итатьсЯ библиотечными и уже не принадлежат владельцу.)
     …сли еще напомнить,  что в Ћсоблагах  настойчивее и чаще,  чем  в  €’‹,
производились  обыски (ежедневный  тщательный  выходной и входной (<i>фото  3</i>);
планомерные  обыски   бараков  с   поднЯтием  полов,   выламыванием   печных
колосников,  выламыванием  досок  у  крылечек;  затем  еще  тюремного   типа
повальные  личные   обыски  с  раздеванием,   перещупыванием,   отпарыванием
подкладок,  подмЈток).  —то со временем стали  выпалывать в  зоне  всю траву
дочиста ("чтобы  не прЯтали  в траве оружиЯ"). —то выходные  дни  занимались
хозЯйственными работами в зоне.
     ‚сЈ  это вспомнив, пожалуй,  не  удивишьсЯ,  что  ношение  <i>номеров</i> было
далеко не самым чувствительным или  Язвительным способом унизить достоинство
арестанта.  Љогда €ван „енисович говорит, что "они  не весЯт,  номера",  это
вовсе  не утерЯ  чувства  достоинства (как  упрекали  гордые  критики,  сами
номеров не носившие, да ведь и не голодавшие), -- это просто  здравый смысл.
„осада, причинЯемаЯ нам номерами, была не психологическаЯ, не моральнаЯ (как
рассчитывали  хозЯева  ѓ“‹ага)  -- а практическаЯ  досада, что  под  страхом
карцера надо было  тратить досуг на пришивку отпоровшегосЯ краЯ,  подновлЯть
цифры у художников,  а изодравшиесЯ  при работе трЯпки  --  целиком  менЯть,
изыскивать где-то новые лоскуты.
     „лЯ кого номера были действительно самой дьЯвольской  из здешних  затей
--  это   длЯ  истовых  сектанток  некоторых  сект.  ’акие  были  в  женском
лаготделении  близ  станции  ‘услово  (Љамышлаг),  --  женщин,  сидевших  за
религию,  там  вообще  была  --  треть.  ‚едь  прЯмо  же   всЈ   предсказано
Ђпокалипсисом:
     13, 16 -- ...положено будет начертание на правую руку или на чело их.
     €  эти  женщины  отказывались  носить  номера!  --  печать  сатаны!  не
соглашались   они   и  давать   свою  подпись   (сатане  же)   за   казенное
обмундирование.  ЂдминистрациЯ  лагерЯ  (начальник   “правлениЯ  --  генерал
ѓригорьев, начальник Ћ‹Џа майор Ѓогуш) проЯвила достойную  твЈрдость! -- она
велела   раздеть   этих    женщин   <i>до   сорочек</i>,   <i>снЯть</i>    с   них   <i>обувь</i>
(надзирательницы-комсомолки всЈ  сделали) --  чтобы зима  помогла  принудить
бессмысленных фанатичек принЯть казенное обмундирование и нашить номера.  Ќо
и в  мороз женщины  ходили по  зоне  босиком и  в сорочках, а не соглашались
отдать душу сатане!
     € перед этим  духом (конечно, реакционным, мы-то люди просвещЈнные,  мы
бы не стали так возражать против номеров!) -- администрациЯ сдалась, вернула
сектанткам их носильные вещи -- и они надели их без номеров! (…лена €вановна
“сова так и  проходила все  10 лет в  своЈм, одежда  и  бельЈ  истлели  уже,
сползали с плеч  --  но не могла бухгалтериЯ  выдать ей ничего казЈнного без
расписки!)
     …ще  досаждали  нам  номера тем,  что, крупные, они легко прочитывались
издали  конвоем. Љонвой всегда нас видел только на расстоЯнии, возможном длЯ
автоматной изготовки и выстрела, никого из  нас по фамилиЯм,  разумеетсЯ, не
знал,  и, одинаково одетых, не различал  бы если б не наши номера. ’еперь же
конвоиры примечали,  кто в колонне разговаривал, или путал  пЯтерки, или рук
не держал назад, или поднЯл что-нибудь  с земли -- и достаточно было рапорта
начкара в лагерь, чтобы виновника ждал карцер.
     Љонвой был еще одной силой, сжимающей воробышка нашей жизни в жмых. ќти
"краснопогонники",  регулЯрные  солдаты, эти сынки  с  автоматами были силой
тЈмной, нерассуждающей, о нас не знающей, никогда не принимающей объЯснений.
Ћт нас к ним ничто не могло перелететь, от  них к  нам -- окрики, лай собак,
лЯзг затворов и пули. € всегда были правы они, а не мы.
     ‚ ќкибастузе на подсыпке железнодорожного полотна, где зоны нет, а есть
оцепление, один зэк в дозволенной черте ступил несколько шагов, чтобы  взЯть
свой хлеб из брошенной куртки -- а конвоир вскинулсЯ и убил  его.  € он был,
конечно,  прав.  €  получить   мог  только  благодарность.  €,  конечно,  не
раскаиваетсЯ по сей день. Ђ мы  ничем не выразили возмущениЯ. €, разумеетсЯ,
не писали никуда (да никто б нашей жалобы и не пропустил).
     19  ЯнварЯ 1951 года  наша  колонна в пЯтьсот человек подошла к объекту
ЂђЊу. ‘ одной стороны была зона, и тут уже не стоЯло солдат.  ‚от-вот должны
были впускать  нас в ворота. ‚друг  заключЈнный  Њалой  (а  на самом деле --
рослый широкоплечий парень) ни с того, ни с сего отделилсЯ от строЯ и как-то
задумчиво пошЈл на начальника конвоЯ.  ‚печатление  было, что он  не в себе,
что он  сам не понимает, что'  делает. Ћн не поднЯл руки,  он не  сделал  ни
одного угрожающего жеста,  он  просто  задумчиво  пошЈл.  Ќачальник  конвоЯ,
франтоватый гаденький офицер  -- перепугалсЯ и стал задом наперЈд бежать  от
Њалого, что-то  визгливо  крича  и  никак  не умеЯ вынуть пистолета.  Џротив
Њалого  быстро выдвинулсЯ сержант-автоматчик и за  несколько  шагов  дал ему
очередь  в  грудь и живот, тоже медленно отходЯ. € Њалой, прежде чем упасть,
еще шага  два продолжал своЈ  медленное  движение, а из спины его,  по следу
невидимых  пуль, вырвались видимые клочки ваты из  телогрейки. Ќо хотЯ Њалой
упал, а мы, всЯ остальнаЯ колонна, не шевельнулись, начальник конвоЯ так был
перепуган, что выкрикнул солдатам боевую команду, и со всех сторон захлопали
автоматы,  полосуЯ  чуть  выше  наших голов,  застучал пулемЈт,  развЈрнутый
заранее  на  позиции,  во много  голосов,  состЯзаЯсь  в  истеричности,  нам
кричали: "‹ожись! ‹ожись!  ‹ожись!" € пули  пошли  ниже,  ниже, в  проволоку
зоны. Њы, полтысЯчи, не бросились на стрелков, не смЯли их, а все повалились
ничком и так, уткнувшись лицами в снег, в позорном, беспомощном положении, в
это крещенское утро дольше четверти  часа  лежали как овцы  --  всех нас они
шутЯ могли бы перестрелЯть и не несли бы ответа: ведь попытка к бунту!
     ’акие мы были подавленные жалкие рабы  на первом и втором  году  особых
лагерей -- и о периоде этом довольно сказано в "€ване „енисовиче".
     Љак же  это сложилось?  Џочему многие тысЯчи  этой  скотинки, ЏЯтьдесЯт
‚осьмой, -- но  ведь  <i>политических</i>  же, чЈрт  возьми?  Ќо ведь  теперь-то --
отделЈнных,   выделенных,   собранных    вместе   --   теперь-то,   кажетсЯ,
политических? -- вели себЯ так ничтожно? так покорно?
     ќти лагерЯ и не могли <i>начатьсЯ</i> иначе. € угнетЈнные, и угнетатели пришли
из  €’‹'овских лагерей, и десЯтилетиЯ рабской и господской традиции стоЯли и
за теми и за другими. Ћбраз жизни и образ мыслей переносилсЯ вместе с живыми
людьми, они притеплЯли и поддерживали его друг в друге,  потому что ехали по
несколько сот человек с одного лаготделениЯ.  Ќа новое место они привозили с
собой всеобщую  внушЈнную уверенность,  что в лагерном мире человек человеку
-- крыса и людоед, и не бывает  иначе. Ћни привозили в себе интерес к  одной
лишь своей судьбе и полное равнодушие  к судьбе общей. Ћни ехали, готовые  к
беспощадной  борьбе за захват  бригадирства,  за  теплые придурочьи места на
кухне, в хлеборезке, в каптЈрках, в бухгалтерии и при Љ‚—.
     Ќо когда  на новое  место едет одиночка, он в своих расчЈтах <i>устроитьсЯ</i>
там может полагатьсЯ только на  случайную  удачу  и на  свою бессовестность.
Љогда же долгим этапом, две-три-четыре недели  везут  в одном вагоне, моют в
одних пересылках, ведут в одном строю уже довольно сталкивавшихсЯ лбами, уже
хорошо оценивших друг в друге  и  бригадирский кулак, и  умение подползать к
начальству,  и  умение   кусать  из-за  угла,  и   умение  тЯнуть  "налево",
<i>отворачиваЯ</i>  от  работЯг,  --  когда  вместе этапируют уже  спевшеесЯ  <i>кубло</i>
придурков, -- естественно, им не предаватьсЯ свободолюбивым мечтам, а дружно
перенести эстафету рабства, сговоритьсЯ, как они будут захватывать  ключевые
посты в  новом  лагере, оттеснЯЯ  придурков  из других  лагерей.  Ђ работЯги
тЈмные, вполне смирившиесЯ  со  своей корЯвой тЈмной судьбой, сговариваютсЯ,
как им  на новом  месте составить  бригаду  получше да подпасть под сносного
бригадира.
     € все эти  люди бесповоротно забыли не только  то, что каждый из них --
человек, и несЈт в себе Ѓожий огонь,  и способен на высшую участь, но забыли
даже,  что спину можно  бы и разогнуть, что простаЯ свобода  есть  такое  же
право  человека, как  воздух, что все они  -- так называемые <i>политические</i>, и
вот теперь остаютсЯ промеж себЯ.
     Џравда, толика блатных  всЈ-таки  среди  них  была: отчаЯвшись удержать
своих  любимцев от частых побегов  (82-Я статьЯ “Љ давала за побег только до
двух  лет, а  у воров бывали уже десЯтки и  сотни наплюсованных, отчего ж не
бежать, коли некому унЯть?) власти  решились клепать им  за побег  58-14, то
есть экономический саботаж.
     ’аких блатных ехало в Ћсобые лагерЯ в общем очень мало,  в каждом этапе
горстка,  но, по  их кодексу, вполне  достаточно, чтобы  вести  себЯ дерзко,
нагло, ходить в комендантах с палками (как  те два азербайджанца в  ‘пасске,
зарубленные  потом)  и  помогать  придуркам  утверждать  на  новых  островах
Ђрхипелага    всЈ    то    же    чЈрно-говЈнное    знамЯ   рабских    подлых
истребительно-трудовых лагерей.
     ќкибастузский лагерь был создан  за  год до  нашего  приезда --  в 1949
году, и всЈ тут так  и сложилось по подобию прежнего, как оно было принесено
в  умах лагерников  и  начальства. Ѓыли комендант, помкоменданта  и  старшие
бараков,  кто  кулаками,  кто  доносами  изнимавшие   своих  подданных.  Ѓыл
отдельный  барак придурков, где  на вагонках и  за  чаем  дружески  решались
судьбы  целых объектов  и бригад. Ѓыли (благодарЯ особому устройству финских
бараков) отдельные  <i>кабины</i> в  каждом  бараке,  которые занимались, по  чину,
одним  или  двумЯ  привилегированными  зэками. €  нарЯдчики  били  в  шею, и
бригадиры -- по  морде,  и  надзиратели  --  плЈтками. € подобрались  наглые
мордастые повара.  € всеми каптЈрками завладели свободолюбивые  кавказцы.  Ђ
прорабские должности  захватила  группка проходимцев,  которые считались все
инженерами.  Ђ   стукачи  исправно  и  безнаказанно  носили  свои  доносы  в
оперчасть. €, год назад начатый с палаток, лагерь имел уже и каменную тюрьму
-- однако еще не достроенную и потому сильно переполненную: очереди в карцер
с уже выписанным  постановлением приходилось ожидать  по месЯцу и по два  --
беззаконие, да и только! -- очередь в карцер! (Њне был присуждЈн карцер, так
Я и не дождалсЯ очереди.)
     Џравда,  за этот год уже  поблекли  блатные (точнее суки, поскольку  не
пренебрегали  лагерными постами). “же  как-то почувствовалось,  что  нет  им
настоЯщего размаха -- нет блатной  молодЈжи, пополнениЯ, не  скачет никто на
цирлах. —то-то у  них не  срабатывало.  Љомендант  Њагеран, когда  начальник
режима представлЯл его выстроившемусЯ лагерю, еще пыталсЯ смотреть с мрачной
бодростью;  но  уже  неуверенность владела им,  и скоро бесславно  сошла его
звезда.
     Ќа  наш этап, как и на  всЯкий новый,  был сделан натиск  уже в  первой
приЈмной  бане.  Ѓанщики, парикмахеры  и нарЯдчики были  напрЯжены и  дружно
налетали  на каждого,  кто пыталсЯ  сделать хотЯ бы робкое возражение против
рваного бельЯ, или  холодной воды, или порЯдка прожарки.  Ћни только и ждали
таких возражений  и налетали  сразу несколько,  как псы,  нарочито,  кричали
повышенно  громко: "‡десь  вам не  ЉуйбышевскаЯ пересылка!"  и совали к носу
откормленные   кулаки.  (ќто  психологически  очень   верно.  ѓолый  человек
десЯтикратно беззащитен против одетых. € если новый этап припугнуть в первой
бане, он будет уже и в лагерной жизни ущемлен).
     ’от  самый  студент  ‚олодЯ  ѓершуни,  который  предполагал  в  лагере,
осмотревшись, понЯть, "с кем идти", был в первый же день поставлен укреплЯть
лагерь -- копать Яму  под  столб  освещениЯ. Ћн был  слаб,  не одолел нормы.
Џомбыт Ѓатурин, из сук, тоже притихающий, но еще  не  притихщий, обозвал его
<i>пиратом</i> и ударил в лицо. ѓершуни бросил лом и вовсе ушЈл от Ямки. Ћн пошЈл в
комендатуру и объЯвил: "сажайте, на работу больше не пойду, пока ваши пираты
дерутсЯ" (его этот  "пират"  особенно обидел  с непривычки). Џосадить его не
отказались,  он  отсидел в  два приЈма  18  суток карцера (делаетсЯ это так:
сперва  выписываетсЯ  5  или  10  суток,  а  потом  по  окончании  срока  не
освобождают, ждут,  чтобы заключЈнный  начал  протестовать и  ругатьсЯ --  и
тут-то  "законно" <i>втирают</i> ему второй карцерный срок). Џосле карцера  ему, за
буйство, выписали  еще два месЯца Ѓ“ђа, то есть, в той же  тюрьме сидеть, но
получать горЯчее, пайку по  выработке  и  ходить на известковый завод. ‚идЯ,
что погрЯзает всЈ глубже, ѓершуни пыталсЯ спастись теперь через санчасть, он
еще  не  знал  цену  еЈ  начальнице  мадам  „убинской.  Ћн предполагал,  что
предъЯвит  своЈ  плоскостопие  и  его  освободЯт  от  далеких  хождений   на
известковый. Ќо  его и в  санчасть  отказались  вести,  экибастузский Ѓ“ђ не
нуждалсЯ  в  амбулаторном  приЈме. —тобы  всЈ-таки  туда  попасть,  ѓершуни,
наслушавшись,  как надо протестовать, по разводу  осталсЯ  на нарах в  одних
кальсонах. Ќадзиратели  "Џолундра" (психованный  бывший морЯчок)  и Љоненцов
стащили его  за ноги с  нар  и так, в  кальсонах,  поволокли на развод.  Ћни
волокли, а он руками хваталсЯ за лежащие там камни, подготовленные к кладке,
--  чтобы удержатьсЯ за них. “ж ѓершуни согласен был на известковый и только
кричал  "дайте  брюки надеть!" -- но его волокли.  Ќа вахте, задерживаЯ весь
четырЈхтысЯчный развод, этот слабый мальчик кричал: "ѓестаповцы! ”ашисты!" и
отбивалсЯ, не даваЯ  надеть наручников.  ‚сЈ же Џолундра и  Љоненцов согнули
ему  голову  до земли,  и  надели наручники,  и теперь толкали  идти.  €х  и
начальника  режима лейтенанта  Њачеховского  не  смущало, смущало  почему-то
самого ѓершуни -- как это  он через весь поселок пойдет  в  кальсонах. €  он
отказалсЯ идти! ђЯдом стоЯл курносый собаковод-конвоир.  ‡апомнилось ‚олоде,
как он тихо ему буркнул: "Ќу, что  бушуешь,  становись в колонну. Џосидишь у
костра, неужто работать будешь?" € крепко держал свою собаку, котораЯ из рук
его  рвалась, чтобы достичь ‚олодиного горла, она же  видела, что этот пацан
сопротивлЯетсЯ голубым погонам! ‚олодю снЯли с развода, повели назад, в Ѓ“P.
Pуки  в наручниках за спиной  стЯгивало ему всЈ больнее, а надзиратель-казак
держал за горло и тыкал коленом под вздох. Џотом бросили его на пол,  кто-то
сказал профессионально-деловито: "’ак' его бейте, чтоб у...лсЯ!" и его стали
бить сапогами, попадаЯ и  по виску,  пока он не потерЯл сознаниЯ. —ерез день
вызвали к оперуполномоченному и стали мотать ему <i>дело</i> о намерении <i>террора</i> --
ведь, когда волокли его, он хваталсЯ за камни! ‡ачем?
     Ќа другом  разводе так же сопротивлЯлсЯ идти ’вердохлеб, он и голодовку
объЯвил  --  на  сатану  работать не будет! ЏрезираЯ  его  голодовку  и  его
забастовку, тащили и его силком, только из простого барака, и ’вердохлеб мог
дотЯнутьсЯ и бить стЈкла.  ђазбиваемые  стЈкла резко звенели на всю <i>линейку</i>,
мрачно аккомпанируЯ счету нарЯдчиков и надзирателей.
     ЂккомпанируЯ тЯгучему однообразному  тону наших дней,  недель, месЯцев,
лет.
     € никакого  просвета не предвиделось. Ќе задумано было просвета в плане
Њ‚„, когда эти лагерЯ создавались.
     Њы, четверть сотни новоприбывших,  большей  частью  западные  украинцы,
сбились в одну бригаду и  удалось договоритьсЯ с нарЯдчиками иметь бригадира
из  своих  -- того  же  Џавла  Ѓоронюка. Џолучилась из нас бригада  смирнаЯ,
работЯщаЯ    (западных    украинцев,    недавно    от    земли,    еще    не
коллективизированной, не подгонЯть надо было, а впору, пожалуй, удерживать!)
„ней  несколько  мы  считались  чернорабочими,  но  скоро  объЯвились  у нас
каменщики-мастера, а другие  взЯлись подучитьсЯ,  и  так мы  стали  бригадой
каменщиков. Љладка получалась хорошо. Ќачальство это заметило, и снЯло нас с
жилого  объекта -- с постройки  домов длЯ вольных, оставило в зоне. Џоказали
бригадиру  кучу камней у Ѓ“ђа --  тех  самых,  за  которые цеплЯлсЯ ѓершуни,
пообещали, что камни с  карьера будут подвозить непрерывно. € объЯснили, что
тот Ѓ“ђ, который стоит, это только половина Ѓ“ђа, а нужно  теперь пристроить
такую же вторую половину, и это сделает наша бригада.
     ’ак, на позор наш, мы стали строить тюрьму длЯ себЯ.
     ‘тоЯла долгаЯ сухаЯ осень -- за весь сентЯбрь и за половину  октЯбрЯ не
выпало ни  дождика. “тром  бывало  тихо, потом  поднималсЯ  ветер, к полудню
крепчал, к  вечеру стихал опЯть.  €ногда этот ветер был постоЯнен --  он дул
тонко,  щемЯще  и особенно  давал  чувствовать  эту  щемЯщую  ровную  степь,
открывающуюсЯ нам  даже  с лесов  Ѓура -- ни поселок  с  первыми  заводскими
зданиЯми, ни военный городок конвоЯ,  ни тем более наша еще проволочнаЯ зона
не  закрывали от нас беспредельности, бесконечности, совершенной  ровности и
безнадежности этой степи, по  которой  только  первый рЯдок едва  ошкуренных
телефонных  столбов пошЈл на северо-восток  к  Џавлодару. €ногда ветер вдруг
бралсЯ  крутой,  за  час  надувал  холоду  из   ‘ибири,  заставлЯл  натЯнуть
телогрейки  и  еще бил и  бил  в  лицо  крупным песком и мелкими  камушками,
которые  мЈл  по степи. „а  уж не обойтись,  проще повторить  стихотворение,
которое Я написал в те дни на кладке Ѓ“ђа.

        ЉЂЊ…Ќ™€Љ.

     ‚от -- Я каменщик. Љак у поэта сложено,
     џ из камнЯ дикого кладу тюрьму.
     Ќо вокруг -- не город. ‡она. Ћгорожено.
     ‚ чистом небе коршун реет настороженно.
     ‚етер по степи!!. € нет в степи прохожего,
     —тоб спросить менЯ: кладу -- <i>кому?</i>
     ‘терегут колючкою, псами, пулемЈтами --
     Њало! €м еще в тюрьме нужна тюрьма...
     Њастерок в руке. ђазмеренно работаю,
     € влечЈт работа по себе сама.
     Ѓыл майор. ‘тена не так <i>развЯзана</i>.
     Џервых посадить нас обещал.
     ’олько ль это! ‘лово вольно сказано.
     Ќа тюремном деле -- галочка проказою,
     —то-нибудь фигурной скобкой сообща.
     ‚перекличь дробЯт и тешут молотки проворные.
     ‡а стеной стена растет, меж стенами стена...
     утим, закурив у Ящика растворного,
     †дем на ужин -- хлеба, <i>каш</i> добавка вздорного --
     Ђ с лесов, меж камнЯ -- камер Ямы чЈрные,
     —ьих-то близких мук немаЯ глубина.
     € всего-то нить у них одна -- автомобильнаЯ
     „а с гуденьем проводов недавние столбы...
     Ѓоже мой! Љакие мы бессильные!
     Ѓоже мой! Љакие мы рабы!

     ђабы!  Ќе потому даже, что,  боЯсь угроз майора Њаксименко, клали камни
вперехлест и цементу  честно,  чтобы  нельзЯ было легко  эту стену разрушить
будущим узникам. Ђ потому что, действительно,  хотЯ мы не  выполнЯли  и  ста
процентов  нормы -- бригаде,  клавшей тюрьму, выписывались <i>дополнительные</i>, и
мы не  швырЯли их майору в лицо,  а съедали.  Ђ  товарищ  наш ‚олодЯ ѓершуни
сидел в уже отстроенном  крыле Ѓ“ђа. Ђ €ван ‘пасский, без всЯких проступков,
за  какую-то неведомую галочку, уже  сидел в режимке.  € из  нас  еще многим
предстоЯло посидеть в этом  самом Ѓ“ђе, в этих самых камерах, которые мы так
аккуратно надЈжно  выкладывали. € в  самое  времЯ  работы,  когда мы  быстро
поворачивались  с раствором  и  камнЯми, вдруг  раздались  выстрелы в степи.
‘коро   к  вахте  лагерЯ,  близ  нас,  подъехал  воронок  (самый  настоЯщий,
городской,  он  состоЯл  в штате  конвойной  части, только на боках не  было
расписано длЯ сусликов "Џейте советское шампанское!"). €з воронка вытолкнули
четверых -- избитых, окровавленных; двое спотыкались,  одного тЯнули; только
первый, €ван ‚оробьев, шЈл гордо и зло.
     ’ак  провели беглецов  под нашими  ногами,  под нашими подмостьЯми -- и
завели в правое, уже готовое крыло Ѓ“ђа.
     Ђ мы -- клали камни...
     Џобег!  —то' за отчаЯннаЯ  смелость! -- не имеЯ  гражданской одежды, не
имеЯ еды, с пустыми руками  -- пройти  зону под  выстрелами -- и бежать -- в
открытую безводную бесконечную  голую  степь! ќто  даже  не  замысел --  это
вызов, это гордый способ самоубийства. € вот на какое сопротивление только и
способны самые сильные и смелые из нас!
     Ђ мы... кладЈм камни.
     € обсуждаем. ќто -- уже второй побег за месЯц.  Џервый тоже  не удалсЯ,
но  тот  был  глуповатый.  ‚асилий  Ѓрюхин  (прозванный  "Ѓлюхер"),  инженер
ЊутьЯнов и  еще  один  бывший польский офицер выкопали  в  мехмастерских под
комнатой, где работали, Яму в  один кубометр, с  запасом  еды засели туда  и
перекрылись. Ћни  наивно рассчитывали,  что вечером, как обычно,  с  рабочей
зоны снимут охрану, они вылезут  и пойдут. Ќо  ведь  на съЈме не досчитались
троих, а проволока вокруг всЯ цела -- и оставили  охрану на несколько суток.
‡а это времЯ наверху ходили люди  приводили собаку -- и скрывшиесЯ подносили
ватку с  бензином к  щели,  отбиваЯ собаке  нюх.  ’рое суток они  сидели  не
разговариваЯ, не  шевелЯсь, с руками и ногами  переплетЈнными,  скорченными,
потому что в одном кубометре трое -- наконец, не выдержали и вышли.
     ЏриходЯт  в зону  бригады и рассказывают,  как бежала группа ‚оробьева:
рвала зону грузовиком.
     …ще неделЯ. Њы кладЈм камни. “же очень Ясно вырисовываетсЯ второе крыло
Ѓ“ђа  -- вот  будут  уютные  карцерочки,  вот  одиночки, вот тамбурочки, уже
нагородили  мы в малом объеме множество камнЯ,  а  его всЈ везут  и везут  с
карьера:  камень  даровой,  руки   даровые   там   и  здесь,  только  цемент
государственный.
     Џроходит  неделЯ,  достаточное  времЯ   четырЈм  тысЯчам   экибастузцев
помыслить, что побег  -- безумие, что он  не дает  ничего.  € --  в такой же
солнечный день опЯть гремЯт  выстрелы в  степи --  побег!!! „а это  эпидемиЯ
какаЯ-то: снова мчитсЯ конвойный воронок -- и привозЯт двоих (третий убит на
месте). ќтих двоих -- Ѓатанова  и совсем  какого-то маленького, молодого, --
окровавленных  проводЯт мимо  нас, под нашими подмостЯми,  в  готовое крыло,
чтобы там бить их еще, и раздетыми бросить на каменный пол и не давать им ни
есть, ни пить. —то испытываешь ты, раб, глЯдЯ вот на  этих,  искромсанных  и
гордых? Ќеужели подленькую радость, что это не менЯ поймали, не менЯ избили,
не менЯ обрекли?
     "‘корей, скорей кончать надо левое крыло!" -- кричит нам пузатый  майор
Њаксименко.
     Њы -- кладЈм. Ќам будет вечером дополнительнаЯ каша.
     Ќосит раствор кавторанг Ѓурковский. ‚сЈ, что строитсЯ -- всЈ  на пользу
ђодины.
     ‚ечером  рассказывают:  и  Ѓатанов  тоже  бежал  на  рывок  на  машине.
Џодстрелили машину.
     Ќо теперь-то понЯли вы, рабы, что бежать  --  это самоубийство,  бежать
никому  не удастсЯ дальше  одного  километра, что  долЯ  ваша  -- работать и
умереть?!
     „ней пЯть не прошло,  и никаких выстрелов никто  не слышал  -- но будто
небо всЈ  металлическое и в него  грохают огромным ломом  --  такаЯ новость:
побег!! опЯть побег!!! € на этот раз удачный!
     Џобег  в воскресенье  17 сентЯбрЯ  сработан  так  чисто,  что  проходит
благополучно вечернЯЯ проверка  --  и всЈ сошлось у вертухаев.  ’олько утром
18-го что-то начинает  не  получатьсЯ  у них  -- и  вот отменЯетсЯ развод  и
устраивают  всеобщую проверку.  Ќесколько  общих проверок на линейке,  потом
проверки  по  баракам, потом  проверки  по  бригадам,  потом  перекличка  по
формулЯрам  --  ведь  <i>считать</i> только деньги  у  кассы умеют псы.  ‚сЈ  времЯ
результат у них разный! „о сих пор  не знают, <i>сколько</i> же бежало? <i>кто</i> именно?
когда? куда? на чем?
     “же к  вечеру и понедельник,  а нас  не кормЯт обедом (поваров с  кухни
тоже пригнали на  линейку, считать!) -- но мы ничуть  не в обиде, мы рады-то
как! ‚сЯкий удачный побег -- это великаЯ радость  длЯ арестантов! Љак  бы ни
зверел после этого конвой, как бы ни ужесточалсЯ режим, но  мы  ничуть  не в
обиде, мы рады-то как!  ‚сЯкий удачный вас, господа  псы! Њы-то вот убежали!
(€, глЯдЯ в  глаза начальству, мы  все  затаЈнно думаем: хоть бы не поймали!
хоть бы не поймали!)
     Љ тому  ж  -- и на работу не  вывели, и понедельник прошел длЯ  нас как
второй выходной. (•орошо, что ребЯта <i>дЈрнули</i> не в субботу! “чли,  что нельзЯ
нам воскресеньЯ портить!)
     Ќо -- кто ж они? кто ж они?
     ‚ понедельник разноситсЯ: это -- ѓеоргий ’энно с Љолькой †данком.
     Њы кладЈм тюрьму выше.  Њы  уже  сделали  наддверные перемычки, мы  уже
замкнули сверху маленькие оконца, мы уже оставлЯем гнЈзда длЯ стропил.
     ’ри днЯ с побега. ‘емь. „есЯть. ЏЯтнадцать.
     Ќет известий!
     Ѓежали!!


     <a name=fn_4_1></a><sup>1</sup> џ и дальше  буду звать еЈ Ѓ“ђ, как говорили у нас,  по  привычке €’‹,
хотЯ это не совсем верно -- это была именно лагернаЯ тюрьма.

     <a name=fn_4_2></a><sup>2</sup>  ќта фотографиЯ (фото 3) и  та,  что в  начале книги -- сделаны уже в
ссылке, но и телогрейка, и номера -- живые, лагерные и приемы  -- именно те.
‚есь ќкибастуз  Я проходил с номером ™-232,  в последние же месЯцы приказали
мне  сменить на ™-262. ќти номера Я  и  вывез  тайно  из ќкибастуза, храню и
сейчас.

     <a name=fn_4_3></a><sup>3</sup> „орошевич  у д и в и л с Я на ‘ахалине,  что арестанты снимают  шапку
перед  начальником тюрьмы. Ђ мы  обЯзаны  были снимать  при встрече  каждого
рЯдового надзирателЯ.

     <a name=fn_4_4></a><sup>4</sup> ‚ ‘пасске  в  1949-м что-то  однако хрустнуло. Ѓригадиров  созвали  к
"штабу" и велели сложить дубинки. Џредложено впредь обходитьсЯ без них.

     <a name=fn_4_5></a><sup>5</sup> ќтот доктор Љолесников был  из  числа  "экспертов", незадолго до того
подписавших лживые выводы Љатынской комиссии (то есть, что не мы убивали там
польских офицеров). ‡а это и посажен он был сюда справедливым Џровидением. Ђ
за что властью? —тоб не проболталсЯ Њавр, дальше стал ненужен.

     <a name=fn_4_6></a><sup>6</sup>  Џо  закону 1886  года работы, вредно  действующие  на  здоровье,  не
разрешалось д а ж е  п о  в ы б о р у самих арестантов.

     <a name=fn_4_7></a><sup>7</sup> џ предвижу  волнение читателЯ и  спешу его заверить: все эти —ечев, и
Њишин,  и  ‚оробьев,  и надзиратель  Ќовгородов  живут  хорошо; —ечев  --  в
Љараганде,  генерал в отставке. Ќикто из них  не был судим и не будет. Ђ  за
что их судить? ‚едь они п р о с т о   в ы п о л н Я л и  п р и к а з. ЌельзЯ
же их  сравнить с нацистами,  которые  просто  выполнЯли приказ. Ђ  если они
делали что'  с в е р х приказа  --  так ведь от  чистоты идеологии, с полной
искренностью,  просто  по  неведению, что  ЃериЯ,  "верный соратник великого
‘талина" -- также и агент международного империализма.

--------
        ѓлава 4. Џочему терпели?

     ‘реди моих читателей есть такой образованный €сторик-Њарксист. „олистав
в  своЈм мЯгком креслице до этого места, как мы Ѓ“ђ строили, он снимает очки
и похлопывает по странице чем-то плоскеньким, вроде линеечки, и покивывает:
     -- ‚от-вот. ќтому  Я поверю. Ђ то еще ветерок какой-то революции, черти
собачьи! Ќикакой революции у  вас быть не могло,  потому что длЯ этого нужна
историческаЯ   закономерность.  Ђ  вас  вот  отобрали  несколько  тысЯч  так
называемых  "политических"   --  и  что  же?  ‹ишенные  человеческого  вида,
достоинства, семьи,  свободы,  одежды, еды --  что  же  вы?  Ћтчего ж  вы не
восстали?
     -- Њы -- пайку вырабатывали. ‚от -- тюрьму строили.
     -- ќто -- хорошо. ‘троить  вы и  должны  были! ќто -- на пользу народу.
ќто  -- единственно-верное решение. Ќо не называйте же себЯ революционерами,
голубчики!  „лЯ  революции   надо  быть  свЯзанным  с  единственно-передовым
классом...
     -- Ќо ведь мы теперь и были все -- рабочие?..
     -- ќт-то никакой роли не играет. ќто -- объективнаЯ придирка. —то такое
за-ко-но-мер-ность, вы представлЯете?
     „а  как будто  представлЯю. —естное  слово, представлЯю. џ представлЯю,
что  если многомиллионные  лагерЯ  стоЯт  сорок лет --  так  вот это  и есть
историческаЯ закономерность. ‡десь слишком много миллионов  и  слишком много
лет,  чтобы это  можно  было  объЯснить  капризом ‘талина,  хитростью Ѓерии,
доверчивостью и наивностью руководЯщей  партии, непрерывно освещЈнной светом
Џередового “чениЯ.  Ќо  <i>этой</i>  закономерностью  Я  уж  не буду  корить  моего
оппонента. Ћн мило улыбнЈтсЯ мне и скажет, что мы в данном случае не об этом
говорим, Я в сторону ухожу.
     Ђ он видит, что Я  смешалсЯ, плохо  представлЯю себе закономерность,  и
поЯснЯет:
     -- ђеволюционеры вот взЯли  и  смели царизм  метлой.  Ћчень  просто.  Ђ
пропробовал  бы  царь   Ќиколка  вот  так  зажать  своих  революционеров!  Ђ
пропробовал бы он навесить на них номера! Ђ попробовал бы...
     -- ‚ерно. Ћн -- не  пробовал. Ћн  не пробовал,  и только потому уцелели
те, кто попробовал после него.
     -- „а и <i>не мог</i> он пробовать! Ќе мог!
     Џожалуй тоже верно: не не хотел -- не мог.

     Џо принЯтой кадетской (уж не говорю -- социалистической) интерпретации,
всЯ  русскаЯ  историЯ есть череда тираний.  ’ираниЯ  московских кнЯзей. ЏЯть
столетий  отечественной  деспотии   восточного  образца   и   укоренившегосЯ
искреннего рабства.  (Ќи  --  ‡емских  ‘оборов,  ни  --  сельского мiра,  ни
вольного  казачества или северного крестьЯнства.)  €ван ли  ѓрозный, Ђлексей
’ишайший, Џетр  Љрутой  или …катерина ЃархатнаЯ -- вплоть до  Љрымской войны
все цари знали одно: <i>давить</i>. „авить своих подданных  как жуков, как гусениц.
‘сыльно-каторжный? ’ак ему откровенно на тело ставили клеймо печаткою из игл
"‘Љ"  и приковывали  к тачке. ѓнул подданных  строй,  безотказно был крепок.
Ѓунты и восстаниЯ раздавливались неизменно...
     Ќо! но! ђаздавливались, да со скидкой! ђаздавливались -- это не в нашем
техническом  смысле.  ‘  наполеоновской  войны  (с  возвращениЯ  из  …вропы)
начинаЯ, прошЈл по  русскому обществу первый-первый ветерок. €  уже его было
достаточно,  чтобы царь  должен  был  с ним  считатьсЯ.  Ќапример,  <i>солдаты</i>,
стоЯвшие в декабристском каре, -- в петлю ни один не попал? не расстрелЯн ни
один? Ђ у <i>нас</i> бы хоть один в живых осталсЯ? Ќи Џушкина, ни ‹ермонтова нельзЯ
было уже просто посадить на <i>десЯтку</i>, -- и надо было искать приемы косвенные.
"ѓде бы ты был  14-го декабрЯ в Џетербурге?"  --  спросил Ќиколай I Џушкина.
Џушкин ответил искренне: "Ќа ‘енатской." € был  за это...  отпущен  домой! Ђ
между тем мы, испытавшие машинно-судебную систему на своей шкуре,  да и наши
друзьЯ-прокуроры, прекрасно понимаем, чего стоил ответ  Џушкина: статьЯ  58,
пункт 2, вооружЈнное восстание,  а  в самом мЯгком  случае через статью 19-ю
(намерение) -- и если не расстрел, то уж никак не меньше <i>десЯтки</i>.  € Џушкины
получали в зубы свои сроки, ехали в лагерЯ и умирали (а ѓумилеву и до лагерЯ
ехать не пришлось, разочлись в подвале).
     ЉрымскаЯ  война  -- изо всех войн счастливейшаЯ длЯ ђоссии! -- принесла
не только освобождение крестьЯн и александровские реформы! -- одновременно с
ними родилась в ђоссии величайшаЯ из сил -- <i>общественное мнение</i>!
     …ще по внешности  гноилась и даже  расширЯлась сибирскаЯ  каторга,  как
будто налаживались пересыльные тюрьмы, гнались этапы, заседали суды. Ќо  что
это? -- заседали-заседали, а ‚ера ‡асулич, стрелЯвшаЯ в начальника столичной
полиции (!) -- оправдана??..
     <i>‘емь</i> раз покушались на самого Ђлександра II (Љаракозов;<a href=#fn_5_1><sup>1</sup></a> ‘оловьЈв; близ
Ђлександровска; под  Љурском;  взрыв •алтурина; мина ’етерки;  ѓриневицкий).
Ђлександр 11 с испуганными глазами ходил (кстати, без охраны) по Џетербургу,
"как зверь, которого травЯт" (свидетельства ‹ьва ’олстого, он встретил  царЯ
на частной лестнице).<a href=#fn_5_2><sup>2</sup></a> € что же? -- разорил и сослал  он пол-Џетербурга, как
было  после Љирова?  —то вы, это  и  в  голову  не  могло  придти.  Џрименил
профилактический  массовый террор? ‘плошной террор,  как  в 1918 году?  ‚зЯл
<i>заложников</i>?  ’акого  и  понЯтиЯ не было. Џосадил <i>сомнительных</i>?  „а  как  это
можно?!.. ’ысЯчи казнил?  Љазнили -- пЯть человек. Ќе осудили за это времЯ и
трехсот.  (Ђ если  бы  <i>одно</i>  такое покушение было  на ‘талина --  во сколько
миллионов душ оно бы нам обошлось?)
     ‚ 1891  году,  пишет большевик  Ћльминский, он был во всех  Љрестах  --
<i>единственный политический</i>. Џереехав  в Њоскву, опЯть же был единственный и в
’аганке. ’олько в Ѓутырках перед этапом собралось их несколько человек!..
     ‘  каждым  годом  просвещениЯ  и  свободной  литературы  невидимое,  но
страшное  царЯм  общественное мнение росло,  а цари  не  удерживали  уже  ни
поводьев, ни гривы, и Ќиколаю II досталось держатьсЯ за круп и за хвост.
     Џравда, по засасывающей инерции династии он не  понимал требований века
и не имел мужества длЯ действиЯ. ‚ век аэропланов и электричества он всЈ еще
не имел общественного сознаниЯ, он всЈ еще понимал ђоссию как свою богатую и
разнообразную вотчину  -- длЯ взиманиЯ  поборов, выращиваниЯ  жеребцов,  длЯ
мобилизации солдат, чтоб иногда повоевать с державным братом ѓогенцоллерном.
Ќо у него и  всех его правЯщих  уже  не  было  и  решимости боротьсЯ за свою
власть. Ћни уже не давили, а только слегка придавливали и отпускали. Ћни всЈ
озирались  и  прислушивались  --  а  что  скажет  общественное  мнение?  Ћни
преследовали революционеров ровно настолько, чтобы сознакомить их в тюрьмах,
закалить, создать  ореол  вокруг  их  голов. Њы-то  теперь,  имеЯ  подлинную
линейку  длЯ  измерениЯ  масштабов,  можем  смело  утверждать,  что  царское
правительство  не преследовало, а бережно  <i>лелеЯло</i> революционеров,  себе  на
погибель. Ќерешительность, половинчатость,  слабость царского  правительства
Ясно видны всЯкому, кто испытал на себе судебную систему <i>безотказную</i>.
     Џросмотрим  хотЯ бы хорошо известную всем биографию ‹енина. ‚есной 1887
года  его  родной брат  казнЈн за  покушение на Ђлександра  III.<a href=#fn_5_3><sup>3</sup></a> Љак и брат
Љаракозова  --  брат  цареубийцы. €  что  ж? ‚  том же году  осенью ‚ладимир
“льЯнов  поступает  в Љазанский  €мператорский  “ниверситет,  да  еще --  на
юридическое отделение! ќто -- не удивительно?
     Џравда,  в  том  же  учебном   году  ‚ладимира  “льЯнова  исключают  из
“ниверситета.  Ќо  исключают  --  за  организацию   противоправительственной
студенческой сходки. ‡начит, младший брат цареубийцы подбивает  студентов  к
неповиновению?  —то'  бы  он  получил  у  нас?  „а  безусловно расстрел!  (а
остальным по двадцать пЯть и по  десЯть!) Ђ  его исключают из  “ниверситета.
ЉакаЯ жестокость!  „а еще и ссылают...  ‘ахалин?<a href=#fn_5_4><sup>4</sup></a> Ќет,  в  семейное поместье
Љокушкино, куда он  на  лето всЈ равно  едет. Ћн хочет работать --  ему дают
возможность... валить лес в тайге? Ќет, заниматьсЯ юридической  практикой  в
‘амаре, при  этом участвовать  в  нелегальных кружках. Џосле этого  -- сдать
экстерном  за Џетербургский университет. (Ђ  как  же  с  анкетами?  Људа  же
смотрит спецчасть?)
     € вот через несколько лет этот самый молодой революционер арестован  на
том, что создал  в  столице  "‘оюз  борьбы за освобождение"  --  не  меньше!
неоднократно держал  к рабочим  "возмутительные"  речи, писал  листовки. …го
пытали, морили? Ќет,  ему создали режим, содействующий  умственной работе. ‚
петербургской следственной тюрьме, где он просидел год и куда передавали ему
десЯтки  нужных книг,  он  написал  бо'льшую  часть "ђазвитиЯ  капитализма в
ђоссии",  а  кроме   того  пересылал  --  легально,  через  прокуратуру!  --
"ќкономические этюды"  в  марксистский  журнал  "Ќовое  слов". ‚  тюрьме  он
получал  платный  обед  по  заказанной  диете, молоко, минеральную  воду  из
аптеки, три раза в неделю домашние передачи. (Љак и ’роцкий в Џетропавловске
мог переносить на бумагу первый проект теории перманентной революции.)
     Ќо потом-то  его расстрелЯли по приговору тройки? Ќет,  даже тюрьмы  не
дали, сослали. ‚ џкутию, на всю жизнь?? Ќет, в благодатный Њинусинский край,
и на три года. …го везут  туда в наручниках? в вагон-заке? Ћ,  нет!  Ћн едет
как вольный, он три днЯ беспрепЯтственно ходит еще по Џетербургу, потом и по
Њоскве, ему  же  надо оставить конспиративные инструкции,  установить свЯзи,
провести совещание остающихсЯ революционеров. …му разрешено и в ссылку ехать
за собственный счЈт -- это значит, вместе  с вольными пассажирами, ни одного
этапа,  ни одной пересыльной  тюрьмы ни по  пути  в ‘ибирь, ни  на  обратной
конечно дороге, ‹енин не изведал никогда.  Џотом в  ЉрасноЯрске ему еще надо
поработать в библиотеке два месЯца, чтобы закончить "ђазвитие  капитализма",
и  книга   эта,  написаннаЯ  ссыльным,  поЯвлЯетсЯ  в  печати  безо  всЯкого
затруднениЯ со  стороны цензуры (ну-ка, возьмите на нашу мерку)! Ќо на какие
же средства  он живЈт в далеком селе, ведь он  не найдЈт себе  работы?  Ђ он
попросил  казЈнное  содержание,  ему платЯт  выше потребностей. ЌельзЯ  было
создать  условий   лучших,  чем  ‹енину  в  его   единственной  ссылке.  Џри
исключительной  дешевизне здороваЯ  пища,  изобилие мЯса  (баран на неделю),
молока, овощей, неограниченное удовольствие охоты (недоволен  своей собакой,
ему всерьЈз собираютсЯ прислать собаку из Џетербурга, кусают на охоте комары
-- заказывает лайковые перчатки), излечилсЯ от желудочных и других  болезней
юности, быстро располнел. Ќикаких обЯзанностей, службы, повинностей, да даже
и  женщины его не напрЯгаютсЯ:  за  2 рублЯ  с полтиной  в  месЯц  15-летнЯЯ
крестьЯнскаЯ девочка выполнЯла их семье всю чЈрную работу. ‹енин не нуждалсЯ
ни в  каком литературном заработке, отказывалсЯ от петербургских предложений
взЯть платную литературную работу -- печатал и  писал  только  то, что могло
ему создать литературное имЯ.
     Ћн   отбыл   ссылку   (мог   бы   и  "убежать"   без   затруднениЯ,  из
осмотрительности не стал). …му автоматически продлили? сделали вечную? ‡ачем
же, это было бы противозаконно. …му разрешено жить во Џскове, только ехать в
столицу нельзЯ.  Ќо он едет в ђигу,  ‘моленск.  ‡а  ним  не следЯт. ’огда со
своим другом (Њартовым) он везЈт корзину нелегальной литературы в столицу --
и  везЈт прЯмо через  –арское ‘ело, где особенно сильный контроль (это они с
Њартовым перемудрили).  ‚ Џетербурге его берут. Џравда, корзины при  нЈм уже
нет, есть непроЯвленное химическое  письмо Џлеханову, где весь план созданиЯ
"€скры"  --  но  такими хлопотами  жандармы  себЯ  не  утруждают: три недели
арестованный -- в камере, а письмо -- в их руках и остаетсЯ непроЯвленным.
     €  как же кончаетсЯ всЯ  эта  самовольнаЯ отлучка  из Џскова? „вадцатью
годами каторги, как  у нас? Ќет, этими тремЯ неделЯми ареста! Џосле чего его
и   вовсе  уже  отпускают  --  поездить   по   ђоссии,  подготовить   центры
распространениЯ  "€скры",  потом --  и за  границу, налаживать само  издание
("полициЯ не видит препЯтствий" выдать ему заграничный паспорт)!
     „а что  там!  Ћн  и  из  эмиграции  пришлЈт  в  ђоссию  в  энциклопедию
("ѓранат") статью о Њарксе! и здесь она будет напечатана.<a href=#fn_5_5><sup>5</sup></a> „а и не она одна!
     Ќаконец, он ведЈт  подрывную работу из австрийского местечка близ самой
русской границы  -- и не посылают  же  секретных молодцов  -- выкрасть его и
привезти живьЈм. Ђ ничего бы не стоило.
     ‚от   так   можно   проследить  слабость   и   нерешительность  царских
преследований  на  любом  крупном  социал-демократе  (а  на  ‘талине  бы  --
особенно, но там вкрадываютсЯ дополнительные подозрениЯ). ‚от у Љаменева при
обыске в Њоскве в 1904  г. отобрана "компрометирующаЯ переписка". Ќа допросе
он отказываетсЯ  от объЯснений.  € всЈ. € высылаетсЯ... по месту  жительства
родителей.
     Џравда,  эсеров преследовали значительно круче. Ќо  как -- круче? ђазве
мал был криминал у ѓершуни (арестованного в 1903)? у ‘авинкова (в 1906)? Ћни
руководили убийствами крупнейших лиц империи. Ќо  -- не казнили  их. Ђ потом
попустили   сбежать   Њарию   ‘пиридонову,   в   упор   ухлопавшую  генерала
‹уженовского,  усмирителЯ  крестьЯнского  тамбовского   восстаниЯ,  --  тоже
казнить не решились, послали на каторгу.<a href=#fn_5_6><sup>6</sup></a> Ђ ну бы в 1921 г. у нас подавителЯ
тамбовского  (же!)  крестьЯнского  восстаниЯ   застрелила   семнадцатилетнЯЯ
гимназистка! -- сколько бы тысЯч гимназистов  и интеллигентов тут же было бы
без суда расстрелЯно в волне "ответного" красного террора?
     ‡а мЯтеж во флоте (в ‘веаборге) -- расстрелы? Ќет, ссылка.
     Ђ как наказывали студентов (за большую демонстрацию в Џетербурге в 1901
году),   вспоминает  €ванов-ђазумник:   в  петербургской   тюрьме   --   как
студенческий пикник: хохот,  хоровые  песни, свободное  хождение из камеры в
камеру. €ванов-ђазумник  даже  имел наглость  проситьсЯ у начальника  тюрьмы
сходить  на   спектакль  гастролирующего  •удожественного  ’еатра  --  билет
пропадал! Ђ  потом ему присудили "ссылку" -- по его выбору в ‘имферополь,  и
он с рюкзаком бродил по всему Љрыму.
     Ђриадна  ’ыркова о  том же времени  пишет: "Њы были  подследственные, и
режим был  не строгий". †андармские офицеры предлагали  им обеды из  лучшего
ресторана   „одона.   Џо   свидетельству    неутомимо-допытчивого    Ѓурцева
"петербургские тюрьмы были много человечнее европейских".
     ‹еонида Ђндреева  за  написание  призыва к московским  рабочим  поднЯть
вооружЈнное (!) восстание длЯ свержениЯ (!) самодержавиЯ... держали в камере
целых  15 суток!  (ему и  самому  казалось, что -- мало, и  он  добавлЯл три
недели). ‚от записи из его дневника тех дней:<a href=#fn_5_7><sup>7</sup></a>
     "Ћдиночка!   Ќичего,  не  так  скверно.  “страиваю  постель,