Џавел Ќилин. ‡наменитый Џавлюк

Ћцените этот текст:
Џавел Ќилин. ‡наменитый Џавлюк

-----------------------------------------------------------------------
"‘очинениЯ в двух томах. ’ом первый".
Њ., "•удожественнаЯ литература", 1985.
OCR & spellcheck by HarryFan, 17 May 2001
-----------------------------------------------------------------------

Њатери моей Њарии Ђлександровне

“ всех людей бывают какие-нибудь родственники, ну хотЯ бы дальние. Ђ у
Џавлюка никого не было. †ил один он в каменном подвале на Њаложайке.
џ училсЯ у него.
“читьсЯ мне, откровенно говорЯ, не хотелось. „ело это - жестЯночное -
мне никогда не нравилось. Ќо надо человеку учитьсЯ чему-нибудь. € Я
училсЯ.
Њне было восемь лет.
‚ подвале было темно и душно. Џоходил этот подвал на пещеру, вроде той,
что открыли случайно на каменоломнЯх у Ѓелого ключа. Ќо в пещере не было
ни окон, ни дверей, ни чистых половиков, сплетенных из разноцветных
трЯпок. Ђ здесь, в подвале, все это было. € на стенах, всегда потных,
висели большие картины ‘трашного суда.
‡апомнилась мне особенно одна, на которой томилсЯ грешник, совершенно
голый, худой и взлохмаченный, с глазами черными и печальными. Ћн сидел на
широкой сковороде, укрепленной на серых камнЯх, и малиновые черти с
веревочными хвостами сосредоточенно раскладывали под ним огонь.
“дивлЯло менЯ постоЯнно хладнокровие грешника. ‡аметно было, что худо
ему. Ћгонь раскалЯл сковороду, поднималсЯ даже выше сковороды, хватал
грешника за ноги, за спину, за коричневую, вЯленую кожу, добиралсЯ до
головы. Ђ он сидел, этот грешник, как ни в чем не бывало - прЯмой,
неподвижный и как будто сконфуженный немножко: вот смотрите, мол, добрые
люди, как раздели менЯ донага и жарЯт заживо, а Я ничего поделать не
могу...
“дивлЯл и печалил менЯ этот грешник невыразимо. ‚идно было, что сидит
он не привЯзанный. Ќи веревок, ни цепей не было вокруг него. Ќо все-таки
убежать он, должно быть, и не пыталсЯ. Ќе пыталсЯ даже спрыгнуть со
сковороды. € это больше всего удивлЯло менЯ. Ћднако удивлениЯ своего Я
никогда не выказывал.
Џавлюк был мрачный, молчаливый.
Џриходил Я к нему обыкновенно утром, в половине седьмого. ‚ это времЯ
он, умытый уже, сидел на кухне против самовара, пил чай, и щеки его,
впалые, покрытые тончайшей сеткой красных жилок, медленно сгорали в
синеватом румЯнце.
Њне было восемь лет, но Я знал все на свете. џ знал, как сеют хлеб и
как его зарабатывают, как родЯтсЯ дети и что надо делать, чтобы они не
родились.
‡нал Я также, почему сгорают щеки у Џавлюка.
‚прочем, это знала всЯ улица наша.
“ Џавлюка была чахотка, и все уверены были, что он скоро умрет.
„октор ”едоров, Ђркадий ‘ергеевич, сказал об этом в разговоре хозЯину
дома, где жил мой учитель. € хозЯин, ласковый, круглый и пушистый
старичок, любивший в летнее времЯ ходить по двору в одних кальсонах, стал
требовать квартирную плату с жестЯнщика за два месЯца вперед, а однажды
потребовал даже за три.
- ‚зойди ты, ради бога, в мое положение, Ђндрей Џетрович, - говорил при
этом хозЯин. - Љлозеты Я обЯзан чистить? ЋбЯзан. Њусор мне полициЯ велит
вывозить? ‚елит. Ђ где же Я денег наберусь на такое в пожилые, преклонные
мои года?
„омохозЯин говорил слезливо. Њожно было подумать, что ему действительно
до зарезу нужны деньги. Ќо никто так не думал. ‚се знали, почему он
выколачивает деньги именно из Џавлюка.
Ђ Џавлюк как будто и не догадывалсЯ.
‚ысокий, сухой, похожий на птицу без крыльев, он стоЯл перед хозЯином,
чуть согнувшись вперед, доверчиво вытЯнув небольшую голову на длинной,
тонкой шее, и, посапываЯ, молчал.
•озЯин говорил раздраженно:
- “ менЯ ведь, кажетсЯ, не какой-нибудь странноприютный дом. †елающих
на твое помещение, слава богу, сколько угодно. џ хоть сейчас могу его
сдать. ‚се времЯ ходЯт разные лица, спрашивают...
€ на этот раз хозЯин говорил чистую правду.
†елающих въехать в подвал было действительно много. ѓлавное, что
помещалсЯ он у самого базара. –елый день народ шумел и толпилсЯ против
окон его.
Џлощадь базарнаЯ считалась центром города.
Ђ город наш, хотЯ и небольшой, но суетливый, деЯтельный, издавна
славилсЯ базаром, на котором можно продать и купить что угодно, вплоть до
птичьего молока.
Џродавцы и покупатели приезжали на этот базар со всей губернии. € любой
мастеровой со смекалкой мог здесь делать большие дела.
‚ подвал Џавлюка с удовольствием въехал бы и портной, и сапожник, и
жестЯнщик, и даже лавочник.
Џравда, раньше, года три назад, на подвал этот, говорЯт, было мало
охотников. ‚есь он был завален бурым камнем, битым стеклом, гнилыми
балками и дохлЯтиной. ‚ зимнее времЯ народ с базара запросто забегал в
этот заброшенный подвал за нуждой, как будто так и надо.
Џотом поЯвилсЯ Џавлюк. •озЯин с радостью сдал ему подвал по дешевке. €
Џавлюк два месЯца только тем и занималсЯ, что вытаскивал из подвала мусор
и гнилье, камни и разную гадость.
‚скоре он привел откуда-то старичка плотника, и тот за недорогую плату
настелил полы, прорубил два больших окна и навесил новую, тЯжелую дверь с
секретным запором, который изобрел Џавлюк.
ѓода три жестЯнщик потратил на всЯкое обзаведение, вкладывал почти весь
заработок в инструмент. Џокупал по сходной цене тиски, молотки, зубила,
дрели и другие разные вещи, до крайности необходимые мастеровому человеку.
ЏриценивалсЯ, рЯдилсЯ, голодал, крЯхтел, таскаЯ листы железные, и
проволоку, и чугунные чушки в нору свою темную. “крашал эту нору, белил и
красил огненной краской - охрой.
“страивалсЯ на годы.
€ вот теперь, когда устроилсЯ он по-настоЯщему, когда одной белой
жести, очень ценной, наготовлено листов, наверно, двести да проволоки
всЯческой пудов, может быть, двадцать, ему надо было умирать непременно.
Ќепременно надо было умирать.
‚се думали, что умрет он через месЯц, ну в крайнем случае через два. “ж
больно высох он, выгорел. ЏередвигалсЯ осторожно, тЯжело дыша. Ќе проживет
он больше двух месЯцев ни за что.
Ђ хозЯин требовал деньги вперед за три месЯца и говорил огорченно:
- џ же не неволю тебЯ. Љак хочешь. Ќе нравитсЯ? Њожешь съехать. •отЯ
мне будет жалко. Њужик ты добродушный, не злой. џ таких, откровенно
сказать, люблю.
‚о дворе росла трава. Џо двору ходили куры. € хозЯин, разговариваЯ,
отгонЯл их ногой, будто не желаЯ, чтобы они слушали его разговор с
жестЯнщиком. Ќо вдруг большой красноголовый петух, взъерошив перьЯ,
кинулсЯ к хозЯину.
- Ђх, какой герой! Ђх, какой военный! - ударил его туфлей хозЯин. - Ђ
что, ежели Я завтрашний день скушаю тебЯ, дурака, за твою смелость, а? —то
ты мне скажешь тогда?
Џавлюк стоЯл, переминаЯсь с ноги на ногу, и долго молчал. џ смотрел на
него из окна. € мне слышно было, как он сказал наконец:
- Ќу ладно, отдам. ‚олЯ ваша.
- ‚от и спасибо тебе, пожалел ты менЯ, старика! - опЯть слезливо и
обрадованно сказал хозЯин и быстро пошел к себе в квартиру, странно семенЯ
короткими ножками и почему-то пугливо оглЯдываЯсь по сторонам, будто
кто-то собиралсЯ и его ударить, как он ударил петуха.
Ђ когда исчез он из виду, перед жестЯнщиком поЯвилсЯ, точно вырос из
земли, извозчик •охлов.
- ќто что ж такое? - спросил он Џавлюка. - ЋпЯть с тебЯ деньги
взыскивает? - € мотнул головой, обросшей курчавой овчиной, в сторону
квартиры хозЯина. - ‚от совесть какаЯ у людей. Ћтдай ему, значит, деньги
за три месЯца вперед, а человеку, может, через неделю помирать придетсЯ.
Љак тут рассуждать?
Џавлюк молчал.
€звозчик, выразив ему свое сочувствие и отсоветовав платить деньги
вперед, постоЯл еще минутку перед ним, раскуриваЯ трубку. Џотом сказал:
- Њне говорили, вроде ты самовар продаешь. Џравда, что ли?
- ‘ чего это взЯли? - спросил Џавлюк.
- „а так говорЯт. ‡наешь, как болтают?
Џавлюк ничего не ответил, пошел в подвал.
•охлов посмотрел ему вслед и молвил обиженно:
- ѓордый ты, ей-богу. ѓлЯжу Я на тебЯ...
Ќо Џавлюк ничего не ответил и на этот раз. “шел в подвал.

€з подвала он выходил теперь все реже и реже.
Ђ когда он долго не выходил на улицу и не слышно было шума жести,
перетаскиваемой с верстака на верстак, душераздирающего скрипа ее и
молоточного стука, люди почасту останавливались у подвала, прислушивались
или просто наклонЯлись над низкими окнами и заглЯдывали в мутное стекло:
уж не помер ли Џавлюк?
ЌельзЯ сказать, чтобы люди желали его смерти, нетерпеливо ждали ее
прихода. Ќет. Ѓольшинство людей нашей улицы любили Џавлюка. Њногие уважали
его за кротость характера, за доброту и за мастерство, несравненное в
своем роде. Њногие сердечно жалели его, говорили:
- ‚едь какой, посмотрите, мужик двужильный! ЌепонЯтно, в чем душа
держитсЯ, а все работает, стремитсЯ. †алко смотреть даже.
Ќо всЯкому человеку, собравшемусЯ жить бесконечно, было обидно уступить
соседу законную свою часть имущества на неизбежном дележе после смерти
одинокого жестЯнщика. € всЯкий хотел знать поэтому: когда же умрет Џавлюк?
ќто необходимо было знать, чтобы раньше всех поспеть к дележу.
‚прочем, может быть, дележ и не состоитсЯ. †аднаЯ полициЯ растащит все
сама, потому что ей полагаетсЯ хоронить безродных и быть единственной
наследницей их имущества. Ћчень просто может случитьсЯ, что все достанетсЯ
полиции. Ђ жаль...
џшка Ќовосильцев, известный всей нашей улице как гармонист и алкоголик,
прЯмо так и сказал Џавлюку:
- ‚се равно ведь в могилу не потащишь тиски американские. Ђ Я бы тебЯ
поминал. ‚от даю слово. Џродай...
Џавлюк сказал ему:
- ‘лушай, џша. €ди ты... знаешь куда?
џшка ушел. Ќо через день наведалсЯ снова. € Џавлюк снова обругал его.
Џавлюк велел мне теперь запирать двери даже днем на секретный засов,
чтобы лишних посетителей не было. Ћсточертели они бог знает как. ‚се один
и тот же разговор: продай, уступи... € каждый надеетсЯ, что жестЯнщик
скупитьсЯ не будет, уступит по дешевке любую вещь - на что ему теперь
вещи?
Џавлюк приказал мне:
- Ќикого не пускай.
Ќо разве можно не пускать? „ругой идет как заказчик.
Ќапример, парикмахер •инчук принес машинку длЯ стрижки волос, просил
починить, а потом, как будто нечаЯнно, потрогал пальцами пальто на вешалке
и попросил, точно в магазине...
- „ай примерю...
- „а вы что, сдурели, что ли, на самом-то деле? - спросил Џавлюк. €
схватил с верстака деревЯнный молоток, называемый киЯнкой. - џ ж не помер
еще, слава тебе господи...
Џарикмахер попЯтилсЯ к дверЯм. Ќо в дверЯх он все-таки остановилсЯ и
еще раз пальцем показал на вешалку.
- ќто ж зимнее пальто. Ќеужели ж ты и зимой будешь существовать?
Џавлюк приказал мне:
- Ћткрой ему дверь, ради создателЯ. €ли Я приму на свою душу тЯжкий
грех.
€ Џавлюк, Я думаю, навернЯка принЯл бы этот грех на свою душу, если б
парикмахер не успел выпрыгнуть за дверь.
“ Џавлюка трЯслись руки.
џ впервые видел его в таком состоЯнии.
ЏодойдЯ к верстаку, он долго не мог развинтить тиски, ворчал что-то,
крЯхтел. Џотом развинтил тиски, немного успокоилсЯ и спросил:
- ‚идал идиота? Ђ? - ‚здохнул. ‚ытер пот со лба. - Њашинку он принес
мне починить. „а что Я им, машинист, что ли? џ жестЯнщик, сучьи души...
€ замолчал.
џ тоже помалкивал, потому что Ясно было - ко мне этот разговор не имеет
никакого отношениЯ.
Џавлюк часто разговаривал сам с собой. ‘о мной он говорил только о
работе и всегда коротко - два-три слова. Џо имени он менЯ никогда не
называл, а говорил просто "мальчик":
- Њальчик, согрей паЯльник.
Ќо смотрел при этом не на менЯ, а куда-то в сторону.
ЋбъЯснЯЯ мне что-нибудь, - например, как надо загибать уголки, - он
тоже никогда не смотрел на менЯ и говорил таким голосом, точно в подвале,
помимо нас двоих, присутствуют еще человек двадцать, которым тоже
необходимо знать, как загибают уголки.
ђассердившись на то, что Я, посланный за чайной колбасой, долго пробыл
в лавочке, он выговор делал не мне, а кому-то третьему говорил:
- •одить надо веселее.
€ спрашивал:
- ‘лышишь?
џ молчал, потому что Ясно было - не менЯ он спрашивает.
ЊенЯ, должно быть, он просто не замечал. Ќо мне это не казалось
обидным. Ќапротив, эта невнимательность, пожалуй, даже возвышала учителЯ в
моих глазах.
Њне всегда казалось, что он занЯт важными мыслЯми, что он носит в себе
какой-то страшный секрет и думает постоЯнно об этом секрете.
‚ мыслЯх своих он, может быть, спорил с кем-то. € иногда говорил вслух:
- Ља-акаЯ глупость!
€ли:
- Ђ ты как считаешь?
Њожно было подумать, что он спрашивает кота, который по утрам всегда
сидел на подоконнике и мучилсЯ бессонницей - то медленно закрывал глаза,
то вдруг, вздрогнув по-человечески, открывал их и удивленно смотрел на
Џавлюка.
Џавлюк, улыбнувшись невесело, спрашивал его:
- Ќе узнаешь?
€, ласково потрепав кота по морде, продолжал работать.
Ђ кот снова закрывал глаза. „нем ему полагалось спать, потому что ночью
он ловил мышей, которых в подвале было великое множество.
Ћдин раз он поймал даже крысу. Ћна сильно искусала ему морду, но он
все-таки задавил ее.
Џавлюк наутро мазал ему морду вазелином и говорил, веселЯсь:
- Ђй, Ђнтон, ай, Ђнтон! Њолодец, красавец...
Џохоже было, что он гордитсЯ котом так же, как и своей работой.
Ћднажды Я слышал, как старушка ‡ахаровна просила Џавлюка:
- ЌельзЯ ли вашего кота к нам на побывку? Ќа ночку хотЯ бы. Џусть бы
наших мышей попугал. “жас что делаетсЯ!
Џавлюк сказал:
- ЌельзЯ. “ него своей работы дома хватает.
€ к коту он действительно относилсЯ как к работнику.
Љак человеку, он говорил коту:
- ‘кучаешь, Ђнтоша? Ђ? †енить бы тебЯ хорошо.
Ђнтон сидел на подоконнике и, точно смущаЯсь, щурилсЯ.
Ђ Џавлюк улыбалсЯ грустно. Џотом говорил:
- €ди промнись. —его же сидишь, как сыч?
€ открывал ему дверь.
Ђнтон выходил на крыльцо, вытЯгивал свое длинное, резиновое тело и
скреб лапками каменную ступеньку - точил когти. Ђ когти у него были
длинные. € весь он был, от морды до хвоста, большой и сильный, породистый
сибирский кот.
- Ѓлагородный, - говорила про него ‡ахаровна. - €шь какую морду наел!
—исто околоточный надзиратель Њельников ‚асилий ‚асильевич.
‚ последнее времЯ она часто стала прикармливать его. € всегда выносила
ему в жестЯной банке из-под консервов деликатный продукт - молоко,
разбавленное отварной водой, щи мЯсные или ошурки от сала.
Њолоко Ђнтон пил с особенным удовольствием, ласково ворчал, медленно
шевелЯ хвостом, но на руки к старушке не шел.
Ђ когда ‡ахаровна однажды пыталась переломить его непокорный мужской
характер и употребила силу, чтобы привлечь его барственную морду к своей
груди, кот жестоко оцарапал ей руку и, спрыгиваЯ на землю, ударил ее
хвостом по носу.
- “, июда! - гневливо сказала ‡ахаровна. - ќто как же ты о себе
думаешь? Ђ? ќто куда же ты пойдешь, ежли хозЯин твой помрет? Љо мне ведь и
пойдешь, бессовестный. џ тебе буду тогда - желаешь, не желаешь - полнаЯ
хозЯйка...
‡ахаровна в гневе и злорадстве своем даже ростом становилась выше.
Ќо Џавлюк, должно быть, и не собиралсЯ помирать.
Љак всегда, по утрам он кроил на верстаке длинные листы белой жести или
кровельного железа, и мы делали из них чайники, судки и ведра, самоварные
трубы, умывальники, железные печки.
†елезные печки он делал почему-то с особенной охотой, даже с
удовольствием. €ногда пел при этом тихим, дребезжащим голосом, и щеки его
пылали с пугающей Яркостью.
Ђ песнЯ у него была одна и та же - про каторжника ‹онцова.
Ѓыло это давно. Ћчень давно. џ объехал после того десЯтки городов,
видел разных людей, слышал разные песни. Ќо и сейчас, если закрою глаза, Я
снова услышу песню, которую дребезжащим голосом пел Џавлюк.
€ мотив услышу и слова:

ѓремит звонок насчет поверки.
‹онцов задумал убежать.
Ќе стал он ночи дожидатьсЯ,
Џроворно начал печь ломать...
...Љазак на серенькой лошадке
‘ докладом к кнЯзю поскакал.
- џ к вашей светлости с докладом -
‹онцов из замку убежал.

Џавлюк, казалось, радовалсЯ побегу этого неустрашимого, неуловимого
‹онцова и, вспоминаЯ храброго человека в песне, песней этой будто угрожал
кому-то и жил веселее.
ЏеснЯ возбуждала его. Ђ может быть, работа возбуждала. € из работы
возникала песнЯ, украшавшаЯ жизнь.
ЏередвигалсЯ он от верстака к верстаку так же осторожно, как всегда,
точно боЯсь расплескать в себе что-то сосчитанное до последней капли -
дорогое, драгоценное.
Ќо когда он пел, движениЯ его становились более быстрыми, как бы
отчаЯнными. € в это времЯ мне всегда казалось, что вот сейчас, сию минуту,
он ударит еще раз молотком по железной кромке, вздрогнет, упадет и умрет
моментально.
Џот выступал у него на лбу крупными, блестЯщими каплЯми. ‚се лицо
становилось влажным и красным, будто он только что вышел из бани, из
парного отделениЯ. Ќа шее, около кадыка, набухала большаЯ синЯЯ жила.
Ђ он все пел и работал, выпрЯмлЯЯ железный лоскут, скручиваЯ его и
изгибаЯ всЯчески до тех пор, покуда холодное железо, согретое только
прикосновением горЯчих человеческих рук, не принимало наконец нужную форму
- затейливый профиль ножки, трубы или печной дверцы.
†елезные печки он делал лучше всех жестЯнщиков города. ‹учше Љости
“клюжникова и, пожалуй, лучше даже Џавла „ементьевича ‹инева.
Џечки у него получались на редкость красивые, легкие и высокие, на
фигурно изогнутых ножках.
“ них были не только специальные поддувала, но и полки, небольшие, на
которых можно было сушить мелкую рыбу, грибы и хлебные куски, чтоб они не
залеживались.
‚ спинках печек пробивались отверстиЯ длЯ кастрюль и сковород. € к ним
сделаны были крышки, круглые, с выдвижными ручками в виде бантиков.
‚ летнее времЯ, когда невыгодно топить плиту или русскую печь,
небогатые семьи готовили свой обед на железных печках, вынесенных во двор.
€ спрос на эти печки был всегда велик.
Џавлюка заваливали заказами. „аже из деревень, из тайги приезжали к
Џавлюку.
€ на дверцах каждой печки, в том месте, где положено быть дырочкам, он
выбивал семь некрупных букв: "_Џавлюкъ_".
џ спросил однажды:
- ќто зачем же буквы, Ђндрей Џетрович?
Џавлюк взглЯнул на менЯ удивленно:
- ќто ж фирма, чудак! Џавлюк - мое фамилие...
€ так постоЯнно он выбивал эти буквы.
†ить ему оставалось, может быть, очень немного. ѓоворили, что он не
доживет и до зимы.
Ђ начиналась осень, шли дожди. ‚ подвале становилось уже совсем
пасмурно.
Ѓыло трудно работать в этаких постоЯнных сумерках. € поэтому даже днем
мы зажигали лампу.
‹ампа вечно чадила. ‘квозь зеленое закопченное ее стекло пробивалсЯ
тусклый свет. Ћгонек мигал, и в мигании его, мне казалось, начинает
наконец шевелитьсЯ до невозможности измученный грешник на картине
"‘трашный суд". ЏламЯ лижет его, хватает за выпуклые ребра, за голову
косматую, и лицо искажаетсЯ в смертной муке. •удо ему, грешнику, на
сковороде. €, наверно, так же худо, думал Я, будет учителю моему, когда
умрет он и его призовут на страшное судилище.
Ћ себе же, о смерти своей, Я тогда не думал. џ думал о Џавлюке. "Љак же
так? - думал Я. - —еловек знает, что скоро помрет, перед глазами у него
ужасные картины, а он не тужит и не вздыхает даже..."
€ Џавлюк действительно не часто вздыхал при мне.
Ѓыл он ровен в поведении своем и весной, и летом, и осенью. Џо-прежнему
принимал заказы, работал. € во всем придерживалсЯ, как и раньше, строгих
правил, ни разу не изменив им и их не изменив.
Ќа стене у него висели большие, в деревЯнной раме, часы фирмы "Џавел
Ѓуре", со звоном. ‡аводил он их по гудку со спичечной фабрики "Ћлень". €
утром, когда спичечники шли мимо окон его на работу, он, уже разбуженный
гудком и попивший чаю, начинал резать жесть.
„елал он это почти торжественно, неторопливо и шевелил при этом губами,
будто читал молитву.
ѓолову его украшала затейливаЯ прическа "бабочка". ‚олосы, седые и
влажные, чуть топорщились и поблескивали. € временами казалось, что на
голове у него не прическа, а шапочка из белой жести, плотно пригнаннаЯ к
черепу.
Ѓрезентовый пиджачок и штаны, тоже брезентовые, были всегда аккуратно
проглажены и такие чистые, точно он каждое утро ждал, что кто-нибудь
придет проверить, в каком виде он работает.
Ќо никто, кроме заказчиков и соседей, раздражавших его, не приходил.
‚прочем, в последнее времЯ и соседи стали заглЯдывать редко.
‚ подвале было пасмурно и тихо.
Џавлюк, нарезав жесть, слегка плевал на пальцы и брал киЯнку. ‘ этого
момента работа у него шла быстрее. € Я, подкрашиваЯ готовые ведра, тоже
невольно начинал торопитьсЯ.
‚ половине двенадцатого на спичечной фабрике ревел гудок.
Џавлюк неохотно прекращал работу, смотрел на часы. €ногда становилсЯ на
табуретку и подводил их, если они отставали. Џотом смотрел на себЯ в
зеркало, висевшее тут же, около дверей, поправлЯл жиденькие, нитЯные усы и
говорил, беседуЯ с самим собой:
- Ќу что ж... €меем право пообедать.
Ќа кухне стоЯл узенький столик, покрытый рыжей клеенкой. Џавлюк каждый
раз перед обедом поливал ее водой из чайника и протирал трЯпкой. Џотом
ставил на нее проволочный кружок и вынимал из печки чугунок со щами.
Ѓольшую русскую печь он топил и летом, потому что ему и летом было
холодно. Ћдин раз он сказал, так же как всегда, ни к кому не обращаЯсь:
- “ воробьЯ и то, пожалуй, крови-то побольше, чем во мне. Џотому и
зЯбну.
™и и кашу он варил с вечера. ЏростоЯвшие в печке всю ночь и полднЯ, они
аппетитно пахли. ѓречневаЯ каша становилась малиновой и рассыпчатой.
Џосле обеда Я доставал из узелка, принесенного с собой, пучок моркови и
съедал ее за один присест.
Ѓабушка моЯ говорила:
- Њорковь кровь наливает, черемша заразу прогонЯет, а чеснок от заразы
бережет и к тому же идет длЯ аппетита.
Њне чеснок длЯ аппетита не требовалсЯ. —еремша мне не нравилась. Ђ
морковь Я любил и верил, что она наливает кровь.
ѓлЯдЯ на Џавлюка, Я мог видеть, как плохо человеку, когда в нем мало
крови. € Я каждый день наблюдал, как кровь все усыхает и усыхает в этом
человеке.
- ‚от бы вам, Ђндрей Џетрович, морковь есть. Ћна ведь сильно помогает,
- осмелилсЯ сказать Я однажды.
Џавлюк посмотрел не менЯ почти весело и сказал, будто пожалев менЯ:
- ќх, мальчик!.. ЌикакаЯ морковь менЯ уж теперь не спасет. Ќет, не
спасет...
€, склонившись над столом, помотал головой.
Ѓольше мы на эту тему не разговаривали.
Ђ он не только не ел морковь, но и щи и кашу ел в последнее времЯ
неохотно, словно по обЯзанности.
€ногда, правда, на него вдруг нападал аппетит. Ћн съедал все торопливо
и жадно. Ќаевшись, собирал в ладонь со стола крошки и проглатывал их тоже,
широко раскрыв рот и закинув голову.
Ќо чаще аппетита не было у него. Ћн сидел за столом, скучный и вЯлый, и
видно было, что он ждет, когда Я наемсЯ, чтобы прибрать посуду.
Џосле обеда менЯ всегда клонило ко сну. "€ Џавлюку, - думал Я, -
наверно, тоже хочетсЯ спать". Ќа улице дождь, тоска. •орошо уснуть в такую
погоду, на полчасика хотЯ бы забытьсЯ.
Ќо Џавлюк, пообедав, шел к верстакам - работать. € Я шел за ним.
†елезные печки он делал, как раньше, с видимым удовольствием. Ќо петь
при этом уже не мог. ‚нутри у него хрипело что-то и посвистывало. Џеть,
должно быть, он никогда уж не смог бы.
„аже с котом он разговаривал теперь не часто. Ђ когда говорил, как
обычно, с самим собой, понЯть не всегда было можно, о чем он говорит.
€ногда Я все-таки улавливал отдельные слова. Ќо смысл этих слов был
туманным.
ЌепонЯтно было, о чем думает этот человек, на что надеетсЯ.
Ђ ведь, похоже, надеетсЯ на что-то...
‚ углу на тумбочке стоЯл граммофон с огромной изогнутой трубой. Џавлюк
купил его на барахолке по частЯм. ‘ам собрал эти части, изготовил трубу. €
теперь граммофон пел в тоскливые осенние дни про любовь: "Ѓе-е-ело-ой
ака-ации гроздьЯ душистые-е вновь а-аро-ма-а-том, арома-а-том полны".
Џластинок было только две - "ЃелаЯ акациЯ" и "умел, горел пожар
московский".
Ћднажды Џавлюк поставил эту вторую пластинку, хотЯ она ему нравилась
меньше, чем перваЯ.
Ќа дворе, как обычно во все дни эти, шел некрупный, нудный дождь.
„ождеваЯ пыль вместе с грЯзью залеплЯла наши окна. Ќа стене у нас
горела лампа в фонаре "летучаЯ мышь".
Ђ Ќаполеон, виденный мной у бабушки на комоде, печально и
певуче-дребезжащим, как у Џавлюка, голосом, спрашивал из граммофона:

‡а-че-ем Я шел к тебе, ђосси-и-йЯ,
…вро-о-опу-у всю держа в руках?

€ мне в эту минуту было жалко французского императора, как себЯ. ‚
такую слЯкотную погоду погнал его черт неведомо куда и бог знает зачем...
‚друг кто-то постучал в окно.
Џавлюк остановил граммофон, убавил фитиль в лампе, подошел к окну. ‘о
двора, прижавшись к мокрому стеклу, смотрела на него рыжеусаЯ, багроваЯ
морда лавочника ‚аркова. € лавочник кричал:
- Џродаешь граммофон-то? Ђ?
Џавлюк хотел не то плюнуть, не то сказать что-то, но ничего у него не
получилось. Ћн только качнул головой, как деревЯнный паЯц на веревочке. €
кашлЯнул в стекло.
ЏоглЯдев на него, Я встревожилсЯ: до какой же, значит, степени ослабел
он, обессилел и устал навсегда...
ЏодойдЯ потом к верстаку, он взЯл киЯнку, погладил ее зачем-то и
сказал, должно быть, коту, сидевшему на верстаке:
- „о чего дешевые люди бывают на свете! Ћбидно подумать даже...
€ больше ничего не сказал. ‘тал собирать инструмент.
€нструмент после работы он всегда сам вытирал прокеросиненной трЯпкой и
развешивал на стене, в кожаных петельках, прибитых гвоздЯми. Џотом
приносил из сеней широкую корзину и складывал в нее железные обрезки. Ђ Я
подметал пол.
Џавлюк говорил:
- —истота возвышает человека. ќто имей в виду...
Ќо чаще он молчал. € молча делал все, что надо. Ћн даже кашлЯть
старалсЯ негромко.
‚ подвале становилось все тише и тише.
€ в тишине, будто царапаЯ по сердцу, визжала жесть, когда ее резали, да
гремел по жести деревЯнный молоток.
Џавлюк передвигалсЯ все осторожнее, все боЯзливее. ™еки его теперь не
пылали, они потемнели, стали землистыми, серыми. ѓлаза запали
глубоко-глубоко. Џри свете лампы они горели в глубине, как дорогие камни.
Ђ дождь все лил, лил.
“ Џавлюка, как в начале нашего знакомства, пошла кровь горлом. Ћн
бережно сплевывал ее в стеклЯнную баночку и туго завинчивал жестЯную
крышку, чтобы не распространЯть заразу, как объЯснил он мне.
Ћбедал Я теперь один, а учитель мой только сидел за столом, делаЯ вид,
что обедает. …сть он, должно быть, уже не мог. Ќо все равно в положенный
час, услышав обеденный гудок со спичечной фабрики, прекращал работу и
вынимал из печки щи и кашу.
€ вот однажды, когда он ставил на стол чугунок со щами, в дверь
постучались, и вошли двое - ЉостЯ “клюжников, известный в нашем городе
жестЯнщик, и с ним еще неизвестный паренек.
Џавлюк очень удивилсЯ этому визиту. ЉостЯ “клюжников к нему раньше
никогда не ходил. ‚стречались только на базаре, в скобЯном рЯду, где
продают изделиЯ и железный материал. € вдруг ЉостЯ пришел на квартиру, да
еще с товарищем. Ђ зачем?
- Џросто так, - сказал ЉостЯ. - ли мы мимо. „ай, думаю, зайдем к
знакомому, наведаем его. ѓоворЯт, прихварываешь ты, Ђндрей Џетрович?
- Љакое там прихварываю! - улыбнулсЯ Џавлюк. - ЋтхворалсЯ уж...
- ЏоправлЯешьсЯ, что ли? - спросил “клюжников.
- € не поправлЯюсь и не хвораю, - сказал Џавлюк. - Ћдним словом,
отхворалсЯ вчистую...
- ЌепонЯтный ты мне человек, Ђндрей Џетрович, - призналсЯ ЉостЯ. -
Ћчень скрытный у тебЯ характер. Ђ Я как раз подумал: может, помощь какаЯ
тебе нужна, может, в чем-нибудь Я тебе пособить могу. Њы ведь все-таки
знакомые давно и тем более - одного ремесла...
- Ћдного - это правильно, одного ремесла, - согласилсЯ Џавлюк. € как
будто обрадовалсЯ даже, уцепившись за эти слова. - Ќо помогать мне теперь
уже ни к чему. Ќи к чему мне помогать. џ скорей тебе помогу. ‚он у менЯ
жесть остаетсЯ, сколько жести хорошей. …сли хочешь, возьми, уж раз
пришел...
ЉостЯ так обиделсЯ, что даже встал со стула.
- „а разве Я к тебе за этим шел? Љак тебе не совестно, старый ты
человек! џ с добрым словом к тебе шел, а ты мне такое... —то Я, барышник
разве какой?
Џавлюк растерЯлсЯ. Ћн не знал, должно быть, что сказать, и долго
молчал. Ђ когда ЉостЯ и его товарищ пошли к двери, Џавлюк загородил им
дорогу.
- ’ы пойми менЯ, - попросил он Љостю. - џ тоже ведь к тебе с добрым
сердцем. ’ы мастеровой, хороший человек, Я это знаю. € ты правильно
сказал, мы люди одного ремесла. Ђ у менЯ жесть остаетсЯ. Љ чему мне она?
Ќе гроб же мне ею обивать...
- „а при чем тут разговор о гробах! - будто возмутилсЯ ЉостЯ. - ’ебЯ,
дьЯвола, еще палкой не убьешь. ’ы еще и мне глаза закроешь в случае чего,
несмотрЯ, что Я моложе тебЯ...
€ ЉостЯ засмеЯлсЯ вдруг, как в театре, очень громко.
- Ќет уж, ЉостЯ, нет, - сказал Џавлюк. - ќто как по закону - не взойти
солнцу с западу, не бывать дважды молоду. џ сам чувствую, не тот уж Я. Ќе
такой. Ѓлагодарствую тебе на добром слове, что ты менЯ еще сильным
считаешь. Ђ жесть возьми. Ќе обижайсЯ. Њне приЯтно будет, ежели ею мастер
воспользуетсЯ. Њне приЯтно будет. џ тебе это твердо говорю. € еще чего
хочешь возьми. џ сейчас тут как в магазине живу. Џродажа, однако, без
денег...
Ќо ЉостЯ “клюжников ничего не взЯл, даже не притронулсЯ ни к чему.
Џосидел еще часок, потолковал о всЯких мелких делах и ушел, пообещав зайти
на днЯх.
Ђ вечером в тот же день пришел Џавел „ементьевич ‹инев, тоже жестЯнщик.
Џро ‹инева моЯ бабушка говорила шепотом, что он социал-демократ. џ
тогда еще не знал, что это значит. Ќо видел, как все, что Џавел
„ементьевич ходит очень чисто, носит даже галстук бантиком под названием
"собачьЯ радость" и в воскресенье прогуливаетсЯ по берегу в котелке и с
тросточкой.
џ однажды встретил его на берегу, поздоровалсЯ вежливо и, когда он
поднЯл котелок, чтобы поздороватьсЯ со мной, спросил, правду ли говорЯт,
будто он социал-демократ.
џ, конечно, не ожидал, что он вдруг весь вспыхнет. Ќо он действительно
вспыхнул и сказал мне немного погодЯ с печальной улыбкой:
- Ћчень жаль, что отец твой рано помер. Љрайне жаль. Ќекому тебЯ пороть
как следует. Ђ то бы ты не задавал таких вопросов...
џ так и не узнал в точности, был ли Џавел „ементьевич
социал-демократом. Ќо в памЯти моей он сохранилсЯ хорошим человеком,
особенно после того, как вечером он пришел к Џавлюку. Џришел с другого
конца города, в проливной дождь.
Џавлюк задержал менЯ в этот вечер на работе, чтобы пересчитать и
переписать все заказы, уже сданные, и все, какие надо было сдать. € вот
когда мы выЯснили, что заказов невыполненных почти нет, а есть только не
выданные заказчикам две печки, шесть ведер и кожух длЯ кипЯтильника, и
когда Я уже собралсЯ уходить, пришел Џавел „ементьевич ‹инев, весь мокрый
от дождЯ, хотЯ и с зонтиком.
Џоздоровавшись, он начал кашлЯть, сказал, что простудилсЯ от сырости, и
сообщил, что на примете у него есть хороший доктор, который берет
недорого, и очень было бы неплохо, если б этот врач посмотрел Џавлюка.
- Џоздно уж менЯ смотреть, - улыбнулсЯ невесело Џавлюк. - Џоздно, Џавел
„ементьевич. € ни к чему. Ќету смысла...
- Ќу, не скажите, Ђндрей Џетрович, - возразил ‹инев. - ‘ейчас есть
очень хорошие лекарства. € если вы согласны, Я вместе с вами могу сходить
к врачу. ќто тут недалеко, на €звозчичьей горе. Љукшин, доктор. Џо всем
внутренним болезнЯм...
- Џоздно, - опЯть сказал Џавлюк.
Ќо говорил он это так, что можно было подумать, будто он только
упрЯмитсЯ, а на самом деле еще совсем не поздно.
Џосле прихода Љости “клюжникова и особенно после разговора с Џавлом
„ементьевичем ‹иневым Џавлюк как будто посвежел, как будто приободрилсЯ.
- •ороший у нас народ, - почти весело сказал он, проводив ‹инева. -
•ороший, совестливый, чувствительный. ‘реди хорошего народа живем...
ѓоворил он это, как всегда, самому себе, по-прежнему не замечаЯ менЯ.
Ќо Я все-таки вмешалсЯ в этот его разговор с самим собой и сказал:
- Ќу да, очень хороший! ‚се только приглЯдываютсЯ, прицениваютсЯ:
отдай, уступи, продай по дешевке...
- ќх ты, голубь! - вдруг засмеЯлсЯ Џавлюк и потрогал менЯ за плечо. ‚
первый раз потрогал по-свойски. - ќто ты про кого говоришь? Џро ‚аркова?
Џро •инчука? ќто, брат, еще не народ. ќти только живут около народа. Ќарод
- это мастеровые, у кого ремесло в руках и кто необходимое дело делает.
‚от это называетсЯ народ...
Џомолчав, походив с довольным видом по подвалу, он, как здоровый,
улыбнулсЯ весело и сказал:
- •орошего народу больше на свете, чем плохого. Ђ если б было наоборот,
ничего бы не было. Ќи паровозов, ни пароходов. € даже каменных домов
трехэтажных не построили бы...
Ќикогда еще Џавлюк не был таким веселым, как в этот вечер. € утром еще
на другой день он был веселый.
Ђ к вечеру следующего днЯ вдруг опЯть увЯл, нахмурилсЯ, стал зЯбко
втЯгивать голову в плечи.
Џосле работы он, как обычно, собрал инструмент, перетер его
прокеросиненной трЯпкой, велел мне подмести пол и, когда Я подмел, сказал:
- ‡автра не приходи.
џ спросил:
- Џочему?
- Џотому, - сказал он угрюмо. - џ помру завтра.
џ не очень удивилсЯ, но немного растерЯлсЯ все-таки. € сказал
растерЯнно:
- Ќу, покамест до свиданьица, Ђндрей Џетрович.
Џозднее Я много раз вспоминал эту глупую фразу.
Њне казалось позднее, что Я мог бы сказать на прощание какие-нибудь
более значительные, более умные, душевные слова. џ любил и уважал моего
учителЯ, несмотрЯ на мрачность и молчаливость его.
џ, конечно, смог бы придумать на прощание что-нибудь хорошее.
џ позднее и в самом деле придумал неплохие, торжественные слова.
Ђ тогда Я, к сожалению, ничего больше не сказал. Ќеловко поклонилсЯ, не
глЯдЯ на учителЯ, и пошел торопливо на лестницу, под дождь. Ќо Џавлюк
остановил менЯ:
- ‚ыбирай какой хочешь инструмент. Ѓери на счастье. Ѓудешь жестЯнщиком.
џ помотал головой, сконфузилсЯ, сказал:
- ‘пасибо.
€ опЯть пошел на лестницу. Ќо Џавлюк остановил менЯ опЯть:
- ‚ыбирай чего хочешь из вещей. ѓраммофон бери.
Ќо тут вдруг непонЯтный страх обуЯл менЯ. џ ничего не взЯл, даже
"спасибо" не сказал в третий раз, как надо бы сказать, и ушел поспешно, не
оглЯдываЯсь.
Џосле Я очень горевал, что не взЯл ничего. Ќадо было бы мне унести
домой хоть кота Ђнтона. „ома у нас мышей было много. Џусть бы он их
половил. € на памЯть бы у нас осталсЯ. Њы жалели бы его.
Ђ то досталсЯ кот старушке ‡ахаровне. Ћна, конечно, сейчас же прибрала
его к рукам. „ва раза, как Я слышал потом, отстегала его солдатским ремнем
за непокорность. Ќо он все равно жить у нее не стал, несмотрЯ на молоко,
убежал куда-то.
‚се имущество Џавлюка забрала, как полагаетсЯ, полициЯ. ѓоворЯт, он
завещал отдать его вещи в детский приют, где и сам воспитывалсЯ когда-то
как "казенный мальчик". Ќо отдали их или нет - этого Я не знаю.
џ не знаю больше ничего из истории учителЯ моего, замечательного
жестЯнщика ЂндреЯ Џетровича Џавлюка.
Ќа похороны его Я не ходил. „а и похорон настоЯщих не было.
Џросто и тихо, ранним утром, часов, может быть, в семь или в половине
восьмого, тело его, говорЯт, положили на телегу, в желтый полицейский
короб, и увезли прЯмо в мертвецкую, где лежали, наверно, десЯтки таких же
безродных, никому не интересных мертвых людей.

‚ детстве Я часто вспоминал Џавлюка. ‘удьба и смерть его мне
представлЯлись обидными. џ ни за что не умер бы так просто. џ сделал бы
что-нибудь особенное, сказал бы хоть что-нибудь громкое, необыкновенное
перед смертью. Љакие-нибудь хватающие за душу слова.
Ќо так казалось мне в детстве, в раннем детстве, лет до десЯти.
Џотом началась гражданскаЯ война.
Ќас, мальчишек, война эта быстро сделала взрослыми. Ћна открыла перед
нами сразу такие житейские глубины, на познание которых в другое времЯ
пришлось бы истратить, может быть, не один десЯток лет. Њожет быть, два
десЯтка, может быть, три.
џ встречал еще много людей не хуже Џавлюка. € Я любил и уважал их не
меньше. џ видел, как жили они. € видел, как умирали.
“мирали они удивительно просто, не домечтав и не доделав многих дел
своих, не истратив всей заложенной в них энергии и, казалось, даже не
успев пожалеть об этом.
џ помню огромные могилы у ‡релой горы. €х рыли в полдень, в дикий
мороз, через час после боЯ.
‡емлЯ дымилась, извергаЯ пахучее тепло из глубин своих. € в тепло это,
в темную талую жижу, торопливо укладывали без гробов, друг на друга, сотни
мертвых людей, еще час назад носивших оружие, веселившихсЯ, грустивших,
мечтавших.
Ђ отрЯды, похоронившие мертвецов, шли все дальше и дальше. € движение
их было бесконечно, как жизнь.
Џавлюк угасал в моей памЯти.
‚ рЯду больших и признанных героев, увиденных мной, он, казалось, не
мог найти себе места. ‚едь он ни о чем не мечтал и ничего как будто не
добивалсЯ. Ћн так бы и осталсЯ жестЯнщиком.
‚еличественные дела заслонЯли его. € каждый день был полон новыми
событиЯми.
џ жил очень быстро. € очень быстро сменЯлись мои увлечениЯ.
Њне хотелось быть то знаменитым полководцем, то художником, тоже
знаменитым, то писателем, равного которому еще не было на земле, то
хирургом.
Џо-мальчишески мне хотелось выбрать дело самое большое, самое
интересное. Ђ лет мне было шестнадцать. € весь мир был доступен мне.
‚ необъЯтном мире Я мог выбрать любое дело, необъЯтное.
Ќо вдруг случилось несчастье.
‚ ЋловЯнной пади, что лежит в семидесЯти километрах от нашего города, в
бою с бандитами мне прострелили правый бок. џ упал в снег.
"‚от и всЯ твоЯ мелкаЯ жизнь, суслик, - думал Я о себе, лежа в снегу. -
‚от и всЯ твоЯ жизнь".
Џотом менЯ поднЯли и унесли в лесную сторожку.
Ћколо менЯ суетилсЯ мой товарищ. Ћн перевЯзывал менЯ и говорил:
- Џогоди минутку, Я сейчас сбегаю за дровами. - € еще раз сказал,
уходЯ: - Џогоди.
Ѓудто просил не умирать до его прихода.
Ќо мне было очень плохо. Ќа сторожку надвигалась ночь.
џ лежал и думал о смерти.
ѓде-то слышал Я, что бывает заражение крови, от которого неизбежно
умирают. Њне казалось, что оно уже начинаетсЯ у менЯ. "џ умираю", - думал
Я. € мне было, попросту говорЯ, страшно.
•отелось с кем-нибудь поговорить, сказать что-то важное. „а, мне
хотелось сказать перед смертью что-нибудь необыкновенно важное. Ќо товарищ
собирал хворост.
Ќаконец он собрал его, растопил печку.
‡а окнами была ночь, зима, начиналсЯ ветер, и деревьЯ скрипели под
ветром.
•ворост в печке сопел, повизгивал.
€ вдруг вспыхнул большой огонь, осветив сторожку, осветив и самую
печку, на дверце которой было выбито большое слово: "_Џавлюкъ_".

Њосква, зима 1937 г.
Last-modified: Fri, 18 May 2001 12:45:25 GMT
Ћцените этот текст: