ет на них того золота, и шинели грЯзноваты, и всюду они пешком, прислуги
из заключЈнных им  не положено, сами  копаютсЯ в  огороде,  сами ходЯт  и за
скотиной. Ќу, конечно, <i>дЈрнуть</i> зэка к себе домой на полднЯ -- дров поколоть,
полы помыть -- это  можно, но не очень  размашисто.  ‡а счЈт  работающих  --
нельзЯ, значит за счЈт отдыхающих. (’абатеров -- Ѓерезники,  1930 --  только
прилЈг после ночной  двенадцатичасовой  смены,  надзиратель его  разбудил  и
послал  к себе  домой  работать.  Ђ  попробуй не  пойди!..)  <i>‚отчины</i>  нет  у
надзирателей, лагерь им всЈ-таки -- не вотчина, а -- служба,  оттого нет  ни
той  спеси, ни  того размаха  в самовластии. ‘тоит перед  ними  преграда и в
воровстве. ‡десь -- несправедливость: у начальства и без того денег много --
так им и брать  можно  много, а у  надзора куда  меньше -- и брать разрешено
меньше.  “же из каптерки мешком тебе  не дадут -- разве сумочкой малой. (Љак
сейчас вижу крупнолицего льноволосого сержанта Љиселева: зашел в бухгалтерию
(1945 г.) и командует: "не выписывать ни грамма жиров на кухню зэ-ка! только
вольным!" (жиров  не хватало). ‚сего-то и преимуществ -- жиров по  норме...)
‘шить что-нибудь  себе в лагерной мастерской -- надо  разрешение начальника,
да в очередь. Ќу вот  на  производстве можно  заставить  зэка  что-нибудь по
мелочи  сделать  --  запаЯть,   подварить,  выковать,  выточить.  Ђ  крупней
табуретки не всегда и  вынесешь. ќто ограничение в воровстве  больно обижает
надзирателей, а  жен их  особенно, и  от  того  много бывает  горечи  против
начальства, оттого жизнь еще кажетсЯ сильно  несправедливой,  и поЯвлЯютсЯ в
груди надзирательской струны-не  струны, но такие  незаполненности, пустоты,
где  отзываетсЯ  стон  человеческий.  € бывают  способны  низшие надзиратели
иногда  с зэками сочувственно  поговорить. Ќе  так это часто, но  и не вовсе
редко. ‚о  всЯком  случае, в  надзирателе, тюремном  и  лагерном,  встретить
человека бывает можно, каждый заключЈнный встречал на своем  пути не одного.
‚ офицере же -- почти невозможно.
     ќто,  собственно,  общий  закон  об  обратной  зависимости  социального
положениЯ и человечности.
     ЌастоЯщие надзиратели  -- это  те,  кто служит в лагерЯх  по 15 и по 25
лет. Љто, однажды поселЯсь  в далЈких этих проклЯтых  местах, -- уж оттуда и
не вылезает. “став и распорЯдок они однажды утвердЯт в голове -- и ничего во
всю  жизнь  им  больше  ни читать,  ни знать не надо,  только  слушай радио,
московскую  первую программу.  ‚от их-то  корпус и  составлЯет  длЯ  нас  --
тупо-невыразительное, непреклонное, недоступное никакой мысли лицо ѓ“‹ага.
     ’олько  в  годы  войны  состав  надзора исказилсЯ и замутилсЯ.  ‚оенные
власти  впопыхах  пренебрегли  безупречностью  службы  надзора,   и  кого-то
выхватили на  фронт, а взамен стали попадать сюда  солдаты войсковых  частей
после госпиталЯ -- но этих еще отбирали потупей и пожесточе. Ђ  то  попадали
старики: сразу из дому по мобилизации и сюда. € вот среди этих-то, седоусых,
очень   были  добродушные   непредвзЯтые  люди   --  разговаривали  ласково,
обыскивали  кое-как,  ничего  не отнимали и  ещЈ шутили. Ќикогда от  них  не
бывало   жалобы  и   рапорта   на   карцер.  Ќо   после  войны   они  вскоре
демобилизовались, и больше таких не стало.
     Ќеобычны были длЯ надзорсостава  и  такие  (тоже  надзиратели  военного
времени), как студент ‘енин, Я о нЈм уже писал, и еще один еврей-надзиратель
в нашем лагере на Љалужской --  пожилой, совершенно гражданского вида, очень
спокойный,  не придирчивый,  никому  от него  не было  зла. Ћн так  нестрого
держалсЯ,  что  раз  Я  осмелилсЯ  у  него  спросить:  "‘кажите,  кто вы  по
гражданской специальности?" Ћн  не  обиделсЯ,  посмотрел на менЯ  спокойными
глазами и  тихо ответил: "Љоммерсант". „о  нашего лагерЯ во  времЯ  войны он
служил в Џодольском, где как говорил, каждый день войны умирало от истощениЯ
13-14 человек  (вот уже  20  тысЯч смертей!)  ‚  "войсках" ЌЉ‚„  он, видимо,
перебывал войну, а теперь нужно было ему проЯвить умение и не застрЯть здесь
навечно.
     Ђ  вот  старшина  ’кач,  гроза  и помначрежима  экибастузского  лагерЯ,
пришелсЯ к надзорсоставу  как влитый, будто  от  пелЈнок  он  только  тут  и
служил, будто  и  родилсЯ вместе  с ѓ“‹агом.  ќто  было --  всегда застывшее
зловещее лицо под чЈрным  чубом. ‘трашно было оказатьсЯ  просто рЯдом с  ним
или встретитьсЯ  с ним  на лагерной дорожке: он  не  проходил  мимо, чтоб не
причинить человеку зла -- вернуть его, заставить работать, отнЯть, напугать,
наказать, арестовать.  „аже после вечерней проверки, когда бараки запирались
на  замок, но, в летнее времЯ, зарешеченные окна были открыты. ’кач неслышно
подкрадывалсЯ  к  окнам,  подслушивал,  потом  заглЯдывал,  --  всЯ  комната
шарахалась --  а он  за подоконником, как чЈрнаЯ ночнаЯ птица, через решетку
объЯвлЯл наказаниЯ: за то, что не спЯт, за то, что разговаривают, за то, что
пользуютсЯ запрещенным.
     € вдруг -- исчез  ’кач навсегда.  € пронЈссЯ по лагерю  слух (проверить
точно  мы  его  не  могли,  но  такие  упорные слухи обычно верны),  что  он
разоблачен  как фашистский  палач с  оккупированной  территории, арестован и
получил <i>четвертную</i>. ќто было в 1952 году.
     Љак случилось,  однако,  что  фашистский  палач  (никак не  долее,  чем
трехлетний) семь лет после войны был на лучшем счету в Њ‚„? Ђ?

        ___

     "Љонвой открывает огонь без предупреждениЯ!" ‚  этом заклинании -- весь
особый статут конвоЯ<a href=#fn_21_9><sup>9</sup></a>, его власти над нами по ту сторону закона.
     ‘лужба конвоЯ, когда и войны нет -- как фронтоваЯ. Љонвою -- не страшны
никакие  разбирательства  и  объЯснений   ему  давать  не  придетсЯ.  ‚сЯкий
стрелЯвший прав. ‚сЯкий  убитый  виноват, что  хотел бежать  или  переступил
черту.
     ‚от два убийства на лагпункте Ћртау (а на  число лагпунктов умножайте).
‘трелок  вЈл подконвойную  группу,  бесконвойный  подошел  к  своей девушке,
идущей в группе, пошел рЯдом. -- "Ћтойди!" -- "Ђ тебе жалко?" ‚ыстрел. “бит.
ЉомедиЯ  суда,  стрелок  оправдан:   оскорблен   при  исполнении   служебных
обЯзанностей.
     Љ  другому стрелку, на  вахте, подбежал ээк  с обходным листком (завтра
ему освобождатьсЯ),  попросил:  "пусти,  Я в  прачечную  (за  зону)  сбегаю,
мигом!" -- "ЌельзЯ".  -- "’ак завтра же Я буду вольный, дурак!" ‡астрелил. €
даже не судили.
     Ђ  в пылу  работы как легко заключЈнному  не  заметить этих затЈсов  на
деревьЯх,  которые  и  есть воображаемый  пунктир,  лесное оцепление  вместо
колючей проволоки.  ‚от ‘оловьев (бывший армейский лейтенант) повалил ель и,
пЯтЯсь, очищает  еЈ  от сучьев. Ћн видит  только своЈ  поваленное  дерево. Ђ
конвоир  "таншаевский  волк"  прищурилсЯ  и ждет,  он не  окликнет  зэка  --
"поберегись!" Ћн  ждет  -- и вот  ‘оловьев,  не  замечаЯ,  переступил  зону,
продолжаЯ  пЯтитьсЯ  вдоль ствола.  ‚ыстрел! ђазрывнаЯ пулЯ,  и  разворочено
лЈгкое.   ‘оловьев  убит,  а  таншаевскому  волку  --  100  рублей   премиЯ.
("’аншаевские  волки" -- это  близ  Ѓуреполома  местные жители  ’аншаевского
района, которые все поступали в ‚Ћхру -- во времЯ войны, чтоб  от дома ближе
и  на фронт не идти. ќто  -- тот самый таншаевский район, где  дети кричали:
"Њама! <i>селЈдка</i> идЈт!")
     ќта   беспрекословность   отношений  между   конвоем  и   заключЈнными,
постоЯнное право  охраны  употребить пулю вместо слова  -- не может остатьсЯ
без  влиЯниЯ  на  характер  вохровских офицеров  и  самих  вохровцев.  †изнь
заключЈнных отдаЈтсЯ в их власть хотЯ не на полные сутки, но зато уже сполна
и доглубока.  ’уземцы  длЯ  них --  никак  не люди, это какие-то  движущиесЯ
ленивые  чучела, которых довЈл  их  рок считать,  да побыстрее  прогнать  на
работу и с работы, да на работе держать погуще.
     Ќо еще больше сгущалсЯ  произвол в офицерах ‚Ћхры. “  этих  молоденьких
лейтенантиков  создавалось злобно-своевольное  ощущение  власти  над бытием.
Ћдни -- только громогласные  (старший  лейтенант —Јрный в Ќыроблаге), другие
--  наслаждаЯсь  жестокостью и  даже переносЯ еЈ на своих  солдат (лейтенант
‘амутин, там  же), третьи  не  знали уже  ни в чЈм запрета своему  всесилию.
Љомандир ‚Ћхры Ќевский  (“сть-‚ымь,  3-й лагпункт) обнаружил  пропажу  своей
собачки  --  не  служебной овчарки, а  любимой собачки.  Ћн пошел искать  еЈ
разумеетсЯ в зону и как раз  застал пЯтерых туземцев, разделывавших труп. Ћн
вынул пистолет и одного убил на месте. (Ќикаких административных последствий
этот   случай  не  имел,  кроме  наказаниЯ  штрафным  изолЯтором   остальных
четверых.)
     ‚ 1938  г.  в  Џриуралье на реке ‚ишере  с  ураганною быстротою налетел
лесной пожар -- от леса  да на два лагпункта.  —то  делать с зэками?  ђешать
надо было в минуты, согласовывать некогда.  Ћхрана не выпустила их -- и  все
сгорели. ’ак -- спокойнее.  Ђ если б выпущенные да  разбежались -- судили бы
охрану.
     ‹ишь  в одном ограничивала вохровскаЯ служба  клокочущую энергию  своих
офицеров: взвод был основной единицей, и  всЈ всесилие кончалось  взводом, а
погоны  -- двумЯ малыми звЈздочками. Џродвижение в дивизионе лишь удалЯло от
реальной взводной власти, было тупиковым.
     Ћттого самые властолюбивые и сильные из вохровцев старались перескочить
во  внутреннюю  службу  Њ‚„  и  продвигатьсЯ  уже там.  Ќекоторые  известные
гулаговские  биографии именно  таковы.  “же  упомЯнутый  Ђнтонов,  вершитель
заполЯрной "мЈртвой  дороги", вышел из командиров  ‚Ћхры, и образование имел
-- всего четырехклассное.
     Ќет сомнениЯ,  что  отбору  стрелковой охраны Њ‚„  придавалось  большое
значение в министерстве, да и военкоматы  имели на то тайное указание. Њного
тайной работы ведут  военкоматы,  мы  к  ним  относимсЯ  добродушно. Џочему,
например, так решительно отказались от идеи территориальных войск 20-х годов
(проект  ”рунзе),  и  даже  наоборот,  с  исключительным  упорством  усылают
новобранцев  служить  в  армии   как   можно  дальше   от   своей  местности
(азербайджанцев --  в ќстонию,  латышей --  на  Љавказ)?  Џотому что  войска
должны быть чужды местному населению желательно и  по  расе (как проверено в
Ќовочеркасске в 1962 году).  ’ак  и в подборе конвойных  войск не без умысла
было  достигнуто  повышенное  число  татар и  других  нацменов:  их  меньшаЯ
просвещенность, их  худшаЯ осведомленность были  ценностью  длЯ государства,
крепостью его.
     Ќо  настоЯщее научное комплектование и дрессировка этих войск  начались
лишь одновременно  с Ћсоблагами  -- с  конца 40-х и начала 50-х годов. ‘тали
брать  туда  только  19-летних  мальчиков и сразу же  подвергать  их густому
идеологическому облучению. (Ћб этом конвое мы еще будем говорить отдельно.)
     Ђ до того времени как-то руки не доходили в ѓ“‹аге. „а просто весь наш,
хотЯ  и  социалистический,  народ  еще не  доразвилсЯ, не поднЯлсЯ  до  того
стойкого  жестокого  уровнЯ, чтобы  поставлЯть  достойную  лагерную  охрану!
‘остав ‚Ћхры  бывал пЈстр и переставал быть той стеной ужаса, как  замыслен.
Ћсобенно   размЯгчилсЯ  он   в   годы   советско-германской  войны:   лучших
тренированных ("хорошей злобности") молодых ребЯт приходилось  передавать на
фронт,  а  в  ‚Ћхру  тЯнулись  хилые запасники,  по  здоровью  не  годные  к
действующей армии, а по злобности совсем не подготовленные к ѓ“‹агу (не в те
годы воспитывались).  ‚ самые беспощадные голодные военные лагерные годы это
расслабление  ‚Ћхры  (где  оно было,  не  везде-то  было!)  --  хоть отчасти
облегчало жизнь заключЈнных.
     Ќина  ‘амшель вспоминает о  своЈм  отце,  который  вот  так  в  пожилом
возрасте в 1942  году был призван в армию, а направлен служить  охранником в
лагерь Ђрхангельской области. Џереехала  к нему  и семьЯ. "„ома отец  горько
рассказывал о жизни в лагере, и о хороших людЯх там.  Љогда папе приходилось
на сельхозе  охранЯть  бригаду  одному (вот тоже еще военное времЯ -- на всю
бригаду один стрелок!  -- разве не облегчение?),  то  Я часто  ходила к нему
туда, и он разрешал мне разговаривать с заключЈнными. Ћтца заключЈнные очень
уважали:  он никогда им не  грубил,  и отпускал их по просьбам,  например  в
магазин, и они у него никогда не убегали. Ћни мне говорили: "вот если бы все
конвойные  были  такие,  как твой  папа".  Ћн  знал,  что много  людей сидит
невинных<a href=#fn_21_10><sup>10</sup></a> и всегда возмущалсЯ, но только дома -- во взводе сказать так было
нельзЯ, за это судили". Џо окончанию войны он сразу демобилизовалсЯ.
     Ќо и по ‘амшелю нельзЯ верстать ‚Ћхру военного времени. „оказывает  это
дальнейшаЯ судьба его: уже в 1947-м он был по 58-й посажен и сам! ‚ 1950-м в
присмертном состоЯнии сактирован и через 5 месЯцев дома умер.
     Џосле  войны  эта разболтаннаЯ  охрана еще оставалась год-два, и как-то
повелось, что  многие вохровцы  стали о своей службе тоже  говорить  "срок":
"‚от когда  срок кончу". Ћни понимали  позорность своей  службы,  о  которой
дома-то не расскажешь. ‚ том же Ћртау один стрелок нарочно украл  предмет из
Љ‚—, был  разжалован, судим  и тут  же амнистирован  -- и стрелки завидовали
ему: вот додумалсЯ! молодец!
     Ќ. ‘толЯрова вспоминает стрелка, который задержал еЈ в начале побега --
и скрыл  еЈ попытку,  она не была наказана. …ще один застрелилсЯ от любви  к
зэчке, отправленной на этап.  „о введениЯ подлинных  строгостей  на  женских
лагпунктах между  женщинами и  конвоирами  частенько возникаЯи  дружелюбные,
добрые, а  то  и  сердечные отношениЯ.  „аже  наше  великое  государство  не
управлЯлось повсюду подавить добро и любовь!..
     Њолодые пополнениЯ послевоенных  лет  тоже не  сразу  стали такими, как
хотел  ѓ“‹аг.  Љогда  в ныроблагской  стрелковой  охране  бунтовал  ‚ладилен
‡адорный  (о  нЈм  еще  будет), то  сверстники-сослуживцы  относились к  его
сопротивлению очень сочувственно.
     Ћсобую полосу в истории лагерной охраны составлЯет <i>самоохрана</i>. …ще ведь
в первые послереволюционные  годы  было провозглашено, что <i>самоокарауливание</i>
есть обЯзанность советских заключЈнных. Ќе  без успеха это было применено на
‘оловках,   очень  широко   на  Ѓеломорканале   и  на   ‚олгоканале:  всЯкий
социально-близкий, не желавший катать тачку, мог взЯть винтовку против своих
товарищей.
     Ќе будем  утверждать,  что  это был  специальный  дьЯвольский расчЈт на
моральное  разложение  народа.  Љак  всегда  в  нашей  полувековой  новейшей
истории,  высокаЯ  светлаЯ  теориЯ  и   ползучаЯ  моральнаЯ  низость  как-то
естественно переплетались, легко обращаЯсь  друг в друга.  Ќо  из  рассказов
старых  зэков известно,  что самоохранники  были жестоки  к  своим  братьЯм,
тЯнулись  выслужитьсЯ,  удержатьсЯ в собачьей должности,  иногда  и  сводили
старые счЈты выстрелом наповал.
     „а это и в юридической литературе отмечено: "во многих случаЯх лишенные
свободы  выполнЯют свои обЯзанности по охране колонии  и поддержанию порЯдка
<i>лучше</i>, чем штатные надзиратели."<a href=#fn_21_11><sup>11</sup></a>
     Ќет,   скажите,   --   чему  дурному   нельзЯ   научить  народ?  людей?
человечество?..
     ќто цитата -- из  30-х годов, а  ‡адорный подтверждает и  о конце 40-х:
самоохранники были озлоблены к  своим товарищам, ловили  формальный  повод и
застреливали. ЏричЈм в Џарме, штрафной командировке Ќыроблага, сидела только
ЏЯтьдесЯт ‚осьмаЯ и самоохрана была из ЏЯтьдесЯт ‚осьмой! Џолитические...
     ђассказывает ‚ладилен о таком самоохраннике  -- Љузьме,  бывшем шофере,
молодом парне лет  двадцати с небольшим.  ‚ 1949 году он получил  десЯтку по
58-10. Љак жить?  „ругого пути  не нашел. ‚  1952-м  ‚ладилен уже застал его
самоохранником. Џоложение  мучило его, он говорил, что не выдержит этой ноши
-- винтовки; идЯ в конвой, часто не зарЯжал  еЈ. Ќочами плакал, называЯ себЯ
шкурой продажной и даже хотел застрелитьсЯ. “ него был высокий  лоб, нервное
лицо. Ћн  стихи любил и уходил с ‚ладиленом читать их в тайгу. Ђ потом опЯть
за винтовку...
     € такого знал он самоохранника как Ђлександр  ‹унин, уже пожилой, седые
волосы венчиком  около  лба, располагающаЯ  добраЯ  улыбка. Ќа войне  он был
пехотный лейтенант, потом -- предколхоза. Ћн получил десЯтку (по бытовой) за
то,  что  не  уступил  райкому,  чего  тот  требовал,  а  раздал  самовольно
колхозникам. ‡начит, каков человек! -- ближние были ему дороже себЯ. Ђ вот в
Ќыроблаге  стал  самоохранником, даже у начальника  лагпункта  ЏромежуточнаЯ
заработал скидку срока.
     ѓраницы человека! ‘колько не удивлЯйсЯ им, не постигнешь...


     <a name=fn_21_1></a><sup>1</sup> ‚сЈ о собаках из повести Њеттера "Њурат". ("Ќовый мир", 1960. No. 6.)

     <a name=fn_21_2></a><sup>2</sup> Ќовый мир", 1964, No. 8.

     <a name=fn_21_3></a><sup>3</sup> Ђ было их в ђ‘”‘ђ уже 1 окт. 1923  -- 12 тыс. члв., и 13 -- 15 тысЯч.
–ѓЂЋђ, ф.393, оп. 39, д.48, л. 4; оп. 53, д. 141, л. 4

     <a name=fn_21_4></a><sup>4</sup> ‘борник "Ћт тюрем..", стр. 421

     <a name=fn_21_5></a><sup>5</sup> отнюдь не всегда управлЯвшеесЯ с самого  верха, историЯ  это  поймЈт:
очень  часто  именно  среднЯЯ  прослойка  своей  инерцией  покоЯ  определЯла
государственное Ќ…-развитие.

     <a name=fn_21_6></a><sup>6</sup>  Ќо это никого не удивлЯло: что'  в  стране  у  нас  не  дублируетсЯ,
начинаЯ с самой власти советов?

     <a name=fn_21_7></a><sup>7</sup>  Џри  падении Ѓерии в  1953 году  погорел и Њамулов,  но не  надолго,
потому что всЈ-таки принадлежал он к правЯщим кадрам. Ћн выплыл и стал одним
из  начальников  в Њосстрое.  Џотом  еще  раз завалилсЯ  на  "левой" загонке
квартир. Џотом снова приподнЯлсЯ. „а ведь уже и на пенсию хорошую пора.

     <a name=fn_21_8></a><sup>8</sup> 6.9.64.

     <a name=fn_21_9></a><sup>9</sup>  ѓоворЯ  "конвой",  мы  употреблЯем  бытовое  слово  Ђрхипелага:  ещЈ
говорили (в €’‹ даже чаще)  --  ‚Ћхра или  просто Ћхра.  Џо-учЈному  же  они
назывались ‚оенизированнаЯ  ‘трелковаЯ  Ћхрана Њ‚„,  и  "конвой"  был только
одной из возможных  служб  ‚Ћхры, нарЯду со  службой "в карауле", "на зоне",
"на оцеплении" и "в дивизионе".

     <a name=fn_21_10></a><sup>10</sup> ‘трелок ‘амшель знал, а наши избранные литераторы н е  з н а л и !..

     <a name=fn_21_11></a><sup>11</sup> ‘борник "Ћт тюрем...", стр. 141

--------
        ѓлава 21. Џрилагерный мир

     Љак кусок тухлого мЯса зловонен  не  только  по поверхности своей, но и
окружен еще молекулЯрным  зловонным облаком,  так и каждый остров Ђрхипелага
создаЈт и поддерживает вокруг себЯ зловонную зону. ќта зона, более охватнаЯ,
чем сам Ђрхипелаг, -- зона  посредническаЯ, передаточнаЯ между  малой  зоной
каждого отдельного острова -- и Ѓольшой ‡оной всей страны.
     ‚сЈ,  что  рождаетсЯ  самого  заразного  в  Ђрхипелаге  --   в  людских
отношениЯх, нравах, взглЯдах и Языке, по всеобщему в мире  закону прониканиЯ
через растительные и  животные  перегородки --  просачиваетсЯ сперва  в  эту
передаточную зону, а  потом уже расходитсЯ и по всей стране. €менно здесь, в
передаточной  зоне,  сами собой  проверЯютсЯ  и отбираютсЯ элементы лагерной
идеологии и <i>культуры</i> -- достойные  войти в  культуру  общегосударственную. €
когда лагерные выражениЯ звенЯт в коридорах нового зданиЯ Њѓ“, или столичнаЯ
независимаЯ женщина  выносит вполне  лагерное суждение  о сути жизни  --  не
удивлЯйтесь: это достигло сюда  через передаточную зону,  через  прилагерный
мир.
     Џока  власть  пыталась  (а  может  быть и  не  пыталась)  перевоспитать
заключЈнных через лозунги,  культурно-воспитательную часть, почтовую цензуру
и   оперуполномоченных  --  заключЈнные  быстрее  перевоспитали  всю  страну
посредством  прилагерного  мира.  Ѓлатное  миропонимание,  сперва   подчинив
Ђрхипелаг, легко  перекинулось дальше и захватило  всесоюзный идеологический
рынок, пустующий без  идеологии более сильной.  ‹агернаЯ  хватка, жестокость
людских   отношений,  бронЯ  бесчувствиЯ  на   сердце,  враждебность  всЯкой
добросовестной работе -- всЈ это без труда покорило прилагерный мир, а затем
и глубоко отразилось на всей <i>воле</i>.
     ’ак Ђрхипелаг мстит ‘оюзу за своЈ создание.
     ’ак никакаЯ жестокость не проходит нам даром.
     ’ак дорого платим мы всегда, гонЯЯсь за тем, что подешевле.

        ___

     ЏеречислЯть эти места, местечки и посЈлки -- почти то же, что повторЯть
географию Ђрхипелага.  Ќи одна лагернаЯ зона  не  может существовать сама по
себе  --  близ неЈ должен  быть  посЈлок  вольных. €ногда  этот посЈлок  при
каком-нибудь временном  лесоповальном  лагпункте простоит несколько лет -- и
вместе  с лагерем  исчезнет. €ногда он  вкоренитсЯ,  получит имЯ, поселковый
совет, подъездную дорогу -- и останетсЯ навсегда. Ђ иногда из этих  посЈлков
вырастают  знаменитые   города  --  такие  как  Њагадан,  „удинка,   €гарка,
’емир-’ау, Ѓалхаш, „жезказган, Ђнгрен, ’айшет, Ѓратск, ‘ов.  ѓавань. ЏосЈлки
эти  гноЯтсЯ  не только  на  диких отшибах, но и в  самом  туловище ђоссии у
донецких  и тульских шахт, близ  торфоразработок,  близ сельскохозЯйственных
лагерей. €ногда заражены и относЯтсЯ к прилагерному миру целые  районы,  как
’аншаевский.  Ђ  когда  лагерь  впрыснут в тело большого города, даже  самой
Њосквы -- прилагерный мир тоже существует,  но  не особым  посЈлком,  а теми
отдельными людьми, которые  ежевечерне  растекаютсЯ от него троллейбусами  и
автобусами и  ежеутренне стЯгиваютсЯ к нему  опЯть (передача заразы  вовне в
этом случае идЈт ускоренно. )
     …ще  есть такие городки как  Љизел (на пермской  горнозаводской ветке);
они начали  жить до  всЯкого  Ђрхипелага, но  затем  оказались  в  окружении
множества  лагерей  --  и так превратились  в одну из провинциальных  столиц
Ђрхипелага. ’акой город весь дышит лагерным  окружением, офицеры-лагерщики и
группы солдат охраны ходЯт и ездЯт  по нему густо,  как оккупанты;  лагерное
управление -- главное учреждение города; телефоннаЯ сеть -- не  городскаЯ, а
лагернаЯ; маршруты автобусов все ведут из центра города в лагерЯ; все жители
кормЯтсЯ от лагерей.
     €з  таких провинциальных столиц Ђрхипелага крупнейшаЯ -- Љараганда. Ћна
создана и наполнена  ссыльными и бывшими заключЈнными,  так что старому зэку
по улице и пройти нельзЯ, чтобы  то  и дело  не встречать знакомых. ‚ ней --
несколько  лагерных  управлений. €  как песок морской  рассыпано  вокруг неЈ
лагпунктов.
     Љто же живЈт в прилагерном мире? 1) Љоренные местные жители (их может и
не  быть);  2)  ‚Ћхра --  военизированнаЯ  охрана;  3) ‹агерные офицеры и их
семьи;  4) Ќадзиратели с  семьЯми (надзиратели,  в отличие от охраны, всегда
живут по-домашнему, даже  когда числЯтсЯ на военной  службе); 5) Ѓывшие зэки
(освободившиесЯ из этого  или соседнего лагерЯ);<a href=#fn_22_1><sup>1</sup></a>  6)  ђазные  ущемленные --
полурепрессированные, с "нечистыми" паспортами. (Ћни, как бывшие зэки, живут
здесь  не по доброй воле,  а  по заклЯтью: им  если  и  не указана прЯмо эта
точка, как ссыльным, то во всЯком месте им будет хуже с работой и жильЈм,  а
может быть и совсем доить не дадут.); 7) Џроизводственное начальство. ќто --
люди высокопоставленные, всего несколько человек на большой посЈлок. (€ногда
их тоже может  не быть); 8) ‘обственно <i>вольнЯшки</i>, всЈ наброд да приволока --
разные приблудные, пропащие и  приехавшие на лихие  заработки. ‚едь  в  этих
далЈких  гиблых местах  можно  работать  втрое  хуже,  чем  в  метрополии, и
получать  вчетверо бо'льшую зарплату:  за  полЯрность,  за  удалЈнность,  за
неудобства,  да  еще приписываЯ  себе труд  заключЈнных.  Љ  тому  ж  многие
стЯгиваютсЯ сюда  по вербовке,  по договорам  и еще  получают подъЈмные. „лЯ
тех, кто умеет мыть золото из производственных  нарЯдов,  прилагерный мир --
Љлондайк. ‘юда тЯнутсЯ  с поддельными дипломами, сюда приезжают авантюристы,
проходимцы, рвачи. ‚ыгодно ехать сюда тем, кому нужна бесплатно чужаЯ голова
(полуграмотному  геологу  геологи-зэки  и  проведут  полевые  наблюдениЯ,  и
обработают их, и  выводы сделают, а он  потом  хоть  диссертацию  защищай  в
метрополии).  ‘юда  забрасывает неудачников  и  просто  горьких пьЯниц. ‘юда
приезжают после  крушениЯ семей или скрываЯсь от алиментов. …щЈ бывают здесь
молодые   выпускники   техникумов,   кому   не  удалось  при   распределении
благополучно славировать. Ќо с первого днЯ приезда сюда они начинают рватьсЯ
назад в цивилизованный мир, и кому не удаЈтсЯ  это  за  год,  то  уже за два
обЯзательно. Ђ есть среди вольнЯшек и совсем другой разрЯд: уже пожилых, уже
десЯтки  лет  живущих  в прилагерном  мире и  так  придышавшихсЯ к нему, что
другого мира, слаще, -- им не надо.  ‡акрываетсЯ  их  лагерь,  или перестаЈт
начальство платить им, сколько они требуют -- они  уезжают, но  непременно в
другую такую же прилагерную зону, иначе они жить не могут. ’аков был ‚асилий
Ђксентьевич ”ролов, великий  пьЯница,  жулик,  и "знатный мастер  литьЯ",  о
котором здесь много можно было  бы  рассказать, да уж он у  менЯ описан.  Ќе
имеЯ никакого диплома, а мастерство своЈ  последнее пропив, он меньше 5000 в
месЯц дохрущевскими деньгами не получал.
     ‚ самом общем смысле слово <i>вольнЯшка</i> значит -- всЯкий вольный,  то есть
еще не посаженный или  уже освобожденный гражданин ‘оветского  ‘оюза,  стало
быть и всЯкий гражданин прилагерного мира. Ќо чаще  это слово  употреблЯетсЯ
на Ђрхипелаге в узком смысле: вольнЯшка --  это тот вольный, кто работает  в
одной производственной зоне с заключЈнными. Џоэтому приходЯщие туда работать
из группы (1), (5) и (6) -- тоже вольнЯшки.
     ‚ольнЯшек  берут  прорабами,  десЯтниками,  мастерами,  зав.  складами,
нормировщиками. …ще берут их на  те должности, где использование заключЈнных
сильно  бы затруднило  конвоирование:  шофЈрами,  возчиками,  экспедиторами,
трактористами,  экскаваторщиками,   скреперистами,  линейными   электриками,
ночными кочегарами.
     ќти  вольнЯшки второго разрЯда, простые работЯги, как и  зэки, тотчас и
запросто сдруживались с нами, и делали всЈ, что запрещалось лагерным режимом
и уголовным  законом: охотно бросали  письма зэков  в <i>вольные</i> почтовые Ящики
посЈлка; носильные  вещи, замотанные зэками в лагере,  продавали на  вольной
толкучке,  вырученные за  то деньги брали себе, а  зэкам  несли  чего-нибудь
<i>пожрать</i>; вместе  с зэками  разворовывали также и производство;  вносили  или
ввозили в  производственную зону  водку  (при  строгом осмотре  на вахте  --
пузырьки с засмоленными горлышками спускали в бензобаки автомашин).<a href=#fn_22_2><sup>2</sup></a>
     Ђ  там, где  можно  было  работу  заключЈнных записать  на вольных  (не
брезговали и на самих себЯ записывать  десЯтники и мастера) -- это  делалось
непременно:  ведь работа,  записаннаЯ  на  заключЈнного  -- пропащаЯ, за неЈ
денег не заплатЯт, а дадут пайку хлеба. ’ак в некарточные времена был  смысл
закрыть нарЯд  зэку лишь  кое-как, чтоб  неприЯтностей  не  было,  а  работу
переписать на вольного. Џолучив за  неЈ  деньги,  вольнЯшка и  сам ел-пил  и
зэков своих подкармливал.<a href=#fn_22_3><sup>3</sup></a>
     ’ак в общем отношениЯ зэков с вольнЯшками нельзЯ назвать враждебными, а
скорее дружественными. Љ тому ж эти  потерЯнные, полупьЯные, разоренные люди
живей прислушивались к чужому  горю, были способны внЯть беде посаженного  и
несправедливости его посадки. Ќа  что по должности  закрывали глаза офицеры,
надзор и охрана, на то открыты были глаза непредвзЯтого человека.
     ‘ложней были отношениЯ зэков с десЯтниками и мастерами.  Љак "командиры
производства", они поставлены были  давить заключЈнных и  погонЯть. Ќо с них
спрашивали и  ход самого производства, а  его не  всегда  можно было вести в
прЯмой вражде с  зэками:  не всЈ достигаетсЯ палкой и голодом, что-то надо и
по доброму согласию, и по  склонности и по догадке. ’олько те десЯтники были
успешливы,  кто ладил с  бригадирами  и лучшими  мастерами  из  заключЈнных.
‘ами-то десЯтники бывали мало того что пьЯницы,  что расслаблены и отравлены
постоЯнным  использованием рабского труда,  но и неграмотны, совсем не знали
своего производства  или  знали  дурно,  и  оттого  еще сильней  зависели от
бригадиров.
     €  как же интересно  тут сплетались  иногда русские судьбы! ‚от  пришел
перед  праздником  напьЯне' плотницкий  десЯтник ”едор  €ванович Њуравлев  и
бригадиру  малЯров  ‘инебрюхову,  отличному  мастеру,  серьЈзному,  стойкому
парню, сидЯщему уже десЯтый год, открываетсЯ:
     -- —то?  <i>сидишь</i>,  кулацкий сынок? ’вой отец всЈ  землю пахал  да  коров
набирал -- думал в царство небесное взЯть. € где он теперь? ‚ ссылке умер? €
тебЯ посадил?  Ќе-ет,  мой  отец был поумней:  он  сызмалетства всЈ  дочиста
пропивал,  изба голаЯ, в колхоз и курицы не сдал, потому что нет ничего -- и
сразу бригадир. € Я за ним водку пью, горЯ не знаю.
     € получалось, что он прав: ‘инебрюхову  после срока в ссылку  ехать,  а
Њуравлев -- председатель месткома строительства.
     Џравда,  от этого  председателЯ месткома и десЯтника  прораб  Ѓуслов не
знал, как и избавитьсЯ (избавитьсЯ невозможно: нанимает  их отдел кадров,  а
не прораб, отдел же кадров по симпатии подбирает частенько бездельников  или
дураков). ‡а все материалы  и фонд заработной платы  прораб  отвечает  своим
карманом, а Њуравлев то по неграмотности, а  то и по  простодушию (он совсем
не  вредный парень, да бригадиры ж ему за то еще и  <i>подносЯт</i>) транжирит этот
самый фонд, подписывает непродуманные  нарЯды (заполнЯют их бригадиры сами),
принимает дурно-сделанную  работу, а  потом надо ломать  и  делать заново. €
Ѓуслов  рад был бы такого десЯтника заменить на инженера-зэка, работающего с
киркой, но из бдительности не велит отдел кадров.
     --   Ќу,  вот   говори:  какой  длины  балки  у  тебЯ  сейчас  есть  на
строительстве, а?
     Њуравлев вздыхал тЯжело:
     -- џ пока стеснЯюсь вам точно сказать...
     € чем пьЯней был Њуравлев, тем дерзее разговаривал он с прорабом. ’огда
прораб надумывал  взЯть его в  письменную осаду. Ќе щадЯ  своего времени, он
начинал  писать ему  все  приказаниЯ  письменно  (копии  подшиваЯ  в папку).
ЏриказаниЯ  эти,  разумеетсЯ,  не  выполнЯлись и росло  грозное дело. Ќо  не
терЯлсЯ и председатель месткома. Ћн раздобывал половину  измЯтого тетрадного
листика и за полчаса выводил мучительно и корЯво:
     "довожу довашего сведенье о ’ом что все механизмы которые  имеютсЯ  длЯ
плотниских  работ  в   не  исправном  виде  тоесть  в   Џлохом  состоЯнии  и
исключительно не работают".
     Џрораб --  это уже инаЯ степень производственного начальства,  это  длЯ
заключЈнных -- постоЯнный  пригнЈт и постоЯнный враг. Џрораб уже не входит с
бригадирами  ни в  дружеские отношениЯ,  ни  в  сделки. Ћн <i>режет</i> их  нарЯды,
разоблачает их тухту (сколько ума хватает) и всегда может наказать бригадира
и любого заключЈнного через лагерное начальство:

     "Ќачальнику лагпункта лейтенанту товарищу.....
     Џрошу вас самым строгим образом наказать (желательно -- в  карцер, но с
выводом  на  работу)  бригадира  бетонщиков  з/к  ‡озулю  и   десЯтника  з/к
Ћрачевского  за  отливку плит  толще указанного  размера,  в  чЈм  выразилсЯ
перерасход бетона.
     Ћдновременно сообщаю вам, что сего числа при обращении ко мне по поводу
записи объЈма работ в нарЯды, з/к бригадир Ђлексеев нанЈс десЯтнику товарищу
’умаркину оскорбление,  назвав  его  <i>ослом</i>.  ’акое поведение  з/к Ђлексеева,
подрывающего   авторитет    вольнонаЈмного    руководства,   считаю   крайне
нежелательным и даже  опасным  и прошу принЯть самые решительные меры вплоть
до отсылки на этап.
     ‘тарший прораб Ѓуслов".

     ќтого ’умаркина в подходЯщую минуту  Ѓуслов  и  сам называл  ослом,  но
заключЈнный бригадир по цене своей достоин был этапа.
     ’акие  записочки посылал Ѓуслов  лагерному начальству  что  ни день.  ‚
лагерных наказаниЯх он видел  высший  производственный стимул. Ѓуслов был из
тех  производственных  начальников,  которые  вжились  в  систему  ѓ“‹ага  и
приноровились, как тут надо действовать. Ћн  так и говорил на совещаниЯх: "џ
имею  длительный опыт работы  с  зэ-ка' зэ-ка' и  не боюсь их угроз прибить,
понимаете ли, кирпичом." Ќо, жалел он, гулаговские поколениЯ становились  не
те. ‹юди, попавшие в  лагерь после войны  и после …вропы, приходили какие-то
непочтительные.  "Ђ вот  работать в 37-м  году,  понимаете  ли, было  просто
приЯтно.   Ќапример,  при  входе  вольнонаЈмного  зэ-ка   зэ-ка  обЯзательно
вставали". Ѓуслов знал  и как обмануть заключЈнных и как послать на  опасные
места,  он никогда не  щадил ни сил  их, ни желудка, ни тем более самолюбиЯ.
„линноносый,  длинноногий,  в  жЈлтых американских полуботинках,  полученных
через ћЌђђЂ длЯ нуждающихсЯ советских граждан, он  вечно  носилсЯ  по этажам
строительства, знаЯ, что иначе во всех его углах и закоулках ленивые грЯзные
существа  зэ-ка зэ-ка  будут  сидеть,  лежать, гретьсЯ,  искать вшей  и даже
совокуплЯтьсЯ, несмотрЯ  на разгар короткого  десЯтичасового рабочего днЯ, а
бригадиры будут толпитьсЯ в нормировочной и писать в нарЯдах тухту.
     € изо всех  десЯтников на одного только  он  полагалсЯ  отчасти  --  на
”едора ‚асильевича ѓоршкова. ќто был щуплый старичок с растопыренными седыми
усами. Ћн в строительстве тонко разбиралсЯ, знал и свою  работу и смежную, а
главное необычное среди вольнЯшек его свойство  было то, что он был искренне
заинтересован в  исходе строительства: не карманно,  как Ѓуслов (вычтут  или
премируют?  выругают или  похвалЯт?),  а  внутренне, как  если б строил  всЈ
огромное здание длЯ себЯ и хотел получше. Џил он тоже осторожно, не терЯЯ из
виду стройки.  Ќо  был  в нЈм  и крупный  недостаток:  не прилажен он был  к
Ђрхипелагу, не привык держать заключЈнных в страхе. Ћн  тоже любил ходить по
строительству и доглЯдывать своими  глазами сам, однако он не  носилсЯ,  как
Ѓуслов, не  настигал, кто  там обманывает,  а любил посидеть с плотниками на
балках,  с  каменщиками  на  кладке,  со штукатурами  у растворного  Ящика и
потолковать. €ногда угощал заключЈнных конфетами  -- это диковинно было нам.
Ћт  одной  работы он никак не мог отстать  и в старости --  от резки стекла.
‚сегда у него в кармане был свой алмаз, и если только при нЈм резали стекло,
он  тотчас начинал гудеть, что режут не  как надо, отталкивал стекольщиков и
резал сам. “ехал Ѓуслов  на месЯц в ‘очи -- ”едор ‚асильевич его заменЯл, но
наотрез отказалсЯ сесть в его кабинет, оставалсЯ в общей комнате десЯтников.
     ‚сю зиму  ходил ѓоршков в  старорусской  короткой поддевке. ‚оротник еЈ
оплешивел, а  материал верха  держалсЯ  замечательно. ђаговорились  об  этой
поддевке, что носит  еЈ ѓоршков  уже тридцать второй  год,  не снимаЯ, а  до
этого еще сколько-то лет его отец надевал по праздникам -- и так выЯснилось,
что отец  его ‚асилий  ѓоршков  был <i>казЈнный десЯтник</i>. ‚от  тогда  и понЯтно
стало, отчего ”едор ‚асильевич так любит камень, дерево,  стекло и краску --
с малолетства  он  и вырос на постройках. Ќо хоть десЯтники тогда назывались
казЈнными,  а  сейчас так  не  называютсЯ --  казЈнными-то они  стали  имено
теперь, а раньше это были -- артисты.
     ”едор ‚асильевич и сейчас похваливал старый порЯдок:
     -- —то'  теперь прораб? Ћн же  копейки не может переложить  из статьи в
статью. Ђ раньше  придЈт подрЯдчик к рабочим в субботу: "Ќу, ребЯта, <i>до</i> бани
или  <i>после?</i>" Њол,  "после, после,  дЯдЯ!"  "Ќу, нате вам  деньги  на баню, а
оттуда  в  такой-то  трактир." ђебЯта из  бани валЯт гурьбой, а уж он  их  в
трактире ждет  с  водкой,  закуской, самоваром... Џопробуй-ка  в понедельник
поработать плохо.
     „лЯ нас теперь всЈ названо и всЈ известно: это была потогоннаЯ система,
бессовестнаЯ эксплоатациЯ, игра на  низких инстинктах человека. € выпивка  с
закуской не стоила того, что выжимали из рабочего на следующей неделе.
     Ђ  пайка,  сыраЯ  пайка,  выбрасываемаЯ  равнодушными  руками  из  окна
хлеборезки -- разве стоила больше?..

        ___

     € вот все эти  восемь  разрЯдов  вольных жителей варЯтсЯ и  толкутсЯ на
тесном пространстве  прилагерного пЯтачка:  от лагерЯ  до леса, от лагерЯ до
болота, от лагерЯ  до  рудника. ‚осемь  разных  категорий, разных  рангов  и
классов -- и всем  им надо поместитьсЯ в  этом засмраженном  тесном посЈлке,
все они друг другу "товарищи" и в одну школу посылают детей.
     ’оварищи они  такие,  что, как  свЯтые в  облаках,  плавают  надо всеми
остальными два-три  здешних  магната  (в  ќкибастузе  --  <i>•ищук</i>  и  <i>Љаращук</i>,
директор  и главный инженер треста. ”амилий  не  выдумываю!).  Ђ ниже строго
разделЯЯсь, строго соблюдаЯ перегородки, следует  начальник лагерЯ, командир
конвойного  дивизиона,  другие чины  треста,  и офицеры  лагерЯ,  и  офицеры
дивизиона, и где-то директор Ћђ‘а, и где-то директор  школы (но не учителЯ).
—ем выше, тем  ревнивее соблюдаютсЯ  эти  перегородки,  тем больше  значениЯ
имеет, какаЯ баба к какой может пойти полузгать семЯчки (они не кнЯгини, они
не  графини,  так  тем  оглЯдчивей  они  следЯт,  чтобы  не  уронить  своего
положениЯ!).  Ћ, обречЈнность  жить  в  этом  узком  мире  вдали  от  других
чистопоставленных  семей, но живущих в удобных просторных городах. ‡десь все
вас знают, и  вы не можете просто пойти в кино, чтобы себЯ не уронить, и уж,
конечно,  не пойдЈте в магазин (тем более, что лучшее и свежее вам  принесут
домой).  „аже   и  поросЈнка  своего  держать  как  будто  неприлично:  ведь
унизительно жене такого-то кормить его из собственных рук! (‚от почему нужна
прислуга  из лагерЯ.) € в нескольких палатах поселковой больницы  как трудно
отделитьсЯ от драни и дрЯни  и лежать среди приличных соседей. € детей своих
милых приходитсЯ посылать за одну парту с кем?
     Ќо ниже эти разгородки быстро терЯют  свою резкость и значение, уже нет
придирчивых  охотников   следить  за  ними.   Ќиже  --   разрЯды   неизбежно
смешиваютсЯ, встречаютсЯ,  покупают-продают, бегут занЯть  очередь, ссорЯтсЯ
из-за профсоюзных Јлочных подарков, беспорЯдочною перемежкою сидЯт в кино --
и настоЯщие советские люди и совсем недостойные этого званиЯ.
     „уховные  центры  таких  посЈлков  --  главнаЯ  —айнаЯ  в  каком-нибудь
догнивающем бараке,  близ которой выстраиваютсЯ  грузовики  и откуда  воющие
песни, рыгающие и заплетающие ногами пьЯные разбредаютсЯ по всему посЈлку; и
среди  таких  же  луж  и  мессива  грЯзи  второй  духовный  центр  --  Љлуб,
заплЈванный семЯчками, затоптанный сапогами, с засиженной мухами стенгазетой
прошлого года,  постоЯнно бубнЯщим динамиком над  дверью,  с  матерщиной  на
танцах  и поножовщиной после киносеанса. ‘тиль  здешних  мест  --  "не  ходи
поздно", и идЯ с девушкой на танцы, самое верное дело -- положить в перчатку
подкову.  (Ќу,  да  и  девушки тут  такие, что  от  иной  --  семеро  парней
разбегутсЯ.)
     ќтот клуб  -- надсада  офицерскому  сердцу.  …стественно,  что офицерам
ходить  на  танцы  в  такой  сарай  и  среди  такой  публики  --  совершенно
невозможно.  ‘юда ходЯт, получив  увольнительную,  солдаты охраны. Ќо беда в
том, что молодые бездетные офицерские жены тоже тЯнутсЯ сюда, и без мужей. €
получаетсЯ так, что они танцуют  с солдатами!  --  рЯдовые  солдаты обнимают
спины   офицерских  жен,  а   как  же   завтра  на  службе   ждать  от   них
беспрекословного  подчинениЯ? ‚едь это выходит -- на равную  ногу, и никакаЯ
армиЯ так не устоит! Ќе в  силах унЯть своих жен, чтоб не  ходили  на танцы,
офицеры добиваютсЯ  запрещениЯ  ходить туда солдатам  (уж пусть обнимают жен
какие-нибудь  грЯзные  вольнЯшки!).  Ќо  так  вноситсЯ  трещина  в  стройное
политвоспитание солдат:  что мы  все  -- счастливые  и равноправные граждане
советского государства, а враги де наши -- за проволокой.
     Њного таких  сложных  напрЯжений глубитсЯ  в  прилагерном  мире,  много
противоречий между его восемью разрЯдами. Џеремешанные в повседневной  жизни
с репрессированными  и  полурепрессированными, честные советские граждане не
упустЯт попрекнуть их и поставить на место, особенно если пойдЈт о комнате в
новом бараке.  Ђ надзиратели, как носЯщие форму  Њ‚„,  претендуют быть  выше
простых вольных. Ђ еще обЯзательно  есть женщины,  попрекаемые  всеми за то,
что без них  пропали  бы  одинокие  мужики. Ђ еще есть  женщины, замыслившие
иметь мужика постоЯнного.  ’акие ходЯт  к лагерной  вахте, когда знают,  что
будет освобождение, и хватают за рукава незнакомых: "€ди ко мне! “ менЯ угол
есть, согрею. Љостюм тебе куплю! Ќу, куда поедешь? ‚едь опЯть посадЯт!"
     Ђ  еще  есть над посЈлком оперативное наблюдение, есть свой <i>кум</i>, и свои
стукачи, и мотают жилы; кто это принимает письма от зэков и кто это продавал
лагерное обмундирование за углом барака.
     € уж конечно  меньше, чем где бы то  ни  было в  ‘оюзе,  есть у жителей
прилагерного мира ощущение ‡акона и барачной комнаты  своей -- как Љрепости.
“ одних паспорт помаранный,  у  других его вовсе нет,  третьи сами  сидели в
лагере,   четвЈртые   --   члены   семьи,   и   так   все  эти   независимые
расконвоированные граждане еще послушнее, чем заключЈнные, окрику человека с
винтовкой, еще безропотнее против  человека с револьвером. ‚идЯ  их, они  не
вскидывают гордой головы "не имеете права!", а сжимаютсЯ и гнутсЯ -- как  бы
прошмыгнуть.
     € это  ощущение бесконтрольной власти штыка и мундира так уверенно реет
над  просторами  Ђрхипелага со всем его  прилагерным миром,  так  передаЈтсЯ
каждому,  вступающему в этот  край, что вольнаЯ женщина (Џ-чина) с девочкой,
летЯщаЯ  красноЯрской  тр