чества. ‘обственность Ђк.
наук". Џетрухе  сказали, что его избу  увезут в музей, и  он  поначалу очень
загордилсЯ: не чью-нибудь,  Џетрухину избу выделили и отметили, люди  станут
платить деньги, чтобы  только  посмотреть, что это  за изба, какой  редкой и
тонкой работы кружева на ее оконных наличниках,  какаЯ интереснаЯ роспись на
заборках, какие  в  ней  полати,  из  каких  она  сложена бревен. € хоть  на
мельнице и  мангазее  тоже  висели  такие  же пластинки,  но то  мельница  и
мангазеЯ, а тут  жилаЯ изба  - ну разве можно сравнивать? Џока это временнаЯ
пластинка, там, в  музее, будет другаЯ: "€зба крестьЯнина из Њатеры  Џетрухи
‡отова..." - или нет: "...крестьЯнина из  Њатеры Ќикиты Ђлексеевича ‡отова".
‚се  станут  читать и  завидовать  Џетрухе  - Ќиките  Ђлексеичу  ‡отову. Џри
рождении  его  действительно  назвали  и записали  Ќикитой, а при  жизни  за
простоватость,  разгильдЯйство и никчемность  перекрестили в Џетруху. ’еперь
никто уже и не помнил, что он Ќикита, роднаЯ мать и та называла Џетрухой, да
и сам  он только  в мечтах, когда  его награждали и  возносили  как человека
особенного, прославленного, тайком доставал и ставил в строку  свое законное
имЯ,  а  в каждодневном  своем  житье-бытье  обходилсЯ Џетрухой.  Ќо  уж  на
дощечке, на надписи он, как полагаетсЯ, должен быть при полном величанье.
     Ќо проходили месЯцы и месЯцы, люди,  которые облюбовали Џетрухииу избу,
не давали о себе знать, и Џетруха забеспокоилсЯ. Ђванс, половина компенсации
за  избу,  был   давно  прожит  и  пропит,  длЯ  получениЯ  второй  половины
требовалось,  чтобы  Џетрухиной  избы как таковой на месте  не существовало.
‚есь последний год Џетруха писал письма и требовал, чтобы "Ђк. паук" забрала
свою собственность. Ќикто ему не отвечал. Ћн уже и не рад был музею - черт с
ней, с вечной и  звонкой надписью  на дощечке - получить бы деньги.  Џетруха
после колхоза  никуда  не прибилсЯ и нигде не  работал,  сшибал  копейки чем
попадЯ и жил с матерью впроголодь, а в это времЯ где-то в ведомости напротив
его фамилии  стоЯла  круглаЯ цифра  - тысЯча рублей,  целое состоЯние.  „ело
оставалось за небольшим - убрать избу. Ќе будь этой "Ђк.  наук", он бы мигом
убрал: Џетрухина усадьба стоЯла наособицу, так что за соседей  можно было не
тревожитьсЯ.  Ќо  "собственность  Ђк.  наук"  покуда  его  тоже  удерживала.
Џечатными  буквами пробито, что не  его,  не Џетрухина,  собственность  - не
напоротьсЯ бы на неприЯтность.  ‚от как: изба  Џетрухина, а собственность не
Џетрухина - поди разберись, кто ей хозЯин. € ему не дают, и сами не берут.
     - Ћни у менЯ дождутсЯ, - угрожающе кивал Џетруха  куда-то далеко поверх
Ђнгары. - „ерево  не железо, оно само  может  пыхнуть. Џотом  спрашивай, чьЯ
собственность. „ождутсЯ.
     ‚от  они, Љлавка с Џетрухой, да еще, наверно,  кой-кто из  молодых, кто
уже  уехал  и не уехал, переменам были  рады и не скрывали  этого, остальные
боЯлись их, не знаЯ, что ждет впереди.  ’ут все  знакомо, обжито, проторено,
тут даже и  смерть среди своих виделась собственными глазами Ясно и просто -
как оплачут,  куда отнесут,  с кем рЯдом положат, там -  полнаЯ тьма что  на
этом, что на том свете. € когда приезжал ненадолго  из совхоза Џавел и „арьЯ
принималась расспрашивать ого, он отвечал неохотно и как бы виновато, словно
боЯсь ее испуга, того, что новое не способно вместитьсЯ в ее старые понЯтии.
     - ЃанЯ, говоришь,  на всех одна? -  ахала она, пытаЯсь представить, что
это за банЯ. - €шо не легче!  Ќа столь  народу одна?.. ‘вою-то нельзЯ, ли че
ли, поставить?
     - ѓде ее там ставить?..
     - ѓосподи! џ, кажись, грЯзью лутче зарасту, чем в этую оказину идти.
     Ђ тут еще одна новость: в подпольЯх вода. …сли она есть теперь, будет и
на  тот год  - нынче и лето не сырое. ‡начит, надо поднимать подполье,  коли
есть куда его поднимать, делать из него лунку с деревЯнным настилом. ’ак, на
огород в полторы  сотки,  пожалуй, и лунки  хватит. Ќевелика землЯ  - курицы
ископают, и они же приберут.
     ЏомЯнешь, ох, помЯнешь Њатеру...


        6

     Ђ  когда  настала ночь  и уснула Њатера,  из-под  берега на  мельничной
протоке выскочил маленький, чуть больше кошки, ни на какого другого зверЯ не
похожий зверек - •озЯин  острова. …сли в избах  есть домовые,  то на острове
должен быть и  хозЯин.  Ќикто  никогда его не видел, не встречал, а он здесь
знал всех  и знал все, что происходило из конца в конец и из  краЯ в край на
этой отдельной, водой окруженной и из воды поднЯвшейсЯ земле. Ќа то он и был
•озЯин, чтобы все видеть, все  знать  и  ничему не мешать. ’олько  так еще и
можно  было  остатьсЯ •озЯином  -  чтобы никто его  не встречал, никто о его
существовании не подозревал.
     …ще раньше, выглЯдываЯ из  норы, из  своего  давнего убежища  на берегу
мельничной протоки, он  видел,  что с вечера взошли и  скоро погасли звезды.
Ѓыть может, они были  где-то и  теперь,  потому что  стекал  же сверху серый
сумеречный свет и откуда-то  он должен  же был братьсЯ,  но  даже его острые
глаза не  различали их. Љ тому же он не любил  смотреть в  небо, оно вводило
его  в   неЯсное,  беспричинное   беспокойство  и   пугало   своей   грозной
бездонностью. Џускай туда смотрЯт и утешаютсЯ люди,  но то, что  они считают
мечтами, всего лишь воспоминаниЯ, даже в  самых дальних и сладких рисованных
мыслЯх - только воспоминаниЯ. Њечтать никому не дано.
     Ќочь  была теплаЯ  и  тихаЯ,  и, наверно, в  другом месте -  темнаЯ, но
здесь, под огромным надречным небом, проглЯднаЯ и сквознаЯ.  Ѓыло тихо, но в
этой сонной и живой, текущей, как река, тишине легко различались  и журчание
воды на верхнем, ближнем мысу, и глухой и неверный, как от ветра в деревьЯх,
шум  переката  далеко на левом  чужом берегу,  и редкие мгновенные  всплески
запоздало играющей рыбы.  ќто  были  верхние,  податливые слуху звуки, звуки
Ђнгары,  услышав, распознав  которые, можно было услышать  и звуки  острова:
тЯжкий, натужный скрип  старой лиственницы  на  поскотине и  там  же  глухое
топтание  пасущихсЯ  коров, сочную, сливающуюсЯ  в одно  звень  жвачки, а  в
деревне - непрестанное шевеление всего, что живет на  улице, - куриц, собак,
скотины.  Ќо и  эти звуки были  длЯ •озЯина громкими и  грубыми, с особенным
удовольствием и особенным чутьем  прислушивалсЯ он к тому, что происходит  в
земле и возле земли: шороху мыши,  выбирающейсЯ  на  охоту, притаенной возне
пичуги, сидЯщей в гнезде на Яйцах, слабым замирающим ихам качнувшейсЯ ветки,
котораЯ показалась ночной птице неудобной, дыханию взрастающей травы.
     ‚ыскочив  из  норы и прислушавшись,  привычно осознав все, что творитсЯ
кругом, с той же привычной неспешностью и заботностью •озЯин повел свой путь
по острову. Ћн не держалсЯ одной дороги, сегоднЯ мог бежать  левой стороной,
а завтра правой,  мог с половины  земли,  откуда-нибудь  от  сосновой  рощи,
повернуть назад, а мог  добежать до конца  или даже пробратьсЯ на  Џодмогу и
часами  оставатьсЯ там, проверЯЯ и ее  жизнь,  но  никогда  он не  пропускал
деревню.   —аще  всего  всЯкие   изменениЯ   происходили  в  ней.   €   хоть
предчувствовал •озЯин,  что  скоро  одним разом все изменитсЯ настолько, что
ему не быть •озЯином, не быть и вовсе ничем, он с  этим смирилсЯ. —ему быть,
того не  миновать. …ще  и  потому он смирилсЯ, что после него здесь не будет
никакого  хозЯина,  не над  чем станет хозЯйничать.  Ћн  последний.  Ќо пока
остров стоит, •озЯин здесь он.
     Ћн взбежал на бугор, рЯдом с тем местом, где сидела днем старуха „арьЯ,
и, поднЯв голову, осмотрелсЯ. Џокойно, недвижно лежала Њатера: темнели леса,
водЯнисто серебрилась по земле молодаЯ трава, большими расплывчатыми пЯтнами
чернела  деревнЯ,  где  ничто  не  стучало  и  не  бренчало,  но  словно  бы
подготовлЯлось к стуку  и брЯку. „невное тепло  выстыло, и от земли вставали
прохладные,  с горьковатыми протечами  запахи.  Ћткуда-то прорвалсЯ слабый и
тЯжелый дых ветра, охнул и сел - как  волна, втЯнутаЯ в песок. Ќо  длинней и
тревожней скрипнула  стараЯ лиственница, и ни с чего, будто спросоньЯ, слепо
мыкнула, как  мЯукнула,  корова.  „алеко в береговых  зарослЯх  смородиновый
куст,  прижатый  книзу  другим  кустом,  наконец  освободилсЯ  от  него   и,
покачиваЯсь, встал в рост. •липнула вода -  или  лопнул  плававший  с вечера
пузырек, или содрогнулась, умираЯ, рыба: по траве пробежала и убежала  узкой
полоской  незнакомаЯ рЯбь, и только теперь  сорвалсЯ  с  березы, что рЯдом с
лиственницей на поскотине, последний прошлогодний лист.
     •озЯин направилсЯ в деревню.
     Ћн начал ее обег, как всегда, с барака на  голомыске, где  жил Ѓогодул.
„линный и низкий, как баржа, барак  давно  провонЯл запустением и  гнилью, и
присутствие Ѓогодула ничем  не помогало  ему. —то  наскоро ставитсЯ, скоро и
старитсЯ.  ‚ Њатере были постройки, которые простоЯли двести и  больше лет и
не  потерЯли вида и духа,  эта едва прослужила полвека. € все потому, что не
было у  нее одного хозЯина,  что каждый, кто жил, только  прЯталсЯ в ней  от
холода  и дождЯ и  норовил скорей  перебратьсЯ куда поприличней. Ѓогодул тем
более не хозЯин, хоть перебиратьсЯ ему никуда и не придетсЯ.
     Ѓогодул спал в крайней к деревне комнате. ‘квозь окно и стены доносилсЯ
его могучий, на два  голоса, туда и обратно, храп, прислушавшись к которому,
•озЯин  уже не  в первый  раз почуЯл: здесь,  в Њатере,  и  достанет наконец
Ѓогодула смерть, что живет он, как и •озЯин тоже, последнее лето.
     Љогда-то  протока  тЯнулась  тут  одной  прЯмой  и  ровной  струей,  но
постепенно  своротом с носа  острова натащило сюда камней, и живаЯ,  быстраЯ
вода отошла  влево,  а за  мысом кисло  теперь  бестечье  с илистым  дном  и
качающимисЯ водорослЯми. Ќиже протока поправлЯлась, натЯгиваЯсь во  всю свою
ширь, там опЯть поЯвлЯлсЯ  каменишник с песком  и вырастал  Яр, на котором и
построилась  деревнЯ. Џервой,  еще  не взобравшись  на  Яр, словно  устав  и
отстав, стоЯла отдельно  изба Џетрухи ‡отова. ‡нал •озЯин, что Џетруха скоро
распорЯдитсЯ своей избой сам.  Ћт  нее исходил  тот особенный, едва уловимый
одним •озЯином, износный и  горклый запах конечной  судьбы, в котором нельзЯ
было ошибитьсЯ.  ‚сЯ  деревнЯ  из конца  в конец  курилась по ночам  похожим
истанием, но у  Џетрухиной избы он  чувствовалсЯ свежей.  —ему быть,  к тому
землЯ и молчаливые становища на ней начинают готовитьсЯ загодЯ.
     •озЯин присел и прислонилсЯ с улицы к старому и  крепкому  дереву избы.
Џо бревнам, спускаЯсь вниз,  потекли тукающие  токи. "’ок-ток-ток, - стонала
изба,  - ток... ток... ток..." Ћн прислушалсЯ и, послушав, крепче  прижалсЯ,
успокаиваЯсь, к  теплому дереву. Љому-то надо и начинать последнюю верность,
с кого-то надо и начинать. ‚се, что живет на свете, имеет один смысл - смысл
службы. € всЯкаЯ служба имеет конец.
     Ћн поднЯлсЯ,  отодвинулсЯ на  несколько шагов к дороге  и оглЯнулсЯ  на
низкие, под красивыми  кружевными наличниками, окна. Ќизкие  не потому,  что
осела изба, а потому, что поднЯлась за век ее землЯ. ’ам,  за окнами, мутным
истерзанным сном  спал Џетруха и  спала на русской  печи, и среди лета  греЯ
старые кости, мать его - Љатерина. Љатерина, Љатерина... Љто  скажет, почему
у путных людей родЯтсЯ беспутные дети? Ћдна утеха, что годы твои на исходе.
     ’ам,  где деревнЯ пошла  сплошным порЯдком,  •озЯин  замедлил свой бег,
часто останавливаЯсь, принюхиваЯсь и прислушиваЯсь. Ћн не боЯлсЯ: ни собаке,
ни  кошке  не дано  его почуЯть,  он  не  хотел  пропустить  то,  что  могло
изменитьсЯ здесь  со вчерашней ночи. ‚чера он решилсЯ войти в деревню только
под утро,  но и тогда стонали без сна  и мучились  старые люди, напуганные и
изнуренные  содеЯнным на  кладбище,  в  надежде  и  страхе  ожидающие  кары.
‘егоднЯ, похоже, деревнЯ успокоилась и уснула.
     ‘пала деревнЯ: не  лаЯли,  как вчера,  собаки, не скрипели  двери и  не
доносились изнутри слабые тревожные звуки. ‚ серой темноте  улицы было пусто
и спокойно. ’ихо,  ничем  не выдаваЯ своей жизни, стоЯли избы  с бельмастыми
окнами, но,  когда  •озЯин  приближалсЯ  к  какой  из  них,  она  отзывалась
протЯжным, на свой  голос, терпеливым вздохом, показываЯ, что все знает, все
чувствует и  ко  всему  готова.  Ѓыли  среди них  и нестарые,  ставленные  и
тридцать и двадцать лет  назад, не успевшие почернеть и врасти в землю, но и
они смиренно стоЯли в  общем рЯду,  ведаЯ свою судьбу, подвигаЯсь к ней  под
короткой летней ночью еще на  один шаг. ’ак терпеливо и молча пойдут они  до
последнего, конечного днЯ, показав на прощанье, сколько в  них было  тепла и
солнца, потому что огонь  - это и есть впитанное и сбереженное впрок солнце,
которое насильно изымаетсЯ из плоти.
     Ќочь нарастала, но была по-прежнему мерклой, без теней. Ћт близкой воды
волнами доносило стоЯлую сырость, а когда опадали эти волны, вставал сильный
сухой запах  запустениЯ и гнили. ЏодбегаЯ  к постройкам, •озЯин  чувствовал,
как истывает  из  дерева  тепло,  набранное за  день,  но сегоднЯ  оно  было
сдержанней и слабей, - верно, солнце завтра не выйдет.
     ‘пала Њатера-деревнЯ.  ‘тарухам  снились сухие  тревожные  сны, которые
слетали к ним уже не по первой  очереди,  но старухи о том не знали.  ’олько
ночами, отчалив  от твердого берега, сносЯтсЯ живые с мертвыми, - приходЯт к
ним мертвые в  плоти и  слове  и  спрашивают правду,  чтобы передать  ее еще
дальше, тем, кого помнили  они. € много что в беспамЯтстве и освобожденности
говорЯт живые,  но, проснувшись, не помнЯт и ищут последним зрЯшным видениЯм
случайные отгадки.
     ‘ейчас эти  сны  бледно вспыхивали за  окнами,  как  дальние-предальние
зарницы, и уже по одним этим отсветам можно было понЯть, где есть люди и где
их  нет. Ќикто в эту ночь не миновал  снов: тЯжко жалобились, рассказываЯ  о
последних днЯх, старухи.
     Ћбежав из  конца  в конец  деревню,  •озЯин  повернул за улицей влево к
высокому  над рекой голому берегу. ‡десь было видней, в распахнутом просторе
слоисто  мерцали   темные  дали;  стеклЯнно   взблескивала  и  стеклЯнно  же
позванивала  на  нижнем  перекате  вода.  ‘о  струнным,  протЯжным шуршанием
катилась Ђнгара; посреди острова шуршание расходилось на две струны, которые
провешивались  над водой, пока оно опЯть  не  смыкалось в одно. •озЯин любил
прислушиватьсЯ к этому нутрЯному, струйному  звучанию  текущей реки, которое
днем за посторонними шумами пригасало, а ночью становилось чище и Ясней. Ћно
возносило  его к вечности, к раз и  навсегда заведенному порЯдку,  но •озЯин
знал, что  скоро оно оборветсЯ  и будет  здесь, над заглохшей  водой, гудеть
только ветер. ‚спомнив об этом, •озЯин повернул в глубь острова.
     Ќочь будто остановилась и не стекала уже поперек Ђнгары в свою закатную
сторону, а  набравшись до  краев,  творила  над  Њатерой  слепое  осторожное
кружение.  ‘лепо  тыкалсЯ то  с  одной,  то  с другой стороны  ветерок и, не
натЯнувшись, засыпаЯ  на  ходу,  опадал  и  застревал  в траве.  ’рава  была
влажной, пахучей, и  по ней  •озЯин определил,  что  завтра  к  середине днЯ
прольетсЯ недолгий дождь.
     Ћстров продолжал жить своей обычной и урочной жизнью: поднимались хлеба
и травы,  вытЯгивались  в земле корни и отрастали на деревьЯх  листьЯ; пахло
отцветающей черемухой и влажным зноем  зелени; шепотливо клонились к воде по
правому берегу кусты; вели охоту ночные зверьки и птицы.
     Ћстров собиралсЯ жить долго.


        7

     € дни наступили длинные, пологие, ни  конца, ни краЯ, а все равно срок,
назначенный  дедом  …гором длЯ отъезда, подступил так скоро, что и правда не
успели оглЯнутьсЯ,  когда и  куда проскочили последние две недели.  € то  уж
ЌастасьЯ после ’роицы потЯнула три днЯ - кончились и они...
     “езжать  пало  на среду.  Ќикакой,  поди,  разницы,  когда уезжать,  но
верилось почему-то, что лучше это  сделать в середине недели, чтобы какой-то
чудесной  судьбой прибило когда-нибудь обратно, к этому  же берегу. ЌастасьЯ
больше  любила  четверг, он казалсЯ удачливей, но  от четверга было  ближе к
концу недели, а  значит,  к  другому берегу, к  другой жизни, откуда трудней
добиратьсЯ.
     ‚сю  ночь  ЌастасьЯ  не  спала, жгла  огонь  -  электричество  в Њатере
отключили еще весной, машину, котораЯ гнала его, куда-то увезли, и материнцы
опЯть  перешли на керосин. „а и  как  было спать в последнюю ночь, где взЯть
длЯ такого сна покою?  ѓде взЯть недуми, нежити, чтобы уснуть? ’о и дело она
спохватывалась,  что  забыла одно, другое, бросалась искать и не находила, с
причитаньЯми обшаривала на  десЯть раз углы, обыскивала сени и кладовку, шла
со  свечкой  в  амбар,  развЯзывала  и разваливала наготовленные  уже  узлы,
натыкалась наконец на потерю  и тут же хваталась другую. …сли даже ничего не
терЯла, все равно ходила и искала, боЯсь оставить то, без  чего не обойтись.
‚ избе было  пусто и гулко. Ќастасьино  топтание, как по жести, отдавалось в
стенах, жалобно позванивали от шагов не прикрытые ставнЯми окошки.  Ђ  тоже:
ставни не закрывали, чтобы не  пролежать, не  прозевать свет, чтобы, значит,
не опозднитьсЯ. ѓде там пролежать! „авно кануло то времЯ, когда просыпали, а
что говорить про эту ночь!
     Џосреди  бестолковой  суеты не один  раз замирала ЌастасьЯ:  где  она -
дома,  не  дома?  ѓолые стены, на которых  белеют  пЯтна от  снЯтых рамок  с
фотографиЯми, а и межоконье -  большой круг от зеркала; голые заборки, голый
пол,  раскрытые двери,  надпечье,  откуда  снЯли занавески; пустые  вешалки,
пустые углы - кругом пусто, голо, отказно.  Џосреди прихожей разбойной горой
громоздЯтсЯ  большой  кованый сундук и рЯдом  три  узла,  куда  столкано все
добро. ’олько на окнах остались занавески.  Џоначалу ЌастасьЯ снЯла и их, но
посмотрела, как окончательно  оголилась и  остыдилась  изба, и  не  вынесла,
повесила обратно. Џотом достала старенький половик и тоже вернула на прежнее
место у порога  с ласковым приговором: "’ебе ли, родненький, в  город ехать,
жизню менЯть? ЋставайсЯ,  где лежал, дома оставайсЯ. ’ебе уж  не мы с …гором
нужны, тебе чтоб под своим порогом находитьсЯ. ќто уж так. € находись, никто
тут  тебЯ  не  тронет.  Ѓудешь  как  на  пензии".   Џосле  этого  она  стала
наговаривать чуть не  всему,  к чему прикасалась. "Ђ ты  поедем, поедем,  не
прЯчьсЯ.  ’ебЯ Я не оставлю,  без  тебЯ Я  как без  рук. €  не  просись,  не
оставлю. ќто так Я бы и сама  осталась, а нельзЯ". "Ћй, а  про  тебЯ  совсем
забыла. ’ы тоже полезай, тут место есть.  Џолезай,  полезай". "џ  бы рада, а
как? Љак Я тебЯ возьму? Ћно хорошо бы взЯть, дак не выйдет. ЋставайсЯ - че ж
делать! џ приеду - мы с тобой ишо повидимсЯ".
     ‚ сентЯбре ЌастасьЯ собиралась приехать копать картошку
     „ед …гор подозрительно посматривал на старуху: с ’роицы она не выродила
ни  слезинки, будто и  верно понЯла наконец - все равно  ехать, повороту  не
будет, хоть  плачь, хоть  не плачь. Ђ до  того все ходила с мокрыми глазами,
все всхлипывала, и чем ближе к отъезду, тем больше. ЋстановитсЯ среди дела и
смотрит, уставитсЯ на …гора - он обернетсЯ, а она:
     -  Њожет,  не   поедем,  …гор?  Њожет,  здесь  останемсЯ?  ‚зЯли  бы  и
остались...
     - ’ьфу  ты, окаЯннаЯ!  -  бесилсЯ он.  -  ‘колева тебе одно  по  одному
тростить?! Љому мы тутака нужны?! Љому?
     - Ђ как мы  там будем?.. -  € в слезы. —ерез час,  другой  то же  самое
сначала.
     Ќеделю назад  причалил  первый  в нынешнее лето  плавларек,  снабжающий
бакенщиков; дед …гор услыхал и сбегал, взЯл махорки и две  бутылки красного,
некрепкого.  Ћдну откупорили в праздник. ‘идели вдвоем - всЯ семьЯ. „ед …гор
вообще в последнее  времЯ, словно стараЯсь  заранее отвыкнуть потихоньку  от
Њатеры  и привыкнуть к одиночеству, стал чуратьсЯ  людей - все дома да дома.
ЌастасьЯ  выпила,  размЯкла,  что-то  в  ее бедовой  голове сдвинулось - она
сказала:
     - Ђ мы с тобой, …гор, так друг возле дружки и там будем. —е ж теперь...
куды денешьсЯ?
     -  „авно  пора  скумекать,  -  обрадовалсЯ   он,  не  особенно  доверЯЯ
настроению старухи, гадаЯ, надолго ли ее понЯтие.
     - ђебЯт потерЯли... где их теперь взЯть? - продолжала она с раздумчивой
покорностью. - Ђ  мы вдвоем... может, ниче... ’ам, поди, тоже люди. Ќу и  че
што  незнакомые?  ‘ознакомимсЯ. Ђ нет - вдвоем будем. —е ж  теперь?.. ’ы  не
плачь, …гор...
     ‘ этим он смирилсЯ: лишь бы полегче уехать. € вот с того случаЯ от слез
как  отрубило.  ’олько временами,  когда Ќастасье  становилось  невмочь, она
поднимала  на старика свое большое отечное лицо  и, прикусываЯ  непослушную,
прыгающую нижнюю губу, повторЯла:
     - ’ы не плачь, …гор. —е ж теперь... Њожет, ниче...
     Ћтошла последнЯЯ  ночь  в Њатере,  встало последнее утро. ’олько  перед
светом,  когда  прикрикнул  на  нее  …гор,  наскоро  приклонилась  ЌастасьЯ,
подстелив  фуфайчонку  на сундук, и, не  достав до сна, даже не омывшись им,
тут  же поднЯлась.  …гор  еще  лежал. ЌастасьЯ  вышла на улицу, постоЯла  на
крыльце, греЯсь под только что выехавшим солнцем и осматриваЯсь кругом, видЯ
перед собой свою Њатеру, деревню и остров, потом, вздохнув, подумав, набрала
беремЯ дров, вернулась и затопила русскую печку. …гор услышал и заворчал:
     - ’ы никак, стараЯ, совсем рехнулась?
     - Ќет, …гор, надо напоследок  протопить, -  торопливо возразила  она. -
Џушай тепло останетсЯ.  Џокамест шельшевель, она прогорит. „олго ли  ей? ќто
уж так. Љак холодную печку после себЯ оставлЯть - ты че, …гор?!
     € протопила, согрела последнюю еду, замела угли в загнеток.
     „ень  направлЯлсЯ на  славу; в добрый  день  выпало  старикам уезжать с
Њатеры. Ќи соринки, ни хмуринки в огромном, Ярко-сухом небе; солнце звонкое,
жаркое.  „лЯ порЯдка  пробежалсЯ верховик и, не успев поднЯть  волну, затих,
сморенный покоем; течение на реке смЯлось и сразу разгладилось. Џод звонким,
Ярким солнцем  с раннего утра  все  кругом звенело и  сиЯло,  всЯкаЯ малость
выступила на  вид, раскинулась не таЯсь. Џышно,  богато было  на материнской
земле - в лесах,  полЯх, на берегах,  буйной  зеленью  горел  остров, полной
статью  катилась  Ђнгара. †ить бы да жить  в  эту пору,  поправлЯть,  окрест
глЯдючи,  душу,  прикидывать урожай  -  хлеба,  огородной  большой  и  малой
разности, Ягод,  грибов,  всЯкой дикой  пригодной всЯчины.  †дать  сенокоса,
затем  уборки,  потихоньку  готовитьсЯ  к  ним  и  потихоньку  же  рыбачить,
поднимать до страдованьЯ,  не надсажаЯсь, подступающую день ото днЯ работу -
так, выходит, и жили многие годы и не знали, что это была за жизнь.
     Џопили чаю: ЌастасьЯ в  последний  раз  согрела самовар.  Ќо чай  вышел
скорый, без удовольствиЯ, потому что торопились, рассиживатьсЯ было некогда.
ЌастасьЯ вылила остатки  кипЯтку, вытрЯхнула угли и поставила приготовленный
в дорогу самовар на пол  возле двери, поближе  к выходу. …гор выкатил из-под
навеса тележку; взЯлись  за сундук, потужились, попыжились  и оставили  - не
поднЯть. „ед …гор,  растерЯнный  и  обозленный  - тут  ладно, тут кто-нибудь
поможет, а что там с ним делать? - в сердцах приказал освободить  стол, хотЯ
поначалу собиралсЯ везти его в последнюю очередь. Љроме стола, из обстановки
брали  с собой  еще  разборную  железную кровать  с  панцирной  сеткой,  две
табуретки и посудный  шкафчик.  ЉурЯтник,  лавки,  топчан,  еще  один  стол,
русскаЯ печка,  подполье, двери оставались. Њного чего оставалось в амбарах,
во дворе, в завозне, погребе,  стайках, на сеновале, в сенЯх, на полатЯх - и
все такое, что перешло еще от отцов и дедов, что позарез  нужно  было каждую
минуту  здесь  и  что  там  сразу   оказывалось  без   надобности.   “хваты,
сковородник, квашнЯ,  мутовки, чугуны, туеса, кринки,  ушаты, кадки, лагуны,
щипцы,  кросна...  Ђ  еще: вилы,  лопаты, грабли,  пилы, топоры (из  четырех
топоров брали только один), точило, железнаЯ печка, тележка, санки... Ђ еще:
капканы, петли,  плетеные  морды, лыжи,  другие  охотничьи и рыбачьи спасти,
всЯкий мастеровой инструмент. —то перебирать все это, что сердце казнить!  €
никому не  продать, не  отдашь,  у всЯкого та же  беда:  куда  девать  свое?
Ѓросать жалко,  а в  новые хоромы со  старым  скарбом не влезешь,  да и  без
надобности он  там. ЌастасьЯ за все хваталась, все тащила и  багажную кучу -
дед …гор кричал:
     - Људы? Људы? Њать-перемать.
     - Ќет, …гор, ты поглЯди: совсем доброе корыто. Љак новое ишо. ‚ ем воду
можно держать.
     - Ѓрось, где лежало, и боле  не касайсЯ. ‚оду держать... Ќа што тебе ее
держать?
     Ќо сам  он  взЯл  с  собой  и  ружье,  старое,  тульское, шестнадцатого
калибра,  и весь,  какой был,  припас к  нему,  хотЯ тоже сомнительно, чтобы
ружье  в его  годы в большом городе пригодилось. Ќо ружье есть ружье, это не
корыто, с ним расстатьсЯ он ни за какие прЯники бы не смог. ЌастасьЯ  в свой
черед  не  захотела оставить прЯлку. “видев ее  у старухи в руках, дед  …гор
закричал опЯть: "Људы?", но ЌастасьЯ решительно отказала:
     - Ќет, …гор... кудельку когды потЯнуть, как без прЯлки?
     -  ’ьфу ты, окаЯннаЯ! ’воЯ куделька  что  на прЯлке,  что  под  прЯлкой
теперечи одинакаЯ. ѓде ты ее возьмешь?
     - Ќет, …гор... - уперлась и отстоЯла прЯлку.
     Ћна пристроила  ее рЯдом  со столом в первый же  рейс, сверху придавила
узлом. „ед …гор  покатил  тележку на берег,  где стоЯла  взЯтаЯ  у бакенщика
большаЯ,  под  груз,  лодка.  Ќа  ней  и предстоЯло  старикам  сплавитьсЯ  в
Џодволочную  на пристань,  куда вечером подойдет пароход,  и дальше, оставив
лодку у тамошнего бакенщика,  двигатьсЯ на  пароходе. Џавел  Џинигин, „арьин
сын, предлагал деду  …гору  на  буксире домчать его,  чтобы  не грестись, до
пристани своей моторкой, но дед отказалсЯ:
     - —ерез  Ђнгару, так и быть, перетЯни, а тамака  своим ходом.  Људы нам
торопитьсЯ? „о  пароходу помаленьку  сползем.  •учь  Ђнгару  в остатный  раз
поглЯдеть.
     ’олько он  укатил с тележкой,  пришла „арьЯ. Ћна постоЯла в  ограде,  к
чему-то с жалостью  прислушиваЯсь и присматриваЯсь, поднЯлась на  крыльцо  и
осторожно потЯнула на себЯ дверь.
     - ЌастасьЯ! - позвала она, не знаЯ, дома та или нет.
     - Ќиче, ниче,  „арьЯ, - отозвалась  ЌастасьЯ. - ’ы  заходи. Њы с …гором
поедем. ‹юди живут...
     - ‘обралисЯ? - спросила „арьЯ, входЯ.
     - Ђга. Ђ …гор пла-ачет, плачет, не хочет ехать. џ говорю: "’ы не плачь,
…гор, не  плачь..."  -  Ћна задержала на „арье  глаза, будто  только  теперь
узнала ее, и, издрогнув, умолкла - пришла,  значит, в полную памЯть. - Ќиче,
„арьЯ,  -  виноватым шепотом сказала она. - ’ы видишь... это  уж  так... - и
показала на  узлы  на полу,  на голые стены,  даваЯ понЯть,  что и  рада  бы
держатьсЯ в уме,  да не  может.  € жалобно попросила:  -  ’ы  уж,  „арьЯ, не
поминай менЯ сильно худо...
     -  € ты менЯ... - дрогнувшим голосом,  промокаЯ платком с головы глаза,
повинилась „арьЯ за свою долгую жизнь рЯдом с Ќастасьей.
     - Џомнишь, у нас ребЯты были?
     - Љак не помню?!.
     - Ђ  где их тепери  взЯть? Ћдне. џ  говорю …гору: "Џоедем, …гор, нечего
ждать, поедем", а он...
     Ћна осеклась, бессильно  опустилась на  лавку. „арьЯ подошла и  присела
рЯдом. ‘идеть в  пустой, разоренной избе  было  неудобно -  виновно и горько
было  сидеть в избе,  которую оставлЯли  на  смерть. € пособить  нельзЯ, нет
такой помощи,  чтобы пособить,  и видеть невыносимо, как слепнут  стены  и в
окна льетсЯ уже никому не нужный свет.
     ЌастасьЯ вспомнила:
     - —е  Я хотела тебЯ просить,  „арьЯ. …два не забыла. ‚озьми к себе нашу
Ќюню. ‚озьми, „арьЯ.
     - Љакую ишо Ќюню?
     - Љошку нашу. Џомнишь нашу кошку?
     - Ќу.
     - Ћна щас  куды-то убежала. Љак  стали  собиратьсЯ, убежала и  не идет.
‚озьми ее, покорми до менЯ.
     - „ак у менЯ своих дне. Ђнфиза тоже подкинула - уезжала. Људы Я с имЯ?
     -  Ќет, „арьЯ, Ќюню надо  взЯть, -  заволновалась ЌастасьЯ.  -  ЌюнЯ  -
ласкаЯ кошечка, такой у тебЯ нету. џ ее с  собой хотела, Я бы ни  в жисть ее
не оставила,  а …гор  говорит: на пароход не пустют.  Ђ ну  как взаправду не
пустют - пропадет ЌюнЯ. ’ебе с ей никакой заботушки, она ниче и не ест, рази
капельку когды бросишь...
     - ѓосподи... с  Ќюней  со своей...  ЏопадетсЯ  на глаза  -  возьму,  не
попадетсЯ - как хочет. џ за ей по острову бегать не буду.
     -  Ќет, „арьЯ,  она  сама.  Ћна  все  сама.  ’акаЯ понЯтнаЯ кошечка.  Ђ
посмотришь на ее, и  менЯ помЯнешь.  Ћна  как  памЯтка моЯ  останетсЯ.  Ђ  Я
приеду,  Я назадь ее... …е вот только без менЯ поддержать, чтоб с  голоду не
околела.
     - ’ы-то правду приедешь?
     - „ак а мы без  картофки-то  как будем? Ђ ну ежли  зиму ишо придетсЯ не
помереть - как без  картофки?  -  Љазалось, ЌастасьЯ  говорила  это  кому-то
другому -  „арье  она сказала, потерЯв  голос до стона: -  Ћй,  да какую там
зиму! Ќи днЯ одного Я не вижу напереди. Ћй, „арьЯ, в чем мы виноватые?
     ‚ернулсЯ,  громыхаЯ тележкой,  дед  …гор,  и  старухи поднЯлись.  ‘нова
взЯлись  за сундук, теперь  уже в три силы, и снова опустили -  не  те силы.
Џришлось  „арье  крикнуть  Џавла.  Ћн  пришел,  с  удивлением  покосилсЯ  на
оказину-сундук,  не  приспособленный  длЯ дорог, изготовленный в старину  на
веки  вечные стоЯть без движениЯ на  одном месте, но промолчал,  не сказал о
том старикам. ‹ишь после, когда с трудом втащили его на тележку и подвЯзали,
посоветовал:
     -  ’ы, дЯдЯ  …гор,  в  Џодволочную приплывешь, сразу  к  Њишке  иди. Ќе
вздумай один пыжитьсЯ.
     - Људы один... - махнул дед  рукой. - —ерез грыжу не взЯть. Џонапихала,
дурнаЯ голова. - „ед …гор хотел свалить вину за сундук на Ќастасью.
     - Ќиче, …гор,  ниче, - не  расслышала она, киваЯ чему-то своей  большой
головой и попутно озираЯсь кругом, словно все еще что-то разыскиваЯ.
     ‘ундук  повез  Џавел; дед …гор шел  сбоку  и придерживал  его, чтоб  не
свалилсЯ, за медное  крученое кольцо.  Џавел же помог перевезти  остальное и
сгрузить все  в лодку, потом вывел лодку на воду, проверЯЯ запас в бортах, -
его  было достаточно. Џрикатили  обратно тележку, дед …гор  поставил  ее под
навес, осторожно опустив оглобли на землю, но, подумав, зачем-то поднЯл их и
уткнул в стену.
     Џо двору,  наговариваЯ, ходили курицы,  проданные ‚ере  Ќосаревой. ’рех
куриц зарубили - двух съели раньше, одну сварили  в дорогу, и  четырех живым
пером за десЯть рублей  купила ‚ера. Ђ они, бестолковые,  сюда, в свой двор,
не понимают, что  теперь он  чужой и  мертвый. ’елку за  130 рублей  сдали в
совхоз - разбогатели  - куда с добром! Ќо телка  паслась на Џодмоге - хорошо
хоть ее не увидать.  €  все. Ђ было какое-то хозЯйство, жизнь прожили не без
рук - все поместилось в лодку. Џойди и оно прахом, одна дорога.
     Ќароду в избе прибавилось, подошли Љатерина и ‘има с ребЯтенком. ‘идели
молча, подавленно, растерЯв все слова, и только водили глазами за Ќастасьей,
котораЯ продолжала тыкатьсЯ  из  угла в  угол, будто все  искала  и не могла
отыскать себЯ  -  ту, что должна  уезжать.  Љогда  дед …гор  с Џавлом вошли,
старухи  испуганно вздрогнули и замерли, приготовившись к последней команде.
Ќо дед …гор достал вторую бутылку купленного в плавларьке вина, они с Џавлом
вынесли из кути и подставили к скамейке стол, и старухи обрадованно, что еще
не   подниматьсЯ,  зашевелились,  завздыхали.  Ђ  больше  всех  обрадовалась
ЌастасьЯ, она  повеселела,  хохотнув, и принЯлась рассказывать, как топилась
сегоднЯ в последний раз русскаЯ печка.
     ‘таканов было только два; первыми поднЯли их Џавел и дед …гор.
     - Ћтчальную, что ли? - неуверенно спросил Џавел.
     Ќужно было сказать что-то еще, и он добавил: - †ивите долго, дЯдЯ …гор,
тетка ЌастасьЯ.
     - ‡аживе-е-ом! - „ед …гор придавил слово так, что оно пискнуло.
     Џавел выпил  и  ушел собиратьсЯ. ‘тарухи опЯть  умолкли, припиваЯ  вино
маленькими глоточками, как  чай, морщась  и страдаЯ от  него, перебиваЯ этим
страданием другое. „ед …гор тоже поднЯлсЯ, закурил  под взглЯдами  старух и,
выходЯ, предупредил:
     - Ќедолго, суседки. Ќадоть трогатьсЯ.
     ‘тарухи засморкались, заговорили, все сразу винЯсь перед Ќастасьей, а в
чем винились, в чем оправдывались, не знали -  тем более этот незнамый  грех
нуждалсЯ в облегчении. ЌастасьЯ, не слыша и не понимаЯ, соглашалась; если уж
понесло, потащило куда-то - что камешки на берегу считать: они на берегу.
     - ‘амовар-то с собой берешь? - спросила ‘има, показываЯ  на вычищенный,
празднично сиЯющий у порога самовар.
     - Ђ как? - закивала ЌастасьЯ. - Ќе задавит. џ его …гору не дала  везти,
на руках понесу. Ђ заворачивать из дому нельзЯ, в лодке заверну.
     - Џошто нельзЯ? - Ћ чем-то надо было говорить - говорили.
     - —тоб видел, куда ворочатьсЯ. Џримета такаЯ.
     - Ќам тепери ни одна примета не подойдет, - отказала „арьЯ. - Њы длЯ их
люди негодные. Ђ  от догадалсЯ бы, правда что, кто самовар хошь одной в гроб
положить. Љак мы там без самовара останемсЯ?
     - ’ам-то он нашто тебе?
     - —ай пить, - нашто ишо?
     - Ђ мы  с …гором поедем, - сказала ЌастасьЯ, перебиваЯ  этот пустой, по
ее понЯтию,  разговор. - Њожет,  ниче...  ‘час и  поедем,  все уж  на  берег
свезли.
     €, будто подслушав, поймав момент, застучал в окошко дед …гор, показал,
что пора трогатьсЯ.
     - ‚от, поехали, - обрадованно всполошилась ЌастасьЯ и  первой выскочила
из-за стола. - џ говорела...  €дем, идем, …гор! - крикнула она, как-то сразу
вдруг переменившись, чего-то испугавшись. - Џогоди менЯ, …гор, не уходи.
     Ћна подхватила самовар и кинулась к  дверЯм, оборачиваЯсь  на старух, с
молчаливой мольбой подгонЯЯ их.  „арьЯ, поднЯвшись, степенно  перекрестилась
на пустой угол,  вслед  за ней, прощаЯсь,  перекрестилась туда  же Љатерина.
Ћни, задерживаЯсь, ждали чего-то от Ќастасьи, какого-то положенного в  таких
случаЯх действа,  но она, вконец потерЯвшись, ничего не помнила и  ничего не
сделала.  Ќа крыльце она  опустила самовар  на  его место у стены  -  где он
всегда  закипал, и, когда  выбрались из избы  старухи,  торопЯсь,  долго  не
попадаЯ ключом  в гнездо, замкнула дверь на висЯчий замок.  Ћна обернулась -
…гор выходил уже из ворот - и закричала что было мочи:
     -- …го-ор!
     Ћн запнулсЯ.
     - …гор, ключ куды?
     - ‚ Ђнгару, - сплюнул дед …гор.
     €, больше уже не задерживаЯсь, зашагал в заулок, переставлЯЯ ноги с тем
вниманием,  когда готовЯт  и  помнЯт каждый свой шаг.  ЌастасьЯ непонимающе,
жалобно скосив лицо, смотрела ему вслед.
     - „авай сюды, - прикрываЯ платком рот, чтоб не разрыдатьсЯ, „арьЯ взЯла
у нее ключ, зажала его в  кулаке. - Џущай у менЯ будет. џ тут буду заходить,
доглЯдывать.
     - ‚орота закрывай, -  не забыла ЌастасьЯ;  она словно бы  улыбалась или
усмехалась, лицо ее, забытое, оставленное без вниманиЯ, провисало то в одну,
то в другую сторону. - Ђ то скот наберетсЯ, напакостит. ќто уж так.
     - Њне тут рЯдом. Љажин день буду смотреть. ’ы об этим не думай.
     - Ђ мы с …гором поедем...
     ...“тро поднЯлось уже высоко, но было еще утро, когда ЌастасьЯ с …гором
отплывали с Њатеры. ‚овсю  разгорелось  солнце,  выцвела зелень  на острову,
сквозь  воду  сочно  сиЯли  на дне  камни.  ѓорЯчими,  сверкающими  полосами
вспыхивала, играЯ,  Ђнгара, в  них со свистом бросались с  лету и терЯлись в
искрении стрижи. ’ам,  где течение было  чистым, высокое Яркое небо  уходило
глубоко под воду, и Ђнгара, позваниваЯ, как бы летела в воздухе.
     ‹одка с грузом стоЯла у мостков, с которых брали воду. ‘тарухи вслед за
Ќастасьей спустились на  каменишник, и деревню из-под высокого Яра  стало не
видно. € не слышно стало Њатеру рЯдом с Ђнгарой. ЌастасьЯ пристроила самовар
в носу  лодки  и вернулась  к  старухам прощатьсЯ.  Ћни всхлипывали,  уже не
сдерживаЯсь. €спуганный их  слезами, громко плакал ‘имин мальчишка. ЌастасьЯ
по очереди подавала старухам руку - по-другому прощатьсЯ  она  не умела - и,
трЯсЯ головой, повторЯла:
     - Ќиче, ниче... может, ниче...
     „ед …гор поторопил ее.
     ѓлЯдЯ под  ноги  и махаЯ,  как отмахиваЯсь,  вытЯнутой назад рукой, она
взошла на мостки, еще раз быстро оглЯнулась и переступила в лодку.
     -  Ђ  …гор пла-ачет, плачет... - начала она, показываЯ  на  старика,  и
умолкла. „ед  …гор  повернулсЯ лицом к берегу и  трижды -  направо, налево и
прЯмо - поЯсно поклонилсЯ Њатере. Џотом быстро оттолкнул лодку и перевалилсЯ
в нее.
     - ЌастасьЯ! ЌастасьЯ! - кричали старухи.
     - Ќиче, ниче,  - стоЯ в  рост в лодке и  обираЯ руками слезы, бормотала
ЌастасьЯ. € вдруг, как надломившись, упала на узлы и завыла.
     „ед …гор торопливо отпихивалсЯ веслом от берега. ’ам, на глубокой воде,
их ждал в моторке Џавел. Љогда течение подхватило лодку, дед …гор перебросил
ему буксир; Џавел завел мотор - лодку со стариками  дернуло и потащило - все
быстрей и быстрей, все дальше и дальше вниз по Ђнгаре.
     Ќенадолго  еще  раз открылась  на  повороте  Њатера-деревнЯ  и  тут  же
скрылась.


        8

     Џодступила и эта ночь, перваЯ жаркаЯ  и ЯркаЯ на Њатере. Џотом их будет
много, в сентЯбре, ближе к концу, запылают ночи  одна за другой, и далеко по
сторонам озаритсЯ  Ђнгара, провожаемаЯ  огромными,  будто в честь ее нарочно
запаленными,  огнЯми. Ќо эта ночь была первой, и вышла она на Њатере задолго
вперед остальных.
     ‚  эту ночь горела Џетрухина  изба. Џетруха, бывший от начала до  конца
тут же и догадавшийсЯ,  несмотрЯ на суматоху, засечь времЯ, доводил затем до
сведениЯ материнцев, что хорошаЯ, сухаЯ, выстоЯвшаЯсЯ изба горит два часа. ‚
деревне мало кто сомневалсЯ,  что вспыхнула она не по  какой другой причине,
как по исполнению его собственного желаниЯ. Џеред тем Џетруха куда-то ездил,
что-то  вынюхивал   и,   воротЯсь,   приказал  матери,   старухе   Љатерине,
перевозитьсЯ: будто не  сегоднЯ-завтра  нагрЯнет  за избой музей. Џеревозить
было особенно нечего. Џетруха был из тех богатеев, кому как в баню идти, так
и  переезжать.  Љорову  продали  еще  два  года  назад, последнюю  живность,
подростка  поросенка,  закололи  в  апреле,  когда  стол опустел  подчистую;
старуха Љатерина собрала  свои немудрЯщие  пожитки и в  руках перенесла их к
„арье.  Љак раз в день  перед пожаром и  перенесла:  Џетруха пьЯный настоЯл,
выжил чуть не силой, и Љатерина от греха подальше, чтоб не скандалить с ним,
убралась. „арьЯ звала  ее к себе еще раньше, уговариваЯ, что вдвоем им легче
будет коротать оставшиесЯ на Њатере  дни.  Ћно и верно, веселей,  так и  так
днЯми старухи сбивались в кучу вокруг „арьи. „арьЯ жила тем же страхом,  что
и другие,  но  жила уверенней  и  серьезней, с нею считалсЯ сын,  человек не
последний  в совхозе,  ей было куда приклонить голову после затона, и даже с
выбором: захочет - поедет в одну  сторону, захочет - в другую; а кроме того,
„арьЯ имела характер, который с годами не измЯк, не повредилсЯ, и при случае
умела постоЯть не только за себЯ.  ‚ каждом  нашем  поселенье  всегда были и
есть  еще  одна,  а  то  и две  старухи  с  характером, под  защиту которого
стЯгиваютсЯ слабые  и страдальные; и обЯзательно: отживет, отойдет  в смерть
одна  такаЯ  старуха,  место ее тут же займет  другаЯ,  подоспевшаЯ  к  тому
времени к старости и утвердившаЯсЯ среди других своим строгим и справедливым
характером. ‚ том особенном положении, в каком оказалась Њатера, „арьЯ ничем
не могла  помочь старухам, но они шли к ней, собираЯсь вместе, чтобы рЯдом с
„арьей и себЯ почувствовать тоже смелей и надежней. €звестно же, что на миру
и смерть  красна, а предложи им  кто  смерть всем  в  одночасье, друг  возле
друга, едва ли хоть одна отошла бы задуматьсЯ -  с последней радостью они бы
согласились.
     Џод эту ночь Њатера утихомирилась рано. Џоздние дела случаютсЯ обычно у
молодых, а их в Њатере,  кроме набежников из совхоза, не осталось. ‹егли еще
при  свете, когда он  затихал  и  замирал, скатываЯсь  за  Ђнгару, куда ушло
солнце.  ’еперь  и времЯ наступило  непутевое, не как у нормальных людей:  с
одной  стороны, охота задержать  лето и оттЯнуть то небывалое-неживалое, что
готовилось, а с другой - не  терпелось, чтобы  поскорей чем-нибудь кончилась
эта тЯгомотина, когда не дома  и  не в гостЯх, то ли  живешь, то  ли снишьсЯ
себе  в  долгом недобром  сне. ‹егли,  как  обычно,  рано; Љатерина  впервые
уходила из  дому и, хоть  давно  приготовилась,  настроилась на уход  и этот
малый, перед  большим,  переезд  тоже загодЯ  предчувствовала,  но  было  ей
донельзЯ горько и тошно, всЯкое слово казалось неуместным и ненужным. „арьЯ,
понимаЯ ее, не лезла с разговором; под вечер приходил Ѓогодул, но с ним тоже
не разбеседуешьсЯ, потыркали,  помыркали, чтоб  совсем не молчать,  и  „арьЯ
спровадила  старика. ‘ебе  она постелила на русской  печке, там  она  больше
всего и  спала и зимой и летом,  влезаЯ  на печку через  голбец,  а Љатерина
устроилась на  топчане в переднем углу. „лЯ Џавла, когда он будет приезжать,
оставалась деревЯннаЯ кровать.
     ‹егли и затихли.  Љатерина не знала, уснула она или, молЯсь ненадежными
мыслЯми, только еще  подбиралась ко сну, когда в окно забарабанили - сначала
в окно и тут же в  дверь, и  Ѓогодул за дверью  (все недобрые вести приносил
Ѓогодул) сипло и раскатисто закричал:
     - Љатер-рина!  - ЋбычнаЯ очередь мата, без которого не смыкались у него
вместе два нормальных слова. - Љатер-рина, горишь! Љур-рва! Џетр-руха!
     ‘тарухи  вскочили.  ‚  двух  окнах, выходЯщих  на верхний  край Њатеры,
плЯсали огненные сполохи, огонь казалсЯ настолько  близким, что „арьЯ со сна
перепугалась первым страхом:
     - ѓосподи! Њы, ли че ли?!
     —то  к  чему,  Љатерина  разобрала  сразу.  €,   путаЯсь  в   одежонке,
вскрикивала запальчиво