интовать. ЊусЯ застонала. Ќиколай испуганно
отдернул руки.
     - Ќичего, ничего, бинтуй.
     ‚ серых  глазах  девушки  испуг  сменилсЯ тихой радостью.  ‘лабой
рукой она прикоснулась к путаным волосам ’оли и прошептала:
     - Њилые, милые вы мои!
     ‡атем взглЯд девушки остановилсЯ на  лице  ЌиколаЯ,  закопченном,
пЯтнистом  от сажи и ожогов.  Ћпаленные брови и ресницы белели на нем,
как пух.  “ловив этот взглЯд,  партизан почувствовал  вдруг,  что  ему
неловко оттого,  что он держит у себЯ на колене стройную,  мускулистую
ногу  девушки.  ђуки,  обертывавшие  ногу  бинтом,  задрожали.   ЊусЯ,
мгновение назад не ощущавшаЯ ничего,  кроме благодарности к двум своим
друзьЯм,  тоже вдруг  застыдилась,  покраснела  и,  скрипнув  от  боли
зубами,  снЯла раненую ногу с колена ЌиколаЯ. ‘каточка не размотанного
бинта вывалилась у него из рук и, разматываЯсь, упала на траву.
     - ’оже  мне  санитар!  -  пренебрежительно фыркнул ’олЯ и,  ловко
действуЯ своими худенькими,  непропорционально длинными руками, быстро
закончил перевЯзку.
     Џотом, когда  они  собрались  идти,   чтобы   пробратьсЯ   вглубь
лесистого островка, ЊусЯ взбунтовалась и запретила Ќиколаю нести ее на
руках.  Џришлось наскоро  из  плащ-палатки  и  двух  березовых  жердей
мастерить носилки.
     ‹есной пожар  постепенно  окружал  озерко,  замыкаЯ  вокруг  него
кольцо  огнЯ  и  дыма.  Ћгромными  кострами полыхали вершины деревьев.
ЏламЯ ползло по траве, по кочкам, плЯсало в курчавом кустарнике. Ѓурые
смерчи огнЯ и дыма,  взвиваЯсь в небо, в опрокинутом виде отражались в
гладкой воде.  Љазалось,  и вода пылает все тем  же  мрачным,  красным
огнем.

        4

     „о выздоровлениЯ  Њуси  путники  решили  обосноватьсЯ  в  глубине
острова,  на маленькой круглой полЯне,  окруженной  густым  лиственным
лесом.  Џродолжать путь они не могли.  Њесто же это длЯ их вынужденной
стоЯнки было действительно самым безопасным.  ‚рЯд ли  кому,  даже  из
самых Ярых карателей, пришло бы в голову пробиратьсЯ по черной пустыне
выгоревшего леса и искать партизан здесь,  на острове.  ‚се же путники
принЯли меры предосторожности. Њешок с ценностЯми на всЯкий случай был
закопан в стороне от лагерЯ.  „отошный ’олЯ даже тщательно замел следы
на песчаной косе.
     ‚ зарослЯх малины был построен длЯ Њуси маленький шалаш.  ‚ход  в
него закрывалсЯ плащ-палаткой.  ‘ами строители первую ночь проспали на
земле у костра.  Ќо утром девушка обозвала их лентЯЯми  и,  пригрозив,
что  и  она  в знак протеста переберетсЯ на воздух,  заставила строить
второй шалаш, размером побольше.
     …да их  тоже  не заботила.  Џравда,  лесные обитатели,  загнанные
огнем на остров,  покинули его сразу же, как только в почерневшем лесу
погасло пламЯ и перестала куритьсЯ землЯ, но Ќиколай успел подстрелить
козу и двух жирных зайцев. Љ тому же пустынный остров на лесном озере,
как  оказалось,  служил во времЯ перелетов этапной станцией на больших
птичьих маршрутах.  Љаждое утро Њусю будил истерический клекот  гусей,
суетливый утиный крЯк,  странные, незнакомые трубные звуки, по которым
Ќиколай,  умевший и любивший читать книгу  природы,  угадал  поЯвление
перелетных лебедей. ‘ловом, недостатка в дичи не было.
     Џутники отъедались,  отсыпались,  оправлЯлись  после  пережитого,
набирались  сил  длЯ  длинного  и  опасного пути.  ’олЯ даже предложил
наименовать остров - санаторий "’ри лентЯЯ".
     ЊусЯ просыпалась на заре,  когда из "мальчишечьего корпуса",  как
торжественно именовала она шалаш спутников,  слышалсЯ еще  безмЯтежный
храп  и сладкое сонное посапыванье.  “строившись у входа в свой шалаш,
она подолгу неподвижно  следила  за  тем,  как  за  темными  силуэтами
деревьев тихо разгораетсЯ позднЯЯ зарЯ,  как бледнеет, стушевываетсЯ в
светлеющем небе горбушка луны и как, спугнув розовыми лучами последнюю
зеленовато мерцающую звезду, из-за леса поднимаетсЯ наконец солнце.
     Џогода стоЯла ЯснаЯ,  с легкими утренниками,  и  когда  в  кустах
подлеска   таЯл   последний   сумрак,  у  подножиЯ  деревьев  и  пней,
посверкиваЯ белыми кристаллами,  еще долго лежали полотнища чистейшего
инеЯ.  Ђ воздух был так чист,  что на деревьЯх отчетливо вырисовывалсЯ
каждый листик, каждаЯ складочка на коре, и так свеж, так густо настоен
острым  запахом  подсыхающего  листа,  что  хотелось  дышать как можно
глубже.  •орошо думалось в такие вот часы,  на грани ночи  и  позднего
осеннего  утра,  когда  природа,  точно  бы  зЯбко  ежась  во сне,  не
торопилась пробуждатьсЯ.  €,  думаЯ  о  жизни,  ЊусЯ  никак  не  могла
отделатьсЯ от странного ощущениЯ. …й почему-то казалось, что со днЯ их
прощаниЯ с партизанами прошли уже недели,  месЯцы,  даже годы, что она
за это времЯ стала старше, что она теперь совсем по-другому смотрит на
жизнь,  на людей и их поступки.  Ќепоседа, она могла теперь часами, не
скучаЯ, находитьсЯ в неподвижности.
     Џотом уже поднималось солнце.  ЏрыгаЯ на  одной  ноге  с  помощью
палки,    ЊусЯ    приближалась   к   костру,   с   вечера   сложенному
предусмотрительным ’олей, зажигала его и принималась готовить завтрак.
—аще  всего  она  ничего  не  успевала сделать.  €з шалаша выглЯдывала
заспаннаЯ,  помЯтаЯ рожица ’оли.  ‡Ябко поеживаЯсь со  сна  и  сердито
сверкаЯ черными беспокойными глазами, маленький партизан прогонЯл Њусю
обратно к ее шалашу.
     ’олЯ никого  не  допускал  к  "кухне" и все стрЯпал сам,  умело и
ловко,  как хорошаЯ хозЯйка. ЊусЯ не раз интересовалась, откуда у него
такой  опыт.  Ќо  ’олЯ  отмалчивалсЯ  и на все попытки разговорить его
начинал отвечать мальчишескими:  "а то нет", "а то да", "а раньше-то",
"ну   еще".   ‚скоре   девушка  понЯла,  что,  расспрашиваЯ  его,  она
прикасаетсЯ к какой-то болезненной, незажившей ране, и уже не пыталась
интересоватьсЯ его прошлым.
     ’олЯ занимал Њусю все больше еще и оттого, что после злополучного
эпизода   с  перевЯзкой  ноги  из  ее  отношений  с  Ќиколаем  исчезли
непосредственность и простота.  „евушка не терпела  теперь,  чтобы  он
видел ее неприбранной,  неумытой,  стеснЯлась при нем причесыватьсЯ, а
когда наставала пора бинтовать рану, Ќиколай изгонЯлсЯ, и всю операцию
производил маленький лейб-медик.

        5

     ‚прочем, партизан,   чувствуЯ   эту   перемену,   и  сам  избегал
оставатьсЯ с Њусей с глазу на глаз.  ‚се чаще он  уходил  подальше  от
шалашей  и  один  бродил по острову,  высматриваЯ,  не поЯвились ли на
песке  следы  врагов,  или  из  засады  наблюдаЯ  жизнь  и   поведение
перелетных птиц, их привычки.
     Ќиколай чувствовал,   что   сердце   его   переполнено   любовью,
чувствовал,  что он бессилен с этим боротьсЯ, и искренне негодовал. Ћн
добросовестно убеждал себЯ,  что это глупо,  никчемно, что чувство это
неуместно  в  дни  войны.  Ћн  сердито  распекал  себЯ  за малодушие и
отсутствие воли,  но по мере того как он,  возвращаЯсь,  приближалсЯ к
знакомой полЯнке, сердце его билось чаще, радостней, тревожнее, а шаги
ускорЯлись сами собой.
     ЊусЯ испытывала   то   же  противоречивое  чувство.  “слышав  шум
знакомых шагов,  она точно всЯ загоралась изнутри. Ќо партизан выходил
на полЯнку,  и она встречала его равнодушным взглЯдом,  с безразличным
видом, задавала насмешливые вопросы, сердито подшучивала над ним, сама
гневно  вспыхивала  в  ответ  на  каждую его шутку и придирчиво искала
обиду в его словах и поступках.  Ћбоим было друг с другом  тЯгостно  и
неловко.
     ’олько об одном - о природе могли они теперь толковать  свободно.
ЊусЯ до войны не знала названий многих деревьев даже из тех, что росли
на бульварах и обрамлЯли улицы ее родного  города.  Ќо  в  дни  лесных
скитаний   роднаЯ  среднерусскаЯ  природа  властно  пленила  городскую
девушку,  дала ей новые,  неизведанные ощущениЯ.  ЊусЯ полюбила  леса,
луга,  реки  и  постигала  их тайны с той жадностью,  с какой человек,
выучившийсЯ грамоте в зрелом возрасте,  с одинаковым интересом  читает
подрЯд все попадающиесЯ под руку книги.
     Ќиколай же был предан  природе  всей  душой,  предан  с  детства.
ђазговорами о природе, о ее красотах и тайнах оба они заглушали в себе
досаду от вынужденного бездействиЯ, на которое обрекла их Њусина рана,
и  свое  с  каждым  днем растущее нетерпение,  с каким они ждали часа,
когда наконец можно будет продолжать путь.
     Ќедалеко от  шалаша  Њуси  стоЯл  невысокий  и  совсем  трухлЯвый
березовый пень.  Ћн был покрыт зеленым мхом и до того  уже  гнил,  что
держалсЯ только прочными обручами бересты.  Џень как пень. ЊусЯ как-то
присела было на нем погретьсЯ на солнышке,  но муравьи согнали  ее.  €
вот  однажды,  выбравшись  из шалаша,  она застала ЌиколаЯ возле этого
пнЯ.  Ћн лежал на животе, подперев голову ладонЯми, и глЯдел на пень с
тем  живым  интересом,  с  каким завзЯтые театралы смотрЯт талантливый
спектакль.  ЊусЯ рассмеЯлась:  уж очень  забавным  показалось  ей  это
внимание  к  ничем  не  примечательной,  трухлЯвой развалине.  Ќиколай
недовольно покосилсЯ на нее.
     - € чего смеешьсЯ,  сама не знаешь!  - проворчал он и вдруг, весь
точно загоревшись,  поЯснил:  - ‚едь это же целый мир.  Љакой материал
длЯ  наблюдений!  ‘мотри,  дерево спилено семь лет назад.  Џень сгнил,
ветер принес на него землю,  и,  видишь,  поЯвилсЯ уже слой  мха.  Њох
скрепил  землю,  чтобы ее не сдуло.  Љстати,  вот за эти молоточки мох
этот зовут "кукушкин ленок".  •орошо,  правда? ’ы видишь, на мху - две
березки. ќтой вот три года, а эта - малышка, ей и годочка нет. ‘мотри,
как крепко вцепились они корнЯми в  трухлЯвую  массу.  ‚от  развалитсЯ
пень,  труха осЯдет, а они уже будут сильные, сразу встанут на крепкие
ноги. ‹ет через десЯть-пЯтнадцать на месте этой старухи раскинет крону
вот  такаЯ девушка.  - Ќиколай показал на стройную белую березку,  всю
сверкавшую на солнце золотом своих длинных кос.  - Ќу  что,  разве  не
материал  длЯ  раздумьЯ  о вечности материи,  о силе жизни,  мало ли о
чем...  Љстати,  знаешь,  эта березка напоминает мне  тебЯ:  такаЯ  же
тоненькаЯ,  строимаЯ... - Ќиколай густо покраснел и сердито добавил: -
и кудлатаЯ.
     Џропустив мимо  ушей неуклюжий комплимент,  ЊусЯ какими-то новыми
глазами смотрела на этот такой обычный с виду, ничем не примечательный
пень.   „ействительно,  над  Ярко-зеленым  плюшем  мха  с  желтенькими
молоточками на тоненьких ниточках поднимались два  маленьких  деревца.
€х  Ярко-зеленаЯ  листва  сохранЯла  летнюю свежесть и была бархатисто
шершава  с  тыльной  стороны.  „еревца   эти,   по-видимому,   отлично
чувствовали  себЯ  на  пне.  Ћни  почему-то  напоминали Њусе белокурую
ћлочку.  ѓде-то она теперь?  “далось ли ђудакову вывести свой отрЯд из
кольца пожара?  Њожет быть,  они уже добрались до Љоровьего оврага, до
Њатрены Ќикитичны.  ‚от,  наверное,  была встреча!.. ‚се друзьЯ воюют,
сражаютсЯ,  каждый  их  день  наполнен  борьбой,  а  они  - пожалуйте,
наслаждаютсЯ природой... ЉакаЯ тоска!
     ЊусЯ даже застонала вслух от этой мысли.
     - —то, рана? - встревожилсЯ Ќиколай.
     - Ќет, нет, говори, Я слушаю. ќто очень интересно. Ќу, ну...
     - ’ы глЯнь на этот пень вблизи.  ќта же  целый  городок  с  очень
густым  разнообразным населением,  - продолжал Ќиколай.  - “тром после
заморозка он кажетсЯ мертвым,  а сейчас солнце пригрело  -  и  смотри,
какаЯ суета.
     „ействительно, два муравьЯ,  помогаЯ друг другу,  деловито тащили
куда-то  толстую  сосновую иголку.  Ћдин налегке стремительно нессЯ им
навстречу, поглЯдел на трудЯщихсЯ друзей, пошевелил усиками и помчалсЯ
обратно.  Ћн  померещилсЯ Њусе десЯтником какой-то муравьиной стройки,
ринувшимсЯ на место работы,  чтобы обдумать,  куда положить это  новое
бревно...
     - ѓлЯди, как все они трудЯтсЯ длЯ общего дела. Ђ мы тут...
     Ќиколай досадливо махнул рукой, но тут же спохватилсЯ.
     ЊусЯ гневно смотрела на него сузившимисЯ, похолодевшими глазами:
     - —то же, по-вашему, это Я нарочно вас задерживаю?
     - —то ты, что ты! - испугалсЯ партизан. - џ хотел сказать...
     - ‚ы,  товарищ †елезнов,  может быть, думаете, что Я притворЯюсь?
‚ы это хотели сказать?  - непримиримо продолжала девушка; уголки губ у
нее подергивались, глаза заплывали слезами.
     - „а с чего ты взЯла?  џ просто хотел сказать,  что мы  часто  не
замечаем в природе самого интересного.
     - Ќет,  верно,  только об этом?  „а?  Ђ Я подумала...  Ћй,  ЉолЯ,
почему так медленно заживает эта проклЯтаЯ нога? Џочему?
     - ‡аживет, заживет, все в свое времЯ... ‚от смотри сюда...
     Ќиколай указал  на  растерзанную  сосновую шишку,  крепко забитую
кем-то в пень,  в лунку,  выдолбленную между корой  и  стволом.  Њного
таких  совершенно  размочаленных  шишек  и  чешуек  от них валЯлось на
земле.  Ћказалось,  что это кузница дЯтла.  ќто он  таскал  сюда  свою
добычу  и зажимал в своеобразных тисочках,  чтобы легче и удобнее было
ему обрабатывать ее длинным клювом.
     - Ђ помнишь,  как ты рассказывал об этом растении, что мух ловит?
- спросила ЊусЯ, понемногу успокаиваЯсь.
     - Ћ росЯнке,  да? - обрадовалсЯ партизан. - Ђ как ты мне пуговицы
пришивала, помнишь?
     - џ тогда глЯдела на тебЯ и думала: "Љак смеет предатель смотреть
такими Ясными глазами?  Џод ним землЯ гореть должна, ему каждое дерево
проклЯтие  шлет,  каждый  куст над ним насмехаетсЯ..." Ђ ты что думал?
Ќу, не отворачивайсЯ, говори прЯмо: что тогда думал?
     - џ  то  же самое о тебе думал,  точь-в-точь...  Љузьмич жужжит в
ухо:  "немецкие овчарки",  "шпионки",  а Я не верю... ‚опреки всему не
верю, злюсь на себЯ, а не верю... ќх, Љузьмич, Љузьмич!..
     ђванул ветер.  ‘ тонкой березки посыпались  золотые  червонцы  и,
покрутившись в воздухе, легли на бурую траву.
     - „а, Љузьмич... - задумчиво отозвалась ЊусЯ.
     Ћба вздохнули.
     ’Яжело было думать,  что,  вероЯтно,  уже никогда не услышать  им
больше  дребезжащего тенорка старика,  не увидеть хитрого мерцаниЯ его
одинокого зеленого глаза...
     € показалось  Њусе,  что  ‚асилиЯ  Љузьмича  Љулакова  знала  она
давным-давно,  что  много  лет  назад  прошел  через  ее  жизнь   этот
маленький, ершистый, противоречивый человек, многому ее научивший и на
многое открывший ей глаза.

        6

     ЋбреченнаЯ на бездействие и неподвижность,  ЊусЯ изо днЯ  в  день
наблюдала, как менЯлсЯ пейзаж вокруг их шалаша. ’еперь, осенью, каждое
дерево  имело  свой  цвет,  даже  свой  голос.  џрко-красными  пЯтнами
пламенели  вершины  осин.  —ервонным  золотом  убрались  длинные космы
березки,  частой скороговоркой перешептывавшейсЯ  под  ветром.  Ѓурели
листьЯ приземистых липок,  крупнаЯ листва орехового подлеска,  который
уже наполовину облетел,  устилала  подножиЯ  кустов  Яркими  шуршащими
коврами.  ’олько  крепкий,  росший  в  низинах ивнЯчок был по-прежнему
буйно зелен. Ќаперекор осенним ветрам и утренним заморозкам, он озорно
махал своими еще пышными ветвЯми.
     „евушка, часами сидевшаЯ на своем пенечке,  так изучила лес,  что
когда  однажды  после  крепкого  утренника,  высушившего траву и густо
посолившего ее инеем,  бурно потекла с деревьев листва, она, не глЯдЯ,
по  шороху  могла  определить,  падает  ли  это  с  бумажным  шелестом
сморщенный лист липы или, вертЯсь, как веретенца, летЯт листочки ив.
     Ѓыстро менЯвшиесЯ краски леса как бы отмечали времЯ,  проведенное
партизанами в вынужденном бездействии.  € когда ЊусЯ хотела загасить в
себе  одолевшую  ее  тоску,  она  отворачивалась от буйно Ярких теперь
лиственных деревьев и смотрела на неизменно зеленые сосны да на  синие
ели с запасом желтых шишек в пазухах ветвей на вершинах, где неустанно
трудились хлопотливые, аккуратные белки, осыпаЯ покатые плечи деревьев
буроватой шелухой.
     ‚незапно открывшиесЯ   перед   девушкой   богатство   и   красота
среднерусской  природы неразрывно свЯзывались в ее сознании с понЯтием
ђодины.  € чем больше нравилась девушке  окружающаЯ  ее  природа,  тем
нетерпеливее  ждала  она  днЯ,  когда наконец заживет проклЯтаЯ рана и
можно будет вновь продолжать трудный и опасный путь.
     Ћднажды, вернувшись с озера с большой щукой,  которую удалось без
особого труда выловить в тине высыхающей заводи,  ’олЯ застал  Њусю  в
слезах. Њаленький партизан, очень гордый своей ловецкой победой, сразу
вдруг растерЯлсЯ.  ЏЯтнистаЯ рыбина,  висевшаЯ у него на ивовом пруте,
тЯжело шмЯкнулась в траву.  „лЯ ’оли ЊусЯ стоЯла где-то между героиней
Ћтечественной войны 1812 года старостихой Њарфой  Љожиной  и  летчицей
Џолиной Ћсипенко.  € вот,  нате вам, сидит на пенечке, и слезы текут у
нее по щекам! Ђ лицо распухло, покраснело, оно даже как-то сразу стало
некрасивым. „евушка не вытирала своих слез.
     ’олЯ постаралсЯ скрыть разочарование.  Ћн сделал вид,  что  занЯт
щукой  и  ничего  не замечает,  но понемногу в нем проснулась жалость.
Џочему она плачет, что ее расстроило?
     ’олЯ оставил  щуку,  сел на землю возле своей приЯтельницы.  ЊусЯ
по-детски шмыгнула носом.
     - ‘ейчас   пролетел   караван  журавлей...  огромный,  -  глубоко
вздохнув,  сказала ЊусЯ.  - Ќасчитала шестьдесЯт  и  сбилась.  ЉосЯком
летели,  ровным-ровным, и Я подумала: вечером, наверное, будут там, за
линией фронта,  где все как раньше и нет фашистов.  Њама там,  братьЯ,
сестричка...  ‚от  и  реву,  как  дура,  - так туда хочетсЯ.  †уравлЯм
хорошо:  поднЯлсЯ повыше и лети - курлы-курлы-курлы...  - ЊусЯ вытерла
ладошкой  щеки.  - Ђ тебе,  …лочка,  хочетсЯ домой?  “ тебЯ где мама с
папой?
     ’олЯ вздрогнул,  точно  от удара;  загорелое его лицо как-то даже
сразу посерело.
     - Њама там,  - он махнул рукой на восток, - а отец... отца у менЯ
нет... умер. - ‚друг он вскочил и вызывающе взглЯнул в лицо девушки. -
‚ру  Я!  Ћтец жив,  он нас бросил и не живет с нами.  ЏонЯтно?  € все!
Љакой разговор!
     ’ак вот  в чем разгадка болезненной обидчивости этого порывистого
паренька!  ‚от откуда грусть в его беспокойных, не по-детски серьезных
глазах...
     ЊусЯ попыталась притЯнуть ’олю за руку:
     - —его же ты стыдишьсЯ, чудак!
     - џ стыжусь?  ‚от еще!  - ’олЯ гордо поднЯл голову,  но тотчас же
печально опустил ее.  - ‚ру Я,  стыжусь...  “ всех отцы, а у менЯ... џ
всем говорю,  что папа убит в финскую войну.  џ только  вам  расскажу,
ладно?
     €, должно быть,  мучимый  желанием  облегчить  душу  от  тЯжести,
которую  он обычно так мужественно скрывал,  ’олЯ скороговоркой,  даже
без  своего  обычного  присловиЯ   "елки-палки",   стал   рассказывать
печальную  семейную  историю,  рассказывал  и  все  времЯ настороженно
озиралсЯ, нет ли поблизости ЌиколаЯ.

        7

     ’олЯ ‡латоустов - до войны  ученик  ремесленного  училища  -  был
сыном техника,  работавшего на большом заводе. Ѓыли у него еще младший
братишка и совсем маленькаЯ сестричка,  и жизнь их поначалу  ничем  не
отличалась от жизни других ребЯт заводского пригородного поселка. ’олЯ
старательно училсЯ,  свободное времЯ проводил в  заводском  пионерском
дворце,  на  лето  выезжал  с лагерем на дачу и однажды,  как отличник
учебы  и  пионерский  активист,  побывал  даже  в  Ђртеке,  на  берегу
зеленого, шелковистого, ласкового морЯ.
     –еликом поглощенный школой и детскими своими делами,  он долго не
замечал,  как  что-то неладное стало творитьсЯ в семье.  Ћтец,  бывший
раньше домоседом,  начал  исчезать  по  вечерам.  Њать,  как-то  сразу
осунувшаЯсЯ  и  постаревшаЯ,  ходила  с  заплаканными глазами и иногда
вдруг застывала у кухонного стола или у окна с иглой в руках, да так и
сидела часами, тихо вздыхаЯ, глЯдЯ куда-то в пространство.
     Ћднажды ’олЯ вернулсЯ домой необычайно  возбужденный.  Ѓыл  очень
интересный  пионерский  вечер  -  встреча  со  знаменитым  арктическим
летчиком,  прославленным ѓероем  ‘оветского  ‘оюза.  €  мальчик  горел
желанием  поскорее  рассказать  своим  об  этом вечере и о собственном
желании стать полЯрником.  Ќо,  войдЯ в комнату,  он увидел, что мать,
точно неживаЯ, лежит на кровати, смотрит в потолок и даже не замечает,
что братишка с сестренкой старательно разрисовывают чернилами  клеенку
на столе.
     ’олЯ бросилсЯ к матери:
     - —то с тобой? ‡аболела, да? Џозвонить в поликлинику? ‚рача?
     Ћна не ответила,  даже не повернулась к нему.  Њальчик кинулсЯ  к
телефону.
     - џ позвоню папе в цех, ладно?
     ѓубы матери дрогнули, подбородок съежилсЯ. Љрупные слезы побежали
по бледному виску, запутались в волосах.
     - Ќе звони,  сынка,  папа не придет.  Џапа нас бросил,  мы теперь
одни,  -  тихо  сказала  мать  и,  уткнувшись  лицом  в  подушку,  всЯ
затрЯслась.
     ’олЯ застыл у телефона.  Ћн любил отца,  и то, что сообщила мать,
казалось ему настолько неестественным,  обидным, что он сперва даже не
поверил  ей.  Њожет  быть,  это  ошибка?  Њожет,  мама   понервничала,
погорЯчилась, сказала это в запале после какой-нибудь ссоры?
     Ќо отец не пришел домой ни в этот вечер, ни в следующий. Џотом он
поймал ’олю,  когда тот возвращалсЯ из школы.  —еловек, который всегда
казалсЯ сыну  примером  мужества,  краснеЯ,  прЯча  глаза,  запинаЯсь,
бормотал  о  том,  что ’олЯ уже большой и должен его понЯть и что если
мать отдаст, он готов взЯть всех троих ребЯт в какую-то новую семью. Ђ
если не отдаст,  они будут жить по-прежнему в своей квартире, ни в чем
не нуждаЯсь:  он будет отдавать им половину заработка.  Њальчику  было
страшно,  в голову невольно лезла страннаЯ мысль:  может быть,  это не
отец,  а какой-то чужой,  незнакомый человек, только внешне похожий на
отца,  бормочет жалкие, фальшивые и такие страшные слова? Ќет, это он!
€ родинка на щеке,  и рубашка на нем та же, что мать вышила ему ко дню
рождениЯ. ’ак как же он смеет?..
     € тут в ’оле,  до этого днЯ беспечном, жизнерадостном мальчугане,
впервые  обозначилсЯ  его  настоЯщий  характер.  Ћн  зло  посмотрел на
семенившего за ним человека,  сказал только одно слово:  "“йдите!" - и
бросилсЯ  от него прочь,  размахиваЯ портфельчиком с книжками.  ‚ этот
день ’олЯ по-взрослому рассудительно поговорил с матерью.  Ћтец ушел -
пусть,  такого отца им не надо!  €дти жить к нему?  ‘ ума он сошел!  €
денег его не брать, ничего от него не брать. Џроживем и без него.
     Њать думала  то  же  самое.  Ћна  вернулась  к чертежному столу в
заводское конструкторское  бюро,  где  работала  до  замужества.  ’олЯ
перешел  учитьсЯ  в  вечернюю смену и добровольно принЯл на себЯ часть
забот о домашнем хозЯйстве.  Ћн научилсЯ вставать  раньше  всех,  грел
матери чай, жарил картошку, отводил малышей в детский сад, на обратном
пути забегал в магазин.  Љогда мать была занЯта сверхурочной  работой,
’олЯ сам стрЯпал,  стараЯсь все делать так,  как и соседка, обвертывал
кастрюльки газетой и одеЯлом,  чтобы мать,  вернувшись из своего бюро,
нашла горЯчий обед.
     ‡наЯ, как мать волнуетсЯ за  его  учебные  успехи,  он  занималсЯ
теперь с особым,  недетским усердием и часто за полночь просиживал над
тетрадЯми.  Ђ когда мать однажды  заболела,  он  научилсЯ  мыть  полы,
стирать и даже сам зашивал малышам одежду, штопал длЯ них чулки.
     Љак-то раз,  когда он хозЯйничал на общей кухне, почтальон принес
перевод  на  довольно  крупную сумму.  Њальчик обрадовалсЯ неожиданным
деньгам,  так как в семье теперь считали  каждую  копейку.  Ќо,  узнав
почерк отца,  он сразу потерЯл к ним интерес.  Њать,  повертев в руках
извещение о переводе,  пристально посмотрела  на  сына  и,  к  радости
мальчика,  решительно вернула повестку обратно.  ’аким же образом были
возвращены еще два-три перевода.  Ћтец пробовал звонить  по  телефону.
“слышав знакомый голос, ’олЯ, не слушаЯ, клал трубку. „еньги перестали
приходить.
     †ить покинутой   семье  становилось  трудно.  Њать,  привыкшаЯ  к
высоким заработкам мужа,  едва сводила концы с концами.  ЋбращатьсЯ  в
завком  или  в  кассу  взаимопомощи она стыдилась.  €з комнаты исчезло
несколько вещей,  расставатьсЯ с которыми было так же грустно,  как со
старыми  друзьЯми.  ЏерейдЯ в седьмой класс,  ’олЯ дал матери табель с
отличными отметками и очень твердо, совсем по-мужски заЯвил, что учебу
он решил бросить и хочет поступить на завод.  Њать только вздохнула и,
отвернувшись,  долго смотрела на темный квадрат на обоЯх, где когда-то
висел портрет отца.
     “тром, одевшись по-праздничному,  ’олЯ отправилсЯ в отдел  кадров
завода.  Џосмотрев  метрику,  ему заЯвили,  что таких юных на завод не
принимают,  и посоветовали кончить семилетку.  ’олЯ  забрал  бумаги  и
пошел   прЯмо   к   директору.   ЏожилаЯ   секретарша  выслушала  его,
сочувственно повздыхала,  но к директору не пустила. Ћна поЯснила, что
в отделе кадров правы.
     Ќо ’олЯ не сдалсЯ. ‚ыйдЯ из директорской приемной, он остановилсЯ
в коридоре у пожелтевшей стенной газеты. “правленческие "новости" были
длЯ него  совершенно  неинтересны,  но  он  упрЯмо  читал  заметку  за
заметкой, то и дело оглЯдываЯсь на дверь кабинета.
     Ќаконец дверь открылась,  и поЯвилсЯ высокий,  массивный человек.
Ћн торопливо шел по коридору, ронЯЯ на ходу сердитые, отрывистые фразы
двум пожилым служащим, едва поспевавшим за ним. „огадавшись, что это и
есть директор,  ’олЯ, весь цепенеЯ от застенчивости, ринулсЯ вдогонку,
сбивчиво  бормоча  свою  просьбу,  протЯгиваЯ   табель   с   отличными
отметками.  ‡анЯтый разговором,  директор врЯд ли даже уЯснил, чего от
него хочет этот мальчик.
     - ‚  кадры,  в  кадры,  в  кадры!  - нетерпеливо сказал он и,  не
оглЯдываЯсь, стал сбегать с лестницы.
     Џеред тем  как  вернутьсЯ  домой,  ’олЯ  забрел  в дальний уголок
заводского парка и вдоволь выплакалсЯ на  траве.  „омой  он  ЯвилсЯ  с
сухими глазами и, ни о чем не рассказав матери, пошел в чулан, где уже
много лет валЯлсЯ кое-какой слесарный инструмент, сохранившийсЯ еще от
деда.
     ‘мышленый, упорный во всех своих  делах,  мальчик  быстро  усвоил
начатки  несложных  домашних  ремесел и качал подрабатывать,  запаиваЯ
соседЯм кастрюльки,  чинЯ керосинки и примуса,  проводЯ электричество,
немножко  столЯрничаЯ.  Ћбитатели  огромного  заводского  дома  охотно
поручали ему мелкую работенку.  ‚прочем,  главное здесь было не в  его
мастерстве, а в сочувствии соседей.
     Ћднажды в   воскресенье   по   чьей-то   дружеской   рекомендации
маленького  монтера  позвали в квартиру к самому директору,  жившему в
том же доме.  †ена директора,  полнаЯ и веселаЯ  женщина,  спросила  у
’оли,  не  возьметсЯ  ли  он к вечеру сделать электрическую проводку к
новой люстре, которую она купила мужу в подарок ко дню рождениЯ. ”окус
заключалсЯ  в  том,  что  лампочки  в люстре должны были включатьсЯ не
сразу,  а Ярусами. ’олЯ смело принЯл заказ. Ћн сбегал за инструментом,
за проводами, приволок стремЯнку, застелил газетами натертый паркетный
пол и, засучив рукава, принЯлсЯ за дело. € тут его ждал позор. “крепив
ролики,  натЯнув  провод,  он убедилсЯ,  что знаний и навыков длЯ этой
незнакомой и сложной проводки у него не хватает.
     …му стало  жутко,  захотелось  все  бросить  и  бежать.  Ќо он не
сдалсЯ. Љрепко сжав зубы, он упрЯмо комбинировал подключение проводов,
стараЯсь  опытным  порЯдком  достичь  нужной  последовательности.  Џри
каждом стуке сердце у него замирало от страха.  Џот лилсЯ по его лицу.
Ќо   когда   расстроеннаЯ  хозЯйка  заходила  в  комнату,  она  видела
маленького монтера погруженным в дело.  ‹ицо у него было  растерЯнное,
руки дрожали,  и у раздосадованной женщины не хватало духу выбранить и
выгнать самозванца, сорвавшего ей сюрприз.
     ‘идЯ на лестнице под потолком, ’олЯ видел, как к подъезду подошла
машина,  видел,  как выскочил из нее знакомый большой человек, слышал,
как  задребезжал  в  передней  звонок и раздалсЯ хрипловатый рокочущий
басок,  который когда-то так равнодушно произнес: "‚ кадры, в кадры, в
кадры!" Њальчик уже решил,  что его с позором выгонЯт,  и теперь хотел
только одного: скорее бы прекратилась пытка ожиданиЯ, наступил конец.
     ‚прочем, даже   предчувствуЯ   приближение  катастрофы,  ’олЯ  не
переставал искать нужную  комбинацию,  перебирал  провода,  подключал,
переделывал  все снова и снова.  ‡а этим занЯтием на вершине стремЯнки
под потолком и застиг его директор.  ‚ пижаме,  в домашних  туфлЯх,  с
розовым  после  умываниЯ лицом и мокрыми волосами,  он несколько минут
молча  наблюдал  за  мальчиком,  и  в  узких  глазах   его   светились
насмешливые  и,  как  казалось  ’оле,  безжалостные огоньки.  ‚озЯсь с
проводами,  мальчик старалсЯ не глЯдеть вниз  -  старалсЯ  и  не  мог.
Ќасмешливый взглЯд притЯгивал, как притЯгивает пропасть. Ќаконец нервы
маленького монтера не выдержали,  плоскогубцы выскользнули у  него  из
рук и, вростучав по ступенькам, грохнулись на пол.
     - Ђ ну, слезай! - пророкотал снизу директорский басок.
     „иректор, скинув  пижаму,  сам  полез  на  стремЯнку.  Ћн сел там
верхом и начал отрывисто командовать,  требуЯ подать то  отвертку,  то
молоток,  то  плоскогубцы.  Ђ  через полчаса был торжественно повернут
выключатель,  и,  загораЯсь Ярус за Ярусом, люстра победно засиЯла под
потолком.  „иректор опустил рукава шелковой рубашки, застегнул запонки
и вдруг с силой притЯнул к себе незадачливого  монтера  своей  большой
рабочей рукой:
     - Ђ ну, выкладывай, зачем халтуришь, почему не учишьсЯ?
     “ этого  человека  оказалось  замечательное уменье все понимать с
полуслова.  Ћн только переспросил у ’оли его фамилию и осведомилсЯ, не
сын ли он начальника токарного цеха. “знав, что сын, директор тихонько
свистнул Я  произнес  многозначительно:  "’ак,  так,  так!"  Џотом  он
заЯвил,  что  на  завод мальчику поступать действительно рановато,  но
обещал зачислить его вне общего набора в школу  ”‡Ћ.  Ќа  прощанье  он
по-мужски пожал худенькую холодную руку мальчика и велел ему завтра же
приходить оформлЯтьсЯ.  Ђ вечером в  комнату  ‡латоустовых,  в  стенах
которой  уже  завелось  было  эхо,  вдруг  пришли незнакомые женщины с
кулечками: принесли съестного, отрез, куклу и мишку длЯ маленьких. Ћни
посидели с полчаса,  попили чайку и,  как заметил ’олЯ,  несколько раз
как будто бы невзначай спросили у матери,  отчего ж она до сих пор  не
обратилась в завком.
     ЏрощаЯсь, старшаЯ из женщин взЯла  с  матери  слово  не  чуратьсЯ
коллектива.
     ‚скоре ’олЯ был принЯт в ”‡Ћ.  Њать ловко пригнала ему по  фигуре
новенькую    форму.    Њаленький   рабочий,   понЯтливый,   прилежный,
исполнительный,  как-то сразу врос в жизнь цеха.  Ѓыстро освоившись  с
токарным станком, он увлексЯ работой, требовавшей смекалки и быстроты,
догнал,  а  вскоре  и  перегнал  однокашников.  ‘тарик-инструктор   из
заводских   кадровиков,  наблюдаЯ,  как  точно  движутсЯ  ловкие  руки
способного  новичка,  довольно  крЯкал  и   сулил   мальчику   большую
производственную  славу.  €  хотЯ  душевнаЯ  рана  не заживала,  ’олЯ,
встречаЯсь с отцом в цехе,  как можно небрежней  прикладывал  дрожащую
руку к козырьку форменной фуражки и с самым равнодушным видом проходил
мимо.
     „ень, когда  ему выдали первую получку,  был днем его величайшего
торжества.  Ћн все  до  копеечки  отнес  матери.  ’еперь  есть  у  нее
помощник,  и  не будет она плакать по ночам,  уткнувшись в подушку!  ‚
этот  вечер  всей  семьей  пили  торжественно  чай.  ‚есело   сверкала
праздничнаЯ,  подкрахмаленнаЯ  скатерть,  пыхтел электрический чайник,
малыши старательно уминали розовые плюшки,  купленные старшим  братом.
‚се  было,  как в самые лучшие времена.  ’олЯ сидел в отцовском кресле
чинно и важно,  в гимнастерке с Ясными пуговицами,  с  туго  затЯнутым
ремнем.  “ж он покажет отцу,  что они и без него отлично проживут!  Ћн
кончит школу досрочно. ‚ свободное времЯ он будет работать, в цехе, он
сумеет помогать маме.
     Њать, в новой красивой вЯзаной кофточке,  извлеченной ради такого
случаЯ  со дна комода,  веселаЯ,  разливала чай.  ‹ишь изредка,  когда
взглЯд случайно падал на темный  квадрат  на  обоЯх,  на  лицо  матери
набегала  тень  печали,  но  она  быстро  переводила взглЯд на сиЯющую
физиономию ремесленника,  и в глазах ее снова  загоралось  материнское
горделивое торжество.
     Њальчик вернулсЯ в цех окрыленный и как-то  сразу  повзрослевший.
ЋтказываЯ  себе  в  кино,  хмуро отворачиваЯсь от соблазнов заводского
буфета,  ’олЯ все деньги относил семье. Ќо дело было не только в этом.
Њальчик  все  больше и больше увлекалсЯ работой,  и по мере того как к
нему приходило настоЯщее мастерство,  он открывал в ней необыкновенные
радости.  € вот, когда из их комнаты начало выветриватьсЯ горе, а ’олЯ
уже мечтал,  как,  окончив школу, он станет у автоматического станка и
будет соревноватьсЯ с лучшими заводскими токарЯми, началась война. Ћна
сразу разрушила с таким трудом восстановленную было жизнь.  ђебЯта  из
школы  ”‡Ћ  единодушно  выразили  желание  присоединитьсЯ  к заводским
добровольцам,   отправлЯвшимсЯ   создавать   оборонительные    рубежи.
„иректор,  помнивший о ’оле,  хотел было задержать мальчика на заводе.
Ќо ’олЯ даже рассердилсЯ.  Ћн настоЯл на своем и отправилсЯ  вместе  с
добровольцами.
     ‘лучилось так,  что немецкаЯ танковаЯ армиЯ, прорвавшись к ‹итве,
обошла  район  старой  границы,  где  среди  тысЯч других добровольных
строителей,  восстанавливаЯ укреплениЯ,  трудилсЯ и ’олЯ с товарищами.
ђебЯта  оказались  сразу в глубоком тылу немецких армий.  €нструктора,
приехавшего с ними,  убило осколком снарЯда. Љогда испуганной стайкой,
растерЯнные,  подавленные,  ребЯта собрались у песчаного бруствера уже
ненужных теперь укреплений,  именно этот маленький,  худой  подросток,
прозванный  товарищами  "…лкой-Џалкой",  подал мысль не разбредатьсЯ и
организованно пробиратьсЯ к своим через фронт вражеской армии.  € хотЯ
среди  ремесленников  были возрастом и постарше ’оли,  все они сбились
вокруг своего маленького товарища.  Ѓез долгих  рассуждений  и  споров
ремесленники тронулись в путь по неведомым проселочным дорогам.
     €х-то и увидела ЊусЯ в начале своего странствованиЯ.  Ћстальное о
них она уже знала и знала,  что ’олЯ и в партизанском отрЯде оставалсЯ
вожаком своей юной гвардии...
     - € молодцы же вы,  ребЯта!  - сказала она, ласково поглЯдываЯ на
своего маленького друга.
     - ќто Я только вам рассказал.  ‚едь вы такаЯ,  особеннаЯ...  „Яде
Ќиколаю не передавайте,  не надо...  џ ведь  всем  говорю  -  отца  на
финской убило. Ќе расскажете? ‹адно?
     ЊусЯ молчала. ќтот маленький человек, ощетинивающийсЯ, как еж, от
малейшего  неосторожного  прикосновениЯ,  боевой партизан …лка-Џалка с
печальными, недетскими глазами стал ей с этого часа по-братски близок.
Ћна взЯла в ладони мальчишескую голову со спутанными жесткими волосами
и поцеловала ’олю в лоб...

        8

     ‚ последние дни Ќиколай стал часто и надолго исчезать из  лагерЯ.
Ћн возвращалсЯ черный,  как трубочист, и ЊусЯ догадывалась, что бродит
он не по острову,  а уходит в  лес  и  странствует  где-то  там  среди
пожарищ.
     ’ак оно и было.  ‘ каждым днем нетерпение  все  больше  одолевало
молодого   партизана.  Ќу  как  же!  ѓде-то  там,  на  северо-востоке,
‘оветскаЯ ЂрмиЯ один на один сражаетсЯ со  всеми  силами  фашизма;  на
западе в лесах отрЯд ђудакова и другие партизанские части и соединениЯ
подтачивали тылы фашистских войск,  посильно помогали ‘оветской Ђрмии.
Ђ  он,  Ќиколай  †елезнов,  крепкий,  здоровый  человек,  комсомолец и
кандидат партии, в эти дни, когда решаютсЯ судьбы ђодины, живет, как в
доме отдыха.
     „исциплинированный партизан,   он    беспрекословно    согласилсЯ
выполнить  сложное,  опасное  задание командира - переправить ценности
через фронт.  Ќе рассуждаЯ,  он тогда  ответил  ђудакову:  "…сть".  Ќо
теперь,  когда  остановка  из-за  Њусиной раны затЯгивалась,  тоска по
боевой деЯтельности совершенно измучила партизана.  “мом он  сознавал,
что  действует  правильно,  что  иначе  поступать и нельзЯ,  но сердце
томилось и день ото днЯ все настойчивее звало вперед.
     Ќиколай видел:  ЊусЯ  мучаетсЯ  не меньше его.  Ќе раз он из чащи
подлеска наблюдал,  как она, опираЯсь на палочку, упорно тренируетсЯ в
ходьбе.   Ќе   раз,  когда  в  небе  летели  косЯки  перелетных  птиц,
перехватывал  он  тревожный  и  тоскующий  взглЯд,   которым   девушка
провожала их.
     ЃоЯсь снова невольно  выдать  свое  нетерпение,  Ќиколай  покидал
теперь  лагерь  иногда  на  целый день.  Ћн переходил протоку,  уходил
далеко от озера, ища какую-нибудь дорогу, где можно было бы подстеречь
вражескую машину,  найти и перерезать телеграфную линию или,  на худой
конец,  напасть  на  какого-нибудь  беспечного   вражеского   солдата.
Џартизан  не  имел  карты.  Ћн  не  знал,  что огонь загнал их в дебри
большого государственного заповедника,  и поражалсЯ тем, что, бродЯ по
окрестностЯм,  ни  разу  не  видел  ни проезжей дороги,  ни жильЯ,  ни
свежего человеческого следа.
     Ћпустошенный пожаром  лес  был однообразно черен и мертвенно тих.
Џепел и угли сухо хрустели,  будто стонали под ногой.  ’очно  вороново
крыло,  лоснились  обгорелые стволы сосен.  •воЯ редких,  уцелевших от
огнЯ вершин пожухла и  с  шелестом  осыпалась  при  малейшем  ветерке.
„еревьЯ не издавали того приЯтного, мелодично шуршащего звона, который
ухо привыкло слышать в бору.  Ћни словно онемели.  ‚  зловещей  тишине
иной раз на целый километр, как стон, как скрежет зубовный, раздавалсЯ
скрип мертвого соснового  ствола,  раскачиваемого  ветром.  Ѓесплодные
поиски не успокаивали,  а, наоборот, растравлЯли нетерпение ЌиколаЯ. ‚
нем начинало расти глухое раздражение и против  командира,  пославшего
его  в такое боевое времЯ с необыкновенным поручением,  и против Њуси,
невольно  задержавшей  выполнение  заданиЯ,   и   против   собственной
беспомощности.  ‹ес,  сожженный  фашистами,  напоминал  ему о "мертвых
зонах".  Ќиколай  понимал,  что  ѓитлер,  отчаЯвшись  одолеть  в   бою
‘оветскую Ђрмию, искоренить партизан, сломить гордый дух непокоренного
населениЯ оккупированных  территорий,  стремитсЯ  всю  страну  сделать
такой вот черной пустыней.  € партизан с тоской и злостью думал о том,
что он вынужден сидеть сложа руки, в то времЯ как фашисты, быть может,
уже штурмуют Њоскву.
     “грюмый, раздраженный,  возвращалсЯ он на остров и  в  этот  раз.
‘тоЯл один из тех капризных и пестрых дней, какие иногда бывают в этих
краЯх в последнюю пору бабьего лета.  ‘ зеленоватого прохладного  неба
неЯрко светило солнце.  Џорывистый ветер торопливо подстегивал обрывки
белых невесомых облаков. Ћзеро, открывавшеесЯ перед Ќиколаем за черной
гарью  леса,  остро  посверкивало  чистой  и  мелкой  рЯбью.  Ћно было
по-осеннему пусто,  и даже зеленые листьЯ купав,  еще недавно лежавшие
на  воде,  куда-то  исчезли,  и  только султанчики водЯной гречихи,  с
черными бусинками переспевших семЯн,  зЯбко покачивались на торопливой
рЯби.  ‡ато остров,  озаренный солнцем, пышно и Ярко сиЯл над холодной
водой своими разноцветными красками. Џартизан невольно залюбовалсЯ им.
     …сть в  природе  особаЯ,  все  покорЯющаЯ  красота,  котораЯ хоть
ненадолго,  хоть на миг заставлЯет человека забывать  любые  невзгоды.
Њинут  десЯть  простоЯл  Ќиколай  на узкой песчаной косе.  ‚ода лизала
песок у  его  ног,  с  острова  доносилось  торопливое  перешептыванье
подсыхающих  листьев,  сухой  шелест  еще  зеленой осоки,  да издалека
слышалась сердитаЯ перебранка опустившейсЯ на отдых перелетной гусиной
стаи.
     Џосле густой тишины горелого леса здесь было очень хорошо.  ѓрудь
дышала  вольно.  Ђппетитно  похлюпывала  прозрачнаЯ  мелкаЯ  волна,  и
партизану вдруг захотелось выкупатьсЯ.  ‚едь уж давно,  с тех пор  как
огонь  выгнал  их  из  центрального  лагерЯ,  не  был он в бане.  ’ело
тосковало по мочалке и  мылу.  ќх,  была  не  была!  ‘разу  повеселев,
Ќиколай  нарвал  сухой  травы,  сделал из нее подобие мочалки,  быстро
разделсЯ и прЯмо с берега бросилсЯ в озеро.  Џоначалу вода  обожгла  и
словно вытолкнула его. ‚скрикнув, он стал быстро плавать, кувыркатьсЯ,
нырЯть и так разогрелсЯ,  что  ему  стало  хорошо,  радостно  забилось
сердце.
     Ќиколай вырос недалеко от такого вот озерка.  Ѓывало,  как только
весенний   ветер  ломал  и  отгонЯл  от  берега  лед  и  очищал  воду,
станционнаЯ детвора открывала купальный сезон.  ђебЯтишки  раздевались
рЯдом с жухлыми льдинами,  с шелестом таЯвшими на солнце. € вот сейчас
ледЯнаЯ вода напомнила партизану беззаботное детство.  ‘тало весело  и
легко.  Ћн  выскочил на косу,  попрыгал,  греЯсь,  и,  поддев песку на
самодельную мочалку,  стал крепко тереть покрасневшее тело. ЏрозрачнаЯ
осеннЯЯ вода постепенно бурела вокруг его крепких, мускулистых ног.
     “влекшись мытьем,  Ќиколай не заметил,  как день быстро  менЯлсЯ.
‘олнце  по-прежнему  еще  сиЯло,  но большаЯ чернаЯ с седоватой гривой
туча торопливо надвинулась с севера,  из-за щетки горелого леса. ‚етер
рванул,   засвистел,  закружил  шелестЯщий  пепел  и  пеструю  листву,
взвихрил и поднЯл все это  над  озером,  а  потом  сразу  опал,  и  на
взволнованной  поверхности  воды  испуганно  запрыгали  тысЯчи пестрых
кружочков. ‡аметив, что палый лист льнет к ногам, Ќиколай оторвалсЯ от
мытьЯ  и  осмотрелсЯ.  ‚етер предостерегающе дохнул ему в лицо запахом
снега.  Џартизан торопливо окунулсЯ.  “же не чувствуЯ радостных  токов
горЯчей   крови,  ощущаЯ  только  противную  зЯбкую  дрожь,  он  начал
торопливо напЯливать белье.  Ђ кругом все быстро темнело, гасли буйные
расцветки  леса  на  острове.  –елые  стаи листьев,  порхаЯ и крутЯсь,
неслись  над  головой,  липли  к  взлохмаченной  воде.   Џотом   вдруг
зашелестело,  и Ќиколай,  едва успевший натЯнуть рубашку, почувствовал
тонкие уколы снежной крупки,  замелькавшей в воз