь. ‘колько
споров, сколько скандалов с родными,  сколько тревог и сомнений  потом --  в
этом одиноком и бесконечном пути на верблюжьей спине!.. Ќо все оправдалось!
     Љак хотела бы Ќафиз,  чтоб се стараЯ мать,  камнем размалывавшаЯ в муку
сухие  Ягоды тутовника, живущаЯ в селении,  куда  и  сейчас добратьсЯ  можно
только пешком, взглЯнула на  нее сейчас! —то сказала бы ей мать, увидев, как
уверенно  и спокойно  ведет  Ќафиз эту  большую,  дрожащую  от  силы  мотора
машину?!
     €, вспомнив  свою--конечно  же,  по-прежнему любимую  --  мать,  худую,
похожую на жесткий  стебель высохшего растениЯ камоль, Ќафиз, склоненнаЯ над
рулем, улыбнулась: старуха  перепугалась бы до полусмерти, принЯв эту машину
за  грозного  дьЯвола.  Ќо  скоро--  теперь уже  скоро--автомобильнаЯ дорога
доберетсЯ  и  до  селениЯ,  в котором  все  так  же,  как  и  прежде,  живут
богобоЯзненные  родственники Ќафиз,  и  они  не  умрут от  страха,  конечно:
поудивлЯютсЯ  и  привыкнут,--то  ли  еще предстоит  им  увидеть, прежде  чем
закроютсЯ их глаза? Ђ Ќафиз обЯзательно прокатит их на своей машине! ’ак вот
и будут они сидеть на платформе кузова: старики--покачиваЯ чалмами, сутулЯсь
в белых  и  черных халатах,  с  собранными в  складочки  длинными  рукавами;
женщины  -- перебираЯ привЯзные красные  и черные косы; босоногие ребЯтишки,
которым пора уже в  школу,--егозЯ,  любопытствуЯ, смеЯсь!..  € уж,  конечно,
мать  теперь  иначе  отнесетсЯ к  Ќафиз: ни бить ее,  ни  кричать на нее и в
голову нс придет старухе, -- сама удивлЯЯсь своей почтительности, станет она
рассказывать дочке какие-нибудь древние новости!..
     —ас за  часом  машина, пылЯ, подминает  под себЯ быструю  ленту дороги.
‚глЯдываЯсь в эту  словно серой волной  текущую под колеса  дорогу,  обводЯ,
кажетсЯ, самим точным рулем каждую выбоинку, Ќафиз размышлЯет: то о странной
судьбе своей; то о ‚ане ‘трельникове, который, быть может, войдет в ее жизнь
не только как сосед по  кабине;  то о непорЯдках на перевалочной базе; то об
этом невзлюбившем ее Љурбанове--еще долго с ним, наверно, придетсЯ работать,
но рано  или  поздно,  а докатитсЯ  он до исключениЯ из партии,  обЯзательно
докатитсЯ, слишком  уж зазналсЯ, слишком  ленив и нерЯшлив в своей работе!..
Ќу, ладно ж!.. Ђ в этот  вот раз  лицо  его вытЯнетсЯ, как у сурка, когда он
вернетсЯ на базу и не найдет ни Ќафиз, ни своей машины,  которую "даже шофер
первого класса не может исправить?..".
     —ас за часом  бежит,  и Ќафиз приближаетсЯ к пере валу.  Џодъем заметно
сказываетсЯ на  работе двигателЯ лента дороги начинает шататьсЯ из стороны в
сторону юлить, вилЯть, а впереди складываетсЯ по  склону  крутыми зигзагами.
Ќужно   обеднить   смесь,  дать  ей  побольше   воздуха.  Ќафиз  на   минуту
останавливает  машину, поднимает  капот,  на четверть  оборота  поворачиваем
отверткой   регулировочный  винт  в   карбюраторе.   “довлетвореннаЯ   своей
предусмотрительностью, едет дальше. „олина  остаетсЯ позади, горы стеснились
вокруг, над грЯдой  перевала уже видны острые зубцы следующего хребта. Ќафиз
переводит  рычаг  на  вторую скорость,  но  и  ее  уже  недостаточно.  Ќафиз
внимательно ждет  момента, когда двигатель "попросит" первой скорости. Ќажав
на мгновение педаль сцеплениЯ, включает первую скорость. ѓрузовик тЯжело, но
уверенно ползет в гору.
     ‹едЯные зубцы  дальнего хребта  поднимаютсЯ над преодолеваемым  машиною
перевалом.  Ќафиз  с  неудовольствием  глЯдит  на  тЯжелые  темные   облака,
спадающие  с  фирновых склонов  хребта  в узкую распростертую  внизу лощину.
Ћблака плывут быстро, клубЯсь,  захватываЯ  все  новые и новые склоны, забив
всю лощину как будто грЯзноватой, сбитой в комок ватой. Ќафиз слишком хорошо
знает, что  ей теперь предстоит:  под этими облаками--липкий туман, дождь со
снегом, пронзительный  ветер,  холод. ‘олончаковаЯ почва  разбухнет,  машина
начнет буксовать, и--самое главное--темнота навалитсЯ раньше, чем нужно. Ђ в
этой лощине--река, через которую моста нет!
     ‘осредоточеннаЯ Ќафиз  осторожно  ведет  машину  вниз, прЯмо  в облако,
быстро  поднимающеесЯ  навстречу. ‚от  первый порыв  холодного ветра швырЯет
песок в открытые окна кабины.  Ќафиз, поежившись и подумав, что ей следовало
бы  взЯть  с  собою тулуп,  вращает рукоЯтку, поднимающую стекло.  Ќо стекла
почему-то нет.
     --  „а совьет  дэв  гнездо  в  его сердце!--с  досадой бормочет  Ќафиз,
вспомнив, что это машина Љурба-нова.
     Џервый  же  Язык  тумана  слизывает  придорожный  склон.  Ќо  небо  еще
голубеет, солнце  еще прожигает туман. Ќафиз уменьшает ход.  ‚стречнаЯ волна
тумана сразу скрывает весь мир,
     -- Ќу, теперь прощай! --сердито кидает Ќафиз то ли скрывшемусЯ солнцу с
его  теплом, то ли утраченному ощущению спокойствиЯ. Џлотнее охватив баранку
рулЯ, напрЯженнее  согнувшись над нею, зорче всматриваЯсь  в туман, она  уже
готова мгновенно найтись  при  любой неожиданности,  при любом  препЯтствии.
’от,  кто сам никогда  не сидел за рулем, не поймет  этой особой, вызывающей
занывание сердца, но упрЯмой напрЯженности водителЯ, которому каждую секунду
недобрым подарком грозит дорога... Ќафиз, однако, уверена и в умении  своем,
и  в  зоркости. Њысль  о  возвращении не возникает.  Ќафиз  привыкла к любой
погоде    и   даже   в    разгуле   стихий   всегда   находит   своеобразное
удовольствие,--ведь почти всю свою молодую жизнь Ќафиз провела в горах.
     Њашина, облепленнаЯ туманом, спускаетсЯ  медленно. „орога выпрЯмлЯетсЯ,
поворотов все  меньше,--значит,  Ќафиз  уже выезжает  в  лощину.  Ќо зато на
переднем стекле мокрыми хлопьЯми начинает налипать снег, а стеклоочистителей
(ведь машина  Љурбанова!)  нет. ‘нег  вваливаетсЯ в кабину и сбоку, вместе с
пронзительным  ветром, заставлЯющим Ќафиз застегнуть на  все пуговицы ватную
куртку. ‘четчик,  на  счастье, работает. Ќафиз представлЯет  себе окружающую
местность на памЯть, по счету километров; через пЯть километров  должна быть
река.  ‹евее  дороги  она  выбегает из  узкого каньона, образованного  двумЯ
гладкими каменными  террасами,  правее  дороги--разливаетсЯ широко. ‚право и
надо  свернуть: пока  моста через каньон нет, реку легко переехать вброд, ее
струи так растеклись по широкому галечному ложу, что воды будет не выше, чем
по ступицы колес.
     Ћсторожно, внимательно управлЯЯ, Ќафиз  оставлЯет  за  собой  эти  пЯть
километров... ‚от-вот перед радиатором должна поЯвитьсЯ вода.
     € вода поЯвлЯетсЯ мутно-рыжею полосой: с дороги Ќафиз не сбилась!
     Ќафиз  останавливает  машину,  выходит  из кабины  и, сразу  охваченнаЯ
ледЯным ветром, облепленнаЯ  липкими хлопьЯми снега, поднимает вырываемый из
рук  ветром  капот:  надо снЯть ремень с  вентилЯтора, чтобы  крыльчатка  не
забрызгала двигатель водой, котораЯ может проникнуть снизу при переправе.
     ‘нЯв  ремень, обвернув на всЯкий случай трамблер и свечи кусками резины
и с  трудом  опустив  давимый ветром капот,  Ќафиз  бежит  к кабине, потираЯ
сразу. озЯбшие  руки.  ’еперь--малым ходом  по старым колеЯм,  намеченным  в
прибрежной гальке...  Ћни  быстро заносЯтсЯ  снегом, но  пока  Ќафиз их  еще
угадывает.  Њашина, тЯжело  переваливаЯсь с  боку на  бок, подходит  к воде.
Њедленно--всЯ внимание--Ќафиз  направлЯет  машину в  воду.  Џередние  колеса
нырЯют  в  рыжую  муть,  вода,  зашипев,  дробно  стучит  по   ним  галькой.
‚ысунувшись из кабины,  Ќафиз  сквозь бунтующие  снежные  хлопьЯ  глЯдит  на
подножку. ‚се  пока хорошо, -- войдЯ в воду и погрузившись едва до подножки,
машина,  гудЯ  и завываЯ, ползет по дну.  "’олько бы  не  Яма, только бы  не
Яма!"--как заклинанье,  мысленно  повторЯет Ќафиз,  ощущаЯ  всем напрЯженным
телом каждый  удар скрежещущих  под машиной камней. ‘тихиЯ головокружительно
мчащейсЯ воды и  снега,  вьющегосЯ в тумане,  скрывает весь мир;  автомобиль
похож на живое, ревущее чудовище, борющеесЯ с этой стихией.
     ‹егкий толчок  -- передние колеса вылезают на  гравий. Ќо это не берег,
это только мель после первого рукава. Њашина переползает ее и снова нырЯет в
воду. €  вдруг--сразу--резкий удар, передние  колеса  проваливаютсЯ, крыльЯ,
двигатель до  половины--в  воде, и  она мутным  изогнувшимсЯ  гребнем хлещет
через капот.  Ќоги Ќафиз сразу в холодной струе, бегущей  над  полом кабины.
"џма!" €,  напрЯгаЯ сбиваемые с  педалей ноги, Ќафиз  мгновенно  дает задний
ход. Њашина дергаетсЯ, стремЯсь податьсЯ назад, дергаетсЯ еще и еще... Ќафиз
дает полный  газ... „рожа и стуча, машина  ползет назад... ‚ода  освобождает
капот,  но  все  еще перехлестывает  через  крыло... …ще немного, --  и  все
обойдетсЯ, но тут, даже не чихнув, разом глохнет мотор...
     ‚  нежданной  тишине  --  резкий  и угрожающий скрежет камней,  злобное
шипенье воды.  Ќафиз  торопливо жмет ногой на  педаль стартера. „виженьЯ  ее
поспешны. Ќо стартер  урчит вхолостую,  мотор не работает, а вода все шипит,
шипит и колотит камнЯми по обшивке машины... ЋтчаЯвшись, Ќафиз  откидываетсЯ
на спинку сиденьЯ, проводит ладонью по влажному лбу. € с новой энергией жмет
на стартер, знаЯ уже, что рискует "посадить" аккумулЯтор.
     --  ‘кисла!--наконец  со  злобой  произносит  она.  Џомедлив  минуту  в
размышлении,  вынимает  из-под  сиденьЯ заводную ручку,  распахивает  правую
дверцу кабины--с этой стороны не  так бьет вода...  ‘тановитсЯ на  подножку,
через которую  переливаютсЯ  мутные струи.  ‚ыбора нет: надо лезть в воду! €
сразу, по колени в воде,  пробираетсЯ, держась за крыло, к  передку  машины.
Њгновенно  залившись за  голенища сапог,  вымочив  брюки  выше  колен,  вода
холодит Ќафиз. „евушка крутит и крутит заводную ручку. ’щетно!
     —то же ей теперь  делать? …й холодно, мокрые  ноги ее заледенели, ветер
пронизывает  ее.  ‚ досаде, в злобе, почти  в отчаЯнии, она признаетсЯ себе,
что  рейс сорван и что ей  предстоЯт  долгие  часы, может быть, дни ожиданиЯ
здесь,  пока кто-нибудь  не  ЯвитсЯ ей на помощь. ‚ернутсЯ на базу  машины с
мЯсом, поедут за  ней,  найдут ее  здесь, и  вот на длинном  зажигании",  на
буксире  холодно  издевающийсЯ  над  ней Љурбанов  потЯнет аварийную  машину
обратно к базе...
     Ђ  прораб ’ерентьич на семьдесЯт девЯтом? Ђ  ѓульмамадов  со  сломанной
ногой?..  Ђ  если  ’ерентьич без медикаментов  умрет?  —то  же  делать,  что
делать?..  Џойти  пешком  обратно  на  базу?  €ли  взЯть   из  Ящика  нужные
медикаменты  и  пойти  на  участок? ‚о-первых, какие  нужны?  ‚о-вторых,  до
участка--восемьдесЯт километров: три часа  на  машине  или... или двое суток
пешком!.. Ћбратно на базу--сто пЯть!.. €  вокруг--ничего,  ничего,  каменнаЯ
пустынЯ,  раздираемаЯ  снежной   бурей.  Ќи   зверЯ,   ни  птицы--все  живое
попрЯталось по расщелинам скал.
     Ќафиз пробираетсЯ обратно  в кабину. Ћна не думает о себе, но еды она с
собой не взЯла,--всегдашнее глупое шоферское легкомыслие! Љроме ватника, уже
почти промокшего, на ней нет ничего, а в кузове нет даже брезента... Ѓревна,
веревки, инструмент--холодные, мокрые,-- кому это нужно здесь?
     ‘нежнаЯ  бурЯ разыгрываетсЯ  все пуще, мокрые хлопьЯ больно шлепаютсЯ в
лицо, леденЯщими струйками стекают  за  ворот; ветер воет,  взвизгиваЯ,  как
старый ущельный дэв, в каких  Ќафиз верила в детстве. умит река, и  машина,
застрЯвшаЯ в ней,  стоит,  наклонившись вперед:  мрачное,  безмерно  тЯжелое
чудище. ‘лепаЯ вода кружит и кружит, омываЯ его...
     Џоджав под себЯ ноги на мокром сиденье, всЯ сжавшись от холода, девушка
чувствует, что руки и ноги ее начинают  неметь.  Ќет, в неподвижности дальше
оставатьсЯ нельзЯ! Ќафиз  выходит из кабины и, опЯть по воде, выскакивает на
галечную мель. Џрыгает по ней, бьет себЯ руками, стараЯсь согретьсЯ, бегает,
кружитсЯ... Ќо на  четырехкилометровой  высоте  даже горному  жителю  бегать
долго нельзЯ: сердце колотитсЯ так, что Ќафиз начинает за него  опасатьсЯ...
"Љостер! --соображает она.--Ќадо разжечь костер!"
     Џереходит вброд мелкий  рукав, выходит на берег. Џод снегом должен быть
кизЯк--здесь летом часто  останавливались  караваны верблюдов; последний  из
них прошел  месЯц назад.  ђазрываЯ руками снег, Ќафиз долго  собирает кизЯк.
‘пички  пока  сухи;  костер,  раздуваемый  ветром, разгораетсЯ  сразу.  ‘нЯв
сапоги,  Ќафиз тЯнет  к  нему  руки  и  ноги, приближает  к  пламени  грудь,
поворачиваетсЯ спиной. Џар валит от мокрого ватника,  он становитсЯ  теплым,
почти  горЯчим,  но  костер  начинает уже прогорать. Ќафиз бежит босиком  по
снегу,  снова собирает  кизЯк, но все,  что она  приносит к  костру, сгорает
сразу,  снег  и  ветер   глушат,  забивают  костер,  и  Ќафиз,   понЯв,  что
поддерживать пламЯ  ей не  удастсЯ, устало подсаживаетсЯ к дымЯщим  остаткам
костра. Џригретой,  усталой, ей теперь хочетсЯ спать. ‘пать нельзЯ,--она это
знает,  но и  делать еще что-либо энергии нет. Ќафиз  замирает, обнЯв руками
колени.  Љостер  затухает совсем.  ‚  сером, помрачнелом  тумане  извиваютсЯ
хлопьЯ летЯщего снега. •олод, жестокий холод постепенно пронизывает все тело
Ќафиз. ‚ полуоцепенении она думает только об этом холоде...
     ‚от так--да, вот так, как сейчас,--ей бывало холодно в детстве. Џрошлое
встает в закрытых глазах Ќафиз. ‘ кувшином на голове она спускаетсЯ к горной
реке.  Љрошечные  площадки  посевов  усеЯны  неубранными камнЯми, прикрытыми
снегом. Љамни  падали  всю зиму  с  той  гигантской осыпи,  что  выситсЯ над
селением.  Ћни крепко смерзлись, но  под снегом не видно  их острых ребер. €
идти по ним  босиком очень больно. ‘  площадки на площадку, как  по огромной
лестнице, цеплЯЯсь за выступы грубо сложенных стен, спускаетсЯ Ќафиз к реке.
‚сЯ  ее забота  о  том, чтоб не  уронить большой глинЯный кувшин, --  она то
ставит  его  себе  на  голову, то  прижимает  к  груди,  обнимаЯ  тоненькими
ручонками.  ‘  гор дует  острый  ледЯной  ветер.  Ђ  на  ней  только  рванаЯ
домотканаЯ рубашонка! Ќафиз спускаетсЯ к бурной реке за водой, спрыгивает на
большой плоский камень, охваченный бурлЯщею пеной, наклонЯетсЯ, крепко держа
руками кувшин. ‚ода закипает у его горлышка, стремитсЯ вырвать его из рук. ‘
трудом поднЯв его сначала  на  плечо, потом  на голову, Ќафиз устремлЯетсЯ в
обратный путь.  ‚ода  струитсЯ по руке  вниз, добегает по  лицу и по  шее до
голых плеч, замерзает на леденЯщем ветру, ‹ьдинки жгут, колют плечи Ќафиз, а
рук  от  кувшина  отнЯть  нельзЯ... ‚от холодно...  вот холодно  было тогда,
пожалуй, совсем так, как сейчас!
     …ще раз было холодно так спустЯ несколько лет, когда зимой мать послала
Ќафиз пригнать убежавшего из дома козленка. Њать думала, что  он  где-нибудь
недалеко, а он,  проклЯтый, удрал вверх  по тропинке, туда, где над селением
нависли  желоба  оросительного  канала; эти  желоба,  перекинутые  от  одной
отвесной скалы к другой,  упирались концами в крошечные площадки. ’ам всегда
было много травы,--вода капала с желобов, козленок в летнее времЯ прыгал там
по  камнЯм, находЯ себе вкусный корм.  ‚  этот раз он тоже  устремилсЯ туда,
глупый, не знаЯ, что под снегом травы давно уже нет...
     Ќафиз  полезла  за  ним,  а  скалы  обледенели,  Ќафиз  поскользнулась,
сорвалась, упала в узкую  расщелину между скал.  ђасщелина внизу была забита
снегом. …сли  б  не  снег,  Ќафиз,  конечно, разбилась  бы  насмерть,  Ќафиз
уцелела,  провалившись  с  головой в снег, но выбратьсЯ сама оттуда никак не
могла.  „олго  она  кричала,  звала на помощь,--никто не слышал.  € если  бы
козленок сам  не надумал вернутьсЯ  домой, никто не пошел бы искать ее. Ћтец
нашел Ќафиз по следам, она совсем окоченела, была в беспамЯтстве...
     Ћтец потом рассказывал, что, несЯ ее на руках, он уже думал, о том, где
взЯть муки, чтоб  мать могла испечь похоронные лепешки, которые нужно класть
в мазар на тот плоский камень, под которым будет вместе с первой его  дочкой
лежать и Ќафиз,--ведь эти  лепешки необходимы  всем ушедшим на небо! € Ќафиз
потом удивлЯлась:  как  же так--ведь небо вверху, а  положить  ее собирались
вниз, в землю, под камень? €ли, может быть, путь на небо просверлен под  той
горой,  к  которой  пристроен мазар? •олодно и  страшно,  наверно,  идти тем
путем,--не проще ли лезть на небо  прЯмо по горе,  до самого гребнЯ, а потом
-- сразу вверх по солнечному лучу?
     Љакой маленькой, какой глупой тогда была Ќафиз, чему только не верила!
     Ђ  еще  холодней,,  конечно  холодней,  чем  сейчас,  было,  когда  уже
комсомолкой Ќафиз  шла  с  матерью за быками, что  волочили  по  каменистому
склону  сделанные  из  кривых  тополевых  жердей  сани,  тЯжело  нагруженные
домашним скарбом... ли  вместе со всеми  женщинами  селениЯ, покинув родной
кишлак, шли куда глаза глЯдЯт--подальше от басмачей, с которыми у  пустынной
границы сражались мужчины. ли всю ночь, и дул леденЯщий ветер, а времЯ ведь
было весеннее! Ќо так высоко в горы зашли они, что  холодно было там  даже в
полдень,  и тоже падал  снег, как сейчас, туман был  таким же  непроглЯдным.
’олько ручейки талого снега на  потных спинах быков  различала спереди Ќафиз
да ледЯные сосульки, свисавшие по бокам с их темной шерсти...
     Ђх, никогда  больше после  этого пути  не увидела  Ќафиз  своего  отца.
‚ернувшись  в селение,  узнала, что басмачи убили его. ’уман  осталсЯ на  ее
сердце, холодно было душе, пока не уехала она на далекий север, где отогрели
ее  душу другие люди...  ‚от сама, своими руками, всего добилась  Ќафиз!.. Ђ
этот дурак Љурбанов  сказал: "‘лабые руки!" Љак смел он эти сказать, толстый
и жирный байбак!
     €  в  новом  приливе  злобы  Ќафиз отрывает  лицо  от  дрожащих  колен,
оглЯдываетсЯ: все, как прежде,--  машина, поникшаЯ над мрачной водой,  снег,
ветер, туман  совсем Џосерел,--наверно, солнце зашло  за гребень хребта... Ќ
Ќафиз  начинает мысленно разбиратьсЯ во всех деталЯх мотора.  Џочему  он  не
работает?  ‚едь  зажигание  в  порЯдке,  карбюрациЯ--тоже,  свечи  водою  не
залиты... Џеребрала  в  мыслЯх все,--должен он заработать,  -- а ведь вот не
работает!..
     Ќо  холодно,  холодно  так,  что  кажетсЯ:  все  внутри  отмирает. Ќадо
согретьсЯ во что  бы то ни стало, иначе--это Ясно уже--замерзнешь! €,