ему,
что ничуть он не преувеличивал, то и тогда несравнимо с ‘основкой.
     ‘ын  с невесткой пристали:  переезжайте.  €м подпели  Ѓорисовы  тесть с
тещей, которым €ван Џетрович с Ђленой приглЯнулись, видать, бесхитростностью
и подладом.  Џрисмотрим  неторопко дом,  сторгуемсЯ, здесь  большой  совхоз,
работа  найдетсЯ.  Ѓудете  при  нас, а мы при вас, все равно  надо к кому-то
притулЯтьсЯ. Ќикто вас в ‘основке за хвост не держит.
     Ќикто  за  хвост не держит,  а  ‘основка сама? Ђ землЯ, которой  отдана
жизнь?  € жизнь  всего  позаднего, прежнего  рода. Ќеужели оставить  все это
архаровцам, которые,  идучи с  работы,  по  дороге  сворачивают на  кладбище
оправлЯтьсЯ, с чем прихватил их однажды €ван  Џетрович? Љому-то надо  или не
надо держать оборону? Џроть чужого врага  стоЯли и выстоим, свой враг, как и
свой вор, по-страшнее.
     ‘ тем и примирилсЯ €ван Џетрович, воротившись от сына и впрЯгшись опЯть
в невеселый хомут сосновской жизни.  Ќо знал он теперь,  что не  всюду живут
одинаково и что  есть куда оборачиватьсЯ за  поддержкой.  ‘  тем  и работал,
продолжаЯ тЯнуть  лЯмку  победителЯ соревнованиЯ, хотЯ никакого соревнованиЯ
не было и в помине, а было - или работник ты, или нет, или природный пахарь,
или неотставной болтун. € встревал, и лез на рожон,  и сердце надрывал снова
и  снова - с тем же: не везде трын-трава.  € выходил из  отчаЯниЯ, и  других
наставлЯл, кто готов был из него не выбиратьсЯ,  соорудив из отчаЯниЯ стену,
за которой... гори оно все синим пламенем.
     ‚се с тем же.
     Ћднако в последнем году стало совсем  невмочь - с тех пор как прибыла и
утвердилась теперешнЯЯ бригада архаровцев.  ђаньше этих бригад перебывало  -
не  счесть.  Џоживут,  погудЯт,  покажут местному  народу товар  лицом  -  и
восвоЯси,  дальше пытать  неприкаЯнную свою  судьбу.  €  уж  на  кладбище до
десЯтка могил  их них,  кто ненароком отыскал  ее и  причалил навеки. ‚сЯкие
наезжали,  но  таких,  как  нынешние,   не  было.  ќти   Явились  сразу  как
организованнаЯ  в  одно сила со своими  законами  и  старшинством.  Џробовал
разбить их -  не получилось. Џытались отправить на лесосеку за Ђнгару - нет.
Ћстались на нижнем складе  рЯдом с поселком на разделке и откатке, где нужны
сноровистые руки. Ђ у них сноровка  по  другим делам. € пошло-поехало. ‹есом
все кругом  завалено впереплет,  так  что не  подъехать,  кубатура вместе  с
обрезью, в огне  горЯт и вершинник и хлысты.  ‘тоишь  с машиной по  полчаса,
пока сам не поможешь растаскать завал. Ќе удержишьсЯ -
     накричишь,  а  с  них  взЯтки   гладки,  они   только  похохатывают  да
подкусывают,  накричишь потом на Ѓориса ’имофеича,  а он на тебЯ.  Ќа работу
стал выезжать как на каторгу.
     € в поселке. ‚ клубе  бильЯрд на  деньги, в магазине длЯ всех  очередь,
длЯ  них - посторонись. Ђ скажи - оборвут так,  что недели не  хватит,  чтоб
собрать себЯ по кусочкам. ‹юди, столкнувшись с какой-то невиданной сплоткой,
держащейсЯ  не  на лучшем,  а словно  бы на худшем в человеке, растерЯлись и
старались держатьсЯ  от  архаровцев  подальше.  ‘отни  народу в  поселке,  а
десЯток  захватил  власть  -  вот  чего не  мог  понЯть €ван  Џетрович.  Ќо,
раздумываЯ  об  этом, догадывалсЯ он, что люди  разбрелись  всЯк по себе еще
раньше и что архаровцы лишь подобрали то, что валЯлось без  употреблениЯ. Ћн
допускал  и верил даже, что при большой общей беде архаровцы  могли показать
себЯ людьми -  не  совсем же пропащее  это племЯ, но при развезени, когда ни
шатко ни валко, их  собирает вместе  и  возносит в расхристанности неурЯдье,
которое они чуют, слетаЯсь к нему, по-звериному обострившимсЯ чутьем. Ќе зрЯ
прижились они в ‘основке;  в  ‘ырниках, где  теперь сын, не прижились  бы. Ђ
здесь  за  год  съехало  только  двое.   Ћдин  кавказского  вида,  державший
попервости верх в  .команде, был,  по-видимому,  скинут и уволен своими  же,
после  чего утвердилсЯ  ‘ашка „евЯтый; другой, покалеченный  в пьЯной драке,
обратно из  больницы не вернулсЯ. € еще один, по фамилии ‘омов,  отбилсЯ  от
своих и ушел в семью к Ќаде Џочиваловой, мужик у которой утонул.
     ‚ декабре выруливал  €ван Џетрович  с  нижнего склада  в поселок  после
работы, и на  полдороге остановил его ‘ашка  „евЯтый,  шагавший  с кем-то из
своих.  €ван Џетрович притормозил. ‘ашка  сел, а  тот, другой, осталсЯ, хотЯ
место в кабине было. Љрасивый парень этот ‘ашка - высокий, ладно сбитый,  со
светЯщимсЯ белобрысым лицом, но красота как  бы подточена чем-то. ‘разу и не
понЯть, в  чем штука. Ѓудто подсыхает она изнутри,  морщитсЯ, будто  поверху
только и осталась.
     „о самого  поселка  ехали молча. Ќо, сходЯ у общежитиЯ, сказал  ‘ашка с
нерЯшливой улыбкой:
     - ’ы вот что поимей, гражданин законник, герой борьбы и труда... Ќи нам
до тебЯ дела нет, ни  тебе до нас.  Ђ будешь к нам за делом ходить,  и мы  к
тебе придем.
     Ђ вскоре  кончилось в магазине питье. Љончилось и кончилось - ни справа
по  Ђнгаре нет, ни слева. € архаровцы, оголодав, снарЯдили с рюкзачком брата
своего, ‘оню,  в  город.  Ќеделю,  пока  летал да сидел он  по  непогодью  в
аэропортах, работали они за  "того парнЯ", скрываЯ, что его среди них нет. Ђ
тут лес, тут годовой план, день и ночь на нервах. Љаждые руки на вес золота.
Ђ  по прибытии  ‘они с продуктом  архаровцы  поредели вдвое.  €ван  Џетрович
привез директора  и  показал:  смотрите, что  творитсЯ. ’от  снЯл  бригаду с
нижнего  склада.  Џотом  Ѓорис ’имофеич  вернул ее, работать в  конце концов
кому-то надо было, а на запущенное архаровское место, опасное еще и тем, что
оно архаровское, никто идти не хотел.
     ‚ Январе, в  ветреный со снегом день, когда  в двух  шагах ни холеры не
видать, подъехал  €ван  Џетрович  на  нижний склад  и  встал под  разгрузку.
Џодошел разгрузчик, подцепил крюком  лес и свалил на поката. ‡а один раз  не
вывалить, снова  зацепил остатки и снова потащил  на себЯ. Ќе терЯЯ времени,
€ван  Џетрович стал поднимать стойки.  ‚ каждой из них вес нешуточный, сдуру
не  вымахнешь. ‡адрал наверх  первую  и замешкалсЯ,  чтобы перевести дух.  €
только  сделал шаг, только вынес из-под нее голову, тЯжеленнаЯ металлическаЯ
подпора  вдруг  оборвалась.  ‚зЯла  и  оборвалась,  хотЯ,   установленнаЯ  и
наклоненнаЯ  внутрь, не должна  была пойти назад и никогда не ходила. ‘  той
стороны,  куда  вывалилсЯ  лес, суетились  архаровцы -  двое.  €ван Џетрович
постоЯл возле них, посмотрел, подумал и ничего не  сказал.  Ђ что скажешь? €
поехал, размышлЯЯ над судьбой.
     Ќа собрании, где  подводились итоги года,  €вана Џетровича  премировали
талоном на ковер.  Ћн поднЯлсЯ  и,  портЯ  заведенную  обедню,  отказалсЯ от
талона: ковер ему был не нужен.  Ќи премии, ни почести ему были не  нужны, а
нужна  была такаЯ  работа, которую с  другого конца  не подпирают, чтобы  ее
остановить, и такаЯ  жизнь,  котораЯ  обошлась  бы без  подножек. Ћн  так  и
сказал. Ќо  сказал  нервно, чуть не  на слезе, допытываЯсь,  почему делаетсЯ
вид, что  все хорошо и даже прекрасно,  если выполнЯем план, и  до каких пор
план станет прикрывать  и оправдывать все,  что творитсЯ внутри плана? Ћбида
€вана Џетровича была  не на  архаровцев - что  с  них взЯть?! - а  на своих,
притерпевшихсЯ  и покосившихсЯ, поверивших, что  всЯкаЯ перемена  только  во
благо. €ван Џетрович,  разгорЯчась, захлебнулсЯ тем же,  что упирало  его  в
спину  и  при  ночных  раздумьЯх: да  неужели только  он  один  это  видит и
понимает, а никто больше не видит и не  понимает? € если он  один, то зачем?
‡ачем  видеть  и  понимать?  …сть ли  это истинное  видение  и понимание? Ќе
покривилсЯ ли  он сам тем именно,  что слишком упираетсЯ, чтобы удержатьсЯ в
прЯмизне?
     Џалисадник перед избой разворотили совсем недавно, уже  после того, как
€ван  Џетрович  написал  заЯвление  об увольнении. ‘корей всего, подцепил  с
пьЯных глаз кто-то из своих. …сли  поспрашивать, нетрудно и  доискатьсЯ, чьЯ
это  работа.  Ќо спрашивать  не  хотелось.  €  Ђлена  молчала,  а  уж  ей-то
обЯзательно донесли. Ћбида с людей, правых и виноватых, сошла в нем в злость
только на самого себЯ.
     ‘пасение было одно: уехать.


        14

     ‘ некоторых  пор  €ван Џетрович невольно  стал  присматриватьсЯ к Ђлене
внимательней.  „аже и  не присматриватьсЯ, а  как бы  прислушиватьсЯ к  тому
месту, которое она занимала с ним рЯдом. Љаждый мужик, наверно, держит перед
собой два образа жены - какаЯ она есть и какой бы он хотел ее видеть. Ћни то
совпадают, то расходЯтсЯ, то заговорЯт  одним  голосом, то на  разные. “ них
словно бы и лицо с отличниками, и меж собой они не обЯзательно ладЯт. Њужик,
понЯтное  дело,  безошибочно  слышит,  когда подходит  к  нему одна  и когда
другаЯ,   но  и  она   сама  знает,  где  в  ней  какаЯ,  и   она  чувствует
несоединенность в себе человека и жены. Љонечно, то же самое можно сказать и
о мужике, но сейчас не о нем речь.
     €  вот  Ђлена его, неизвестно  с какого  времени, сошлась в одно целое.
Ѓольше  всего  озадачило  €вана  Џетровича,  что  он  не заметил, когда  это
произошло, когда  он перестал делить ее на Ђлену длЯ  себЯ самой и Ђлену длЯ
него. Џроживши  тридцать  да еще  с гаком  годочков,  Ясно,  что  они немало
перелились  друг  в  друга  и  тем уже  стали  роднее, что  в каждом из  них
прибавилось  плоти   другого,  котораЯ  не  может  не  проникать  к   своему
изначальному  крову. ‚се это  так,  и  все то должно бы относитьсЯ ко  всем,
десЯтки  лет ложившимсЯ в общую постель. Ћднако у Ђлены  было  что-то  еще и
особое. “  нее  изменилсЯ  голос.  ‘ловно  это  не она  говорит, а через нее
говорит единаЯ женщина,  матерь всех мирских женщин.  ѓолос сделалсЯ глубже,
сочней и шел серединой звучаниЯ, не прибиваЯсь к  сухим берегам.  €  частить
она стала  меньше, и  слово  стало добычливей:  раньше она изводила  великое
множество слов, пока извлекала то, самое главное, ради которого заводила
     разговор,  теперь  же  оно находилось  быстрей, без  артподготовки, как
любил он подшучивать, и оказывалось точней.
     Ђлена  незаметно занЯла место, на которое  ее  в молодости не хватало и
которое можно определить так: женскаЯ сыта. ќто значит, что Ђлены было ровно
столько, сколько нужно,- не больше и не меньше. Ѓыть может,  чуть больше, но
маленький перебор  всегда  исправим. ЌаходилсЯ  ли он  дома  или уходил,  он
постоЯнно чувствовал в себе Ђлену, продолжавшую свою неустанную службу. Ћна,
когда  требовалось,  добавлЯла или  убавлЯла его  характеру, находила  в нем
терпение  и  вела  домой.  ‚  долгих  рейсах у  себЯ  в  машине  он  нередко
разговаривал  с  ней,  знаЯ,   чем  она  станет   отвечать,  и,   поговорив,
посоветовавшись,  приходил к какому-нибудь решению. ЋпрЯтный  и мЯгчительный
тот мир,  который  был  Ђленой, с  годами  не  только  не выстыл,  но еще  и
пораздалсЯ  в  понимании  и тепле.  Њужик, в котором не звучит  голос  жены:
погоди,  ‚анЯ  или  ‘тепа,  скоренько выпрастываетсЯ из жизни и,  даже живЯ,
ходит в ней как в малахае с чужого плеча.
     ЊаленькаЯ, подбористаЯ, с девчоночьей фигурой, она  не передвигалась, а
взмывала и летала. € так до сих  пор,  хотЯ  надо бы уже  поубавитьсЯ прыти.
ѓлЯдЯ на нее, не раз  €ван Џетрович обрывал себЯ на страшной  и, быть может,
вещей  мысли,  что  такие люди,  как Ђлена,  такие  порывистые и заведенные,
срезаютсЯ  мгновенно, без жалоб и постепенного  остыва. ‚ свое времЯ, когда,
наломавшись вдоволь  и нормировщицей и  учетчицей,  наслушавшись  матюков  и
нахолодавшись на вольном воздухе, спросила-сказала она, что собираетсЯ пойти
в библиотекари, €ван Џетрович  засмеЯлсЯ: "€  что ты  там  станешь делать? ‚
окошки, как бабочка, битьсЯ?", не представлЯЯ ее сидЯщей, как того требовала
работа с книгами. Ђ она и не сидела. Ћна  даже карточки выписывала на ногах,
чуть склонившись  над столом  или подоконником. € по участкам, по  участкам,
подсовываЯ книжки даже тем, кто не знал, с какого конца  они раскрываютсЯ. Ђ
сколько он, €ван Џетрович, книг перечинил - до сотни! - сначала какие читал,
потом остальные, и не одной починкой, а она все подкладывала и подкладывала.
     ’еперь, значит, и ей сходить с работы, которую она любила.
     Ќе принЯто ныне  хвалить жен, но что  делать,  если  нечего представить
€вану  Џетровичу даже и длЯ бога самого об Ђлене худого. €  как вспомнит он:
вот она бежит, вот бежит  повечеру в дом, нетерпеливаЯ и  утолокшаЯсЯ,  чтоб
скорей  увидать  мужика,  вот на  бегу еще  выкрикивает  что-то виноватое  и
прерывистое  -  и сразу  мирью растЯгиваетсЯ  душа. ‚от они сидЯт вдвоем  за
чаем,  он  молчит,  она говорит за него  и  за себЯ, и он не знает,  где чьи
слова, а знает только что наговорились они с пользой и всласть.
     †ена - это что-то отдельное. „озволенное длЯ общей жизни, но отдельное.
€ные весь век  притираютсЯ друг к другу  и не могут  притеретьсЯ.  Ђлена длЯ
€вана Џетровича была  больше  чем жена. ‚ этой маленькой расторопной фигуре,
как  во всеединой троице, сошлось все, чем может быть женщина. Ћбычно таких,
кто  всю  жизнь  изо  днЯ  в день выстилаетсЯ и  выплескиваетсЯ,  не  ценЯт,
принимаЯ как должное, как воздух и воду, эти  стараниЯ и добиваЯсь  чего-то,
неизвестно чего, еще.  ђусский мужик не привык жить с бабой в одну душу. Ђ у
Ђлены все это было без  надсады и жертвы, а исходило из натуры  ее и души, и
она засохла бы на корню, если бы не над кем было ей хлопотать и кружить. ‚се
до капельки  выносила она  в  общую жизнь,  ничего длЯ себЯ не оставлЯЯ,  и,
опростаннаЯ,  полегчавшаЯ  и  с лица  и  с тела  опавшаЯ, столь счастливо  и
блаженно  улыбалась,  укладываЯсь  спать,  чтобы запастись  за  ночь  новыми
силами, что  никаким хитрым  сомнением нельзЯ было усомнитьсЯ, будто  это не
так.
     Љаждый,  поди,  мужик  держит  в  своей памЯти  какой-то  один  случай,
способный  скачать  об его жене все.  „авным-давно,  еще  жили  в  …горовке,
возилсЯ как-то €ван Џетрович  под машиной с невыключенным раскрытым мотором.
Њашина была  стараЯ, ‡€‘-150.  Ћн только после отыскал, где  подтекало, а до
того   и  не   знал-   мотор  вдруг  вспыхнул.  ђаспластанный  на  земле   и
растерЯвшийсЯ, €ван  Џетрович обмер.  € выскочил  он, когда  на него  чем-то
сыпануло. ‚ углу на  предамбарнике стоЯл короб с песком,  приготовленным длЯ
зимы, Ђлена одним махом подхватила его и ухнула на огонь. Џотом, когда короб
снова наполнили, €ван Џетрович с великим трудом едва отодрал  его  от земли.
Ђлене нечего было и пытатьсЯ.
     -  ќто не Я и была,- простодушно решила она.-  ќто  кто-то, чтоб спасти
тебЯ,  мои руки  подхватил да свою силу подставил.  Ђ  Я ниче и не  помню. €
тЯжели вроде никакой не было.
     €  сколько такого случалось,  что  кто-то ее руками  подымал  и подымал
непосильные тЯжели.
     Љогда пришел €ван  Џетрович и сказал, что все, конец, решил он подавать
заЯвление, она согласилась:
     -- Ќу так че, €ван... конечно, к Ѓорьке охота... Ћн научилсЯ  слышать и
то, что она недоговаривала. Љ Ѓорьке охота, но не так бы, не так...


        15

     ’еперь только таскай и таскай. €ван Џетрович подставлЯл плечо, стЯгивал
на него с верхних рЯдов навала мешок, движением плеча укладывал его ловчей и
разворачивалсЯ  в  сторону  наскакивающих   в  двери   беснующихсЯ  огненных
сполохов. €, торЯ один ход, спускалсЯ к дороге. „ело знакомое, за жизнь свою
потаскал, и, если бы не огонь, не беда, было бы в этой работе даже приЯтное,
как не  умственное,  а  физическое  воспоминание  о  молодости,  когда  всей
деревней  нЯнькались  с хлебом.  €  сколько потом за лесную  свою жизнь, где
только выпадал случай, брал €ван Џетрович в щепоть мучицу,  мЯл в пальцах  и
ждал, когда вслед за горчащей виной, как за побудкой, в  поте, пыли и солнце
не подступЯт картины хлебных работ.
     Ѓыло  их  поначалу,  выносивших  муку,  человек  десЯть.  € так  славно
подвинулось  в  азарте  и  общем  подстеге,  когда   двое-трое  набрасывают,
остальные таскают,  что за короткий аврал снЯли всю верхотуру. €ван Џетрович
примеривалсЯ  уже и к  сахару:  вот-вот братьсЯ  и за  него,  а он, купчина,
сладок на  Языке, да горек на  горбке. Ћднако,  не  подымающему почти глаз и
ничего не видЯщему, кроме  мешков да дороги, все реже стали попадатьсЯ €вану
Џетровичу встречные фигуры и все  хуже подаватьсЯ из складского запаса. €ван
Џетрович  распрЯмилсЯ  - осталось их четверо:  он,  да  ЂфонЯ, да  однорукий
‘авелий, усадьба которого была  рЯдом, да какой-то покачивающийсЯ,  раздетый
до рубахи, полузнакомый парень.
     - ЂфонЯ! - крикнул €ван Џетрович.- —е ж это такое опЯть? ѓде они?
     -  ’ам  интереснее,  €ван Џетрович,- ответил тот, пробегаЯ.- €нтереснее
там, понимаешь?
     Ќа себЯ. Ќа себе.  ‘ себЯ. ЌедолгаЯ пробежка, чтобы  едва-едва  вернуть
прыгающее сердце на  место,  и  снова: на  себЯ, на себе, с  себЯ. Ђ  уж  не
молоденький. €  все глубже  присЯдки на ходу, все чаще заплетаютсЯ  ноги,  и
сердце не успевает  отыскать свое  гнездо. „аже ЂфонЯ,  здоровый этот бугай,
наваливавший поначалу крест-накрест по два мешка, и под одним бегал теперь с
опущенной головой.
     ЏоЯвилсЯ Ѓорис ’имофеич и тоже подстроилсЯ  таскать, отдав власть  само
собой происходЯщим событиЯм. Ќо ЂфонЯ и  €ван Џетрович  в голос потребовали,
чтоб  не пыжилсЯ  он,  а  гнал  сюда  мужиков.  ‚одников  ушел, затем  опЯть
поЯвилсЯ, приведЯ с собой  нескольких, и один из этих нескольких, полупьЯный
архаровец,  взЯлсЯ  организовывать цепочку - чтоб не  тащить полным ходом, а
передавать мешки из рук в руки. ЂфонЯ послал его вместе с цепочкой подальше,
что тот и не замедлил исполнить, так что больше его и не видывали. €з нового
привода  прибавилось  двое  надежных  - ‘емен  Љольцов и слесарь  из  гаража
’еплЯков. Њелькнул, посветив раза три удалым лицом, ‘ашка „евЯтый и исчез.
     ѓде больше  -  на  вынутом, вынесенном  на дорогу, или  в  складе -  не
разобрать.
     €ван  Џетрович  отметил,  что  ’еплЯков  взЯлсЯ  за  крупу.  Џравильно,
наверно: надо бы и  ее хоть сколько-нибудь отбить.  Ќадо  бы все отбить,  но
огонь  в  ближнем складу нажимал,  похрустывала, подготавливаЯсь, и  заметно
нагревалась общаЯ стена,  к которой  приваливалась крупа. ‚ помощь ’еплЯкову
€ван Џетрович решил брать поочередно: раз мука, раз крупа. ‚нутри потускнело
и помертвело,  густо ходила мучнаЯ пыль,  всполохи  из дверей  попригасли  и
мелькали  только  на  сахаре. €  все  больше и больше наносило справа, когда
вбегали, и слева, когда выбегали, напористым горЯчедуем.
     Џод мешками ничего не видел и не слышал €ван Џетрович. Ѓухало сердце, и
все  остальные  звуки  глохли  или  казались  слабыми  подголосками  в  этом
раздирающем  грудь прибое.  Џеред глазами все смешалось  - пожар  изнутри  и
пожар настоЯщий,  те и  другие  огни наплывали и  кипели  одновременно. €ван
Џетрович запалилсЯ. ‘кинув мешок, он вслед за мешком повалилсЯ на деревЯнный
настил  и ухватилсЯ,  как привЯзалсЯ,  взглЯдом за подвернувшуюсЯ постройку,
чтобы не потерЯть сознание. ќтой постройкой оказалась банЯ, из которой вдруг
поЯвилсЯ человек, по виду хозЯин ее, однорукий ‘авелий, и, угадываЯ в следы,
спустилсЯ  к  дороге. ироко округ было  озарено, но темно  было  в глазах у
€вана Џетровича, и  он не мог сказать, действительно ли кто выходил из  бани
или ему померещилось.
     €  еще померещилось  ему:  ходит старуха в короткой  шубейке с поднЯтым
воротником и  рвет обочь  дороги цветы.  €дет-идет, высматриваЯ, наклонитсЯ,
торопливо  сорвет  и в  сумку.  € на  другой сугробный наклон. €ван Џетрович
узнал ее,  когда обернулась она, и пожалел, что  узнал, потому что тут  же и
догадалсЯ, что это были за  цветы, что  за подснежники.  ‘таруха, за которой
ничего  похожего никогда не водилось, подбирала выбросанные со двора бутылки
-  и уж конечно  не пустые. „а ведь и истории такой до сегоднЯшней ночи тоже
не водилось.
     €з-за  угла от  Ђнгары вымахнул огонь - и это над последним, над мучным
складом. €ван Џетрович  вскочил. ‚от  почему никто после  него не спустил ни
мешка: теперь только  выносили  и сбрасывали в пЯти шагах от дверей, времени
на полный перенос не осталось.
     Ќа  другом  конце огнЯ, где промтоварные склады и  где пылало  сплошной
мощью, как жаром,  качало неровный  людской строй.  € слышалсЯ оттуда резкий
голос  Ѓориса  ’имофеича,  перекрывающий разнобой всех других  криков.  ‹юди
стоЯли там - чтобы не пустить огонь к магазину. “целеет магазин - поверитсЯ,
что почти победили, что чуть-чуть и победили бы полностью.
     Џосреди двора, размахиваЯ здоровой рукой, прыгал кособоко вокруг вороха
со  спасенным  добром  дЯдЯ  Њиша  •ампо.  €здали  смотреть,  казалось,  что
заворачивает он разбегающихсЯ от курицы цыплЯт.
     ‘тоЯть в воротах ему было незачем, все теперь было растворено.

     „ЯдЯ  Њиша  •ампо,  этот  дух егоровский,  парализован был  с детства и
плетью таскал правую руку,  котораЯ едва годилась длЯ нехитрого  подтыка или
прихвата, и говорил  с таким  трудом,  что  постороннему человеку понЯть его
было невозможно.  "•ампо-о! •ампо-о-о!"-  долго-долго возил он, извлекаЯ  из
оцепеневших глубин нужное слово,  и,  если удавалось его  извлечь, торопливо
подтыкал  это   слово   находившимсЯ  где-то  неподалеку  "ага"  и  озарЯлсЯ
счастливой  улыбкой.  Љто  знал   дЯдю  Њишу  •ампо,  торопилсЯ  помочь  ему
подставить  следующее  слово, и  тогда он,  сиЯЯ  крупным темнокорым  лицом,
только  кивал и агакал.  "•ампо-о!"- начинал он, переступаЯ  через порог,  и
хозЯин   или  хозЯйка,  не  затруднЯЯсь   ничуть,   отвечали:   "‡дравствуй,
здравствуй, проходи. Ѓыл,  говоришь, в магазине? Ћчередь? € обед  уж сварил?
Ќу, когда так, садись чаевничать с нами".
     —тобы  понимать друг друга, много слов не надо.  Њного надо -  чтобы не
понимать.
     †ил дЯдЯ  Њиша один. †ену свою, из военных  переселенок,  он  похоронил
давно, племЯнник, которого они воспитали, после армии завербовалсЯ  на ‘евер
и, золоторукий, сметливый, всему сызмальства обученный, получал там  большие
деньги  и не слал  ни  копейки.  „ЯдЯ Њиша и обстирывал, и обстраивал  себЯ,
выкармливаЯ поросенка, и в свои  семьдесЯт  лет нанималсЯ  еще колоть  людЯм
дрова. ‘илы  он  был  могучей и одной,  левой  рукой привык делать все,  что
угодно.  Ќо   это   раньше  он  был  силы  могучей,  теперь  она,   конечно,
поизносилась,  и,  возЯсь  с  дровами, все  чаще втыкал он  колун в чурку  и
подолгу и неотрывно смотрел на замерзшую, на открытую ли Ђнгару.
     €ногда  порывалсЯ он сказать  что-то об  Ђнгаре, а вероЯтней всего,  об
…горовке, ушедшей под воду, показывал  в ее сторону рукой, давилсЯ  "хампо",
но тут уж  люди, кроме  названиЯ  старой деревни, подсказать  ему  ничего не
могли. „ЯдЯ Њиша огорчалсЯ и уходил.
     Ђ ведь что-то тужилсЯ он сказать важное.
     •ампо  был  прирожденный  сторож,  сторож-самостав.  Ќе из-за  уродства
своего, нет  - делал он любую работу и переделал ее безотказно во множестве.
’ак  он выкроилсЯ,  такой из сотен и сотен уставов, недоступных  его голове,
вынес первый устав:  чужого не трожь. ‚се неудобства мира и неустройство его
он,  быть может,  с одним  только и свЯзывал: трогают. ‘  великой охотой шел
дЯдЯ Њиша на любую охранную службу:  караулил при  колхозе егоровский горох,
объезжаЯ  из  году  в  год  верхом  на  кобыленке  полЯ,  ночи  проводил  на
зернотоках, днем  в свободную  минуту вышагивал  досматривать в  коровнике и
конюховке.  € за  зоркое свое  око плату никогда  не спрашивал,  считаЯ, что
общественный  оберег,  который он  творит, на  него возложен рождением.  € в
новом  поселке, когда перевозились и строились, дЯдЯ  Њиша поначалу сошел бы
за коменданта: за  всем присматривал и во все, требующее охраны, встревал. Љ
этому  привыкли,  и  никому из своих  в голову  бы не пришло одергивать дЯдю
Њишу, что лезет он не в свое дело. Ќо в первые годы и кражи случались редко.
Ђ если случались, дЯдЯ Њиша переживал  страшно.  Ќе существовало длЯ него  в
установленном житейском порЯдке  большего  несчастьЯ и большего  урона,  чем
воровство. "—то ж ты, дЯдЯ Њиша, куда ты смотрел?" - спрашивали его не шибко
чуткие к чужой боли люди, хорошо знаЯ, что за этим последует.
     ‘ледовало всегда одно: дЯдЯ Њиша, безуспешно пытаЯсь что-то выговорить,
в чем-то оправдатьсЯ, принималсЯ рыдать. "•ампо-о! •ампо-о!"- на куски рвало
его душу,  крупное  тело сотрЯсалось, по лицу катились  слезы,  праваЯ  рука
норовила поднЯтьсЯ и что-то указать.
     ‘о  временем  воровство утвердилось, и дЯдЯ Њиша долго не  протЯнул бы,
если  бы  с  таким  надрывом  отзывалсЯ  на всЯкую  кражу.  Џришлось  и  ему
привыкать. Џри слухах о пропаже он уже больше не вздрагивал, как от удара, и
не убегал в свою избенку, чтобы не показать слабость больного, лишь лицо его
деревенело,    выражаЯ    какую-то   огромную,    забирающую   всю    жизнь,
сосредоточенность,  и  немало  требовалось  времени,  чтобы   на  нем  опЯть
поЯвилась виноватаЯ улыбка.
     Ќо он  и вор-то ныне переродилсЯ  один дьЯвол знает во что. ’о взрослые
ребЯта, чтобы угодить  на  праздник  молоденьким учительницам,  заберутсЯ  в
чужой курЯтник и поотрывают  петухам головы, то при  полном сыт-одет и нос в
табаке разорЯт старушонку,  с великой натугой собравшую магазинское угощение
длЯ работников,  согласившихсЯ  распилить  дрова. €  прежде бывало...  Ќо не
бывало  такого, чтоб один из  озорников,  доставивших  длЯ потрошеньЯ птицу,
приходилсЯ родным братом учительнице, у  которой справлЯли праздник, и  чтоб
другие озорники, проверЯвшие у старушонки кладовку, теми как раз и оказались
работниками, которым готовилось угощение и которые, угостившись, работниками
быть отказались.
     Ќе воры - пакостники.


        16

     ‚се  чаще  и  дотошней,  решившись  на переезд,  стал раздумывать  €ван
Џетрович: что  надо человеку, чтобы  жить спокойно? …сли есть у него работа,
на которую он не смотрит как на каторгу, и семьЯ, к  которой его тЯнет,- что
требуетсЯ еще, чтобы, проснувшись ненароком ночью, не чаЯл он дождатьсЯ утра
длЯ желанной подвижки?
     Ќачать  с достатка...  „остаток  - да,  он надобен,  без  него  человек
начинает хлЯбать, как отошедшаЯ от  мЯса кость. Ќо достаток  - это не только
запас  в себЯ,  на себЯ и  за себЯ,  не  только то, что требуетсЯ сегоднЯ  и
потребуетсЯ  завтра длЯ  удовлетворениЯ живота, а также  длЯ  удовлетворениЯ
самому выйти и другим нос утереть. Љогда бы так, до чего бы все было просто.
Ќо боров в теплом
     закутке  не может не знать, что его  откармливают  на  мЯсо, потому что
хоть  маленькие и  заплывшие да есть у  него  глаза,  способные видеть,  что
работа у тех, кого  не на  мЯсо,  не только жрать, а жизнь  -  не одно  лишь
ожидание   жратвы.   —еловек,  окруживший   себЯ   целой  оравой  подспорьЯ,
вырабатывающего достаток, обЯзан иметь внутри этого достатка  что-то особое,
происходЯщее из себЯ, а  не из одного лишь хвать-похвать, что-то причинное и
контролирующее, заставлЯющее достаток  стыдитьсЯ  вопреки себе  полной своей
коробушки.
     Ќу ладно, о достатке потом.
     Ќе только  во имЯ его превосходительства брюха делаетсЯ работа. ‘колько
их, неработающих или едва работающих, набивают  брюхо ничуть не хуже, сейчас
это легко.
     ђабота -  это то,  что  остаетсЯ  после  тебЯ. ’ебЯ нет, ты уже  и  сам
становишьсЯ работой  длЯ  других,  а она долго-долго еще  будет напоминать о
тебе живущим вслед за  тобой. ’ак говорЯт. ’ак оно  и  есть, тем более, если
работа твоЯ  вливаетсЯ  в  полезную  реку.  …сть  две реки  -  с полезным  и
бесполезным течениЯми, и какое из них мощней, туда и сдвигаетсЯ общаЯ жизнь.
Ќо это  опЯть-таки в общем, в каких-то огромных, надчеловеческих понЯтиЯх, а
что должен испытывать он, чуть свет выезжающий завтра за двадцать и тридцать
километров, чтобы  привезти за  смену свои кубометры древесины? Љонечно, уже
сам  Язык:  километры,  кубометры, древесина  - вроде  бы должен  определЯть
чувства, наталкиваЯ их на рубли. Ќо  это не так. Ќе совсем так. Ќе рубли его
подстегивают,  заставлЯЯ  перегружать ЉрЂ‡ и выкраивать  лишний рейс, а сама
работа, берущаЯ единым охватом  сотни людей. ‚ работе он  не помнит что  это
километры, кубометры и рубли,  он возносилсЯ над ними  в какую-то иную высь,
где нет  никакой бухгалтерии, а есть лишь движение, ритм  и празднество. ’ам
он  постоЯнно двигаетсЯ  попутно, а потому двигатьсЯ легко. —ему попутно, он
не  мог бы сказать,  похоже, попутно душе, ее изначальному  наклону; там  он
весь   превращаетсЯ  в  ответ  на  чей-то  стремительный   зов,   душа   его
выструниваетсЯ и начинает раскрыто и вольно звучать.
     „а, он работник, он за собой это знает, и с  той высоты, на которую  он
взмывает в работе, жизнь видитсЯ надежней всего.
     —етыре подпорки у человека в жизни: дом с  семьей, работа,  люди, с кем
вместе правишь праздники и будни, и землЯ, на  которой стоит твой дом. € все
четыре одна важней другой. ‡ахромает какаЯ - весь свет внаклон. ќто только в
детских  глазах  мир  выглЯдит  как  чудесный  подарок,  сиЯющий  солнцем  и
наполненный людским доброжелательством.  —ем дальше от рождениЯ, тем  больше
поднимающеесЯ солнце высвечивает его  расстроенность и  разнобой.  ‚  младых
летах €ван Џетровичу казалось,  что  это недостроенность,  незаконченность в
долгой и тЯжелой работе, требующей  продолжениЯ, но  затем стало видно, что,
не  будучи  достроенным,  он  расшаталсЯ  и  на старых  основаниЯх,  а  люди
торопливо возводЯт все  новые  и  новые,  раскачивающиесЯ на  незакрепленных
низах.
     Ќи в  какие  времена  люди не  приближались,  вероЯтно,  к  подавлЯющей
добросклонности,  и  всегда   на   одного  склонного  приходилось  двое-трое
уклонных. Ќо добро  и  зло отличались,  имели собственный четкий  образ.  Ќе
говорили: зло - это обратнаЯ сторона добра с тем  же самым лицом, косЯщим не
вправо,  а  влево, а  считалось, что  зло -  это  еще  не  обращеннаЯ, вроде
Язычества,  в  лучшую нравственную религию сила,  делающаЯ  дурно  от  своей
неразвитой звериной натуры, котораЯ не понимает, что она делает дурно.  …сли
бы удалось между добром и злом провести черту, то вышло  бы, что часть людей
эту черту переступила, а часть еще нет, но все направлены в одну сторону - к
добру. € с каждым поколением число переступивших увеличиваетсЯ.
     —то затем произошло, понЯть  нельзЯ. Љто напугал их,  уже переступивших
черту и вкусивших добра, почему они повернули назад? Ќе сразу и не валом, но
повернули.  „вижение  через  черту  делалось  двусторонним,  люди  принЯлись
прогуливатьсЯ  туда  и  обратно, по-приЯтельски  пристраиваЯсь  то  к  одной
компании,  то к другой, и растерли, затоптали разделЯющую границу.  „обро  и
зло перемешались. „обро в чистом виде превратилось в слабость, зло - в силу.
     —то  такое теперь  хороший  или  плохой  человек? Ђ  ничего. “старевшие
слова, оставшиесЯ в  Языке  как  воспоминание о дедовских  временах, когда с
простотой  и  наивностью  человека  оценивали  по  его  душевным жестам,  по
способности  или  неспособности чувствовать,  как  свое  собственное,  чужое
страдание. ‚  житейской же практике уже тот ныне  хороший  человек,  кто  не
делает зла, кто без  спросу ни  во что не вмешиваетсЯ и ничему не мешает. Ќе
естественнаЯ склонность к добру стала мерилом хорошего человека, а избранное
удобное  положение   между  добром  и  злом,  постоЯннаЯ  и   уравновешеннаЯ
температура души. "•ата с краю" с окнами на две стороны перебралась в центр.
     —то прежде  творилось по неразумению,  сделалось  искусом просвещенного
ума.  Ћт чего  веками уходили,  к  тому  и пришли.  Ќе  пришли, а  скоренько
подъехали на  моторе,  объЯвив  величайшей победой человека то  именно,  что
уходили пешком, а подъехали на моторе.
     ’ак  вот,  о достатке.  …сть достаток, и даже  не маленький,  а  все не
живетсЯ человеку  с  уверенностью ни в сегоднЯшнем, ни в завтрашнем дне, все
словно бы бьет его озноб,  и  озираетсЯ  он беспокойно по сторонам. Ќе весь,
стало быть, достаток, чего-то недостает. ‘ебЯ, что ли, недостает - каким мог
он быть при лучшем исходе, и  эта разница между тем, чем стал человек и  чем
мог он быть, взыскивает с него за каждый шаг отклонениЯ.
     ‚  долгих и обрывистых раздумьЯх перебираЯ жизнь во  всем  ее распахе и
обороте, пришел  €ван  Џетрович  к одному итогу.  —тобы человеку чувствовать
себЯ в жизни сносно, нужно быть дома. ‚от: дома. Џоперед всего  - дома, а не
на постое, в себе, в своем собственном  внутреннем  хозЯйстве, где все имеет
определенное,  издавна заведенное место  и службу. ‡атем  дома  - в избе, на
квартире, откуда с одной  стороны уходишь на работу,  и с другой - в себЯ. €
дома - на родной земле.
     € нигде не получалось у него быть дома. Ќа земле - что не затоплено, то
опорожнено  лесозаготовками, и ни заботы  этой  земле,  ни  привета. ‚  себе
полный тарарам, как на разбитом и переворошенном возу. Ђ коль нет приюта  ни
там, ни там, не будет его, как ни старайсЯ, и посредине.

     - “езжаешь,  значит? -  спросил  ЂфонЯ,  вместе  с которым  вышли после
работы из гаража. ‘лух уж прошел, что подал €ван Џетрович заЯвление.
     - “езжаю.
     - € что там, куда едешь?
     -  •лебушко. Џашут,  сеют,  а уж после убирают. Џомнишь, как в …горовке
было?
     - Ђ заработки как?
     --  Џоменьше, наверно.  Ќо  мне теперь много не  надо.  Ќе то спрашивал
ЂфонЯ и не то отвечал ему €ван Џетрович. Ќе то. Џока не сказал ЂфонЯ:
     - ’ы уедешь, Я уеду - кто останетсЯ?
     - Љто-нибудь останетсЯ.
     - Љто? Љто - кто-нибудь, €ван Џетрович? - на последнем голосовом дожиме
не  сказал  - простонал ЂфонЯ.-  ќх!..  Ќеужто  так  и бросим?!  Ћбчистим до
ниточки и бросим! € нате - берите, кому не лень!
     - “стал Я, ЂфонЯ. €сстервозилсЯ. ‘ам видишь, никакого от менЯ толку.
     - Ђ …горовка?
     - —то …горовка?
     „умал,  скажет ЂфонЯ:  в  нас она,  в нас. „умал,  начнет говорить, что
уедем мы отсюда - и будто не было  ее, …горовки нашей, никогда, а пока здесь
- и памЯть о ней живет. Џотому что и сам так же рассуждал. Ќо сказал ЂфонЯ:
     - Ќайдешь ты место на воде, где стоЯла …горовка?
     - Ќе знаю. Џрикину - найду.
     - Ђ Я вот хочу нонешним летом знак какой поставить на  этом месте.  —то
стоЯла  тут  …горовка,  работницей  была  не  последней,  на  матушку-ђоссию
работала.
     - Љак же ты поставишь? Љто тебе позволит?
     - Ђ кто мне запретит?  Ќету такого запрета, €ван Џетрович.  Ќе  слыхал,
чтоб такой запрет был.  Ќикогда  не  слыхал. …сли на земле можно, почему  на
воде нельзЯ?
     €ван Џетрович опомнилсЯ:
     - €грушки все это. Њаленький  ты, что ли, такими игрушками играть? Љому
от них легче?
     - ќх, €ван Џетрович,-  как-то свободно, но  не облегченно,  от  горькой
души, рассмеЯлсЯ ЂфонЯ.- Џрикинь-ка: столько игрушек кругом... может, моЯ не
лишнЯЯ будет?
     …му надо было сворачивать в свой заулок - он свернул.


        17

     ’ак оно и  водитсЯ:  пока без  огнЯ,  тужились они с  Ђфоней  вдвоем, а
налетел огонь  - сбежались и  люди. € густо их теперь кипело, как в котле, в
последнем складу, откуда выплескивало беловатой накипью - летели без разбору
мешки с мукой, с крупой и с сахаром. €  все норовили  туда, под жар и накал.
Ћно  бы и не  худо, хлеб же, не  что  иное  спасают, да промелькивали  среди
спасателей  пьЯные.  Ћдного  -  парнЯ,  с  которым сбивали  крышу,  а  после
выкатывали  масло,- €ван  Џетрович  выхватил из пекла, когда уж он ничего не
соображал. ‚ыхватил и спустил под дорогу, где тот и пристроилсЯ с ночевой на
муке. „ругого,  архаровца  в подгоревшей телогрейке, кто-то выпихнул изнутри
как мешок, и, пока валЯлсЯ он среди мешков, возЯсь и устанавливаЯсь на ноги,
заметил €ван Џетрович на нем новые, неразношенные валенки.
     ‚ыбрасывали  мешки  сразу  за  дверь,  выбрасывали  лишь бы  выбросить,
выхватить из огнЯ.  €  здесь,  в двух  шагах  от  склада,  было  длЯ них  не
спасение. ђухнет крыша, и  там же, под огнем, все и останетсЯ. €ван Џетрович
взЯлсЯ оттаскивать к забору. Ћн уже и не  взваливал на плечи, а натЯгивал на
жидкий живот  и с неловким подбегом сбрасывал  под  уклон. ’ам  опЯть кто-то
подхватывал и  выносил  на  дорогу. €  по  тому, как  подхватывал,  косолапо
загребаЯ под бок, €ван Џетрович определил, что то был однорукий ‘авелий.
     ‡доровый мужик однорукий ‘авелий, неизработанный и цепкий,  не глЯдЯ на
годы. € сегоднЯ он ворочал и ворочал, несуетно и споро, и сильнаЯ его  рука,
как клешнЯ, не срывалась, когда ухватывал он мешок.
     Љто-то пьЯным голосом звал €вана Џетровича. …сли доходил голос, значит,
не  из  огнЯ,  значит, не горит человек,- и не оборачиваетсЯ  €ван Џетрович.
‘чет теперь пошел на последние минуты.
     ‡ачем-то ему  понадобилось: что сейчас -  ночь  или утро?  Џонадобилось
больше желаниЯ упасть и отдышатьсЯ. Ћн вскинул глаза к горе, откуда  выходит
рассвет,  и  там, показалось  ему, темь  как бы сыреет,  беретсЯ  мутноватой
влагой. ‘тало быть, близко к  утру.  ‘ завороченными  глазами он запнулсЯ  и
едва не упал.
     € странно: то  вдруг все вокруг умолкало, и  €ван Џетрович оставалсЯ  в
полной тишине и безлюдье, то опЯть налетали  звуки и начинали рЯдом метатьсЯ
люди.  € тогда  оборванно отдавалсЯ в нем  каждый крик  - будто в него  он и
метил  и  в нем оседал,  и  тогда, не глЯдЯ,  видел он  весь двор с горЯщими
теперь уже полным охватом складами, раззЯвленными на месте заборов сторонами
и беспорЯдочной круговертью внутри.
     ‚  углу, где загорелось, догорало низовым жаром.  ’ам, казалось, и было
поддувало, оттуда выносило огонь на два плеча широким и загнутым коромыслом,
на концах  которого  сквозь пламЯ еще  протемнивали,  как  подвеси,  крайние
склады. ’от, что  был на пути к магазину, мужики  наполовину растаскали, там
опЯть  командовал  голос  Љозельцова.   Ћни   наскакивали   и   отскакивали,
наскакивали и отскакивали, их отметало раскалом как комаров.
     Ќе гуд, не свист и не вой был тем основным звуком, с которым буйствовал
огонь, а треск,  могучий треск  -  словно  выламывалось пламЯ из  дерева  и,
взметываЯсь, распарывало небо.
     € все кричали и кричали во дворе.
     ‚алЯ-кладовщица требовала  у ‚одникова  комиссию,  чтоб, не откладываЯ,
сделать опись спасенного. Ѓорис ’имофеич сорванным голосом выкашливал:
     - ЉакаЯ комиссиЯ?! Ћчумела ты?1 ЉакаЯ счас комиссиЯ! ’ы поглЯди!
     - Ќет,  это ты  поглЯди! -  ‚алЯ  выбрасывала руки  и разводила  их  по
кругу.- ’ут че осталось, ты поглЯди! џщики считанные  были,- она  показывала
на штабелЯ из  Ящиков с  водкой.- естьдесЯт восемь  Ящиков было сосчитано -
где они, шестьдесЯт восемь?!
     - Џропади  они  пропадом,  твои Ящики! Љто  их вытаскивал?  џ не  давал
распорЯжениЯ, чтоб их вытаскивали! Џускай горЯт.
     - Ќет, это пропади они  пропадом,  твои работники! ќти  Ящики у менЯ на
шее сидЯт!
     € как плеснуло на  нее, что еще  сидит у  нее на шее,  да  как  сдавило
каленым обручем эту тонкую шею,  зарыдала опЯть ‚алЯ.  Ђ когда отнЯла она от
лица руки, ‚одникова рЯдом уже не  было, а  топталсЯ  рЯдом дЯдЯ Њиша •ампо,
порывающийсЯ как-нибудь пожалеть беднЯгу.
     -  ’ы смотри, дЯдЯ Њиша, смотри,- в десЯтый  раз сквозь слезы попросила
она   и  принЯлась  подтаскивать,  ей   помогал  дЯдЯ  Њиша,  разваленное  и
разбросанное к одному табору.
     ‚  мучном  складу стали покрикивать  громче и дурней  - без крику,  без
того,  чтобы  не  понуждать  и не  рвануть себЯ, не получалось. € все  чаще,
выбрасываЯ мешки, стали задерживатьсЯ  мужики - чтоб хватануть воздуха. €ван
Џетрович  по-прежнему стоЯл на перевале.  Ќи  рук и  ни  ног  он не чуЯл под
собой, и в загонистом темпе  потерЯлось и не взбрыкивало больше сердце. Ћдно
лишь помнил: взвалить,  удержать  и  свалить, и  три этих  нехитрых  приема,
повторенные без счету, на три дыха и делили его пробежки.
     ‚ыпускаЯ  из  рук мешок, в общем движущемсЯ беспорЯдке он  почувствовал
какой-то особый вывих. € верно, как бы не  увидел, а почувствовал неладное и
только потом  посмотрел. €  опЯть чьЯ-то фигура  ушла дальше,  чем  требовал
беспорЯдок,  и  уходила она  к  бане, уходила  туда и  уносила  мешок.  €ван
Џетрович спустилсЯ к дороге. Ќа обратном ходу фигура дернулась, заметив, что
ее ждут, и прибавила шагу. Ќе из тех был ‘авелий, чтобы растерЯтьсЯ.
     - —то ж ты делаешь? - встретил его €ван Џетрович.- Ћголодал?
     - Ђ ты видел?
     - ‚идел.
     - Ќи  хрена ты не видел. ’ы заЯвление  написал. ’ы  теперь туда смотри,
куда написал. ЏонЯл?
     € опустил свою единственную, тЯжелую руку на плечо €вану Џетровичу.
     Џочему это, когда хотЯт внушить что-то недоброе, хлопают по плечу.

     “спели. ‚ последнем  складу подобрали все и вывалились наружу - орущие,
запаленные и бешеные. Љричал диким ревом и ЂфонЯ Ѓронников, всегда спокойный
и уравновешенный мужик, похожий сейчас на матерого дьЯвола: в муке, в саже и
расхлобыст.  €ван  Џетрович смотрел на  них удивленно и  виновато, будто  он
здесь  стоЯл  руки  в брюки. Ѓухнуло  чем-то внутри  опорожненного склада  и
завыло   и   вырвало  огонь  наверх,   соединЯЯ  последним   прихватом  весь
продовольственный рЯд в одно высокое ревущее горение.
     Љто-то окончательно угорев, с отчаЯнным хрипом вырывал из себЯ:

     ‚ра-гу не сда-ет-сЯ наш гор-дый "‚а-рЯг"!
     Џо-ща-ды ник-то не же-ла-ет!

     „ЯдЯ Њиша •ампо, на всЯкое в этой жаркой суматохе наглЯдевшийсЯ, все же
протер  длЯ  верности глаза: двое играли в мЯч. ђазбитый  и  разлохмаченный,
похожий  на  большой  рыхлый сверток, он  отлетал от ноги одного к  другому,
отлетал  от другого и так, под  пинками и  бросками, зигзагами  подвигалсЯ к
сваленному забору. „Я