ь, напевали.
     - Ќу,  вы мне вчера  и  дали  жару  -  сейчас  больно!  -  весело
вспомнила ЊусЯ.
     - Ђ ты мне  все  волосы  спутала  -  и  не  расчешешь  теперь,  -
отозвалась Њатрена Ќикитична. - ‹овко это ты придумала его заманить...
•итраЯ ты, Њашка! ‡а тобой будущему мужу глЯдеть да глЯдеть...
     Ћни посмотрели  друг  на друга,  перемигнулись и захохотали.  ќхо
лесных чащ робко,  как-то недоверчиво отозвалось на  звонкий,  веселый
смех.
     - Ђ Я,  как затеЯлась  всЯ  эта  кутерьма,  вдруг  вспомнила:  "Ђ
мешок!"  Ѓатюшки-матушки!  „аже  похолодела  всЯ:  а  ну кто под шумок
стЯнет?  ѓлЯжу  краем  глаза  -  лежит  мой  милый,  лежит,  валЯетсЯ,
затоптанный, никому не нужный...
     Ћбе глЯнули на мешок и опЯть рассмеЯлись. Ќебо словно ответило на
их смех.  ‚ голубое окно меж торопливых редеющих туч выглЯнуло солнце,
Яркое и ласковое;  на траве, на деревьЯх, на паутинках, протЯнутых меж
ветвей, весело заискрились, засверкали мириады дождевых капель.
     - ђазогнетсЯ,  разогнетсЯ пружина, Њашенька... Џомнишь, свекор-то
мой говорил? ’уго свернулась - крепче ударит...
     ѓлаза Њатрены Ќикитичны так же  искрились  и  сиЯли,  как  и  все
кругом.  Ќа  лице  ее,  омытом  дождевой  влагой,  сквозь  шелковистую
смуглоту кожи проступил  темный  румЯнец.  “лыбка  обнажила  два  рЯда
крупных  зубов.  †енщина  как-то  сразу необычайно помолодела.  ЊусЯ с
восхищением смотрела на спутницу:
     - ЉрасиваЯ вы...
     Ђ та, целиком захваченнаЯ своими мыслЯми, даже и не слышала.
     - ...€ жить станем по-прежнему.  ‚от приезжай тогда,  Њашенька, к
нам в "Љрасный пахарь",  как сестренку приму... Ћх, и хорошо ж у нас в
колхозе!..  -  ђубцова  вздохнула,  сдвинула брови и тихо добавила:  -
Ѓыло...
     - џ  учитьсЯ  пойду...  Ќо  Я приеду,  вот увидите,  обЯзательно,
только уже когда стану певицей.  ‹адно?  Џриеду,  соберутсЯ все: бабка
ЏрасковьЯ,  ‚арЯ ‘айкина,  €гнат ‘авельич,  все знакомые,  а Я выйду в
вечернем платье, в длинном, белом... нет, не в белом - белое, говорЯт,
толстит,  а в голубом,  мне больше голубое к лицу.  Џравда?..  ‚ыйду и
запою то же, что в Љоровьем овраге, помните, пела... •отите, спою, а?
     €, не  дожидаЯсь  приглашениЯ,  девушка  запела  вполголоса  свой
любимый "‡имний вечер".
     Ќо допеть   ей   не   удалось,  песнЯ  оборвалась  на  полуслове.
ЏослышалсЯ хруст валежника,  торопливые шаги,  и из зарослей  мокрого,
щедро   осыпанного  черными  воронеными  Ягодами  можжевельника  прЯмо
наперерез путницам вышли двое мужчин.
     - Ѓыстрее  и не оглЯдывайсЯ!  - успела шепнуть Њатрена Ќикитична,
резко менЯЯ направление и ускорЯЯ шаг.
     Ћни двинулись,  не  разбираЯ  дороги,  прЯмо  сквозь можжевеловые
заросли,  сквозь кусты волчьих Ягод и орешника.  Ћни шли торопЯсь,  не
смеЯ  обернутьсЯ.  Џозади  трещали сучьЯ и слышались шаги.  Ќезнакомцы
Явно стремились их нагнать.  ’огда Њатрена Ќикитична еще раз  изменила
направление:  авось разойдутсЯ их, может быть, лишь случайно совпавшие
пути.
     Ќо преследователи  не  отставали;  уже  были  слышны не только их
шаги, но и дыхание.
     - Ѓежим!  -  сказала Њатрена Ќикитична,  поправлЯЯ лЯмки тЯжелого
мешка.
     ‚друг кусты   затрещали  впереди,  и,  тут  же  раздвинув  ветви,
навстречу подругам вышел белокурый человек в немецкой форме, высокий и
такой плечистый,  что куртка,  надетаЯ им, может быть, с чужого плеча,
всЯ на нем натЯнулась, как чулок.
     - ‡дравствуйте! - сказал он на чистейшем русском Языке.
     Ћн снЯл пилотку, отер ею пот с крупного загорелого лица. Ќегустые
курчавые  белые  волосы  были  тоже  мокры  и  липли  ко  лбу  крутыми
завитками.  Љарманы его шаровар оттопыривались, должно быть от гранат.
Џод  тесной  курткой  с  распластанным  орлом,  нашитым  над карманом,
вырисовывалась рукоЯть револьвера, заткнутого за поЯс.
     Џутницы обменЯлись быстрыми взглЯдами и остановились. Ѓежать было
некуда.
     ‚след за  белокурым  сквозь  кусты  продралсЯ на полЯну тот самый
кривой старик в форменной куртке  железнодорожника,  которого  путницы
приметили  еще  вчера  в  толпе задержанных.  ”уражку свою он держал в
руках;  она была полна крепких,  отборных боровиков.  Ќа темени у него
оказалась  просторнаЯ  сверкающаЯ  лысина,  поросшаЯ по краЯм курчавым
пухом. ‡а спиной висел немецкий автомат.
     - ‡амучили,  окаЯнные бабы!  Љто ж так по лесам ходит? ѓонЯт, как
курьерский  на  последнем  перегоне.  ’ого  глЯди,  сердце  через  рот
выскочит.  -  Ћн уставил на путниц свой единственный глаз,  в котором,
теперь уже не таЯсь, сверкал насмешливый, недобрый огонек, и тоненьким
тенорком издевательски продребезжал:  - —его же бежите? —ай, не волков
- людей встретили...  „а,  кажись,  мы маленько уже знакомы. ‘ добрым,
как говоритсЯ, утречком!
     ‘тарик подмигнул Њатрене Ќикитичне и  победно  глЯнул  на  своего
высокого  спутника,  рЯдом  с  которым  он  напоминал  старую,  ветхую
хибарку,  еще ютЯщуюсЯ возле вновь отстроенного высокого дома. Џоложив
картуз  с  грибами  на  землю,  он  принЯлсЯ насыпать табаком короткую
трубку-носогрейку  с  сетчатой  крышкой,  какие  обычно  курЯт   люди,
работающие на воздухе.
     ‚ысокий, нерешительно покусываЯ нижнюю  губу,  бросал  на  женщин
короткие изучающие взглЯды. …го лицо, совсем юное, загорело так густо,
что и широкие брови,  и длинные бесцветные ресницы, и тонкий пушок еще
не  загустевших  усов выделЯлись на нем,  как высохшаЯ трава белоус на
буром мху болота.  ‚ид у него был странный, диковатый, и путницы опЯть
тревожно переглЯнулись, молча предупреждаЯ друг друга, что хорошего им
ждать нечего.
     - Ќу,  поздоровались  -  и  попрощаемсЯ.  “  каждого своЯ дорога.
„оброго пути вам!  - с  подчеркнутой  деревенской  певучестью  сказала
Њатрена Ќикитична и тихонько дернула Њусю за руку.
     Ћни пошли было прочь от незнакомцев,  но те тронулись  следом  за
ними.
     - ‚о!  ‚езет нам с тобой,  Ќикола! Ѓлагодать-то какаЯ: и нам туда
же,  -  задребезжал  позади стариковский тенорок.  - Ђ то идем на всех
парах,  а кругом одни пеньЯ-кореньЯ.  ‘кукота.  Ђ тут,  пожалуйте, две
дамочки попутные.  ‚от и отлично,  вот и превосходно!  ѓлЯдишь,  опЯть
песенку какую сыграют, вроде бы дивертисмент перед кином.
     - Џолицаи,  -  тихо  шепнула  Њатрена  Ќикитична,  вспомнив,  как
старичонка  притворЯлсЯ  вчера  спЯщим,  как,  незаметно  подкравшись,
подслушивал женские разговоры,  как из-под прищуренного века неотвЯзно
следил за ней его глаз. - Ќас искали...
     ЊусЯ молчала.  Ѓыло  страшно  подумать,  что  даже  сюда,  в этот
девственный лес, где так вольно дышалось, где ничто не напоминало ни о
враге,  ни  об  оккупации,  уже  дотЯнулись  фашистские руки.  Њатрена
Ќикитична,  все времЯ улавливавшаЯ в стариковском балагурстве зловещие
нотки  и замечавшаЯ,  что недобрый зеленый глаз нацелен на ее поклажу,
обернулась к высокому парню.  ќтот внушал ей больше довериЯ,  несмотрЯ
на вражескую форму, в которую был одет.
     - ‘тупайте себе,  ступайте своей  дорогой,  а  мы  своей  пойдем.
Њожно?
     Ћна поднЯла на молодого свои черные глаза,  и столько было в  них
обаЯниЯ,  такой  призыв  к человеческому благородству звучал в тоне ее
просьбы,  что тот не выдержал и отвернулсЯ.  Ќо  кривой  старик  опЯть
выскочил  вперед и рассыпал скороговорку мелких,  сухих,  кругленьких,
как орешки, словечек:
     - Ђ,  каково! Љ входному семафору подошли - станциЯ не принимает.
‡дравствуйте пожалуйста, от ворот поворот, приходите к нам чаще, когда
нас  дома  нет...  Ђ  чем  такое мы вам не по сердцу?  ѓлЯди на него -
Ѓова-королевич.  Ђ  Я?  Ќичего,  миленькаЯ,   старый   станок   дольше
вертитсЯ...  ‚месте,  вместе пойдем. Ђ чтоб не скучно было, Я тебе про
партизан буду говорить:  и где они стоЯт,  и как к ним  пробратьсЯ,  и
какие  дороги  к  ним ведут...  ‚се,  что хошь,  узнаешь.  џ такой,  Я
разговорчивый...
     Ћн нарочито  поддернул  ремень  автомата,  болтавшегосЯ у него за
плечом.
     - Ќе трещи! - сердито прервал его парень. - ‚ы кто такие?
     ’еперь путницы  уже  не  сомневались,  что  перед  ними  полицаи.
Џоследнее  времЯ им не раз приходилось слышать о том,  что гитлеровцы,
занимаЯ  города,  выпускают   из   тюрем   уголовников,   спекулЯнтов,
грабителей  и  убийц,  и  из  них  вербуют длЯ себЯ всЯческих старшин,
старост,  бургомистров и полицаев.  Џо-видимому, фашисты вчера нарочно
подсунули этого кривого старика в толпу задержанных, чтобы вызнать, не
свЯзан ли кто-нибудь из них с партизанами.
     Ђх, с  каким  наслаждением  ЊусЯ  вцепилась бы в эту насмешливую,
пропахшую никотином рожу,  в этот наглый,  цепкий,  беспощадный  глаз!
Џарень, тот хоть и в немецких обносках, но все-таки, кажетсЯ, не такой
подлый.  “ него крупное,  открытое и,  пожалуй, даже симпатичное лицо.
Ќаверное,  и пошел он к оккупантам не по своей охоте.  ‚он он и сейчас
все отворачиваетсЯ -  стыдитсЯ,  должно  быть,  чужой  формы  и  своих
позорных обЯзанностей. ‡начит, совесть еще не совсем потерЯл...
     „емонстративно повернувшись спиной к старику,  но все времЯ слыша
раздражающее  сипенье  его  трубочки,  чувствуЯ острый табачный запах,
девушка начала рассказывать парию  свою,  столько  раз  помогавшую  ей
историю,  которую она нередко соответственно обстоЯтельствам изменЯла.
‘ейчас историЯ эта звучала  так:  дома  нечего  есть,  дети  опухли  с
голоду,  и  вот  теперь,  поручив  их знакомым,  они пошли по деревнЯм
менЯть остатки вещей на пропитание.
     Ќа этот раз,  имеЯ,  очевидно,  дело с немецкими наемниками, ЊусЯ
добавила,  что отправились они в путь с  разрешениЯ  самого  господина
коменданта.
     “ девушки, несомненно, был артистический дар. Ћна расцветила свой
рассказ  самыми  жалостливыми  подробностЯми  и так увлеклась,  что на
глазах  у  нее  даже  поЯвились  слезы.  Њолодой  полицай  слушал  ее,
каэалось, сочувственно и вроде даже сам разволновалсЯ так, что засопел
носом.  “ Њуси затеплилась надежда:  может,  ей  удастсЯ  окончательно
разжалобить этого парнЯ и он их отпустит.  Ќо старик продолжал следить
за ней с ироническим недоверием.  € когда девушка  пустилась  подробно
описывать,  как  господин офицер,  задержавший их вчера на дороге,  по
недоразумению отобрал у них пропуск,  выданный  комендантом,  в  глазу
старика вспыхнуло злое торжество:
     - ‘той, полно врать! ‚ы, голубушки, из какого города?
     - €,  вы знаете, мы просто не придумаем, что нам теперь делать, -
как бы не услышав вопроса,  продолжала ЊусЯ, обращаЯсь исключительно к
молодому и дарЯ его той очаровательной улыбкой,  перед которой в школе
не мог устоЯть ни один мальчишка не только  из  ее  класса,  но  и  из
параллельного класса "Ѓ".  - ’акой ужас,  просто не знаю, как вернемсЯ
домой без пропуска!
     - —то же вы не отвечаете? - вдруг помрачнев, спросил высокий.
     - —то вы спрашиваете?  Ђх да, откуда мы? џ так расстроена... Њы с
“зловой, - храбро соврала ЊусЯ, назвав один из городов, лежавших на их
пути.
     Њужчины многозначительно переглЯнулись.
     - Ђ где живете? Ќа какой улице? - осведомилсЯ старик.
     - Ќедалеко  от  базара,  улица ‚олодарского,  двадцать три,  - не
задумываЯсь, выпалила ЊусЯ первый пришедший в голову адрес.
     Њолодой нахмурилсЯ еще больше.  Ќе умеЯ скрывать своих чувств, он
отвернулсЯ от девушки и пощупал под курткой рукоЯть пистолета.
     Њатрена Ќикитична   подавала  Њусе  какие-то  знаки  из-за  спины
старика,  но та и сама уже понимала,  что сделала, должно быть, ложный
шаг, и теперь изо всех сил старалась не выдавать своего смущениЯ.
     - Ђга,  землЯчки,  значит.  ‚от и хорошо, вот и расчудесно! Ѓудем
друг к другу ходить чай пить... - задребезжал старик.
     ЊусЯ, чувствуЯ,  что краснеет  под  взглЯдом  молодого  великана,
краснеет до слез,  мучительно думала:  "Њамочка, да что же Я смущаюсь?
ќто же враги,  их и нужно обманывать. Ќе красней же, не смей краснеть,
дура!"
     - ќто где же там улица ‚олодарского?  - мрачно спросил высокий. -
џ в этом городе родилсЯ,  вырос, а что-то такой не помню. Ќе знаешь ли
ты, ‚асилий Љузьмич?
     - Ђга,  ага, что Я говорил! - заликовал старик, снимаЯ автомат. -
‚от и мешок тот,  из-за которого они вчера дрались.  - Ћн подскочил  к
Њатрене Ќикитичне,  поднЯл оружие и скомандовал:  - Ђ ну,  кажи, что в
мешке! ‘нимай торбу!
     †енщина гордо   стоЯла   перед  стариком,  прЯмаЯ,  высокаЯ.  Ћна
презрительно смотрела на него сверху вниз,  и было в ее взглЯде  такое
бесстрашное  презрение,  что тот опустил оружие и растерЯнно оглЯнулсЯ
на парнЯ.
     - Џойдем,  Њаша,  ну их!  - повелительно сказала ђубцова и, резко
повернувшись, широким, размашистым шагом двинулась на восток.
     ЊусЯ бросилась за ней.
     - ‚от-вот, эта черноброваЯ все и выспрашивала, где партизаны, как
к ним пройти, - услышали они сзади возбужденный, дребезжащий тенорок.
     - Џопались! - шепнула Њатрена Ќикитична.
     ЊусЯ представила,  как эти двое заглЯдывают в мешок, представила,
как они обрадуютсЯ,  как будут издеватьсЯ над нею и ее  спутницей,  не
сохранившими  ценности.  ‚се  в  ней  тоскливо  кричало:  "Ќе донесли!
‘колько вытерпели, сколько пережили - и все напрасно! ’еперь сокровище
попадет врагам".
     ‚друг у девушки мелькнула мысль,  от которой сердце забилось  так
неистово,  что похолодели кончики пальцев.  ‚от он - подвиг, о котором
мечтала!  Ћна остановитсЯ,  броситсЯ  на  бандитов,  будет  цеплЯтьсЯ,
царапатьсЯ,  бить,  пока  в  ней теплитсЯ хоть искра жизни,  а Њатрена
Ќикитична  тем  временем  успеет  скрытьсЯ  в  лесу   или   хотЯ   бы,
воспользовавшись заварушкой, спрЯчет ценности.
     - Ѓегите, Я задержу их! - шепнула ЊусЯ спутнице.
     Ќо прежде  чем та успела отозватьсЯ,  высокий уже снова преградил
им дорогу.  ‚ руке у него был револьвер. Ћн не трЯс и не грозил им, но
оружие  лежало в широкой ладони так привычно и плотно,  что было Ясно:
этот, в случае надобности, не моргнув глазом, нажмет спуск.
     - ‘нимайте мешок! - скомандовал парень Њатрене Ќикитичне.
     „аже не взглЯнув  на  наведенное  на  нее  дуло,  ђубцова,  вдруг
преобразившись,  стала  на  весь  лес  сыпать  визгливые  бабьи слова,
которых в обычной обстановке боЯтсЯ и не выносЯт даже самые  спокойные
и волевые мужчины:
     - Ѓандит!..  Њужики все на фронте с немцами бьютсЯ, а он, оглоблЯ
чертова,  силоснаЯ башнЯ, с такой рожей по лесам с пистолетом лазит! ‘
баб последнюю  одежу  снимает...  Џрохвост,  стрекулист  паршивый!  Ќе
стыдно? Ќу говори: не стыдно, бандитскаЯ твоЯ рожа? Ѓесстыжие глаза!..
     - ‘нимайте мешок!  - еще  грознее  повторил  высокий;  скулы  его
играли так,  что казалось, будто под загорелой кожей катаютсЯ костЯные
шары.
     - Ђга,  ага,  не дает!  - кричал старик, благоразумно отступаЯ от
Њатрены Ќикитичны на почтительное расстоЯние.  - —то в мешке  прЯчешь?
—то?  Џоказывай сейчас же!  - …динственный глаз его светилсЯ злорадным
торжеством.
     Њатрена Ќикитична вдруг как-то сразу успокоилась, выпрЯмилась.
     - —то же,  стрелЯй, фашист!.. Џомни только: вернутсЯ наши мужьЯ -
за  каждую  нашу  косточку с вас спросЯт.  € под землей не скроетесь -
землЯ вас, таких, не примет.
     Ћна произнесла  это спокойно и устало устремила взглЯд вдаль,  на
небо,  по которому,  мЯгко переливаЯсь,  спешили на  восток  облака  с
пышными светЯщимисЯ краЯми.
     ЊусЯ смотрела на  молодого  светловолосого  великана  с  открытым
лицом,  с  голубыми  глазами,  такими  по-детски  чистыми,  что  в них
отражались и небо и плывущие по небу облака,  - смотрела и  мучительно
думала:  что могло заставить такого юношу,  выросшего,  по-видимому, в
‘оветской стране,  пойти на службу к врагу, напЯлить на себЯ вражеские
обноски,  рыскать  по  лесам  с  немецким  оружием,  выслеживать своих
сограждан, безоружных и беззащитных?
     Љак он мог,  как посмел изменить родине?  Џочему он на это пошел?
‚едь такой славный парень... —то же это делаетсЯ с людьми?
     ѓоречь этого  первого  в  жизни девушки глубокого разочарованиЯ в
людЯх как-то совершенно подавила страх,  отогнала  мысли  о  том,  что
через   минуту  она,  вероЯтно,  будет  лежать  здесь  бесчувственнаЯ,
неподвижнаЯ и больше никогда уже не услышит, как шумит лес, не увидит,
как позолоченные облака бегут по голубому небу...


                             —асть третьЯ

        1

     ’еперь придетсЯ несколько  отклонитьсЯ  в  сторону  от  основного
повествованиЯ и рассказать о том,  что же в трудный час истории нашего
советского государства заставило молодого белокурого богатырЯ взЯть  в
руки пистолет, изготовленный в фашистской стране, и облачитьсЯ в форму
вражеской армии.
     Ќиколай †елезнов   родилсЯ  в  станционном  поселке  того  самого
города,  название  которого  ЊусЯ  так  некстати  упомЯнула  в   своем
рассказе.  …го  дед  работал  машинистом  в  железнодорожном  депо при
большой узловой станции.  Ћтец ЌиколаЯ был уже машинистом-наставником.
Џо  семейной  традиции,  братьЯ  тоже  начинали  свой жизненный путь в
деповских мастерских,  но понемногу младшее поколение †елезновых стало
разлетатьсЯ из родного гнезда и изменЯть потомственной профессии.
     ‘тарший брат,  ‘емен,  отслужив действительную службу рЯдовым,  в
депо  не  вернулсЯ.  Ћн  пошел  в командирское училище и,  успешно его
окончив, укатил на „альний ‚осток.
     ‚торой брат,  …вгений,  еще  учась  в ”‡“,  обнаружил на редкость
пытливый ум в области техники.  ‚ свободное времЯ,  когда его товарищи
отправлЯлись  на  рыбалку  или по грибы,  он забиралсЯ на чердак,  где
приладил себе возле слухового окошка маленькие  тиски,  и  все  что-то
пилил,  вытачивал,  мастерил. Љогда он стал помощником машиниста и уже
готовилсЯ,  как говоритсЯ,  "с левого крыла паровоза" перекочевать "на
правое",  страсть к изобретательству в нем так окрепла, что в депо его
уже считали  способным  рационализатором.  Џопасть  на  "правое  крыло
паровоза",  то есть стать машинистом,  ему так и не привелось. Ћдно из
его смелых производственных предложений деповское начальство переслало
в Њоскву.  ‚скоре, помощника машиниста …вгениЯ †елезнова вызвал к себе
нарком. €зобретателю вручили крупную премию и заЯвили, что чертежи его
посланы длЯ детальной разработки в исследовательский институт, что его
предложение  будет  использовано  конструкторами  при  создании  новых
моделей  паровоза.  Ќа прощанье нарком посоветовал помощнику машиниста
учитьсЯ,  обЯзательно учитьсЯ.  € перед  войной  …вгений  работал  уже
старшим  научным  сотрудником  €нститута транспорта вдалеке от родного
депо.
     ’ретий брат, ѓеоргий, любимец отца, дольше других оставалсЯ верен
потомственной профессии.  Ћн точно родилсЯ  паровозником.  Ћтец  и  не
заметил,  как  сын  из  кочегаров  перешел  на "левое крыло паровоза".
•ладнокровный,  спокойный, на работе он был педантичен до мелочей, но,
когда  нужно,  умел  идти  на  риск и быстро принимать смелые решениЯ.
ѓеоргию дело давалось легко.  Ќе проходив в помощниках и двух лет,  он
занЯл  место "на правом крыле" машины,  а еще через год прославилсЯ на
все отделение как мастер вождениЯ большегрузных поездов.
     ѓеоргий женилсЯ  на  поселковой девушке;  женой его стала старшаЯ
дочь соседа - ‚ласа Љарпова,  старого деповского мастера,  закадычного
друга  отца.  Љазалось,  что  третий  сын,  к  радости обоих стариков,
прочно,  навсегда прирос к деповской ржавой,  заскорузлой, пропитанной
мазутом земле.
     Ќо однажды,  во времЯ перевыборов,  ѓеоргиЯ избрали  в  партийное
бюро.  Ћн стал заместителем секретарЯ.  ‘екретарь, как на грех, вскоре
захворал,  и он, неутомимый, деловой, как и все †елезновы, простившись
на времЯ с паровозом,  с головой ушел в партийную работу. „а и увлексЯ
ею и так сумел наладить дело,  что на следующих выборах был единодушно
избран  секретарем  парторганизации  депо,  членом пленума,  а потом и
членом бюро горкома партии.  ’ак незаметно перешла его жизнь на  новые
рельсы.  ‚скоре  он уже считалсЯ одним из самых крепких и инициативных
партийных деЯтелей области. Ћдно мешало ему - недостаток теоретической
подготовки.  € он упросил обком послать его в ‚ысшую партийную школу в
Њоскву. ‚след за ним переехала и его семьЯ.
     Њашинист-наставник, сидЯ   субботним  вечером  в  беседке  своего
садика с приЯтелЯми за поллитровкой и хорошей домашней закуской, любил
при  случае  потолковать о "железновском кусте",  похвалитьсЯ высокими
постами,  которые занимали его сыновьЯ.  Ќо про себЯ старый паровозник
не  простил  им  измены  родовой  профессии.  ЏохаживаЯ по опустевшему
домику,  он часто вздыхал  и  укоризненно  качал  головой,  смотрЯ  на
портреты сынов, и бормотал в усы: "Ќе дело, не дело, ребЯта..."
     ’еперь все его помыслы  были  сосредоточены  на  младшем  сыне  -
Ќиколае,  которого  старый  честолюбец  вознамерилсЯ  сделать красой и
гордостью не только депо, но и всей дороги.
     Ќиколай, как все последыши,  был баловнем в доме. Њать в нем души
не чаЯла.  …й хотелось иметь дочку,  но рождались все мальчики. ’оскуЯ
по  девочке,  она  нарЯжала  толстого,  крупного  малыша  в  платьица,
повЯзывала его льнЯные кудри голубой лентой. ‚се это она делала, когда
муж уезжал в очередной рейс. Ћтец же любил забирать меньшого с собой в
депо,  водил его  в  гигантские  стойла,  где  отдыхали  после  рейсов
стальные  чудовища.  Њалыш  без  страха,  но и без особого любопытства
смотрел на огромные колеса,  истекавшие Янтарной смазкой,  на  могучие
поршни, на лоснЯщиесЯ бока машин, точно потевших маслЯнистыми каплЯми.
€,  вероЯтно,  оттого,  что родители каждый по-своему уделЯли младшему
сыну столько вниманиЯ, пухлый румЯный мальчишка рос тихим, задумчивым,
мечтательным.
     ЉолЯ не играл в любимую всей поселковой детворой игру в "поезда".
„ругие ребЯтишки  носились,  сверкаЯ  загорелыми  икрами,  по  пыльным
улицам,    солидно   пыхтЯ   "Џу-пух-пух!"   и   оглашаЯ   окрестности
требовательным криком  "’у-ту-ту!"  Ђ  он  в  это  времЯ  один  сидел,
подперев  кулаком  щеку,  у  открытого окна и задумчиво наблюдал,  как
роютсЯ в палисаднике куры,  как сверкают подсвеченные солнцем  пыльные
листьЯ кленов, росших под окном. ’акже без скуки он мог, лежа на спине
в садике за домом,  часами  следить  за  тем,  как,  менЯЯ  очертаниЯ,
расплываетсЯ в небе длинный курчавый хвост дыма, оставленный прошедшим
поездом,  слушать хлопотливое пересвистывание  маневровых  паровичков,
комариный писк рожка стрелочника,  деловитое погромыхивание проходЯщих
товарнЯков,  отдаленный  перезвон  буферов,  неумолчный   тонкий   гул
телеграфных   проводов,   который   казалсЯ  ему  таинственным  звуком
пролетавших по линии телеграмм.
     ‚ школе    Ќиколай    брал    не   прилежанием,   а   памЯтью   и
сообразительностью.  € хотЯ порой бывал на уроках рассеЯнным,  все  же
быстро  схватывал  мысль  учителЯ и приносил хорошие отметки.  †елаЯ с
детства привить сыну вкус  к  любимому  делу,  отец  однажды,  нарушив
правила,  рискнул даже послать мальчика с бригадой в рейс. Ќиколай все
заданиЯ отца выполнил аккуратно,  но  как-то  без  огонька,  и  старый
машинист,  любивший,  как все истинные мастера,  возитьсЯ с молодежью,
только вздыхал и качал головой.
     Љогда мальчик  училсЯ уже в третьем классе,  отец сделал еще одну
попытку приохотить его к  родовой  профессии.  Ћн  отыскал  тисочки  и
инструменты,  хранившиесЯ еще со времени детских увлечений …вгениЯ,  и
устроил в сенЯх верстачок.  Ќо Ќиколай и к этому  осталсЯ  равнодушен.
’исочки  и  инструменты  все лето ржавели без употреблениЯ,  пока отец
однажды не сложил их в мешок и не забросил подальше на  чердак,  чтобы
не напоминали они ему о его педагогической неудаче.
     ‘ын много и беспорЯдочно читал,  ходил в театр,  в кино,  знал на
памЯть  множество  стихов,  сказок,  но даже и к искусству не проЯвлЯл
особого влечениЯ. ќто был не по годам рослый, румЯный крепыш с мЯгкими
вьющимисЯ  льнЯными  волосами,  всегда  казавшийсЯ  выросшим  из своей
одежды.  Ћн  совсем  не  походил  на  чернЯвую,  поджарую,  быструю  в
движениЯх,  цепкую в жизни железновскую породу, и отец, глЯдЯ на него,
украдкой  вздыхал:  нет,  не  удалсЯ  у  него   меньшой!   ђассеЯнный,
равнодушный  какой-то,  не  похожий  на живую и инициативную деповскую
молодежь, и учитсЯ и живет вроде на малом ходу.
     Ќо машинист-наставник,   давший  путевку  в  свою  профессию  уже
нескольким  поколениЯм  молодых  механиков,  на  этот   раз   все-таки
ошибалсЯ.   ‚ыехав  однажды  на  лето  в  пионерский  лагерь,  Ќиколай
неожиданно увлексЯ природой. ‘ тех пор он стал одним из самых активных
членов   кружка   юных   натуралистов.  ‚се  перемены  он  проводил  в
биологическом кабинете,  кормил толстых,  ленивых рыб,  чистил  клетки
горластым,  склочным чижам и солидным,  франтоватым снегирЯм, ловил на
окне  мух  длЯ  лЯгушек,  Ящериц,  аксолотлей,   тритонов   и   других
прожорливых обитателей школьных аквариумов и террариумов.
     ‚ чистеньком,  как  бельевой  Ящик  комода,   домике   †елезновых
поЯвилсЯ  галчонок  со сломанным крылом а крикливым,  вздорным нравом,
потом толстый и тихий еж.  ‘емейство тритонов разместилось на  окне  в
стеклЯнной четырехугольной банке из-под сухих элементов.  ‚се это были
довольно мирные квартиранты. ‘нисходЯ к увлечению своего любимца, мать
безропотно убирала за ними и мирилась с резкими запахами,  которые они
принесли с собой в ее жилье.  Ќо к этой компании вскоре  присоединилсЯ
уж, и у тихой, покладистой матери начало лопатьсЯ терпение.
     Ќовый постоЯлец не желал довольствоватьсЯ просторной жилплощадью,
отведенной  длЯ него между двойными рамами окна в комнате ЌиколаЯ.  Ћн
протыкал своей упрЯмой головой марлевую сетку и  тихо  ускользал.  …го
неожиданно  обнаруживали  в  самых  неподходЯщих местах:  в корзинке с
бельем,  только  что  выстиранным  и  отглаженным,  в  плите,  которую
собирались затапливать,  и даже под подушками на родительской постели.
Џотревоженный уж,  не стеснЯЯсь,  проЯвлЯл свою природную сварливость:
сердито  шипел,  поднЯв голову,  грозил своим острым и узким синеньким
Язычком. € все же старики терпели и этого постоЯльца.
     Ќо однажды  уж нарушил все правила приличиЯ и гостеприимства.  Ћн
незаметно вполз в комнату в то времЯ,  когда у матери заседал  уличный
комитет,   слушавший   сообщение   городского  архитектора  о  проекте
самодеЯтельного озеленениЯ поселка железнодорожников.  “видев  столько
чужих  людей  и  ощутив столько незнакомых запахов,  уж поднЯл голову,
занЯл боевую позицию и,  зловеще сверкаЯ  чешуей,  издал  воинственный
шипЯщий клич.  “личный комитет разбежалсЯ.  „окладчик в панике вскочил
на комод,  сеЯ по полу чертежи и  проекты.  ‡а  это  уж  был  изловлен
щипцами длЯ углЯ и выброшен на помойку. Ќо долго еще "ужиный инцидент"
в железновском доме обсуждалсЯ поселковыми кумушками и был  темой  длЯ
зубоскальства в паровозных бригадах.
     Ќо и после этого отец не препЯтствовал сыновнему увлечению. Џусть
сын  заведет  себе  хоть  крокодила,  лишь  бы  зажглась в нем упрЯмаЯ
железновскаЯ искра,  а главное,  лишь бы не улетел он из родительского
гнезда,  как  братьЯ.  ’ак  думал отец.  Ђ у ЌиколаЯ уже поЯвилсЯ свой
замысел,  все больше и больше его увлекавший.  Ќо родителей он до поры
до времени в этот замысел не посвЯщал,  не желаЯ их огорчать. Ћн решил
стать естествоиспытателем.  Ќиколай мечтал приручать диких животных  и
изменЯть географию их размещениЯ в лесах страны.
     ‚след за семью классами  железнодорожной  школы  Ќиколай  окончил
курсы  помощников,  и его определили на паровоз.  Љак и все †елезновы,
недолго поездив в кочегарах,  он занЯл место помощника машиниста. Ћтец
радовалсЯ:  сын-таки  пошел  по его дороге!  Ћднако приходилось отцу и
недоумевать. “ каждого из воспитанных им молодых паровозников был свой
конек: один поражал знанием путевого рельефа, мог водить поезд чуть ли
не с завЯзанными глазами;  другой слыл  как  мастер  ремонта,  и  ему,
знавшему "организм" машины до последнего стального мускула, не страшны
были никакие испытаниЯ пути;  третий слыл аккуратистом -  его  паровоз
всегда сверкал надраенными деталЯми... “ ЌиколаЯ всего было понемногу;
он считалсЯ исправным помощником, но и только. ќто-то и огорчало отца.
     ‘тарый †елезнов знал,  что сын хорошо учитсЯ в вечерней школе. Ќо
не знал он,  что,  выглЯдываЯ из окна паровозной будки,  сын не только
следит  за  путевыми знаками и смотрит на проносЯщиесЯ мимо леса,  а и
мечтает о времени, когда по воле человека в этих, теперь уже покинутых
"настоЯщим"  зверем,  чащах  будут  вновь  водитьсЯ  громадные  лоси и
быстрые козы,  поЯвЯтсЯ куницы и соболи,  будут жить  и  плодитьсЯ  на
свободе  чернобурые  лисы и даже,  черт возьми,  - кто знает!  - может
быть,  и какие-нибудь новые полезные породы,  которые удастсЯ  вывести
ему,  Ќиколаю  †елезнову.  Ќе  знал  отец  и о том,  что в прокуренных
комнатах отдыха бригад на узловой  станции,  где  старые  машинисты  с
треском стучали о стол костЯшками домино,  а молодежь горланила песни,
болтала о  девушках  или  склонЯлась  над  техническими  книгами,  над
чертежами  паровозных  частей,  младший из железновской фамилии читает
„арвина и ’имирЯзева и упрЯмо мечтает со временем в годы и десЯтилетиЯ
добиватьсЯ  таких  видовых изменений у животных,  которые естественным
путем происходЯт в миллионы лет.
     Ќиколай решил  поступить  на  биологический  факультет городского
педагогического института.  ‘тремЯсь к этой цели,  он проЯвил поистине
железновский  характер.  ‚ полную меру сил работаЯ на паровозе,  сумел
Ќиколай в то же времЯ отлично закончить вечернюю среднюю школу. Ћднако
теперь,  когда  жизнь,  как  говорЯт  паровозники,  "вышла  на главную
магистраль" и можно было уже жить  "на  всю  железку",  непредвиденное
обстоЯтельство нарушило его план.  Џаровоз,  на котором ездил Ќиколай,
занЯл первое место по отделению. Џри перевыборах комсомольских органов
молодого    помощника    машиниста   единодушно   избрали   секретарем
комсомольского комитета.  Њежду тем  его  заЯвление  и  документы  уже
лежали в приемочной комиссии института.
     Ќиколай пошел за советом к секретарю парткома, в недавнем прошлом
знаменитому  паровознику,  ученику  и  другу  отца  -  ‘тепану  ’итычу
ђудакову. Љак же теперь быть? ‚зЯть обратно документы?
     Њаленький, худощавый  ђудаков  только  развел  руками:  избрали -
послужи народу!  „епо расширЯетсЯ. ‚ цехи приходит колхознаЯ молодежь;
ее надо воспитывать,  втЯгивать в производственную жизнь.  Ђ кому ж ее
воспитывать,  как не †елезновым:  отцу - у паровозных стойл,  сыну - в
комсомольской  организации.  ‚едь на всю дорогу знаменита железновскаЯ
фамилиЯ!
     †ивые, карие  с  золотой  искрой глаза секретарЯ парткома ласково
усмехнулись:
     - „умаешь,  Я по паровозу не тоскую? џ, брат, машинист такой: мне
завЯжи глаза - Я на слух скажу,  по какому километру машина бежит... Ђ
вот избрали - служу партии, стараюсь оправдать доверие... - €, погасив
в глазах веселые ласковые искры,  секретарь серьезно  и  даже  сердито
сказал:  - ‚от поработаешь, дело наладишь - слово большевика, отпустим
тебЯ к твоим ежам и ужам,  если сам к тому времени не  раздумаешь.  Ќо
чтобы работать у менЯ на совесть, фамилию †елезновых не позорить!
     Ќиколай принЯл  комсомольские  дела   и   работал   действительно
по-железновски: напористо, изобретательно, с огоньком.
     Ќовый комсомольский   секретарь   тщательно   готовил   собраниЯ,
серьезно  обдумывал  свои  выступлениЯ,  даже иногда писал их заранее,
стремЯсь,  чтобы за каждой фразой стоЯла ЯснаЯ и нужнаЯ мысль, помогал
молодым  новаторам  в  их  начинаниЯх,  посещал  заболевших товарищей.
‚скоре его избрали членом бюро райкома, ввели в обком.
     Ћн вкладывал   в   комсомольские   дела  всю  душу,  но  страсть,
поселившаЯсЯ в нем еще  с  детства,  не  оставлЯла  его  и  теперь.  ‚
свободную минуту между двумЯ цеховыми собраниЯми или сидЯ в президиуме
во времЯ какого-нибудь затЯнувшегосЯ доклада, юноша по-прежнему мечтал
об учебе и научной работе.
     —ерез год,  ранней весной,  Ќиколай ЯвилсЯ в кабинет  ђудакова  и
очень твердо напомнил ему о его обещании.
     - —то  ж...  -  задумчиво  сказал  секретарь   парткома,   трогаЯ
веснушчатой  рукой  коротко  подстриженный  рыжий  ус.  -  —то  ж,  за
настойчивость хвалю. „ело наладил. ‡аместителЯ вырастил?
     - ‚ырастил.
     - ‡наю.  Џравильный парень...  †аль,  конечно,  да что поделаешь!
Ѓудем  просить комсомольцев,  чтоб отпустили своего ужатника...  Ђ где
думаешь учитьсЯ?
     ‚ вопросе секретарЯ зазвучала тайнаЯ тревога.  ђудаков знал,  как
тЯжело старый †елезнов переживает опустение своего  гнезда.  Ђ  тут  у
знаменитого  машиниста  может уйти из дому последний сын.  “знав,  что
Ќиколай намерен учитьсЯ в родном городе и жить у родителей,  секретарь
облегченно вздохнул.  Ћн даже обещал ему помочь уломать старика, чтобы
тот без лишних прений отпустил сына учитьсЯ,  так сказать,  без отрыва
от родной семьи.
     € все,  казалось,  пошло  отлично.  ‘тарый  †елезнов  противитьсЯ
желанию сына не стал. —ему быть - того не миновать!
     Ќиколай сдал дела заместителю.  ’еперь-то он уже осуществит  свою
мечту!

        2

     Ќа песчаном плЯже пригородного озера, где Ќиколай, лежа в трусах,
по учебникам готовилсЯ к вступительным экзаменам, и настигла его весть
о войне.  ‘ непросохшими волосами, с книжками, заткнутыми за ремень, и
мохнатым полотенцем на плече,  он прЯмо  с  плЯжа,  не  заходЯ  домой,
побежал в райвоенкомат.  Ќо по пути его перехватил посыльный секретарЯ
парткома.
     Ќиколай застал ђудакова в его маленьком кабинете, помещавшемсЯ за
стеклЯнной переборкой над паровозными стойлами.  ‚  комнате  было  так
густо накурено, что сизый воздух, наполнЯвший ее, казалось, жил сам по
себе,  колыхаЯсь волнами. €згрызенные окурки, валЯвшиесЯ на столах, на
полу, на подоконнике, красноречиво свидетельствовали о том, что с утра
здесь побывало уже много людей и люди эти  волновались.  ‡а  несколько
часов  худощавый  ђудаков  еще  больше  осунулсЯ,  крупные  золотистые
веснушки еще заметнее проступили на его побледневшем лице.
     - ‡агораешь?  Ћкорока  на солнышке коптишь?  - сурово спросил он,
встретив ЌиколаЯ хмурым взглЯдом.
     ђудаков заЯвил,  что  об  институте надо забыть.  ‡апретил идти в
военкомат. “зел их, игравший важную роль в железнодорожном сообщении с
прибалтийскими республиками, уже объЯвлен на особом положении. Ќиколай
должен снова взЯтьсЯ  за  комсомольские  дела,  быстро  перевести  всю
работу   на   военные   рельсы,  сформировать  из  молодежи  роту  длЯ
истребительного батальона,  создать в  цехах  комсомольские  фронтовые
бригады.
     ’ак вторично пришлось Ќиколаю расстатьсЯ со своей мечтой. Ќо даже
пожалеть   об   этом  было  некогда.  Џо  опыту  он  знал,  что  самой
убедительной формой агитации ЯвлЯетсЯ личный пример.  Ћн пришел в цех,
достал   в   шкафчике   отца   его  запасную  спецовку  и,  надев  ее,
присоединилсЯ  к  молодежной  бригаде,  ремонтировавшей  комсомольский
паровоз.
     ‚ конце смены в депо стало известно,  что в  ответ  на  нападение
фашистов  комсомольцы хотЯт отремонтировать паровоз и выпустить его на
линию в невиданные сроки.
     ЏроизводственнаЯ работа слилась теперь с комсомольской,  и как-то
сами собой нарушились границы внутри суток. Џосле рабочего днЯ Ќиколай
уводил  молодежь  в  поле;  там  юноши  повторЯли  военные упражнениЯ,
учились стрелЯть,  метать гранаты.  Џотом дружинники из  комсомольской
роты  отправлЯлись  рыть траншеи длЯ бомбоубежищ,  а ночью дежурили по
противовоздушной и пожарной охране,  выставлЯли секреты длЯ  борьбы  с
диверсантами. Љомсомольцы спали по очереди, да и то урывками.
     ‘ первых же дней войны Ќиколай  так  вжилсЯ  в  ее  суровый  быт,
занимавший  без  остатка  все  силы  его  души  и  воли,  что мечта об
институте ему самому теперь казалась очень далекой и странной.  ‚  эти
дни  и он,  и его отец,  и его товарищи жили сводками ‘овинформбюро да
сведениЯми о том,  сколько лишних пар поездов с войсками и снарЯжением
пропустил  узел.  €  если  среди  массы  дел  все  же  иногда выпадала
свободнаЯ минута,  Ќиколай думал уже не о биологии или ботанике,  а  о
том,  как  научитьсЯ  из винтовки сбивать "лампадку",  подвешенную над
путЯми немецким разведчиком,  как натренировать  руку,  чтобы  она  не
дрожала  и мушка не "гулЯла" по небу,  когда берешь на прицел медленно
спускающегосЯ вражеского парашютиста,  как побороть в  себе  противное
оцепенение,  невольно свЯзывающее человека, когда сверху с нарастающим
сверлЯщим визгом несетсЯ к земле авиабомба.
     ђоту истребителей    из   молодых   железнодорожников   похвалила
"ЉомсомольскаЯ правда".  ‡аместитель наркома вызвал ЌиколаЯ к  прЯмому
проводу  и  долго  благодарил  комсомольцев депо за отвагу,  мужество,
самоотверженную работу. Ќо и порадоватьсЯ было некогда. ‘електор, даже
опережаЯ  порой  сводки  ‘овинформбюро,  приносил сообщениЯ,  что враг
отхватывает от железнодорожных магистралей новые и новые станции. € по
мере  того как сеть дорог на западе сокращалась,  росла нагрузка узла,
где работал Ќиколай. „омой он теперь почти не заглЯдывал.
     ‚месте со своими комсомольцами-дружинниками Ќиколай переселилсЯ в
комнату   отдыха   поездных   бригад,   переоборудованную   под   штаб
истребительной  роты.  Ћбедал он в буфете.  ‘ отцом встречалсЯ лишь на
работе,  да и то все реже и  реже.  Ћтец,  в  эти  горЯчие  дни  опЯть
занЯвший место в будке паровоза,  положил почин новому патриотическому
движению паровозников.  …го бригада теперь не  расставалась  со  своим
паровозом.  ‹юди,  сменившись,  отсыпались  в  пути в товарном вагоне,
который специально прицеплЯлсЯ к поезду.  Џочин  этот  поддержали.  Ћн
быстро распространилсЯ по фронтовым магистралЯм.
     Ќиколай порадовалсЯ успеху отца,  но даже поздравить его не мог -
отец кочевал неведомо где.
     Ћднажды, после отбоЯ воздушной тревоги,  в штаб сообщили,  что  в
ближайшем  леске приземлились диверсанты.  Ќиколай поднЯл дружинников.
Ћни побежали напрЯмик,  по железнодорожному полотну, вкладываЯ на ходу
запалы в гранаты, зарЯжаЯ свои старые винтовки. Љак раз в эту минуту и
догнал ЌиколаЯ ‚лас Љарпов,  сосед,  друг отца. Ћн что-то взволнованно
кричал.  Ќо  лесок  был уже близко.  Ќиколай продолжал бежать.  Љарпов
снова догнал его и на бегу крикнул,  что бомба  упала  в  железновский
садик и что их дом горит.
     Ќа минуту Ќиколай остановилсЯ.
     - Њать? - быстро спросил он.
     - †ива!.. Љ нам перебралась. “ нас.
     “ ЌиколаЯ  сразу  отлегло  от  сердца.  Ћн махнул рукой и побежал
догонЯть товарищей.
     Љогда лес  прочесали  и  отправили  в  медпункт своих раненых,  а
пойманных  диверсантов,  документы  и  оружие  убитых  сдали  военному
начальнику, Ќиколай почувствовал тоскливую тревогу: "—то такое? Ђх да,
дом горит!" ‚озникла в памЯти пристанционнаЯ улица,  поросшаЯ  пыльной
муравой,  приземистый домик за красным забором,  весело глЯдЯщий из-за
слоистой листвы кленов.  Ѓез этого домика Ќиколай улицу представить не
мог. ’оскливо заныло сердце. Ћн наказал заместителю подежурить за него
у аппарата, пока сам он сбегает на пожарище и проведает мать. Ќо снова
зарыдали  сирены  воздушной тревоги.  ‘ердито зазвенел телефон.  ѓолос
ђудакова требовал всех,  кто есть,  на пЯтые пути  -  гасить  пожар  в
эшелоне с эвакуированными. Џотом приспели еще и другие срочные дела.
     Ђ ночью  Ќиколай   проверЯл   посты,   тушил   зажигалки,   латал
искалеченный  паровоз.  Џод  утро  он сидел на бюро парткома и в конце
заседаниЯ сладко заснул,  прикорнув в уголке,  опираЯсь  на  винтовку,
зажатую между колен.

        3

     ѓрузопоток, по мере приближениЯ фронта, продолжал расти. Ћгромный
узел,  казалось,  превратилсЯ  в  гигантский  табор,  набитый  людьми,
вещами,   грузами.   Џостороннему  человеку,  попавшему  в  те  дни  с
каким-нибудь  эшелоном  на  “зловую,   могло   показатьсЯ,   что   все
перепуталось в этой сутолоке людей, теснЯщихсЯ и гомонЯщих в вокзале и
на путЯх,  штурмующих комендатуры, битком набивающих вагоны, гроздьЯми
висЯщих  на  тормозных  площадках  и  на  платформах  с эвакуированным
добром.  ‚ражеские самолеты,  как говорили тогда  здесь,  "с  неба  не
слезали". ‚опили сирены и паровозные гудки, били зенитки. „аже в Яркие
летние дни небо над станцией было тускло и хмуро.
     ‚се это создавало впечатление путаницы, неразберихи.
     Ќо диспетчеры,  изолированные у своих карт,  телефонов и графиков
от  случайных  внешних  наблюдений  и  каждую минуту мысленно видевшие
перед собой весь поток поездов,  знали,  что в этом,  как казалось  бы
непосвЯщенному,  хаосе  сердце  железнодорожного  узла бьетсЯ не менее
четко,  чем в  мирные  дни;  что  все  службы  работают  с  предельным
напрЯжением и без перебоев; что точно в срок на восток отходЯт эшелоны
с   эвакуируемыми   заводами,   фабриками,    институтами,    научными
лабораториЯми, сокровищами музеев; что с такими же интервалами идут им
навстречу поезда с войсками, боевой техникой и боеприпасами.
     € диспетчера,   отделенные   от   внешнего   мира  стенами  своих
кабинетов,  решаЯ  сложнейшие   задачи   движениЯ,   удивлЯлись,   как
невозможному   и   необъЯснимому,   той  поражающей  силе  выдержки  и
организованности,  котораЯ позволЯла обстреливаемым с воздуха  поездам
нестись через сожженные станции со скоростью,  нередко превышавшей все
рекорды мирного времени.
     ’еперь Ќиколай  уже  не  испытывал  чувства скованности,  когда в
воздухе,  как внезапно заторможенное колесо, визжал