ументов, найденных им в груде золотых вещей.
     Ћн читал,  удивленно  покачиваЯ  головой,  и  Яркий   клочковатый
румЯнец,  какой бывает у рыжих людей,  размытыми пЯтнами расплывалсЯ у
него по лицу.
     - ‚от  люди!  -  воскликнул он наконец,  звучно ударив ладонью по
бумагам, которые все стремились свернутьсЯ в трубочку.
     Ћн прочел  вслух заглавие описи,  сделанной Њитрофаном €льичом на
оборотной стороне "почетных грамот", потом резко отвернулсЯ к окошку и
долго  что-то  разбирал.  Љогда  наконец он обернулсЯ,  глаза его были
влажны.
     - „а  не курите вы здесь!  Љто разрешил курить?  „ышать нечем,  -
проворчал командир, сосредоточенно глЯдЯ на скрутившиесЯ листки описи.
- €з-за этих курцов ослепну скоро, башка трещит... Љончай курить!
     Ќо в землЯнке никто  не  курил.  ‘вежо  пахло  смолистой  сосной,
мокрой  кожей  сапог,  грибной сыростью и тем особым острым и довольно
приЯтным запахом, который всегда заводитсЯ в бивуачном военном жилье.
     Џоложив голову  на  сложенные  на  столе  руки,  доверчиво  спала
Њатрена Ќикитична.  Љроме нее,  все,  кто был в землЯнке:  и  командир
отрЯда, и партизаны, и ЊусЯ, и адъютант с острыми бачками, и худощавый
смуглый ремесленник, тоже почему-то находившийсЯ здесь, - все смотрели
мимо сверкающей кучи золота и драгоценных камней на опись, лежавшую на
другом конце стола.
     - Ђ  Я думал,  товарищ командир,  погорели ценности.  ‚едь фашист
тогда сразу по нашим следам к центру города прорвалсЯ.  Њы едва эшелон
увели. Џод пулеметным огнем уводили, - произнес наконец —ерный. - ‚едь
это ж надо столько  километров  такую  тЯжесть  тащить!  Ђй  да  бабы!
€звинЯюсь, товарищ командир, - женщины!
     Љомандир туже свернул бумаги Њитрофана €льича и  снова  перевЯзал
трубку  шнурком  от  ботинка.  ‹ицо  у него стало строгое,  замкнутое,
деловое.
     - Ќу,  спасибо!  Ћт  имени  советской власти спасибо,  от Љрасной
Ђрмии спасибо, - сказал он и крепко трЯхнул руку Њуси своей маленькой,
сильной,  покрытой  веснушками рукой.  - ‘тупайте отдыхайте.  Ђ мы тут
подумаем,  что нам с вами делать. - Ћн посмотрел на Њатрену Ќикитичну,
прикорнувшую  у стола,  на ее сбившийсЯ платок,  на разрумЯнившеесЯ от
крепкого сна лицо и улыбнулсЯ.  - Ќет,  стойте.  Ќе  надо  будить  ее.
Ћставайтесь здесь,  хозЯйничайте, отсыпайтесь, а Я перейду в палатку к
начштабу, на свежий воздух... ‚се - вон!
     Љомандир подтЯнул   поЯс,  поддернул  за  ушки  высокие  голенища
охотничьих сапог,  забрал оружие,  сумку с бумагами и пошел к  выходу,
выпроваживаЯ остальных.  “же снаружи донессЯ до Њуси его резкий голос,
отдававший кому-то распорЯжение выставить  к  блиндажу  круглосуточный
караул и предупреждать проходЯщих,  чтобы не шумели. Џотом все стихло.
Ѓыли слышны только шаги часового да ровное дыхание Њатрены Ќикитичны.
     ЊусЯ отвела   сонную  подругу  к  застланной  брезентом  постели,
уложила  и,  сама  устроившись  рЯдом  с  ней,  сразу  же  уснула,  не
раздеваЯсь,  не  успев  даже  разутьсЯ.  ‘квозь  сон  ей  порой  не то
слышались,  не  то  чудились  чьи-то  шаги,  отдаленный  топот  копыт,
приглушенные  голоса.  —удилось,  будто  она  - маленькаЯ и старческий
голос,  похожий на голос  ее  давно  умершей  бабушки,  уговаривал  ее
раздетьсЯ;  будто бабушка,  подойдЯ к ее детской кровати, подбивает ей
под головой подушку,  подтыкает вокруг ног одеЯло,  и в этом одеЯльном
мешочке становитсЯ так уютно,  так тепло,  что хочетсЯ спать,  спать и
спать...

        13

     ‘он увел Њусю в детство. „аже проснувшись, она не сразу вернулась
из  путешествиЯ  по  давно  ушедшим  радостным днЯм.  Љазалось,  стоит
раскрыть глаза - и она увидит сквозь веревочную сетку кровати знакомую
комнату,  игрушки,  бабушку или мать. ‡ахотелось, как и в дни детства,
понежитьсЯ,  натЯнув на голову одеЯло.  Ќо вместо одеЯла рука схватила
что-то   холодное,   кожаное.  ЊусЯ  открыла  глаза  и  вскрикнула  от
неожиданности.  Ћна лежала в низком,  тесном бревенчатом помещении. ‡а
продолговатым   столом,  вкопанным  в  землЯной  пол,  сидела  Њатрена
Ќикитична с алюминиевой кружкой в руке  и  с  наслаждением  пила  чай,
скупо   откусываЯ   от   куска   сахара.  •уденькаЯ  носатаЯ  старушка
интеллигентного вида,  одетаЯ несколько странно - в ватнике,  стеганых
штанах   и   в  марлевой  косынке,  -  наливала  кипЯток  из  плоского
закопченного котелка в другую кружку.
     - ‡наете,  сколько вы спали? Ѓольше суток. ‚ы не проснулись, даже
когда мы с Њатреной Ќикитичной вам белье менЯли,  -  сказала  старушка
Њусе. - ‚есьма редкий случай, состоЯние, похожее на летаргию.
     ’ут только  заметила  ЊусЯ:  вместо  сорочки  на  ней  -  свежаЯ,
непомерно  большаЯ  мужскаЯ  нижнЯЯ  рубашка;  брезент на постели,  на
котором она заснула,  заменен простыней, поЯвились подушка в наволочке
и  даже  байковое,  госпитального  вида  одеЯло,  поверх которого было
наброшено кожаное пальто на меху.
     - Ђ Я думала,  Њашенька, что ты и прощанье проспишь. џ ведь опЯть
в путь собираюсь.  Ќазад пора...  Ќалейте-ка мне,  Ђнна Њихеевна,  еще
кружечку. —то-то разохотилась Я на чай. ‘оскучилась, что ли?
     Њатрена Ќикитична успела,  должно  быть,  уже  побывать  в  бане.
‘мугловатаЯ   кожа   ее  лица  приобрела  шелковистый  оттенок,  брови
выделЯлись теперь блестЯщими полукружиЯми,  словно выписанные  смолой.
‚олосы, аккуратно уложенные тем же широким венцом, стали пышнее.
     "ЏрощатьсЯ? ‚ какую дорогу?" - не сразу понЯла ЊусЯ.
     - ЋпЯть в этот ужас? ‡ачем? Ћставайтесь здесь.
     - —то ж поделаешь,  Њашенька, люди-то, хозЯйство-то ждут ведь! Њы
со свекром - двое коммунистов на весь Љоровий овраг.
     - ЋбойдутсЯ... Ћставайтесь, роднаЯ...
     - Ђх ты,  чудачка моЯ! ‡ачем оставатьсЯ-то? џ свое сделала - тебЯ
довела,  это вот, - она махнула рукой в сторону ценностей, лежавших на
прежнем месте и только прикрытых какой-то трЯпицей, - это вот в верные
руки сдала,  совесть  у  менЯ  чиста.  ’еперь  к  ребЯтишкам,  к  моим
маленьким...  ‡аждались,  истосковались, небось, милые мои... Ћни мне,
Њашенька,  каждую ночь снЯтсЯ, зовут менЯ, руки ко мне тЯнут. џ только
тебе не рассказывала.
     - Ќу и Я,  и Я с  вами!  ‚месте  шли,  вместе  и  вернемсЯ.
     ЊусЯ спрыгнула   с   кровати.   ’еперь  она  была  полна  веселой
решимости.
     - Ћдной  и  скучно  и  опасно,  а вместе лучше,  мы теперь с вами
опытные. ‚ерно? ‚едь так?
     ЊусЯ уселась  на  скамью  рЯдом с подругой и,  поджав босые ноги,
прижалась к ней.  ЌосатаЯ старушка,  от которой резко несло  какими-то
лекарствами,   посмотрев  на  девушку,  только  вздохнула,  а  Њатрена
Ќикитична стала гладить Њусю,  как маленькую, по ее выгоревшим жестким
кудрЯм.
     - ‘тепан ’итыч,  товарищ  ђудаков,  так  рассудил:  мне  к  своим
возвращатьсЯ.  ‘о  мной его люди идут.  Ћни прикинут:  может быть,  по
зимнему первопутку можно сюда длЯ отрЯда сыр да масло вывезти да скота
пригнать, что породой поплоше. Ђ тебе, Њашенька, по всему видать, пока
тут партизанить.  ќто вот докторица партизанскаЯ, Ђнна Њихеевна, с ней
в медицинской землЯнке и жить будешь. Џомогать ей станешь.
     - ‚ы рокковские курсы проходили?  - осведомилась старушка,  опЯть
наполнЯЯ кружку. - —айку плеснуть?
     - Ќе хочу Я никакой медицины,  Я с Њатреной Ќикитичной  пойду,  -
решительно заЯвила ЊусЯ и топнула босой ногой.
     - ‚от кончитсЯ война,  каждый из нас и пойдет своей дорогой. ’ы -
петь,  Я,  может, в зоотехникум поступлю, если примут, а Ђнна Њихеевна
опЯть врачом на курорте стать мечтает. Ђ пока что должен каждый из нас
там стоЯть,  где ему приказано,  где от него больше пользы.  - Њатрена
Ќикитична проговорила все это очень твердо,  но,  увидев,  что девушка
сразу обиделась и замкнулась,  вдруг заахала шумно и хлопотливо: - —то
ж ты босаЯ да неприбраннаЯ сидишь-то, в одной рубашке? Ђ ну из мужиков
кто  войдет?  ЋдевайсЯ  да  ступай в баньку.  ‡десь,  даром что в лесу
живут,  такую баню оборудовали, какой у нас и в колхозе не было... Ћй,
Њашенька, что Я тебе скажу-то!..
     € вдруг,  точно скинув с плеч годков  десЯть  и  став  веселой  и
озорной  деревенской  девушкой,  Њатрена  Ќикитична звонко засмеЯлась,
поднЯла в углу два кудрЯвых дубовых веника и показала их Њусе:
     - ќтот кривой-то,  Љузьмич-то, что на нас с автоматом лез, глЯди,
какие букеты преподнес! Њы в баньку вон с Ђнной Њихеевной бредем, а он
тут  как  тут на дороге,  вывернулсЯ откуда-то из-за землЯнки и подает
их: дескать, примите от чистого сердца, примите и извините за дорожные
неполадки.  ‚от,  старый мухомор,  нашел с чем подкатитьсЯ... •орошие,
между прочим, веники, так хлещут - дух захватывает!
     - Ђ тот,  высокий,  не заходил?  - спросила ЊусЯ,  делаЯ вид, что
занЯта одеванием  и  спрашивает  только  длЯ  того,  чтобы  поддержать
разговор.
     - Ќиколай,  что  ли?   -   Њатрена   Ќикитична   многозначительно
переглЯнулась с врачихой. - ќтот медведь-то косолапый?
     - Џочему же - медведь? Џарень как парень... —то вы смеетесь?
     ЊусЯ изо  всех  сил  старалась  показать полнейшее равнодушие,  и
оттого ее волнение стало еще заметнее.  Ђ тут,  как на грех,  противно
загорелись уши, точно ее кто крепко отодрал за них.
     Њатрена Ќикитична обнЯла девушку, прижала к себе:
     - —его ж краснеешь?  €шь, как зорька разгорелась... Ѓыл, был твой
Ќиколай  почтенный.  Њыльца  нам  трофейного  принес.  Ћдеколону   вот
бутылочку подбросил да еще... ’ы вон в его рубахе-то сидишь!
     ЊусЯ осмотрела на себе просторную,  как мешок, мужскую рубашку из
грубой желтоватой солдатской бЯзи, и ей стало приЯтно и немного стыдно
оттого,  что на ней вещь,  которую,  может  быть,  носил  тот  большой
застенчивый парень.  Ќо,  заметив ласковые смешинки,  посверкивавшие в
глазах подруги, девушка произнесла как можно небрежнее:
     - Ћчень она мне нужна, его рубашка! Ђ моЯ где?
     - Ђ ваша,  милаЯ,  на ленточки разорвалась,  когда мы с  Њатреной
Ќикитичной  вас сонную переодевали,  - сказала Ђнна Њихеевна и радушно
налила чаю себе и собеседницам.
     Ќачхоз, или,  как  шутЯ  называли  его  в отрЯде,  "зав.  орсом",
квадратный человек с пышной  холеной  бородой  цвета  воронова  крыла,
слывший  среди  партизан  неисправимым  "жилой",  встретил  Њусю очень
дружелюбно и без обычных препирательств выдал ей комплект  солдатского
бельЯ,  пропахшего  лесной  прелью.  Џотом  он  долго  рылсЯ в Ящиках,
отыскиваЯ длЯ нее самые маленькие шаровары,  ватничек и сапоги.  Џосле
примерки  он все завернул в аккуратный тючок,  протЯнул его девушке и,
галантно пожелав ей легкого пара,  заЯвил,  что отдал  ей  "лучшее  из
всего, что имел в наличии".
     ‚сласть попарившись в партизанской бане, просторной, облицованной
бревнами землЯнке, где имелись и раскаленнаЯ каменка и высокий дощатый
полок, ЊусЯ, однако, не стала трогать выданную ей партизанскую одежду,
а нарЯдилась в свое единственное уцелевшее цветастое платье,  шелковые
чулки и лаковые туфельки-лодочки,  сбереженные в скитаниЯх.  ЋдеваЯсь,
она  удивилась:  одежда и обувь почему-то стали ей тесноваты и заметно
свЯзывали теперь движениЯ.
     ѓлЯдЯсь вместо   зеркала   в   воду,   темневшую  в  кадке,  ЊусЯ
старательно расчесала и уложила волосы,  посушила их  над  остывающими
камнЯми   очага,  потом  обдернула  платье  и,  ощущаЯ  прилив  сил  и
необычайную радость, легко выбежала из бани.
     ‹агерь был  залит  скупым  осенним  солнцем.  ЊусЯ  направилась к
дальней землЯнке, у которой, понурЯсь в безветрии, висел большой белый
платок  с  красным  крестом  посередине.  Ђх,  как  приЯтно было снова
чувствовать себЯ чистой, свежей, юной, красиво одетой!
     Ќа полЯнке,  памЯтной  Њусе  со  днЯ прихода в лагерь,  партизаны
опЯть изучали какое-то трофейное оружие.  „ругие,  сидЯ на  бревнышках
перед   землЯнками,   чистили  винтовки.  Љое-кто  резалсЯ  в  домино,
раскладываЯ самодельные костЯшки прЯмо на дорожке.  –елаЯ толпа стоЯла
у  сосны,  на  толстом  стволе которой белел лист с рукописной сводкой
‘овинформбюро. Ћдеты все эти люди были по-разному. Ќа глаза попадались
железнодорожнаЯ    форма,   военные   гимнастерки,   синие   шоферские
комбинезоны,  застиранные косоворотки,  немецкие  кургузые  тужурки  и
кители  со  споротыми  кантами  и нашивками.  Ќа некоторых были черные
прорезиненные трофейные плащи с бархатными воротниками.
     € вот  среди  этого  пестро  одетого  вооруженного люда с тЯжелым
осенним загаром на лицах поЯвилась тоненькаЯ девушка в легком  платье,
в изЯщных туфельках. Ћна шла по лесному лагерю как видение из далекого
и потому всем еще более дорогого довоенного мира. € партизаны смотрели
на нее - кто удивленно,  кто восторженно,  кто с ласковой грустью, как
смотрЯт в позднюю осеннюю пору на солнечный  луч,  вдруг  прорвавшийсЯ
сквозь холодные, свинцовые тучи.
     ЊусЯ чувствовала на себе эти  взглЯды  и  старалась  не  подавать
виду, что замечает их и радуетсЯ им.
     …ще издали ЊусЯ  приметила  ЌиколаЯ,  терпеливо  шагавшего  перед
входом в санитарную землЯнку.  Ћдетый в стеганку,  в ватные штаны,  он
казалсЯ еще больше,  еще массивней.  „евушка,  как бы не замечаЯ  его,
остановилась  у сводки ‘овинформбюро,  поиграла с собакой.  Ќо с чисто
женской дотошностью она уже  успела  приметить:  партизан  подстригсЯ,
белесые его кудри даже чем-то напомажены.
     ЊусЯ шла, напеваЯ, небрежно посматриваЯ по сторонам.
     - Ђх,  это  вы?  - сказала она удивленно,  чуть не наткнувшись на
юношу.
     Ќиколай смотрел  на  нее  с  тем  видом,  с  каким  смотрЯт люди,
внезапно вышедшие из темноты на Яркий свет.
     - Ќу,  здравствуйте же. —то вы стоите? ђуку бы протЯнули, что ли.
- …два сдерживаЯсь, чтобы не прыснуть со смеху, ЊусЯ поинтересовалась:
- —ем это вы волосы примаслили? Љасторкой, да?
     - “х вы какаЯ! - произнес наконец Ќиколай.
     - —то   вы  сказали?  -  плутовато  опустив  глаза,  переспросила
девушка.
     Ќо ответить  Ќиколай не успел.  ‚дали послышалсЯ торопливый цокот
копыт,  меж деревьев замелькал всадник.  Ќа всем скаку он осадил  конЯ
перед входом в санитарную землЯнку и, точно выброшенный из седла силой
инерции,  слетел на землю.  Ќе обратив вниманиЯ на  молодых  людей  и,
вероЯтно,  даже  не заметив их,  он прогрохотал сапогами по деревЯнным
ступенЯм,  и уже из глубины землЯнки донессЯ до Њуси его взволнованный
голос:
     - “ переезда ребЯта на маршевую колонну налетели.  €дет бой. …сть
раненые. Љомандир приказал - медицину на поле.
     Џартизан тут же выскочил наверх и что есть духу побежал к штабной
землЯнке. ‚змыленный его конь, волоча поводьЯ и тЯжело поводЯ потными,
блестЯщими боками, побрел следом за ним.
     ЊусЯ хотела  было  расспросить  ЌиколаЯ,  что  могло  произойти у
переезда,  но  он  уже  исчез.  Љто-то  часто   колотил   по   буферу,
подвешенному  у сосны.  ‚сюду меж деревьев мелькали люди.  ‘ оружием в
руках партизаны бежали каждый к своему месту сбора.
     ’ревожный, требовательный  звон  разносилсЯ по лесу,  повторЯемый
эхом.
     ЊусЯ бросилась  в  госпитальную палатку и в проходе столкнулась с
врачом.  ‘тарушка на ходу напЯливала  поверх  ватника  халат.  Њатрена
Ќикитична  спешила  за  ней,  застегиваЯ  брезентовый  ремень  толстой
санитарной сумки.
     - џ с вами! - воскликнула девушка.
     - ‚ таком виде?  - ‚рач с  досадой  посмотрела  на  Њусю,  на  ее
платье, туфли.
     - џ с вами, Я кончила рокковские курсы отличницей.
     - Џереоденьтесь, да быстро! Ќашла времЯ нарЯжатьсЯ!..
     Ђнна Њихеевна  преобразилась.  ‚  ней  ничего  не   осталось   от
добродушной  чаевницы.  Ќосатое лицо ее было сурово,  в голосе звучали
волевые нотки.
     —ерез несколько минут ЊусЯ, в ватнике, спрЯтав кудри под пилотку,
уже бежала позади окованной железом фуры,  покачивавшейсЯ на  толстых,
надутых   шинах.   ЉрупнаЯ   короткохвостаЯ  лошадь,  Явно  трофейного
происхождениЯ,  привычной рысцой тЯнула подводу по лесному бездорожью,
обгонЯЯ короткие цепочки партизан...

        14

     „о позднего вечера и потом,  после маленького перерыва,  всю ночь
ЊусЯ и Њатрена Ќикитична  помогали  врачу:  промывали  и  перевЯзывали
раны, кипЯтили инструмент, накладывали шины и повЯзки.
     ‘овсем сбившаЯсЯ с ног ЊусЯ заснула уже  под  утро,  прикорнув  в
тамбуре санитарной землЯнки.
     …е разбудил адъютант ђудакова.  Ћн вместе с  Њатреной  Ќикитичной
стоЯл в проходе, поскрипываЯ сапогами.
     - ‚иноват,  командир приказал немедленно к  нему,  -  сказал  он,
щелкнув каблуками.
     Ћн пропустил подруг вперед. Љогда из землЯнки вышли на свет, ЊусЯ
заметила,  что и этот щеголеватый парень за ночь осунулсЯ и побледнел.
‡вуков  стрельбы  уже  не  было  слышно,  но  попадавшиесЯ  по  дороге
партизаны все шли с оружием, и вид у них был утомленный и озабоченный.
     ђудаков сидел в землЯнке,  облокотившись о стол, положив голову в
ладони.  Љазалось,  он  погружен в какую-то думу.  Ќо по тому,  что не
сразу поднЯл он голову,  а потом несколько секунд смотрел  на  Њусю  и
Њатрену  Ќикитичну  ничего не понимающими воспаленными глазами и долго
откашливалсЯ, прежде чем начать разговор, подруги понЯли, что командир
просто  уснул  над старой,  истертой по краЯм картой,  вдоль и поперек
исчерченной овалами и стрелками.
     ЋткашлЯвшись, ђудаков  как-то  сразу  весь  подтЯнулсЯ.  ‘трого и
прЯмо глЯнули его карие глаза.  ‚ них не было  и  следа  сонной  мути.
ЏерекатываЯ по карте красный карандаш, он задумчиво произнес:
     - Џоложение осложнилось.  ‘начала фашисты,  чтобы уберечь от  нас
свои  коммуникации,  все  вокруг них выжигали.  џ приказал подрывникам
действовать  именно  в  "мертвой  зоне".  Њы   показали   врагу,   что
измывательства над мирным населением не спасут ему дороги. ”ашисты это
понЯли и переменили  тактику.  -  ђудаков  зЯбко  передернул  плечами,
запахнул ватник и засунул руки в рукава. - Ћни нас выследили. Љак - не
знаю, но выследили. ‚чера они остановили маршевый батальон и повернули
его против нас. —то произошло, знаете?
     Њатрена Ќикитична  и  ЊусЯ  утвердительно  наклонили  голову.  Џо
очереди  пристально посмотрев на каждую,  точно пытаЯсь заглЯнуть им в
душу и узнать, что они думают, ђудаков продолжал:
     - Љороче  говорЯ,  вы  обе должны отсюда исчезнуть.  ‚ы,  Њатрена
Ќикитична,  сегоднЯ. ’ы же, ‚олкова, при первой возможности вылетишь в
тыл с ценностЯми.
     Љомандир встал  и,  словно  забыв,  что   он   не   один,   долго
рассматривал  карту.  Џотом  застучал по ней жесткими ногтЯми и что-то
даже фальшиво запел.
     - Џостойте, - сказал он вдруг. - “ вас, товарищ ђубцова, там, при
гуртах, подводы и кони есть?
     - …сть  девЯтнадцать  подвод и таратайка,  при двадцати конЯх,  -
ответила Њатрена Ќикитична, любившаЯ точность в хозЯйственных делах.
     - ’ак,  так, так... - Љарандаш медленно двигалсЯ по бумаге. - ‚от
что:  передайте вашему председателю,  чтобы он  пока  нам  запасов  не
направлЯл.   Њожет   быть,  придетсЯ  нам  самим  к  вам  пробиватьсЯ.
‚озможно... очень может быть... Џосмотрите, правильно Я нанес на карту
месторасположение ваших гуртов?.. Ђ переправу?.. Ћтлично. Њожете идти.
ЉланЯйтесь там всем,  скажите,  пусть нос не вешают  -  не  только  на
фронте,  а и по всем лесам война идет.  Ќу,  попрощаемсЯ, что ли! - Ћн
крепко стиснул руку Њатрены Ќикитичны  и  пошел  провожать  подруг  до
выхода.  - Љак говоритсЯ, ни пуха вам, ни пера. Ћ том, чтобы, в случае
чего,  об отрЯде ни  гугу,  не  предупреждаю,  -  сами  понимаете,  не
маленькаЯ. ‹учше Язык проглотите...
     “же в сумерки Њатрена Ќикитична  прощалась  с  Њусей  на  границе
передовых  партизанских  секретов.  ‚ыделенные  ђудаковым  в  спутники
ђубцовой  два  партизана,  самого  безобидного,  стариковского   вида,
слывшие  в отрЯде ловкими свЯзными,  и Ќиколай,  вызвавшийсЯ проводить
Њусю, деликатно отошли в сторонку и уселись покурить.
     ЊусЯ уткнулась лицом в плечо подруги,  крепко прижалась к ней, да
так и оцепенела, стиснув зубы, боЯсь разрыдатьсЯ. ’а задумчиво гладила
ее  голову.  Њатрене  Ќикитичне  тоже нелегко было расставатьсЯ,  хотЯ
теперь,  когда она свалила с плеч драгоценную ношу,  все ее мысли были
далеко отсюда.
     - Ќу,  чего ты, чего ты? - ласково уговаривала она девушку. - ‚от
погоди, после войны доучишьсЯ, певицей станешь и приедешь к нам. “ж мы
тебЯ,  Њашенька,  так встретим, так встретим, как заслуженных каких не
встречают... Њуженька моего увидишь, детки к тому времени подрастут...
- € вдруг она зашептала горЯчо,  с дрожью в голосе:  -  ‚едь  подумать
только, как жили, как жили!.. џ, Њаша, в своей жизни курицы никогда не
резала,  крови ужас как боюсь,  гадину,  змею  какую  и  ту  мне  жаль
убивать, а вот, кажетсЯ, дорвись Я до всех этих гитлеров - зубами б им
горло перегрызла!
     - € Я, и Я тоже! - шептала ЊусЯ.
     €з полутьмы  густевших  сумерек  до  подруг  донеслось   вежливое
покашливанье.  Џартизаны  загасили  окурки,  бережно  ссыпали в кисеты
остатки табачку.
     - Ќацеловались,  что ли?  ‚роде бы и хватит,  - поторопил один из
стариков.
     - Џрощай!  - громко сказала Њатрена Ќикитична и,  отстранив Њусю,
быстро пошла к партизанам,  темные силуэты которых отчетливо виднелись
на фоне догоравшей зари.
     - Џрощайте!  - крикнула ЊусЯ и,  не  оглЯдываЯсь,  направилась  в
сторону лагерЯ.
     Ќа душе было грустно,  хотелось плакать.  ЏрислушиваЯсь к тЯжелым
шагам ЌиколаЯ,  молчаливо шедшего позади, девушка думала: ну чего этот
смешной парень не подойдет,  не возьмет ее за руку, не утешит ласковым
словом?  €  еще думала она:  почему это в тЯжелые дни войны даже такие
неуживчивые натуры, как она, так легко привЯзываютсЯ к окружающим?..

        15

     ...Ћднажды утром,  когда ЊусЯ,  уже окончательно  освоившаЯсЯ  на
новом  месте,  в  тамбуре  госпитальной землЯнки стирала в разрезанной
надвое  бочке  из-под  бензина  бинты  и  окровавленную  марлю,  из-за
брезентового  полога  донессЯ цокот копыт.  “ землЯнки он сразу затих.
“пруго скрипнуло седло, и послышалсЯ глухой удар подошв о землю.
     „евушка не  успела  стрЯхнуть  с  распаренных  рук клочьЯ мыльной
пены, как полог откинулсЯ и в Ярких лучах полуденного солнца на пороге
возник   командир.   Ћн   пожал  девушке  мокрую  руку  выше  локтЯ  и
заговорщицки прошептал:
     - Ќа  Ѓольшой  земле  знают  о  твоем  золоте.  Џартизанский штаб
приказал готовить посадочную площадку.  ‡а ценностЯми придет  самолет.
‚ылетишь с ним вместе. ’ам уже ждут.
     ђудаков весело смотрел на девушку.
     ЊусЯ стоЯла   растерЯннаЯ.   ЊыльнаЯ  вода  капала  с  ее  рук  в
самодельное корыто, где, опускаЯсь, точно живаЯ, шипела кудрЯваЯ пена.
     - —то еще? - спросил себЯ ђудаков. - Ђх да, вот! ‘екретарь обкома
лично наказал передать тебе,  что ты - молодчина,  наказал расцеловать
тебЯ  от  имени  всей  областной  партийной  организации.  -  Љомандир
наклонилсЯ к смутившейсЯ Њусе и засмеЯлсЯ: - ‚ щечку, в щечку!
     Џочувствовав на   щеке   прикосновение   щетинистых   усов,  ЊусЯ
вспыхнула.  Ђ ђудаков уже прошел в "палату",  и из глубины  просторной
землЯнки было слышно, как он весело здоровалсЯ с ранеными. ‚ ответ ему
дружно загудели голоса, и по тону приветствий было Ясно, что командира
любЯт, уважают, радуютсЯ его приходу.
     ЊусЯ рассеЯнно слушала невнЯтно  звучащий  командирский  тенор  и
улыбалась.  …й вдруг тоже стало радостно.  Џочему?  ’о ли оттого,  что
вместе с солнцем занес командир сюда,  в полутьму тамбура,  весть, что
там,  за линией фронта,  уже знают: ценности спасены, и сохранЯл их не
кто иной,  как она сама.  ’о ли потому, что шутливый поцелуй командира
напомнил,  как в детстве,  еще сонную, целовал ее отец, отправлЯЯсь по
утрам в полк.  "ѓде он сейчас,  отец?  Ђ мама?  •орошо,  если бы и они
узнали, что их сумасброднаЯ Њуська жива и даже делает такие дела..." Ђ
может быть, радостно потому, что скоро с Ѓольшой земли прилетит за ней
специальный  самолет  и  она,  поужинав  в партизанском лагере,  будет
завтракать уже по ту сторону фронта...
     Ќет, нет,  не поэтому,  определенно не поэтому!  ђазве ей хочетсЯ
улетать?  ‚едь здесь,  в госпитальной землЯнке,  она, конечно, нужнее,
чем там за пишущей машинкой или, что сейчас уже совсем смешно, у роЯлЯ
в музыкальном училище.  ђазве  можно  упражнЯтьсЯ  в  пении,  выводить
бесконечные  сольфеджио  и  писать музыкальные диктанты теперь,  когда
идет война,  когда раненые требуют ее забот,  когда  вот  из-за  этого
полога  то  и  дело  слышатсЯ  стоны?  Ќо ведь и за линией фронта есть
госпитали,  и еще одна пара старательных  женских  рук  будет  там  не
лишней. "Ђ ну, Њуська, сознавайсЯ по-честному, что тебЯ тут держит?"
     „евушка разогнула спину.  ЊыльнаЯ пена  у  нее  на  руках  сохла,
застываЯ шелушащимисЯ пленками.  "‡начит,  есть еще что-то? "’очно!" -
как  говорЯт  партизаны".  ЊусЯ  плутовато  подмигнула  сама  себе  и,
склонившись над корытом, с новой энергией принЯлась за стирку. Ћна так
ушла в свои приЯтные размышлениЯ, что не заметила, как командир, выйдЯ
от  раненых,  быстро  прошел  мимо нее,  и оглЯнулась,  лишь когда он,
исчезаЯ за пологом, впустил в тамбур охапку Ярких солнечных лучей.
     Ќет, никуда  она отсюда не полетит!  Џредсмертный завет Њитрофана
€льича выполнен, ценности сданы в верные руки. ‚от пускай теперь о них
ђудаков  и  заботитсЯ,  на  то он и командир.  Ђ она,  Њуська ‚олкова,
останетсЯ здесь,  будет ходить в разведку,  научитсЯ минерскому  делу,
будет   взрывать  поезда,  участвовать  в  налетах  на  неприЯтельские
гарнизоны,  как это делают остальные партизаны. €ли... ну что ж, и это
неплохо... может быть, станет разведчицей. Ђ выдастсЯ свободнаЯ минута
- будет гулЯть по лесу с Ќиколаем...
     Џроворные молодые руки трут, выжимают, выкручивают бинты и марлю,
менЯют воду, взбивают мыльную пену, и вот, в такт движениЯм, ЊусЯ даже
начинает  напевать себе под нос.  ‚ самом деле,  зачем улетать отсюда,
когда кругом такие чудесные люди:  эта  старушка  -  "докторица",  как
зовут ее раненые, и этот цыган Њирко, который нет-нет, да и завернет в
"госпиталь",  чтобы   занести   "сестричке"   какую-нибудь   трофейную
безделушку,   и   ремесленник   ’олька,  которого  партизаны  называют
…лка-Џалка, и, конечно, Ќиколай.
     ЏеснЯ девушки звучит все громче.  Ћна разгораетсЯ,  как костер, в
который подкладывают сухие ветки.  Ќо сама  ЊусЯ,  занЯтаЯ  стиркой  и
думами  о  новых  друзьЯх,  не замечает,  что поет уже вслух,  и очень
удивлЯетсЯ,  когда из-за полога в  тамбур  высовываетсЯ  забинтованнаЯ
голова пожилого партизана, дЯди Ћсипа.
     - ‘естричка, давай пошибче, раненые претензию заЯвлЯют: иным и не
слыхать.
     Ћттуда, из землЯнки,  доносЯтсЯ голоса.  Љаждый  из  них  девушка
сразу  узнает  -  запомнила  в  бесконечные ночи,  проведенные у коек.
ђаненые наперебой просЯт:
     - ‘естреночка,  спой  сначала...  ‚ полный голос спой,  чтобы длЯ
всех...
     - “ менЯ от песни вроде бы и рана отпускать начала...  Ћх,  давай
еще раз!
     ЊусЯ входит в землЯнку.  Ќа душе у нее светло и беззаботно,  как,
наверное,  бывает у жаворонка,  когда тот взмывает над полем в голубую
высь, полную солнца. ђаспаренными пальцами, побелевшими и съежившимисЯ
на кончиках,  она заправлЯет под марлевую косынку рассыпавшиесЯ кудри.
‚  душной палате,  еще минуту назад полной говора и стонов,  все сразу
стихает.  € вдруг в этой  благостной  тишине  раздаетсЯ  юный,  чистый
голос, он крепнет, и песнЯ звучит радостно и жизнеутверждающе...

        16

     ’ак, в   госпитальных   хлопотах,   ночных  дежурствах  незаметно
проходЯт дни, недели. „о сих пор ЊусЯ не только не побывала в разведке
или  в  бою,  не  только не участвовала во взрыве моста или вражеского
воинского эшелона - словом,  не совершила ни одного из тех будничных и
героических дел,  о которых она постоЯнно слышит от раненых, но даже и
центральный партизанский лагерь из-за недосуга не успела  как  следует
осмотреть.
     ‚ремени не оставалось даже на сон.  ‘метливаЯ,  переимчиваЯ,  она
уже  многому  научилась от Ђнны Њихеевны,  и старуха признала ее своей
первой помощницей.  Ђ раненые привЯзались к "сестричке" так, что у нее
не хватало духу надолго отлучатьсЯ от них.
     ’олько раз ЊусЯ сделала попытку переметнутьсЯ  к  минерам.  —асти
карателей  с  каждым  днем  усиливали  нажим  на  партизан,  и схватки
разгорались все чаще. ‚лас Љарпов, то и дело отлучавшийсЯ на операции,
поместил свою ћлочку у Ђнны Њихеевны.
     „евочка целые дни играла возле медицинских  землЯнок,  награждала
своего  верного  друга  „амку трофейными медалЯми и крестами,  которые
дарили ей раненые,  рыла в песке "окопы" и, переставлЯЯ рЯды стрелЯных
гильз,  развертывала наступление на "немцев", "засевших в обороне". Ќа
весь лагерь раздавалсЯ ее звонкий крик "бу-бу-бу" и  возбужденный  лай
„амки.
     Ђнна Њихеевна всерьез считала,  что этот  маленький  человечек  с
косичкой-хвостиком действует на раненых лучше, чем любые успокаивающие
и обезболивающие средства,  которых,  кстати сказать,  давно уже и  не
хватало. ‚ изъЯтие из строгих правил, заведенных в этой подземной, как
выражались   партизаны,   "поликлинике",    запрещавших    посторонним
поЯвлЯтьсЯ    в    палате    возле    раненых,   девочке   позволЯлось
беспрепЯтственно входить туда.  ЊусЯ даже сшила ей из марли  крохотный
халатик и косыночку с красным крестом, и ћлочка трижды в день - утром,
днем и вечером - важно расхаживала  между  койками,  раздаваЯ  раненым
градусники.
     Љогда маленькаЯ  девочка  проникала   в   полумрак   госпитальной
землЯнки,  сиЯющаЯ и милаЯ, как утренний солнечный луч, суровые лесные
воины, на времЯ выбывшие из строЯ, забывали свои боли и страданиЯ.
     Љарпов редко   навещал  дочь.  ‘транно  было  смотреть  на  этого
пожилого, замкнутого, молчаливого человека в эти минуты. Ћн мог часами
сидеть неподвижно,  как статуЯ,  если ћлочка засыпала у него на руках.
€ногда он участвовал в ее играх и  даже,  если  поблизости  никого  не
было,   изображаЯ  лошадь,  возил  дочку  на  себе  вокруг  санитарных
землЯнок.  ‚от в такую минуту ЊусЯ как-то и попросила Љарпова  научить
ее  подрывному  делу.  Џартизан удивленно взглЯнул на юную "сестрицу",
подумал,  невесело усмехнулсЯ,  утвердительно кивнул головой  и  велел
девушке   приходить   вечером   к   "сигналу",  на  кружок  минерского
техминимума.
     ‚ назначенный  час  ЊусЯ  Явилась  на  полЯнку,  где  на  старой,
раздвоенной   снизу   сосне   висела   буфернаЯ    тарелка,    котораЯ
использовалась в лагере вместо горна.
     ‡наменитый минер пришел на занЯтие с  темным  листом  кровельного
железа  подмышкой  и  с  мешком.  †елезный лист он приладил к развилке
сосны  наподобие  классной  доски,  а  из  мешка  извлек   деревЯнный,
аккуратно сбитый Ящик, какие-то металлические - медные и алюминиевые -
детали.  Ђккуратно разложив все это на траве,  он  достал  из  кармана
ветошку,  кусок  мела  и  сунул  их  в  пазуху  развилки под "доской".
„вижениЯ его были привычны и неторопливы, и Њусе показалось, что перед
ней  не партизанский подрывник,  а школьный учитель,  приготовлЯющийсЯ
начинать  урок.  —ернаЯ  кобура  с  тЯжелым  трофейным   парабеллумом,
висевшаЯ у него на поЯсе, только мешала ему.
     ‘ходство с  учителем,  а  вернее  всего  -  со  старым  мастером,
преподающим  на  стахановских  курсах,  еще больше увеличилось,  когда
Љарпов начал  занЯтиЯ.  ѓоворил  он  медленно,  ворчливо  и  при  этом
привычно  чертил мелом на железном листе схемы железнодорожного пути в
разрезе, делал наброски устройства мин, взрывателей. Ћн стирал чертежи
ветошкой,  набрасывал  другие,  часто  слизывал  следы мела с кончиков
пальцев.
     ‘начала ЊусЯ   рассеЯнно  следила  за  объЯснениЯми,  то  и  дело
оглЯдывалась, рассматривала загорелые лица слушателей, их внимательные
глаза,  наморщенные  лбы,  но  постепенно  урок  увлек  ее.  Ћна стала
вслушиватьсЯ в каждое слово Љарпова и скоро,  позабыв  обо  всем,  что
отвлекало ее мысли, погрузилась в тонкости минерного дела.
     „евушка узнала,  что  крушение  составов  с  боеприпасами   лучше
устраивать в крутых выемках, где вагоны не летЯт свободно под откос, а
лезут друг на друга,  крепко сцеплЯЯсь балками металлических каркасов,
калеча  и  надолго загромождаЯ путь,  что воинские эшелоны,  наоборот,
лучше  отправлЯть  под  откос  с  высоких  насыпей.   Ћна   удивлЯлась
поразительной   точности,   какаЯ   требуетсЯ   от  минера,  когда  он
устанавливает  мину  под  шпалой.  Ќужно  поставить  ее   так,   чтобы
взрыватель  пропустил  предохранительные  платформы с песком,  которые
немцы пускали теперь  перед  каждым  поездом,  и  сработал  только  от
сотрЯсениЯ, вызванного "рабочим колесом".
     Џеред Њусей раскрывалась целаЯ наука,  наука сложнаЯ,  суроваЯ  и
опаснаЯ.  Љарпов  этого  и  не скрывал.  —еловека,  просившегосЯ в его
боевую группу,  он обычно предупреждал, что минер ошибаетсЯ лишь раз в
жизни,  отсылал  подумать  об  этом  и  принимал  к  себе только после
вторичного заЯвлениЯ. ѓоворили, что Љарпов "мучит своих людей учебой".
‚   остальных   "цехах"   в  свободную  минуту  партизаны  успевали  и
выкупатьсЯ,  и полежать на солнышке,  и позубоскалить со стрЯпухами  у
кухни,  и  к  девушкам  в  село за семь километров сбегать,  и попеть.
Њинеры же всегда возились со своим оружием.  ’ем не менее к  нему  шли
охотней, чем в другие подразделениЯ.
     - Ќу как,  все понЯли?  -  спросил  Љарпов,  тщательно  стираЯ  с
железного листа свои наброски.
     - “своили...  ‡наем... ‚се понЯли, товарищ командир, - зашумели в
ответ партизаны, которых долгое занЯтие заметно утомило.
     - Ќе хитрое дело,  - зеваЯ и потЯгиваЯсь,  сказал один из  них  -
высокий, сутуловатый парень в военной шинели внакидку.
     Љарпов нахмурилсЯ, насмешливо посмотрел на этого партизана:
     - ‘тало быть, не хитрое? Џоставить сумеешь?
     - ’ак точно, товарищ командир, - встав и по-военному вытЯнувшись,
отрапортовал парень.
     - •орошо...  ‚от тебе мина.  -  Љарпов  протЯнул  ему  аккуратный
деревЯнный Ящик. - ‚от мы взрыватель сажаем на место. Њина зарЯжена. “
тебЯ приказ минировать полотно.  ‚от  бери  и  показывай,  как  будешь
ставить. ’олько осторожней - мина боеваЯ.
     Џартизан взЯл Ящик и, держа его на вытЯнутых руках, как неопытные
отцы держат новорожденных ребЯт, стал бойко и толково рассказывать.
     Љарпов слушал его,  задумчиво вертЯ в руке какую-то деталь. ‚друг
он поднЯл голову:
     - ‘той!  Ђ куда ты щебенку денешь,  когда будешь длЯ мины Яму под
шпалой копать?
     ‚ысокий партизан замолчал и  оглЯнулсЯ  на  притихших  товарищей.
‘лушатели  насторожились,  переглЯдывались.  ЊусЯ,  все времЯ опасливо
косившаЯсЯ на зарЯженную мину,  забыла о ней и поближе придвинулась  к
Љарпову.
     - Ќу,  ну,  так как же со щебенкой-то?  - торопил  он,  усмехаЯсь
одними глазами.
     - ™ебенку, обыкновенно, в сторону.
     - Ђ потом?
     - —то потом? Њину поставлю, песком зарою, щебенку на место.
     - Џравильно он говорит? - спросил Љарпов.
     ‚ ответ  послышалось   неловкое   перешептывание.   ‹ишь   кто-то
неуверенно сказал:
     - „а вроде так...
     - Ќу и,  выходит,  пропала ваша мина,  зрЯ трудились, зрЯ головой
рисковали, - заворчал Љарпов. - ‚ашу мину обходчик сразу заметит. ‚едь
щебенка-то  на  путЯх всегда в мазуте,  чернаЯ.  ’ак?  Ћдин камешек на
полотне перевернешь - за версту видно.  Ђ фашист, он не дурак. Љак тут
делать надо?  - Љарпов опЯть шагнул к доске и стал набрасывать профиль
полотна. - ‚о-первых, когда ночью ты ползешь к полотну с миной, бери с
собой  плащ-палатку  и рЯдом с собой,  вот здесь,  ее расстели,  чтобы
чистым песком зрЯ по полотну не сорить.  ‚о-вторых,  щебенку с полотна
аккуратно сними и на плащ-палатку переложи так же,  как она на полотне
лежала.  ‚-третьих,  когда дело сделано,  тем же порЯдком  щебенку  на
место переложи. € чтобы ни один камешек не перевернуть! ЏонЯтно?
     ЊусЯ, увлеченнаЯ рассказом Љарпова,  живо представлЯла себе,  как
она  ночью  подползает  к  полотну  с  таким вот деревЯнным Ящиком,  в
котором сосредоточена невообразимаЯ разрушающаЯ сила,  как,  приглушаЯ
дыхание,   прислушиваетсЯ  к  тишине,  перекладывает  на  плащ-палатку
черные,  клейкие от мазута камни,  копает скрипучий песок, ставит Ящик
под шпалу и...
     Љто-то качнул девушку за плечо:
     - Њаша,  Њаша!  Ђнна  Њихеевна  серчает.  ђаненых привезли.  Ћдин
тЯжелый, весь в клочьЯх, - шепчет на ухо дЯдЯ Ћсип, старик-партизан из
выздоравливающих,  добровольно  выполнЯющий  при госпитале обЯзанности
посыльного.
     ЊусЯ жалобно взглЯнула на Љарпова.
     - ‘тупай, ступай, у каждого свое дело, - сказал минер.

        17

     Ќадев халат  и  забрав  волосы  под  косынку,  ЊусЯ   вбежала   в
отгороженный простынЯми угол землЯнки,  где у двух самодельных носилок
уже хлопотала Ђнна Њихеевна.  ‘тарушка  бросила  на  девушку  сердитый
взглЯд.
     - ‘ейчас,  сейчас,  только руки сполосну!  - виновато проговорила
ЊусЯ.
     „ЯдЯ Ћсип,  поливаЯ  девушке  на  руки,  рассказал,   что   вновь
прибывшие  -  пулеметчики.  €х  обнаружил  в засаде вражеский разъезд.
‚двоем они долго отстреливались от наседавшего неприЯтелЯ. Љогда враги
навалились на них сзади, один из пулеметчиков, изловчившись, бросил им
под ноги гранату. Ћсколки скосили нападавших, но и сами партизаны были
ранены. Џодоспевшим на подмогу пришлось чуть ли не извлекать их из-под
вражеских тел.
     - ‹ихо сработали! - закончил старик.
     Ћдин из пулеметчиков был легко ранен в  плечо,  другой  находилсЯ
без  сознаниЯ.  ‚ легко раненном девушка,  к своему удивлению,  узнала
того самого пожилого лобастого немца,  которого она приметила сразу же
по  прибытии  в  лагерь.  Ќемец  просил,  чтобы сначала оказали помощь
тЯжело раненному. Ћн сам помог Ђнне Њихеевне и Њусе стащить с товарища
окровавленную одежду.
     ’Яжело раненный долго не приходил в себЯ.  Љогда ЊусЯ смыла кровь
с его густо заросшего лица,  то даже вскрикнула: это был Њирко —ерный.
Ћт холодной воды партизан пришел в сознание.  “видев себЯ раздетым, на
руках у женщин, он рванулсЯ, схватил простыню и закрыл свою наготу. Ќо
тут же он обмЯк, стал медленно валитьсЯ на пол. Ќа простыне проступили
темные пЯтна.
     Њирко уложили на койку.  ЌижнЯЯ часть тела и  особенно  ноги  его
были  покрыты маленькими рваными ранками.  ‚ каждой сидел осколок.  €х
приходилось извлекать без наркоза.  ЏотерЯв сознание, раненый металсЯ,
стонал,  скрипел зубами,  но, придЯ в себЯ, затихал, угрюмо смотрел на
Њусю темными мрачноватыми глазами.  ’ело его,  напрЯгаЯсь, порой точно
каменело. Ќаконец Њирко перевЯзали.
     - Ќу,  вот Я и у вас,  сестричка, и на свидание ходить не надо, -
тихо  сказал  он Њусе;  подобие улыбки чуть покривило его побледневшие
губы.
     ’оварищ —ерного,  пожилой  немец  Љунц,  не отходил от койки.  Ћн
вызвалсЯ дежурить возле Њирко и всю ночь  просидел  у  него  в  ногах,
морщась от боли в плече.
     Ќа следующий день у Њуси столько оказалось  забот,  что  ей  было
некогда  не  только  пойти  на  занЯтиЯ  минеров,  но  даже  и вовремЯ
покормить ћлочку.  „евочка,  привыкшаЯ к вниманию,  ходила за  ней  и,
дергаЯ ее за полы халата, обидчиво тЯнула:
     - ’етЯ Њусь, тетЯ Њусь же, ћлочка есть хочет...
     Ђнна Њихеевна,   пуще   всего   на   свете  любившаЯ  свое  дело,
первоначально с недоверием посматривала на хорошенькую  помощницу.  Ќо
ЊусЯ  неожиданно  проЯвила  столько  терпениЯ,  заботливости,  столько
дружеской ласки к раненым,  так быстро приобрела необходимые навыки  в
новой  работе,  что строгаЯ старуха-врач безбоЯзненно оставлЯла на нее
раненых  и  даже  признавалась,  что  немножко  ревнует  их  к   своей
помощнице.
     ЊусЯ сделалась любимицей партизанского госпиталЯ.  ‘тоило  ей  на
минуту отлучитьсЯ, как из землЯнки слышались разноголосые крики:
     - Њаша, Њаша!.. ‘естреночка! ‘естричка!..
     „ело тут было не только в том, что она научилась смело и вместе с
тем осторожно промывать раны, менЯть повЯзки, накладывать шины. Џросто
чем-то  свежим,  весенним  веЯло  от  ее  тоненькой,  ловко охваченной
халатом  фигуры,  от  юного  задорного  лица,  от  непокорных  кудрей.
‘тарики-партизаны,  наблюдаЯ, как бесшумно движетсЯ она между койками,
вспоминали свою юность и своих дочерей;  люди зрелые,  глЯдЯ  на  нее,
думали о женах и ребЯтишках;  молодежь смотрела на сестру с обожанием.
‚се были понемножку влюблены в  нее  той  тихой  и  чистой  солдатской
любовью,  какаЯ расцветает иногда среди окопной глины, пороховой гари,
среди крови и тЯгот войны, - любовью бескорыстной, простосердечной, не
требующей ничего взамен.
     —увствуЯ это,  ЊусЯ старалась быть  со  всеми  ровной,  не  имела
любимчиков, всем слабым в свободную минуту с одинаковой охотой стригла
ногти,  поправлЯла подушки,  а иных даже брила.  „елаЯ  что-либо,  она
всегда  напевала,  будто  была  наедине  сама с собой,  и это особенно
нравилось ее подопечным.
     - Љогда Я первый раз вас там,  в банке, увидел, не понравились вы
мне.  ’ак, подумал, трЯсогузка какаЯ-то, - призналсЯ ей однажды Њирко,
когда она брила ему бороду.
     Љрепкий волос трещал под  тонким  лезвием.  €з-за  белой  мыльной
маски  на  Њусю смотрели горЯчие,  мрачноватые глаза.  Ћна знала,  что
глаза эти всегда неотвЯзно следЯт за каждым ее движением. € всЯкий раз
от  этого  взглЯда  ей  становилось  не  по  себе.  Њирко  —ерный  был
единственным из раненых,  с  которым  она  чувствовала  себЯ  неловко,
свЯзанно, которого она даже почему-то побаивалась.
     - Ђ теперь удивлЯюсь, как же это Я так про вас тогда подумал