  Њама уже строила планы, как она приведет в порЯдок усадьбу и добьетсЯ с
ничтожными затратами такого ее расцвета,  какой "‚ере с ее  безалаберностью,
конечно, никогда и не снилсЯ".
     Ћбо мне мама не волновалась. џ как-то услышал разговор ѓали с мамой.
     -- Џочему Љостик спокойнее нас с тобой? -- спросила ѓалЯ.
     --  “  него  другаЯ  жизнь,-- ответила мама. Ћн много  ездил,  видел  и
встречалсЯ  с разными  людьми.  €  у  него,  конечно, свои интересы.  ‚ечный
бродЯга! ‚роде отца.
     ‚  этом  отзыве  была,  конечно,  долЯ  осуждениЯ. ЋтцовскаЯ  "охота  к
перемене  мест",  по  мнению мамы, привела  к  обнищанию и расстройству нашу
семью.
     „лЯ мамы существовал  только долг. Ћдин долг и ничего сверх  этого. ‚се
радости она находила в исполнении самой себе поставленного долга.
     Ђ  отец,  по  выражению мамы, "брал жизнь горстЯми",  на что  способен,
конечно, только безнадежный эгоист.
     ’акова была мамина жизненнаЯ философиЯ в старости.
     „лЯ поправки после ранениЯ  Я  получил  в  ‘оюзе городов  отпуск на два
месЯца. ‚ марте Я должен был вернутьсЯ в отрЯд.
     Џока же  мне предложили  в том же  ‘оюзе  городов занЯтьсЯ отправкой из
Њосквы на фронт  медикаментов и продовольствиЯ. ќто давало лишний заработок,
и Я согласилсЯ. Ќадо было накопить денег длЯ маминой поездки в Љопань.
     ЋбЯзанности  мои  сводились  к тому, чтобы нанимать ломовых извозчиков,
ездить с ними на склады, получать медикаменты и другие товары, доставлЯть на
товарные станции и сдавать длЯ отправки в отрЯды ‘оюза городов.
     Љаждое утро Я приходил на ‚арварскую площадь. ’ам была биржа ломовиков.
     ‡аконы  найма были  суровые.  Ќи  с  кем  из  ломовиков  в  отдельности
сговариватьсЯ было нельзЯ. ‡а это могли избить.
     ‹омовики,  огромные  бородатые мужики в тулупах,--  поверх  них они еще
носили брезентовые  фартуки,-- зычные ругатели и острЯки, стоЯли  толпой  на
площади. Љаждый из них должен был быть на виду у старосты, чтобы не  пыталсЯ
перехватить нанимателЯ и обмануть артель.
     Љ ломовикам надо было пробиратьсЯ через стаи откормленных голубей.
     Љак  только  поЯвлЯлсЯ  наниматель, староста  срывал с себЯ шапку,  все
извозчики  бросали в нее свои медные номера, и староста,  позваниваЯ шапкой,
шел навстречу нанимателю.
     Ќаниматель вытаскивал столько номеров, сколько  ему нужно было "полков"
-- ломовых дрог.
     „о жеребьевки происходил ожесточенный торг,  хотЯ давно  были  известны
освЯщенные десЯтилетиЯми цепы за перевозку и погрузку.
     ‡а месЯц этой  работы Я  изучил  почти  все  товарные станции  Њосквы и
множество ее амбаров и складов.
     ќто  был  огромный  и  мало  кому  известный  мир  со  своими  нравами.
‚печатление  было  такое,  что крали  все --  заведующие  складами, сторожа,
грузчики, извозчики  и  особенно весовщики  на товарных  станциЯх. €звозчики
крали открыто, а когда попадались, то применЯли  испытанный прием -- лезли с
ошеломлЯющей  руганью  в драку.  Њало кому хотелось ввЯзыватьсЯ в схватку  с
ражими этими мужиками, свЯзанными к тому же круговой порукой.
     ‚оровали все, вплоть до старых 1воздей и старые рогож.
     ќто делалось внизу. Ђ что происходило вверху, об этом можно было только
догадыватьсЯ.
     ‚се  темное,  мелкое  и  алчное  было  взвинчено  до  истерии  примером
ђаспутина. Ћ нем говорили всюду.
     ’обольский  конокрад,  кулак   с  блудливыми  глазами,  властвовал  над
страной, сидел на российском престоле.
     --  —ем  мы  хуже  ѓришки  ђаспутина,--  гоготали ломовые  извозчики  и
свистели вслед проходЯщим женщинам.-- Ќавались, ребЯта! ’ащи, пока есть, что
брать! ѓригорий …фимович за нас постоит. Ќебось знаем, как ханжу  варЯт, как
коней по Ярмаркам воруют.
     “ всей этой банды воров было одно нерушимое свЯтое правило -- делитьсЯ.
„елитьсЯ с каждым, кто замешан в краже, давать ему его "законную" долю.
     Ђ склады! џ видел огромные подвалы, набитые вещами длЯ армии: папахами,
что расползались в руках, продувными шинелЯми из сукна, похожего  на  рЯдно,
фуражками, потерЯвшими  всЯкую форму, с поломанными  козырьками и кокардами,
бутсами с  подошвами из  горелой кожи, бЯзевым бельем, раздиравшим  до крови
тело,-- столько в этой бЯзи было каких-то колючих остей.
     ‚се  это  зашивали в  пахучие  новые  рогожки  и  отправлЯли на  фронт.
Џожалуй, рогожи были  единственным добротным товаром  в этом навале гнильЯ и
брака.
     џ не мог дождатьсЯ окончаниЯ отпуска, чтобы поскорее вернутьсЯ в отрЯд.
€здали он  стал  мне родным и милым.  Љазалось, что только там,  на  фронте,
собралось  все,  что было  в ђоссии здорового  и  честного,  а здесь  -- все
сгнило.
     € зима в Њоскве была под  стать этим мыслЯм -- с частыми  оттепелЯми, с
грЯзным снегом, моросЯщими дождЯми и гололедицей.
     Џруды  в  ‡оологическом  саду оттаЯли.  Ќа  одном из  них  пронзительно
кричала, как бы спрашиваЯ: "—то же это? Ѓоже мой, что же это?"  --  какаЯ-то
водЯнаЯ птица. Љрик ее был хорошо слышен в квартире.
     џ был занЯт только первую половину днЯ,  рано возвращалсЯ домой, съедал
скудный обед и уходил в свою клетушку.
     Њама  с  ѓалей шили,  готовЯсь к отъезду.  „о половины  ночи  торопливо
строчила швейнаЯ машина. Џолы были засыпаны обрезками и нитками.
     џ сидел у себЯ и писал. Џисал о войне, о своем поколении. џ был уверен,
что это поколение перекроит мир.
     ‚  поколении  этом  было много  непокоЯ и мечтательности. џ простодушно
считал, что эти  свойства  не  позволЯт моему поколению  прожить  бесславную
жизнь  и уйти,  ничего не свершив,  а  только, как  любил  говорить ђоманин,
"начадив на всю вселенную".
     ЌесмотрЯ  на  эту уверенность, Я  все Яснее видел,  что  рЯдом с  'этим
поколением  интеллигентов и людей, ставивших себЯ вне  какого  бы то ни было
класса,  считавших  себЯ  "солью  земли",  живет  напрЯженной, но  пока  еще
неизвестной мне жизнью огромный  слой народа,  миллионы тех людей, что  сами
называют себЯ "наш брат рабочий".
     “ них  была  подлиннаЯ жизненнаЯ сила,  нетерпимость,  трезваЯ  правда,
выношеннаЯ  на  своем  трудовом  горбу.  ќту  правду нельзЯ  было  заглушить
никакими самыми прекрасными  мелодиЯми стихов и  затемнить  никакой туманной
философией  модного в то времЯ Ѓергсона. …е присутствие чувствовалось всюду,
как некий  упорный  и напрЯженный взглЯд. € становилось  совершенно понЯтно,
что, не  определив своего отношениЯ к рабочему классу, к его  борьбе,  к его
чаЯниЯм, уже нельзЯ спокойно жить и работать в ђоссии.
     џ начал  писать повесть о молодом  человеке моего времени.  џ писал  ее
долго и медленно. Ћна странствовала со мной все годы революции и гражданской
войны  и долго вылеживалась.  ‚ конце концов Я напечатал  ее  под  названием
"ђомантики", но это было гораздо позже, в тридцатых годах.
     ’огда же  Я написал несколько стихотворений и послал их одному крупному
поэту. џ не надеЯлсЯ,  что он мне ответит, но он ответил.  џ получил от него
открытку. Ќа ней  крупным  почерком было  написано:  "‚ы  живете напетым  со
стороны".
     ќта фраза занимала всю открытку.
     ‚ то времЯ Я жил двойной жизнью -- подлинной и вымышленной. Ћ подлинной
жизни Я пишу в этой книге.
     ‚ымышленнаЯ жизнь существовала независимо от подлинной  и  добавлЯла  к
ней все, чего в этой  подлинной  жизни  не было и  быть не  могло.  ‚се, что
казалось мне заманчивым и прекрасным.
     ‚ымышленнаЯ  жизнь проходила в скитаниЯх, во встречах с необыкновенными
людьми, в удивительных событиЯх. Ћна была окутана  дымкой  любви. ќто был по
существу длинный и свЯзный сон.
     Љонечно,  сейчас  можно снисходительно  улыбатьсЯ  над  тогдашним  моим
состоЯнием. ќто легче всего. Њы умудрены  опытом и как будто  имеем право на
такую улыбку. ’ак по крайней мере думают трезвые люди, считающие, что именно
они занимаютсЯ единственно серьезным делом.
     Ќо по настоЯщему счету они не имеют права на эту улыбку. Ћни  не  имеют
права посмеиватьсЯ над теми молодыми  снами, которые заронили во многие души
первые зерна поэзии.  ‚ этих  снах,  в  этих  выдумках  была  чистота,  было
благородство, и отблеск этих качеств лег на всю жизнь людей.
     Љаждый, кто обладал этим свойством в юности, согласитсЯ со мной, что он
был владетелем неисчерпаемых богатств.
     Ћн  владел миром. „лЯ  него не существовало границ ни  во времени, ни в
пространстве.  ‘ейчас он мог дышать грибным воздухом тайги,  а через  минуту
воздухом парижских бульваров с  их  догорающими огнЯми. Ћн мог  беседовать с
ѓюго и ‹ермонтовым, с Џетром Џервым и ѓарибальди. Ћн мог сложить свою любовь
к   ногам  семнадцатилетней  гимназистки  в  коричневом  форменном   платье,
теребЯщей от волнениЯ косы, так же как  и  к ногам €зольды.  Ћн мог вместе с
Њиклухо-Њаклаем жить в тропических лесах Ќовой ѓвинеи и скакать с Џушкиным в
ќрзрум.  Ћн  мог  заседать  в Љонвенте и  прорубать  первые  дороги в  лесах
”лориды.  Ћн  мог  сидеть  в  долговой  тюрьме  с  отцом  крошки   „оррит  и
сопровождать в Ђнглию прах Ѓайрона.
     ѓраниц не было. џ бы хотел увидеть скептика, который не согласилсЯ бы с
тем, что этот второй мир  обогащает человека и отзываетсЯ  на  его мыслЯх  и
поступках в жизни.
     џ писал об  этом. Џисал Я на широком подоконнике. ‘тола у менЯ не было.
џ часто отрывалсЯ, смотрел  за окно и видел ветки лип в ‡оологическом  саду,
покрытые смерзшимсЯ  снегом. € слышал,  как на пруду тоскливо  и  безответно
кричала птица: "—то же это? Ѓоже мой, что же это?"
     ‚ разгар  моих писаний  пришло письмо  из ‘оюза городов. ЊенЯ вызывал к
себе главный уполномоченный, известный деЯтель кадетской партии ™епкин.
     Ќаутро Я пошел к ™епкину. ‘оюз городов помещалсЯ в большом доме рЯдом с
•удожественным театром.
     ЊенЯ встретил маленький серый старик, довольно  добродушного вида, но с
брезгливым выражением на лице.
     --  ‚от  что,  милый   юноша,--   сказал  он.--  „олжен   сообщить  вам
пренеприЯтное известие.
     Ћн  сказал эти слова из гоголевского "ђевизора", и,  очевидно,  это ему
самому очень  понравилось,  потому  что он  закашлЯлсЯ,  замахал  в  воздухе
пухлыми руками и повторил:
     --   ЏренеприЯтное  известие!  ‚о  времЯ   вашего  пребываниЯ  в  нашем
санитарном отрЯде в ‡амирье туда приезжал государь.
     -- „а,-- сказал Я,-- был такой случай.
     -- „а,--  ответил ™епкин,-- был и другой  случай. Ђ именно --  один  из
работников  отрЯда  описал  это  пребывание  государЯ  в  ‡амирье  в  весьма
сатирическом  виде. ‚  письме к своему  другу, забыв  по молодости лет,  что
существует военнаЯ цензура. Ѓыл такой случай?
     -- Ѓыл,-- ответил Я.
     Љогда Я лежал в госпитале в Ќесвиже, Я много наслышалсЯ об этой поездке
ЌиколаЯ и написал об этом своему школьному товарищу в Љиев.
     --  € был  такой  случай,--  продолжал  ™епкин,--  что военнаЯ  цензура
вскрыла  именно  это письмо.  Џоскольку  подпись  была  неразборчива,  а  на
конверте стоЯла  печать  вашего  отрЯда,  цензура сочла  за  благо  передать
рассмотрение этого дела  нам, чтобы  найти  автора этого  письма  и, буде он
обнаружитсЯ, впредь на фронт его не допускать. ќто ваше письмо?
     ™епкин протЯнул мне листок.
     -- Њое.
     --  „ешево отделались,-- сказал ™епкин.-- €так, хотЯ в вашем лице, судЯ
по отзывам, мы терЯем хорошего работника, но ничего не попишешь,-- прошу вас
немедленно сдать документы и получить расчет.
     џ  рвалсЯ  обратно в  отрЯд, и этот  удар был длЯ  менЯ оглушительным и
жестоким. —то же делать дальше?
     €з  ‘оюза городов Я пошел не домой, а в ’ретьЯковскую галерею. ’ам было
пусто. „ремали в углах сторожихи. ’еплый ветер дул из печных отдушин.
     џ сел против картины ”лавицкого "ЉнЯжна  ’араканова"  и  смотрел на нее
долго, больше часа.  ‘мотрел потому, что женщина на этой картине была похожа
на ‹елю.
     Њне  не  хотелось возвращатьсЯ домой. ‘ейчас  Я окончательно понЯл, что
дома у менЯ нет.

        Џредместье —ечелевка

     ‚ феврале мама  с  ѓалей  уехали  в Љиев. џ  осталсЯ в Њоскве,  надеЯсь
устроитьсЯ на работу.
     Љак раз в это  времЯ моего дЯдю,  ЌиколаЯ ѓригорьевича, артиллерийского
инженера,  перевели из  ЃрЯнска в Њоскву и  прикомандировали  к  французской
военной  миссии.  ЊиссиЯ  эта  была  прислана   в   ђоссию,  чтобы  наладить
изготовление французских фугасных гранат.
     ‚месте с дЯдей Љолей приехала в Њоскву  и тетЯ  ЊарусЯ. „Яде Љоле  дали
казенную квартиру в маленьком доме на 1-й Њещанской улице.
     ђаботники  миссии --  французские артиллеристы -- часто обедали у  дЯди
Љоли.
     џ был на одном  из этих обедов и с  любопытством смотрел  на французов.
ѓолубые  их мундиры  распространЯли запах духов. Џочти все офицеры привозили
тете  Њарусе цветы  и  были  очень  галантны.  Ќо  за  этой  галантностью  и
изысканно-вежливым разговором скрывалось нечто от мушкетеров „юма.
     ќто  нечто обнаруживалось  обыкновенно  после русской  водки. ЏодымалсЯ
шум, остроты, раскатистый хохот, потом офицеры начинали хором петь песенку о
начальнике станции. ќто была любимаЯ песенка пассажиров французских поездов,
придуманнаЯ исключительно длЯ того, чтобы доводить  до бешенства начальников
станций.
     Љогда  начальник станции  выходил  на перрон,  чтобы  проводить  поезд,
пассажиры  выстраивались в вагонах около открытых окон  и  начинали петь под
стук колес -- сначала медленно, а потом все быстрей -- эту песенку. Џри этом
все сразу, как китайские болванчики, кланЯлись из окон начальнику станции.
     Џесенка эта состоЯла из повторений одной и той  же фразы:  "‘э ле кокю,
ле шеф де лЯ гар!" "‘э ле кокю, ле шеф де лЯ гар!", что в переводе означало:
"‚от он стоит, рогатый муж, начальник станции! ‚от он стоит!"
     Ћфицеры  разыгрывали эту  песенку  в лицах. Ћсобенно хорош  был пожилой
полковник  -- "колонель"  -- с  желтой бородкой,  изображавший  разъЯренного
начальника станции.
     €ногда  офицеры ссорились, и тогда  в  низенькой  столовой у дЯди  Љоли
начинало  пахнуть  порохом,  и   казалось,  вот-вот  сшибутсЯ  шпаги.  ѓлаза
сверкали, тонкие усики нервно вздергивались, дерзкие выкрики перебивали друг
друга, пока "колонель" не подымал руку в круглой манжете.
     ’огда все смолкали.
     Џо словам дЯди Љоли, эти офицеры были знающими инженерами. Ђ "колонель"
считалсЯ  даже  выдающимсЯ  французским  ученым-металлургом  и  был  автором
научных книг.
     „ЯдЯ ЉолЯ был свЯзан со  многими металлургическими заводами. џ попросил
его устроить менЯ на один из заводов рабочим. Ћн нисколько этому не удивилсЯ
и устроил менЯ браковщиком снарЯдов на ЃрЯнский завод с …катеринославе.
     Џеред  этим  Я  должен  был  обучитьсЯ  на одном из московских  заводов
браковке и заодно --  работе  на гидравлических прессах. ‚ то времЯ  стаканы
длЯ снарЯдов делались на этих прессах.
     ЋбучалсЯ Я на заводе ѓустава ‹иста на ‘офийской набережной.
     Ћбучение началось с  чтениЯ  чертежей -- листов синей  бумаги с мутными
изображениЯми  частей  гидравлического пресса.  Ћт этих чертежей можно  было
ослепнуть.
     Љроме того, менЯ  обучали обращению с точными  измерительными приборами
длЯ приемки снарЯдных станков и дистанционных трубок.
     ‘ завода  Я  приходил в  совершенно  пустую, как стойло, квартиру.  ‚сю
скудную обстановку мама продала. Ћстались только походнаЯ кровать и стул.
     Њне нравилась эта  пустота. Ќикто не мешал мне читать до поздней  ночи,
курить и думать. џ все времЯ думал о тех книгах, какие Я обЯзательно напишу.
Ќаписал  Я  потом совершенно  другие книги,  но  сейчас  это  уже  но  имеет
значениЯ.
     ‚скоре Я  уехал. Џо ошибке Я  сел не  на тот поезд,  и менЯ высадили за
Љурском на станции ђжава. ’ам Я просидел несколько часов,  дожидаЯсь  своего
поезда,-- он шел позади.
     џ  не возмущалсЯ. •орошо  было  сидеть в  зале третьего  класса, читать
расписаниЯ,  слушать  звонки  и прерывистый  стук  телеграфного  аппарата  и
выходить на перрон, когда мимо проносились без остановки, сотрЯсаЯ маленький
вокзал, скорые поезда.
     џ побродил около станции  по полЯм. ‡десь,  за Љурском,  уже начиналась
весна. ‘нег осел и стал  ноздреватым,  как  пемза. ’учами орали галки. € мне
захотелось, как  много раз  хотелось  потом, уйти  в  сырые весенние полЯ  и
больше оттуда не возвращатьсЯ.
     ‚  …катеринославе  Я  снЯл  угол  в  предместье  —ечелевке, недалеко от
ЃрЯнского завода.
     „енег у менЯ было всего двенадцать рублей.
     “гол  Я  снЯл  на  кухне  у  вдового  рабочего-токарЯ. ‘  ним  жила его
единственнаЯ дочь ѓлаша -- девушка лет двадцати пЯти, больнаЯ туберкулезом.
     Љроме менЯ,  на кухне жил еще  клепальщик с ЃрЯнского завода -- высокий
малый с дикими глазами. џ  ни разу не слышал от него ни слова. Ќа вопросы он
тоже не отвечал, так как был совершенно глухой.
     Љаждый вечер, возвращаЯсь с завода, он приносил с собой  бутылку мутной
екатеринославской бузы --  хмельного напитка из  пшена, выпивал ее, валилсЯ,
не  раздеваЯсь, на рваный  тюфЯк на полу и засыпал мертвым  сном  до первого
утреннего гудка.
     •озЯин был черноусый и тоже  молчаливый человек, глубоко  равнодушный к
нам, своим постоЯльцам. Ќо все же один раз он сказал мне:
     -- ‚от  ты будто студент.  „ал бы почитать какую-нибудь литературу. „лЯ
проЯснениЯ мозгов.
     ‹итературы у менЯ не было. •озЯин, помолчав, сказал:
     --  Ѓыла  бы ѓлаша здороваЯ, выдал  бы Я  ее  замуж.  ‡а тебЯ.  Ѓудущее
все-таки у тебЯ намечаетсЯ. џ вижу --  пишешь все по ночам. € перестал бы ты
тогда  валЯтьсЯ на полу  под раковиной. Љран течет, каплет,  небось спать не
дает.
     ѓоворил  он  это скучным  голосом, только "длЯ разговора", сам не верЯ,
что из этого может что-нибудь выйти.
     ‚ечером Я слышал, как ѓлаша выговаривала ему за дверью:
     --  —то ты лезешь до всех жильцов со своими дурацкими разговорами! —его
ты менЯ всем суешь! џ же не сижу дармоедкой. Џо хозЯйству все делаю.
     -- “тка,--  Ћтветил  отец, но без раздражениЯ, а даже ласково.-- Љвочка
ты, вот  кто!  џ про счастье твое  забочусь.  Ќе век же  тебе сидеть  в этой
каморе, пЯлитьсЯ на обои.
     --  ‘частье  мое  на  том  свете  осталось,--  сказала  ѓлаша и  начала
плакать.-- Ќа что  ты  менЯ  родил, сам не знаешь. Ћтчета себе не даешь. Њой
век будущей весной кончитсЯ.
     ‘тец в сердцах ушел. ѓлаша, поплакав, вышла на кухню и спросила, нет ли
у менЯ чего-нибудь почитать про любовь, верную до гроба.
     ‚ышла она густо напудреннаЯ. Ћт пудры и без  того бледное ее лицо стало
похоже  на  дешевую  картонную  маску.  Ћт ѓлаши  тЯнуло  сладким  конфетным
одеколоном.
     џ ответил, что книг о любви, особенно верной до гроба, у менЯ нет.
     -- Ќу и жильцы! -- сказала ѓлаша.-- ‘овсем Я скучила с вами.
     Ћна  заперлась у себЯ в  комнате и завела старенький граммофон с лихими
песенками клоунов Ѓима и Ѓома:
     ‹укрециЯ  в ломбарде  ‚ареники варила, Ђ Њонна  „жиованна Љурей  духами
мыла.
     —асто  по  ночам  ѓлаша  кашлЯла  долго,  захлебываЯсь,  и  говорила  в
пространство:
     -- ѓосподи, хоть бы человек какой добрый нашелсЯ и пристрелил менЯ, как
собаку.
     Њне  было жаль  ее.  џ достал в бесплатной библиотеке  на  —ечелевке  и
принес ѓлаше книгу ѓюго "’руженики  морЯ" -- повесть о верной до гроба любви
матроса †ильЯта. ѓлаша прочла ее невероЯтно быстро, за один вечер.
     џ лежал  на своем  тюфЯке  и читал.  Љлепальщик  спал,  скрипЯ  зубами.
‚незапно  дверь  из  ѓлашиной  комнаты  распахнулась,  и книга  ѓюго,  терЯЯ
страницы, пролетела через кухню и шлепнулась на пол около моего тюфЯка.
     -- ‚озьмите!-- крикнула ѓлаша.-- ‚озьмите эту подлую книгу, эту заразу!
Џусть подавитсЯ той книгой  ваш француз!  Ѓрешет все! Ѓрешет, собака! Ќичего
такого не было и быть не могло. Ѓыли б  такие люди на свете,  так разве Я бы
так жила, как сейчас. џ бы того человека на руках носила.
     -- …сть такие люди,-- сказал Я.-- Ќе кричите!
     --  Ђх, не  "кричите"? ‘кажите  пожалуйста, какие  новости! —то же мне,
спеть вам "‚се говорЯт, Я ветрена бываю"? €ли станцевать матчиш? Ќенавижу! -
крикнула  она  и сбросила со стола граммофон.--  Ќенавижу,  глаза бы  мои не
глЯдели, погори все адским огнем!
     Ћна рванула со стены отставшую полосу обоев. Џолетела пыль.  Љлепальщик
вскочил и  бросилсЯ  умыватьсЯ под кран.  „олжно быть, ему померещилось, что
уже был первый гудок.
     ‚ это  времЯ пришел токарь. Ћн схватил ѓлашу за  руки,  а  она, стиснув
зубы, всЯ белаЯ, с горЯщими глазами, срывала одну полосу обоев за другой,  и
комната на глазах делалась  черной  и облезлой,  как  будто ее  выворачивали
наизнанку.
     ‡а окном уже синела нежнаЯ весеннЯЯ зарЯ.
     Љончилось все это  тем, что у ѓлаши пошла  горлом кровь,  и  наутро  ее
увезли в заводскую больницу.  ’окарь запил. Ђ клепальщик продолжал дуть бузу
и спать, совершенно не интересуЯсь разгромом в квартире и судьбой хозЯев.
     ‚скоре после смерти ѓлаши клепальщик куда-то переехал, и у токарЯ стало
пусто, хоть шаром покати.
     Ћднажды вечером, когда Я был в квартире  один и, по  обыкновению, лежал
на своем тюфЯке и читал, в дверь тихо, но требовательно постучали.
     џ открыл. ‡а дверью стоЯл рабочий из нашей мастерской Ѓугаенко, человек
спокойный и насмешливый. Ќо сейчас он был, видно, смущен.
     --  џ к  вам,--  сказал  он.-- Ќадо бы побалакать. Ћн  осмотрел  черные
облезлые стены и вздохнул.
     -- Ќе  повезло вам. Џопали в постоЯльцы к пустому человеку.  Џеременить
бы квартиру.
     -- џ  долго  здесь не  задержусь, в  …катеринославе,--  ответил Я.-- Ќе
стоит.
     -- Џустой  человек,-- повторил Ѓугаенко.-- “шел от жизни, от товарищей,
кинулсЯ на водку. Ћт таких одно замешательство в пролетарской среде. Ђ народ
у нас в общей сложности крепкий.
     -- џ знаю,-- ответил Я.-- Ќарод у вас передовой.
     -- ‚от об этом Я и хочу побалакать. Њы за вами давно следим. Ђ вы вроде
как и не заметили.
     -- Ђ зачем это? -- спросил Я, растерЯвшись.
     --   ЋпределЯли,--  ответил  Ѓугаенко  и  усмехнулсЯ.  -  ’еперь  очень
осторожно надо смотреть на людей. ‚ смысле довериЯ.
     -- Ќу и как? -- спросил Я.
     Ѓугаенко сел, закурил толстую папиросу и исподволь, как бы разговариваЯ
с самим собой, рассказал, что давно присматривалсЯ ко мне, пока не убедилсЯ,
что Я, по  его мнению,  человек хотЯ  и  далекий пока  что от революционного
движениЯ,  но надежный. Ђ тут такое  дело,  что надо  выпустить  листовку по
поводу сплошного произвола в стране, но написать ее  некому. •орошо было бы,
если  бы  Я,  человек,  как видно,  литературный,  написал листовку,  а они,
рабочие, проверили бы ее и "пустили в ход".
     џ  согласилсЯ. џ написал  листовку и вложил в  нее весь пафос, на какой
был  способен.  ’ень  ‚иктора ѓюго,  выражаЯсь фигурально, реЯла надо  мной,
когда Я писал эту листовку. Ќо Ѓугаенко начисто ее забраковал.
     -- Ќе по той задаче написано,-- сказал он.-- ‘лов нет, сделано красиво,
отполировано.  Ђ  красота, она, знаете, другой раз смЯгчает то,  чего нельзЯ
смЯгчать, и вносит успокоение. ‚се хорошо, что к месту. ‚ таких  вещах нужна
доходчивость.  —тобы все было  просто  и понЯтно даже самому неграмотному из
неграмотных.  €  чтобы  человек прочел, разгневалсЯ и был готов к  действию.
—тобы кулак у  него  сам  по  себе сжималсЯ. џ  понимаю,  это,  может  быть,
потрудней, чем писать красиво. Џопробуйте еще раз.
     Џосле  этого  Я  билсЯ  над  листовкой  несколько вечеров, пока  мне не
удалось написать ее просто и понЯтно.
     ‹истовку размножили  на  гектографе, расклеили и разбросали по цехам. џ
очень гордилсЯ этим, но, к  сожалению, никому не мог сказать, что Я -- автор
листовки.  џ хотел оставить  себе  на памЯть  один  экземплЯр,  но  Ѓугаенко
отобрал его и попрекнул менЯ тем,  что Я плохой конспиратор. Ќо листовкой он
был  доволен,  улыбалсЯ  в свои  прокуренные, коротко  подстриженные  усы  и
говорил:
     -- Ћсь, знайте, Яки хлопцы в нашем запорожском курене.
     Ќа  заводе  Я был занЯт  проверкой шрапнельных  стаканов. €х складывали
штабелЯми на  длинные столы из неструганых досок.  џ освещал изнутри стаканы
маленькой  электрической лампой и  смотрел, нет  ли на  стенках  раковин или
пережога металла. Џотом измерЯл диаметр стаканов калибром.
     Ќа  забракованных снарЯдах  Я  ставил мелом  крест. Ѓраку  было  много.
Џожилые работницы увозили забракованные снарЯды на тележках в переплавку.
     ђЯдом  с  тем  местом,  где  Я  работал,  стоЯла  круглаЯ  пила. Ћна  с
невыносимым визгом  пилила железо. Ћт этого визга холод подирал по  коже и в
душе подымалось бешенство. ‚изг этот ввинчивалсЯ в мозги, как сверло.
     џ глох,  слеп,  и  если бы  Я  мог, то взорвал  бы эту  пилу.  Ѓольшего
глумленьЯ  над  человеком,  над   нервами,  мозгом  и  сердцем  нельзЯ  было
придумать.
     Љогда пила  замолкала, то было еще хуже: все ждали, нервничаЯ, когда же
она снова  завизжит. ‘амое это  ожидание  вызывало  тошноту. ‚скоре  пила  с
победным воем  вновь  врезалась  стальными, бешено  вращающимисЯ  зубьЯми  в
железо и разметывала фонтаны горЯчих искр.
     џ   был    подчинен   не   заводскому   начальству,   а   представителю
артиллерийского   управлениЯ  при   ЃрЯнском  заводе  капитану  ‚ельЯминову,
присланному из Џетрограда.
     ђаз  в  три-четыре  днЯ Я должен  был приходить к нему и  докладывать о
своей работе.
     џ долго не мог догадатьсЯ, на  кого  был похож  капитан  ‚ельЯминов, но
потом наконец вспомнил: на декабриста џкубовича. “ ‚ельЯминова было такое же
сухое лицо, темные свисающие усы и чернаЯ повЯзка на лбу.
     ‚ельЯминов  жил на Ѓольшом проспекте.  €з окон  его  комнаты  был виден
„непр и сады. ‚  садах уже набухали почки.  Ќад деревьЯми, как всегда ранней
весной, стоЯла едва приметнаЯ зеленоватаЯ дымка.
     Љомната  ‚ельЯминова  была  завалена  чертежами, книгами  и  множеством
вещей, не  имевших отношениЯ к  его прЯмой специальности  -- артиллерийскому
делу.
     ‚ельЯминов увлекалсЯ фотографией и краеведением. Џодоконники были тесно
заставлены  мензурками,  склЯнками  с  проЯвителЯми, рамками  длЯ  печатаньЯ
снимков. Џахло кислым фиксажем.
     Ќа  круглом столе  под  филодендроном,  на  бархатной вытертой скатерти
лежали фотографии. ќто были виды  провинциальных городов -- Џорхова,  ѓдова,
‚алдаЯ, ‹оева, ђославлЯ  и многих других. ‚ каждом городе ‚ельЯминов находил
что-нибудь любопытное.  „ымЯ зажатой во рту папиросой, он снисходительно, но
с видимым удовольствием  рассказывал  мне об этих находках  и  показывал  их
фотографии.
     €ногда   это  были  деревЯнные  ворота  петровских  времен  или  просто
затейливые  перильца  на  балконе,  иногда  гостиные  рЯды  или  гоголевскаЯ
каланча.
     Љаждый  свой  отпуск ‚ельЯминов проводил  в местах  1лухих и далеких от
столиц.   ‚  разоренных  помещичьих  усадьбах   он  фотографировал  картины,
изразцовые  печи,  сохранившуюсЯ  в  комнатах  и садах  скульптуру, привозил
снимки в Џетроград и показывал друзьЯм -- знатокам искусства.
     ‘о  сдержанной гордостью  он  рассказывал  мне,  как  ему удалось найти
могилу пушкинской нЯни Ђрины ђодионовны в селе ‘уйда под ‹угой, а кроме того
-- бюст работы известного скульптора Љозловского и две  картины французского
художника Џуссена в заколоченном доме около —ереповца.
     џ  подолгу засиживалсЯ у ‚ельЯминова, рассматриваЯ фотографии. Ћн  поил
менЯ чаем из термоса и угощал бутербродами с вареной колбасой.
     ‚ загроможденной его комнате было очень тепло. џ  медлил уходить к себе
на  —ечелевку,  в  ободранную  кухню,  где  наперегонки  бегали   по  стенам
прозрачные от голода рыжие тараканы.
     Ћднажды ‚ельЯминов сказал мне:
     -- „овольно  вам киснуть на —ечелевке и глохнуть от пилы. џ вас пошлю в
’аганрог. ќто очень славный город. Ќо на пути в ’аганрог вы заедете в ћзовку
на Ќовороссийский  завод и наладите там браковку снарЯдов.  Џотратите на это
всего две-три недели. ‘огласны?
     џ, конечно, согласилсЯ.
     ‚ельЯминов выдал мне жалованье и  деньги  на дорогу,  пообещал приехать
летом в ’аганрог, и мы расстались.
     “  себЯ  на  —ечелевке Я провалЯлсЯ почти всю  ночь  бел сна.  ‹ампу мы
никогда не  гасили и  только этим  спасались  от  тараканов.  ‚  темноте они
сыпались со стен и шнырЯли по лицу и рукам.
     џ лежал, и сумасшедшаЯ мысль пришла  мне в голову --  опоздать в ћзовку
на пЯть-шесть дней, а  за  это  времЯ съездить в ‘евастополь.  ‚ельЯминов об
этом не узнает.
     џ был в  ‘евастополе  мальчиком, когда мы всей семьей ехали  из Љиева в
Ђлушту, но с  тех пор не мог забыть этот город. Ћн часто мне даже  снилсЯ --
залитый отблесками морской воды, маленький, живописный, пахнущий водорослЯми
и пароходным дымом.
     €з крана капала вода, тараканы пили на полу из маленькой лужи, на улице
пьЯный кричал, рыдаЯ: "‘трелЯй в менЯ, иуда! Ѓей в душу!" -- но  Я ничего не
замечал. џ уже дышал, засыпаЯ, воздухом цветущих миндалевые садов.

        Ћдин только день...

     ‚ билетной  кассе в  …катеринославе у  менЯ  потребовали  разрешение на
въезд в  ‘евастополь.  ђазрешениЯ не  было, и  мне  пришлось взЯть билет  до
ЃахчисараЯ.  џ был  уверен, что от  ЃахчисараЯ до ‘евастополЯ  Я  как-нибудь
доберусь.
     ‘тарик кассир даже посочувствовал мне.
     --  ‘трогости! -- вздохнул он.--  Ђ  все  из-за случаЯ  с "€мператрицей
Њарией".
     ’рагическаЯ гибель самого мощного линейного кораблЯ —ерноморского флота
"€мператрицы Њарии"  была загадочной. Ћб этом  тогда говорили  во всем мире.
Љорабль, стоЯвший на ЯкорЯх в ‘еверной  бухте,  без  всЯкой  видимой причины
взорвалсЯ и перевернулсЯ вверх килем.
     Ќезадолго до  взрыва корабль осматривали "августейшие посетители". ‚ их
числе  были приближенные императрицы Ђлександры ”едоровны.  Ќаверное, кто-то
из них подложил  в самые уЯзвимые места кораблЯ маленькие бомбы, величиной с
пробку от шампанского, с часовым механизмом.
     ‘лучай  с "€мператрицей  Њарией" был  не  единственным. ‚ Ђтлантическом
океане часто взрывались или загорались от таких почти невидимых бомб военные
транспорты,  шедшие в  …вропу  с грузом  вооружениЯ.  Ѓомбы  подбрасывали  в
угольные Ямы транспортов во времЯ погрузки вместе с углем.
     ‚  поезде  Я  долго  простоЯл в тамбуре у  окна.  ‘пустилась  теплаЯ  и
непроглЯднаЯ  южнаЯ  ночь.  Ќа  остановках  Я  открывал   наружную  дверь  и
прислушивалсЯ.  ЌевнЯтный шорох доходил  из  мрака.  „олжно быть,  просыхала
землЯ, еще сыраЯ после стаЯвшего снега.
     џ досадовал на остановки в пути и радовалсЯ  каждому верстовому столбу,
что плавно уносилсЯ назад в смутном свете, падающем из вагонных окон.
     ’огда в  поездах еще не было электричества.  ѓорели  свечи. ‚ полумраке
вагонов  хорошо  было представлЯть себе  свое будущее,  всегда заманчивое  и
разнообразное.  ’от  второй,  вымышленный  мир,  о  котором Я недавно писал,
расцветал  с  необыкновенной  силой.  Њожно  было целиком  уйти  в  него, не
испытываЯ  угрызений  совести. ‚се  равно в  дороге  нельзЯ  ни работать, ни
читать и остаетсЯ много свободного времени  длЯ воображениЯ.  Љонечно,  если
нет назойливых попутчиков.
     €х, к счастью,  не было. ‚  тамбуре, кроме менЯ, стоЯл молодой матрос в
черной  шинели.  Ћн  все  начинал напевать песенку, но тотчас  обрывал  ее и
начинал снова. “ менЯ в памЯти остались только слова:
     Ѓыл случай раз такой на станции „жанкой...
     ’ак Я и не узнал, что же случилось на станции „жанкой,  куда наш  поезд
пришел на переломе ночи.
     Џосле „жанкоЯ Я  всматривалсЯ в темноту, чтобы увидеть отроги  Љрымских
гор, но увидел только огни ‘имферополЯ.
     Џеррон в ‘имферополе был  пуст.  —уть  светало. ‘  гор  задувал  ветер.
’ополЯ в станционном сквере шевелили листьЯми.
     Ћкна  вокзального  буфета  были  Ярко  освещены.  Ќа  длинном  столе  с
серебрЯными  ведрами  длЯ шампанского стоЯли  в вазах ветки миндалЯ. Њолодой
смуглый морЯк сидел за столом и, облокотившись, небрежно курил. Љогда  поезд
тронулсЯ, он не спеша вышел из ресторана и ловко вскочил на ходу в последний
вагон.
     Џроводник погасил свечи. ‚ тихой синеве рассвета открылась  передо мной
древнЯЯ землЯ: вершины гор, освещенные зарей, шумЯщие  по гальке  прозрачные
речки,  чинары и  магическое  свечение неба там, вдали, куда  мчалсЯ  поезд,
оставлЯЯ за собой длинное облако нежнейшего розового пара.
     ‚  Ѓахчисарае Я сошел.  Џроводник сказал  мне, что ночью  будет местный
поезд из ‘имферополЯ и  на нем  легче  всего  попасть  в ‘евастополь.  Ќужно
только дать жандарму три рублЯ.
     ‚есь день мне пришлось провести в Ѓахчисарае.
     ѓородок был тесен, вымощен стертыми плитами. †урчала в фонтанах вода.
     †енщины набирали ее в медные  кувшины. ‚ода, наполнЯЯ их, быстро менЯла
звук -- от высокого до самого низкого.
     ќта  музыка  медных кувшинов  и  воды  поразила  менЯ.  Ћна  как  будто
поЯвилась  здесь  из  тех вымышленных  стран,  какие Я  представлЯл  себе. џ
подумал, что, может  быть, никаких моих выдумок нет,  а просто  есть  в мире
такие страны, где на самом деле существует все, что Якобы выдумано мною.
     ‚се было  ново здесь и  прежде всего  -- фонтаны. ќто были совсем не те
фонтаны, какие Я видел раньше, где  струЯ воды била из клюва бронзовой цапли
или пасти дельфина. ќто были каменные плиты,  вмурованные в глухие стены. €з
отверстий в этих плитах ленивой струйкой лилась вода.
     ‡наменитый "”онтан слез" в Ѓахчисарайском дворце  тоже  не  походил  на
фонтан. …го медленные капли падали, как слезы, из  одной раковины в  другую,
чуть звенЯ.
     џ зашел в  тесную  кофейную.  Ћна  была устроена на ветхой застекленной
терраске  и звенела и  трЯслась,  когда мимо проезжала  арба. ѓолуби ходили,
переваливаЯсь, под расшатанными столиками и глухо ворковали.
     ‡а окнами  было  видно  ущелье,  желтаЯ карстоваЯ  котловина,  заросшаЯ
колючим кустарником. Џо ней шла дорога в пещерный город —уфут-Љале.
     "—то  за жизнь!"  -- подумал  Я,  сидЯ  на  терраске. ”уксии в  вазонах
свешивали над скатертью свои чернокрасные цветы.
     —то за  жизнь!  Ќедаром ђоманин говорил, что с  некоторых пор у  нас не
жизнь, а "историЯ с географией".
     џ жаждал разнообразиЯ. € вот оно сбывалось.
     Џравда, в этих частых переменах было больше печального, чем радостного.
Ќо  над всеми бедами все же  стоЯла,  как  море стоит  вдалеке  своей  синей
стеной, непобедимаЯ молодость. ќто смЯгчало ощущение неудач и потерь.
     џ расплатилсЯ за кофе и пошел в —уфут-Љале.
     џ не понимал, что это такое -- пещерный город, пока  не увидел отвесный
желтый утес, изъеденный, как сотами, множеством окон.
     Џо крутой  тропе Я поднЯлсЯ на этот плоский утес и сразу попал  в такую
древность, что она казалась неправдоподобной.
     ‚  желтых от лишаев известнЯках были вырублены глубокие дороги. ’Яжелые
колеса  выбили E них колеи. Ќизкие  входы  вели в пещерные дома.  Џо  алтарю
маленькой подземной базилики бегали Ящерицы.
     Љто  вытесал этот город? Ќикто  мне  не мог объЯснить этого. ‚округ  не
было ни души.
     Љовры   крошечных  лиловых  цветов   покрывали   все  свободные  клочки
каменистой  земли между  скалами.  –веты "были очень  правильной  формы -- с
пЯтью  лепестками, но как следует рассмотреть их можно было, пожалуй, только
в увеличительное стекло.
     ’ощаЯ гнедаЯ  лошадь паслась  среди скал. Ћна часто  останавливалась  и
дремала, подрагиваЯ кожей, когда на нее садились осы.
     џ влез на скалу и  сел, опершись в нее руками. Љамень под ладонЯми  был
нагрет.
     Џередо мной открылсЯ величественный полукруг таких же плоских гор,  как
—уфут-Љале.
     џ  был  один  в этой воздушной  пустыне. „алеко  внизу  виднелись овцы,
похожие на клубки грЯзной шерсти. џсно доносилось бреньканье их бубенцов.
     „вигатьсЯ не хотелось. џ  лег на спину  и задремал. Ќебо мерцало  синим
огнем. ‚ ресницах преломлЯлись острые лучи разноцветного пламени. Ћрел парил
в вышине, разглЯдывал менЯ и примеривалсЯ -- не сесть ли рЯдом.
     Џотом  Я  услышал тоненький стук капель, повернулсЯ и  заметил,  что из
трещины в  соседней  скале сочитсЯ ручеек -- не  толще нитки --  и торопливо
ронЯет маленькие, как бисер, капли. џ уснул.
     Љогда Я проснулсЯ, небо пламенело, но уже не синим огнем, а цветом охры
-- рудым и диким. Џо  небесному  своду  перьЯми, веерами, столбами,  мощными
горными пиками и островами были разбросаны багровые облака.
     ‘олнце садилось. …го медный диск заливал горы зловещим заревом.
     Ќевиданный этот  пожар  вечера  становилсЯ  с каждым мгновением  резче,
грубее. Ћн разгоралсЯ до последнего накала, чтобы потом мгновенно погаснуть.
     ’ак  и  случилось.   ‘олнце  зашло,  и  тотчас  зашумел   в  терновнике
холодноватый ветер.
     џ спустилсЯ с горы. Ѓахчисарай позванивал фонтанами сильнее, чем днем.
     џ выпил в той же кофейне чашку  кофе -- денег у менЯ было в  обрез -- и
голодный, но легкий и возбужденный пошел на вокзал.
     Џоезд пришел в пЯть часов утра. Ѓилета Я не покупал.
     џ остановилсЯ в тамбуре вагона.  ’отчас за мной  в тамбур  вошел рослый
жандарм. Ћн, конечно, видел менЯ,-- Я был  единственным пассажиром, севшим в
Ѓахчисарае.
     -- ‚аше разрешение? -- сказал, улыбнувшись, жандарм.
     џ протЯнул ему три  рублЯ. Ћн  взЯл бумажку, приложил  палец к козырьку
синей фуражки и ушел. џ осталсЯ в тамбуре.
     џ не  отрывалсЯ от окна.  Љогда же Я  наконец увижу  море? “же светало.
ѓремели  отвесные каменные выемки.  €з  них  поезд сразу выносило на  легкие
звенЯщие  мосты  над   ущельЯми.   Џотом  вагон  швырЯло   вбок  по  крутому
закруглению.  Њелькал откос, покрытый желтыми  цветами. ‹етала мимо кудрЯваЯ
листва виноградников,  и снова  врывалсЯ  глухой гром выемки.  ђваные  скалы
проносились так близко от стенок вагона, что опасно было высунуть ђ“Љ“.
     Џосле туннелей сразу, со всего маху  ударила в лицо зеленоватаЯ вода, и
помчалась, изгибаЯсь и уходЯ в сухую мглу, обширнаЯ ‘евернаЯ бухта.
     ‡а окнами все  было неподвижно.  Ќо  поезд шел, и  потому казалось, что
звенит,  качаетсЯ  и  сверкает  все,  что  было  снаружи,--   черные  шхуны,
валЯвшиесЯ килем вверх на берегу, серые крейсера, длинные миноносцы, бакены,
флаги, брандвахты, мачты, черепичные крыши,  сети,  сваи, акации  и  вспышки
колючего  огнЯ  на  береговой  гальке   --  отражениЯ  солнца  в  консервных
жестЯнках.
     Ђ потом в струЯщемсЯ дыму  открылсЯ амфитеатр  города, покрытого как бы
бронзовым налетом славы.
     Џоезд,  шипЯ  тормозами, смело врезалсЯ  в  путаницу  улочек,  спусков,
дворов,  лестниц  и подпорных  стен и  остановилсЯ  наконец около  нарЯдного
вокзала.
     Њне пришлось видеть много городов, но  лучшего города, чем ‘евастополь,
Я не знаю.
     —ерное  море  подходило почти  к  самым подъездам домов.  Ћно заполнЯло
комнаты своим шумом, ветром и запахами. Њаленькие открытые трамваи осторожно
сползали   по  спускам,   боЯсь   сорватьсЯ   в   воду.   ѓудение   плавучих
бакенов-ревунов доносилось с рейда.
     Ќа базаре рЯдом с рундуками, обитыми цинком, рЯдом с навалом  камбалы и
розовой султанки плескались мелкие волны и поскрипывали бортами шаланды.
     Џрибой,  катившийсЯ  из открытого морЯ, бил в круглые крепостные форты.
Ѓроневые корабли дымили на рейде.
     ‚ыли  сирены,  звенели  склЯнки,  перекликаЯсь  со звонками  трамваев и
трезвоном  церквей.  Ќедовольно   гудели  пассажирские   пароходы,  протЯжно
грохотали Якорные цепи. Ќа закате с кораблей, спускавших  на  ночь  кормовые
флаги, доходили звуки медных  горнов. Ћни  далеко  и печально разносились по
затихшей воде. €х вскоре  сменЯли плавные  вальсы  с  Џриморского  бульвара.
‚печатление  было  такое,  что  играл  не  оркестр,  а  пели  сами  сумерки,
успокаиваЯ последние всплески волн около памЯтника Џогибшим кораблЯм.
     џ  ходил  по  городу  до изнеможениЯ и  все времЯ  открывал  живописные
уголки.
     Ћсобенно  мне  нравились  лестницы  --  трапы  между  верхним и  нижним
городом. Ћни были сложены из желтого ноздреватого песчаника.
     Џо сторонам этих трапов  стоЯли на уступах дома.  ‘  площадок  трапов в
подъезды домов  вели висЯчие мостики, увитые плющом. Ћкна и балконные  двери
были открыты, и с трапов хорошо было слышно  все, что  происходило  в домах:
детский  смех, голоса женщин, стук  посуды, ученические  гаммы,  пение,  лай
собак и металлические крики попугаев. Џочему-то в ‘евастополе в ту пору было
много попугаев.
     Џо вечерам город был затемнен. ЃоЯлись внезапного нападениЯ германского
флота.
     ‡атемнение было неполное. ‚ шторах,  опущенных на окнах магазинов, были
прорезаны   надписи,  освещенные  изнутри.  Ћгненные  слова  "ЉондитерскаЯ",
"Њинеральные  воды",   "Џиво",  "”рукты"  бросали   на   улицы  приглушенный
загадочный свет.
     ѓоворливые женщины торговали до позднего вечера на тротуарах фиалками в
больших  корзинах.  ђЯдом с женщинами  стоЯли на табуретах фонари  и  свечи.
џзычки свечей почти не мигали -- к ночи ветер стихал.
     ’олпы морЯков -- офицеров  и матросов -- заполнЯли вечерние улицы. …сли
бы не  затемнение  и не лучи прожекторов, шарившие вдалеке,  то  ничто бы не
говорило о войне.
     „олжно быть,  так выглЯдели морские города во времЯ блокад в начале XIX
века, когда военнаЯ  опасность  была  не так  уже велика.  „ымили  у берегов
неуклюжие  вражеские  мониторы  и  стрелЯли из  бронзовых пушек  по заросшим
терновником старинным фортам. ‚ойны  по существу тогда не  было. Ќо ощущение
легкой  опасности  создавало  у  людей  нервный подъем и  рождало  беспечное
веселье, считавшеесЯ непременным качеством храбрецов.
     ‚се  сумерки  до  вечера  Я просидел  на  €сторическом  бульваре  около
бастионов 1854 года.
     ‚низ