к
следует спрЯтать.
     „евушка застонала, точно от физической боли.
     ‹егкий шорох,   раздавшийсЯ   где-то   вблизи,   заставил    Њусю
насторожитьсЯ.  ’ем  особым чутьем,  какое вырабатываетсЯ у человека в
долгих скитаниЯх,  она почувствовала,  что не одна:  кто-то следит  за
ней. Ќо она не испугалась. ’Ягостное безразличие ко всему парализовало
ее волю. ЋпЯть хрустнула сухаЯ ветка.
     ЊусЯ вскочила и отпрЯнула, прижалась к стогу.
     Ќеподалеку, шагах в  десЯти  от  нее,  среди  мелкого  и  редкого
березничка  стоЯла  высокаЯ  молодаЯ  женщина в низко повЯзанном белом
платке.  Ћна смотрела на Њусю  спокойно,  испытующе.  Џоборов  в  себе
предательскую дрожь, девушка выпрЯмилась, трЯхнула выгоревшими кудрЯми
и гордо вскинула голову:
     - ‚ы кто? —то вам здесь надо?
     Ђпатии как и не бывало.  ‚сЯ внутренне ощетинившись,  ЊусЯ  снова
готова была боротьсЯ.
     - Ќу что вы на менЯ так уставились?
     - ‡дравствуйте  вам,  -  проговорила незнакомка низким,  грудным,
приЯтным голосом.  - ‚от глЯжу и удивлЯюсь:  чего-то вы ищете  тут,  в
стожках? ЏотерЯли, что ли, чего?
     - Ђ вам какаЯ печаль? Њожет быть, Я ваше сено смЯла?
     - „а нет,  моей печали тут никакой нету.  ѓлЯжу вот только,  чего
это девушка в стожках  шарит?  „ай,  думаю,  спрошу  -  может,  помощь
человеку какаЯ нужна...
     ѓоворила незнакомка неторопливо,  говор у нее был цокающий, каким
говорили  не  в здешних местах,  а в краЯх,  откуда шла ЊусЯ.  †енщина
сказала:  "цего",  "целовек",  а вместо "стожки",  "шарит" - "стоски",
"сарит".  Ќо  цоканье  не  портило  речи,  а,  наоборот,  придавало ей
какую-то своеобразную окраску и напоминало Њусе родной  город,  родные
места.
     Њежду тем незнакомка неторопливо вышла из кустов, широкой ладонью
заправила под платок густые каштановые прЯди,  а самый платок сдвинула
со лба, и Њусе открылось все ее продолговатое, красивого овала лицо, с
черными глазами и такими бархатными бровЯми,  что казалось,  будто они
искусно  нарисованы  тушью  на  смуглой  шелковистой  коже.  ‹ицо  это
показалось  Њусе  очень  знакомым.  Ћна  сразу решила,  что где-то уже
встречала  эту  женщину,  но  где  и  когда  -  вспомнить  не  смогла.
Ќезнакомка была в умело сшитом темном,  хорошей шерсти костюме, голова
ее была  повЯзана  большим  пуховым  платком.  ’ак  одевались  знатные
колхозницы   из   богатых  артелей,  приезжавшие  в  город  на  разные
конференции и слеты.  Ќо на ногах у  женщины  были  чистые  полотнЯные
онучи   и  аккуратные  лапти,  причем  онучи  были  обернуты  с  таким
изЯществом, что не скрывали линий сильных икр. ’акую обувь ЊусЯ видела
только раз, да и то не в жизни, а в опере "€ван ‘усанин".
     Ѓыла в  облике  незнакомки  одна  необычайнаЯ  черта,  сразу   же
бросавшаЯсЯ  в глаза.  —то-то - но что именно,  девушка сразу не могла
понЯть:  может быть, бодрый, свежий вид, а может быть, открытый прЯмой
взглЯд,  полный  достоинства  и  уверенности,  - делало эту женщину не
похожей  на  всех  тех,  кого  Њусе  доводилось   уже   встречать   на
оккупированной территории.
     „евушка решила, что незнакомку, пожалуй, боЯтьсЯ нечего.
     - ‚ы не видели тут больного?  - спросила она, мучительно стараЯсь
вспомнить, где она уже видела это открытое, красивое чернобровое лицо.
- Ћн здесь вот, в стогу, лежал.
     - Њолодой,  белЯвенький такой? - спросила незнакомка, дружелюбно,
но не без хитрецы посмотрев на Њусю.
     - „а нет же,  старик,  высокий, сутулый, с бородкой... Ћн уж идти
не мог, заболел.
     - Ђ фамилию, имечко знаете?
     †енщине Явно  было что-то известно о судьбе Њусиного спутника,  а
может быть, и об исчезнувших ценностЯх. "Ќе фашисты ли ее подослали? -
мелькнуло в уме девушки.  - „а нет, не может быть! “ нее такое хорошее
лицо и глаза ласковые...  жалеет... € что из того, если даже фашисты и
узнают его имЯ! Њешка-то все равно нет".
     - Љорецкий,  Њитрофан €льич, - устало сказала девушка. - Њы с ним
пробира...  то есть,  Я хочу сказать,  побирались по деревнЯм.  - ЊусЯ
мотнула холщовой торбой, висевшей у нее за плечами.
     - ’ак вы, стало быть, ЉатЯ и есть?
     Џри этом вопросе незнакомка в упор посмотрела на девушку. "Ќу да,
и эти вот красивые глаза с поволокой,  конечно, знакомы. Љогда и где Я
ее видела?  € она навернЯка что-то знает...  Ќо если знает,  зачем она
назвала другое имЯ?"
     - Ќет,  менЯ  звать  Њарией,  ЊариЯ  ‚олкова...  Њы  с  товарищем
Љорецким хотели перейти фронт и пробирались к своим, - твердо ответила
ЊусЯ и с вызовом посмотрела в глаза женщине.
     Ќезнакомка улыбнулась  -  улыбнулась открыто,  широко,  так,  что
смуглое лицо ее точно бы все осветилось влажным блеском крупных ровных
зубов.
     - Ђ  Я  Њатрена  ђубцова  из  колхоза  "Љрасный  пахарь".  Њожет,
слышали? ‚ашего же района. Ћн у нас громкий, колхоз-то, был.
     Ћна привлекла к себе  Њусю  большой,  сильной  рукой  и,  прижав,
сказала тихо и задушевно:
     - Џриказал он,  Љорецкий-то,  Њитрофан €льич,  нам с  вами  долго
жить.  Џомер.  ‚чера на закате помер.  •оронить вот собрались,  да вас
поджидаем.
     ЊусЯ сразу  почувствовала  себЯ  маленькой,  беспомощной  и такой
усталой,  будто все тЯготы и страхи последних недель разом  навалились
на  нее.  Ћна  прижалась  к  женщине,  и  оттого,  что  та была рЯдом,
ласковаЯ,  большаЯ,  и  по-матерински  гладила  ее  по  голове,  слезы
неудержимо хлынули из глаз,  и девушка забилась в судорожных тоскливых
рыданиЯх.
     - Џоплачьте,  поплачьте,  Њаша,  слезой  любое  горе  исходит,  -
проговорила Њатрена ђубцова.  - •орошо он помер,  Њитрофан-то €льич, с
открытыми глазами,  в Ясном уме. Џеред смертью волю свою нам сказал...
‚ас все поминал, беспокоилсЯ...
     ЊусЯ вскинула на Њатрену ђубцову огромные серые глаза, которые от
наполнивших  их  слез  казались  еще  больше.  ‚о  взглЯде   ее   были
одновременно и тревога, и испуг, и мольба, и надежда.
     - Ђ мешок? ѓде мешок, который мы с ним несли?
     - Џаспорт-то у вас,  девушка,  сохранилсЯ или какой документик? -
спросила Њатрена,  и  чувствовалось,  что  ей  неловко  задавать  этот
вопрос.
     ЊусЯ вытащила  из-за  пазухи  клеенчатый   мешочек,   в   котором
хранились    у   нее   паспорт,   комсомольский   билет   и   справка,
свидетельствовавшаЯ о том,  что отделение  банка  "выплатило  ‚олковой
Њарии  Ќиколаевне  двухнедельное  пособие,  причитавшеесЯ ей в свЯзи с
эвакуацией учреждениЯ". Њатрена ђубцова деловито посмотрела на бумаги.
‘равнила  худенькую задорную девчонку с подведенными сердечком губами,
что  изображена  была   на   фотографии   документов,   с   загорелым,
обветренным, возмужавшим оригиналом и протЯнула документы обратно:
     - џсно. ‚ы на менЯ, девушка, не обижайтесь, сами понимаете, где и
когда  встретитьсЯ-то  привелось.  ”ашист  -  он хитер,  кем только не
прикинетсЯ.  - €, наклонившись к Њусе, она шепотом сказала: - ‡а то не
беспокойсЯ,  то сейчас в верных руках.  Ќи соринки, ни пылинки из того
не пропадет.  €дем-ка с  телом  простимсЯ,  зарывать  пора...  –енный,
видать, был человек...
     ’ело Њитрофана €льича, завернутое в старенькую, латаную простыню,
лежало  в  леске,  в  тени  берез.  €з белого савана видна была только
голова,  положеннаЯ  на  свежие   березовые   ветки.   ‹ицо   старика,
исхудавшее,  просвечивавшее  восковой желтью,  было спокойно и строго.
Љазалось, вдоволь потрудившись, он крепко уснул.
     Џод высокой  сосной  была  вырыта  могила.  „ва заступа торчали в
отвалах темно-желтого  влажного  песка.  “  могилы  стоЯли  незнакомые
женщины.  Ћни  сочувственно  посматривали  на  Њусю.  Њатрена  ђубцова
подошла к ним и стала шепотом что-то рассказывать.  †енщины  вздыхали,
кивали головой.
     Ќо ЊусЯ  не  слышала  их  приглушенного  говора,  не  видела   их
понимающих  взглЯдов.  Ћна  вообще ничего не видела,  не слышала в эту
минуту.  Њолча стоЯла она у тела своего товарища  по  скитаниЯм  и  не
могла оторвать взглЯда от его спокойного лица. ѓлаза у нее были сухие,
но все в ней плакало бурно и безутешно.  …й было страшно  оттого,  что
этот человек,  заменивший ей отца,  товарищей и весь привычный мир, из
которого ее вырвала война, больше не встанет, не будет торопить ее, не
побранит ее за легкомыслие. Ќекому больше приобщать ее к тайнам лесной
жизни,  которую он так хорошо знал,  не с кем продолжать путь.  "€ это
навсегда! ќтого нельзЯ исправить!"
     ЊусЯ вздохнула и оглЯнулась.  ‚  стороне  молчаливой  группой,  в
извечной  позе  бабьего  горЯ,  сцепив  на  груди руки и подперев щеку
ладонью,  стоЯли незнакомые женщины.  € опЯть,  как и  при  встрече  с
Њатреной ђубцовой,  подумалось Њусе:  что-то отличает их от всех, кого
она встречала в эти  последние  недели,  как  будто  жили  они  не  на
оккупированной земле, а в своей привычной обстановке.
     ‘ низкого,  нависшего  тЯжелого  неба  сеЯлась  тонкаЯ  изморось.
‘еЯлась она бесшумно,  но в лесу,  не смолкаЯ,  стоЯл грустный шелест.
"Ћткуда он,  этот печальный  шелест?"  -  подумалось  девушке,  и  она
посмотрела кругом.  ‚лага скапливалась на сучках и хвое высоких сосен.
Њелкие капли падали на березовый подлесок и,  встрЯхиваЯ мокрый  лист,
сбивали  с  него капли покрупней,  а эти тЯжело стукались об узорчатые
лапы   пышного   папоротника.   ‹истьЯ   папоротника   вздрагивали   и
покачивались.  ‘ них, как с крыш, по желобам стебельков сбегали тонкие
сверкающие струйки - сбегали и падали на брусничник,  на зеленый мох и
потом уже впитывались в землю.
     ќто движение водЯных капель и порождало тот непрерывный печальный
шелест, стоЯвший в лесу. ‹ес плакал.
     ’очно понЯв,  о  чем  думает  сейчас  девушка,  Њатрена   ђубцова
отделилась  от  группы женщин,  подошла к ней и,  легонько обнЯв,  как
подружку, как младшую сестру, шепнула:
     - Ђ  вы  поплачьте  -  легче  будет.  Ќемало  слез  сейчас  землЯ
принимает... Ђ жить-то надо, надо жить, девушка!
     "ѓде же,  где Я ее видела?" - снова подумала ЊусЯ,  смотрЯ во все
глаза на свою новую знакомую.


                             —асть втораЯ

        1

     ЊусЯ никогда не встречала  Њатрены  Ќикитичны  ђубцовой  до  того
самого днЯ,  пока судьба военного лихолетьЯ неожиданно не столкнула их
на лесной полЯне  у  раскрытой  могилы  Њитрофана  €льича.  Ќо  первое
впечатление  не обмануло девушку.  Ћна действительно не раз видела это
красивое,  строгое лицо,  дышащее спокойной энергией,  но видела не  в
жизни, а на фотографиЯх в газетах и журналах. …сли бы ЊусЯ в минуту их
встречи не была так потрЯсена, она, несомненно, вспомнила бы и фамилию
и  имЯ  незнакомки,  так как знатнаЯ животноводка Њатрена ђубцова была
известна не только  в  тех  краЯх,  где  жила  ЊусЯ,  но  и  по  всему
‘оветскому ‘оюзу.
     ”оторепортеры местных и  столичных  газет,  частенько  навещавшие
"Љрасный  пахарь",  любили  ее снимать.  ”отоэтюд,  на котором Њатрена
Ќикитична,  прижимавшаЯ к себе  две  пестрые  телЯчьи  мордочки,  была
сфотографирована  в  развевающейсЯ по ветру шали на фоне тонких берез,
радостнаЯ,  всЯ точно искрЯщаЯсЯ  молодым  весельем,  получил  золотую
медаль  на международном конкурсе.  ‘нимок этот в увеличенном виде был
издан приложением к известному иллюстрированному журналу, и с той поры
портрет   колхозной   красавицы  с  телЯтами,  образ  которой  как  бы
символизировал собою новую деревню,  можно было видеть  в  предвоенные
годы  и  в  крестьЯнском доме,  и в рабочей квартире,  и в клубе,  и в
избе-читальне.
     Љ своей громкой трудовой славе Њатрена Ќикитична пришла не сразу.
Ќе прост и не легок был ее сравнительно еще короткий жизненный путь.
     Њать ђубцовой,  крестьЯнскаЯ  сирота,  воспитаннаЯ  сердобольными
соседЯми,  была почти  девочкой  против  воли  сосватана  за  пожилого
бобылЯ,   батрачившего  у  помещика.  “  нее  не  было  ничего,  кроме
молодости,  редкой красоты да не знавших устали рабочих рук. “ ее мужа
была ветхаЯ пустаЯ избенка с поросшей зеленым мхом крышей, догнивавшаЯ
у околицы большого торгового села.  ќто был горюн-неудачник,  не злой,
но хмурый, неразговорчивый человек, давно отчаЯвшийсЯ выбитьсЯ в люди.
Њатрена отца не помнила. Ћн замерз в поле, захваченный метелью в своей
ветхой,  рваной  одежонке  на пути из барской усадьбы в село.  Њатрене
минуло тогда три года, а ее братишку мать кормила еще грудью.
     Ќе избалованнаЯ  жизнью,  крестьЯнка стойко перенесла и это горе.
‹етом она неутомимо копалась на  маленькой  усадьбе  за  своей  избой,
помогала  людЯм  на  сенокосе,  на  жнивье и молотьбе,  а зимой ходила
поденно трепать чужой лен,  вЯзала на продажу варежки и  этим  кое-как
кормила  своих  малышей.  ‘  трех  с  половиной лет Њатрена оставалась
нЯнькой при маленьком,  а пЯти уже помогала  матери  прЯсть  и  мотать
шерсть.  ‡емли у них не было. € долго, до самых зрелых лет, вспоминала
Њатрена,  как в те далекие зимы,  когда над  заиндевевшей  деревней  в
желтом  морозном воздухе высоко поднимались неподвижные хвосты дымков,
их избу совсем заметало.  ‘угробы надвигались на окна, наваливались на
крыльцо,  припирали  дверь.  —ерез  дырЯвую  крышу снег сеЯлсЯ в сени,
проникал в избу и узкой полоской ложилсЯ у входа.  Ќи один живой  след
не бороздил эти сугробы. €х никто не разгребал, не протаптывал.
     Њать ютилась на  печке,  закрываЯ  детей  заплатанной,  вытертой,
лоснЯщейсЯ шубой.  Ћт зари до глубокого вечера, а то и за полночь, при
мерцающем свете чадной лучины,  она все вЯзала,  вЯзала,  вЯзала,  как
казалось  маленькой  Њотре,  все  одну  и  ту  же варежку с коричневым
узором,  выведенным  прЯжей,  окрашенной  в  луковой  шелухе.  „ыхание
вылетало  у  нее  изо  рта белым паром.  Ћна отрывалась от кропотливой
работы только затем,  чтобы переменить лучину, засунутую меж кирпичами
печной трубы,  погреть у себЯ подмышками заледеневшие пальцы. —асто ее
схватывал  хриплый  кашель,  такой  тЯжелый  и  надсадный,  что  детЯм
казалось, будто что-то лопаетсЯ у нее в груди.
     ‚есной, когда снег сгонЯло и под окнами смолкала тЯжелаЯ  капель,
а  на старой вербе,  что росла на огороде,  начинали отчаЯнно гомонить
грачи,  ЊотрЯ помогала матери копатьсЯ на усадьбе  во  влажной  земле,
отдающей  теплом,  сыростью и острым запахом прелого навоза.  ќто была
самаЯ   счастливаЯ   пора.   Њать,   помолодевшаЯ,   похорошевшаЯ,   с
неестественно   Ярким  румЯнцем,  разлитым  по  смуглым  щекам,  ловко
действовала  старой  лопатой.  ЊотрЯ  и  маленький  Љолька   разбивали
слежавшиесЯ  комьЯ  земли,  выбирали  кореньЯ сорнЯков с высоких грЯд,
взбитых,  точно  пуховики.  ‚озбужденно,  по-весеннему  орали   грачи,
восстанавливаЯ  свои  поврежденные  вьюгами  гнезда,  солнышко  грело,
прозрачнаЯ дымка колебалась над черной влажной землей.  €  вдруг  мать
принималась кашлЯть, лопата вываливалась у нее из рук, и она бессильно
опускалась   на   землю,   покрытую   бурой,   прошлогодней    травой.
ЋткашлЯвшись,  мать  сплевывала кровью куда-нибудь подальше в сторону.
„евочке становилось жутко.
     €ногда, поднЯвшись на заре,  когда их сверстники еще спали, ЊотрЯ
с Љолькой,  захватив ведерко,  отправлЯлись по селу собирать навоз длЯ
огорода.  Ћни  старались  управитьсЯ  до того,  как погонЯт стадо.  Ќо
навозу  было  нужно  много,  приходилось  ходить  и  днем,   и   тогда
крестьЯнскаЯ детвора бегала за ними, кидала в них сухие конские Яблоки
и кричала на все лады: "Ќавозные побирушки! —ахоткины дети!"
     "Ќавозные побирушки" - это было еще терпимо,  но "чахоткины дети"
- это касалось матери.  € тут иной раз  тихаЯ,  застенчиваЯ  ЊотрЯ  не
выдерживала  обиды,  хватала  первый попавшийсЯ под руку камень-голыш,
осколки кирпича или палку и с плачем бросалась на своих мучителей.  €з
дневных  вылазок  за  навозом  дети  часто  приходили с пустым ведром,
избитые,  исцарапанные,  в слезах.  Њать утешала их, смывала у колодца
кровь,  вздыхала  и  грустно повторЯла все одну и ту же пословицу:  "‘
сильным не дерись, с богатым не судись".
     € хотЯ   ребЯтам  весь  день  приходилось  копатьсЯ  на  огороде,
собирать навоз,  таскать из колодца воду длЯ  поливки,  а  когда  мать
уходила  батрачить  на  чужой  сенокос,  то и самим поливать,  полоть,
подкармливать овощи,  - летом все было  нипочем.  Џоднималась  молодаЯ
трава,  в полЯх поЯвлЯлась кислица, у заборов росла свежаЯ крапива. €з
крапивы и кислицы варили щи.  Џотом  начинались  Ягоды,  за  ними  шли
грибы.  €х можно было не только есть,  но и продавать дачникам.  Џотом
поспевали овощи.  ‚ эту пору  даже  в  грустных,  оттененных  большими
синими кругами глазах матери зажигались веселые искорки.
     ‚ иной погожий  летний  вечер,  когда  вместе  с  ленивым  пением
разомлевших  на  жаре  петухов  и  стуком  отбиваемых кос в избу через
открытые крохотные окошки просовывались золотые снопы солнечных лучей,
мать  принималась  расчесывать  старым деревЯнным гребнем свои длинные
волнистые косы,  затем выкладывала их широким венцом на крупной, гордо
посаженной  голове  и  подолгу  смотрела  на  свое отражение в радужно
отливающем темном стекле.  Џри этом она  всегда  пела  одну  и  ту  же
грустную песню:

                     •ороша Я, хороша,
                     Џлохо лишь одета,
                     Ќикто замуж не берет
                     „евушку за это...

     ЊотрЯ усаживалась у ее ног и мечтала,  как вырастет она  большаЯ,
как будет работать у господ, работать от зари до зари, как наживет она
много денег и купЯт они козу,  и будет у них молоко, которое так нужно
длЯ  здоровьЯ  матери.  Њать поправитсЯ,  все вместе станут трудитьсЯ,
поднимутсЯ,  починЯт крышу, купЯт стол, скамейки, будут жить как люди,
и никто не посмеет дразнить ее и Љольку "чахоткиными детьми" и бросать
в них конским навозом. Ђ мать будет всегда такаЯ же красиваЯ, веселаЯ,
какой она бывает в эти редкие летние вечера. ѓлавное - сколотить денег
и купить козу.  ‘оседка ЂгафьЯ все времЯ  толкует,  что  жирное  козье
молоко  в  два  счета  поставит  мать  на ноги.  ќта коза,  казавшаЯсЯ
избавительницей от  всех  бед,  превратилась  длЯ  девочки  во  что-то
сказочное, как перо жар-птицы, как цветок €вановой ночи.
     ђазгоралась война.  Ќикто  не  хотел  больше  продавать   шерсти.
Џокупатели варежек - возчики, прасолы, мелкий торговый люд - наступали
в ‚осточной Џруссии,  гнили в окопах на равнинах Џольши.  —тобы спасти
ребЯт  от  голодной  смерти,  мать Њатрены ђубцовой,  заперев Љольку в
холодной избе и наказав ему  никому  не  открывать,  вместе  с  дочкой
отправлЯлась  собирать подаЯние.  Џросить в своем селе ей не позволЯла
природнаЯ гордость,  да своим и не подавали.  Њать с дочерью  обходили
обычно  дальние  деревни  -  Њигалово,  Љадино,  Џожитново - и большое
волостное село Љлючи.  Џодавали скудно.  €наЯ тетка и рада  бы,  да  у
самой кусок на счету. € в избу пустит и погретьсЯ даст, а насчет хлеба
- ступай с богом,  самим нечего есть.  €ной раз, проходив в день верст
пЯтнадцать-двадцать, мать и дочка возвращались домой с десЯтком сухих,
заплесневевших горбушек,  которых едва  хватало  на  два-три  днЯ.  Ќа
сельской  улице  Њотре с Љолькой теперь и вовсе нельзЯ было показатьсЯ
из-за ребЯчьих выкриков: "Ќищенки-вшищенки!"
     Њать умерла  весной,  в половодье,  когда Њатрене шел двенадцатый
год.  ‘ельский сход решил назначить сиротам опекуна.  Ќо ЊотрЯ,  помнЯ
историю матери,  наотрез отказалась.  Ћна заЯвила, что никому до них с
Љолькой дела нет,  они сами себЯ  как-нибудь  прокормЯт.  „ети  упорно
работали зиму и лето,  работали и днем,  а часто и ночью. “мираЯ, мать
наказывала девочке кормитьсЯ от огорода.  € ЊотрЯ с прежним  старанием
выращивала овощи,  носила их на базар в волостное село. ‹етом помогала
на сенокосе и уборке зажиточным соседЯм;  зимой,  по  примеру  матери,
прЯла и сучила шерсть, красила прЯжу луковой шелухой, вЯзала варежки.
     ’ак прожили дети несколько лет.
     ЊотрЯ стала  рослой,  крепкой,  не  по  годам серьезной девочкой,
ловко  управлЯвшейсЯ  с  жалким   хозЯйством.   Ћна   была   смышлена,
расторопна, молчалива и вынослива. ‡априметив в подросшей девчонке эти
качества,  сельский богатей …горичев "сжалилсЯ" над нею и взЯл  ее  на
сезон  батрачить.  Џо  неписаным  сельским тарифам тех лет ей положено
было  при  хозЯйских  харчах  за  сезон:  куль  муки  да  платье   или
полусапожки с резинками - на выбор.  Ќо девочка взамен этого попросила
у хозЯина телку.  …горичев,  спрЯтав ухмылку  в  реденькой  бороденке,
согласилсЯ. “ него во дворе стоЯло восемь коров симментальской породы,
и такой способ расплаты его вполне устраивал.
     Ћх, как  работала  это  лето ЊотрЯ на чужих полЯх!  Ѓез хозЯйской
побудки она поднималась задолго до того,  как начинало белеть в  щелЯх
ворот  сенного  сараЯ,  где  спали  батраки,  а  ложилась с последними
петухами.  € на скотном дворе,  и на хозЯйских огородах,  и на лугах в
сенокос,  и  на  полЯх  в  жнивье  она трудилась наравне со взрослыми.
Ќадежда на хозЯйскую благодарность подогревала,  подстегивала девочку.
Њечта  о  красной  телке  с  белыми  пЯтнами,  с бархатистой шерстью и
круглыми задумчивыми глазами помогала ей переносить непосильный  труд,
насмешки   кое-кого   из  батраков  и  батрачек,  невзлюбивших  ее  за
чрезмерное усердие на хозЯйском деле.  ‹ишь на минуту по пути  на  луг
или  на  поле  она  забегала  проведать Љольку,  оставить ему короткие
распорЯжениЯ по дому и огороду.  ‚прочем, хмурый и молчаливый мальчик,
тоже захваченный мечтой о собственной скотине,  ухитрЯлсЯ поспевать не
только с огородными делами.  “просив соседа отбить  ему  старую  косу,
найденную  на  чердаке,  он  сам  насадил  ее  на  косовище и по утрам
отправлЯлсЯ с ней в соседний казенный лес.  ’ам  он  тайком  выкашивал
травЯнистые проплешины меж деревьев. ‘ено затемно перетаскивал в мешке
к себе и набивал им пустующую половину избы.
     € вот мечта сбылась. Џоздней осенью, когда в просторном и крепком
хозЯйском сарае дотрепывали последний лен и развешивали на жердЯх  под
крышей шелковистые кулитки, в сутулой, подслеповатой избенке поЯвилась
телка.  „ети,  не сговариваЯсь,  сразу назвали ее Љозочкой в честь той
козы,  что в их мечтах должна была спасти, да так и не спасла их мать.
ќту телку сам …горичев привез сиротам в плетеном своем шарабане.  ‚ела
себЯ  телка странно:  ни за что не хотела стоЯть и вЯло отворачивалась
от вкусного пойла. ЏочуЯв недоброе, ЊотрЯ побежала к соседЯм. Ћсмотрев
телку,  сосед только погрозил кулаком в сторону высокого егоричевского
дома,  плюнул и,  стараЯсь не смотреть на оторопевших сирот,  вышел из
избы. Ђ соседка, всплакнув вместе с Њотрей, объЯвила, что телка больна
поносом и не  жилица  на  этом  свете,  что  лучше,  пока  не  поздно,
прирезать ее - по крайней мере, хоть мЯсо можно будет продать.
     Ѓросилась девчонка с братом к  …горичеву,  ворвалась  в  дом,  на
чистую половину,  где тот за самоваром торговалсЯ со скупщиком льна, и
объЯвила,  что  телка  околевает.  …горичев  -  маленький,   тщедушный
человечек  с  морщинистым,  в  кулачок лицом,  на котором бегали живые
ласковые  глазки,  -  сначала   было   завздыхал,   заохал,   принЯлсЯ
сочувствовать  и соболезновать.  Љогда же ЊотрЯ сквозь слезы стала его
стыдить и спрашивать перед гостем,  разве она плохо,  разве  мало  она
работала,  …горичев только руками развел:  работала, слов нет, хорошо,
рук не жалела, но ведь и он своему слову господин. ђЯдились за телку -
телку и получила, да не какую-нибудь деревенскую замухрышку - отборных
кровей, чистой породы. ‚ерно, не лучшую дал, но уговора о том не было,
да и кто ж себе враг?  ‘тало быть,  и шуметь и людей почтенных попусту
ревом беспокоить нечего...
     Џосоветовали Њотре дойти до председателЯ комбеда, хромого матроса
€гната ђубцова,  недавно вернувшегосЯ с  гражданской  войны.  ‚ыслушал
€гнат   девчонку,   сжал  огромный  волосатый  кулачище,  так  что  на
натЯнувшейсЯ коже заблестели вытатуированные на нем ЯкорЯ  и  русалки,
посулил мироеду такого,  что девочка чуть не сгорела со стыда, а потом
сказал хмуро:
     - Ќичего,   брат   девка,   не  поделаешь.  ”орму  чертова  гидра
контрреволюционнаЯ соблюл! …го ни судом, ни комбедовской резолюцией не
подковырнешь.   ђазве  вот  только  в  "Ѓедноте"  или  в  "‹апте"  его
продернуть или набить ему,  пауку, морду в праздник под пьЯную руку за
такие его дела, за сиротскую обиду.
     Ђ телка уже и не поднималась,  хирела  с  каждым  днем.  ЊотрЯ  и
Љолька  сбились  с  ног,  не  спали возле нее по ночам.  Ђ когда телка
начала уже и вовсе закатывать глаза,  девочка снова кинулась к соседу,
выпросила  у  него ручные салазки,  настелила на них сена,  положила в
него Љозочку,  и, впрЯгшись в веревочное Ярмо, дети отвезли ее за семь
километров,  в  Љлючи,  в  сельскую больницу.  Ћни подтащили салазки к
больничному крыльцу,  поднЯли телку на руки и на глазах обомлевших  от
удивлениЯ больных пронесли ее прЯмо в докторский кабинет. ‚рач сначала
пришел было в Ярость,  затопал ногами,  стал звать сторожа и требовал,
чтобы  ребЯт  вместе  с  их  паршивой телушкой вышвырнули вон из храма
медицины.  Ќо брат с сестрой так плакали,  так горЯчо просили,  что он
почувствовал  наконец  за  всей  бестолковостью этого странного визита
лихую сиротскую беду.  ‘менив гнев на милость, врач приказал перенести
телку  в  теплое  стойло  больничной  лошади,  после  приема  осмотрел
необыкновенного  пациента  и,  проконсультировавшись  по  телефону   с
уездным ветеринаром,  приказал провизору приготовить микстуру, которую
сам и влил Љозочке в рот с помощью резинового баллончика...
     ‚есной, когда  тощаЯ и грЯзнаЯ скотина,  всЯ облепленнаЯ навозной
коростой,  с пьЯным,  возбужденным ревом хлынула из  прогонов  на  еще
полную  непросохшей  грЯзи,  но  уже  прорастающую зелеными сабельками
свежей травы сельскую улицу,  Њатрена и Љолька выгнали  в  стадо  свою
Љозочку,   предварительно   окурив   ее,  по  обычаю,  духмЯным  дымом
богородицыной травы.
     ‹етом ЊотрЯ  опЯть  батрачила  у …горичева.  ќто была длиннорукаЯ
девчонка-подросток,  с ребЯчьим пушком на щеках и с  круглыми  черными
глазами.  Ќо рЯдилась на работу она уже вместе со взрослыми и работала
не меньше иного мужчины. € какой бы страдный ни выдавалсЯ день, как бы
ни  ломило  от  работы кости и ни клонило в сон,  она,  отказав себе в
отдыхе или урвав немного времени от ужина,  всегда ухитрЯлась забежать
домой,  чтобы  позаботитьсЯ  о  братишке,  взглЯнуть на свою любимицу,
погладить ее жесткую  лоснЯщуюсЯ  шерсть,  дать  ей  густо  посоленную
хлебную  корку,  утаенную  при  ужине,  или  хрустЯщий  ранний огурец,
унесенный в рукаве из хозЯйских парников.
     €з всех многообразных дел,  которые Њотре приходилось с утра и до
ночи выполнЯть  в  хозЯйстве  …горичева,  любила  она  лишь  работу  в
коровнике.  € хотЯ царствовавшаЯ здесь …гориха была известна как самаЯ
сварливаЯ баба в волости, хотЯ она не давала девочке ни минуты покоЯ и
не скупилась на пинки и подзатыльники, ЊотрЯ безропотно переносила их,
стараЯсь подсмотреть, как хозЯйка обхаживает своих славившихсЯ на весь
уезд коров,  чем кормит,  как поит их,  и все это запоминала длЯ своей
Љозочки. Ќа зиму девочка перевела телушку в избу. Ћни с братом за семь
километров возили на санЯх в бадье из больницы помои,  которые доктор,
растроганный сиротским  горем,  приказал  собирать  длЯ  своей  бывшей
"пациентки".  „ети отказывали себе во всем,  порой просто голодали, но
Љозочка питалась не хуже,  чем егоричевское стадо.  € вскоре у Њатрены
была  лучшаЯ  телушка  в селе.  ‡ажиточные мужики,  даже сам …горичев,
наперебой подбивали девчонку продать Љозочку или  поменЯть  на  другую
корову с щедрой придачей.
     ЊотрЯ вспыхивала гневом.  ђазве Љозочку можно продать?  ќто  была
осуществленнаЯ  мечта,  это была надежда на сытую жизнь.  Љозочка была
любимым членом сиротской семьи.
     Њотре некогда  да  и  не в чем было ходить в школу.  Ќо брата она
заставила учитьсЯ и  с  его  помощью,  по  его  учебникам  сама  потом
выучилась читать и писать.
     ‚ год,  когда Љозочка,  впервые отелившись,  принесла  маленького
крепкого  лобастого бычка и начала давать такую уйму отличного молока,
что ЊотрЯ стала постоЯнной поставщицей волостной  больницы,  случилось
событие,  сразу  повернувшее  жизнь  сирот.  Џо селу прошел слух,  что
колченогий €гнат ђубцов, тот самый, к которому бегала когда-то девочка
с  жалобой  на  …горичева,  организовал  какую-то сельскохозЯйственную
коммуну "Љрасный пахарь".  ѓоворили,  что под  эту  затею  волисполком
отвел  помещичью  усадьбу  с  парком  и  даже  самый  барский  дом.  “
…горичева, где все еще батрачила ЊотрЯ, коммуну эту сразу перекрестили
в "Љрасного калеку", потому что первыми, как посмеивалсЯ хозЯин, вошли
в нее калеки:  кроме самого ђубцова,  кривой  шорник  ‡озулин  Ќикита,
сухорукий   подпасок   †енька,   а   за  ними  уже  потЯнулась  всЯкаЯ
голь-беднота  из   окрестных   деревень,   будто   бы   обрадовавшаЯсЯ
возможности отщипнуть кусок от дарового пирога.
     ЊотрЯ слушала хозЯйские кривые шуточки и не верила им.  Ќесколько
батраков,  самых  дельных  и  самых толковых,  сразу же,  не дожидаЯсь
уплаты за отработанное, подались от …горичева в "Љрасный пахарь". „а и
самого   €гната   ђубцова,   широкоплечего,  дюжего  человека,  в  дни
революционных праздников ходившего по селу с большим красным бантом на
старом форменном бушлате, девочка привыкла уважать уже за одно то, что
его не любили …горичев и другие  богатей.  €  вот  в  воскресенье  она
вместе  с  братом  Явилась  в  бывший  господский  дом,  меж колоннами
которого на  натЯнутых  веревках  сохло  теперь  латанное-перелатанное
белье;  дети  зашли  в разгороженные тесом на маленькие каморки покои,
гудевшие и гомонившие,  как растревоженный улей,  и где-то  под  самой
крышей,  в  крохотной  комнатке  с  косым потолком,  нашли колченогого
матроса и спросили:
     - ‘ирот в коммуну берут?
     Њатрос басовито захохотал.  Љак же не брать!  ‘ироте в коммуне  -
красный  угол!  ‘ам  увлекаЯсь,  он  начал  рассказывать ребЯтам,  как
коммуна оградит людей от кулацкой сволоты,  с азартом  доказывал,  что
работать  совместно куда спорее,  и кончил тем,  что принЯлсЯ рисовать
картины необычайной и светлой жизни, котораЯ ждет коммунаров впереди.
     Ќедаром, должно быть,  говорили по деревнЯм, что был €гнат ђубцов
в ЋктЯбрьские дни любимым оратором на своем корабле.
     Њысль о справедливой жизни крепко запала ребЯтам в сердце.  € как
ни  грозилсЯ  …горичев,  как  ни  шипела  …гориха,  накликаЯ  беды  на
беспутного  матроса,  морочащего  голову  несчастным  сиротам,  как ни
советовали детЯм степенные соседи подождать да поглЯдеть,  как  и  что
будет,  ЊотрЯ с Љолькой, поверив ђубцову, записались в коммуну, решив,
что жить хуже,  чем они жили,  все  равно  нельзЯ.  ‚месте  со  своими
пожитками,  длЯ  которых  и  телеги  не  потребовалось,  отдали брат с
сестрой в коммуну единственное свое настоЯщее имущество,  свою радость
и  надежду  -  Љозочку  и  ее  первенца,  длинноногого лобастого бычка
красной масти со звездочкой на лбу.
     ‚ те  дни случалось,  что люди перед вступлением на неведомый еще
коллективный путь иной раз тайком распродавали свой инвентарь,  а скот
ставили  во  дворы к своим родичам:  дескать,  посмотрим,  как оно там
повернетсЯ,  и если падать придетсЯ,  то стоит соломки  подстелить  на
всЯкий  случай...  Љозочка  была введена в огромный,  пустовавший двор
коммуны второй по счету,  вслед за собственной коровой ђубцова. € хотЯ
всем  землЯкам  известно  было,  что матрос человек геройский,  что за
империалистическую войну имел он полный бант георгиевских крестов, а в
гражданскую  получил  от  командованиЯ  за  храбрость кожаные куртку и
шаровары да серебрЯную  саблю,  прошел  по  деревнЯм  слух,  будто  не
выдержал  он  и заплакал при всем народе,  принимаЯ от сирот их щедрый
вклад,  а потом будто сверкнул влажными глазами и  сказал  коммунарам,
столпившимсЯ во дворе по случаю необычайного событиЯ:
     - Ќазовите гадом €гнашку ђубцова, в глаза ему плюньте, если через
десЯть  лет  не  зацветет наша коммуна и не будет у нас столько скота,
что когда наше стадо вечером с лугов пойдет,  пыль  из  волости  видна
будет!
     Ђ на следующий день приходили к ђубцову делегаты сельского схода,
корили,  урезонивали матроса и взЯли с него обещание, что если коммуна
прогорит, он не продаст Љозочку и вернет ее сиротам.
     "Љрасный пахарь"  не  прогорел.  Ѓыли  в  нем  на  первых порах и
дармоеды,  хватало  бестолковщины,  неурЯдиц,  пережил  он  приливы  и
отливы,   всеми  болезнЯми  переболел.  Ќо  вокруг  матроса-большевика
постепенно образовалось  сплоченное  Ядро  людей,  веривших  в  правду
коллективной жизни, не унывавших при невзгодах, не поддававшихсЯ ни на
какие провокации.  € хотЯ виски матроса от вечных  забот  поседели  до
срока,  а  по широкой скуле прошел синий рваный шрам от кулацкой пули,
выпестовал  он  вместе  с  коммунарами  сильное  новое  хозЯйство   и,
перестроив   его   потом,   в   годы  великого  перелома,  по  желанию
односельчан, из коммуны в артель, вскоре сделал самым богатым колхозом
в районе.
     •ороши были в "Љрасном пахаре" и полЯ,  и пчелы,  и льны, и пруд,
где отгуливались зеркальные карпы. Ќо славой его, предметом гордости и
особых забот  артельщиков  была  племеннаЯ  скотоводческаЯ  ферма.  Ћт
чистопородной  коровы  Љозочки,  приведенной  сиротами  в  первые  дни
коммуны,  и от могучего племенного производителЯ —емберлена, выросшего
из маленького красного бычка с белой звездочкой на упрЯмом лбу,  пошли
два рода потомства,  превратившиесЯ со временем в  отборное  племенное
стадо новой породы скота, улучшенной в "Љрасном пахаре".
     ‚месте со своей артелью  выросла,  поднЯлась,  прочно  встала  на
ноги,  приобрела  громкую  трудовую славу и Њатрена.  Ѓрат ее Ќиколай,
летом помогаЯ сестре на ферме,  зарабатываЯ  трудодни  на  сенокосе  и
уборке хлебов, окончил школу второй ступени, затем уехал в ‹енинград и
больше уже не вернулсЯ в родной колхоз.  Ћн  стал  ученым-лесоводом  и
работал где-то далеко в субтропиках.
     Њатрена уже  взрослой   девушкой   училась   в   вечерней   школе
крестьЯнской  молодежи.  ‘  годами  она  стала образованным человеком,
пристрастилась читать животноводческие журналы и брошюры  и  все,  что
находила  в  них интересного и ценного,  старалась применить у себЯ на
ферме.  Ћна измучила правленцев постоЯнными требованиЯми новых и новых
усовершенствований   оборудованиЯ   скотных   дворов,  ставила  смелые
зоотехнические  опыты,  вела  записи  своих  наблюдений,  состоЯла   в
переписке с животноводческим институтом.
     Ђ когда лучших животноводов  страны  пригласили  на  совещание  в
Љремль, поехала туда и бывшаЯ беднЯцкаЯ сирота Њатрена Ќикитична.
     ‚ысокаЯ, статнаЯ,  не смущаЯсь, с крестьЯнской степенностью вошла
она  в зал заседаний,  с чувством большого достоинства уселась на свое
место.  Ћна  неторопливо  положила  перед  собой  очиненный  карандаш,
блокнот  и оглЯдела искоса,  вправо и влево,  взволнованных соседей по
скамьЯм, и красивое лицо ее стало еще спокойней.
     Ќо когда в президиуме поЯвилсЯ €осиф ‚иссарионович ‘талин и с ним
руководители партии и правительства, которых Њатрена ђубцова никогда в
жизни  не  видела,  но  которых  сразу же узнала по портретам,  она не
выдержала, вскочила вместе со всеми, радуЯсь и рукоплеща.
     ‚ течение  всего  совещаниЯ делегатка "Љрасного пахарЯ" спокойно,
внимательно слушала речи,  делала  записи.  ‚зглЯды  окружающих  часто
останавливались  на  статной  русской красавице,  так и просившейсЯ на
полотно.  ЌаблюдаЯ ее, естественно, с природным достоинством сидЯщую в
этом  торжественном  кремлевском зале вместе с руководителЯми партии и
государства,  трудно было себе представить,  что женщину эту  дразнили
когда-то "чахоткина дочь",  что соседние дети брезговали с ней играть,
что ходила она в рваных лаптишках,  под чужими окнами выпрашиваЯ кусок
хлеба на пропитание.
     ‹ет за десЯть до войны,  когда слава "Љрасного пахарЯ" только еще
начиналась. Њатрена Ќикитична вышла замуж за џкова ђубцова, колхозного
конюха,  сына того самого матроса €гната,  которому она  когда-то  так
беззаветно доверила свою Љозочку.  ќто был застенчивый, невидный собой
парень. Ћни сиживали рЯдом на комсомольских собраниЯх, вместе в зимние
вечера,  иной раз в метель и вьюгу,  ходили за семь километров в Љлючи
на занЯтиЯ в школу крестьЯнской молодежи. џков приглЯнулсЯ Њотре своей
сердечностью,  скромностью,  тем,  что  никогда  не  хвалилсЯ,  не лез
вперед,  готов был каждому помочь чем мог,  а в делах общественных был
строг, неуступчив и тверд.
     “ пригожей девушки,  чьЯ слава гремела по всей  округе,  не  было
отбоЯ  от  женихов.  Ѓыли  среди  них  и  красавцы  и ухари.  Џисал ей
пространные  письма  "с  намеком"  молодой   районный   агроном;   как
говоритсЯ,   "с   ходу"   сделал   ей   предложение   пылкий  командир
кавалерийского эскадрона,  расквартированного в  "Љрасном  пахаре"  на
недолгий  постой  во  времЯ корпусных маневров;  белокурый симпатичный
аспирант животноводческого института,  приезжавший собирать  материалы
длЯ книги о новаторах животноводства, звал девушку учитьсЯ в Њоскву, а
заодно робко и  нежно  намекал  на  возможность  и  более  прочного  и
длительного союза науки с практикой.
     Ќо не эти завидные женихи,  а тихий скромница џша,  красневший  и
тушевавшийсЯ   при  девушках,  сам  того  не  ожидаЯ,  покорил  сердце
разборчивой красавицы.  Ћна сама однажды,  когда  они  возвращались  с
районного   комсомольского  актива,  неожиданно  заЯвила,  что  боитсЯ
состаритьсЯ, пока он наконец решитсЯ ее поцеловать. Ћшалев от счастьЯ,
џша  с  таким  старанием  стал  доказывать  ей обратное,  что они и не
заметили,  как лошадь,  не чувствуЯ вожжей, свернула в овсы, и увидели
это  только  тогда,  когда  с  накренившейсЯ  телеги  оба уже летели в
придорожную канаву.  ‘вадьба их стала в районе целым событием.  Ќа нее
приехали  даже  представители газет,  следивших за трудовыми подвигами
молодой  колхозницы.  Ќо  сельские  кумушки,  отдав   дань   обильному
угощению,  вздыхали  и  предсказывали,  что  долго  молодые  вместе не
проживут: очень уж "неравнаЯ пара". ‚опреки всем этим предсказаниЯм, в
новом,  по  типовому  архитектурному  проекту  построенном доме,  куда
въехали  молодые  ђубцовы,  царили  совет  да  любовь.   Њногообразные
колхозные  дела,  растущаЯ  слава  не помешали Њатрене Ќикитичне стать
хорошей матерью трех  ребЯт.  ђубцовы  первыми  отказались  от  своего
приусадебного участка, заЯвив, что им с избытком хватает заработанного
на трудодни,  и  этим  самым  повергли  в  немалое  смущение  районных
руководителей, не знавших тогда, как им отнестись к такому случаю и не
ЯвлЯетсЯ ли почин молодой пары "перегибом".
     Љолхозные ходоки,  приезжавшие  с разных концов страны в "Љрасный
пахарь",  чтобы  ознакомитьсЯ  с  опытом  передового   животноводства,
обЯзательно  осматривали  также и дом молодых ђубцовых.  •озЯйственные
председатели,  собиравшиесЯ строитьсЯ,  даже срисовывали длЯ себЯ  его
необычную  островерхую,  черепицей  крытую  кровлю,  под  которой была
светелка,  терраску  с  резными  деревЯнными  столбиками,   заменившую
традиционное   крыльцо,   пересчитывали   венцы   бревен,   примерЯли,
прикидывали.  “езжаЯ к себе домой,  они  вместе  с  опытом  племенного
животноводства, вместе с рецептами кормов, чертежами кормушек, планами
коровников развозили по  стране  и  весть  о  том,  как  славно  живет
знаменитый  животновод  Њатрена  ђубцова  со  своим  мужем  - скромным
колхозным конюхом џковом.
     ”отографии Њатрены  Ќикитичны  то  и  дело  мелькали на страницах
газет и журналов.  Џочтальон ворчал на то,  что  устал  он  носить  ей
письма  со  штемпелЯми  всех городов страны.  €гнат ђубцов,  бессменно
руководивший "Љрасным пахарем",  шутил,  что он уже  в  пиджаке  дырку
просверлил  длЯ  золотой  медали  за животноводческие экспонаты своего
колхоза и рамку заказал длЯ  диплома  ‚сесоюзной  сельскохозЯйственной
выставки.
     Ќо война неожиданно сломала все эти радостные планы, всю с такими
трудами налаженную жизнь.

        2

     “же в  первую  ночь  войны  над  "Љрасным  пахарем" в зеленоватой
предутренней  мгле  пролетела  на  восток  вереница  чужих  самолетов,
направлЯвшихсЯ   бомбить  мирные  города.  Ѓабка  ЏрасковьЯ  Ќефедова,
возвращавшаЯсЯ  в  эту  пору  из  телЯтника  после   бессонной   ночи,
проведенной возле хворой телки,  божилась потом,  что разглЯдела на их
крыльЯх какой-то чудной,  "антихристов"  знак.  Ђ  под  вечер  Њатрена
Ќикитична  вместе  с  другими  женщинами уже стоЯла у околицы,  смотрЯ
сквозь слезы,  как,  багровеЯ в золоте заката, оседает на дорогу пыль,
поднЯтаЯ   подводами,   на   которых  колхозники  призывных  возрастов
отправлЯлись в районный военкомат. Ѓыл среди них и џков ђубцов. Ђ отец
его,  €гнат,  на  второй  день войны,  усевшись в плетеный кузов своей
двуколки,  отправилсЯ провожать  на  мобилизационный  пункт  колхозных
рысаков  с  конефермы.  Џеред отъездом он как-то необыкновенно долго и
торжественно прощалсЯ со снохой и целовал  внуков.  Њатрена  Ќикитична
заметила в повозке туго набитый вещевой мешок и понЯла, что не в конЯх
тут дело.
     ’ак оно  и  было.  ‘дав  коней  военным приемщикам,  председатель
колхоза отправилсЯ в райком.  ‘тараЯсь не хромать,  вошел он в кабинет
первого секретарЯ,  заЯвил о своем желании идти на фронт и потребовал,
чтобы за него,  как