пределенно  и  ищуще
думала, но мысли по  привычке скоро подгибались все к тому  же: чего там "не
срони", когда в глубокую пропасть столкнули... ‘  усилием вздымаЯ грудь, она
выправлЯла  их,   невеселые   свои   мысли,   и  старалась   настроитьсЯ  на
обнадежи­вающий  лад.  Ќо  и  в  нем  трудно  было  задержатьсЯ  надолго. ’о
представлЯлось  ей, что  от  недавнего прочного мира, в  котором прожила она
почти сорок лет,  теперь  уже  ничего  не  осталось,  все вокруг, как  после
гигантского  смещениЯ   породы,  завалено   обломками,  часть   их  рельефно
благополучной грЯдой  выжало наверх,  другую,  большую, часть  разбросало  в
жалком беспорЯдке,  но  там и там  не только непротивоположные силы, а вовсе
никакие не  силы, а  лишь  руины, застывшие  в  непохожих  формах.  ’о вдруг
картина  менЯлась и руины получали осмысленное построение,  выстраивались  в
незнакомый, но  все-таки порЯдок,  по крайней мере, в очередь к  порЯдку,  и
казалось, что надо только перетерпеть  это страшное времЯ, охранить  детей и
собственные  души   --  устроитсЯ   же  когда-нибудь  жизнь,   не  может  не
устроитьсЯ!..  ’ак хотелось  дотЯнуть  до  этого,  так хотелось отдыха еще в
жизни! € -- подхватывалось струистым, мЯгко облекающим пением:

     ’ихаЯ, тихаЯ
     ђеченька текла.
     ‘лезынек, слезынек
     Њного напила.

     Ћй люли, ой люли,
     ђечка, не бурли.
     ‹одочке дороженьку
     Џо-сте-ли.

     * * *
     ‘ветка  стоЯла  по  одну  сторону  стола,  который  занимал  почти  всю
вытЯнутую  от двери  к окну  комнату, оставив только  проходы  по бокам,  --
стоЯла в оцепенении,  вздрагиваЯ и отшатываЯсь от совсем уж диких криков,  а
по другую  сторону,  напротив  нее через стол,  извивалсЯ,  визжал и  кричал
что-то  неразбор­чивое  кавказец  в джинсовой  куртке, черный,  безростый, с
бешеным  лицом  и  кипЯщими большими  глазами.  ’акими и  увидела их  ’амара
€вановна  в милиции,  куда  они  прибежали  чуть  не  бегом  с  Ђнатолием  и
участковым.  Џеред  ‘веткой,  загораживаЯ  ее, стоЯл  в торце  стола  „емин,
всклокоченный, с еще  более  длинными, чем  всегда, взмахивающими  руками, и
тоже  что-то кричал. ’амара €вановна  не отодвинула „емина и не бросилась  к
дочери -- она вонзилась в  нее глазами  и высмотрела ее  всю. Џотом перевела
тЯжелый и пронизывающий взглЯд на кавказца и его тоже высмотрела до печенок.
“ ‘ветки был огромный, чуть  не в половину  лица, синЯк под  правым  глазом,
верхнЯЯ губа рассечена, она стоЯла сжавшись, с выдвинутыми вперед плечиками,
которыми пыталась  прикрытьсЯ, сгорбившись и втЯнув в себЯ голову. ‚зглЯнула
на мать и вздрогнула крупной судорогой,  прокатившейсЯ по всему  телу. ђукав
джинсовой  куртки на кавказце  был наполовину оторван; когда парень кричал и
размахивал руками, дыра на рукаве, как уродливаЯ пасть, с жевом открыва­лась
и закрывалась. ‚о главе стола у окна  сидел капитан, молодой еще,  с жидкими
волосами и шишковатым лицом; он ни о чем не спрашивал и ничего не записывал,
брезгливо смотрел на кавказца и „емина. Љавказец по взглЯду  ’амары €вановны
догадалсЯ, что пришла мать, и, обращаЯсь к ней, показываЯ на ‘ветку,  так же
заносчиво, бешено, но позаботившись о том, чтобы его понЯли, прокричал:
     -- Ћна врет, плохо  врет!  ”у! -- пыхнул он злобой в сторону ‘ветки. --
…й не жить, если будет врать!
     „емин  перегнулсЯ  через  стол  и  сжал  кавказцу  плечо так,  что  тот
заверещал как поросенок.
     -- ђуки! -- прикрикнул капитан.
     Џотом  они  оказались  в прокуратуре,  всего-то в ста  шагах от  рынка.
Џрисесть  было  некуда, стульЯ в  коридоре  почему-то не полагались;  отираЯ
стены,  переминаЯсь  с  ноги  на  ногу,  ждали...   Љавказца  увели,  ‘ветку
допрашивали в кабинете неподалеку. Ѓыло  семь часов, восьмой, жара спала,  в
воздухе  висела  прозрачнаЯ, спекшаЯсЯ плоть. „вери по  коридору хлопали все
реже, машинный рев с  улицы доносилсЯ волнами  -- то набежит, то затихнет по
воле  светофора.  „емин опустилсЯ  на подогнутые колени  и, задираЯ  голову,
оборачиваЯ ее вправо,  к  ’амаре  €вановне,  и  влево,  к  Ђнатолию,  терзал
сигарету и говорил:
     -- ‚ы ушли, мы  со  ‘веткиной подружкой еще раз сделали обход по рЯдам.
Ќету.   ‘веткина   подружка,   видно,   в   страх   впала.  Џрибежит-убежит,
прибежит-убежит.  €  у  менЯ на весь день только три покупателЯ. џ и  тем не
рад. ‚ыйду и кружу крЯду  не  знаю сколь раз. Љак предчувствие  было. €  вот
стою смотрю... не знаю уж,  куда и смотреть. € вижу: ‘ветка на менЯ  идет, а
рЯдом  бабенка, видно,  что  не сама по себе,  что со  ‘веткой. ‘ветка  менЯ
увидала, подбежала, прЯчетсЯ за менЯ. Ѓабенка слинЯла. ‹ицо  такое у ‘ветки,
что лучше и не расспрашивать. „рожит, оглЯдываетсЯ. "Ћн менЯ, -- говорит, --
бил и не велит отходить от него, он нас за водой отправил, а Я сюда повела".
-- "ѓде он?" -- "’ам, торгует". --  "Џойдем, покажешь!" -- "Ќет, Я не пойду,
Я боюсь, он  кричит на менЯ". -- "„а что было-то, что он на тебЯ кричит?" --
"‚се, -- говорит, -- было".
     ’амара €вановна дернулась  от сильного нутрЯного  толчка, но продолжала
все так же  тупо смотреть  налево по  коридору,  где  одновременно вышли  из
кабинетов напротив  один  другого две женщины  с бумагами  и  разговаривали,
помогаЯ  руками,  будто  обмахиваЯсь от  жары. „емин  замолчал,  курить  ему
хотелось невыносимо. Ђнатолий ухнул в себЯ и сидел не шевелЯсь...
     -- „альше, -- не оборачиваЯсь, подтолкнула ’амара €вановна.
     -- Џокурить-то  никак  нельзЯ?  --  взмолилсЯ „емин к  проходившей мимо
женщине, одной из тех, с бумагами.
     -- ЌельзЯ! -- бросила она.
     --  „альше интересней было,  --  почему-то решил  „емин повеселить свой
рассказ. -- “ менЯ ладонь чесалась. “ добрых людей к деньгам чешетсЯ, у менЯ
обЯзательно  к драке. џ уж не помню, когда  в  последний  раз  дралсЯ, и она
помалкивала, не зудилась...  -- „емин как-то сумел послушать себЯ со стороны
и  застыдилсЯ, оставил  игривый тон. -- Ќу  вот... џ кричу ‘ветке:  "€дем --
покажешь".  Ћна  боитсЯ.  "Ћн менЯ  убьет" --  да  и  только! Ђ  на  нас  уж
оглЯдываютсЯ, Я ее за руку держу. џ шипеть на нее уж  потом стал.  "€ди,  --
говорю,  -- поперед  менЯ, чтоб  Я  тебЯ  из  виду не  выпускал,  и где  он,
как-нибудь мне кивнешь". Џошли  вдоль рЯдов.  Ђ  их там, этих  чурок,  через
одного. ‡амечаю -- показывает мне.  Ћна-то показала на кого надо, а Я совсем
на другого кинулсЯ, перевернул ему всю торговлю. Џришлось ей подскакивать ко
мне и уж не таЯсь показывать. ’ут Я сграбастал его от души. ‡ол злодей, а ты
позлей злодеЯ будь. —ерез  минуту милициЯ как из-под земли. Њне того и надо.
Ћн  ‘ветку заметил  и  быстренько  смекнул,  что  к  чему.  •отел мальчишкой
безвинным прикинутьсЯ,  а  из менЯ разбойника  сделать. џ кричу:  "‚ милицию
нас, в  милицию, там разберутсЯ". Њилиционер  засвистел, еще один подскочил.
Џовели.
     „олго  молчали.  ’амара  €вановна   и  Ђнатолий  с   разных   сторон  с
мучи­тельным вниманием наблюдали, как „емин выдавливает  из  сигареты на пол
табак.
     --  Ќу  и  что,  „емин,  нам теперь делать? --  спросила  потом  ’амара
€вановна с пугающим спокойствием.
     -- ’еперь не вам делать, теперь с вами будут делать. ’еперь закрутилось
--  не  остановишь. ‚ытерпеть  надо. €ли ты  хотела остановить?  --  спросил
„емин.
     -- Ќе-е-ет! -- протЯнула  с такой решимостью, что  зазвенело в воздухе.
-- џ тебЯ не о том спрашиваю. џ спрашиваю, как жить-то нам теперь?
     „емин не ответил. ‘мотрел в пол и возил вывернутыми губами.
     -- € почему это на нас? Џочему это на нас, „емин?
     -- Ќадо не так говорить. …сли уж на  то пошло, надо спрашивать:  почему
это бывает? Ђ раз бывает, с кем-нибудь да бывает...
     --  Ќу да,  с кем-нибудь, это понЯтно. Ќо это с нами... это  непонЯтно.
‘лух со стороны дойдет, --  продолжила она после паузы,  -- так слуха одного
боишьсЯ, прЯчешьсЯ от  него. € думать боишьсЯ, что же теперь с ними -- с ней
где-то там,  далеко, с родителЯми. Ћт чужого горЯ и то жутко. Ђ тут не слух,
а тут не с чужими. Љак это-то вынести? Ћт этого сбегать надо на край света.
     Ђнатолий  поднЯл голову,  во  все  времЯ этого  разговора опущенную,  и
сказал:
     -- Људа бежать-то?
     -- ѓде ни одного знакомого нету.
     -- „лЯ этого надо и нам с тобой друг друга не знать. € себЯ забыть.
     Ћтпустили домой „емина,  всю  последнюю  ночь из-за  них же он не спал.
†дали еще долго, до темноты на улице. ‘ветку выводили из кабинета, провели в
какой-то другой кабинет  и  снова вернули  в прежний. Ѓез „емина и вовсе  не
говорилось. ’амара €вановна раз за разом уходила в такое оцепенение, в такую
пустыню  с  непроницаемым  воздухом  и мертвеным  светом,  что,  опоминаЯсь,
подолгу не  приходила в себЯ и не узнавала, где  она, что за мрачный коридор
перед нею, из какой он жизни. Ђнатолий дважды заглЯдывал в дверь, за которой
держали ‘ветку, и снова пристраивалсЯ рЯдом. Ќе всЯкаЯ беда  сближает мужа и
жену, от  этой они вдруг почужели, говорить  не хотелось. € двигатьсЯ никуда
не хотелось ’амаре €вановне, так бы стоЯла  и стоЯла неподвижно, стоЯла бы и
день, и два, лишь бы не приближатьсЯ к тому, что будет дальше.
     Ќо двигатьсЯ пришлось -- ‘ветку наконец выпустили. Ћна вышла с бумажкой
в руке -- с направлением на медицинское  освидетельствование. …го нужно было
пройти  сейчас же, не дожидаЯсь  днЯ. Џод самую ночь поехали в трамвае к тем
особого рода врачам, которые дежурЯт круглые сутки в ожидании "потерпевших".
‚ трамвае  было  много молодежи,  возвращающейсЯ с удовольствий, они  стоЯли
группами  или  парами,  но  разговаривали  нешумно, без выкриков, утомленные
бурными и напрЯженными часами.  € так же, сдвинувшись друг к другу в кружок,
тесно, лицом к лицу, стоЯли и они -- мать, отец и  дочь. Ќа  лице ‘ветки под
глазами крапинами вдавились внутрь высохшие слезы. ’амара €вановна не знала,
что сказать ей, чтобы не сделать больно. ’олько и спросила:
     -- ’ы спала сегоднЯ?
     ‘ветка испуганно, быстрыми движениЯми покачала головой: нет.
     -- Ђ ела?
     Џоказала, что ела.
     —то-то говорил дочери  отец, силЯсь улыбатьсЯ, приближаЯ голову. ’амаре
€вановне хотелось лишь одного -- ехать бы и ехать, но не подъезжать -- пусть
бы бесконечно  визжал  на  поворотах  и дергалсЯ  трамвай,  люди  входили  и
выходили на остановках, как это происходит и вообще  в жизни, а ей бы только
смотреть на них и не двигатьсЯ.
     -- —то  вы  так на  менЯ смотрите? --  спросил  вдруг очень  высокий, с
тЯжелым подбородком парень, стоЯвший к ней лицом.
     -- џ не смотрю, -- коротко ответила она, удивившись,  откуда он взЯлсЯ,
она  его и  не видела.  „омой вернулись  в пЯтом  часу. ‡аметив, что  ‘ветка
гото­витсЯ упасть в постель, приказала: "‚ымойсЯ!" и  сама  набрала в  ванну
воды.
     €ван спал, когда пришли. —то же  это: уходили -- спал, днем заходила --
не  было,  и теперь  спит? €  так неуютно  и горько показалось ей  в  родных
стенах,  будто  не она  здесь  хозЯйка, будто сдали,  как  это ныне водитсЯ,
кому-то чужому и неприЯтному, который  все в ней переиначил и изгадил, а они
тайком в  глухой час  пришли убедитьсЯ  в  этом.  Ћна  не смогла бы заснуть,
сердце стучало глухо и тЯжело, удары его отдавались во  всем теле. ‚спомнив,
что можно добыть чай, она вскипЯтила  чайник  и долго  и жадно пила, пытаЯсь
горечью крепкой  заварки перебить  в  себе чужесть,  пронзившую все тело, --
будто это ее изгадили.
     * * *
     ‘ветка росла слезливой, мЯгкой, как воск, любила приласкатьсЯ, засыпать
у  матери на  руках,  сказки  позволЯла  читать только нестрашные, и  не про
детей, подвергавшихсЯ колдовской  силе, не  про братца €ванушку  и  сестрицу
Ђленушку, о судьбе которых начинала страдать заранее, прижимаЯсь к матери, а
про козлЯток да  поросЯток. Ѓыла чистюлей  и аккуратисткой, в  ее игрушечном
уголке каждаЯ трЯпочка  знала свое место и каждаЯ кукла вела  разумный образ
жизни,  не  валЯЯсь  где  попало  с  растопыренными  руками  и  ногами.  Ќад
вымазанным платьем  ‘ветка  ревела ручьем, брату,  пока он  не вышел  из  ее
повиновениЯ,  бралась отстирывать с мылом ссадины на руках и лице. ‚ детском
саду  ’амаре  €вановне  пришлось запретить  своим детЯм по  всЯкому  пустЯку
искать у нее защиты и приклеиватьсЯ к материнской юбке -- €ван скоро и легко
принЯл  это правило, а ‘ветка, не спускаЯ с матери зареванных глаз, отходила
в уголок, чтобы казатьсЯ окончательно  несчастной, и истекала слезами, делаЯ
порывистые движениЯ в сторону  матери и  не  смеЯ нарушить запрет.  Ћна мало
читала в детстве и  развивалась какими-то собственными, вызревавшими в  ней,
впечатлениЯми, подолгу затаенно  и  чутко прислушивалась к ним,  медленно, в
такт  чему-то,  поводЯ красивой  головкой  с закинутыми за  спину пшеничными
увЯзками кос. ‡нала много песен, и народных,  и под народные, ее обучала  им
бабушка …встолиЯ Ѓорисовна, мать ЂнатолиЯ, жившаЯ в трех кварталах от  них в
одиночестве своей  квартирой.  Ѓыл  у них  коронный номер, исполнЯвшийсЯ при
гостЯх  и  всегда  вызывавший  восторженный  смех.  "‚от  кто-то  с  горочки
спустилсЯ..."  --  басисто,  тЯгуче,  мощно  начинала  бабушка  и  умолкала,
закатываЯ  глаза  и откидываЯ крупную,  гладко  расчесанную голову, а внучка
чистым,  звонким,  хрустальным  голоском  подхватывала,  всЯ  превращаЯсь  в
восторженное сиЯние  и вытЯгиваЯ шейку, точно  высматрвиваЯ:  "Ќаверно милый
мой идет...". "Ќа нем  защитна гимнастерка" --  взревывала после ангельского
‘веткиного  выступлениЯ  …встолиЯ  Ѓорисовна, а ‘ветка,  испуганно приахнув,
артистически затомившись  нетерпением, приложив ручонку  к  груди,  округлЯЯ
сердечком  губы,  уж  совсем  на  пределе  нежного  и  самозабвенного  звона
признавалась: "Ћна с ума менЯ  сведет".  ‘лушать  их, смотреть на  них  было
уморительно:  одной рано выглЯдывать "миленького", другой поздно, и  голоса,
слишком разные, не соединимые ни в одном звуке, выдающие у  одной колодезные
заросли прожитого, а у другой -- только  что выбившийсЯ из-под  земли ключик
хрустально-счастливого плеска; и умилЯла невинность той и другой.
     €ван  в  малые годы был более самостоЯтелен и умел  настоЯть на  своем.
‡ахочет чего -- вынь да положь ему. ’амаре €вановне постоЯнно было  некогда,
она,  торопЯсь отойти, уступала, и парнишка все набирал и набирал твердости.
‘  трех лет он басил, да  так  по-мужски, будто голос из  мехов  выходил.  ‚
детсаду поражались: "’ы, ’амара €вановна, своего бурлака  хоть медом бы, что
ли, подкармливала, чтоб горло помЯгчело, он же пужает  ребЯтишек.  Љак труба
ерихонскаЯ, ей-Ѓогу, что с ним потом-то будет, какие страсти?!" Ќо, заЯвив о
себе, погудев  длЯ острастки,  гуд прекратилсЯ, и голос опал, сделалсЯ почти
как у всех  мальчишек и все-таки покрепче, потуже, в тон характеру.  ‚о  все
годы  €ван  училсЯ хорошо.  ‚ круглых отличниках  не ходил, но ему это  и не
нужно было: он приметил,  что  к  отличникам  относЯтсЯ с  недоверием, как к
чему-то несамостоЯтельному. ‚елЯт старатьсЯ  --  они  и стараютсЯ  до потери
личности,  вытЯгиваютсЯ  в  струнку  ради  пЯтерок.  ‚  круглых пЯтерках  --
несвобода  или, вернее, охранЯемаЯ  свобода, как  в заповеднике. ‚от  почему
когда снЯли все  ограждениЯ  и вырвалась на волю  дикаЯ свобода,  отличников
почти  не  стало.  €  желаниЯ  учитьсЯ  тоже  не  стало.  ‚  школу  ворвалсЯ
преобразившийсЯ ѓаврош с сигаретой  в зубах, в грЯзной заграничной куртке  с
незнакомыми  буквами по  груди  и спине, отодвинул от  стола  учительницу  и
фикнул:  "Ђйда,  ребЯта,  там  стрелЯют,  там  делай,  что  хошь!" €  ребЯта
посыпались  из-за парт,  собираЯсь в отрЯды, шнырЯющие по вокзалам, рынкам и
помойкам, обживающие  чердаки и канализационные  ходы. €  как  знать,  не от
худшего  ли еще  они сбежали?  ‚  школу,  как новую мебель,  натащили  новые
предметы  длЯ инновационного образованиЯ, поЯвились учебники  с откровенными
картинками,   экзотические   преподаватели,   едва   говорЯщие    по-русски,
инструкторы "здорового образа жизни",  который начиналсЯ в младших классах с
уроков  рукоблудства, подсовывали  ребЯтишкам  ангельского возраста  учебные
пособиЯ, на  которые лучше  бы не глЯдеть  лет  до  восемнадцати, а если  ты
нормальный  и здоровый человек, то лучше бы  и никогда не глЯдеть из чувства
омерзениЯ к тем, кто навЯзывает свои пороки длЯ всеобщего усвоениЯ. Ќа улице
это  делаетсЯ грубо и как бы  незаконно,  в  школе же ребЯтишки растлеваютсЯ
изысканно,  сладкими  голосами,  со   ссылками  на  непререкаемый  авторитет
заграницы, по правилам  и  инструкциЯм "передовых методов", или утвержденных
министерством  образованиЯ, или отданных им на откуп  местным просветителЯм.
ђоднаЯ   историЯ,  литература  превратились  в   бросовые,   третьестепенные
предметы,  доказавшие  свою  несостоЯтельность   в   подготовке   гражданина
глобального общества. ‡ато без валеологии, науки растлениЯ, никуда и никак.
     ‘ветку   после  девЯтого  класса   ’амара  €вановна  снЯла  из   школы,
послу­шалась ее -- и не спасла. €ван  оставалсЯ в школе, теперь  уже тоже  в
девЯтом, -- и неизвестно,  спасетсЯ  ли.  Ћдна  надежда  на  его  твердый  и
самостоЯтельный  характер, на  крепость собственного  закала.  ’олько  такие
теперь и выстаивают.
     Љ неполным пЯтнадцати годам €ван поднЯлсЯ в высокого и красивого парнЯ.
‚се в нем  сидело плотно,  спина не прогибалась,  как  обыкновенно у высоких
подростков,  руки и  ноги  не  вихлЯлись,  будто  плохо ввинченные,  шеЯ  не
вытЯгивалась по-петушиному. Ќедорослем  его не назовешь. Ѓольше всего ’амара
€вановна гордилась  ростом сына: она  и  Ђнатолий  обошлись средним  ростом,
‘ветка вышла в них, а €ван -- надо же! -- как  на опаре  поднЯлсЯ в полную и
завидную  стать. ‹ицо  у  него  было чуть вытЯнутое,  голову  носил  высоко,
задираЯ подбородок, глаза смотрели внимательно, без спешки. Ѓотинки покупали
ему сорок пЯтого  размера.  Ћб  одежде  заботилсЯ  мало и ничего  модного не
выпрашивал,  любаЯ рванаЯ майка  сидела на  нем  как роднаЯ,  зимой бегал  в
коротком и  тонком  китайском пуховике,  в котором  свистел  ветер. Њать  со
скандалом заставлЯла его  идти  с  собой на барахолку,  в  царство  Яркого и
дешевого китайского изобилиЯ, чтобы не стыдитьсЯ его дыр, а  он и не замечал
обновки.  ’ак же не замечал он голода: усадЯт за стол  -- съест  с короб, не
глЯдЯ,  что  ест;  не  найдут, не усадЯт  --  и не вспомнит, что  полагаетсЯ
обедать. € при  этом худым не  был, не выбегивалсЯ, кости  не выставлЯл. ‚се
было при нем. Ћн не отказывалсЯ помогать ни по дому, ни по даче, но ему надо
было напоминать: сделай это, это и это -- сам он сделать не догадывалсЯ, мог
пройти мимо слетевшей на  пол  книги, не заметить, что на  столе  нет хлеба.
’амару  €вановну это  возмущало,  она пробовала стыдить сына,  а  он  хлопал
невинными изумленными глазенками, не понимаЯ, чего от него добиваютсЯ.
     -- ’ы  говори, -- даже и не оправдывалсЯ  он, а искренне не мог взЯть в
толк, почему бы его, как всЯкое требующеесЯ движение, не подтолкнуть. --  ’ы
говори, Я сделаю.
     -- Ђ без "говори" ты не можешь сделать? Љак же  ты без менЯ-то, без нас
собираешьсЯ жить?
     -- џ сам себе буду говорить.
     -- ’ак ты и теперь сам себе маленько говори.
     Ћн умел найтись, ой умел:
     -- Ќо ты же у нас диспетчер...
     -- —то-о-о?!
     Њать  под горЯчую  руку  могла и затрещину отвесить;  сына  как  ветром
сдувало. €, знаЯ  что она  высматривает его в окно  и наставлЯет, как орудие
назиданиЯ,  кулак,  он  вставал  перед  окном  в  боксерскую  стойку,  делал
уморительную рожицу, показывал Язык и вприпрыжку удалЯлсЯ.
     --  Ќу,  мать!  --  как-то  незадолго  до этой истории,  уже  по  сухой
зазеленевшей  весне,  воротЯсь  домой,  с воодушевлением взЯлсЯ рассказывать
Ђнатолий. --  €ван-то у нас,  а! ‘час идем  по улице -- так заглЯдываютсЯ на
него невесты-то!  ’еперь это у  них  без стеснениЯ  --  сами  заглЯдываютсЯ,
глазки вострЯт! ‚от увидишь: все девки будут его.
     -- ‡ачем  ему все девки?  -- ќто было в субботу, собирались на  дачу, и
’амара €вановна  всЯ была в хлопотах. €  отозвалась -- как  мЯч,  летЯщий на
нее, отпаснула.
     -- „а красивый у  нас парень-то растет!  --  не  унималсЯ  Ђнатолий. --
Љрасивые  у  нас дети. ‚ообще  народ,  если  на  молодежь смотреть, красивей
становитсЯ, какой-то отбор происходит.
     „о народа ’амара €вановна не  стала подниматьсЯ,  не до  того; об €ване
сказала,  распрЯмлЯЯсь  из   согнутого   положениЯ:  она  собирала  в  мешок
рассыпанную под столом картошку, котораЯ проращивалась длЯ посадки:
     -- ‡ачем  ему красота?! -- Ђ раз  уж выпрЯмилась, бросила из-за пустЯка
дело, то  и пошла в наступление: --  ‡ачем парню красота? ЏарнЯ портить? …му
не красота  нужна  --  умнота. Ќа  умноту-то,  поди-ка,  не заглЯдываютсЯ! €
рассмотреть не умеют.
     -- „а и умнота есть. Ќе дурак. —то это ты? “меешь глЯдеть -- глЯди.
     -- Ђ ничего пока увидать не могу. ѓлаза стали плохие.
     -- Ќу, это ты зрЯ, ’амара €вановна.
     ќто словно клавиши музыкального  инструмента -- то,  как мужьЯ и жены в
разные  минуты  обращаютсЯ  друг  к  другу.  Ђнатолий не  часто,  но называл
все-таки  иногда  свою жену  и ’амарой €вановной, когда  надо было с  легкой
дразнЯщей иронией приподнЯть имЯ к "…Я ‚еличеству"; называл и просто ’амарой
-- в ровные и безоблачные будни,  напоминающие о молодости; и "мать" говорил
-- при  детЯх,  как это с возрастом бывает  у многих, и "голубушка" -- чтобы
внешне  безобидным,  но  чувствительным  скребком  снЯть  лишнюю  накипь,  и
"подругой дней моих счастливых" -- когда  счастьЯ хотелось больше  и лучшего
качества... ’амара €вановна называла его  то  ’олей, то ’олЯном, то "отцом",
то -- очень редко и вне себЯ --  "супругом", точно предъЯвлЯла свидетельство
о браке, которое может  быть выброшено. ‚от и теперь Ђнатолий выбрал "’амару
€вановну" -- стало быть, имел к ее мнению нешуточные претензии.
     --  ќто ты зрЯ, ’амара €вановна. Џарень  у нас хороший  вырос. џ  о нем
меньше беспокоюсь, чем о ‘ветке.
     Ќо и ’амара €вановна беспокоилась о нем меньше. € потому, что парень, а
значит, опасностей сразу вдвое  меньше, и потому, что мог уже, не обделенный
силой,  постоЯть  за  себЯ. Ќо больше всего --  какаЯ-то прочнаЯ сердцевина,
окрепшаЯ в кость, чувствовалась в нем, и на нее, как на кокон, накручиваетсЯ
все остальное жизненное крепление. ЏонЯтно,  что это крепление ложилось пока
слабо,  кое-где топорщилось,  кое-где высовывались  петли,  но  оно было  на
месте,  на  котором и  надлежало  ему  быть.  ќто главное. €ван,  как и  все
подростки, ходил на дискотеку, но она не захватила его с руками и ногами, не
проникла вместе с ним  в дом и не загремела на все пЯть  этажей, как исчадие
ада. ‚се, во что  фанатически бросаютсЯ другие, его настораживало.  ‚  школе
все  учили  английский  Язык,  чтобы  проложить им дорогу к красивым и сытым
занЯтиЯм,  он  среди всего  четырнадцати  таких  же  "поперечных"  ходил  во
французскую группу. ‚се набрасывалась  на  порнофильмы, с горЯщими глазами и
почесывающимисЯ  выпуклостЯми  собираЯсь   по   передовым  хазам   --  чтобы
непременно  вместе  и  непременно в  учебных целЯх, -- он сходил за компанию
раза  два, почувствовал какую-то внутреннюю морщь  и слизь,  стыд, удивлЯЯсь
удалым и неприЯтным комментариЯм товарищей, и больше не пошел. ‚се, старые и
малые,  валили  огромными  океанскими  волнами на "ѓибель "’итаника"  --  он
удержалсЯ,  не  желаЯ  быть  каплей  того  же  состава,  которые  вздымаютсЯ
рекламным ветром в  слепые  и  кровожадные  валы,  снова и  снова  атакующие
обреченный лайнер и испытывающие  удовольствие от предсмертных криков.  Ћдно
времЯ у €вана случилось странное длЯ парнЯ и хранимое в секрете увлечение --
он собирал фотографии принцесс и королев здравствующих монар­хи­ческих семей
-- шведской,  датской,  испанской,  португальской, английской, Японской,  он
вглЯдывалсЯ  в  их  лица,  чтобы  понЯть,  что  за  особый  такой  отпечаток
накладывают  аристократизм,  династическаЯ порода,  считающаЯсЯ  спущенной с
небес,  и  восторженное  почитание. Ќо  после  того  как  лучезарной звездой
просиЯла принцесса  „иана,  изменЯвшаЯ  мужу  на глазах у  всего  впавшего в
неистовое  любопытство мира, €ван выбросил свою коллекцию и  вспоминал о ней
со стыдом всЯкий раз, как снова  и снова возносили скандальную принцессу как
богиню аристократической свободы. -
     ќтим  он  был  в  мать.  €ван  даже   стеснЯлсЯ  этого  сходства  и   в
решительности своих поступков  старалсЯ  сыскать другие  причины. Њать могла
сгорЯча  наломать дров, нередко  так  и  происходило.  ‘горЯча,  к  примеру,
разбомбила и  выставила телевизор,  как забывающегосЯ гостЯ, поведшего  себЯ
неприлично.  ‚ыставила  и  только навредила:  ‘ветка  повадилась бегать  под
телевизор к подружкам; …встолиЯ Ѓорисовна, признаваЯсь, что она "не вылезает
из телевизора", приходила совсем редко. "’ак не делаетсЯ, -- считал €ван. --
Џрежде остынь, потом решайсЯ  на размашистые движениЯ". …го поступки, считал
он,  вызываютсЯ волевым решением. „искотека --  это детскаЯ болезнь, так  же
как пакостливые заглЯдываниЯ в  чужую постель,  от нее, от этой болезни, все
равно  придетсЯ  освобождатьсЯ,  и  чем  раньше,  тем  лучше.  "’итаник"  --
результат  массового  психоза,  "что все,  то  и  Я",  а он  собиралсЯ  быть
человеком самостоЯтельным. ”ранцузский...  ”ранцузский понадобитсЯ, конечно,
меньше,  чем английский, и к английскому когда-нибудь придетсЯ вернутьсЯ, но
сегоднЯ  английский -- это длЯ сбитого с толку поколениЯ, в сущности, загон,
где ему помогут  расстатьсЯ с родной шерсткой. Ћ принцессе „иане  и говорить
нечего,  она  не одну себЯ отдала  на съедение  хищникам,  а вместе с  собою
повела миллионы, многие миллионы дурочек, жаждущих мЯтежного примера.
     ‚ последние  месЯцы у €вана поЯвилось новое  увлечение. …го, впрочем, и
увлечением  назвать нельзЯ,  оно  сразу показало себЯ не пустым занЯтием,  а
интересом,   за   которым   открылсЯ  совсем  рЯдом   лежащий   потайной   и
увлека­тельный мир. ќто было совсем не то, что  ищут, чтобы чем-нибудь  себЯ
занЯть. Ћднажды он катал-катал случайно  подвернувшеесЯ слово, которое никак
не  исчезало, -- бывает же такое, что занозой  залезет и не вытолкнешь, -- и
вдруг рассмеЯлсЯ  от  неожиданности. ‘лово было  "воробей", проще  некуда, и
оно, размокшее где-то там, в голове, как под Языком, легко разошлось на свои
две  части: "вор  --  бей".  €вана поразило  не  то,  что  оно  разошлось  и
обнаружило свой  смысл,  а  то,  что  настолько  было на виду  и  на  слуху,
настолько говорило само за  себЯ,  что он обЯзан  был  распознать его  еще в
младенчестве. Ќо почему-то  не распознал, произносил механически, безголово,
как попугай. Ќедалеко оказалось и  другое, летающее  рЯдом с воробьем, столь
же  очевидное  и  самоговорЯщее:  "ворона",  "вор --  она". ‚спомнилось, что
"спасибо" --  это "спаси Ѓог". ‚от уж верно: спаси и вразуми нас, произносим
как  пустышки,  как  фишки,  как  номера   какие,  которые  имеют   условное
обозначение, требующее запоминаниЯ.
     --  Њама,  ты  знаешь, что  такое  сволочь?  --  погулЯв  перед матерью
петухом, придав себе важности, спросил  €ван, улучив  момент,  когда  ’амара
€вановна вечером перед сном, уставшаЯ и размЯкшаЯ, опустилась на диван.
     -- ‘волочь она и есть сволочь, -- мрачно ответила она.
     -- Ђ что такое подонки?
     -- —его это тебЯ потЯнуло туда: сволочи, подонки?
     -- ‘лушай, мама, и запоминай. ‘волочь -- это  такаЯ дрЯнь, которую надо
стащить, сволочь с дороги, где  люди ходЯт. ‘лово "сволочь" -- от "сволочь",
убрать с глаз. ЏереставлЯешь ударение,  и все Ясно. Ђ "подонки" -- осадок по
дну посудины, несъедобные, вредные остатки, их только выплеснуть.
     -- ѓли-ка! -- слабо удивилась ’амара €вановна. -- ‘ам разглЯдел или кто
подсказал?
     -- џ  теперь к каждому  слову прислушиваюсь.  ‚от  "бездна".  —то такое
"бездна"?
     -- ’ы у менЯ, что ли, спрашиваешь?
     -- “ тебЯ. Џосмотрю на твое развитие...
     -- џ те покажу  развитие... „оразвивались... дальше  некуда.  Ђхнули  в
пропасть -- вот тебе и бездна.
     --  Џравильно: "пропасть" -- от  "пропасть",  и она "без дна" -- вот  и
"бездна".
     -- “чись, -- вздохнула ’амара €вановна. -- ’ак учись, чтоб не пропасть.
‘час  все  шиворот-навыворот  -- ой, разбиратьсЯ  днем  с огнем  надо. ‘лова
взЯлсЯ  разгадывать... разгадай-ка  сумей, где хорошее и где, ой, нехорошее.
Ћй, €ван,  берегись. ‘час матери с  отцом углЯдеть  вас -- никаких  глаз  не
хватит. ‘ам берегись. ’еперь детишкам хуже, чем в детдоме. ‚ детдоме досмотр
был, там, может,  ласки  не  хватало,  а досмотр  был.  Ђ  счас и при  живых
родителЯх сиротство: все под смех да под издевки пошло.
     € сама же, спустЯ недели две, вспомнила:
     -- Ќу, что еще разыскал? ‚ словах-то? Љакие там еще разъЯснениЯ?
     --  ђазъЯснениЯ мне больше  неинтересны, -- ответил €ван,  напускаЯ  на
себЯ опытность.  -- џ в этом  предмете в следующий  класс перешел.  џ теперь
интересуюсь,  как слова  менЯют  свой  смысл.  ‚роде  как взрослеют. ‚от,  к
примеру... вот, к примеру, "злыдни"... ’ы знаешь, что такое "злыдни"?
     --  “ нас  в  деревне  говорили:  последние  злыдни  выгребли.  ‡начит:
остатки, деньги там или продуктишки, на черный день приготовлены.
     -- „а, теперь так. Ќо если смотреть на слово -- это "злые дни". ‘начала
оно, видать, жило с  этим значением, а потом потихоньку-потихоньку перешло в
запас длЯ тЯжелых, длЯ злых дней. €ли слово "равнодушный". Ћно относилось  к
человеку  равной с  другим,  равновеликой,  души,  а  сейчас  это  бездушный
человек. ‚он куда уехало.
     ’амара €вановна  покивала, с  усиленным  вниманием  разглЯдываЯ сына, и
спросила:
     --  ’ак ты,  может, по  этой  части  и пойдешь  после  школы?  €шь  как
завлекло! --  Ћна  вздохнула. -- ’олько  не кормежное, однако, это дело, это
твое гадание на словах...
     --  џзыкознание  называетсЯ.  Љонечно,  не  кормежное.  --  €ван  вдруг
заливисто, притопываЯ ногами, рассмеЯлсЯ. -- Ќе кормежное -- еще бы!
     -- —его ржешь-то как жеребец! Љормить-то кто будет?
     -- „а мне ведь еще два года в школе.
     -- колу-то не задумал бросать?
     --  Ќет,   не   задумал.  џ  мог  бы,   конечно,  самостоЯтельно...  --
"•вастунишка, -- подумала  ’амара  €вановна. -- ‘разу то и другое заедино: и
хвастунишка-мальчишка,  и  взрослый  уж,   серьезный  человек".  --  Њог  бы
самостоЯтельно, -- выхвалЯлсЯ сын, -- но мне аттестат зрелости не повредит.
     -- ‚от чего бы ‘ветке не учитьсЯ?.. кола -- плохо и без школы плохо.
     -- ‘ нами плохо, а без нас тоже плохо, -- поддразнил €ван.
     -- € правильно! -- решительно  подтвердила ’амара €вановна. -- ’ы  надо
мной  смешки  не  строй,  Я  тоже  разбираюсь.  Џравильное --  оно  и  будет
правильным,  как  ты его  ни  обсмеивай. ќтим твоим  горлопанам,  этим твоим
дуроплЯсам  надо  бы  знать: правильное  правильным и  останетсЯ. Ћни в  дым
превратЯтсЯ, в фук, в вонь, а оно стоЯть будет.
     -- „а с чего они мои-то? ’ы с чего их мне в родню-то записала?
     -- Џотому что они длЯ тебЯ стараютсЯ!
     -- Ћни и на тебЯ стараютсЯ!
     -- ЊенЯ им не взЯть!
     -- Ђ если менЯ взЯть -- плохо ты менЯ воспитываешь!
     -- Ќичего, Я вас воспитаю! ‚ы у менЯ шелковые станете!
     -- Ња-а-ма! -- миролюбиво протЯнул €ван, лицо его поехало на сторону от
смеха. -- Љак называютсЯ первые огурцы?
     -- —его-о-о?
     -- Љак называютсЯ первые огурцы, помидоры, ну и так далее?
     -- —его ты менЯ дуришь?
     -- Ќу, как они называютсЯ -- знаешь?
     --  ’ак  и называютсЯ.  Џервые  они  и  есть первые. Џервый  ребенок --
первенец. Џервый огурец -- тоже, поди, первенец.
     -- Џоди... ‚от тебе и поди. Ћгурец-то  -- это, поди, не ребенок. Џервые
овощи,  мама,  --   начатки.  Ђ  как   называетсЯ  беременнаЯ  женщина?  Ћна
называетсЯ: непразднаЯ. ‚от так. ’оже мне: не кормежное дело... Ђ вспомнишь,
что начатки, и огурцы вкуснее.
     -- •оть русские слова -- и то ладно.  Ђ то  сейчас  понатаскали  всЯкую
дребедень, будто мы уж не дома, и скалЯт под нее зубы, и скалЯт.
     --  Ђ почему девушку называют красной?  -- не отставал €ван;  очень ему
нравилось  учительствовать перед матерью,  так и приплЯсывал  он  перед нею,
наигрываЯ головой, так и брызгали  его глаза веселым нетерпением. --  Љрасна
девушка -- это что?
     -- Ќа морковке да на свекле со своей грЯдки возросла -- вот и краснаЯ.
     -- ЉраснаЯ  --  это красиваЯ. ’ак в старину говорили. ЉраснаЯ площадь в
Њоскве -- не от морковки же она краснаЯ... Ђ потому что выстроена красиво.
     --  Џлощадь, может, и не от морковки,  а красна девушка от морковки, --
уперлась ’амара €вановна. -- ’ут уж ты менЯ не  перебьешь. Ћт огородного, от
таежного,  от  чистого воздуха  --  вот она откуда, краса. Ќикакой мазни  не
надо. ‹ицо белое --  от коровки, щеки жаром пышут -- от чего же  еще, как не
от  нее, не  от  морковки; глаза  чисто  глЯдЯт -- утром встанет пораньше да
умоет свои  глаза свежей росой,  они и рады-радешеньки. Ђ ежели еще коса  на
месте... Љоса на месте -- все на месте, так и запомни.
     €ван на торжественной ноте продекламировал:
     -- “ красной девицы,  мама, не  глаза,  а  очи: жгучие очи. Ќе  щеки, а
ланиты:  бархатные  ланиты.  ѓубы  алые, шеЯ лебединаЯ,  груди -- это перси:
трепетные перси...
     --  —то еще за  персы? ђано тебе трепетать от всЯких персов.  €шь, туда
же! €мей стыд-то‡аповзглЯдывал куда не просЯт! Џерсы!
     --  Ќе  персы,  мама,  а  перси-и.  ќто  по-старорусски.  Љогда  хотели
возвы­шенно сказать о женщине, наградить ее неземной красотой...
     -- —ем земнаЯ-то плоха стала?
     --  „а посмотри:  с ланитами да персЯми,  с  очами  да  веждами  совсем
по-другому смотритсЯ женщина.  ЃоЯрыней смотритсЯ. Џавой. ‡наешь,  что такое
пава? "Ђ сама-то величава, выступает словно пава". Џомнишь?
     "Џава" почему-то обидела ’амару €вановну:
     --  ‹адно,   хватит  выставлЯтьсЯ-то   перед  матерью.   “чись,  да  не
заучивайсЯ, дальше ума не  лезь. €шь, пава...  Џридет времЯ -- не  паву себе
ищи, не на персы глаза пЯль, а душу почуй. „уша-то, поди, себе имена-фамилии
не перебирала... Џеребирала или нет?
     -- Ќе знаю. ЉажетсЯ, нет.
     -- …й это  и не надо. Ћна скромницей живет. ’ерпеливицей. Ђ паву твою Я
и знать не желаю.
     * * *
     Љ  следователю  в том  же  кабинете на втором этаже, где ‘ветка провела
накануне вечером  более двух часов, в этот раз их, ’амару €вановну и ‘ветку,
вызвали вместе. ’амару €вановну как законного представителЯ потерпевшей. ‚от
кто теперь  они, дочь и  мать:  одна  законнаЯ потерпевшаЯ,  другаЯ законный
представитель  потерпевшей. ’аков Язык  в этих стенах, видевших  и слышавших
такие  истории,  что  никакие  слова  и  никакие  происшествиЯ   тут  никого
покоробить  не должны, и если, по несчастью, это происходит, значит, человек
плохо представлЯл себе, куда он шел.
     ‘ледователь,  сидевший за столом,  был  из  того распространенного типа
мужчин, в который в схожих условиЯх и со схожим образом жизни к сорока годам
попадают многие: рыхлое и посиневшее крупное лицо, лысина на голове, которую
уже  и  маскировать  нечем,  нарочито  замедленные   движениЯ,  поскольку  в
неконтролируемом положении  они  нервны и  суетливы, и мутный  взглЯд  много
повидавших глаз. ”амилиЯ  его  была  –околь,  он назвал  себЯ сразу же,  как
только усадил перед собой ’амару  €вановну  и ‘ветку.  ‘ветка села  напротив
следователЯ, ’амара €вановна в  углу стола, справа от дочери. €мЯ не сказал,
тут  это  не  полагалось.  €  их  имена  записал  только на  лицевой стороне
протокола  допроса  и впредь легко, нисколько  не затруднЯЯсь  в  обращении,
обходилсЯ без имен.
     Љабинет  был сурового и холодного вида: кроме стола –околЯ в левом углу
у  окна еще  один  стол по  правой  стене  ближе к двери,  окно,  невеселое,
выходЯщее  во двор, на  покрытую металлическими листами и  крашенную суриком
крышу  хозЯйственного пристроЯ.  Ћдинаково громоздко подпирали боковые стены
большой темный шкаф справа и большой железный сейф слева, тот и другой давно
миновавших, но поразительно прочных  образцов.  ’амару €вановну  эта мрачнаЯ
обстановка удивила. Ћна считала, что если  новаЯ власть купаетсЯ в сказочной
роскоши, а закон истово помогает новой власти нарушать правосудие, то и  его
служба   должна   оплачиватьсЯ  щедро.  Ћказалось,  судЯ   по  обстановке  в
прокуратуре, это совсем не так.
     –околь  хлюпал носом: спасаЯсь  от вчерашней  жары,  он,  должно  быть,
неосторожно  подставил себЯ  сквознЯку.  Ћкно и теперь было  приоткрыто, и в
него наносило приторным запахом растопленной на пристрое краски. Ќо  сегоднЯ
и жара донимала меньше, солнце горело вполнакала.
     –околь спрашивал и  записывал.  ‡аписывал шариковой  ручкой,  машинки в
кабинете  не водилось. Ћн предупредил  ‘ветку,  как  и  ’амару  €вановну, об
ответственности,  сказал  о  правах  и обЯзанностЯх. ‡десь  упоминание о них
казалось единственно  к  месту, не  то что  на  площадЯх  среди одуревших от
свобод митингующих. ’амара €вановна понЯла только,  что она не должна мешать
допросу.  Ђ  чего  бы  ради  ей  и  мешать?  †алеЯ девчонку,  она  так и  не
расспросила ее...  да и когда бы,  как бы она стала расспрашивать?  Џод утро
пришли чуть живые; сегоднЯ, пока не постучала к ней ’амара €вановна,  ‘ветка
из  комнаты не выходила, а сон ли  ее свалил после двух страшных  ночей, или
рвала  она  на себе  волосы  -- как знать!  „а и что  прикидыватьсЯ:  ’амара
€вановна, откладываЯ  разговор, не только ‘ветку жалела, но и  себЯ. Џытать,
добиватьсЯ  подробностей  -- это хищной  птицей расклевывать сердце дочери и
свое. € вот теперь она вынуждена была слушать.
     ‘ветка  встретила,  оказываетсЯ,  этого  парнЯ,  азербайджанца по имени
ќльдар,  еще  в  четверг.  "…ще в  четверг",  --  повторила  про себЯ ’амара
€вановна, отмерЯЯ это временное удаление двумЯ разными мерами: так давно это
было, на краю какого-то  прежнего  летоисчислениЯ,  а  потом  -- так близко,
всего-то три днЯ прошло, за три днЯ ничего слишком уж тЯжкого не должно было
произойти, ведь это не стихийное бедствие. €з этих трех дней дочь потерЯлась
на сутки. ‘утки эти,  пока они выворачивались из-под земли, пока в терзающем
оголении проносили они каждую минуту, выросли  в  вечность, но теперь, когда
они остались позади, они представлЯлись чем-то  вроде тонкой завесы, которую
надо  было  только  догадатьсЯ  приподнЯть,  чтобы  увидеть,   что  за   нею
происходило.
     „евчонки, ‘ветка с двумЯ подружками, стоЯли на площади  возле торгового
комплекса, а наверху, на площадке  перед входными дверЯми, торчал кавказец в
джинсовой  куртке,  засунув  руки  в  карманы  зеленых  спортивных  брюк,  и
уставилсЯ  на них. Џод  его слишком  уж пристальным  показным вниманием  они
захихикали, а он,  словно только этого и ждал, сбежал к ним вниз и уставилсЯ
уже на одну ‘ветку... ЌаигрываЯ плечами, нащелкиваЯ пальцами,  он объЯвил ей
с акцентом, что она  ему  нравитсЯ. „евчонки еще пуще  засмеЯлись:  парень в
толстой куртке и толстых штанах  в совсем жаркий день, с черным узким лицом,
с  вихлЯющейсЯ фигурой  на неподвижных  ногах  был  забавен.  …го этот  смех
разозлил, в глазах поЯвилось бешенство. Ѓез всЯких подступов и ухаживаний он
решительно  велел  ‘ветке  быть  вечером в семь  часов  там же,  где стоЯли.
ѓоворил он с сильным акцентом и злилсЯ еще и оттого, что его плохо понимали.
"Џриду", --  со смехом пообещала ‘ветка, чтобы отвЯзатьсЯ. "Џриходы!" -- еще
более требовательно, с угрозой повторил он и направилсЯ в сторону рынка.
     "ќто  все  торгашество,  все оно, подлое...  -- спохватно думала ’амара
€вановна, слушаЯ  ‘ветку. -- ‚се профессии, все специальности -- вон, ничего
не  надо, кругом одно торгашество! €  где она  была,  какой бес  отнЯл у нее
разум,  когда согласилась она  на  курсы  продавцов,  на  которые нацелилась
‘ветка,  после  того  как  бросила  школу?! Џотому  и  нацелилась,  потому и
бросила, что все кругом, всЯ жизнь перешла в шумный и липкий базар. ѓде она,
мать, была, почему не сообразила  она, что выйдет девчонка с курсов -- будет
ей  только-только шестнадцать, на работу ее,  малолетку,  не возьмут и может
повадитьсЯ  она ходить  на эти  бесчисленные  базары-Ярмарки  и искать любое
купи-продай, любую мелочишку из любых рук в любые руки. ’ак оно и вышло. —то
ни  день  -- как на биржу  труда, туда, к торгашам, пЯть дней  впустую, а на
шестой  какой-нибудь  проныра-хозЯин   поставит  на   угол  совать  прохожим
китайские заводные игрушки и зазывно, не набухшим еще голоском, выкрикивать,
чтоб подходили. ѓосподи,  девчонка  заворотила  глаза  -- ей простительно, а
она,  мать-то,  где была,  почему  тоже заворотила  глаза на эту  всесветную
барахолку?! ‚от оно, наказание-то, вот оно, принимай, мамаша", -- неожиданно
чужим голосом, издевательским и назидательным, ткнула себЯ ’амара €вановна в
грЯзный стол, за которым, как приговор, заполнЯлсЯ протокол допроса.
     -- Ђ на следующий день ты тоже случайно встретила  его, этого кавказца?
--  равнодушно  спрашивал следователь,  быстро водЯ ручкой по  разлинованной
бумаге.
     -- ’оже случайно, -- согласилась ‘ветка и умолка.
     --  ђассказывай,  --  подтолкнул  –околь,  мельком  взглЯнув на  ’амару
€вановну, сидевшую в неподвижном  и как бы прочно замкнувшем себЯ положении:
склонившись над столом  и опершись на него  обоими  локтЯми, она одной рукой
ухватилась за щеку, вобрав ее в кулак, а второй подпирала лоб.
     --  Ћн