иесЯ  от  изобилиЯ   витрины
супермаркетов. Љупит, в каком магазине подешевле, буханку  хлеба: она  нынче
столько  ж  стоит,  что и почтовый  конверт.  Џожует  корку. Ђ завтра против
…льцина  пойдет  митинговать,   требовать  надрывно  отставки   проклЯтущего
президента - и будет голосовать твердо за Ќадолина, забывши про его  дворцы,
потому что только  бывший  и нынешний  коммунист  Ќадолин  пообещает жителЯм
своего   района-страны  возвращениЯ  обратно   справедливости   в   качестве
рабоче-крестьЯнской власти и что цены на хлеб не даст повысить. —то станет с
Ќадолиным да с €ваном ‘екириным уже в  новом веке? ‚от бы что узнать... „руг
без друга они не могут, смежаютсЯ их стежки в одну - это уж точно.
     ‘егоднЯ Ќизший  —ин взывает  к  крепкой руке, а вчера  от  этой же руки
отбрыкивалсЯ,  митинговал против шестой статьи в конституции  о монополии на
власть одной партии - рушили дружно и воодушевленно тот самый п о р Я д о к.
Џарадоксально  не  то,  что  у  нас  тоскуют  по былому порЯдку, сначала его
разрушивши.  ‚се же что руководило  людьми, когда митинговали - стремление к
порЯдку, только более справедливому, или же просто  анархические настроениЯ,
желание  придратьсЯ к  порЯдку, лицезреть  униженной  да напуганной  власть,
сильных мира сего? Џоследними событиЯми  запуганный  до того народ, кажетсЯ,
изловчилсЯ запугать  саму власть. “ нас страна уже пуганной номенклатуры, да
еще как пуганной  -  до смерти. Џотому  мы не видим волевых решений, а  сами
дошли до неуважениЯ  к  власти такого, что всЯкое хоть  мало-мальски волевое
решение властей скукоживаетсЯ как на морозе,  зЯбнет, дрожит  - и растаивает
хлипко, осмеЯнное  да  потоптанное,  будто и  не  решить  что-то  хотели,  а
напрудили лужу.
     ‚ласть  не  должна  быть  преступно-безжалостной,  потому  что  власть,
терроризирующаЯ свой народ - уже не власть, а будто иноземный захватчик. Љто
в сталинском терроре  видит идеал власти, тот сам карал или судил, тогда как
в сознании  жертв  рождалась  одна исступленнаЯ  мысль  - на такое  способны
только враги, а потому  ведь  и  верили в существование "врагов народа", все
происходЯщее этим длЯ себЯ объЯснЯли. ЌынешнЯЯ власть  в  судорожном  испуге
однажды - устроила расстрел. Ќе от  силы великой, а именно от испуга  давали
команду танкам палить прЯмой наводкой по парламенту, где укрывались те люди,
что могли быть прощены, помилованы. € вот мы хотим порЯдка, а власть эта уже
перестала  длЯ нас морально существовать. ѓолодные мечтают посадить сытых на
голодный  паек.  ’е,  кто  рушат  порЯдок -  мечтают у  нас, оказываетсЯ,  о
порЯдке.  ђусский человек таков уж есть - подумает  одно, а сделает  другое.
Љогда же сделает, то захочет тут же все переделать обратно. Ќам все неуютно,
что с миром, что с войной. Њы бы  хотели, наверное, такого чуда - чтоб всего
было у нас понемножку, но и вдоволь. —тобы ни из чего не делать выбора.
     Ќизший  —ин всегда говорит в  ђоссии от имени народа и выносит приговор
всему строю жизни, хотЯ  пишет такое  письмецо человек, чувствующий  себЯ-то
именно одиноким, да и унижен этот человек этот  мог быть только другим таким
же  человеком,  пусть даже и  представителем  власти, но  ведь  не  всей  же
властью? “  человека нет  в себе опоры - такой независимости и суверенности,
чтоб он  был себе хозЯином, а унижение только тогда и возможно, когда кто-то
ведет себЯ как твой хозЯин. Ќо большинство  и не хочет за что-то отвечать. €
если люди  у нас  хотели и хотЯт в  большинстве  такой  вот жизни, по сути -
"советской", то почему в  ђоссии насаждалсЯ как раз взамен советского строЯ,
с его социальными  гарантиЯми и уровнительной системой, другой уклад жизни и
все оказалось во  власти  денег?  ќто  вопрос родственный другому:  а почему
разрушили страну, хоть большинство жителей  ‘оветского  ‘оюза хотели  жить в
единой стране - в той, в которой и родились, в ‘оветском ‘оюзе?
     Ѓыла  энергиЯ возмущениЯ: вот всегда  завидовали  власть имущим, что те
лучше живут, чем простой народ - зависть  к привилегиЯм, в общем-то  обычным
длЯ  правителей,  легко  было разжечь  в народе и  внушить  уже идею о смене
власти в  ђоссии.  Ќо  возмущенные  коммунистической  номенклатурой  люди-то
самонадеЯнно  не  думали,  что  на  смену  ей   придет  неминуемо  такаЯ  же
номенклатура. ’очно так же обыватель понадеЯлсЯ, что будет  жить куда лучше,
если отгородитсЯ плетнем от соседей: украинцы от ђоссии, русские от “краины.
ќто произошло, даже если бы жили в совершенном изобилии. †адность, зависть -
что утроба, досыта никогда не  накормишь. Ђ  разжигались в обществе  страсти
самые  низкие,  играли  на  таких,  низменных  чувствах,  людей, внушаЯ, что
беднеют  они по вине "приезжих", скупающих  Якобы  все товары. €  возмущение
вылилось,  поначалу, в  закрытие своих рынков: в городах и даже селах начали
вводить талоны на отпуск товаров - это чтобы  свои же не могли отовариватьсЯ
сверх установленной нормы; и "карточки потребителей" - чтобы приезжие ничего
не могли купить.  Џотом вдруг  стало это политикой, а  деление на  "своих" и
"чужих" окончилось парадом национальных  суверенитетов. “креплЯлись у власти
те,  кто разжигали в  людЯх зависть и ненависть к себе же  подобным - но длЯ
того и разжигали, чтобы заполучить власть. Ђ люди того не понимали опЯть же,
что дележка кончитсЯ  распадом страны; что новоЯвленные политики растащат ее
по кусками, не желаЯ делитьсЯ  друг с  другом властью. ‚ластью над ними, над
людьми. € еще не понимали, что  если вынешь из общего котла свою ложку каши,
то не поешь сытней,  так  как  ложка  твоЯ  ведь  не  глубже  общего  котла:
наступившаЯ после  распада  ‘‘‘ђ во  всех  республиках экономическаЯ разруха
стала длЯ бывшего советского народа шоком, даже  без всЯкой там "терапии". Ђ
где распад продолжалсЯ,  полыхали  войны  - в  Љарабахе,  Ђбахазии, ‘еверной
Ћсетии, Џриднестровье, —ечне - и люди убивали людей.
     ‚опрос другой - о свободе выборов... ‘оветский человек формально всегда
имел избирательное право. Џри коммунистах голосовал единогласно. Ќо  сегоднЯ
к  праву  этому своему относитсЯ с еще большим равнодушием. Ћттого создаетсЯ
ощущение,  что  пользоватьсЯ  правом  голоса  свободно  длЯ нашего  человека
никогда и  не было главным.  ‚ советское  времЯ  людей именно что заставлЯли
участвовать  в выборах,  а  то  и  заманивали,  устраиваЯ  на  избирательных
участках продуктовые распродажи. Ђ  теперь заставить ЯвитьсЯ на выборы стоит
еще большего труда, и уже не заманивают, а покупают голоса - водкой или  еще
как.  Ќаш  человек  правом выбора  пользуетсЯ  как дармовщинкой.  ‘вобода  -
дармовщинка. …сли человек ищет свободы, то он и пользуетсЯ правом свободного
выбора, и совершает его так, чтоб  все  больше  освобождатьсЯ от подчинениЯ,
управлениЯ,  надзираниЯ за своей  свободой. Ќаш же человек именно  этого  не
чувствует - желаниЯ освободитьсЯ, будто целей  у него нет и своих интересов.
‘вободу  не во что  ему  воплотить.  ‘вобода  обрекает его на бескормицу.  Ђ
потому-то в глубине души свобода выбора ему не только не  нужна, но и чужда.
‚се  хорошее,  лучшее в  нем  - и устремлЯетсЯ к  хорошему,  к  лучшему.  Ќо
стремление к  лучшей жизни  в  массе своей  русский человек  никак  не может
воспринЯть как единоличное  - стремитсЯ не действовать и решать, а исполнЯть
да  получать.  ќтому  человеку нужны правители, законодатели.  Ћщущение, что
нами п р а в Я  т - не проходЯще,  оно у нас в каждом упреке или  жалобе. Ќо
тут  же следом  -  нужду имеем  снова  в правителЯх,  в  каких-то мифических
других, которые устроЯт длЯ людей другую жизнь.
     —то оказываетсЯ сильней? Џотребность верить  тому, кто тобой управлЯет,
сильнее,  чем  вера в  самих себЯ, в собственные силы и способности. €  всех
такое  положение устраивает,  но разве что услышишь глухой ропот  вечно всем
недовольных  мужиков:<i>"будто  они больше  крестьЯнина знают"</i>. Ќо  ведь  о н и
потому и указывают сверху, потому и  правЯт жизнью людской, что как будто бы
больше самих людей знают о их-то собственных нуждах. ‘кажите хором "мы знаем
как нам жить", так исчезнут тотчас и правители, тогда вы и требовать  будете
не  правителей хороших, а свободы жить по своей воле,  наивозможной  полноты
самоуправлениЯ.  …сли же  нами до сих пор  п р а  в Я т, то значит  мы этого
хотим: мы зрЯчи, но ищем поводырей как слепцы.
     € тут несколько уже  других вопросов  возникает,  при  таком устройстве
жизни,  когда  народом п  р а  в Я т  вместо  того, чтоб правил  сам  народ:
во-первых,  а  насколько  мы  хорошо  управлЯемы  как  народ,  и  во-вторых,
передаваЯ всю полноту ответственности за свою будущность правителЯм, истинно
ли мы уверовали, что они-то могут знать больше и быть ответственней, чем всЯ
нациЯ - иначе сказать, есть ли в тех же русских людЯх, что возносЯтсЯ уже на
вершины  власти, способность п  р а в и т  ь?  “  нас всЯ историЯ  прошла  в
"правЯщем режиме" - и все историческое строительство похоже на ‘изифов труд.
ђусский  человек не так  хорошо  управлЯем в  сравнении с  азиатами. ђусские
строили мало  и неохотно - крепости от набегов да храмы  длЯ  молитв, притом
кремли и храмы строили невеликие, редко - каменные.  € в то же времЯ русский
человек  управлЯет себе  подобными  с коварством  да  жестокостью, какой  не
встретишь у европейцев. Ќо в уподоблении европейцам или  азиатам - произвол,
многовековаЯ  ломка  собственно  русского народа,  коверканье  национального
характера.  …го  приучают к жестокости и  управлЯемости азиатской,  желаЯ  в
общем преобразовать в европейца.
     ‘ того, как началось строительство уже-то государства - когда правители
наши  начали постройку  величайшего  в  мире государства  и утверждали  свою
абсолютную в том государстве власть - русский человек в массе своей сделалсЯ
материалом, государственной скотинкой. „о того человек чтил своего правителЯ
как помазанника Ѓожьего,  а теперь  приучали повиноватьсЯ силе  и не думать,
праведна власть или не праведна. Љ повиновению приучило вовсе  не  татарское
иго, а опричнина - кровью  и пытками. €ноземное  иго в душе всегда выпестует
сопротивление  и, даже сдавленный под игом,  никакой  народ не  терЯет своей
воли, она в нем зреет еще  более могучаЯ. „ругое - свои  татары.  ‘вои,  что
заставлЯют повиноватьсЯ себе как татары. ‡десь если сломить в  народе волю -
будет покорным народ на многие века.
     Ќарод  искупали  в  крови  -  и  вот  Явилась  азиатскаЯ  покорность  к
жестокости правителей. Ќа  этой покорности  начинаетсЯ строительство империи
по европейскому образцу. Љак глЯдел православный  русский люд на кунсткамеру
петровскую,  на покойников, выставленных напоказ?  ќти  приметы  европейской
цивилизации были длЯ русского  человека дикостью, пришествием антихристовым.
…му было уготовано волей правителЯ то  будущее, какое  представлЯлось только
тьмой. € здесь, в тьме этой, п р а в и т е л и видЯт и знают, тогда как сами
люди не ведают, куда их ведут. ‡десь-то зарождаетсЯ в нас состоЯние, которое
с веками  делаетсЯ уже  национальным  нашим  состоЯнием - когда мы зрЯчи, но
ведомы в  неизвестность  будущего  как слепцы,  уповаЯ  только на  поводырей
своих, привыкаЯ к тому, что  только они и  владеют знанием пути. Ђ из тьмы -
вели строить будущее  светлое. Ќо о нем также никто не мог ничего знать, так
как его еще даже и не бывало на земле.
     Џочему же  оказываетсЯ, что  мы  катим в гору истории  ‘изифов  камень?
Џотому что  мы все же остались не так хорошо управлЯемы длЯ подобной стройки
- постройки будущего. Џотому что нашим правителЯм дано не знание  о будущем,
а  лишь жажда власти. Џостройка  будущего - есть так или иначе строительство
некоего совершенства и строить его должны совершенные люди. Њы же совершенны
только в  том мире, каким создано  все  в нас, включаЯ  даже  и пороки  наши
национальные, к примеру, беззаботность или пьЯнство.
     ‚ера в правителЯ - это давно не стараЯ русскаЯ вера в доброго царЯ. ќто
вера взрощеннаЯ царЯми да вождЯми злыми, застившими своему народу глаза. ’от
мир,  где  мы  были  совершенны,  которым были созданы, растворилсЯ как град
Љитеж.  Ћн  есть, но  длЯ  тех, кто слеп, как стали  слепы мы  после бросков
ураганных в  будущее, превратилсЯ в бесплотный призрак и ЯвлЯетсЯ нам только
как  призрак, как мираж. € мы страшимсЯ  свободы, потому что мы несовершенны
длЯ   нее.  Њы  закономерно   тЯнемсЯ  как  уродцы   к  уродству  неполного,
неподлинного  существованиЯ,  молим  себе  гарантированную   пайку,  хороших
правителей  да   порЯдков  пожестче,  чтоб  нас  карали  как  только  карают
закоренелых преступников, не умеющих уважать чужую  собственность, нерадивых
к труду. ’ак мы обретаем покой и чувствуем себЯ людьми.
     Ќо  обретаЯ  покой  этот  казарменный и  взлелеиваЯ  уродливое казенное
равенство, мы-то живы - до первого начальственного  наскока на нашу жизнь. €
начинает наша каша сопеть да пыхтеть  по-новому, когда обнаруживаем уже-то в
своем уродском порЯдке несправедливость, попрание  прав. Њелочь, придирка  -
убьет  человека,  разорит  дотла,  до  бунта  доведет  - ну  вот,  вспоминай
„убровского - ровнЯЯ и барина,  и маленького человека. ‡десь просыпаемсЯ ото
сна и поныне: <i>"ЌалоговаЯ инспектор  потребовала от менЯ взЯтку в виде оплаты
ее заказа на импортное пальто. џ отказал. Ћна тут же составила абсурдный акт
с   отнесением  аванса  в  утаенную   выручку,   что  противоречит  правилам
бухгалтерии и здравого смысла. Џо акту  тут  же были изъЯты и  перечислены в
бюджет все деньги  с нашего банковского счета и так же  забиралось  все, что
поступало позже.  ЊоЯ проектнаЯ фирма "ђосинка"  была ограблена и  не  могла
продолжать работать. ѓод добивалсЯ признать очевидную "ошибку" инспектора во
всевозможных инстанциЯх, но  убедилсЯ, что  все чиновники повЯзаны  круговой
порукой и все государственные организации не разбираЯсь защищают коллегу".</i>
     —иновники  в ђоссии - раса господ,  хотЯ  вменЯетсЯ  - служить  людЯм и
государственному делу. Ќо у нас с  законами так устроено, чтобы больше в них
запрещалось, чем  давалось прав и свобод, поэтому гонит к чиновнику русского
человека  какаЯ-то  неволЯ.  ’о  не  разрешено,  другое  не  разрешено,  там
должен... ѓосударство кормитсЯ с человека запретами. —еловек дал ему столько
свободы, что сам же стонет. Ќу, а чиновник, норовит истребовать  свою льготу
со  всЯкого дела или просителЯ - в виде взЯтки - и тем кормитсЯ. Љогда обман
государства  становитсЯ  в  умах  даже  простых  людей  делом   не  то,  что
прибыльным,  а  справедливым,  честным,  взЯтки  да чиновный  произвол  тоже
никогда не прекратЯтсЯ. Џороков нельзЯ искоренить наказаниЯми. €скоренЯет их
вполне созревшее и осознанное уже-то нравственно  желание большинства жить и
н  а  ч  е.  Џока  мы  в большинстве своем будем  считать,  что справедливей
обмануть государство, если  оно обманывает нас, ничего не изменитсЯ. Љого-то
произвол  чиновника лишает  последних надежд.  Ќо тогда  надо  без лицемериЯ
сказать и о том, что возможность  уйти из-под  действиЯ закона длЯ  человека
вообще  - есть величайшаЯ льгота. Џреступник  может избежать  суда. ‹овкач -
словчить.  ‚се  ведь  тогда  и   оказываетсЯ  возможным.   ‹ишенные  свободы
естественно ее обретают, когда нарушают запрет, закон. Ќо это опЯть же и н а
Я свобода, порочнаЯ свобода тайного действиЯ. Ќаш человек не меньше страдает
и от ее отсутствиЯ - уже там, где на туманных берегах не берет у него взЯток
чопорный   цивилизованный  чиновник,  будто  бы   лишаЯ  в   одночасье  всех
привилегий.   ‚озвыситьсЯ  над   ближним,   иметь  привилегию   -  вот   что
притЯгательно, и человек не столько  хочет  вообще справедливости  длЯ всех,
сколько справедливости только длЯ одного себЯ. ќто справедливость длЯ одного
себЯ - есть уже вседозволенность. Ќу, а  там, где кому-то все дозволено, где
плодитсЯ подобнаЯ раса психологических господ - там уже другим ничего просто
так не дозволЯетсЯ. ‚оровской  социализм, что вывелсЯ в наших тюрьмах, с его
жесткой  иерархичной структурой, с одной стороны, но с другой - с философией
общака,  общего  котла  -   есть  Яркий  образчик  этой  нашей  экзотической
национальной  психологии:  жажда  привилегий  (верхние  нары  сразу делаютсЯ
привилегированными в  сравнении с нижними) и  не менее  сильное  желание все
обобществить - это чтобы у  соседа по нарам  не  оказалось жратвы  больше да
лучше (зависть к чужому достатку).
     Ђдминистративное  и   политическое  устройство   кажутсЯ   всего   лишь
платьишком, в которое рЯдитсЯ государственнаЯ власть, ну а  могла нарЯдитьсЯ
так  же  легко в другое - была  бы ђоссиЯ  не президентской  республикой,  а
парламентской  или  еще  какой...  ЉажетсЯ,  что  самаЯ действеннаЯ  часть в
государственном устройстве -  законы, и что насущно только избрать во власть
прогрессивно мыслЯщих людей, чтоб они дали нам живительные законы. Ќо именно
от административного и политического устройства  зависит в конце концов, как
будут исполнЯтьсЯ законы. ЃюрократиЯ неизбежна. Ћна враждебна человеку,  его
свободе,  но  без  нее  невозможно  принЯтиЯ  и  исполнениЯ  государственных
решений.  ‚опрос  не  в  том,  что  наши  выборы  -  это  плохо  продуманный
бюрократический  механизм,  который  закупоривает   своими  тромбами  приток
живительных умов  во власть... ђоссиЯ оказалась в новейшее времЯ поделена на
всегда  чьи-то   администрации   и  все  древо  ее   бюрократии  по-прежнему
тЯжеловесно, почти мертво.  Љакие бы люди  не  пришли во власть  - законы не
будут  исполнЯтьсЯ. Њы с каких-то  пор  только  и  боремсЯ с бюрократией, не
осознаваЯ,  что  нашему национальному характеру требуетсЯ бюрократиЯ с таким
же  национальным  характером  и  что  за  историю выработались  у  нас  свои
самобытные формы  того же административного устройства. ‘амаЯ живительнаЯ из
этих  форм  -  земство.  €сторией  доказано  также,  что   в  ђоссии  опасно
сосредотачивать  государственную власть в одних руках. ќти руки очень  скоро
оказывались нечистыми или окровавленными. –арь, ѓенсек или Џрезидент у нас к
тому   же   оказывались   безответственней,  чем  хоть   какое-то   собрание
государственных  мужей. ђусскаЯ революциЯ выстрадала “чредительное собрание,
но мы так и не узнали, какой выбор должна была естественно совершить ђоссиЯ,
разорвавши  путы  самодержавиЯ,  так  как  царское   самодержавие  сменилось
большевистской диктатурой. ‘оветы  рабочих и  крестьЯнских депутатов в эпоху
военного  коммунизма стали не формой государственного устройства, а способом
почти  военной  мобилизации  в революцию  людских  ресурсов.  ќто  положение
узаконила уже  в мирное времЯ конституциЯ 1936-го года, как бы превращаЯ то,
что было ополчением, в регулЯрную армию.
     Ђвтономные  округа  и советские  национальные  республики  окончательно
пришли на смену губерниЯм. Ќо республики эти национальные возникали  также в
мобилизационном  порЯдке, были порождением воинственного  интернационализма,
направленного как  раз  на растворение всех самобытных начал. ЌационализациЯ
административного устройства  на деле  не  освобождала  народы,  а создавала
такую тЯгчайшую  бюрократическую махину,  котораЯ должна  была  закрепостить
советские народы. Џоследующие переселениЯ народов обнаружили этот чудовищный
бюрократический механизм во всей мощи.
     Ќыне  национальные  республики,  зачастую  с презрением  к самой ђоссии
заЯвлЯют  о  суверенитете   своих  народов,  но   бюрократический  механизм,
внедренный в них, ограничивает свободу этих народов так, как не способен был
сдавить их никакой русский царь. Ћграничивает так, как способна ограничивать
свободу человека только б ю р о к р а т и Я, ограждаЯ запрещениЯми и особыми
условиЯми каждый его шаг, каждый вздох - не учитывающаЯ никаких особенностей
человеческих, и тем более тончайших особенностей национального характера.
     ќтот молох поглотит  и самые живительные  умы. „а уже  и поглотил.  Ќу,
разве  это  постижимо! ‚се, что вымаливает теперь тот же российский фермер у
народно-избранного  президента да у своих же народных избранников-депутатов,
но  так и не вымолит  - все это даровано было  когда-то крестьЯнам государем
императором... ЉрестьЯнство - сила особеннаЯ. ЉрестьЯнине кормЯтсЯ от земли,
но  прежде всего осознают себЯ  кормильцами: это  они длЯ всех пашут,  сеют,
жнут, имеЯ  ответную  нужду  в  промышленных товарах  не такую жизненную, не
такую великую, какой была и есть нужда в хлебе  насущном. € потому эти в с е
в  сознании крестьЯнина заведомо от него зависимы,  а он держитсЯ всегда как
бы сам  по себе. ’ак что  сила его  - в земле. ЉакаЯ бы власть  не  была - а
землЯ  остаетсЯ землей, и  главное быть к ней поближе,  иметь  ее  побольше.
ЉрестьЯнство,  на первый взглЯд, корыстно, и хлебушком никогда просто так не
помогут, лучше  припрЯчут в амбарах. Ќо будут  с хлебом или нет, уродитсЯ ли
пшеничка - это зависит от дождЯ и снега, солнца, ветров, морозов... Ћт Ѓога.
€  вот  стихийное  какое-то  христианство  в русских  мужиках:  бескорыстное
отношение к самой  земле, которую считали принадлежащей  Ѓогу  и  стремились
обобществить, считаЯ владение помещиками землей несправедливым, как будто те
присваивали себе общее.
     ‘егоднЯ колхозники с фермерами ненавидЯт друг дружку как два враждебных
класса и самосознаниЯ. Ќо молитьсЯ на свою земелюшку, как русский крестьЯнин
молилсЯ,  ни фермер, ни колхозник одинаково не будут, хоть частник, конечно,
как хозЯин, куда рачительней и трудолюбивей  наемного  сельхозрабочего. “шло
то мироощущение крестьЯнское, когда землю понимали как  принадлежащую Ѓогу и
несли за нее ответственность как перед Ѓогом. Ќо что в крестьЯнстве осталось
старого - это  закваска. ’ак или иначе, именно крестьЯнин не начнет работать
в  полную  силу на  земле, пока не почувствует в оплате плодов своего  труда
совершенную  справедливость.  €  будет сидеть  на  печи,  а  "по  копейке за
килограмм"   говЯдины   или   картошки   богатеть   согласитсЯ   только   за
колхозно-совхозный счет, знаЯ про себЯ, что хлебушек у него всегда будет или
картошка, да и чего-то еще на дармовщинку ухватит, ну а колхозы эти -  пусть
разорЯютсЯ.  Љогда  там  молока да мЯса не  станет у них-то, в городах,  вот
тогда и  придут, и в  ножки поклонЯтсЯ.  € выходит,  что  государство  наше,
которое  как  смерти  и  должно  боЯтьсЯ банкротства  крестьЯнских хозЯйств,
думаЯ, что берет за горло крестьЯнина, душит самое-то себЯ.
     Ќо вот абсолютный  самодержец по доброй  своей воле так-то раскрепостил
русского  крестьЯнина: землЯ  отдана была с выкупом, который растЯнут был на
многие годы, но уже в следующее царствование  выкупные долги  крестьЯн  были
прощены; крестьЯнский банк давал  беспроцентный кредит,  всЯ  пахотнаЯ землЯ
была   справедливейшим   образом  оценена   (действовал  кадастр);  вдобавок
действовал  закон,  запрещающий  отчуждать   у  крестьЯн   землю,  то   есть
банкротить,  предположим,  чтоб  после  за  долги  отнимать...  Ќе  было  ни
демократии,  ни конституции!  —то  же  у  нас-то в  конце концов происходит?
Џостижимо ли уму - это сегоднЯ крестьЯн закрепощают, а при царе отпускали на
волю, да еще ведь кто отпускал? Ђлтайским краем, землЯми этого краЯ  владела
сама  царскаЯ  семьЯ  -  и  просто  даровала  этот край, эти  земли поджатым
семейными  разделами  крестьЯнам. Ѓезвозмездно!  Џереселенцам  давали еще  и
подъемные, чтоб было с  чего начинать.  ‘егоднЯ существует одно  объективное
препЯтствие длЯ свободы собственности на землю.  ђазведанные и неразведанные
недра - вот  сегоднЯ основное богатство  земли. Љак ни оцени  землю, но если
там нефть или руда - окажетсЯ, что скупЯт по дешевке-то богатейшие недра. Ќо
ведь можно решить  разумно этот вопрос, если хотеть.  ‚ 1861 году были такие
же  казавшиесЯ неразрешимыми вопросы, но решались  в конце  концов.  ђеформа
произошла. Џотому  главное  решили - раскрепощаем.  €  чтоб  крестьЯнам было
выгодно уходить с барщины - как вот из колхозов - создавали особые  льготные
условиЯ. •отели. Њогли. Ќи государь, ни государство в его лице не отстаивало
только свой  корыстный интерес.  Ђ народно-избранные  теперь  о чьей  пользе
пекутсЯ? „аже глухой и слепой не скажет - что о пользе народа.
     —то же случилось в нашем веке? Ђ вот что - сменилсЯ дух бюрократии.
     Ћтмена  почти всех социальных гарантий длЯ граждан, "бесплатных  прав",
обозначала  поворот   государства  и  общества   к  свободным  экономическим
отношениЯм, но не была еще бесчеловечной и не узаконивала делениЯ российских
граждан  на сытых  и  голодных.  Ѓедность, нищету надо признать общественным
злом,  но   не  длЯ  того,  чтоб  огородить  беднейшие  слои  населениЯ  как
общественно-опасную, заразную  свалку  мусора,  а  чтоб спасать людей с этой
свалки,  вызволЯть  из бедности и,  в  конце концов -  гарантировать каждому
гражданину  страны  социальную  защиту, работу,  достойную  человека  оплату
труда.  Ќо гарантий подобных все же не вымаливать  пристало  у чиновников, а
требовать. Ћтчего у нас  такое высокое значение имеет "совесть", "честность"
в глазах людей, так что именно быть совестливыми да  человечными требуют они
от  чиновников?  ‚се хотЯт "честного президента",  "честного директора",  то
есть честного человека на каком бы то ни было государственном посту, который
не  станет  воровать  по доброй воле  и  будет  как  родных  жалеть  простых
граждан...  „а пусть будет злым, даже пусть нечестным, но повинуетсЯ закону!
€ли это идеализм наш  таков, что нам надо обЯзательно в е р и т ь и мы никак
не хотим принудить чиновников подписать с нами  некий общественный договор и
строго следить потом уж за тем, без душевностей,  чтоб они исполнЯли его как
и положено.  ‚едь это мы их нанимаем на  работу, платим им  зарплату - хорош
тот подрЯдчик, который нанимает работника, а после  плюхаетсЯ перед  ним  на
колени, креститсЯ да  молитсЯ на  него -  не обмани! не укради! не обидь! Њы
ведь сами не замечаем, как р а б о т н и к о в своих - тех, кого нанимаем на
госслужбу  длЯ  исполнениЯ  конкретных  общественных  работ  - делаем уже-то
своими х о  з  Я  е в  а  м и. Џраведно,  правильно  - это когда  мы  примем
человечный,  в  своих  интересах  закон,  и  будем  сами  надзирать  за  его
исполнением,  сурово да безжалостно карать всех соблазнившихсЯ на чужое  или
жизнЯми чужими бездарно распорЯдившихсЯ. Ќеправедно, неправильно - это когда
мы кличем во власть людей  человечных да совестливых (подозреваЯ-то в каждом
власть имущем вора!), чтоб они бесчеловечность наших законов, наших порЯдков
совестили  да смЯгчали,  прощаЯ заодно  и наши грешки,  за  что  мы  им тоже
какие-нибудь грешки с легкой душой простим.
     „емократиЯ по правде-то  дарует человеку  в его  жизни облегчениЯ самые
малые - несколько  гражданских свобод, которыми  не всЯкий  и воспользуетсЯ.
‘вободы эти - жизненно необходимы людЯм деЯтельным  или творческим.  Ќадетое
на человека дышло давило сильней, по-живому не отсутствием свобод. …сть ведь
места, где человек поневоле лишен свободы  - те же  тюрьмы, лагерЯ, детдома,
психбольницы,  инвалидные  интернаты,  казармы...  Ђ  к  людЯм  и  не  стало
отношение со стороны государства  человечней. Ћно, государство,  до сих  пор
карает,  а не  милует,  не делаЯ  разницы, например,  между  рецидивистом  и
малолеткой.   —то   менЯлось   в   условиЯх   содержаниЯ   заключенных   или
душевнобольных?  Ќичего. —то менЯлось  в буквах законов,  давЯщих  человека?
Ќичегошеньки. ‚се как глухие  прошли мимо самой кричащей людской боли  - что
условиЯ содержаниЯ людей, где бы то ни было,  приближать надо к человеческим
условиЯм  - и ушли с головой  в  эфемерную  борьбу за "права человека",  без
важнейшего прибавлениЯ: за права "человека обездоленного", которому насущней
всего и могли  бы помочь, избавив от каких-то реальных физических страданий,
реального бесправиЯ. Џомочь надо было всем, кому и тЯнулось помочь советское
общество,  но  было  все  же во многом  то  ли равнодушно,  то ли малодушно.
‘казать  о  жестокости, царЯщей в колонии длЯ  малолетних,  порожденной,  во
многом,  жестокостью  самого  режима  заключениЯ,  было запрещено. ’олько  -
парадные  рапорты. ’о  же  и  о  насилии  в  армии,  где  счет  погибшим  от
неуставщины уже  шел-то на десЯтки тысЯч.  Ќо ведь это  лицемерие имело свое
самое неожиданное продолжение... Љогда полезла наружу  в  90-х всЯ  горькаЯ,
порой  беспощаднаЯ  правда о происходЯщем в  армии или в  тех  же  колониЯх,
людЯм-то советским давно  это было между собой известно, ведь и через армию,
и через лагерЯ проходили массово, если и не всенародно?
     Ќо все тому  же  лицемерию  повинуЯсь,  ужасались  как  чему-то  доселе
неведомому,  громоздили  обличение  за  обличением...  отсылаЯ их к  власти!
требуЯ на  этой-то  обличительной  волне  гражданских  свобод! Ќе облегчениЯ
участи длЯ всех обездоленных, где общество должно было проЯвить  милосердие,
сострадание, а новых, даже неведомых еще советскому человеку прав (сначала -
свободы слова,  потом  -  свободы выезда  за  границу  и  дальше  вплоть  до
обретениЯ государственной независимости длЯ ђ‘”‘ђ) - а что же содержащиесЯ в
сиротских  и  инвалидных домах?  Ќикакой  гуманитарной революции как  раз не
произошло.   Џроизошел  социальный  переворот,  то  есть   смена  власти   и
экономического устройства. Ќачались реформы - это получили мощнейший и самый
непредсказуемый ход уже выпестованные в недрах власти идеи об "ускорении", о
техническом ремонте в экономике.
     ‘ердце этих преобразований - все  та же мысль  обывателЯ об изобилии. ‚
демократии  обывателю  виделось  именно  изобилие,   но  отнюдь  не  идеЯ  о
справедливом   человечном   устройстве   общества.  €   вот  как  наказание:
неожиданное   устройство  жизни   в   ђоссии   как  раз   на   безжалостных,
механизированных законах, катастрофа в промышленности, духовный паралич... ‚
бездушную машину так и не вдохнули душу. ‚опрос преобразований решали не как
нравственный,  а как  механический, только  то  и усвоивши -  "что  по  этим
законам  живет  весь  цивилизованный   мир".   Њежду   тем  как   мир   этот
цивилизованный  жил  прежде  всего  по  законам состраданиЯ  к  немощным  да
меньшим,  осознавши  давно,  что  всЯкий технический прогресс  обречен, если
страдает или  гибнет  человек. ‹ожь величайшаЯ - что решение  этих  вопросов
требует  невозможных денежных затрат. ’ак мерещитсЯ  только от  зависти  или
жадности тратить  на  "мусор  человеческий" государственную  копейку.  Љаких
затрат стоило облегчение режима заключениЯ в колониЯх? в домах  инвалидов? в
детских домах?  €нвалиды у нас в  интернатах  обречены на одиночество только
потому, что брачную пару инвалидов разъединЯт по половому-то признаку жить в
разных углах...  ‘ироты беззащитны  перед  жестоким обращением  в  детдомах,
потому  что не  имеют права выбирать  их  по желанию - могут вот  разве  что
бежать... Ќесовершеннолетних закон не воспрещает содержать в одних камерах с
уголовниками,  отдает их  на мучениЯ, о  которых сказать содрогаетсЯ душа...
Љомандиры уголовно не ответственны за смерть в мирное времЯ солдат, хоть все
солдаты  безгласно  отданы  в  распорЯжение  именно  своих  командиров...  ‚
отношении репрессированных в годы сталинщины - тех, кто  попадал в советские
лагерЯ  из фашистского плена или выйдЯ  из  окружениЯ - до сих пор действует
тот же закон,  по которому  их сажали, за  "добровольную сдачу в плен" , так
что реабилитации не подлежат.
     € вот пишет человек, мыкающийсЯ по инстанциЯм, чтоб восстановить доброе
имЯ  отца:  <i>"ѓорше былой  несправедливости еще  и от  того, что  и  нынешнее
российское правосудие в лице ѓенпрокуратуры придерживаетсЯ тех же принципов,
квалифицируют содеЯнное  в  1941  году по  действовавшему  тогда сталинскому
уголовному законодательству - "у нас пленных нет, есть только предатели" - а
не  с  учетом  объективной исторической правды и не с позиций  ЊилосердиЯ...
Љому от этого легче?!"</i> ’ак ведь  и  вправду, неужто  легче  кому-то в  нашем
государстве, что вина слепо осужденного  солдата,  и  после  мук его и после
самой   смерти  "подтверждаетсЯ   его   признательными  показаниЯми  как  на
предварительном следствии, так и в суде"? …го до сих все еще приговаривают к
высшей мере наказаниЯ. ‡а что?! ‡а то, что он, участник еще и финской войны,
на той еще  бойне уцелевши, ушедший на вторую свою войну добровольцем, попал
в   ноЯбре   1941  года  в  окружение,  смог  совершить  побег  из  плена  и
пробилсЯ-таки к  своим!  Љакие  нужны были реформы, каких  объемов  валютные
займы, какие свободы и какой  жирности изобилиЯ надо было достичь  в стране,
чтоб снЯть э т у тЯжесть с двух уже раздавленных безжалостно  людей? €ли  мы
хотели жить в изобилии, ездить по  заграницам да свободно голосовать, сменЯЯ
туда-сюда власти, а про этих  двоих  никогда и не хотели ничего знать? € это
вершина нашего общественного лицемериЯ, нашей, теперь уж, демократии.
     Њы жестоких бесчеловечных людей называем "зверьми", но что  звери еще и
гуманней человека оказываютсЯ - это известно. € не их беда,  животных, что у
нас  в  ђоссии  все  слабое,   доброе  или  взыскующее  к  гуманизму  удалЯт
обЯзательно  на  живодерню илив  камеры  вивариЯ,  умерщвлЯЯ  так,  чтоб  не
накладно  было, делаЯсь по-звериному глухими  к страданиЯм живого существа -
подопытной обезьЯнки, бездомной собачки или гонимой на убой коровы. € не  то
чудовищно,  что есть в ђоссии масса и людей бездомных, что и на людЯх ставЯт
у нас опыты  - экономические, что мЯсо пушечное гонЯт на  убой... —удовищно,
что при  всем  при  том какие-то л  ю  д  и, которых средь нас  большинство,
остаютсЯ уже к человеческим мукам точно также по-звериному глухи.  “мерщвлЯЯ
так, чтоб не накладно было. ‚от почему чудовищна наша жизнь.
     €  потому  во всех  логичных и  во  многом справедливых  рассуждениЯх о
собственной   вине   обездоленных  в   своих  бедах  есть   все   же  что-то
неестественное,   а  порой  и   подленькое,  если  эти  рассуждениЯ   лишены
состраданиЯ к терпЯщим  бедствиЯ людЯм  и уводЯт  подальше  от глаз правду о
самой людской беде! „а, выбирают правителей по  себе,  а после безразличны к
своей участи, но разве не страшнее равнодушные к участи собственного народа?
„а, верЯт то ли слепо, то ли жадно в  обещаниЯ, но разве не страшнее те, что
кормЯтсЯ  людской верой  как  упыри  да  развращают свой  народ? €ли  должно
каждому в каждом же подозревать лжеца? ‚опли "дайте", "спасите", "сделайте",
которыми надрываютсЯ  обездоленные,  то злобно  проклинаЯ власть,  то взываЯ
жалобно к ней, похожи на помрачение, буйство... ќто не длЯ чистых ушей.
     Ќо ведь этот голод, и  страны и  народа, и вопли надоедливые  о помощи,
что  так  безнадежны, порочны,  ужасающи -  все  это несчастье, беда! Љто же
разорЯетсЯ и доходит  до  нищеты, до  голода  по  доброй  воле?  €  все  эти
надоедливые  вопли  -  о  помощи  в беде.  ЉормЯщихсЯ  в  ђоссии больше, чем
кормЯщих,  потому  что, как  это  ни  чудовищно  звучит,  бескормица  бывает
выгодной -  чтоб  иметь рабсилу  посговорчивей да подешевле,  чтоб диктовать
свои условиЯ  павшей стране.  —еловеку, Ясно осознающему, что ему не дано ни
единой возможности, чтобы он  сам мог изменить к лучшему  свою жизнь  или же
сам  мог  себЯ прокормить, только и остаетсЯ  возопить о  помощи к  тем, кто
наделен  и  властью,  и  силой -  разве  власть  не  на  то  и  власть,  что
сосредотачивает  в себе  всю  возможную  силу? Ќо тогда  отчего  же  она  не
приходит на  помощь  к  слабым и немощным? Љ  ней обращаетсЯ кормилец - "вот
наши нужды", испрашиваЯ не похлебку, а избавлениЯ  от  тЯгот каких-то, самим
же государством на него наложенных, иликаких-то новых свобод . •очет, хочет,
чтоб  было  ему  как  полегче,  но  ведь  длЯ  того  "полегче",  чтоб  иметь
возможность пахать до седьмого пота и  вдоволь себЯ да  других накормить. Ќо
вместо насущной свободы, дающей силу или право, искушают сонмом порабощающих
мнимых греховных  свобод. „оходи до какой хочешь низости разврата, мни  себЯ
свободным, грехи да грешки все прощаютсЯ, а вот владеть землей не смей; хода
во  власть  -  не мечтай  - больше длЯ людей из  народа нет;  а за  то,  что
совершить может, оступившись, хороший семьЯнин или глупый подросток - карают
без  чувства  меры и  снисхождениЯ как закоренелых преступников. € вот нужда
превращаетсЯ в ту  самую  безнадежную,  порочную, ужасающую  <b><i>н у  ж д у</i></b>,  от
которой вопит человек, но  - остаетсЯ без помощи. Ќе  получит помощи, потому
что  слаб, немощен... Џотому что бесправен, обЯзан, наказан... ЏодвешеннаЯ в
воздухе махина власти,  что маЯтник, в который раз качнулась в бесчеловечную
сторону.
     ‚се в  ђоссии делаетсЯ  не  с первого раза, а со второго...  ‘о второго
раза  взЯли  Ђзов  и  разбили  шведов  -  да  и  всегда  сначала  отступали,
сокрушительное терпели поражение,  а на  втором дыхании вдруг возрождались и
давали  отпор,  откатываЯ волны  нашествий  аж  до  краЯ  земли.  Ќичего  не
получалось  с первого раза, ну ничегошеньки. „аже революций и  то у нас две,
со второго  раза царЯ-то  свергли.  ‡а  бездумье,  спешку, самонадеЯнность -
платим за все дважды. ’ак что и победы всегда пирровы. Ќо  наш "первый раз",
а  порой и "второй" - это всегда хоть и жестокаЯ, да проба. ‚се это нам было
дано, чтобы  понЯть,  отлипнув  от  стены,  о  которую ударились,  что  надо
действовать  терпеливей,  умнее,  сплоченней... Љто же  десЯтилетие  получал
неслыханные,  невиданные   барыши,  выкачиваЯ  из  ђоссии  все,  что  только
возможно, безбожно эксплуатируЯ ставший почти повсеместно  неоплатным, р а б
с к и й труд, схлынут как талаЯ вода. ќто только призраки, что еще шатаютсЯ,
шнырЯют  по ђоссии  в поисках  наживы,  чтобы  только подольше продлить это,
всегда обвальное  длЯ  ђоссии  времЯ  смуты - страха, запустениЯ, малодушиЯ,
грабежа.  €  власти,  привыкшей  к  жертве  народной,  будто  падаль  какую,
почуЯвшей  дармовщинку  эту  - мы же сами такой и позволили быть. Ћни пирует
нами же; слабейшими  поначалу - кто не даст отпор, кто еле на ногах.  ‚едь в
такие времена  весь народ,  народное - и  есть  жертва, добыча. ‚ыкачают  из
ђоссии десЯть миллиардов, пЯтнадцать, двадцать (мерь на жизни  - ведь каждый
рубль или доллар  из  человеческих  жизней вытопЯт, будто жир). Ќо все равно
кончитьсЯ их времЯ: очнетсЯ русский человек.  € сплотЯтсЯ снова русские люди
в  силу  любви  своей загадочной к  родине, потому  загадочной - что  против
здравого смысла встают они могуче на защиту уже униженной, уже разграбленной
страны и обнаруживают совершенное бескорыстие, тогда как снедаемы могут быть
корыстью или завистью к ближнему хуже клеща. ќто  бескорыстие - удивительно.
Ћно и есть  -  наше русское чудо. Џосле чего  мы  выходим  живыми  всегда  и
преображенными, так вот сказочно. ќто чувство не побеждает в ђоссии сегоднЯ.
Ћно как зерно, зароненное длЯ будущего - всходЯщее  даже после того, как всЯ
ђоссиЯ, чудилось, промерзла до корней своих.
     ‘егоднЯ одинокие и разобщенные, завтра в ђоссии ЯвлЯютсЯ и побеждают на
втором дыхании истории удивительные люди, которые  <b>тем счастливы, что ђодина
их в величии</b><i>.</i>
     ‹юбовь к родине осмеивают подонки, цинично разменивают политики, мертво
талдычат  школьные  учебники или  толпы мстителей  народных  кричат про нее,
ненавидЯ  весь мир... Ќо должен раздатьсЯ спокойный совестливый голос  того,
кто даден ђоссии свыше как второе дыхание. Ћн уже  сделал свой выбор: <i>"Џочти
все  люди моего  возраста  поглощены "деланием  денег" или  просто семейными
заботами. Љогда Я училсЯ в школе, Я собиралсЯ "нести знамЯ советской науки".
‚  институте  со  временем  пришло  понимание  советской  системы и работа в
военно-промышленном  комплексе  потерЯла   длЯ  менЯ  всЯкий   смысл.  Џосле
окончаниЯ  института Я  одно времЯ занималсЯ бизнесом - увы, в нашей  стране
это беззастенчивое воровство, да наверное не только в нашей стране. Љонечно,
можно работать в бизнесе и быть честным человеком, но это мало кому удаетсЯ.
ѓде Я могу принести  пользу ђоссии - заниматьсЯ тем, на  что не жалко  будет
потратить и годы и труды?"</i>

        ђ“‘‘Љ€‰ человек ‘ЂЊ найдет Ћ’‚…’ на этот вопрос.